‘Русская Мысль’, кн.X, 1887
Петербургское лето. Фельетонные наброски. Вл. Михневича. Спб., 1887 г, Михневич Владимир Осипович, Год: 1887
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Петербургское лто. Фельетонные наброски. Вл. Михневича. Спб., 1887 г. Цна 1 р. 25 к. Книжка раздлена на три части. Въ Первой, съ подзаголовкомъ: Очерки лтняго сезона, авторъ даетъ нчто врод географическо-этнографическаго описанія петербургскихъ дачныхъ и увеселительныхъ мстъ лтняго сезона, во второй,— Лтнія скачки, — разсказывается о томъ, какъ петербуржцы разныхъ ранговъ и классовъ пользуются прелестями петербургскаго лта, третья часть представляетъ собою Дачный романъ, или, врне, начало романа, разыгрывающееся на дач въ семейств одного дйствительнаго статскаго совтника. Романъ обрывается съ перездомъ дачниковъ въ городъ. Вс эти ‘фельетонные наброски’ написаны очень живо, съ превосходнымъ знаніемъ Петербурга и его обывателей, съ отличнымъ умньемъ указать язвы столичнаго города, неизцлимыя никакими дачными сезонами. Вс свои ‘язвы’ Петербургъ перетаскиваетъ съ собою на дачи, ища съ наивною врой уврачеванія ихъ ‘чистымъ воздухомъ’, деревенскою простотой, дешевизной, но никакого облегченія не находитъ своимъ физическимъ, нравственнымъ и карманнымъ недугамъ. Напротивъ, недуги получаютъ острый характеръ и заражаютъ пригородныхъ жителей, превращаютъ крестьянъ въ дачныхъ мужиковъ, ‘въ пейзановъ’, какъ называетъ ихъ авторъ. Всмъ давно извстно, что подгородная дача — не деревня, т.-е. извстно* всмъ, извдавшимъ на себ, что такое дача, вс знаютъ, что жизнь на дач представляетъ собою соединеніе всхъ неудобствъ города совсми неудобствами деревни и съ спеціальными дачными неудобствами, и, тмъ не мене, вс стремятся на дачи, главнымъ образомъ, изъ-за моды, изъ-за ‘тона’, чтобы ‘отъ людей не отстать’,— стремятся не туда, гд могло бы быть удобно и дешево, а куда ихъ тянутъ ‘тонъ’ и мода, по мр ихъ карманныхъ средствъ, часто же и не въ мру таковыхъ. ‘Фельетонные наброски’ г. Михневича не даютъ полной картины,— на это и не претендовалъ авторъ, это — своего рода панорама, стереоскопъ съ подвижными картинками, отличающимися прекраснымъ рельефомъ изображеній. Всхъ картинокъ, не считая Дачнаго романа, пятнадцать. Между ними мы особливо отмтимъ Петербургскія скачки, какъ имющія общественное, такъ сказать, публицистическое значеніе. ‘Ужь сколько разъ твердили міру’ о вред и безобразіи тотализаторовъ, и въ этомъ отношеніи г. Михневичъ повторяетъ кое-что многократно говоренное, но, вмст съ тмъ, говоритъ и нчто если не совсмъ новое, за то часто забываемое и упускаемое изъ вида при сужденіи о тотализатор. Сторонники тотализатора настаиваютъ, въ его защиту, на польз, которую тотализаторъ приноситъ будто бы развитію отечественнаго коневодства. Оставляя въ сторон вопросъ о сомнительной польз этой скаковой рулетки, г. Михневичъ прямо говоритъ, что самое-то разведеніе скаковыхъ лошадей безполезно и ни на что не нужно. Скаковая лошадь ни на какую потребу, кром скачекъ, не пригодна, проскакавши свою ‘дистанцію’ отъ двухъ до четырехъ верстъ, она отдлана, что называется, въ лоскъ и еле ноги волочитъ. За ней надо ухаживать, какъ за слабонервною барышней въ истерик, чуть не валерьяновыми каплями отпаивать… По вншности, скаковая лошадь безобразна до каррикатурности. Самые ея подвиги на гипподром ни для кого не интересны, и публика толпами валитъ на скачки отнюдь не ради страсти къ скакунамъ, даже не ради страсти къ зрлищамъ, такъ какъ и зрлища-то никакого нтъ, за исключеніемъ разв случая, когда жокей упадетъ и переломаетъ себ кости, валитъ народъ не на скачки, а въ тотализатору. Уничтожьте его, прекратите азартную игру, и тогда видно будетъ, на сколько привлекательны сами по себ скачки и скакуны съ ихъ жокеями. Г. Михневичъ увренъ, что имъ придется упражняться передъ весьма малочисленною публикой, не знающей куда себя двать отъ тоски-бездлья. Впрочемъ, и во всей книжк, среди живыхъ и бойкихъ беллестрическихъ разсказовъ, часто звучитъ публицистическая нотка.