‘Отечественныя Записки’, No 1, 1847
Паула Монти. Современный роман г. Евгения Сю. Перевод B. М. Строева… Тереза Дюнойе. Роман Евгения Сю. Перевод В. М. Строева…, Майков Валериан Николаевич, Год: 1848
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Паула Монти. Современный романъ г. Евгенія Сю. Переводъ B. М. Строева. Санктпетербургъ. Въ тип. А. Плюшара. 1847. Въ 20-го д. л. Четыре части. 142, 142, 142 и 144 стр.
Тереза Дюнойе. Романъ Евгенія Сю. Переводъ В. М. Строева. Санктпетербургъ. Въ тип. А. А. Плюшара. 1847. Въ 20-го д.л. Четыре части. 142, 142, 144 и 161 стр.
Не разъ уже было говорено, что литература наша бдна бельлетристическими произведеніями, недостатокъ ихъ заставилъ нашу публику, въ которой съ каждымъ днемъ усиливается потребность къ чтенію, обратиться къ французскимъ романамъ,— и французскіе романы, расходясь у насъ въ тысячахъ экземпляровъ, поглощаются жадно, какъ въ столиц, такъ и въ провинціяхъ, какъ знающими, такъ и незнающими по-французски, послдніе читаютъ, разумется, въ переводахъ. Въ-слдствіе этого плодятся и размножаются русскіе переводчики, которые, однакожь, несмотря на свою многочисленность, не успваютъ, кажется, утолять жажду читателей. Да! Французскіе романы наполняютъ ршительно вс слои общества, артистъ, свтскій господинъ, служащій человкъ, дама такъ-называемаго высшаго круга, барыня средней руки, вс читаютъ ихъ, вс восхищаются ими. По каждый классъ общества иметъ своихъ любимыхъ писателей. И у насъ, какъ на Запад, большинство на сторон Дюма, весьма-немногіе почитаютъ Жоржа Запда, середину между этими двумя писателями въ общественномъ мнніи занимаетъ г. Эженъ Сю. И это иметъ основаніе: Александръ Дюма и Жоржъ Зандъ — это дв рзкія противоположности, два полюса современной французской бельлётристики. Одинъ наполняетъ вс фёльетоны своими романами, въ которыхъ щедрою рукою разсыпаны ужасы, Эффекты, несообразности,— въ которыхъ замтно совершенное отсутствіе анализа, психологическаго интереса, знанія человческаго сердца,-въ которыхъ дйствуютъ мелодраматическіе герои, а не люди, но въ которыхъ за то есть занимательность вншняя, замняющая для толпы все. Произведенія другой, дышащія тихимъ, успокоительнымъ чувствомъ, согртыя теплою любовію къ ближнему, отличаются своей простотой, безъэффектностью, изображаютъ одну дйствительность, это почти-всегда драма, завязанная на вседневныхъ случаяхъ, но въ основаніи которой лежитъ глубокая, человческая идея… Одинъ представляетъ собою индиферента, лишеннаго всякихъ убжденій, другая находитъ въ душ своей отзывъ на каждый общественный вопросъ, страдаетъ и мучится вмст съ своими братьями, и бальзамомъ рчей своихъ старается исцлить ихъ язвы. Одинъ, наконецъ, нисколько не заботится о форм своихъ сочиненій, другая довела ее до высокой степени художественности. Этому-то отсутствію всякаго художественнаго элемента г. А. Дюма преимущественно обязавъ своимъ успхомъ. Одинъ французскій критикъ весьма-справедливо замтилъ, что А. Дюма блистаетъ качествами, которыхъ у него нтъ. Жоржъ Зандъ, имющая на сторон своей только избранныхъ, посвященныхъ въ искусство, читается толпою весьма-мало въ сравненіи съ г. Дюма, именно потому-что у ней есть вс качества, которыхъ не достаетъ г-ну Дюма. Г-нъ Сю, котораго читаютъ больше Жоржа Занда, но мене г. Дюма, не безъ основанія, какъ мы уже сказали, занимаетъ середину между этими двумя романистами. Убжденный въ своемъ талант, онъ задалъ себ слдующій вопросъ: какъ употребить съ наибольшею пользою дарованныя мн отъ природы способности? если я буду служить одному искусству, если эффекты и Фейерверки будутъ изгнаны изъ моихъ сочиненій, если въ нихъ будетъ всегда развиваться какая-нибудь идея, если, наконецъ, въ нихъ войдутъ общественные вопросы, то безъ сомннія люди, которые видятъ въ искусств не одно пріятное развлеченіе, будутъ за меня, но за то большинство, масса, не станетъ читать, слдовательно И покупать мои сочиненія… Если же они будутъ отличаться судорожнымъ, нервическимъ интересомъ, если эффектамъ пожертвую я естественностью, если я оставлю въ сторон и тщательную отдлку, и идеи, и общественные вопросы,— деньги посыплются ко мн со всхъ сторонъ, толпа преклонится предо мною, но жрецы высокаго искусства, по истинные цнители его отвернутся отъ меня съ презрніемъ и назовутъ меня фокусникомъ. Выгоды матеріальныя будутъ соблюдены, но самолюбіе мое будетъ страдать… Какъ же помочь горю? нельзя ли примирить оба элемента — художественный и люкративный? Нельзя ли быть эклектикомъ, то-есть писать нелпыя, но занимательныя сказки въ двадцати томахъ,— сказки, гд дйствуетъ множество лицъ, изъ которыхъ очерчены тщательно только два или три, длать довольно-частыя отступленія, въ которыхъ говорить о современныхъ интересахъ общества, развивать идеи, которыя наиболе въ ходу, по которыя, увы! нисколько не относятся къ самой сказк, не соотвтствуютъ положенію лицъ… Эклектизмъ г. Сю удался ему, что и доказывается успхомъ его ‘Вчнаго Жида’. Впрочемъ, умньемъ поддлываться подъ вкусъ публики г. Сю владетъ уже давно, онъ даже всегда предупреждалъ этотъ вкусъ, у него было какое-то чутьё, которымъ угадывалъ онъ, что будетъ черезъ нсколько времени въ мод. Со дня появленія своего на литературное поприще, г. Сю испыталъ много модификацій, онъ началъ романами морскими, производившими большой эффектъ, потомъ перешелъ къ роману свтскому, и въ этихъ первыхъ произведеніяхъ его преобладала страшная, кровавая иронія, имвшая цлію повергнуть въ глубокое отчаяніе тхъ, къ кому она относилась, а не спасительное желаніе обратить къ лучшимъ наклонностямъ. Добродтель угнетенная и несчастная, порокъ увнчанный полнйшимъ успхомъ,— вотъ каковы были картины, изображаемыя авторомъ. Въ послднихъ своихъ романахъ, г. Сю, который уже не былъ ученикомъ въ изображеніи порока и безнравственности, продолжалъ (съ точки зрнія матеріальной) начатое дло, но на этотъ разъ — его изображенія имютъ нравственную идею. Указывая на раны общества, онъ въ то же время указываетъ и на средства къ ихъ исцленію. Не знаемъ, въ какой степени выиграли отъ послднихъ романовъ г-на Сю и общество и теорія, которой онъ является въ нихъ панегиристомъ, но скажемъ только, что художественная сторона весьма-много пострадала въ нихъ: занимательность ослабла отъ частыхъ отступленій. Однакожь, повторяемъ, эклектизмъ г. Сю все-таки удался ему. Его читаютъ, можетъ-быть, мене, чмъ автора ‘Монте-Кристо’, однакожь, безъ сомннія боле, чмъ автора ‘Проступка г. Антуана’.
Романы ‘Паула Монти’ и ‘Тереза Дюнойё’, вышедшіе на сихъ дняхъ и принадлежащіе къ ‘Карманной Библіотек’, могутъ быть отнесены къ первому періоду дятельности г. Сю. Въ нихъ нтъ никакихъ соціальныхъ тенденцій, они — изъ разряда свтскихъ романовъ, во и той скептической ироніи, которая, какъ сказано выше, характеризуетъ произведенія г. Сю отъ ‘Саламандры’ до ‘Матильды’, также въ нихъ незамтно. Эти романы, вроятно, написаны авторомъ ‘Вчнаго Жида’ по настоянію какого-нибудь книгопродавца, дня въ два или въ три, и ничмъ не отличаются отъ тхъ дюжинныхъ произведеніи самыхъ посредственныхъ французскихъ романистовъ, которыя такъ же скоро умираютъ, какъ и рождаются. Вотъ, на-примръ, содержаніе хоть одного изъ нихъ ‘Паула Монти’ — дикой, неистовой мелодрамы.
Паула Монти, жена князя Ганефельда, воспитала молоденькую Цыганку Ириду, питающую къ ней какую-то странную привязанность. Эта привязанность, по словамъ автора, походила на дочернее уваженіе по благоговйной преданности, на братскую нжность по очаровательной кротости, на любовь по своей мстительной ревности (!?), Да, Ирида преслдовала горькою ненавистью не только враговъ княгини Ганефельдъ, но даже всхъ тхъ, къ кому княгиня казалась благосклонною. Ненависть ея къ нимъ тмъ бол.е увеличивалась, чмъ боле они нравились ея воспитательниц. Она даже покушалась два раза на жизнь ея мужа. Князь подозрваетъ въ этомъ гнусномъ поступк жену свою и однажды, въ пылу гнва, высказываетъ ей свои подозрнія. Съ той поры Паула начинаетъ презирать своего мужа и ищетъ развлеченія въ обществ молодаго человка, по имени Леона^Морвиля. Князю въ свою очередь гораздо пріятне быть съ Бертою Бреваннъ, чмъ съ женою. Ирида, видя, что ея воспитательниц очень бы хотлось освободиться отъ узъ, ее тяготящихъ, и соединиться съ Леономъ Морвилемъ, ршается помочь ей слдующимъ образомъ. Она возбуждаетъ ревность въ сердц Бреванна, мужа Берты, приводитъ его ночью въ павильйонъ и показываетъ князя, стоящаго на колняхъ передъ Бертою. Бреваннъ убьетъ ихъ обоихъ! Онъ стрляетъ въ измнницу… но эта измнница оказывается Паулою Монти, которая какимъ-то чудеснымъ образомъ попала въ навильйонъ, пока Ирида ходила за Бреванномъ, и которая длается сама жертвою замысловъ Ириды. Бреваннъ посл такой ошибки застрливается самъ. Ирида, погубившая ту, къ которой она питала дикую страсть, бросается въ рку. Князь женится на Берт.
Г. Сю увряетъ, что эта нелпая исторія основана на истинномъ происшествіи, что дйствительно существовала двочка съ страстями пылкими, неукротимыми, сосредоточившая всхъ ихъ въ слпой привязанности къ существу одного съ-нею пола.
Г. Дюма также основалъ своего ‘Монте-Кристо ‘на истинномъ происшествіи, но есть ли какое-нибудь сходство между исторіей Франсуа Пико и великолпной, двадцати-томной чепухой, которая изъ него заимствована?
Въ роман г. Сю есть, однакожь, характеръ весьма-удачно обрисованный и выдержанный до конца. Это Бреваннъ. Тщеславный эгоистъ, женившійся на дочери бднаго гравёра боле изъ упрямства, чмъ по любви, — потому-что она цлые два года сопротивлялась ему,— онъ безпрестанно попрекаетъ жену бдностью, изъ которой извлекъ ее, онъ ее ревнуетъ, по также не потому, чтобъ любилъ ее, а потому-что боится показаться смшнымъ въ глазахъ свта, если узнаютъ, что женщина, на которой онъ женился по страсти, неврна ему. Одни уже эти слова ‘женитьба по страсти’ не принимаютъ ли въ свт какого-то ироническаго значенія?
Переводъ г. Строева хорошъ — если все достоинство перевода заключается въ врности его съ оригиналомъ, потому-что объ изяществ г. Строевъ, какъ видно, заботится еще мене, чмъ о выбор романовъ для перевода. Свтскіе разговоры, которые у г. Сю всегда такъ живы, остроумны, благородны, и которые составляютъ лучшее въ его роман, по-русски выходятъ крайне-тяжеловаты. Страннымъ кажется, что вс эти лица, принадлежащія къ аристократическому кругу парижскаго общества, выражаются какимъ-то мщанскимъ языкомъ… Попадаются даже такія слова, какъ измнщика! Не говоримъ уже о слов душенька, которое, кажется, весьма правится г-ну переводчику, потому-что онъ весьма-часто влагаетъ его въ уста Бреванна въ разговорахъ его съ женою. Впрочемъ, какъ говоритъ Гоголь, можетъ-быть, оно тамъ такъ и нужно…