ОТВЕРЖЕННЫЙ ЛОНДОНЪ.
ОТВЕРЖЕННЫЙ ЛОНДОНЪ.
I.
II.
‘Отечественныя Записки’, No 3, 1884
Отверженный Лондон, Фирсов Николай Николаевич, Год: 1884
Время на прочтение: 32 минут(ы)
1 ‘The bitter Cry of Outcast London’. London. 1883 (‘Горькій вопль отверженнаго Лондона’).
‘How the poor live’, by George Sims, London. 1883 (‘Какъ живутъ бдные’, соч. Джорджа Симса).
‘Horrible London’, by George Sims (‘Ужасный Лондонъ’, статьи Джоджа Симса въ ‘Daily News’).
‘Labourers and Artisan dwellings’, by lord Salisbury (‘Жилища бдныхъ’, статья лорда Сольсбери). ‘National Review’, 1883, November.
‘The radical programme: 3) The housing of the poor in towns (‘Радикальная программа: 3) Жилища бдныхъ въ городахъ’). ‘Fortnightly Review’, October, 1883.
‘Labourers and Artisans dwellings’, by J. Chamberlain (‘Жилища работниковъ сельскихъ и городскихъ’, статья Дж. Чамберлэна). ‘Fortnightly Review’, December, 1883.
‘Common Sense and the Dwellings of the poor’, by Miss Octavia Hill, Lord Shaftesbury, H. Arnold-Forster and Wil. Glasier (‘Здравый смыслъ и жилища бдныхъ’, статьи миссъ Октавіи Гиль, лорда Шафтсбюри, Арнольда-Форстера и Глезьера). ‘Nineteenthe Century Review’, December, 1883.
The Outcast poor: 1) ‘The cry of Esau’, by the rev. Brook Lambert, 2) ‘Outcast London’, by the rev. А. Mearn, the author of ‘The bitter Cry of Outcast London’ (Отверженные бдняки: 1) ‘Вопль Исава’, статья пастора Брука Ламберта, 2) ‘Отверженный Лондонъ’, статья пастора Мирна, автора ‘Горькій вопль отверженнаго Лондона). ‘Contemporary Review’, December, 1883.
Le peuple anglais est un peuple de tiroirs: (англичан народъ ящиковъ), сказалъ Арманъ Марастъ, и дйствительно, англичане открываютъ то одинъ, то другой ящикъ и предметъ, возбуждающій общественное вниманіе въ данную минуту. Въ послдніе мсяцы открытъ подобный ящикъ, съ подписью ‘Отверженный Лондонъ’ и брошюры, журналы, газеты, торіи, виги и радикалы, министры и оппозиціонные вожаки, лорды и рабочіе, пасторы и ученые, мужчины и женщины занимаются теперь только моднымъ вопросомъ о лондонскихъ трущобахъ, которыя окрестили новымъ названіемъ ‘Отверженнаго’ или ‘Ужаснаго’ Лондона. Какъ живутъ бдные и какъ улучшить ихъ жилища — вотъ современный животрепещущій вопросъ и люди самыхъ и противоположныхъ лагерей, сходятся въ томъ что наступила минута снять съ Лондона омрачающее его позорное пятно. Общественное мнніе въ Англіи возбуждено этимъ неожиданнымъ движеніемъ и, конечно, не успокоится, прежде чмъ будутъ приняты боле или мене дйствительныя мры противъ зла, которое существовало такъ долго, не возмущая общественной совсти. Богатые и сильные міра сего съ презрніемъ отворачивались отъ той ужасающей нищеты, которая встрчается въ Лондон на каждомъ шагу, рядомъ съ самой блестящей роскошью. Silence au pauvre!— было ихъ лозунгомъ, и бдные безмолвно умирали съ голода, или прозябали въ такихъ трущобахъ, въ такой грязи, въ такомъ зловоніи, какихъ не можетъ себ представить никто, лично не постившій этихъ, дйствительно, отверженныхъ и ужасныхъ кварталовъ первой столицы современнаго міра. Только по временамъ раздавались краснорчивые протесты, остававшіеся голосомъ вопіющаго въ пустын. Боле пятидесяти лтъ тому назадъ, поэтъ Шелли восклицалъ: ‘Адъ — городъ подобный Лондону’. Диккенсъ, съ его чуткой гуманностью, не разъ описывалъ лондонскія трущобы въ одномъ изъ первыхъ своихъ романомъ ‘Часы Мистера Клинкера’, рисуя панораму Лондона, съ церкви св. Павла, краснорчиво говорилъ: ‘Въ тсномъ углу, гд крыши погнулись и при жались другъ къ другу, словно желая скрыть свои тайны отъ сосдней блестящей улицы, гнздятся такія черныя преступленія, такіе ужасы, такая нищета, о которыхъ можно только говорить шепотомъ. Между тмъ, въ блестящей улиц спокойно храпятъ люди, которымъ все это неизвстно, хотя они живутъ тутъ всю свою жизнь, такъ что еслибъ имъ разсказать о томъ что длается рядомъ съ ними, то они глубокомысленно покачалъ бы головой и сказали бы, что это невозможно’. Лтъ двадцать тому назадъ, Гринвудъ произвелъ сильное впечатлніе разсказомъ, напечатаннымъ въ ‘Pall-Mall Gazette’ тхъ, никмъ не подозрваемыхъ ужасахъ, которые онъ видлъ въ лондонскихъ ночлежныхъ пріютахъ. Но хотя онъ же въ посл дующихъ своихъ сочиненіяхъ о лондонскихъ трущобахъ, Дженкинсъ въ своей брошюр ‘Glancesatinner England’ (Взглядъ и внутреннюю Англію), Генри Мейо, въ его капитальномъ труд ‘London Labour and the London Poor’ (Лондонскіе рабочіе бдные), и нкоторые другіе англійскіе публицисты и продолжали отъ времени до времени будить общественное мнніе однако, принятыя правительствомъ мропріятія не привекли ни къ чему, или только ухудшили существующее зло. Въ такомъ положеніи находился вопросъ о лондонскихъ трущобахъ до осени прошедшаго года. Еще лтомъ въ одной изъ иллюстрированныхъ газетъ ‘Pictorial World’ стали появляться статьи Джорджа Симса ‘Какъ живутъ бдные’, но, несмотря на краснорчивый, пламенный тонъ автора и поразительныя картины нищеты, которыя онъ мастерски рисовалъ, англійское общественное мнніе обратило на нихъ вниманіе только осенью, посл появленія брошюры пастора Мирна ‘Горькій вопль отверженнаго Лондона’, и надлавшей столько шума статьи лорда Сольсбери. Либеральному пастору и консервативному пэру удалось пробить тройную броню общественнаго равнодушія. Ящикъ былъ открытъ и Отверженный Лондонъ сталъ моднымъ вопросомъ.
Многочисленная литература этого вопроса распадается на дв части: на описаніе обнаруженнаго зла и на изложеніе предлагаемыхъ средствъ къ его устраненію. Мы также познакомимъ читателей прежде съ ужасающей, невроятной, хотя совершенно правдивой картиной Отверженнаго Лондона, а потомъ уже изложимъ планы и проэкты, которые до сихъ поръ заявлены въ англійской печати для борьбы съ вопіющимъ зломъ. Но прежде чмъ войти въ мрачные закоулки Отверженнаго Лондона, бросимъ бглый взглядъ на казовый конецъ Лондона, потому что только при сопоставленіи этихъ поразительныхъ контрастовъ становится понятна лихорадочная дрожь, охватившая англійское общество, когда оно сознало, какіе ужасы скрываются подъ туманнымъ лондонскимъ небомъ.
По справедливому замчанію Генри Мейо, Лондонъ не простой городъ, а ‘цлый міръ съ двумя полюсами: Бельгревіей, ледяно-холодной подъ гнетомъ великосвтскаго этикета, и Бетна-Гринъ, находящимся подъ вчнымъ инеемъ мрачной нищеты’. Дйствительно, Лондонъ во всхъ отношеніяхъ колоссаленъ и давитъ своей громадностью: это величайшій городъ въ свт какъ по объему, такъ и по количеству населенія. По однодневной переписи 1881 года, въ немъ жителей 4.766,661, такъ что онъ, по многолюдству, на 1/4 боле Пекина, всегда считавшагося величайшимъ изъ человческихъ муравейниковъ, на 3/4 боле Парижа, вдвое боле Константинополя, вчетверо боле Петербурга, кром того, народонаселеніе Лондона составляетъ 1/3 часть населенія Великобританіи и Ирландіи и 1/450 часть населенія всего земного шара, такъ что въ каждой тысяч людей общей человческой семьи, двое лондонцевъ, при этомъ въ Лондон каждыя 5 минутъ родится человкъ, и каждыя 8 минутъ, одинъ умираетъ. Что касается до объема Лондона, то въ длину онъ съ запада на востокъ иметъ 14 миль (миля — полторы версты), въ ширину съ свера на югъ 8 миль, а поверхность его равняется 441,559 акровъ (акръ — треть десятины). Домовъ въ Лондон боле полумилліонна и постоянно строится новыхъ до 8,000, общественныхъ зданій 7500, кофейныхъ 1,700, и гостинницъ 500. Еслибъ вс магазины и лавки Лондона вытянуть въ одну линію, то составилась бы улица въ 60 миль, а вс 7,400 улицъ, вытянутыя въ такую же линію, имли бы 2,600 миль протяженія. Лондонъ поглощаетъ въ годъ: 500,000 быковъ, 130,000 телятъ, 3,000,000 барановъ, 250,000 свиней, 16,000,000 четвериковъ пшеницы, 600,000.000 фунтовъ картофеля, 170,000,000 кочней капусты, 950,000,000 штукъ разной рыбы, 500,000,000 устрицъ, 6,000,000 штукъ разной дичи, 1,000,000 четвериковъ яблокъ, 600,000 четвериковъ грушъ, 14,000,000 галоновъ (галонъ 3 штофа) вина, 4,000,000 гал. спиртныхъ напитковъ, 86,000,000 гал. портера и нива, 50,000,000,000 гал. воды и 6,000,000 тонъ каменнаго угля. Переходя отъ физической пищи къ духовной и общественной, мы видимъ, что въ Лондон 1100 церквей, 1003 благоворительныхъ учрежденій, 82 больницы, 425 различныхъ обществъ, 94 клуба, изъ которыхъ одиннадцать рабочихъ, 30 театровъ, 12 музеевъ, 11 парковъ, 20 высшихъ учебныхъ заведеній, до 5000 школъ, 29 ежедневныхъ газетъ и 631 еженедльныхъ, ежегодно выходитъ до 3000 книгъ, пишется до 240,000,000 писемъ, и ежедневно посщаютъ школы 505,867 дтей изъ общаго школьнаго населенія въ 800,000. Общая цифра стоимости лондонскихъ домовъ доходитъ до 23 1/2 мил. фунт. стерл., и общая цифра торговли лондонскаго порта, по исчисленію Симонена, достигаетъ до 4 1/2 милліардовъ франковъ, въ англійскомъ банк постоянно имется до 20,000,000 фунтовъ стерлинговъ золотомъ и серебромъ, а ежедневно учитывается въ немъ частныхъ векселей на 14—16 милліоновъ, денежный же оборотъ его до 2,000,000 ф. ст. въ день, активъ его къ 1 января 1884 г. былъ 58,989,578 ф. ст., а пассивъ въ 55,915,869 ф. ст., такъ что балансъ равнялся 3,073,609 ф. ст. Насколько правъ былъ Ротшильдъ, называя Лондонъ всемірной банкирской конторой, доказываетъ то, что въ первой январьской недл настоящаго года уплачено лондонскими банками и банкирскими конторами до 30,000,000 ф. ст. дивидендовъ по различнымъ фондамъ, займамъ, акціямъ и пр. Всего же въ Лондон расходуется въ годъ всми жителями, боле 200,000,000 ф. ст. Еще краснорчиве общихъ цифръ говорятъ цифры частныя, такъ между обитателями Лондона мы находимъ примаса англійской церкви, архіепископа кентербюрійскаго, получающаго ]жегоднаго содержанія 15,000 ф. ст., лондонскаго епископа, получающаго 10,000, ф. ст., лорда канцлера, получающаго также 10,000 и цлый рядъ милліонеровъ аристократическихъ и финансовыхъ, изъ которыхъ, напримръ, герцогъ Норфолькъ иметъ на 205 милліоновъ франковъ поз. собственности, герцогъ Буклю на 192 мил. франковъ, маркизъ Бьютъ на 191 милліонъ фр., герцогъ Портландъ на 116 мил. франк. недвижимой собственности и 37 мил. франк. капитала, баронъ Ротшильдъ 67 мил. капитала, Пенбертонъ 47 мил. франк., Берингъ 37 мил. франк. и пр.
При этомъ не слдуетъ предполагать, что весь богатый Лондонъ совершенно заденъ узкимъ эгоизмомъ, жаждой наживы и скаредной скупостью, напротивъ, благотворительность въ Лондон также громадна, какъ и все, общая цифра всхъ добровольныхъ пожертвованій и налога, платимаго въ пользу бдныхъ, составляетъ колоссальную ежегодную сумму въ 8,000,000 ф. ст., которая, по словамъ Джорджа Ковэна, равняется государственному доходу Голландіи и превышаетъ общій доходъ трехъ скандинавскихъ королевствъ, Даніи, Швеціи и Норвегіи, взятыхъ вмст {Вс эти свденія и цифры заимствованы изъ недавно вышедшей книги: ‘Лондонъ, замтки и впечатлнія’ А. Вадина, съ иллюстраціями Доре — С.-Петербургъ, 1883, ‘Wihtaker’s Almanach’, London. 1884 и изъ лондонской газеты ‘Economist’.}.
Но если Лондонъ громаднйшій и богатйшій городъ въ свт, то вмст съ тмъ нигд вы не встртите такой ужасной, отвратительной нищеты, которая не прячется, какъ въ другихъ столицахъ, въ отдаленныхъ предмстьяхъ, но выставляетъ свои гніющія язвы рядомъ съ роскошью, блескомъ и богатствомъ. Въ нсколькихъ шагахъ отъ Вестминстерскаго аббатства и парламента, въ самомъ сердц аристократическаго Ист-Энда находится знаменитый ‘Чортовъ Уголъ’, гд люди живутъ среди такой тсноты и такого зловонія, что, какъ злобно замчаетъ Гринвудъ, ‘порядочная свинья околла бы въ подобномъ жилищ’. Нсколькихъ минутъ достаточно, чтобъ изъ Гайдъ-Парка, который во время сезона представляетъ единственное въ свт зрлище по блеску и великолпію собирающихся тамъ экипажей, лошадей и красавицъ, или изъ первыхъ улицъ Лондона: Пикадилли, Риджентъ-Стритъ и Странда, съ роскошнйшими домами, богатйшими магазинами, клубами, театрами, ресторанами — перейти въ такую нищенскую трущобу, что вы не врите своимъ глазамъ. Дрюриленскій театръ окружаютъ темные закоулки, пропитанные человческими испареніями, переполненные толпою грязныхъ, босыхъ дтей и усянные скоре собачьими, конурами, чмъ человческими жилищами, въ которыхъ несчастные бдняки живутъ и умираютъ въ повалку, безъ различія возраста и пола. Наконецъ, по сосдству съ Лондонскимъ Сити, гд сосредоточена всесвтная торговля и находятся золоченыя залы Гильгола, въ которомъ лордъ-мэръ даетъ свои банкеты съ историческимъ супомъ изъ сотенъ черепахъ, тянется самый нищенскій и воровской кварталъ Лондона — Вайтчапель, куда ни одинъ посторонній человкъ не ршается проникнуть безъ эскорта полисмэновъ. Тоже самое можно сказать о другомъ бдномъ квартал Шодвел, на берегу Темзы, рядомъ съ знаменитыми лондонскими доками, куда ежегодно 66,000 судовъ привозятъ произведенія всего міра.
Отъ этой общей картины богатаго и бднаго, блестящаго и мрачнаго Лондона перейдемъ къ боле близкому знакомству съ Отверженнымъ Лондономъ, который, благодаря трудамъ его новйшихъ изслдователей и особенно Джорджа Симса, раскрылъ передъ нами вс свои мрачныя язвы.
Отличительныя черты всхъ лондонскихъ трущобъ, гд бы он ни находились — въ Истъ-Энд или въ центральныхъ кварталахъ, въ Вайтчапел, въ Спитафильд, Шодвел, близь Юстонской станціи желзной дороги, вокругъ Дрюрилэнскаго театра, у монетнаго двора, по сосдству съ Блакфрайерской и Вестминстерской дорогами, въ приход св. Луки, въ Клеркенвил, Гольборн или въ окрестностяхъ Странда, до того однообразны и похожи другъ на друга, что Джорджъ Симсъ описываетъ, какъ живутъ бдные не по мстностямъ, а по типическимъ признакамъ, повторяющимся съ скучной монотонностью во всхъ уголкахъ Отверженнаго Лондона.
Войдемъ вмст съ нимъ въ узкій, грязный переулокъ, оканчивающійся небольшимъ четыреугольнымъ пространствомъ, который называютъ сквэромъ, хотя этотъ сквэръ скоре походитъ на задній дворъ. Окружающіе его двухэтажные дома закоптли, покривились, окна безъ стеколъ, замненныхъ бумагой или тряпками, а крыши словно служили мишенью для артиллерійскихъ ученій. На земл валяются груды грязи, мусора и гніющихъ отбросковъ. Дома эти, отдающіеся въ наемъ по комнатамъ, такъ прозрачны, что легко въ щелки стнъ и отверстія въ окнахъ видть съ улицы все, что длается внутри. Но для ближайшаго знакомства съ ихъ обитателями постучимся въ одну изъ дверей, которая затворена, что рдкость въ подобной мстности. Не успли мы постучать, какъ отовсюду изъ сосднихъ домовъ высовываются испуганныя лица. Отверженный Лондонъ вчно живетъ подъ страхомъ полиціи, хотя есть такія трущобы, куда и полисменъ не сметъ показываться. Дверь отворяетъ бдная женщина, держа на рукахъ больного ребенка, и, пропуская насъ въ свою комнату, извиняется, что ея жилище въ такомъ жалкомъ вид, ссылаясь на болзнь ребенка, на кучу другихъ дтей, на тяжелыя времена и т. д. Стны покривились и заросли сыростью, потолокъ черный, облупившійся, полъ сгнилъ и весь въ дырьяхъ. Втеръ и дождь свободно проникаютъ со всхъ сторонъ въ это жилище, гд бдная женщина, ея мужъ и шестеро дтей живутъ, дятъ и спятъ. Пораженные этимъ зрлищемъ, мы покидаемъ сквэръ и углубляемся въ сосднюю длинную темную улицу, по об стороны которой тянутся угрюмые дома съ отворенными настежъ дверями. Вообще, въ лондонскихъ трущобахъ двери, корридоры и лстницы всегда открыты, такъ что по ночамъ въ нихъ забираются бдняки, не имющіе никакого крова и, прижавшись другъ къ другу, голодные, холодные, въ неописанныхъ отрепьяхъ спятъ, а иногда и умираютъ. Войдемъ въ одинъ изъ этихъ корридоровъ, въ конц его начинается лстница: но такъ какъ тутъ темно и днемъ, то надо зажечь спичку. Невозможно описать, что представляется нашимъ глазамъ: перилъ у лстницы нтъ, ступени сгнили и каждую минуту вы можете попасть ногой въ дыру. Отъ грязи, сырости и зловонія тяжело дышать. Мы останавливаемся у первой двери. На стукъ дверь отворяется прямо на ступень, которая тутъ срзана для поворота, такъ что женщина, отворившая дверь, при малйшей неосторожности могла бы упасть головой впередъ. Она оказывается трудолюбивой работницей, и хотя живетъ съ мужемъ и шестью дтьми въ одной комнат, но еще сравнительно жилище этой семьи не такъ отвратительно. Вс вмст они заработываютъ 12 шиллинговъ и платятъ за комнату 4 1/2 шилл. Мы подымаемся выше, хотя женщина предупреждаетъ, что тамъ плохо. Дйствительно, съ каждымъ шагомъ лстница становится хуже, хотя и свтле. Наконецъ, мы неожиданно просовываемъ голову въ какое-то отверстіе и сразу входимъ въ комнату, если только можно назвать комнатой пустой, обнаженный чердакъ. Но будемъ продолжать словами Симса, который доходитъ до патетическаго краснорчія, рисуя эту мрачную картину: ‘А никогда не забуду того, что представилось моимъ глазамъ, говоритъ онъ: — и, признаюсь, рдко видалъ зрлища печальне. Въ развалившемся камин тлютъ два или три угля, передъ нимъ лежитъ полно, вмсто ршотки. Одинъ сломанный стулъ тщетно старается устоять на двухъ ножкахъ, прислонившись къ стн, почернйшей отъ времени и грязи. Въ углу на полк разбитое блюдечко и черствая корка хлба. Поперекъ комнаты на веревк висятъ какія-то тряпки, можетъ быть, и предметы одежды. На покосившемся подоконник стоитъ разбитый цвточный горшокъ, покрытый копотью отъ дыма, выходящаго изъ комнаты или входящаго въ раму безъ стеколъ. Почти посередин комнаты лежитъ мшокъ, грязный, черный, съ чмъ — одному Богу извстно, а на мшк сидитъ ребенокъ — маленькая четырехлтняя двочка, нечесанная, оборванная, босая. Она сидитъ неподвижно, безмолвно, сложивъ руки на колняхъ и вытянувъ шею, какъ часовой. Она дйствительно караулитъ еще меньшаго ребенка, лежащаго подл нея на голомъ полу, вмсто подушки, онъ подсунулъ себ подъ голову исхудалую рученку, а обнаженное тло его покрываютъ остатки когда-то бывшей шали. Караулить его необходимо, потому что, проползи ребенокъ по полу шага два — и онъ упалъ бы въ темную пропасть, зіяющую за отверстіемъ, служащимъ дверью. Управляющій домомъ мн впослдствіи разсказалъ, что двочка-караульщица оставлялась матерью, которая цлый день бгала но улицамъ и возвращалась домой пьяная. Уходя, она говорила двочк: ‘Сиди, или я тебя убью’, и двочка сидла неподвижно впродолженіи шести или восьми часовъ, мучимая холодомъ, голодомъ, жаждой, но ни минуты не покидая своего поста. ‘Бдняжка! прибавилъ управляющій:— я видлъ ее все въ одномъ положеніи утромъ и ночью. Ей нипочемъ просидть такъ хоть цлые сутки’. Несчастная двочка, какова будетъ ея судьба? Я желалъ бы, чтобъ дти богатыхъ, каждое желаніе которыхъ тотчасъ исполняется, которыя видятъ вокругъ себя только любовью дышащія лица и нжныя улыбки, посмотрли бы на эту двочку, караулящую своего брата на обнаженномъ, отвратительномъ чердак и не двигающуюся цлый день съ того мста, на которое ее посадила пьяная мать. Подъ тяжелымъ впечатлніемъ этой ужасной картины, я спускаюсь съ лстницы и передъ дверью дома встрчаю толстаго джентльмэна, прекрасно одтаго, въ цилиндр, съ золотой цпью отъ часовъ и съ сіяющимъ, краснымъ лицомъ. Это собственникъ цлаго ряда подобныхъ домовъ. Онъ богатъ и жиретъ отъ получаемыхъ рентъ съ несчастныхъ обитателей Отверженнаго Лондона, которые, странно сказать, платятъ аккуратне всхъ жильцовъ. Они платятъ черезчуръ дорого за черезчуръ плохое жилище и еще дерутся изъ-за него между собою. Подобная эксплуатація бдныхъ — позоръ для государственныхъ людей, заботящихся о судьб угнетенныхъ расъ на всемъ свт, кром несчастныхъ созданій, имющихъ честь родиться свободными англійскими гражданами’.
Заглянемъ въ другой закоулокъ. Тутъ до 2-хъ часовъ дня затворены двери и спущены сторы въ окнахъ. Это аристократическая мстность въ Отверженномъ Лондон. Тутъ преимущественно живутъ воры, мошенники и проститутки. Тутъ не умираютъ съ голода, а убиваютъ. Однако, и въ этихъ трущобахъ разврата и преступленій живутъ честные труженники, которые, за недостаткомъ жилищъ для бдныхъ и необходимости жить недалеко отъ фабрикъ, мастерскихъ или доковъ, на которыхъ они работаютъ, не могутъ ‘браковать своихъ сосдей’, какъ сказала Симсу одна почтенная вдова, живущая, съ двумя взрослыми дочерьми, рядомъ съ ворами и проститутками. Это постоянное общеніе бднаго населенія съ преступными и развратными подонками общества, конечно, не можетъ вести къ хорошимъ результатамъ, честные люди кончаютъ тмъ, что не различаютъ добра отъ зла. Особенно же это губительно дйствуетъ на дтей, но тутъ вопросъ становится еще сложне. Достаточно взглянуть на слдующую сцену, рисуемую Симсомъ, чтобъ вполн согласиться съ нимъ о необходимости вмшательства государства и законодательства въ разршеніе этого рокового вопроса. Мы входимъ въ комнату, какъ всегда грязную и мрачную. Насъ встрчаетъ женщина довольно пріятной наружности, черты ея лица довольно тонкія, она очевидно въ попыхахъ накинула на рубашку ватерпруфъ и надла на шею бронзовую цпочку съ медальономъ. На щекахъ ея замтны остатки румянъ, а подъ глазами сохранились слды жженой пробки. Ея общественное положеніе не можетъ быть тайной ни для кого. И однако, за столомъ въ этой комнат сидятъ дв двочки очень чисто одтыя. Он ходятъ въ школу, он отличаются замчательными способностями и прилежаніемъ, он понимаютъ, что такое добро и зло, а живутъ въ трущоб, куда мать заманиваетъ жертвъ самаго низкаго разврата. ‘Я съ удовольствіемъ умолчалъ бы объ этой сцен, замчаетъ Симсъ:— но, закрывая глаза, мы только дозволяемъ злу увеличиваться. Подобные случаи подлежатъ вмшательству государства. Оно должно вырывать своихъ будущихъ гражданъ изъ растлвающей обстановки и законъ, предохраняющій дтей отъ физическаго вреда, долженъ точно также предохранять ихъ и отъ нравственной погибели. Самое вредное послдствіе теперешней хлвной жизни бдныхъ — нравственное растлніе будущихъ поколній. Что бы намъ ни стоило улучшеніе жилищъ бдныхъ, мы всегда выиграемъ сторицею отъ уменьшенія разврата и преступленій. Лучше плательщикамъ податей взять на себя часть расходовъ по устройству удовлетворительнаго жилья для честныхъ труженниковъ, чмъ въ конц-концовъ платить гораздо дороже за содержаніе тюремъ, больницъ, сумасшедшихъ домовъ и богадленъ’.
Теперь заглянемъ въ жилья этихъ честныхъ труженниковъ, которыхъ судьба заноситъ въ подобныя трущобы. Отворивъ дверь, мы отскакиваемъ назадъ, едва не задохнувшись. Въ воздух носится какой-то мелкій пухъ, который забивается въ носъ и ротъ. Откашлявшись, мы оглядываемся. Комната маленькая въ восемь квадратныхъ футовъ. На полу сидитъ странное блое существо съ черными блестящими глазами. Ея волосы напудрены la Pompadour. Рядомъ съ нею стоитъ пожилая женщина, также блая съ головы до ногъ. Во всей сцен есть что-то фантастичное. Но въ сущности эти работницы заняты очень прозаичнымъ дломъ, он выщипываютъ пухъ съ кроличьихъ шкурокъ, приготовляя ихъ для скорняковъ, которые подкрашиваютъ ихъ и продаютъ за боле дорогіе мха. Полъ, стны, потолокъ — все въ этой комнат покрыто пухомъ. Трудно понять, какъ можно тутъ жить, сть, спать, дышать. Об женщины, работая день и ночь, могутъ выручить двнадцать шиллинговъ въ недлю, изъ которыхъ четыре отдаютъ за помщеніе. Поговорите съ ними и он станутъ горько жаловаться на свое жилище, на окружающихъ сосдей, на домовладльца, который не хочетъ длать никакихъ поправокъ. Но спросите, зачмъ он платятъ десять гиней въ годъ за такой хлвъ, когда за эти деньги можно нанять гораздо лучшее жилище, и вы получите въ отвтъ:
— Есть много домовъ, гд квартиры лучше, но насъ не принимаютъ. Нашего ремесла бояться. А перехать за городъ мы не можемъ, мы не имемъ времени и средствъ на далекія поздки за работой.
Почти рядомъ съ этой картиной, нарисованной блилами, мы натыкаемся на эскизъ тушью. Въ сырой, холодной комнат лежитъ негръ, у котораго ноги отнялись отъ ревматизма. Причина его болзни бросается въ глаза. Жена несчастнаго молча показываетъ на стну, по которой вода струится съ потолка. Двое маленькихъ дтей въ лохмотьяхъ валяются на полу, десятилтняя двочка выглядываетъ изъ подъ сломанной, едва держащейся на трехъ ногахъ кровати. Это честная семья, существующая на заработокъ своего главы, который торгуетъ въ разносъ гнилыми апельсинами или креветами, когда ему позволяетъ ревматизмъ. Чмъ и какъ они существуютъ въ остальное время — загадка, которую трудно разршить.
Въ той же улиц насъ ожидаетъ совершенно иное зрлище. Это разршенный правительствомъ ночлежный домъ, гд можно провести ночь за 4 или 5 пенсовъ. Всякій, внесшій эту плату, можетъ днемъ пользоваться общей кухней. Это большая комната, въ камин пылаетъ огонь, придающій всей картин рембрантовскій колоритъ. По стнамъ стоятъ скамьи и столы. Вс мста заняты. Мужчины, женщины, дти лежатъ и сидятъ въ различныхъ позахъ, хотя уже полдень и время рабочее. Большинство этой невзрачной компаніи воры по ремеслу и среди нихъ, повидимому, можно встртить всякаго рода калкъ и больныхъ, съ самыми ужасными недугами. Тутъ, по крайней мр, шестьдесятъ живыхъ существъ и нтъ ни одного привлекательнаго лица. Это населеніе кочевое и не долго остается въ одномъ мст, нкоторые изъ нихъ даже смотрятъ на подобный пріютъ, какъ на роскошь, которою они пользуются только изрдка, обыкновенно проводя ночи подъ мостами, на лстницахъ и т. д. Много невдомыхъ трагедій разъигривается въ этихъ ночлежныхъ пріютахъ. Такъ Симсъ разсказываетъ, что въ той самой кухн, съ которой онъ насъ познакомилъ, было задумано въ прошломъ году убійство и потомъ схваченъ убійца. Въ одно прекрасное утро, два пріятеля, Джонъ и Биль, ушли изъ этой кухни, говоря, что они идутъ за городъ по длу. ‘Прощай, сказалъ Джонъ своей любовниц, молодой двушк лтъ двадцати:— я вскор вернусь.’ Прошло два дня и поздно вечеромъ возвращается одинъ Биль. На вопросъ молодой двушки, гд Джонъ, Биль отвчаетъ, что его забрала полиція. Но молодая двушка прочла въ газетахъ, что наканун въ лсу, близь Лондона, нашли убитаго человка и ей сдается, не Джонъ ли это. ‘Пустяки’, говоритъ Биль, зажигая свчу, и молодая двушка молча идетъ съ нимъ спать. Но на другой день является полиція и забираетъ Биля. Молодая двушка тогда является на суд свидтельницей противъ него, и въ конц-концевъ, его вшаютъ, какъ убійцу Джона, съ которымъ онъ поссорился изъ-за длежа ворованныхъ вещей. ‘И въ этихъ ночлежныхъ домахъ, гд совершаются подобныя циничныя трагедіи, прибавляетъ Симсъ:— часто обязаны жить честныя семьи, оставшіяся безъ работы и неимющія другого крова’.
Какъ гибельно дйствуетъ на честныхъ тружениковъ окружающая ихъ нищета и развратная, преступная компанія, доказываетъ, между прочимъ, исторія мистрисъ О’Фланаганъ, знаменитой пьяницы, которая уже семьдесятъ пять разъ судилась за пьянство. Она съ гордостью говоритъ, что въ теченіи пяти лтъ никогда не была трезвой, и мужъ ея также. Теперь они въ самой ужасной нищет, находя въ пьянств минутное утшеніе, но прежде они были честными тружениками и все ихъ несчастіе произошло отъ погибели сына, въ которомъ они не чаяли души. Онъ поддался вліянію окружающей среды, сталъ воровать и былъ подвергнутъ тюремному заключенію на десять лтъ. Съ отчаянія родители запили и мало-по-малу дошли до своего тепершняго чисто животнаго состоянія. ‘Нтъ ничего удивительнаго, что въ этихъ трущобахъ благоденствуютъ кабаки, восклицаетъ съ горечью Симсъ:— что содержатели этихъ водочныхъ дворцовъ наживаютъ богатства, на послдніе гроши бдняковъ, незнающихъ, будетъ ли у нихъ завтра кусокъ хлба? Водка поддерживаетъ этихъ несчастныхъ, даетъ имъ мужество жить, притупляетъ вс ихъ чувства, и низводитъ на степень животнаго, которое только и можетъ жить въ хлвахъ, служащихъ имъ жилищами. Водочный дворецъ, блестящій свтомъ и мишурой, для нихъ рай въ сравненіи съ тмъ адомъ, въ которомъ они мучатся всю свою жизнь. На одну или дв мдныя монеты, часто вырученныя отъ заклада лохмотій, покрывавшихъ наготу дтей, бдная мать можетъ топить въ водк свое горе и вернуться домой въ безчувственномъ положеніи, не сознавая ничего: ни окружающихъ ея ужасовъ, ни стыда, ни униженія. Быть пьяными значитъ для этихъ людей быть счастливыми. Къ пьянству ихъ побуждаетъ нетолько страшная обстановка, но и пропитанная міазмами атмосфера, которою они дышатъ въ своихъ трущобахъ. Я часто удивлялся, что общества трезвости, съ ихъ громадными средствами, не обратили еще вниманія на тсноту и неудовлетворительное состояніе жилищъ бдныхъ, какъ на главную причину ихъ пьянства’.
Кабаки кишатъ во всхъ углахъ Отверженнаго Лондона, но състныя лавки очень рдки, и потому остановимся передъ одной изъ нихъ. Съ перваго взгляда трудно опредлить, что это, булочная, пирожная или погребъ. На окн лежатъ: половина рисоваго пудинга, кость ветчины, бутылка и хлбъ, черезъ который кажется перехалъ дилижансъ много лтъ тому назадъ. Но что это за смрадъ? Мы невольно пятимся и только тогда замчаемъ, что мы стояли на ршотк. Мы смотримъ внизъ и съ ужасомъ видимъ, что у нашихъ ногъ мрачная комната, у отвореннаго окна которой, приходящагося въ ровень съ землею, стоитъ человкъ, смертельно блдный, съ впалыми щеками, мутными глазами и ясной надписью на лбу: ‘Я умираю съ голода’. Онъ умираетъ съ голода подъ състной лавкой со всми ея лакомствами. Мы спускаемся внизъ въ подвалъ, откуда распространяется смрадъ. Бднякъ безъ сюртука — легко догадаться гд сюртукъ — принимаетъ насъ очень любезно. Онъ и его жена говорятъ тмъ тономъ, по которому можно тотчасъ узнать людей, получившихъ извстное воспитаніе. Въ углу комнаты куча тряпокъ. Это постель. Двое дтей, мальчикъ и двочка, сидятъ противъ камина, гд тлютъ два-три угля. Мебели въ комнат нтъ, кром скамейки, сколоченной изъ трехъ кусковъ дерева. И за подобное жилище платятъ четыре шиллинга въ недлю. Глава этого несчастнаго семейства объясняетъ, что онъ цлую недлю безъ работы и что они заплатили ренту, заложивъ послднія лохмотья, сть имъ не на что, да и не хочется. Зловоніе отбиваетъ всякій аппетитъ. Прежде онъ былъ конторщикомъ, но сломалъ руку, которую ему отрзали, а безъ руки писать нельзя. Поэтому онъ теперь не брезгаетъ никакой работой, только бы могъ ее исполнить. Но не всегда можно найти работу.
Этотъ недостатокъ работы порождаетъ многія невдомыя вншнему міру драмы. ‘Въ одномъ дом, не лучше и не хуже сотенъ другихъ домовъ Отверженнаго Лондона, разсказываетъ Симсъ:— въ комнат, по обыкновенію, съ закоптлымъ потолкомъ, заплсневшими стнами на еле держащейся на трехъ ногахъ старой кровати, съ четырьмя покосившимися въ разныя стороны стойками, лежитъ женщина, молодая и, повидимому, когда-то красивая. Она медленно умираетъ отъ болзни сердца. Смерть уже витаетъ надъ ея исхудалымъ, измученнымъ тломъ. На ея груди лежитъ ребенокъ, маленькій, невзрачный, высасывающій послднюю каплю жизни своей несчастной матери, изъ окна съ разбитыми стеклами, вставить которыя хозяинъ отказался, дуетъ рзкій, леденящій втеръ, поднимая каждую минуту грязное, разорванное одяло. Въ труб камина, гд уже давно не было огня, реветъ тотъ же втеръ. Умирающую покрываетъ пальто мужа, пришедшее въ такое состояніе, что самый послдній ночной извощикъ не накрылъ бы имъ себ ноги. ‘Мужъ былъ кровельщикъ, шепотомъ говоритъ мн несчастная:— онъ боле недли безъ мста и пошелъ искать работы’. Дрожь пробгаетъ по тлу при мысли, что этотъ бднякъ въ такую стужу ходитъ по улицамъ полуголый, голодный и вечеромъ вернется къ жен съ грустной встью, что нигд не нашелъ работы. И эта драма не единственная въ своемъ род, она повторяется ежедневно во многихъ трущобахъ самаго богатаго въ свт города, въ нсколькихъ шагахъ отъ роскоши и блеска, служащихъ вншнимъ доказательствомъ нашего величія и богатства. При мысли объ этихъ контрастахъ, становится стыдно за преступное равнодушіе одной половины міра къ бдствіямъ другой, и невольно питаешь злобу къ щедрымъ благотворителямъ, которые безъ толку бросаютъ золото, не зная, гд скрывается достойная помощи бдность’.
Самая смерть, которая, казалось бы, должна являться желаннымъ встникомъ избавленія отъ столь жестокихъ и нестерпимыхъ страданій, только усиливаетъ ужасы трущобной жизни, конечно, для живыхъ, а не для мертвыхъ. Не имя средствъ на похороны, обитатели Отверженнаго Лондона держатъ мертвыхъ недлю и боле въ своихъ и безъ того тсныхъ, смрадныхъ жилищахъ: они такъ привыкли терпливо выносить свою ужасную обстановку, что преспокойно живутъ, дятъ и спятъ въ той же комнат, гд разлагается мертвое тло. Боясь, что многіе не поврятъ его разсказу, Симсъ приводитъ выписки изъ напечатанныхъ въ газетахъ отчетовъ санитарныхъ смотрителей, свидтельствующихъ, что въ Спитафельд найдено было въ комнат, занимаемой работникомъ, его женою и взрослою дочерью, мертвое тло ребенка, уже умершаго дв недли и предававшееся разложенію. Въ томъ же Спитафильд не хоронили двнадцать дней ребенка, умершаго отъ скарлатины. Эти ужасающіе эпизоды исторіи Отверженнаго Лондона случились лтомъ прошлаго года, и когда на нихъ было обращено въ парламент вниманіе министра внутреннихъ длъ, то онъ преспокойно отвчалъ, что съ удовольствіемъ внесъ бы билль для устраненія подобныхъ общественныхъ золъ, но что у него нтъ на это времени. Нтъ времени! Какъ же не назвать бдное населеніе лондонскихъ трущобъ Отверженнымъ Лондономъ! Какъ же удивляться, что для этихъ отверженцевъ, по словамъ Симса, величайшее счастье попасть въ больницу, благодаря несчастному случаю, болзни или эпидеміямъ, часто свирпствующимъ въ трущобахъ? ‘Конечно, прибавляетъ онъ съ злобной ироніей:— меня могутъ упрекнуть въ недостатк патріотизма. Многіе въ стран полагаютъ, что величайшее счастье для англичанина родиться англійскимъ гражданиномъ, патріотическіе гимны прославляютъ это благополучіе, но патріотизмъ не привилегія извстнаго класса. Голодный и холодный отверженецъ, проводящій зимнюю ночь на скамейк лондонскаго моста, иметъ право воскликнуть съ такою же гордостью, какъ маркизъ Вестминстеръ, которому принадлежатъ цлые кварталы Лондона, въ томъ числ и не мало трущобъ:
‘Far as the breese can bair the biliaws’faum.
Survey our Empire and behold our home.1
1 Извстная строфа патріотическаго гимна ‘Eule Britania’, которую можно, передать: — всюду, куда втеръ гонитъ волну, я вижу свою имперію и свой домъ.
Его душа въ прав радоваться, что Британія царитъ надъ волнами и, несмотря на то, что каждую минуту полисмэнъ можетъ ‘забрать его за неимніе средствъ къ жизни’, и запереть подъ замокъ, онъ, т. е. отверженецъ, а не полисмэнъ, въ прав размышлять съ національной гордостью, что британцы никогда не будутъ въ невол. Но я думаю, что звучныя фразы патріотическаго гимна не звучатъ такъ пріятно въ ушахъ этого отверженца, какъ въ ушахъ сытыхъ, цвтущихъ джингоитовъ, полагающихъ, что первая заповдь, данная небомъ Англіи: ‘раздвигай свои предлы’. Несчастный бднякъ, напротивъ, вроятно, съ печалью смотритъ на свою имперію и свой домъ, онъ, конечно, желалъ бы, чтобъ у насъ было поменьше заботъ о раздвиганіи предловъ имперіи во всхъ концахъ свта, и побольше времени, чтобы заняться тмъ, что гораздо ближе’.
Не слдуетъ полагать, чтобъ Симсъ слишкомъ густо накладывалъ тни на рисуемыя имъ картины, все, что описываетъ этотъ молодой и очень талантливый журналистъ, поэтъ и драматургъ, вполн врно и справедливо, вс приводимые факты на страницахъ его любопытнаго очерка ‘Какъ живутъ бдные’, и краснорчивыхъ статей объ Ужасномъ Лондон, повторяются, въ той или другой форм, въ брошюр пастора Мирна и многочисленныхъ журнальныхъ статьяхъ и газетныхъ письмахъ, посвященныхъ тому же предмету. Везд мы встрчаемъ одинъ и тотъ же печальный разсказъ о грязныхъ, мрачныхъ, о пришедшихъ въ ветхость домахъ, о тсныхъ, смрадныхъ, сырыхъ, холодныхъ комнатахъ, боле похожихъ на хлвы, чмъ на человческія жилища, о скученіи честныхъ людей и невинныхъ дтей въ однхъ трущобахъ съ преступниками и проститутками, о сабачьихъ конурахъ, гд часто восемь человкъ спятъ въ повалку, дыша вмст 1,100 кубическими футами воздуха, тогда какъ, по опредленію профессора Гукслея, 800 куб. фут. воздуха необходимо каждому взрослому человку и пр., и пр. О существованіи этихъ общественныхъ язвъ никто не споритъ, вс въ одинъ голосъ свидтельствуютъ о нихъ, и споръ идетъ только о причинахъ возникновенія и о средствахъ къ устраненію подобнаго анормальнаго патологическаго явленія въ первой столиц міра, которая такъ кичится своимъ величіемъ, блескомъ и богатствомъ.
Поразительный контрастъ, встрчаемый въ Лондон, на каждомъ шагу, между богатствомъ и бдностью, блескомъ и трущобными ужасами, составляетъ тмъ боле животрепещущій и грозный вопросъ, что тоже самое, хотя, быть можетъ, не въ такой рзкой степени, существуетъ въ другихъ городахъ Англіи и въ ея сельскихъ округахъ. Какъ справедливо замчаетъ Чамберлэнъ:— ‘въ послдніе 20 лтъ, ежегодный доходъ англійской націи увеличился на 600,000,000 фунт. стерл. и все-таки боле милліона гражданъ получаютъ приходскую милостыню, а милліоны другихъ находятся на краю нищеты. Индивидуумы и отдльные классы до того разбогатли, что не знаютъ куда двать свои богатства, не доставляющія имъ никакого удовольствія, а большинство націи — неутомимые труженники, сятели и ткачи — не получаютъ соотвтствующей пользы отъ богатствъ, нажитыхъ ихъ руками, населеніе же, равняющееся числу жителей Лондона, постоянно находится въ самой ужасной и унизительной нищет’. Такимъ образомъ вопросъ объ Отверженномъ Лондон является лишь частью общаго вопроса объ Отверженной Англіи, а потому неудивительно, что онъ возбудилъ сильное общественное движеніе, и что высшіе, такъ-называемые, правящіе классы приняли въ немъ горячее участіе. Они поняли съ характеризующей ихъ во вс эпохи англійской исторіи чуткостью, что время пришло сдлать уступки, пойти на сдлку для предотвращенія могущей грозить имъ роковой катастрофы. Еще Дантонъ говорилъ:— ‘Если вы дозволите бднымъ жить по-скотски, то они могутъ превратиться въ дикихъ зврей и разорвать васъ’. Эти слова только перефразируетъ тотъ англиканскій епископъ, который недавно писалъ въ ‘Times’: — ‘Отверженный Лондонъ — это кратеръ, могущій поглотить весь Лондонъ, Истъ Эндъ еще въ состояніи застраховать себя отъ огня, но вскор будетъ уже поздно’. Еще образне выражается въ своей стать ‘Плачъ Исава’ либеральный пасторъ Ламбертъ, принадлежащій къ такъ-называемой фаланг христіанскихъ соціалистовъ, во глав которой стояли такіе талантливые люди, какъ Морисъ и Кингсли. Черпая свое краснорчіе, какъ и подобаетъ пастору, въ священномъ писаніи, онъ очень ловко начинаетъ свою статью съ исторіи Исава, который, потерявъ свое первородство, благодаря хитрости брата, поднялъ горькій вопль, прося отца благословить и его, недовольный же благословеніемъ отца, онъ поклялся отомстить брату и, дйствительно, собравшись съ силами, пошелъ на него войной, вс ужасы которой были устранены только въ послднюю минуту предложеніемъ Іакова помириться. По словамъ Ламберта, Отверженный Лондонъ уже поднялъ горькій вопль, и недовольный тмъ, что у него отняли первородство, можетъ поклясться отмстить, если его вопль не будетъ услышанъ, и этотъ новый Исавъ, поднявшись на защиту своихъ попранныхъ правъ, можетъ выставить армію не въ 400, а въ 400,000 человкъ. Умренные либералы прямо указываютъ, что въ интересахъ всей націи, даже высшихъ классовъ, чтобъ работники стали лучшимъ орудіемъ производства, чтобъ ихъ жилища не были разсадникамъ эпидемій, и чтобъ ихъ нищенское, унизительное положеніе не служило постояннымъ источникомъ опасности для государства. Все это, впрочемъ, доказываетъ, что страхъ за шкуру преимущественно руководитъ богатыми и знатными классами Англіи въ неожиданно обнаруженномъ ими сочувствіи къ Отверженному Лондону. Этимъ объясняется и тотъ фактъ, что общественное вниманіе исключительно сосредоточено на жилищахъ бдныхъ, грозящихъ всего боле непосредственной опасностью богатымъ, тогда какъ, по справедливому замчанію Чамберлэна, трущобныя жилища только одинъ изъ факторовъ несчастнаго положенія низшаго класса, во глав которыхъ стоятъ невжество, недостаточность заработной платы и вообще бдность. Хотя никакая реформа, касающаяся исключительно жилищъ бдняковъ, не вырветъ съ корнемъ зла и не разршитъ вопроса объ Отверженномъ Лондон, но вс факторы несчастнаго положенія низшаго класса такъ тсно связаны и такъ взаимно дйствуютъ другъ на друга, что проведеніе реформы относительно одного изъ нихъ не можетъ не дйствовать благодтельно и на остальные. Къ тому же жизнь въ лондонскихъ трущобахъ становится до того невыносимой отверженцамъ, что одинъ изъ нихъ сказалъ съ отчаяніемъ пастору Ламберту: ‘Если есть Богъ, то я желалъ бы, чтобъ онъ послалъ землетрясеніе, которое поглотило бы насъ и сразу освободило отъ страданій?. При подобномъ положеніи всякая реформа является благодяніемъ для ‘лишеннаго первородства Исава’. Конечно, Симсъ правъ, говоря, что ‘подобныя общественныя реформы должны быть актомъ справедливости, а не уступкой, вырванной страхомъ или сдланной изъ личныхъ разсчетовъ’: но много ли общественныхъ реформъ проводится добровольно? Въ этихъ случаяхъ нечего заботиться о мотивахъ реформы, благо бы самая реформа была полезна, дйствительна и по возможности радикальна.
Поэтому, англійская либеральная партія и особенно ея радикальное крыло такъ горячо и взялось за вопросъ объ ‘Отверженномъ Лондон’, который муссируется консерваторами съ очевиднымъ намреніемъ стяжать себ славу народныхъ благодтелей, уронить настоящее министерство въ глазахъ низшихъ классовъ, проложить себ дорогу къ власти, а потомъ ловкимъ манёвромъ эскаматировать такъ громко проповдываемую ими реформу. Вс усилія либераловъ, напротивъ, направлены къ тому, чтобъ стать самимъ во глав движенія и провести, съ содйствіемъ своихъ противниковъ, реформу, хотя бы на первый случай только жилищъ бдныхъ въ наиболе практическомъ и радикальномъ дух. Надо отдать имъ справедливость, что досел они дйствуютъ съ замчательнымъ единствомъ и тактомъ, вознося до небесъ лорда Сольсбери за его дйствительно замчательную по сил и сочувствію къ бднымъ статью, которая послужила такъ сказать непосредственнымъ поводомъ къ тому, что вся печать, а за нею и общественное мнніе забило въ набатъ, они въ своихъ рчахъ на митингахъ и журнальныхъ статьяхъ высказываютъ ршимость идти въ этомъ вопрос рука объ руку съ своими всегдашними противниками. Такой крайній радикалъ, какъ Чамберлэнъ, ныншній министръ торговли, даже прямо принялъ подъ свое покровительство главу консерваторовъ, котораго многіе изъ его сторонниковъ обвиняютъ въ слишкомъ соціалистическихъ тенденціяхъ. Одобряя его ‘открытое и разумное сочувствіе къ несчастному положенію бдныхъ классовъ’ и отказываясь врить, чтобы его благонамренное желаніе ‘устранить бдствія и униженія рабочихъ, набрасывающія такую тнь на благосостояніе богатыхъ’, было лишь политическимъ манёвромъ для полученія министерскаго портфёля, Чамберлэнъ краснорчиво доказываетъ логичность доводовъ благороднаго маркиза, доводя ихъ, конечно, до крайнихъ предловъ. Въ томъ же дух дйствуютъ члены министерства Гладстона, Фосетъ, сэръ Чарльсъ Дильке и Шо-Лафевръ, а также видные представители либеральной партіи: Форстеръ, Гошенъ и пр. Особенную энергію выказываетъ сэръ Чарльсъ Дильке, стоящій во глав вдомства мстнаго управленія, къ юрисдикціи котораго прямо относится наблюденіе за дятельностью приходскихъ совтовъ, сосредоточивающихъ въ своихъ рукахъ всю мстную власть въ Лондон, за исключеніемъ Сити, имющаго свое особое корпоративное устройство. Онъ нетолько самъ, въ теченіи двухъ недль, ежедневно посщалъ трущобы Отверженнаго Лондона, нетолько краснорчиво разсказываетъ вс виднные имъ ужасы и пламенно отстаиваетъ необходимость самыхъ широкихъ мропріятій, но издалъ 1-го января два чрезвычайно важные оффиціальные документа, въ которыхъ указываетъ приходскимъ совтамъ на ихъ обязанности въ отношеніи жилищъ бдныхъ и санитарныхъ условій города, объясняетъ касающіеся этихъ вопросовъ законы, напоминаетъ объ отвтственности, лежащей на приходскихъ совтахъ и горячо убждаетъ ихъ пользоваться съ энергіей принадлежащими имъ правами. Эта практическая административная мра иметъ тмъ большее значеніе, что, по единогласному мннію всхъ лицъ, высказавшихъ свои мысли по вопросу объ Отверженномъ Лондон, главными причинами несчастнаго положенія жилищъ бдныхъ представляются: неисполненіе существующихъ законовъ, неправильное ихъ примненіе, бездятельность и часто пристрастіе приходскихъ совтовъ.
Дйствительно, оказывается, что парламентомъ въ послдніе годы принятъ рядъ биллей, имющихъ цлью упорядочить жилища бдныхъ, но они или не исполняются, или ихъ примняютъ такъ, что они приносятъ не пользу, а вредъ, благодаря превратному ихъ толкованію, а также злоупотребленіямъ и равнодушію къ длу какъ административныхъ, такъ и мстныхъ органовъ власти. Правда, существующіе законы, какъ и слдовало ожидать отъ мропріятій, принятыхъ во время министерства лорда Биконсфильда, недостаточны для радикальной борьбы со зломъ, но все-таки правильное и энергичное ихъ примненіе во многомъ бы уменьшило ужасы Отверженнаго Лондона. Эти законы двоякаго рода: санитарные и собственно имющіе цлью улучшить жилища городскихъ рабочихъ. Первые, извстные подъ названіемъ Актовъ Общественнаго Здравія и Акта мистера Торренса, основаны на вполн разумномъ и справедливомъ принцип, что дома, негодные для жилья, составляютъ общественное зло, и общество иметъ право потребовать, чтобъ собственники такихъ домовъ привели ихъ въ надлежащій видъ, закрыли бы ихъ для жилья или сломали. Съ перваго взгляда кажется непонятнымъ, какъ при существованіи такихъ законовъ, прямо повидимому направленныхъ къ уничтоженію лондонскихъ трущобъ, послднія сохраняются и досел. Но торіи, приводя эти законы, имли въ виду подъ маской благодянія для народа оказать, какъ всегда, покровительство привилегированнымъ классамъ и собственности. Владльцы домовъ, забракованныхъ мстной властью въ санитарномъ отношеніи, получили право требовать, чтобъ эти дома были у нихъ куплены мстной властью. Это условіе сильно затруднило примненіе законовъ, тмъ боле, что на практик стали оцнять эти дома по чрезмрно высокой цн и приходскіе совты бдныхъ лондонскихъ кварталовъ были поставлены въ невозможность вести подобную экспропріацію на большой ног. Т же существенные недостатки представляютъ и билли объ улучшеніи жилищъ городскихъ рабочихъ, проведенные въ парламент сэромъ Ричардомъ Кроссомъ, министромъ внутреннихъ длъ лорда Биконсфильда. и тутъ принципъ законодательства прекрасенъ: мстная власть получила право перестроить цлые околодки, которые признаны вредными для нравственнаго и физическаго благосостоянія народа, и гд дома, по недостатку свта, воздуха, вентиляціи и другихъ необходимыхъ условій, нетолько въ годны для жилья, но вредно дйствующихъ на здоровье окрестнаго населенія. Для этой цли она могла насильственно отобрать вредную для общества недвижимую собственность, заплативъ за нее по торговой цн, не принимая во вниманіе ни обязательности отчужденія, ни возможности увеличенія стоимости въ будущемъ. Все это прекрасно въ теоріи, но какова была практика? Во-первыхъ, по мткому выраженію автора статьи ‘А rookery destrict’ (Трущебный округъ), законы эти, составленные съ явной цлью ничего не сдлать, сказали мстнымъ властямъ ‘вы можете’, вмсто того, чтобъ сказать ‘вы должны’ уничтожить дома, которые, хотя и обитаемы, но недостойны быть человческими жилищами’, а потому приходскіе совты уклонялись подъ разными предлогами отъ исполненія этихъ законовъ. Во-вторыхъ, владльцы собственности, признанной вредной для общества, получали, по установившейся практик, чрезмрную плату, такъ какъ оцнку основывали на капитализаціи получаемаго ими дохода, а не на дйствительной стоимости. Такимъ образомъ законъ являлся преміей за нарушеніе санитарныхъ правилъ, и мстныя власти, какъ бы говорили владльцамъ, по остроумному замчанію Чамберлэна: ‘Доведите свои дома до самаго отвратительнаго положенія, превратите ихъ въ гнздо болзней, разврата и преступленій, и тогда мы купимъ у васъ эти дома по цн, превышающей на 70% ту, которую вы получили бы, продавая ихъ безъ нашей помощи’. Не удивительно, что при такой практик примненіе законовъ сдлалось невозможнымъ въ финансовомъ отношеніи. Изъ отчета столичнаго вдомства работъ (Metropolitan board of Works) видно, что оно всего пріобрло, на прав экспропріаціи за нарушеніе санитарныхъ правилъ, сорокъ два акра земли, на которой въ сломанныхъ домахъ жило 20,335 человкъ, и продало въ другія руки, съ потерей 1,211,336 ф. ст. При этомъ покупалась земля по 17 шиллинговъ за футъ, а продавалась по 10 шил. для коммерческихъ предпріятій и по 3 шилл. 4 п. для постройки жилищъ рабочихъ. Корпорація Сити, также приступавшая къ подобнымъ операціямъ, предположила очистить изъ-подъ трущобныхъ домомъ 111,000 футовъ земли, но платила владльцамъ по 43 шилл. за футъ, тогда какъ продать можно было каждый футъ на коммерческія предпріятія за 34 шилл., а на постройку жилищъ для рабочихъ за 6 шилл., вслдствіе чего и отказалась отъ полнаго исполненія своего плана, которое должно было ей обойтись въ 210,000 ф. ст. Вся тяжесть этихъ убыточныхъ операцій пала на плательщиковъ податей тхъ приходовъ, гд он совершались, а слдовательно, и на тхъ несчастныхъ, на пользу которыхъ он были предприняты.
Но получили ли выселенные бдняки хоть лучшія жилища? Нтъ. На мстахъ ихъ прежнихъ трущобъ выстроены станціи желзныхъ дорогъ съ великолпными отелями, громадныя кладовыя и дома для боле состоятельныхъ жильцовъ, кром того, большія пространства остаются до сихъ поръ незастроенными. Такимъ образомъ, въ результат пресловутое торійское законодательство только увеличило бдствія лондонскихъ отверженцевъ, которые должны искать убжища въ тхъ немногихъ кварталахъ, которые еще доступны имъ, но тснота и дороговизна тамъ ростутъ съ каждымъ днемъ. За комнату, со всми ужасами которой читатели уже знакомы, несчастные платятъ 100% дороже, чмъ пять лтъ тому назадъ, и, что еще хуже, они становятся поневол безпомощными жертвами домовладльцевъ, которые отказываютъ имъ въ самыхъ необходимыхъ передлкахъ, въ провод чистой воды, однимъ словомъ, во всемъ, зная, что уйди одинъ жилецъ, на его мсто явятся двнадцать. Подобная эксплуатація людей, вся вина которыхъ заключается въ томъ, что ихъ тяжелый трудъ плохо оплачивается, или что они повременамъ не могутъ найти работы, составляетъ такую выгодную аферу, что ею не брезгаютъ богатыя, знатныя и вліятельныя личности. По словамъ ‘Saturday Review’, владльцы трущобъ часто сами члены приходскихъ совтовъ или имютъ вліяніе на нихъ, а Симсъ разсказываетъ любопытный случай, къ какому результату приводитъ подобное кумовство. Одинъ господинъ, состоявшій въ оффиціальныхъ отношеніяхъ къ своему мстному приходскому совту, указалъ ему на цлый рядъ домовъ, нарушавшихъ санитарныя правила, и добился ихъ экспропріаціи, потомъ, вмст съ компаніей спекуляторовъ, онъ купилъ эти дома за безцнокъ, какъ строительный матеріалъ. Однако, новые владльцы не снесли этихъ домовъ, а только подкрасили ихъ снаружи и попрежнему пустили въ нихъ жильцовъ, которые наполнили прежніе хлвы съ чердаковъ до подваловъ. Прошло съ тхъ поръ пять лтъ и все идетъ по старому, отверженцы прозябаютъ въ трущобахъ, а господинъ, обратившій вниманіе санитарныхъ властей на вредъ этихъ трущобъ, разбогатлъ и продолжаетъ богатть. И этотъ примръ далеко не единственный. Одна знатная благотворительная дама писала въ ‘Daily News’: ‘Въ числ владльцевъ самыхъ ужасныхъ трущобъ находятся корпораціи Лондонскаго Сити, богатые купцы, крупные подрядчики, фабриканты и даже пэры королевства. Цлая улица трущобныхъ домовъ принадлежитъ корпораціи торговцевъ сукнами и только посл долгихъ усилій удалось снести на большомъ участк въ Истъ-Энд, принадлежащемъ богатому лорду, такіе дома, которые въ санитарномъ отношеніи были хуже всего, что только можно себ вообразить, но и теперь у него осталось въ той же мстности много домовъ, въ которыхъ почти нельзя жить’. Однако, не вс владльцы трущобъ виновны въ преступной корысти, пасторъ Мирнъ приводитъ въ своей брошюр замчательный случай, до какой небрежности можетъ дойти богатый человкъ, даже очень благонамренный. Одинъ пасторъ въ Истъ-Энд предложилъ знакомому джентльмэну, очень богатому и извстному своей благотворительностью, сопровождать его въ осмотр жилищъ бдныхъ въ одномъ изъ худшихъ кварталовъ отверженнаго Лондона — Бо-Коммонъ (Bow-Common).— ‘А въ какой улиц?’ спросилъ джентльмэнъ. Пасторъ отвтилъ, и джентльмэнъ воскликнулъ: ‘Да, большая часть домовъ въ этой улиц принадлежитъ мн, но я не былъ тамъ двадцать лтъ!’ Онъ не имлъ ни малйшаго понятія о томъ, въ какомъ положеніи были его дома и довольствовался полученіемъ денегъ отъ управляющаго, который эксплуатировалъ, съ одной стороны несчастныхъ жильцовъ, а съ другой — безпечнаго домовладльца. Узнавъ горькую истину, послдній тотчасъ приступилъ къ исправленію своихъ домовъ, которые приняли боле человческій видъ. Конечно, въ нравственномъ отношеніи этотъ джентльмэнъ стоитъ выше корыстныхъ эксплуататоровъ, но результатъ для бдныхъ отверженцевъ одинъ и тотъ же.
Поэтому, одной изъ причинъ печальнаго состоянія Отверженнаго Лондона представляется именно это небрежное отношеніе домовладльцевъ къ своей собственности и ихъ абсентеизмъ, порождающій цлый классъ посредствующихъ лицъ, управляющихъ, арендаторовъ или агентовъ, которые, конечно, думаютъ только о своемъ обогащеніи, какими бы то ни было средствами. По словамъ Мирна, многіе жильцы даже не знаютъ именъ и адресовъ двоихъ домовладльцевъ, такъ что не могутъ обращаться къ нимъ съ просьбами о необходимыхъ передлкахъ или о сбавк чрезмрной цны, на что, можетъ быть, и получили бы согласіе при личномъ объясненіи. Въ виду этого, онъ полагаетъ, что принесла бы большую пользу реформа, на взглядъ мелочная, именно: обязательное выставленіе на домахъ адреса ихъ владльцевъ. Но въ одномъ изъ многочисленныхъ писемъ, появившихся въ ‘Times’ по поводу Отверженнаго Лондона, указывается на боле дйствительное средство, именно, чтобы жилецъ, нанимая квартиру, имлъ право требовать лично отъ домовладльца удостовреніе въ томъ, что домъ его находится въ хорошемъ санитарномъ положеніи и въ случа, если это окажется несправедливымъ, то преслдовать его по суду. Тогда былъ бы немыслимъ случай, разсказываемый Симсомъ: одинъ управляющій трущобнымъ домомъ, посл долгихъ просьбъ жильца, согласился сдлать необходимыя передлай, такъ какъ въ хлву, носившемъ громкое названіе комнаты, дйствительно нельзя было жить, но зато прибавилъ къ плат въ 4 шилл. въ недлю еще 3 пенса. Въ чемъ же состояли эти передлки? Въ доск, выломанной изъ свчного ящика и прибитой гвоздемъ къ стн, гд была такая щель, что можно просунуть въ нее голову, да кром того, въ выданныхъ жильцу трехъ аршинахъ самыхъ простыхъ обоевъ, цною не боле трехъ пенсовъ.
Однако, по мннію Мирна, нельзя взваливать всю вяну на домовладльцевъ: и сами бдные виноваты въ своемъ ужасномъ положеніи. Они сроднились съ грязной, трущобной обстановкой, благодаря главнымъ образомъ пьянству. Пьянство, по мннію многихъ, главное зло. Что пьянство большое зло — это не подлежитъ сомннію, и Симсъ разсказываетъ въ своихъ статьяхъ въ ‘Daily News’, что боле 1/4 дневного зароботка обитателей трущобныхъ жилищъ идетъ въ кабаки, но, съ другой стороны., онъ удостовряетъ, какъ мы уже видли, что несчастная обстановка заставляетъ ихъ нить. Они пьютъ потому, что жизнь имъ нестерпима, а отъ пьянства она, конечно, становится еще нестерпиме. Причина становится слдствіемъ, а слдствіе — причиной. Надо удалить или, во всякомъ случа, уменьшить вредное вліяніе этихъ взаимно дйствующихъ другъ на друга условій, а теперь ‘терпятъ трущобы и умножаютъ кабаки’. Что же касается до безнравственности Отверженнаго Лондона, въ которомъ многіе почтенные филантропы, особливо пасторы англиканской церкви, видятъ основную причину ужаснаго положенія бднаго класса, то, по словамъ Симса, ‘надо глубоко уважать бдныхъ отверженцевъ за то, что они не гораздо хуже. Связанные но рукамъ и по ногамъ въ жизненной борьб съ перваго шага и до послдняго, они, однако, выказываютъ зачатка всхъ добродтелей, которыя могутъ, при счастливыхъ обстоятельствахъ, сдлать ихъ примрными гражданами. Уже одно долготерпніе, съ которымъ они переносятъ систематическое презрніе боле счастливыхъ своихъ соотечественниковъ, должно бы заставить послднихъ относиться къ нимъ почтительно. Во всякой другой стран такая могучая масса отверженцевъ уже давно возбудила бы кровавую революцію’. ‘Не въ недостаточности нравственныхъ или религіозныхъ чувствъ, говоритъ пасторъ Ламбертъ: — надо искать причину, обусловливающую существованіе Отверженнаго Лондона, а въ недостаточной заработной плат’. Это вполн справедливое положеніе признается нетолько радикалами, но даже маркизъ Сольсбери прямо высказываетъ странную для главы торіевъ мысль, что ‘пока заработокъ городскихъ рабочихъ не возвысится, они не будутъ имть возможности при настоящихъ обстоятельствахъ платить за приличное жилище’. Вполн признавая практическій здравый смыслъ и справедливость подобнаго заявленія, Чамберлэнъ ехидно замчаетъ, что недостаточность заработной платы нельзя считать коренной причиной печальнаго положенія рабочаго класса въ Лондон, такъ какъ оно есть слдствіе существующей въ Англіи ненормальной системы землевладнія, благодаря которой сельской населеніе съ каждымъ годомъ рдетъ, стекаясь въ города, съ одной стороны уменьшая конкурренціей норму заработной платы, а съ другой — усиливая тсноту рабочихъ кварталовъ. ‘Можно смло сказать, прибавляетъ Чамберлэнъ:— что вполн удовлетворительное разршеніе этого и вообще какого бы то ни было соціальнаго вопроса немыслимо, пока чудовищная и тираническая система, которая, вопреки примру всего остального образованнаго міра, лишаетъ земледльцевъ надежды быть собственниками земли, не будетъ измнена въ разумномъ и гуманномъ смысл, но о такомъ средств помочь горю, конечно, никогда и не снилось крупному землевладльцу, посвятившему свои вакаціонные досуги составленію блестящей журнальной статьи’.
Переходя вмст съ Чамберлэномъ къ разсмотрнію средствъ, предлагаемыхъ для уничтоженія общественнаго зла, обнаруженнаго англійской печатью и окрещеннаго совершенно врнымъ именемъ Отверженнаго Лондона, замтимъ прежде всего, что англичане народъ практическій и когда дло идетъ объ излеченіи какого-нибудь общественнаго недуга, то они стараются тотчасъ пресчь его распространеніе и облегчить положеніе больного, зная, что совершенное удаленіе источниковъ органическаго зла требуетъ очень долгаго леченія. Поэтому, даже радикалы только мимоходомъ замчаютъ, что Отверженнаго Лондона нельзя вырвать съ корнемъ безъ разршенія такихъ основныхъ вопросовъ, какъ уничтоженіе существующей въ Англіи системы поземельнаго владнія, расширеніе политическихъ правъ рабочаго класса, введеніе правильныхъ отношеній между капиталомъ и трудомъ, распространеніе обязательнаго дарового образованія и проч., а посвящаютъ все свое вниманіе на обсужденіе практическихъ средствъ для немедленнаго улучшенія жизни лондонскихъ отверженцевъ. Только почтенные, но узкіе филантропы, духовные и свтскіе, упорно держатся общихъ мръ и серьёзно увряютъ что одна нравственная проповдь можетъ спасти ‘языческій И міръ, развившійся среди цивилизованной страны’. Даже такой основательно знакомый съ трущобнымъ міромъ человкъ, какъ пасторъ Мирнъ, видитъ спасеніе въ устройств какихъ-то миссіонерныхъ залъ, гд трущобное населеніе обучалось бы религіи и нравственности. ‘Все зло, пламенно возражаетъ Мирну его сотоварищъ по церковному сану Ламбертъ: — заключается въ бдности, доводящей жизнь рабочаго населенія до вчной борьбы за существованіе. Этому не можетъ помочь ни религія, ни благотворительность, если не измнить условій жизни бдняковъ, то всякая помощь будетъ ядомъ, а не лекарствомъ. Бдняки изврились въ то, что они видятъ, какъ же имъ врить въ то, чего они не видятъ. Необходимо не устройство миссіонерныхъ залъ, а признаніе за Исавомъ прирожденнаго ему права на справедливую оплату своего труда и на участіе въ доход съ этого труда, потому что капиталъ и трудъ одинаковыя силы, взаимно необходимыя другъ другу’. Впрочемъ, тотъ и другой предлагаютъ боле практическія и доступныя средства для борьбы со зломъ, именно: эмиграцію, образованіе компаній для постройки домовъ, вполн удовлетворяющихъ санитарнымъ правиламъ, составленіе мстными обывателями комитетовъ для надзора за санитарными условіями, назначеніе правительствомъ санитарныхъ инспекторовъ и проч. При этомъ, Мирнъ прямо высказывается въ пользу вмшательства государства, а Ламбертъ полагаетъ, что мстное самоуправленіе можетъ провести необходимыя мры гораздо лучше, чмъ государство. Въ этомъ заключается яблоко раздора между всми лицами, высказавшими свои мннія но этому вопросу. Одни стоятъ за исключительную дятельность въ данномъ случа мстнаго самоуправленія и за частную иниціативу, другіе за вмшательство государства, третьи за совокупное дйствіе государства и мстнаго самоуправленія.
Во глав первыхъ стоятъ извстные своей благотворительной дятельностью въ Лондон лордъ Шефтсбюри и миссъ Октавія Гиль. Рзко высказываясь противъ непосредственнаго вмшательства государства, ‘могущаго убить всякую нравственную энергію рабочаго класса’, лордъ Шефтсбюри полагаетъ, что энергичной дятельностью мстнаго самоуправленія и иниціативой частныхъ лицъ, которыя образовали бы компаніи для постройки приличныхъ жилищъ для рабочаго класса, можно было бы достичь широкихъ и полезныхъ результатовъ. При этомъ онъ, однако, не -отрицаетъ того, что государство могло бы оказать помощь этимъ компаніямъ ссудой двухъ милліоновъ фунт. стерл. Миссъ Октавія Гиль отвергаетъ необходимость и такой помощи государства, ‘на утверждаетъ, что частные благотворители и частныя компаніи, при энергичномъ исполненіи мстными властями существующихъ законовъ, могутъ снабдить бдное населеніе Лондона вполн удобными и доступными имъ жилищами. Свои доводы она подкрпляетъ примромъ существующихъ досел подобныхъ учрежденій. Дйствительно, нельзя не признать, что усилія частной благотворительности въ Лондон для улучшенія быта бдныхъ тружениковъ заслуживаютъ полнаго уваженія. Знаменитые дома, устроенные на капиталъ, завщанный американскимъ богачемъ Пибоди, доказываютъ, что возможно безъ убытка отдавать бднымъ приличныя жилища по 3 и 4 шил. за 2 комнаты и по 4—7 шил. за 3 комнаты, т. е. вдвое и втрое дешевле того, что они платятъ за свои трущобные хлвы. Точно также Общество жилищъ для рабочихъ и ремесленниковъ построило уже много подобныхъ домовъ различной величины и, никогда не нуждаясь въ жильцахъ, получаетъ дивидендъ отъ 3 до 6%. Въ ‘Building Times’ отъ 10-го ноября помщено любопытное описаніе этихъ домовъ, ихъ пять разрядовъ, смотря но количеству помщеній: 1) четыре спальни въ верхнемъ этаж, 2 гостинныя, кухня и прачешная внизу, цна — 11 шил. 6 пен. въ недлю, 2) — 3 спальни, гостинная, кухня и еще комната, цна — 10 шил., 3) — 3 спальни, гостинная и кухня, цна — 9 шил.: 4) дв спальни, гостинная, кухня, цна — 7 шил. 6 пен., 5) — столько же комнатъ, но меньшаго размра — 6 шил. 6 пен. Сама миссъ Октавія Гиль построила въ Вайтчапел и въ Смитафильд нсколько домовъ для бдныхъ, которыми завдуютъ свтскія дамы изъ Истъ-Энда. ‘Я не сомнваюсь, пишетъ она въ ‘Pall-Mall Gazette’ отъ 21-го октября:— что, еслибъ мн дали за обыкновенную цну, платимую строителями, участки земли, на которыхъ снесены трущобныя жилища въ силу парламентскаго акта, то я устроила бы для самыхъ бдныхъ рабочихъ удобныя жилища и получала бы хорошій процентъ на истраченный капиталъ’.
Защитники государственнаго вмшательства возражаютъ, что мстное самоуправленіе досел выказало такъ мало энергіи по этому вопросу и его дятельность ознаменована была столькими злоупотребленіями, что нельзя доврить такого важнаго дла приходскимъ совтамъ. Что же касается до частной благотворительности, то ея не можетъ хватить на такое крупное дло, какъ доставленіе хорошихъ жилищъ сотнямъ тысячъ людей. ‘Необходимо вмшательство государства, а не милостыня, говоритъ Симсъ:— благотворительность заслуживаетъ полнаго уваженіи, но она часто приноситъ одинъ вредъ и порождаетъ многочисленныя злоупотребленія. Только помощь и покровительство государства могутъ удовлетворительно разршить поднятый вопросъ объ Отверженномъ Лондон, для чего необходимы: немедленная постройка приличныхъ жилищъ для рабочихъ на мст сломанныхъ трущобъ, назначеніе инспекторовъ, которые нетолько слдили бы за сломкой домовъ, нарушающихъ санитарныя правила, но не дозволяли постройки новыхъ домовъ, вопреки этимъ правиламъ, возложеніе на инспекторовъ обязанности смотрть за жилищами рабочихъ, которыя должны заключать 800 куб. футъ воздуха для каждаго жильца, установленіе строгихъ наказаній за нарушеніе санитарныхъ правилъ, устройство бань, мертвецкихъ и скверовъ, удешевленіе для рабочаго класса прозда по желзной дорог или конк, что дало бы возможность рабочимъ перебраться въ предмстья’. Но самымъ пламеннымъ проповдникомъ государственнаго вмшательства является маркизъ Сольсбери. Онъ требуетъ, чтобъ государство нетолько дало бы ссуду по 3% на постройку новыхъ жилищъ для рабочихъ, но устроило бы жилища для всхъ, кто служитъ или работаетъ государству. Этотъ планъ государственныхъ богадленъ чрезвычайно курьёзенъ, но отличительной чертой всхъ предложеній главы консерваторовъ, очевидно, представляется желаніе возложить всю тяжесть отвтственности не на тхъ, на кого слдуетъ.
Указывая на этотъ коренной недостатокъ проэкта лорда Сольсбери, которымъ однако страдаютъ и многіе другіе изъ разсмотрнныхъ нами проектовъ, Чамберлэнъ, главный предводитель радикаловъ, стоящихъ за совмстное дйствіе государства и мстнаго самоуправленія, ставитъ вопросъ ребромъ. По его словамъ, всякая дйствительная реформа въ настоящемъ дл можетъ быть основана только на томъ безспорномъ принцип, что расходъ за санитарное устройство жилищъ рабочихъ въ городахъ долженъ падать на владльцевъ земля, которая повышается въ цн, благодаря труду этихъ рабочихъ и безъ всякаго со стороны владльцевъ усилія. Если же владльцы не довольствуются этимъ и еще извлекаютъ изъ своей собственности чудовищный доходъ, превращая ее въ источникъ общественнаго зла и опасности, то государство иметъ право лишить этихъ владльцевъ правъ, которыя они употребляли во зло, заплативъ имъ только ту плату, которую ихъ имущество могло бы принести при законномъ его пользованіи. На этомъ основаніи созданъ весь проектъ реформы. Во-первыхъ, законъ долженъ строго наказывать владльцевъ домовъ, негодныхъ для жилья, и предоставлять мстнымъ властямъ право исправлять, закрывать или ломать подобные дома, съ правомъ пріобртенія земли. Во-вторыхъ оцнка дома и земли при подобной экспропріаціи опредляется государственнымъ оцнщикомъ на основаніи стоимости означенной собственности но рыночной цн. Въ-третьихъ, расходъ за подобное оздоровленіе данной мстности долженъ быть отнесенъ на все сосдство, на которое распространится благодтельное вліяніе подобной мры, при чемъ предлы этого сосдства могутъ совпасть съ предлами околодка, округа или даже всего Лондона. ‘Принятіе подобнаго плана, замчаетъ Чамберлэнъ:— дало бы возможность мстной власти предпринять обширную систему городскихъ улучшеній, не боясь слишкомъ отяготить плательщиковъ податей. Наше время — вкъ муниципальной дятельности, и нтъ сомннія, что мстная власть, при подобныхъ условіяхъ, быстро положила бы конецъ позору, возмутившему, наконецъ, общественную совсть’. Надежда, возлагаемая Чамберлэномъ на муниципальную власть Лондона, тмъ основательне, что въ настоящемъ году, по всей вроятности, будетъ проведена въ парламент давно общанная реформа муниципальнаго устройства Лондона. По словамъ товарища Чамберлэна по-министерству, Шо-Лефлера, лучшее средство для правильнаго разршенія вопроса объ Отверженномъ Лондон — создать въ Лондон хорошее муниципальное управленіе, въ которомъ вс плательщики податей принимали бы равное участіе.
Близкое будущее покажетъ, какія практическія мры будутъ приняты англійскимъ правительствомъ для уничтоженія зла, такъ сильно взволновавшаго общественное мнніе, но когда полезная общественная реформа вырабатывается такими испытанными друзьями прогресса и народа, какъ Гладстонъ, сэръ Чарльсъ Дильке, Чамберлэнъ и пр. съ помощью свободной печати и свободнаго обсужденія въ публичныхъ собраніяхъ, то можно смло сказать, что она будетъ проведена по возможности въ цлесообразномъ дух, и что слдовательно, сочтены дни Отверженнаго Лондона въ его теперешнемъ ужасающемъ, позорномъ вид.