Письма Йорика к Элизе и Элизы к Йорику, Стерн Лоренс, Год: 1773

Переводы
Время на прочтение: 37 минут(ы)
Скачать в PDF

ПИСЬМА IОРИКА къ ЕЛИЗ,
и
ЕЛИЗЫ къ ІОРИКУ.

Съ пріобщеніемъ Похвальнаго Слова ЕЛИ3.

ПЕРЕВЕЛЪ съ ФРАНЦУЗСКАГО
ГАВРИЛО АПУХТИНЪ.

МОСКВА.
Въ Университетской Типографіи,
у Н. Новикова.
1789.

ОДОБPEHIE,

По приказанію Императорскаго Московскаго университета Господъ Кураторовъ я читалъ книгу подъ заглавіемъ: Письма Іорика къ Елиз и Елизы къ Іорику, и не нашелъ бъ ней ничего противнаго наставленію, данному мн о разсматриваніи книгъ, по чему оная и напечатана быть можетъ.— Коллежскій Сов&#1123,тникъ, Краснорчія Профессоръ и Цензоръ печатаемыхъ въ Университетской Типографіи книгъ,

АНТОНЪ БАРСОВЪ.

ЕЯ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ,
милостивой
ГОСУДАРЫН,
АHH
ГРИГОРЬЕВНЪ
НЕПЛЮЕВОЙ

Всеусерднйшее приношеніе.

МИЛОСТИВАЯ ГОСУДАРЫНЯ!

Исполняя долгъ, предписываемой мн благодарностію, осмливаюсь посвятить Вамъ сей первый плодъ моихъ успховъ въ ученіи. Щастливымъ почту я себя, естьли Вы удостоите благосклоннаго воззрнія на слабый опытъ моея признательности и почитанія, съ каковыми пребывать честь имю

Милостивая Государыня!
Вашимъ всепокорнйшимъ слугою
Гаврило Апухтинъ.

ПРЕДИСЛОВІЕ

Сіи письма, сочиненныя Г. Стерномъ, безсмертнымъ Творцемъ чувственнаго путешествія, достойны того, что&ъ объ нихъ упомянуто было, какъ o произведеніи человка, соединявшаго рдкія дарованія съ превосходною чувствительностію.
Они писаны къ Мистрисъ Елен Драперъ, супруги Г. Даніила Драперъ, начальника Аглинмкой торговли въ Сурат, человка почтеннаго и уважаемаго въ сей стран.
Елена, будучи слишкомъ нжнаго сложенія, чтобъ выдержать знойной климатъ Индіи, отправилась жить въ Англію, свою отчизну, случай познакомилъ ее съ Г. Стерномъ. Онъ усмотрлъ въ ней разумъ столько согласной съ своимъ, столько пріятной, столько тонкой, что нкоторое сострастіе вскор соединило ихъ узами живйшаго и чистйшаго дружества. Онъ любилъ ее, какъ своего друга, за славу почиталъ называть ее своею ученицею и наставлять ее своими совтами. Вс выгоды Елизы учинились ему столь же драгоцнными, какъ и собственныя его. Дтей ея любилъ онъ какъ своихъ, и охотно бы пожертвовалъ ей имуществомъ и жизнію, естьлибъ только могло сіе пожертвованіе споспшествовать къ благоденствію ея, и по сему-то не должно удивляться, что письма ихъ преисполнены нжнйшихъ выраженій страстной любви, но любви такой, которую именовали Платоническою и почитали мечтательною, но которой однакожъ Стернъ служитъ образцомъ.

ПОХВАЛЬНОЕ
СЛОВО
ЕЛИЗЪ ДРАПЕРЪ,

Почерпнутое изъ Философической, и Политической Исторіи о селеніяхъ и торговл Европейцовъ въ обихъ Индіяхъ, Соч. Г. Аббата Райналь.

Страна Анжингская ты ничто, но въ теб Елиза воспріяла бытіе. Нкогда сіи средоточія торговли, учрежденныя Европейцами, престанутъ существовать. Трава произрастетъ на мстъ ихъ, или отмщенный Индецъ воздвигнетъ тамъ строенія прежде истеченія нсколькихъ вковъ, но естьли писанія мои хотя мало будутъ длительны, имя Анжинга пребудетъ незабвенно въ памяти человковъ. Читатели мои, т, коихъ бурные втры приведутъ къ брегамъ симъ, скажутъ, вотъ мсто, гд родилась Елиза Драперъ, и естьли будетъ между ими Британецъ, то съ гордостію поспшитъ прибавить: здсь родилась они отъ Агличанъ.
Да позволено мн будешь излить здсь горесть мою и слезы! Елиза была мой другъ. О читатель! кто бы ты ни былъ, но извини сіе невольное движеніе. Позволь мн обратить мысль мою къ Елиз, естьли подвивалъ я тебя нкогда ко умиленію, разсуждая о нещастіяхъ, угнтающихъ родъ человческой, благоволи нын сострадать о моемъ собственномъ злоключеніи. Я былъ твоимъ другомъ, не зная тебя, не отрекись же быть на минуту и моимъ. Сладостное твое состраданіе да будетъ моимъ воздаяніемъ,
Елиза кончила дни свои въ отчизн своихъ предковъ на 33 году возраста своего. Душа божественная отторглась отъ прекраснаго тла. — О вы о посщающіе мсто, въ коемъ опочиваетъ священный прахъ ея, начертайте на мраморъ, прикрывающемъ его, въ такомъ-то году, мсяц, числ, час, Богъ отъялъ дыханіе жизни ея, и Елиза скончалась.
Сочинитель превосходный, почитатель ея и другъ! Елиза вперяла теб сочиненія твои, она внушала жалостнйшія твои строки, щастливый Стернъ! тебя нтъ уже, а я остался, я оплакивалъ тебя съ Елизою, ты оплакивалъ бы ее со мною, и естьлибъ небо повелло вамъ обоимъ остаться посл меня на свтъ, ты восплакалъ бы съ нею о мн.
Мущины повторяли, что нимъ женщины, одаренной толикими пріятствами, какъ Елиза, женщины то же подтверждали. Вс восхваляли искренность, вс восхваляли ея чувствительность, вс старались снискать ея знакомство. Зависть не дерзала оклеветать достоинство Особы, не вдавшей о своихъ преимуществахъ.
Анжинга! всеконечно вліянію щастливой твоей поднебесности обязана она почти несовмстнымъ согласіемъ роскоши и благочинія, сопровождавшимъ ея Особу и являвшимся на всхъ ея движеніяхъ. Каменосчецъ принялъ бы ее образцомъ для изваянія роскоши, равно подражалъ бы онъ ей для изображенія стыдливости. Мрачное и туманное небо Англіи не возмогло затмить ея душевныя силы, не имющія подобныхъ въ странахъ нашихъ. Очаровательная прелесть изливалась на вс дла Елизы. Желаніе, но желаніе боязливое, преслдовало ее въ безмолвіи. Одинъ токмо честный человкъ отважился бы ее любить, но не отважился бы объявить ей того.
Везд ищу я Елизу, нахожу, съ восхищеніемъ разсматриваю нкоторыя ея черты, нкоторыя пріятства ея въ прекраснйшихъ Особахъ. Но гд обртается та, которая вс ихъ соединяла? Боги! истощившіе вс свои дары для произведенія Елизы, уже ли произвели вы ее на единое мгновеніе, дабы удивляться ей только часъ и потомъ вчно оплакивать?
Вс т, кой знавали Елизу, оплакиваютъ ея, но я буду сокрушаться объ ней во все теченіе оставшихся мн дней. Но довольно ли того, чтобъ только сокрушаться? Не скажутъ ли мн т, которые вдали ея ко мн горячность, довренность, ею на меня возлагаемую: ее нтъ уже, а ты еще живъ!
Елиза оставляла отечество, родственниковъ, друзей, дабы возссть подл меня и жить съ моими. Какое предвщалъ я себ блаженство! Съ какимъ веселіемъ усматривалъ я въ превосходнйшихъ Мужахъ желаніе обращаться съ нею, и любовь къ ней даже въ тхъ женщинахъ, кои отличились странностію вкуса. Елиза молода еще, говорилъ я себ, а ты касаешься уже предловъ смерти. Она приметъ послднее твое дыханіе. Но о суетная надежда! не вс ли предпріятія человческія мгновенно разрушаются? Старость моя продлилась доле цвтущихъ дней ея, вселенная ничего уже мн любезнаго не представляетъ, судбина опредлила мн жить и умереть въ уединеніи.
Разумъ Елизы изощренъ былъ познаніями, но непринужденность естества неотлучна была отъ онаго, и токмо украсилась сими познаніями, они служили единственно къ приращенію ея прелестей. — Каждую минуту она боле нравилась, каждую минуту подвизала она къ большему участію. Впечатлніе сіе учинила она въ Индіи, и впечатлніе сіе сопутствовало ее и въ Европу. И такъ Елиза была красавица? нтъ, она была только пригожа, но затмвала всякую красавицу, ибо не имла себ подобной.
Елиза сочиняла, и т изъ соотечественниковъ ея, кои писали съ превосходнйшимъ витійствомъ и вкусомъ, не погнушались бы принять на себя малое число страницъ, ею написанныхъ.
Увидвъ Елизу ощутилъ я неизвстное мн движеніе. Слишкомъ было оно сильно, чтобъ назваться ему дружествомъ, и слишкомъ чисто, чтобъ быть любовію. Естьлибъ оно было страсть, то Елиза сожалла бы о мн, покусилась бы обратить меня къ разсудку, и чрезъ сіе усовершилъ бы я потерю онаго.
Елиза часто говорила, что никого не почитаетъ столько, какъ меня. Нын я врю сему.
Въ послднія минуты жизни своея Елиза помышляла о друг своемъ, и я не могу ни единой написать строки, не имя предъ глазами памятникъ, оставленной ею мн. Почто не одарила она и перо мое пріятностію своею и добродтелію? по крайней мр слышится мн гласъ ея: ‘сія строгая муза, говоритъ она, взирающая на тебя, есть исторія, коея священный долгъ есть назначать мнніе потомства. Сіе легкое божество, парящее въ воздух, есть молва, которая не отреклась прославить и у насъ имя твое, она доставила мн сочиненія твои и предуготовила союзъ нашъ, раждая въ насъ взаимное почтеніе. Воззри на сего безсмертнаго феникса, противящагося огню, оной есть прообразованіе дарованій небесныхъ, пребывающихъ въ вчности. Да подвигнутъ тебя изображенія сіи содлаться защитникомъ человчества, истинны и вольности.’
Внемли, Елиза, клятв моей съ селенія горняго, первобытнаго и послдняго твоего жилища: ‘клянусь не написать ни единой строки, въ которой бы не можно было узнать чертъ твоего друга.

ПИСЬМА
ІОРИКА къ ЕЛИЗ, ЕЛИЗЫ въ ІОРИКУ.

ПИСЬМО I.

Іорикъ къ Елиз.

Елиза получитъ отъ меня книги вмст съ сею запискою. Проповди изшли съ жаромъ изъ моего сердца, желалъ бы, чтобъ хотя сіе достоинство достаточно было для поднесенія ей оныхъ…. Прочія же сочиненія суть дйствіе единаго ума, и принятіе оныхъ равнодушне для меня будетъ.—
Я не знаю, какъ учинилось сіе, но чувствую, что почти совсмъ объятъ любовію къ теб…. Не мудрено бы по истинн было, ежелибъ я и совершенно воспламененъ былъ, ибо никогда и ни въ комъ я не видывалъ столько, какъ въ теб, достопочтенныхъ свойствъ, никогда не почиталъ и не знавалъ женщины, о которой бы лучшее можно было возъимть мнніе, какъ о теб.— За симъ прощай, усердный слуга твой.

Л. Стернъ.

ПИСЬМО II.

Елиза къ Іорику.

Любезнйшій Браминъ! (*)

Я получила чувственное твое путешествіе.... удивляюсь сил твоего воображенія: оно возбудило во мн чувствованія, къ которымъ я мнила себя неспособною…. Ты возрождаешь во мн гордость, и понуждаешь любить собственную мою чувстивительность.—
Я омочила слезами жаркія въ твоихъ сочиненіяхъ страницы…. Но мои слезы были удовольственныя. Сердце мое, такъ сказать, изливалось вкуп съ ручьями…. Ахъ! ты возбудилъ вс благороднйшія чувства души моей.
Путь, по коему ты слдуешь для разширенія предловъ человческаго понятія, есть простйшій, ты преклоняешь разумъ, трогая сердце… Лестнйшія похвалы, какихъ токмо писатель надяться можетъ, суть воздыханія и слезы его читателей… Коликое же число таковыхъ похвалъ воздавала я теб?
Прошу тебя, естьли хотя мало меня почитаешь, не льсти мн… уже довольно я тщесланна, а слишкомъ опасны похвалы человка благоразумнаго.
Пребываю въ обширнйшемъ смыслъ сего изреченія: твой другъ.

Елиза.

(*) Брамины суть жрецы Индійскихъ Идолопоклонниковъ, а какъ Г. Стернъ, именующійся въ послдствіи сихъ писемъ и Іорикомъ и Браминомъ, былъ священникомъ въ Іорк, а Елиза была жительница Иидіи, то и называла она его своимъ Браминомъ.—

ПИСЬМО III.

Іорикъ къ Елиз.

Я не могу быть въ поко, Елиза, хотя могу итти къ теб въ полдни, докол не извщусь о твоемъ здоровь…. Да уподобится любезное лице твое, при возстаніи твоемъ, сегоднишнему возхожденію утренняго свтила на горизонт…. Я вчера весьма встревожился, весьма скорблъ, узнавъ, что ты не здорова, и также стовалъ о томъ, что не могъ войти къ теб…. Воспомяни, дражайшая Елиза, что другъ тже иметъ права, какъ и врачь. — Обряды общежитія, скажешь ты мн, иное предписуютъ…. Но что нужды до нихъ? —— Разборчивость и благопристойность не всегда состоятъ въ соблюденіи сихъ чудныхъ правилъ.
Я иду завтракать, и возвратясь въ одиннадцать часовъ, надюсь найти хотя единую строку твоей руки, которая увдомитъ меня, что ты находишься въ лучшемъ состояніи, и что желаешь видтъьтвоего Брамина
Въ 9 часовъ по утру.

ПИСЬМО IV.

Елиза къ Іорику.

Любезный Браминъ мой!

Я съ удовольствіемъ тебя увдомляю, что мн лучше, бывъ уврена, что сіе извстіе будешь теб пріятно.
Другъ, говоришь ты, иметъ т же права, какъ и врачь. — Слдственно ты двоякое имешь право, бывъ вмст другъ и врачь. Врачь почтеннйшій изъ всхъ, врачь душевный, пріиди постить Елизу, принеси цлительнйшее изъ крпительныхъ врачеваній…. врачеваніе чувствованія… Естьли бесдованіе съ тобою не излечитъ совсмъ боль мою, то по крайней мръ приведетъ ее у меня въ забвеніе…. Я точно уврена, что не почувствую никакой скорби, докол ты будешь со мною.
И такъ увидться съ тобою будетъ удовольствіемъ и выгодою для твоей
Въ 10 часовъ.

Елизы.

ПИСЬМО V.

Іорикъ къ Елиз.

Елиза, я получилъ послднее письмо твое вчера ввечеру, возвращаясь отъ Лорда Батурста, у котораго обдавъ, я цлой часъ говорилъ о теб, простосердечный и старый Лордъ слушалъ меня съ такимъ удовольствіемъ, что три раза пилъ за твое здоровье.—
Хотя уже переступилъ онъ на восемьдесятъ пятой годъ, но говоритъ, что надется прожить еще столько, чтобъ содлаться другомъ моей ученицы, прекрасной Индіанки… и видть ее затмвающую богатствомъ своимъ всхъ другихъ жительницъ Индіи столько, сколько она уже превышаемъ ихъ въ красот, и (что еще превосходне), въ достоинствахъ…. Я также сей надеждой льщусъ…. Сей Господинъ есть старинный другъ мой…. Ты знаешь, что онъ всегда покровительствовалъ разумныхъ и способностями одаренныхъ людей, ежедневно угощалъ онъ своимъ столомъ всхъ знаменитыхъ людей сего вка, Аддиссона, Стила, Попе, Свифma, Пріора, и прочихъ…. Со мною познакомился онъ хотя чуднымъ, но притомъ весьма и учтивымъ образомъ. Нкогда, какъ я находился на поклонъ у Принцессы Баллійской, онъ подошедъ ко мн… я имю желаніе, сказалъ, познакомиться съ вами Г. Стернъ, но должно намъ знать, кто я…. Вы слыхали, продолжалъ онъ, о старомъ Лорд Батурст, котораго ваши Попе и Свифтъ столъ много воспвали, я препроводилъ всю жизнь свою съ подобными имъ Мужами, но уже вс они померли, а я еще живъ, и отчаясь найти когда нибудь имъ равныхъ, закрылъ уже тому нсколько лтъ вс книги мои, ршившись ихъ боле не читать, но вы возбудили во мн желаніе раскрыть ихъ еще разъ прежде смерти моей… И такъ подемъ ко мн, и вмст отобдаемъ.
Я признаютъ, что сей Господинъ есть чудо, ибо въ таковыхъ углубленныхъ лтахъ онъ обладаетъ еще всею живостію и веселостію тритцатилтняго человка. Онъ въ превосходномъ степени одаренъ щастливою способностію нравиться людямъ и ихъ любить, присовокупите къ сему, что онъ обходителенъ, просвщенъ и чувствителенъ. — Съ необычайною радостію внималъ онъ, Елиза, когда я говорилъ о теб: съ нами былъ одинъ только собесдникъ, сей также съ удовольствіемъ слушалъ…. И мы до девяти часовъ проводили время въ чувственнйшихъ разговорахъ, ибо ты, Елиза, была звздою, оными управлявшею, ты была душа оныхъ…. Естьли и преставалъ я говорить о теб, то ты наполняла собою сердце мое, воспламеняла всякую мысль, изходящую изъ недръ моихъ, и я не стыжусь признаться, что всмъ обязанъ я теб… Любезнйшая изъ женщинъ! страданіе, претерпнное мною въ послднюю ночь отъ болзни твоей, есть свыше выраженія… Всеконечно небо даруетъ намъ силы соразмрныя тягчащему насъ бремени.— О Дщерь моя! вс страданія, раждающіяся отъ сугубой скорби души и тла, обременили тебя, и ты говоришь мн, что здоровье твое возвращается, лихорадка миновалась, боль въ боку прошла: но да изчезнутъ равно и вс скорби, могущія возпящать благоденстнію Елизы… и т даже, ком хотя мгновенно возмущаютъ ея спокойствіе… Но не страшусь ничего…. Будь, Елиза, въ непремнной надежд… Приверженность моя изліетъ на твое здравіе силу цлебную: ты насладишься пособіемъ оной, вчною весной младости и пріятства, превышающихъ твое чаяніе.—
И такъ ты поставила надъ письменнымъ своимъ столомъ, изображеніе своего Брамина, ты желаешь совтоваться съ нимъ во всхъ сомнніяхъ и опасеніяхъ своихъ. О признательная и добродушная двица! Іорикъ съ веселіемъ узритъ вс дла твои… Но сіе изображеніе Іорика не возможетъ изъявлять во всемъ пространств его къ теб доброжелательство.—
Сколь достоинъ тебя образъ жизни, которой ты себ предначертала! Сколь достойно тебя твое препровожденіе дня!… По истинн, Елиза, ты уже мн не оставляешь ничего для тебя сдлать, ни исправлять, ни испрашивать…. кром, какъ продолженія удивительнаго сего поведенія, которое возродило во мн почтеніе къ теб и привергло на вки нерушимымъ дружествомъ.
Да не замедлитъ румяность розъ разстилаться по лицу твоему, и да украсятся паки уста твои цвтомъ яхонта, но какова ты теперь ни есть, поврь мн, Елиза, что супругъ твой, естьли только онъ по моему желанію будетъ нженъ и чувствителенъ, станетъ прижимать тебя къ груди своей съ благороднйшею и живйшею горячностью, облобызаетъ блдное и обезображенное лице твое съ большимъ восторгомъ, нежели какъ бы ты сіяла разцвтающею красою… Онъ долженъ то длать, или достоинъ имъ будетъ сожалнія…. Чувствія его весьма низкія должны быть, естьли не узнаетъ онъ всей цны толикихъ пріятствъ исполненнаго творенія.— Весьма желаю я, чтобъ Миссъ Лейтъ сотовариществовала теб въ путешествіи: она можетъ услаждать минуты твоего прискорбія… Также съ радостью я узналъ, что матросы, тебя препровождающіе, честные люди…. Хотя бы ты и могла, Елиза, ужиться съ людьми наипротивнйшими твоему нраву кроткому и любезному…. онъ усмирилъ бы самыхъ дикихъ животныхъ…. но жестокость бы была, Елиза, испытывать оное надъ тобою… Какъ можешь ты приносишь извиненія за послднее твое письмо? Оно мн содлывается любезне отъ тхъ самыхъ причинъ, которыя ты изыскиваешь къ оправданію онаго…. Не пиши ко мн никогда, дщерь моя, иначе.— Пусть изъявляютъ вс письма твои, безпорядокъ, сопровождающій обыкновенно начертаніе искреннихъ чувствій сердца…. Вопрошай, отвтствую, не скрывай ничего отъ человка, достойнаго твоей довренности и почтенія…. Таковы суть письма, кои я пишу къ Елиз… Такимъ образомъ можно мн будешь обращаться съ тобою безъ всякаго притворства, и изъявлять тако искреннйшее мое усердіе, естьли позволитъ намъ Провидніе жить въ единой части земнаго шара.
Я есмь, сколько честь и усердіе позволяютъ быть, твой Браминъ.

ПИСЬМО VI.

Елиза къ Іорику.

Я прочла послднее твое письмо, равно какъ и вс отъ тебя получаемыя мною, съ истиннымъ удовольствіемъ… Я очень довольна подробнымъ твоимъ увдомленіемъ о добросердечномъ и достопочтенномъ Лорд Батурст… Естьлибъ нашлось человкъ съ шесть ему подобныхъ, то они опроверглибъ мннія, приписующихъ старости грубой нравъ, и учинили бы ее наивожделннйшимъ возрастомъ всей жизни.—
Общество, избранное симъ Лордомъ, и друзья, которыхъ онъ нажилъ, доказываютъ его благоразсужденіе… Довольно одного того, какъ онъ познакомился съ тобою, чтобъ содлать имя его почтеннымъ. —
Я благодарю усерднйше Лорда Батурста за благопріятное его обо мн мнніе… Но естьли я сіяю въ глазахъ его, то свтъ сей заимственной…. Одному лестному образу, начертанному твоимъ воображеніемъ, обязана я за похвалы его…. Ты озарилъ меня сіяніемъ, которымъ онъ ослпился.
Весьма справедливо говоришь ты, что Богъ даруетъ намъ силы, соразмрныя бремени, насъ угнтающему… Я испытала оное… Я чувствовала крпость свою возрастающую съ уничтоженіемъ боли…. и чмъ боле здоровье мое изтощалось, тмъ вящшую надяніе на Провидніе пріобртало горячность. —
Но я обмогаюсь… благодаря Всевышняго… Ты увщеваешь меня къ упованію… уже исполнена я онымъ:… оно есть спасительнйшее душъ врачеваніе, оно по малу усыпляетъ мою тоску, —уже наступаетъ время оставить мн Англію… Желалабъ я, чтобъ ты мн сопутствовалъ… Сообщество твое сократилобъ скучныя минуты, усладилобъ свирпство волнъ…. Тогда отженилось бы отъ меня опасеніе бурной стихіи, коей я предаюсь, не страшилась бы опасностей, которыя окружаютъ плавающее мое уединеніе.—
Но по что желаю я, чтобъ ты оставилъ мирное свое убжище и домашнее благодегствіе? для того ли, чтобъ предаться вроломной стихіи и грозной поднебесности! О лютая мысль!… Елиза должна довольстоваться имть впечатлннымъ въ сердц своемъ образъ Іорика, вмщать въ душ сладчайшія наставленія своего друга… Живущій сей образъ защититъ ее противъ непостоянства поднебесностей, противу ярыхъ волнъ, тогда будетъ она въ совершенномъ смысл

Елиза Іорикова.

ПИСЬМО VII.

Елиза къ Іорику.

Н&#1123,жный Іорикъ!

Нервы мои столько ослабли, рука моя такъ содрогается, что я сомнваюсь, чтобъ ты могъ прочесть и понять сіе маранье…. Я въ худомъ… по истинн я въ худомъ состояніи.— Засвидтельствуй мое незабвеніе господину и госпож Джамесъ…. они пребываютъ въ сердц моемъ… имютъ равное съ моимъ Браминомъ участіе въ искреннйшемъ моемъ дружеств… Да оградитъ тебя Небо отъ жестокихъ искушеній, которыми угнтается мое страждущее и слабое бытіе.— Но не мысли, Іорикъ, чтобъ я роптала…. Нтъ. О Ты, простирающій на насъ щедротную десницу! воздаю хвалу Теб за мои мученія… Ты наказуешь меня для собственной моей пользы…. Суетная Душа заблудилась было въ льстивыхъ мечтахъ о будущемъ… Ты привлекаешь ее, дабы обратить вниманіе на точку, ею обитаемую…. отжени отъ меня, о Боже! грхъ роптанія, я испрашиваю у Тебя силъ для пренесенія скорбей моихъ съ терпніемъ.
Все семейство Господина Г*** прізжало ко мн, они любезны, и я ихъ столько же люблю, сколько и почитаю… Сколь тронулись они моимъ положеніемъ! я думаю, они оное чувствовали сильне, нежели я сама.— Я впадаю въ страшной обморокъ, и для того оканчиваю письмо. Прости.

Елиза.

ПИСЬМО VIII.

Іорикъ къ Елиз.

Я пишу къ теб, Елиза, бывъ у господина Джамеса, докол онъ одвается, а любезная его супруга, сидя подл меня, также къ теб пишетъ… Я получилъ: до обда твою записку, исполненную Меланхолическихъ выраженій. Прискорбно, Елиза, читать столь печальную подробность о твоей болзни…. Довольно была ты угнетаема горестью и безъ сего прекращенія болзни. Страшусь даже совсмъ удручитъ она скорбную свою душу, и да не лишишься надежды подкрпленія силъ тлесныхъ… Да укрпитъ тебя Небо духомъ… Мы о единой теб разговаривали, Елиза, о рдкихъ твоихъ добродтеляхъ, о любезномъ нрав: все послобденное время симъ мы занимались. Мистриссъ Джамесъ съ Браминомъ твоимъ стократно совокупляли свои слезы, говоря о твоихъ мученіяхъ, кротости и пріятствахъ.
Все семейство Господина Г***, повторяю теб искренно, составлено изъ злыхъ людей. Я довольно объ нихъ узналъ, чтобъ содрагаться, при единомъ произношеніи ихъ имени… Но какъ возможешь ты, Елиза, ихъ оставить, или снесть, чтобъ они тебя оставили, зная, сколь невыгодныя они имютъ о теб мысли?… Я думалъ, что довольно объ нихъ сказывалъ, чтобъ вселить въ тебя, до конца твоей жизни, глубочайшее къ нимъ презрніе, однако ты мн пишешь, и сказывала, тому нсколько дней назадъ, Мистриссъ Джамесъ, что думаешь, будто они тебя сердечно любятъ…. Любовь ея къ Елиз, ея разборчивости и опасеніе возмутить тмъ твое спокойствіе, заставили ее умолчать о яснйшихъ доказательствахъ ихъ подлости… Ради Бога не имй съ ними переписки, не оскверняй прекрасной души своей обхожденіемъ съ сими развращенными сердцами… Они тебя любятъ, но чемъ можешь ты доказать оное? дла ли ихъ сіе утверждаютъ? или усердіе ихъ къ обязательствамъ, доставляющимъ теб почтеніе и благополучіе? или изъявили они приверженность къ доброй слав твоей? Нтъ,… Но они плачутъ, говорятъ нжныя привтствія…. Разстанься на вкъ съ сими лицемрами…. Благородное сердце Мистриссъ Джамесъ волнуется отъ единой мысли, что ты намрена ихъ постить…. Почтеніе мое къ теб приращается отъ всякаго дянія твоего, изключая сей слпой горячности къ тварямъ, не достойнымъ единаго твоего взора.
Прости моему усердію, нжная двица, и не отъемли вольность, которую я принимаю: оная раждается отъ горячей любви, кою я къ теб питаю и до смерти питать буду. Разсуди сама, Елиза…. какой есть источникъ подаваемыхъ мною теб безпрестанныхъ совтовъ?.. Можешь ли ты подумать, чтобъ оные произходили не отъ помянутой причины?
Я думаю, что ты превосходная женщина, и что не достаетъ теб большей- твердости и справедливйшаго мннія о себ, дабы имть изящнйшія свойства всхъ знакомыхъ мн женщинъ.
Я бы желалъ вперить въ тебя часть сего тщеславія, въ коемъ твои непріятели тебя обвиняютъ, ибо, по моему мннію, въ благомыслящемъ человк и гордость возраждаетъ хорошія дйствія.
И такъ я уже можетъ быть не увижусь съ тобою, Елиза!… но льщусь, что ты иногда съ удовольствіемъ о мн воспоминать будешь, ибо ты должна быть уврена, что я тебя люблю, и столько участвую въ прямодушіи твоемъ, что съ меньшею Горестію услышу извстіе о нещастіи, теб приключившемся, нежели о малйшемъ отступленіи отъ того почтенія, которымъ ты сама себ обязана. Я не могъ сокрыть сего увщанія въ груди моей…. оное изторглось оттуда. И такъ прости: да благоволитъ небо охранять мою Елизу.

Твои Іорикъ.

ПИСЬМО IX.

Елиза къ Іорику.

Любезнйшій Браминъ!

Я нын гораздо въ лучшемъ состояніи, боль въ голов уменьшилась.
Пріими мое благодареніе… Засвидтельствуй оное Господину и Госпож Джамесъ за нжное участіе, каковое вы вс пріемлете въ моей болзни… Хотя выраженія мои и слабы, но сердце мое не мене исполнено благодарности.
Ты обманулся, любезной Іорикъ… Я не могу поврить, чтобъ семейство Господина Г*** заслуживало суровость, которою ты ихъ осуждаешь…. Я не могу ни о комъ воспріять худаго мннія, не будучи подвигнута на то основательными причинами…. Раболпствоватъ подозрнію есть весьма подлое дло… Я уврена, что мой Браминъ не возъиметъ ни о комъ неблагопріятнаго мннія безъ истиннаго основанія,… но можно обмануть его… Сердце его столько чисто, откровенно и искренно, что можетъ быть представили ему семейство Господина Г*** въ ложномъ вид.
Не осердись, естьли я теб поскучаю… Я хочу поручить теб исполненіе нкоторыхъ надобностей…. Извини свою Елизу, она не сметъ возложить на тебя трудъ сей, но ни на кого, кром тебя, положиться не можетъ.
Я бы желала, чтобъ ты досталъ отъ господина Зумиса нужные адрессы для безопаснаго доставленія ко мн моего Фортопіяно… Согласные онаго звуки усладятъ мою грусть во время путешествія.
Я бы хотла имть дюжину мдныхъ крючковъ, дабы прибить ихъ въ моемъ кабинет и повсить на нихъ нкоторыя нужныя вещи.
Мн также надобна блая книга для журнала, и для начертанія въ оной размышленій, кой вперитъ въ меня задумчивость во время пути.—
Покойныя креслы также довольнобъ мн нужны были. Я надюсь, что ты пришлешь мн все сіе, надписавъ къ Г. Абраму Валькеру, корабельщику въ Дил.
Хотя здоровье мое ежедневно исправляется, однакожъ разумъ мой не совсмъ еще успокоился, но я не хочу нанесть печали другу, пріемлющему столь лестное участіе во всемъ, до меня касающемся, —
Уврь Госпожу Джамесъ въ нжнйшемъ моемъ дружеств. О сколь она любезная и ласковая женщина!.. Мое почтеніе Господину Джамесъ… Да низпошлетъ на нихъ небо свое благословеніе…. да пребудутъ неотступны отъ нихъ забавы, здравіе и благоденствіе.— Богъ есть единая моя подпора, къ нему и прибгаю я для полученія нужныхъ мн силъ… И докол не буду я во узахъ смерти, дотол взоры мои не совратятся съ тебя, Іорикъ….. Ты мой наставникъ, мой другъ, и Ангелъ хранитель… Да пребудетъ чисто и неразрывно взаимное сердецъ нашихъ сострастіе до разрушенія тлнныхъ сихъ тлесъ…. Но естьли существуетъ какой ни есть союзъ между душами, да насладимся мы нкогда симъ нжнымъ и небеснымъ восторгомъ, тмъ единымъ, которой вкушаютъ Ангели, соучаствуя и ликуя во слав вчнаго ихъ Создателя.
Да оснитъ тебя, Іорикъ, ненарушимое благоденствіе, до самаго того часу, въ которой Ангелъ смерти прененесетъ тебя на легкихъ крылахъ своихъ въ страны блаженства. Прости.

Елиза.

ПИСЬМО X.

Іорикъ къ Елиз.

Къ кому Елиза хощетъ обращаться нъ своихъ горестяхъ, въ своихъ желаніяхъ, какъ не къ другу, нжно ея любящему?.. Для чего тщишься ты, Елиза, извиненіемъ своимъ прикрыть пріятное возложеніе, тобою мн даваемое? Іорикъ обиженъ бы былъ, истинно обиженъ, естьлибъ ты препоручила иному исправленіе нуждъ, которыя и онъ исполнить можетъ.—
Я видлся съ Зумисомъ, и твое фортопіяно, исправно настроенное, можетъ безъ вреда и безъ опасенія доставлено быть къ теб… Также пріискалъ я молоточикъ и пару щипчиковъ для отпусканія и натягиванія струнъ, да возможетъ каждая изъ нихъ своимъ движеніемъ возбуждать въ душ твоей сладчайшую надежду.
Я купилъ теб десять прекрасныхъ маленькихъ мдныхъ крючковъ: ….ихъ было двенатцать, но я оставилъ себ два, дабы прибить ихъ въ моей хижин въ Конвульд... Никогда не повшу я и не сниму шляпы моей, не воспомнивъ о теб… Я также купилъ два желзныхъ крючка для вшанія твоихъ глобусовъ.—
Я пишу къ Г. Абраму Валкеру, что надписываю на его имя пакетъ, прося взять его какъ скоро токмо почта Дильская прибудетъ…. Также посылаю ему образецъ кресла наипокойнйшаго для тебя, и прошу по оному купить наилучшее, какое въ Дил найти можно… Ты получишь все сіе съ первымъ судномъ, имъ отправляемымъ. —
Я желалъ бы такимъ образомъ, Елиза, удовлетворять всмъ твоимъ хотніямъ, сіе было бы прещастливсе для меня упражненіе… Книга для журнала сходствуетъ съ твоимъ желаніемъ: въ ней не достаетъ только прекрасныхъ мыслей, которыя ты въ ней со временемъ начертавать будешь… О любезнйшая и нещастнйшая изъ женщинъ!.. образецъ кротости и терпнія…. Не довольно еще того, что я сокрушаюсь о теб…. но я забываю мудрость и твердость мою, когда разсуждаю о твоихъ злоключеніяхъ… Не думай, чтобъ я говорилъ съ излишнею жестокостію о семейств Господина Г***: я имлъ къ тому причину… Сверьхъ того сердце добродтельное не можетъ возлюбить злаго…. Нтъ, не можетъ… Но престанемъ говорить о сей непріятной матеріи.— Сего утра постилъ я Мистриссъ Джамесъ, она тебя весьма нжно любитъ и безпокоится о теб, Елиза…. Она говоритъ, что чмъ боле приближается твой отъздъ, тмъ кажешься ты задумчиве и томне… Она сострадаетъ къ твоимъ горестямъ. Я не премину видть ее всякое Воскресенье, докол буду жить въ город… Какъ сіе письмо есть, можешь быть, послднее, которое ты отъ меня получишь, то отъ чистаго сердца съ тобою прощаюсь… Да благоволитъ Богъ милосердый сохранять дни твои, и да пріосенитъ тебя, не имущую защиты, покровомъ своимъ! Начертай для ежедневнаго твоего утшенія на скрыжалхъ сердечныхъ сію истинну… Сколь бы предопредленная теб участь трудна и прискорбна ни была, но совершенно загладится таковою же частію блаженства на лон Существа, котораго ты столь благоразумно избрала вчнымъ себ другомъ.
Прости, прости, Елиза, полагайся на меня во все теченіе дней моихъ, какъ на искреннйшаго и любезнйшаго изъ земныхъ твоихъ друзей.

Іорикъ.

ПИСЬМО XI.

Елиза къ Іорику.

Дражайшій Браминъ!

Нын день рожденія моего…. Мн исполнилось дватцать пять лтъ, но годы протекшіе не боле кажутся часовъ… Мы щитаемъ токмо минуты горести: бремя ихъ угнтаетъ насъ, он медлительно слишкомъ по желаніямъ нашимъ медлительно протекаютъ, хотя постоянное теченіе ихъ отъемлетъ у насъ часть нашего существованія… Но сколько скоротечны часы радости!.. Вс наши веселія ничто суть, какъ мечты мгновенныя.
Сколь ужасна быстрота времени человку, питающемуся сомнніемъ и распутностію!.. ибо всякая минута лишаетъ его возлюбленнаго существованія и увлекаетъ его… Куда? не вдаетъ онъ… Въ ничтожество, речетъ, но и сіе ничтожество его устрашаетъ: таково есть состояніе Сцептика!
Но быстрое пареніе времени не возмущаетъ души, полагающей къ Добродтели сладчайшія удовольствія….. Правый человкъ безъ трепета созерцаетъ приближеніе часа, долженствующаго разторгнуть узы тлнной темницы его и горестей, съ жизнію сопряженныхъ… Время кажется ему врагомъ, сопротивляющимся прохожденію его къ небеснымъ странамъ благоденствія… Протекшее время житія моего есть ничто… Оно уже мн не принадлежитъ… и оно ничто иное, какъ точка впечатлнная въ моей памяти.
И такъ я должна обратить зракъ къ остающемуся мн житію…. И такъ я должна замнить добродтельнымъ дяніемъ всякое прошедшее мое заблужденіе… Да возможетъ при каждомъ возхожденіи солнца прирастать мое благоразуміе, да возмогу я блистать добродтелію превосходнйшею, докол не достигну состоянія, соравняющагося и съ самою чистотою!
Я преклоняю главу мою съ терпніемъ и твердостію подъ тяжестью мукъ….. Благословляю Всевышняго Творца вселенныя за низпосланіе мн столь душеспасительныхъ совтовъ.— Добродтель пребываетъ въ довольствіи, хотя небесный Царь облечется во гнвъ…. Гнвъ сей провозвщаетъ улыбку благости… День, препроведенный въ пролитіи слезъ, предходитъ году радости, злоключенія низпосылаются на насъ для исправленія, а не уничиженія…. Чувствующей горести прискорбнаго часу почерпаетъ въ нихъ самихъ крпость нужную къ пренесенію нещастій. —Да благословитъ небо моихъ друзей и враговъ, и да даруетъ мн спокойствіе душевное!

Елиза.

На сіе письмо не было отвта, или оный не отъисканъ.

ПИСЬМО XII.

Іорикъ къ Елиз.

Любезная Елиза!

Съ сего утра начинаю я новый журналъ… Ты можешь его видть, ибо, естьли я не буду имть щастія прожить на свт до возвращенія твоего въ Англію, то оставлю его теб въ знакъ памяти.. Весь оный исполненъ мрачныхъ мыслей. Я бы желалъ, чтобъ онъ былъ забавенъ, и естьлибъ я могъ къ теб писать письма, то и онъ забавныбъ были, но малое число изъ оныхъ можешь до тебя достигнуть, не взирая на то, ты будешь получать отъ меня по нскольку строкъ со всякимъ здокомъ, докол не дашь мн знать, чтобъ я пересталъ писать.
Увдомь меня о твоемъ состояніи, и какою твердостію надлило тебя Небо?— какъ ты разпорядила все къ своему прозду? — все ли въ хорошемъ порядк? — Отпиши мн обо всемъ, будь уврена, что ты увидишь меня въ Дил съ Мистриссою Джамесъ, естьли будешь тамъ задержана противными втрами… Въ самомъ дл, Елиза, я полетлъ бы къ теб, естьлибъ представился наималйшій случай оказать теб услугу, или по крайней мръ сдлать теб удовольствіе.
Боже благій и всемилосердый! призри на сокрушенія нещастной отроковицы…. Даруй ей крпость, пріосни ее своимъ покровомъ во всхъ опасностяхъ, угрожающихъ нжному ея сложенію… Она не иметъ инаго покровителя на бурной стихіи, десница Твоя да подкрпитъ ее, да увеселитъ ее духъ Твой до конца ея путешествія.—
Я надюсь, Елиза, что Богъ внушилъ моленіе мое, ибо твердь небесная, кажется, осклабляется, когда глаза мои обращаются къ небу, моля о теб… Сію минуту лишь разстался я съ Мистриссою Джамесъ, съ которой три часа о теб говорилъ…. У нее есть твой портртшъ, она боготворитъ его, но Маріотъ и другія знатоки признаютъ мой превосходнйшимъ, и говорятъ, что видъ онаго изъявляетъ боле кротости…. Но сколь и онъ отдаленъ отъ подлиника! Однако я признаюсь, что тотъ, которой у Госпожи Джамесъ, сдланъ для всхъ, а мой совершенно такой, каковъ быть долженъ, чтобъ понравиться другу, или нжному Философу… На первомъ ты украшена со всевозможнымъ блескомъ и всею изящностью шелковъ, жемчуговъ и горностая… въ моемъ же ты одта просто, подобно Весталк, являясь токмо добросердечною двицею, каковою произвело тебя Естество, что для меня кажется мене принужденно и гораздо пріятне, нежели видть Мистрису Драперъ, стремящуюся съ веселымъ лицемъ, изъявляющимъ вс предуготованныя прелести, искать побдъ въ торжественномъ платьи.— Мн помнится, Елиза, ты всевозможныя напрягала усилія о совокупленіи на лицъ твоемъ всхъ прелестей, коими обладаешь, когда списывали твой портретъ для Мистрисы Джамесъ… цвтъ твой былъ оживленъ, глаза твои боле обыкновеннаго испускали сіянія…. Я просилъ тебя подражать простот и быть безъ убранства, когда тебя списывали для меня… Я зналъ, и глаза мои ке ослплялись предразсужденіемъ, что красы твои не усугубяться вспомоществованіями шелковаго червя и алмазчика…. Дозволь мн повторить истинну, которую ты, я думаю, отъ меня слыхала уже…. Первой разъ, какъ я увидлъ тебя, взиралъ на тебя съ сожалніемъ, и щиталъ весьма обыкновенною женщиною, убранство твое, хотя и модное, худо къ теб пристало и обезображивало тебя…. но боле того ничто не можетъ тебя обезобразить, какъ естьли захочешь ты возбудить удивленіе къ себ и показаться прекрасною…. Нтъ, ты не красавица, Елиза, и лице твое, не можешь прельстить ни десятой части людей, которые тебя видятъ…. но въ немъ блистаетъ нчто свыше красоты. Я не опасаюсь теб онаго объявить. Никогда не видалъ я лица, изъявляющаго столько вразумительности, добросердечія, чувствительности, и не можетъ ни одинъ нжный и чувственный человкъ побесдовать съ тобою трехъ часовъ, не исполнясь къ теб удивленія или дружбы, естьли не примшь ты на себя чуждаго себ вида, и покажешься твореніемъ простымъ, не заимствующимъ ничего у искусства, каковымъ воздала тебя Природа: въ глазахъ и въ голосъ твоемъ есть нчто такое трогательное и убдительное, чего я ни въ какой женщинъ не видалъ и не слыхалъ…. Но сей степень совершенства неизреченнаго и восхитительнаго можетъ только тронуть особъ одаренныхъ нжнйшей чувствительностію. Естьлибъ супругъ твой былъ въ Англіи, и естьлибъ деньги могли мн искупить сію милость, я бы охотно заплатилъ ему 500 фунтовъ стерлинговъ дабы онъ только позволилъ сидть теб возл меня по два часа каждый день, когда я пишу чувственное путешествіе: я увренъ, что сіе сочиненіе учинилось бы чрезъ то совершеннйшимъ, и деньги мои въ семеро бы возвратились…. Я бы не далъ и девяти копекъ за твой портретъ, каковымъ списанъ онъ у Ніунгамса.... онъ есть совершенное изображеніе кокетки, глаза твои и лице (котораго окладу я лучше не видывалъ), поражающіе красотою и совершенствомъ, могущіе привлечь вниманіе самыхъ равнодушныхъ людей, каковыхъ наконецъ не находилъ я ни у одной женщины во всхъ нашихъ путешествіяхъ, совсмъ обезображены: первые принужденными ихъ взорами, а лице странными чертами и положеніемъ головы, что есть доказательство недостаточнаго вкуса, или художника, или твоего друга.
Господа Г*** поступающіе въ сходственность описанія, которое я объ нихъ сдлалъ, уподобляя ихъ прилипчивостію смолъ или клею, прислали записку къ Мистрисъ *** дабы увдомить ее, что они будутъ къ ней въ пятницу… Она велла имъ сказать, что въ сей день не будетъ ее дома,… вторично присылаютъ просить ее пріхать ввечеру въ Ренелаг…. она отвчала, что не можетъ тамъ быть…. Она думаетъ, что естьли позволитъ имъ ногой вступить въ свой домъ, то никакъ не отдлается впредь отъ ихъ знакомства, и для того ршилась вдругъ разорвать оное. Не можно лучше ея ихъ знать, она вдаетъ, что они ни ей, ни теб не друзья, и что при первомъ случа докажутъ мнимое свое дружество тмъ, что предадутъ тебя въ другой разъ на жертву. Не попускай, любезная Елиза, чтобъ она больше теб оказывала усердія, нежели ты сама, и чтобъ боле самой себя тебя любила…. Она препоручаетъ мн повторить теб прозьбу, чтобъ боле къ нимъ не писать, въ противномъ случа ты ей и своему Брамину нанесешь несказанную горесть, будь уврена, что она иметъ причину того требовать, и я также побуждаемъ своими причинами: первая изъ нихъ есть та, что весьма для меня огорчительнобъ было, естьли не найду въ Елизиной душ той твердости, которую Іорикъ старался въ нее вперить…. Я общалъ было не произносить непріятнаго ихъ имяни, и естьлибъ не получилъ точнаго на то повелнія отъ нжной женщины, къ теб приверженной и тебя любящей, то не измнилъ бы слову моему.— Я завтра еще буду писать къ теб, превосходнйшая и любезнйшая изъ женщинъ. Желаю теб спокойной ночи, духъ же мой и во время твоего сна неотступно при теб будетъ. Прощай.

ПИСЬМО XIII.

Елиза къ Іорику.

Покажи мн журналъ твой….. пришли мн его прежде моего отъзда изъ Англіи…. и да отдалится, надолго да отдалится время, въ которое останется онъ мн въ наслдство…. Я буду щастлива, читая горестныя твои разсужденія: он будутъ смягчать мое сердце.
Я чувствую точно такъ, какъ ты чувствовалъ, все тобою писанное… и я думаю, что нжне сего не возможно чувствовать.
Сострастіе чувствованія приноситъ величайшія удовольствія…. таковыя горести вожделнны для насъ…. Когда перо твое омочитъ мои глаза слезами, когда покажутся онъ каплями…. когда взрыдаетъ мое сердце, … тутъ скажу я: ‘здсь Браминъ мой плакалъ…. Когда онъ писалъ сіи строки, сердце его ощущало волнененіе….. Да возмогу я вкусить сладкое упоеніе всякаго слова, изтекшаго изъ сердца и омочать непрестанно влажныя уже отъ слезъ страницы.
Потомъ наслаждусь я пріятными изліяніями твоего воображенія….. возрадуюсь съ блистательными и острыми замыслами разума твоего. Неподражаемой нравъ твой успокоитъ чувствительныя волненія сердца моего…. крупная слеза чрезъ долгое время не будешь выступать на глаза мои…. нжное подвизаніе не будетъ тягчить души моей. Іорикъ разторгнетъ скорби, Браминомъ мн нанесенныя.
Сіе сладостное чтеніе изліетъ пріятнйшее услажденіе на скучныя минуты моего прозда…. и при помощи Іорика представлю я себ, что Индія на половину мене отдалена отъ Англіи, нежели какъ въ самомъ дл.
Ты обещаешь мн нжныя и одолжительныя письма со всякою почтою…. будь увренъ, что никогда не наложу я на тебя молчанія.
Я нахожусь гораздо, гораздо лучше, и благодаря Бога, чувствую въ себ довольно твердости, чтобъ быть достойною имени твоей ученицы и друга.
Домъ, въ которомъ я живу, сносенъ…. я не могу на него пожаловаться.
И такъ теб можно будетъ пріхать въ Диль съ Господами Джамесъ, естьли задержатъ меня тамъ противные втры. Всякой день, съ полученія твоего письма, молю я Бога, да повелитъ стихіямъ обратиться такъ, чтобъ могла я еще разъ увидться съ друзьями моими.
Такимъ образомъ въ то самое время, какъ Капитаны, матрозы и вс прочіе спутники молятъ о благопріятномъ втръ, я одна въ тайн противлюсь ихъ обтамъ и возсылаю къ небу моленіе, да задержитъ еще корабль нашъ въ пристани.
Я не могу теб сказать мннія моего о портретахъ моихъ, писанныхъ въ различныхъ видахъ по вол друзей моихъ:… я списывала себя въ ихъ угодность…. и для того сохраняю почтеніе къ разнымъ ихъ сужденіямъ,
Но они могутъ пребыть увренными, что каковы бы ни были списки, подлинникъ преданъ имъ на вки.
Когда я помышляю о томъ превосходномъ дружествъ, которое ты ко мн питаешь, когда разсуждаю о чистосердечіи, съ каковымъ пріемлешь ты участіе въ самомаловажныхъ моихъ выгодахъ, то весьма нахожу для себя лестнымъ твое привтствіе…. ‘ты не красавица, Елиза’… сколь великое для меня щастіе, что не преходящей и увядающей красот обязана я за твою приверженность, но чистйшему чувствованію.
Сіе привтствіе, наилестнйшее изъ всхъ, которыя я когда нибудь получила, и получить желалабъ: … не почерпнуто оно изъ тхъ общихъ мстъ, которыя обыкновенно въ свт употребляютъ, ниже относится къ нкоторымъ чертамъ лица, боле или мене прекраснымъ, но есть похвала общая всей особ…. и самому сердцу.
Однако я должна удержаться отъ тщесланія почитать оное истиннымъ во всемъ его пространствъ,… Ты изображаешь меня съ предубжденіемъ, свойственнымъ дружеству, и съ пристрастнымъ снизхожденіемъ къ моимъ недостаткамъ.
Не взирая на то, я часто буду перечитывать изображеніе, начертанное твоею рукою, хотя и слишкомъ оно льстиво…. будучи уврена, что ты желаешь, чтобъ я въ самомъ дл была таковою,…. употреблю вс усилія для достиженія сей красоты душевной и сего совершенства, по всей возможности способностей моихъ.
Ты говоришь мн о муж моемъ: сіе имя мн любезно, и я чувствовала, что вся кровь моя сообращалась къ моему сердцу. вс помышленія мои устремились къ Индіи…. Я воздыхала, вспомня о отдаленности ея…. и желалабъ вычернить всю первую половину моего письма.
Но почтожъбы я вычернила оное?… дерзнула ли я хотя единымъ словомъ коснуться до выраженія чувствія? не суть ли равно священны и любовь и дружество?… Научайся же, Елиза, научайся соблюдать объ сіи обязанности во всей ихъ чистот… содлайся достойною таковаго супруга…. таковаго друга.
Да, Іорикъ, мужъ бы мой съ удовольствіемъ доставилъ теб мою бесду, лишь бы только могла она споспешествовать къ преуспянію твоего сочиненія…. не восхотлъ бы онъ лишить человческой родъ просвщенія и удовольствія, которое ты можешь имъ принесть.
Не упоминай мн болье о Господахъ Г***, я уступаю твоему усердію:… на чтобъ не согласилась я ради твоего дружества!… но оставимъ сихъ неблагодарныхъ, я не хочу боле ни къ нимъ писать, ниже объ нихъ думать.
Съ нетерпніемъ ожидаю я общаннаго къ завтрашнему дню письма.
Прощай, любезнйшій изъ людей, искреннйшій другъ…. да не оставитъ тебя Небо въ часы твоихъ досуговъ, въ уединеніи и въ труд! Прощай.
Въ восемь часовъ поутру.

ПИСЬМО XIV.

Елиза къ Іорику.

Снизходительной Іорикъ.

Я получила посылку,… ты много трудился… и сердце мое преисполнено благодарности.
Корабль, на которомъ я должна отправиться, весьма чисто прибранъ, моя каюта мала, но покойна….. скоро будутъ ее блить…. и для того должна я сойти съ корабля, и на земл искать жилища.
Со всякою почтою ожидаю я отъ моего Брамина нсколько строкъ, исполненныхъ нжности и дружества.
Да призритъ небо надъ здравіемъ твоимъ для благосостоянія человческаго рода и щастія Елизы. Прости.

ПИСЬМО XV.

Елиза къ Іорику.

Любезной Браминъ!

Великое для меня щастіе, что Миссъ Лейтъ отправляется на нашемъ корабл… я не видала никого пріятне и любезне сей молодой особы… и день ото дня ея сообщество становится мн драгоцнне. У насъ также на корабль одинъ военной, въ служб Компаніи…. онъ вчера пришелъ безъ околичности и безъ зову пить чай съ нами… Мн казалось, что не за что было досадовать… но я подшутила надъ его смлостію, сказавъ ему, что она есть одно изъ нужнйшихъ служивому свойствъ. Онъ извинялся въ своемъ неучтивств, но съ неудовольствіемъ признавался въ ономъ.
Онъ, кажется мн, воспламенился Миссою Лейтъ, и я не сумнваюсь, чтобъ прежде двунедльнаго путешествія не былъ онъ въ нее совершенно влюбленъ, —
Вс прочіе путешественники любезные люди, и вс Офицеры обходятся съ благопристойностію и учтивствомъ,
Іорикъ мой… любезнйшій мой другъ! ты имлъ равное участіе въ сердц моемъ съ тмъ, съ кмъ обязанность меня связуетъ… не забывай же и ты меня въ своихъ молитвахъ… занимайся днемъ Елизою, и позволь мн, яко предмету любезному, обворожать воображеніе твое во время сна… я вся твоя. Прощай, прощай.

Елиза.

Я здсь пробуду короткое время, и такъ не пропускай случаенъ ко мн писать.

Прощай.

ПИСЬМО XVI.

Іорикъ къ Елиз.

Ты не могла, Eлизa, иначе поступить съ упоминаемымъ тобою молодымъ человкомъ… ты бы погршила противъ учтивства, противъ самаго человчества, говорю я, естьлибъ не впустила его къ себ… и такъ онъ чувствителенъ, Елиза, къ нжнымъ впечатлніямъ? и прежде двухъ недль, думаешь ты, онъ будетъ страстно влюбенъ въ Миссъ Лейт?.. А я думаю, и сіе тысячекратно вроятне, что онъ въ тебя влюбленъ, ибо ты тысячу разъ ея любезне… Пять мсяцовъ съ Елизою, и въ одномъ мст быть молодому Офицеру!.. все оправдываетъ мое мнніе… Солнце, естьли бы ему только было возможно, не восхотло бы освщать спины темничныя, но лучи его, Елиза, столь божественны, что не слыхано, чтобъ они чрезъ сіе осквернились. …Подобное сему случится съ тобою, дщерь дражайшая, какъ въ семъ, такъ и во всхъ состояніяхъ жизни твоея…. но скромность твоя, благоразуміе, гласъ чести, духъ Іорика и духъ твой преподадутъ теб спасительные совты.
И такъ все уже учрежденія къ твоему отъзду:.. но не можно ли вычистить и вымыть твою каюту, не бливши ее, запахъ отъ краски весьма опасенъ для твоихъ нервъ, онъ тебя часто будетъ удалять изъ твоей каюты, гд, я надюсь, можешь ты проводишь щастливыя минуты… Я опасаюсь, чтобъ наилучшіе ваши Офицеры не были таковыми только по сравненіи съ матросами. Тоже повторяю тебя о господахъ Г* * *, но я не хочу говорить о нихъ, когда ты отдаляешь ихъ отъ себя… Довольно сего… ты лишена помощи и добрыхъ совтовъ… страшись токмо вступать въ тсныя знакомства, добродтельныя сердца откровенны, весьма удобно ихъ обмануть. Да низпослетъ теб Небо твердость во всхъ искушеніяхъ, кой теб приготовляетъ… Ты превосходнйшая изъ всхъ его твореній… Прощай, люби меня, не отвергни сей моея прозьбы, и не забывай меня никогда.

Іорикъ.

P. S. Ты будетъ, можетъ быть, имть случай писать ко мн изъ Зеленаго Мыса съ какимъ нибудь Французскимъ или Голландскимъ кораблемъ… и твое письмо конечно до меня дойдетъ.

ПИСЬМО XVII.

Іорикъ къ Елиз.

Дражайшая Елиза!

Я весьма тревожусь о твоей кают… Свжая краска приключитъ всеконечно вредъ твоимъ нервамъ: ничто вообще столь не здорово быть не можетъ, какъ запахъ блилъ…. Пекись о здравіи своемъ, дщерь моя, и чрезъ долгое время не отваживайся спать въ этомъ поко: онъ можетъ причинить теб болзнь. Я надюсь, что ты сошла съ корабля и письма мои найдутъ тебя на дорог, дущую въ Диль… Когда получишь ты ихъ вс, Елиза, положи по порядку…. Первыя восемь или девять перемчены номерами, а прочія нтъ, ты можешь ихъ положить по часамъ или по числамъ: оныя я почти везд ставилъ… Когда приведешь ихъ въ Хронологической порядокъ, то сшей ихъ и покрой переплетомъ…. Я льщусь, что они будутъ твоимъ утшеніемъ, и что ты удостоишь ихъ чтеніемъ и спрашиваніемъ совта. Когда утомишься скучными разговорами такихъ сопутниковъ… тогда удались въ свою каюту, дабы побесдовать нсколько съ ними и со мною.
Я не имлъ ни духа, ни силы оживить ихъ простою шуткою остроумія или веселонравія, но он заключаютъ въ себ нчто вышшее, а паче того, (что ты и сама почувствуешь) сходственнйшее съ твоимъ состояніемъ…. многія совты и нкоторыя полезныя истинны… Я льщусь, что ты найдешь въ нихъ черты простыя и естественныя, означающія честное сердце, которыя гораздо выразительне высокопарныхъ рчей, искусно составленныхъ… Сіи письма, будучи столь просты, вперятъ въ тебя большую довренность къ Іорику, нежели каковую бы возбудило трогательнйшее краснорчіе… Ввряйся, Елиза, совершенно ввряйся какъ имъ, такъ и мн.
Да пребуду я на вки въ нищет, горести, посрамленіи, естьли когда нибудь, Елиза, подавалъ теб причину раскаяваться, что ты со мною познакомилась…. Посл сей клятвы, которую произношу я въ присутствіи Бога праведнаго, молю Его, да изліетъ Онъ на меня столько щедротъ своихъ, сколько былъ я противъ тебя честенъ и усерденъ… За цлую державу величайшаго Государя не восхотлъ бы я, Елиза, обмануть тебя, или омрачить во мнніи послднйшаго изъ людей.— Не забывай никогда, Елиза, что хотя я бдственнйшую жизнь влачить буду, но докол только живъ, то все, что принадлежитъ мн, можешь почитать своимъ… Сожалть однакожъ буду, дабы не оскорбить твоей разборчивости, естьли нужно мн будетъ засвидтельствовать теб такимъ образомъ мое дружество… По моему мннію, и деньги, и т, кои къ нимъ привязаны, одинакую имютъ цль властвовать.
Я надюсь, что ты будешь отвчать на сіе письмо, но естьли возпрепятствуютъ теб стихіи, уносящіе тебя далеко отъ меня, то самъ напишу таковой, каковъ бы написала ты, и буду почитать его полученнымъ отъ Елизы.
Да сопутствуютъ теб повсюду, честь, благоденствіе, здоровье и всякаго рода утхи… о достойнйшая изъ женщинъ! Я буду жить для тебя одной и еще для Лидіи… Собирай богатства для любезныхъ дтей, мною пріятыхъ…. процтай въ мудрости, слав и щастіи, естьли теб еще оныя пріобрсти можно, да раздлишь ты сіи дары съ ними, а они съ тобою, да раздлишь ихъ съ Лидіею моею для утшенія углубленныхъ лтъ моихъ… Прощай, прощай навсегда… соблюдай здравіе свое, преслдуй непремнно цль, нами предположенную, коя есть добродтель любви… и не лишай ее способностей, которыми надлило тебя Небо для твоего благоденствія.
Находясь въ чрезвычайномъ волненіи, что могу еще прибавить къ сему!.. и уже пять минутъ прошло посл послдняго удара колокола, возвщающаго пріемъ писемъ…. что могу еще прибавить?… Препоручу тебя еще разъ въ волю Провиднія, препоручу себя въ волю Его, въ той же молитвъ, кою возшлю о теб съ усерднйшею изъ молитвъ… Да возможемъ мы насладиться щастіемъ и еще увидться въ сей жизни, или по крайней мр уже въ будущей… Прощай… я, не престану быть твоимъ, Елиза, твоимъ навсегда. Будь уврена въ нжнйшемъ и искреннйшемъ дружеств

Іорика.

ПИСЬМО XVIII.

Елиза къ Іорику.

Іорикъ мой!

Я надюсь, что беспокойство твое о моемъ здравіи, по причин перекраски кареты, тенерь пресклось… Но естьли желаетъ того Іорлкъ… я общаюсь прилагать стараніе о сохраненіи моего здоровья, стараніе неусыпное и происходящее отъ любви къ нему.
Я получила твои письма, кои нанесли сердцу моему необычайное удовольствіе… Какъ скоро он до меня дошли, то вс ихъ привела въ предписанной тобою порядокъ… не трудно было сіе исполнить, ибо когда не доставало номеровъ, я щитала по числамъ.
Я сдлала на нихъ обертку…. ибо хочу непремнно носить ихъ на сердц… они въ самомъ дл будутъ для меня любезнйшимъ прибжищемъ… нжнйшими, хотя безмолвными друзьями моими… я буду читать ихъ съ умиленіемъ… буду совтоваться съ ними, буду имъ повиноваться. Я вкоренила ихъ, какъ неоцненное сокровище, въ память мою, и уже чувствую благотворныя ихъ дйствія.
Нужно ли имъ имть иную силу, кром чувствованія и истинны! благородное и нжное сердце твое, при всякой строкъ въ нихъ оказывается и являетъ чувствительность одушевленную…. при чтеніи всякой строки душа моя исполняясь оной, паритъ по сострастію къ твоей… Съ равнымъ твоему чистосердечіемъ произношу одинаковую съ тобою клятву, и призываю на себя тотъ же гнвъ небесный, естьли откровенность моя не всегда была равна съ твоею.
Естьли меня увлекутъ стихіи, сокрывающія меня отъ глазъ друзей моихъ, напиши письмо вмсто меня и щитай его полученнымъ отъ Елизы.
Пиши, Іорикъ мой… пиши, когда отдалюсь я отъ брега сего… когда преоборать буду неизвстныя мн пучины свирпой стихіи… когда глаза мои не будутъ боле зрть блющихся бреговъ земли, тобою обитаемой… земли, ощастливившейся твоимъ рожденіемъ, пиши тогда вмсто своей Елизы… дай всевозможное пространство стремленію воображенія твоего… представь себ все, что можетъ быть нжнаго, ласковаго, учтиваго и отличнаго… изъяви доброжелательство усерднйшее… и не мни, чтобъ могли силы души твоей превзойти выраженіями своими чувствованія, сердце мое наполняющія.
Ты молишь Небо, да надлитъ оно насъ щастіемъ и да повелитъ намъ увидться въ сей жизни или въ будущей.— Я придаю боле пространства молитв твоей… Да возможемъ мы прежде жить еще разъ вмст на сей земл, а уже посл того въ горнихъ селеніяхъ.

Елиза.

ПИСЬМО XIX.

Іорикъ къ Елиз.

Ахъ! дай Боже, чтобъ возможно было теб, моя Елиза, еще на годъ отсрочить отъздъ твой въ Индію,… ибо сердце мое уврено, что мужъ твой никакъ не могъ назначить точнаго времени твоему отсюда отдаленію.
Я боюсь, чтобъ Г. Б* * * не увеличилъ нсколько обстоятельства… я не люблю уже сего человка: взоръ его совсмъ для меня не сносенъ…. Естьли случится какое нибудь нещастіе, сколь много будетъ онъ тогда виновенъ. Не вдаю, есть ли на свт какое ни есть существо, которое бы тогда боле заслуживало сожалнія, или которое бъ я боле возненавидть могъ… онъ бы казался извергомъ въ глазахъ моихъ… ахъ! боле нежели извергомъ… Но, Елиза, полагайся на меня, не безпокойся боле о своихъ дтяхъ… я поставляю себя отцомъ ихъ.
Но Елиза, естьли еще ты больна… отнюдь не возвращайся въ Индію прежде прошествія года… О пиши къ мужу своему… изобрази ему истинное свое положеніе… естьли: онъ тотъ нжной и великодушной человкъ, каковымъ ты мн его представила… то я думаю, что онъ прежде всхъ одобритъ твой поступокъ… Мн сказывали, что для того только не хочетъ онъ тебя оставить въ Англіи, что по нещастію вздумалъ, будто ты тайно отъ него можешь надлать долговъ, которые онъ принужденъ будетъ платить… Какое опасеніе… возможноли пожертвовать таковою небесною тварію, какова ты, сохраненію нсколькихъ сотъ фунтовъ?.. какія жалкія разсужденія!… О моя Елиза, естьлибъ я могъ только не нарушить чрезъ то благопристойности, то охотно желалъ бы ему возвращать все до послдней бездлицы, что ты ни издержишь… съ радостію уступилъ бы ему все свое имущество… жизнь свою заложилъ бы… пожертвовалъ бы тми сокровищами, которыми Небо снабдило разумъ мой, для будущаго моего существованія.
Не могу не признаться, что обязанности твои къ мужу весьма велики… ты обязана также по нскольку наружности и доброму мннію людскому. Но, Елиза, поврь мн, обязанности твои къ себ еще больше сихъ… удались отъ Диля и отъ моря, естьли болзнь твоя еще продолжается, я буду врачемъ твоимъ, не требуя награды… не первую тебя изъ твоего полу буду я пользовать съ успхомъ… Я пришлю къ теб жену и дочь: съ ними можешь ты для поправленія здоровья хать въ Монтпелье, въ Спа, къ Банхуаскимъ водамъ, и куда только угодно… Желанія твои будутъ управлять ими, Елиза, и ты можешь веселишься во всякомъ краю свта, куда токмо пожелаешь хать… Мы подемъ вмст ловить рыбу на берегахъ Арно, будемъ гулять въ осклабляющихся и цвтущихъ лабиринтахъ, злачныхъ долинъ, ею орошаемыхъ, и тогда воспоешь ты, какъ я уже два или три раза слыхалъ, тонкимъ и пріятнымъ голосомъ: я пропала, я пропала... но мы опять найдемъ мою Елизу.
Помнишь ли ты предписаніе твоего лекаря?.. мн оно очень памятно, ибо сходственно было съ моимъ…. ‘Длай умренное движеніе, позжай наслаждаться чистымъ воздухомъ полуденной части Франціи, или еще чистйшимъ и пріятнйшимъ неаполитанскаго Государства… избери въ сопутники себ нсколько снизходительныхъ и нжныхъ друзей… О чувствительной человкъ! онъ проникалъ въ мысли твои, онъ вдалъ, сколько лкарство обманчиво и тщетно для любезной женщины, болзнь которой произтекаетъ отъ единыхъ прискорбій душевныхъ. Опасаюсь я, и кажется съ основаніемъ, не едино ли время властно возвратить теб здоровье.
Я тебя почитаю несказанно, Елиза, за то, что сохранила въ тайн такія вещи, которыя открывъ, моглабъ заслужить себ лестныя похвалы…. Великое заключается достоинство въ той почтенной скорби, которая не призываетъ къ себ утшеніе и соболзнованіе… Ты весьма хорошо выдержала сіе свойство, и я начинаю думать, любезная моя Филозофка, что ты столько же соединяешь въ себ добродтелей, сколько вдова дяди моего Тоби... но вспомнивъ о вдов… усерднйше тебя прошу, Елиза, естьли ты лишишься своего супруга, не выходить вторично за какого нибудь богатаго Набаба…. ибо я намренъ на теб жениться… Жена моя не можетъ прожить долго, вотще объхала она для излеченія всю Францію, и я не знаю женщины, котораябъ удовольственне для меня могла замниться, какъ ты… Правда, что сложеніе мое таково, какъ будто мн отъ роду за 80 лтъ, а теб не боле 25… разница чувствительна, но я потщусь награждать дряхлость мою остроуміемъ и веселонравіемъ… Никогда Свифтъ не любилъ столько свою Стеллу, ни Скарронъ Ментенойшу, или Валлеръ Сахарису, какъ я желаю любить и воспвать тебя. О супруга, мною избранная! вс сіи имена, сколь они ни славны, помрачились бы предъ именемъ твоимъ. Елиза…. отпиши мн, что одобряешь ты мое предложеніе, и что подобно той любовницъ, о которой упоминаетъ Зритель міра, восхочешь лучше вздвать туфли стараго мужа, нежели совокупиться съ втреннымъ и молодымъ сластолюбцемъ… Прощай, моя симплиція, я весь твой.

Тристрамъ.

ПИСЬМО XX.

Елиза къ Іориху.

Мой Тристрамъ!

Я бы желала сдлать для тебя все, что только отъ меня зависитъ, все, что не преступаетъ границъ моей должности,.. но не возможно имъ отложить мой о въздъ… Полученныя мною повелнія непремнны, и я должна имъ повиноваться…
Господинъ Б* * * ничего не увеличилъ! я нахожусь гораздо въ лучшемъ. состояніи, и надюсь, что дти мои не осиротютъ, но не взирая на то, благодарю тебя за твое великодушіе… чувствую во всемъ пространств стремленіе души твоей въ ихъ пользу.
Тебя обманули въ разсужденіи нрава моего супруга:.. онъ не столько любостяжателенъ, какъ ты думаешь, и естълибъ отъ однихъ издержекъ зависло, я бы еще долго могла наслаждаться Европейскимъ воздухомъ… Нжнйшія сихъ побужденія заставляютъ его ускорять моимъ возвращеніемъ въ Индію, будь увренъ, что не пожертвуетъ онъ мною корыстолюбію.
Ты самъ признаешься, что обязанность моя къ мужу моему велика,.. а я слдую токмо предписаніямъ должности моей для исправленія сей обязанности… обязанности священнйшей изъ всхъ и заключенной торжетвеннйшимъ образомъ.
Признаюсь, что коликимъ уваженіемъ ни должны мы общему мннію… но наружность и сіе почтенное мнніе весьма бы мало меня задержали, естьлибъ позволяли обстоятельства оставить Диль и поспшить воздать то, чмъ я обязана дружеству.
Ты всегда пребудешь врачемъ моимъ, но не врачемъ тлеснымъ… Оставь попеченіе сего тмъ, которыхъ сіе ремесло есть… оставь имъ длать замчанія и мнимыя изысканіи на то только, чтобъ обогащаться отъ слезъ и мученій бдныхъ болящихъ… да предоставитъ себ Іорикъ мой почтенное право предписывать врачеванія уму моему и изцлитъ скорби душевныя:.. въ сей должности никто не возможетъ сравниться съ нимъ, и для онаго опредлило его особенно Небо, одаривъ его способностію смягчать и ослаблять ожесточеніе и нечувствительность развращеннаго свта.
Супруга твоя и дочь могутъ найти полезнйшія упражненія, нежели какъ здить для излеченія скорбей твоей Индіянки. Да пребудутъ он чрезъ долгія лта соучастницами домашняго твего благоденствія! естьли чувствуютъ онъ такъ, какъ я чувствую, то всеконечно почитаютъ всегда легкимъ и пріятнымъ то, что можетъ теб нравиться.
Я не могу доле согласиться со мнніемъ врачей касательно до перемны воздуха и мста пребыванія:.. безъ успха испытала я оное, перезжая отъ одного конца земнаго шара до другаго… Естьлибъ сіе средство было спасительно, то конечно воздухъ Англіи и твоя бесда сильне бы подйствовали, нежели небосклонъ Франціи и Неаполя, но мн никакъ не возможно доле обитать въ мстахъ сихъ.
Скорби душевныя, произходящія отъ излишней чувствительности, и весьма слабое сложеніе тла… вотъ, я думаю, вс причины, которымъ замчанія искуснйшихъ врачей втун покушаться будутъ подать помощь. Естьли должна я возбудить въ комъ нибудь состраданіе, да возбужу оное токмо въ теб… однакожъ я не желала бы, чтобъ ты когда къ бездлиц чувствовалъ оное.
Сердце твое столь добродтельно и столь нжно, чтобъ, естьли ты имлъ причину сожалть о комъ нибудь, я уврена, что твоя душа болебъ отягчена была горестію, нежели самый предметъ твоей чувствительности… Я желалабъ, чтобъ только одни ожесточенныя сердца могли чувствовать жалость, но она для нихъ не сродна. Веселонравіе твое не оставляетъ тебя: ты у меня спрашиваешь, не вручуль я руки своей, естьли овдовю, таковое нещастіе да отдалитъ отъ меня Небо какому ни есть богатому Набабу.
Я думаю, что уже ни съ кмъ не вступлю въ союзъ… ибо я страшусь, что сердце мое не отдастся никому съ рукою… Что же касается до Набабовъ, я всхъ ихъ презираю,… я разумю Европейскихъ.
Не они ли лишили жителей градовъ, разграбили селенія, опустошили поля моей отчизны?.. увы? они оросили все пространство Индіи кровію жителей ея… они принесли на жертву ненасытному ихъ любостяжанію боле милліона моихъ соотечественниковъ… Рки кровныя вопіютъ о отмщеніи на нихъ… вдовы и сироты воздваютъ руки свои на Небо, моля, да пожретъ оно огнемъ своимъ сихъ варваровъ.
Имютъ ли сіи души, обагрившіяся кровію для пріобртенія неизчетныхъ сокровищъ, для возвышеніи власти, какое ни есть сходство съ душею Елизы?.. Можетъ ли чувствительная Іорикова Индіянка пренести мысль о какомъ нибудь соединеніи съ убійцами ея братій?… Нтъ, да поразятъ меня прежде страмъ и всевозможныя скорби!
Я презираю богатство, яко обычной и злоносной исьочникъ роскоши и тщеславія… Злато велико и полезно только въ рукахъ добродтели, когда простираетъ она ихъ на вспомоществованіе нещастнымъ, или тогда, когда человколюбіе нжнымъ и заботливымъ зракомъ ищетъ хижины бднаго, да изольетъ въ нее свои избытки, да повелитъ слез, катящейся съ очей прискорбныхъ, превратиться въ изъявленіе радости и протекать по лицу уже осклабляющемуся отъ благодарности.
Такъ, любезный мой Браминъ, естлибъ я была вдова… и тыбъ былъ свободенъ, я думаю, что соединилась бы съ тобою предпочтительно предъ всми смертными… ябъ соединилась съ душею твоею, соединилась бы съ моимъ другомъ, съ моимъ наставникомъ.
Ахъ! что нужды до различія лтъ? душа, парящая къ безсмертію, пребудетъ всегда во младости, а душа твоя, я уврена, гораздо боле всхъ прочихъ душъ иметъ силъ въ себ.
Великій писатель сказалъ: {Дриденъ.} ‘Не возможно найти истинной причины любви, сіе сходство не на лицахъ, но въ душахъ любовниковъ существуетъ. Но шуьки въ сторону.. Я надюсь, что Мистрисъ Стернъ не переживетъ сего предполагаемаго соединенія. Ты говоришь, что она ничего уже не можетъ надяться отъ цлительныхъ водъ Франціи… тмъ лучше…. она скоре и дешевле поправитъ здоровье свое отъ воздуха своего отечества.
Однако лта твои не были бы препятствіемъ нашему союзу, и должность надвать теб твои туфли пріятне для меня, нежели услуги страстнаго и втренаго юноши, но я не хочу написать того, чего не моглабъ видтъ Мистрисъ Стернъ….. для твоего домашняго спокойствія…
Я оставляю шутку…. и пребываю съ нелестнымъ чистосердечіемъ, нелицемрностію и съ чистйшимъ усердіемъ твоя непреложная

Елиза.

P. S. Сердце мое трепетать будетъ отъ нетерпливости получить отвтъ…. не замедли его успокоить.

ПИСЬМO XXII.

Іорикъ къ Елиз.

Любезная Елиза!

Я уже находился при дверяхъ гроба…. писавъ послднее къ теб письмо былъ я нездоровъ и боялся того, что въ самомъ дл со мною случилось, ибо спустя десять минутъ по отправленіи онаго образъ Іориковъ блдной и сухощавой едва не оставилъ свта…. Въ груди моей прорвался сосудецъ, и сего только утра въ 4 часа могли унять кровь: вс твои прекрасные Индйскіе платки омочены оною…. Я думаю она истекала изъ сердца моего…. Я уснулъ отъ слабости… и проснувшись въ 6 часовъ увидлъ рубашку, орошенную слезами…. Мн приснилось, что я сидлъ покойно на соф, и ты взошла въ мою комнату съ саваномъ въ рук, и сказала мн: ‘Духъ твой прилетлъ ко мн въ Дюны, извстилъ меня о твоей судбин, я пришла воздать теб послдній долгъ, которой могъ ты ожидать отъ дочерней моей горячности, и принять твое благословеніе и послднее дыханіе жизни, твоей’… Потомъ ты одла меня саваномъ, простерлась къ ногамъ моимъ и просила моего благословенія.
… Я пробужаюсь, и въ какомъ состояніи, о Боже всемилосердый!… но ты сочтешь мои слезы, соберешь ихъ вс въ сосудъ….. любезная Елиза! я вижу тебя, ты навсегда предстоять будешь моему воображенію, объемля слабыя мои колна, обращая ко мн томные взоры, увщавая къ терпнію и утшая меня… Съ самыхъ сихъ поръ, естьли говорю я когда съ Лидіею, то слова Исаава, тобой произнесенныя, безпрестанно повторяются въ ушахъ моихъ. … Благослови же и меня, о отче мой!... да пребудетъ небесное благословеніе вчнымъ удломъ твоимъ, о дщерь дражайшая сердцу моему! —
Изтеченіе крови совершенно остановилось, и я чувствую возраждающуюся силу, источникъ жизни…. И такъ, Елиза, не тревожься о семъ… мн лучше, гораздо лучше…. я лъ съ великимъ аппетитомъ и пишу съ удовольствіемъ, которое возбуждаетъ во мн предчувствіе, что все окончится къ веселію душъ нашихъ… Почерпай утшеніе основательное въ мысли, которую ты столь нжно изобразила: что не можешь Существо всеблагое соединить такую цпь произшествій, единственно въ томъ намреніи, чтобъ содлать скорбящую тварь его на вки злополучною…. Примчаніе твое справедливо, основательно и тонко изображено…. Я желаю, чтобъ оно навсегда вкоренилось въ память мою… Кто научилъ тебя, Елиза, писать столь выразительно?… ты искусствомъ симъ въ такомъ степени обладаешь, что не возможно подражать теб….. Естьли я буду находиться въ бдности и естьли слабость не позволитъ уже уму моему трудиться… то можно мн будешь напечатать твои письма подъ заглавіемъ: опытъ нещастной Индіянки…. Слогъ оныхъ совсмъ новой, и онъ одинъ можетъ побудить къ покупк сей книги…. но свободныя и вразумительныя выраженія, нжныя мысли, которыя они въ себ заключаютъ, пріятная задумчивость, ими возрождаемая, суть такія свойства, по мннію моему, которыхъ не можетъ достигнуть ни одна женщина, ни въ нашемъ полушаріи, ни въ твоемъ отечеств… Я показывалъ письмо твое {Сего письма не нашлось.} Мистрисъ Б* * *…. и почти всмъ нашимъ ученымъ…. не негодуй на меня за сіе: намреніе мое было чисто, и ты не можешь себ представить, сколько знающихъ людей исполнило оно удивленія къ теб…. Всякой разъ изумляюсь я, когда помышляю, какъ могла ты пріобрсти столько прелестей, столько добронравія и совершенства!… какимъ образомъ ты столь приверженна, нжна и хорошо воспитана!… О! всеконечно Природа особенное прилагала о теб раченіе…. ибо ты не мн одному кажешься превосходнйшимъ и прекраснйшимъ ея твореніемъ.
И такъ сіе есть послднее письмо, которое ты отъ меня получишь, ибо я узналъ изъ вдомостей, что Графъ Читамъ {Такъ назывался корабль, на которомъ Елиза отправлялась.} вошелъ въ Дюны, и я думаю, что втръ вамъ благопріятенъ… Естьли, то такъ, то прощай небесная женщина, прощай въ послдній разъ…. содержи меня въ своей памяти…. Ты знаешь, сколь много я тебя почитаю и сколь искренно люблю, прощай, прощай….. и вкуп съ симъ прощаніемъ позволь мн еще предписать правило твоему поведенію, которое ты слышала отъ меня, подъ множествомъ различныхъ видовъ…. но теперь заключаю его въ одномъ семъ слов! ‘почитай ceбя.’ Прощай, прощай навсегда. Да не изобразитъ печали на лиц твоемъ Елиза никакая скорбь душевная или тлесная до самаго нашего свиданія, да не возмутитъ никогда неизвстность спокойствіе души твоей, или да не возбудитъ въ теб горестной мысли о дтяхъ твоихъ, … ибо они дти Іориковы, а Іорикъ на вки другъ твой…. Прощай, прощай, прощай.
P. S. Памятуй, что надежда сокращаетъ скорби и услаждаетъ ихъ…. и для того всякое утро, коль скоро встанешь, пой, прошу тебя, пой съ таковымъ благоговніемъ, какъ-бы пснь духовную воспвала, оду мою надежд, и посл того веселе будешь приниматься за завтракъ.
Да сопутствуютъ теб повсюду щастіе, спокойствіе и Гигва {Богиня здравія.}. Да возвратишься ты вскор съ тишиною и изобиліемъ дли озаренія мрака, въ которомъ провождать я буду дни мои. Я послдній оплакиваю твой отъздъ, но да возвеселюсь первой о твоемъ возвращеніи. Прощай.

ПИСЬМО XXII.

Елиза къ Іорику.

Браминъ мой!

Сіе письмо есть послднее, которое ты получишь отъ меня, докол не сокрылся изъ очей моихъ берегъ Англіи…. острова благодтельнаго и свободнаго…. острова, (я говорю сіе для славы его) произведшаго на свтъ моего Іорика.
Сколько встревожило меня первое слово твоего письма!… болзнь твоя вселила въ меня чувствительнйшее соболзнованіе. Сосудецъ прорвался въ груди твоей!… о ужасъ! кровь моя закипела въ жилахъ моихъ и сообратилась къ сердцу моему, коль скоро я сіе узнала. О платки! которыя дала я теб, почто не имли они верьховной силы излечить боль твою? Я почувствовала себя щастливою, прочитавъ, что ты уснулъ…. но сонъ сей, о Небо! не благоволи, чтобъ свершилось предсказаніе его, и избавь меня отъ горестной должности присутствовать при смерти.
Слезы твои я буду сохранять въ хрустальномъ сосуд… буду оплакивать тебя, и сіи слезы будутъ собственные твои, потому что за тебя прольются.
Твое воображеніе проникло въ мои мысли, въ мои ощущенія…. оно представило меня таковою, каковою бы я въ самомъ длъ была, находясь подл тебя…. я облобызала бы твои колна, сжимала бы ихъ, и взоры мои старались бы утшать тебя…. ибо я могла бы только устремить зракъ свой на тебя, а говорить бы никакъ не могла.
Я вкуп съ тобою благословляю принятую дщерь твою…. нашу Лидію.
Благословенно да будетъ навсегда благотворное и превыспреннее Существо, благоволившее изцлить болзнь твою, остановитъ изтеченіе крови…. оживотворившее въ ндрахъ твоихъ источники жизни.
Да, я надюсь, что все окончится къ удовольствію душъ нашихъ…. Я не хочу, нтъ, не могу усомниться о благости, о премудрости сотворшаго тебя! — и ты спрашиваешь у меня, кто научилъ меня писать?… Іорикъ мой.
Естьли Елиза обладаетъ какими ни есть достоинствами…. естьли слогъ ея заключаетъ какія ни есть пріятности….. естьли строки ея текутъ съ плавною вольностью…. теб, теб всесовершенно должно воздавать хвалу за сіе. — Я прилагала всевозможное раченіе, чтобъ заимствовать у тебя мысли…. слогъ…. избраніе и нжность твоихъ выраженій…. всякой разъ, какъ принималась я за перо, хотла сдлаться Іорикомъ.
Однакожъ я должна тебя побранить…. должна, Іорикъ, за то, что показалъ ты мои письма…. худо ты длаешь, предъявляя свту слабости Елизы. — Она отверзаетъ теб сердце свое до сокровеннйшихъ изгибовъ, но не желалабъ, чтобъ вс видли его безъ покрова, въ совершеннйшей откровенности…. Безъ всякаго предуготовленія даетъ она волю перу своему, а не весь свтъ, любезной Іорикъ, столькожъ чистыя имемъ намренія, какъ ты. — Ты говоришь, что они исполнены ко мн удивленія…. явная лесть…. похвалы ихъ обманчивы….. ибо произносятся въ твоемъ присутствіи…. Они находятъ тебя ослпленнымъ къ недостаткамъ моимъ…. Они узнали чрезмрное предубеждніе твое ко всему тому, что отъ меня изходитъ, и для того не хотятъ разорвать твои мечты. Они теб удивляются, почитаютъ тебя…. такъ захотятъ ли они прекословить твоему мннію?… И такъ похвалы, которыми осыпаютъ слабое достоинство Елизы, произходятъ отъ почтенія, коимъ исполнены къ Іорику.—
Мы находимся въ Дюнахъ…. втеръ благопріятенъ…. онъ возвщаетъ, что съ самой сей ночи мы разпустимъ паруса…. самъ Капитанъ извстилъ меня о семъ…. И такъ я провождаю минуты, остающіяся до того времени, въ изліяніи души моей въ твои ндра.
Прощай, почтеннйшій изъ человковъ…. твореніе добродтельнйшее и чувствятельнйшее…. прощай, я буду чтить, обожать твою память, ты всегда будешь неразлучно при мн: почтеніе мое соразмрно съ твоимъ. Я люблю тебя столь же искренно…. Да пребудетъ Елиза повсегда любезна твоему сердцу…
Я буду почитать себя ради Іорика…. ради моего Іорика, которой на всю жизнь мою пребудешь другомъ моимъ.
Всякое утро буду я воспвать пснь твою надежд…. но не взирая на то, буду плакать о разлученіи нашемъ. … Прощай, мой Браминъ, врный Менторъ мой, прощай!
Да пребудетъ неотступно отъ тебя благоденствіе, да увнчаетъ тишина дни твои: сей есть обтъ вчнаго твоего друга Елизы! Прощай, прощай, прощай.
P. S. Я буду писать къ теб съ первымъ кораблемъ, которой отправится въ Англію…. всми силами. буду стараться писать. Прощай.

Конецъ.

Стерн Лоренс
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Письмо А. М. Горькому, Кроче Бенедетто, Год: 1922
  2. Письмо дона Иоаквино Гарсии, губернатора гишпанских владений на острове С.Доминго, к президенту Соединенных Областей Америки, Карамзин Николай Михайлович, Год: 1802
  3. Переписка Д. Папини и А. М. Горького, Папини Джованни, Год: 1930
  4. Извлечение из письма от одного французского миссионера, пребывающего в Китае, Неизвестные_французы, Год: 1806
  5. Письма к молодому поэту, Рильке Райнер-Мария, Год: 1904
  6. Перевод письма к издателями Публициста, Неизвестные_французы, Год: 1809
  7. Переписка c А. М. Горьким, Пуччини Марио, Год: 1927
  8. Письма к Андерсену, Андерсен Ганс Христиан, Год: 1875
Электронная библиотека