ИЗ ‘СЕКРЕТНЫХ’ ФОНДОВ В СССР
ИЗ ‘СЕКРЕТНЫХ’ ФОНДОВ В СССР
Публикация Дж.Мальмстада
ПИСЬМО И.А. БУНИНА Ю.И. АЙХЕНВАЛЬДУ
ПИСЬМО И.А. БУНИНА Ю.И. АЙХЕНВАЛЬДУ
Villa Belvdè,re
Grasse, А.М.
23-VII-1927.
Ваш Ив[ан] Бунин.
Письмо Ю. И. Айхенвальду, Бунин Иван Алексеевич, Год: 1927
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Минувшее: Исторический альманах. 12.
М., СПб.: Atheneum: Феникс. 1993. 520 с, ил.
‘Рукописи не горят’. К сожалению, история не подтверждает правоту этих, уже ставших крылатыми слов Воланда-Дьявола из романа, который не раз предавался огню самим автором, писавшим в 1932 г., что печка — его любимый редактор. Кому из замечательных (и не замечательных) русских авторов двадцатого века не приходилось обращаться к услугам такого редактора? Какую трагическую ‘анти-историю’ литературы можно было бы написать, если бы каждый, подобно Андрею Белому, составил ‘список пропавших или уничтоженных самим автором рукописей’, и эти списки можно было бы собрать воедино!
Конечно, далеко не все рукописи горели. Их хранили на свой страх и риск друзья и семьи репрессированных, они сохранились и в государственных учреждениях. В наше время и рукописи и их авторы ‘возвращаются’. Какая, однако, отвратительная формулировка! Ведь писатели, художники, композиторы, философы не по доброй воле уходили из культуры, чтобы потом ‘вернуться’: нет, это гонители их соизволили дать им теперь разрешение на возвращение — в память. Иногда возвращаются они странными путями. В 1929 г., когда сотрудники ОГПУ вернули Булгакову его ранний дневник, конфискованный при обыске тремя годами раньше, он его тотчас сжег, не подозревая, что уже снята была теми же чекистами копия. Недавно этот ‘сожженный’ дневник был выпущен в свет органами-хранителями (хранить вечно!) и появился в печати к удивлению булгаковедов всего мира.
Спецфонды в библиотеках открывают и советским и иностранным читателям. Всего четыре года назад (не говорю уж о временах тому предшествовавших) меня вообще не пускали в здание Ленинградской публичной библиотеки на Фонтанке, где собрана периодика, а в главном здании на любой заказ, касающийся газет пореволюционного времени и двадцатых годов, я получал неизменный отказ: ‘у другого читателя’, ‘восстанавливаются’ и тому подобное. Теперь в архивах снимают запреты с отдельных документов и целых фондов. Наконец становятся доступными не только исследователям, но и самим сотрудникам этих хранилищ материалы, без которых нельзя ни там ни здесь писать правдивую историю русской литературы.
Мне хотелось бы поделиться с читателями некоторыми из этих материалов, которые недавно стали доступными в одном из самых богатых общекультурных архивов России: ЦГАЛИ — учреждении, которое, надо признать, одним из первых стало открывать свои фонды. Выражаю благодарность директору и сотрудникам архива за возможность ознакомиться в первый раз весной 1991 года со всем фондом Андрея Белого. Также приношу свою благодарность Ю.А. Айхенвальду, который, зная, насколько я был занят работой в этом огромном фонде, любезно предоставил мне свои копии писем В.Ф. Ходасевича и И.А. Бунина.
Все документы, разумеется, печатаются впервые.
Дорогой Юлий Исаевич,
Нью-Йоркский Ком[итет] помощи писателям, как Вам уже известно, разумеется, затеял сборник для усиления своих средств. В числе сотрудников — Горький.
Позвольте осведомить Вас, что мы, парижане, ни в каком случае рядом с Горьким не пойдем — и так и написали Оберучеву (Алданов, я, Гиппиус, Зайцев, Куприн, Ладыженский, Шмелев, Сургучев, Ходасевич).
Пользуюсь случаем сказать Вам, что искренно люблю и почитаю Вас.
ЦГАЛИ. Ф.1175. Оп.2. Ед.хр.85. На обороте этого письма, рассекреченного в 1990 г., Ю.И. Айхенвальд набросал ответ, но не Бунину, а Константину Михайловичу Оберучеву (1864-1929), возглавлявшему в Нью-Йорке Комитет помощи нуждающимся русским литераторам (о нем подробно см.: Русский Берлин. Париж, 1983. С.378-379). Набросок написан неразборчиво, изобилует сокращениями. Приводим то, что Ю.А. Айхенвальду удалось расшифровать:
Многоуважаемый Константин Михайлович,
Меня из Парижа уведомили о том, что Алданов, Бунин, Гиппиус, Зайцев, Куприн, Ладыженский, Шмелев, Сургучев, Ходасевич не находят возможным участвовать в задуманном Вами сборнике рядом с Горьким… хотя и мне тоже… но, как Вы уже знаете, от участия в сборнике я не отказываюсь ввиду его благородных побуждений и ввиду того, что помощью фонда пользовался и я сам…
Летом 1927 г. Ходасевич вместе с Берберовой жили на юге Франции в Le Cannet. Как и Грасс, он находится недалеко от Канн, где в то время проживали Мережковский и Гиппиус. В июле и августе эти писатели часто виделись и, возможно, что они обсуждали задуманный сборник, который так и не появился в печати.