ОТРЫВОКЪ
изъ драмы Понсара:
‘ГАЛИЛЕЙ.’
(Кабинетъ Галилея, во Флоренци. Галилей сидитъ въ задумчивости, входитъ Инквизиторъ.)
(Подаетъ ему свитокъ пергамента)
П. Вейнбергъ.
‘Дло’, No 6, 1867
Отрывок из драмы ‘Галилей’, Понсар Франсуа, Год: 1867
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Галилей.
Кто здсь?
Инквизиторъ.
Посланникъ предъ тобой
Отъ инквизици святой.
Съ вниманьемъ выслушай все, что теб скажу я,
И каждый звукъ моихъ рчей
Взвсь хорошо и строго. Галилей,
Святое братство, негодуя
На заблужденя безбожныя твои,
Не можетъ отрицать твой умъ глубокй:
Отъ Господа прялъ ты этотъ даръ высокй.
Но также сознаютъ собратья вс мои,
Что избрана тобой грховная дорога,
Что даръ, полученный отъ Бога,
Употребляешь ты совсмъ не для того,
Чтобы служить Ему,— а чтобъ хулить Его.
Желая пощадить твой несомннный генй
И, вмст съ тмъ, храня
Весь христанскй мръ отъ гнусныхъ заблужденй,
Святое братство шлетъ меня
Сказать теб, что, чувствомъ состраданья
Влекомое, оно всю тяжесть наказанья
Смягчитъ, когда отъ ереси своей
Ты отречешься, Галилей.
Вотъ отреченья актъ, прочти его съ вниманьемъ,
Затмъ, ты долженъ подпись приложить
И на колняхъ, съ покаяньемъ,
Передъ судомъ его проговорить…
Но если духъ гордыни злой, упорной
Ты сохранишь въ душ своей,—
Ты казни грозной и позорной
Страшися, Галилей:
Галилей (пробжавъ первыя строки акта).
Нижайшее я шлю благодаренье
Святымъ отцамъ, и очень бы желалъ
Исполнить то, что судъ мн приказалъ.
Но разв не богохуленье
Я совершу, когда подъ клятвою святой
Провозглашу нелпо-лживымъ
То, что незыблемо-правдивымъ
Давно ужь признается мной?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я вопреки священному глаголу
Не поучалъ, я знаю,— мы
Передъ его ученьемъ долу
Должны склонять свои умы,
Когда про мръ души незримый
Святая книга говоритъ
И догматъ неисповдимый
Душ алкающей даритъ.
Но мръ физическй доступенъ нашимъ взорамъ,
Господь намъ далъ глаза, чтобъ видть. И межь насъ
Никто- не можетъ дать видъ новый звзднымъ хорамъ,
Никто въ безври не обвинитъ компасъ,
Никто тому, что движется отъ вка
Не повелитъ: ‘остановись на вкъ!’
Что видитъ око человка,
То обсуждаетъ человкъ.
Познанье видимой природы
Не для застоя рождено,—
Движенья, свта и свободы,
Отъ жизни требуетъ оно.
‘Впередъ! впередъ!’ повелваетъ
Его незыблемый законъ,
Вкамъ грядущимъ завщаетъ
Минувшй — все, что сдлалъ онъ.
Такъ неужели мы, въ противность повелньямъ
Закона этого, должны
Отдать грядущимъ поколньямъ
Наслдье нашей старины,
Не положивъ въ него, для торжества науки,
Богатства новаго,— плодовъ
Пытливой мысли, сладкой муки
Непраздно прожитыхъ годовъ?
Инквизиторъ.
Да, если эти вс ученья
Безбожю даютъ свободный путь…
Оставь вс эти ухищренья,
Напрасно насъ ты хочешь обмануть.
Наук жаждешь ты дать ложную свободу,
Чреватую безврьемъ и грхомъ,
Грозящую погибелью народу…
Нтъ, нтъ, зависимы во всемъ
Отъ вры ваши вс ученья,
И лишь тогда они сильны,,
Когда вполн, безъ разсужденья
И слпо ей подчинены,
И лишь тогда надежными шагами
Наука движется, когда
Слпая вра передъ нами —
Какъ путеводная звзда!
Иначе въ бездну тьмы свергается ученье
И гибнетъ человкъ… Когда удлъ такой
Постигнетъ одною, который разумъ свой —
И только свой — ввелъ въ заблужденье,—
Намъ грустно, но еще молчать готовы мы,—
Мы, пастыри людей… Когда же умъ безбожный
Народы цлые на путь грховно-ложный
Выводитъ за собой, и въ чистые умы
Вливаетъ гнусную отраву,—
Мы грозно возстаемъ, но данному намъ праву —
Отъ тяжкаго грха хранить сердца людей…
А разв ты не понимаешь,
Что новою системою своей
Основы вры подрываешь,
Провозглашая ложнымъ то,
Въ чемъ не дерзалъ еще никто
Сомнне питать? Ты первое сомннье
Въ томъ зародилъ, что библи ученье
Ошибочно,— а стоитъ только разъ
Уму людей поколебаться,
Чтобъ вра чистая…
Галилей.
Да разв сомнваться
Я въ слов божемь дерзалъ?.. Лишь то, что глазъ
Увидлъ на неб, что опытомъ извдалъ
Разсудокъ мой,— то мру я повдалъ.
Инквизиторъ.
Да еслибъ ты и правду говорилъ,
Да если бы земля дйствительно вращалась,
А солнце вчно оставалось
Недвижимымъ,— чмъ ты подвинутъ былъ
На то, чтобъ дерзко тайну эту
Повдать въ слухъ невдущему свту?
Что побудить тебя могло
Въ ум невинномъ человка
Разрушишь то, во что, отъ вка
Онъ врилъ слпо и свтло?
Иль ты не понималъ, что первое сомннье
Вселивъ въ сердца, ты разрушалъ
Къ святому слову уваженье,
И этимъ дломъ обрекалъ
Хранимое Всевышнимъ стадо
На злыя муки въ безднахъ ада?…
Галилей.
Какъ! разрушаю вру я,—
Я, призывающй народы
Къ познанью видимой природы,
Къ раскрытью всхъ красотъ земнаго бытя!
Какъ! Вру дерзко разрушаю
Я въ человческихъ сердцахъ,
Когда предъ ними раскрываю
Всевышняго въ его длахъ!
Ты говоришь: что побудило
Меня къ тому, чтобъ тайну эту я,
Въ своемъ ум не затая,
Повдалъ всмъ?— Такъ знай, что это было
Влеченье къ истин, презрнье всякой лжи
И жажда точнаго познанья…
Не Богъ-ли въ насъ вселилъ, скажи,
Вс эти чувства и желанья?
Могуча сила ихъ, за нихъ на смерть идти
Легко и сладостно, они одни — пути
Къ величью, къ жизни, къ просвтленью!
Кто служитъ имъ, тотъ служитъ Провиднью,
Кто нагло задушаетъ ихъ,
Тотъ дйствуетъ нелпо и безбожно…
Да впрочемъ разв можно
Разрушить жизнь великихъ силъ такихъ?
Ужели вы безумно возмечтали,
Что, одержавъ побду надо мной,
Вы счастливо свершили подвигъ свой?
Ужели вы не понимали,
Что новой истины потокъ неудержимъ,
Что каплю задержавъ, не остановишь рку,
Что невозможно человку
Идти на перекоръ стремленямъ такимъ?
О, чтите ихъ! Въ нихъ слишкомъ много
И свжести, и жизни для того,
Чтобъ силой гнета своего
Могли вы заградить ихъ свтлую дорогу!
О, дайте имъ нестись свободною ркой,
Не отравляйте злобнымъ ядомъ,—
Иначе — горе всмъ преградамъ,
Подъятымъ вашею рукой!
Инквизиторъ.
Ты дерзкй бунтовщикъ!
Галилей.
Нтъ, я лишь умъ пытливый,
А вы — позорный гнетъ.
Инквизиторъ
Безумецъ нечестивый!
Зачмъ ты губишь самъ себя?
Опомнись,— отрекись.
Галилей.
Я не могу.
Инквизиторъ (указывая на пергаментъ.)
Вотъ это
Ждетъ подписи твоей… Разумнаго совта
Послушай,— отрекись.
Галилей.
Нтъ.
Инквизиторъ
Я теперь тебя
Оставлю, взвсь все это строго.
А я и такъ ужъ слишкомъ много
Потратилъ на твое спасене труда.
Прощай покамстъ. За отвтомъ
Я возвращусь. Въ ршеньи этомъ —
Вся жизнь твоя. Подумай! (уходитъ.)
Галилей (смотритъ нсколько времени
на пергаментъ и потомъ бросаетъ его).
Никогда!