Отрывки и афоризмы, По Эдгар Аллан, Год: 1849 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 8 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Эдгаръ По

Отрывки и афоризмы.

Собраніе сочиненій Эдгара По въ перевод съ англійскаго К. Д. Бальмонта

Томъ второй. Разсказы, статьи, отрывки, афоризмы.

М., Книгоиздательство ‘Скорпіонъ’, 1906

OCR Бычков М. Н.

1. Адамъ.

Насколько сильно выразительна аттестація Адама, данная нижней части одной изъ старыхъ картинъ, находящихся въ Ватикан.— ‘Adam, divinitus edoctus, primus seientiarum et literarum inventer’. (‘Адамъ, боговдохновенно наученный, первый изобртатель наукъ и письменъ’).

2. Всемогущій Долларъ.

Римляне почитали свои знамена, и такъ случилось, что Римское знамя было орломъ. Наше знамя лишь десятая доля Орла {Eagle — значитъ орелъ, а также наименованіе Американской монеты въ десять долларовъ. К. Б.} — Долларъ — но мы длаемъ все, чтобы обожать его съ удесятереннымъ почитаніемъ.

3. Американскіе критики.

Увы, сколь многіе Американскіе критики пренебрегаютъ счастливымъ указаніемъ мосье Тимона — ‘que le ministre de l‘Instruction Publique doit lui-mme savoir parler Franais’ (что самъ Министръ Народнаго Просвщенія долженъ умть говорить по французски).

4. Американская Литература. — Національность.

За послднее время много говорилось о необходимости поддерживанія истой національности въ Американской Литератур, но въ чемъ состоитъ эта національность, или что ею можетъ быть выиграно, никто въ точности не уразумлъ. Что Американцы должны ограничиваться Американскими темами, или хотя бы предпочитать ихъ, это скоре политическая идея, чмъ литературная — и во всякомъ случа это пунктъ спорный. Мы хорошо сдлали бы, если бы помнили, что ‘разстояніе доставляетъ зрлищу очарованіе’. Ceteris paribus, чужестранная тема, въ строго литературнымъ смысл, должа быть предпочитаема. Посл всего, міръ въ своей широт есть единственная законная сцена для литературнаго гистріона.

Но въ необходимости такой національности, которая защищаетъ нашу литературу, поддерживаетъ нашихъ литераторовъ, и опирается на наши собственныя средства, не можеть-быть ни малйшей тни сомннія. Однако именно въ данномъ отношеніи мы нерадивы до послдней степени. Мы жалуемся на отсутствіе Международнаго Права Авторской Собственности, по той причин, что это отсутствіе даетъ возможность нашимъ книгоиздателямъ наводнять насъ Британскими мнніями въ Британскихъ книгахъ, между тмъ, когда эти же издатели, на свой собственный рискъ, и даже съ явнымъ для себя ущербомъ, печатаютъ какую-нибудь Американскую книгу, мы отворачиваемъ свой носъ съ величайшимъ презрніемъ, (это фактъ общепринятый), пока эта Американская книга не получитъ санкцію ‘ее можно прочесть’ отъ какого-нибудь безграмотнаго критика, изъ сферъ литературной черни. Разв это будетъ преувеличеніемъ сказать, что у насъ мнніе Вашингтона Ирвинга, Прескотта, Брайэнта равняется нулю въ сравненіи съ мнніемъ какого-нибудь безъимяннаго подъ-подъ-издателя ‘Spectator’а’, ‘Athenaeum‘а’, или Лондонскаго ‘Punch’а’? Это не преувеличеніе. Это весьма торжественный — поистин чудовищный фактъ. Любой издатель во всей стран допуститъ что это фактъ. Нтъ подъ солнцемъ боле отвратительнаго зрлища, чмъ наше подслуживанье къ Британскому критицизму. Оно отвратительно во-первыхъ потому, что это унизительно, раболпно, малодушно, во-вторыхъ потому, что это совершенно безсмысленно. Мы знаемъ, что Британцы ничего не имютъ по отношенію къ намъ, кром нерасположенія, мы знаемъ, что никогда они не высказываюгъ непредубжденныхъ сужденій объ Американскихъ книгахъ, мы знаемъ, что въ тхъ немногихъ случаяхъ, когда о тхъ или иныхъ нашихъ писателяхъ говорили въ Англіи довольно прилично, эти писатели или открыто преклонялись передъ Англійскими учрежденіями, или таили въ глубин своихъ сердецъ какой-нибудь скрытый принципъ, враждебный Демократіи — мы знаемъ все это, и однако же день за днемъ склоняемъ наши выи подъ унизительное ярмо грубйшаго мннія, истекающаго изъ отчей страны. Ну, если ужь говорить о національности, пусть это будетъ національность, которая сброситъ это ярмо.

Мы на самомъ дл требуемъ національнаго самоуваженія. Въ области Литературы, также какъ и въ Управленіи, мы требуемъ Объявленія Независимости. Еще лучше было бы Объявленіе Войны — и эту войну немедленно нужно было бы перенести ‘въ Африку’.

5. Аналогія.

Въ физическомъ мір есть извстные факты, имющіе поистин удивительную аналогію съ другими фактами изъ области мысли, и дающіе такимъ образомъ извстную окраску истинности (ложному) риторическому догмату, гласящему, что метафора или уподобленіе можетъ усилить какой-нибудь аргументъ, также какъ украсить описаніе. Такъ напримръ, принципъ vis inertiae съ общею суммой скорости движенія, ей пропорціональной, и съ нею какъ послдствіе связанной, повидимому тождествененъ какъ въ физической области, такъ и въ метафизической. Какъ врно то, что въ первой обширное тло приводится въ движеніе съ большей трудностью, нежели тло малое, и что слдующая за этимъ сила движенія соразмрна съ данной трудностью, такъ точно врно, что во второй разумъ боле обширныхъ способностей, будучи боле сильными, боле постоянными, и боле объемлющими въ своихъ движеніяхъ, чмъ разумы низшей степени, въ то же время мене охотно движутся, но наиболе затрудненныя боле полны колебаній при первыхъ шагахъ своего поступательнаго стремленія.

6. Уничтоженіе.

Мы могли бы измыслить очень поэтическую и полную внушеній, хотя, быть можетъ, не имющую достаточныхъ основаній, философію, предположивъ, что добродтельные живутъ въ иномъ мір,тогда какъ злые терпятъ уничтоженіе, и что опасность уничтоженія (въ прямомъ соотношеніи съ грхомъ), могла бы быть указана ночнымъ сномъ, а также, при случа, съ большей отчетливостью, обморокомъ. Напримръ, способность души къ уничтоженію должна была бы находиться въ соотвтствіи съ той или иной степенью безсновиднности сна. Подобнымъ же образомъ, если мы падаемъ въ обморокъ и просыпаемся съ полнымъ отсутствіемъ сознанія извстнаго промежутка времени, прошедшаго втеченіи обморока, душа, значитъ, была въ такомъ состояніи, что, если бы наступила смерть, послдовало бы уничтоженіе. Съ другой стороны, если оживаніе сопровождается воспоминаніемъ о виднномъ (какъ въ дйствительности это иногда и бываетъ), тогда душа, повидимому, должна находиться въ такомъ состояніи, что существованіе ея посл тлесной смерти должно быть обезпечено — блаженство или злосчастность существованія указывались бы характеромъ видній.

7. Опредленіе Искусства.

Еслибы меня попросили опредлить, очень кратко, что такое ‘Искусство’, я назвалъ бы его ‘воспроизведеніемъ того, что Чувства воспринимаютъ въ Природ черезъ покровъ души’. Простое подражаніе тому, что есть Природа, хотя бы точное, не даетъ никакому человку права называться священнымъ именемъ ‘Художникъ’. Деннеръ не былъ художникомъ. Виноградные гроздья Зевксиса были не художественными — таковыми они были лишь въ птичьихъ глазахъ, и даже занавсъ Парразія не могъ бы скрыть здсь недостатка генія. Я сказалъ ‘покровъ души’. Нчто въ этомъ род. повидимому, составляеть въ Искусств необходимость. Мы можемъ, въ любую минуту, удвоить истинную красоту настоящаго ландшафта полузакрывъ наши глаза, въ то время какъ мы на него смотримъ. Обнаженныя Чувства инотда видятъ слишкомъ мало — но затмъ всегда они видятъ слишкомъ много.

8. Механизмъ Искусства.

Яено видть механизмъ — шестерни и колёса — какого-нибудь произведенія Искусства, несомннно, представляетъ, само по себ, извстное наслажденіе, но такое, что мы можемъ его испытывать какъ разъ лишь настолько, насколько мы не испытываемъ законный эффектъ, замышленный художникомъ, и дйствительно, слишкомъ часто бываетъ, что размышлять аналитически объ Искусств это то же самое, что отражать въ себ предметы по методу зеркалъ, находяшихся въ храм Смирны, и представляющихъ самыя красивыя вещи искаженными.

9. Художникъ.

‘Художникъ принадлежить своему произведенію, не произведеніе художнику’.

Новалисъ

Въ девяти случаяхъ изъ десяти это пустая трата времени — пытаться исторгнуть смыслъ изъ какого-либо Германскаго афоризма, или, скоре, какой-либо смыслъ и всякій смыслъ можетъ быть исторгнутъ изъ нихъ всхъ. Если въ вышеприведенной сентенціи тотъ смыслъ, что художникъ, подразумвается, есть рабъ своей темы, и долженъ согласовать съ нею свои мысли, я не врю въ эту мысль, которая представляется мн принадлежащей уму, по существу своему прозаическому. Въ рукахъ истиннаго художника тема, или ‘произведеніе’, есть не боле какъ куча глины изъ которой (въ границахъ, указываемыхъ размромъ и качествомъ глины) можетъ быть образовано что угодно по произволу, или въ соотвтствіи съ искусствомъ работника. Глина, на самомъ дл, есть рабъ художника. Она принадлежитъ ему. Его геній достоврно, и весьма отчетливо, сказывается въ выбор глины. Отвлеченно говоря, она не должна быть ни тонкой, ни грубой — но именно настолько тонкой, или настолько грубой,— настолько пластической или настолько негибкой — насколько это нужно, чтобы наилучше послужить для выполненія задуманной вещи — для выраженія извстной мысли, или, точне говоря, для оказанія извстнаго впечатлнія. Есть однако художники, которые берутъ воображеніемъ лишь самый тонкій матеріалъ, и производятъ поэтому самыя тонкія издлія. Они обыкновенно очень прозрачны и чрезвычайно хрупки.

10. ‘Синіе чулки’.

Наши ‘синіе чулки’ умножаются въ сильной степени, и нужно было бы въ крайнемъ случа подвергнуть ихъ истребленію хоть черезъ десятаго. Неужели у насъ нт ни одного критика достаточно крпко-нервнаго, чтобы повсить дюжины дв изъ нихъ, in terrorem (страха ради)?’ Онъ долженъ конечно пользоваться при этомъ шелковой петлей — какъ это длаютъ въ Испаніи по отношенію ко всмъ грандамъ голубой крови — ‘sangre azula’.

11. Краткость.

Не каждый можетъ выполнить ‘что-нибудь хорошее» въ точномъ смысл слова, хотя, быть можетъ, когда что нибудь хорошее въ точномъ смысл выполнено, каждый десятый человкъ, котораго вы встртите, будетъ способенъ понять и оцнить это. Мы никакъ не можемъ заставить себя поврить, чтобы для составленія дйствительно хорошей ‘краткой статьи’ требовалось мене настоящаго умнья, чмъ для написанія приличной повсти обычныхъ размровъ. Повсть конечно требуеть того, что названо длительнымъ усиліемъ — но это не боле, какъ дло настойчивости, и вмст лишь косвенное отношеніе къ таланту. Съ другой стороны, единство эффекта — качество нелегко оцниваемое или настоящимъ образомъ понимаемое обычнымъ умомъ, и желаемое трудно для достиженія, хотя бы стремящіеся къ нему могли его постичь, это качество необходимо въ ‘краткой стать’, но оно не составляетъ необходимости въ обычной повсти. Если послдняя вызываеть восхищеніе, ею восхищаются изъ-за отдльныхъ ея мстъ, безъ отношенія къ произведенію какъ къ улому, или безъ отношенія къ какому-либо общему замыслу — и, если таковой даже существуетъ въ извстной степени, онъ, какъ окажется, лишь мало занималъ вниманіе писателя и, благодаря размрамъ повствованія, не можетъ быть охваченъ читателемъ съ одного взгляда.

12. Искусство разговаривать.

Чтобы хорошо разговаривать, нуженъ холодный тактъ таланта — чтобы хорошо говорить, пламенное самозабвеніе генія. Однако, люди очень высокой геніальности говорятъ иногда очень хорошо, иногда очень плохо:— хорошо, когда у нихъ много времени, когда они вполн свободны, и когда они связаны симпатіей съ своими слушателями:— плохо, когда они боятся, что ихъ прервутъ, и когда они досадуютъ на невозможность исчерпать предметъ втеченіи этой частной бесды. Неполный геній свтить вспышками — онъ весь изъ обрывковъ. Истинный геній пугается неполноты, несовершенства — и обыкновенно предпочитаетъ молчать, нежели сказать что-нибудь, что не представляетъ изъ себя всего, надлежащаго быть сказаннымъ. Онъ такъ полонъ своимъ замысломъ, что онъ нмъ. Во-первыхъ потому, что онъ не знаетъ, какъ начать, ибо вчно за началомъ представляется начало, и во-вторыхъ потому, что онъ видитъ свою истинную цль на такомъ безконечномъ разстояніи. Иногда, ринувшись въ обсужденіе предмета, онъ сбивается, колеблется, останавливается, и смущается, и такъ какъ онъ былъ подавленъ натискомъ и многосложностью своихъ мыслей, его слушатели смются надъ его неспособностью мыслить. Подобный человкъ находитъ свою собственную стихію при тхъ ‘великихъ случахъ’, которые смущаютъ и поражаютъ разумъ толпы.

Тмъ не мене, человкъ, умющій хорошо разговаривать, вообще оказываетъ на людей гораздо боле ршительное вліяніе, чмъ говорящій — своей рчью: послдній неизмнно говоритъ съ большими результатами, когда онъ держитъ въ рукахъ перо. И люди, умющіе хорошо разговаривать, боле рдки, чмъ люди, умющіе хорошо говорить. Я знаю многихъ изъ числа послднихъ, изъ числа первыхъ лишь пять или шесть. Большинство людей, при разговор, заставляютъ насъ проклясть нашу звзду за то, что намъ суждено быть не среди представителей той Африканской расы, о которой упоминаетъ Эвдоксъ: эти дикари не имли рта, и, слдственно, никогда его не открывали. И однако же, за отсутствіемъ рта, нкоторыя особы, которыхъ я имю въ виду, ухитрились бы продолжать болтать — какъ они это длаютъ и теперь — носомъ.

13. О трусости.

Тотъ не воистину храбръ, кто боится показаться, или быть, трусливымъ, когда это ему слдуетъ.

14. О Де-Фо.

Хотя Де-Фо имлъ бы полныя права на беземертіе, если бы онъ и не написалъ ‘Робинзона Крузо’, однако многія изъ его другихъ превосходныхъ произведеній совершенно исчезли изъ нашего вниманія, затненныя превосходнйшимъ блескомъ приключеній Йоркскаго моряка. Какой лучшей возможной славы могъ бы желать авторъ этой книги, въ сравненіи съ той славой, которой она пользуется? Эта книга сдлалась необходимой принадлежностью въ каждомъ семейств всего Христіанскаго міра. Но никогда успхъ книги — всемірный успхъ — не былъ боле неяснымъ или боле неподходящимъ въ своемъ примненіи. Ни одинъ изъ десяти — нтъ, ни одинъ изъ пятисотъ человкъ — при чтеніи ‘Робинзона Крузо’ не иметъ ни малйшаго представленія о томъ, чтобы хотя частица генія или даже обычнаго таланта была вложена въ его созданіе. Никто не смотритъ на это произведеніе съ точки зрнія литературнаго выполненія. Де-Фо не принадлежитъ ни одна изъ мыслей лицъ, его читающихъ, Робинзону — вс. Не были ли силы, создавшія чудо, брошены въ область забвенія именно поразительностью чуда, ими созданнаго? Мы читаемъ и длаемся совершенными абстракціями, въ напряженности нашего интереса — мы закрываемъ книгу, вполн убжденные, что мы сами могли бы такъ же написать. Все это создано могучими чарами правдоподобія. На самомъ дл, авторъ Робинзона Крузо долженъ былъ обладать боле, чмъ какими-нибудь способностями — тмъ, что было названо способностью отожествленія — господствомъ воли надъ воображеніемъ, дающим уму возможность утратить свою собственную индивидуальность въ вымышленной. Это связано въ значительной степени съ способностью отвлеченія, и, обладая такими ключами, мы можемъ отчасти проникнуть въ тайну того очарованія, которое такъ долго облекало лежащую передъ нами книгу. Но полное объясненіе нашего интереса къ ней не можетъ быть мотивировано такимъ образомъ. Де-Фо — очень обязанъ своему сюжету. Представленіе о человк, находящемся въ состояніи полнаго одиночества, хотя раньше и часто возникало, до тхъ поръ никогда не было развито такъ полно. Частое возникновеніе этой мысли въ умахъ людей обезпечивало широкое вліяніе на ихъ симпатіи. А тотъ фактъ, что ни одна изъ попытокъ не дала этому представленію законченной формы, свидтельствуетъ о трудности задачи. Но правдивое повствованіе Селькирка въ 1711-омъ году, и могущественное впечатлніе, оказанное имъ на публику, въ достаточной степени внушило Де-Фо и смлость, необходимую для его произведенія, и настоящую вру въ его успхъ. И кажъ удивителенъ былъ результатъ!

15. Судьба Превосходства.

Меня иногда забавляло воображать себ, какова бы должна была быть судьба личности, одаренной, или врне проклятой, разумомъ весьма и весьма превосходнымъ сравнительно съ разумомъ его расы. Конечно онъ сознавалъ бы свое превосходство, не могъ бы онъ также (если впрочемъ по существу своему онъ былъ бы человкомъ) скрывать проявленія этого сознанія. Такимъ образомъ на всхъ пунктахъ онъ создалъ бы себ враговъ. И такъ какъ его мннія и умозрнія сильно отличались бы отъ мнній и умозрній всего человчества, очевидно, онъ былъ бы сочтенъ сумасшедшимъ. Какъ ужасна мучительность такого положенія! Адъ не могъ бы выдумать пытки большей, нежели эта: быть обремененнымъ ненормальною слабостью по причин ненормальной силы.

Подобнымъ же образомъ, ничего не можетъ быть очевидне, какъ то, что духъ очень великодушный — истинно чувствующій то, что вс лишь исповдуютъ — неизбжно встртилъ бы ложное пониманіе по всмъ направленіямъ — побудительные его мотивы были бы ложно истолкованы. Совершенно такъ же какъ предльность ума была бы сочтена слабоуміемъ, на избытокъ рьщарства стали бы смотрть какъ на самую послднюю низость — и то же самое со всми другими положительными нравственными качествами. Эта тема воистину мучительна. Что отдльныя личности воспаряли такъ высоко надъ уровнемъ своей расы, объ этомъ врядъ ли можетъ быть споръ, но, бросая взглядъ назадъ черезъ исторію, и отыскивая слдовъ ихъ существованія, мы должны были бы обойти невниманіемъ вс жизнеопнеанія ‘добрыхъ и великихъ’, и въ то же время тщательно разсматривать малйшія повствованія о злосчастныхъ, которые умерли въ тюрьм, въ сумасшедшемъ дом, или на вислиц.

Читайте также: