Письмо к П. А. Флоренскому, Волошин Максимилиан Александрович, Год: 1923 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 9 минут(ы)

Минувшее. Исторический альманах. 6

В.А. Никитин, В.П. Купченко

К ИСТОРИИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ П.А. ФЛОРЕНСКОГО И М.А. ВОЛОШИНА

(Документы и свидетельства)

Священник Павел Александрович Флоренский мог познакомиться с выдающимся русским поэтом и художником Максимилианом Александровичем Волошиным (1877-1932)¹ еще в 1908 году: на ‘башне’ Вячеслава Иванова². В ‘Дневнике’ М.А. Кузмина³от 17 февраля этого года записано: ‘Был Флоренский из дух[овной] академии’⁴. М.А. Волошин, как известно, бывал на ‘башне’ постоянно.

Это, однако, только предположение. Более достоверно известно о встречах священника Павла Флоренского и М.А. Волошина в начале 1917 года, когда Волошин находился в Москве. 18 января 1917 года отец Павел надписал Волошину три своих работы — оттиски из ‘Богословского вестника’ (редактором которого он был) за 1915 и 1916 гг. {Эти и названные далее брошюры П.А. Флоренского хранятся в Доме-музее М.А. Волошина в Коктебеле.}: ‘Не восхищение непщева’, ‘Приведение чисел’, ‘Около Хомякова’.

‘Не восхищение непщева. (К суждению о мистике)’ {НЕ ВОСХИЩЕНИЕ НЕПЩЕВА. (К СУЖДЕНИЮ О МИСТИКЕ). — ‘Богословский вестник’, 1915, No No 7-8 (посвящ. Вяч.Иванову). Имеется отдельное издание: СПб, 1915.} надписано: ‘Глубокоуважаемому Максимилиану Александровичу Волошину с чувством признательности и за лики творчества и за лики земли — Священник Павел Флоренский. 1917.1.18. Сергиев Посад’. Судя по надписи, можно предположить, что Волошин подарил П.А. Флоренскому ранее книгу своих критических статей ‘Лики творчества’ (выпущенную журналом ‘Аполлон’ в 1914 году). Под ‘ликами земли’ подразумеваются, по-видимому, акварели Волошина, — как раз в то время появившиеся на выставке общества ‘Мир искусства’ в Москве. По сообщению Марии Павловны Флоренской, дочери Павла Александровича, М.Волошин подарил Флоренскому несколько своих акварельных пейзажей. Один из них называется ‘Весна’. Пейзажи с автографами автора. Все они бережно сохранены семьей о. Павла Флоренского и находятся ныне в Загорске.

Вторая работа отца Павла, подаренная Волошину, — ‘Приведение чисел. (К математическому обоснованию числовой символики)’ {ПРИВЕДЕНИЕ ЧИСЕЛ. (К МАТЕМАТИЧЕСКОМУ ОБОСНОВАНИЮ ЧИСЛОВОЙ СИМВОЛИКИ). — ‘Богословский вестник’, 1916, No 6. Имеется отдельное издание: СПб, 1916.} — имеет надпись: ‘Максимилиану Александровичу Волошину с глубокою признательностью за впечатления от его мета-геологии — Священник Павел Флоренский. 1917.1.18. Сергиев Посад’.

Известный переводчик и стиховед Г.А. Шенгели (1894-1956) впоследствии свидетельствовал, что ‘мета-геологией’ П.А. Флоренский называл живопись М.Волошина⁵… На книжке ‘Около Хомякова. (Критические заметки)’ {ОКОЛО ХОМЯКОВА. (КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ). — ‘Богословский вестник’, 1916, No 7,8, СПб, 1916.} читаем: ‘Глубокоуважаемому Максимилиану Александровичу Волошину, плененный его мышью — Священник Павел Флоренский {В качестве подписи везде использована напечатанная на титульном листе фамилия автора.}. 1917.1.18. Сергиев Посад’. Эта надпись говорит, что отец Павел уже читал ‘Лики творчества’ и особенно отметил статью М.А. Волошина ‘Аполлон и мышь’. Автографы М.Волошина на подаренных ему книгах отца Павла Флоренского и его карандашные пометки в последней из упомянутых здесь работ позволяют заключить, что М.Волошин читал с глубоким вниманием работы П.А. Флоренского.

Кроме названных, в библиотеке М.А. Волошина сохранилось еще несколько работ Флоренского — уже без дарственных надписей. Это: ‘О типах возрастания’ (из ‘Богословского вестника’ No 7 за 1906 г.), ‘Пределы гносеологии. Основная антиномия теории знания’ (из ‘Богословского вестника’ No 1 за 1913 г.) {ПРЕДЕЛЫ ГНОСЕОЛОГИИ — лекции из курса ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ АНТИЧНОЙ ФИЛОСОФИИ, прочитанного священником Павлом Флоренским в Московской Духовной Академии в 1908-1909 учебном году.}, ‘Собрание частушек Костромской губернии Нерехтского уезда’ (Кострома, 1910), ‘Служба Софии, премудрости Божией’ (из ‘Богословского вестника’, No 2 за 1912 г., СПб, 1912) и ‘Вступительное слово перед защитою на степень магистра книги: ‘О духовной истине’, Москва, 1912 г., сказанное 19-го мая 1914 года’ (из ‘Богословского вестника’, No 9 за 1914 г.).

М.А. Волошин, в свою очередь, преподнес П.А. Флоренскому книгу своих стихов о войне ‘Anno Mundi Ardentis’ (M., ‘Зерна’, 1915), надписав ее: ‘Отцу Павлу Флоренскому с глубоким уважением и робостью посылаю эту книгу. Максимилиан Волошин. 19 12/н 17’⁶.

Нет сомнения, что М.Волошин и священник Павел Флоренский при своих встречах помногу беседовали. Об этом, в частности, свидетельствует письмо М.Волошина от 9 января 1918 г. к Г. А. Шенгели. Одобряя намерение последнего составить ‘Словарь эпитетов’, Максимилиан Александрович писал Шенгели: ‘Но еще было бы интереснее составить толковый словарь символов. Мы об этом в прошлом году говорили со свящ[енником] Пав[лом] Флоренским. Моя статья ‘Аполлон и мышь’ представляет, в сущности, такой опыт выяснения широты символа’⁷… В статье ‘Symbolarium’ священник Павел Флоренский так охарактеризовал назначение этого словаря: ‘Он имеет назначением, по аналогии со словарями словесных обозначений мысли, издания коих были осуществлены Академиями различных стран, установление значений зрительных образов, употребляемых в качестве обозначений понятий. И задача эта должна ограничиться этой регистрационной ролью, ибо творчество идеографических образов, подобно творчеству слов, принадлежит стихии народной и лишь в исключительных случаях является достижением индивидуального вдохновения… Отсюда же вытекает и стремление к возможной полноте подбора цитат, определяющих значение каждого образа: в этом смысле одинаково важно в наших глазах значение образа в непосредственных воззрениях народа, закрепленное в песне, сказании и сказке, в орнаментальном или мифологическом воспроизведении, — в лубочном соннике и иконографической композиции, — так же как значительно восприятие этого же графического образа в древних системах письменности, в представлениях ‘мистически’ настроенных авторов или в устах современного деятеля…’⁸

В беседах отца Павла и М.Волошина наверняка затрагивались вопросы общефилософского плана, давалась та или иная оценка литературным событиям. Об этом, в частности, можно судить, сравнивая их отношение к символизму А.Блока (см.: М.В. Волошин. Поэзия и революция. — ‘Камена’, 1919, Харьков, кн.2).

В последующие годы М.А. Волошин продолжал интересоваться творчеством П.А. Флоренского, о чем свидетельствует единственное из сохранившихся его писем (в авторской машинописной копии):

Отцу Павлу Флоренскому от Максимилиана Волошина.

Почт[овый] адр[ес]: Феодосия, Д[ом] Айвазовского.

19 18/IX 23.

Глубокоуважаемый и дорогой отец Павел!

Эти годы я часто и всегда с радостью соприкасался с Вашей мыслью. Последнею весною вестью о Вас были ‘Мнимости в геометрии’⁹. Мысли Ваши о Дантовом миростроительстве были мне особенно ценны и мне захотелось поделиться с Вами тем, чем я жил эти годы. Посылаю Вам тексты двух моих книг: ‘Неопалимой Купины’ и ‘Путями Каина’, которые, верно, не скоро увидят свет. Первая — о России, вторая о Западе и о материальной культуре. Вторая — еще фрагменты. Особенно хочется мне, чтобы Вы прочли главу ‘Космос’.

Начали ли выходить выпуски ‘У водоразделов мысли’?¹⁰Посылаю Вам эти стихи и строки через д[окто]ра Гранберга¹¹, который был в Коктебеле и обещал все передать Вам из рук в руки¹².

Это письмо заслуживает специального комментария. Отметим здесь, что М.Волошин не случайно обращает внимание отца Павла Флоренского на главу ‘Космос’ — 11-ю главу стихотворного цикла ‘Путями Каина (Трагедия материальной культуры)’. Эта глава была написана поэтом в июне 1923 года, т.е. за два месяца до вышеприведенного письма.

Судя по ней, М.Волошин находился под влиянием той интерпретации структуры вселенной в представлении Данте, которую к 600-летию со дня смерти Данте дал отец Павел Флоренский в своем труде ‘Мнимости в геометрии’ (М., 1922, с.44-53). Вот несколько строк из главы ‘Космос’:

Земля была недвижным темным шаром,

Вокруг нее вращались семь небес,

Над ними небо звезд и первосилы,

И все включал пресветлый Эмпирей.

Из-под Голгофы — внутрь земли воронкой

Вел Дантов путь к сосредоточью зла.

Исходя из анализа космологических образов ‘Божественной комедии’, отец Павел полагал, что вселенная в понимании Данте основывается на ‘неэвклидовой’ геометрии:

Оба поэта (Данте и Вергилий) спускаются по кругам воронкообразного ада. Воронка завершается последним, наиболее узким кругом Владыки преисподней… Оба они внезапно переворачиваются, обращаясь ногами к поверхности Земли, откуда они вошли в подземное царство, а головою в обратную сторону. (‘Ад’, XXII, 74-94). Миновав эту грань, т.е. окончив путь и миновав центр мира, поэты оказываются под гемисферою, противоположной той, где гора Сион, они подымаются по жерлообразному ходу (см. стихи 133-139). После этой грани поэт восходит на гору Чистилища и возносится чрез Небесные сферы. Теперь вопрос: по какому направлению? Подземный ход, которым они поднялись, образовался падением Люцифера, низвергнутого с неба головою. Следовательно, место, с которого он низвергнут, находится не вообще где-то на небе, в пространстве, окружающем землю, а именно со стороны той гемисферы, куда попали поэты. Гора Чистилища и Сион, диаметрально противоположные между собою, возникли как последствия этого падения, и значит, путь к небу направлен по линии падения Люцифера, но имеет обратный смысл… Двигаясь все время вперед по прямой и перевернувшись раз по пути, поэт приходит на прежнее место в том же положении, в каком он уходил с него. Следовательно, если бы он по дороге не перевернулся, то прибыл по прямой на место своего отправления уже вверх ногами. Значит, поверхность, по которой двигается Дант, такова, что прямая на ней, с одним перевертом направлена, дает возврат к прежней точке в прямом положении, а прямолинейное движение без переверта — возвращает тело к прежней точке перевернутым. Очевидно, это поверхность: 1&lt,sup&gt,о&lt,/sup&gt,, как содержащая замкнутые прямые, есть римановская плоскость и 2&lt,sup&gt,о&lt,/sup&gt,, как переворачивающая при движении по ней перпендикуляр, есть поверхность односторонняя. Эти два обстоятельства достаточны для геометрического охарактеризования Дантова пространства, как построенного по типу эллиптической геометрии.

Отец Павел Флоренский использовал для объяснения дантовских описаний новейшие математические и физические теории, в частности, специальный и общий принципы относительности¹³.

Следует также отметить, что на М.Волошина оказали влияние взгляды отца Павла Флоренского на искусство, его сущность и назначение. Выводя искусство как часть культуры из религиозного культа, весьма высоко оценивал отец Павел Флоренский духовную, творческую природу искусства. ‘Противопоставляя хаосу Божественный Логос, он считал, что искусство — это такая область деятельности человечества, где наиболее остро проявляется организующий и созидающий Логос (эктропия), который противопоставляется Хаосу — беспорядку, разрушению (энтропии). Эта идея была им поставлена и разработана задолго до того, как стала одним из основных положений теории информации’ (Священник Анатолий Просвирин. ‘Из богословского наследия священника Павла Флоренского’. — ‘Богословские труды’, сб.9, М., 1972, с.80). Борьба хаоса и гармонии, разрушения и созидания, энтропии и эктропии — это сквозной мотив всей поэмы М.Волошина, начиная от 1-й главы ‘Мятеж’ и кончая последней, 15.-й главой ‘Суд’. 11-я глава в этом отношении является ключевой, и в ней, пожалуй, в наибольшей мере сказывается влияние идей отца Павла Флоренского, приятие и отталкивание от них, полемика с ними:

…Был литургийно строен и прекрасен

Средневековый мир.

Но Галилей сорвал его,

Зажал в кулак и землю

Взвил кубарем по вихревой петле

Вокруг безмерно выросшего солнца.

. . . . . . . . . . . . . . . .

Как глаз на расползающийся мир

Свободно налагает перспективу

Воздушных далей, облачных кулис,

И к горизонту сводят параллели,

Внося в картину логику и строй, —

Так разум среди хаоса явлений

Распределяет их по ступеням

Причинной связи, времени, пространства

И укрепляет логикой числа.

Мы, возводя соборы космогонии,

Не внешний в них отображаем мир,

А только грани нашего незнанья.

Системы мира — слепки древних душ,

Зеркальный бред взаимоотношений

Двух противопоставленных глубин.

Нет выхода из лабиринта знанья,

И человек не станет никогда

Иным, чем то, во что он страстно верит.

Последняя строфа, навеянная антропософской гносеологией, чужда пафосу христианского мировосприятия, признающего мир как объективную реальность, нуждающуюся в просветлении и преображении. Поэма М.Волошина, во многом противоречивая сама по себе, была в этом отношении внутренне неприемлема для отца Павла, но обращение поэта к гностическим образам, к символам древних мистерий, их поэтическая интерпретация представляли для него несомненный интерес.

Весной 1924 года, будучи в Москве со своей женой Марией Степановной, Волошин, вероятно, встречался с Флоренским. В его записной книжке 1 апреля помечено: ‘5 ч. Фавор[ский]. Флоренс[кий]’.

Отца Павла Флоренского и Владимира Андреевича Фаворского (1886-1964), выдающегося деятеля советского искусства, замечательного гравера, художника и скульптора¹⁴, связывали многие годы дружбы.

В 1922 году В.А. Фаворский создал для отца Павла экслибрис, ‘чрезвычайно изящный… единственный, пожалуй, где Фаворский прибегал к противу геральдическому’¹⁵. На экслибрисе (гравюра на дереве) с надписью ‘Изъ книгъ священника Павла Флоренского’ представлена фигура средневекового рыцаря в латах с поднятым забралом, правой рукой рыцарь держится за эфес меча, левой — опирается на щит с изображением родословного дерева, грудь рыцаря пронзена навылет стрелой.

В том же 1922 году В.А. Фаворский исполнил к книге отца Павла ‘Мнимости в геометрии’ обложку, о которой отец Павел писал: ‘Как свойственно вообще этому художнику, так и здесь его гравюра не просто украшает книгу, но входит конституитивно в ее духовный состав’.

Встреча Павла Флоренского с М.Волошиным, вероятно, состоялась в Москве на квартире В.А. Фаворского или на квартире матери Павла Александровича — Ольги Петровны Флоренской (урожденной Сапаровой) в Новоконюшенном переулке (ныне дом 16/12 по ул. Бурденко).

Зимой 1926 года об отце Павле писала Волошину искусствовед Е.А. Некрасова, сообщая о делах журнала ‘Маковец’, где сотрудничал Флоренский: ‘о.Павел живет очень замкнуто’¹⁶.

На следующий год, снова будучи в Москве, Волошин, возможно, опять виделся с Флоренским, во всяком случае, в его записной книжке отмечен его адрес (‘Б.Спасская, 11, кв.1’).

За полтора месяца до смерти, отвечая на литературную анкету Е.Я. Архипова, Максимилиан Александрович Волошин подтвердил свою высокую оценку творчества П.А. Флоренского. Выбирая семь книг прозы, которые он бы ‘оставил навсегда с собой’, он, после Библии, ‘Братьев Карамазовых’ и рассказов Н.С. Лескова, назвал ‘Столп и утверждение истины’¹⁷…

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См. о нем: КНИГА О ПОЭТАХ ПОСЛЕДНЕГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ. Под ред. Модеста Гофмана. СПб.-М., 1908, Евгений Ланн. ПИСАТЕЛЬСКАЯ СУДЬБА М.ВОЛОШИНА. Изд. Всероссийского Союза Поэтов. М., 1927, В.Каменев. АКВАРЕЛИ М.ВОЛОШИНА. — ‘Искусство’, 1961, No 5, с.33-36, КЛЭ, т.1, М., 1962, с.1021.

² Дом с башней в Петербурге, в котором на квартире Вячеслава Ивановича Иванова (1866-1949) собирались по средам представители русской духовной культуры, писатели и художники, философы и ученые, церковные и общественные деятели. См.: О.Deschartes. БИОГРАФИЯ ВЯЧЕСЛАВА ИВАНОВА. — ‘Oxford Slavonic Papers’, Oxford, 1954, vol.V, ИВАНОВСКИЕ СРЕДЫ. — РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА XX В. Под ред. З.А. Венгеровой.

³ Михаил Алексеевич Кузмин (1875-1936), известный поэт, прозаик, драматург.

⁴ ЦГАЛИ, ф.232, оп.1, ед. хр.53.

⁵ Г.Шенгели. КИММЕРИЙСКИЕ АФИНЫ. — ‘Парус’, Харьков, 1918, No 1, с.18.

⁶ Книга М.А. Волошина ANNO MUNDI ARDENTIS (М., ‘Зерна’, 1915) с дарственной надписью автора — хранится в собрании К.П. Флоренского (старшего сына Павла Александровича, скончавшегося в 1982 г.).

⁷ ИРЛИ, ф.562.

⁸ П.А. Флоренский. SYMBOLARIUM (Предисловие к Словарю символов), 1923. — ‘Труды по знаковым системам’. V. Тарту, 1971.

8 этой же статье, давая общую оценку русскому символизму как литературному течению, отец Павел Флоренский писал: ‘…несмотря на изысканно-углубленную разработку теорий символического творчества, данную идеологами школы (В.Брюсов, К.Бальмонт, Вяч.Иванов, Эллис, А.Белый и другие), должно сказать, что работа по анализу символов как идеографических знаков, служащих для воспроизведения понятий… работа эта не была произведена вовсе’.

⁹ П.А. Флоренский. МНИМОСТИ В ГЕОМЕТРИИ. РАСШИРЕНИЕ ОБЛАСТИ ДВУХМЕРНЫХ ОБРАЗОВ ГЕОМЕТРИИ. М., ‘Поморье’, 1922.

¹⁰ В приложении к МНИМОСТЯМ В ГЕОМЕТРИИ был опубликован план работы П.А. Флоренского У ВОДОРАЗДЕЛОВ МЫСЛИ, законченной вчерне к 1922 году. Фрагмент из нее — СТРОЕНИЕ СЛОВА — издан в сб. КОНТЕКСТ. 1972. Литературно-теоретические исследования. М., ‘Наука’, 1973, с.348-369.

¹¹ Гранберг, Петр Владимирович — московский врач.

¹² ИРЛИ, фонд 562. Вероятно, ранее подобным же образом М.А. Волошин передал с оказией свою поэму СВЯТОЙ СЕРАФИМ, посвященную преподобному Серафиму Саровскому.

¹³ Апологетический синтез науки и религии, предложенный П.А. Флоренским, вызвал грубые нападки в тогдашней печати. В.Тер-Оганесян, например, писал: ‘Что существуют богословы, которые не могут не писать о житии святых, это еще понятно. Но когда эти богословы официально именуются ‘крупными сложившимися учеными’ — это совершенно непонятно’ (‘Под знаменем марксизма’, 1922, No 9/10, с.230). Ему вторил известный поэт Сергей Городецкий, который писал с возмущением: ‘Наряду с развитием материалистического миропонимания и широким его распространением, мы имеем зачастую проявления самого необузданного мракобесия. Кто бы мог подумать, что как раз к юбилею Коперника в Москве 1923 года выйдет книга, объявляющая его теорию ложной и возвращающая читателя к птоломеевской ‘тверди небесной’? А между тем именно так ставится вопрос в книге ученейшего богослова и выдающегося математика П.Флоренского… Достаточно перекувыркнуться, и вы попадаете на тот свет, ‘в царство идей Платона’. На подобном мракобесии Главлит поставил свою визу за No 1987′ (‘Красная нива’, 1923, No 12, с.28).

¹⁴ В.А. Фаворский возродил искусство гравюры на дереве. Его мастерство привлекло талантливых учеников, породило целую школу советской гравюры. Он известен также как один из лучших современных художников-иллюстраторов. За иллюстрации к древнерусскому эпосу СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ, произведениям А.С. Пушкина БОРИС ГОДУНОВ и МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ В.А. Фаворский в 1962 г. был награжден Ленинской премией. См. о нем: Ю.Халаминский. ВЛАДИМИР АНДРЕЕВИЧ ФАВОРСКИЙ. (Монография). М., 1964.

¹⁵ П.Д. Эттингер. ЭКСЛИБРИСЫ ФАВОРСКОГО. — КНИГА О ВЛАДИМИРЕ ФАВОРСКОМ. Сб. статей. М., ‘Прогресс’, 1967, с.37-40, цит. с.38-39.

¹⁶ Письмо Е.А. Некрасовой от 23 февраля 1926 г. — ИРЛИ, ф.562.

¹⁷ ЦГАЛИ, ф.1958, оп.1, ед. хр.46. Эта книга впоследствии исчезла из библиотеки М.А. Волошина. 31 октября 1932 г., отвечая сетовавшей на пропажу М.С. Волошиной, ее знакомая В.Д. Финкельштейн писала: ‘Да, Флоренский был, об этом мне говорил Макс. /…/ Поищи, но не скорби’.

В.А. Никитин, В.П. Купченко

К ИСТОРИИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ П.А. ФЛОРЕНСКОГО И М.А. ВОЛОШИНА

ПРИМЕЧАНИЯ

Читайте также: