В.Г. Короленко
Письмо в редакцию35
Вл. Короленко
КОММЕНТАРИИ
Письмо в редакцию, Короленко Владимир Галактионович, Год: 1917
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Короленко В.Г. ‘Была бы жива Россия!’: Неизвестная публицистика. 1917-1921 гг.
Сост. и коммент. С. Н. Дмитриева.
М.: Аграф, 2002.
В апреле по моему адресу в Полтаве была получена следующая телеграмма: ‘Совет солдатских и офицерских депутатов штаба румынского фронта в заседании 20-го апреля заслушал телеграмму военного министра: ‘Прошу выразить от меня осуждение тем, кто самовольно освободил Раковского36, являющегося агентом немецкой армии. Гучков’. Совет постановил обратиться к вам с просьбой сообщить свое мнение о докторе Раковском’.
К сожалению, эта телеграмма не застала меня в городе. Она была переслана мне по почте и, как это теперь случается нередко, до меня не дошла. Таким образом, время для ответа было пропущено. Впоследствии, найдя копию этой телеграммы среди своей корреспонденции, я решил послать ответ, хотя и запоздалый. Да, я знаю доктора Раковского давно. Знал его в России, как сотрудника одного из русских журналов, знал и в Румынии, где некоторые ближайшие друзья Раковского были и моими друзьями. И я считаю своей нравственной обязанностью заявить, что отвергаю с глубоким негодованием всякую мысль о возможности обвинения, возведенного на него румынскими властями. Раковский не мог быть ‘немецким агентом’, это, несомненно, злая клевета, пущенная противниками румынских социалистов.
Ответ в этом смысле я послал в Петроград совету солдатских и офицерских депутатов штаба румынского фронта. Недавно я получил это письмо обратно ‘за нерозысканием адресата’. Выходит, таким образом, что я как бы уклонился от ответа на запрос о докторе Раковском. Вот почему я считаю нужным прибегнуть теперь к ответу гласному.
К этому особенно побуждает меня еще следующее обстоятельство. В ‘Киевской Мысли’ (от 4-го мая) появились два известия из Румынии. В одном сообщают, что в городе Бакеу расстреляно 30 человек, из них — 23 еврея и 7 социалистов, все обвинены военно-полевым судом в том, что они были агентами Германии. Зная хорошо скорострельное правосудие таких судов по их практике в нашем отечестве во времена самодержавия и не имея никаких оснований менять мрачное представление о правосудии этого рода на почве румынского антисоциализма и антисемитизма, я с ужасом думаю о 30-ти жертвах бакеуского суда, который мне рисуется в окраске нашего Кужа, Мариамполя37 или суда над нашими социалистами второй Думы. И я радуюсь за доктора Раковского, которому не пришлось предстать перед этим судом.
В том же нумере ‘Киевской Мысли’ перепечатано письмо в редакцию ‘Вестника Румынского Фронта’, подписанное именем Александра Доброджеану Гереа38. В румынских газетах распространяется клевета, будто отец пишущего, бывший русский эмигрант, а впоследствии румынский подданный Константин Гереа Доброджеану, выехал в Швейцарию из мест Румынии, занятых германцами, ‘с поручениями от германского командования’… Это фактически неверно. Доброджеану выехал из Румынии еще до вступления этой страны в мировую войну. Но опровержение А. Доброджеану румынские газеты печатать отказались, и поэтому он обращается к русской печати. При этом он упоминает о дружеских отношениях отца с Г.В. Плехановым39, В.Н. Фигнер40, В.А. Засулич41, Вл.Л. Бурцевым42 и мною.
Таким образом, еще одно имя присоединяется в цепи клеветы к имени доктора Раковского: Доброджеану — его единомышленник и друг. Считаю своей обязанностью самым горячим образом поддержать ссылку на меня Доброджеану-сына. Да, я хорошо знаю Гереа Доброджеану, старого русского эмигранта-семидесятника, видного румынского писателя, основателя критико-литературной школы и творца румынского социализма. Я глубоко уважаю этого человека и не могу найти слов, которые бы вполне выражали степень моего негодования против этой гнусной клеветы. Я находился в течение многих лет в самых дружеских отношениях с Конст. Доброджеану, виделся с ним в 1915 году проездом через Бухарест и хорошо знаю позицию румынских социалистов в вопросе о войне. Когда среди экспансивных румын гремела и, казалось, готова была восторжествовать агитация пламенных германофилов, социалисты горячо выступали и демонстрировали против войны с Россией. Потом, когда обстоятельства изменились и в Румынии поднялась столь же горячая противоположная агитация, социалисты сохранили ту же нейтралистскую позицию. Они предвидели, что маленькая страна будет раздавлена, и предупреждали об этом. Увы! Их диагноз оправдался с излишней даже полнотой, а вмешательство Румынии навлекло на нее бедствия, а нам принесло весьма сомнительную пользу. Вот и все. Это неприятно для гг. профессиональных политиков, но это не дает права противникам социалистских вождей возводить на них обвинения в германофильском шпионстве, как прежде не было оснований винить их в подкупе Россией.
Наше время полно страстных противоречий. Война еще впервые так ощутительно поставила мыслящее человечество между двумя стремлениями: отдаленными интересами будущего единого человечества и насущными, ближайшими интересами отдельных отечеств. На этой почве возможны неожиданные группировки и страстные споры недавних единомышленников. Но одно остается незыблемым. Честные люди и тайная правительственная агентура всякого рода в лице общественных деятелей несовместимы. Доброджеану и Раковские органически не способны к такому совместительству. Нужна, конечно, осторожность ввиду множества печальных примеров. Но осторожность должна быть двусторонняя. Слишком много чести Малиновским43, если наряду с ними станут легко возможны заподозривания политической честности таких людей, как Доброджеану.
12-го июня
35. Публикуется по: Русские ведомости, 1917, No 136, 17 июня. Поводом для написания ‘Письма в редакцию’ стали широко распространявшиеся, начиная с апреля 1917 г., слухи, что большевики подкуплены германскими властями и действуют в России в их интересах. В частности, нападки такого рода коснулись и Х.Г. Раковского, обвиненного в печати Г.А. Алексинским и B.C. Панкратовым. Позднее, 23 июля 1917 г., Короленко писал С.Д. Протопопову: ‘Большевизм принес много вреда вообще, но, что хотите, — в подкупность и шпионство вождей я не верю… Причислять с такой легкостью заведомо честных людей к шпионам — значит, в сущности, реабилитировать шпионство. Старая истина, нужно бороться только честными средствами…’ (Былое, 1922, No 20, с. 25—26.) Фактическая защита писателем от нападок большевиков была оценена тогда ими очень высоко, что нашло отражение в перепечатке данного ‘Письма в редакцию’ ‘Известиями Совета рабочих и солдатских депутатов’ и ‘Рабочей газетой’.
36. Раковский Христиан Георгиевич (1873—1941) — участник социал-демократического движения на Балканах (Болгария, Румыния) и в Западной Европе (Швейцария, Франция) с 1888 г., врач по образованию, один из лидеров Румынской социал-демократической партии, с 1915 г.— секретарь бюро Балканской рабочей социал-демократической федерации, неоднократно арестовывался за свою революционную деятельность в Румынии и Турции. Вместе с румынскими социал-демократами вел борьбу за нейтралитет своей страны в первой мировой войне, вскоре после вступления Румынии в войну (август 1916 г.) был арестован, освобожден в Яссах русскими революционными солдатами 1 мая 1917 г. С конца августа 1917 г. скрывался от ареста Временным правительством на Сестрорецком оружейном заводе, в Кронштадте, затем эмигрировал в Швецию. Вступив в большевистскую партию, с начала декабря 1917 г. активно участвовал в установлении Советской власти на Украине и юге России. Председатель Совнаркома Украины с января 1919 г. В 1923—1925 гг. — полпред СССР в Великобритании, в 1925—1927 гг. — во Франции. Исключен из партии в 1927 г. за участие в троцкистской оппозиции, несколько лет находился в ссылке, восстановлен в партии в 1935 г. Репрессирован в 1938 г. по делу ‘Антисоветского правотроцкистского блока’. Расстрелян в тюрьме г. Орла 11 сентября 1941 г. Реабилитирован и восстановлен в партии в 1988 г. Короленко познакомился с Раковским, когда тот был еще гимназистом. В 1900 г. писатель выступил в Петербурге в защиту молодого социалиста, который был выслан властями из России. Контакты возобновились в Румынии, где с 1903 г. постоянно проживал Раковский и куда неоднократно приезжал Короленко. Последняя их встреча до революции состоялась в 1915 г. в Бухаресте.
37. Короленко пришлось обращаться к теме защиты людей от ложных обвинений в шпионаже в пользу Германии еще в 1916 г., когда им была написана статья ‘О Мариампольской ‘измене’ (Русские ведомости, 1916, No 200, 30 августа). В ней подвергалась сомнению правомерность дела по обвинению в измене поляка и еврея при занятии немцами города Мариамполя. Позднее выяснилось, что это дело было сфабриковано по ложному доносу и осужденный в результате судебного процесса на каторжные работы обвиняемый Гершанович был освобожден. Подобная же история произошла с обвинением в измене жителей Деревни Куж, невиновность которых была доказана в Государственной думе. В годы войны Короленко, осуждавший широко развившуюся шпиономанию, выступал и в защиту лиц, подвергавшихся гонениям за свое немецкое происхождение. Так, в статье ‘О капитане Кюкене’ (Русские ведомости, 1916, No 258, 8 ноября) он протестовал против изгнания по этой причине из Пароходного общества в Нижнем Новгороде капитана по фамилии Кюкен. Любопытно, что в архиве писателя сохранился запрос к нему военного следователя штаба особой армии по делу студента Б. Мальского, обвиненного в шпионаже в пользу Германии, и показания самого Короленко от 13 декабря 1917 г., в которых он сообщил, что по данному делу к нему еще в 1916 г. обращался с просьбой о заступничестве некий Каган и что никаких последствий такое обращение не имело. ‘Вступаясь за невинно обвиняемых печать, должна в свою очередь остерегаться голословных обвинений третьих лиц’, — подчеркивал писатель в своих показаниях (ОР РГБ, ф.135/II, к. 17, д. 985, л. 1-1 об.).
38. Доброджану-Гереа Константин (Костика) (1855—1920) — русский политический эмигрант-народник Кац Константин Абрамович. В 1875 г. эмигрировал в Румынию. Основоположник Румынской социал-демократической партии, критик и публицист. Был близок с братом жены Короленко B.C. Ивановским, через которого писатель с ним и познакомился. Дружеские отношения между Короленко и Доброджану продолжались до смерти последнего. Последняя их встреча состоялась в Румынии в 1915 г.
39. Короленко всегда относился к Г.В. Плеханову (1856—1918) с искренним уважением, находя в его взглядах и действиях много созвучного своим идеалам и устремлениям. То же самое можно сказать и об отношении к писателю Плеханова. Последний раз они встречались 26 апреля 1914 г. в Сан-Ремо (Италия), куда Короленко приезжал специально для встречи во время своего заграничного путешествия. В 1917 году Короленко потрясло известие о ‘чрезвычайно грубо’ произведенном большевиками 31 октября обыске у больного Плеханова, состояние которого после этого еще более ухудшилось. 22 ноября в петроградской газете ‘Слово в цепях’ была опубликована следующая телеграмма В.Г. Короленко: ‘Глубоко возмущен насилием, совершенным в лице Плеханова над истинными друзьями народа, не забывшими, что сила революции в возвышенных стремлениях человечности, разума и свободы, а не в разнуздании животных инстинктов вражды, произвола, насилия. Животное побеждает порой человека в человеке, но такая победа не прочна. Бывают в борьбе случайные положения, когда, по словам поэта Якубовича,
Не тот, кто повержен во прах, побежден,
Не тот, кто разит, — победитель.
С зловещей печатью Каина на челе нельзя оставаться надолго вождями народа. Плод этой победы: убивающее партию негодование всего человечного в стране’. Подробнее о взаимоотношениях Короленко и Плеханова см.: Русская литература, 1971, No 2.
40. Фигнер Вера Николаевна (1852—1942) — видная деятельница русского революционного движения, член Исполнительного комитета ‘Народной воли’. В 1884 г. по ‘процессу 14-ти’ была приговорена к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. После двадцатилетнего одиночного заключения в Шлиссельбургской крепости с 1904 по 1906 г. находилась в ссылке. В 1906—1915 гг. жила за границей. Автор книги ‘Запечатленный труд’ и ряда мемуаров. Короленко был лично хорошо знаком с В.Н. Фигнер, стоявшей близко к журналу ‘Русское богатство’, который редактировал писатель. В архивах сохранился ряд писем из переписки Короленко и Фигнер (см., в частности: ОР РГБ, ф. 135/II, к. 35, д. 30).
41. Засулич Вера Ивановна (1851—1919) — 16—24 января 1878 г. стреляла в петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова за его приказание наказать розгами Боголюбова (Емельянова Алексея Степановича), арестованного и осужденного за участие в демонстрации на Казанской Площади 6 декабря 1876 г. На суде присяжных была оправдана, затем примкнула к ‘Черному переделу’. В 1884 г. участвовала за границей в создании группы ‘Освобождение труда’. С 1900 г. входила в состав редакции ‘Искры’, впоследствии примкнула к меньшевикам.
42. Бурцев Владимир Львович (1862—1936) — известный русский журналист и издатель, в 1884 г. был арестован и выслан в Восточную Сибирь за свою революционную деятельность, в 1888 г. бежал за границу, где занимался преимущественно издательскими делами. Был близок к эсеровским кругам. Прославился как ‘ассенизатор революции’, разоблачавший провокаторов и агентов охранки, внедрявшихся в революционное движение (например, Е. Азефа). После Октября — противник Советской власти, эмигрировал во Францию.
43. Короленко имеет в виду Малиновского Романа Вацловича (1876—1918) — тайного агента царской охранки в социал-демократическом движении с 1910 г., депутата IV Государственной думы, председателя думской фракции большевиков с 1913 г. Полностью связь Малиновского с охранкой была раскрыта в июне 1917 г. Расстрелян в ноябре 1918 г. по приговору Верховного трибунала ВЦИК.