ПАШКОВЦЫ.
ПАШКОВЦЫ.
(Изъ путевыхъ набросковъ).
I.
II.
А. Пругавинъ.
‘Русская Мысль’, No 5, 1884
Пашковцы, Пругавин Александр Степанович, Год: 1884
Время на прочтение: 15 минут(ы)
Пассажирскій поздъ московско-брестской желзной дороги мрно катилъ но направленію къ Москв. Въ купе второго класса почти вс мста были заняты.
Рядомъ со мною помщался московскій присяжный повренный,— маленькій, худой, юркій, съ желчнымъ, чахоточнымъ лицомъ и быстрыми, воспаленными глазами. Vis—vis сидлъ плотный, хорошо сложенный мужчина, лтъ сорока, съ выхоленнымъ лицомъ и тщательно подстриженными бакенбардами. Онъ то и дло обращался къ сидвшей рядомъ съ нимъ, очевидно, давно знакомой ему молодой дам, блдное, но красивое и выразительное лицо которой носило печать какой-то особенной вдумчивости, почти грусти.
— Я не могу себ представить,— говорилъ нсколько брезгливымъ тономъ выхоленный господинъ,— какъ можно проводить въ деревн зиму… Зима — безъ театра, безъ оперы, безъ клуба, безъ симфоническихъ вечеровъ, наконецъ, безъ общества… я не понимаю!.. Pardon, но я ршительно не могу себ представить… по моему это… это… пустынный островъ, монастырь!… Non, c’est impossible!…
Дама слушала, смотря въ окно и улыбнись едва замтною мягкою, снисходительною улыбкою.
— Привычка,— сказала она.— Мы уже шестой годъ живемъ въ деревн… Наконецъ, хотя и не каждую зиму, но мы вызжаемъ, бываемъ въ Москв, въ Петербург, не надолго, разумется…
— По крайней мр, есть сосди?
— Очень мало. Около насъ имніе князя Г—на, но онъ почти никогда не живетъ въ немъ… затмъ, К—вы. Слыхали? Наконецъ, Пашковъ.
— Какой Пашковъ?
— Василій Александровичъ Пашковъ… вроятно, вы слыхали: проповдникъ?
— Какъ же! помилуйте!— вдругъ оживляясь, заговорилъ выхоленный господинъ.— Однако, это интересно!… О немъ столько пишутъ, столько говорятъ!… Скажите, пожалуйста, что у него здсь — въ порядк?— И онъ слегка постучалъ себ по лбу кончиками пальцевъ, затянутыхъ въ свжую шведскую перчатку gris de perle.
— Почему вы такъ думаете?— серьезнымъ тономъ спросила дама.
— Но какъ же иначе! Чмъ вы объясните его образъ дйствій?… Согласитесь сами. Вы знаете, онъ былъ полковникъ гвардіи, прекрасно шелъ по служб… огромныя связи, кровный аристократъ, самой чистой воды… Его отецъ игралъ такую видную роль при Никола Павлович… C’est un homme qui а une fortune… можно сказать — рдкое состояніе. У него огромныя имнія: въ Нижегородской губерніи, въ Тамбовской, въ Московской.. чудныя усадьбы… богатйшіе заводы на Урал, въ Уфимской, Оренбурской губерніяхъ… Въ Петербург — домъ — дворецъ на Гагаринской набережной, роскошнйшій… И вдругъ!…
Выхоленный господинъ съ сожалніемъ пожалъ плечами и сдлалъ пренебрежительную гримасу. Его собесдница молчала.
— Говорятъ, Пашковъ пользуется большой извстностью среди сектантовъ?— снова заговорилъ мой vis—vis, обращаясь къ своей сосдк.
— Да, имя Пашкова весьма популярно среди послдователей раціоналистическихъ сектъ: молоканъ, штундистовъ и т. п.
— Чмъ это можно объяснить, скажите, пожалуйста?
— Этому много способствуетъ разсылка г. Пашковымъ евангелій и различныхъ брошюрокъ духовно-нравственнаго содержанія. Говорятъ, эти брошюры и евангелія можно встртить всюду, гд только есть сектанты: и на Кавказ, и въ Сибири, и на Урал, и въ Архангельск, и въ Одесс, и въ Астрахани,— словомъ, везд и всюду. Наконецъ, газетные толки о бесдахъ и проповдяхъ Пашкова также не мало способствовали его извстности. Сектанты, отправляясь въ Петербургъ на заработки или по торговымъ и инымъ дламъ, обыкновенно считаютъ своею обязанностью побывать на проповди Пашкова.
— Интересно было бы прослдить: какое именно вліяніе оказываетъ проповдь Пашкова на т или другія сектантскія ученія?
— Да, это было бы крайне интересно, но, къ сожалнію, объ этомъ почти ничего неизвстно.
— Вы, вроятно, лично знакомы съ Пашковымъ, какъ съ сосдомъ?— спросилъ выхоленный господинъ.
— Нтъ… мы незнакомы съ нимъ… я даже ни разу не видала его. Вдь, наше имніе, все-таки, довольно далеко отъ его К—на. Но у насъ очень много общихъ знакомыхъ съ нимъ, и такъ какъ меня весьма интересуетъ его дло, то поэтому…
— Но въ чемъ собственно состоитъ его дло, его ученіе — я никакъ не могу понять!.. Въ чемъ именно главная сущность…. основная идея?.. По моему, это какой-то наборъ туманныхъ фразъ… мистицизмъ… сумбуръ какой-то.
Дама не спшила отвтомъ. Мой сосдъ, присяжный повренный, давно уже внимательно вслушивавшійся въ разговоръ, ршился, наконецъ, вмшаться въ него. Извинившись, онъ началъ: Мн приходилось слыхать проповди Пашкова, я видалъ и читалъ его брошюры. И какъ въ проповдяхъ, такъ и въ брошюрахъ постоянно проводится и высказывается мысль, что главне всего, важне всего — вра. Въ вр, въ одной только вр вся суть дла, все спасеніе человчества. Вра двигаетъ горами… О длахъ же, о жизни, о будничныхъ, ежедневныхъ интересахъ и задачахъ совершенно умалчивается. Они вполн игнорируются. Вруй — и ты спасенъ. Что же касается длъ, то о нихъ — ни слова… Признаюсь, подобное ученіе представляется мн крайне вреднымъ. Оно глубоко возмущаетъ меня и я совершенно согласенъ въ этомъ случа съ нашими духовными писателями, священниками и проч., которые рзко нападали и нападаютъ за это на Пашкова.
Присяжный замолчалъ, перевелъ духъ и началъ нервно пощипывать тощую, блобрысую бородку.
— Вы правы,— мягко замтила ему блдная дама,— но вы не обращали при этомъ вниманія на слдующее обстоятельство. Пашковъ говоритъ и пишетъ о вр и почти ничего не говоритъ о длахъ. Его противники гораздо больше толкуютъ и проповдуютъ о длахъ и въ нихъ, т.-е. въ этихъ длахъ, главнымъ образомъ, видятъ спасеніе людей. Но если мы присмотримся ближе, внимательне къ дятельности тхъ и другихъ въ жизни, то мы встртимъ нчто весьма странное. Мы увидимъ, что, съ одной стороны, устраиваются народныя столовыя, въ которыхъ бдный рабочій людъ за самую ничтожную плату (а нердко и совсмъ безплатно) получаетъ здоровую, питательную пищу. Устраиваются больницы, богадльни, которыя обставляются самымъ лучшимъ образомъ и гд больные пользуются внимательнымъ уходомъ. Заводятся школы съ хорошими, знающими учителями и учительницами, которые за свою службу получаютъ прекрасное вознагражденіе. Издаются для народа разныя брошюры и книги священнаго писанія, которыя чаще всего совершенно безплатно распространяются среди городскаго и сельскаго населенія и т. д., и т. д. Что это такое? Не правда ли, вдь, это уже дла?
— Позвольте, однако,— перебилъ присяжный,— мн кажется, вы черезъ-чуръ идеализируете дятельность пашковцевъ. Я очень хорошо помню, какъ года три тому назадъ въ газетахъ и даже въ журналахъ много писалось объ эксплоатаціи, которой подвергались крестьяне Пашкова со стороны своего владльца. У Пашкова есть богатый мдноплавильный заводъ Богоявленскій въ Стерлитамакскомъ узд, Оренбургской губерніи, съ пятью большими деревнями, приписанными къ заводу. Пашковъ проповдуетъ, что ‘вра спасаетъ безъ длъ’, но за то его управляющій, какъ видно, упираетъ больше на дло. Нсколько тысячъ заводскихъ крестьянъ были надлены землею но 3/4 десятины на душу. Управляющій заводомъ, какой-то англичанинъ… можетъ быть дюже, какъ и самъ Пашковъ, послдователь знаменитаго лорда Редстока… весьма безцеремонно обсчитываетъ крестьянъ.
— Да, я хорошо помню, какъ писали объ этомъ,— замтила дама съ блднымъ лицомъ,— но я помню также и цлый рядъ другихъ извстій совершенно противоположнаго характера… Не думайте, я далека отъ мысли защищать въ этомъ случа г. Пашкова, но мн крайне бы хотлось выяснить: насколько справедливо это извстіе и насколько тутъ сознательной вины со стороны Пашкова. Я говорю такъ потому, что извстіе это звучитъ какимъ-то рзкимъ диссонансомъ въ ряду другихъ извстій о дятельности Пашкова. Еще надняхъ, напримръ, сообщалось газетахъ изъ Тамбовской губерніи,— гд также есть имніе Пашкова,— много фактовъ, которые рисуютъ Пашкова, какъ чрезвычайно гуманнаго, добраго, словомъ, примрнаго хозяина. Писали, что служащіе его, кром матеріальнаго обезпеченія, такъ хорошо обставлены, что лучшаго нельзя и желать. Писали, что образъ дйствій Пашкова, какъ землевладльца, сильно расположилъ крестьянъ въ его пользу, что свободныя крестьянскія руки всегда встрчаютъ хорошо оплачиваемый трудъ на барскомъ двор, затмъ, что не было еще случая, чтобы Пашковъ не выдалъ какихъ-либо пособій, въ вид лса на постройку хатъ, денегъ на покупку скота обднвшимъ крестьянамъ и т. д. Почти такія же точно извстія были и изъ другихъ мстностей, въ которыхъ находятся имнія Пашкова. Вообще мн кажется, широкая филантропическая дятельность Пашкова не можетъ подлежать никакому сомннію. Онъ то и дло тратитъ десятки тысячъ на устройство больницъ и т. п. учрежденій. Говорятъ, онъ нердко расходуетъ до 200,000 рублей въ годъ на разныя филантропическія предпріятія. Есть слухъ, что онъ даже поразстроилъ свое дйствительно огромное состояніе подобными затратами.
— Говорятъ, Пашковъ и заграницей пользуется извстностью?— спросилъ мой vis—vis, видимо недовольный той горячностью, которую внесъ въ разговоръ присяжный.
— Да, говорятъ, главнымъ образомъ, въ Англіи… Тамъ Пашковъ дйствительно пользуется большою популярностью,— отвчала молодая дама.— Года три тому назадъ въ газетахъ сообщались интересныя свднія о пребываніи его въ Лондон. Для встрчи его на пароходную пристань явилась депутація отъ лондонскаго библейскаго общества съ лордомъ Редстокомъ во глав. Затмъ Пашковъ былъ отвезенъ въ заране приготовленное для него помщеніе, гд ему представились боле извстные дятели, посвятившіе себя религіозной пропаганд. Живя въ Лондон, Пашковъ весьма часто посщалъ ‘Conference Hall въ mildmy Park’…
— Виноватъ, что это такое?— перебилъ выхоленный господинъ
— Это громадный залъ, въ которомъ обыкновенно устроиваются религіозныя собранія и митинги. Онъ устроенъ извстнымъ англійскимъ филантропомъ-пасторомъ, д-ромъ Пеннифатеромъ. Въ этой зал Пашковъ произнесъ нсколько проповдей, на которыя стекалась многочисленная публика изъ самыхъ разнообразныхъ слоевъ англійскаго общества. Тутъ были и лорды-аристократы, и самые жалкіе пролетаріи, нищіе. Насколько многочисленны были эти собранія, можно судить, между прочимъ, по тому факту, что на одномъ изъ этихъ собраній было разнесено постителямъ до 4,500 стакановъ чая.
— Мн кажется, однако, что, Пашковъ вовсе не такой искусный проповдникъ, чтобы могъ составить себ имя и популярность за границей своимъ ораторскимъ талантомъ,— замтилъ присяжный повренный.
— Его популярность тамъ объясняется, главнымъ образомъ, широкой филантропической дятельностью, для который онъ не жалетъ никакихъ средствъ. Въ прошлый разъ, напримръ, узжая изъ Лондона, онъ пожертвовалъ 10,000 фунтовъ стерлинговъ ‘на дло религіозной пропаганды’. Деньги эти поступили въ распоряженіе лорда Кэптенъ-Мортенъ и д-ра Пеннифатера, которые завдываютъ филантропическими учрежденіями въ ‘Mildmy Park’.
— А русскимъ, небось, не помогъ!— замтилъ вскользь присяжный.
— Напротивъ, тогда же сообщалось, что онъ постилъ въ Лондон нсколько бдныхъ русскихъ семействъ и назначилъ имъ отъ себя ежемсячное вспомоществованіе… Я, разумется, не знаю, насколько все это точно, но объ этомъ писалось тогда въ газетахъ.
Разговоръ на время прескся.
— По моему, все это игра, не больше,— проговорилъ мой vis—vis ршительнымъ, безъапелляціоннымъ тономъ.
— Вы думаете?
— Игра, поврьте мн… рисовка, желаніе во что бы то ни стало играть роль. Говорятъ, Пашковъ въ обществ продлываетъ прекурьезныя вещи. Сидятъ, напримръ, въ гостинной, идетъ оживленный разговоръ о томъ, о семъ, о театр, о свжихъ новостяхъ, разсказываются анекдоты… шутки, смхъ, остроты… Вдругъ Пашковъ поднимается съ мста, выходитъ на средину залы… лице суровое, строгое, глаза горятъ… и начинаетъ импровизацію, въ вид какой-нибудь молитвы… Разумется, тотчасъ же все смолкаетъ, воцаряется мертвая тишина. Онъ торжественно опускается на колни и начинаетъ съ еще большимъ жаромъ и пафосомъ декламировать свою проповдь противъ свта, противъ всякаго рода удовольствій, развлеченій и т. п… Ну, скажите, пожалуйста, неужели это не рисовка, не желаніе играть роль?
Дама слегка качала головой, задумчиво глядя въ окно вагона.
— Не думаю,— сказала она,— Согласитесь сами, что Пашковъ, при его средствахъ, при его связяхъ и положеніи въ обществ, могъ бы играть гораздо боле видную роль, еслибъ у него дйствительно было такое желаніе. Въ самомъ дл, что ему даетъ его настоящая дятельность? Насмшки, глумленье, преслдованія… А его образъ жизни? Каждый день, каждый вечеръ онъ гд-нибудь читаетъ евангеліе, разъясняетъ его, говоритъ проповди. Еще недавно у него въ дом происходили собранія каждую недлю два раза: по воскресеньямъ и четвергамъ.
— Что же это за собранія?
— По воскресеньямъ были общія, гласныя собранія, на которыя допускались вс и каждый. Большинство публики состояло изъ лицъ, приходившихъ на эти собранія изъ любопытства. Здсь Пашковъ читалъ и комментировалъ евангеліе, а затмъ велъ диспуты со всми, кто только вступалъ съ нимъ въ споръ по поводу его толкованій евангелія. По четвергамъ же собирались лишь ‘врующіе’, т.-е. принявшіе ученіе Пашкова. По понедльникамъ чтенія происходили на Петербурской сторон, въ квартир какого-то офицера, по вторникомъ на Большой Морской, въ дом княгини Л—въ, въ субботу гд-то на Пескахъ, по Конногвардейской улиц, въ квартир какого-то ремесленника. Словомъ, вс дни въ недл у Пашкова были заняты. И такимъ образомъ онъ поступалъ изо дня въ день не годъ и не два, а въ теченіе….
— Станція Кубинка!… Буфетъ!… Поздъ стоитъ пятнадцать минутъ!— раздался голосъ кондуктора.
Вс встали и поспшно направились къ выходу, кончая на ходу прерванный разговоръ.
— Семь лтъ назадъ,— громкимъ, властнымъ голосомъ говорилъ какой-то тяжеловсный господинъ, съ полнымъ, но сильно поблекшимъ лицомъ, обращаясь къ своему спутнику, изящному джентельмену съ розовыми, какъ піонъ, щеками,— семь лтъ назадъ, какъ сейчасъ помню, безъ сапогъ ходилъ, а теперь — не угодно ли?— имніе въ триста тысячъ да винокуренный заводъ, который одинъ — понимаете?— одинъ даетъ сорокъ тысячъ чистаго дохода… чистаго дохода каждый годъ!… Какъ это вамъ покажется? а? И все это — изъ ничего!.. Понимаете?
— Что говорить! Геній, геній!— восторженно шепталъ изящный джентельменъ, прищуривая маслянные, плотоядные глазки.
Второй звонокъ. Вс спшатъ занять свои мста. Въ нашемъ купе публика размщается въ прежнемъ порядк: на одной сторон — я и присяжный повренный, на другой — плотный, благообразный господинъ въ перчаткахъ gris de perle и рядомъ съ нимъ блдная красивая дама.
Изъ сосдняго купе слышится властный, громкій голосъ тяжеловснаго господина, только что трактовавшаго о геніальныхъ способностяхъ своего пріятеля, съумвшаго въ семь лтъ ‘изъ ничего’ составить себ состояніе.
— По моему, споръ о томъ: кто лучше — блондинки или брюнетки — совершенно нелпый, безсмысленный споръ. Дло совсмъ не въ томъ: блондинка или брюнетка извстная барыня, а въ томъ: какая блондинка и какая брюнетка. Въ этомъ вся суть дла. Я ничуть не спорю, что брюнетка, выросшая подъ солнцемъ, на которомъ зрютъ лимоны, можетъ быть чудесна, обворожительна… помните?
‘Ея плнительныя очи
‘Ясне дня, темне ночи!’
И вся она, какъ южная ночь, полна жгучей, знойной страсти… Но разв мы не встрчаемъ блондинокъ, за которыхъ каждый изъ насъ съ радостью готовъ отдать все?.. понимаете?— все!
— Врно, врно,— соглашался томный голосъ собесдника, очевидно, совершенно размягшаго подъ вліяніемъ интимной бесды,— блондинки… прелесть… волоса — словно пна морская… глаза — лазурь…
— А тло-то? забыли?.. Сливочное масло — вотъ что!
Разговоръ начиналъ принимать черезъ-чуръ эротическій характеръ, между тмъ, благодаря молчанію, которое установилось къ нашемъ купе, этотъ разговоръ былъ слышенъ у насъ почти до послдняго слова. И вотъ мой vis—vis спшитъ нарушить это неудобное молчаніе.— Интересно было бы знать,— говоритъ онъ, обращаясь къ своей сосдк,— какъ велико число послдователей Пашкова.. Увеличивается ли это число?
— Если судить по газетнымъ извстіямъ и по толкамъ и слухамъ въ обществ, то слдуетъ думать, что число послдователей Пашкова растетъ и увеличивается весьма быстро.
— И есть между ними талантливые проповдники, которые могли бы… vous comprenez?.. производить сильное впечатлніе… увлекать за собою?
— Какъ наиболе краснорчиваго проповдника изъ послдователей Пашкова называютъ графа Б—го,— замтилъ присяжный повренный. Онъ вышелъ въ отставку, началъ интересоваться богословскими вопросами и вскор совершенно увлекся религіею. Впрочемъ, въ въ этомъ направленіи на него очень большое вліяніе оказала его жена, урожденная П—ва- она давно была извстна какъ чрезвычайно набожная женщина. Путешествуя заграницей, графъ постилъ Англію и здсь близко сошелся съ лордомъ Редстокомъ. Возвратившись въ Россію, онъ поселился въ деревн, въ своемъ имніи, въ Богородицкомъ узд, Тульской губерніи.
— Что же онъ тамъ длаетъ?
— Занимается хозяйствомъ и — проповдуетъ…
— Какъ проповдуетъ?
— Каждое утро, посл чаю, онъ читаетъ и толкуетъ евангеліе, говоритъ поученія. При этомъ собираются вс домашніе, дти, гувернеры, учителя и т. д. Каждый можетъ приходить сюда свободно, двери открыты для всхъ и каждаго.
— И крестьяне приходятъ?— спросилъ я.
— Говорятъ, Б—кій очень заботился о томъ, чтобы привлечь крестьянъ на эти собранія. Но это ему не удавалось. На собранія обыкновенно приходятъ лишь т изъ крестьянъ, которые хотятъ заслужить милость и расположеніе графа… Одинъ мой знакомый, бывшій сослуживецъ графа, много разсказывалъ мн о томъ, какъ онъ гостилъ у Б—го въ деревн и какъ графъ объяснялъ евангеліе на этихъ собраніяхъ…
— Неужели же онъ постоянно, и лто и зиму, живетъ въ деревн?— спросилъ мой vis-‘а-vis.
— О, нтъ.. Онъ почти каждый годъ бываетъ въ Англіи… бываетъ въ Москв, въ Петербург. Мн пришлось однажды слышать его проповдь въ Петербург въ дом Пашкова. Нужно сознаться, что графъ дйствительно очень искусный ораторъ.
— Ну, а дамы есть въ числ послдователей Пашкова?— спросилъ мой vis—vis, доставая изъ кармана щегольской, слоновой кости портсигаръ.
— О, разумется!— отозвался присяжный.— Въ нихъ-то вся сила въ подобныхъ сектахъ… Вообще дамы — благодарная почва для всевозможныхъ ученій: будетъ ли это спиритизмъ, соціализмъ, религіанство, аскетизмъ и проч. и проч… Конечно, это доказываетъ лишь ихъ чуткость, отзывчивость,— поспшно добавилъ онъ, слегка наклоняясь въ сторону нашей собесдницы и какъ бы желая тмъ смягчить рзкость своего заявленія.
— Но лично вамъ не приходилось встрчаться съ послдовательницами Пашкова?— обратился выхоленный господинъ къ своей сосдк.
— Прошедшимъ лтомъ мн пришлось встртиться съ одной особой, которая вполн раздляетъ воззрнія Пашкова,— отвчала блдная дама..
— Можно узнать: кто эта особа?
— Конечно, это не секретъ. Ее зовутъ А. И. П—ръ.
— Тверская П—ръ?
— Право, не знаю наврное… кажется, у нихъ было имніе, въ Тверской губерніи, но сейчасъ оно едва ли не продано.
— Что же это, развитая, образованная особа?
— О, да! Сначала она росла въ деревн, въ отцовской усадьб, затмъ была увезена въ Англію и тамъ, въ Лондон, получила образованіе…
— У лорда Редстока?
— Я не знаю, занимается ли лордъ педагогіей.
— О, разумется!— подхватилъ присяжный.— Они вс туда здятъ просвщаться… Вдь, и самъ Пашковъ только ученикъ Редстока, послдователь его доктрины… А доктрина ихъ ничто иное, какъ піэтизмъ.
— Скажите, пожалуйста,— снова обращаясь къ дам, заговорилъ мой vis—vis,— что же, эта г-жа П—ръ тоже проповдывала?
— Да, она читала евангеліе и объясняла его всмъ, кто только выражалъ желаніе слушать ее.
— Гм… и мужикамъ?
— Да, и мужикамъ, и бабамъ.
— Гд-жь это она читала имъ?
— Она ходила но избамъ, ходила въ поле, гд работали бабы.
— И неужели ее слушали?
— Сначала нтъ… Бабы работаютъ въ пол, жнутъ хлбъ, измучаются… жара страшная… а тутъ она является съ книжками, съ евангеліемъ. Начинаетъ читать… А они и слушать не хотятъ. ‘Поди ты, барыня, къ Богу со своими книжками,— говорятъ,— намъ и безъ тебя тошно’… Но она не смущалась этимъ и продолжала говорить о значеніи евангелія, о проповди Христа, о любви. Мало-по-малу къ ней стали привыкать, стали слушать ее… Да и нельзя было не полюбить ее: я всю жизнь свою не встрчала боле чистаго, боле искренняго, боле нравственнаго существа. Это что-то по истин высокое, идеальное…
— Вы увлекаетесь…
— Можетъ быть, но ею трудно было не увлечься…
Молодая дама вдругъ остановилась, смолкла и, придвинувшись къ окну, снова начала смотрть вдаль, хотя стекла вагона ежеминутно застилались безпорядочными клубами густаго, благо пара.
— А какъ собой эта г-жа П—ръ?— снова спросилъ мой vis—vis.— Я думаю: страшна, какъ смертный грхъ?
— Напротивъ, красавица,— холодно отвчала блдная дама.
— Не можетъ быть!
— Красавица съ прелестнымъ лицомъ и стройной, чрезвычайно изящной фигурой,— повторила дама съ какой-то особенной настойчивостью.
Благообразный господинъ съ изумленіемъ развелъ руками и съ разстановкою проговорилъ:
— У-ди-ви-тельно!
— Почему это такъ удивляетъ васъ?
— C’est curieux!— сказалъ благообразный господинъ.— Извините меня, но я всегда былъ убжденъ, что только дурнушки… laiderons… которыя не успютъ выйдти замужъ, могутъ увлекаться подобными… подобными затями.
— А какими же затями увлекаются, по вашему, красивыя дамы?— не безъ нкоторой колкости спросила блдная дама.
Подмтивъ нотку раздраженія въ голос своей собесдницы, мой vis—vis, въ качеств свтскаго человка, поспшилъ цлымъ рядомъ оговорокъ загладить впечатлніе, произведенное на молодую даму его замчаніями.
— Мн однажды въ Тульской губерніи,— началъ присяжный повренный,— пришлось натолкнуться на одну ‘шинковку’.
— Кто-жь это такая?
— Княгиня Г—на. Ей принадлежитъ большое село Сергіевское… то самое Сергіевское, о которомъ,— помните?— упоминаетъ Иванъ Сергевичъ Тургеневъ въ своихъ ‘Пвцахъ’… ‘Не даромъ село Сергіевское, на большой орловской дорог славится во всей Россіи своимъ особенно пріятнымъ и согласнымъ напвомъ’… Такъ вотъ въ этомъ самомъ сел. Мн пришлось туда захать по длу. Огромное, богатое торговое село. Останавливаюсь въ гостиниц — довольно приличная обстановка, сносные номера. Смотрю — на стол въ номер лежитъ ‘Новый Завтъ’. Начинаю перелистывать — оказывается, что все евангеліе испещрено различными подчеркиваніями и отмтками, которыя сдланы, очевидно, необыкновенно старательно, самымъ тщательнымъ образомъ. Захожу въ другой номеръ — опять на стол лежитъ ‘Новый Завтъ’.— ‘Зачмъ это у васъ,— спрашиваю хозяина,— въ номерахъ евангелія разложены?’ — ‘А это, говоритъ, у насъ согласно контракту’.— ‘Какого контракта?’ — ‘Съ княгиней Г—ой. Она обязываетъ, чтобы безпремнно въ каждомъ номер завсегда было евангеліе. Если же кто, случается, увезетъ съ собою евангеліе, то я долженъ за мсто того новое положить’.— ‘А увозить, спрашиваю, запрещается?’ — ‘Нтъ-съ, говоритъ, на это никакого запрету не положено’.
— А гд больше всего распространено ученіе пашковцевъ?
— Безъ сомннія, въ Петербург.
— Къ какой же сред принадлежитъ большинство послдователей?
— Трудно сказать. Тутъ есть и кровные аристократы, князья и графы, представители древнйшихъ фамилій… есть и врачи, курсистки, акушерки, есть, наконецъ, и простые рабочіе съ фабрикъ, заводовъ, мастеровые, извощики, поденщики… Съ этой стороны ученіе Пашкова является чрезвычайно интереснымъ явленіемъ общественной жизни, заслуживающимъ самаго полнаго вниманія…
— Когда я слышу о пашковцахъ,— началъ мой vis—vis,— мн всегда почему-то припоминается, съ одной стороны, романъ Додэ ‘Евангелистка’, а съ другой — пресловутая ‘Армія спасенія’… Скажите, пожалуйста, есть между ними что-нибудь общее?
— Право, ничего не могу сказать поэтому поводу,— отвтилъ мой сосдъ.— Конечно, какъ т, такъ и другіе — религіанты, но какая между ними разница — я не знаю.
— По моему,— начала молодая дама,— между пашковцами и ‘Арміей спасенія’ нтъ ршительно ничего общаго, по крайней мр, насколько я могла познакомиться съ тми и другими. Пашковцы и не думаютъ отрицать ни брака, ни семейныхъ, ни другихъ привязанностей. Напротивъ, они считаютъ вполн законнымъ удовлетвореніе всхъ вообще естественныхъ потребностей человка, и, по моему мннію, они совершенно чужды всякаго аскетизма.
— Однако, если не ошибаюсь, они ежеминутно ждутъ пришествія Христа, они пророчествуютъ, предсказываютъ и т. п.?
— Едва ли. По крайней мр, я ничего подобнаго не слыхала. Мн кажется, вы смшиваете ихъ съ членами апостольскихъ общинъ, съ ирвингіянами.
— Это еще что такое?
— Это также религіозное ученіе, возникшее въ Шотландіи, а оттуда распространившееся по разнымъ странамъ Европы, между прочимъ, и въ Роосіи. Послдователи этого ученія дйствительно ежеминутно ожидаютъ пришествія Христа, который, по ихъ словамъ, ‘уже у дверей’. У нихъ есть свои апостолы, пророки, пророчицы, дьяконисы и т. п. Многіе ихъ смшиваютъ съ ‘пашковцами’, такъ какъ и т, и другіе распространяются главнымъ образомъ въ Петербург, въ привилегированной сред. Къ тому же община ирвингіянъ помщается на Сергіевской улиц, въ нсколькихъ шагахъ отъ дома Пашкова.
— А что, собранія Пашкова продолжаются до сихъ поръ?
— Нтъ, теперь, говорятъ, у него уже не собираются, а года три тому назадъ эти собранія происходили совершенно свободно, на нихъ присутствовала огромная масса народа…
— И удивляюсь, какъ ему не запретить совсмъ устроивать подобныя собранія.
— Да ему уже не разъ запрещали… Въ газетахъ писали, что еще въ 78 году послдовало со стороны высшаго правительства оффиціальное запрещеніе Пашкову устроивать публичныя собранія и на нихъ предлагать религіозныя поученія. Тогда же на мстное духовное начальство возложена была обязанность назначить особаго священника ‘для увщанія надъ г. Пашковымъ, какъ лицомъ, впавшимъ въ религіозное заблужденіе’. Увщаніе это, однако, не достигло своей цли. Пашковъ остался непреклоннымъ въ своихъ религіозныхъ врованіяхъ. И такъ какъ онъ, несмотря на состоявшееся запрещеніе, продолжалъ устроивать собранія и произносить проповди, то духовное вдомство нсколько разъ возбуждало вопросъ о принятіи мръ противъ Пашкова…
— И оно, конечно, было вполн право,— вмшался присяжный повренный,— такъ какъ у насъ существуетъ церковное постановленіе, которымъ безусловно запрещается мірянину проповдывать слово Божіе, эта обязанность исключительно принадлежитъ лишь церковнымъ чинамъ — епископамъ,священникамъ и т. п… Къ тому же Пашковъ проповдуетъ ничто иное, какъ піэтизмъ, а этому невозможно, конечно, сочувствовать. Піэтизмъ — это порожденіе западнаго протестантизма, къ чему пересаживать его на русскую здоровую почву? Къ чему намъ эти идеи туманнаго, безформеннаго мистицизма, это вчное пареніе въ заоблачныхъ высотахъ?.. Все это крайне вредно, такъ какъ все это отрываетъ отъ земли, отъ жизни, отъ ея насущныхъ, кровныхъ интересовъ и задачъ… Не правда ли?
— Я не знаю, можетъ быть, вы и правы,— замтила молодая дама.— Но… вы говорите: ‘здоровая почва’… Извините, я не вижу этого… Если мы на каждомъ шагу натыкаемся на людей наживы и карьеры, карьеры и наживы во чтобы то ни стало, если мы только и слышимъ кругомъ толки и мечты о деньгахъ, о роскоши, о богатств, если-во имя подобныхъ цлей то и дло, на каждомъ шагу, свершаются безчестныя сдлки, грязные, возмутительные поступки… Согласитесь, вдь, это плохое здоровье… И вотъ являются люди, которые не только не ставятъ своею цлью наживы, кармана, но которые растрачиваютъ свое состояніе во имя идеи, во имя добра… Пусть эта идея,— какъ вы говорите,— туманна, пусть даже это будетъ мистицизмъ! Но если эта идея захватываетъ людей изъ разныхъ сферъ, если она отрываетъ этихъ людей отъ служенія корыстнымъ, эгоистичнымъ интересамъ, заставляетъ ихъ забыть объ удовольствіяхъ и роскоши ‘свта’… наконецъ, длаетъ ихъ боле мягкими, гуманными…
Молодая дама вдругъ остановилась и замолчала. Казалось, ее смущало выраженіе лица моего vis—vis, который сидлъ, брезгливо-мрачно насупившись, и молчалъ.
— Ну, мы еще не знаемъ: становятся ли эти люди мягче и гуманне отъ мистицизма,— замтилъ присяжный повренный.— Я что-то сильно сомнваюсь.
Молодая дама не отвчала, но, помолчавъ, она намтила:
— Осуждая дятельность Пашкова, вамъ необходимо обратить вниманіе еще на одно обстоятельство. Главная и, по моему мннію, огромная заслуга Пашкова состоитъ въ распространеніи евангелія. Благодаря ему, евангеліе проникло въ село, на фабрику, въ деревню, благодаря ему, русскій мужикъ получилъ возможность знакомиться съ проповдью Христа…
— Виноватъ, позвольте. Вы, опять-таки, слишкомъ преувеличиваете въ этомъ случа заслуги пашковцевъ. Распространеніемъ евангелія давно уже, гораздо ране Пашкова, занималось и до сихъ поръ занимается библейское общество.
— Да, но г. Пашковъ и его послдователи,— какъ говорятъ,— принимаютъ весьма горячіе участіе въ длахъ библейскаго общества… А вотъ мы, кажется, и пріхали!..
Дйствительно, поздъ подходилъ къ станціи. Мимо насъ мелькали фабричныя трубы, какія-то закоптлыя, мрачныя кирпичныя зданія, главы церквей и монастырей московскихъ. Слва показался Петровскій дворецъ, справа засверкали золоченыя главы храма Спасителя…
Пассажиры суетливо хлопотали съ вещами, укладывая и увязывая ихъ. Еще дв-три минуты и публика съ шумомъ высыпала изъ вагоновъ. Впереди насъ, легкою, быстрою походкою шла наша знакомка — молодая дама съ блднымъ, вдумчивымъ, красивымъ лицомъ, рослый носильщикъ, навьюченный багажемъ, едва поспвалъ за нею.
— Поврьте мн: эта дама не сегодня — завтра сдлается пашковкой,— говорилъ мн, прощаясь, мой сосдъ, присяжный повренный.
— Очень можетъ быть.
— Но какъ смотрть на это: хорошо это или дурно?
Мн не пришлось отвчать на этотъ вопросъ, такъ какъ нахлынувшая со всхъ сторонъ толпа быстро разъединила насъ…