Певучий осел, Зиновьева-Аннибал Лидия Дмитриевна, Год: 1907

 Лидия Зиновьева-Аннибал 


 Певучий осел 
 Сатирический маскарад в четырех ночах 

 Женская драматургия Серебряного века / сост., вступ. ст. и коммент. М. 
 В. Михайловой. 
 СПб. : Гиперион, 2009. 

 Four nights will quickly dream away the time. 
 Shakespeare. A Midsummer Night's Dream* 

 Действие первое* 

 Лесная поляна усыпана белыми лепестками. Под развесистой каприфолией* 
 ложе, устланное цветочным пухом. Яркий лунный свет. 

 Хор фей. Луг устлали лунным светом, 
 Ложе нежным среброцветом, 
 Наснежили лепестков, 
 Засветили светляков - 
 Весь урок исполнен фейный: 
 Вереницей легковейной 
 За царицей мы - в леса, 
 Где рога и голоса!..* 

 Улетают. Сердце Розы* медлит, любуясь на луг, Пок выходит из чащи. 

 Пок. Здравствуй, фея! 
 Сердце Розы. Здравствуй, эльфик. Хоть лицо твое сердито, 
 Но по узким глазкам вижу, по напухлым детским щечкам, 
 По надутым алым губкам, - что ты милый, шалый эльф. 
 Пок. Я - Оберонов*, девочка, прислужник 
 Скажи: не подглядела ль ты царя? 
 Сердце Розы. Нет. Но сюда летит его супруга. 
 Пок. Титания?* Ах, маленькая фея! 
 Спеши, встречай, предупреди царицу, 
 Верни, моли умчаться прочь... 
 Сердце Розы. Зачем? 
 Пок. Ужель не ведаешь их распри? 
 Сердце Розы. Нет. 
 Еще я мало знаю, милый дух. 
 Я родилась вчера из алой розы*, 
 Раскрывшей на груди царицы сонной 
 Навстречу ласке лунной лепестки, 
 И, милый эльф, зовусь я Сердце Розы. 
 Пок. Ну что ж? Не лжет прозваньице твое: 
 Горят, стыдливо млея, щечки, глазки. 
 Сердечко розы, выслушай меня: 
 Ушли царицу нашу в путь далекий. 
 Лети, скажи другим ее рабыням: ' 
 Шатаючись в заморских странах, слышал 
 Я доброе о Фиде светлокудрой, 
 Она супругу сына родила, 
 Владыке эфиопов красногубых. 
 Пусть к дочери спешит царица наша - 
 Обнять ее и приласкать дитя. 
 Не гладит время по головке смертных: 
 Короток час их, нитка жизни рвется... 
 Сердце Розы. Сюда я прислана царицей нашей 
 С подругами сон цветиков будить, 
 Усыпать землю лепестками белой 
 И горько пахнущей черемухи, 
 Болотным пухом среброцветов пышных 
 Царице ложе мягкое устлать, 
 Чтоб, возвратясь с охоты, что на майских* 
 Жуков она затеяла, привольно 
 Ей было отдохнуть, любуясь пляской 
 Дубравных фей, на луге при луне. 
 Пок. Не для забав веселых эта ночь. 
 Лети, скажи: идет царь Оберон. 
 Пора царице в путь к любезной Фиде. 
 Сердце Розы. Темны слова твои, сердитый эльф, 
 И хитрый умысл твой меня пугает. 
 За что лишать ты хочешь луг цветистый 
 Моей царицы легких ног? Где ступит 
 Она, - там зацветет фиалка ночи*. 
 Пок. Знай: ревность новая царя с царицей 
 Сварливою враждою разделяет. 
 Бессмертный и счастливый Оберон, 
 Титании прекраснейшей и нежной, 
 Бессмертной феи, страстный обладатель, 
 Тоскует по несбыточным мечтам 
 И распаляет в ненасытном сердце 
 То гнев на нас неправедный, то зависть 
 К Титании, что на лугах зеленых 
 Столь дивно счастлива, то похоть злую. 
 Есть у Титании, о Сердце Розы, 
 Красивый мальчик. 
 Сердце Розы. Мне он ведом, эльф. 
 Ему сама с подругами веночек 
 Я заплетала из безжалых роз. 
 Он - сын ее любимой жрицы, в родах 
 Безвременно ушедшей. 
 Жаль мне смертных: 
 Им смерть, а нам рожденье лишь дано. 
 Пок. Царицына любимца в свиту прочит 
 Себе царь Оберон. 
 Сердце Розы. О, нет, не нужно! 
 Дитя мы любим. Чтит дитя царицу. 
 Пок. Лети ж, однако! Зря здесь не болтай! 
 Терпенье лопнуло у Оберона: 
 Обманом тешит он несытый дух, 
 И в кровь, как шпору в бок коня, вонзает 
 Желание пустое, острый яд. 
 Лишь встретит он царицу в роще этой, 
 Затеет ссору, листья задрожат, 
 Приникнут травы и цветочки долу, 
 И в желудиных чашечках порожних 
 Приткнемся эльфы, феи, в страхе шалом, 
 Как от грозы, когда щепятся тучи 
 И гром трещит, и ливни... 
 Сердце Розы. Страшно мне!.. 
 И верю я речам твоим разумным, 
 И вместе думаю: обманешь ты. 
 Я вспомнила, кто ты. Меня учили: 
 Проказник и обманщик Пок. Ты водишь 
 В ночь на Купалу* по лесу людей, 
 По дебрям путаешь и по трясинам, 
 Любовниц подменяешь и манишь, 
 Помелькивая блеском затаенным, 
 За огнецветом папоротника, 
 Что делает владельца невидимкой 
 И выгоду проведать помогает. 
 Ты ссоришь демонов и ведьм, мешаешь 
 Их пляске с выходцами из могил. 
 Ты гадкую состряпал мазь: кого 
 Помажешь ею, тому на шею вскочит, 
 Как луковица, голова чужая. 
 Ответь мне, Пок! От твоего ответа 
 Зависит послушание мое! 
 Пок. Ха, ха, ха, ха... Правдив твой пересказ, 
 Сердечко Розы, всех моих проказ. 
 Царю потешной шуткой угождаю, 
 Но никому вреда я не хочу. 
 И часто прибыльны мои проделки: 
 Упрямыми мозгами род людской 
 Расчесть не может выгоды своей, 
 И пользу смертным знают только духи. 
 И знают также, кто людской личиной 
 Хитро припрятал нрав иль ум звериный: 
 Про тех звериную держу я мазь - 
 Вернуть стихий утерянную связь. 
 А посмеяться худо ль? Утешает 
 Целительно людей и духов смех - 
 Души свободной искристая пена. 
 Видала ты сама: когда смеется 
 Титания и блещут жемчуга 
 Ее зубов - взгораются на небе 
 Рядочки ярких звездочек и ей 
 Смеются вниз. 
 Сердце Розы. Твои слова приветны 
 Мила тебе моя царица, Пок! 
 Пок. Ты верно угадала, Сердце Розы. 
 Любил бы и царя, да привередлив. 
 Дурить он стал своим надутым счастьем: 
 Добыть живую куклу загорелось! 
 Чтоб длинную мне кратко кончить речь: 
 Велит мне сон царицы подстеречь 
 И соком Алоцвета брызнуть в очи. 
 Из приворотов нет его жесточе. 
 (Выхватывает из-за пазухи сеточку, красно мерцающую. 
 Пляшет, размахивая ею.) 
 Эрот* с пастушкой, а с барашком волк! 
 Кто соком алым пьян - теряет толк. 
 (Срывает сеточку с Алцвета и протягивает его вперед.) 
 Гляди же, вот он! 
 Сердце Розы. Красный, красный, красный. 
 Дай мне притронуться. Как бьется сердце 
 От света алого! Гляди, гляди: 
 Зеленым и густым стал лес, раскрылись 
 В траве цветы. Как остро светит месяц! 
 И там - как тень густа, где стлала я 
 Под каприфолией пахучей ложе! 
 И к ним с небес и от земли несется 
 Пьянящий, благовонный дух. О, как 
 Смешным и строгим карликом недавно 
 Ты мог казаться мне, малютка Пок? 
 Но расскажи, где ты добыл цветок? 
 Пок. Отсель далеко. Послан был за ним 
 Я Обероном. Тысяч тридцать верст 
 Я промахнул лишь в полчаса. 
 Сердце Розы. Ах, Пок. 
 Прелестный, маленький, как дивно быстр 
 Был воробьиных крылышек полет - 
 Их прикрепил к плечам твоим Эрот. 
 Пок. Догадкой верной ты меня смешишь. 
 Сердце Розы. Пок, миленький, о, покажи мне ближе 
 Свою добычу и меня не бойся - 
 Ее не выхвачу: стыдливы слишком 
 И тонки пальчики мои. Нет, страшно 
 Притронуться к горящему цветку. 
 Он кровью налился! Вот лепесток - 
 Как вспухли жилки! Ах, мне стыдно, Пок... 
 (Закрывает лицо руками.) 
 Пок. Стыдишься, деточка, ты потому, 
 Что родилась вчера и мало знаешь. 
 Цветок же этот весь отравлен соком 
 Любовных вожделений и зовется 
 Любви неутолимой Алоцветом. 
 Сердце Розы. Откуда ты прознал о нем, мой Пок? 
 Пок. Спою тебе о нем, как пел мне царь. 
 (Поет и пляшет.) 
 За морем далеко 
 Мой расцвел цветок - 
 Там, где Феб* горит высоко, 
 Волн сафир* глубок... 
 Берегися злого сока: 
 Метко брызжет хитрый Пок. 
 Цвет отравы страстной, 
 Цвет волшебных стран, 
 Напоен ты кровью красной 
 Ненасытных ран! 
 Спал Эрот под дубом, ясный 
 На лугу горит колчан. 
 Юноша-путник увидел колчан, 
 Выкрал стрелу из снопа золотого: 
 В палец ужален - любовию пьян, - 
 Целит, - уметил в сонливца нагого. 
 Вскрикнул Эрот - зазывает, манит, 
 Томного сладостным пленом неволит, 
 К дереву вяжет... О жизни не молит 
 Пленник - и радостной казнью казнит 
 Милого бог - и пронзает, и колет. 
 Стрелами-лучами 
 Безумец пронзен. 
 Живыми ручьями 
 Цветок воспоен. 
 Страстью палимый, 
 Неутолимой, 
 Без исполненья тот будет желать, 
 Млеть и пылать, 
 Весь тот истает любовью напрасной, 
 Кто его кровью окрестится красной*. 
 Постигла ль ты теперь его опасность? 
 Обрызнуть соком негу сонных вежд - 
 Проснутся очи и на что ни взглянут - 
 Будь то хоть дуб, ручей иль камень косный - 
 Того запросят страстным пожеланьем. 
 А с камнем или пнем объятья жестки. 
 Сердце Розы. Как быть нам, миленький, со злым цветком? 
 Как сжалось сердце! Я боюсь, боюсь - 
 Большой беды! Царицу я люблю. 
 Алцвет расщиплем и по ветру бросим! 
 Пок. Вот брызнет в очи влагой нам Алцвет! 
 Сердце Розы. О, ни за что не нужно! Нет! Ах, нет! 
 Мое сердечко лопнет, бедный Пок. 
 Летим! Цветок затопим в ручеек! 
 Пок. Всплывет. И вот Титания, купаясь 
 При месяце с русалками, завидит 
 В воде горящий алый огонек - 
 Словить себе велит она цветок. 
 Сердце Розы. Так в землю закопай его... 
 Пок. Мой царь, 
 Мой повелитель - Оберон летит! 

 Раздается приближающееся пение эльфов, воздушная музыка, 
 серебристые, тихие рога. 

 Хор эльфов. Наш царь летит, 
 Наш царь спешит, 
 Наш царь царицу ищет. 
 Олень лежит, 
 Злой вепрь убит, 
 А лань по дебрям рыщет. 
 Трубите, рога, 
 Зовите царя 
 На пир! 

 Входит Оберон, окруженный светлою свитою эльфов. 

 Пок (прячась за дерево). Лети, встречай, предупреди царицу! 
 Ушли! Верни! Моли умчаться прочь. 
 Оберон. Довольно музыки и песен. Эльфы, 
 Спешите разделять добычу ночи. 
 Сеть волоките плотную: в ней много 
 Камней и золота, и птиц заморских. 
 Стрекоз индийских не забудьте крылья - 
 Соткать из них царице покрывало, 
 Чтоб не поранил ей пушистых щек 
 Предутренний, веселый ветерок, 
 Когда, натешившись в лесу ночном, 
 Мы полетим за месячным челном 
 На запад и алеющий восток 
 Уступим долу... Пок, ты здесь? Цветок! 
 Пок. Царь, здравствуй. 
 Оберон. Где цветок? 
 Пок. При мне ли он? 
 Оберон. Бесстыдный шут, коль лень твоя иль глупость 
 Исполнить помешали мой приказ, 
 Я молньей расщеплю тот старый дуб, 
 В расщеп воткну негодный твой стручок 
 И снова щель сращу, чтоб в древесине 
 Червивой сгнили скудные твои мозги. 
 Пок. Коль так кичишься Пока извести, 
 Ты куколке скажи навек: 'Прости'. 
 Оберон. О, нет, что я замыслил - то исполню. 
 Пошлю я за цветком любого эльфа - 
 Жену влюбить хоть на единый день 
 В осла иль вепря, в чертов палец, в пень. 
 Пок. Ты шутишь зло, свой злой грабеж умыслив: 
 Куй ковы, да не обожгися, царь. 
 Оберон. Пок, где цветок? 
 Пок. Под дубом не цветет. 
 Оберон. Он сорван? 
 Пок. Сорван. 
 Оберон. Эльфом чуждым? 
 Пок. Да. 
 Оберон. О Пок, безрадостен я навсегда... 
 Что делать с сердцем, сирым навсегда? 
 Забыть оно не может никогда. 
 Пок. Ты так в пажа прелестного влюблен, 
 Стоокий (да подслепый!) Оберон? 
 Оберон. Кто видел раз его - забыть не может. 
 Кто раз ласкал - тоски не превозможет. 
 Пок. Титанию тебе дано ласкать, 
 Божественного тела обнимать 
 В утехах нежных прочную красу. 
 Гони ж заблудной похоти осу. 
 Оберон. Сколь иначе прелестен хрупкий цвет 
 Людского рода! Жертвы кратких лет... 
 Все милое облюбовать очами 
 И все прекрасное обнять руками, 
 Ни одного желанья не отринуть, 
 Зовущего в истоме не покинуть - 
 Вот, Пок, моя душа. О, я богат! 
 Пок. Ты жаден. 
 Оберон. Я богат, как Поликрат*. 
 Но кто богат - свое богатство множит, 
 Прибытка хочет. Не желать не может. 
 Богатство - рост. Жестокая жена! 
 Прислужницами ты окружена, 
 Как ласка, нежными. Скупа не будь, 
 Титания. Тезея* не забудь: 
 Ты некогда его любила хмельно, 
 Теперь же мной владеешь безраздельно. 
 Пок. Так безраздельно, говоришь ты, царь? 
 Оберон. Глумишься ты, глупец, и все ж бессилен 
 Насмешкой плоской искусить царя. 
 Я сердцем не делюсь... 
 Пок. Но объедаюсь. 
 Оберон. Ты лжешь, дурной двойник. Растить дары, 
 Растя само, - вот сердце Оберона! 
 Так тем мощней становится магнит, 
 Чем тягу тяжелей к себе манит, 
 Что силу умножает в нем? - Усилья. 
 В полете выспреннем крепчают крылья... 
 Довольно, впрочем, слов. Играйте томно! 
 Забудусь в грезе сладострастной дремотно. 
 (Приближается к ложу.) 

 Тихая музыка эльфов. 

 Кому то ложе постлано в тени - 
 Под каприфолией? 
 Пок. Царице, царь. 
 Оберон. От гнева, от истом пустых мне сонно. 
 Здесь дышит теплый воздух благовонно. 
 (Ложится на ложе. Засыпая.) 
 Здесь я усну. Титания придет... 
 Приносит сон совет... 
 Пок. Он принесет. 
 (Оплясывает ложе спящего Оберона.) 
 Ты будешь сыт и Поку благодарен. 
 Улегся волк поблизости овчарен: 
 Ему посбавит спеси Пок-пастух! 
 Алцветик жив. Вот красный! Не потух. 

 Музыка эльфов затихает. Лес оглашается гиканьем мужских голосов, 
 жалобным визгом женским. Появляются Лигей, играющий на флейте, 
 Эраст, Медон, Баратрон, Леонид, Мормоликс, Волынщик и Лютник. Пок 
 укрывается за деревьями. 

 Лигей. За мной, товарищи! Сюда! Волоките визгуний! Играйте, музыканты! 

 Лютник и Волынщик играют дико. 

 Медон. Кто видел таких ярких светляков? 
 Лигей. Это месяц разбрызгался по лугу. 
 Леонид. Луг усыпан белыми лепестками. 
 Эраст. Ложе, устланное среброцветом! 
 Баратрон. Диву даюсь, кто так волшебно убрал луг. 
 Мормоликс. Лесные феи балуют гуляк и озорников. 
 Баратрон. Ловко мы ободрали спящих на болотных кочках любовников. 
 Леонид. Не вопите так. Проснутся Деметрий и Лизандр. 
 Эраст. На крыльях ветерка примчатся - отбивать своих голубок. 
 Лигей (знаком останавливает музыку). 

 Лесные феи 
 Мудры, как змеи: 
 Поэта ждали 
 И луг убрали. 
 Прими же, фея, 
 Привет Лигея. 

 Лигею рукоплещут. Он садится и играет на своей флейте. 

 Эраст. Славный поэт, к тебе благосклонны сладкозвучные музы. 
 Баратрон. Одаренный Лигей, нам оставь неблагосклонность этих воплениц. 
 (Привлекает к себе Елену и Гермию.) 
 Лигей, вскочив, толкает Баратрона. Мормоликс ударяет Лигея. Эраст и 
 Леонид защищают Лигея. 

 Медон. Пока дикие ослы предаются дракам, ручные ослицы поспешают к 
 привычным оглоблям, что развалились там на кочках. 

 Елена и Гермия убегают к лесу. 

 Лигей. Лови! Сбежали. 

 Все бегут ловить Елену и Гермию. 

 Голоса бегущих. Лови... Осел, упустишь... Забегай! Держи! 

 Лигей, опережая всех, хватает одной рукой Гермию, другой Елену. 

 Лигей. Моя! Моя! 
 Мормоликс (вырывает Елену). Моя! 
 Баратрон (схватывает обеих). Мои! 

 Все, кроме Медона, дерутся вокруг пленниц. 

 Медон. Пускай дерутся. Мудрец дожидается в сторонке, пока копошится 
 свалка. Или острыми словами умеет нашпорить драчунов друг на друга. Ему то 
 и на руку. Распалившись дослепа, затычутся враг на врага. А тут путь 
 свободен на поживу. Эй, музыканты, дерите струны! Дуйте в мешок! Лупи его, 
 Мормоликс! Гляди, жадный Баратрон одну целует, другую притопнул к земле. 

 Музыканты играют дико. Елена и Гермия пронзительно визжат. 

 Гермия. Лизандр! Мой Лизандр! 
 Елена. О, Деметрий, хоть пожалей, если не любишь! 
 Лигей (высвобождаясь из свалки, дерущимся). Руки прочь! Назад! Забыли, 
 зачем пришли? В Афинах уже безмозглые актеришки готовятся прельстить 
 бездарною игрою герцога Тезея и новобрачную супругу его Ипполиту*. Воронье, 
 провороните время. Молчи, музыка. 
 Эраст. Лигей прав. Слушайте Лигея. 
 Медон. Слушайте. 
 Лигей. Когда мы украли любовниц у спящих на кочках любовников... 
 Гермия. Мы заблудились в темном лесу. 
 Елена. От слез по жестокому Деметрию ослепли мои очи. 

 Баратрон ударяет Елену и Гермию. Они плачут. 

 Лигей. Я продолжаю. Уведши пленниц, мы решили во избежание драк делить 
 их по жребию. 
 Все. Го! Го! Го! 
 Баратрон. Врешь, Лигей, не я. 
 Мормоликс. Я кулаками. 
 Лигей. Чего галдите, галки? Потом, натешившись объятьями, поспеть в 
 Афины к утренним зрелищам. 
 Эраст. О, слушайте, слушайте благородного Лигея! 
 Медон. О да, конечно, Лигей благороден и великодушен! Но не Лигей ли 
 как зачинщик себе возьмет право первому метнуть жребий, и кто не знает, как 
 ловкач умеет подтолкнуть в свою угоду беспристрастную судьбу? К тому же 
 рассудите и это соображение: повадно ли двоим с двумя тешиться, когда 
 обделенные судьбой злобно соглядатайствуют? 
 Все. О! О! О! (Угрожают Лигею.) 
 Медон. А впрочем, если вы согласны выслушать меня и дальше с терпением, 
 то убедитесь, что не даром потеряли время. Я рассуждаю так, вдохновленный 
 мудростию Паллады*: не забавнее ли будет счастливчикам жребия, обнимая своих 
 милых, допустить до некоторых ласк и товарищей? Вот размышления 
 странствующего гимнософиста*. 

 Все рукоплещут. Волынщик и Лютник играют дико. 

 Гермия. Лизандр, как мог ты так крепко спать, когда эти изверги волокли 
 меня? 
 Елена. А ты, Деметрий, ты, конечно, слышал мои вопли, но радовался им, 
 потому что эти, пленившие меня, тебя избавили от моих влюбленных стонов, 
 которыми, преследуя тебя, я оглашала этот лес, что сулит мне стать могилою. 

 Мормоликс, выломав прутья из лесу, хлещет ими Елену и Гермию. 

 Мормоликс. Хлест! Хлест! Вот прутик для почина. Дождетесь от нас и 
 палочки. 
 Лигей (толкает его). Бить женщин позорно. Завяжем им рты, чтобы они не 
 визжали. Эй вы, замолчите, музыка! 

 Елене и Гермии завязывают рты платками и опутывают ноги и руки. 

 Баратрон. Скорей к дележке. 
 Медон. Баратрон всегда спешит от жадности. 
 Мормоликс. Давай на кулаки. Чья возьмет? 
 Леонид. С Мормоликсом стоит мериться. Он кулачный боец на славных 
 афинских ристалищах*. 
 Баратрон. Моя возьмет. А чья возьмет - того обе. 
 Медон. Подавишься. 

 Баратрон и Мормоликс дерутся на кулаках. Остальные любуются и 
 рукоплещут побеждающему. Музыканты играют с приятностью. 

 Эраст. Как они визжали жалобно под хлыстами! Не будут ли их стоны еще 
 громче под нашими поцелуями, которые им покажутся ударами палок. Я люблю 
 любовь разделенную. 
 Лигей. Ты прав, Эраст. Баратрон, Мормоликс, разойдитесь. Довольно драк. 
 Скоро в Афины пора. Ночь на исходе. Еще нужно повторить роли, чтобы плохою 
 игрою не провалить мою трагедию на состязании с афинскими актеришками - 
 придворными паточниками. Тогда не будет вам драхм*, а мне славы. 

 Мормоликс и Баратрон, отскочив друг от друга с окровавленными лицами, 
 слушают внимательно. 

 Лигей. А теперь, прекратив музыку, выслушайте песенку, которую я 
 сочинил, пока вы дрались, всем вам в назидание: 
 Друга, пленниц не обидим 
 Грубой лаской, жесткой бранью, 
 Слез их горьких не увидим. 
 Злость ногтей в ответ лобзанью 
 Ощутить совсем не лестно. 
 Мы могли бы, други, честно 
 Милых пленниц поделить, 
 Яр-огонь в крови залить. 
 Все (рукоплещут). Пой дальше, певец, пой яснее. 
 Лигей. Спросим милых: кто им мил, 
 Чтоб любовью утомил? 
 Все. Го! Го! Го! Вот новости зловредные! Пленным на насилье не пенять! 
 Го! Го! Го! 
 Лигей (наигрывая на флейте). Чего рычите, звери вы! 
 Медон. Дешевою кажется и мне начинка ваших голов. Рассудите сами: 
 какому степенному смертному приятно подвергать опасности слишком тонкого 
 визга перепонки своих ушей или кожу на своем лице предоставить боронить 
 острым женским ногтям? 
 Мормоликс. А мне так эта музыка приятна. 
 Баратрон. А мне борозды кровь горячат. 
 Медон. А теперь продолжай, Лигей, когда я утихомирил этих горлодралов. 
 Чем думаешь ты помирить носатых отверженцев с безносыми избранниками? 
 Все. Что ты говоришь? Яснее. 
 Медон. Понятно: кто праздный, тот с носом. 
 Все. Ха! Ха! Ха! Ты нелеп довольно. 
 Лигей. Я объясняюсь песней. Хватай, кто ловок, воробья за хвост. 
 (Поглядывая на Елену.) 
 Если милая милует 
 Оттого, что я поэт, 
 Пусть и друга поцелует - 
 От меня запрета нет. 
 Все. Го! Го! Го! 
 Баратрон. Хитрец! Уж он подмазывается к красотке. 
 Леонид. А как получит, нас надует. 
 Медон. Вор! Рифмоплет! Он своими петушьими перьями одел чешуи моей 
 змеиной мысли. И почему ты первый между нами? 
 Леонид. Да, кто тебя поставил? 
 Лигей. Значит, я сам. 
 Медон. И я первый. Он поэт. Я - философ. 
 Леонид. Нет, я. Вот моя сила. (Лениво протягивает вперед сильные руки.) 
 Баратрон. Долой наглеца! Долой вора! 
 Мормоликс. Ты, скворешник! Собью с тебя домовитую башку. Разлетятся 
 рифмы, как глупые скворцы. 

 Снова играют Лютник с Волынщиком. Пок выскакивает из-за дерева с 
 пуком крапивы. Хлещет дерущихся по глазам. 

 Все. Кто бьет? Ой, жжется! Кто хлещет? Это ты! Вы! Это он! 

 Пок снимает повязки с Елены и Гермии и убегает. Женщины долго лежат 
 неподвижно, закрыв лица руками. 

 Елена. Кто это был? Мне он страшнее, чем те насильники. 
 Гермия. Мне на грудь вспрыгнул болотный огонек. 

 Вдруг вскакивают и бегут к лесу. 

 Пок (кричит филином). У... у... у... у... 

 В страхе дерущиеся оставляют схватку. Музыканты роняют лютню и 
 волынку. Прислушиваются. 

 Лигей. Это леший стонет. 
 Медон. Трус! Это филин. 
 Баратрон. Пленницы! Где пленницы? 

 Все бросаются в лес за убежавшими Еленою и Гермией. 

 Пок (соскакивает с ветки). 
 Вот глупые, обжорливые галки! 
 Не правду ли не раз я говорил, 
 Что пользы людям видеть не дано? 
 Бой подняли из-за бесстыдных девок, 
 С любовниками в лес удравших ночью. 
 Разборонив один другому рыла, 
 К Тезею-князю во дворец полезут 
 И все на виселицу угодят! 
 Забавно будет поглядеть, как ноги, 
 Ступать пристойно по земле приятной 
 Не знавшие, взболтнутся в высоте. 
 (Прячется.) 

 Возвращаются Эраст, Медон, Леонид, Баратрон, Мормоликс и музыканты. 

 Леонид. Улепетнули. 
 Медон. В оглобли уж, наверно, угодили. Где Лигей? Уж не пора ли в путь? 
 Баратрон. Не сыт я. Не пойду. 
 Мормоликс. Девки где? 
 Медон. Что сделал бы ты, Эраст, если бы поймал одну или обеих там, в 
 лесу, один? И ты, Баратрон? И ты, Мормоликс? 
 Все. Вопрос праздный. Всякий поймет без ответа. Тебя бы не позвал. 
 Лигей (выбегает из лесу, одной рукой волоча Елену, другою Гермию). 
 Наши козочки-беглянки 
 На чужой паслись полянке. 
 Я привел их, как пастух 
 Иль как верная овчарка. 
 Братцы, ух! 
 Как теперь им будет жарко! 
 Все. Лигей! Лигей! О, Лигей, ты велик! Ты благороден. Нам стыдно, 
 Лигей! 
 Лигей. Тесно окружим этих девушек. Их зовут Гермией и Еленою. Каждый из 
 нас покажет им себя и объяснит, кто и что умеет. Эй, музыка, скрипи! 
 Все. Го! Го! Го! 

 Музыканты играют. Лигей подтягивает на флейте. Все окружают 
 Гермию и Елену. 

 Эраст. Глядите на меня, прелестные Елена и Гермия: кому понравлюсь я? Я 
 - ваятель. Умею мять глину. Метко рассекать мрамор. 
 Медон. Я - странствующий философ-гимнософист. Приглядитесь ко мне 
 внимательно. Умею движениями и мудрым словом учить новым путям познания. 
 Кому прискучили старые? 
 Леонид. Я - солдат. Любомудрствовать не мастер. Зато показать могу, как 
 применяется дальнобойная катапульта. 
 Баратрон. А у меня таран. Я - демагог-оратор. Продолблю самую крепкую 
 стену. 
 Мормоликс. А я кулачных дел мастер. Не уступит мой кулак его тарану. 
 Проткнул не одно ребро! 
 Лигей (пляшет, размахивая флейтой, перед Еленой). 
 Знай, Деметрий, - только сон. 
 Ныне я в тебя влюблен. 
 Любишь ты меня иль нет - 
 Все мое, ведь я - поэт. 
 (Обнимает Елену.) Не противься. Моей флейте покорны все нимфы. 
 (Увлекает Елену за кусты.) 

 Все с криками бросаются вслед. Музыканты играют дико. 

 Голоса (из-за кустов). Она не тебя!.. Она меня!.. Я хочу!.. Гляди, 
 Баратрон обеих... Мормоликс расщепил березу... Это не Мормоликс!.. Здесь 
 болотный огонек!.. Кто меня клюет?.. Кто вопит?.. Это филин... 

 Пок кричит филином. В страхе все выбегают на поляну. Музыка прекращается. 
 Лигей мчится через луг, влача Елену к ложу. Остальные, окружая Гермию, 
 принимаются за драку. Музыка возобновляется. 

 Елена. О, будь великодушен. На что тебе тело женщины, безумно любящей 
 другого? 
 Лигей (у ложа). Гляди! Гляди! Свет странный мерцает с ложа. Кто спит 
 осиянный? Чье темнеет тело, как пустота, полый призрак? 
 Елена. Мне страшно. Страшно. 

 Бросаются за кусты. 

 Пок (слетает с дерева). 
 Гу-гу, гу-гу! Шальные трусы, прочь. 
 Коль вида эльфа вам снести невмочь! 

 Лигей (высовывает удивленную голову из-за кустов). Чей это шепот 
 странный? Будто корни зашептались соками в земле. Любопытно подглядеть, кто 
 это шептал. Здесь много чудного. Есть в лесу лешие, в болотах водяницы*. 

 Пок (бежит через луг к дерущимся). 
 Как в кузов гриб, здесь каждый в свалку влез. 
 Поганки! Девка ж убежала в лес. 

 Эраст, Медон, Леонид, Баратрон, Мормоликс бросают драку. Хватаются 
 Елены, Гермии, Лигея и вместе с музыкантами мечутся, призывая беглецов, 
 и исчезают в лесу. 

 Голос Елены (за кустами). Милый, ты слышал снова тот шепот? Мне 
 страшно. Вернись сюда. 
 Лигей (высовывается до полтела из-за кустов. Глядит на пляшущего Пока). 
 Я вижу огонек. Будто болотный. Он пляшет. Сюда приближается. Мне страшно, 
 любопытно и дремлется. 
 Пок (рычит ослом). Сон губит любопытных. Ио! Ио! 

 Лигей прячется за кусты. 

 Голос Елены. Кто ревел? 
 Голос Лигея (в полусне). Что? Ревел? Осел. 
 Голос Елены. Здесь место нечистое. Кто тот осел? Успокой меня. 
 Голос Лигея (засыпающего). Кто? Где? Засни, любезная Елена. Осел тот - 
 я. И успокойся. Спи. 
 Голос Пока (забежавшего в кусты к Елене и Лигею). 
 Заснули, спят. Презренный род людей! 
 Бессилье, утомленье, дряхлость, трусость 
 И любопытство потайное - вот вы. 
 Лицо его красиво, но во сне 
 Являет ясно: скудно в нем людское. 
 Богам милее - зверь иль человек? 
 И ближе кто божественной природе? 
 Мне вспомнить здесь весьма уместно будет 
 Про вислоухого любимца Вакха*. 
 На нем Силен* брюхатый скачет грузно, 
 Бока затиснув пьяными ногами. 
 Мне люб осел: хоть мэтр ревучий груб, 
 Но с чувством он поет - прямой поэт. 
 Как низок лоб под волнами волос! 
 А губы - алый спелый плод повислый. 
 Как странен нос его - горбатый мост, 
 Не то ослиный нос. Людского ж смысла, 
 Как я сказал, не видно в сих чертах... 
 (Выскакивает из-за кустов.) 
 Держися, царь! Жене ты яму рыл, 
 Я ж про тебя, не покладая крыл, 
 Алцветик добывал. И раздобыл! 
 От дури ты и смеха обалдел: 
 Не стало вмочь с тобой вести мне дел. 
 Пок грубостей не терпит от царей. 
 Угодою не приручишь зверей. 
 Я дам урок тебе раз навсегда, 
 Что, где неблагодарность, - там вражда. 
 (Снова прячется в кусты.) 
 Ио! Ио! Проснется наш поэт*, 
 Ушастой головой осла одет. 
 (Появляется снова.) 
 Его ослом я живо обернул, 
 Хвостом убрал, копытами обул, 
 Вскочили уши вверх, насторожась. 
 (Подбегает к Оберону и брызгает ему на веки Алцветом.) 
 Прими любви неутолимой ярь: 
 В осла влюбись любовью жадной, царь. 
 (Размахивая Алцветом, пляшет дико.) 
 Божественным объевшись естеством, 
 Мешок порожний набивай скотством, 
 (Задумывается.) 
 Что с сонной афинянкой мне начать? 
 Коль первою приметит царь ее, 
 Полюбит тотчас, проглядев осла. 
 Придумал! Вымажу и ей глаза 
 И разбужу, чтоб взор ее впервые 
 На длинноухого соседа пал, 
 Что праздно ночь веселую проспал. 
 Потом разиню я со сна вспугну, 
 В объятья к Оберону пригоню, 
 Горластым ревом девку обману 
 И в сотое болото заманю. 
 (Исчезает в кустах.) 
 Оберон просыпается. Раздается сладострастная музыка эльфов. 

 Оберон. Какие соки жилы обтекают? 
 И отчего мне к сердцу приникают 
 И травы, и цветы, и пышный лес? 
 И тучки тянутся ко мне с небес? 
 Растет неизъяснимое томленье: 
 Всех дивных див ко мне, мое же к ним. 
 Горит пожар любви без утоленья, 
 Желаньем необъятным я палим. 
 Вмещало сердце все, что сердцу мило, 
 Но милым стал весь мир - и не вместило. 
 Мне тесно! Я люблю! Ко мне, ко мне! 
 От стрел несметных меркну я в огне. 

 Лигей выбегает из-за кустов, на копытах, с ослиным хвостом под короткой 
 туникой, с ослиной головой и с флейтой в руках. За ним Елена. Она 
 протягивает к нему влюбленные руки, он скалит на нее зубы, лягается, 
 хлещет хвостом. 

 Оберон (в экстатическом созерцании). 
 Прекрасный, кто ты? Дивного как звать? 
 Ты человек? Иль бог? Мое желанье, 
 Хватавшее весь мир, ты полонил. 

 Лигей (в тоскливой злобе мечется). Ио! Ио! Ио! 
 Елена. О, возлюбленный, с шелковистою мордой! 

 Оберон загораживает Лигея от Елены. 

 (Закрывая лицо руками.) Ужас! Ужас! Кто этот светящийся и темный? 

 Голос Пока (из кустов). 
 Ио! Ио! Ко мне, красотка, гоп! 
 Ио! Ио! Помчу тебя в галоп. 

 Елена убегает на голос в кусты. Из леса выскакивают Медон, Эраст, 
 Леонид, Баратрон, Мормоликс, Лютник и Волынщик, натыкаются на 
 Оберона и Лигея и с воплями врассыпную обращаются в бегство. 

 Голоса бегущих. Ужас! Чары! Кто испортил Лигея? На теле Лигея голова 
 осла! Где наш вождь? Бежим! Бежим! Прочь с нечистого места. Лигей! Лигей! 
 Лигей! 

 Лигей мечется, чтобы бежать вслед зовущих, дует в свою флейту. Оберон 
 обхватил его шею. Лигей лягается. 

 Оберон. К тебе, к тебе вся новая любовь! 
 Из глаз моих она горит и пышет. 
 Не бойся, диким оком не води! 
 Лигей (выбиваясь). Ио! Ио! 

 Голос Пока (издалека). 
 Ио! Ио! Присяду там на пне. 
 Ты ж амазонкою на плечи ко мне. 

 Елена (издалека). Красавец, слышу сладкий голос, где ты? 

 Оберон. Певец, чей голос так узывно звучен, 
 Будь навсегда со мною неразлучен! 

 Лигей. Ио! Ио! Ио! 

 Оберон. Что значили таинственные звуки? 
 Позволь обнять тебя. Ко мне, на ложе! 
 О, дай по бедрам стройным провести 
 Рукою робкой и губами губы 
 Отвислые, как спелый плод, лобзать, 
 Ресницами дай шелк ланит ласкать. 

 Лигей. Ио! Ио! Ио! 

 Оберон. Люблю твой гордый нос - горбатый мост. 
 Что это? Это что? О дивный хвост! 
 Неизъяснимый, юный, томный хвост! 

 Тянет Лигея за нижнюю губу к ложу. Лигей ощеривается, упираясь. Пок 
 выскакивает с пуком репейника и стягает сзади Лигея. Лигей брыкается. 

 Пок. Ха-ха, ха-ха! Здесь курочка снесла 
 Яйцо чудное. Любит царь осла. 
 А той порой за тридевять болот 
 Завел я девку: будет помнить Пока!.. 
 Пусть от ослов богам не много прока, 
 Проглотит и осла мой живоглот. 
 Оберон. Цыц, шут! Не зубоскалить зря! Молчи! 
 Эрот, приди и сердце научи 
 Еще неведомым, сладчайшим ласкам. 
 Пок. Прилаживайся, царь, к ослиным пляскам. 

 Оберон томно пляшет вокруг топочущего Лигея. 

 Лигей. Ио! Ио!.. Нет! 

 Оберон. Что косных уст мне тайна изрекла? 
 Меня любя, ты станешь полубогом. 
 Два сильных выращу тебе крыла, 
 Из плена высей не прельщайся логом, - 
 Иль превратишься в дикого осла. 
 Лигей (ревуче поет). 
 О, Леонид, 
 Эраст, Медон! 
 О, Мормоликс 
 И Баратрон! 
 Лигей убит. 
 Меж нами Стикс*, 
 Летейский сон...* 
 Меж нами Стикс 
 И Флегентон!* 
 (Долго, с трудом и заунывно играет на флейте.) 
 Пок. Меж вами Пок, 
 Любовный сок 
 И Оберон. 
 Лигей (роняет флейту). Ио! Ио! Ио! 
 Оберон. Друзей бескрылых, милый, не зови. 
 Развеселись усладами любви! 
 (Склоняет Лигея на ложе.) 
 Пок, эльфам прикажи играть и петь. 
 На пляски обряди. Царицу встреть. 
 Плодов и роз пришли, да не забудь 
 И пьяных трав, чтоб укрепиться в путь. 

 Эльфы приносят плоды на золотых чашах и напитки в золотых с каменьями 
 кованых кувшинах. Увенчивают Лигея и Оберонарозами. Четыре хора 
 эльфов прилетают один за другим, с нарастающей звонкостью 
 медных труб. 

 Первый хор. За восточной горой 
 Предрассветной порой 
 Заросились луга! 
 Второй хор. Задымились луга, 
 Забелела заря, 
 Разбудите царя! 
 Третий хор. Золотится заря, - 
 Протрубите, рога, - 
 Подымайте царя! 
 Четвертый хор. Заалела заря: 
 Дребезжите, рога, 
 Торопите царя! 
 Пок. Царь, окрыляй осла, ведь Феб не ждет: 
 Заткут тебя лучи, дух ночи синей! 
 Гляди, уж тени прячутся стыдливо, 
 Ползут к червям в могилы суетливо. 
 Оберон. Мой Пок, прости, что был я груб с тобой, 
 Не сокращай усладам срок скупой. 
 Пок. Завязнешь в неводе зари: осел 
 Махнет к ослице, что я в топь завел. 
 Оберон. Молчи, беспутный! Никогда! Он мой. 
 Пок. Так окрыли его и мчись домой! 
 Оберон. Но где Титания? 
 Пок. У милой Фиды. 
 Оберон. Хочу, чтобы любила нас царица. 
 Пок. Желаешь вздора - не слепа она. 
 Оберон. За ней пошли рой эльфов быстрокрылых: 
 На запад мы летим и ждем ее 
 На острове, где башня* ей знакома, 
 И любим, не умея забывать. 
 Ты видишь, облачко там зацепилось 
 За бедный месяц, улови его: 
 Пусть эльфы крылья выкроят певцу 
 Из серебристо-палевой кудели* 
 И к мышцам плеч лилейных прикрепят. 
 Другим вели ковать нам удила 
 Из золота червонного, уздечку 
 Из трав речных плести, - слетай на речку. 
 (Снимает с себя золотую лиру и подает Лигею, 
 поднимая с травы его флейту.) 
 Певец, прими! И флейту мне доверь: 
 Лад буйной песни лирою умерь. 
 Пок (предводительствует эльфами, несущими крылья, уздечку, удила). 
 Хвостатому певцу отмашет хвост 
 Лад хриплой песни. Смысл сей речи прост. 

 Эльфы прикрепляют Лигею крылья. Лигей испуганно машет ими, 
 взлетая и падая. 

 Оберон. О, неразлучный, залетим далеко! 
 Пок (подстегивает втихомолку Лигея). 
 Скорей с ним в топь провалишься глубоко. 
 Парить он трусит. Всадником вскочи 
 Ему на круп, бока зажми - и телом 
 Божественным своим, в полете смелом, 
 Понурой твари леность улегчи. 

 Эльфы зануздали Лигея, прикрепили ему крылья, подкинули ему вверх ноги 
 подхватили его своими крылышками в воздухе. Оберон вскакивает на 
 Лигея, как на осла. Музыка воздушная, тихие серебристые рога. Легкой 
 тучей все поднимается и летит над вершинами деревьев к востоку. 

 Пегаса*, царь, ты раз-другой пришпорь. 
 Кто стал ослом - с наездником не спорь. 

 Первые лучи солнца ударяют по верхушкам леса. 

 Занавес 


 Действие второе 

 Поросшая травою и кустами площадь на вершине башни. Золотое стойло, крытое, 
 с решетчатым затвором. Затвор приперт и изнутри густо заставлен ветвями. 
 Возле широкого ложа, усыпанного мягко лепестками роз, - накрыт пиршественный 
 стол: природные яства на золотых блюдах и напитки в золотых кувшинах, 
 осыпанных самоцветными камнями. Через пробоину стены виден далекий морской 
 горизонт. Эльфы прикасаются золотыми жезликами к кустам над ложем. Кусты 
 обращаются в плодовые деревья, тяжело увешанные яркими плодами. 

 Оберон (возлежит на ложе один). 
 Люблю. И верю: повторится час. 
 И снова будет мне моим Лигей. 
 Освободить в нем бога я клялся. 
 Дарить еще и все дарить хотел бы, 
 Но самый первый дар мне неподвластен: 
 Лигей не видит эльфа - и несчастен. 

 Приближается звон лютни и трепет быстрых крыльев. 

 Титания (влезает через пробоину стены). 
 Любимый, чтоб с тобой прервать разлуку, 
 Я вслед луне треть мира облетела. 
 Оберон (встает ей навстречу и обнимает ее). 
 Как две зари, твои пылают щеки. 
 Титания. От ветра-летуна еще пылало 
 Из стрекозиных перьев покрывало, 
 Дар нежный твой, мой нежный Оберон, 
 Пронизывал свистящий аквилон*. 
 Оберон. Целуй меня! 
 Титания. Твои тревожны ласки. 

 Идут к ложу. 

 Оберон. Нимало. Милая, прими фиал!* 
 Сон пьяный сладко кровь резвит. 
 Титания. Хмельна 
 Без хмеля я возлюбленным своим. 
 Но что с тобой? Не светел лик твой странный: 
 Не скрыть тебе тревоги от меня. 
 Знать, снова вспомнил глупую забаву, 
 Что стоила мне столько слез и ссор! 
 У Фиды мальчик: он с ее малюткой. 
 Оберон. Я о твоем любимчике и думать 
 Давно забыл. Но вижу - снова зависть 
 Грозит навохрить* лик румяный твой. 
 Титания. У самого набухла печень желчью. 
 Невесело леталось без меня! 

 Ветер поднимается, проносятся тучи, скрывая месяц. 
 Лигей просовывает через затвор морду, увитую розами, 
 и с любопытством оглядывает Титанию. 

 Оберон. Заботлива о радостях моих 
 Титания, с Тезеем насладившись 
 И Фиду милую приживши с ним. 
 Титания. Твоей женой в ту пору не была. 
 Не ты ль сманил у князя Ипполиту? 
 Оберон. Мне с девою стыдливой, тая, млеть 
 Отрадно было в ласках слишком нежных, 
 И все же с амазонкой развязаться 
 Я тайно рад был: проку мало в ней. 
 Умно ль, жена, завидовать забаве? 
 Ревнуют люди: не дано вмещать им. 
 Глаз вон тому, кто старое помянет. 

 Лигей выбегает из стойла с большим пуком цветов в руках, разбрасывает 
 цветы перед Титанией. 

 Титания. Веселый он, слуга твой. Жаль - осел! 
 Хотя и пышно розами увенчан. 
 Оберон. Не служит мне Лигей. Он мной любим. 
 Титания. Похвально! Рада я, что ревновать 
 К ослу мне неуместно. Милый, сока 
 Налей. Где музыка? Зови же Пока. 
 Оберон. Давно уж Пок таинственно исчез. 
 Титания. Проказник улетел, конечно, в лес! 
 (Бьет в ладоши.) 
 О Сердце Розы, разбуди подруг, 
 Свирельниц и певиц сзывая в круг! 

 Сердце Розы, вылезает из скважины в стене, перебегает от скважины к 
 скважине, от выступа к выступу, где спят феи, сзывает подруг, строит 
 хороводы. 

 Сердце Розы (тихо поет). 
 Просыпайтесь, подруги, 
 Собирайтеся в круги 
 Хороводы плести! 
 Дрему сонную свея, 
 Подымайтеся, феи, 
 Пляски, песни вести! 
 Оберон. Несите, эльфы, блюдо золотое 
 С овсом отборным. К нам сюда, Лигей! 
 Лигей. Ио! Ио! 
 Титания. Стелите ложе странному уроду. 
 Игрой природы полюбуюсь я! 

 Лигей отряхивает ветки плодовых деревьев и ловко разметывает падающие плоды, 
 перед Титанией. Эльфы и феи пляшут. Музыка. 

 Хор фей. Над лесами, 
 Над долами, 
 Над высокими горами - 
 Мы летели, 
 И метели 
 Ветров свежих вкруг свистели. 
 Мед и брашна* 
 Нам на башне 
 Ветра сбыли злые шашни. 
 Царь царицу 
 Белолицу, 
 Лебедь дивный лебедицу, 
 Чествуй славно! 
 Пир исправно 
 Справим, как велось издавна! 
 Титания. Любезный юноша с ослиной мордой, 
 Ты разучился говорить, как люди? 
 Лигей. Рад тебе. 
 Титания. Твой голос груб. Приветна речь твоя. 
 Оберон. О, глас твой теорбы* звучной слаще! 
 Титания (хохочет). 
 Глядите, феи, - он влюблен в осла! 

 Феи украшают Титанию цветами, каменьями, приносят угощения. Распускают ей 
 волосы. Ласкают ее крыльями и целуют руки и губы. Она смеется им. Лигей 
 срывает ветви, сплетает широкое опахало и медленно машет над ее головой. 

 Он столь же ловок, сколь любезен. Жаль, 
 Что из-под туники ослиный хвост 
 Вихляется! 
 Оберон. Слепа ты. 
 Титания. Ты ослеп. 
 Оберон. Могучий хобот. Метроном певца. 
 (Робко прикасается к хвосту Лигея.) 

 Лигей лягается. 

 Титания. Лигеем назван он - иль сладкозвучным. 
 Я б назвала Лягаем - лягуна. 
 Но слышу, ты певец, Лягай. Скажи! 
 Лигей. Слыл на родине поэтом шустрым. 
 Титания. Ну, спой нам песнь или славицу скажи. 
 Лигей. Забыл все. Мне скучно. И тебя не вижу. 
 Титания. Не видишь? Странно! Не малы гляделки. 
 (Смеется, рассматривая его глаза.) 
 Лигей. Твое лицо темно, его лицо темно. А вокруг вас свет. 
 Мне неуютно. Ио! Ио! 
 Оберон (погружается в себя). 
 Преграду злую рок мне положил. 
 Мужайся, Оберон, храни надежду. 
 (Протягивает кубок Лигею.) 
 Пей пьяный сок, Лигей! 
 Титания. Да, выпей сок, 
 Развяжет он ревучих рифм поток. 
 Оберон (Лигею). За славу пью твою! 
 (К Титании.) 
 За красоту Титании. 

 Лигей пьет залпом. 

 Титания. Забавны оба вы! 
 Скажи, Лигей, печален чем твой плен? 
 Лигей (пьянея). Ты прилетела - стало веселей. 
 Титания. Ты плавной речью, верю, не солгал. 
 (Подливает ему сока.) 
 Оберон. О, пой, певец! Усните, эльфы, феи! 

 Эльфы и феи прекращают пляски и разлетаются по гнездам в камнях. 

 Лигей (притоптывая, дергая лиру, поет пьяным голосом). 
 Мне с тобой, царица, веселей, 
 Мне с тобой мой мертвый плен милей. 
 Нет тебя, Титания, нежней! 
 Ясной радуги светись цветней! 
 Титания (хохочет). Прелестен он, твой пьяный ослик! 
 Оберон. Дивный! 
 Лигей мой, о сладчайший, за улыбку 
 Твою бессмертие свое отдам. 
 Титания. Ослиным мордам улыбаться вмочь ли? 
 Оберон. С огнем ты шутишь! Он сожжет тебя. 
 Титания. С ослом ты шутишь! Он лягнет тебя. 
 Лигей. Я спать хочу. Прощайте. 
 Оберон (ведет Лигея, шатающегося на копытах, к стойлу). 
 Прекрасный, истощен ты вдохновеньем! 
 В палате золотой отдохновеньем 
 Лелей свой дивный, свой певучий дар! 
 Титания. Уйми сном хриплым свой ревучий дар. 

 Лигей, не добравшись до стойла, падает в траву. 
 Засыпает, храпит, вытянув копыта. 

 Оберон (наклоняется над спящим в экстазе любования). 
 Как стебли по воде, простерлись руки, 
 Копыта вытянулись в дреме томной, 
 Мятежный гений и томленья муки 
 Застлались сном, укрылись... 
 Титания. Мордой скромной. 
 Покинь осла, мой странный Оберон! 
 Вкусим с тобой вдвоем истомный сон. 
 Пок (влетает над пробоиной стены). 
 Ха-ха-ха-ха! Наделал я чудес 
 Околдовал деревни, села, лес. 
 Царь упоил весь мир любовным зудом. 
 И люди занялись, и звери - блудом. 
 (Смотрит через пробоину вниз и хохочет.) 
 Ха-ха-ха, ха-ха-ха! 
 Оберон (подходит к нему). 
 Что видишь с этой высоты? 
 Пок. Людей. 
 Оберон. О, как малы они! Гляди, на лодках, 
 Как на скорлупках, приплыли сюда! 
 Пок. И расползлись в край моря, как жуки. 
 Титания (подходит к пробоине). 
 Не помню я на острове людей! 
 Из глубины взлетают вверх до башни - 
 Бессильный писк и мышья суетня! 
 Пок. Вглядись, царица, зоркими очами: 
 Снабдил людей чужими головами 
 Пок, озорник, и брызнул сок в глаза. 
 Люб деве вепрь, а отроку - коза. 
 Титания. Шалун! Где добывал любовный яд? 
 Пок. Гонял меня за ним царь Оберон. 
 Оберон. Раб лживый! Вор! Ты утаил Алцвет! 
 (Бьет Пока.) 
 Титания. Оставь его, не бей, мой Оберон! 
 Пок. Алцветик мой. Царю не нужен он. 
 Оберон. Шут прав. Мне чары нынче не нужны. 
 Пусть Фида мальчиком владеет смело - 
 К забаве милой я совсем остыл. 
 Пок (потирает спину). 
 И царские повадки позабыл. 
 Титания. Гляди, мой муж, они дерутся там. 
 Кто по двое ползет, а кто втроем... 
 Забавно точки видеть их голов: 
 Вот белая пупырышка. За руки 
 Ее схватили двое. Раздирают, 
 И яркий светит месяц в глубину. 
 Пок (шепчет на ухо Оберону). 
 Царь Оберон, даю тебе совет: 
 Алцветом брызни в сонного осла. 
 Титания. Блуждают в тростниках. В пещерах жмутся. 
 И все терзают всех, и все дерутся. 
 Пок. И первым сунься к строгому Пегасу - 
 Любовного запросит сам он плясу. 
 Оберон (жадно обшаривает Пока). 
 Скорей, скорей цветок! Сюда цветок! 
 Пок. От тряски царской память отшибает. 
 Оберон (отталкивает Пока). 
 Уйди! Не нужен мне совет лукавый! 
 Хочу, чтоб волею своей любил 
 Меня возлюбленный, без злой отравы. 
 Титания. Кто здесь возлюбленный? Кого кто любит? 
 Пойму ли, наконец, смысл всех загадок? 
 На пир любви спешила, с вихрем споря, 
 И что ж застала? Не пойму я: горе 
 Иль смех принес мне длинноухий скот? 
 Любви моей не ты ль беспутный мот? 

 Оберон обнимает Титанию и, пытаясь успокоить ее, ведет к ложу. 

 Сердце Розы (вылетев из скважины стены, приближается к Поку). 
 Тебе я, маленький мой Пок, верна. 
 С тобой хочу плясать, люби меня. 
 Пок. Тебе уже не страшно? 
 Сердце Розы. Да, но сладок 
 Стыдливый страх. 
 Пок. Ха-ха! Ха-ха! Ха-ха! 
 (Бережно подхватывает Сердце Розы на руки и, припрыгивая, 
 укачивает ее в сон.) 

 Оберон и Титания остановились, обнявшись, над спящим 
 с ритмическим храпом Лигеем. 

 Титания. Спусти, мой Оберон, сонливца с башни! 
 Оберон (выпускает ее из объятий). 
 Титания, не жизнь мне без него! 
 Титания. Со мною жизнь! Не надо нам осла! 
 Оберон. Титания, в объятиях Лигея 
 Познал я неизведанную сладость. 
 Титания. Сказал ты - 'неизведанную'? Значит, 
 Постыла нега ложа моего? 
 Объятия с хвостатой тварью слаще? 
 Месяц заволакивается тучами. 
 Оберон. Молчи! Насмешкою ты страсти едкой 
 Не победишь. 
 Титания. Сам скоро угодишь 
 В посмешище богам. Там о царе 
 Ослином молвь пойдет. Скажу сестре 
 Двоюродной, Диане* ясноликой... 
 Вот будет на Олимпе* смех великий! 
 Царь Оберон мою красу забыл, 
 Хвост-хобот, уши-трубы полюбил. 

 Ветер свищет, и долетают из глубины удары прибоя. 

 Пок. Царю с царицей ревностью шутить, 
 А ветру бурей океан мутить! 
 Игра богам - побранка, людям - смерть. 
 Размалевалась тучами вся твердь. 
 Вал опененный роет хрящ покатый, 
 Смывает в омут жизнь, как враг заклятый. 
 Оберон (пытается обнять Титанию). 
 Жена, не гневайся - тебя люблю. 
 Ужель не докажу я страсть свою? 
 Титания. Чье ложе вожделенней в эту ночь? 
 Лигеево? Мое ли? Отвечай! 
 Оберон. Вопрос твой едок. Будет прост ответ: 
 Покорна ты любви и мне, моя. 
 Его ж отказ - желанье разжигает, 
 И в эту ночь милее мне упрямец. 
 Титания (хлопает в ладоши). 
 Ко мне! Вы, феи! Сердце Розы! Пок, 
 Куда ты спрятал милую свою? 
 Пок. Царица, с девочками Пок умеет 
 Себя вести пристойно. Укачал 
 Я фею в сон и снес в гнездо стрижа. 
 Титания. Сюда, о Сердце Розы, помоги! 

 Сердце Розы и феи вылетают из скважины, стены и окружают Титанию. 

 Подруги ласковые, утешайте 
 Царицу бедную. Ее обидел 
 Изменою бесстыдный Оберон! 

 Гроза разражается громом и молнией. Вой ветра. Стоны волн. Визг людей 
 приносится из глубины. 

 Царица башню покидает сирой. 
 Стелите ложе на хряще у волн, 
 Чтоб с влагою соленой слезы наши 
 Сливались до утра, когда покинем 
 Мы мужа, и осла, и остров этот. 
 Оберон. Титания! Титания! Не плачь! 
 Узнав всю правду, оправдай меня! 
 Пок (глядит со стены вниз). 
 Бегут и мечутся. Ломают руки. 
 Убиты молнией. Водой залиты. 
 Забыли страсть свою в смертельной муке. 
 Вопят о помощи. Творят молитвы. 
 Но в тучах сумрачных скрыт челн Дианы. 
 На приступ бешеный ползут в лианы. 
 Оберон. Моя ль вина? И я ль искал измены, 
 Когда под каприфолией на ложе 
 В лесу твоем я лег, моя жена, 
 Тебя любовно в сладострастной дреме 
 Дождаться, чтоб лететь в края иные? 
 Но вдруг пронзился сон огнем истомным, 
 Я все любил вокруг плененным взором, 
 Пока сей странный, дивный не предстал, 
 Чтоб пламя все в себе сосредоточить. 
 Титания, я умирал, любя! 
 Зрачки мои, колодцы темноты, 
 Его лишь лик безумно колебали! 
 Титания. Мотал то мордою осел безмозглый. 
 Оберон. Склонить его на ложе удалось мне, 
 В ответ лобзанью вызвать томный стон, 
 И я венец познал бы сладострастии, 
 Но солнце возвестили трубы эльфов. 
 И боги не свободны на земле! 
 Мы в путь пустились, весть тебе оставив, 
 Что ждет тебя на острове любовь. 
 (Обнимает ее колени.) 
 Титания. О чем хлопочешь? Отпусти меня. 
 Твои мне руки мерзостно противны. 
 Сверкает молния. Гром прокатывается. 
 Пок (все глядит со стены в глубину). 
 Почти не слышно стонов. Смыло всех, 
 Кого на льяны не вскорячил спех. 
 Ползут! Срываются! И снова прут - 
 По скользким стеблям взлезть - немалый труд! 
 Титания (бегает, ломая руки). 
 Где ложе постлано мне ночью? Стойло 
 Вонючее я вижу. Душит смрад 
 Мне нежное дыханье. 
 Оберон. О, жена! 
 Сюда примчавшись мрачный, повелел он 
 Построить стойло и затвор приладить, 
 Чтоб в злобе запираться от меня, 
 И до явленья твоего копытом 
 Он рыл гневливо мягкую солому 
 И мордою строптивой рассыпал 
 Овес отборный в яслях золотых. 
 Потом к пробоине стены он мчался, 
 Затвор раскинув. Голову вперед 
 Тянул, как бы стремясь перелететь 
 В тот лес, что за водою голубеет, 
 И, трубы странные ушей подняв 
 На дальний лес, вопил истошным гласом. 
 Тогда она на берег выступала 
 И отвечала стонами рыданьям, 
 Сливался вопль их над проливом темным, 
 И рев ужасным был и неуемным. 
 Пок. Ха-ха! Ха-ха! Дурак, влюбленный в дуру, 
 Не различил чужой ослицы шкуру. 

 Ливень нарастающим гулом доносится на башню. 

 Титания. Куда я денусь! Тучи разразились, 
 И хрящ залит грозой и океаном. 

 Феи мечутся вокруг Титании с тревожными ласками. Эльфы играют 
 тревожную музыку. 

 Хор фей. Не плачь, подруга, 
 Ломая руки! 
 Царя-супруга 
 К дурной прилуке* 
 Ты не ревнуй, 
 Но расколдуй 
 Царевы очи! 
 Смешной судьбиной 
 Наш царь наказан, 
 С тупой скотиной 
 Волшебно связан 
 Обманом ночи. 
 Оберон. О, я несчастный! Предан я женой! 
 Титания. Посмешище! Отверженный ослом!.. 
 Вот спит ушастый и дождя не чует. 
 Укройтесь, феи! В стойло спрячусь я, 
 Затвор замкну, чтобы рыдать на воле 
 О незавидной, о постыдной доле. 
 (Бросается в стойло, запирает за собою затвор. Кидает руки через ясли и, 
 зарывая в яслях голову, рыдает.) 

 Оберон стоит между стойлом и Лигеем, опустив голову на грудь. Феи 
 прячутся в камни. 

 Хор эльфов. Какой печальный оборот 
 Вдруг приняли дела на башне! 
 Все неустройней, бесшабашней 
 С ослиной мордою урод! 
 Вид независимый усвоил 
 И от тебя Кб оборон, 
 Великодушный Оберон, 
 Пред стойлом смрадным понастроил. 
 И нет хозяевам осла 
 Житья в высоком их приюте. 
 Царица в мерзостной закуте 
 Ночлег безрадостный нашла! 
 Довольно мять его копытам 
 Цветочки фей. Осла гони! 
 Хлевам семейственным верни 
 И скотного двора корытам! 

 Во время пения эльфов и плача Титании Пок носится, беспокойный, по 
 башне, задевает спящего Лигея, который во сне стонет. Толкает Оберона. 

 Оберон. Что носишься летучей мышью? Смирно! 
 Пок. Сердит ты, царь, того не понимая, 
 Что мыслями своими занят Пок. 
 Оберон. Займись делами. Слугам мозг не нужен, 
 Но послушание. 
 Пок. Послушен я. 
 Оберон. Послушный раб слух тонкий применяет, 
 Чтоб тайны царской воли угадать. 
 Пок. Угадано! Ты отвернись и жди. 

 Титания все рыдает. 
 Лигей просыпается, вытягивается, Зевая. 

 Пок (пытается протиснуться сквозь золотую решетку затвора, но не может. 
 Выхватив из-за пазухи Алцвет, просовывает его сквозь жердинки стойло, 
 машет рукой). Стойло освещается красным полыхающим светом. 
 (Приговаривает.) 
 Гори, мерцай! Сок страстных ран! Свой яд 
 Лей ярый! Околдуй царицы взгляд! 
 (Откидывается от затвора и бросается к Оберону.) 
 Хоть брызнуть в очи мне не удалось, 
 А все желание твое сбылось. 

 Танец безмолвного Оберона в сторону от стоила. Оберон движется как во 
 сне, с опущенной на грудь головой. 

 Титания (перестает рыдать. Откинулась от яслей. Ищет взглядом вокруг). 
 Откуда был тот странный томный свет? 
 (Закидывает вверх голову.) 
 Звездами глуби высей осияны. 
 Прекрасен ясный челн златой Дианы. 
 Сестра моя, о чистая, привет! 
 Лигей (вскакивает. Бежит к стойлу. Притыкается мордой к окошку). 
 Кто здесь плакал в моем стойле? 
 (Плачет.) 
 Мне неприятно. Отворите! 
 Титания (открывает затвор). 
 Ты плачешь? Странный! Ты меня жалеешь? 
 Ко мне ты ласков был... Я не сержусь. 
 И виноват ли бедный мальчик в том, 
 Что мой безмозглый муж пленен ослом? 
 Лигей. Ты плакала. Что мне делать? 
 (Робко протягивает к ней руки.) 

 Титания обнимает его. Они стоят, оплетшись руками. 

 Титания. Легки объятья юношеских рук! 
 И зыбок тонкий стан, как ствол березки, 
 И нежен шелк ланит, как пух лебяжий. 
 Ты мил мне с этой мордою осла. 

 Лигей чешет зубами ей шею под затылком. 

 Мне новы эти ласки. Кобылица 
 Так кобылицу в табуне ласкает. 
 Мне жаль, что невзначай своей печалью 
 Душе ослиной грусть я причинила. 
 Да не дрожи, мой друг, довольно страха. 
 Ты весь измок. Здесь, в золотой соломе, 
 Обсохни и согрейся. 
 Лигей. Ты ложись! 
 Титания. Мне в речь впадаешь плавно. Ты поэт! 
 Теперь я вижу. Лишь поэтам можно 
 С богами жить и лик их видеть ясный. 
 Лигей. Лица я твоего не вижу. Руки 
 И зубы мне твою красу открыли. 
 Богиня с пышным телом, отдохни 
 В соломе. Сон твой я постерегу. 
 (Боязливо оглядывается на затвор.) 
 Титания (разнимая его руки, обнимавшие ее стан). 
 Мой мальчик, будь послушным и усни. 
 У входа сторожить я стану чутко, 
 Дремля в божественном, легчайшем сне, 
 Чтоб тот, чью тень я вижу на стене, 
 Большую, злую, жесткую, как вор, 
 Засов наш сдвинув, не скользнул в затвор, - 
 Бесстыдный муж, что на осла... 
 Оберон. Жена, 
 И ты его красой обожжена. 
 Лигей. Ио! Ио! Ио! 
 Титания (Оберону). 
 Осел милей тебя. Но не желанье 
 Томит - лишь неизведанная нежность. 
 Лигей (бьет хвостом по золотой лире и поет). 
 В башне высокой 
 Слезы я лью, 
 С солью глубокой 
 Слезы солью. 
 Море пусть стонет - 
 Брошусь в волну, 
 Пусть похоронят, 
 В нем отдохну. 
 Плача пою! 
 Плача пою! 
 (Брыкается обоими копытами и падает в солому.) 
 Титания (смотрит, умиленная, на спящего Лигея). 
 О слабый, смертный! Мил ты мне, Лигей! 
 Хоть песни нашей плавность и звончей, - 
 Твоей печали так умильны лады. 
 Нег чистых мне с тобой раскрылись клады. 
 (Раскидывает затвор и выбегает к Оберону.) 
 Мой Оберон, прелестен твой Лигей, 
 В наш душный рай дух лога и корней 
 Принес нам топот роговых ступней. 
 Небо проясняется, светит месяц. 
 Пок. Царица, вижу, поняла царя, 
 И в синем небе будет млеть заря. 
 Оберон. Крылатой тайны сон не потревожа, 
 С тобой на брачное мы ляжем ложе. 
 Титания, мудрейшая из жен, 
 Прощением твоим я устыжен! 

 Идут, обнявшись, к пирному ложу. 

 Титания. Прости и ты меня. Забыв на миг 
 Для смертной ревности бессмертный лик, 
 Титания опомнилась, и вновь - 
 В груди вместительной к тебе любовь. 

 Оберон и Титания склоняются на ложе, плодовые деревья свешиваются 
 над ними до земли. Играет сладострастная музыка эльфов. Эльфы и феи 
 пробуждаются и затевают пляску неги и томления. 

 Лигей (вскакивает и высовывает с любопытством голову из заставы). 
 Помирились. Спят в страстных объятиях! Или никто из них меня не любит. Или 
 не моей они породы. Я их ненавижу. Он меня целовал, а думал про нее. Она 
 меня целовала, а думала про него. Боги неудобны. Ио! Ио! Ио! 

 Из-за выступа стены на башню перелезает тоненькая девушка с белою 
 кроличьей головой и печально повислыми ушами. За ней следуют два юноши. 
 Тотчас схватывают ее за руки и принимаются раздирать в две стороны. 

 Кроличья Голова. Милые юноши, выслушайте меня. Лучше чем погибнуть мне 
 для обоих, - обоих я приласкаю. Все мы устали ползти по скользким лианам. 
 Отдохнем в той золотой избушке, украшенной столькими цветами. 
 Первый юноша. Я лягу с ней. Ты сторожи у входа. 
 Второй юноша. Я первый поцелую пушистые губки. 
 Лигей (выскакивает из затвора. Кричит в диком восторге). Люди! Люди! 
 Ио! Ио! Ио! Ио! 

 Юноши и Кроличья Голова отступают в страхе. Пок лает собакой. 

 Кроличья Голова. Ай! Ай! Собака! Она меня съест! (Перелезает проворно 
 через стену.) 

 Юноши с криками отчаянья прыгают в глубину. Через стену показывается 
 Прекрасная женщина. За нею толстый мужчина с рылом свиньи. 

 Прекрасная женщина (перелезая на башню). Здесь нет никого. Мы спаслись 
 от бури. 
 Свиное Рыло (хрюкает). Твой муж настигнет нас. 
 Прекрасная женщина. Я сама видела, как Кобылица, всю ночь 
 преследовавшая его своею любовью, лягнула его в живот, и, скрючившись, он, 
 как арбуз, полетел с лианы в глубину. Смелее, красавец, обойми меня. Дай 
 упиться дивным ароматом твоих уст. (Обнимает его рыло.) 
 Пок. Невероятный вид. О Пок лихой! 
 Лигей (нерешительно подвигаясь). 
 Хочу к ним подойти, да боров злой! 
 Пок. Довольно блудом эльфов дом порочить! 
 (Подлетает к обнявшимся и во всю мочь кричит петухом.) 
 Свиное Рыло (вскакивает на стену). 
 Здесь нечисть! Огонек! 
 Прекрасная женщина. Мне прямо в ухо как заорет! 

 Пок ударяет их крыльями по лицу. Свиное Рыло и Прекрасная женщина с 
 воплями падают со стены в глубину. Четыре хора эльфов пролетают с 
 нарастающею, потом сбывающею звонкостью труб. 

 Первый хор. Из-за края вод, 
 Из рассветных ворот 
 Глянул бледный день. 
 Второй хор. Глянул бледный день, 
 Забелела заря - 
 Разбудите царя. 
 Третий хор. Золотится заря. 
 Протрубите, рога, 
 Подымайте царя! 
 Четвертый хор. Заалела заря! 
 Дребезжите, рога! 
 Торопите царя! 

 Лигей падает, брыкаясь, в солому. Долго возится, закапываясь глубже в 
 нее, чтобы схорониться. Потом не движется. 

 Пок (мчится к ложу). 
 Царица, царь! Пора вам в путь на запад! 
 Ткет Солнце золотых лучей тенета* 
 Вас уловить в объятьях неги томной. 
 И все, как встарь, сойдут с Олимпа боги, 
 Толпой смеющейся чету обстанут, 
 Венеру* с Марсом* новых застыдят. 

 Оберон приподымается. Деревья выпрямляются над ложем. 

 Оберон. Титания! Титания! Проснись! 
 Титания. Мой Оберон! Летим в края ночные! 
 Любить при месяце повадней нам. 
 Осла буди от сна! 

 Идут, обнявшись, к стойлу. 

 Оберон. Царица ночи! 
 Своей рукою нежной до хвоста 
 Священного Лигея прикоснись - 
 Он вскочит вмиг. 
 Титания (входит в стойло, где улегся Лигей). 
 Лигей, Лигей, проснись! 
 (Притрагивается к хвосту Лигея.) 
 Лигей (вскакивает). 
 Ио! Ио! Ио! 

 Титания кладет ему руку вокруг шеи. Он сбрасывает ее и лягается. 

 Титания. Что с ним? 
 Пок. Ослы ревнивы. Рано царь 
 Отчаялся, и рано ты, царица, 
 Объятиям супруга предалась. 
 Титания. Как мельница безмозглая, зерно 
 Гнилое мелет Пок праздноязычный! 

 Оберон трубит в золотой рог. Эльфы, опахалами сметнув солому с Лигея, 
 взнуздали его. Расправили крылья. Вскинули вверх ноги. Тучей крылышек 
 подхватили в воздух его и золотое стойло. Оберон и Титания схватывают 
 с двух сторон узду. Все поднимаются высоко в воздух и улетают при 
 тихих серебристых рогах. 

 Лигей (прерывая рога, вопит уныло). 
 Откуда я? Куда мой путь? 
 И кем заворожен? 
 В душе моей забвенья муть. 
 За что я постыжен? 
 Пок (улетая последним). 
 Лети, осел! Упрямство не дает 
 Упрямцу различить полынь и мед. 

 Кроличья Голова (показывается над пробоиной стены и боязливо 
 оглядывается). Нет никого. И слава Богу. А я и не думала падать. От собаки 
 под нависшим камнем втиснулась. У нее четыре лапы - не уместятся. (После 
 долгого молчания.) Бедные, неразумные юноши, не говорила ли я, что жадность 
 губит. Вот вы теперь оба спите вечным сном на дне моря. (После долгого 
 молчания.) Плохо мне было, когда вы меня оба, ревнуя, любили, но хуже теперь, 
 когда уже некому любить. (После долгого молчания.) Я буду горько плакать по 
 вас, милые, безрассудные юноши, но вот увидела я на траве кожухи плодовые. 
 Утолив свой голод, помяну вас жалобами и рыданьями. (Перебирается через 
 стену на башню.) 

 Первые лучи солнца освещают ее. 

 Действие третье 

 Болотистая кочковатая прогалина в чахлом лесу. Круглое черное озерцо-омут*. 
 Свод пещеры. В ее чернеющей глубине едва мерцает синий огонек на очаге и 
 золотое стойло поблескивает. Небо застлано ровною паутинною пеленой 
 облаков. Сеет непрерывный дождь. Слышны журчания струек, серебряная, острая 
 трель жаб и время от времени грудное кваканье лягушек. На ложе из осоки, в 
 ивовых венках, сидят, грустно и томно обнявшись, Оберон и Титания. Вокруг 
 них разнообразными группами эльфы и феи плачут, утирая глаза зелеными 
 полотенцами. 

 Оберон. Смертельная тоска легла на грудь. 
 Титания. В моей груди нет слез и нет рыданий. 
 Печалью мертвой сжала сердце боль. 
 Оберон. Я сам освободил его, дабы 
 Свободным принял он свое решенье 
 И возвестил, вернувшись: да иль нет. 
 Но долго длится ночь: он иль бежал, 
 Иль злую встретил смерть - и не придет. 
 И Пок его по дебрям не найдет. 
 Титания. Не смеет Пок вернуться без осла. 
 Оберон. Титания, мой слух не оскорбляй 
 Названием, Лигея недостойным! 
 Титания. Осел! Осел! Осел! Осел! Осел! 
 Пок. Осел! Осел! Цари, где ваш Лигей? 
 Всемилостивейший мой Государь, 
 Искал в тонучей тине и в чащобах 
 Валежных, под колодами гнилыми, 
 В овсах протлевших (ведь унынье ваше 
 Дождем страну залило, злак сгноив), 
 Добрался и до сел, где залетал 
 Я в каждый двор обшарить клеть и хлев, 
 И, рыща, песьим нюхом отмечал 
 Ослиц блудливых стойла особливо. 
 Оберон. Ты дерзкий раб! На шею жернов, жернов, 
 И крылья, ноги, руки оборвав, 
 Сквозь празелень гнилую в омут сразу 
 Я тело тощее, и с головой 
 Ленивой - в омут, в омут, что без дна! 
 (Трясет Пока.) 

 Проносится вихрь и обнажает на мгновение остро светящий месяц. 

 Титания. Не бей его и не грозись, о милый, 
 В болоте черном Пока затопить. 
 Извелся бы тогда весь смех вселенной, 
 И стала бы печальною любовь. 
 Оберон. Печальной стала светлая любовь, 
 Застлалось небо тучами седыми, 
 Луга, леса плачевный залил дождь, 
 Лишь вихри злые месяц обнажают. 
 (Обращается к Поку.) 
 Ленивый раб, презрение - не гнев 
 Отныне над тобою тяготеет: 
 Для гнева Оберона низок ты. 
 Приземный гад! Не в низменных трясинах 
 И не в ослиных стойлах тот сокрыт, 
 Кто мощных крыльев дивный обладатель, 
 Вспарить кто к солнцу может, как орел. 
 Взлети туч выше и, когда застелет 
 Зеленый свет Дианы тень седая, 
 Узнай, невежда, тень та - тень... 
 Пок. Осла! 
 (Радостно перекувыркивается.) 
 Оберон. С глаз прочь! Ты не вернешься без того, 
 Кто трона сопричастник моего! 
 Пок (подлетывая, бросается к ложу). 
 Царь прав, как и всегда. Сыщу его! 
 Глядел я все на землю, невдомек, 
 Что у трусливой твари крылья. Пок, 
 Вздерни башку: ан свистнет на суку 
 Ушастый соловей свою тоску. 
 (Прячется за первым деревом. Грозится кулачками Оберону.) 
 А все ты не отвык ругаться, драться! 
 Охоты мало мне за службу браться. 
 (Садится лениво на землю.) 
 Еще не подобрел ты, хоть урок 
 Жестокий дал за своенравье Пок. 
 Я за летучим не взлечу ослом, 
 Милей мне здесь на мху забыться сном. 
 (Ложится.) 
 Титания. Ах, мудро ль было дать ему свободу? 
 Оберон. Не пожелал я силой подымать, 
 Что вольно может мне навстречу встать. 
 Приятно лишь над женщиной насилье. 
 Титания. Кому, великодушный, дал ты крылья? 
 Оберон (сжимая Титанию в объятиях). 
 Оставь, Титания, язвить мне память. 
 Подруга добрая, отдайся хмелю. 
 Как вихрь сухой и злобный, страсть моя. 
 (Целует ее страстно.) 

 Проносится сухой порыв вихря, ломая ветви, крутя метели листьев, 
 волнуя и разбрызгивая черную воду омута. Месяц обнажается и остро 
 светит. Рои эльфов и фей мечутся с жалобными, мелодическими стонами, 
 и нестройно и жалобно звучат их музыкальные орудия. 

 Оберон. Жестокой страстью я к тебе палим, 
 Душа обидой злой отемнена. 
 Нет в ней былого нежного напева, 
 И носит страсть моя личину гнева. 

 Ивы низко наклоняются над ними, скрывая ложе. Страстная музыка 
 эльфов звучит с упоением и жестокостью. Кружащиеся сладострастные 
 пляски эльфов и фей при ярком свете месяца, перед которым проносятся 
 черные тучи. Потом небо чернеет, ровно застилаясь. Почти темно. Музыка 
 замирает. Эльфы и феи прячутся. 

 Голос Оберона. Титания, уснул бы я в истоме, 
 Но все тревожит память образ милый. 
 О род людей, к тебе я смерть ревную: 
 Бессмертным нет забвенья. 
 Голос Титании. Бодрый дух 
 Приличествует эльфу - не унынье. 
 Пусть станет сердце твердым и холодным. 
 О, светлый Оберон, тебе ль померкнуть? 
 Титании божественной ты муж. 
 Голос Оберона (как во сне). 
 Подруга верная, царица ночи! 
 Моей больной тоски не осуди, 
 Но муки знойные в прохладном снеге 
 Заклятий благостных мне остуди. 
 Затихну ль в белом сне твоей печали? 
 Хочу не чувствовать, оледенеть. 
 Довольно кровь в бреду все страсти мчали, 
 Довольно била плоть желаний плеть. 

 Из большой черной тучи сыплется густо перистый снег. Вода в омуте 
 замерзает, и все покрывается белой пеленой. Снежный свет ровно 
 освещает пещеру. 

 Пок (пробравшись к пещере, плачет и кулачками утирает глаза). 
 Как жалобно бедняжки причитают! 
 Кому приятно слышать, как цари 
 О воле неисполненной рыдают? 
 Лечу! Осла сыщу им до зари! 
 (Улетает решительно в лес.) 

 На снежную прогалину выбегает Прекрасный Поэт*, как бы спасаясь от 
 преследования. Потом Женщина с крыльями и с головой летучей мыши. 
 Она тычется слепо и беспорядочно из стороны в сторону 
 по обычаю летучих мышей. 

 Прекрасный Поэт (воображая себя преследуемым и перебежав стремительно 
 через прогалину). 
 Она преследует. О смерть! 
 Увы, поэт! 
 Метелью заткана вся твердь, 
 Спасенья нет. 
 В метели гибель мне сладка, 
 Но не люблю. 
 Пришла за мной издалека 
 Шепнуть: 'Сгублю'. 
 (Мечется мимо Головы Летучей Мыши. Потом, останавливается решительно 
 посреди прогалины, покорно скрестив руки на груди.) 
 Мне все равно. Губи. В гибели мое сладострастие. 
 Голова Летучей Мыши (нечаянно натыкается на Прекрасного Поэта). 
 Я любила. Кого - забыла. 
 Прекрасный Поэт. Меня манила. 
 Голова Летучей Мыши. Летим. Летим. 
 Прекрасный Поэт. В снегу могила. 
 Голова Летучей Мыши. Сгорим. Сгорим. 
 Прекрасный Поэт. Звенят метели. 
 Голова Летучей Мыши. Белы - костры. 
 Прекрасный Поэт. Мы смерти хотели. 
 Голова Летучей Мыши. Сгори. Сгори. 


 Хватают друг друга за руки и убегают в лес. Снег медленно стаивает. На 
 прогалину по кочкам прискакивает человек в растерзанных одеждах с 
 растрепанными волосами*. 

 Растрепанный Человек. Я влюблен. Я влюблен. О, дивная влюбленность! Я 
 не знаю в кого. Это новая любовь. Так никто не любил. Нас трое. Нас трое. У 
 моей любви два луча, два рога. Нас трое. Нас трое. Где она? (Запрокидывает 
 голову к небу, ищет и бежит, спотыкаясь о кочки.) Вижу, не вижу. Ты здесь. 
 Ты там. Третья, где ты? 
 (Натыкается на девушку с оленьей головой и двумя ветвистыми рогами.) 
 Ты ли? Ты ли? 
 Оленья Голова. Я. Я. 
 Растрепанный Человек. Тебя ли видел на небе? 
 Оленья Голова. Меня. Меня. 
 Растрепанный Человек. Твои два луча, два рога? 
 Оленья Голова. Мои. Мои. 

 Падают в объятия один другому. 

 Растрепанный Человек (отскакивает.) Стой! Один рог - не твой! Один луч 
 - другой. Ну, я знаю, чей луч, чей рог. Та - моя любовь. 
 Оленья Голова. Люби меня. Люби меня. 
 Растрепанный Человек. Люблю тебя. Люблю тебя. 
 Оленья Голова. Я твоя. Я твоя. 
 Растрепанный Человек. Нет. Вы обе - не мои. Ты моя - влюбленность, 
 влюбленность. Так не любил никто*. 

 Оленья Голова гордо поворачивается и убегает в лес. 

 Ты скрылась в тайге. И снова сердце млеет и горит. К кому не знает. 
 Один я буду шаманить под злой луной. 
 (Убегает в лес с противоположной стороны.) 

 Из лесу появляются много зверей и звериных масок. Ходят по двое, по трое. 
 В длинных белых одеждах - женщины с распущенными волосами, мужчины - с 
 головами водяных птиц ведут хоровод вокруг омута. К пещере 
 подходит старая колдунья. За нею попарно: две бесхвостые ящерицы, две 
 птицы с волочащимися крыльями, две кашляющие белки, две больные осы, 
 два простуженных бобра, две пчелки со слипшимися крылышками, две 
 вислоухие лисички, два гнилых боровика, два побитых подсолнечника, две 
 подгнившие сенные копны, две корявые березки, два слабеющих оленя, две 
 отощалые клячи и безнадежный поселянин с безнадежной поселянкой в 
 бычьих масках. 

 Колдунья (опускается на колени). 
 Царица славная и царь великий, 
 Колени дряхлые клоню перед вами. 
 Оберон. Какую весть несешь ты мне, колдунья? 
 Колдунья. Дождь затопил и села, и луга, 
 Затихли хороводы, игры, пляски, 
 В болота топкие слились луга, 
 Осокой жесткой поросли дороги, 
 Посевы сгнили, валит скот чума, 
 Работников, детей смерть язвой косит, 
 Нет зверя, ни цветка или былинки, 
 Не потерпевших от потопа злого, 
 А жабы, гады и болот личинки 
 Все множатся, не нужно им иного. 
 Оберон. Колдунья, встань! И этих подыми. 
 Виновны мы в беде, но в чем вина? 
 Ужели не свободен тосковать 
 Царь эльфов Оберон? Не жаль мне вас. 
 Вам темный дан удел, но краток срок. 
 Судья нам - вечность, и бессмертье - рок. 
 Титания (встает и поворачивается в глубину пещеры). 
 Огонь, взгорись, взъярись в пещере мрачной, 
 И чудо совершись святыни брачной! 

 Вспыхивает яркое пламя на очаге, и взгорается ясно золотое стойло. 

 (Обращается к колдунье.) 
 Войди, колдунья бедная, обсохни, 
 И тех калечных к очагу веди. 
 Вернется им краса и сила вновь. 
 Вы, эльфы, феи добрые, сберите 
 Целящих трав, кристаллов чародейных, 
 На помощь кличьте духов огневейных. 

 Колдунья и все с нею прибывшие проходят во внутренность пещеры. Рои 
 эльфов и фей тучей закрывают их. 

 (Снова садится рядом с Обероном.) 
 Гляди, ведут печальный хоровод 
 Те белые вкруг черных, мерзлых вод. 
 (Делает знак эльфам.) 
 В купавы*, эльфы, обратите лед! 

 Рой эльфов пролетает над омутом, огненными жезликами они прикасаются ко 
 льду. Омут покрывается цветущими белыми купавами. 

 Хоровод. Над омутами темными 
 Зыбучие снега, 
 Над омутами темными 
 Плавучие луга. 
 И мы под силой лунного, 
 Заклятый хоровод, 
 И мы под силой лунного, 
 Над замкнутостью вод. 
 Скитаемся, влюбленные 
 В унылые цветы, 
 Теряемся, влюбленные, - 
 Кто ты? Кто я? Кто ты? 
 И клонимся, влюбленные, 
 Над прелестью стеблей, 
 И клонимся, влюбленные, 
 И рвем цветы милей. 
 Заглянем в окна сумрака - 
 Блеснет в окне лицо, 
 Заглянем в окна сумрака - 
 Сверкнет на дне кольцо. 
 И снова зыбью сонною 
 Смыкаются цветы... 
 Скользя над зыбью сонною, 
 Мы спим - и я, и ты...* 

 На кочке сидит Прекрасная Женщина, обняв обеими руками жирную шею 
 короткого мужчины со свиной мордой и свиным хвостикам. 

 Прекрасная Женщина. О горе! О горе! Прекрасный, мы и в этом раю не 
 можем свободно любить друг друга. Я слышу топот его [копыт?] О, если бы он 
 пожелал утешиться с тем страшным уродом - женщиной с кобыльей головой - и 
 забыть меня! 
 Прекрасный Мужчина (выбегает из лесу). Ты здесь, несчастная жена! 

 Свиная Голова хрюкает и вертит хвостам. 

 Прекрасная Женщина (Свиной Голове). Гляди, гляди, как он похож на 
 свинью. А вот и она! 
 Кобылья Голова (выбегает из лесу, преследуя Прекрасного Мужчину). Люби 
 меня! Ты видишь, как обезумела твоя жена. Она принимает жирную свинью за 
 прекрасного мужчину. 

 К ним подбегает легкой рысью тонкий юноша с ланьей головой*. 

 Ланья Голова. Тот, кто возится с женщинами, всегда терпит неприятности. 
 Прекрасный Мужчина, взгляни на меня: у меня глаза лани и стройность 
 подрастающей девочки. Я так себе нравлюсь, что люблю только себе подобных. 
 Люби меня! 
 Прекрасный Мужчина. Здесь все безумны! Здесь все отравлены. 
 (Убегает в лес, ломая руки.) 

 Ланья Голова встречает Голову Собаки. Они перевиваются руками и 
 печально и влюбленно перебираются через кочки. 

 Титания. Мне видеть этих шалых неприятно. 
 Оберон. Мой взгляд ослеп. Унес мой свет Лигей. 
 Титания. Сокроемся во внутренность пещеры. 
 Оберон. Мы Пока в стойле будем ждать. И плакать. 

 Уходят в глубину пещеры. Из лесу выбегает гибкий человек с Головою 
 Черной Пантеры*, волоча за собою женщину с Мордою Гиены. 

 Голова Пантеры. Здесь возведу я высокое ложе. Здесь совершится наш 
 подвиг и наше падение. Мы подвижники великой Страсти. Идите все демоны и 
 люди, и звери, сетью окиньте ложе страстной пытки, чтобы, не изведенные из 
 ада, мы так лежали: я - когтями терзая ее мясо, она - клыками вгрызаясь в 
 мои внутренности. Вот путь наш в Дамаск! 

 Морда Гиены, издает рыдающий вой. Голова Пантеры и Морда Гиены 
 волочат из лесу хворост и складывают высокое ложе. В тростниках 
 появляются девушка с Лягушачьей Головой и, склонившись над нею, юноша 
 с Головой Журавля. 

 Лягушачья Голова. Бре-ке-ке-кекс!* Не глотай меня, добрый журавль: я 
 девушка, я не лягушка. 
 Журавлиная Голова. Я тоже юноша, а не журавль, но что мне делать, если 
 все моя любовь к тебе обратилась в желание тобой закусить? (Разевает на нее 
 огромный клюв.) 

 Лягушачья Голова квакает испуганно. Из омута выныривает 
 запыхавшийся Морской Лев с человечьими руками и ногами. Брызжет 
 хвостом по воде. Хоровод размыкается в страхе и смятении. Журавлиная 
 Голова со скрипучим криком убегает в лес. Лягушачья Голова хочет 
 следовать, но со слабым кваканьем падает. 

 Голова Морского Льва* (сильно запыхавшись). Не бойся меня, девушка с 
 лягушачьей головой. Я морской лев, но и человек. У меня несколько тел и 
 два дыхания. Могу жить под водой. (Шлепается в воду и, отфыркиваясь и 
 плещась, выныривает.) Могу и на суше. Могу почти и летать. (Подпрыгивает с 
 пыхтением в воздух, машет плавниками.) 

 Люди и маски сильно испуганы. 

 В пещере на дне омута у меня мягкое ложе, я там посвящаю себя познанию. 
 Хрупким девушкам не причиняю никакого изъяна. Доверься мне. У меня теплая 
 кровь, хотя я и хладнокровен, я могу согревать твои маленькие ножки. 
 (Хватает Лягушачью Голову и бросает ее далеко в воду.) 

 Лягушачья Голова в ужасе квакает. 

 (Голова Морского Льва шлепается в воду и вылавливает Лягушачью Голову.) 
 Видишь, с тобою ничего не случилось! Я тебя бросил, чтобы ты познала 
 глубину. Оглянись, как запуганы и несчастны все эти люди и маски! Как 
 потеряли всех и каждый себя. Злая страсть одолела их. Но мудрый дух влечет 
 их плоть не вотще по огненным путям страстных мук. Все освободятся. Благо 
 тому, кто прошел свой путь через многие жизни и познал тишину. 
 Многие из людей и масок. Он трус! Он святой! У него холодная кровь! Он мудр! Он себялюбец! Он добр! С ним корысти мало! 
 Голова Морского Льва (долго покувыркавшись по воде и вполне отдувшись). 
 Ты выслушала меня и приговоры всех этих несчастных и неочищенных. Теперь 
 выбирай. 
 Лягушачья Голова (робко квакнув). Коакс, моакс! Добрый Морской Лев, 
 мне, собственно, не приходится выбирать. Неужели всегда, как только полюбят 
 меня, так и пожелают съесть, а я этого очень боюсь. Бре-ке-ке-кекс, моакс, 
 муакс! Возьми меня в свою пещеру, и я буду тебя любить, как мне и тебе 
 приятно. Коакс! 

 Прыгают оба в воду и идут ко дну. Показывается из лесу Пок. Хворостиной 
 гонит промокшего, с прижатыми ушами Лигея. Одной рукой цепляется за его 
 хвост по обычаю погонщиков ослов. Лигей мчится галопом к пещере. 
 Пок внезапно останавливается, из всех сил удерживая одной рукой Лигея 
 за хвост. Пляшет, глядя на прогалину с людьми и масками, и поет: 

 Пок. Что ты сделал здесь, Эрот? 
 Отчего все любят зря? 
 Отвечает мне Эрот: 
 Полюбить умеет тот, 
 Кто имеет сам себя. 
 Пересластил я свадебный пирог! 
 Не в меру разгулялся Алцветок. 
 Что, жалко стало, Пок?.. Но покаяния 
 Потерпит срок. 
 (Ударяет хворостиной лягающегося Лигея.) 
 Брось, бес, свои ляганья! 
 Где царь? Эй, царь! Пригнал осла! К нам выдь! 

 Оберон появляется. 

 И подивись: взялась откуда прыть! 
 Промок, прокис, продрог - и стал толков. 
 В лесу он заблудился и, волков 
 Страшась, взлететь решился на сосну 
 Разведать местность и предаться сну. 
 Как острых парусов, я вырез длинных 
 Приметил в небесах ушей ослиных. 
 (Распускает хвост Лигея. Ударяет его хворостиной. Лигей, прижав уши и 
 хвост, мчится к Оберону.) 
 Ха-ха - ха-ха - ха-ха - ха-ха - ха-ха! 
 Царь, дело на мази! Милуй дружка! 

 Оберон (в исступленном восторге выходит на прогалину ему навстречу). 
 Лигей, ты жив! Мне возвращен судьбой! 
 Глядите все: он видит. Скажет: 'Твой!' 

 Титания становится рядом с Обероном. Эльфы, феи притесняются к ним 
 с двух сторон, богомольно сложив крылья, как два ангельских хора. Колдунья, 
 звери и растения, обновленные, здоровые, приближаются правильным 
 шествием к передним группам. Лигей подбегает к Оберону, бросает ему на 
 плечи руки, долго, близко пытается разглядеть его лицо, потом медленно 
 трижды отрицательно мотает мордой. 

 Немая сцена. 

 Лигей проходит мимо всех в стойло, где жадно принимается жевать овес 
 и злобно ударяет хвостом по лире. 

 Оберон (ко всем). 
 Мне соглядатаев не нужно здесь. 
 Ступайте, сгиньте! Вон влекитесь все! 

 Колдунья, звери и поселяне убегают, птицы и насекомые улетают. Деревья 
 и копны сена спешно, немедленно выдвигаются. Пок громко кричит петухом. 
 Налетает вихрь. Эльфы и феи скрываются в пещеру. Свевает в омут 
 белый хоровод, разметывает ложе из хвороста и топит взобравшихся на 
 него Голову Пантеры и Морду Гиены. Носит по воздуху, прокатывает по 
 земле людей и маски и всех заметает в лес. Небо очищается побелевшим, 
 предрассветным. 

 Титания подошла к Оберону. Стоят, невредимые в вихре, 
 тесно прижавшись друг к другу. 

 Пок. Не слышат! И не видят! Скоро утро! 
 Но мне довольно жизни этой хмурой! 
 Охочей прытью пока ты надул, 
 Подслепый кур*, разборчивый осел! 
 Так будь, что будет! Мне ж тебя отсюда 
 Без дёрки славной отпустить невмочь. 
 Крапивой жгучей сыпко угощу, 
 Жигалкой* путь-дорогу услащу! 
 (Хватает пук крапивы и бежит к стойлу, где захлопывает затвор.) 

 Из стойла приносится рев, топот, дикие стоны лиры, ритмические удары розги. 
 Появляются и проносятся четыре хора эльфов с нарастающей и сбывающей 
 звонкостью труб. 

 Первый хор. Из-за края болот, 
 Над межой черных вод 
 Заглянул бледный день. 
 Второй хор. Заглянул бледный день, 
 Забелела заря, 
 Упредите царя! 
 Третий хор. Золотится заря. 
 Протрубите, рога, 
 Призывайте царя! 
 Четвертый хор. Заалела заря! 
 Дребезжите, рога! 
 Торопите царя! 
 Пок (появляется у края пещеры с пуком ободранной крапивы в руках). 
 Царица, царь! Уж день плетет тенета! 
 Оберон (хватает обе руки Титании). 
 Титания, миг роковой настал. 
 Внушила ты мне мужество. Внимай же: 
 Теперь иль никогда хватать мой час 
 За чуб, как афиняне говорят. 
 Титания, жена, я твой супруг, 
 И люблю Лигея... Недосуг 
 Слова мне тратить! Ты поймешь без слов. 
 Титания. Ты хочешь, чтоб любила я ослов. 

 Эльфы пытаются взнуздать противящегося Лигея. 

 Пок (подбегает к Оберону и Титании). 
 Царица, царь, скорей осла взнуздайте! 
 Сердит и эльфам непокорен он. 
 И стойло золотое снаряжайте, 
 Не то все к Фебу угодим в полон. 
 Оберон (Титании). 
 Лигея полюби. Ему женой 
 Тебя даю. Тобой он будет мой. 
 Пок (вопит, в ужасе указывая на луч солнца, озаривший вершину высокой 
 сосны). 
 Дождался, царь, ты Фебова посла. 
 Титания (покорно). 
 Любя супруга, полюблю - осла. 

 Оберон хватает ее на руки и несет к стойлу. 

 Сердце Розы (обвивает руками шею Пока). 
 О, Пок, направим к западу полет, 
 Спасемся оба от тугих тенет! 

 Обнявшись, улетают. Оберон опускает Титанию в ясли. Лигей звучно 
 хлопает ушами, ревет, роет солому. 

 Оберон (подымает руки, благословляя). 
 Свою любовь властительница фей 
 Тебе дарует. О Лигей, Лигей, 
 Благословляю новый гименей!* 

 Эльфы и феи слетелись к стойлу двумя ангельскими хорами. Молитвенно 
 сложили крылья 

 Лигей. Прочь, верные супруги! Ненавижу! Крылья сгрызу! Унеси свою жену! 
 Никто меня не любит, обманщики! Ненавижу вас, безлицых! Супруга к супругу! 
 Ио! Ио! Ио! 
 (Свирепо взрывает овес из-под растерянной Титании. Бьет хвостом по лире.) 

 Струны жалобно звякают. 
 Немая сцена. 
 С неба падают золотые сети, заплетают неподвижную группу: 
 молитвенные хоры эльфов с обеих сторон стойла, Лигей с вздернутой для 
 рева мордой и оскаленными зубами, одной рукой почесывающий спину, 
 другою захвативший крыло, как бы силясь оторвать его, Титания, беспомощно 
 лежащая на спине в яслях, Оберон с вздетыми вверх, благословляющими 
 руками, - озаряются сильным, золотым светом солнца. 

 Действие четвертое 

 Картина первая 

 Часть плоской кровли храма Дианы*. Посреди большое четырехугольное отверстие 
 над внутренностью храма. Кровля усыпана лепестками белых цветов. В лепестках 
 горят светляки. Пышное ложе устлано пухом болотных среброцветов. [Одно слово 
 неразб.] холмы и рощи. 
 Месяц светит ярко. 

 Хор фей (готовясь к отлету). 
 Лес устлали лунным светом, 
 Ложе пышным среброцветом, 
 Наснежили лепестков, 
 Засветили светляков. 
 Весь урок исполнен фейный, 
 Вереницей легковейной - а 
 За царицей в ту страну, 
 Где она у дня в плену! 
 (Улетают.) 

 Остаются Сердце Розы и Пок, сидящий на самом краю храма, свесив ноги. 

 Сердце Розы (бежит к Поку). 
 Царице и царю здесь все для встречи 
 Я с ласковой заботой припасла. 
 Надеюсь, нам простится наше бегство! 
 К чему сидишь ты грустный? 
 Пок. Сердце Розы, 
 Сердечко Розы, как виновен Пок 
 Пред Обероном - знать не можешь ты! 
 Сердце Розы. Поверь мне тайну, миленький супруг! 
 С колонки слезь! Уселся козелком* 
 Смешным и жалким. Разлюблю тебя! 
 Пок (перелезая на кровлю). 
 Куда усадишь? Мне едино все. 
 Сердце Розы (тянет его к ложу). 
 На ложе царском подождем прилета 
 Титании и Оберона. Пух 
 Согреем - кровь моя к тебе пылает. 
 Пок. Сажай. Сказал ведь: все едино мне. 
 Сердце Розы (плачет). 
 О, Пок, медовую такую ль ночь 
 Я чаяла с любимым провести? 
 (Ласкается к нему.) 
 Пок. Ах, девочка, до ласки ли злодею, 
 Изменнику, предателю царя! 
 Сердце Розы. Во всем признайся. Не страшись суда. 
 Любить я не могла б злодея. Пок, 
 Я знаю, незнаком тебе порок! 
 Пок. До срока не ручайся. Мало слов 
 Скажу, и ты далеко улетишь. 
 Ты помнишь: гневался я на царя 
 За похоти, за вспыльчивость. Царицу 
 Жалел прекрасную. 
 Сердце Розы. Ну да, Алцвет... 
 Пок. Алцвет в ту ночь себе я утаил. 
 Убор певцу ослиный налепил, 
 Царевы очи соком ослепил, 
 И стал ему осел певучий мил! 
 Сердце Розы. Твои ль, твои ль дела? О, Пок несчастный! 
 Пок. Чтобы свое прикончить злодеянье, 
 Царицу предал я на посмеянье. 
 Пред нею в стойле помахал цветком, 
 Чтоб их с царем решился спор ладком. 
 Сердце Розы. Простила б за царя. Но за царицу, 
 Ах, в силах ли... 
 Пок. Постой. Еще в ослицу - 
 Томить Лигея - девку обратил. 
 Да это ль только! Все перемутил. 
 (Плачет.) 
 Ах, вымолвить страшусь. Прости - прощай! 
 Могу ль молить: не лихом поминай! 
 Из-за меня цари в тенетах... 
 Сердце Розы (откидывается от него). 
 Злее 
 Не мог беспутный поступить! Ты фее, 
 Царю с царицей верной, не супруг! 
 (Соскакивает с ложа.) 

 Пок (бьет, рыдая, себя кулачками. Потом встает и кланяется). 
 С тобой разлука всех больней разлук. 

 Сердце Розы плачет, не глядя на него. Близится шум крыльев, сердито 
 бьющих воздух. Влетает Титания и, обессиленная гневом, бросается на 
 ложе. Ее феи пугливо останавливаются у дальнего края кровли. 

 Титания. О срам! О срам! Плачевная судьба! 
 Сетям, сетям свой стыд я предала. 
 Слетясь, слетясь с небес на мой позор, 
 Смеясь, смеясь, стремили боги взор. 
 В овес, в овес царицу царь-дурак 
 Принес, принес с ослом исполнить брак. 
 О тварь, о тварь - он мною пренебрег, 
 А царь, а царь мой стыд не оберег. 
 Сетям, сетям под мордою осла - 
 О срам, о срам - свой стыд я предала! 

 Сердце Розы и Пок обнимают ее ноги. Все рыдают. Хоры фей издали 
 играют плачевную музыку. 

 Титания (вскакивает). 
 Здесь храм Дианы чистой. Из богинь 
 Она одна позор мой не видала. 
 Паллада мудрость вам внушила, дети, 
 Здесь ложе стлать мне. 
 (Плачет.) 
 О позор! О сети! 
 Сердце Розы. Не плачь, подруга царственная, мы, 
 Всех наказав, кто наших кар достоин, 
 Величие и радость вновь найдем. 
 Здесь кто-то нашалил и кто-то слеп... 
 Уймись же, Пок! Твой громкий вой нелеп! 
 Титания. Т-сс, царский раб! Царю осла 
 Поднять невмочь. Скота каленый свет 
 В столбняк поверг. Шлет царь к тебе гонца. 
 Пок. Усни, царица. Сон несет совет. 
 Титания. Мой гнев, мое презренье мне совет. 
 Уж знаю я теперь, как поступить. 
 На кровлю храма милого недаром 
 Я залетела. Торопитесь всё, 
 Что вам скажу, исполнить. Оберон 
 Пусть сам добудится осла, как знает. 
 Уснуть нам нужно до его прилета, 
 Восставить пред Олимпом светлым славу 
 Титании, как должно ей по праву. 
 Пок и Сердце Розы. Приказывай, царица, - мы твои. 
 Титания (подходит к отверстию в кровле храма, глядит вниз). 
 Вот идол девственной сестры-богини. 
 Пред ней алтарь и теплится огонь 
 Неугасимый, девами зажженный. 
 Но в час ночной храм пуст. Нам нет помехи 
 Слететь в него и жертву ей принесть, - 
 Сестре сестры приветственную весть. 
 Сердце Розы. Подруга и богиня, где та жертва, 
 Достойная Дианы и тебя? 

 Титания глубоко задумывается, приложив палец к губам. 

 Пок (становится на колени перед нею). 
 Царица, терпеливо выслушай 
 Признанья Пока горемычного. 
 Тебе слуга умильно преданный, 
 За козни на царя обиделся 
 И утаил я чародейный цвет, 
 Что про тебя царю разыскивал 
 Твой приворотом отуманить взор. 
 Обрызнул за тебя в отмщение 
 Царю глаза отравой алою 
 И, обратив в скотину серую, 
 Поэта, сорванца-бездельника, 
 Царю пригнал к очам желающим. 
 Он запылал к скоту восторгами, 
 А ты к супругу злою ревностью. 
 Чтоб помирить царя с царицею, 
 Послушал я царя желание 
 И помахал тебе Алцветиком, 
 Приметили чтоб не без милости 
 Твои глаза скотские прелести. 
 И если в ясли угодила ты, 
 Супругом царственным снесенная, 
 Моя вина - неизгладимая. 
 Карай меня своей немилостью! 
 Сердце Розы (на коленях рядам с Поком). 
 Смиренно пред тобой склонив колени, 
 Титания - подруга и царица, 
 Поведаю тебе свою зазнобу. 
 За эту ночь мне обещался Пок 
 Супругою своей меня назвать, 
 Но лишь открыл он мне свои проказы - 
 Как с глаз долой, из сердца вон гнала 
 Я милого, озлобившись душою. 
 Но, улетая, грустно так прощался 
 И кланялся, что сердце растопилось 
 В моей груди, и вот тебя молю: 
 Прости его за то, что я люблю! 
 Оберон (бесшумными, широкими взмахами крыльев опускается между ними) 
 Титания, я рад тебя застать 
 На кровле мной изысканного храма. 
 Титания. Мне слов с тобою тратить неохота, 
 И тотчас навсегда я улетела б, 
 Но звана я сюда веленьем тихим 
 Лучей серебряных сестры Дианы. 
 Оберон. Титания, равно несчастны мы. 
 Титания. Нам не милы товарищи по сраму. 
 Оберон. Титания, равно прозрели мы. 
 Титания. Прозрел ты? И осла не любишь? Да? 
 Оберон. Тогда скажи, что я изменник низкий, 
 Что друга по беде покинуть мог, 
 Сраженного сном косным или смертью. 
 Нет, не таков обычай мой. В плену 
 Постыдном дух мой не упал. Прозренье 
 В огне сетей послал мне Феб, мой брат. 
 И вспомнил я, как бы в зарнице света, 
 О зеркале Дианы чародейном, 
 Что смертным лик бессмертных открывает. 
 Я в путь пустился, над Лигеем эльфов 
 Поставив сторожить. И причаститься 
 Лучей таинственных Луны всесильной 
 На кровлю храма привлечен, встречаю 
 Тебя, Титания. О, выслушай того, 
 Кто знает путь к спасенью нас троих! 
 Титания. Сказать спеши. Мне слушать недосуг. 
 Оберон. Лигей меня не видит и не знает, 
 И дивные уста к моим прижать 
 Слепому полубогу не дано. 
 Не оттого ль его презренье к нам? 
 Очам прекрасным эльфа показать 
 То зеркало Дианы лишь возможет. 
 К тебе богиня неба благосклонна, 
 Вручит тебе свой клад на краткий срок. 
 В храм девственный, Титания, спустись 
 И жертвой сестринской почти сестру! 
 Сказал. Судьба моя в руках твоих, 
 И, видишь, - мудр и светел Оберон. 
 (Улетает.) 
 Титания. Безумец полетел будить осла. 
 Что делать мне? Судьбу Диане в руки 
 Волшебные вручу. 
 (Манит Пока и Сердце Розы.) 
 Вернитесь, дети. 
 Глаз вон тому, кто старое помянет. 
 Нет злобы у Титании на вас. 
 Ваш юный брак, друзья, благословляю. 
 Мы завтра свадьбу справим не скупую, 
 Сегодня справить жертву помогите. 
 Пок (трижды перекувыркивается). 
 Ха-ха-ха-ха! Богине Пок 
 Пурпуровую жертву приберег! 
 Довольна будет и тобой и мной! 
 Титания. Смотри же, Пок, забудь свой норов злой! 
 (Трубит в свой рог.) 

 Феи прилетают к ней. 

 Мне столу* олимпийскую несите 
 И облекайте в пестрый плащ, затканный 
 Драконами индийскими, зверями 
 Крылатыми и грифами. И к пляскам 
 Священным, феи, обратитесь пышно. 
 Купавы, Тыковки, вы, Дуни-феи, 
 Овсяны-кисточки и Баклажаны, 
 Священной музыки играйте хоры! 

 Играет священная музыка фей, Титанит обряжают в жреческие одеяния. 
 Потом за нею следом проходит стройно процессия фей, и все слетают 
 через отверстие кровли в храм. 

 Хор фей (поет гимн). 
 Многоименная богиня неба, 
 К тебе возносим этот гимн высокий! 
 Небесных недр владелица святая, 
 Тебе послушны воды на земле, 
 И, совершая вечный круг по числам, 
 Установляешь ты любви законы, 
 Дабы плодилась тварь, дабы огонь 
 Бессмертный, разливаясь и сливаясь, 
 Божественно сынов земли поил 
 И памятью Небес их дух тревожил. 
 О ты, чей девственный, пречистый Лик 
 Столь властен и столь мудр в любви явленьях, 
 На золотом челне сплыви к нам с неба, 
 Титанию от чар освободи! 
 Сплыви, сплыви, Небесная Богиня, 
 Спустись, спустись на жертвенный наш дым! 

 Из отверстия поднимается дым, сначала розовый, потом пурпуровый. На 
 месяц наносится тучка. Месяц пронизывает ее и спускается с неба вниз в 
 отверстие храма в виде прекрасной богини на золотом челне, с сияющим 
 зеркалом, прикрепленным ко лбу двумя змейками*. Небо становится черно- 
 фиолетовым. Вспыхивает ярко множество звезд. 

 Пок (поглядывая с кровли в храм). 
 Как ласкова к Титании Диана, 
 И олимпийским горд приветом Пок. 
 Детей Юпитера* чем эльфы хуже? 
 Родство двоюродное - то ж родство, 
 И кровь бессмертная вином играет 
 И пенит кубок наших дивных тел. 
 Я не жалею, что Алцвет Диане 
 Возжечь решился. Поку покаянья 
 Давно уж впору было предпринять, 
 И если в девственных руках слинять 
 Алцветику грозит судьба (Диана 
 Его неопаленным с алтаря 
 Перстами бледными взяла) - все ж рано 
 Вам, людям и богам, любовь коря, 
 От страсти знойной отдыхать. Ведь Пок- 
 Хитрец припрятал алый лепесток. 
 (Выхватывает из-за пазухи лепесток Алцветка и машет им, озаряя ночь 
 красным полыхом.) 

 Шум крыльев в храме. 

 (Пок прячет лепесток.) 
 Диана на золотом челне месяца выплывает из отверстия и 
 останавливается в воздухе над кровлею. На корме челна прикреплен 
 бледно (как добела раскалившийся огонь) мерцающий Алцвет. Титания и 
 Сердце Розы вылетают следом и становятся на кровле. 

 Диана (отстраняя головы змей, снимает со лба зеркало и держит его в руке 
 перед Титанией). 
 Титания, нет худа без добра. 
 Что было - то прошло. Всему пора. 
 Себя цени лишь, если ты мудра. 
 И если нравился тебе осел, - 
 Что в том? Цветок любви в тебе расцвел, 
 Твой сад красу и пышность приобрел. 
 Себя собою же любовь питает. 
 Так Гелиос* с лучом своим играет 
 И в мутной луже самоцвет сверкает. 
 (Подает Титании зеркало.) 
 Вот зеркало Дианы. Оберону 
 Напомни: кто таинственному лону 
 От светлой глубины свой лик доверит, - 
 Дно беспощадной правды тот измерит. 

 Титания передает зеркало Сердцу Розы. Легкое облако пара обволакивает 
 его. Потом оно появляется бесконечно выросшим, блистательным, как 
 чудесный водяной диск. Титания трубит в свой рог. Велит прилетевшим 
 феям унести дивное зеркало. 

 Диана (во время превращения зеркала обращается к Поку, стоящему на 
 коленях). 
 Лети по миру, шаловливый Пок. 
 Я в наказанье дам тебе урок: 
 У всех ветров их быстроту занять, 
 Глаза расколдовать, все маски снять, 
 Чтоб слепота и блуд богов и твари 
 Моих влияний не подверглись каре. 
 Мой страшен гнев святой. Моя любовь 
 Священным пламенем пылает вновь. 
 Предвечных уз расторгнутые звенья - 
 Круговорот живого единенья. 
 (Роняет перед Поком сияющую белую купаву. Улетает.) 

 Месяц снова светит. 

 Пок (перелетев на край кровли, указывает на месяц). 
 Алцветик вон где, вон! И память 
 Будить он станет в людях притяженьем 
 И поиски любви в них поощрять! 
 Пусть так. Согласен. Но лукава ты, 
 Богиня бледная, и не обманешь 
 Того, кто всех хитрей. Про все смекнул я - 
 С прибытком улетела ты от нас: 
 Хоть девственность сокровищ всех бесспорней, 
 Все ж любо растворить свой сад затворный. 
 Я знаю: спит в лесу Эндимион* - 
 Невмочь расколдовать Диане сон, 
 А люб сонливец ей, и мой цветок 
 Им отомкнет стыдливости замок. 
 (Отлетает.) 
 Ха-ха-ха-ха-ха-ха, ха-ха! 
 Особенного дал ей петуха! 

 Титания и Сердце Розы все стоят в созерцании месяца. Большой шум и 
 нестройная запыхавшаяся музыка эльфов. Оберон прилетает спиною 
 вперед, ногами опершись в золотое стойло. Тянет одною рукою уши нагнувшегося 
 быком Лигея, другою держит у рта золотой рог, в который трубит. 
 Эльфы, пыхтя, придерживают затвор. Всё опускается на кровлю. Лигей 
 чешет спину обеими руками. 

 Оберон. Установите стойло и несите 
 Овса и сена, и соломы мягкой, 
 Чтоб в стружках золотых он нежил члены. 
 Три трона воздвигайте. Осыпайте 
 Каменьем самоцветным кровлю храма, 
 Растите дивные цветы, стрекоз 
 И райских птиц маните, чтоб все краски 
 Играли и резвились, сердце теша, 
 И пением сладчайшим соловьев 
 Наш слух лелейте. Арфы стройте в лад 
 И струны дивно шевелите... 
 (Трубит в рог. Новоприбывшим эльфам.) 
 Вы же 
 Летите вдаль и вширь и духов кличьте, 
 Лесных, домашних, водных и небесных, 
 Чтоб к нам на пир трехтронный прилетели, 
 И шепотом и рокотом* до смертных 
 Таинственно и непреложно славу 
 Лигея донесли и возвестили. 
 Титания (быстро Сердцу Розы). 
 Прозрений новых пробужденных душ 
 Царю безумному не скажем тотчас. 
 Глубок и мрачен сон его страстей. 
 Диана снимет колдовство с него. 
 Оберон (заметив Титанию, летит к ней). 
 Титания, ты зеркало добыла ль? 
 Завет, наказ мой строгий не забыла ль? 
 Титания. На золотом челне Диана с лаской 
 Ко мне сплыла и зеркало, повязкой 
 Змеиною скрепленное, с чела 
 Мерцающего сняв, мне подала. 
 Оно росло в моих руках чудесно! 
 Оберон. Исполнилось! От счастья духу тесно. 
 Где ж зеркало богини? Покажи! 
 Титания. Царь неразумный, сердце удержи! 
 Страшися зеркала волшебной власти: 
 Угодно сердце вольное от страсти, 
 От светлости прозрачной отражать. 
 Страшись желаний сорных жатву сжать! 
 Оберон. Титания, пойми мою затею! 
 Решил я славу подарить Лигею 
 И в мир явить свой затаенный клад. 
 Пусть будет всем источником отрад 
 Певец, венцом божественным венчанный, 
 Не сладострастьем ныне обуянный, 
 Я говорю: как небо по заре - 
 Так чист мой дух. В тот миг, когда в царе 
 Лигей увидит бога в нимбе света, - 
 В Лигее узрит мир, дивясь, поэта. 
 (Подходит к стойлу. Ищет Лигея.) 
 Зарылся, утомлен борьбой, в солому! 
 Где Пок? Умеет он один упрямца 
 Веселой лаской ободрять. 
 (Замечает Лигея, который давно выглядывает из стойла с любопытством 
 на работы, потом выбегает и помогает сооружать троны.) 
 Лигей! 
 О, милый, славный! Понял ты без слов 
 Высокий замысл мой! Но к нам приблизь 
 Свой лик тревожный и за брашном царским 
 Узнай из уст моих свою судьбу. 

 Титания идет к ложу, возле которого накрыт пиршественный стол. 
 Ложится. Оберон идет к ней. 

 Лигей (забегает вперед Оберона). 
 Ио! Ио! Я голоден. Овсом 
 И сеном глотку драть мне надоело. 
 Охотно пропихну чего помягче 
 Кусочек лакомый. 
 Титания (трубит в свой рог). 
 Стелите ложе 
 Лигею. К нам садись, мой друг! 
 Лигей (ложится на принесенное ложе). 
 Ну ладно! 
 (Ест и пьет, с жадностью пропихивая большие куски в ослиную пасть. 
 Отрывается часто, чтобы чесать спину.) 

 Эльфы увенчивают троих венками. Музыка и пляски фей. 

 Оберон. Ты хочешь славы - не любви. Пусть будет! 
 Тебя прославлю, чтоб весь мир дивился 
 Величью сладкозвучного певца. 
 Престола три воздвиг я. Третий - твой. 
 Поэт крылатый! Дивный АнтинойР 
 Чело венчая золотом и лавром, 
 Своеобразным явится кентавром*, 
 Воссесть по праву с царственной четой 
 Достойно быть прославленным толпой. 
 Лигей. Пусть слава. Можно так. Ио! Ио! 
 Мне эта нравится затея. Только 
 Верни мне флейту*: к ней привычен, 
 На лире я умею лишь хвостом. 

 Оберон возвращает флейту Лигею, сняв ее со своей груди. Встает. Издали, 
 приближаясь, слышится биение многих крыльев. 

 Оберон. Ты голод утолил. И час настал 
 Воссесть на троны. Духи к нам летят 
 Тебя признать божественным и равным. 
 От глаз их эльфы нас туманом скроют. 
 Ты знак подашь поднять завесу. 
 Лигей. Ладно. 
 (Идет за Обероном.) 

 Завеса из тумана отделяет часть кровли, занятой тронами, от 
 остального пространства. За туманам слышно биенье приблизившихся 
 многих крыльев. Снизу как бы человеческие голоса и смутный ослиный рев. 

 (Прислушивается. Упирается. Бежит к краю кровли.) 
 Мне слышатся родные звуки. Память 
 Тревожит. Скучно. Кто там? Кто я? Где я? 
 (Плачет. Машет крыльями.) 
 Слечу! Слечу! Слечу! Я не боюсь. 
 (Подлетывает на воздух, но тотчас упадает.) 
 Ногами если бы! Домой хочу! 
 Я вспомню все. Ио! Ио! Ио! 
 (Рыдая, бежит в стойло. Заставляет затвор изнутри ветвями, чтобы 
 скрыться.) 

 Сквозь туман просвечивают сияния разных оттенков. Оберон и Титания 
 сидят на тронах. Сердце Розы приносит к тронам три венца. Венчает 
 Титанию и Оберона. Третий опускает на трон Лигея. 
 Становится на колени. 

 Сердце Розы. Царица дивная и царь высокий, 
 Слетаются на праздник по наказу 
 Твоих глашатаев премного духов, 
 И воздух махом крыльев потрясен. 
 И тени прибывающие месяц 
 От наших глаз скрывают. Станом странным 
 Окрест покрылись горы. Духи все 
 И обликом и степенью различны. 
 Оберон. Иди сказать, чтоб ждали эльфы рога 
 Завесу из туманов раздвигать. 
 Титания. Несите зеркало Дианы, феи! 
 Оберон. Титания, сражен я без надежды! 
 Как претерплю крушение мечты? 
 Титания. Царь светлый! Подыми утешно вежды! 
 Прозрела я. Прозрите он и ты. 
 Оберон. Что хочешь ты сказать? 

 Феи несут большое завешенное зеркало и ставят его против трона. 

 Судьба идет! 
 (Спускается с трона и вместе с Титанией идет к стойлу. У затвора.) 
 Лигей! Лигей! Открой затвор! Открой! 

 Титания толкает затвор. Он поддается. Ветви падают. На золотой 
 соломе сидит Лигей, и по обе стороны лежат оторванные крылья. 
 Титания вскрикивает, 

 Безумец! Боги! Боги! Помогите! 
 Титания. Осла хоть мощными ты наградил крылами - 
 Их изгрызет и хлопает ушами. 
 Оберон. О горе, горе, горе! О позор! 
 (Разметывает в ярости золотые доски стойла и разметывает солому.) 
 Что было мило, рухни, рухни, рухни! 
 Лигей (вскакивает в ужасе). 
 Ио! Ио! Ио! Ио! Ио! 

 Гремит гром. Сверкает молния. Проносится вихрь и разрежает занавес 
 туманов. Смутно являются духи различного вида и сияний на вершинах 
 леса и ближних холмов. 

 Титания. Час пробил. Мир нас видит, Оберон, 
 Опомнись и мужайся. Ты ж, Лигей, 
 Не трусь. Пойми: полета от певца 
 Не ждет никто, трусила б рифм рысца. 
 (Идет решительно к тронам.) 

 Трусит, прижав хвост и уши, болтая обгрызками крыльев, за нею Лигей. 
 За ним, как во сне, Оберон. 

 Титания (всходит на трон. Лигею). 
 Влезай, мой друг. Меж нами ты в защите. 
 Осмелься же, поэт, и рифмы собери. 
 Вот флейта. В страхе обронил ее. 
 (Оберону.) 
 Теперь иль никогда. Хватай свой час 
 За чуб, как афиняне говорят. 
 Твой лик Лигей увидит, ты - его, 
 А песнь любви нежданно разольется 
 Из уст немевших. Ты ж по лире вторь. 
 О, дивный час неповторимых зорь! 
 Оберон (ободрившись и с решимостью). Восставьте зеркало всех правд пред 
 нами! 

 Феи поднимают зеркало, еще укрытое. Оберон трубит в свой рог. Падают 
 все завесы, и ясно видно зрителей-духов. Феи сдергивают покрывало с 
 зеркала. В зеркальности отражаются два трона: один с царем Обероном, 
 другой с Лигеем в ослиной маске. Оберон схватывает голову обеими руками 
 и недвижно [застывает?], как в столбняке. 

 Лигей (в волнении ерзая по трону). 
 Увидел! Вижу! Эльфа разглядел 
 Почти до ясности. Но страшно это. 
 Прекрасен ты. Но стар твой вечный лик. 
 Мне мудрости божественной не надо. 
 И жжет твой взгляд, и неудобен смертным. 
 Безумие! Затмение! Мне дурно! 
 Проснулась память. Вспомнил я Лигея. 
 Я здесь уж умер. Я с ума сошел. 
 (Поет ревучим голосом.) 
 О, Леонид, 
 Эраст, Медон! 
 О, Мормоликс 
 И Баратрон! 
 Лигей убит. 
 Меж нами Стикс, 
 Летейский сон. 
 Меж нами Стикс 
 И Флегетон. 
 Голоса снизу. Лигей! Лигей! Лигей! ? 
 Лигей (вскакивает и ревет). 
 Ио! Ио! Ио! Ио! Ио! 
 Оберон (медленно приходя в себя). 
 Чудовища мне вид снести невмочь. 
 Сокройте зеркало. Ушлите духов прочь! 
 (Медленно спускается со ступеней трона. Голосом, как из сна.) 
 Сон странный обнимает. Пух стелите. 
 Вы, Зерна Маковые, круг ведите. 

 Эльфы приносят на край кровли ложе. Оберон ложится. Маковые Зернышки 
 ведут пляску вокруг него под тихую баюкающую музыку. 

 Титания. Ты отоспишься, царь. Прозрачный сон 
 Меня морочил. Все ж был мерзок он. 

 Падает занавес из туманов и заволакивает всю кровлю. 


 Картина вторая 

 Поднимается завеса из туманов, открывая мраморную площадь перед храмом 
 Дианы. Те же холмы и рощи вокруг. Дорога ведет между ними к далекому городу. 
 Двери в храм раскрыты, и виден идол Дианы. 
 Весталки* в белых одеждах служат у огня. У края кровли, на ложе спит 
 Оберон. Титания, прильнув к нему, дремлет 

 Глашатай (появляется по дороге из города, бьет в литавры). Просыпайтесь, 
 весталки! Огонь оживляйте! Готовьтесь к жертвоприношению! Сейчас прибудет 
 сюда герцог Тезей и амазонка Ипполита, его супруга, молить милостивую богиню 
 о даровании им супружеского счастия. Несчастными встали они до зари с юного 
 брачного ложа и спешат под ваши сени, о белые девы! Гостеприимными да будете 
 вы и ваша Богиня! 

 Тезей и Ипполита выступают, окруженные жрецами и воинами под 
 воинственный марш. Всходят по ступеням храма и преклоняют колени 
 перед идолом Дианы. На площади набирается народ. 

 Тезей. Богиня-дева, деву-амазонку 
 К невинному привел я алтарю 
 Твоих щедрот молить. Твоим служеньям 
 Младенчество и первый девства цвет 
 Она прилежно посвятила. Ты же, 
 О, щедрая владычица небес, 
 Подругу в дар герою отпусти 
 И таинствам иным даруй причастье. 
 Ты чистый лик, владычица приплода, 
 Склоняющая к ложам рожениц, 
 Не презирай святыни Гименея 
 И амазонку вольную ты в упряг 
 Супружеский безропотно впряги. 
 Но без тебя, великая царица, 
 Герою не свершить победы сладкой! 
 (Обращается к Ипполите.) 
 Молись и ты, супруга Ипполита! 
 Ипполита. Диана многоликая, мне ты 
 Доселе девственный свой лик являла... 
 Яви мне щедро сил иных святыни, 
 Чтоб, преклоняясь, им служить могла, 
 И члены легкие, что с зыбким ритмом 
 Молниеносных конских скоков дружны, 
 Богиня, мне родная, приневоль 
 К ярму суровых ритмов подневольных. 
 И ярость девственного огражденья 
 Смягчи у девы юной и направь 
 Мою к тому отныне благосклонность, 
 Чьему желанью и веленью доля 
 Моя - покорствовать и отвечать. 

 Во время молитвы Тезея и Ипполиты из наросшей толпы выделились 
 Баратрон, Мормоликс, Леонид, Медон, Эраст. Они бегают с кликами 
 вокруг храма, закинув вверх головы. По краю кровли бегает им в лад и 
 ревет Лигей. За кустом от толпы прячется Елена с ослиной головой и 
 время от времени ревет ослиным ревом. 

 Все бегущие. Спасем его! Спустим вниз! Богиня ему и Елене отведет 
 колдовство! 

 Останавливаются. Волочат из храма высокую лестницу и приставляют 
 к кровле. Гермия, Лизандр и Деметрий выделяются из толпы. 

 Гермия. О, мой Лизандр! Я тебя люблю. Избавь меня от Деметрия! 
 Деметрий. Мне ты дана отцом и герцогом. 
 Лизандр. Я собью с тебя башку! 

 Дерутся. Их разнимают. 

 Эраст. Товарищи, вы забыли, что у Лигея копыта. Как может он ступать по 
 лестнице? 
 Медон. Этому легко пособить. Принесите коврик из храма и накиньте его 
 на ступеньки лестницы. Осел соскользнет. 

 Титания (трубит в свой рог.) 

 Прилетают Сердце Розы и феи. 

 Что бегает урод-осел по кровле? 
 Сердце Розы. Внизу ослица и друзья осла. 
 Теперь они дорожку вверх кидают. 
 Титания. Конец ее хватайте. Вверх несите, 
 По ней осла певучего спустите. 
 Ослицу вижу за кустом лавровым - 
 Беснуется с любовным диким ревом. 

 Феи подхватывают конец дорожки из рук Баратрона, влезающего с ним по 
 лестнице. Баратрон в ужасе срывается с лестницы. Снизу остальные 
 товарищи и народ, дрожа, глядят вверх. Тезей, Ипполита и весталки 
 вышли из храма и наблюдают Лигея, долго переминающегося с копыта на 
 копыто возле края лестницы. 

 Титания (тихонько подталкивает его). 
 Лететь уже не можешь! Вниз ползи! 

 Лигей решается. Приседает на корточки. С визгом и хлопая ушами, 
 соскальзывает вниз. Крики товарищей, возгласы ужаса в толпе. 

 Голоса из толпы. Чудовище! Урод! Кто светится на кровле? Здесь место 
 проклятое! 
 Леонид. Это проклятые эльфы. Мы их шашни знаем! 

 Елена выбегает из-за куста к Лигею. 

 Голоса в толпе. Женщина с ослиной головой! Ужас! 
 Мормоликс и Баратрон. Мы их живо сгоним. Влезем на крышу. Ты полезай: 
 я придержу лестницу. Нет, ты, а я придерживать стану. (Спорят и 
 подталкивают друг друга на лестницу.) 

 Титания (трубит в рог спящего Оберона. Прилетевшим эльфам). 
 Чтоб не будить в царе воспоминаний, 
 Венец и трон Лигея вниз спустите! 

 Эльфы тащат трон и венец к лестнице. Трон и венец соскальзывают 
 вниз по лестнице. Баратрон и Мормоликс сшиблены, с ног и с воплями 
 вскакивают. Лигей и Елена стоят, обнявшись, и зубами скребут друг 
 другу загривки. 

 Голоса из толпы. Трон упал с кровли! Венец! Чары! Бежим! Бежим! 
 Великая Весталка (выступает вперед). Остановитесь! Не страшитесь! 
 Богиня пожелала явить чудо. Я, Великая Весталка, имела у ее алтаря 
 откровение. Эти оба несчастных - любовники, обращенные в полуослов злыми 
 чарами страшных эльфов. Но вернется им лик человеческий милостью Дианы, 
 властительницы всех чар. 
 Тезей. Ты права, Великая Весталка. Люди, ведите несчастных уродов в 
 храм. 

 Баратрон, Мормоликс, Леонид, Эраст, Медон отрывают Лигея от Елены. 
 Толкают их, упирающихся, к ступеням храма. Пок, запыхавшийся, прилетает 
 и мимолетом срывает голову с Лигея, машет купавой перед глазами Елены. 

 Лигей (с отвалившейся ослиной головой, хвостом и копытами отскакивает 
 от Елены). Вот гадость! Бабье тело, морда ослиная! Чары! Ужас! 
 Елена (протирает ослиные глаза). Кто ты? Где мой Деметрий? 
 Голоса в толпе. Чудо совершилось! Гляди! Гляди! 
 Эраст. Лигей! О, Лигей! Как ты прекрасен! 

 Пок. Урок я справил. Малость позабыл: 
 Ослица здесь - прелестней всех кобыл. 

 Срывает ослиную голову с Елены. Она замечает Деметрия и бежит к нему. 

 Деметрий (отталкивает ее). Ты снова здесь? Язва! Болячка! 
 Елена. О стыд мой! Горе! Гермия, отдай мне его! Вспомни, мы были 
 подругами! 
 Великая Весталка. Раньше молитв наших исполнила Богиня свои обеты. О, 
 светлый и Благостный Герцог! Позови к себе исцеленных расспросить их. И 
 прикажи снести в храм золотой трон и венец. 
 Все. Слава! Слава великой богине! Наше место свято! 
 Тезей (воинам). Приведите мне исцеленных. 
 Пок (подбегает к Деметрию, который отталлкивает Елену, Лизандра и 
 Гермию). 
 Там снова свалка. Парень девку гонит. 
 Из трех не выйдет пары. Пок, за дело! 
 Мой лепесток, за труд! Пора приспела! 
 (Выхватывает алый лепесток и брызжет им в глаза Деметрию, 
 замахнувшемуся на Елену.) 

 Деметрий (обнимает Елену). Елена, вижу, вижу! Как мог я любить ту самку 
 с противным лицом и столько дней добиваться ее любви! Но прозревший 
 отворачивает взор свой от уродства и обращает его к красоте. 

 Падают в объятия один другому и удаляются в лес. Воины приводят Лигея 
 к Тезею. 

 Тезей. Где женщина, которая была ослицею? 
 Воины. Она убежала в лес со своим любовником. 
 Тезей. Не тревожьте их. Пылкость их страстей я принимаю за благое 
 знамение, ниспосланное богиней мне и моей Ипполите. Ты же, любезный юноша, 
 объясни нам всем, видевшим чудо над тобою, кто ты и откуда родом. 
 Лигей (стоит, задумчиво почесывая спину, возле Тезея). Кто я, любезный 
 герцог, и откуда? Я из Афин. Я там был поэтом и предводителем вот этих - 
 друзей муз. (Указывает на робко жмущихся позади него товарищей.) 
 Тезей. Узнать это нам радостно, милый поэт Лигей. Теперь удовлетвори 
 нашу законную любознательность, объяснив нам, как к тебе приросли ослиная 
 морда, хвост и копыта и откуда ты спустился к нам. 
 Лигей (чешет спину сердито). Это... я не понимаю, что ты говоришь. Это 
 басни, милостивый герцог, такими враками детей пугать! А что насчет того, 
 что я спустился, - так это с неба. Меня боги во сне восхитили на небо, чтобы 
 я им там сочинял сонеты. 
 Тезей. Чего невозможно проверить, тому возможно лишь изумляться. Теперь 
 ответь и на последний мой вопрос: чей и откуда тот драгоценный трон и дивный 
 венец? 
 Лигей (оборачивается. Замечает трон и венец). А... это? Это - мое. И от 
 них. 
 Великая Весталка. Дар неба - не на пользование смертным. Тот мудр, кто 
 знает пути благочестия. Диане-освободительнице сей трон и сей венец, 
 мастерства и ценности нечеловеческих. 
 Лигей (по привычке лягается обеими ногами. Затягивает). Ио... о... 
 (Потом вопит.) Мой... я сам умею. 
 Тезей. Права еще раз Великая Весталка. Ты же, юноша, не навлекай 
 корыстолюбием и черною неблагодарностью гнева освободившей тебя Великой 
 Богини. Вот тебе кошель: он полон червонцами. А вот венок плюшевый. В нем ты 
 явишься на состязания, которые сегодня состоятся в Афинах, чтобы развлечь 
 меня и мою Ипполиту. Радуйся! И да послужит тебе твое сверхъестественное 
 похождение во славу перед людьми! (Отпускает Лигея. Оборачивается к Великой 
 Весталке) Теперь мы покидаем твои священные плиты, величая имя милостивой 
 Дианы. Здесь моления [одно слово неразб.] исполняются, и добрые подаются 
 знамения любящим. И тебя благодарю, Великая Весталка. Радуйся! (Кланяется 
 весталкам, которые возвращаются в храм, притворяя за собою его двери. 
 Обращается ко всему народу.) 
 Весели нас, добрый наш народ, чтобы скорее протекали несносные часы до 
 второй нашей брачной ночи, которая будет нам первою, и все, кто здесь, на 
 этом святом месте оказались влюбленными, пусть смело парами следуют за нами. 
 Разъединить их не может уже ни власть отцов, ни власть самого герцога. 
 (Выступает вперед по дороге в Афины.) 

 За ним Лизандр и Гермия, Деметрий и Елена. Все сбывают. Остаются еще 
 Мормоликс, Баратрон, Леонид, Медон, Эраст, Лигей, 
 Лютник и Волынщик. 

 Лигей. Дуй, волынка! Лютник, дери струны! 
 (Поет, притоптывая под дикую музыку.) 
 Сбылись, скрылись годы злые! 
 Эх, товарищи милые, 
 Рассказать вам сон лихой - 
 Утро затопить тоской. 
 Лучше с вами, други-братья, 
 Мирно нимф делить объятья, 
 Флейтой дивной колдовать, 
 Распрелестниц миловать. 
 Эх, чего тужить Лигею! 
 Ничего я не жалею - 
 Покидаю всех богов 
 Для друзей-озорников! 
 Музыка, стой! 
 (Играет финал на флейте.) 

 Восторженные рукоплесканья Медона. 

 Спешим в Афины! Готовиться к состязаньям! 
 Леонид. На стадион. 
 Мормоликс и Баратрон. Всех бойцов кулаками заколотим! 
 Лигей. Роли не забыли? Не провалите мою трагедию в театре Диониса! 
 Эраст. Твоя возьмет. И я спою свой гимн победителю. 
 Леонид. Будем богаты! 
 Лигей. И славны! (Хватает пригоршню золотых из мешка и наделяет 
 товарищей.) 
 Медон. Я тебя побью. Всем такую речь скажу! Обо всем мудром и вообще. 
 Меня лавром коронуют. 
 Лигей. Дожидайся! Ты и зеркала такого не видел, как я во сне. 
 Все. Расскажи! Расскажи! 
 Лигей. Потом. 

 Все идут. Лигей остается в задумчивости. 

 Все. Лигей! Лигей! 
 Медон. И вовсе не был он на небе. Просто на крышу залез, чтобы ослиное 
 рыло спрятать. Этак и я... Еще меня сама Афина лавром... 

 Эраст его бьет. 

 Остальные. Лигей! Лигей! 
 Лигей (про себя бормочет, как во сне). 
 Как страшен эльфа лик и как прекрасен! 
 Я сплю... иль видел сон... Ко мне, друзья! 

 Пок выскакивает из лесу и кричит трижды петухом. 

 Все и Лигей. Петух! Петух! Уж утро! Бежим! 
 (Убегают.) 

 Прилетают четыре хора эльфов с нарастающей, потом сбывающей звонкостью труб. 

 Первый хор. За восточной горой 
 Предрассветной порой 
 Заросились луга. 
 Второй хор. Задымились луга, 
 Забелела заря, 
 Разбудите царя! 
 Третий хор. Золотится заря. 
 Протрубите, рога, 
 Подымайте царя. 
 Четвертый хор. Заалела заря. 
 Дребезжите, рога, 
 Торопите царя! 
 Пок (лезет на кровлю). 
 Царь Оберон! Царь Оберон, проснись! 
 Оберон (садится на ложе рядом с проснувшейся Титанией). 
 Злой сон я видел. 
 Титания. Грезилось и мне. 
 Оберон. Но мудр проснулся и любовью сильный. 
 Титания. Летим, мой царь! Дорогой вспомним сны. 
 Оберон. Летим, желанная супруга! (Трубит в свой рог.) 
 Эльфы! 
 Несите троны. 
 Пок. Царь, нам вспомнить впору, 
 Сколь много славных дел нас ожидает. 
 Оберон. Ты прав, мой Пок, своим напоминаньем. 
 Мы землю с небом призваны роднить. 
 Титания. И в смертных вечность творчества будить. 

 Эльфы приносят троны. 
 Пок. Спеши, царь Оберон, на запад хмурый. 
 Сердце Розы. Он станет светом, лишь мы прилетим. 
 Оберон (подымаясь вместе с Титанией с ложа). 
 Где ступишь ты - там брызнет цветик рая, 
 Ты засмеешься - вспыхнут очи звезд! 
 Титания. Где ступишь ты - земля звенит играя, 
 Смеешься ты - от края и до края 
 Охватит небо семицветный мост. 
 (Венчает себя венцом.) 
 Пок. Мне чудится - ленились долго мы. 
 Сердце Розы. Забыли смех и умное веселье*. 

 Оберон и Титания всходят на троны. 

 Оберон. Пусть высохнут болота. Море синим 
 Пусть дремлет в аметистных берегах. 
 Титания. Пусть овцы на смарагдовых* лугах, 
 Как снег белеют. Светлые напевы 
 Заводят юноши в венках и девы. 

 Улетают все, кроме Пока. Первые лучи солнца падают на кровлю храма. 

 Пок (стремительно слетает на площадь. Обращается к публике в театре). 
 Титании божественная нежность 
 И Оберона пылкая мятежность, 
 Певучий рев и мощные крыла 
 Лигея в людях, меж богов осла, - 
 Вот представленья нашего предметы. 
 Богов и смертных различай приметы: 
 Пусть эльфы рощ проказят и шалят, 
 Любовных бредней грезят новый лад. 
 Вам, смертным, брать пример с богов напрасно 
 И даже приближаться к ним опасно, 
 Не мни выведывать об их делах - 
 Не то как раз очутишься в ослах! 

 Конец 

 ПРИМЕЧАНИЯ 

 Печатается по: Театр. 1993. No 5. Первая полная публикация осуществлена 
 Н. А. Богомоловым. Первое действие воспроизведено по тексту альманаха 
 'Цветник Ор. Кошница первая' (СПб., 1907), второе, третье и четвертое - по 
 автографам, хранящимся в ОР РГБ. (Ф. 109. Карт. 41. Ед. хр. 19-21). Пьеса 
 представляет собой свободную вариацию на темы пьесы В. Шекспира 'Сон в 
 летнюю ночь'. Зиновьева-Аннибал воспроизвела жанровую структуру 
 шекспировской феерии, которая тоже представляет собой карнавал знаменитых 
 персонажей, сказку об известных сказках, включающую мифы античности и 
 легенды средневековья. При этом, по всей видимости, сохранена ритмика 
 образца, для чего использован 5-стопный нерифмованный ямб. Общими у Шекспира 
 и Зиновьевой-Аннибал являются и некоторые действующие лица - Лизандр и 
 Деметрий, влюбленные в Гермию, Гермия, Елена, Оберон, царь эльфов, его жена 
 Титания, маленький эльф Пэк (у Зиновьевой-Аннибал Пок). Но есть и 
 разночтения. Вместо второстепенных персонажей Шекспира - Плотника, Столяра, 
 Ткача, Медника, Портного, Починщика раздувальных мехов - Зиновьева-Аннибал 
 вводит только Лютника и Волынщика. Сокращено и количество эльфов, выведенных 
 в пьесе Шекспиром. У автора 'Певучего осла' нет ни Душистого Горошка, ни 
 Паутинки, ни Мотылька, ни Горчичного зерна. Но есть довольно тщательно выпи- 
 санный персонаж - Сердце Розы. При этом введены такие действующие лица, как 
 Свиное Рыло, Кроличья Голова, Голова Летучей мыши, Прекрасный Поэт, 
 Прекрасная женщина, Оленья Голова, Растрепанный Человек, в которых довольно 
 четко угадывались посетители 'Башни'. 

 С. 211. Four nights will quickly dream away the time. - Строки, взятые 
 эпиграфом, в переводе Т. Щепкиной-Куперник звучат так: 'Четыре ночи в снах 
 так быстро канут...' 
 Действие первое. - При публикации первого действия в альманахе 'Цветник 
 Ор' оно было озаглавлено 'Певучий осел. Трилогии первая часть: 'Алцвет'. 
 Вариации на тему из Шекспирова 'Сна в летнюю ночь''. Каприфолия - 
 декоративная жимолость. 
 Луг устлали лунным светом, // ... Где рога и голоса... - Стихотворный 
 текст написан Вяч. Ивановым. 
 Сердце Розы - мистический символ. Отдельная роза является символом 
 завершенности, полноты, совершенства. С этими качествами ассоциируются идеи 
 мистического центра. 
 С. 211. Оберон - персонаж восходит к герою французского средневекового 
 романа о Гюоне из Бордо. Здесь, несомненно, носит черты Вяч. Иванова. 
 Титания - имя жены Оберона и царицы фей взято из 'Метаморфоз' Овидия. В 
 пьесе в этом образе выведена сама Л. Д. Зиновьева-Аннибал. Я родилась вчера 
 из алой розы... - Алый цвет розы символизирует страсть. 
 С. 212. Чтоб, возвратясь с охоты, что на майских... - Как и у Шекспира, 
 действие пьесы приурочено к майским празднествам. 
 ...там зацветет фиалка ночи. - Возможно, косвенная отсылка к поэме А. 
 Блока 'Ночная фиалка', над которой поэт работал в течение зимы 1905-1906 г. 
 и которой очень дорожил, в то же время фиалка - христианский символ 
 смирения. 
 С. 213. Купала - в восточнославянской мифологии главный персонаж 
 праздника летнего солнцестояния (в ночь на Ивана Купалу - народное прозвище 
 Иоанна Крестителя - с 23 на 24 июня по старому стилю). Во время праздника 
 Купалу топят в воде, разжигаются священные костры, через которые прыгают 
 участники обряда. Имя Купала родственно лат. Купидон, 'стремление'. 
 С. 214. Эрот - в греческой мифологии бог любви. Одно из четырех 
 космогонических первоначал, наряду с Хаосом, Геей и Тартаром. 
 С. 215. Феб - (лат.) имя-эпитет Аполлона, указывающий на чистоту, 
 блеск. Здесь акцентируется тождество Аполлона с солнцем во всей полноте его 
 целительных и губительных функций. Волн сафир... - см. коммент. к с. 210. 
 С. 216. Кто его кровью окрестится красной... - Стихотворный текст 
 написан Вяч. Ивановым. 
 С. 218. Поликрат (ум. в 522 до н. э.) - известный самосский торговец, в 
 538 установивший тиранию на Самосе. История его правления изложена у 
 Геродота. Ему были присущи эгоизм, страсть к роскоши, щедрость, энергия, 
 любовь к искусству и наукам. У него при дворе жили поэт Анакреон и философ 
 Пифагор. 
 Тезей - в греческой мифологии сын афинского царя Эгея и Эфры. Античная 
 традиция приписывает Тезею объединение всех жителей Аттики в единый народ и 
 единое государство (Афины). 
 С. 220. Ипполита - в греческой мифологии царица амазонок. Существует 
 несколько вариантов мифа о Тезее и Ипполите. Согласно одному из них, Геракл 
 взял ее в плен и отдал Тезею. По другой версии Тезей сам предпринял поход 
 против амазонок и захватил их царицу. По преданию у них был сын Ипполит. 
 Паллада - (греч. дева), прозвище Афины, вечно девственной богини мудрости и 
 справедливости, дочери Зевса. 
 Гимнософист (греч. нагой мудрец) - со времен Ксенофонта и Геродота 
 название индийской касты брахманов, аскетический образ жизни которых служил 
 в эллинистической Греции моральным образцом. 
 С. 221. Ристалища - площади для гимнастических, конных и др. 
 состязаний, а также сами состязания. Драхма - греческая весовая и денежная 
 единица различного достоинства. 
 С. 224. Водяницы - в славянской мифологии женские духи воды, воплощения 
 стихии воды как отрицательного и опасного начала, в них превращаются умершие 
 девушки, преимущественно утопленницы. 
 С. 225. Вакх - греческое имя Диониса, бога плодоносящих сил земли, 
 растительности, виноградарства и виноделия. 
 Силен - в греческой мифологии демон плодородия, воплощение стихийных 
 сил природы, веселый, толстый старый пьяница, но мудрый, имеющий дар 
 пророчества. Вместе с сатирами составляет свиту Диониса, двигаясь или в 
 собственной карете, которую везет осел, или развалясь на спине осла. 
 Ио! Ио! Проснется наш поэт... - В осла, в которого влюбляется Оберон, 
 не случайно превращается поэт Лигей. Это намек на С. Городецкого, которого 
 В. Иванов вовлекал в любовные игры, претворяя в жизнь свою концепцию 
 соборной любви и преодоления индивидуализма, название первого поэтического 
 сборника С. Городецкого 'Ярь' (1907) также обыгрывается в тексте пьесы. 
 С. 228. Стикс - река в царстве мертвых. Клятва водой Стикса - самая 
 страшная. Летейский сон - последнее успокоение, смерть, по названию реки 
 Леты в царстве мертвых, испив воду которой, души умерших забывают свою былую 
 земную жизнь. Флегетон - или Пирифлегетон, огненный поток, окружающий Аид. 
 С. 229. На острове, где башня... - Прозрачный намек на 'Башню' Ивановых 
 в Петербурге. 
 Кудель - вычесанный и перевязанный пучок льна, пеньки, изготовленный из 
 пряжи. 
 С. 230. Пегас - в греческой мифологии крылатый конь, который родился из 
 туловища Горгоны Медузы после того, как Персей отсек ей голову. Ударом 
 копыта он выбил на горе муз - Геликоне - Иппокрену, источник вдохновения. 
 Здесь очевидное пародирование: Пегасом становится 'оснащенный' крыльями 
 осел. 
 Аквилон - сильный северный или северо-восточный ветер. Фиал - 
 металлический или глиняный кубок для возлияний. 
 С. 231. Навохрить - натереть охрой, сделать желтым. 
 С. 232. Брашна - правильно: брашно - (церк.) пища, яство. 
 Теорба - струнный щипковый инструмент, одна из басовых разновидностей 
 лютни. Известен со второй половины XVI в. Налицо очевидная контаминация эпох 
 - активно используемый Зиновьевой-Аннибал драматургический прием. 
 С. 236. Диана - в римской мифологии богиня растительности, 
 родовспомогательница, олицетворение луны, персонификация целомудрия. Но как 
 Луна (Селена), напротив, уже не пользовалась такой репутацией. Согласно 
 мифу, она была дочерью Юпитера и Лето и сестрой-близнецом Аполлона. Олимп - 
 в античной мифологии гора, на которой находилась мифическая резиденция 
 верховных греческих богов и дворец царя богов Зевса. 
 С. 238. Прилука - приманка, зазноба. 
 С. 243. Тенета - паутина, сеть. 
 Венера - римская богиня любви, отождествляемая с греческой Афродитой. 
 Марс - бог войны в Древнем Риме. В него была безнадежно влюблена 
 Венера. Об истории любви Марса и Венеры рассказывается в 'Одиссее' Гомера. 
 С. 244. Круглое черное озерцо-омут. - Обилие черного цвета в данной 
 сцене не случайно. В славянской мифологии оно соотносится с местом 
 пребывания нечистой силы. Так, водяные обитали в черной воде, имели во 
 владении черных животных и т. п. 
 С. 247. Прекрасный Поэт. - В образе Прекрасного Поэта выведен А. Блок. 
 А вся последующая сцена, варьирующая мотивы метели, гибели, пожара, могилы, 
 является парафразой основных мотивов сборника А. Блока 'Снежная маска', 
 навеянных его взаимоотношениями с Н. Волоховой, черты которой угадываются в 
 женщине с крыльями и головой летучей мыши. 
 С. 248. ...человек... с растрепанными волосами - Г. Чулков, чья буйная 
 шевелюра являлась предметом насмешек в символистских кругах. На одной из 
 художественных выставок даже был представлен 'Портрет парикмахера Чулкова', 
 что тоже прочитывалось как легкая насмешка. В словах о шаманстве 
 присутствуют мотивы его 'таежной' лирики, писавшейся преимущественно во 
 время ссылки в Сибирь, и пьесы 'Тайга'. Так не любил никто. - Слова о 
 влюбленности очень напоминают идеи, высказанные Г. Чулковым в статье 'Тайна 
 любви' (Факелы. Кн. 2. СПб., 1907). 
 С. 250. Купава - водяное растение с желтыми и белыми цветами, кувшинка. 
 Мы спим - и я, и ты... - Четверостишия 'Хоровода' вписаны рукою Вяч. 
 Иванова. 
 С. 251. ...юноша с Ланьей Головой - возможно, намек на М. Кузмина, 
 портретное сходство с которым обыгрывается в произносимых этим персонажем 
 словах. 
 ...человек с Головою Черной Пантеры... - По предположению Н. Богомолова 
 (см. Театр. 1993. No 5. С. 161), В. Брюсов. Его стихотворение 'В Дамаск' 
 заканчивалось строками: 'Вот он, от века назначенный Наш путь в Дамаск' (оно 
 было опубликовано в сборнике 'Urbi et orbi', 1903). Для Брюсова 'путем в 
 Дамаск' являлась страсть - как воплощение священного пути к мистическому 
 прозрению. (Согласно христианскому преданию, иудей Савл, преследовавший 
 христиан, на пути в Дамаск услышал голос Иисуса, после чего, придя в Дамаск, 
 стал проповедником христианства - апостолом Павлом.) 
 Бре-ке-ке-кекс! - Лягушачья Голова, произнося 'Бре-ке-ке-кекс', 
 воспроизводит имя лягушки из сказки Г. X. Андерсена 'Дюймовочка'. Голова 
 Морского Льва - вероятнее всего, Ф. Сологуб. Об этом пишет Н. Богомолов (см. 
 Театр. 1993. No 5. С.161), обнаруживая сходство между высказываниями этого 
 персонажа и мыслями из авторского предисловия к сборнику стихов Сологуба 
 'Пламенный круг' (СПб., 1908). 
 С. 253. Кур - петух, кочет. 
 Жигалка - одно из названий крапивы. 
 С. 255. Гименей - здесь: брак, супружество. По имени бога брака в 
 греческой мифологии. 
 Часть плоской кровли храма Дианы. - Скорее всего, подразумевается 
 построенный царем Сервием Туллием (годы правления 578-534 до н. э.) Храм 
 Дианы на Авентине. 
 С. 256. Козелок - тоже, что козлик. 
 С. 260. Ст_о_ла - нарядное женское платье, надеваемое в торжественных 
 случаях. 
 С. 261. Зеркало со змеями - соединение голой Истины (зеркало не лжет) и 
 Благоразумия (змея). 
 Детей Юпитера чем эльфы хуже? - Диана, Афина-Паллада - дети Юпитера, 
 главного божества римского Пантеона богов. Говоря о двоюродном родстве с 
 ними, Пок имеет в виду младших богов - нимф, покровителей рек и пр. 
 С. 262. Гелиос - в греческой мифологии юный, лучезарный и могучий бог 
 солнца. 
 С. 263. Эндимион - в греческой мифологии прекрасный юноша, усыпленный 
 Зевсом с тем, чтобы сохранить ему вечную молодость и красоту. По одной из 
 версий его погрузила в непробудный сон Диана, выступающая в данном случае в 
 необычной роли целомудренной возлюбленной, чтобы тайно поцеловать его. В 
 образе луны-Селены она навещала его по ночам. И шепотом и рокотом... - 
 Наверху написано и не зачеркнуто: веяньем. 
 С. 265. Антиной - юноша, любимец римского императора Адриана (76-138), 
 обожествленный после смерти. 
 Кентавр - в греческих сказаниях мифическое существо, 
 получеловек-полуконь. 
 Верни мне флейту... - Флейта - широко распространенный фаллический 
 символ в древних обществах. Возможно, просьба о возвращении флейты Лигею 
 означает возвращение ему мужественности, в то время как лира - атрибут 
 персонифицированной Поэзии, соотносимой с женственностью. 
 С. 268. Весталки - жрицы римской богини Весты, пользовавшиеся 
 исключительными почестями и привилегиями. Одной из их важнейших обязанностей 
 было хранение алтарного очага в храме. Они должны были блюсти строгий обет 
 целомудрия, при нарушении которого их заживо закапывали в землю. 
 С. 274. Забыли смех и умное веселье... - Очевидная отсылка к мыслям 
 статьи Вяч. Иванова 'О веселом ремесле и умном веселии' (1907), 
 первоначально читавшейся в виде лекции. Пусть овцы на смарагдовых лугах... - 
 Смарагд - изумруд.