Переписка с П. А. Плетневым, Пушкин Александр Сергеевич, Год: 1835 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 102 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Переписка А. С. Пушкина

А. С. Пушкин и П. А. Плетнев

Переписка А. С. Пушкина. В 2-х т. Т. 2

М., ‘Художественная литература’, 1982. (Переписка русских писателей)

OCR Ловецкая Т. Ю.

Содержание

А. С. Пушкин и П. А. Плетнев

Пушкин — П. А. Плетневу. Ноябрь—декабрь 1822 г. Кишинев. (Черновое)

Пушкин — П. А. Плетневу. Конец октября 1824 г. Михайловское. (Черновое)

П. А. Плетнев — Пушкину. 22 января 1825 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 7 февраля 1825 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 3 марта 1825 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 18 июля 1825 г. Петербург

Пушкин — П. А. Плетневу. Около (не позднее) 19 июля 1825 г. Тригорское (?)

П. А. Плетнев — Пушкину. 5 августа 1825 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 29 августа 1825 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 26 сентября 1825 г. Петербург

Пушкин — П. А. Плетневу. 4—6 декабря 1825 г. Михайловское

П. А. Плетнев — Пушкину. 21 января 1826 г. Петербург

Пушкин — П. А. Плетневу. Вторая половина (не позднее 25) января 1826 г. Михайловское

П. А. Плетнев — Пушкину. 6 февраля 1826 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 27 февраля 1826 г. Петербург

Пушкин — П. А. Плетневу. 3 марта 1826 г. Михайловское

Пушкин — П. А. Плетневу. 7 (?) марта 1826 г. Михайловское

П. А. Плетнев — Пушкину. 14 апреля 1826 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 2 января 1827 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 18 января 1827 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 27 августа 1827 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 22 сентября 1827 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 29 марта 1829 г. Петербург

П. А. Плетнев — Пушкину. 29 апреля 1830 г. Петербург

Пушкин — П. А. Плетневу. Около (не позднее) 5 мая 1830 г. Москва

П. А. Плетнев — Пушкину. 21 мая 1830 г. Петербург

Пушкин — П. А. Плетневу. 31 августа 1830 г. Москва

Пушкин — П. А. Плетневу. 9 сентября 1830 г. Болдино

Пушкин — П. А. Плетневу. 29 сентября 1830 г. Болдино

Пушкин — П. А. Плетневу. Около (не позднее) 29 октября 1830 г. Болдино

Пушкин — П. А. Плетневу. 9 декабря 1830 г. Москва

Пушкин — П. А. Плетневу. 7 января 1831 г. Москва

Пушкин — П. А. Плетневу. 13 января 1831 г. Москва

П. А. Плетнев — Пушкину. Ночь с 14 на 15 января 1831 г. Петербург

Пушкин — П. А. Плетневу. 21 января 1831 г. Москва

Пушкин — П. А. Плетневу. 31 января 1831 г. Москва

Пушкин — П. А. Плетневу. Около (не позднее) 16 февраля 1831 г. Москва

П. А. Плетнев — Пушкину. 22 февраля 1831 г. Петербург

Пушкин — П. А. Плетневу. 24 февраля 1831 г. Москва

Пушкин — П. А. Плетневу. 26 марта 1831 г. Москва

Пушкин — П. А. Плетневу. 11 апреля 1831 г. Москва

Пушкин — П. А. Плетневу. Около (не позднее) 14 апреля 1831 г. Москва

Пушкин — П. А. Плетневу. 3 июля 1831 г. Царское Село

Пушкин — П. А. Плетневу. Около (не позднее) 11 июля 1831 г. Царское Село

Пушкин — П. А. Плетневу. Около (не позднее) 16 июля 1831 г. Царское Село

П. А. Плетнев — Пушкину. 19 июля 1831 г. Спасская Мыза

Пушкин — П. А. Плетневу. 22 июля 1831 г. Царское Село

П. А. Плетнев — Пушкину. 25 июля 1831 г. Спасская Мыза

Пушкин — П. А. Плетневу. 3 августа 1831 г. Царское село

Пушкин — П. А. Плетневу. Около (не позднее) 15 августа 1831 г. Царское Село

П. А. Плетнев — Пушкину. 5 сентября 1831 г. Петербург

Пушкин — П. А. Плетневу. Около (не позднее) 11 октября 1835 г. Михайловское

В 1838 году, отвечая на официальный запрос опеки, каким образом к нему попали автографы Пушкина, Плетнев объяснял с горделивым достоинством: ‘Я имел счастие в течение двадцати лет пользоваться дружбою нашего знаменитого поэта. Не выезжавши в это время ни разу из Петербурга, я был для него всем: и родственником, и другом, и издателем, и кассиром. Покойный Пушкин, находившись по большей части вне Петербурга, <...> беспрестанно должен был писать ко мне, потому что у него не было других доходов, кроме тех денег, которые собирал я от издания и продажи его сочинений. Привычка относиться во всем ко мне, опыты прямодушия моего и — может быть — несколько счастливых замечаний, которые удалось мне передать ему на его сочинения, до такой степени сблизили его со мною, что ему вздумалось предварительно советоваться с моим приговором каждый раз, когда он в новом сочинении своем о чем-нибудь думал надвое. Таким образом, присылая оригинал свой ко мне для печатания, он прилагал при нем несколько поправок или перемен на сомнительные места, предоставляя мне выбрать для печати то, что я найду лучше’ (П и С, вып. XIII, с. 136—137).

Плетнев совершенно не преувеличивал и мог бы многое еще добавить. В письме к нему от 31 августа 1830 года Пушкин писал, что своей независимостью обязан богу и ему, Плетневу, а посвящение ему ‘Онегина’ было не только жестом дружеской привязанности, но и признанием той роли, которую сыграл Плетнев в издании именно этого произведения,— роли, красноречиво засвидетельствованной перепиской.

Такие отношения сложились не сразу. Переписка позволяет восстановить их довольно сложную предысторию, однако перипетии их во многом скрыты: письма Плетнева чаще всего носят деловой характер и скупы на литературно-психологическую информацию.

Петр Александрович Плетнев (1792—1865) ни по рождению, ни по воспитанию, ни по возрасту не принадлежал к пушкинскому литературному кругу. Сын провинциального сельского священника, он приехал в столицу только в 1810 году и, учась в Педагогическом институте, лишь изредка и тайком мог посещать литературные собрания. В 1817 году он через Кюхельбекера, своего сослуживца по Екатерининскому институту, знакомится с Дельвигом и приблизительно тогда же с Пушкиным, Жуковского он узнает в 1820 году, Вяземского, видимо,— еще позднее. Подражатель и поклонник Батюшкова и Жуковского, он ищет сближения с ‘арзамасцами’, но те с трудом преодолевают недоверие к литературному парвеню, когда же в 1821 году появляется элегия Плетнева ‘Б<атюшков> из Рима’, вызвавшая болезненную реакцию Батюшкова, в кругу Карамзина устанавливается насмешливо-недоброжелательное отношение к ‘Плетаеву’. Среда Плетнева в это время — левое крыло Вольного общества любителей российской словесности, в котором он играет внешне не слишком заметную, но очень важную роль, в особенности в деле издания ‘Соревнователя’. На его литературных субботах бывают Ф. Глинка, Гнедич, а также Дельвиг, Баратынский, Кюхельбекер и Пушкин.

Такова предыстория переписки. Резкий отзыв Пушкина о Плетневе-литераторе в письме к Л. С. Пушкину с юга отчасти отражает ‘арзамасское’ отношение к Плетневу, но имеет и особые причины. Плетнев для Пушкина — типичный ‘унылый элегик’, с которыми Пушкин уже начинал литературную борьбу. Бестактность ‘Левушки’, показавшего Плетневу отзыв брата, и вызванное этим инцидентом стихотворное послание Плетнева Пушкину положили начало их эпистолярному общению, но, несмотря на внешне дружеский тон и дипломатические любезности первого пушкинского письма, отношение его к Плетневу остается скептическим. Еще в 1825 году его отзывы о ‘Письме к графине С. И. С. о русских поэтах’ — критической статье Плетнева, открывавшей первую книжку ‘Северных цветов’, почти пренебрежительны (см. письма к Бестужеву и Вяземскому). Пушкин рассматривает его как манифест ‘унылых элегиков’ и решительно отвергает все, что связывает Плетнева с доромантической эстетикой: характерную для сентименталистов апелляцию к ‘вкусу дам’, выдвижение Ламартина как меры поэтических ценностей, апологию Дмитриева и похвалы ‘элегикам’ Туманскому и А. Крылову, общий оптимистический взгляд на состояние русской словесности, наконец, самый тип ‘доброй’, ‘приторной’ критики. Эта разница литературных позиций сохранится и позднее (ср. их спор о таланте Деларю в письмах 22 февраля и около 14 апреля 1831 г.).

Тем не менее сближение Пушкина и Плетнева происходит на протяжении 1823—1824 годов — деталей мы не знаем, так как их переписка за эти годы почти полностью утрачена. В 1825 году оно — уже совершившийся факт. На очередной ‘опыт прямодушия’ Плетнева — его просьбу прислать критические замечания о ‘Письме к графине С. И. С. …’ — Пушкин отвечает откровенным выражением своего мнения — доверенность, которой он удостаивает далеко не всех. В это время они уже связаны и деловыми отношениями: Плетнев — один из ближайших к Дельвигу людей, добровольно взявший на себя издательские хлопоты о пушкинских сочинениях. Он действует и говорит от имени всего дружеского кружка, принимая на себя посредническую роль, его письма, деловые, ‘дельные’, полны остережений, мягких советов, дружеской дипломатии — и вместе с тем той почтительности, которая коренится в безусловном признании за Пушкиным литературного первенства.

На их фоне резко выделяются ‘поэтические’ пушкинские ответы. Начиная с декабрьского письма 1825 года, Пушкин пишет Плетневу так, как привык писать Дельвигу. В декабре 1825 — январе 1826 года в его письмах явственно звучат ноты политического и религиозного вольномыслия, и это происходит в то время, когда в Петербурге сгущаются тучи и над Пушкиным, и над Плетневым и когда Плетнев, опасаясь политических преследований, вынужден соблюдать особую осторожность. Нет сомнения, что эти письма дали Плетневу первоначальный абрис характера Пушкина — человека ясного ума и пылкого характера, непрактичного в житейских делах, артистичного и капризного, легко поддающегося воздействию минуты. Эту модель характера Плетнев закрепил и своими мемуарами, и она была полной противоположностью его собственному характеру — меланхолическому, мягкому, склонному к исповедальности, ‘общению душ’ (Пушкин называл его ‘человеком благоволения’). Здесь была разница не только индивидуальная, но и культурно-психологическая: личностный комплекс Плетнева был сформирован русской сентиментальной и раннеромантической этикой (ср. характеристику его ‘прекрасной души’ в посвящении ‘Онегина’). Пушкин по своему душевному складу принадлежат иному поколению и иной среде. Это расхождение также своеобразно отразилось в поздних воспоминаниях Плетнева: он рассказывал, что характер Пушкина по-разному выражался в его сочинениях и в личном общении: ‘робость’ (скорее этикет, воспитание) противодействовала ‘свободному выражению’ душевных движений и дружеской нежности, которая обнаруживалась лишь в ‘самом тесном круге приятелей’ (П. в восп., т. 2, с. 255, 257). Отсюда и обиды Плетнева на Пушкина, зафиксированные перепиской, — упреки в холодности и равнодушии, когда Пушкин, занятый делами ‘Московского вестника’, несколько ослабил связи с петербургским кругом (письмо Плетнева от 2 января 1827 г.), опасения, что Пушкин оставит его без дружеского участия (письмо от 19 июля 1831 г.). Между тем Плетнев был едва ли не единственным после смерти Дельвига, кому Пушкин ‘исповедовался’ в письмах, рассказывая о почти интимных сторонах своей жизни — о перипетиях сватовства к H H. Гончаровой, о своих сомнениях и ‘хандре’. В 1830-е годы их эпистолярное общение происходит на фоне постоянных встреч и разговоров, укрепляющих их связи, за текстом писем ощущается тот же культурный контекст, какой был в переписке с Дельвигом. В них изменена привычная структура эпистолярной речи, они полны интонаций живого разговора со свободно текущими ассоциациями, понятными только адресату намеками, скрытыми литературными цитатами, каламбурами, ироническими и пародийными пассажами. Иной раз Пушкин пишет Плетневу почти ‘арзамасские’ письма, с кружковыми темами, зачастую Плетневу вовсе чуждыми: так, в письме от 3 августа 1831 года он предлагает своему адресату, не писавшему эпиграмм, ‘зарезать’ эпиграммой графа Хвостова. Со своей стороны, Плетнев готов принять пушкинский тон — не всегда удачно — и написать ‘поэтическое’ письмо (29 марта 1829 г.), по вызову Пушкина он позволяет себе давать ему советы творческого характера (письмо 21 мая 1830 г.), чего раньше он решительно избегал.

Эпистолярные контакты Пушкина и Плетнева, достигшие апогея в 1831 году, во время холерных карантинов, прерываются естественно: они сменяются контактами личными. После смерти Дельвига Плетнев был единственным, кто остался при Пушкине из прежнего ‘союза поэтов’. Со смертью Пушкина ослабевают или распадаются его связи с пушкинским окружением, постепенно восстанавливаясь — уже на новой основе — на протяжении 1840-х годов.

Сохранилось 29 писем Пушкина Плетневу и 23 письма Плетнева Пушкину.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Ноябрь — декабрь 1822 г. Кишинев

<Черновое>

Я долго не отвечал тебе, мой милый Плетнев, собирался отвечать стихами, достойными твоих, но отложил попечения, положение твое против меня слишком выгодно, и ты слишком хорошо, умеючи им воспользовался¹. Если первый стих твоего послания написан так же от души, как и все прочие,— то я не раскаиваюсь в минутной моей несправедливости — она доставила неожиданное украшение словесности. Если же ты на меня сердит, то стихи твои, как они ни прелестны, никогда не утешат меня. Ты, конечно б, извинил мои легкомысленные строки, если б знал, как часто бываю подвержен так называемой хандре. В эти минуты я зол на целый свет, и никакая поэзия не шевелит моего сердца. Не подумай, однако, что не умею ценить неоспоримого твоего дарования. Чувство изящного не совсем во мне притупилось — и когда я в совершенной памяти — твоя гармония, поэтическая точность, благородство выражений, стройность, чистота в отделке стихов пленяют меня, как поэзия моих любимцев.

Не вполне подтверждаю то, что писал о твоей ‘Ироиде’,но признаюсь — это стихотворение недостойно ни тебя,ни Батюшкова. Многие приняли его за сочинение последнего. Знаю, что с посредственным писателем этого не случится — но Батюшков, не будучи доволен твоей элегией, рассердился на тебя за ошибку других — а я рассердился после Батюшкова.

Извини мое чистосердечие, но оно залог моего к тебе уважения. Sine ira {Без гнева (лат.).}, милый певец, по рукам и до свидания.

По письмам моего брата вижу, что он с тобою дружен. Завидую ему и тебе.

— — —

PC, 1884, No 5, с. 338, Акад., XIII, No 45 и 45а, Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 10-ти томах, т. 10. М., 1949, с. 50—51 (уточненная ред.).

¹ Поводом к написанию этого письма (известного только в черновом виде) послужил резкий отзыв Пушкина в письме к брату от 4 сентября 1822 г. об элегии Плетнева ‘Б<атюшков> из Рима’, которую Пушкин расценил как бестактность. Элегия, помещенная без подписи в СО (1821, ч. 68, No 8, с. 35—36), была принята за произведение самого Батюшкова в частности Карамзиным (ОА, т. II, с. 169). В ней от имени Батюшкова сообщалось, что он утратил вдохновение вдали от родины и друзей. Элегия вызвала негодование болезненно мнительного Батюшкова, усмотревшего в ней прямую злонамеренность (см. письмо его к Гнедичу 21 июля/3 августа 1821 г.— Батюшков К. Н. Сочинения, т. III. СПб., 1886, с. 570—571). Л. С. Пушкин показал письмо брата Плетневу, который в октябре 1822 г. прислал Пушкину объяснение со стихотворным посланием ‘К А. С. Пушкину’ (‘Я не сержусь на едкий твой упрек…’), позднее напечатанным (‘Соревнователь’, 1824, ч. 26, кн. 2, с. 201). По поводу этого послания Плетнева Пушкин писал брату в октябре 1822 г. (см. наст. изд.), в настоящем письме Плетневу частично перефразированы строки октябрьского письма Л. С. Пушкину.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Конец октября 1824 г. Михайловское

<Черновое>

Ты издал дядю моего:

Творец ‘Опасного соседа’

Достоин очень был того,

Хотя покойная Беседа

И не жалела (?) лик его… ¹

Теперь издай меня, приятель,

Плоды пустых моих трудов,

Но ради Феба, мой Плетнев,

Когда ты будешь свой издатель?

Беспечно и радостно полагаюсь на тебя в отношении моего ‘Онегина’! — Созови мой Ареопаг, ты, Жуковский, Гнедич и Дельвиг — от вас ожидаю суда и с покорностью приму его решение.

Жалею, что нет между вами Баратынского², говорят, он пишет <...> ³

— — —

PC, 1884, No 7, с. 12—13 (как письмо к Н. В. Всеволожскому (?), Акад., XIII, No 106.

¹ Плетнев наблюдал за изданием ‘Стихотворений В. Л. Пушкина’ (СПб., 1822). ‘Опасный сосед’ (1811) — бурлескная поэма В. Л. Пушкина, Беседа — ‘Беседа любителей русского слова’.

² По-видимому, речь идет о работе Баратынского над поэмой ‘Эда’.

³ Текст на этом обрывается.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

22 января 1825 г. Петербург

22 генваря, 1825

С.П.бург.

Как быть, милый Пушкин! Твое письмо пришло поздо¹. Первый лист ‘Онегина’ весь уже отпечатан, числом 2400 экзем. Следственно, поправок сделать нельзя. Не оставить ли их до второго издания? В этом скоро будет настоять нужда. Ты, верно, уже получил мое письмо с деньгами 500 р. По этому суди, что работа у нас не дремлет, когда дело идет о твоих стихах. Все жаждут. ‘Онегин’ твой будет карманным зеркалом петербургской молодежи. Какая прелесть! Латынь мила до уморы. Ножки восхитительны. Ночь на Неве с ума нейдет у меня. Если ты в этой главе без всякого почти действия так летишь и влечешь, то я не умею вообразить, что выйдет после. Но ‘Разговор с книгопродавцем’ верх ума, вкуса и вдохновения ². Я уж не говорю о стихах: меня убивает твоя логика. Ни один немецкий профессор не удержит в пудовой диссертации столько порядка, не поместит столько мыслей и не докажет так ясно своего предложения. Между тем какая свобода в ходе! Увидим, раскусят ли это наши классики? Они до слез уморительны. Прочитай во 2-м No ‘Сына отечества’ брань на мое ‘Письмо о русских поэтах’. Бранятся за Баратынского, как будто он в своей раме не совершенство, какого только можно желать. Бранятся за Жуковского, как будто не с него начался у нас чистый поэтический язык. Бранятся за Державина, как будто нельзя быть высочайшим поэтом, не попадая в золотый век. А Гомер-то? Но сделай милость, держи при критике и мое письмо. Они меня криво толкуют. Они хотят уверить, что я поместил тебя в число плаксивых элегиков, когда я упомянул, что игривость твоя не мешает тебе в то же время быть исполненным самою трогательною чувствительностию. Они думают сделать тебе честь, сказавши, что у тебя один поэтический ум, а нежных и глубоких движений сердца ты не разумеешь. Они разочли, что великому поэту смешно быть чувствительным. Им кажется, что Шаликов чувствителен. Вот судьи наши! Радуйтесь, чернь рукоплещет. Но полно о глупостях³.

Козлова завтра увижу и прочитаю твое письмо. Он твоим словом больше дорожит, нежели всеми громкими похвалами. Его ‘Байрон’ (мне давно казалось) по частям лучше, нежели в целости⁴. Историю никак не уломаешь в лирическую пиесу. Рылеев это прежде него доказал своими ‘Думами’. Какие мерзости с Дельвигом делают эти молодцы за ‘Северные цветы’. У них на Парнасе толкучий рынок. Все для денег⁵.

О себе прошу тебя. Если ты доброжелательствуешь мне, говори прямее. Шутка, конечно, мила, но дело нужнее. После твоих побранок мне легче исправляться. О стихах я уж не спрашиваю. Но что проза? Главное: есть ли слог? Без него, по моему мнению, нет и прозы. Истина мыслей рано или поздо приходит, а слога не возьмешь ни из грамматики, ни в книгах не начитаешь. Тебе со стороны легче видеть все ясно. Толков ты не слышишь. Одно осталось тебе: диктаторствуй над литературными плебеянами, да и только!

Я жду от тебя ответа нетерпеливо. Пиши обо всем,что ты думаешь начать или с новыми, или с прежними изданиями. Если хочешь денег, то распоряжайся скорее. Когда выйдет ‘Онегин’, я надеюсь скопить для будущих изданий значительную сумму, не отнимая у твоих прихотей необходимого.

— — —

Плетнев, III, с. 313—315, Акад., XIII, No 127.

¹ Это письмо не сохранилось, как и январское письмо Плетнева с деньгами.

² Упоминаются строфы VI (‘латынь’), XXX—XXXIV (‘ножки’), XL VII—XLVIII (‘ночь на Неве’). ‘Разговор книгопродавца с поэтом’ был напечатан в качестве вступления к ‘Евгению Онегину’, при первой главе. В полных изданиях романа (1833 и 1837 гг.) не перепечатывался.

³ Отзыв о статье Плетнева содержится в критическом письме о ‘Северных цветах’, где она появилась. Письмо было подписано ‘Д. Р. К.’ и включено в состав ‘Писем на Кавказ’, подписанных ‘Ж.К.’ (СО, 1825, No 2, с. 199—214). Авторство писем не вполне ясно, обычно в ‘Д. Р. К.’ видят Ф. В. Булгарина, в ‘Ж. К.’ —Н. И. Греча. Оценки Жуковского и Баратынского связаны с полемической позицией ‘Сына отечества’. Отличительными чертами Жуковского объявлены ‘глубокая чувствительность, приятная мечтательность и преимущественно сладкозвучие или музыка стихов, которая часто заставляет нас забывать маловажность предметов. <...> Мне совестно выписывать все сказанное на счет Жуковского в этом обозрении поэтов, где Державин только назван прежде других, а все прочие поэты, особенно Жуковский, Пушкин и Баратынский (!) поставляются выше, ибо в похвалах им истощено все, что можно было сказать о Гомере, Пиндаре и Виргилии. Державин не попал даже в так называемый автором золотой век нашей словесности’ (с. 203). О Пушкине здесь сказано: ‘Я думаю, что глубокая чувствительность не есть отличительная черта его поэзии. Приведенная здесь элегия (‘Увы, зачем она блистает’) дает самое слабое понятие о даровании сего поэта. Никто лучше его не рисует величественных картин природы, быстрых порывов сильных страстей, неги чувств, геройских вдохновений и сильных мыслей,— но Пушкин не есть и не будет никогда рыцарем печального образа, чувствительным Селадоном, и его элегии прелестные игрушки, а не отпечаток его великого дарования’ (с. 205—206).

⁴ ‘Байрон’ (‘Бейрон’) — стихотворение И. И. Козлова, написанное на смерть Байрона и посвященное Пушкину (НЛ, 1824, кн. 10, дек., с. 85—90), его лирический сюжет — борьба Байрона за свободу и история его взаимоотношений с А. Мильбэнк (Мальвиной), интерпретированная как драматическая любовь.

⁵Намек на конкуренцию между ‘Северными цветами’ и ‘Полярной звездой’, подогреваемую и поддерживаемую Гречем и Булгариным (подробно см.: Вацуро, с. 27 и след.).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

7 февраля 1825 г. Петербург

7 февр. 1825. СПб.

Мне Дельвиг часто повторяет пословицу русскую: если трое скажут тебе ты пьян, то ложись спать. После твоего письма о моем несчастном ‘Письме к графине’ пришлось мне лечь спать¹. Его облаяли в ‘Сыне отечества’, Баратынский им недоволен, ты тоже². Я тебе очень благодарен, милый Пушкин, за все твои замечания. Теперь я буду верить всему, что ты ни скажешь мне. Этого только и добивался я от тебя. Повторю свое:

Твой гордый гнев…

Утешнее хвалы простонародной³.

И в самом деле: что за радость писать, когда не узнаешь о себе правды от людей, которых любишь и мнением которых дорожишь? Но все это не отнимает у меня права защищаться перед тобою, хоть для одного удовольствия дольше писать к тебе:

1) Я писал к даме, ей-богу, не из куростройства, но из простодушного доброжелательства хоть двух-трех из них заставить прочитать что-нибудь по-русски, особенно хотелось мне завлечь их любопытство: познакомиться с нашими поэтами, когда они узнают хоть по одной пиесе из каждого. Они, сколько бы мы их ни бранили, все-таки участием своим много пособляют переносить тяжелое бремя авторства, особенно где нет совсем времени деловым людям заниматься ни прозой, ни стихами⁴. 2) О Ламартине я потому должен был часто упоминать, что он (как ты заметил из начала письма) был, так сказать, пари нашего разговора⁵. Ты уж гляди на эту вещь в той раме (пусть она дрянная), в которой я ее поставил. 3) Мнение о русской Антологии, которую я воображаю не более, как в два-три печатных листка, не только мое, но и Крылова — Лафонтеновича⁶. 4) Разделения наших поэтов в моем письме настоящего нет, а употребленное мною есть маленькая хитрость, чтобы только сообщить ей, кто отписал и кто пишет⁷. Как ты прикажешь сделать, когда и этого не знают? 5) Драматических писателей я пропустил потому, что вообще полагаю наши трагедии и комедии (выключая ‘Недоросль’) если не совсем ничтожными, по крайней мере дурными в отношении к другим родам, Шаховской, мне кажется, то же со временем получит за свои комедии, что Херасков получил уже от нашего века за свои поэмы. Катенина талант я уважаю, но жестких стихов его не люблю. Хмельницкий опрятен, но в нем истинной поэзии не больше, как и в наших актрисах⁸. 6) У Дмитриева есть пять-шесть страниц, которых, кажется, не сгладит время. В bvues грешен — не знал ⁹. 7) О Туманском и А. Крылове согласен с тобой¹⁰. Впрочем, я многих из молодых назвал за то, что у них есть какое-то ухо, а я терпеть не могу, у кого одни только уши, как, напр., у Воейкова и ему подобных.

Об языке чувств неясно выразился. Мне хотелось сказать, что до Баратынского Батюшков и Жуковский, особенно ты, показали едва ли не все лучшие элегические формы, так, что каждый новый поэт должен бы непременно в этом роде сделаться чьим-нибудь подражателем, а Баратынский выплыл из этой опасной реки — и вот что особенно меня удивляет в нем¹¹. 9) О золотом веке можно только гадать: но как уже не подозревать его, когда наши стихи стали писать правильнее, свободнее и яснее прозы? ¹² 10) Разнообразна ли наша словесность? В поэзии у нас довольно разнообразия, судя по числу истинных поэтов. 11) Направления нет — я похвастал¹³. 12) Что такое Державин? На это очень желаю получить от тебя хоть несколько строчек ¹⁴, тем более что я пока в душе почитаю вековечными только его, Крылова и А. Пушкина, если он на меня за это не сердится и не скажет мне дурака. 13) Твоего различения Батюшкова от Вяземского не знаю: скажи, ради бога!¹⁵ А Батюшков для меня прелесть. Заключу: я это писал письмо к такой женщине, которая от доброй души говорила, будто ей нечем заменить Ламартина по-русски. Тебе смешно, а мне было до слез больно. Таким образом, я с досады все видел у нас в лучшем виде, нежели оно в самом деле. Впрочем, кажется мне, для успехов литературы полезнее, по-моему, пристрастно хвалить, нежели так невежественно отзываться о Крылове (за то, что у него теперь нет русских куриц и русских медведей), о Жуковском (за то, что нельзя нарисовать прелести и очарования первой любви), о тебе (что будто ‘Олег—Вещий’ холоден, без чувства и воображения) ¹⁶, как имеют честь, или бесчестие, отзываться издатели ‘Сына отечества’ No 3 ¹⁷. Но довольно. Прошу только тебя не забыть уведомить меня о том, что я выше сам означил. Остальное прими не за оправдание, но за исповедь.

Ты из прежнего письма моего знаешь, что поправок сделать в ‘Онегине’ и ‘Разговоре’ нельзя (если не захочешь ты бросить понапрасну 2400 листов веленевой бумаги и оттянуть выход книги еще на месяц по проклятой медленности наших типографий). Теперь еще требуешь поправки, когда уже все отпечатано. Сделай милость, оставь до второго издания.

Предвижу ваше возраженье:

Но тут не вижу я стыда……¹⁸

И в самом деле: твоя щекотливость почти не у места. Что знаешь ты, да кто другой, того мы не поймем. Всякий подумает, будто нельзя и поэм писать,

Как только о себе самом? ¹⁹

Дельвиг к тебе не скоро будет. К нему приехал отец.

Забыл было: ‘Письма из Италии’ точно Перовского²⁰. О ‘Черепе’ я то же думаю: но желал бы видеть в нем несколько стихов обделаннее и общую мысль яснее изложенною²¹.

Прошу тебя, не замедли ответом. ‘Онегина’ надобно выпустить. Если ты долго не ответишь мне, я, наперед говорю, согрешу: выпущу его в свет без твоего благословения и, разумеется, без поправок.

— — —

Плетнев, III, с. 315—318, Акад., XIII, No 133.

¹ Это письмо не сохранилось.

² Отзыв Баратынского неизвестен. Отзывы Пушкина см. также в Письмах к Л. С. Пушкину (конец января — первая половина февраля 1825 г.), Вяземскому и Рылееву от 25 января 1825 г.

³ Строки из послания Плетнева ‘К А. С. Пушкину’.

⁴ Статья Плетнева написана в форме письма к графине С. И. С., т. е. С. И. Соллогуб. Ориентация на вкус ‘дам’, ‘прекрасного пола’ как своеобразный эталон светской литературной речи обычна в эстетике карамзинистов и отразилась в первых выпусках ‘Полярной звезды’ (в обзоре А. Бестужева ‘Взгляд на старую и новую словесность в России’, в статье А. Корниловича ‘Об увеселениях российского двора при Петре I’ (1823) и др.), как Бестужев, так и Плетнев рассчитывали таким образом расширить аудиторию, интересующуюся современной русской литературой. Против этого эстетического требования карамзинистов Пушкин возражал в письмах к А. Бестужеву 13 июня 1823 г. и 8 февраля 1824 г., ср. также ‘Отрывки из писем, мысли и замечания’, 1827 (Акад., XI, с. 52).

⁵Плетнев возражал С. И. Соллогуб, утверждавшей, что русские поэты не заменяют ей удовольствия от чтения Ламартина. Ламартин считался образцовым элегиком и пользовался широкой популярностью в русских читательских кругах. Выбор Ламартина в качестве критерия оценки вызвал возражения в критике (СО, 1825, No 2, с. 200—202). Пушкин в 1820-е годы возражал против объявления Ламартина эталоном романтического поэта. Не споря с Пушкиным прямо, Плетнев сохранил высокое мнение о поэзии Ламартина (ПГП, т. III, с. 428).

⁶ Плетнев утверждал, что искусно составленная русская антология равнялась бы греческой и превзошла общий уровень французской поэзии (Плетнев, I, с. 163—164).

⁷ Плетнев делил русских поэтов на тех, которые ‘издали уже собрания своих произведений’, и тех, которые известны по стихам ‘в повременных изданиях’ (там же, с. 164).

⁸ Пушкин упрекал Плетнева за недооценку писателей ‘архаистической’ ориентации (А. А. Шаховской, П. А. Катенин), в деятельности которых видел противовес ограниченности литературной позиции карамзинизма. M. M. Херасков, автор ‘Россиады’ (1779), к 1820-м годам получил репутацию холодного, вялого и подражательного поэта.

⁹ Об отношении Пушкина к И. И. Дмитриеву см. с. 293—294. О каких ‘bvues’ (промахи, оплошности) идет речь, — неясно.

¹⁰ Плетнев определял В. И. Туманского как автора легких стихов с неожиданной поэтической мыслью, А. А. Крылова — как поэта, отличающегося оригинальностью и особым ‘мужеством языка’, и цитировал его элегию ‘Недоверчивость’ (1821). Вероятно, Пушкин указывал как раз на черты подражательности в творчестве обоих поэтов.

¹¹ Речь идет о следующем утверждении Плетнева: ‘Между тем как мы воображали, что язык чувств уже не может у нас сделать новых опытов в своем искусстве, явился такой поэт, который разрушил нашу уверенность. Я говорю о Баратынском. В элегическом роде он идет повою, своею дорогою. Соединяя в стихах своих истину чувств с удивительною точностию мыслей, он показал опыты прямо классической поэзии’ и т. д. (Плетнев, I , с. 192). Это место статьи вызвало особенно много критических замечаний как пристрастное (см. письмо А. Бестужева к Вяземскому от 12 января 1825 г.— ЛН, т. 60, кн. I, с. 228, СО, 1825, No 2, с. 207). В поздней статье ‘Евгений Абрамович Баратынский’ (1844) Плетнев уточнил свою мысль в соответствии с поправкой, сделанной в письме (см.: Плетнев, I, с. 549).

¹² Плетнев писал о Жуковском: ‘…это первый поэт золотого века нашей словесности’ (Плетнев, I, с. 174). Эта характеристика, как и утверждение о наступлении ‘золотого века’, подверглась нападкам в критике (СО, 1825, No 2, с. 204, MT, 1825, No 4, с. 329— 337).

¹³ О ‘разнообразии’ дарований в русской поэзии Плетнев говорит дважды (Плетнев, I, с. 188, 196), добавляя к этому замечание о ‘всеобщем, истинном направлении’, которое они сообщают русской поэзии, несмотря на господствующий французский вкус (там же, с. 196).

¹⁴ См. письмо Пушкина к Дельвигу от начала июня 1825 г.

¹⁵Это суждение Пушкина до нас не дошло.

¹⁶ В рецензии СО (1825, No 3, с. 313) был высказан упрек Крылову, якобы ослабившему национальный элемент в своих последних баснях: ‘В прежних баснях И. А. Крылова мы видим русскую курицу, русского ворона, медведя, соловья и т. п. <...> Мне кажется, будто я видел где-то этих зверей и птиц, будто они водятся в моей родительской вотчине’. Упрек Жуковскому касался его метафорического поэтического языка (в чем обвинял Жуковского и А. Бестужев), строчки стихотворения ‘Привидение’ (‘Как первое любви очарованье,//Как прелесть первых юных дней’) приводились как пример отсутствия предметности (там же, с. 310 и след.). Резким ответом ‘Сыну отечества’ была статья П. А. Вяземского ‘Жуковский. Пушкин. О новой пиитике басен’ (MT, 1825, No 4, с. 346—353, Вяземский, т. I, с. 178—183), где высмеивался, в частности, пассаж о Крылове (см. письмо Пушкина к Л. С. Пушкину от 27 марта 1825 г.), ответ Вяземскому см.: СО, 1825, No 7, с. 280—299. См.: Мордовченко, с. 307—309.

¹⁷ Ответ на эти утверждения содержался в рецензии Плетнева на ‘Северные цветы’ (‘Соревнователь’, 1825, ч. 29, кн. 1, с. 85—111). О Крылове здесь сказано, что он ‘сохранил всю оригинальность, остроумие и простосердечие прежних своих басен’, стихи Жуковского оценены как картины, ‘недоконченные для чувств, но ясные и понятные для души’. Особое внимание Плетнев уделил ‘Песни о вещем Олеге’ как образцу национальной поэзии.

¹⁸ Стихи из ‘Разговора книгопродавца с поэтом’.

¹⁹ Стих из ‘Евгения Онегина’ (глава I, строфа LVI).

²⁰ ‘Письма из Италии’ (СЦ на 1825 г.) имели подпись ‘П…й’ (т. е. В. А. Перовский).

²¹ О стихотворении Баратынского ‘Череп’ (СЦ на 1825 г.) Плетнев писал позднее, что в нем автор превзошел Байрона (вероятно, имелись в виду строфы V—VII 2-й песни ‘Чайльд-Гарольда’ или ‘Надпись на кубке из черепа’, 1808). См.: Плетнев, I, с. 211.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

3 марта 1825 г. Петербург

3 марта, 1825. СПб.

Нынешнее письмо будет рапортом, душа моя, об ‘Онегине’. Я еще, кажется, не извещал тебя подробно о нем.

Напечатано 2400 экз. Условие заключил я со Олениным, чтобы он сам продавал и от себя отдавал, кому хочет, на комиссию, а я, кроме него, ни с кем счетов иметь не буду. За это он берет по 10 процентов, т. е. нам платит за книжку 4 р. 50 коп., продавая сам по 5 руб. За все экз., которых у него не будет в лавке, он платит деньги сполна к каждому 1 числу месяца для отсылки к тебе или как ты мне скажешь.

1-го марта, т. е. через две недели по поступлении ‘Онегина’ в печать ¹, я уже не нашел у него в лавке 700 экз., следовательно, он продал, за вычетом процентов своих, на 3150 рублей.

Из этой суммы я отдал:

1) За бумагу (белую и обертошную) 397 руб.

2) За набор и печатание — — — — 220 —

3) За переплет — — — — — — — 123 —

4) За пересылку экземпляров тебе,

Дельвигу, отцу и дяде (твоим) — 5 —

Итого 745

Из оставшейся 2405 р. суммы Сленин вычел 500 руб., которые я взял у него для отсылки к тебе еще прежде, нежели ‘Онегин’ отпечатался.

Я было думал нынче прислать к тебе последние 1905 py6., но брат Лев истребовал от Сленина, по твоему предписанию, 2000 рублей на выкуп от Всеволодского рукописи твоих мелких стихотворений². По этому случаю ты нынешний месяц остаешься без денег, даже в долгу 95 рублей.

Итак, запиши, что из доходов ‘Онегина’ ты уже израсходовал ровно 3245 рублей.

Думаю, что вещун Дельвиг возвратился из Витебска в Михайловское. Поцелуй его за меня и скажи, что я не писал ему туда в другой раз, не надеясь, чтоб мое письмо его там застало. От него ты узнаешь, что с Ольдекопом делать нечего³. Но все-таки твои новые издания у меня не выходят из головы. Они тебе дадут много. Подумай об этом с Дельвигом. Только надобно все лучше устроить и побольше прибавить нового. Тогда на руках ничего не останется. Впрочем, делай, как считаешь лучше. Скажи Дельвигу, что мне без него грустно. Я надеюсь скоро принять его в объятия — и с новым вдохновением.

Жуковский работает все около астрономии⁴. ‘Чернец’ Козлова скоро выйдет. ‘Полярная звезда’ печатается, также Рылеева ‘Думы’ и ‘Войнаровский’.

Не знаю, отчего журналисты тебе не присылают своих непотребностей. Верно, ждут от тебя послания. Каченовский все хлопочет о ‘Кавказском пленнике’, а его бедного уж нет и в лавках⁵.

Вяземский болен — и не на шутку. Говорят, что трудно поднять его. А Булгарин так, слава богу, жирнее день ото дня.

О, провидение! Роптать я не дерзаю,

Но… ⁶

— — —

ВЕ, 1881, No 3, с. 14 (отрывок), Плетнев, III, с. 318—319, Акад., XIII, No 140.

¹ Книга ‘Евгений Онегин. Роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина’ (СПб., 1825), включившая предисловие, ‘Разговор книгопродавца с поэтом’ и главу I, поступила в продажу, по-видимому, 14—16 февраля (Летопись, с. 778).

² См. с. 189—191 т. 1 наст. изд.

³ Об истории с Ольдекопом см. с. 185—186 т. 1 наст. изд.

⁴ По-видимому, намек на связи Жуковского с императорской фамилией и двором. Может быть, Плотнев имеет в виду ‘Первый отчет о луне, в июне 1819 года’, ‘Добавочные стихи 29 июля’, ‘Подробный отчет о луне, представленный ее имп. величеству государыне императрице Марии Феодоровне, 1820 июня 18, в Павловске’, нередко приводившиеся в пример этих связей.

⁵ В ‘Вестнике Европы’ М. Т. Каченовского были напечатаны критические выпады против ‘Кавказского пленника’ (Юст Веридиков (М. А. Дмитриев). Мысли и замечания.— ВЕ, 1825, No 3, февраль, с. 227—228).

⁶ Цитата из ‘Стихов на кончину Петра Федоровича Глебова-Стрешнева, генерал-майора и кавалера, воспоследовавшую 23 октября 1807 г.’ З. А. Буринского. Стихи Буринского были в свое время известны и получили еще большую популярность после того, как были процитированы К. Н. Батюшковым в примечаниях к статье ‘Речь о влиянии легкой поэзии на язык’, вошедшей в ‘Опыты в стихах и прозе’ (ч. I. СПб., 1817).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

18 июля 1825 г. Петербург

18 июля 1825.

С.П.бург.

Дело об отпуске твоем еще не совсем решилось. Очень вероятно, что при докладе сделана ошибка. Позволено тебе не только съездить, но, если хочешь, и жить в Пскове. Из этого видно, что просьбу об отпуске для излечения болезни поняли и представили как предлог для некоторого рассеяния, в котором ты, вероятно, имеешь нужду. А то известно, что в Пскове операции сделать некому. Итак, на этих днях будут передокладывать, что ты не для рассеяния хочешь выехать из Михайловского, но для операции действительной. Вот почему никто тебе об этом и не пишет¹. Сделай милость, ты успокойся. Тебя все твои друзья и брат любят. Льву я не показывал твоих последних двух писем и не говорил, что ты писал ко мне². Он, может быть, по молодости лет и рассеян, но тебя очень любит. Твое ожесточение огорчило бы его. Что ж за радость мне быть причиною вашей ссоры, которая произошла от недоразумения? Напиши ему просто, чтобы он скорее кончил переписку ‘Разных стихотворений’. По твоему желанию посылаю ‘Руслана’ и ‘Кавказского пленника’ с немецким переводом ³, потому что первого издания нигде нет.

Когда будет тебе нужда в деньгах, напиши ко мне только: пришли (имярек рублей)! Я всегда могу для тебя достать.

Об издании поэм напиши только, в каком формате печатать. Не взять ли формат издания французских поэтов XIX века у Ladvocat в 16-ю большую долю. Дельвиг тебе писал обо всем, что ты от него хотел знать.

Прилагаю письмо для Прасковьи Александровны, полагая, что она еще не уехала.

‘Старина Русская’ посылается ей же.

Плетнев.

— — —

ВЕ, 1881, No 3, с. 15 (отрывок), Плетнев, III, с. 320, Акад., XIII, No 184.

¹ В ответ на прошение Н. О. Пушкиной о разрешении сыну поехать ‘в Ригу или какой-нибудь другой город’ для операции по поводу аневризма ноги (конец мая — начало июня 1825 г.) последовало высочайшее повеление о разрешении ему ‘приехать в г. Псков и иметь там пребывание до излечения от болезни’, с непременным условием надзора (получено 26 июня). Пушкин резко отверг эту возможность (см. письмо к Жуковскому от начала июля 1825 г.), после чего возник вопрос о новом докладе Александру I. Это намерение вновь обратиться к царю вызвало возражение Пушкина, 25 июля он писал П. А. Осиновой: ‘Плетнев сообщает мне довольно странную новость: решение его величества показалось им недоразумением, и они решили передоложить обо мне. Друзья мои так обо мне хлопочут, что в конце концов меня посадят в Шлиссельбургскую крепость’ (фр., Акад., XIII, с. 193—194, 540, ср. также письмо к Дельвигу от 23 июля). Новые прошения, заготовленные Н. О. Пушкиной, поданы не были. См.: Цявловский М. А. Статьи о Пушкине. М., 1962, с. 139—143.

² Эти письма не сохранились.

³ Речь идет о ‘Кавказском пленнике’, изданном Е. Ольдекопом (см. т. 1 наст. изд., с. 185).

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 19 июля 1825 г. Тригорское (?)

Милый мой поэт, вот еще тебе поправка в ‘А. Шенье’ (в посвящении Николаю Раевскому последняя строфа)

Певцу etc.

Несу надгробные цветы

etc.¹

Что не слышно тебя! у нас осень, дождик шумит, ветер шумит, лес шумит — шумно, а скучно. Женится ли Дельвиг? опиши мне всю церемонию. Как он хорош должен быть под венцом! жаль, что я не буду его шафером.

Скажи от меня Козлову, что недавно посетила наш край одна прелесть, которая небесно поет его ‘Венецианскую ночь’ на голос гондольерского речитатива — я обещал известить о том милого, вдохновенного слепца. Жаль, что он не увидит ее — но пусть вообразит себе красоту и задушевность — по крайней мере дай бог ему ее слышать!²

Questo &egrave, scritto in presenza dlia donna, come ognun puo veder. Addio саго poeta, Scrivete mi, vi prego.

Tutto il vostro

{Написано в присутствии этой самой особы, что для каждого должно быть ясно. Прощай, милый поэт. Прошу тебя, пиши мне. Весь твой (um.).}.

— — —

ПЗ на 1861 год, с. 102, Акад., XIII, No 185.

¹ Поправка не вошла в ‘Стихотворения’ 1826 г., где эти строки читаются: ‘Певцу любви, дубрав и мира,//Певцу возвышенной мечты…’.

² Речь идет об А. П. Керн, певшей романс Козлова ‘на голос Benedetta sia la madr <'Пусть благословенна будет мать'>, баркаролы венецианской. Пушкин с большим удовольствием слушал эту музыку’ (Керн, с. 36, далее — отрывок из этого письма). Ср. письмо Пушкина к А. Н. Вульф от 21 июля (Акад., XIII, No 186).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

5 августа 1825 г. Петербург

5 августа, 1825.

СПб.

Ты напрасно думал, что книгопродавцы наши согласятся на твое выгодное для них предложение. Они такие еще варвары, что не смею и сказать, на каких условиях желали бы они приобресть право издания поэм твоих. Оставим их. Поспешим лучше сами все приготовить и начнем сами печатать. Мне очень жаль, что я не могу много прислать тебе денег. Впрочем, на этой почте я приказал Оленину отправить к тебе все, что у него по моему последнему с ним счету оставалось, т. е. 725 руб. Покамест поживи ими, а осенью будут новые для тебя деньги, когда возвратятся купцы с Макарьевской ярмарки. Между тем вот и отчет в этих деньгах.

28 марта, при посылке 1000 руб., я сказывал тебе, что на книгопродавце осталось 7 р. 50 к. Он показал, что 7 руб. им издержаны на разные посылки по твоим комиссиям. Вновь же ‘Онегина’ продано (кроме тех, о которых я уже тебя уведомлял, т. е. к 1-му марта 700 экз., да к 28 марта 245 экз.) 161 экз., т. е. на 724 руб. 50 к., а прибавь к этому бывшие на книгопродавце 50 к., получить ты и должен ровно 725 р. Итак, чтобы привести в ясность тебе весь ход этой торговли, я повторю: напечатано 2400 экземпляров, за деньги из них продано 1106 экз., а без денег вышло для разных лиц 44 экз. Следовательно, продать осталось еще 1250 экз. И их-то я решился для скорейшей продажи уступать книгопродавцам по 20 процентов, т. е. чтобы тебе с них за экземпляр брать по 4 руб., а не по 4 р. 50 к., как было прежде. Доволен ли ты моими распоряжениями?

По твоему желанию я послал тебе ‘Руслана’, ‘Пленника’ и Пенинского ‘Грамматику’¹. Я бы желал, чтобы меня обстоятельно извещал, что получаешь от меня по своим поручениям. Иначе меня могут обмануть. Я не могу сам все доставлять на почту, а предписываю книгопродавцу, который рад все писать на счет, а ничего не выполнять, буде есть возможность.

Сделай милость, заключи мировую с Левушкой. Он ничего не знает и в надежде, что ты с ним по-прежнему, отшучивается, когда ему говорю, как он спешит перепискою ‘Разных стихотворений’. Прикрикни на него по-старому, и он разом отдаст мне тетрадь, готовую для цензора. Мы все от себя обезденеживаем. Говорят, куй железо, пока горячо, а у нас оно стынет. Да приготовляй поскорее предисловия и поправки ко всем поэмам. Я их разом тисну и пришлю тебе после этого через неделю то, за что ты их хотел совсем продать. Слава богу, что купцы-то еще глупы, а то тебе разоренье с ними.

Для операции к тебе приедет из Дерпта Моэль² (если не ошибаюсь), который был женат на Марье Андреевне Протасовой. Когда он услышал, что у тебя аневрисм, то сказал: ‘Я готов всем пожертвовать, чтобы спасти первого для России поэта’. Это мне сказывала Воейкова, которая к нему о тебе писала, а ты не хочешь ей пожертвовать для альбома ни одним стихом. Грешно!

Жуковский тебя обнимает. Он к тебе сам напишет. Ты не поверишь, с каким он участием всегда говорит о тебе. Напрасно ты мизантропствуешь. Карамзин и все твои прежние друзья остались к тебе расположены по-прежнему. Ты только люби Поэзию_г а тебя все не перестанут и любить и почитать. Ты, верно, живее каждого чувствуешь: чего здесь и желать можно, кроме славы, спокойствия самодовольной души и добрых друзей?

— — —

Плетнев, III, с. 321—323, Акад., XIII, No 197.

¹ ‘Славянская грамматика, изданная Иваном Пенинским’. СПб., 1825. В библиотеке Пушкина сохранилось второе издание этой книги (1826 г.). Б-ка П., No 280.

² Ошибка, вместо ‘Мойер’.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

29 августа 1825 г. Петербург

29 авг. 1825.

A propos: не именинник ли ты завтра?¹ Поздравляю тебя и целую. Все мною посланные книги ты уже должен теперь получить. Я нарочно выправлялся и узнал, что ‘Русская старина’ для Прасковьи Александровны отправлена 18 июля, ‘Руслан’ и ‘Пленник’ для тебя 21 июля, а ‘Грамматика’ Пенинского для тебя же 7 августа. Может быть, не скоро доходят до тебя повестки из вашей почтовой экспедиции. Это надобно разобрать самому тебе: а то за что ж пропадать будут наши посылки? Оленин только в том виноват перед тобою, что замедлил выслать деньги, о которых я тебя предуведомлял. Теперь он исправился, и на одной почте с моим письмом ты должен получить их, но не 725 рублей, а только 525 р. Остальные же 200 р., с твоего позволения, на несколько недель я у него взял для одной собственной крайней нужды. Надеюсь, что ты на меня не только не будешь сердиться, но похвалишь, что я без церемонии взял у тебя, а не у другого кого. Впрочем, ты все-таки уведомь меня, когда получишь эти 525 р., а я свой долг тебе возвращу аккуратно, как только у меня случатся деньги. С St. Florent не вижу нужды теперь ни в чем условливаться. На будущее время у меня есть другой план, о котором скажу в этом же письме. Не сердись, что я подробно извещаю тебя об ‘Онегине’. Аккуратные отчеты — моя слабая сторона. Да это и тебе забавно от нечего делать. Всеволожскому остальные 500 р. Лев давно отдал, а Вяземскому 600 еще нет, как он мне сказывал. Может быть, после того — не знаю: он к тебе, верно, сам об этом написал уже или напишет. Винится перед тобой слезно. Поправки твои все получил и отдал Льву, чтобы он непременно поместил их при переписке твоих ‘Разных стихотворений’. У тебя в элегии ‘Желание славы’ один стих без рифмы:

Желаю славы я, чтоб именем моим

Твой слух… и проч.

Если это с намерением сделал ты, так извини, что я по невежеству не догадался, если же просмотрел, то не хочешь ли прислать поправки? ²

Умоляю тебя отстать от лени и приняться за приготовление всех поэм к новому изданию. Я не могу сделать к ним предисловий и примечаний вместо тебя, во 1) потому, что у меня нет совсем свободного времени, 2) я испортил бы все дело какою-нибудь грубою или глупою ошибкою и проч. Fournier здесь уже нет: Лев сказал мне, что он уехал. Об ‘Онегине’ заговаривал было я с книгопродавцами, чтобы они взяли остальные экзем. с уступкою им за все издание 1000 рублей. Никак не соглашаются. Они думают, что эта книга уже остановилась, а забывают, как ее расхватят, когда ты напечатаешь еще песнь или две. Мы им тогда посмеемся, дуракам. Признаюсь, я рад этому. Полно их тешить нам своими деньгами. Милый, прими совет мой! Я буду говорить тебе, как опытный человек в деле книготорговли и совершенно преданный выгодам твоим, почти столько же, сколько и твоей славе. Желаешь ли ты получить денег тысяч до пятидесяти в продолжение пяти месяцев или даже четырех с начала сентября до конца декабря?

Вот единственное и вернейшее средство: I. Пришли мне (как только возможно тебе скорее) вторую и третию песни ‘Онегина’, чтобы я вместе напечатал их в одной книжке в продолжение сентября. Но заметь, что надобно прислать оригинал так, как отдавать его следует в цензуру. В противном случае дело затянется, и я уже тогда не отвечаю за успех. Главное условие: делать все так, как я предлагаю. II. Велеть Льву в половине сентября непременно отдать мне ‘Разные стихотворения’, чисто и со всеми твоими последними поправками переписанные, чтобы 1-го октября взял я их от цензора и снес в типографию. III. Приготовь оригиналы, со всеми своими давними и новыми поправками, примечаниями и проч., всех пяти поэм: ‘Руслана’, ‘Пленника’, ‘Фонтана’, ‘Разбойников’ и ‘Цыганов’ — непременно к 15-му октября, чтобы я мог их к 1-му ноября взять от цензора и снести в типографию. Если это все ты в состоянии сделать, то я (отвечаю честию), не требуя от тебя ни копейки за бумагу и печатание, доставлю тебе к 1-му генваря 1826 года (как хочешь: в разные ли сроки, или вдруг к этому одному сроку) не менее 50 000 рублей: в этом

Меня мой разум уверяет,

Гласит мое мне сердце то³.

Вот и расчет мой peu-pr&egrave,s: {приблизительно (фр.).} я надеюсь непременно после издания 2 и 3 песень ‘Онегина’ продать вдруг 1-й песни его 850 экземпляров (за вычетом процентов книгопродавцу) на 3400 руб.

Потом: 2000 экз. 2 и 3 песн. ‘Онегина’ по 4 р. 50 к. за экз. на 9000 —

Далее: 2000 — ‘Разных стихотворений’ также по 4 р. 50 к. на 9000 —

Наконец 2000 — ‘Поэм’ всех, считая хоть по 13 руб. за экз. 26 000 —

Итого 47 400 руб.

Ты уже видишь, что немного недостает до 50 000. Но я надеюсь с помощию нового плана продажи выиграть менее уступки книгопродавцам и более сбыть вдруг экз. прямо на деньги, чем не только оплатится бумага и печатание всех этих книг, но и достанет дополнить сумму до 50 000 рублей. Уверяю тебя, что это все сбудется: сделай только в точности по моему расписанию. Если же ты не уважишь моего усердия и почтешь за шутку то, что я пишу от чистого сердца, тогда бог с тобой. Я тебя отдам на съедение книгопродавцам, потому что, презревши мой совет, ты, конечно, либо сам, либо через кого-нибудь другого опять обратишься с новыми условиями к этим варварам, которые этого только и ждут. Но я останусь не без грусти, она очень понятна, когда чистейшую жертву отталкивают. Что стоит тебе подождать до генваря? Ты будешь Крезом. Я уж не стращаю тебя, что отдам твои деньги в ломбард, нет, все тебе пришлю преисправно. Делай с ними, что хочешь. Понимаешь ли меня?

По новому плану моему продажи, я, по отпечатании новой твоей книги, рассылаю афиши по всем книжным лавкам, где назначится, какая уступка сделана будет, если на чистые непременно деньги возьмет у меня купец для продажи 50 экз., если 100, если 250, если 300 и т. д. Монополии нет. Они все усердно готовы брать вдруг более, потому что больше уступки процентов. В долг никому ни экземпляра. Сверх того объявляю, что эта книга продается в такой-то квартире Плетнева, хоть для близь живущих. На этих экземплярах мы ни копейки не теряем процентов. В Москву и другие города также на чистые деньги. Я в восторге от этой мысли высокой.

NB. Непременно нашли мне официальное письмо, в котором пропиши, что ‘во избежание-де затруднений в продаже ты не согласен, чтоб я отдавал твои издания в одну лавку, но требуешь раздачи их по всем книгопродавцам, да вкупе усердствуют они тебе и себе’. Это письмо я покажу Сленину, чтоб он не подумал, что меня подкупили братия его.

P. S. Повторяю: блажен будешь, если исполнишь в точности все, зде предложенное.

— — —

ВЕ, 1881, No 3, с. 8 (отрывки), Плетнев, III, с. 323—327, Акад., XIII, No 209.

¹ День именин Пушкина — 2 июня.

² Элегия ‘Желание славы’ была напечатана в ‘Соревнователе’ (1825, ч. 30, No 6, с. 299—300) с пропуском стиха 23, ‘Я новым для меня желанием томим’, о котором и говорит Плетнев. Сохранилась копия с этого текста, сделанная Плетневым 7 июля 1825 г. (Акад., II (2), с. 1160). В ‘Стихотворениях Александра Пушкина’ стих был восстановлен.

³ Цитата из оды Державина ‘Бог’.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

26 сентября 1825 г. Петербург

Стихотворения

Александра Пушкина

Элегии.

— Пробуждение. 1816.

— II. Мечтателю. 1818.

III. (Увы! зачем…). 1819.

IV. (Мой друг! Забыты мной…). 1821.

V. Друзьям. 1817.

VI. Выздоровление. 1818.

VII. Война. 1821.

VIII. (Я пережил). 1821.

IX. (Умолкну скоро я). 1821.

X. Гроб юноши. 1821.

XI. (Простишь ли мне…). 1823.

XII. (Ты вянешь и молчишь…). 1824.

XIII. (Я видел смерть…). 1816.

XIV. К ней. 1817.

XV. Уныние. 1816.

XVI. Черное море. 1820.

XVII. Сожженное письмо. 1825.

XVIII. (Ненастный день потух). 1823.

XIX. Желание славы. 1825.

XX. Андрей Шенье. 1825.

Разные стихотворения.

I. Воспоминания в Царском Селе. 1814.

II. К Овидию. 1821.

III. Русалка. 1819.

IV. Гроб Анакреона. 1815.

V. Черная шаль. 1821.

VI. Торжество Вакха. 1817.

VII. Фонтану Бахчисарайского дворца. 1820.

VIII. Песнь о вещем Олеге. 1823.

IX. Певец. 1816.

X. Амур и Гименей. 1816.

XI. Романс. 1814.

XII. Наездники. 1815.

XIII. Месяц. 1816.

XIV. Разлука. 1817.

XV. Адели. 1822.

XVI. Виноград. 1820.

XVII. Стансы Т-му. 1819.

XVIII. Уединение. 1819.

XIX. Прозерпина. 1824.

XX. Домовому. 1819.

XXI. Вакхическая песнь. 1825.

XXII. Друзьям. 1822.

XXIII. К морю. 1824.

XXIV. Демон. 1823.

XXV. Подражание турецкой песне. 1820.

XXVI. Телега жизни. 1823.

XXVII. Наполеон. 1822.

Эпиграммы и надписи.

I. Приятелям.

II. (Охотник до журнальной драки…)

III. (У Кларисы денег…)

IV. Добрый человек.

V. История стихотворца.

VI. Уединение.

VII. Лиле.

VIII. Роза.

IX. Именины.

X. К портрету Жуковского.

XI. (Судьба свои дары…)

XII. К. А. Б.

XIII. Старик.

XIV. Веселый пир.

XV. (Хоть, впрочем, он…)

XVI. Иностранке.

XVII. (Как брань тебе…)

XVIII. (Не спрашивай, зачем унылой…)

XIX. Приятелю.

XX. Усы.

XXI. Жив, жив Курилка.

XXII. На выпуск птички.

Подражания древним.

I. Дориде.

II. (Редеет облаков…)

III. Муза.

IV. Нереида.

V. Дионея.

VI. Дорида.

VII. Дева.

VIII. Ночь.

IX. Приметы.

Х. Земля и море.

XI. Красавица пред зеркалом.

Послания.

I. К Лицинию. 1815.

II. К Вс-му. 1819.

III. Отрывок. 1817.

IV. К Н. Я. П. 1818.

V. К Ш-ву. 1816.

VI. К Дельвигу. 1817.

VII. К Кривцову. 1819.

VIII. К Алексееву. 1821.

IX. К К**. 1823.

X. К Козлову. 1825.

XI. К прелестнице. 1818.

XII. К N. N. 1819.

XIII. К Ч **. 1820.

XIV. К гречанке. 1821.

XV. К дочери Карагеоргия. 1822.

XVI. К Жуковскому. 1818.

XVII. К Ч **. 1821.

NB. Что бы прибавить здесь: К Плетневу!

Подражания Корану.

1824.

I. II. III. IV. V. VI. VII. VIII. IX.

— — —

Вот тебе, милый Пушкин, оглавление. Я в таком виде получил твои стихотворения от брата Льва, а распоряжение делал сам Жуковский. В этом виде послал я их и к Бирукову. Но прежде, нежели начну печатать, ты сделай свои перемены, какие почтешь нужными. Кажется, да распоряжении есть странности. Отчего, напр., ‘К Лицинию’ в ‘Посланиях’, а ‘К Овидию’ в ‘Разных стихотворениях’, отчего ‘Усы’ в ‘Эпиграммах и надписях’, а ‘К прелестнице’ в ‘Посланиях’? Ты свежими глазами лучше все пересмотришь и, переправив, как должно, возвратишь мне этот листок или перепишешь его на досуге, как следует. Я страстен аккуратностью: хотел бы, чтобы ты выставил годы против каждой уж пиесы, даже самой маленькой. Это будет удовлетворительнее для читателя и красивее для оглавления. Лев мне сказывал, что у тебя есть прелюбопытные примечания к ‘Воспоминаниям в Царском Селе’. Пришли их, и также ко всему, к чему тебе захочется, а то теперь замечания только у ‘Андрея Шенье’ и ‘Подражаний Корану’: этого мало, другим пиесам завидно. Я назову всю книгу просто: ‘Стихотворения Александра Пушкина’ для того, чтобы второй разряд можно было назвать: ‘Разные стихотворения’. Если же книгу всю назвать: ‘Разные стихотворения’, то не обойдешься во втором разряде без ‘Смеси’, которой ты не жалуешь. Мы много ставили годов наобум: все поправь, что нужно. Тебе уж надобно тут похлопотать, когда ты связался со мною. Я человек премелочной. Люблю всякую безделицу видеть в исправности. Если хочешь приложить предисловие, то пришли его поскорее. Я, как сказывал тебе, не могу ничего написать, да и трудное дело говорить за тебя. Под твой язык не подделаешься². Виньеты, решительно говорю, не будет. С художниками нашими невозможно иметь дела. Они все побочные дети Аполлона: не понимают нас они³. Да и что придаст твоим стихам какая-нибудь глупая фигура над пустоцветом? Придет время: тогда не так издадут. Формат я возьму в небольшую осмушку, чтобы не ломать ни одного стиха. По твоему желанию напечатаю 1200 экз. и продавать буду по 10 руб. Только сделай милость, не задержи меня своим ответом и всем, что нужно для разрешения моих недоумений. Я, наверно, получу рукопись от Бирукова к 1 октября⁴. Тебе стыдно не быть заботливым и деятельным, когда я начал хлопотать, я, задавленный проклятою своею должностью.

Ответы Перовского.

1 вопр.: Зачем Финн дожидается Руслана? Отв. Он предвидел, что Руслан к нему приедет. 2 воп. Зачем Финн рассказывал Руслану свою историю? Отв. Затем, что он знал, кто Финн, притом старики словоохотны. 3 воп. Кан может Руслан в несчастном положении с жадностью внимать старцу? Отв. Его положение не было несчастно: Финн его сначала ободрил. 4 вопр. Зачем Руслан присвистывает? Отв. Дурная привычка. Или: свистали вместо того, чтобы погонять лошадь английским хлыстиком. 5 вопр. Зачем трус Фарлаф поехал искать Людмилу? Отв. Трусы часто ездят туда же, куда и храбрые. 6 вопр. Справедливо сравнение на стр. 43? Отв. Точно. 7 вопр. Зачем Карла приходил к Людмиле? Отв. Как хозяин, с визитом. 8 вопр. Как Людмиле вздумалось надеть шапку? Отв. С испугу, как справедливо заметил и вопрошатель. 9 воп. Как колдун это позволил? Отв. Она без позволения сделала это. 10 вопр. Как Руслан бросил Рогдая в воду, как ребенка? Отв. Прочитайте в поэме. 11 вопр. Зачем Карла не вылез из котомки? Отв. Руслан прежде смерти крепко затянул котомку ремнем, оставив небольшое отверстие, чрез которое Карла мог просовывать только голову⁵.

Вяземский теперь в Москве. Требуй от него сам войну со Лжедмитриевым. Он, верно, с большою охотою тебе пришлет ее⁶. Вот отчет, который Лев просил меня доставить тебе о деньгах твоих. Всеволожскому отданы все деньги, за коляску также, на 200 руб. купится тебе книг и пр. и перешлется на днях в Михайловское, прочие деньги им прожиты, отчего Вяземскому и недостало. Крылова басни не выйдут прежде декабря. Дельвиг еще не женат, но скоро будет⁷. О ‘Mmoires’ поговорю с St. Florent и доставлю⁸. Гнедич приехал с Кавказа. Новосильцов и Чернов умерли оба, если ты слышал об их дуэли⁹. Жуковский теперь в Гатчине. Козлов кончил ‘Абидосскую невесту’. Кстати: он, выслушав твоего ‘Шенье’, просил тебе дать знать, если ты не помнишь, что брату Шенье, после, когда поднята была голова Андрея, подали безыменную записку: ‘Каин! где брат твой Авель?’ Если цензор что вычеркнет из твоих пиес, я буду печатать с пропусками, прибавив на конце, что они сделаны самим автором: без того нельзя¹⁰. Не знаю, все ли я тебе пересказал, что хотелось.

26 сентября

1825.

— — —

ВЕ, 1881, No 3, с. 8—9 (отрывки), Плетнев, III, с. 327—332, Акад., XIII, No 219.

¹ Список представляет собою оглавление так называемой цензурной рукописи, легшей в основу печатного сборника ‘Стихотворений Александра Пушкина’, вышедшего в свет 30 декабря 1825 г. (П. в печ., с. 31), тиражом в 1200 экземпляров по цене 10 рублей за экземпляр. Рукописью этой пользовался П. В. Анненков, готовя собрание сочинений Пушкина в 1855—1857 гг., сейчас местонахождение ее неизвестно. См.: Томашевский Б. В. 1) Материалы по истории первого собрания стихотворений Пушкина (1826).— ЛН, т. 16—18, с. 825—868, 2) История тетради Всеволожского.— Лет. ГЛМ, т. I, с. 30—79, Рукою П., с. 232—237. В это оглавление Пушкин внес несколько изменений: так, в разделе ‘Элегии’ он исключил лицейские стихи ‘Я видел смерть’ (вся строка зачеркнута Пушкиным, и им же написано: ‘Не нужно’), ‘К ней’ (зачеркнуты название и дата, и сделана помета: ‘Не нужно’), ‘Уныние’ (вся строка зачеркнута). Из раздела ‘Разные стихотворения’ в сборник не вошли ‘Воспоминания в Царском Селе’, ‘Романс’, ‘Наездники’ и ‘Месяц’, из раздела ‘Эпиграммы и надписи’ — ‘Усы’ (все стихи принадлежат к лицейской лирике). Два стихотворения — ‘К Н. Я. П.’ и ‘Жив, жив Курилка’, по-видимому, не были пропущены цензором A. С. Бируковым (Дельвиг, с. 157—158, Лет, ГЛМ, т. I, с. 34—35). Три стихотворения — ‘В альбом’ (‘Если жизнь тебя обманет…’, 1825), ‘Юноша’ и ‘Ex ungue leonem’ были введены в сборник дополнительно (в разделы ‘Разные стихотворения’ — No XVIII, ‘Подражания древним’ — No IV, ‘Заиграют и надписи’ —No V). Соответственно изменилась нумерация стихов. В ‘Подражаниях древним’ была изменена последовательность: на первое место вынесена ‘Муза’. Несколько стихотворений получили новые названия: в элегии ‘Погасло дневное светило…’ первоначальное название ‘Черное море’ взято Пушкиным в скобки, снят заголовок ‘Подражание турецкой песне’ в стихотворении ‘О дева-роза, я в оковах…’, ‘Отрывок’ (в ‘Посланиях’) стал называться: ‘П *** ну’ (‘Что восхитительней, живей…’), ‘Судьба свои дары…’ — ‘Надпись к портрету’, ‘На выпуск птички’ — ‘Птичка’, остальные изменения менее значительны. Пушкин исправил также несколько дат (‘Друзьям. 1817’ на ‘1816’, ‘Песнь о вещем Олеге. 1823’ на ‘1822’), конечно, по памяти, так как в датах осталось много неточностей (следует: ‘Увы! зачем она блистает…’ — 1820, ‘Ненастный день потух…’ — 1824, ‘Черная шаль’ — 1820, ‘Торжество Вакха’ — 1818, ‘Фонтану Бахчисарайского дворца’ — 1824, ‘Виноград’ — 1824, ‘Подражание турецкой песне’ — 1824, ‘Наполеон’ — 1821, ‘К Кривцову’ — 1817, ‘К К **’ (‘К<атени>ну’) — 1821, ‘К Ч **’ (‘Ч<аада>еву’ — ‘К чему холодные сомненья…’) — 1824, ‘К гречанке’ — 1822, ‘К дочери Карагеоргия’ — 1820).

² Сборник 1826 г. имеет предисловие ‘От издателей’, где издание представлено как ‘история <...> поэтических досугов’ Пушкина ‘в первое десятилетие авторской жизни’ (см. письмо к Л. С. Пушкину 27 марта 1825 г.).

³ Парафраза строк из ‘Разговора книгопродавца с поэтом’ о женщинах: ‘Не чисто в них воображенье://Не понимает нас оно’.

⁴ Книга была процензурована Бируковым 8 октября.

⁵Плетнев переписал для Пушкина ‘Замечания на письмо к сочинителю критики на поэму ‘Руслан и Людмила’ (Д. П. Зыкову), напечатанные в 1820 г. в СО (No 41, с. 39—44) за подписью ‘Григорий Б-в ‘ и принадлежавшие А. А. Перовскому.

⁶ Лжедмитриев — это М. А. Дмитриев, племянник поэта И. И. Дмитриева (эпиграмматическое прозвище было дано Вяземским, см.: Гиллельсон, с. 42—44). Война — полемика между М. А. Дмитриевым и Вяземским по поводу предисловия последнего к ‘Бахчисарайскому фонтану’, М. А. Дмитриев выступал на страницах ВЕ (1824, No 5, с. 47—62, No 7, с. 196—211, No 8, с. 271—301), Вяземский отвечал в ‘Дамском журнале’ (1824, No 7, с. 33—39, No 8, с. 63—82, No 9, с. 115—118). В этой полемике, которой сопутствовали в эпиграммы, Дмитриев придерживался антиромантических позиций. Пушкин, по-видимому, собирался коснуться этих полемик, переиздавая поэмы, о критиках Д. П. Зыкова и А. А. Перовского Пушкин писал в примечаниях ко второму изданию ‘Руслана и Людмилы’ (см.: Акад., IV, с. 282—283).

⁷ Свадьба Дельвига с С. М. Салтыковой состоялась 30 октября. _ч

⁸ ‘Mmoires de J. Fouch’ (v. 1—2. Paris, 1824), о которых Пушкин просил брата в письмах от конца января — первой половины февраля и 14 марта 1825 г. (см.).

⁹ Речь идет о поединке подпоручика л.-гв. Семеновского полка К. П. Чернова с флигель-адъютантом В. Д. Новосильцевым, женихом его сестры, уклонившимся от брака. Дуэль состоялась 10 сентября 1825 г. и кончилась гибелью обоях противников. Похороны Чернова, двоюродного брата Рылеева, близкого к Северному обществу, стали, по существу, политической манифестацией (см.: Писатели-декабристы в восп. совр., т. 1—2, по указ.).

¹⁰ В цензурной практике время от временя возобновлялся запрет отмечать цензурные пропуски и изменения.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЁВУ

4—6 декабря 1825 г. Михайловское

Милый, дело не до стихов — слушай в оба уха:¹ Если я друзей моих не слишком отучил от ходатайства, вероятно они вспомнят обо мне… Если брать, так брать — не то, что и совести марать² — ради бога, не просить у царя позволения мне жить в Опочке или в Риге, черт ли в них? а просить или о въезде в столицы? или о чужих краях³. В столицу хочется мне для вас, друзья мои,— хочется с вами еще перед смертию поврать, но, конечно, благоразумнее бы отправиться за море. Что мне в России делать? Покажи это письмо Жуковскому, который, может быть, на меня сердит. Он как-нибудь это сладит. Да нельзя ли дам взбуторажить?.. Душа! я пророк, ей-богу пророк! Я ‘Андрея Шенье’ велю напечатать церковными буквами во имя отца и сына etc.⁴ — выписывайте меня, красавцы мои,— а не то не я прочту вам трагедию свою. Кстати: Борька также вывел Юродивого в своем романе. И он байроничает, описывает самого себя! — мой Юродивый, впрочем, гораздо милее Борьки — увидишь⁵. Вот тебе письма к двум еще юродивым. Воейков не напроказил ли чего-нибудь?⁶ Я его сентябрьской книжки не читал. Он что-то со мною трусит. Кюхельбекера ‘Духи’ — дрянь, стихов хороших очень мало, вымысла нет никакого. Предисловие одно порядочно.— Не говори этого ему — он огорчится.

Неужто ‘Илья Муромец’ Загорского? если нет, кто ж псеудоним, если да: как жаль, что он умер!⁷

— — —

РА, 1870, стлб. 1182—1183, Акад., XIII, No 232.

¹ Ироническая парафраза стихов из ‘Шекспировых духов’ Кюхельбекера (см. письмо к Кюхельбекеру 1—6 декабря 1825 г.).

² Парафраза стихов из басни Крылова ‘Вороненок’.

³ Письмо написано не позднее 6 декабря (дата штемпеля на конверте), уже после получения известия о смерти Александра I, просьба о возобновлении хлопот связана с надеждами на ‘романтического’ Константина, которому уже была принята присяга (см. письмо Пушкина к П. А. Катенину от 4 декабря 1825 г.). Плетнев, по-видимому, передал Жуковскому это письмо (оно хранилось затем среди бумаг Жуковского).

⁴ Завуалированный, но очень резкий политический намек. Речь идет о стихах

И час придет… и он уж недалек:

Падешь, тиран! Негодованье

Воспрянет наконец… и т.д.

⁵ Речь идет о романе Б. М. Федорова (Борьки) ‘Князь Курбский’, 1-я глава которого ‘Юродивый’ напечатана, в ОЗ (1825, No 58, февраль, с. 295—308) и затем полностью перепечатана в рецензии НЛ (1825, ноябрь, с. 120—128).

⁶ Возможно, письма к Кюхельбекеру и Воейкову, последнее неизвестно.

⁷ Отрывки из рыцарской повести в стихах ‘Илья Муромец’ рано умершего М. П. Загорского печатались в НЛ (1825, ноябрь), повесть была подражанием ‘Руслану и Людмиле’.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

21 января 1826 г. Петербург

Вот тебе, радость моя, и книги. ‘Письма de Junius’ заплатил я 15 руб., Театр de Schiller 40 р., да его мелкие стихотворения особо 8 руб.¹ Итак, нынешняя посылка собственно для тебя стоит 63 рубля. Сверх того получишь ты наличными деньгами (в общий счет издерживаемых мною для тебя денег твоих) от Прасковьи Александровны 156 рублей, которые из твоих же издержал я на покупку ей двух анкорков вина и двенадцати бутылок рома, потому что человек ее мало получил за продажу и ничего не мог мне дать на покупки для своей барыни.

Прощу тебя сказывать мне, доволен ли ты остаешься моими покупками, как съестными, так и питейными, а равно и читательными. Ты мне своим одобрением прибавишь куража, а побранкой выучишь. На случай надобности книг посылаю тебе и каталог С.-Флорана.

Получил ли ты (непременно уведомь) пять экз. твоих ‘Стихотворений’? Доволен ли изданием? Не принять ли этот формат, буквы и расстановку строк для будущих новых изданий твоих поэм, разумеется, кроме следующих глав, ‘Онегина’?

Мне Карамзины поручили очень благодарить тебя за подарок им твоих ‘Стихотворений’². Карамзин убедительно просил меня предложить тебе, не согласишься ли ты прислать ему для прочтения ‘Годунова’. Он никому его не покажет, или только тем, кому ты велишь. Жуковский тебя со слезами целует и о том же просит. Сделай милость, напиши им всем по письмецу.

Я продал в разные руки книгопродавцам твоих ‘Стихотворений’ до 600 экз.³, с уступкою 20 процентов, потому что на <на>личные деньги. У меня теперь твоей суммы, за всеми издержками по изданию и по разным к тебе посылкам, с остальными деньгами от ‘Онегина’, хранится более 4000 рублей. Из этой суммы Дельвиг выпросил на некоторое время 2000. Что прикажешь делать с твоим богатством? Переслать ли тебе все в наличности или в виде какой-нибудь натуры или приступить к какому-нибудь новому изданию? Умоляю тебя, напечатай одну или две вдруг главы ‘Онегина’. Отбоя нет: все жадничают его. Хуже будет, как простынет жар. Уж я и то боюсь: стращают меня, что в городе есть списки второй главы. Теперь ты не можешь отговариваться, что ждешь ‘Полярной звезды’. Она не выйдет⁴. Присылай, душа!

Скоро выйдут ‘Пиры’ и ‘Эда’, также ‘Северные цветы’. Другие альманахи все дрянь. Я думаю, тебе все-таки наслали их издатели.

Пиши ко мне обстоятельнее обо всем, что ты думаешь: не нужно ли также чего переменить в моих правилах в рассуждении изданий. Больше всего прошу тебя не забывать Карамзина и Жуковского. Они очень могут тебе быть полезными при твоем аневризме⁵. С такою, болезнию шутить не надобно.

Весь твой Плетнев.

21 генв. 1826.

— — —

ВЕ, 1881, No 3, с. 5, 7, 9 (отрывки), Плетнев, III, с. 333—335, Акад., XIII, No 237.

¹ ‘Письма Юниуса’ — французский перевод популярного английского сочинения, вышедшего в 1769—1772 гг., — собрания писем и памфлетов против правительства и наместника Ост-Индской компании У. Гастингса, авторство приписывается чаще всего Ф. Френсису (1740—1818). В библиотеке Пушкина ни эта книга, ни сочинения Шиллера не сохранились.

² Карамзин получил сборник от Плетнева, по позднейшему рассказу Плетнева, он был обеспокоен эпиграфом ‘Aetas prima саnat vn&egrave,res, extrema — tumultus’ (‘Первая молодость воспевает любовь, более поздняя — смятения’), который принял за намек на политические события, и сказал Плетневу: ‘Что это вы сделали? зачем губит себя молодой человек?’ Плетнев объяснил, что Пушкин имел в виду душевные смятения (РА, 1870, No 7, стлб. 1366).

³ Объявление о продаже ‘Стихотворений Александра Пушкина’ напечатали книгопродавцы И. В. Сленин, А. С. Ширяев, Свешниковы, Заикин.

⁴ В альманахе ‘Звездочка’, задуманном как продолжение выпусков ‘Полярной звезды’, должен был появиться ‘Отрывок из III главы ‘Евгения Онегина’. Ночной разговор Татьяны с ее няней’, купленный у Пушкина Бестужевым через Л. С. Пушкина, публикация его до выхода альманаха была невозможна. См. примеч. к письму Плетнева от 2 января 1827 г.

⁵ Иносказательный намек на возможность возвращения Пушкина из ссылки.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Вторая половина (не позднее 25) января 1826 г.

Михайловское

Душа моя, спасибо за ‘Стихотворения Александра Пушкина’, издание очень мило, кое-где ошибки, это в фальшь не ставится. Еще раз благодарю сердечно и обнимаю дружески.

Что делается у вас в Петербурге? я ничего не знаю, все перестали ко мне писать. Верно, вы полагаете меня в Нерчинске. Напрасно, я туда не намерен — но неизвестность о людях, с которыми находился в короткой связи, меня мучит. Надеюсь для них на милость царскую¹. Кстати: не может ли Жуковский узнать, могу ли я надеяться на высочайшее снисхождение, я 6 лет нахожусь в опале, а что ни говори — мне всего 26². Покойный император в 1824 году сослал меня в деревни’ за две строчки нерелигиозные — других художеств за собою не знаю³. Ужели молодой наш царь не позволит удалиться куда-нибудь, где бы потеплее? — если уж никак нельзя мне показаться в Петербурге — а?

Прости, душа, скучно мочи нет.

— — —

РА, 1870, No 7, стлб. 1366—1367, Акад., ХШ, No 238.

¹ К моменту написания письма Пушкину были известны некоторые официальные сообщения о восстании 14 декабря, — прежде всего ‘Подробное описание происшествия, случившегося в С.-Петербурге 14 декабря 1825 года’ (Рус. инв., 1825,. No 305, 29 декабря), где в числе арестованных главных виновников значатся Рылеев, Каховский, Бестужев, Трубецкой, Корнилович, Пущин, о Кюхельбекере сказано, что он, ‘вероятно, погиб во время дела’. 30 декабря полицией было разослано ‘Объявление’ о розыске Кюхельбекера, 5 января опубликовано сообщение об образовании следственной комиссии (‘Journal de St.- Ptersbourg’, 1826, No 2). К началу января относятся несколько пушкинских портретных изображений декабристов, в том числе Пущина и Кюхельбекера, рядом с ними — портрет Дельвига. См.: Цявловская Т. Г. Отклики на судьбы декабристов в творчестве Пушкина.— В кн.: ‘Литературное наследие декабристов’. Л., 1975, с. 195—198.

² См. письмо к Жуковскому от 20-х чисел января 1826 г.

³ См. письмо Пушкина к Вяземскому от апреля — первой половины мая 1824 г.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

6 февраля 1826 г. Петербург

6 февр. 1826. СПб.

Посылаю, душа моя, по желанию твоему тысячу рублей. Напрасно ты нападаешь на меня за знаки препинания. Может быть, ты сам виноват. Рукопись прислал ты очень неисправную, а ее переписывал какой-то писарь, итак, еще более испортил, После того трудно добиться везде аккуратно до настоящего смысла. Советую тебе вперед отдавать кому-нибудь переписывать у себя да после просматривать. А без того заочно всегда будут неисправности.

Ты отказываешься прислать ‘Годунова’ затем, что некому переписать. Это странно. Ведь надобно ж будет когда-нибудь об этом похлопотать. Пригласи из Опочки дни на три к себе какого-нибудь писаку и заплати ему за труды. Увидишь, что он все твои стихи возьмется переписывать тебе.

Ты все-таки не сказал мне и не прислал ничего, что надобно печатать. Недалеко уж великий пост. Это последнее время. После святой недели книжная торговля прекращается. Опять принуждены будем ждать зимы. Ужели ты в нынешнюю зиму ничего не выдашь более, кроме ‘Стихотворений Александра Пушкина’. Сделай милость, выпусти ‘Онегина’. Ужели не допрошусь я.

Скажи Прасковье Александровне, что я получил от нее 25 р., но <не> высылаю книг потому, что они еще не вышли. ‘Эда’ и ‘Пиры’ должны явиться на днях, за ними ‘Северные цветы’, а уж после Крылов.

Карамзин болен. Не худо бы тебе и навестить его письмом. Жуковский не писал стихов на смерть государя, а для выпуска в Институте, которые, однако ж, посвящены воспоминанию об императоре покойном¹. Я их еще не получил. Получу, так и пришлю. Гнедич также плох здоровьем. Беда, как мы останемся без конца ‘Илиады’.

Обнимаю тебя и желаю, чтобы ты был у себя с писарем.

Плетнев.

Дельвиг тебе уже писал.

— — —

ВЕ, 1880, No 3, с. 9—10 (отрывки), Плетнев, III, с. 336, Акад., XIII, No 244.

¹ Речь идет о стихотворении Жуковского ‘Хор девиц Екатерининского института на последнем экзамене по случаю выпуска их, 1826 года, февраля 20 дня’.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

27 февраля 1826 г. Петербург

27 февр. 1826.

‘Стихотворений Александра Пушкина’ у меня уже нет ни единого экз., с чем его и поздравляю. Важнее того, что между книгопродавцами началась война, когда они узнали, что нельзя больше от меня ничего получить. Это быстрое растечение твоих сочинений вперед заставит их прежде отпечатания скупать их гуртом на наличные деньги. При продаже нынешней я руководствовался формою, которая изобретена была Гнедичем, по случаю продажи ‘Стихотворений’ Батюшкова и Жуковского. Вот она: 1) Покупщику, требующему менее 50 экз., нет уступки ни одного процента. 2) Кто берет на чистые деньги 50 экз., уступается ему 10 проц. 3) Кто 100 экз., уступается 15 проц. 4) Кто 300 экз., уступается 20 проц. 5) Кто 500 экз., уступается 25 проц. 6) Кто 1000 экз., уступается 30 процентов.

К нашему благополучию, книгопродавцы наши так еще бедны или нерасчетливы, что из последних двух статей ни один не явился, и все покупали по 4-ой статье.

На будущее время я отважусь предложить им одну общую статью: кто бы сколько ни брал, деньги должен взносить чистые и уступки больше 10 проц. не получит. Меня затруднял способ сохранять отпечатанные книги до продажи всех, особенно при большом издании, но теперь и это препятствие уничтожено: следственно, ничто меня не принудит сдаваться этим вандалам. Только еще прошу тебя обязать меня официальным письмом (да не причтут мне этой новости в притеснение торговли их!), что я не имею права сбавлять или увеличивать число процентов выше или ниже 10.

Скажи теперь по совести, прав ли я в своих предсказаниях на счет твоих доходов. Воспользуйся же еще нынешней зимой, а летом нет продажи книг. Если ты не решился выписывать писаря, пришли мне черновые бумаги, я или сам перепишу, или найму, потом все переписанное перешлю тебе для сверки или поправок, тогда ты обратно мне перешлешь бумаги, и я приступлю к печатанию. В твоей воле, что теперь начать: второе ли издание ‘Разных стихотворений’ (но в этом случае надобно что-нибудь прибавить, потому что в другой раз некоторых пиес уж не пропустят)¹_, ‘Бориса’ ли, ‘Онегина’ ли, или ‘Цыганов’. Только сделай милость, не медли. Остается не более двух месяцев, в которые еще можно что-нибудь сделать. Жуковский особенно просит прислать ‘Бориса’. Он бы желал его прочесть сам, и еще (когда позволишь) на лекции его². Другая его к тебе комиссия состоит в том, чтобы ты написал к нему письмо серьезное, в котором бы сказал, что, оставляя при себе образ мыслей твоих, на кои никто не имеет никакого права, не думаешь играть словами никогда, которые бы противоречили какому-нибудь всеми принятому порядку³. После этого письма он скоро надеется с тобою свидеться в его квартире.

Что велишь делать с твоими деньгами? Хоть я не привел в совершенно аккуратный счет всю операцию нынешнего издания, но имею в руках (кроме издержанных на некоторые к тебе посылки, отосланной по твоему требованию тысячи, употребленных на издание и заимообразно отданных Дельвигу двух тысяч) пять тысяч еще. Распоряжайся, милый, поскорее. Ты мне давно не писал. Жду нетерпеливо твоего ответа. Что скажешь об ‘Эде’? Скажи Прасковье Александровне, что Крылов еще не вышел, также и ‘Северные цветы’. Все пришлю, как скоро появится.

Баратынский вышел в отставку и живет в Москве. Брат твой здоров. Карамзину и Гнедичу лучше. Жуковский страдает геморроидами. Я весь к твоим услугам. Обнимаю тебя.

Плетнев.

— — —

ВЕ, 1881, No 3, с. 6 (отрывки), Плетнев, III, с. 337—339, Акад., XIII, No 248.

¹ Это заявление Плетнева опиралось на реальные факты. После 14 декабря 1825 г. было произведено вторичное цензурование ‘Северных цветов’, откуда было исключено несколько стихотворений, иногда по чисто формальным признакам (упоминание ‘ареста’ и ‘воздушных кесарей’ в ‘Коляске’ П. А. Вяземского и т. д.), ср. письмо Дельвига к Вяземскому от 11 апреля 1826 г. (‘Памятники культуры. Новые открытия’. Ежегодник. 1979. Л., 1980, с. 29—30). Одновременно были сделаны купюры и в ‘Эде’ и в ‘Пирах’ Баратынского, уже готовая книжка была остановлена и по требованию цензуры перепечатана страница, замена выпущенных строк точками была запрещена. Весной 1826 г. Дельвиг писал Баратынскому, что ‘Монах’ (т. е. ‘Русалка’) и ‘Андрей Шенье’ Пушкина ‘перебесили’ цензуру, заставив обратить внимание и на стихи Баратынского (Дельвиг А. А. Сочинения. СПб., 1893, с. 155—158), по-видимому, эти пушкинские стихи и имеет в виду Плетнев.

² Вероятно, на лекции в. к. Елене Павловне, с которой Жуковский нанимался русским языком и литературой.

³ Это письмо Пушкин отправил Жуковскому 7 марта 1826 г.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

3 марта 1826 г. Михайловское

Карамзин болен! — милый мой, это хуже многого — ради бога успокой меня, не то мне страшно вдвое будет распечатывать газеты. Гнедич не умрет прежде совершения ‘Илиады’ — или реку в сердце своем, несть Феб¹. Ты знаешь, что я пророк. Не будет вам ‘Бориса’, прежде чем не выпишете меня в Петербург — что это в самом деле? стыдное дело. Сле-Пушкину дают и кафтан, и часы, и полумедаль, а Пушкину полному — шиш. Так и быть: отказываюсь от фрака, штанов и даже от академического четвер<та>ка (что мне следует)², по крайней мере пускай позволят мне бросить проклятое Михайловское. Вопрос: невинен я или нет? но в обоих случаях давно бы надлежало мне быть в Петербурге. Вот каково быть верноподданным! забудут и квит. Получили ли мои приятели письма мои дельные, т. е. деловые? Что ж не отвечают? — А ты хорош! пишешь мне: переписывай да нанимай писцов опоческих, да издавай ‘Онегина’. Мне не до ‘Онегина’. Черт возьми ‘Онегина’! я сам себя хочу издать или выдать в свет. Батюшки, помогите.

3 марта.

— — —

‘Русская правда на 1860 год’. Киев, 1860, с. 65—66, Акад., XIII, No 249.

¹ Шуточная парафраза псалма Давида (13, стих I): ‘Рече безумец в сердце своем: несть Бог’.

² Сборник стихов Ф. Н. Слепушкина был представлен Российской Академии и удостоился поощрительных наград, Академия присудила ему среднюю золотую медаль. Кафтан и часы Слепушкин получил от Николая I и императриц Александры и Марии Федоровны. Сообщения об этом вместе с письмом Слепушкину А. С. Шишкова и ответным благодарственным письмом помещены в ‘Северной пчеле’ от 16 февраля 1825 г. Академический четвертак — видимо, жетон, который члены Российской Академии получали за каждое заседание.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

7 (?) марта 1826 г. Михайловское ¹

Мой милый, очень благодарен тебе за все известия.— Вместе с твоим получил я письмо и от Заикина с уведомлением о продаже ‘Стихотворений Александра Пушкина’ и с предложениями. Ты говоришь, мой милый, что некоторых пиес уже цензор не пропустит, каких же? ‘А. Шенье’? итак, погодим с новым изданием, время на уйдет, все перемелется — будет мука — тогда напечатаем второе, добавленное, исправленное издание (однако скажи: разве были какие-нибудь неудовольствия по случаю моих ‘Стихотворений’? или это одни твои предположения?). Знаешь ли? уж если печатать что, так возьмемся за ‘Цыганов’. Надеюсь, что брат по крайней мере их перепишет — а ты пришли рукопись ко мне — я доставлю предисловие и, м. б., примечания — и с рук долой². А то всякий раз, как я об них подумаю или прочту слово в журналах, у меня кровь портится — в собрании же моих поэм для новинки поместим мы другую повесть в роде ‘Верро’, которая у меня в запасе³. Жду ответа.

При сем письмо к Жуковскому в треугольной шляпе и в башмаках⁴. Не смею надеяться, но мне бы сладко было получить свободу от Жуковского, а не от другого — впрочем, держусь стоической пословицы: не радуйся нашед, не плачь потеряв.

Какого вам ‘Бориса’ и на какие лекции? в моем ‘Борисе’ бранятся по-матерну на всех языках. Это трагедия не для прекрасного полу.

Прощай, мой друг, деньги мои держи крепко, никому не давай. Они мне нужны. Сдери долг и с Дельвига.

— — —

Анненков, с. 130 (ошибочно, как отрывок письма к Дельвигу), ПЗ на 1861 год, с. 93 (также как письмо к Дельвигу), адресат установлен Я. К. Гротом (ВЕ, 1881, No 3, с. 5—8), Акад., ХIII, No 251.

¹ Датируется условно 7 марта, т. к. этим числом помечено вложенное в тот же конверт письмо Жуковскому.

² Слух о намерении Пушкина печатать ‘Цыган’ быстро распространился. Об этом писала С. М. Дельвиг А. Н. Карелиной 25 марта (Модзалевский, с. 191). 4 апреля дежурный генерал Главного штаба А. Н. Потапов, отвечая на запрос начальника штаба И. И. Дибича, докладывал, что поэма куплена И. В. Олениным и рукопись отправлена к автору для перемен, текст, по сведениям властей, был продиктован Л. С. Пушкиным и записан (Грот Я. К. Пушкин. СПб., 1899, с. 255).

³ ‘Граф Нулин’. ‘Беппо’ — поэма Байрона.

⁴ См. письмо к Жуковскому от 7 марта 1826 г.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

14 апреля 1826 г. Петербург ¹

14 апр. 1826.

Не удивляйся, душа моя, что я целый месяц не писал к тебе. Этот месяц был для меня черным не только в году, но и во всей жизни. Сроду не бывал я болен и не пробовал, каковы на свете лекарства, а теперь беспрестанно их глотаю через час по две ложки. Это, однако ж, не помешало мне, хоть с разными изворотами, исполнить все твои комиссии, а именно: 1) Князю Вяземскому отослано 600 руб. 2) Слепушкину доставлен экз. твоих ‘Стихотворений’. 3) Тебе посланы 2, 3 и 4 части ‘Мнемозины’. 4) Сверх того, посланы тебе новое издание басен Крылова и ‘Северные цветы’. 5) Отдано твое письмо Жуковскому ². Ты, верно, не знаешь, какой у нас теперь мор на писателей. Жуковский болен отчаянно и для своего спасения получил совет ехать на теплые воды. Карамзин не может здесь выздороветь и потому отправляется морем до Бордо, а оттуда по южной части Франции во Флоренцию, где проживет два года. Гнедичу говорят доктора, что он может ожидать спасения от весны, а не от них³. Можешь по этому вообразить, в состоянии ли кто-нибудь в этом положении начать какое-нибудь важное дело. Сверх того, так много еще хлопот посторонних. Мой совет и всех любящих тебя провести нынешнее лето в деревне. К осени Жуковский возвратится. Дел важных сбавится. Все взойдет в обыкновенное течение. Тогда легче начать и Жуковскому. Тебе легко возражать, что за советами нужды ни у кого не будет. Но ты хладнокровнее обними стечение этих странных обстоятельств, и сам согласишься, что прежде надобно заняться чем-нибудь общим, а потом приступить к частному. 6) Послана тебе рукопись ‘Цыганов’. Аккуратнее исправь да поскорее пришли: так и тиснем. Кстати. Не можешь ли ты решиться напечатать второй главы ‘Онегина?’ Это необходимо нужно. Теперь она ходит в самой неисправной рукописи по городу, и от этого скоро к ней потеряют вкус. Сделай милость, напечатай: тогда скорее разойдется и первая. Ты от этого тьму получишь денег. 7) Не стыдно ли тебе такую старину воспоминать, каково дело твое с Ольдекопом⁴. Книги его уж нет ни экземпляра, да я не знаю, существует ли и он в каком-нибудь формате. И из чего ты хлопочешь? Если хочешь денег: согласись только вновь напечатать ‘Кавказского пленника’ или ‘Бахчисарайский фонтан’, и деньги посыплются к тебе. Если хочешь примером его учить других: этого никто не делал, да и не сделает. Оставь во рту у нищего кусок. Если его вырвешь, он, может быть, умрет с голода, а ты досыта не наешься. Я бы очень желал, чтобы ты несколько замечаний своих на Тацита пустил в ход с цитатами⁵. Это у многих повернуло бы умы. Не поленись, любезный брат. К Баратынскому ты слишком пристрастен. Он любит еще играть словами, в слоге есть кокетство, во многом француз, хоть и люблю его до смерти. Твое письмо к брату убийственно⁶. У меня бы рука не поднялась так отвечать. На Аладьина плюнь⁷.

— — —

Плетнев, III, с. 341—342, Акад., XIII, No 258.

¹ Настоящее письмо — по-видимому, последнее, написанное Плетневым до освобождения Пушкина. В конце марта 1826 г. началась секретная переписка по поводу связей Плетнева с Пушкиным, несмотря на отсутствие сведений, политически компрометирующих Плетнева, его вызывали для объяснений к генерал-губернатору Голенищеву-Кутузову, который сделал ему выговор за то, что он переписывается с ‘находящимся под гневом властей сочинителем’ (РА, 1869, No 12, стлб. 2069), 29 мая Голенищев-Кутузов доносил по начальству, что Плетнев занимался делами Пушкина по просьбе Жуковского, но ныне от этого отказался и ‘совершенно прекратил <...> всякую переписку’. С этим инцидентом связаны шутливые вопросы Пушкина Плетневу в письмах от 7 января и 26 марта 1831 г. См.: Эйдельман, с. 360—365 (с литературой вопроса).

² Эти деньги были отосланы Вяземскому при письме Плетнева от 31 марта 1826 г. (Плетнев, III, с. 385—386). Письмо Жуковскому — от 7 марта 1826 г.

³ У Жуковского подозревали начинающуюся водянку и настаивали на поездке в Эмс на воды, он уехал 11 мая. Поездка Карамзина не состоялась, он скончался 22 мая. Гнедич с 1 мая был в отпуске для поездки на Кавказские минеральные воды.

⁴ О тяжбе с Ольдекопом см. т. 1 наст. изд., с. 185—180.

⁵О замечаниях Пушкина на ‘Анналы’ Тацита (сохранившиеся только в черновых рукописях поэта) Плетнев мог судить по заметке в письме Пушкина к Дельвигу от 23 июля 1826 г. Предлагая их опубликовать (‘пустить в ход’), Плетнев, очевидно, рассчитывал, что общественное мнение (и власти) будут проецировать исторические прецеденты на судьбу самого Пушкина, положительное отношение к Тиберию (см. т. 1 наст. изд., с. 383—384) в этом случае должно было бы быть понято как намерение Пушкина помириться с правительством.

⁶ Это письмо неизвестно.

⁷ Об издателе ‘Невского альманаха’ В. В. Аладьине см. в примеч. 9 ж письму к Л. С Пушкину от конца февраля 1825 г. В ‘Невском альманахе на 1826 год’ была напечатана эпиграмма Пушкина ‘Н. Н. (При посылке ‘Невского альманаха’)’, Аладьин не понял ее смысла и открыл его отдел стихотворений (П. в восп., т. 2, с. 115, 409). В январе 1826 г. он предлагал Л. С. Пушкину высокий гонорар за стихи Пушкина (ЛН, т. 16—18, с. 730). По-видимому, речь идет о новых просьбах Аладьина дать стихи для альманаха. В следующем выпуске ‘Невского альманаха’ (вышел в конце декабря 1826 г.) появилась отрывки из ‘Бахчисарайского фонтана’ в качестве подписей под картинками и пародийные ‘Нравоучительные четверостишия’ Пушкина и H. M. Языкова.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

2 января 1827 г. Петербург

2 января. 1827.

С.п.бург.

Я в последнее время получил от тебя, любезные Александр Сергеевич, три письма почти вдруг¹. Но они так прибыли ко мне беспорядочно в отношении к помеченным тобою числам и так противоречат одно другому своим содержанием, что я ничего не смел по ним сделать. Ожидаю новых от тебя повелений. Между тем, во избежание разноголосицы, повторяю, на чем дела наши остановились. Послал я тебе в Опочку 1000 рублей, как ты требовал. При этой посылке приложен счет, сколько всего я получил за издание 1 главы ‘Онегина’ и ‘Стихотворений Александра Пушкина’, сколько из них издержал, сколько состоит в товаре, сколько в долгу и сколько у меня остается наличных². О выдаче 600 руб. вдове Кондратия никогда ты мне не писал, и только в первый раз я это вижу в последнем твоем письме. След., эта статья не числится у меня ни в расходе, ни в долгу³.

Если ты заблагорассудишь что-нибудь приказать мне, то теперь начинай снова (после этого письма).

Очень жалею, что ты не побывал у нас и не порадовал собою друзей своих. Москва счастливее. Она перетянула тебя. Боюсь, чтобы теперь с петербургской литературой не случилось казуса, какой, воспоследовал с московской по отъезде Карамзина и Жуковского к нам. А, кажется, этого не миновать, хотя Фаддей и уверяет благоразумных читателей, что не опасно, когда преимущественно участвует в издании журнала первоклассный поэт. Мне так более всего обидно, что ты не намекнул даже мне, какие у тебя литературные планы ⁴. Правду сказать, что я в любви самый несчастный человек. Кого ни выберу для страсти, всякий меня бросит. Баратынский, которого я, право,больше любил всегда, нежели теперь кто-нибудь любит его, уехавши в Москву, не хотел мне ни строчкой плюнуть. Сам Дельвиг скоро променяет меня на гранпасьянс. Но бог с вами, братцы! Вижу, что любви и дружбы нет без равенства или, по крайней мере, без денег. Что прикажешь делать с ‘Цыганами’? Они пропущены. Здесь печатать или к тебе переслать? Не одолжишь ли меня годовым экземплярцем своего журнала? Выписал бы за деньги, да, право, нет их.

Плетнев.

— — —

Плетнев, III, с. 342—343, Акад., XIII, No 309.

¹ Эти письма не сохранилась.

² Письмо адресовано в Москву, где в это время находился Пушкин. Опочка — уездный город Псковской губернии, где получали почту, будучи в Михайловском и Пскове, Осиповы-Вульф и Пушкин в ноябре — декабре 1826 г. Счет — см. Лит. архив, I, с. 32 (см. также след. письма).

³ См: этот счет (датированный 19 ноября 1826 г.): Акад., ХIII, Деловые бумаги, No 5. Долг ‘вдове Кондратия’, т. е. H. M. Рылеевой — деньги, полученные Пушкиным за отрывок из III главы ‘Онегина’ (сцена разговора Татьяны с няней), проданный Бестужеву и Рылееву для альманаха ‘Звездочка’ (не вышедшего из-за восстания). Долг образовался, когда Пушкин передал этот отрывок Дельвигу для напечатания в СЦ на 1827 г. (‘Памяти декабристов’, I. Л., 1926, с. 146—150, Щеголев П. Е. Из жизни и творчества Пушкина. Изд. 3-е. М.— Л., 1931, с. 297—299).

⁴ Речь идет об организации в Москве журнала ‘Московский вестник’ с участием Пушкина и о сближении его с ‘любомудрами’, к чему Вяземский, Жуковский, М. Ф. Орлов и др. отнеслись настороженно (см.: ЛН, т. 58, с. 60, 64, 66), хотя Д. В. Веневитинов сообщал из Петербурга о в целом благожелательном отношении к новому журналу (ЛН, т. 16—18, с. 682—690). Фаддей — Ф. В. Булгарин, напечатавший двусмысленное извещение о журнале, якобы издаваемом А. С. Пушкиным, на самом же деле — Погодиным. В этом журнале, писал далее Булгарин, ‘наш первоклассный поэт обещал участвовать преимущественно. Впрочем, просвещенные и привычные читатели знают, что значит преимущественное участие поэтов в журналах’ (СПч, 1826, No 156). Последнее примечание имело в виду А. Ф. Воейкова, который ‘обманул’ Н. И. Греча ‘обещанием содействия собратий своих поэтов’. Это извещение было замечено в Петербурге и вызвало отклики (см.: Барсуков, т. 2, с. 120—122).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

18 января 1827 г. Петербург

18 января, 1827.

С. П.бург.

В последнем к тебе письме своем от 2 января 1827 года (которого, кажется, еще ты не получил) я объяснил, почему не мог ни во Псков послать 2000 рублей, ни доставить 600 руб. вдове Кондратия.

По желанию твоему препровождаю к тебе все наличные деньги, остававшиеся у меня от продажи двух книг твоих. Для ясности счетов не лишним нахожу показать тебе общие итоги прихода и расхода денег твоих.

Из поступивших в действительную продажу 2356 экз. 1 главы ‘Евгения Онегина’ остается в лавке Оленина только 750 экз., т. е. на 3000 рублей, а прочие 1606 экз. уже проданы и за них получены деньги сполна 6977 руб.

Из 1130 экз. ‘Стихотворений Александра Пушкина’, поступивших в действительную продажу, ни одного уже не осталось, и за них получены деньги сполна 8040 руб.

Следственно, общий приход твоих денег был 15017 руб.

После отправленных мною к тебе в Опочку 19 ноября прошлого года 1000 руб. (где приложен был и счет всех расходов) я не сделал новых издержек, кроме 38 р. 20 коп., процентных и весовых денег на почту. Сложность всех расходов, по присоединении сих денег к 9893 р. 80 коп. (тогдашнему итогу издержек), теперь простирается до 9932 руб.

Таким образом, остаточная у меня сумма твоих денег должна бы состоять из 5085 руб. Но так как от Дельвига я не получил еще данных ему в долг твоих денег 2200 рублей, то действительный остаток у меня состоит теперь только из 2885 руб., которые и отправляю к тебе.

P. S. ‘Цыганами’ заведывает Дельвиг. Не знаю, где теперь они.

— — —

Плетнев, III, с. 344, Акад., XIII, No 312.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

27 августа 1827 г. Петербург

27 авг. 1827.

От генерала Бенкендорфа я получил два отношения на твое имя. Препровождаю при сем случае копии обоих:

I. ‘Представленные вами новые стихотворения ваши государь император изволил прочесть с особенным вниманием. Возвращая вам оные, я имею обязанность изъяснить следующее заключение. 1) ‘Ангел’ к напечатанию дозволяется, 2) ‘Стансы’, а равно 3) и третия глава ‘Евгения Онегина’ тоже. 4) ‘Графа Нулина’ государь император изволил прочесть с большим удовольствием и отметить своеручно два места, кои его величество желает видеть измененными, а именно два стиха: ‘Порою с барином шалит’ и ‘Коснуться хочет одеяла’, впрочем прелестная пиеса сия позволяется напечатать. 5) ‘Фауст и Мефистофель’ позволено напечатать, за исключением следующего места: ‘Да модная болезнь: она Недавно вам подарена’. 6) ‘Песни о Стеньке Разине’ при всем поэтическом своем достоинстве по содержанию своему неприличны к напечатанию. Сверх того, церковь проклинает Разина, равно как и Пугачева’. II. ‘На письмо ваше о перепечатании г. Ольдекопом ‘Кавказского пленника’ вместе с немецким переводом мне не остается ничего другого вам ответить, как то, что родителю вашему объявлено было теми местами, от которых это зависело. Перепечатание ваших стихов вместе с переводом, вероятно, последовало с позволения цензуры, которая на то имеет свои правила. Впрочем, даже и там, где находятся положительные законы насчет перепечатания книг, не возбраняется издавать переводы вместе с подлинниками’¹.

Я уже приступил к печатанию ‘Онегина’². Напиши, почем его публиковать? Следующую главу вышли мне без малейшего замедления. Пока ей надобно будет перейти свое цензирование, наступит срок и печатания ее. Хоть раз потешим публику оправданием своих предуведомлений. Этим заохотим покупщиков.

Какое сделать употребление из ‘Нулина’, когда ты пришлешь новые два стиха, в замену непропущенных?³

Для ‘Северных цветов’ осталось у меня совсем готовых только две пиесы: ‘Ангел’ и ‘Стансы’. Постарайся скорее доставить в ‘Фауста’ два стиха, коими бы заменить непропущенные. Тогда и ‘Фауст’ пойдет к Дельвигу ⁴.

Присланную тобою после ‘Элегию’ я думаю представить для цензирования вместе с 4-ю главою ‘Онегина’, а то не стоит беспокоить ею одною. Когда ее пропустят, тогда и отдам Дельвигу. Впрочем, не дашь ли ему еще кой-чего взамен неодобренных ‘Песень о Разине’?

Прошу тебя, отвечай мне аккуратнее на все эти вопросы по порядку. Поэтические письма, т. е. не дельные, вредны там, где идет дело о скором приобретении денег. Кстати о деньгах. Не отставай от работы своего романа⁵. Это вернейший капитал, который у тебя перед глазами.

Прилагаемое письмо получил я на твое имя из Москвы.

— — —

Плетнев, III, с. 345—346, Акад., XIII, No 343.

¹ Отношения Бенкендорфа — ответы на письма, отправленные ему Пушкиным 20 июля 1827 г., накануне отъезда в Михайловское (Акад., ХIII, No 338, 339) вместе с упоминаемыми стихами, которые Пушкин просил вернуть на имя Плетнева. Плетнев получил стихи 23 августа (Сухонин С. С. Дела III Отделения об А. С. Пушкине. СПб., 1908, с. 56). Ответное письмо Пушкина Бенкендорфу от 10 сентября 1827 г. см.: Акад., XIII, No 347.

² Печатание III главы задержалось, т. к. цензура министерства народного просвещения сносилась с III Отделением, выясняя цензурный статус издания, разрешение на выпуск III главы было получено только 9 октября, ‘Графа Нулина’ — 15 октября, на обеих книгах вместо подписи цензора стояло: ‘С дозволения правительства’ (Сухонин С. С. Дела III Отд., с. 58—62).

³ ‘Граф Нулин’ был напечатан в СЦ на 1828 г. и несколько ранее — отдельным изданием (1827), которое было задержано в продаже, чтобы не мешать распространению ‘Северных цветов’. Остатки нераспроданного тиража были объединены с экземплярами ‘Бала’ Баратынского, составив книжку ‘Две повести в стихах’ (поступила в продажу 15 декабря 1828 г.). Несколько позднее обе поэмы — ‘Бал’ и ‘Граф Нулин’ были пущены в продажу и по отдельности (Ник. Смирнов-Сокольский. Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина. М., 1962, с. 182—200). См. варианты поэмы ‘Граф Нулин’ — Акад., V, с. 174.

⁴ Пушкин был вынужден распределять стихи между ‘Северными цветами’ в ‘Московским вестником’ и отдал Дельвигу лишь ‘Ангела’ и ‘Графа Нулина’. ‘Новую сцену между Фаустом и Мефистофелем’ он напечатал в ‘Московском вестнике’ (см. письма к Погодину во второй половине августа и 31 августа 1827 г.).

⁵ ‘Арап Петра Великого’.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

22 сентября 1827 г. Петербург

Мне странно, что ты леность свою стараешься прикрыть благовидными причинами. ‘Не хочешь беспокоить часто Цензора’¹. Это, в сущности-то, значит: лень приняться за поправку и переписку. Всего удивительнее противоречие между твоими желаниями и поступками. Денег хочется, да они и крайне тебе нужны. А сам ты ежедневно теряешь свой доход. Все спрашивают прежних поэм твоих и мелких стихотворений. Продать издание какому-нибудь книгопродавцу значит разделить с ним пополам свое имение. Одно средство остается: накопить нынешнею зимою побольше денег, да с будущей весны и приступить к хорошенькому новому изданию всех твоих стихотворений вместе или по частям, в одном только формате и в каком-нибудь порядке постоянном, что будет полезно и для грядущих творений твоих. Ничто так легко не даст денег, как ‘Онегин’, выходящий по частям, но регулярно через два или три месяца. Это уже доказано a posteriori {на опыте (лат.).}. Он, по милости божией, весь написан. Только перебелить, да и пустить. А тут-то у тебя и хандра. Ты отвечаешь публике в припадке каприза: вот вам ‘Цыганы’, покупайте их! А публика, назло тебе, не хочет их покупать и ждет ‘Онегина’ да ‘Онегина’. Теперь посмотрим, кто из вас кого переспорит. Деньги-то ведь у публики: так пристойнее, кажется, чтоб ты ей покорился, по крайней мере до тех пор, пока не набьешь своих карманов. Короче тебе скажу: твоих ‘Цыганов’ ни один книгопродавец не берется купить: всякий отвечает, что у него их, дискать, еще целая полка старых. Нуждаются только во второй главке ‘Онегина’, которая засела в Москве, а здесь ее все спрашивают. Итак, по получении сего письма, тотчас напиши в Москву², чтобы оттуда выслали все остальные экземпляры ‘Онегина’ 2-<ой> главы в Петербург на имя Сленина (мне самому некогда ездить в почтамт для получения посылок), а ко мне только бы за известие написали в особом письме, сколько послали именно экз. к Сленину для верности моих с тобою счетов³.

В последний раз умаливаю тебя переписать 4-ю главу ‘Онегина’, а буде разохотишься — и 5-ю, чтобы не с тоненькою тетрадкою идти к Цензору. Если ты это сделаешь, то отвечаю тебе и за долги твои, и за доходы на год, а если еще будешь отговариваться и софийствовать, то я предам тебя на произвол твоей враждующей судьбе⁴. Вспомни, что никогда не бывает столь обильной книжной жатвы, как накануне рождества и нового года. А ты обещал тогда прислать. Нет, т<оропись?>⁵ тебе пришлю и отпечатанные экз. 3-й, 4-й и, может быть, 5-й главы ‘Онегина’ с целым возом ассигнаций. Вообрази, что тебе надобно будет иметь уже капитал, когда ты и роман напишешь: иначе не на что будет его печатать. Это ведь не глава ‘Онегина’ в два листика, где и в долг поверят бумагу, набор и печатание. Нет, потребуют все наличные денежки, а где нам их будет взять? У тебя и ‘Годунов’ растет для печати. А из каких доходов мы его отпечатаем? По всему видно, что для разных творений твоих, бесприютных и сирых, один предназначен судьбою кормилец: ‘Евгений Онегин’. Очувствуйся: твое воображение никогда еще не создавало, да и не создаст, кажется, творения, которое бы такими простыми средствами двигало такую огромную <гору?> денег, как этот бесцен<ное золо>тое дно ‘Онегин’. Он <однако?> не должен выводить из <терп>)ения публики своею ветреностию.

Барон очень хочет выпросить у тебя ‘Стансы’ для ‘Цветов’⁶.

22 сент. 1827.

— — —

Плетнев, III, с. 346—348, Акад., XIII, No 348.

¹ Имеется в виду Николай I.

² С конца июля 1827 г. Пушкин находился в Михайловском.

³ Вторая глава ‘Онегина’ была издана С. А. Соболевским, и тираж ее оставался в Москве (см. письма к Соболевскому в ноябре — декабре 1827 г.). В Петербурге продавался остаток тиража I главы, напечатанной ‘двойным заводом’ (2400 экземпляров) и глава III (Ник. Смирнов-Сокольский. Указ. соч., с. 134—135).

⁴ Пушкин последовал совету Плетнева, и IV и V главы ‘Онегина’ вышли в одной книжке.

⁵ Часть листка с текстом оторвана.

⁶ Пушкин согласился на просьбу Дельвига, ‘Стансы’ (‘В надежде славы и добра…’) еще в ноябре 1827 г. цензуровались как предназначенные для СЦ (Вацуро, с. 117), однако в декабре Пушкин все же должен был передать их в ‘Московский вестник’ (письмо к Погодину около 17 декабря 1827 г.).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

29 марта 1829 г. Петербург

29 марта, 1829

С. П. бург.

Поздравляю тебя, душа, с почетным званием. Желаю, чтобы и про тебя какой-нибудь новый поэт сказал, что ты все Английского клуба член¹. Радуюсь, что тебя веселят в Москве живые литературные сплетни. А у нас теперь одна занимает всех литературная сплетня, под названием: ‘И. Выжигин’. Верно, и у вас она скоро займет всех. Не скажешь ли ты чего-нибудь о ней дельного? Это, кажется, не хуже процесса С. Глинки. Элегическая эпиграмма Баратынского очень мила². Поцелуй его от меня за нее. Посылаю тебе 10 экз. ‘Полтавы’. По твоему распределению я всем экземпляры доставил, даже и Мицкевичу, хотя он еще в Москве³. Дельвиг в здоровье плох, хотя и выходит⁴. Проект твой нового издания хорош⁵, только не выгоден ни для публики, ни для тебя: для публики потому, что ей нет никакой причины снова тратиться на первые два тома, которые она у себя уже имеет, а для тебя потому, что ты сбудешь один третий том. Если уж действительно надобно такое издание, то приготовь к тому времени или две новые трагедии, или две новые поэмы, или что-нибудь большое в двух частях. Тогда мы и напечатаем так: в I томе все тобою предполагаемое, да штуку новую, во II томе опять все прежнее, да новую штуку, в III новостию будет ‘Годунов’. Таким образом мы по 15 рублей возьмем с публики за каждую новую штуку, а в знак привязанности нашей и благодарности ей подарим все прежнее безденежно и сожжем все экземпляры, прежде напечатанные: мелких стихотворений, ‘Онегина’, ‘Полтавы’, и проч. и проч. Только я в этом великодушии не вижу цели, которая по логике должна состоять или в славе, или в деньгах, или сугубо. Ты же вернее достиг до всего по-прежнему, т. е. с меньшими усилиями, а зачем такая сложность в машине?

Ради Христа, не пиши на адресе: в Военно-Сиротском отделении, а пиши: В Екатерининском институте.

— — —

Плетнев, III, с. 348—349, Акад., XIV, No 407.

¹ Речь идет об избрании Пушкина членом аристократического Московского Английского клуба (20 марта 1829 г., см.: ЛН, т. 58, с. 89) вместе с Е. А. Баратынским (Рассказы о П., с. 27). Заседания клуба Пушкин, впрочем, посещал редко (П. в восп., т. 2, с. 184). См.: Письма, т. II, с. 457—458, Письма, т. III, с. 447—448, 616, Письма посл. лет, с. 217. ‘Все Английского клуба член’ — парафраза слов Чацкого из ‘Горя от ума’ (д. 1, явл. 7).

² ‘Иван Выжигин’ — роман Ф. В. Булгарина (1829), литературная новинка, вызвавшая разноречивые отклики, резко отрицательно отнеслись к ней Баратынский, Вяземский и круг Дельвига. Процесс С. Глинки — разбирательство жалобы М. Т. Каченовского на цензора С. Н. Глинку, пропустившего статью Н. А. Полевого против Каченовского. Это ‘дело’ послужило основанием для эпиграммы Пушкина ‘Журналами обиженный жестоко…’ и статьи ‘Отрывок из литературных летописей’ (1829). Плетнев обращал внимание Пушкина на ‘Ивана Выжигина’ как на материал для памфлета. Элегическая эпиграмма Баратынского на Булгарина — ‘Поверьте мне, Фиглярин моралист’.

³ ‘Полтава’ вышла в свет 27—28 марта (П. в печ., с. 61), Плетнев начал рассылку экземпляров ранее продажи книги.

⁴ Дельвиг хворал всю зиму ревматизмом, лихорадкой и ‘полным расстройством нервов’, только весной его здоровье стало улучшаться (Модзалевский, с. 232—235).

⁵ Речь идет о задуманном Пушкиным трехтомном издании сочинений (см. также ЛН, т. 58, с. 89), издание это не состоялось. Вместо него было предпринято четырехтомное издание ‘Стихотворений Александра Пушкина’ (1829—1835).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

29 апреля 1830 г. Петербург

29 апреля, 1830.

С. П. бург.

Поздравляю тебя, душа моя. Теперь смотрю на тебя с спокойствием, потому что ты ступил на дорогу, по которой никто не смеет вести тебя, кроме рассудка твоего и совести: а на них-то я всегда и надеялся в тебе более всего. За одно не могу на тебя не сердиться: ты во вред себе слишком был скрытным. Если давно у тебя это дело было обдумано, ты давно должен был и сказать мне о нем, не потому, чтобы я лаком был до чужих секретов, но потому, чтобы я заранее принял меры улучшить денежные дела твои..Ты этого не хотел: так пеняй на себя, если я по причине поспешности не мог для тебя сделать чего-нибудь слишком выгодного¹. Вот что я могу обещать тебе: в продолжение четырех лет (начиная с 1 мая 1830 года) каждый месяц ты будешь получать от меня постоянного дохода по шести сот рублей, хотя бы в эти четыре года ты ни стишка не напечатал нового: будешь кормиться все старыми крохами. Я знаю, что такая сумма слишком мала по сравнению с товаром, который лежит на руках моих, но повторяю: в поспешности не мог я ничего сделать более, а пуще всего решила меня на то боязнь контрфакции и разные плутни торгашей, которых хоть я и не видал до сих пор, но не мог не бояться, судя по тому, что книжечки-то наши такие крошки, каких не трудно наделать всякому хозяину типографии в день до нескольких сотен. Теперь, по крайней мере, ничего у нас на руках не будет: если мы и обогатим своим товаром Смирдина, литературе же лучше: он будет предприимчивее, а мы-то, собственно, не в накладе: потерпят для него одни библиоманы. Этот сбыт всех напечатанных уже экземпляров 7-ми глав ‘Онегина’, 2-х томов ‘Стихотворений’, ‘Полтавы’, ‘Цыганов’ и ‘Фонтана’ не мешает тебе увеличивать ежегодно свой доход печатанием или новых глав ‘Онегина’, или новых томов ‘Стихотворений’, или чего-нибудь другого по усмотрению твоему: не касайся только четыре года до того, что до сих пор напечатано (за исключением ‘Руслана’ и ‘Пленника’, о коих сам ты сделал условия)². Поскорей ответь: согласен ли ты на это мое распоряжение? Где тебе жить? Разумеется, чем ближе к друзьям, тем лучше им: они советники пристрастные. Издавать ли что нового? Сам теперь суди, смотря по моему отчету.

Прошу тебя, и сделай это непременно: поцелуй за меня ручку у твоей невесты-прелести.

Прочие твои поручения приведены будут в исполнение.

— — —

Плетнев, III, с. 349—351, Акад., XIV, No 472.

¹ О своей предстоящей женитьбе на H. H. Гончаровой Пушкин объявил друзьям и родным в начале апреля, когда его предложение было принято. В первый раз он делал предложение 1 мая 1829 г. через Ф. И. Толстого и получил уклончивый ответ.

² ‘Кавказский пленник’ и ‘Руслан и Людмила’ были выпущены вторыми изданиями тем же А. Ф. Смирдиным в 1828 г. по соглашению с Пушкиным (Ник. Смирнов-Сокольский. Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина, с. 169—178, подробно о коммерческих условиях договора со Смирдиным — там же, с. 241—243).

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 5 мая 1830 г. Москва

Милый! Победа! Царь позволяет мне напечатать ‘Годунова’ в первобытной красоте: вот что пишет мне Бенкендорф:

‘Pour ce qui regarde votre tragdie de Godouno, Sa Majest vous permet de la faire imprimer sous votre propre responsabilit’ {Что же касается трагедии вашей о Годунове, то его величество разрешает вам напечатать ее за вашей личной ответственностью (фр.).}¹.

Слушай же, кормилец: я пришлю тебе трагедию мою с моими поправками — а ты, благодетель, явись к Фон-Фоку и возьми от него письменное дозволение (нужно ли оно?).

Думаю написать предисловие. Руки чешутся, хочется раздавить Булгарина. Но прилично ли мне, Александру Пушкину, являясь перед Россией с ‘Борисом Годуновым’, заговорить об Фаддее Булгарине? кажется, неприлично. Как ты думаешь? реши ².

Скажи, имело ли влияние на расход ‘Онегина’ отзыв ‘Северной пчелы’?³ Это для меня любопытно. Знаешь ли что? у меня есть презабавные материалы для романа ‘Фаддей Выжигин’ ⁴. Теперь некогда, а со временем можно будет написать это. Какое действие произвела вообще и в частности статья о Видоке?⁵ пожалуйста отпиши.

Ах, душа моя, какую женку я себе завел! —

Сейчас получил письмо твое — благодарю, душа моя. Заключай условия, какие хочешь — только нельзя ли вместо 4 лет 3 года — выторгуй хоть 6 месяцев. Не продать ли нам Смирдину и трагедию?⁶ Поручение твое к моей невесте исполнено. Она заочно рекомендуется тебе и жене твоей. Что касается до будущего местопребывания моего, то сам не знаю — кажется, от Петербурга не отделаюсь. Царь со мною очень мил.

— — —

РА, 1869, стлб. 2068 (отрывок), Плетнев, III, с. 351—352, Акад., XIV, No 476.

¹ Разрешение на печатание ‘Бориса Годунова’ было получено после длительных хлопот, в которых принимал участие Плетнев. В июле 1829 г. он подавал в III Отделение список трагедии с ‘переменами’, сделанными Пушкиным по указанию Николая I, 10 октября 1829 г. последовала, однако, отрицательная резолюция. Трагедия была задержана в III Отделении, 7 января 1830 г. Пушкин справлялся у Бенкендорфа о ее судьбе (Акад., XIV, No 429) и 21 января получил обратно для новых перемен (Акад., XIV, No 434). Эту полугодовую задержку современники связывали с происками Булгарина, выпускавшего в это время свои роман ‘Димитрий Самозванец’. 16 апреля в период сватовства к H. H. Гончаровой Пушкин вновь обратился к Бенкендорфу с просьбой определить его социальное положение и вновь поднял вопрос об опубликовании трагедии (Акад., XIV, No 463), на этот раз разрешение было получено. Пушкин цитирует ответ Бенкендорфа от 28 апреля 1830 г. (Акад., XIV, No 470).

² Замысел предисловия к ‘Борису Годунову’ относится, вероятно, еще к 1828 г., на протяжении 1829—1830 гг. Пушкин набрасывает несколько его вариантов (см. письмо к H. H. Раевскому 1829 г., т. н. ‘письмо к издателю ‘Московского вестника’ — Акад., XI, с. 385—386 и др., см.: Городецкий Б. П. Драматургия Пушкина, М.— Л., 1953, с. 230—234). В переписке с Плетневым Пушкин окончательно отказывается от предисловия.

³ Отзыв ‘Северной пчелы’ — издевательская рецензия Булгарина на VII главу романа (СПч, 1830, No 35, 22 марта, No 39, 1 апреля.)

⁴ Программа памфлетного ‘романа’ ‘Настоящий Выжигин’ включена Пушкиным в статью ‘Несколько слов о мизинце г. Булгарина и о прочем’ (Тел., 1831, No 15, с. 412—418, Акад., XI, с. 211—215). Презабавные материалы — рассказы полковника В. Н. Свечинского о темном прошлом Булгарина (П.в восп., т. 2, с. 187—188, 443).

⁵ Статья о Видоке — памфлет Пушкина ‘<О записках Видока>‘ (ЛГ, 1830, No 20, 6 апреля, без подписи, Акад., XI, с. 128—130), с прозрачными намеками на осведомительство Булгарина.

⁶ ‘Борис Годунов’ был передан для издания А. Ф. Смирдину.

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

21 мая 1830 г. Петербург

21 майя, 1830.

С. П. бург.

Не дивись, милый, что аккуратный человек так неаккуратно тебе отвечает: у меня на неделе столкнулись разные хлопоты. Теперь, слава богу, все пришло, кажется, в свою колею. Родилась у меня дочь, которая теперь стада у нас известна под именем Ольги. Ее привели сегодня в христианскую веру. Пройдет еще денька два — и, надеюсь, жена подымется на ноги: тогда опять я сделаюсь твоим аккуратнейшим корреспондентом. К делу!

Жду ‘Годунова’ с поправками. Письменного дозволения брать от Фон-Фока не считаю нужным, потому что он же подпишет рукопись для печатания.

Важность предисловия должна гармонировать с самою трагедиею, что можно сделать только ясным и верным взглядом на истинную поэзию драмы вообще, а не предикою из темы о блудном сыне Булгарине, следственно (по моему разумению), не стоит тебе якшаться с ним в этом месте: в другом бы для чего не поучить, как советует русская пословица: не спускать и в алтаре, но ведь есть другая, противная пословица, что с ним и бог не волен. Лучше ты отделай путем романтиков немцев за то, что они не поняли ни испанцев романтиков, ни Шекспира. О классиках-французах, кажется, также тебе непристойно проповедовать с кафедры, когда уж об этом можно много начитаться даже в ‘Северной пчеле’. Хотелось бы мне, чтоб ты ввернул в трактат о Шекспире любимые мои две идеи: 1) Спрашивается, зачем перед публикой позволять действующим лицам говорить непристойности? Отвечается: эти лица и не подозревают о публике, они решительно одни, как любовник с любовницей, как муж с женой, как Меркутио с Бенволио (нецеремонные друзья). Пракситель, обделывая формы статуя, заботится об истине всех частей ее (вот его коран!), а не о тех, кто будет прогуливаться мимо выставленной его статуи. 2) Для чего в одном произведении помещать прозу, полустихи (т. е. стихи без рифм) и настоящие стихи (по понятию простонародному)? Потому, что в трагедии есть лица, над которыми все мы смеялись бы, если бы кто вздумал подозревать, что они способны к поэтическому чувству, а из круга людей, достойных поэзии, иные бывают на степени поэзии драматической, иные же, а иногда и те же, на степени поэзии лирической: там дипломатическая музыка, а здесь военная ¹.

Смирдин упорен был: я не выторговал ни месяца. Когда начать присылку твоего четырехлетнего пансиона и как ее производить: помесячно или по третям?

Я отдал Льву 500 р. и через него же Оболенскому 1000 руб.

Отдай поклон моей знакомке новой,

Так сладостно рифмующей с Кановой ².

П.

— — —

Плетнев, III, с. 352—353, Акад., XIV, No 483.

¹ Суждение Плетнева выражает его излюбленную концепцию ‘объективности’ шекспировского творчества, нашедшую свое выражение в ряде его статей 1830—1840-х гг. См.: ‘Шекспир и русская культура’. Под ред. акад. М. П. Алексеева. М.—Л., 1965, с. 225—228 (статья Ю. Д. Левина). Меркутио и Бетолио — действующие лица ‘Ромео и Джульетты’, эту трагедию Плетнев переводил в 1820-е годы (отрывки: СЦ на 1828 г. и СЦ на 1829 г.).

² Намек на H. H. Гончарову. Плетнев имитирует строки из послания Пушкина ‘К вельможе’, известного Плетневу в рукописи (напечатано: ЛГ, 1830, 26 мая). ‘.Рифмуется с Кановой’ — строка послания: ‘И блеск Алябьевой, и прелесть Гончаровой’.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

31 августа 1830 г. Москва

Хорош!.. не хотел со мною проститься и ни строчки мне не пишешь. Сейчас еду в Нижний, т. е. в Лукиянов, в село Болдино — пиши мне туда, коли вздумаешь¹.

Милый мой, расскажу тебе все, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. Жизнь жениха тридцатилетнего хуже 30-ти лет жизни игрока². Дела будущей тещи моей расстроены. Свадьба моя отлагается день ото дня далее. Между тем я хладею, думаю о заботах женатого человека, о прелести холостой жизни. К тому же московские сплетни доходят до ушей невесты и ее матери — отселе размолвки, колкие обиняки, ненадежные примирения — словом, если я и не несчастлив, по крайней мере не счастлив. Осень подходит. Это любимое мое время — здоровье мое обыкновенно крепнет — пора моих литературных трудов настает — а я должен хлопотать о приданом да о свадьбе, которую сыграем бог весть когда. Все это не очень утешно. Еду в деревню, бог весть, буду ли там иметь время заниматься и душевное спокойствие, без которого ничего не произведешь, кроме эпиграмм на Каченовского.

Так-то, душа моя. От добра добра не ищут. Черт меня догадал бредить о счастии, как будто я для него создан. Должно было мне довольствоваться независимостию, которой обязан я был богу и тебе. Грустно, душа моя — обнимаю тебя и целую наших,

31 авг.

— — —

РА, 1870, стлб. 1367—1368, Акад., XIV, No 519.

¹ Пушкин уехал из Петербурга 10 августа 1830 г., в Болдино отправился 1 или 2 сентября.

² Имеется в виду популярная на русской сцене мелодрама В. Дюканжа ‘Тридцать лет, или Жизнь игрока’ (1827).

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

9 сентября 1830 г. Болдино

Я писал тебе премеланхолическое письмо, милый мой Петр Александрович, да ведь меланхолией тебя не удивишь, ты сам на это собаку съел, Теперь мрачные мысли мои порассеялись, приехал я в деревню и отдыхаю. Около меня Колера Морбус. Знаешь ли, что это за зверь? того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает — того и гляди, что к дяде Василью отправлюсь, а ты и пиши мою биографию. Бедный дядя Василий! знаешь ли его последние слова? приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: ‘как скучны статьи Катенина!’ — и более ни слова. Каково? вот что значит умереть честным воином, на щите, le cri de guerre la bouche! {с боевым кличем на устах! (фр.)} Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хошь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает…² Сегодня от своей получил я премиленькое письмо, обещает выйти за меня и без приданого³. Приданое не уйдет. Зовет меня в Москву — я приеду не прежде месяца, а оттоле к тебе, моя радость. Что делает Дельвиг, видишь ли ты его? Скажи ему, пожалуйста, чтоб он мне припас денег, деньгами нечего шутить, деньги вещь важная — спроси у Канкрина и у Булгарина.

Ах, мой милый! что за прелесть здешняя деревня! вообрази: степь да степь, соседей ни души, езди верхом сколько душе угодно, пиши дома сколько вздумается, никто не помешает. Уж я тебе наготовлю всячины, и прозы и стихов. Прости ж, моя милая.

9 сент. 1830

Болдино.

Что моя трагедия? я написал элегическое маленькое предисловие, не прислать ли тебе его?⁴ Вспомни, однако ж, что ты обещал мне свое: дельное, длинное. А цена трагедии? 10 или 12?

— — —

РА, 1870, стлб. 1368—1370, Акад., XIV, No 522.

¹ В. Л. Пушкин скончался 20 августа 1830 г., Пушкин был очень огорчен его смертью и принял ближайшее участие в хлопотах, связанных с его похоронами. О последних словах его, сказанных племяннику, вспоминал и Вяземский: ‘Накануне был уже он совсем изнемогающий, но, увидя Александра, племянника, сказал ему: ‘Как скучен Катенин!’ Перед этим читал он его в ‘Литературной газете’. Пушкин говорит, что он при этих словах и вышел из комнаты, чтобы дать дяде умереть исторически’ (Вяземский, IX, с. 137—138, ср. также его письмо к А. И. Тургеневу — РА, 1900, кн. I, с. 356, РА, 1874, кн. II, с. 199, РА, 1870, стлб. 13691. Статьи Катенина — ‘Размышления и разборы’ (ЛГ, 1830, No 4—5, 9—11, 19—21, 32—33, 40—44, продолжение вышло уже после смерти В. Л. Пушкина).

² На придирчивость цензора Н. П. Щеглова (цензуровавшего ‘Литературную газету’ начиная с No 6 от 26 января 1830 г.) Пушкин жаловался еще в феврале 1830 г. попечителю К. М. Бороздину (Акад., XIV, No 444, ср.: Замков Н. К. Архивные мелочи о Пушкине.—П и С, вып. XXIX—XXX, с. 63—66).

³ Ответ на это письмо (не сохранившееся) Пушкин отправил 9 сентября. См.: Акад., XIV, No 520.

⁴Вероятно, набросок, начинающийся словами ‘С отвращением решаюсь я выдать в свет…’ (Пушкин. Полн. собр. соч., т. VII. М.—Л., 1935, с. 435 (коммент. Г. О. Винокура), Акад., XI, с. 140).

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

29 сентября 1830 г. Болдино

Болдино, 29 сент.

Сейчас получил письмо твое и сейчас же отвечаю¹. Как же не стыдно было тебе понять хандру мою, как ты ее понял? хорош и Дельвиг, хорош и Жуковский. Вероятно, я выразился дурно, но это вас не оправдывает. Вот в чем было дело: теща моя отлагала свадьбу за приданым, а уж, конечно, не я. Я бесился. Теща начинала меня дурно принимать и заводить со мною глупые ссоры, и это бесило меня. Хандра схватила, и черные мысли мной овладели. Неужто я хотел иль думал отказаться? но я видел уж отказ и утешался чем ни попало. Все, что ты говоришь о свете, справедливо, тем справедливее опасения мои, чтоб тетушки, да бабушки, да сестрицы не стали кружить голову молодой жене моей пустяками. Она меня любит, но посмотри, Алеко Плетнев, как гуляет вольная луна etc.². Баратынский говорит, что в женихах счастлив только дурак, а человек мыслящий беспокоен и волнуем будущим. Доселе он я — а тут он будет мы. Шутка! Оттого-то я тещу и торопил, а она, как баба, у которой долог лишь волос, меня не понимала да хлопотала о приданом, черт его побери. Теперь понимаешь ли ты меня? Понимаешь, ну, слава богу! Здравствуй, душа моя, каково поживаешь, а я — оконча дела мои, еду в Москву сквозь целую цепь карантинов. Месяц буду в дороге по крайней мере. Месяц я здесь прожил, не видя ни души, не читая журналов, так что не знаю, что делает Филип и здоров ли Полиньяк, я бы хотел переслать тебе проповедь мою здешним мужикам о холере, ты бы со смеху умер, да не стоишь ты этого подарка³. Прощай, душа моя, кланяйся от меня жене и дочери.

— — —

Плетнев, III, с. 356, Акад., XIV, No 523.

¹ Это письмо не сохранилось. По-видимому, Плетнев, Жуковский и Дельвиг поняли фразу ‘Свадьба моя отлагается…’ (см. пред. письмо) как намерение Пушкина отказаться от женитьбы, так можно было истолковать и его письмо к В. Ф. Вяземской в конце августа 1830 г. (ср. также письмо к H. H. Гончаровой того же времени — Акад., XIV, No 517). Слухи о том, что свадьба расстроилась, циркулировали по Москве и Петербургу еще в октябре — ноябре (см. письмо Н. М. Языкова к А. М. Языкову 22 октября 1830 г. — ИВ, 1883, No 12, с. 530, В. А. Каратыгина к П. А. Катенину 12 ноября — БЗ, 1861, с. 599, РА, 1871, стлб. 0244), об этом писал Пушкину и С. Л. Пушкин (ср. письма Пушкина к H. H. Гончаровой от 18 ноября 1830 г. и к Е. М. Хитрово от 11 декабря, где он опровергает этот слух). См. также: Письма, т. III, с. 208—209.

² Пушкин имеет в виду монолог старика в ‘Цыганах’, обращенный к Алеко, со стихами: ‘Кто сердцу юной девы скажет: //Люби одно, не изменись?’

³ Об этой ‘проповеди’ сохранился рассказ П. Д. Боборыкина со слов дяди его П. П. Григорьева, слышавшего разговор Пушкина о нижегородской губернаторшей А. П. Бутурлиной. ‘Что же вы делали в деревне, Александр Сергеевич? — спрашивала Бутурлина.— Скучали?’ — ‘Некогда было, Анна Петровна. Я даже говорил проповеди’.— ‘Проповеди?’ — ‘Да, в церкви, с амвона, по случаю холеры. Увещевал их.— И холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь. Аминь!’ (‘Русская мысль’, 1906, No 2, с. 24).

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 29 октября 1830 г. Болдино

Я сунулся было в Москву, да, узнав, что туда никого не пускают, воротился в Болдино да жду погоды¹. Ну уж погода! Знаю, что не так страшен черт, як его малюют, знаю, что холера не опаснее турецкой перестрелки — да отдаленность, да неизвестность — вот что мучительно. Отправляясь в путь, писал я своим, чтоб они меня ждали через 25 дней. Невеста и перестала мне писать, и где она, и что она, до сих пор не ведаю. Каково? то есть, душа моя Плетнев, хоть я и не из иных прочих, так сказать² — но до того доходит, что хоть в петлю. Мне и стихи в голову не лезут, хоть осень чудная, и дождь, и снег, и по колено грязь. Не знаю, где моя, надеюсь, что уехала из чумной Москвы, но куда? в Калугу? в Тверь? в Карлово к Булгарину? ничего не знаю. Журналов ваших я не читаю, кто кого? Скажи Дельвигу, чтоб он крепился, что я к нему явлюся непременно на подмогу, зимой, коли здесь не околею. Покамест он уж может заказать виньетку на дереве — изображающую меня голенького, в виде Атланта, на плечах поддерживающего ‘Литературную газету’. Что моя трагедия? отстойте ее, храбрые друзья! не дайте ее на съедение псам журнальным. Я хотел ее посвятить Жуковскому со следующими словами, я хотел было посвятить мою трагедию Карамзину, но так как нет уже его, то посвящаю ее Жуковскому. Дочери Карамзина сказали мне, чтоб я посвятил любимый труд памяти отца. Итак, если еще можно, то напечатай на заглавном листе

Драгоценной для Россиян

Памяти

Николая Михайловича

Карамзина

Сей труд, Гением его вдохновенный,

с благоговением и благодарностию посвящает

А. Пушкин ³.

— — —

Плетнев, III, с. 357, Акад., XIV, No 528.

¹ Беспокоясь о невесте, Пушкин 2 октября предпринял попытку выехать из Болдина в Москву, но был остановлен карантинами (см. его ‘Заметку о холере’, 1830 — Акад., XII, с. 310) и письмо к Н. Н. Гончаровой от 26 ноября 1830 г. (Акад., XIV, No 539).

² Автоцитация ‘Рефутации г-на Беранжера’ (1827).

³ Это посвящение было предпослано печатному изданию.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

9 декабря 1830 г. Москва

Милый! я в Москве с 5 декабря. Нашел тещу озлобленную на меня и насилу с нею сладил — но слава богу — сладил. Насилу прорвался я и сквозь карантины — два раза выезжал из Болдина и возвращался. Но слава богу, сладил и тут. Пришли мне денег сколько можно более. Здесь ломбард закрыт, и я на мели. Что ‘Годунов’? Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привез сюда: 2 последние главы ‘Онегина’, 8-ю и 9-ю, совсем готовые в печать. Повесть, писанную октавами (стихов 400), которую выдадим Anonyme¹. Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий, именно: ‘Скупой рыцарь’, ‘Моцарт и Салиери’, ‘Пир во время чумы’ и ‘Дон Жуан’. Сверх того, написал около 30 мелких стихотворений. Хорошо? Еще не все (весьма секретное) {для тебя единого. (Примеч. Пушкина.)}. Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржет и бьется — и которые напечатаем также Anonyme ². Под моим именем нельзя будет, ибо Булгарин заругает. Итак, русская словесность головою выдана Булгарину и Гречу! жаль — но чего смотрел и Дельвиг? охота ему было печатать конфектный билетец этого несносного Лавинья. Но все же Дельвиг должен оправдаться перед государем. Он может доказать, что никогда в его ‘Газете’ не было и тени не только мятежности, по и недоброжелательства к правительству. Поговори с ним об этом. А то шпионы-литераторы заедят его как барана, а не как барона ³. Прости, душа, здоров будь — это главное.

9 декабря

— — —

С, 1838, No 2, с. 45 (отрывок), Плетнев, III, с. 358, Акад., XIV, No 546.

¹ ‘Домик в Коломне’.

² Речь идет о ‘Повестях Белкина’. Со своими болдинскими произведениями Пушкин знакомил в Москве М. П. Погодина, Вяземского (П. в восп., т. 1, с. 162, т. 2, с. 21, РА, 1882, кн. III, с. 184), Н. М. Языкова (Языков H. M. Письма к родным. Публ. А. А. Карпова.— В кн.: ‘Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 год’. Л., 1978, с. 172—173), Баратынского (ср.: ИВ, 1883, No 12, с. 533).

³ См. примеч. к письму Дельвига около 17 ноября 1830 г.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

7 января 1831 г. Москва

Что с тобою, душа моя? как побранил ты меня в сентябре за мою хандру, с тех пор нет мне о тебе ни слуха ни духа. Деньги (2000) я получил. Прелестное издание ‘Бориса’ видел¹. Послание твое к Гнедко прочел, ответ его не прочел² — знаю, что ты жив — а писем от тебя все нет. Уж не запретил ли тебе генерал-губернатор иметь со мною переписку?³ чего доброго! Уж не сердишься ли? Кажется, не за что. Отвечай же мне, а не то буду беспокоиться.

Теперь поговорим о деле. Видел я, душа моя, ‘Цветы’: странная вещь, непонятная вещь!⁴ Дельвиг ни единой строчки в них не поместил. Он поступил с нами как помещик со своими крестьянами. Мы трудимся — а он сидит на судне да нас побранивает. Не хорошо и не благоразумно. Он открывает нам глаза, и мы видим, что мы в дураках. Странная вещь, непонятная вещь! — Бедный Глинка работает как батрак, а проку все нет. Кажется мне, он с горя рехнулся. Кого вздумал просить к себе в кумовья!⁵ вообрази, в какое положение приведет он и священника и дьячка, и куму и бабку, да и самого кума — которого заставят же отрекаться от дьявола, плевать, дуть, сочетаться и прочие творить проделки. Нащокин уверяет, что всех избаловал покойник царь, который у всех крестил ребят. Я до сих пор от дерзости Глинкиной опомниться не могу. Странная вещь, непонятная вещь!

Пишут мне, что ‘Борис’ мой имеет большой успех: странная вещь, непонятная вещь! по крайней мере я того никак не ожидал. Что тому причиною? Чтение Вальтер Скотта? голос знатоков, коих избранных так мало? крик друзей моих? мнение двора? — как бы то ни было — я успеха трагедии моей у вас не понимаю. В Москве то ли дело? здесь жалеют о том, что я совсем, совсем упал, что моя трагедия подражание ‘Кромвелю’ Виктора Гюго, что стихи без рифм не стихи, что Самозванец не должен был так неосторожно открыть тайну свою Марине, что это с его стороны очень ветрено и неблагоразумно — и тому подобные глубокие критические замечания⁶. Жду переводов и суда немцев, а о французах не забочусь. Они будут искать в ‘Борисе’ политических применений к Варшавскому бунту и скажут мне, как наши: ‘Помилуйте-с…’ Любопытно будет видеть отзыв наших Шлегелей, из коих один Катенин знает свое дело⁷. Прочие попугаи или сороки Инзовские, которые картавят одну им натверженную <-- -- -- -- --> <-- -- -- -->.⁸ Прости, мой ангел. Поклон тебе, поклон — и всем вам. Кстати: поэма Баратынского чудо⁹. Addio {Прощай (um.).}.

7 янв.

— — —

Плетнев, III, с. 359—360, Акад., XIV, No 560.

¹ ‘Борис Годунов’ вышел из печати около 23 декабря 1831 г., изданием заведовал Плетнев (см.: Сухонин С. С. Дела III Отд., с. 117). 2000 рублей были получены от А. Ф. Смирдина за издание трагедии.

² Гнедко — шутливое прозвище, данное Жуковским Н. И. Гнедичу, послание к нему Плетнева напечатано в СЦ на 1831 г. вместе с ответом Гнедича.

³ См. примеч. к письму Плетнева к Пушкину от 14 апреля 1826 г.

⁴ Шуточная цитата из стихотворения Ф. Н. Глинки ‘Непонятная вещь’ (СЦ на 1831 г., с. 17—18).

⁵ Речь идет о стихотворении Глинки ‘Бедность и утешение’ (СЦ на 1831 г., с. 73), оканчивающемся строчкой: ‘Бог даст детей?.. Ну что ж? Пусть Он наш будет Кум!’

⁶ Письмо Пушкина написано до начала печатной полемики о ‘Борисе Годунове’, в целом неблагоприятной, и имеет в виду устные отзывы. О первоначальном успехе трагедии сообщала ‘Литературная газета’ (1831, No 1, 1 янв., с. 9), где появилось и начало рецензии Дельвига. См.: Письма, т. III, с. 145—146, Пушкин. Полн. собр. соч., т. VII. М.—Л., 1935, с. 436—459. Об успехе трагедии Пушкину сообщала, возможно, Е. М. Хитрово (см. письмом ней около 9 февраля 1831 г.— Акад., XIV, No 573).

⁷ Отзыв Катенина о ‘Борисе Годунове’ оказался резко отрицательным (см.: П. в восп., т. 1, с. 192, ‘Помощь голодающим’. М., 1892, с. 253—258, ЛН, т. 58, с. 101—102).

⁸ О сороке И. Н. Инзова, которую Пушкин ‘нашел средство выучить многим неблагопристойным словам’, вспоминал Ф. Ф. Вигель (П. в восп., т. 1, с. 223, аналогичный анекдот о попугае — там же, с. 304—305).

⁹ Поэма ‘Наложница’, известная Пушкину в рукописи.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

18 января 1831 г. Москва

Пришли мне, мой милый, экземпляров 20 ‘Бориса’, для московских прощалыг, не то разорюсь, покупая его у Ширяева.

Душа моя, вот тебе план жизни моей: я женюсь в сем месяце¹, полгода проживу в Москве, летом приеду к вам. Я не люблю московской жизни. Здесь живи не как хочешь — как тетки хотят. Теща моя та же тетка. То ли дело в Петербурге! заживу себе мещанином припеваючи, независимо и не думая о том, что скажет Марья Алексевна². Что ‘Газета’ наша? надобно нам об ней подумать. Под конец она была очень вяла, иначе и быть нельзя: в ней отражается русская литература. В ней говорили под конец об одном Булгарине,³ так и быть должно: в России пишет один Булгарин. Вот текст для славной филиппики. Кабы я не был ленив, да не был жених, да не был очень добр, да умел бы читать и писать, то я бы каждую неделю писал бы обозрение литературное — да лих терпения нет, злости нет, времени нет, охоты нет. Впрочем, посмотрим.

Деньги, деньги: вот главное, пришли мне денег. И я скажу тебе спасибо. Да что же ты не пишешь ко мне, бессовестный?

13 янв.

— — —

Плетнев, III, с. 360—361, Акад., XIV, No 563.

¹ Свадьба Пушкина состоялась только 18 февраля 1831 г.

² Парафраза последних стихов ‘Горя от ума’.

³ О неудовлетворенности Пушкина и Вяземского ‘Литературной газетой’ во второй половине 1830 г. см. также в письмах Пушкина к Е. М. Хитрово (11 декабря 1830 г.) и Вяземского Пушкину от 14 января 1831 г. После пушкинского памфлета о Видоке и большой статьи (П. А. Вяземского?) о ‘Сочинениях’ Булгарина (1830, No 46, 14 августа, No 47, 19 августа) полемика ее с Булгариным принимала все более мелочный характер (см. эпиграмму Вяземского (?) ‘Ты целый свет уверить хочешь…’ — No 53, 18 сентября), полемические упоминания ‘Северной пчелы’ в заметках Дельвига (No 54, 23 сентября, No 60, 23 октября), Шевырева (No 56, 3 октября), споры о певицах Зонтаг и Шоберлехнер (No 59, 18 октября, и др.). Аналогичный упрек делал Вяземский М. А. Максимовичу за его ‘Обозрение русской словесности за 1830 год’ (‘Денница на 1831 г.’. М., 1831): ‘Вообще слишком много говорите вы о Булгарине: ‘Обозрение литературы’ у вас — обозрение Булгарина. Дайте ему несколько киселей в ж<-- -- --> и отпустите с богом. У вас он проходит сквозь строй: это утомительно для зрителей’ (Сб. ОРЯС, т. XX, 1880, No 5, с. 156).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

Ночь с 14 на 15 января 1831 г. Петербург

Ночью. Половина 1-го часа.

Середа. 14 января, 1831. С. П. бург.

Я не могу откладывать, хотя бы не хотел об этом писать к тебе. По себе чувствую, что должен перенести ты. Пока еще были со мною добрые друзья мои и его друзья, нам всем как-то было легче чувствовать всю тяжесть положения своего. Теперь я остался один. Расскажу тебе все, как это случилось. Знаешь ли ты, что я говорю о нашем добром Дельвиге, который уже не наш? Еще в нынешнее воскресенье он говорил мне, что теперь он по крайней мере совсем спокоен. Начало его болезни случилось во вторник, за неделю, т. е. 6-го числа ¹. Но эта болезнь, простуда, очень казалась обыкновенного. 9-го числа он говорил со мною обо всем, нисколько не подозревая себя опасным. В воскресенье показались на нем пятна. Его успокоили, уверив, что это лихорадочная сыпь, и потому-то он принял меня так весело, сказав, что теперь он спокоен. Понедельник и вторник, т. е. 12 и 13 он был в беспамятстве горячки. В середу в 7-ом часу вечера Петр Степанович², приехав ко мне, сказал, что он, по признанию докторов, в опасности. За ним вскоре приехал Гнедич с Лобановым, которые заезжали туда и слышали, что он близок к разрушению. В 9-ом часу я отправил туда человека, который возвратился с ужасною вестию, что ровно в 8-мь часов его не стало. И так в три дни явная болезнь его уничтожила. Милый мой, что ж такое жизнь?

— — —

Плетнев, III, с. 361—362, Акад., XIV, No 566.

¹ Дельвиг чувствовал себя нездоровым всю осень и зиму 1830 г., 5 января, выйдя по делам к И. В. Оленину, он простудился, однако еще утром 11 января принимал гостей. В тот же день вечером вызванные врачи X. X. Саломон и Н. Ф. Арендт нашли у него ‘гнилую горячку’, подающую мало надежды на выздоровление (Дельвиг А. И. Полвека русской жизни, т. I. М.—Л., 1930, с. 167—168).

² П. С. Молчанов.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

21 января 1831 г. Москва

Что скажу тебе, мой милый! Ужасное известие получил я в воскресение¹. На другой день оно подтвердилось. Вчера ездил я к Салтыкову объявить ему все — и не имел духу. Вечером получил твое письмо. Грустно, тоска. Вот первая смерть, мною оплаканная. Карамзин под конец был мне чужд, я глубоко сожалел о нем как русский, но никто на свете не был мне ближе Дельвига. Изо всех связей детства он один оставался на виду — около него собиралась наша бедная кучка. Без него мы точно осиротели. Считай по пальцам: сколько нас? ты, я, Баратынский, вот и все.

Вчера провел я день с Нащокиным, который сильно поражен его смертию — говорили о нем, называя его покойник Дельвиг, и этот эпитет был столь же странен, как и страшен². Нечего делать! согласимся. Покойник Дельвиг. Быть так.

Баратынский болен с огорчения. Меня не так-то легко с ног свалить. Будь здоров — и постараемся быть живы.

21 янв.

— — —

С, 1838, т. IX, No 1, ‘Современные записки’, с. 63 (с зашифровкой имен), Плетнев, III, с. 362, Акад., XIV, No 570.

¹ 18 января 1831 г.

² В позднейшем письме к Н. М. Коншину (1844) Нащокин вспоминал: ‘Когда известие о смерти бар. Дельвига пришло в Москву,— тогда мы были вместе с Пушкиным,— и он, обратись ко мне, сказал: ‘Ну, Войныч, держись,— в наши ряды постреливать стали!’ (PC, 1908, No 12, с. 762—763).

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

31 января 1831 г. Москва

Сейчас получил 2000 р.— мой благодетель. Satis est, domine, satis est {Довольно, господи, довольно (лат.).}. На сей год денег мне более не нужно. Отдай Софии Михайловне¹ остальные 4000 — и я тебя более беспокоить не буду.

Бедный Дельвиг! помянем его ‘Северными цветами’ — но мне жаль, если это будет ущерб Сомову — он был искренно к нему привязан — и смерть нашего друга едва ли не ему всего тяжеле: чувства души слабеют и меняются, нужды жизненные не дремлют.

Баратынский собирается написать жизнь Дельвига. Мы все поможем ему нашими воспоминаниями. Не правда ли? Я знал его в Лицее — был свидетелем первого, незамеченного развития его поэтической души — и таланта, которому еще не отдали мы должной справедливости. С ним читал я Державина и Жуковского — с ним толковал обо всем, что душу волнует, что сердце томит ². Я хорошо знаю, одним словом, его первую молодость, но ты и Баратынский знаете лучше его раннюю зрелость. Вы были свидетелями возмужалости его души. Напишем же втроем жизнь нашего друга, жизнь, богатую не романическими приключениями, но прекрасными чувствами, светлым чистым разумом и надеждами. Отвечай мне на это ³.

Вижу по письму твоему, что Туманский в Петербурге — обними его за меня. Полюби его, если ты еще его не любишь. В нем много прекрасного, несмотря на некоторые мелочи характера малороссийского⁴.

Что за мысль пришла Гнедичу посылать свои стихи в ‘Северную пчелу’? — Радуюсь, что Греч отказался — как можно чертить анфологическое надгробие в нужнике? ⁵И что есть общего между поэтом Дельвигом и <-- -- -- -- --> чистым полицейским Фаддеем?

Милый мой, еще просьба: съезди к S^t Florent {т. е. к его преемнику) и расплатись с ним за меня. Я, помнится, должен ему около 1000 руб. Извини меня перед ним — я было совсем о нем забыл.

Что вдова?

31 янв.

— — —

С, 1838, т. X, No 2, с. 45 (отрывки), Плетнев, III, с. 362—364 (с купюрами), Переписка, т. II, с. 221—222, Акад., XIV, No 572.

¹ С. M. Дельвиг.

² Парафраза строки из баллады В. А. Жуковского ‘Граф Гапсбургский’ (1818).

³ О своем намерении приняться за ‘Жизнь Дельвига’ Баратынский сообщал Плетневу в июле 1831 г., в ноябре он писал И. В. Киреевскому о начале работы (Боратынский Е. А. Стихотворения. Поэмы. Проза. Письма, с. 496, 507). Статья не была окончена и не сохранилась. Пушкину принадлежит набросок биографии Дельвига (1834) (Акад., XI, с. 273) и неоконченная мемуарная заметка (1834—1836?) (Акад., XII, с. 338).

⁴ В. И. Туманский был в Петербурге в октябре 1830 г. (см. Письма к Вяземскому, с. 38) и вновь в январе 1831 г. В ЛГ он поместил некрологическую заметку ‘К гробу барона Дельвига’ (No 4, 16 января).

⁵ Стихи Гнедича — ‘На смерть барона А. А. Дельвига’, посланные им в ‘Северную пчелу’ и возвращенные, в сопроводительном письме Н. И. Греч писал, что публикация стихов неуместна из-за враждебности отношений между Дельвигом и издателями ‘Пчелы’. Вяземский предлагал напечатать стихи вместе с письмом (письмо Плетневу от 31 января 1831 г. — Изв. ОРЯС, 1897, т. II, кн. I, с. 94—95). Стихи Гнедича появились в ЛГ, No 4, 16 января.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 16 февраля 1831 г. Москва

Через несколько дней я женюсь: и представляю тебе хозяйственный отчет: заложил я моих 200 душ¹, взял 38000 — и вот им распределение: 11000 теще, которая непременно хотела, чтоб дочь ее была с приданым — пиши пропало. 10000 Нащокину, для выручки его из плохих обстоятельств: деньги верные. Остается 17000 на обзаведение и житие годичное. В июне буду у вас и начну жить en bourgeois {по-мещански (фр.).}, а здесь с тетками справиться невозможно — требования глупые и смешные — а делать нечего. Теперь понимаешь ли, что значит приданое и отчего я сердился? Взять жену без состояния — я в состоянии — но входить в долги для ее тряпок — я не в состоянии. Но я упрям и должен был настоять по крайней мере на свадьбе. Делать нечего: придется печатать мои повести². Перешлю тебе на второй неделе, а к святой и тиснем.

Что баронесса? я писал Хитровой о братьях Дельвига³. Спроси у нее, каковы ее дела, и отец мой заплатил ли долг Дельвигу?⁴ Не продаст ли она мне мой портрет⁵? Мне пишут, что ее здоровье плохо, а она пишет Михаилу Александровичу, что она здорова. Кто прав? Что же ты мне не отвечал про ‘Жизнь Дельвига’? Баратынский не на шутку думает об этом. Твоя статья о нем прекрасна⁶. Чем более читаю ее, тем более она мне нравится. Но надобно подробностей — изложения его мнений — анекдотов, разбора его стихов etc..—

— — —

РА, 1869, стлб. 2068—2069 (отрывок), Плетнев, III, с. 364, Акад., XIV, No 577.

¹ В нижегородском имении Кистенево.

² ‘Повести Белкина’.

³ См. письмо к Е. М. Хитрово около 9 февраля 1831 г. (Акад., XIV, No 573).

⁴ В июле 1831 г. С. Л. Пушкин послал С. М. Дельвиг 500 рублей,— по-видимому, свой долг или часть его (Письма, т. III, с. 205).

⁵ Портрет — работы О. А. Кипренского (1827), заказанный Дельвигом.

⁶ Статья — ‘Некрология’ Дельвига, написанная Плетневым (ЛГ, 1831, No 4, 16 января).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

22 февраля 1831 г. Петербург

22 февраля, 1831.

С. П. бург.

Поздравляю тебя, милый друг, с окончанием кочевой жизни. Ты перешел в наше состояние истинно гражданское. Полно в пустыне жизни бродить без цели. Все, что на земле суждено человеку прекрасного, оно уже для тебя утвердилось. Передай искреннее поздравление мое и Наталье Николаевне: целую ручку ее.

Написать историю и характеристику поэзии Дельвига — дело столь же прекрасное, сколько и полезное. Если бы Баратынский не вызвался на это, я бы тебя стал просить о том же, или даже сам на то посягнул бы. Теперь займусь составлением материалов и перешлю их сперва к тебе в цензуру, а ты передай ему с своими зачерками и вставками. Уговорил я баронессу продать тебе портрет твой. Высылать его в Москву незачем. Оставлю до приезда твоего у себя. Деньги за него (тысячу рублей) отдам остальные от десяти тысяч, ‘Годунова’, из которых четыре переслано тебе, а пять отдано долгу Дельвигу.

Здоровье баронессы ни хорошо, ни худо. В делах ее денежных вышла очень худая притча. Бог знает, кто и когда успел утянуть из их портфели ломбардных билетов на 54 тысячи. Сколько ни старались открыть, даже следов не видно. Это тем непонятнее, что все другие бумаги найдены по смерти Дельвига в чрезвычайном порядке, с удивительною отчетливостию: а пропавшие билеты находились между этими же бумагами ¹.

Ты упоминал об издании ‘Северных цветов’. Это непременно сделать надобно с посвящением Дельвигу. Сомова можно будет вознаградить из выручки такою же суммою, какая приходилась на его долю и прежде. Я даже полагаю, что для пользы же Сомова надобно будет поступить так и с ‘Литературной газетой’. Он ей не придаст живости, без чего она решительно умрет. Не взяться ли тебе с Вяземским за нее?² Будь в каждом ее номере хоть пять строчек то острых, то умных, то живых, и тем она уж поднимется над братиею своею. Вам двоим ничего это не будет стоить, а на будущее время она может сделаться верною арендою, при которой Сомов останется на обыкновенном жалованье. Надобно познакомить тебя с молодым писателем, который обещает что-то очень хорошее. Ты, может быть, заметил в ‘Северных цветах’ отрывок из исторического романа, с подписью 0000, также в ‘Литературной газете’ ‘Мысли о преподавании географии’, статью ‘Женщина’ и главу из малороссийской повести: ‘Учитель’. Их писал Гоголь-Яновский. Он воспитывался в Нежинском лицее Безбородки. Сперва он пошел было по гражданской службе, но страсть к педагогике привела его под мои знамена: он перешел также в учители. Жуковский от него в восторге. Я нетерпеливо желаю подвести его к тебе под благословение. Он любит науки только для них самих и как художник готов для них подвергать себя всем лишениям. Это меня трогает и восхищает³. Я познакомился короче с Деларю. Его привязанность к памяти Дельвига представляет также что-то священное. Это уже одно связывает меня с ним, не говоря о прекрасном его таланте⁴. Все это я пересказываю тебе для того, чтобы ты передумал хорошенько о литературной своей деятельности в будущем и с божиею помощию принялся бы за что-нибудь хорошенькое, где бы открылось поле для деятельности и других людей с чистою душою и благородным стремлением к нравственному совершенству.

Когда я собирался писать ‘Некрологию’ Дельвига (помещенную в ‘Газете’), сердце мое было сжато. Все, что употребили враги его для очищения своих гнусностей, так меня тягчило и мучило, что я решился перед публикою говорить языком человека постороннего в этом деле, страшась, чтобы мерзавцы не воспользовались для достижения своей цели самою святынею дружества. Они, как я предчувствовал, готовы были даже и то обратить в укоризну покойнику, что никто об нем ни слова не сказал языком беспристрастным. Вот почему я говорил без всякого энтузиазма, не вводя ни одного обстоятельства, которое бы выказывало меня как его домашнего человека: я ограничился только тем, что должно было дойти до сведения всякого литератора, хотя бы он и не видывал Дельвига. Думаю, что меня весьма немногие поняли, больше осуждали. Ты совершенно утешил меня, особенно тем, что начал смотреть с хорошей стороны на пьесу после нескольких раз ее чтения. Мне только этого и хотелось.

Надеюсь, что Белизар доставил тебе известие о полученных им от меня деньгах за все книги, взятые тобою в разные эпохи из его магазина, а также и переслал тебе остававшиеся у него томы латинских классиков. На уплату этого долга я употребил деньги из твоих доходов смирдинских (что за все старое пойдут на четыре года).

— — —

Плетнев, III, с. 365—367, Акад., XIV, No 578.

¹ Об этом же эпизоде рассказывает и А. И. Дельвиг (‘Полвека русской жизни’, т. 1, с. 176—179). Существовала, однако, версия, что деньги были растрачены и что слух о похищении был пущен самой С. М. Дельвиг, рассчитывавшей ввести в заблуждение отца, М. А. Салтыкова (П и С, вып. XV, с. 45, 62).

² С подобным же предложением обращался Вяземский к Плетневу (письмо от 31 января 1831 г.— Изв. ОРЯС, 1897, т. II, кн. I. с. 94).

³ ‘Глава из исторического романа’ (один из набросков романа ‘Гетьман’) напечатана Гоголем в СЦ на 1831 г. (с. 226—256) под анаграммой ‘оооо’, Плетнев называет также главу ‘Учитель (Из малороссийской повести ‘Страшный кабан’)’ (ЛГ, No 1, 1 января, с. 1—4, подл.: ‘П. Глечик’), статьи ‘Несколько мыслей о преподавании детям географии’ (там же, с. 4—7, подп.: ‘Г. Янов’) и ‘Женщина’ (ЛГ, No 4, 16 января, с. 27—29, подп.: ‘Н. В. Гоголь’). В 1830 г. Гоголь служил помощником столоначальника в Департаменте уделов, в конце 1830 или начале 1831 г. он явился с рекомендательным письмом к Жуковскому, который познакомил его с Плетневым, по ходатайству обоих Гоголь с 10 марта 1831 г. получил место младшего учителя истории в Патриотическом институте, где Плетнев был инспектором. См.: Гиллельсон М. И., Мануйлов В. А., Степанов А. Н. Гоголь в Петербурге. Лениздат, 1961, с. 94—97.

⁴ М. Д. Деларю был лицеистом V выпуска и одним из наиболее преданных членов дельвиговского кружка, испытал сильное литературное и личное влияние Дельвига. Он присутствовал при кончине Дельвига и напечатал несколько стихотворений, посвященных его памяти (‘К могиле барона Дельвига’ — ЛГ, 1831, No 6, 26 января, ‘Анфологическое четверостишие’ — СЦ на 1832 г.). См.: Письма, т, III, с. 247—249, Вацуро, с. 204—205.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

24 февраля 1831 г. Москва

Мой милый, я очень беспокоюсь о тебе. Говорят, в Петербурге грипп, боюсь за твою дочку. На всякий случай жду от тебя письма.

Я женат — и счастлив, одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось — лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился. Посылаю вам визитную карточку — жены дома нет, и потому не сама она рекомендуется Степаниде Александровне.

Прости, мой друг. Что баронесса? память Дельвига есть единственная тень моего светлого существования. Обнимаю тебя и Жуковского. Из газет узнал я новое назначение Гнедича¹. Оно делает честь государю, которого искренно люблю и за которого всегда радуюсь, когда поступает он умно и по-царски. Addio {Прощай (um.).}.

24 fvr.

Будьте же все здоровы.

— — —

С, 1838, т. X, No 2, с. 46 (отрывки), Плетнев, III, с. 367—368, Акад., XIV, No 580.

¹ Н. И. Гнедич в начале февраля был назначен членом Главного правления училищ.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

26 марта 1831 г. Москва

Что это значит, душа моя? ты совершенно замолк. Вот уже месяц как от тебя ни строчки не вижу. Уж не воспоследовало ли вновь тебе от генерал-губернатора милостивое запрещение со мною переписываться? чего доброго? не болен ли ты? все ли у тебя благополучно? или просто ленишься да понапрасно друзей своих пугаешь. Покамест вот тебе подробное донесение обо мне, о домашних моих обстоятельствах и о намерениях. В Москве остаться я никак не намерен, причины тому тебе известны — и каждый день новые прибывают. После святой отправляюсь в Петербург¹. Знаешь ли что? мне мочи нет хотелось бы к Вам не доехать, а остановиться в Царском Селе. Мысль благословенная! Лето и осень таким образом провел бы я в уединении вдохновительном, вблизи столицы, в кругу милых воспоминаний и тому подобных удобностей. А дома, вероятно, ныне там недороги: гусаров нет, двора нет — квартер пустых много. С тобою, душа моя, виделся бы я всякую неделю, с Жуковским также — Петербург под боком — жизнь дешевая, экипажа не нужно. Чего, кажется, лучше? Подумай об этом на досуге, да и перешли мне свое решение. Книги Белизара я получил и благодарен. Прикажи ему переслать мне еще Crabbe, Wordsworth, Southey и Schakspear ² в дом Хитровой на Арбате. (Дом сей нанял я в память моей Элизы, скажи это Южной ласточке, смугло-румяной, красоте нашей.)³ Сомову скажи, чтоб он прислал мне, если может, ‘Литературную газету’ за прошедший год (за нынешний не нужно, сам за ним приеду) да и ‘Северные цветы’, последний памятник нашего Дельвига. Об альманахе переговорим. Я не прочь издать с тобою последние ‘Северные цветы’. Но я затеваю и другое, о котором также переговорим ⁴. Мне сказывали, что Жуковский очень доволен ‘Марфой Посадницей’, если так, то пусть же выхлопочет он у Бенкендорфа или у кого ему будет угодно позволение напечатать всю драму, произведение чрезвычайно замечательное, несмотря на неровенство общего достоинства и слабости стихосложения⁵. Погодин очень, очень дельный и честный молодой человек, истинный немец по чистой любви своей к науке, трудолюбию и умеренности. Его надобно поддержать, также и Шевырева, которого куда бы не худо посадить на опустевшую кафедру Мерзлякова, доброго пьяницы, но ужасного невежды⁶. Это было бы победа над университетом, т. е. над предрассудками и вандализмом.

О своих меркантильных обстоятельствах скажу тебе, что благодаря отца моего, который дал мне способ получить 38000 р., я женился и обзавелся кой-как хозяйством, не входя в частные долги. На мою тещу и деда жены моей надеяться плохо, частию оттого, что их дела расстроены, частию и оттого, что на слова надеяться не должно. По крайней мере, с своей стороны, я поступил честно и более нежели бескорыстно. Не хвалюсь и не жалуюсь — ибо женка моя прелесть не по одной наружности, и не считаю пожертвованием того, что должен был я сделать. Итак, до свидания, мой милый.

26 марта.

— — —

С, 1838, т. X, No 2, с. 47 (отрывок): РА, 1869, стлб. 2069 (другой отрывок), Плетнев, III, с. 368—369, Акад., XIV, No 585.

¹ Причины, заставлявшие Пушкина ускорить свой отъезд,— нелады с тещей. Пасхальная (святая) неделя в 1831 г. приходилась на 19—25 апреля, Пушкин выехал только 15 мая.

² В библиотеке Пушкина сохранились сочинения Дж. Крабба (‘The Poetical Works of G. Crabbe’. Compl&egrave,te in one volume. P., 1829), P. Саути (‘The Poetical Works of R. Southey’. Compl&egrave,te in one volume. P., 1829), по-видимому, присланные Беллизаром (или его преемником). Сочинения Шекспира и Вордсворта не сохранились, возможно, были утрачены. См.: Б-ка П., с. 215, 340, NoNo 335, 1399).

³ Дом H.H. Хитрово на Арбате (ныне д. 53), где Пушкин после своей свадьбы нанимал квартиру на втором этаже. Элиза — Е. М. Хитрово. Южная ласточка — А. О. Смирнова-Россет. Пушкин перефразирует стихи к ней Вяземского:

Красою смуглого румянца

Смотрите, как она южна:

Она желтее померанца,

Живее ласточки она.

&nbsp,(СЦ на 1831 г., с. 119)

⁴ Речь идет о замысле собственного журнала или газеты, см. след. письмо и переписку с Вяземским в августе — сентябре 1831 г.

⁵ Речь идет о драме М. П. Погодина. См. переписку с Погодиным (лето 1831 г.).

⁶ Критик и эстетик А. Ф. Мерзляков скончался 26 июля 1830 г. Шевырев в 1831 г. находился за границей. 11 мая 1831 г. Погодин писал Шевыреву о хлопотах Блудова, Жуковского, Дашкова и Пушкина о предоставлении ему профессорской кафедры Мерзлякова (Барсуков, кн. 3, с. 304—306), в сентябре 1833 г. Шевырев был избран адъюнктом по словесному отделению Московского университета.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

11 апреля 1831 г. Москва

Воля твоя, ты несносен: ни строчки от тебя не дождешься. Умер ты, что ли? Если тебя уже нет на свете, то, тень возлюбленная¹, кланяйся от меня Державину и обними моего Дельвига. Если же ты жив, ради бога, отвечай на мои письма. Приезжать ли мне к вам, остановиться ли в Царском Селе, или мимо скакать в Петербург или Ревель? Москва мне слишком надоела. Ты скажешь, что и Петербург малым чем лучше: но я как Артур Потоцкий, которому предлагали рыбу удить: j’aime mieux m’enrtuyer autrement {я предпочитаю скучать иным образом (фр.).}. Мне кажется, что если все мы будем в кучке, то литература не может не согреться и чего-нибудь да не произвести: альманаха, журнала, чего доброго? и газеты! Вяземский везет к вам ‘Жизнь Фон Визина’, книгу едва ли не самую замечательную с тех пор как пишут у нас книги (все-таки исключая Карамзина)². Петр Иваныч³приплыл и в Москву, где, кажется, приняли его довольно сухо. Что за дьявольщина? неужто мы вразумили публику? или сама догадалась, голубушка? А кажется Булгарии так для нее создан, а она для него, что им вместе жить, вместе и умирать. На Выжигина II-го я еще не посягал, а как, сказывают, обо мне в нем нет ни слова, то и не посягну. Разумею, не стану читать, а ругать все-таки буду. Сомов написал мне длинное письмо, на которое еще не отвечал⁴. Скажи ему, что Делорма ⁵ я сам ему привезу, потому и не посылаю. Что баронесса? — О тебе говорила мне Жихарева, анекдот о билетцах — прелесть! ⁶

11 апр.

Христос воскрес!

— — —

РА, 1869, стлб. 2069 (отрывок), Плетнев, III, с. 369—370, Акад., XIV, No 590.

¹ См. примеч. 3 к письму Дельвига к Пушкину от второй половины июня 1826 г. (приписка к письму Вяземского).

²О книге Вяземского о Фонвизине см. с. 302—303 т. 1 наст. изд. Вяземский был назначен вице-директором департамента внешней торговли, однако его отъезд на новую службу в Петербург задержался из-за болезни жены.

³ Новый роман Булгарина ‘Петр Иванович Выжигин’ (ч. 1—4, СПб., 1831).

⁴ Это письмо не сохранилось.

⁵ Статья Пушкина ‘Vie, posies et penses de Joseph, Delorme, Les Consolations, posies par Sainte-Beuve’ (1831), напечатанная в ЛГ (1831, No 32, 5 июня, с. 258—262) с подписью: ‘Р’.

⁶ Возможно, история с пропажей ломбардных билетов С. М. Дельвиг (см. примеч. к письму Плетнева от 22 февраля).

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 14 апреля 1831 г. Москва

Ты прав, любимец муз¹ — должно быть аккуратным, хотя это и немецкая добродетель, не худо быть и умеренным, хотя Чацкий и смеется над этими двумя талантами². Итак, вот тебе понктуальные ответы на твои запросы. Деларю слишком гладко, слишком правильно, слишком чопорно пишет для молодого лицеиста. В нем не вижу я ни капли творчества, а много искусства. Это второй том Подолинского³. Впрочем, может быть, он и разовьется. О Гоголе не скажу тебе ничего, потому что доселе его не читал за недосугом. Отлагаю чтение до Царского Села, где, ради бога, найми мне фатерку — нас будет: мы двое, 3 или 4 человека да 3 бабы. Фатерка чем дешевле, тем, разумеется, лучше — но ведь 200 рублей лишних нас не разорят. Садика нам не будет нужно, ибо под боком будет у нас садище. А нужна кухня да сарай, вот и все. Ради бога, скорее же! и тотчас давай нам и знать, что все-де готово, и милости просим приезжать. А мы тебе как снег на голову.

Обними Жуковского за участие, в котором я никогда не сомневался. Не пишу ему, потому что не привык с ним переписываться. С нетерпением ожидаю новых его баллад⁴. Итак, былое с ним сбывается опять⁵. Слава богу! Но ты не пишешь, что такое его баллады, переводы или сочинения. Дмитриев, думая критиковать Жуковского, дал ему прездравый совет. Жуковский, говорил он, в своей деревне заставляет старух себе ноги гладить и рассказывать сказки и потом перекладывает их в стихи. Предания русские ничуть не уступают в фантастической поэзии преданиям ирландским и германским. Если все еще его несет вдохновением, то присоветуй ему читать Четь-Минею, особенно легенды о киевских чудотворцах, прелесть простоты и вымысла!

Перечитываю письмо и вижу, что я неаккуратно отвечал тебе на вопросы: 1) где 2) на сколько времени, и 3) во сколько комнат нужна мне квартира? Ответы.

1) На какой бы то ни было улице царскосельской.

2) До января, и потому квартера должна быть теплая.

3) Был бы особый кабинет — а прочее мне все равно.

Засим обнимаю тебя, благодаря заранее.

— — —

Плетнев, III, с. 370—371, Акад., XIV, No 592.

¹ Парафраза начала ‘Послания И. М. Муравьеву-Апостолу’ (1814—1815) К. Н. Батюшкова. Одна из излюбленных цитат в письмах Пушкина (см. письмо к П. А. Вяземскому 27 мая 1826 г., М. Л. Яковлеву от 12—16 августа 1834 г.— Акад., XV, No 991, Письма посл. лет, No 65).

² См. реплику Молчалина в 3-м явлении 3-го действия ‘Горя от ума’.

³ Творчество А. И. Подолинского, вначале восторженно принятое критикой, с конца 1820-х годов в пушкинском кругу воспринимается как образец поэтического эпигонства. В марте 1829 г. Дельвиг писал Баратынскому, что Подолинский, ‘при легкости писать гладкие стихи, тяжело глуп, пуст и важно самолюбив’ (Вацуро, с. 173). Известен иронический отзыв Пушкина о поэме Подолинского ‘Ворский’ (1829) (ЛН, т. 16—18, с. 703). В 1830 г. Подолинский порвал с кружком Дельвига (П. в восп., т. 2, с. 130—136).

⁴ Письмо Плетнева (до нас не дошедшее) было показано Пушкиным Вяземскому, который писал Плетневу 21 апреля: ‘Вы, я думаю, морочите нас, говоря о балладном разрешении Жуковского. Не в 1-й ли день апреля писали вы о том Пушкину?’ (Изв. ОРЯС, 1897, т. II, кн. I, с. 96—97). Жуковский к середине апреля 1831 г. закончил ‘Кубок’, ‘Перчатку’, ‘Жалобу Цереры’, ‘Поликратов перстень’ (из Шиллера), ‘Суд божий над епископом’, ‘Донику’, ‘Королеву Ураку и пять мучеников’ (из Саути), ‘Покаяние’ (из В. Скотта), ‘Ленору’ (из Бюргера), ‘Алонзо’ (из Уланда).

⁵ Парафраза строки из стихотворения Жуковского ‘Я музу юную, бывало…’ (1823), см. также в письме Вяземскому и Л. С. Пушкину от 25 мая 1825 г.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

3 июля 1831 г. Царское Село

Скажи мне, сделай одолжение, жив ли ты? что ты намерен делать? что наши? Экие страсти! Господи Сусе Христе!¹

Ради бога, вели Смирдину прислать мне денег, или я сам явлюсь к нему, несмотря на карантины.

Знаешь ли что? я жив и здоров.

Прощай.

3 июля.

Я переписал мои 5 повестей и предисловие, т. е. сочинения покойника Белкина, славного малого. Что прикажешь с ними делать? печатать ли нам самим или сторговаться со Смирдиным?

Rponse, s’il vous plat {Ответь, пожалуйста (фр.).}.

Жена моя кланяется твоей и желает вам здравия.

— — —

Плетнев, III, с. 372, Акад., XIV, No 624.

¹ Речь идет о холере и холерных бунтах, известия о которых дошли до Царского Села. См. письмо к Вяземскому от 3 июля 1831 г.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 11 июля 1831 г. Царское Село

Двор приехал, и Царское Село закипело и превратилось в столицу¹. Грустно мне было услышать от Жуковского, что тебя сюда не будет. Но так и быть: сиди себе на даче и будь здоров². Россети черноокая хотела тебе писать, беспокоясь о тебе, но Жуковский отсоветовал, говоря: он жив, чего же вам больше? Однако она поручила было мне переслать к тебе 500 р. какой-то запоздалой пенсии. Если у тебя есть мои деньги, то заплати из них — и дай мне знать сюда, а эти 500 р. я возьму с нее.

На днях отправил я тебе через Эслинга повести покойного Белкина, моего приятеля. Получил ли ты их? Предисловие доставлю после. Отдай их в цензуру земскую, не удельную³,— да и снюхаемся с Смирдиным, я такого мнения, что эти повести могут доставить нам 10000 — и вот каким образом:

2000 экз. по 6 р. = 12000

— 1000 за печать

— 1000 процентов

Итого 10000.

Что же твой план ‘Северных цветов’ в пользу братьев Дельвига? Я даю в них ‘Моцарта’ и несколько мелочей⁴. Жуковский дает свою гекзаметрическую сказку⁵. Пиши Баратынскому, он пришлет нам сокровища, он в своей деревне ⁶.— От тебя стихов не дождешься, если б ты собрался да написал что-нибудь об Дельвиге! то-то было б хорошо! Во всяком случае проза нужна, коли ты ничего не дашь, так она сядет на мель⁷. Обозрения словесности не надобно, черт ли в нашей словесности? придется бранить Полевого да Булгарина. Кстати ли такое аллилуйя на могиле Дельвига? — Подумай обо всем этом хорошенько, да и распорядись — а издавать уже пора: т. е. приготовляться к изданию. Будьте здоровы все, Христос с вами.

— — —

Плетнев, III, с. 373—374, Акад., XIV, No 628.

¹ Двор приехал в Царское Село 10 июля.

² Плетнев жил на даче И. И. Кушелева у Самсониевской заставы (ныне Кушелевка в Лесном).

³ Иносказательное обозначение общей цензуры министерства народного просвещения (земская) и цензуры Николая I (удельная).

⁴ ‘Моцарт и Сальери’. В СЦ на 1832 г. Пушкин напечатал также ‘Анфологические эпиграммы’ (‘1. Царскосельская статуя’, ‘2. Отрок’, ‘3. Рифма’, ‘4. Труд’), ‘Дорожные жалобы’, ‘Эхо’, ‘Делибаш’, ‘Анчар, древо яда’, ‘Бесы’.

⁵ ‘Сражение с змеем’.

⁶ Баратынский жил в это время в имении тестя Каймары, Казанской губернии.

⁷ В СЦ на 1832 г. произведений Плетнева не было.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 16 июля 1831 г. Царское Село

Я надоедал тебе письмами и не знал о твоем огорчении. Вчера только сказали мне о смерти нашего доброго и умного слепца¹. Зная твою привязанность к покойному Молчанову, живо воображаю твои чувства. Час от часу пустее свет, пустей дорога перед нами². Тяжелое время, тяжелый год. По крайней мере утешаюсь, зная, что ты в своем Патмосе ³ безвреден и недостижим. Но, кажется, зараза теряет свою силу и в Петербурге. Мы, уже обстрелянные в Москве и Нижнем, равнодушно слышали приближающуюся перестрелку, но сколько знакомых жертв! однако ж, кроме Молчанова, никого близкого к сердцу, кажется, не потеряли. У нас в Царском Селе все суетится, ликует, ждут разрешения царицы, ⁴ ждут добрых вестей от Паскевича, ждут прекращения холеры. С моей стороны жду твоего письма, уверен, что ты и все твои здоровы, так как я всегда был уверен в жизни и здоровье своем и своих.

— — —

Плетнев, III, с. 372, Акад., XIV, No 631.

¹ Позднейшее примечание Плетнева: ‘Он говорит здесь о смерти статс-секретаря Молчанова, самого благорасположенного ко мне человека, который и Пушкина любил чрезвычайно’ (Плетнев, III, с. 372).

² Цитата из послания В. А. Жуковского ‘К Воейкову’ (1814).

³ Патмос — остров, на котором, по преданию, написан Апокалипсис.

⁴ Императрица Александра Федоровна родила 27 июля (см. в письме Пушкина к П. В. Нащокину от 29 июля).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

19 июля 1831 г. Спасская Мыза

19 июля, 1831. Спасская Мыза.

Вчера получил я от тебя вдруг два письма. Первое из них начинается: ‘Я надоедал тебе письмами’. Это меня удивило, потому что я не получал до сих пор ни строчки. Вероятно, письма твои лежат в городе, куда я с лишком месяц ноги не накладывал, да и не намерен до прекращения холеры. Ты пишешь в этом же письме, что в Царском Селе ждут прибытия двора. Развертываю другое письмо, адресованное на имя Смирдина: в нем уже говоришь ты, что двор переехал. Таким образом, эти два письма похожи были для меня на волшебный фонарь: ‘явись и бысть’¹. Ты угадал мои чувства по случаю кончины Молчанова. Он и Дельвиг были для меня необходимы, чтобы я вполне чувствовал счастие жизни. Смерть их сделала из меня какого-то автомата. Не знаю, что будет вперед, а теперь я ко всему охладел. Жду зимы, чтобы согреть близь тебя душу. Впрочем, думаю, что ты скоро соскучишь мною и оставишь меня на произвол моей странной судьбы. Других надежд у меня нет. Жуковский совсем не знает меня, потому что он никогда не имел случая видеть меня близко². Вероятно, придется мне закрыться и ждать другой жизни. Я так избалован Молчановым, он так понимал меня во всяком расположении духа, он так был деятелен умом для оттирания цепеневшего моего духа — что, конечно, никто уж не наложит на себя его обязанности. В одном ли я с ним жил месте, разрознены ли мы бывали — он умел изобретать способы сливать свою душу с моею и беспрестанно доставлять мне свое общество. Все, что в отсутствии говорил он или готовился делать с другими, он совестился не передать мне этого, чтобы в наших разговорах и действиях никогда не показывалось промежутка.

Поблагодари Россети за ее ко мне дружбу. Ее беспокойство о моей судьбе трогает меня не на шутку. Я не умею сам себе объяснить, чем я заслужил от нее столько участия, но быть за это признательным и преданным очень умею. Если бы она была мужчиной, да стариком еще, то, кажется, в ней бы я нашел для себя другого Молчанова. В ней так много человеко-прекрасного, так много предупреждающего и столько душевной делимости, что, право, об ней нельзя говорить просто, как о других. 500 р. получи от нее для себя, а я из твоих (когда увижусь со Смирдиным и возьму от него) отдам эту пенсию. Эслинга (бог знает, что это за существо! Ты воображаешь, что я знаком со всем светом) я не принимал еще у себя и о повестях никакого известия не имею³. Рад буду их издать, только по возвращении в город, т. е. по прекращении холеры, а теперь я удалил от себя всякое земное помышление и оттого ни о чем не думаю и не способен ничего делать. ‘Северные цветы’ готовь, но мне никаких поручений не делай. Живу я в такой деревне, которая не на почтовой дороге. Писем отсюда посылать не с кем, а получать еще менее можно. Итак, к Баратынскому, к Языкову, Вяземскому и другим пиши сам. Мое дело будет в городе смотреть за изданием. Написать о Дельвиге желаю, но не обещаю. Все зависеть будет от случая:

Минута ему повелитель ⁴.

Между тем об успехе твоей корреспонденции давай-таки мне знать.

Поцелуй ручку у Натальи Николаевны.

А я весь твой.

— — —

Плетнев, III, с. 374—376, Акад., XIV, No 634.

¹ Цитата из стихотворения Г. Р. Державина ‘Фонарь’ (1803—1804).

² Плетнев познакомился с Жуковским, по-видимому, в 1820 г.,однако еще ранее Жуковский стал одним из его любимых поэтов, на протяжении 1820-х годов Плетнев постоянно выступает как пропагандист творчества Жуковского (см.: ‘Поэты 1820—1830-х годов’, т. 1. Л., 1972, с. 340, 739—740). Его стремление сблизиться с Жуковским и его кругом, однако, не осуществилось до конца, в 1845 г. он писал Жуковскому: ‘Мне самому странно, какою судьбою я, чуждый всем вам, вброшен был в ваш круг, и, незаметный для вас <...> складывал ступени жизни своей из событий, вам принадлежавших’ (Плетнев, III, с. 565), тогда же он признавался: ‘Моя история вся в вас, в Пушкине и Дельвиге’ (там же, с. 548). После смерти Жуковского Плетнев посвятил ему два очерка: ‘Василий Андреевич Жуковский’ и ‘О жизни и сочинениях В. А. Жуковского’ (1852).

³ Об Эслинге (Геслинге) см. в след. письме. Рукопись ‘Повестей Белкина’ вернулась к Пушкину и была вторично послана им Плетневу через Гоголя.

⁴ Цитата из баллады Жуковского ‘Граф Гапсбургский’ (1818).

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

22 июля 1831 г. Царское Село

Письмо твое от 19 крепко меня опечалило. Опять хандришь. Эй, смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу. Дельвиг умер, Молчанов умер, погоди, умрет и Жуковский, умрем и мы. Но жизнь все еще богата, мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жены наши — старые хрычовки, а детки будут славные, молодые, веселые ребята, мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать, а нам то и любо. Вздор, душа моя, не хандри — холера на днях пройдет, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы.

Жаль мне, что ты моих писем не получал. Между ими были дельные, по не беда. Эслинг сей, которого ты не знаешь, — мой внук по Лицею и, кажется, добрый малый — я поручил ему доставить тебе мои сказки, прочитай их ради скуки холерной, а печатать их не к спеху. Кроме 2000 за ‘Бориса’, я еще ничего не получил от Смирдина, думаю, накопилось около двух же тысяч моего жалованья, напишу ему, чтоб он их переслал ко мне по почте, доставив тебе 500, россетинских. Кстати скажу тебе новость (но да останется это, по многим причинам, между нами): царь взял меня в службу — но не в канцелярскую, или придворную, или военную — нет, он дал мне жалование, открыл мне архивы, с тем, чтоб я рылся там и ничего не делал¹. Это очень мило с его стороны, не правда ли? Он сказал: Puisqu’il est mari et qu’il n’est pas riche, il faut faire aller sa marmite {Раз он женат и небогат, надо дать ему средства к жизни (букв: заправить его кастрюлю) (фр.).}. Ей-богу, он очень со мною мил. Когда же мы, брат, увидимся? Ох уж эта холера! Мой Юсупов умер, наш Хвостов умер². Авось смерть удовольствуется сими двумя жертвами. Прощай. Кланяюсь всем твоим. Будьте здоровы. Христос с вами.

22 июля.

— — —

РА, 1869, стлб. 2069 (отрывок), Плетнев, III, с. 376—377, Акад., XIV, No 637.

¹ Пушкин сообщает Плетневу о результатах своего личного разговора с Николаем I (см. письмо к П. В. Нащокину от 21 июля 1831 г. — Акад., XIV, No 636) и устном обещании царя назначить его историографом с правом работать в архивах, официальную просьбу Пушкин подал Бенкендорфу около 21 июля (Акад., XIV, Деловые бумаги, No 9), зачисление на службу произошло 14 ноября. См.: Письма, т. III, с. 359—363.

² О смерти кн. Н. Б. Юсупова, адресата пушкинского послания ‘К вельможе’ (1830) см. в письме Вяземского от 14—15 июля. Слух о смерти Хвостова был ложным (см. ниже).

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

25 июля 1831 г. Спасская Мыза

25 июля, 1831.

В твоих утешениях все правда для ума, да сердце этому не вдруг начинает верить. Твои ко мне письма не пропадут. Если ты их адресовал в Екатерининский институт, они там пролежат у швейцара до прекращения холеры, а я после все-таки их возьму. Эслинг не бывал у меня. Деньги за ‘Бориса’ (всего 10000) употреблены следующим образом: 5000 отдано долгу Дельвигу, 4000 переслано к тебе в Москву (в два срока по 2000), и 1000 отдана баронессе за твой портрет. Кстати: где-то он? Ты угадал, что жалованья твоего накопилось 2000. Из них я вычел 500 р., полученные тобою вместо меня от Россети, а 1500 р. препровождаю. Прошу тебя дать мне знать, когда их получишь, потому что я не сам отдаю на почту. Поступок царя в отношении к тебе восхищает меня: он тебя балует более, нежели Екатерина Державина. Поцелуй Жуковского и поклонись Россети.

У Натальи Николаевны целую ручку.

— — —

Переписка, т. II, с. 289, Акад., XIV, No 640.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

3 августа 1831 г. Царское Село

Получил я, любезный Плетнев, и письмо и 1500. Ты умно делаешь, что сидишь смирно в своей норе и носу не показываешь в проклятом некогда мною Петербурге. Не холера опасна, опасно опасение, моральное состояние, уныние, долженствующее овладеть мыслящим существом в нынешних страшных обстоятельствах¹. Холера через неделю, вероятно, прекратится, но Сарское Село будет еще долго окружено карантинами, итак, свидание наше еще далеко. Что же ‘Цветы’? ей-богу не знаю, что мне делать. Яковлев пишет, что покамест нельзя за них приняться². Почему же? разве типографии остановились? разве нет бумаги? Разве Сомов болен или отказывается от издания? Кстати: что сделалось с ‘Литературного газетою’?³ Она неисправнее ‘Меркурия’. Кстати: не умер ли Бестужев-Рюмин? говорят, холера уносит пьяниц⁴. С душевным прискорбием узнал я, что Хвостов жив. Посреди стольких гробов, стольких ранних или бесценных жертв, Хвостов торчит каким-то кукишем похабным. Перечитывал я на днях письма Дельвига, в одном из них пишет он мне о смерти Д. Веневитинова. ‘Я в тот же день встретил Хвостова,— говорит он, — и чуть не разругал его: зачем он жив?’⁵ — Бедный наш Дельвиг! Хвостов и его пережил. Вспомни мое пророческое слово: Хвостов и меня переживет. Но в таком случае, именем нашей дружбы, заклинаю тебя его зарезать — хоть эпиграммой. Прощай, будьте здоровы. Сказки мои возвратились ко мне, не достигнув до тебя.

3 авг.

Россети вижу часто, она очень тебя любит, и часто мы говорим о тебе. Она гласно сговорена⁶. Государь уж ее поздравил.

— — —

Плетнев, III, с. 377—378, Акад., XIV, No 652.

¹ Ср. с этим рассказ М. Н. Макарова, передавшего слова Пушкина: ‘Знаете ли, что даже и медики не скоро поймут холеру. Тут все лекарство один courage, courage…’ (П. в восп., т. 1, с. 57).

² М. Л. Яковлев писал Пушкину 23 июля: ‘С ‘Цветами’ надо перегодить. Впрочем, от тебя одного зависит успех издания оных. Твои окружные грамматы будут самые действительные’ (Акад., XIV, No 638).

³ ‘Литературная газета’ прекратилась на No 37 (30 июня), вышедшем только в начале июля (ценз. разр. 4 июля).

⁵ ‘Меркурий’ — ‘Северный Меркурий’, газета, издававшаяся М. А. Бестужевым-Рюминым три раза в неделю, в 1831 г. вышло всего 77 номеров. Газета была резко враждебна дельвиговскому кружку. С самим Бестужевым-Рюминым (известным своими запоями) у Пушкина было столкновение, результатом которого явился памфлет Пушкина ‘Альманашник’ (1830).

⁶ См. письмо Дельвига от 21 марта 1827 г.

⁷ А. О. Россет была помолвлена с H. M. Смирновым 26 июля (Акад., XII, с. 200).

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 15 августа 1831 г. Царское Село

Посылаю тебе с Гоголем сказки моего друга Ив. П. Белкина,¹ отдай их в простую ценсуру, да и приступим к изданию. Предисловие пришлю после. Правила, коими будем руководствоваться при издании, следующие:

1) Как можно более оставлять белых мест, и как можно шире расставлять строки.

2) На странице помещать не более 18-ти строк.

3) Имена печатать полные, напр. Иван Иванович Иванов, а не Ив. Ив. Ив—ъ. То же и об городах и деревнях.

4) Числа (кроме годов) печатать буквами.

5) В сказке ‘Смотритель’ назвать гусара Минским, и сим именем заменить везде ***.

6) Смирдину шепнуть мое имя, с тем, чтоб он перешепнул покупателям.

7) С почтеннейшей публики брать по 7-ми рублей, вместо 10-ти — ибо нынче времена тяжелые, рекрутский набор и карантины.

Думаю, что публика будет беспрекословно платить сей умеренный оброк и не принудит меня употреблять строгие меры.

Главное: будем живы и здоровы… Прощай, мой ангел.

P. S. Эпиграфы печатать перед самым началом сказки, а заглавия сказок на особенном листе (ради ширины) ²<. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .> Кстати об эпиграфах. К ‘Выстрелу’ надобно будет приискать другой, именно в ‘Романе в семи письмах’ А. Бестужева в ‘Полярной звезде’: ‘У меня оставался один выстрел, я поклялся’ etc. Справься, душа моя ³.

— — —

Плетнев, III, с. 378—379, Акад., XIV, No 657.

¹ Письмо, как и посылка, должно было быть отправлено с Гоголем, уезжавшим в Петербург 15 августа, однако Гоголь не сумел захватить их с собой (см. письмо его от 16 августа).

² Далее вырезана середина листа (около 9 строк текста).

³ К ‘Выстрелу’ предполагалось два эпиграфа — из ‘Бала’ Баратынского (‘Стрелялись мы…’) и из ‘Евгения Онегина’ (гл. VI, строфа XXX): ‘Теперь сходитесь’, Пушкин заменил второй из них. Источник цитаты указан неточно, следует: ‘Я поклялся застрелить его по праву дуэли (за ним остался еще мой выстрел)…’ (Бестужев А. Вечер на бивуаке.— ПЗ на 1823 г., с. 327),

П. А. ПЛЕТНЕВ — ПУШКИНУ

5 сентября 1831 г. Петербург

5 сентября, 1831,

С.П.бург.

Повести Ивана Петровича Белкина из цензуры получены. Ни перемен, ни откидок не воспоследовало по милости Никиты Ивановича Бутырского¹. Чтобы приступить к печатанию, надобно от тебя через день же получить ответ, в котором бы ты разрешил меня в следующем:

1. Сколько экземпляров печатать: не довольно ли 1200?

2. Чтобы по 18 строк выходило на странице в 12-ю долю листа, то разрядка строк будет одинакова с ‘Евгением Онегиным’: аппробуешь ли ее? а иначе (т. е. в один шпон, а не в два) выйдет по 22 строчки на странице ².

3. Я взял эпиграф к ‘Выстрелу’ из ‘Романа в 7 письмах’, вот как он стоит в подлиннике:

‘Мы близились с двадцати шагов, я шел твердо — ведь уже три пули просвистали мимо этой головы — я шел твердо, но без всякой мысли, без всякого намерения: скрытые во глубине души чувства совсем омрачили мой разум’.

Согласен ли ты его так принять, и если да, то Баратынского слова: ‘Стрелялись мы’ вычеркнуть ли из тетради? ³

4. Не задержишь ли ты издания присылкою ‘Предисловия’ и уморительно-смешного эпиграфа? ⁴

5. Не подать ли нам благого примера в прозе молодым писателям и не продавать ли Белкина по 5 р. книжку? Нас это не разорит, а добрый пример глубоко пустит корни. Я и кн. Вяземскому присоветовал продавать ‘Адольфа’ по 5 р.⁵.

Впрочем, буди во всем твоя святая воля. Долго ли еще проживешь ты в Царском? Поклонись от меня всем.

Не пропусти в ответе своем ни одного из моих вопросов.

— — —

Плетнев, III, с. 379—380, Акад., XIV, No 674.

¹ ‘Повести’ были процензурованы Н. И. Бутырским 1 сентября.

² В печатном издании — 22 строки на странице.

³ См. предыдущее письмо и примеч. 3 к нему.

⁴ Проект первоначального эпиграфа ко всему собранию сохранился в рукописи: ‘[А вот] то будет, что и нас не будет. Пословица Св<ятогорского> Игумена’ (Ионы, настоятеля Святогорского монастыря). В окончательной редакции эпиграф из ‘Недоросля’ Фонвизина.

⁵ Книга продавалась по 5 руб. 45 коп. (в переплете 6 руб. 45 коп.). О помощи Плетнева Вяземскому в напечатании ‘Адольфа’ см.: Изв. ОРЯС, 1897, т. II, кн. I, с. 96—99.

ПУШКИН — П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 11 октября 1835 г. Михайловское

Очень обрадовался я, получив от тебя письмо (дельное по твоему обычаю)¹. Постараюсь отвечать по пунктам и обстоятельно: ты получил ‘Путешествие’ от ценсуры,²но что решил комитет на мое всеуниженное прошение?³ Ужели залягает меня осленок Никитенко и забодает бык Дундук? Впрочем, они от меня так легко не отделаются. Спасибо, великое спасибо Гоголю за его ‘Коляску’, в ней альманак далеко может уехать, но мое мнение: даром ‘Коляски’ не брать, а установить ей цену, Гоголю нужны деньги⁴. Ты требуешь имени для альманака: назовем его ‘Арион’ или ‘Орион’, я люблю имена, не имеющие смысла, шуточкам привязаться не к чему. Лангера заставь также нарисовать виньетку без смысла. Были бы цветочки, да лиры, да чаши, да плющ, как на квартере Александра Ивановича в комедии Гоголя⁵. Это будет очень натурально⁶. В ноябре я бы рад явиться к вам, тем более что такой бесплодной осени отроду мне не выдавалось. Пишу, через пень колоду валю. Для вдохновения нужно сердечное спокойствие, а я совсем не спокоен. Ты дурно делаешь, что становишься нерешителен. Я всегда находил, что все тобою придуманное мне удавалось. Начнем альманак с ‘Путешествия’, присылай мне корректуру, а я перешлю тебе стихов. Кто будет наш ценсор? Радуюсь, что Сенковский промышляет именем Белкина, но нельзя ль (разумеется, из-за угла и тихонько, например в ‘Московском наблюдателе’) объявить, что настоящий Белкин умер и не принимает на свою долю грехов своего омонима? Это бы, право, было не худо⁷.

— — —

РА, 1869, стлб. 2068 (отрывок), ВЕ, 1881, No 3, с. 12—13, Акад., XVI, No 1102.

¹ Это письмо неизвестно.

² ‘Путешествие в Арзрум’ было одобрено цензором В. Н. Семеновым 28 сентября и 29 сентября получено Плетневым из цензуры (Бюллетень Рукописного отдела Пушкинского Дома, вып. VI. М.—Л., 1956, с. 85). Пушкин предполагал печатать его отдельно, но затем включил в ‘Современник’.

³ Речь идет о прошении, поданном Пушкиным в Главное управление цензуры 28 августа 1825 г. (Акад., XVI, Деловые бумаги, No 20). Прошение было вызвано изустным уведомлением Пушкину, что отныне его рукописи должны проходить общую цензуру министерства народного просвещения (до этого они печатались с разрешения III Отделения, т. к. Николаи I взял на себя функцию цензора Пушкина). Пушкин требовал разъяснений относительно формы, которую ему следует избрать для представления в типографию своих рукописей, в том числе ‘Путешествия в Арзрум’, разрешенного Николаем I в мае 1835 г. Ответ Главного управления цензуры от 26 сентября гласил, что ‘рукописи, издаваемые с особого высочайшего разрешения, печатаются независимо от цензуры Министерства народного просвещения, но все прочие издания, назначаемые в печать, <...> рассматриваются и одобряются на общих цензурных правилах’ (Письма посл. лет, с. 273—274). Этот ответ Пушкину еще был неизвестен.

⁴ См. письмо Гоголя от 7 октября 1835 г.

⁵ В журнальных полемиках с начала XIX века постоянно пародийно обыгрывались названия враждебных изданий. По воспоминаниям Вяземского, Пушкин сердился на название ‘Современник’ как слишком претенциозное (Вяземский, т. II, с. 371), подобные же советы — назвать журнал ‘своенравно, но вместе незначительно’, например ‘Орион’, давал в 1831 г. Баратынский И. В. Киреевскому, замышлявшему журнал ‘Европеец’ (Баратынский, 1951, с. 504). Виньетку без смысла, по-видимому, Пушкин предлагал, чтобы обезопасить альманах от подозрительности цензуры и III Отделения, в 1827 г. внимание Бенкендорфа привлекла виньетка к ‘Цыганам’, по поводу которой возникла официальная переписка, та же виньетка в Тел. вызвала новые подозрения (см. подробнее: Письма посл. лет, с. 278—279). Высказывалось предположение, что название ‘Арион’ намекает на пушкинское стихотворение и на декабристскую направленность будущего альманаха (Еремин М. Пушкин-публицист, изд. 2-е. М., 1976, с. 449—450). Предположение это маловероятно даже как гипотеза: во-первых, Пушкин предлагает альтернативное название ‘Арион’ или ‘Орион’ (мифический ‘небесный охотник’, не имеющий никакого отношения к пушкинскому стихотворению), во-вторых, неясен самый смысл отсылки читателя к стихотворению, напечатанному анонимно пятью годами ранее в малотиражной ‘Литературной газете’. Заметим, что никаких данных о широком распространении ‘Ариона’ нет. Вводить в заблуждение возможных перлюстраторов письма, зашифровывая свои тайные намерения, также не было никакого смысла: Пушкин вернулся в Петербург 23 октября. Еще существеннее, однако, что Плетнев понимал эту фразу буквально: в письме к Я. К. Гроту 1842 г., обсуждая название предполагаемом альманаха, Плетнев писал: ‘Назови ‘Герда’. Это во вкусе Пушкина. Он любил титулы книг, ничего не говорящие’ (П. в восп., т. 2, с. 256).

⁶ Парафраза слов Александра Ивановича из незавершенной комедии Гоголя ‘Владимир 3-й степени’, известной Пушкину в рукописи (отрывок из нее под названием ‘Утро делового человека. Петербургские сцены’ — С, 1836, т. I, с. 227—241).

⁷ В ‘Московском наблюдателе’ такого объявления не появилось. Об использовании пушкинского псевдонима ‘А. Белкин’ в повестях Сенковского ‘Турецкая цыганка’ и ‘Потерянная для света повесть’ писал А. Ф. Воейков с намеком на авторство Сенковского (см. : ‘Лит. прибавления к ‘Русскому инвалиду’, 1836, No 3, 8 января, датировано 21 октября 1836 г., No 9, 29 января, No 15, 19 февраля), позднее Гоголь в Статье ‘О движении журнальной литературы’ прямо назвал ‘А. Белкина’ псевдонимом Сенковского (С, 1836, т. I, с. 197).

Список условных сокращений, принятых в комментариях

Акад.— А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений, тт. I—XVII. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1937—1959.

Анненков — П. В. Анненков. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина. СПб., 1855 (Сочинения Пушкина с приложением для его биографии портрета, снимков с его почерка и его рисунков, и проч., т. 1).

Анненков. Пушкин — П. Анненков. Александр Сергеевич Пушкин в александровскую эпоху. 1799—1826. СПб., 1874.

AT — Переписка Александра Ивановича Тургенева с кн. Петром Андреевичем Вяземским. 1814—1833 гг. Пг., 1921 (Архив братьев Тургеневых, вып 6).

Б — ‘Благонамеренный’.

Баратынский, 1951 — Баратынский Е. А. Стихотворения. Поэмы. Проза. Письма. М., Гослитиздат, 1951.

Барсуков — Н. П. Барсуков. Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. 1—22. СПб., 1888—1910.

БдЧ — ‘Библиотека для чтения’.

БЗ — ‘Библиографические записки’.

Б-ка П.— Б. Л. Mодзалевский. Библиотека А. С. Пушкина. Библиографическое описание. СПб., 1910.

Вацуро — В. Э. Вацуро. ‘Северные цветы’. История альманаха Дельвига — Пушкина. М., ‘Книга’, 1978.

ВД — ‘Восстание декабристов’. Материалы, т. I—XVII. М.—Л., Госиздат, 1925—1980.

ВЕ — ‘Вестник Европы’.

Вигель — Ф. Ф. Вигель. Записки, ч. I—II. М., ‘Круг’, 1928.

Вос. Бестужевых — ‘Воспоминания Бестужевых’. М.—Л., 1951.

Врем. ПК — ‘Временник пушкинской комиссии’. 1962—1976. М.—Л., ‘Наука’, 1963—1979 (Изд-во АН СССР. Отд. лит. и яз. Пушкинская комиссия).

Вяземский — П. А. Вяземский. Полное собрание сочинений, т. I—XII. СПб., 1878—1896.

Гастфрейнд. Товарищи П. — Н. Гастфрейнд. Товарищи Пушкина по вып. Царскосельскому лицею. Материалы для словаря лицеистов 1-го курса 1811—1817 гг., т. I—III. СПб., 1912—1913.

ГБЛ — Государственная библиотека им. В. И. Ленина (Москва). Рукописный отдел.

Гиллельсон — М. И. Гиллельсон. П. А. Вяземский. Жизнь и творчество. Л., ‘Наука’, 1969.

ГМ — ‘Голос минувшего’.

ГПБ — Государственная публичная библиотека им. M. E. Салтыкова-Щедрина (Ленинград). Рукописный отдел.

Греч — Н. И. Греч. Записки о моей жизни. М.—Л., ‘Асаdemia’, 1930.

Дельвиг — Дельвиг А. А. Сочинения. СПб., 1893.

Дельвиг. Материалы — Верховский Ю. Н. Барон Дельвиг. Материалы биографические и литературные. Пг., изд-во Кагана, 1922.

ДЖ — ‘Дамский журнал’.

ЖМНП — ‘Журнал министерства народного просвещения’,

ИВ — ‘Исторический вестник’.

ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (Ленинград). Рукописный отдел.

Карамзины — ‘Пушкин в письмах Карамзиных 1836—1837 годов’. М.— Л., 1960 (Изд-во АН СССР. Институт русской литературы (Пушкинский Дом).

Керн — А. П. Керн. Воспоминания. Дневники. Переписка. М., ИХЛ, 1974.

Кюхельбекер — В. К. Кюхельбекер. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., ‘Наука’, 1979.

ЛГ — ‘Литературная газета’.

Летопись — М. А. Цявловский. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина, т. I. М., 1951.

Лет. ГЛМ — Летописи Государственного литературного музея, кн. I. Пушкин. М.— Л., 1936.

ЛН — ‘Литературное наследство’.

MB — ‘Московский вестник’.

M. вед. — ‘Московские ведомости’.

Модзалевский — Б. Л. Mодзалевский. Пушкин. Л., ‘Прибой’, 1929.

Мордовченко — Н. И. Mордовченко. Русская критика первой четверти XIX века. М.— Л., Изд-во АН СССР, 1959.

MT — ‘Московский телеграф’.

НЛ — ‘Новости литературы’.

Новонайденный автограф Пушкина — В. Э. Вацуро, М. И. Гиллельсон. Новонайденный автограф Пушкина. М.— Л., ‘Наука’, 1968.

ОА — ‘Остафьевский архив князей Вяземских’. Под ред. и с примеч. В. И. Саптова, т. I—V. СПб., 1899—1913.

ОЗ — ‘Отечественные записки’.

ОРЯС — Сборник Отделения русского языка и словесности Академии наук.

П. в восп. — ‘А. С. Пушкин в воспоминаниях современников). В 2-х томах. М.. ИХЛ, 1974.

П. в печ.— Н. Синявский, М. Цявловский. Пушкин и печати. 1814—1837. Хронологический указатель произведений Пушкина, напечатанных при его жизни, изд. 2-е, испр. М., Соцэкгиз, 1938.

П. Врем.— ‘Пушкин’. Временник пушкинской комиссии, т. 1—6. М.— Л., Изд-во АН СССР, 1936—1941.

ПГП — ‘Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым’, т. 1—3. СПб., 1896.

ПЗ — ‘Полярная звезда’.

П и С — ‘Пушкин и его современники’. Материалы и исследования, вып. I—XXXIX. СПб., Изд-во Акад. наук, 1903—1930.

Переписка — ‘Пушкин. Переписка’. Под ред. и с примеч. В. И. Саитова. Т. I—III. СПб., Изд. Имп. Акад. наук, 1906—1911.

Писатели-декабристы в восп. совр. — ‘Писатели-декабристы в воспоминаниях современников’. В 2-х томах. М., ИХЛ, 1980.

Письма — Пушкин. Письма 1815—1833, т. I—II. Под ред. и с примеч. Б. Л. Модзалевского. М.— Л., Госиздат, 1926—1928. Т. III. Под ред. и с примеч. Л. Б. Модзалевского. М.— Л., ‘Academia’, 1935.

Письма посл. лет. — Пушкин. Письма последних лет. 1834—1837. Л., ‘Наука’, 1969.

Письма к Вяземскому — ‘Письма А. С. Пушкина, бар. А. А. Дельвига, Е. А. Баратынского и П. А. Плетнева к князю П. А. Вяземскому’. СПб., 1902.

Плетнев — Плетнев П. А. Сочинения и переписка, т. I—III. СПб., 1885.

Полевой — Н. А. Полевой. Материалы по истории русской литературы и журналистики 30-х годов XIX в. Л., ‘Academia’, 1934.

П. Иссл. и мат.— ‘Пушкин. Исследования и материалы’, т. I—IX. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1956—1979.

Пушкин. Итоги и проблемы — ‘Пушкин. Итоги и проблемы изучения’. М.— Л., ‘Наука’, 1966.

Пущин — И. И. Пущин. Записки о Пушкине. Письма. М., Гослитиздат, 1956.

РА — ‘Русский архив’.

Рассказы о П.— ‘Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым в 1851—1860 годах’. М., 1925.

Р. библ.— ‘Русский библиофил’.

PB — ‘Русский вестник’.

РЛ — ‘Русская литература’.

PC — ‘Русская старина’.

Рукою П.— ‘Рукою Пушкина’. Несобранные и неопубликованные тексты. М.—Л., ‘Acadernia’, 1935.

Рус. инв. — ‘Русский инвалид’.

РЭ — ‘Русская эпиграмма конца XVII — начала XX вв.’ Л., ‘Сов. Пис.’, 1975.

С — ‘Современник’.

Семевский — Семевский М. И. Прогулка в Тригорское.— В кн.: Вульф А. Н. Дневники. М., изд-во ‘Федерация’, 1929.

СО — ‘Сын отечества’.

СО и CA — ‘Сын отечества и Северный архив’.

СПб. вед.— ‘С.-Петербургские ведомости’.

СПч — ‘Северная пчела’.

Стар. и нов. — ‘Старина и новизна’.

СЦ — ‘Северные цветы’.

Тел. — ‘Телескоп’.

Томашевский — Б. Томашевский. Пушкин, кн. 1 (1813—1824). М.—Л., Изд-во АН СССР, 1956.

Тургенев. Хроника русского — А. И. Тургенев. Хроника русского. Дневники (1825—1826). М.— Л., ‘Наука’, 1964.

Хитрово — ‘Письма Пушкина к Елизавете Михайловне Хитрово. 1827—1832’. Л., 1927.

ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

ЦГАОР — Центральный государственный архив Октябрьской революции (Москва).

ЦГИА — Центральный государственный исторический архив (Ленинград).

Черейский — Л. А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., ‘Наука’, 1975.

Щеголев — П. Е. Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина, изд. 3-е. М.—Л., Госиздат, 1928.

Эйдельман — Н. Я. Эйдельман. Пушкин и декабристы. М., ИХЛ, 1979.

ЯА — ‘Письма H. M. Языкова к родным за дерптский период его жизни (1822—1829)’. СПб., 1913 (Языковский архив, вып. I).

Читайте также: