‘Отечественныя Записки’, No 12, 1847
Парижские Письма, Греч Николай Иванович, Год: 1847
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Парижскія Письма, съ замтками о Даніи, Германіи, Голландіи и Бельгіи. Н. Греча. Изданіе П. И. Мартынова. Санктпетербургъ. Въ тип. Карла Крайя. 1847. Въ 8-ю д. л. 592 стр.
Кажется, вся читающая публика убждена, что ничего нтъ трудне въ наше время, какъ описывать путешествіе, особенно по Европ: трудно сказать что-нибудь новое, особенно у насъ, потому-что никто, можетъ-быть, изъ европейскихъ народовъ такъ незнакомъ съ Европой, какъ русская читающая публика. Хотя бы мы и никогда не путешествовали, никогда не видали красотъ различныхъ странъ Европы, но вс мы знаемъ, гд природа развернула дивную картину, гд искусство произвело что-нибудь достойное удивленія, какое мсто освящено воспоминаніемъ какого нибудь замчательнаго историческаго событія. Слдовательно, въ письмахъ путешественниковъ можетъ занимать читателя не описаніе красотъ природы и произведеній искусства, не перечень историческихъ происшествій, а взглядъ путешественника на то, что онъ встрчаетъ въ своемъ странствованіи… Кто у насъ не знаетъ Парижа? Французскіе романы, французскія газеты ежедневно знакомятъ насъ съ тмъ, что длается на томъ конц Европы, самое разнообразіе этихъ газетъ, издаваемыхъ разными партіями, и удаленіе наше отъ мста дйствія даютъ намъ возможность слдить безпристрастно о всемъ, что тамъ происходитъ. Но наше сужденіе объ этихъ явленіяхъ — другое дло, тутъ интересъ другаго рода. Вотъ въ этомъ-то отношеніи самое любопытное описаніе путешествія на русскомъ язык принадлежитъ г. Погодину. Посл него, безспорно, первое мсто за г-мъ Гречемъ.
Впрочемъ, оба путешественника существенно отличаются другъ отъ друга. Г. Погодинъ путешествовалъ какъ ученый, отъискивавшій въ Европ Славянъ, и какъ предвщатель: онъ предсказалъ скорое паденіе новому Вавилону, смотря на него съ высоты нотр-дамской башни. Г. Гречъ… о цли его путешествія нигд положительно не сказано въ его книг…
Грамматическіе труды г. Греча въ Россіи придали ему какое-то независимое мнніе въ русской литератур и оцнены достойно его друзьями и недрузьями: и т и другіе признали за нимъ единогласно титулъ ‘стража русскаго языка’, который, впрочемъ, приписывается ему его же газетою. Это самое независимое мнніе сохраняетъ г. Гречъ и на границей:,онъ какъ судья, произноситъ свой приговоръ всему, признаетъ и не признаетъ разные парламентскіе акты, трактаты и проч., даже въ 1845 году, онъ коснувшись самостоятельности Бельгіи, и, говоря о Бельгіи и Голландіи, очень-часто повторяетъ: напрасно они отдлились’. Такой оригинальный взглядъ, разумется, составляетъ тайну занимательности путешествія г. Греча.
Итакъ, не описанія мстъ и предметовъ должны интересовать насъ въ ‘Письмахъ’ г. Греча, а его личный взглядъ на вещи. Поэтому, для уразумнія его впечатлній, должно отъискать ключъ къ его сужденіямъ, и это нетрудно, потому-что, пока г. Гречъ еще халъ по Даніи, Германіи, Голландіи и Бельгіи, онъ высказывалъ свои мннія со всею полнотою убжденія и стройностью русской рчи. На 57-й страниц мы находимъ этотъ ключъ.’
‘…Прусское Правительство, желая уровнять права всхъ своихъ подданныхъ, составило проектъ общаго У(у)головнаго У(у)ложенія для всей. М(м)онархіи, и предложило его на разсмотрніе провинціяльныхъ сеймовъ. Въ собственной Пруссіи, Бранденбург, Помераніи, Силезіи, и пр., это уложеніе принято съ удовольствіемъ и благодарностью, потому что въ немъ исправлены многіе недостатки прежняго, но въ Рейнской Провинціи, гд иметъ силу У(у)ложеніе Ф(ф)ранцузское (Code Napolon), встртило оно противорчія и оппозицію. Особенно непріятно было бы здсь введеніе тлесныхъ наказаній, не существующихъ во Ф(ф)ранцузскомъ уложеніи. Между тмъ многіе юристы защищали эти наказанія, и кажется, не безъ основанія. Я увренъ, что въ Париж было бы гораздо мене шалостей, неустройствъ и даже возстаній противъ законной власти, если бы шалуны и буяны опасались розогъ. Тюремное заключеніе не устрашаетъ….’ (Стр. 57—58).
Можетъ быть и дйствительно, еслибъ Европа. какъ думаетъ г. Гречъ, и наказывала розгами всхъ, шалуновъ и буяновъ, то избгла бы многихъ золъ! Тогда и Бельгія не отдлилась бы, можетъ-быть, отъ Голландіи. Вотъ мнніе г. Греча объ этомъ событіи.
…’Я разговорился объ этомъ съ однимъ спутникомъ, человкомъ среднихъ лтъ, пріятной наружности. Въ послдствіи я узналъ, что это былъ Г. Фзпъдеръ-Бергенъ, гентскій уроженецъ, употреблявшій, съ нкоторыми согражданами своими, вс возможныя средства для воспрепятствованія отдленію Бельгіи отъ Голландіи. Это отдленіе было для Бельгіи чрезвычайно бдственно: промышленность и торговля ея остановились, многіе богатые негоціанты переселились въ Голландію, важныя фабрики прекратили свои дйствія, и еслибъ Правительство не догадалось оживить дятельность страны желзными дорогами, бдствія ея были бы еще значительне. ‘Но нтъ сомннія, сказалъ одинъ молодой Нмецъ, вмшавшійся въ нашу бесду, что многіе Бельгійцы желали этой перемны.’ — ‘Да кто? возразилъ Г. Фанъ-деръ-Бергенъ: негодяи, пьяницы начали бунтъ въ Брюссел, къ нимъ присоединилась чернь, адвокаты и другіе безпокойные люди этимъ воспользовались, чтобъ возвыситься на общій счетъ, а Правительство, облагодтельствовавшее Бельгію, не могло вообразить возможность отпаденія, и потому не употребило въ начал всхъ своихъ средствъ: въ послдствіи уже было поздно…’ (Стр. 135—136).
Ясно, что, еслибъ Голландцы держались системы, выраженной на стр. 58, касательно шалуновъ и буяновъ то не выпустили бы изъ рукъ Бельгіи!.. Но видно Голландцы были другаго мннія, а Бельгійцы, въ заблужденіи своемъ, тоже иными глазами смотрли на предметъ: они даже увковчили событія 1830 г. памятникомъ… Вотъ какъ разсказываетъ объ этомъ г. Гречъ:
‘Въ возвышенной части города находится такъ называемый паркъ…. Нын возбуждаетъ онъ горестныя чувства: большая часть деревъ его носитъ слды пуль, попавшихъ въ нихъ во время борьбы мятежниковъ съ королевскими войсками, въ Сентябр 4830 года, на стволахъ нкоторыхъ деревъ, пораженныхъ ядрами, видишь цинковые листы, въ род пласты, для. Грустныя воспоминанія! Тла несчастныхъ жертвъ революціи погребены на одной площади, неподалеку отъ моей гостинницы, надъ ними воздвигнутъ огромный памятникъ, площадь назвали Площадью Мучениковъ (la Place des Martyrs). Лучше было бы назвать ее la Place des Dupes (Площадью Олуховъ) (!!!…). Падшіе въ сіи дни голландскіе солдаты были дйствительно мучениками своего долга, а эти бдные брюссельскіе поденщики, разнощики, ремесленники и лавочники! За кого они сражались,.сами не знаютъ. Что пріобрли побдою, то еще мене видятъ…’ (Стр. 163).
Но отъ-чего же г. Гречъ такъ не благоволитъ къ Бельгіи? Причина, какъ мы увидимъ въ-послдствіи, заключается въ непріятности, которой подвергся нашъ путешественникъ въ Брюссел, и за которую онъ никакъ не хочетъ простить Бельгіи ея существованія въ вид особеннаго королевства, хотя, независимо отъ той непріятности, г. Гречъ готовъ признать, какъ умный человкъ, невозможнымъ соединеніе двухъ націй, Голландцевъ и Бельгійцевъ. На-примръ ‘.
‘Бдствія южныхъ Нидерландовъ прекратились въ 1598 году, когда они поступили подъ благодтельную власть Д(д)она А(а)встршскаго. Сверные Нидерланды или Семь Соединенныхъ Провинцій, составили отдльную республику, Голландію, и въ теченіе двухъ вковъ эти, дв части прежняго цлаго до тою сдлались чуждыми одна другой языкомъ, нравами, законами, религіею, что возсоединеніе ихъ въ 1815 году рушилось при первомъ случа! (Стр. 173).
‘Теперь сношенія между Голландіею и Бельгіею установились, какъ кажется, на прочномъ основаніи. Дла коммерческія, ученый и семейственныя происходятъ между подданными двухъ государствъ безпрепятственно и ко взаимному удовольствію. Бельгійцы втайн вздыхаютъ о своей глупости, а явно стараются показать, что они счастливы и довольны. Голландцы, сохранивъ честь свою, обеспечивъ свои вещественныя выгоды, на лихъ не сердятся. Но искренняго, единодушнаго согласія между сими двумя націями никогда не будетъ: въ нихъ сталкиваются и отражаются дв противоположныя стихіи: это вода и огонь, масса и воздухъ.’ (Стр. 137).
Постивъ Академію Художествъ въ Брюж, или Брюгге, и осмотрвъ выставленныя произведенія тамошнихъ живописцевъ, г. Гречъ восклицаетъ’. ‘Удивительно, какая дятельность, ‘какой геній художественный возникали въ Бельгіи!’ (стр.207).
Это же, въ другомъ мст, тотъ же г. Гречъ называетъ’горькими плодами независимости’ Бельгіи отъ Голландіи (стр. 191).
Г. Гречъ, какъ человкъ строго-логическій, могъ бы замтить, что слова его противорчатъ одни другимъ, и что, слдовательно, если об націи, Голландцы и Бельгійцы, противоположны другъ другу какъ вода и огонь, какъ масса и воздухъ, то отдленіе ихъ произошло не отъ шалуновъ и буяновъ, которыхъ бы слдовало наказать розгами, а въ-слдствіе другихъ причинъ… Но мы сказали, что нерасположеніе къ Бельгійцамъ произошло у г. Греча, какъ кажется, отъ маленькаго неудовольствія, которое причинилъ ему таможенный солдатъ въ Брюссел. Вотъ, какъ разсказываетъ это самъ г. Гречъ. Онъ былъ за городомъ на дач у знакомаго, и оттуда возвращался пшкомъ, вмст съ хозяиномъ дачи, г. Серве, и музыкантомъ г. Классомъ, который дорогой выхвалялъ имъ переворотъ 1830 года и изъявлялъ неудовольствіе на прежнее голландское правительство.
… ‘Мы подошли къ застав. Гнусная пьяная фигурка въ таможенномъ мундир остановила насъ: ‘Куда идете?’ — ‘Въ городъ’, отвчалъ Серве, показывая билетъ. ‘Вы можете пройти, а съ ношею пропустить не смю. За Г. Классомъ человкъ несъ скрыпку въ футляр. ‘Что это за ноша! возразилъ Г. Классъ: это скрыпка! ‘— Нужды нтъ’ отвчалъ сторожъ: ‘ее можно пронести только черезъ такія ворота, гд есть акцизъ со състныхъ припасовъ’.— ‘Да что это за състные припасы?’ — ‘Не пущу!’ закричалъ сторожъ съ запальчивостью. Нечего было длать, мы пошли вдоль городскаго рва къ застав, отстоявшей версты на дв. Терпнье Серво лопнуло.— ‘Вотъ, закричалъ онъ, хваленая ваша законность и свобода! Всякій пьяница можетъ, подъ самымъ ничтожнымъ предлогомъ, остановить и оскорбить порядочныхъ людей. Видли ли вы, съ какою злобною радостью этотъ пьяный негодяй смотрлъ на ленточку въ моей петлиц? Вотъ ваши революціи, ваши представительныя правленія, наша свобода и равенство!— Можетъ ли случиться что подобное, напримръ, въ Россіи? Скажутъ учтиво: не приказано, обратишься къ Офицеру, и онъ пропуститъ…’
Теперь объясняются противорчія, заключающіяся въ словахъ г. Греча.
Но вотъ г. Гречь въ Париж. Онъ предупреждаетъ вопросъ своихъ читателей: ‘какъ вамъ понравился Парижъ, посл шести лтъ, какъ вы его невидали?’ и спшитъ отвчать на него: ‘Къ удовольствію моему, отчасти сбылось предсказанное мною: здсь произошли перемны, и почти вс къ лучшему… Полиція здсь теперь находится въ совершенномъ благоустройств: бдительна, осторожна, и притомъ тиха и учтива’ (стр. 216).
‘… Полиція употребляетъ вс средства для очищенія улицъ, для наблюденія опрятности — тщетно…’ (стр. 218).
Но… да позволено намъ будетъ остановиться на этихъ впечатлніяхъ г. Греча въ Париж. Читая его письма теперь во второй разъ (потому-что они въ свое время были прочтены всею публикою ‘Сверной Пчелы’), вы такъ и будете порываться взойдти послдамъ одного изъ нашихъ соотечественниковъ на высоту нотрдамскаго собора, и прокричать всемірному городу ‘горе теб, новый Вавилонъ!..’ Это такой водоворотъ, гд все исчезаетъ, гд никому нтъ дла до другихъ, гд пропадаетъ даже самъ путешественникъ, а письма его, выражавшія его личныя убжденія, высказывавшія даже его сокровенныя мысли въ то время, когда писались изъ молчаливой Германіи, Даніи и флегматической Голландіи — эти самыя письма загромождаются кипами журналовъ и газетъ, такъ-что автору остается только выписывать. Едва-едва можетъ онъ улучить минуту, чтобъ на свобод упрекнуть палату депутатовъ и погрозить розгами шалунамъ, и буянамъ, которые своими плутнями, спорами, журнальными статьями и другими средствами стараются нарушить порядокъ и спокойствіе благомыслящихъ гражданъ. Рдко, рдко даже случится ему по, дать хорошій совтъ Франціи для ея же блага, — на-примръ, чтобъ оказывали боле предпочтенія людямъ порядочно-одтымъ передъ людьми одтыми въ блузу, при допущеніи публики присутствовать при судопроизводств (стр. 284), или при другомъ случа, какъ на стр. 417: ‘Желательно было бы, чтобъ ныншній префектъ полиціи, почтенный Делессеръ, послдовалъ примру своего предшественника, и выгналъ изъ парижскихъ театровъ эту подлую сволочь…’ Это все, наконецъ, дйствуетъ чрезвычайно во вредъ занимательности ‘Парижскихъ Писемъ’: они получаютъ совершенно фельетонный характеръ, и, привыкши встрчать ихъ въ газет г. Греча съ 1843 г. по ныншній, съ разными промежутками, мы никакъ не думаемъ, чтобъ они могли когда-нибудь явиться отдльной книжкой: вс привыкли смотрть на нихъ, какъ на парижскій фельетонъ ‘Сверной Пчелы’, что, вмст съ субботнимъ петербургскимъ ея фельетономъ, длало эту газету самымъ любопытнымъ чтеніемъ для всякаго образованнаго человка. Но судьба фельетона извстно какая: ему назначено жить минуту, жить до-тхъ-поръ, пока еще интересуютъ вопросы дня, какого бы рода они ни были. Что, въ самомъ-дл, было бы интереснаго, еслибъ появилась теперь книжка, которая заключала бы въ себ вс Фельетоны какой-нибудь газеты, веденные въ извстный періодъ времени, напримръ, въ-продолженіе зимы или лта?.. ‘Вчера былъ балъ, а ныньче будетъ два’ и еще что-нибудь въ этомъ род, важное только до окончанія этихъ баловъ… Что же касается до разныхъ боле-серьёзныхъ вопросовъ, которые войдутъ потомъ въ исторію, то, конечно, очень-любопытно прочесть о нихъ что-нибудь новое въ фёльетон журнала, на примръ, о дл іезуитовъ, когда этотъ вопросъ былъ въ полномъ разгар: тогда спасибо Фельетону, если онъ сообщалъ новость по этому предмету, но черезъ четыре года это извстіе не стоитъ того, чтобъ его вносить въ особую книгу, потому-что часто оно выйдетъ ложно, да и вообще, по прошествіи извстнаго времени, историческое событіе представляется въ полнот, и отрывочное извстіе о немъ вовсе не нужно.
Но г. Гречу угодно было издать свои ‘Парижскія Письма’, или свои парижскіе фёльетоны 1843 года, теперь въ 1847 году… Противъ этого нечего говорить-вольному воля!..
Въ особенности основательно изучено г. Гречемъ и обстоятельне всего изложено въ этихъ письмахъ — это предметъ въ-самомъ-дл достойный вниманія и въ Париж существующій въ возможномъ совершенств — именно, парижская полиція. Г. Гречъ занялся этимъ вопросомъ весьма прилежно. Цлыя два письма, 22-е и 23-е, посвящены имъ этому предмету. Онъ подробно разсказываетъ исторію парижской полиціи съ самаго учрежденія званія ‘королевскаго намстника полиціи’ (lieutenant lieutenantral de police), въ 1667 году, при Лудовик XIV, до нашитъ временъ, и подробно разсказываетъ составъ, образъ и кругъ дйствія ныншней полиціи. Эта часть, въ-самомъдл, превосходно устроена въ Париж, и самъ г. Гречъ отдалъ ей полную справедливость. Такъ-какъ подобный предметъ рдко встрчается въ письмахъ другихъ путешественниковъ, посщающихъ Парижъ, то мы заимствуемъ сужденія о немъ у автора ‘Парижскихъ Писемъ’.
‘Полиція Парижская стоитъ городу двнадцать милліоновъ франковъ. Она иметъ въ вдомств своемъ особенную страну въ 2.596 чел. пхоты и 647 конницы, пожарную команду въ 830 чел., 300 городовыхъ сержантовъ и около 300 чиновниковъ, занимающихся въ префектур цлый день, иногда и ночь, сверхъ того должно причислить къ нимъ полицейскихъ коммисаровъ, мирныхъ судей, смотрителей и разныхъ чиновниковъ и агентовъ, всего около двухъ тысячъ человкъ. Дла префектуры длятся на дв части: въ первой заключается полиція политическая, проникающая сквозь мглу и мракъ своими рысьими глазами, для обезпеченія внутренняго спокойствія, для открытія заговоровъ и для предупрежденія разрушительныхъ замысловъ. Вторая полиція есть городская, столь же дятельная, проницательная и неутомимая, но дйствующая прямо, явно, гласно. Об содйствуютъ къ охраненію безопасности государства: первая охраняя власти и правительство, послдняя наблюдая безпрерывно за толпами бродягъ, разбойниковъ и злодевъ всякаго рода, угрожающихъ жизни и имуществу гражданъ.— Дйствія полиціи политической укрываются отъ глазъ наблюдателя. Притомъ она не иметъ постоянныхъ правилъ, ни твердой системы, сообразуясь съ требованіемъ обстоятельствъ. Агенты сей полиціи, неизвстные другъ другу, набираются обыкновенно изъ разорившихся свтскихъ людей, мотовъ и развратниковъ, изъ женщинъ, не дурныхъ собою, не глупыхъ и сметливыхъ, но не имющихъ средствъ для поддержанія себя въ свт, изъ молодыхъ людей, которые въ училищахъ, между неопытными товарищами, слывутъ неугомонными крикунами, а въ самомъ дл присматриваютъ за прочими,— и доносятъ о ихъ замыслахъ и дйствіяхъ. (Стр. 435).
Это, впрочемъ, тайная, черная сторона парижской полиціи, и если она состоитъ, по свидтельству г. Греча, изъ такихъ лицъ, какъ разорившіеся свтскія люди, моты и развратники, женщины, неимющія средствъ поддержать себя въ свт, и мальчики, извстные у насъ въ заведеніяхъ подъ позорнымъ именемъ ‘фискаловъ’, за то видимая полиція иметъ въ Париж совершенно другой характеръ. Г. Гречъ, по-видимому, основательно изучившій этотъ вопросъ, говоритъ о ней слдующее:
‘Г. Делессеръ (ныншній префектъ полиціи) заслужилъ одобреніе и благодарность всхъ честныхъ людей тмъ, что удалилъ отъ службы при полиція (городской, имющей мундиръ, видимой) всхъ людей безнравственныхъ, уличенныхъ въ поступкахъ предосудительныхъ, какихъ прежде сего… полиція употребляла исключительно, пользуясь ихъ прежними связями и опытностью. Извстно, что знаменитый воръ Видокъ былъ въ послдствіи полицейскимъ агентомъ. Замстивъ вс должности по полицейской части людьми честными и благонамренными, Г. Делессеръ привелъ ее въ уваженіе въ публик и истребилъ даже въ простомъ народ давнишній предразсудокъ противъ благонамренности и безкорыстія полицейскихъ, которые прежде сего подвергались ненависти и презрнію. Теперь люди всякаго званія охотно содйствуютъ полицейскимъ служителямъ въ исполненіи тяжкой ихъ обязанности. Достойны вниманія перемны, произведенныя Г. Делессеромъ въ обращеніи съ самыми опасными и закоснлыми преступниками, и благія ихъ послдствія. Прежде сего старались ихъ принудить къ признанію строгостью, угрозами, страхомъ. Нын достигаютъ сей цли убжденіемъ, доказываютъ виновному, что искреннее раскаяніе и совершенная откровенность могутъ облегчить судьбу его передъ судомъ. Данныя ему общанія свято исполняются….’ (Стр. 439).
Но, къ-сожалнію, предлы статьи не позволяютъ вамъ слдить за всми наблюденіями г. Греча въ Париж по этой части, и вмст съ тмъ мы не хотимъ лишить его книгу главнаго ея интереса, потому-что все остальное состоитъ или изъ летучихъ новостей, которыя были новостями въ 1843 году, на-примръ, извстіе, что ‘Евгеній Сю кончилъ ‘Парижскія Тайны’, и теперь пишетъ къ нимъ эпилогъ’ (стр. 223) — или изъ объявленія намреній г. Греча, приведенныхъ или неприведенныхъ имъ въ дйство, какъ онъ выражается, на-примръ, что онъ сбирается сходить въ маскарадъ въ Большой или въ Комической Опер, гд танцуютъ канканъ (стр. 498), или, наконецъ, изъ отрывочныхъ свдній о слишкомъ-важныхъ и теперь гораздо-обширне развившихся вопросахъ, какъ, на-примръ, вопросъ объ іезуитахъ, и т. п.
Въ вышедшемъ нын том ‘Парижскихъ Писемъ’ заключается тридцать два письма: первое писано мая 1843 года, послднее отъ 4/16 марта 1844… Вообще, эта книга запоздалая, и, право, не знаемъ, кому можетъ быть нужна она.