Письма обо всем, Троцкий Лев Давидович, Год: 1903 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 7 минут(ы)

‘За два года’. Сборникъ статей из ‘Искры’. Часть первая.

Письма обо всемъ.
(15 ноября 1903 г. No 53).

Помпадуръ и крамола. Нтъ Руси, гибнетъ Русь! ‘Децентрализація’. Помпадуръ дореформенный, помпадуръ пореформенный, помпадуръ будущаго.

‘Россія задыхается отъ централизаціи’,— еще еденька Кротиковъ зналъ корень зла, еще онъ находилъ, что необходимо ‘децентрализовать’, т. е. радикально эмансипировать помпадура отъ опеки законовъ. Конечно, помпадуръ никогда не былъ въ этомъ отношеніи стсненъ и всегда зналъ, что по времени и закону бываетъ перемна. Но теперь онъ почувствовалъ неутолимую потребность въ экстренной широт движеній, энергіи захвата и стремительности аттакъ. Ибо врагъ неутомимъ. Крамола пріобртаетъ безчисленныя развтвленія и проявляется время отъ времени въ актахъ, захватывающихъ начальственное дыханіе. Прежнимъ правителямъ приходилось искоренять либеральный ‘сеничкинъ ядъ’, укрывавшійся либо въ акцизномъ вдомств, либо въ земской управ,— да еще время отъ времени совершать крестовые походы противъ мужиковъ, становившихся по этому случаю на колни и заявлявшихъ: ‘Нечего съ насъ взять! Насъ и уколупнуть негд!’ И въ т времена требованіе полной и безусловной децентрализаціи было въ сущности простымъ проявленіемъ капризной помпадурской похотливости. Энергичный помпадуръ, одинъ изъ тхъ, внутри которыхъ ‘скрывается молніи’, встрчалъ тогда препятствія не столько въ наличности закона, сколько въ отсутствіи врага. Тогдашній ‘помпадуръ борьбы’ пытался, если помните, даже вызвать сатану — увы! тщетно,— чтобы помриться съ нимъ силами,— теперешній ни мало не нуждается въ столь фантастическихъ предпріятіяхъ. Прежде всего значительно расширился кругъ дйствія ‘сеничкина яда’. Затмъ — что гораздо важне — мужикъ, колнопреклоненно жалующійся, что его негд уколупнуть, отодвинутъ на задній планъ городскимъ рабочимъ, шторы не только не ограничивается указаніемъ на то, что его негд колупнуть, но и отрицаетъ самое право ‘уколупывать’ его, отрицаетъ помпадура, какъ носителя этого права, отрицаетъ самый порядокъ, произрождающій помпадуровъ.

Да и мужикъ все боле становится подозрительнымъ. То цльное крестьянское міросозерцаніе, ось котораго составляла идея: ‘Безъ этого — нельзя’, расползается во вс стороны. Мужикъ развращается.

Съ какой горечью отмчаетъ этотъ процессъ либерально-православный саратовскій помщикъ въ ‘С.-Петерб. Вдом.’. Нтъ Руси, гибнетъ Русь!— ‘Ни костюмъ, ни псня, ни разговоръ, ни интересы жизни — ничто не напоминаетъ русскаго характера, русской широкой души. Нелюбовь къ земл, тяготніе къ городу, вчное недовольство жизнью (нчто страшно опасное во всхъ отношеніяхъ,— замчаетъ г. помщикъ)…— вотъ думы народныя!’ Солдатчина не только не воспитываетъ мужика, наоборотъ, вноситъ въ деревню развратъ. ‘Солдатъ, вернувшійся въ деревню,— самый недисциплинированный общественный элементъ, никого не уважающій, ничмъ недовольный и, главное, совершено отвыкнувшій отъ церкви. Погонъ слдуетъ — жалуется саратовскій народолюбецъ — жизнь на фабрик, совершенно безнадзорная въ нравственномъ отношеніи, потомъ бдность, отчасти переселенческое движеніе, коснувшееся и центра — вотъ все это вмст и вліяетъ на народную жизнь’… Нтъ Руси, гибнетъ Русь!

На ту же ‘безнадзорную въ нравственномъ отношеніи жизнь’ крестьянства жаловался недавно въ ливонскомъ земств гл. Епифановъ, предлагавшій учредить ‘попечительство о народной религіозно-нравственности’. ‘Крестьянское населеніе съ каждымъ годомъ и каждымъ часомъ выходить изъ надлежащаго своего быта’… Отхожіе заработки, ‘безконтрольное религіозно-нравственное поведеніе’ — все это въ конецъ ‘портить’ крестьянскую молодежь. ‘Такая жизнь крестьянства — прорицаетъ земскій Катонъ — не поведетъ въ хорошему, и въ недалекомъ будущемъ образуется массовый пролетаріатъ крестьянства’.

Да, и отхожіе заработки, и ‘безнадзорная’ жизнь въ город и даже солдатчина, все это разлагаетъ священную ‘полусоціалистичесвую’ общину, великій устой азіатской деспотіи, разлагаетъ стихійно, фатально — и тмъ вырываетъ почву изъ-подъ ногъ бюрократизма… И ни ‘попечительство о народной религіозно-нравственности’, проектируемое темнымъ ливенскимъ земцемъ, ни ‘общественная вялка’, предлагаемая во спасеніе Крестьянскимъ союзомъ партіи С.— Р.— ничто не остановитъ этого процесса. ‘Крестьянское населеніе съ каждымъ годомъ и каждымъ часомъ выходитъ изъ надлежащаго своего быта’…

Рабочій бунтуетъ, бунтуетъ мужикъ.

При такихъ затруднительныхъ условіяхъ помпадуру приходятся божьей грозою носиться надъ ‘ввренной ему губерніей’. Вызвать въ кои вка сатану для состязаній можно было въ сущности и съ соблюденіемъ уставовъ и обрядовъ судопроизводства. Другое дло — стоять 1 день и ночь лицомъ къ лицу съ врагомъ, который неистощимъ въ формахъ борьбы, неутомимъ въ нападеніяхъ, и неистребимъ по своей численности. Тутъ законъ можетъ только парализовать, обряды длопроизводства могутъ только тормозить,— и проблема децентрализаціи, т. е. помпадурской разнузданности, встаетъ, какъ категорическій императивъ.

‘Мн кажется,— писалъ недавно князь Мещерскій,— что теперь въ особенности очень нужно, чтобы губернаторы прежде всего бросили переписку, а всецло отдались управленію губерніей на мстахъ… Бумага, идущая отъ губернатора къ верху, и бумага, идущая отъ губернатора къ визу, мало интересуютъ подвластнаго ему человка, а губернаторъ, неожиданно появляющійся въ двадцати — тридцати мстахъ своей губерніи, чтобы лично все увидть и проврить, можетъ въ два — три года сдлать счастливою свою губернію, ибо ложь исчезнетъ изъ бумагъ’. Долой волокитную переписку! Да здравствуетъ молніеносный помпадуръ!

Не такъ давно (въ сентябр) сенатъ пояснилъ, что губернаторъ долженъ препровождать на обсужденіе губернскаго по земскимъ дламъ присутствія всякое ходатайство земокаго собранія, которое онъ, губернаторъ, находитъ ‘неподлежащимъ’. Князь Мещерскій, неистовый Роландъ идеи молніеноснаго помпадурства, тотчасъ же усмотрлъ въ этомъ оппозиціонное покушеніе на авторитетъ губернатора, столь возвышаемый ‘правительствомъ вообще и, въ частности, министромъ внутреннихъ длъ’ — и погрозилъ погрязшему въ юридическихъ опредленіяхъ сенату публицистическимъ перстомъ. Невиннйшая правовая схоластика сената,— и та оказывается стснительной и несогласной съ ‘правительственными видами’, въ которыхъ помпадуръ, одновременно появляющійся въ двадцати мстахъ, занимаетъ центральное мсто!

Въ своей прошлогодней ‘юбилейной’ рчи, на которую съ холопскимъ ликованіемъ и либеральнйшими намреніями ссылалась наша подъяремная печать, г. Плево сказалъ: ‘Усиливая распорядительную власть на мстахъ, необходимо упростить порядокъ ея дйствія, дабы интересы и удобства населенія получила вящшее огражденіе’.

‘Гражданинъ’, для котораго не существуетъ законовъ стыдливости и который, поэтому, играетъ первую скрипку въ публицистическомъ оркестр мин. внутр. длъ, комментируетъ мысль объ усиленіи мстной власти и ‘упрощеніи’ ея дйствій такимъ выразительнымъ примромъ. Въ N предвидлись уличные безпорядки. Губернаторъ далъ конфиденціальное порученіе, безъ шума купить нсколько возовъ розогъ (‘безъ шума — чтобы не поднять цнъ на розги’, мило шутитъ князь). На каждомъ возу была крупно начертана надпись: ‘розги’. Возчики, прозжая съ розгами по городу, объясняли любопытнымъ: это заготовлена для такой-то площади, для такого-то часа. И, разумется, что демонстрацію какъ рукой сняло. Отсюда ‘Гражданинъ’ выводитъ такую программную мораль: ‘Тамъ, гд вс думаютъ про представителя власти: ‘онъ посметъ высчь’, тамъ есть’ подчиненіе власти и спокойствіе: безпорядковъ совершенно не будетъ’… Отсюда ясяо, что ‘упростить’ порядокъ губернаторскихъ, дйствій — значитъ создать для ‘представителя власти’ такую обстановку, чтобы онъ смлъ ‘посмть’. Тогда задача будетъ ршена.

Для созданія условій, превращающихъ губернатора въ ничмъ на стсненнаго и все смющаго административнаго экспериментатора, и создана комиссія, которую наша легальная печать съ совершенно безсознательнымъ и тмъ боле глубокимъ юморомъ называетъ ‘комиссіей о децентрализаціи’.

Цлый рядъ длъ, восходившихъ до сего времени на ‘усмотрніе’ одного или нсколькихъ министровъ и даже на ‘благовоззрніе’ самого ‘министра’, предложено передать въ непосредственное вдніе начальниковъ губерній. Сюда отнесены: отчужденіе крестьянскихъ надльныхъ земель, утвержденіе уставовъ разныхъ обществъ — научнаго благотворительнаго и экономическаго характера, открытіе библіотекъ, разршеніе създовъ, открытіе выставокъ и пр. и пр.— вплоть да устроенія бракоразводныхъ длъ.

Расширеніе губернаторской власти предположено не только за счетъ центральныхъ инстанцій, но и за счетъ мстныхъ учрежденій ‘посторонняго вдомства’. Усиливается опека губернаторовъ надъ самоуправленіемъ, такъ, имъ предположено предоставить распоряженіе земскими и городскими смтными назначеніями. Дале, по словамъ ‘Нов. Вр.’, проектируется предоставить губернаторамъ надзоръ надъ дятельностью суда и надъ системами преподаванія въ гимназіяхъ, институтахъ и университетахъ.

Дальше идти некуда. Губернаторъ, контролирующій университетскую науку, губернаторъ, направляющій правосудіе, губернаторъ, устрояющій бракоразводныя дла!

‘Можетъ ли быть порядокъ въ губерніи — опрашиваетъ ‘Гражданинъ’,— при дйствіи предразсудковъ независимости вдомствъ?’ И мужественно отвчаетъ: ‘Очевидно не можетъ’.

Этотъ отвтъ не простой ‘абсурдъ’, какъ думаетъ наша умренно умная либеральная пресса,— это нчто гораздо больше: это пароль, навязываемый въ настоящій моментъ самодержавію его судьбою.

Самодержавіе сегодня совершенно не способно удержаться на почв сколько-нибудь устойчивыхъ и постоянныхъ нормъ — хотя бы эти нормы только вчера были созданы для охраны самодержавія. Стихійно-коварная жизнь, которая цпляется за все, которая выражаетъ противорчіе между собой и самодержавіемъ въ томъ, что сшибаетъ лбами два служащихъ самодержавію вдомства, эта жизнь превращаетъ въ опасный предразсудокъ — независимость бюрократическихъ вдомствъ.

И на этомъ самодержавіе должно сломить голову. Ибо обыватель, даже совершенно чуждый конституціоналистскихъ платформъ, обыватель, интересующійся политикой только по воскресеньямъ, оловомъ тотъ самый обыватель, которому имя легіонъ — какъ онъ ни простъ, какъ ни добродушенъ — но онъ твердо хочетъ жить. У него ось свои неотъемлемыя потребности — и онъ хочетъ ихъ удовлетворять. А длать это онъ можетъ лишь при нкоторой минимальной устойчивости гражданскихъ отношеній. Ему нужна полиція — для охраны, желзная дорога — для зды, школа — для ученія, судъ — для торжества справедливости. И самодержавіе въ своихъ собственныхъ интересахъ должно ему гарантировать эти блага сколько нибудь устойчивыми нормами,— иначе легіонъ начнетъ шевелиться. Независимость вдомствъ я клокъ самоуправленія — эти реформы правительство Александра II выдвинуло для удержанія своихъ позицій. Но ‘независимость вдомствъ’ придаетъ слишкомъ не эластичную структуру губернскому бюрократическому аппарату и потому, при ныншнихъ нервныхъ условіяхъ, все меньше и меньше способна охранять ‘порядокъ въ губерніи’, а самоуправленіе, какъ уже давно. разъяснилъ Мещерскій, служитъ лишь школой будущихъ россійскихъ Мирабо, воспитываетъ дворянъ ‘самой чистой санкюлотной воды’. И передъ абсолютизмомъ выростаетъ задача — задача жизни — отмнить вс нормы, обезпечивающія минимальнйшую свободу естественныхъ обывательскихъ тлодвиженій — и на мсто этихъ ‘предразсудковъ’ поставить молніеноснаго губернатора, ничмъ нестсненнаго, не наталкивающагося на между вдомственныя стны, издающаго законы, творящаго судъ, поощряющаго науки и насаждающаго искусства, одновременно появляющагося въ двадцати мстахъ,— вообще нарушающаго во имя ‘порядка’ законы времени и пространства…

Правительство возвращается къ иде: губернаторъ — хозяинъ губерніи. Но это не тотъ (двственный помпадуръ, губернаторъ — отецъ добраго и стараго времени — нтъ, его роль ‘осложнена’ всми пріобртеніями пореформенной эпохи. У него на рукахъ земство со школами, агрономами, больницами и оппозиціонными Мирабо. У него фабрики со стачками и демонстраціями.

Старый губернаторъ, какъ представитель своего государи, входилъ во все самъ. Но жизнь не торопила его и онъ всегда могъ снестись съ Петербургомъ. ‘Общій характеръ губернской власти дореформенной эпохи — говоритъ проф. Свшниковъ — былъ тотъ, что она являлась лишь исполнительницей закона и предписаній высшаго правительства, безъ права дйствовать самостоятельно, подъ собственною отвтственностью’. Губернаторъ пореформенный былъ значительно урзанъ. Онъ уже не могъ втираться въ ‘вдомства’. Онъ былъ (по крайней мр по первоначальному замыслу) только чиновникомъ мни. внутр. длъ. Рядомъ съ его волей былъ поставленъ рядъ учрежденій (судъ, земство…), дйствующихъ съ той или другой степенью независимости. Дале слдуетъ губернаторъ безсонныхъ ночей кн. Мещерскаго, онъ же губернаторъ ближайшаго будущаго. Это снова отвтственный представитель высшей власти, который не только блюдетъ, но и входитъ, не только входитъ, но и отмняетъ, насаждаетъ, вообще вяжетъ и ршаетъ.

Но жизнь уже бшено торопитъ его. Ему некогда сноситься съ медлительной бюрократической лабораторіей Петербурга. Мы уже знаемъ, что нын нужно: ‘чтобы губернаторъ прежде всего бросилъ переписку’. Губернатору нужна свобода, автономность, децентрализація. И ему дается все это.

Полный хозяинъ во ввренной ему губернія — губернаторъ иметъ въ своемъ распоряженіи даже войска — по крайней мр, на предметъ гражданскихъ войнъ. Остается еще предоставить губернатору право чеканить монету и сдлать самую должность наслдственной (чего добивались французскіе губернаторы XVI столтія) — я система шестидесяти девяти ‘самодержавій’ и ‘единодержавій’ будетъ завершена.

Бшеный централизмъ Петербурга, разршающійся въ цлый рядъ административныхъ сатрапій, единодержавіе и самодержавіе, полностью отчуждающее свою власть министрамъ, которые, въ свою очередь, сдаютъ ее въ аренду свор помпадуровъ,— разв это не система политическихъ абсурдовъ? Тмъ не мене, за этой формальной ‘нелогичностью’ скрывается объективная логика нашего общественно-политическаго развитія. И послдній актъ ‘расхищенія царской власти бюрократіей’, какъ говаривали славянофилы, представляетъ собою явленіе совершенно закономрное, порожденное внутренними тенденціями умирающаго режима.

‘Исполинскій ростъ народныхъ силъ,— говорилъ г. Плеве въ уже цитированной рчи — естественное послдствіе совершившихся перемнъ въ общественной жизни, усложняя административную дятельность предъявляетъ къ ней все новыя и новыя требованія и ставить на очередь заботу объ усовершенствованіи способовъ управленія’. Другими словами — абсолютизму приходится при помощи тхъ государственно-правовыхъ орудій, которыя свойственны ему, какъ таковому, направлять и упорядочивать жизнь общества, которое все боле и боле превращается въ воплощенное отрицаніе самодержавія.

Петербургъ напрягалъ вс силы, чтобы удержать въ письменномъ стол министерства внутреннихъ длъ ключи отъ всхъ — и большихъ и малыхъ — тайнъ русской жизни, но ‘исполинскій ростъ народныхъ силъ’ превозмогъ. Задача оказалась неосуществимой. Централистическій идеалъ — на встрчу всероссійской, отъ периферіи къ центру идущей, волн прошеній, ходатайствъ, запросовъ и доносовъ течетъ отвтная волна властныхъ революцій — этотъ идеалъ оказался уже не во двору. Бюрократическій централизмъ самодержавія, разсчитанный на небольшой объемъ государственныхъ задачъ, на недифференцированность политической жизни, сказалъ свое послднее слово. Изъ бюрократическаго централизма выросла дилемма: либо централизмъ, но уже на базис общественнаго самоуправленія съ верху до низу,— отъ волости до Всенароднаго Земскаго Собора, либо бюрократія, но уже на началахъ государственнаго ‘кустарничества’, съ самодержавной властью въ розницу — отъ г. Плеве до урядника.

Заинтересованныя стороны разно откликнулись на эту дилемму. ‘Децентрализованная помпадурія’, сказала бюрократія. ‘Долой самодержавіе’, отозвался народъ.

Судить будетъ революція.

Н. Троцкій.

Письма обо всемъ.(15 ноября 1903 г. No 53).

Читайте также:

Письма обо всемъ.
(15 ноября 1903 г. No 53).