Откуда сыр бор загорелся, Крылов Виктор Александрович, Год: 1889

Драматургия
Время на прочтение: 62 минут(ы)
Скачать в PDF

ДЛЯ СЦЕНЫ.

СБОРНИКЪ ПЬЕСЪ.

Томъ восьмой.

ИЗДАНІЕ ВИКТОРА АЛЕКСАНДРОВА.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Шредера, Гороховая, 49.
1889.

ОТЪ ИЗДАТЕЛЯ.

1) Комедія ‘Откуда сыръ боръ загорлся’ — передлана изъ французской пьесы ‘La Boule’ — Мельяка и Галеви. Первый актъ очень близокъ къ подлиннику и представляетъ только незначительныя измненія. Второй актъ совершенно измненъ. Во французской пьес дйствіе происходитъ въ театр и весь ходъ его другой. Лицо маменьки актрисы и подробности діалога 2-го акта принадлежатъ русской передлк — Третій и четвертый акты, по ходу дйствія, снова приближаются къ подлиннику, причемъ, однако, діалогъ значительно отличается отъ французскаго, въ виду необходимости пріурочить его къ русской жизни и обстановк.

В. А—въ.

ОТКУДА СЫРЪ-БОРЪ ЗАГОРЛСЯ.

Комедія-шутка въ четырехъ дйствіяхъ.

Виктора Александрова.

Сюжетъ заимствованъ изъ комедіи Мельяка и Галеви ‘La Boule’.

ПЕРВОЕ ДЙСТВІЕ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Горлочкинъ, Павелъ Петровичъ.
Горлочкина, Марья Васильевна, его жена.
Рублевъ, Иванъ едоровичъ.
Бишутинъ, Талицкій, адвокаты.
Никифоръ, слуга Горлочкиныхъ.
Глаша, ихъ горничная.
едотъ, ихъ дворникъ.
Шарманщикъ.
Двочка, уличная пвица.

Дйствіе происходитъ въ Москв, у Горлочкиныхъ.

Уютная, красивая зала-столовая молодаго хозяйства. Въ глубин дв двери: лвая — входная, правая съ, портьерой — въ гостиную. Слва, на первомъ план, дверь въ кабинетъ, на второмъ план — буфетъ. Справа два окна. Среди комнаты обденный столъ, накрытый салфеткой. Легкая мебель, столы, стулья.

Еще до поднятія занавса слышна музыка шарманки: (по возможности, какой-нибудь избитый, раздирательный мотивъ). По поднятіи занавса Никифоръ открываетъ фортку и садится у окна. Музыка, поигравъ немного, смолкаетъ.

1.

Никифоръ. (Въ фортку.) Что-жь ты замолчалъ? Гордичъ!.. Валяй еще!.. Да, что, двчонка-то осипла что-ли у тебя? чего она не визжитъ?.. Валяй энту: ‘погибельный Капказъ’!.. да дай ей таску, чтобъ визжала громче!

За сценой снова музыка шарманки и оглушительное, фальшивое пніе четырнадцатилтней двочки. Посл нсколькихъ тактовъ Никифоръ, заслышавъ шаги, внезапно вскакиваетъ, отбгаетъ въ глубину и прибираетъ мебель. На сцену слва вбгаетъ взбшенный Горлочкинъ и летитъ къ окну.

2.
НИКИФОРЪ, ГОРЛОЧКИНЪ, потомъ ГОРЛОЧКИНА.

Горлочкинъ. Будетъ этому конецъ!?.. Меня хотятъ довести до крайности!— до крайности хотятъ меня довести, это ясно!

Отходитъ. Въ тоже время изъ гостиной выбгаетъ негодующая Горлочкина и летитъ къ окну.

Горлочкина. Меня уложатъ въ гробъ! я умру отъ такой жизни!
Горлочкинъ. Никифоръ! поди притащи сюда эту шарманку. Онъ долженъ мн откровенно сказать, кто его нанимаетъ.
Горлочкина. (Рзко Оборачиваясь.) Что вы говорите?
Горлочкинъ. Говорю, что сказалъ, сударыня. Ступай, Никифоръ, тащи ихъ сюда. (Никифоръ уходитъ.) Что я говорю!?.. я говорю: это не можетъ быть спроста, что каждое утро, когда я начинаю заниматься… (Говоритъ громче, чтобы перекричать шарманку.) тутъ подъ моими окнами является эта дьявольская шарманка и визжитъ какая-то двчонка, точно изъ нея жилы тянутъ… Я утверждаю, что ихъ нанимаютъ нарочно, чтобъ меня злить.
Горлочкина. Вы утверждаете!.. Вы смло можете утверждать, потому-что вы ихъ нанимаете, вы имъ платите деньги.
Горлочкинъ. Я?
Горлочкина, Вы, вы, вы!!. съ той самой минуты, какъ я имла глупость выйти за васъ замужъ, вы не знаете, чтобы только придумать, чмъ-бы можно было обратить въ каторгу всю мою жизнь.
Горлочкинъ. Скажите на милость!— Я?!
Горлочкина. (Падая въ изнеможеніи на стулъ.) Это нестерпимо!!. (Музыка смолкаетъ, она вскакиваетъ.) Но, по крайней мр, до сихъ поръ вы дйствовали только сами, своей особой, прямо, откровенно… Теперь вы унизились до подкупа: вы подкупаете какихъ-то бродягъ, чтобы они мн раздирали уши и раздражали мои нервы,— я, даже запершись въ моей комнат, не имю покоя!!. Но нтъ, этому будетъ положенъ конецъ,— и скоро, поврьте мн.
Горлочкинъ. Дай-то Богъ!.. А на счетъ того, кто платитъ этой шарманк, мы сейчасъ узнаемъ.
Горлочкина., Вы имъ платите.
Горлочкинъ. Нтъ-съ не я, а вы, сударыня.
Горлочкина. Вы, вы, вы!!.
Горлочкинъ. Марья Васильевна?
Горлочкина. Ну-съ!
Никифоръ. (Впуская шарманщика.) Поворачивайся ты!.. Сюда вотъ, сюда…. Ты, чумичка, вытирай ноги, смотри у меня тутъ полъ испачкаешь.

3.
Входятъ: НИКИФОРЪ, ШАРМАНЩИКЪ и ДВОЧКА 14 ЛТЪ. Шарманщикъ устанавливаетъ шарманку и начинаетъ играть. Двочка визжитъ псню.

Горлочкина. Что это? что это?!.
Горлочкинъ. Ахъ вы, анафемы!!. перестать! перестать сейчасъ!.. (музыка смолкаетъ.) Разв васъ сюда затмъ позвали?
Шарманщикъ. А то зачмъ?
Горлочкинъ. Чтобъ вы сейчасъ-же сказали… да откровенно, безъ утайки… нанимаютъ васъ, или нтъ?
Шарманщикъ. Извстно нанимаютъ, какъ безъ этого?
Горлочкинъ. А, сударыня’!!.
Горлочкина. (Почти въ одно время съ нимъ.) Что-съ?!.
Горлочкинъ. (жен.) Не торопитесь!!. (Шарманщику.) Такъ тебя нанимаютъ? деньги теб платятъ?.. Изволь-же мн сказать, любезнйшій, кто тебя нанимаетъ?
Горлочкина. Скажи-ка, скажи, кто?
Шарманщикъ. Мало-ли нанимаютъ!— вонъ купецъ Краснобрюховъ, у нихъ сынъ дурачекъ,— такъ для ихъ… а то фельдшеръ изъ холерной больницы свадьбу справлялъ, такъ для танцевъ нанималъ… однова даже…
Горлочкинъ. Что-жь это ты смешься надо мной? а?
Горлочкина. Онъ плутъ, онъ притворяется, что не понимаетъ, вотъ двочка намъ скажетъ. Скажи, милочка, кто васъ подманиваетъ?
Двочка. (Реветъ.) Я невиновата!!. это не я!!.
Горлочкина. Вотъ каковъ заговоръ!.. они оба не хотятъ говорить, но ихъ можно заставить говорить…
Горлочкинъ. И когда ихъ заставятъ, когда они заговорятъ…
Горлочкина. Что-же тогда?
Горлочкинъ. Ничего сударыня, ничего.
Горлочкина. Тогда улики будутъ на лицо! вотъ что тогда.

Уходитъ къ себ.

Горлочкинъ. Никифоръ, гони ихъ… (Шарманщику.) и если вы еще разъ посмете у меня тутъ подъ окномъ устроивать свои кошачьи концерты, я васъ отправлю въ кварталъ, слышите?!.

Уходитъ налво.

4.
Т-ЖЕ, безъ ГОРЛОЧКИНЫХЪ.

Никифоръ. Вотъ теб, значитъ, за сегодня пятіалтынный, а завтра опять въ эфто-же время приходи играть
Шарманщикъ. Никифоръ Семенычъ, ладно-ли будетъ? Вдь вотъ полторы недли мы каженъ день имъ уши деремъ-деремъ… чего? пожалуй и то въ полицію сведутъ.
Никифоръ. Не сумлвайся. Другъ ты мн, въ трактир съ тобой вмст чай пили,— и не сумлвайся. Въ полицію все меня-же пошлютъ, а я, знаешь какъ?— сегодня квартальнаго нтъ, завтра канцелярія пуста, да такъ-то, доберись пойди толку. Не бойся, ходи сюда да поигрывай, да получай денежки… за мной, братъ, какъ за каменной стной,

Закрываетъ фортку.

Шарманщикъ. Изъ чего ты то бьется, Никифоръ Семенычъ? почитай ужь мн два рубля передалъ, что теб-то?
Викторъ. Гм!!. Обиженъ я, вотъ что… Обидлъ меня баринъ. Семь лт ему холостому служилъ, въ губерніи мы жили: миръ и покой, бывало длай что хочешь, чистоты не требовалъ… и хозяинъ-то больше я былъ, а онъ такъ больше для видимости… вдругъ не сказавшись ничего, взялъ перехалъ сюда въ Москву, да и женился!.. — обидно вдь это, Гордичъ?— обидно?..
Шарманщикъ. Не запретишь ему.
Никифоръ. Вотъ онъ, и пускай у меня помается, пускай отвдаетъ, женатую-то жизнь. Я человкъ добрый, только, меня не трожь, тронулъ ты меня, кончено, не прогрвайся, тогда я зврь лютый. Теперьче я что? передъ господиномъ въ струнк, только, такъ-то мои вс услуги, вводятъ, что баринъ на барыню злится, а она на него.
Шарманщикъ. Такъ, такъ.
Никифоръ. Началось у нихъ тамъ съ. пустяковъ какихъ-то, я и давай подзуживать, — гляжу ужь баринъ приказываетъ, стелить, ему постель въ кабинет… утромъ я туда чай къ нему принесъ и говорю: извольте молъ, сударь, чаёкъ, какъ въ прежнее, въ хорошее время вамъ приношу. Онъ только вздохнулъ.. Тутъ я тебя нанялъ, чтобъ ихъ злить. Вчера вечеромъ что тутъ было!— Бородинское сраженіе.
Шарманщикъ. Подрались?
Никифоръ. Мало мало что не подрались. Какой-то гость къ барину пришелъ, а я объ немъ барын доложилъ. Барыня меня прогнала, а я прогналъ гостя. Потомъ баринъ спрашиваетъ, я и говорю: барыня приказали его прогнать, а гость-то нужный, важный. Батюшки! налетлъ баринъ на нее: упрековъ-то, упрековъ что было!— всю нутреннюю вывернули… и пошли письма писать, и онъ письмо куда-то послалъ, и она письмо куда-то послала.
Шарманщикъ. Попадетъ теб когда нибудь.
Никифоръ. Невозможно. Я свое дло правлю, такъ махонькія провинности… Вотъ гляди, что я теперь длаю? я накрываю на столъ и баринову салфетку кладу на барынино мсто, ну ошибся, пустое дло1… да вдь Другъ ты мой, отъ грошевой свчки Москва сгорла… барыня увидитъ, что не ея салфетка, разсердится и пошла писать. Скоро и завтракать вмст перестанутъ.
Шарманщикъ. Ну тебя, уйти лучше. Анютка, иди.
Никифоръ. Смотри-же,! приходи завтра… А про полицію не сумлвайся. Мы съ тобой старые друзья, ты меня знаешь, я не обману.

Шарманщикъ уходитъ, Никифоръ его провожаетъ, въ это время входитъ Глаша. Никифоръ возвращается.

5.
НИКИФОРЪ и ГЛАША.

Никифоръ. Вотъ эта еще!.. Жили безъ бабъ, ни смущенья, никакихъ соблазновъ… а теперь вонъ!.. ишь ты!.. юбка-то, юбка-то какъ накрахмалена… ишь — круглая!!. Чего ты въ буфетъ-то лазаешь?
Глаша. Барыня сахаръ требоваютъ.
Никифоръ. Сахаръ!?.. погибели на васъ нтъ… разжирла!..
Глаша. Что ты все ко мн пристаешь?
Никифоръ. Ндравится мн приставать, вотъ и пристаю, кто мн закажетъ? коли мн отъ тебя покою нтъ.
Глаша. Господи!’мн и встрчаться-то съ тобой когда когда приходится.
Никифоръ. Куда ты столько волосъ наростила!.. румяная!..

Входитъ Горлочкинъ. Никифоръ, завидя барина, уходитъ на блюдомъ.

6.
Т-ЖЕ и ГОРЛОЧКИНЪ.

Горлочкинъ. Такъ и думалъ: ея еще, разумется, нтъ… (Глаш.) Сдлайте одолженье, Глаща, извольте передать Марь Васильевн, что одиннадцать часовъ и пора завтракать.
Глаша. Сейчасъ.
Горлочкинъ. Скажите, что я жду ее цлыхъ четверть часа.
Глаша. Ужь и четверть часа.
Горлочкинъ. Безъ замчаній!.. Потрудитесь спросить мою супругу, когда она осчастливитъ насъ своимъ приходомъ. (Глаша уходитъ, онъ прогуливается по сцен.) Да-съ… подождемъ!.. конечно жди… что съ мужемъ церемониться. (Никифоръ возвращается съ блюдомъ въ рукахъ.) Ты вчера отослалъ мое письмо?
Никифоръ. Отослано-съ… (Мягкимъ голосомъ.) Прикажете блюдо въ кухню снести?
Горлочкинъ. Зачмъ?
Никифоръ. Остынетъ пожалуй… если барыня не скоро изволятъ…
Горлочкинъ. Отчего-же это барыня не скоро изволятъ?
Никифоръ. Двушка ихъ сказывала, что он причесываться начали, такъ ужь когда барыня причесывается, извстно…
Горлочкинъ. А разв, если барыня не скоро изволятъ, — разв я не могу одинъ ссть завтракать? Вы мн это не позволите?
Никифоръ. Что-жь вы гнваетесь?.. Я вамъ семь лтъ умлъ потрафлять, когда одному вамъ служилъ, а теперь ужь и не знаю: вы одно приказываете, барыня вамъ наперекоръ…
Горлочкинъ. Пффуу!!. душно здсь!.. Фортку открой!

Беретъ газету, садятся за столъ и читаетъ. Никифоръ открываетъ фортку. Входитъ Горлочкина.

7.
Т-ЖЕ и ГОРЛОЧКИНА.

Горлочкина. Я теб вчера дала письмо, Никифоръ, ты его бросилъ въ ящикъ?
Никифоръ. Брошено-съ.
Горлочкина. (Садится за столъ.) Это не моя салфетка.
Никифоръ. Виноватъ-съ, это я ошибся.

Горлочкина швыряетъ на полъ салфетку.

Горлочкинъ. Сударыня!!.
Никифоръ. (Поднимаетъ салфетку.) Ловко!
Горлочкина. Что съ?
Горлочкинъ. Ничего, ничего.

Оба дятъ. Никифоръ выходитъ и возвращается съ новымъ блюдомъ.

Горлочкина. Подаешь ты, Никифоръ, котлеты совсмъ холодныя, гадость какая! саломъ пахнутъ… (Горлочкинъ смется.) Удивительно смшно!
Никифоръ. (мняя тарелки.) Тамъ сударь, дворникъ пришелъ на счетъ квартиры.
Горлочкинъ. Позови его сюда.
Никифоръ. (Поставивъ новое блюдо.) Слушаю-съ.

Уходитъ. Супруги принимаются за новое блюдо.

Горлочкинка. (Оглядываясь.) Кто это опять открылъ фортку? Кому такъ жарко въ ноябр мсяц?.. или это нарочно длается, чтобы я простудилась? (Закрываетъ фортку. Горлочкинъ хохочетъ.) Вы что-то ужасно веселы сегодня?
Горлочкинъ. (Злостно смясь.) Ха, ха, ха!.. Чудесно! прелесть!
Горлочкина. Павелъ Петровичъ!
Горлочкинъ. Не обращайте на меня вниманія!.. запирайте фортку, запирайте.

Входятъ Никифоръ и едотъ. Горлочкина снова садится за столъ.

8.
ТЕ-ЖЕ и ЕДОТЪ.

Горлочкинъ. Ну что ты скажешь, едотъ?
едотъ. Вчера не усплъ вамъ доложить. Смотрли квартиру энту, что восемьсотъ Рублевъ ходитъ.
Горлочкинъ. Ну?
едотъ. Совсмъ поршили ее взять… барыня одна.
Горлочкина. Барыня? какая барыня? Кто она такая? замужемъ?
едотъ. А кто ихъ знаетъ! въ карет прізжала, салопъ такой… Ну, настоящая барыня, какъ быть слдоваетъ. Вотъ и билетикъ приказала вамъ отдать.
Горлочкинъ. (Взглянувъ на карточку.) Скажите!— весь свой титулъ на карточку выписала. ‘Нина Славская, оперетная актриса-пвица’.
Горлочкина. Я теб сколько разъ приказывала, едотъ, чтобы ты такимъ дамамъ и не показывалъ квартиры.
едот. Да кто-же ее знаетъ, какая она? Въ карет пріхала.
Горлочкина. Если опять прідетъ…
едот. Нтъ, ужь она сама не будетъ Она сказала, что пришлетъ за мсто себя какого-то господина.
Горлочкина. Напрасно пришлетъ, его не примутъ.
Горлочкинъ. Какъ-же однако…
Горлочкина. Никогда я не позволю, чтобъ одна изъ этихъ женщинъ жила въ моемъ родовомъ дом.
Горлочкинъ. Но съ такими претензіями…
Горлочкина. Никогда!— никогда я этого не позволю!.. Этотъ домъ — мое приданое, его Строила еще моя бабушка, онъ переходилъ изъ рода въ родъ… Этотъ мой домъ, а не вашъ.
Горлочкинъ. Ладно, едотъ, ступай себ.

едотъ уходитъ. Нмая сцена: Горлочкинъ, чтобъ ловче читать, опираетъ газету на бутылку вина, Горлочкина беретъ вино и наливаетъ себ,— газета падаетъ. Горлочкинъ опираетъ газету на графинъ воды, Горлочкина беретъ графинъ, и наливаетъ себ воду, газета снова падаетъ. Горлочкинъ, взбшенный раскладываетъ газету на весь столъ. Горлочкина смотритъ на него въ недоумніи, пожимаетъ плечами и уходитъ.

Горлочкинъ. Что такое?— ушла!.. А! если, она вообразила, что это помшаетъ мн завтракать.

Начинаетъ сть съ ожесточеніемъ Горлочкина возвращается, съ журналомъ, кладетъ его сверхъ газеты и читаетъ. Мимическая сцена спора изъ-за мста на стол. Оба кончаютъ завтракъ въ одно время и расходятся по своимъ комнатамъ.

9.
НИКИФОРЪ, потомъ ГЛАША, ТАЛИЦКІЙ и БИШУТИНЪ.

Никифоръ. (Убирая завтракъ.) Скоро отзавтракали… и безъ шуму, безъ разговору,— любехонько. Теперь еще маленечко, маленечко и совсмъ разъдутся… Что-жь? Я говорю: я добрый человкъ, только меня не тронь!.. Тронулъ ты меня — я зврь, аспидъ кровожадный.

Входитъ Глаша.

Глаша. Что ты оглохъ что-ли? звонятъ.
Никифоръ. Душенька ты моя, размилушенька!
Глаша. Пошелъ, пошелъ, чего обрадовался?
Никифоръ. Ишь круглая!.. Не замай ее.

Уходитъ.

Глаша. Дуракъ косолапый!.. туда-же съ нжностями.

Подходитъ къ двери и подглядываетъ, потомъ быстро отходитъ.

Никифоръ. (Отворяя дверь) Пожалуйте-съ. (Входятъ Никифоръ, Бишутинъ и Талицкій. Тихо Глаш.) Глашинька, это какіе-то судейскіе!
Глаша. Чего-жь ты такъ обрадовался?
Никифоръ. Одинъ-то къ барын, поди-ка скажи.
Глаша. Она и ждетъ, послала меня узнать, кто звонилъ.

Уходитъ.

Талицкій. Доложи, любезный, барын: присяжный повренный Талицкій,— адвокатъ.
Никифоръ. Пошла горничная.
Бишутинъ. А про меня барину скажи. Бишутинъ… Слышишь, не переври какъ нибудь: Бишутинъ.
Никифоръ. Сейчасъ.

Уходитъ.

Бишутинъ. Ну что? Какъ поживаете? Вкъ цлый васъ не видно.
Талицкій. Да, знаете, мн рдко приходится бывать въ окружномъ. Я веду больше все дла конкурсныя и бракоразводныя.
Бишутинъ. А! это статьи хорошія.
Талицкій. Жаловаться не могу.
Бишутинъ. Неужели и Горлочкины хотятъ развода?
Талицкій. Кто ихъ знаетъ. Во всякомъ случа, кажется, намъ придется съ вами, такъ сказать, преломить копья, и я очень счастливъ, что судьба послала мн такого противника, какъ вы.
Бишутинъ. Поврьте, что и съ моей стороны… Вы куда отсюда идете? Не позавтракаемъ-ли вмст гд нибудь?
Талицкій. Съ удовольствіемъ.

Входитъ Глаша.

Глаша. Который къ барын?
Бишутинъ. Я къ барын.

Идетъ.

Талицкій. (Останавливая его.) Извините, госпожа Горлочкина меня пригласила.
Бишутинъ. Врно, врно, я къ мужу… виноватъ.

Входитъ Горлочкинъ.

10.
Т-ЖЕ и ГОРЛОЧКИНЪ.

Горлочкинъ. (Бишутину.) Слава Богу, милости просимъ.
Глаша. (Талицкому.) Пожалуйте-съ.

Талицкій раскланивается съ Горлочкинымъ и уходитъ съ Глашей.

Горлочкинъ. Это кто такой?
Бишутинъ. Это къ вашей супруг.
Горлочкинъ. Адвокатъ? тоже адвокатъ?
Бишутинъ. Что-жь тутъ такого? вы же призвали адвоката, отчего ей не позвать?
Горлочкинъ. Я имю уважительныя причины, которыхъ она не иметъ.
Бишутинъ. Всякій такъ думаетъ, Но бросимъ это. Говорите, что вамъ отъ меня угодно?
Горлочкинъ. Я хочу судиться, — судиться съ женой.
Бишутинъ. То есть вы хотите добиться развода?
Горлочкинъ. Нтъ, нисколько не развода, — напротивъ, я хочу добиться отъ нея, чтобы, она была мн хорошей, покорной женой, я хочу ей доказать, что мужъ глава въ дом, что она должна меня уважать и слушаться.
Бишутинъ. Но вдь для суда…
Горлочкинъ. Безподобно! неподражаемо!! адвоката позвала! Мн чрезвычайно интересно, что она можетъ ему сказать?.. Мн это ужасно интересно.
Бишутинъ. Я все-таки не вижу…
Горлочкинъ. Слушайте все по порядку. Я на ней женился тридцати восьми лтъ, стало быть, ужь не юношей. Всхъ этихъ увлеченій: ‘ахъ, луна, рка, рчка!.. брошусь для васъ подъ поздъ желзной дороги!’ — никакихъ этихъ глупостей не было. Я, конечно, полюбилъ ее, я для нея бросилъ у деревню и провинцію и навсегда переселился сюда, но я все-таки на ней женился по разуму. Я думалъ, будетъ у меня тихій семейный уголокъ, а вышло совсмъ не то: мученья каждую минуту, испанская инквизиція, адъ кромшный!..
Бишутинъ. На что-же собственно вы жалуетесь?
Горлочкинъ. На все я жалуюсь, на все… вопервыхъ сейчасъ, за завтракомъ: журналъ на газету, салфетка на полъ полетла, каждое утро шарманка подъ окномъ… разв есть какая-нибудь возможность чмъ нибудь заниматься, когда у васъ постоянно подъ ухомъ: (Представляя шарманку.) тире, тире, тире, тире — тра, ла, ла!… двчонка визжитъ, на стну ползешь… Она, понятно, будетъ уврять, что не она ихъ нанимала, но кто-же я васъ спрашиваю? да это-ли одно! такихъ терзаній милліонъ, милліонъ цлый! не знаешь, съ чего начать.
Бишутинъ. Начните съ начала.
Горлочкинъ. Хорошо-съ.
Бишутинъ. И потомъ, я васъ попрошу, говорите немножко поясне, потому что со всми этими: тире, тире, тире, тире!?— признаюсь вамъ откровенно я ничего не понялъ.
Горлочкинъ. Хорошо-съ. Изволите видть: однажды я иду ложиться спать и вижу въ постели у моей жены лежитъ Дружокъ.
Бишутинъ. Какой дружокъ?
Горлочкинъ. Ну, ну, пожалуйста безъ этихъ глупыхъ улыбокъ, у васъ совершенно превратныя мысли. Дружокъ — это маленькая собачка. Жена моя ее ужасно любитъ и положила въ постель потому, что собаченка захворала.
Бишутинъ. Такъ, такъ.
Горлочкинъ. Я сперва-то промолчалъ, nd сообразите сами: ночью, какъ ни повернешься, собаченка рычитъ, какой-же тутъ сонъ?.. Подъ утро я какъ-то потянулся, въ просонкахъ задлъ ее ногой, а она меня: ‘гамъ!!’ Я протестовалъ, просилъ жену убрать собаченку,— ни за что. На другое утро это уже стало меня раздражать, и я давай нарочно толкать собаченку. Поднялась возня, визгъ, лай… Мн вс икры искусала проклятая, и я до того разозлился на мою жену, что схватилъ ее и шваркнулъ объ полъ.
Бишутинъ. Вашу супругу?
Горлочкинъ. Нтъ, — собаченку.
Бишутинъ. Жаль, что не супругу, это моглобы послужить поводомъ посадить васъ въ смирительный домъ.
Горлочкинъ. Меня въ смирительный домъ?
Бишутинъ. Да, да, да, я спуталъ. Это если-бы противъ васъ вести процессъ, отъ имени вашей супруги, тогда было-бы кстати, а противъ нея то понятно, что оно…
Горлочкинъ. Странный адвокатъ!.. Ну-съ, какъ-бы то ни было, посл этой сцены я переселился спать въ кабинетъ.
Бишутинъ. Позвольте, все это очень мило, и я берусь вамъ такъ разсказать всю эту исторію собачки, что вся публика будетъ хвататься за животики отъ хохота, но тутъ не къ чему придраться, чтобъ начать процессъ. Надо что-нибудь другое
Горлочкинъ. Что-нибудь другое?— извольте, сколько угодно… что-нибудь другое — вся моя жизнь, Мн стоитъ сказать: да, чтобы жена сказала: нтъ. Предложу я хать на дачу, она непремнно захочетъ остаться въ город, засмюсь я, она сдлаетъ серьозное лицо… и такъ дале, и такъ дале, до безконечности, все наперекоръ, все на зло мн!— вотъ моя жизнь.
Бишутинъ. Все-таки, чтобы начать процессъ..,
Горлочкинъ. Я сойду съ ума! я взбшусь, если это будетъ такъ продолжаться.
Бишутинъ. Постоянное преслдованіе, — этимъ едва-ли можно воспользоваться. Мн былъ-бы пріятне какой-нибудь фактъ.
Горлочкинъ. Что-же лучше? Фактъ: она вчера прогнала господина, приходившаго ко мн по длу, и изъ за этого я теряю двсти пятьдесятъ рублей.
Бишутинъ. А! вотъ это ужь поводъ къ начатію гражданскаго иска. У ней есть какая-нибудь собственность?
Горлочкинъ. Какъ-же, этотъ домъ… вотъ тоже еще, — этотъ домъ! ея приданое, которымъ она меня постоянно попрекаетъ… А между тмъ вс квартиры въ дом стоятъ пустыми, потому что барыня съ претензіями, того не пускай, другаго не хочу жильцомъ…
Бишутинъ. Все-таки двсти пятьдесятъ рублей убытку съ нее можно взыскать.
Горлочкинъ. Что такое двсти пятьдесятъ рублей и для меня и для нея?— она будетъ очень рада швырнуть мн ихъ въ лицо. Этимъ не отстаиваются мои права мужа. Знаете-ли, что она мн вчера сказала?— что она выгонитъ меня изъ дому… домъ принадлежитъ ей, такъ, изволите видть, она попроситъ меня выхать.
Бишутинъ. Это было-бы прекрасно.
Горлочкинъ. Что?
Бишутинъ. Это было-бы превосходно, еслибъ она васъ выгнала.
Горлочкинъ? Послушайте, вы опять забыли, что вы мой адвокатъ, а не ея.
Бишутинъ. Нтъ съ. Поймите: если вы передете на другую квартиру, вы, какъ мужъ, можете потребовать, чтобъ, она перехала тоже за вами, для совмстнаго жительства.
Горлочкинъ. Безподобно!… Я ее на чердакъ перевезу, или въ подвалъ куда-нибудь!.. и это при собственномъ-то дом… (Пародируя жену.) Который построенъ ея бабушкой!.. безподобно!.. ха, ха, ха!!..
Бишутинъ. Погодите радоваться, еще васъ не выгнали.
Горлочкинъ. Да, да, къ несчастью еще не выгнали. Придумайте что-нибудь другое, въ настоящую минуту я готовъ ей сдлать всякую непріятность.
Бишутинъ. Было-бы только къ чему привязаться… Искъ объ оскорбленіи… Позвольте: вы говорите, что между вами происходило много раздражительныхъ сценъ.
Горлочкинъ. Милліонъ! цлый милліонъ!.. послднія три недли, это была одна непрерывная раздражительная сцена ссоры и распри.
Бишутинъ. И вы имете свидтелей?
Горлочкинъ. Людей, прислугу.
Бишутинъ. Прислуга хорошо, но недостаточно. Лакея всегда можно подкупить, это свидтель ненадежный. Нтъ, я-бы желалъ чужаго кого-нибудь, напримръ — гостя.
Горлочкинъ. При гостяхъ мы и виду не подаемъ.
Бишутинъ. Напрасно.
Горлочкинъ. Такъ вы думаете — надо сдлать сцену?
Бишутинъ. Не вамъ… вы должны быть любезны, кротки и ласковы, но еслибъ ваша супруга настолько забылась, что нанесла-бы вамъ какую-нибудь обиду и былъ-бы посторонній свидтель…
Горлочкинъ. Обиду мн, при постороннемъ…. хорошо, я вамъ это подготовлю.
Бишутинъ. Подготовьте мн это.

11.
Т-ЖЕ и ТАЛИЦКІЙ, потомъ НИКИФОРЪ.

Талицкій. (Бишутину.) Вы скоро?
Бишутинъ. Сейчасъ, сейчасъ.
Талицкій. Такъ я васъ подожду на подъзд.

Крайне любезно раскланивается съ Горлочкинымъ и уходитъ.

Горлочкинъ. Она его отпустила, — значитъ, поршили. И онъ иметъ наглость мн кланяться. Готовитъ мн какую-то каверзу отъ имени моей жены и великолпно раскланивается со мной. Скажите: нельзя-ли мн его вернуть на минутку, побесдовать съ нимъ….
Бишутинъ. О чемъ?
Горлочкинъ. Я-бы хотлъ его Опросить: что такое она могла ему сказать?
Бишутинъ. Нтъ, это не годится, оставьте ихъ:
Горлочкинъ. (Крайне раздраженно.) Мн-бы это доставило большое удовольствіе, право.
Бишутинъ. Смотрите, если вы такъ-то будете выказывать Свою кротость…
Горлочкинъ. Нтъ, нтъ, я мягокъ, я добръ.
Бишутинъ! Такъ, пока, до свиданья….

Входитъ Никифоръ.

Никифоръ. (Горлочкину.) Вас господинъ спрашиваютъ на счетъ квартиры… говорятъ отъ госпожи какой-то, Славской, что-ли?!
Горлочкинъ. Знаю, знаю, — проси. (Никифоръ уходитъ.) Свидтеля я вамъ достану, будьте покойны, непремнно достану.
Бишутинъ. Желаю успха.

Бишутинъ уходитъ.

Горлочкинъ. Сцену при свидтел… о, это ничего не стоитъ!

Входитъ Русловъ.

12.
ГОРЛОЧКИНЪ, РУСЛОВЪ,— потомъ НИКИФОРЪ.

Русловъ. За особенное счастье считаю съ вами познакомиться.
Горлочкинъ. Вы отъ имени госпожи Славской?
Русловъ. Точно такъ-съ.
Горлочкинъ. Садитесь пожалуйста.,
Русловъ (Сядясь.) Мн вашъ дворникъ сказалъ, что вы въ число жильцовъ вашего дома не допускаете дамъ такого рода… какъ-бы это… ну то-есть когда живетъ дама одна и… да!.. Поврьте я мене чмъ кто-нибудь стану осуждать это законное пристрастіе,— но Нина Славская живетъ не одна, у ней есть маменька, притомъ, если-бы вы ее только знали…
Горлочкинъ. Она, кажется, какая-то актриса, пвица.
Русловъ. Это ничего не доказываетъ. Правда, она приноситъ дань вку, но почему? Она бдная двушка, должна зарабатывать хлбъ и себ, и своей мамедьк… чмъ прикажете?… тутъ поневол, если ужь вкъ таковъ, что публика требуетъ ‘труля-ля’, приходится пть ‘тру-ля-ля’, но я вамъ ручаюсь, что это двушка высоконравственная и скромная.
Горлочкинъ. Я готовъ вамъ врить.
Русловъ. Я человкъ степенный, членъ-благотворитель во многихъ обществахъ и Нину Славскую мн рекомендовалъ одинъ мой харьковскій знакомый. Она до сихъ поръ подвизалась на провинціальныхъ сценахъ, только гд-то тамъ съ ней случилось маленькое несчастье.
Горлочкинъ. Несчастье?
Русловъ. Да, она публику дураками обругала.
Горлочкинъ. Какъ?
Русловъ. Кто-то ей шикнулъ, она и крикнула: вс вы дураки. Ну публика была въ восторг, аплодировали, кричали, визжали,— но кому-то тамъ изъ полиціи это показалось оскорбительно, и бдную двушку стали тснить,— до того тснить, что она ршилась хать въ Москву. Я принялъ ее какъ родную и стоило ее приласкать: она мн бросилась на шею. Вы меня будете осуждать, знаю,— вы правы… не карайте только ее! это такое доброе, милое существо, загляните въ ея сердце, посмотрите на ея отношенія къ маменьк. Она обожаетъ мать! какъ Бога, понимаете, обожаетъ.!
Горлочкинъ. Это очень похвально.
Русловъ. И какую мать! Старуха — простая женщина, ограниченная, грубая, назойливая, бранчивая. Деньги, утюги и кастрюли, — больше она ничего не понимаетъ. Теперь Нина поетъ въ какомъ-то клуб, но везд интриги, везд ее тснятъ…
Горлочкинъ: Вы, кажется, хотли на счетъ квартиры…
Русловъ. Сейчасъ, сейчасъ. Я сперва нанялъ имъ нсколько номеровъ на Тверской, въ меблированныхъ комнатахъ. Не ужились изъ за швейцара, все онъ старуху обижалъ: не кланяется ей. Она идетъ мимо, по лстниц, а онъ поворачивается спиной. Маменька просто изъ себя выходитъ. Длать нечего, отыскалъ, я имъ другія меблированныя комнаты, перевезъ. Что-же? тамъ кухня оказалась тсна: маменька стала гладить свой чепецъ и подожгла его. Ну,— сцена и слезы.
Горлочкинъ. Вы хотли…
Русловъ. Слышу — рыданья. Говорю: душечка Нина, пойди, сыщи себ отдльную квартирку, мы ее омеблируемъ.. Нина долго не соглашалась, наконецъ, изъ любви къ матери, стала искать квартиру. Но теперь ноябри мсяцъ, вс порядочныя квартиры заняты и вотъ случайно только въ вашемъ дом нашлось кое что подходящее. Я этому очень обрадовался, какъ вдругъ вашъ дворникъ говоритъ, что ваша супруга очень строга въ выбор жильцовъ, особенно если….
Горлочкинъ. Моя жена! моя супруга..
Русловъ. Потому то я пришелъ самъ объясниться И надюсь, что теперь, когда вы узнали характеръ этой двушки, вы можете поврить, что Нина совсмъ не то, что вы думаете., Не отрицаю, она поетъ ‘тру-ля-ля’, но она почтенная двица, она живетъ только для своей матери и ни съ. кмъ не знакома, кром меня… Что съ вами? вы словно меня не слушаете?
Горлочкинъ. Нтъ, нтъ, все слышу: обожаетъ мать. (Про себя.) Вотъ онъ мой свидтель… а сцену мы сейчасъ, добудемъ.
Русловъ. Считаю нужнымъ еще прибавить, что если-бъ вамъ удобно было получить деньги за цлый годъ впередъ, то я охотно ихъ заплачу.
Горлочкинъ. За цлый годъ?
Русловъ. Да. Я это сберегалъ, какъ мой послдній аргументъ.
Горлочкинъ. (Звонитъ.) Вы были правы, это аргументъ хорошій. Получить за квартиру деньги впередъ и за цлый годъ это ужь кое-что. (Входитъ Никифоръ.) Скажи барын, что я ее покорно прошу пожаловать на минуту сюда.
Никифоръ. Слушаю-съ!
Горлочкинъ(Уходитъ.) Вы меня извините, но мн невозможно вамъ отвтить, не посовтовавшись съ женой.
Русловъ. Вы примрный мужъ.
Горлочкинъ. Конечно, я хорошій мужъ!.. И вы этого не забывайте. Я васъ не просилъ, вы сами замтили, что я примрный мужъ.
Русловъ. Несомннно.
Горлочкинъ. И вы это засвидтельствуете при надобности.
Русловъ. Съ. удовольствіемъ, еслибъ къ случаю пришлось, я былъ-бы очень счастливъ. (Про себя.) Что съ нимъ?
Горлочкинъ. Еще слово: сейчасъ придетъ моя жена… слушайте пожалуйста внимательно, что она будетъ говорить, прошу васъ не пропускайте ни одного слова, ни единаго движенія, ни взгляда… сдлайте милость, будьте какъ можно внимательне, чтобъ обо всемъ помнить.
Русловъ. Почему-же это вы меня такъ просите?
Горлочкинъ. Ст!!..

Входитъ Горлочкина. Русловъ ей кланяется, она церемонно отвчаетъ на поклонъ.

13.
ГОРЛОЧКИНА, ГОРЛОЧКИНЪ и РУСЛОВЪ.

Горлочкина. (Крайне ласково мужу.) Ты меня звалъ, мой другъ, что теб надо?
Горлочкинъ. Вотъ, моя милая, господинъ пришелъ спросить на счетъ квартиры…
Горлочкина. Ну что-же, другъ мой, словно ты не могъ ршить безъ меня? Ты хозяинъ здсь, (про себя.) Надо быть какъ можно ласковй, сказалъ мн мой адвокатъ.
Горлочкинъ. Мой ангелъ, это твой домъ, и ты одна должна ршить…
Горлочкина. Нтъ, голубчикъ, это твое дло.
Горлочкинъ. Твое, душа моя, твое.
Русловъ. Они прелестны!
Горлочкинъ. (Руслову.) Я васъ попрошу, государь мой, чтобъ пояснить моей жен, моей милой жен, вс обстоятельства найма, — будьте такъ любезны, повторите ей, что вы мн говорили.
Русловъ. Извольте, съ удовольствіемъ.
Горлочкина, Не безпокойтесь, я знаю, что госпожа Славская актриса…
Русловъ. О! этого недостаточно! она, конечно, поетъ ‘тру-ля-ля’, но она двушка высокой нравственности, она обожаетъ свою маменьку, понимаете, какъ Бога, обожаетъ.
Горлочкина. Все это меня не касается, потому что я дала себ слово…
Русловъ. Напримръ?
Горлочкина. Я ршу такъ, какъ пожелаетъ мой мужъ.
Русловъ. (Горлочкину.) А вы?
Горлочкинъ. Я ршу, какъ захочетъ моя жена.
Русловъ. Они прелестны!
Горлочкинъ. Говори-же, дружокъ мой.
Горлочкина. Нтъ, милый, говори ты,
Горлочкинъ. Какъ прикажешь?— да или нтъ?
Горлочкина. Я ничего не скажу.
Горлочкинъ. Ну, такъ и отъ меня не услышишь ни слова.
Русловъ. Они прелестны!.. Но такъ мы далеко не уйдемъ. (Имъ.) Однако, господа, вдь надо-же чмъ нибудь ршить.
Горлочкинъ. Хорошо-съ. Такъ я долженъ вамъ сказать, что къ величайшему сожалнію я никакъ не могу отдать вамъ эту квартиру. Я знаю строгія, чрезвычайно строгія воззрнія моей жены?..
Горлочкина. Напротивъ, я… я согласна.
Горлочкинъ. Нтъ, душа моя, нтъ…
Горночкина. (Начиная раздражаться). Я не потерплю, чтобъ изъ-за моихъ капризовъ квартира простояла пустой.
Горлочкинъ, А я не потерплю, чтобъ въ вашемъ родовомъ дом, въ дом, который былъ построенъ вашей бабушкой…
Горлочкина. Павелъ Петровичъ!
Горлочкинъ. Марья Васильевна!
Горлочкина. Мы отдадимъ эту квартиру.
Горлочкинъ. Ни за что.
Горлочкина. (Раздраженно.) Мы отдадимъ ее, потому что я знаю, что это вамъ пріятно.
Горлочкинъ. (Тоже.) А я вамъ говорю, что квартира останется пустой, чтобы доставить вамъ удовольствіе.
Русловъ. Господа, господа, прошу васъ…
Горлочкинъ. (Ему.) Что вы суетесь… (ей.) А, сударыня, я васъ понимаю!.. это вашъ присяжный повренный посовтовалъ вамъ говорить въ этомъ тон.
Горлочкина. И васъ врно ошлифовалъ вашъ адвокатъ.
Горлочкинъ. Ошлифовалъ!.. (Руслову.) Замтьте это! она говоритъ: ошлифовалъ?
Горлочкина. Это онъ, вроятно, научилъ васъ лицемрить.
Горлочкинъ. (Руслову.) Замтьте, замтьте: лицемрить!.. (жен.) Да, да, сударыня, вы меня не подднете никакой двуличностью.
Горлочкина. Двуличностью!.. (Руслову.) Вы свидтель, что онъ меня назвалъ двуличной.
Горлочкинъ. Вы свидтель, что она назвала меня лицемромъ!
Горлочкина. Я сама отъ этого не отказываюсь. Что же это, если не лицемріе! Нжнымъ и вкрадчивымъ голосомъ называть меня ‘дружокъ и милая’, когда, можетъ быть, четверть часа тому назадъ вы обращались со мной, какъ пьяный лавочникъ.
Горлочкинъ. А, а! пьяный лавочникъ!.. Вы слышали, милостивый государь! она ругается, какъ уличная торговка.
Горлочкина. Торговка!
Горлочкинъ. Пьяный лавочникъ!.. (Руслову.) Погодите, я вамъ все это запишу, что бы вы ничего не забыли.

Садится и пишетъ карандашемъ въ записной книжк.

Горлочкина. Торговка!.. когда я шла сюда, разумется я разсчитывала, что онъ попадется, но торговка! торговки я никакъ не ожидала. Не правда-ли, вы не откажетесь подтвердить передъ судомъ, что онъ меня назвалъ торговкой.
Русловъ. Передъ судомъ? вы хотите судиться съ вашимъ супругомъ?
Горлочкина. Торговка, и двуличная, и… нтъ, лучше я вамъ на намять все это запишу.

Идетъ къ другому столу. Русловъ подходитъ къ авансцен.

Русловъ. Нтъ, вообразите-же мое положеніе человкъ солидный, пожилой, женатый, членъ многихъ благотворительныхъ обществъ… хоть, конечно, я не прочь иногда и пошалить, но совсмъ не желаю, чтобы объ этомъ знали мои знакомые и моя жена… и вдругъ я долженъ явиться свидтелемъ и разсказывать передъ цлой толпой постороннихъ людей, что я нанималъ квартиру для Нины Славской, которая поетъ ‘тру-ля-ля’ и, при этомъ, подергиваетъ плечами… Нтъ, вы только вообразите себ это! и вообразите мою жену, строгую благотворительницу…
Горлочкинъ. (Суетъ ему бумажку въ карманъ.) Спрячьте это… Какъ-же васъ зовутъ? смю спросить.
Русловъ. Ру… то есть Андроновъ, Петръ Захарьичъ.
Горлочкинъ. И — гд вы живете?
Русловъ. Кривой переулокъ, домъ Каретина.
Горлочкинъ. Прекрасно. (Отходить, чтобъ записать адресъ.) Кривой переулокъ, домъ Каретина.
Горлочкина. (Подавая записку.) Я васъ попрошу сохранить это. Позвольте спросить ваше имя и адресъ.
Русловъ. Андрей Карпычъ Шилковъ, на углу Снной площади, домъ Кривошапкина.
Горлочкина. Благодарю васъ.

Записываетъ.

Русловъ. (Про себя.) Теперь только уноси Богъ ноги. (Горлочкиныхъ.) Итакъ, господа, пожелавъ вамъ всякаго благополучія…
Горлочкинъ. До свиданія милостивый государь, до свиданія…
Горлочкина. Не забудье ‘торговку!’ — я вамъ подчеркнула ‘торговку!’
Горлочкинъ. ‘Пьянаго лавочника!’ пуще всего не забудьте ‘пьянаго лавочника!’
Русловъ. Вашъ слуга, господа, вашъ слуга.

Уходитъ.

Горлочкинъ. Прекрасно, сударыня, превосходно! Отличились!! Позвольте же васъ покорнйше благодарить, что вы мн разыграли такую прекраснйшую сцену при свидтел.
Горлочкина. Я вамъ сама за это безконечно обязана.
Горлочкинъ. О, пожалуйста, не радуйтесь! вы подхватили слово ‘торговка’, но это совсмъ не бранное слово: торговка можетъ быть очень честная торговка, тогда какъ пьяный лавочникъ… пьяный: это совсмъ другое дло.
Горлочкина. Вы сказали: ‘уличная торговка!’ а! будьте уврены, что смыслъ вашихъ словъ, будетъ понятенъ всякому.
Горлочкинъ. Увидимъ, увидимъ!
Горлочкина. Увидите!
Горлочкинъ. Очень вамъ благодаренъ, очень вамъ много обязанъ…
Горлочкина. И я тоже…

Насмшливо церемонно раскланиваются и уходятъ въ свои комнаты.

ВТОРОЕ ДЙСТВІЕ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Славская, Нина Яковлевна, оперетная пвица.
Матрена Захарьевна, ея мать.
Горлочкинъ.
Горлочкина.
Русловъ.
Руслова, Александра Даниловна, его, жена.
Лакей выздной.
Палашка, горничная у Славскихъ.

Дйствіе происходитъ въ квартир Славскихъ.

Гостинная въ меблированныхъ комнатахъ. Красная триповая мебель. Дверь входная въ глубин, справа одна на авансцен, слва дв.

При поднятіи занавса, Матрена Захарьевна засучивъ рукава, положила гладильную доску на спинки двухъ креселъ и гладитъ мелкое блье, вынимая его изъ блевой корзины, поставленной тоже на триковое кресло

1.
МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА, ПАЛАШКА, потопъ ЛАКЕЙ.

Матрена Захарьевна. (Кличетъ.) Палашка!! Палашка! Давай утюгъ… (Палашка слва приноситъ утюгъ Матрена Захарьевна слегка плюетъ на него.) Не накаливай ты такъ, дура, этимъ все блье сожжешь. (Палашка уходитъ, унося остывшій утюгъ. Матрена Захарьевна махаетъ утюгомъ. Въ дверь.) Да долго вы тамъ будете возиться съ картофелемъ? Вдвоемъ никакъ не могутъ перечистить, я бы одна давно справила! (Прислушивается, идетъ въ дверь въ глубину и возвращается съ присланнымъ лакеемъ.) Пожалуйте, пожалуйте, здсь, здсь… Садитесь, сдлайте одолженіе.
Лакей. (Видъ важный, одтъ джентльменомъ.) Госпожа Славская, должно быть, еще не вставала?
Матрена Захарьевна. (Обдергивая рукава.) Одвается, одвается, сейчасъ выйдетъ… Она всегда поздно встаетъ, да нельзя-съ: надо же выспаться. Нашъ трудъ знаете такой, тяжелый трудъ, каждый день вечеромъ поетъ, поетъ, устанетъ… а публика, вы знаете, такая ненасытная, никакой жалости къ артисту… bis, bis, bis, bis, bis!
Лакей. Будетъ, довольно!
Матрена Захарьевна. А намъ что же длать? мы вс за этимъ гоняемся по невол. Какъ отказать, когда хлопаютъ?
Лакея. Кого это хлопаютъ?
Матрена Захарьевна. Въ ладоши.
Лакей. Да, это въ театр… Ну, милая, мн съ тобой тутъ некогда разговаривать. Я госпож Славской письмо привесъ.
Матрена Захаровна. (Схватывая письмо.) Пожалуйте, что за письмо?
Лакей. Ты грязными-то руками его не комкай, а барын своей снеси.
Матрена Захарьевна. Грязными ру… барын?— Да что онъ одурлъ, что-ли? Вы кто такіе будете?
Лакей. Выздной.
Матрена Захарьевна. Что такое: выздной?
Лакей. Служу, значитъ, при нашей госпож для выздовъ.
Матрена Захарьевна. Лакей! Ахъ родименькіе! А я-то думаю, что это какой ни на есть путный. Сейчасъ твое лакейское разсужденіе и видно. Ты меня за кого это принялъ?
Лакей. А кто тебя знаетъ?— Прачка, должно быть, съ утюгами возишься.
Матрена Захарьевна. Такъ я-жь теб скажу, что я маменька.
Лакей. Мн что за дло? Будь ты хоть папенька.
Матрена Захарьевна. Чья маменька-то, чья?.. Тебя къ кому послали? Къ госпож Славской? Такъ эта госпожа Славская моя дочь! Понялъ?.. Ты, вонъ, съ письмомъ для нея по улиц бжалъ, грязь мсилъ своими ножищами, а мн она дочь, я ее розгами скла, понялъ, хамово твое отродье?… У нея важные господа ручки цлуютъ, ножки цлуютъ, а мн она дочь. Меня бы не было на свт, такъ и ея не было на свт, — ронялъ?
Лакей. Что вы на меня напустились?— Мн велно отдать, я и отдалъ. Снесите скорй, я отвта жду.

Входитъ Нина.

2.
НИНА, МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА, ЛАКЕЙ.

Нина. Чего ты, маменька, кричишь?
Матрена Захарьевна. (Ворчливо.) Ишь выискался прыткій какой!— Руки грязныя… Кабы твоя душа была такая чистая-то, какъ мои руки, сметъ сказать!.. (Дочери.) Вотъ письмо теб принесъ.
Нина. (Взявъ письмо.) Отъ кого?
Лакей. Не велно сказывать.
Нина. (Читаетъ письмо.) ‘Одна высокопоставленная дама желаетъ по длу видть Нику Яковлевну Славскую и потому покорнйше проситъ ее остаться дома сегодня около двнадцати часовъ дня’. Что это значитъ?— Странно. Какая такая дама и чего она отъ меня хочетъ?
Лакей. Никакъ невозможно сказать, не приказано
Нина. До двнадцати не далеко. Хорошо, скажи твоей госпож, что я ее жду.
Лакей. Слушаю-съ.

Уходитъ.

Матрена Захарьевна. (Ему вслдъ.) Дверь-то за собой прихлопни, чтобъ защелкнула, господинъ лакей.
Нина. Высокопоставленная дама! Что ей нужно? Зачмъ эта таинственность?
Матрена Захарьевна. (Продолжая гладить.) Вздоръ какой-нибудь… Какая она тамъ дама, врно, что вретъ.
Нина. Какъ ты, маменька, всегда любишь мои надежды разрушать. Я здсь теперь въ загон, мучусь, страдаю, можетъ быть мн тутъ Богъ счастье посылаетъ и тутъ моя карьера начнется, а ты сейчасъ уже напротивъ говоришь.
Матрена Захарьевна. Разв порядочная-то дама пришлетъ такого дурака?
Нина. За что ты на него разсердилась?
Матрена Захарьевна. Сметъ мн ‘ты’ говорить, лакеишка скверный. ‘Снеси, говоритъ, твоей барын’… Это, видишь, я у тебя въ прачкахъ состою. Господи! не смй себ и манишки гладить… Коли я утюгъ въ руки, ваяла, такъ я ужь и не мать своей дочери.
Нина. Ты, маменька, сама виновата, что тебя всегда за горничную принимаютъ, однешься какъ чумичка и бжишь сама дверь отворять.
Матрена Захарьевна. Что-жь мн съ самаго утра расфрантиться?
Нина. Не зачмъ теб самой отворять двери, вотъ что я говорю. Сколько разъ я твердила, чтобы Палашка не выходила изъ прихожей. Она для этого нанята.
Матрена Захарьевна. Палашк я велла картофель чистить.
Нина. Лучше-бы ты сама картофель чистила. (Кдачетъ.) Палашка!
Матрена Захарьевна. Мало я еще для тебя работаю.

Палашка входитъ.

Няна. Сиди въ прихожей и не смй оттуда уходить. (Палашка уходитъ въ глубину.) Хоть-бы ты и совсмъ не работала, да держала-бы себя съ приличіемъ, а то ты меня все конфузишь, что у меня мать грязне всякой поломойки.
Матрена Захарьевна. Ну ты на меня брилліанты наднь, я и буду сидть, какъ княгиня,.
Инна. Я только прошу, ты при людяхъ такой не выходи… Ты вонъ даже со стиркой сюда въ гостиную лзешь, на бархатныя кресла доску съ утюгами положила,
Матрена Захарьевна. Куда-жь мн ее положить?
Нина. Мсто-ли здсь гладить?
Матрена Захарьевна. А гд-жь прикажешь? Не на улицу-же идти? Въ одной комнат твои платья навшены, въ другой шкафы наставлены, въ спальн тснота. Тутъ только и повернуться.
Нина. Ты-бы ужь и кастрюли сюда принесла, разложила-бы капусту по всмъ кресламъ да диванамъ,— истинно умешь принять высшую публику!
Матрена Захарьевна. Какая это здсь высшая публика?— Это въ Харьков мы жили, дйствительно, была у тебя публика и генералы ходили, а здсь, кром твоего стараго дурака, никто къ теб и носу не показываетъ, никого не съумла привлечь.
Нина. Ты жизнь мою отравляешь, я и безъ тебя страдалица!.. Везд здсь интриги, ходу мн не даютъ, и еще ты тутъ…
Матрена Захарьевна. Что-жь Иванъ едорычъ не попроситъ кого-нибудь за тебя.
Нина. Пойди ты лучше переоднься. Можетъ быть это дйствительно мое счастье, что дама высокопоставленная желаетъ со мной познакомиться… Однься ты, не срами меня.
Матрена Захарьевна. (Беретъ подъ мышку гладильную доску.) Уйду, уйду, не грызи. А правду сказать, всегда скажу: мало о теб заботится твой Иванъ едорычъ, даже квартиры порядочной до сихъ поръ нанять не можетъ, я здсь чепецъ сожгла, онъ пять рублей стоитъ.
Нина. Ступай ты, переоднься!
Матрена Захарьевна. Не срами меня!.. Все съ бранью да съ покоромъ… Будутъ опять къ теб генералы ходить, не осрамлю.
Нина. Уйди ты, не раздражай меня, я заболю…
Матрена Захарьевна. Одна у тебя угроза.
Нина. Ахъ! святители небесные!!..

Входитъ Русловъ, об мгновенно замолкаютъ.

3.
Т-ЖЕ и РУСЛОВЪ.

Русловъ. Издали слышу ласковый семейный разговоръ… Здравствуйте, каплюшечка моя, здравствуйте, маменька… Батюшки, вы во всеоружіи, со щитомъ? Противъ кого на битву собрались?
Матрена Захарьевна. Я еще въ солдатахъ не служу. Чмъ надсмшничать, свое дло-бы помнили
Русловъ. Вы, маменька, опять не въ дух.
Матрена Захарьевна. Выгонять ужь стала меня дочка изъ чистыхъ комнатъ. Срамлю я ее,— мать-то родная.
Нина. Маменька, поди ты, переоднься.
Матрена Захарьевна. (Румову.) А все изъ за васъ, изъ за вашей дрянной квартиры, уголка нигд нтъ, приткнуться негд. Что мы тутъ страданій вытерпли, такъ не дай Богъ. Хуже другихъ, чтоли, моя Ниночка, что вы ее все по меблированнымъ комнатамъ таскаете? Я здсь чепецъ сожгла.
Русловъ. (Мягко.) Вдь вамъ купили новый…
Матрена Захарьевна. Не можете до сихъ поръ насъ хорошенько устроить. Мы вамъ всмъ жертвуемъ! Посмотрли-бы, какъ Маша Любинская живетъ: цльный домъ занимаетъ, съ садикомъ. А что она?— дрянь-дрянью, Ниночка-то передъ ней царица. Есть-же этакія счастливицы, подумаешь: и протекція, и друзья хорошіе… И за что это насъ Богъ наказалъ.
Русловъ. Маменька, ангелочекъ нашъ, ступайте вы, переоднтесь.
Матрена Захарьевна. Гоняйте, гоняйте ужь за одно. Уйду, и совсмъ уйду, будьте покойны… Благодтель, нечего сказать, благодтель!

Уходитъ, унося доску, утюгъ и блье.

4.
НИНА и РУСЛОВЪ.

Русловъ. То-есть какъ я вашей маменьки боюсь, вы и вообразить не можете… И такъ-то я передъ ней, какъ осиновый листъ, дрожу, а какъ она съ доской-то, — такой ужасъ.
Нина. И вотъ постоянно эти недовольства!
Русловъ. (Вкрадчиво.) Ниночка, душечка, зачмъ-же вы себя такъ терзаете?.. Вдь маменьку можно успокоить.
Нина. Какъ?
Русловъ. Отдльно успокоить… на отдльной квартир. Жила-бы она сама по себ, вы сами по себ…
Нина Что?
Русловъ. Зачмъ вы вмст живете?.. Вы артистка, она простая женщина, разв она понимаетъ ваши порывы?.. Вы-бы ее навщали, какъ-бы она вамъ радовалась!.. Что съ вами? что съ вами?
Нина. (Вытирая слезы.) Всячески вы можете меня оскорблять, но такого оскорбленія Я не ожидала. Вы ужъ такъ унизить меня хотите, такъ унизить!.. Одно у меня осталось высокое, святое чувство: любовь къ моей маменьк, — не отнимайте вы у меня послдняго!
Русловъ. Я нисколько не желаю…
Нина. Нтъ, вы желаете, что-бъ я выгнала мать изъ моего дома, это жестоко, это жестоко!!.. Какъ у васъ языкъ повернулся? Да знаете-ли вы, что такое мать для любящей дочери?
Русловъ. Ну, ну, не сердись, маточка моя, не плачь, я совралъ, такъ, съ дуру сболтнулъ… Вы должны меня простить, какъ-же я могъ знать, что такое мать для любящей дочери, — я никогда не 4 былъ ни матерью, ни дочерью.. Оттого и совралъ…
Нина. Я одинъ черный хлбъ буду сть. Не надо мн вашей помощи, коли вы такъ
Русловъ. Сказано: совралъ. Ну, душенька, ну довольно.
Нина. Я васъ вчера вечеромъ ждала.
Русловъ. Не могъ я вчера, у жены гости были.
Нина. Маменька весь вечеръ все спрашивала на счетъ этой квартиры, что мы смотрли. Были вы тамъ? Наняли?
Русловъ. Я… Я…
Нина. Неужто и не позаботились?
Русловъ. Позвольте, позвольте, дайте обстоятельно сказать. Я заботился, я очень заботился.
Нина. Ну?
Русловъ. Я былъ у хозяина дома, я его видлъ Онъ женатъ, хозяинъ… можетъ быть вы этого еще не знали?… Онъ женатъ и онъ отвчалъ мн, что сдлаетъ все такъ, какъ захочетъ его жена, потомъ жена пришла и сказала, что все сдлаетъ такъ, какъ захочетъ мужъ…
Нина. Такъ вы наняли?
Русловъ. О! они были прелестны, какъ голубки, — только сначала… Потомъ, какъ-то этакъ, слово за слово, полетли какія-то шпилки, булавки, стали они другъ друга задвать, дальше — больше, прямо браниться между собою… и какими выраженіями! какими выраженіями!!… Я очень жаллъ, что васъ тамъ не было, вы бы сами могли убдиться, что съ такими людьми никакого дла вести нельзя. Впрочемъ, они, кажется, ютятъ судиться, жаловаться другъ на друга за оскорбленіе. Если это васъ интересуетъ, я узнаю, у какого мироваго судьи и мы пойдемъ послушать.
Нина. Что вы мн зубы заговариваете? Стало-быть, квартиры вы не наняли?
Русловъ. Какъ же было нанять, когда хозяева съумасшедшіе люди?
Нина. Бдная моя маменька! Ей такъ хотлось эту квартиру!… Гд мы теперь сыщемъ другую? Ноябрь мсяцъ, вс хорошія квартиры заняты. Мы и такъ-то всю Москву съ ней обгали, еле-еле эту квартиру нашли… Господи, что за несчастье! Какъ я скажу маменьк, она въ отчаяніе придетъ…
Русловъ. Не плачьте вы, ради Бога, не плачьте… Что же мн было длать?!..
Нина. Вы хотли заплатить за годъ впередъ.
Русловъ. Предлагалъ, ей-богу предлагалъ, и деньги два дня въ карман ношу. (Вынимаетъ деньги.) Вотъ извольте.
Нина. (Беретъ деньги.) Какъ? вы хотите, чтобъ я взяла эти деньги? вы мн ихъ дарите?… Нтъ, нтъ, мой другъ, ни за что.
Русловъ. Я только показываю, что въ карман…
Нина. Впрочемъ, я понимаю: вы хотите утшить маменьку… Ради маменьки я только соглашаюсь взять эти деньги.
Русловъ. Да я совсмъ не…
Нина. Хорошо, хорошо, благодарю, благодарю. Длать нечего, порыскаемъ еще по Москв, поищемъ другую квартиру… и, когда вы ее намъ наймете, я на эти деньги куплю всю новенькую обстановку, совсмъ въ вашемъ вкус. Ахъ, мой другъ, хорошо быть богатымъ: обидишь человка и сейчасъ можешь его утшить.
Русловъ. Позвольте, вдь я…
Нина. Маменька! маменька!
Русловъ. (Про себя.) Ну, къ маменьк деньги по падутъ, пиши пропало.

Матрена Захарьевна выходитъ, заканчивая туалетъ.

5.
Т-ЖЕ и МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА.

Матрена Захарьевна. Ну, что теб?— Вотъ я и одлась.
Нина. Смотри, какой добрый Иванъ едорычъ, онъ мн сейчасъ подарилъ восемьсотъ рублей.
Матрена Захарьевна. Какъ будто ты этого не стоишь?— Ты больше стоишь, что-же тутъ удивительнаго!
Русловъ. (Про себя.) Ее ничмъ не удивишь.
Нина. (Взглянувъ на часы.) Ахъ, Боже мой, сейчасъ эта дама можетъ придти, а у насъ такой безпорядокъ… и не подметено еще. Мамаша, Иванъ едорычъ, помогите прибрать комнату…

Прибираетъ мебель.

Русловъ. Какая дама?
Нина. Какая-то важная дама присылала спросить, буду ли я дома сегодня.
Матрена Захарьевна. (Принеся половую щетку.) Нате, подметите скорй, горничная у меня при дл, ей некогда.
Русловъ. Нтъ, вообразите мое положеніе?… Членъ-благотворитель съ половой щеткой!

Подметаетъ.

Нина. Какъ бы это поэффектне ее встртить?… Ахъ, вотъ бы что надо: два-три букета, или внокъ лавровый, чтобъ она видла, какъ публика меня цнитъ. Иванъ едорычъ!
Русловъ. Сейчасъ подмету, сейчасъ кончу.
Нина. Бросьте, подите сюда.
Матрена Захарьевна. (Отнимая щетку.) Что жь вы не слушаете, когда васъ зовутъ.
Русловъ. Иду, иду. (Про себя.) То есть какъ я этой маменьки боюсь…
Нина. Ступайте-ка, мой другъ, купите мн, какъ можно поскоре, парочку хорошенькихъ букетовъ. У насъ тутъ рядомъ цвточная, тамъ отличные букеты изъ дланныхъ цвтовъ. Да поторопитесь
Матрена Захарьевна. Вотъ ваша шляпа.
Русловъ. (Про себя.) Охъ, ужъ эта мн маменька!

Уходитъ.

6.
НИНА, МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА.

Матрена Захарьевна. Ну что-жь, нанялъ онъ квартиру?
Инна. Нтъ еще… Тамъ какіе-то дурацкіе хозяева, мужъ съ женой, все ссорятся между собою и судиться хотятъ… До этого еще успется, теперь надо подумать, какъ намъ сидть, когда эта дама войдетъ. Вотъ какъ: ты возьми какую нибудь работу, какъ будто этакая добрая маменька трудится для дочери.
Матрена Захарьевна. Чулокъ стану вязать.
Нина. Чулокъ какъ-то непрезентабельно, еслибъ косыночку.
Матрена Захарьевна. Я только и умю, что чулокъ.
Нина. Ну хорошо, все равно, ты возьми красивый шерстяной и заверни его, такъ и не замтитъ, что ты вяжешь. (Матрена Захарьевна беретъ работу.) А я сяду тутъ съ книжкой… Книжки-то у меня все такія-то не серьезныя, а она дама, должно быть, степенная, (пересматриваетъ книги.) ‘Космографія’… Что за штука такая?.. И откуда взялась у меня эта книга? Врно гд нибудь бутафорскую подхватила… Космографія!.. должно быть ученая…
Матрена Захарьевна. Восьми у меня: ‘Житіе инока Серафима’.
Нина. И пожалуйста, маменька, ты много не вмшивайся въ разговоръ, а то ты сидишь сидишь, да вдругъ и ляпнешь что нибудь такое, некстати, и мн только повредишь.
Матрена Захарьевна. Ну, ужь не учи. Говорю что, такъ за тебя-же заступаюсь, чтобъ тебя не обижали… Что ихъ мошенниковъ жалть!
Нина. Нтъ, ты лучше не заступайся. Ты иной разъ такъ заступишься, что я убжать готова.
Палашка. (Высовываясь.) Туть какая-то барыня васъ спрашиваетъ.
Пина. (Встаетъ.) Врно она… Попроси-же сюда, отвори дверь.

Дверь отворяется, входитъ Руслова.

7.
НИНА, МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА и РУСЛОВА.

Руслова. Госпожа Нина Яковлевна Славская?
Нина. Это я.
Руслова. Позвольте мн вамъ представиться, я предсдательница благотворительнаго общества ‘Якорь спасенія’.
Нина. Ахъ, мн очень пріятно… Благодарю васъ Зачесть… (Представляя.) Моя маменька. (Матрена Захарьевна раскланивается). Сдлайте одолженіе садитесь.
Руслова. (Садясь). Вы не удивляйтесь и извините меня, что, несмотря на вашу извстность, я васъ на сцен не видала. Я почти совсмъ не посщаю увеселительныхъ заведеній, но мой мужъ такъ много говорилъ про васъ…
Нина. О! помилуйте…
Руслова. Мой мужъ — человкъ въ высшей степени серьезный и со вкусомъ. Я ему врю вполн. Онъ васъ рекомендуетъ,— я смло протягиваю вамъ руку… Такъ онъ говорилъ мн, что хоть вы и поете шансонетки, но очень скромно ихъ поете, и самая ваша жизнь заслуживаетъ полнаго уваженія.
Нина. Вотъ съ маменькой, вдвоемъ.
Руслова. Оттого только я и ршилась явиться къ вамъ.
Матрена Захарьевна. Я, ваше превосходительство, никому не позволю дурно говорить про мою дочь, и если вы что нибудь такое слышали…
Нина. Маменька, оставь пожалуйста.
Руслова. Только оттого я и пришла. У васъ, говорятъ, прекрасный голосъ и вы имете успхъ въ публик.
Матрена Захарьевна. Ваше сіятельство…
Руслова. Я не княгиня.
Матрена Захарьевна. Все равно-съ. Позвольте мн вамъ прямо сказать: мы здшней публикой совсмъ недовольны. Чмъ-же быть довольнымъ-то? скажите на милость?.. Разв мы то видали? Возьмите въ Харьков, напримръ, какъ на театр она пла, — такъ что это было, громъ небесный, ура кричали… Поврите-ли: офицеры у нея изъ уборной чулки на память украли: а здсь что?
Нина. Маменька!..
Матрена Захарьевна. Здсь, я вамъ скажу, ваше сіятельство, все интриги, одн интриги, интриги, интриги, безъ протекціи ничего не сдлаешь. (Дочери.) Не спорь со мною!.. Лучше что-ли ея на сцен большихъ нашихъ театровъ? хуже во сто раз, а пролзли, потому что протекцію имли… Да что ужь большіе театры,— въ клубахъ поютъ и то наровятъ, какъ-бы только ей ножку подставить.
Руслова. Позвольте, я…
Матрена Захарьевна. Что съ ней въ прошлое восресенье сдлали, неужто не слыхали? Сказатьля вамъ… Ей надо выходить, вдругъ, что-же?— видимъ Маша Любинская бочкомъ, бочкомъ, мимо кулисъ и выскочила на сцену, да и пошла: ‘Ахъ какъ я люблю военныхъ’… Ну посл этого что-же можно пть? Какъ же это не интриги? Ниночка даже въ слезы, а я-съ распорядителю чуть-чуть глаза не выцарапала. Онъ извиняется, да шутъ:іи въ его извиненіи! изъ этихъ извиненій шубы не сошьешь.
Нина. Маменька, ты мшаешь говорить о дл.
Матрена Захарьевна. Хорошо, я молчу, говорите, только я хотла, чтобъ ея сіятельство знали, какія тутъ интриги, пускай другіе покоряются, а я должна за дочь вступиться. Ваше сіятельство, она вдь у меня одна, я эти подкопы вс скрывать не намрена.
Руслова. Не ропщите, грхъ роптать… За то у вашей донки есть нравственное убжденіе, что она идетъ прямымъ, честнымъ путемъ.
Матрена Захарьевна. За это, сударыня, денегъ никто не заплатитъ.
Руслова. Я повторяю: не ропщите… Истинный талантъ всегда пробьется наружу, — и вотъ вамъ даже сейчасъ случай. Мы составляемъ благотворительный музыкально-литературный вечеръ въ пользу нашего общества ‘Якорь спасенія’. Мой мужъ совтовалъ пригласить васъ, чтобъ вы намъ тоже что-нибудь пропли. Онъ даже думалъ самъ идти къ вамъ, но я хотла ему сдлать пріятный сюрпризъ, и вотъ я васъ приглашаю. У насъ будутъ участвовать все лучшіе артисты и два литератора.
Нина. Я согласна, я очень рада.
Матрена Захарьевна. Это литераторы какіе-же? которые въ газетахъ пишутъ?
Руслова. Да, и въ газетахъ, и въ журналахъ.
Матрена Захарьевна. Вотъ ты, Ниночка, по проси, чтобъ про тебя они въ газетахъ нависали, Ваше сіятельство, можно, чтобъ литераторы въ газетахъ про нее…
Руслова. Напишутъ.
Матрена Захарьевна. Напишутъ?— Ваше сіятельство, да не хотите-ли вы кофею?
Руслова. Благодарю васъ.
Матрена Захарьевна. Право, выпейте, у насъ сливки хорошія… съ сухарями!— ваше сіятельство.
Руслова. Я не княгиня.
Матрена Захарьевна. Все равно, съ сухарями…
Руслова. Нтъ, пожалуйста, не безпокойтесь.
Матрена Захарьевна. Чмъ-же васъ угостить?.. Дина, можетъ выпьете краснаго,— или винограду… А то знаете что? Я вамъ селедочку приготовлю, отличныя сельди, мы вчера боченочекъ купили…
Руслова. Благодарю васъ, ей богу, ничего не могу и притомъ я тороплюсь… Позвольте вотъ съ вашей дочкой переговорить (Нив.) И такъ вы у насъ поете. Что-же вы можете намъ спть?.. Я это спрашиваю потому, что у насъ будетъ самая утонченная публика и надо спть что нибудь хорошенькое… и съ достоинствомъ…
Нина. Я пою много романсовъ.
Матрена Захарьевна. Ваше сіятельство, да пожалуйте, вотъ тутъ у насъ гостиненькая и фортепьяно стоитъ, и ноты, вы сами изволите выбрать.
Нина. Ахъ, въ самомъ дл, угодно вамъ?
Руслова. Пойдемте, пойдемте, мн кстати пріятно будетъ послушать вашъ голосъ, я вамъ проакомпанирую.

Об уходятъ направо.

Матрена Захарьевна. Ниночка, ты ту пропой: ‘Виновата-ли я’.

Входитъ Горлочкинъ.

8.
ГОРЛОЧКИНЪ и МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА.

Горлочкинъ. Сударыня…
Матрена Захарьевна. Тьфу!!. Кто такой? Что вамъ надо?
Горлочкинъ. Нельзя-ли мн видть госпожу Нину Славскую?
Матрена Захарьевна. Нельзя-съ, никакъ нельзя, она теперь занята.
Горлочкинъ. Мн крайняя необходимость, притомъ на минуточку… Вы скажите только, что хозяинъ дома, въ которомъ она смотрла квартиру…
Матрена Захарьевна. А! вы хозяинъ? это тотъ, что все ругается съ женой?
Горлочкинъ. Кто вамъ это сказалъ?
Матрена Захарьевна. Что жь вамъ угодно?
Горлочкинъ. Кто вамъ это сказалъ?.. Это вамъ -сказалъ господинъ Андроновъ, но онъ совсмъ не Андроновъ, онъ лжецъ. Представьте себ, даетъ мн адресъ: Кривой переулокъ, домъ Каретина. ду, отыскиваю, никакого дома Каретина тамъ нтъ. Спрашиваю, городовой говоритъ: кто-то тутъ, недавно, какой-то домъ купилъ, а какой именно и кто купилъ не знаетъ… Я на поиски, въ первый, въ другой, въ пятый!— Тутъ на меня дв собачищи огромныя наскочили, тамъ поваръ водой горячей плеснулъ,— нигд никакого Андронова нтъ. Тогда я вспомнилъ, что госпожа Славская должна знать его настоящій адресъ. Узналъ въ клуб, гд живетъ госпожа Славская, и вотъ явился сюда…
Матрена Захарьевна. Что-же вамъ надо? Говорите мн, все равно, я ея маменька.
Горлочкинъ. А вы маменька?— очень пріятно познакомиться. Я пришелъ сказать, что я готовъ вамъ отдать квартиру въ моемъ дом, только… только съ однимъ условіемъ: вы должны мн сказать, гд мн отыскать этого господина Андронова, то есть не Андронова, а этого господина, который отъ вашего имени приходилъ нанимать у меня квартиру?
Матрена Захарьевна. Ивана едорыча?
Горлочкинъ. Ну пусть онъ будетъ Иванъ едорычъ.
Матрена Захарьевна. Иванъ едорычъ Русловъ.
Горлочкинъ. Прекрасно Гд-же я могу его достать?
Матрена Захарьевна. Да онъ… (Входитъ Русловъ съ букетами.) Да вотъ онъ самъ на лицо.

9.
Т-ЖЕ и РУСЛОВЪ.

Горлочкинъ. (Увидя Руслова.) А!!.
Русловъ. Вотъ попался!

Хочетъ уйти.

Матрена Захарьевна. (Останавливая его.) Куда вы? куда вы?..
Русловъ. Вотъ… букеты…
Матрена Захарьевна. Давайте, я ихъ въ вазы поставлю… Что жь вы, батюшка, намъ врали? Вотъ господинъ хозяинъ сами пришли сказать, что отдаютъ намъ квартиру.
Горлочкинъ. Если вамъ только будетъ угодно…
Мартена Захарьевна. Слышите?.. Поговорите съ нимъ, поговорите, я только выну вазочки изъ сундука, да букеты поставлю.

Уходитъ.

Горлочкинъ. Я, милостивый государь, сейчасъ былъ тамъ въ Кривомъ переулк, — я васъ тамъ не нашелъ.
Русловъ. Да!
Горлочкинъ. Но я на васъ за это не сержусь.
Русловъ. Да!
Горлочкинъ. И въ доказательство того, что я не сержусь, я готовъ уступить вамъ квартиру за семьсотъ рублей вмсто восьмисотъ и ничего впередъ не спрошу. Вы мн хотли заплатить за годъ впередъ, я не требую.
Русловъ. А! это очень кстати, потому что приготовленныя деньги теперь ужь фт!!.
Горлочкинъ. Такъ идетъ?
Русловъ. Въ принцип да, но вроятно вы, взамнъ всего этого, поставите мн какое нибудь условіе…
Горлочкинъ. Маленькое условіе, самое крошечное.
Русловъ. Однако?
Горлочкинъ. Вы сейчасъ-же отправитесь со мной къ моему адвокату и будете свидтельствовать…
Русловъ. Ни за что на свт!
Горлочкинъ. Хотите квартиру за шестьсотъ пятьдесятъ рублей?
Русловъ. Въ принцип да, но идти къ вашему адвокату, — повторяю вамъ: ни за что на свт… Послушайте: я человкъ солидный и женатый, вы, можетъ быть, тамъ бранитесь съ вашей женой, но я въ семь живу тихо и скромно.
Горлочкинъ. Что мн за дло!
Русловъ. Между мной и женой моей всегда паритъ ангелъ миря и согласія… (За сценой игра на фортепіано и пніе.) Погодите, няня, кажется, поетъ… Слушайте, слушайте: каковъ голосъ! какова фразировка?
Горлочкинъ. Шестьсотъ рублей!.. хотите за шестьсотъ?
Русловъ. Но вы не призовете меня въ свидтели?
Горлочкинъ. Непремнно.
Русловъ. Нтъ-же, нтъ!— тысячу разъ нтъ!
Горлочкинъ. Такъ вотъ вы какъ?
Русловъ. Вотъ я какъ.
Горлочкинъ. Вы отказываетесь?
Русловъ. На отрзъ!.. Что вы мн такое?!
Горлочкинъ. Хорошо-съ. Я знаю, что я сдлаю.
Русловъ. Что вы сдлаете?
Горлочкинъ. Я вамъ пришлю повстку.
Русловъ. Повстку? мн?
Горлочкинъ. Да-съ, повстку отъ мироваго судьи: явиться такого-то числа въ качеств свидтеля по длу объ оскорбленіи… форменную повстку съ выпиской наказанія въ случа неявки… И принесетъ вамъ эту повстку полицейскій, городовой,— и ваша прислуга, и ваша жена,— вс будутъ знать, что васъ вызываютъ къ мировому… и пойдутъ слушать. какъ вы будете свидтельствовать, и васъ заставятъ говорить, что вы нанимали квартиру для Нины Славской…
Русловъ. Вы это не сдлаете…
Горлочкинъ. Отчего-жь я этого но сдлаю? Что вы мн такое?

Входитъ Матрена Захарьевна съ букетами въ вазахъ.

Матрена Захарьевна. Вотъ вамъ и букеты. (Ставитъ ихъ.) Ну, что сошлись на счетъ квартиры?
Горлочкинъ. Нисколько. Я употребилъ все мое стараніе. Я сдлалъ уступку, я уступалъ квартиру за шестьсотъ рублей, я просилъ только объ одномъ: чтобъ этотъ господинъ похалъ къ моему адвокату и былъ свидтелемъ по моему длу, — онъ не хочетъ.
Матрена Захарьевна. Какъ не хочетъ? Какъ онъ можетъ не хотть? Такихъ-то пустяковъ для Ниночки не сдлать! Ну, ужь любовь! ну, ужь покровитель!…
Русловъ. Маменька, не приставайте ко мн.
Матрена Захарьевна. Иванъ едорычъ! Иванъ
едорычъ!.. Позжайте, сейчасъ позжайте… для Ниночки-то этого не сдлать? Да есть ли въ васъ совсть?..
Русловъ. Поду, хорошо, поду… коли вы меня только въ поко оставите.
Горлочкинъ. Слава Богу! подемъ же. (Схватываетъ Руслова за руку и тащитъ къ двери, но, заглянувъ въ дверь, внезапно отскакиваетъ.) Не говорите, что я здсь! не говорите!..

Прячется за дверь на лво.

Матрена Захарьевна. Онъ и впрямь, кажется, полоумный.

Входитъ Горлочкина.

10.
Т-ЖЕ и ГОРЛОЧКИНА.

Горлочкина. Можно мн видть госпожу Славскую? (Увидвъ Руслова.) Впрочемъ нтъ, извините…. вотъ кого я ищу. (Руслову.) Вы здсь очень кстати.
Марья Захарьевна. (Руслову.) Это еще что за барыня?
Русловъ. (Ей тихо.) Хозяйка дома, это хозяйка…
Горлочкина. Я только-что была на Снной, милостивый государь.
Русловъ. И вы меня тамъ не нашли.
ГорлочкинаЯ не нашла васъ… вы мн дали фальшивый адресъ, но я готова вамъ простить…
Русловъ. Покорнйше благодарю.
Горлочкина. И въ доказательство, что я вамъ прощаю, я уступаю вамъ квартиру за четыреста рублей, только съ условіемъ: вы должны похать…
Русловъ. Къ вашему адвокату и быть свидтелемъ…
Горлочкина. По моему длу, да.
Русловъ. Такъ и зналъ… Сударыня, я всей душой готовъ служить вамъ, но, поврьте, это… невозможно…
Горлочкина. Почему?

Горлочкинъ выходитъ.

Горлочкинъ. Потому, сударыня, что тутъ прежде васъ явились люди, которые съ большимъ правомъ могутъ требовать свидтельства.
Горлочкина. А! вотъ въ чемъ дло! Мой мужъ подкупаетъ моихъ свидтелей! (Матрен Захарьевн.) Послушайте вы, кто вы такая?! вы свидтельница, что мой мужъ подкупаетъ…
Горлочкинъ. (Жен.) И вы могли до того увлечься вашей злобой, что не постыдились даже придти сюда, въ это жилище грха и порока.
Матрена Захарьевна. Какое жилище грха? что онъ говоритъ!?… Кто же это вамъ далъ право такъ говорить?.. Жилище грха! Да откуда вы взялись?..

Споръ между Матреной Захаровной и Горлочкинымъ. Выходитъ Нина, за ней Руслова.

11.
Т-ЖЕ, НИНА и РУСЛОВА.

Нина. Маменька, что за шумъ? чего ты кричишь?
Русловъ. (Увидя жену.) жена!

Прячется за Матрену Захарьевну.

Матрена Захарьевна. Какъ же! ворвался вотъ незваный, непрошеный, полоумный какой-то и говоритъ: ‘Жилище грха’!.. Это у насъ жилище грха!
Горлочкинъ. Грха и порока!— подтверждаю это и прошу быть свидтелями, что моя жена… О! сколько у меня будетъ свидтелей! сколько свидтелей!..
Нина. Боже мой! За что же такое оскорбленіе?..
Руслова. Позвольте, милостивый государь, я сама здсь въ первый разъ и ваше, обвиненіе для меня очень важно. Я женщина строгой нравственности и желала бы знать, на какомъ основаніи…
Горлочкинъ. На какомъ основаніи?— Пвица, которая поетъ тру-ля-ли и посылаетъ нанимать у меня квартиру какого-то стараго ловеласа, и онъ мн предлагаетъ деньги за цлый годъ впередъ…
Руслова. Кого? что такое?
Горлочкинъ. Да вотъ… Что вы тамъ прячетесь?
Матрена Захарьевна. Оставьте, не хватайте меня за талію…

Отстраняется. Руслова увидала мужа.

Руслова. Мужъ? мой мужъ?!…
Матрена Захарьевна и Нина. Это его жена? Жена его!
Русловъ. Мамочка!…

Вс три восклицанія почти одновременно.

Руслова. Такъ это вы нанимаете квартиры для госпожи Славской?
Горлочкинъ. И букеты сейчасъ принесъ! Вонъ они стоятъ букеты.
Руслова. Такъ вотъ почему, вы такъ расхваливаете эту вашу госпожу Нину Славскую? и талантъ ея, и скромность… А я-то врю ему и хочу сюрпризъ сдлать… оо!!… оо!!..
Нина. Позвольте мн…
Руслова. Ни слова, сударыня, если-бъ я могла это только подозрвать, никогда бы я не переступила порога этого дома!
Матрена Захарьевна. Ваше сіятельство…
Русловъ. Мамочка! мамочка!..
Руслова. Слушать ничего не хочу! куда я попала! ужасъ, ужасъ!.. оставьте меня.

Уходитъ.

Русловъ. Мамочка, дай же сказать…

Уходитъ за ней.

Горлочкина. Гд же вашъ настоящій адресъ? я васъ не выпущу изъ виду…

Уходитъ за ними.

Матрена Захарьевна. Ваше сіятельство!!…

Тоже уходитъ за ними.

Нина. (Останавливая Горлочкина.) Благодарю ВЯСЪ,— вы окончательно разбили всю мою карьеру.

Уходитъ на лво.

Горлочкинъ. А мн какое дло!…

Идетъ къ выходной двери. Въ дверяхъ появляется Матрена Захарьевна.

Матрена Захарьевна. Нтъ, — васъ-то я не пущу!… Вы у меня скандалъ затваете, вы позорите насъ!…
Горлочкинъ. Мн надо слдить за нимъ, я опять не найду его въ Москв, я упущу свидтеля!
Матрена Захарьевна. (Держа его за сюртукъ.) Ни за что!!… я сейчасъ за частнымъ приставомъ пошлю, я этого не оставлю!…

Горячій споръ.

ТРЕТЬЕ ДЙСТВІЕ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Міровой судья.
Письмоводитель его.
Горлочкинъ.
Горлочкина.
Русловъ.
Руслова.
Нина Славская, актриса.
Матрена Захарьевна.
Бишутинъ, Талицкій, адвокаты.
Никифоръ, Глаша, слуги Горлочкиныхъ
Иванъ, слуга у мироваго судьи.
Шарманщикъ.
Двочка, уличная пвица.
Городовой.

Дйствіе происходитъ въ квартир мироваго судьи.

Зала. Посреди сцены, нсколько влво, на небольшомъ возвышеніи поставленъ столъ, покрытый зеленымъ сукномъ. Слва отъ него, рядомъ на полу сцены, другой столъ, поменьше, для письмоводителя. Справа и слва стулья въ два ряда. Входная дверь справа въ глубин, слва, на второмъ план, дверь во внутреннія комнаты судьи. Иванъ устанавливаетъ стулья, въ дверяхъ появляется шарманщикъ и его двочка. Иванъ впродолженіе всего дйствія то приходитъ, то уходитъ.

1.
ИВАНЪ, ШАРМАНЩИКЪ, ДВОЧКА, потомъ постепенно входятъ ПИСЬМОВОДИТЕЛЬ, НИКИФОРЪ, ЕДОТЪ и ГЛАША.

Иванъ, (шарманщику.) Вы куда лзете? чего вамъ надо?
Шарманщикъ. Къ мировому, по длу.
Иванъ. По какому длу? сегодня только одно дло и будетъ разбираться.
Шарманщикъ. А вотъ, что мужъ съ женой ругаются, мы въ свидтеляхъ.
Иванъ. Ну да, это одно и будутъ разбирать. Садись вонъ тамъ сзади, письмоводитель сейчасъ придетъ. Да зачмъ ты шарманку сюда приволокъ?
Шарманщикъ. А куда-жь мн ее двать? (Снимаетъ шарманку со спины.) Садись тутъ, Анютка.
Двочка. Дяденька, онъ страшный, мировой-отъ?
Шарманщикъ. Сиди, сиди, знай. Я теб дамъ — страшный.

Садятся справа во второмъ ряду {Постепенно являющіяся лица разсаживаются, такъ что при окончательной группировк, они должны сидть на сцен въ слдующемъ порядк: слва, — въ заднемъ ряду, Глаша и едотъ, въ переднемъ ряду Руслова, Горлочкина и Талицкій. Справа (отъ глубины къ авансцен), въ пореднемъ ряду, Бишутинъ, Горлочкинъ и Русловъ, въ заднемъ Нина, Матрена Захарьевна, двочка, шарманщикъ и Никифоръ, въ глубин Нина, стулъ которой, однако, выходитъ изъ-за перваго ряда, такъ что ее никто не загораживаетъ. Между стульями справа и столомъ судьи пустое пространство, куда подходятъ свидтели, когда ихъ вызываютъ.}. Входитъ письмоводитель.

Письмоводитель. Это что-жь мы сегодня, въ гостинной судить будемъ?
Иванъ. Здравствуйте. Очень ужъ нашу камеру загрязнили, баринъ приказалъ двери покрасить, три дня сохнуть должны, такъ на сегодняшнее разбирательство здсь въ зал веллъ устроить. (Письмоводитель идетъ къ двери налво). Вы куда? Вы къ нимъ теперь не ходите, они не велли пускать.
Письмоводитель. Какъ не веллъ? Судья-то? письмоводителя? А коли имъ что сообщить надо предварительно?
Иванъ. Сказалъ, что ничего молъ не надо, здсь веллъ ждать. Сегодня только одно разбирательство и будетъ, да и то хотлъ отмнить.
Письмоводитель. Почему такъ?
Иванъ. Въ разстройств онъ, совсмъ въ разстройств сегодня, даже горчишники къ спин ставилъ… И супруга его сегодня съ постели не вставала, въ капустные листы голову завернула и лежитъ.
Письмоводитель. Что съ ними сталось?
Иванъ. Были они оба вчера на имянинахъ, и слъ тамъ баринъ въ карты играть, да слишкомъ дв сотни рублевъ и проигралъ. А онъ, знаете, нашъ судья, акуратный такой, каждая копйка на счету, такъ это его такъ огорошило, двсти-то Рублевъ, о сю пору опомниться не можетъ. Всю ночь трефовой дамой бредилъ.
Письмоводитель. Те, те, те… Да вдь онъ въ карты, разв что, по маленькой играетъ.
Иванъ. Ну вотъ подите, проигрался. (Шарманщику.) Давай повстку.

Беретъ повстку и передаетъ письмоводителю.

Письмоводитель. По длу Горлочкина съ супругой. Такъ, такъ, сиди тамъ.

Входятъ Никифоръ и едотъ.

Никифоръ. Какъ вызванный къ мировому судь, служитель барина моего Никифоръ.
Письмоводитель. А повстки?
Никифоръ. Извольте получить.

Письмоводитель, взявъ повстки, мотнулъ головой, чтобъ пришедшіе сли. едотъ, по указанію Ивана, садится слва, Никифоръ идетъ на авансцену, къ нему подходитъ шарманщикъ.

Шарманщикъ. Вотъ Никифоръ Семенычъ…
Никифоръ. А! музыкантъ.
Шарманщикъ. Чего!.. дождались? Къ мировому потащили.
Никкфоръ. Такъ вдь свидтелемъ, глупый твой мозгъ. За это, небось, въ острогъ не посадятъ.

Вошла Глаша и разговариваетъ съ письмоводителемъ.

Шарманщикъ. Такъ-то такъ, а все зазорно… Да и время… Я-бъ теперь пять улицъ обходилъ.
Никифоръ. Ну, не канючь. (Даетъ деньги.) Натеб двугривенный за нонече. Да смотри, все такъ говорить, какъ я тебя училъ.
Глаша. (Которая въ это время подошла къ нимъ.) Хорошо вы это длаете?!
Никифоръ. Глашенька!.. сто лтъ съ недлей не видалъ васъ…

Шарманщикъ отошелъ и слъ.

Глаша. За что это вы шарманщику деньги даете?
Никифоръ. Бдный онъ человкъ, бдному Богъ велитъ помогать, а у меня сердце доброе.
Глаша. Да, да, ужь я понимаю.
Никифоръ. Что понимать-то? чего ты понимаешь?… Эхъ ты!.. Куда вы съхали-то отъ насъ съ барыней? Недлю цлую дома не живете!
Глаша. Такъ неужто все только вашу брань слушать? Къ тетушк барыня перехала, у тетушки живетъ. Намъ теперь какое житье, — рай!
Никифоръ. А намъ-то съ бариномъ, безъ васъ, на холостую-то ногу, по прежнему! Ухъ какъ мы зажили!— шампанскаго давай, не надо!
Глаша. И слава теб, Господи!

Отходитъ и садится.

Никифоръ. Эхъ, ты, сдобная!— Проглочу!

Садится сирава. Входить Матрена Захарьевна.

2.
Т-ЖЕ, МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА, потомъ ГОРОДОВОЙ.

Матрена Захарьевна. Господинъ мировой судья! Гд тутъ господинъ мировой судья?
Письмоводитель. Они еще не выходили. Пожалуйте повстку.
Матрена Захарьевна. Вотъ.
Письмоводитель. Вы госпожа Нина Славская?
Матрена Захарьевна. Нтъ, я маменька. Чего смотрите? Ея маменька. Нина Славская моя дочь, я за нее пришла.
Письмоводитель. (Отдавая повстку.) Это нельзя-съ. Свидтельницей вызвана ваша дочка, она и должна явиться, а не вы.
Матрена Захарьевна. Да коли я ей мать? Я ея вс мысли знаю, что она скажетъ, то и я скажу.
Письмоводитель. Этого по закону нельзя-съ. Ваша дочка сама должна явиться, иначе она подвергнется взысканію.
Матрена Захарьевна. Ахъ, Господи! Что-жь это мы надлали? Ваше благородіе, пошли ты за ней, она теперь дома туфли примряетъ, башмачникъ у ней.
Письмоводитель. Кого мн послать?
Матрена Захарьевна. Пожалуйста пошли. Я бы сама създила, да боюсь, выйдетъ мировой, такъ пока я тутъ за нее.

Входитъ городовой.

Городовой. Петръ Никитичъ, тамъ Жигулинъ и Кузьмичъ дежурные, на что же меня-то? двое городовыхъ есть, меня домой отпустите.
Иванъ. Баринъ сказалъ, разбирательство будетъ при закрытыхъ дверяхъ, публики не пускать,— такъ я лишняго городоваго позвалъ.
Городовой. Жигулина одного поставить, такъ онъ никого не пуститъ.
Письмоводитель. Ну, ступай Да что-бъ они никуда не отлучались, и у кого повстки нтъ, — гони вонъ.
Матрена Захарьевна. (Городовому.) Ахъ, родимый, ты домой идешь? Зайди къ моей дочк, вотъ теб на чай тридцать копекъ… Адресъ тутъ на повстк. Сдлай милость.
Городовой. (Взглянувъ на повстку.) Извольте, что-жь, мн по дорог.
Матрена Захарьевна. Скажи, чтобъ непремнно сейчасъ сюда шла. И туфли-бы бросила, шла. (городовой уходитъ.) Этакая напасть! И гд-жь это видно, чтобъ мать не могла за дочь вступиться. Порядки!— скажу!

Садится справа въ глубин. За сценой шумъ. Бишутинъ почти насильно втаскиваетъ Горлочкина.

3.
Т-ЖЕ, кром ГОРОДОВАГО, и БИШУТИНЪ съ ГОРЛОЧКИНЫМЪ.

Горлочкинъ. Пустите меня, пустите!.. Разв вы не видли, что онъ стоитъ тамъ у крыльца, этотъ кляузникъ!.. Я его узналъ, это адвокатъ моей жены.
Бишутинъ. Ну-да, ну что-жь такое? пускай себ.
Горлочкинъ. Дайте мн его поколотить.
Бишутинъ. Да нтъ-же, это не годится.
Горлочкинъ. Отчего?
Бишутинъ. Оттого, что нельзя.
Матрена Захарьевна. Вотъ онъ воинъ! Развоевался! погоди, будетъ теб на орхи, господинъ Собачкинъ.
Горлочкинъ. Вы слышали, что она сказала? Вы слышали, какъ она меня назвала? Откуда это взялось? Меня зовутъ Горлочкинъ, а не Собачкинъ, но это все кляузы и подкопы моей жены и ея адвоката. Читали вы, какъ ужь меня прославили въ какой-то маленькой газетк: процессъ господина Собачкина!.. Оттуда и пошло, Собачкинъ, Собачкинъ, Собачкинъ, все изъ за проклятой собаченки, которую жена положила себ въ постель.
Бишутинъ. Мало про кого что пишутъ…
Горлочиннъ. Но вы слышите, мн ужь это говорятъ въ лицо. Третьяго дня въ клуб Андреевъ обращается ко мн самымъ ядовитымъ образомъ: ‘хотите, говоритъ, я вамъ собачку подарю!..’ Я вскочилъ изъ-за стола и ушелъ. Я дошелъ до того, что каждая шавка, которая залаетъ на улиц, меня приводитъ въ нервное раздраженіе.
Бишутинъ. Ну, ну, полноте.
Горлочкинъ. Я-бы передушилъ всхъ собакъ на свт.
Бишутинъ. Успокойтесь!.. успокойтесь и слушайте меня. Сейчасъ придетъ ваша супруга… Да… Ваша супруга и ея адвокатъ, и сядетъ она тамъ, противъ васъ.
Горлочкинъ. (Не слушая его.) Это она пустила въ ходъ эту пикантную, исторію про собачку… Она, она! Въ газетной стать были разсказаны такія подробности, которыя могутъ знать только мужъ и жена, жена и мужъ, — и больше никто.
Бишутинъ. Слушайте-же. И такъ, придетъ ваша супруга, и мировой судья будетъ спрашивать и ее, и свидтелей.
Горлочкинъ. А, свидтелей! Ихъ будетъ много, свидтелей…
Никифоръ. Мы здсь, Павелъ Петровичъ.
Матрена Захарьевна. И я здсь, и я буду говорить.
Бишутинъ. Я, васъ прощу объ одномъ: молчать и не говорить ни слова, Пока станутъ спрашивать другихъ. Если нужно будетъ сдлать замчаніе, я его сдлаю, вашъ адвокатъ.
Горлочкинъ. А почемъ вы будете знать, что я думаю?
Бишутинъ. Вы можете сказать что нибудь лишнее и…
Горлочкинъ. Словомъ — молчаніе, гробовое молчаніе?
Бишутинъ. Да. Вотъ ваша супруга. Садитесь сюда и сидите смирно.

Оба садятся справа, входятъ Талицкій и Горлочкина.

4.
Т-ЖЕ, ТАЛИЦКІЙ и ГОРЛОЧКИНА.

Талицкій. (Тихо Горлочкиной.) Пуще всего не раздражайтесь. Пожалуйте сюда, извольте садиться.

Оба садятся слва.

Бишутинъ. (Горілочкину.) Что-жь это вы ей не кланяетесь? Вамъ-бы слдовало поклониться.
Горлочкинъ. Женщин, которая довела меня до того…
Бишутинъ. Тмъ боле… поклонитесь ей, чтобъ показать, что, она виновата и что вы человкъ благовоспитанный… Ну-же, ну?
Горлочкинъ. Хорошо, я поклонюсь… Но такъ, что это будетъ совсмъ не поклонъ.
Бишутинъ. Какъ хотите.

Горлочкинъ встаетъ и длаетъ небрежное привтствіе жестомъ руки. Горлочкина смотритъ на него удивленно, потомъ рзко поворачиваетъ стулъ и садится спиной къ мужу.

Свидтели. О! о!!.
Горлочкинъ. Вотъ какъ вы меня подвели.
Бишутинъ. Вы исполнили долгъ вжливости.
Горлочкинъ. Однако — нравъ?.. Чувствовать себя во всемъ виноватой и не имть настолько скромности…
Горлочкина. (Вставая.) Что онъ сказалъ?
Бишутинъ. (Горлочкину.) Не говорите съ вашей женой.
Горлочкинъ. Я не съ ней говорю… Я говорю съ нкоторой особой… такъ, витающей въ воздух!.. И говорю этой особ, что, когда чувствуешь себя вполн виноватой, надо по крайней мр…
Горлочкина. Виноватой!.. Онъ сметъ сказать, что я…
Талицкій. Не говорите съ вашимъ мужемъ.
Горлочкина. Я не съ нимъ говорю. Я не унижусь до того, чтобъ разговаривать съ подобнымъ…
Горлочкинъ. Съ подобнымъ — съ кмъ? Ну, сударыня! Съ подобнымъ — съ кмъ?
Талицкій. Не отвчайте.
Горлочкинъ. Впрочемъ и того довольно. Вотъ чмъ мы рискуемъ, когда мы вжливы съ людьми, не понимающими ни малйшаго приличія.

Общій ропотъ.

Горлочкина. Вы слышали?
Талицкій. Я слышалъ.
Письмоводитель. (подходя къ Бишутину.) Господа, будьте потише… (Входитъ мировой судья съ судейской цпью на плечахъ.) Вотъ господинъ судья.

5.
Т-ЖЕ и СУДЬЯ.

Бишутинъ. (Тихо письмоводителю.) Что онъ такой мрачный?
Письмоводитель. (Тихо.) Онъ вчера въ карты проигрался.

Горлочкинъ спрашиваетъ тихо Бишутина, который передаетъ ему слова письмоводителя.

Талицкій. (Останавливаетъ письмоводителя, идущаго къ своему столу.) Какой онъ сердитый сегодня!
Письмоводитель. Онъ вчера въ карты проигрался.

Всть эта пробгаетъ съ той и другой стороны. Судья слъ за столъ.

Талицкій. Господинъ судья, я покорнйше прошу, прежде всего, занести въ протоколъ, что господинъ Горлочкинъ только-что назвалъ мою доврительницу неприличной.
Бишутинъ. Онъ этого не говорилъ.
Талицкій. Онъ сказалъ это, у меня есть свидтели

Шумъ. Одни свидтели кричатъ: ‘нтъ, не говорилъ’,— другіе: ‘сказалъ’, изъ этихъ послднихъ особенно выдается рзкій голосъ Матрены Захарьевны.

Бишутинъ. Если даже и допустить, что сказалъ, то эти слова не относились къ госпож Горлочкиной, они были сказаны такъ, нкоторой особ, витающей въ воздух. Напротивъ того, я считаю долгомъ заявить: госпожа Горлочкина сказала прямо про моего доврителя, что она не унизится до того, чтобъ разговаривать съ подобнымъ…
Судья. Съ подобнымъ — съ кмъ?
Талицкій. Моя доврительница не кончила фразы. Никто не знаетъ, что она думала, она, можетъ быть, хотла сказать — ‘съ подобнымъ ангеломъ’.
Бишутинъ. Отчего-же тогда ‘унизиться’?.. Притомъ вс слышали тонъ, которымъ были произнесены эти слова.

Шумъ и говоръ.

Судья. Довольно. Тише, господа… (Вс слушаютъ.) Я признаю ваши заявленія неуважительными и недоказанными. Садитесь (письмоводителю.) Здравствуйте… Вы слышали мое несчастье?
Письмоводитель. Да-съ, и потому я не хотлъ васъ тревожить.
Судья. Я ужасно разстроенъ и жена тоже. Двсти-пятьдесятъ-два рубля сорокъ-дв копйки про. игралъ въ одинъ вечеръ,— и вообразите — съ какими картами: у меня тузъ, король самъ-четвертъ, у противника… Ну, да я вамъ посл разскажу, — я очень разстроенъ.
Письмоводитель. Вы-бы отложили засданіе.
Судья. Нтъ. Я приготовилъ маленькую вступительную рчь, это меня возстановитъ. Садитесь. (Письмоводитель садится.) Милыя дти!.. То-есть нтъ… я хотлъ сказать: господа!.. Вы призвали меня обсудить дло ссоры между мужемъ и женой. Мужъ обвиняетъ жену, жена мужа, — въ оскорбленіи, потому эти два дла я ршилъ разобрать совмстно. Но прежде всего я скажу! зачмъ вы ссоритесь?.. То-ли дло жить въ дружб и согласіи: накроютъ столикъ, подадутъ самоварчикъ, вареньице, жена наливаетъ чаекъ, мужъ пьетъ и покуриваетъ сигарочку… гд нибудь птичка въ клточк, канарейка… что ae хорошаго ссориться?— жена плачетъ, мужъ узжаетъ куда нибудь въ. гости, или въ клубъ… еще пожалуй въ карты сядетъ играть и въ одинъ вечеръ проиграетъ двсти-пятьдесятъ-три рубля сорокъ-дв копйки, потому что можетъ-же случиться такое несчастье, что у него тузъ, король самъ-четвертъ, а у противника…

Входитъ Русловъ.

6.
Т-ЖЕ и РУСЛОВЪ.

Матрена Захарьевна. Иванъ едорычъ!…

Нкоторые изъ свидтелей. Кто это Иванъ едорычъ?

Русловъ. (Подавая повстку.) Моя фамилія Русловъ.
Судья. Русловъ. Да, какъ же, помню… Ваша супруга тоже подала въ васъ жалобу, но ваше разбирательство будетъ только черезъ недлю.
Русловъ. Знаю. Я сегодня являюсь свидтелемъ по длу — вотъ господина Горлочкина…
Горлочкинъ. (Со своего мста.) Здоровы? какъ поживаете?

Русловъ, вмсто отвта, поворачивается къ нему спиной.

Бишутинъ. Сидите смирно.
Судья. Правда, правда, вы призваны свидтелемъ и ваша супруга тоже. Гд же ваша супруга?
Русловъ. (Безцеремонно беретъ попавшійся подъ руку стулъ, ставитъ его на возвышеніе подл кресла судьи и садится). Такъ и она придетъ? Вотъ уже семь дней, какъ я не вижу моей жены. Она ухала къ своему отцу.
Судья. Куда вы засли! Здсь не мсто… Сойдите, сядьте вонъ тамъ.
Русловъ встаетъ, озираясь съ съ величественнымъ негодующимъ недоумніемъ, и идетъ ссть подл Горлочкина. Этотъ протягиваетъ ему руку, но Русловъ сердито отворачивается и садится.
Горлочкинъ. Какъ?!
Русловъ. Это выше силъ моихъ! Когда я подумаю, что у меня было два пріюта любви и счастья, уваженіе, почетъ, любящая жена, возлюбленная артистка,— и вы, вы это разрушили!… Нтъ, это…
Судья. Итакъ, я началъ говорить: зачмъ вы ссоритесь?… то ли дло подадутъ вамъ самоварчикъ, вареньице… (Входитъ Руслова и подаетъ судь повстку.) Госпожа Руслова, только-что о васъ говорили. Пожалуйте, садитесь вонъ тамъ.

7.
Т-ЖЕ и РУСЛОВА.

Руслова идетъ ссть рядомъ съ Горлочкиной, Русловъ пользуется временемъ, когда она проходитъ сцену и идетъ къ ней.

Русловъ. Мамочка!
Руслова. (Съ негодованіемъ.) Что это значитъ?
Русловъ. Милая моя мамочка!
Руслова. Господинъ судья, я прошу защитить меня отъ такихъ преслдованій.
Судья. (Руслову.) Садитесь на мсто, садитесь пожалуйста, это негодится, вы здсь не на гуляньи. (Горлочкина и Руслова покиваютъ другъ другу руки и усаживаются рядомъ.) Однако, что же это, у насъ свидтели все по одному приходятъ?… (Письмоводителю.) Пересчитайте повстки: вс ли на лицо?
Письмоводитель. Теперь не достаетъ только одной госпожи Славской.
Матрена Захарьевна. Я за нее-съ, я маменька.
Руслова. Если вы хотите знать, гд госпожа Славская, спросите у моего мужа.
Русловъ. Господинъ судья, мн — это неизвстно, даю вамъ мое честное слово.
Матрена Захарьевна. Она сейчасъ придетъ, ваше превосходительство, я за ней послала. Она туфли примряетъ, башмачникъ у нея. ,
Русловъ. Можетъ быть и примряетъ, но я даю мое честное слово, что я этого не зналъ, а когда я даю честное слово, то можно быть увреннымъ…
Руслова. Что нтъ не единаго слова правды..
Русловъ. Александра Даниловна!
Руслова. Что прикажете?
Судья. Господа, господа! Ваше дло будетъ разбираться чрезъ недлю. Отложите ваши пререканія до того времени… Да, такъ я сказалъ: зачмъ ссориться? поставятъ вамъ самоварчикъ… Впрочемъ нтъ, вы меня сбиваете, я вамъ это лучше потомъ выскажу, сперва прослушаемъ обвиненія и свид* тельскія показанія… Начнемъ съ госпожи Горлочкиной: господинъ защитникъ, я васъ слушаю. (Талицкій въ это время разговариваетъ съ дамами и рисуется передъ ними.) Господинъ защитникъ! защитникъ госпожи Горлочкиной! (Талицкій встаетъ.) Не угодно-ли вамъ… что вы желаете высказать отъ имени госпожи Русловой?
Талицкій. Госпожи Горлочкиной?
Судья. Да, да… виноватъ, я немножко разсянъ… (Про себя.) Двсти-пятьдесятъ-три рубля сорокъ-дв копйки такъ, здорово живешь, вонъ изъ кармана. (Громко.) Извольте говорить, господинъ защитникъ. Только, пожалуйста, безъ общихъ взглядовъ, бросьте это пустословіе, — прямо къ длу.
Талицкій. Въ такомъ случа, оставляя для моихъ заключительныхъ словъ все, что я долженъ воспроизвести передъ вами изъ глубины негодованія оскорбленной женщины, я ограничусь пока только краткимъ и голымъ перечнемъ пунктовъ обвиненія. Прежде всего я обращаю вниманіе суда на то, что господинъ Горлочкинъ оскорбилъ самое нжное чувство — кроткую привязанность моей доврительницы.
Горлочкинъ. Что онъ сказалъ?
Талицкій. Запретилъ ей ухаживать за больной страдалицей-собачкой.
Горлочкинъ. Опять собачка?
Бишутинъ. Молчите.
Горлочкинъ. Опять начинается эта исторія про собачку, чтобы на смхъ меня поднять…
Судья. (Бишутиву.) Господинъ защитникъ, разв вы не говорили вашему доврителю, что онъ долженъ соблюдать тишину?
Бишутинъ. Неоднократно говорилъ. (Горлочкину.) Слышите?… Если вы не будете молчать, съ васъ могутъ взять штрафъ.
Судья. И при десяти-то въ червяхъ, — вдь это какой штрафъ! за каждую взятку тысяча шестьсотъ записей… Да… виноватъ, не то… (Тмицкону.) Продолжайте.
Талицкій. Начавши съ собачки, господинъ Горлочкинъ неустанно и энергично продолжалъ свои преслдованія. Онъ не пощадилъ нервнаго, деликатнаго, нжнаго здоровья молодой женщины, воспитанной въ старинной, честной, родовитой семь.
Горлочкинъ. (Злобво и громко.) Ха, Ха!!
Горлочкина. Что это значитъ: это — ха, ха!— я требую объясненій… Что вы хотли сказать этимъ: ха, ха!?
Судья. Господинъ защитникъ, заявите вашей доврительниц, чтобъ она соблюдала тишину.
Талицкій. Марья Васильевна, прошу васъ…
Горлочкина. Я не могу допустить, чтобъ оскорбляли мое семейство.
Матрена Захарьевна. Матушка, не позволяй! не позволяй?

Руслова пожимаетъ руку Горлочкиной.

Судья. Сударыня, успокойтесь! Здсь я никакого оскорбленія не допущу. (Талицкому.) Продолжайте.
Талицкій. Не пощадилъ здоровья и, вопреки всмъ правиламъ общежитія, вошелъ въ соглашеніе съ уличнымъ шарманщикомъ.
Горлочкинъ. Это все я-же?
Многіе. Ст!!…
Судья. Я просилъ соблюдать тишину.
Горлочкинъ. Не могу я слушать ложь и клевету!.. Я вошелъ въ соглашеніе съ шарманщикомъ, когда я увренъ, что жена моя его подкупала.
Судья. Если нужно что-нибудь замтить, вашъ повренный не пропуститъ.
Горлочкинъ. Мой повренный!— онъ молчитъ, мой повренный!.. Онъ слушаетъ все это и ни слова не возражаетъ, онъ рисуетъ каррикатуры, мой повренный… (Вырываетъ листокъ изъ-подъ рукъ Бишутина и передаетъ Руслову.) На-те, вотъ вашъ портретъ.
Мимическая сцена. Русловъ взбшенъ, Бишутинъ извиняется и проч.
Судья. Тише, тише, господа! (Талицкону.) Ну-съ.
Талицкій. Вошелъ въ соглашеніе съ уличнымъ шарманщикомъ, нанимая его, и каждое утро, подъ окнами госпожи Горлочкиной, производилась ужаснйшая музыкальная какофонія, въ которой звуки грошевой шарманки сливались съ визгливымъ пніемъ уличной двочки… Какофонія, отъ которой волосы становятся дыбомъ и нервы доходятъ до изступленія.
Шарманщикъ. (Вставая.) Намъ отъ полиціи дано позволеніе…

Никифоръ удерживаетъ его.

Талицкій. Я докажу, что этотъ шарманщикъ былъ подкупленъ господиномъ Горлочкинымъ.
Горлочкинъ. Я его побью!.. Я побью его!
Бишутинъ. Смирно же, наконецъ.
Талицкій. Но и этого было мало. Собственный домъ моей доврительницы, переходившій, изъ рода въ родъ въ ея честной семь, домъ, составляющій ея приданое, — господинъ Горлочкинъ, съ намреніемъ слишкомъ очевиднымъ…
Горлочкинъ. (Тихо.) Послушаемъ намреніе…
Талицкій. Съ намреніемъ слишкомъ очевиднымъ…
Горлочкинъ. (Громче.) Послушаемъ намреніе…
Талицкій. Очевиднымъ — желалъ наполнить сверху до низу дамами сомнительнаго поведенія, превращая, такимъ образомъ, наслдіе отцовъ моей доврительницы въ какой-то вертепъ порочнаго разгула!

Общій смхъ.

Горлочкинъ. Да, господа, смйтесь, смйтесь, — тутъ уже не остается ничего больше, какъ смяться… Говорить про меня, что я собираю дамъ сомнительнаго поведенія!.. Я-бы еще понялъ, еслибъ это сказали вотъ про господина Руслова…
Русловъ. Что?
Руслова. Браво! браво!— Прекрасно сказано.
Русловъ. (Горлочкину.) Такъ-то вы держите мою сторону?— Хорошо, я вамъ отплачу тмъ-же.
Горлочкинъ. Нтъ, нтъ, это не считается… Я отказываюсь, я беру слово назадъ… (Русловъ продолжаетъ сердиться.) Ну, ну, полноте, если я беру слово назадъ…
Русловъ. Увидите, увидите.
Судья. Прошу молчать… (Талицкому.) Не останавливайтесь, продолжайте.
Талицкій. Наконецъ, 14 ноября текущаго года, господинъ Горлочкинъ, при свидтел, отставномъ полковник Иван едорович Руслов, осыпалъ свою супругу самыми грубыми оскорбленіями.
Русловъ. (Вставъ.) Да! Садится.
Талицкій. Онъ забылся до того, что назвалъ ее уличной торговкой.
Русловъ. (Вставъ.) Да!

Снова садится.

Горлочкинъ. Я же вамъ сказалъ, что беру слово назадъ, полноте же, полноте…
Иванъ. Госпожа Славская.

Славская входитъ.

8.
Т-ЖЕ и НИНА.

Судья. Вы опаздываете, милостивая государыня.
Матрена Захарьевна. Ваше превосходительство, я за нее была, я ея маменька. Тутъ вдь, покамстъ, одни только пустяки говорили, я ей все разскажу. Садись, Ниночка, садись ко мн.
Судья. Садитесь. (Нина садится подл матери.) Теперь прошу быть внимательными и ужь больше насъ не прерывать, иначе наше разбирательство затянется до завтра… Господинъ защитникъ. (Талицкій, стоя, глядитъ въ упоръ на Славскую и старается обратить на себя ея внинавіе.) Защитникъ госпожи Горлкиной! Когда вы покончите перевязывать свой галстухъ, а васъ попрошу снова приняться за ваше изложеніе.
Горлочкинъ. Вотъ теб щелчокъ.
Судья. Считаю нужнымъ напомнить всмъ, и особенно господину Горлочкину, что за несоблюденіе тишины я буду удалять виновныхъ…
Талицкій. Въ виду всего вышесказаннаго доврительница моя покорнйше проситъ подвергнуть господина Горлочкина строгому взысканію за вс его оскорбленія, и кром того обязать его выдать ей, Маріи Горлочкиной, отдльный видъ на жительство, чтобъ избавить ее отъ грубыхъ выходокъ, которыя, если продолжатся, могутъ свести ее въ преждевременную могилу.

Кланяется и садится.

Горлочкинъ. Погодижь ты.

Вскакиваетъ. Бишутинъ останавливаетъ и усаживаетъ его.

Судья. Я волю васъ вывести. (Тишина возстановляется.) Теперь, по поводу всхъ этихъ обвиненій, я желаю прослушать показанія свидтелей. Вызывайте, Петръ Никитичъ.
Письмоводитель. Никифоръ Горкинъ!
Никифоръ. Чего извольте?
Судья. Подите сюда. (Никифоръ подходитъ.) Ваше имя, отчество и фамилія.
Никифоръ. Чего такое?
Судья. Скажите, какъ васъ зовутъ?
Никифоръ. Вдь вотъ они сейчасъ сказали, Никифоромъ.
Судья. Это ничего не значитъ. Повторите.
Нвввфоръ. Извольте, зовутъ меня Никифоромъ Горкинымъ.
Судья. Не надо говорить: извольте и зовутъ.— а просто, скажите только свое имя и фамилію.
Никифоръ. Какъ прикажете и сколько вамъ угодно: Никифоръ Горкинъ, Никифоръ Горкинъ, Ни…
Судья. Я васъ приглашаю только назвать себя безъ всякихъ этихъ прибавленій.
Никифоръ. Вдь я назвалъ себя, Господи!— это ужь будетъ въ пятый разъ.
Судья. Подите, сядьте на мсто и слушайте, какъ другіе будутъ говорить. (Никнаоръ садится. Письмоводителю.) Возьмите кого нибудь другаго.
Письмоводитель. Можетъ быть прежде прикажете которую нибудь даму.
Судья. Да, если бы дама была у меня, я бы не проигралъ. Въ томъ-то и дло, что у меня были тузъ, король самъ четверть,— я выхожу съ десятки, и дама кроетъ…
Письжоводитель. Что-съ?
Судья. Нтъ, это я объ другомъ, нтъ… Не обращайте вниманія… Вызовите кого нибудь.
Письмоводитель. Госпожа Руслова.

Руслова подходитъ къ судь.

Русловъ. (Вставая.) Мамочка!
Судья. (Укорительно) Господинъ Русловъ!.. (Русловъ садится.) Ваше имя, отчество, фамилья?
Руслова. Александра Даниловна Руслова.
Судья. (Никифору.) Слышали? (Русловой.) Сколько вамъ лтъ?.. Ну, ну, хорошо,— вы нё хотите быть откровенной, не надо. Скажите, что вы можете сообщить намъ по этому длу?
Руслова. Очень многое. Я вышла замужъ, конечно, не по любви. Я всегда знала, что мой мужъ, и по годамъ своимъ, и по дряхлости, могъ мн быть скоре отцомъ, чмъ мужемъ.
Руcловъ. О!
Руслова. Но я, по крайней мр, надялась!..
Судья. Виноватъ, милая дама, виноватъ. Ваше разбирательство будетъ черезъ недлю. Приберегите все это къ тому времени. Теперь я хотлъ бы знать, что вы можете намъ сказать на счетъ этой собачки и всего остальнаго… Особенно на счетъ собачки.
Руслова. Я знаю только то, что мн разсказала Марья Васильевна.
Судья. Что-жь она вамъ разсказала?
Руслова. Но право я не…
Судья. Какъ?
Руслова. Вы поймете, что дв женщины наедин другъ съ другомъ говорятъ вещи, которыя не всегда можно повторить передо всми.
Судья. Однако, что-же, напримръ, что?
Руслова. Право не знаю, ловко-ли… (Переглядываясь съ Горлочкиной.) Вы думаете нтъ? не годится? (Судь.) Нтъ, я ршительно не могу этого повторить.
Судья. Очень жаль, очень жаль!
Руслова. Все, что я могу сказать вамъ, такъ это только то, что познакомившись вотъ съ Марьей Васильевной и выслушавъ ея откровенныя жалобы, я пришла къ убжденію, что мужъ ея человкъ самаго возмутительнаго зврскаго характера. Я ей общала это сказать передъ судомъ и говорю, нисколько не стсняясь.
Матрена Захарьевна. Что тутъ стсняться, всякій тоже скажетъ!
Горлочкинъ. Какъ всякій, какъ?

Общее волненіе.

Судья. Я опять таки напоминаю, что знаки одобренія и порицанія строго запрещены. (Русловой улыбаясь.) Ну-съ, а на счетъ собачки? Такъ-таки ршительно не можете?
Руслова. Нтъ, увряю васъ…
Судья. Очень, очень жаль… Пожалуйте, садитесь.

Руслова возвращается да свое мсто.

Горлочкинъ. (Бишутину.) Что-жь вы-то молчите? Отчего вы не отвчаете?
Бишутинъ. Тсс!!.
Письмоводитель. Госпожа Славская!

Подходятъ: Нина и Матрена Захарьевна.

Судья. Ваше имя, отчество и фамилія?
Нина. Нина Яковлевна Славская.
Матрена Захарьевна. А я ея маменька.
Судья. Маменьки не надо. Сколько вамъ лтъ?
Нина. Двадцать-два года.
Матрена Захарьевна. Еще дитя, совсмъ дитя: какъ ей безъ матери отвчать на вс вопросы? Позвольте, ваше превосходительство и мн…
Судья. Не называйте меня превосходительствомъ я еще не дослужился до генеральскаго чина.
Матрена Захарьевна. Дай вамъ, Господи, поскорй дослужиться.
Судья. Что вы скажете намъ по этому длу?
Нина. Ахъ, Иванъ едорычъ Русловъ былъ для меня всегда только отцомъ.
Судья. Опять отцомъ. Это, должно быть, его спеціальность. Но мы васъ спрашиваемъ не объ Иван едорыч, а о господин Горлочкин. Не имете-ли вы что нибудь сообщить на счетъ этой ссоры… напримръ, на счетъ извстной вамъ собачки?
Нина. Ничего, господинъ судья.
Бишутинъ. (Вставая.) Позвольте, господинъ судья…
Горлочкинъ. А! мой адвокатъ ршился говорить… наконецъ-то!
Бишутинъ. Госпожа Славская не можетъ ничего знать про собачку. Она свидтельница только сцены, происшедшей въ ея квартир 15 ноября.

Садится.

Горлочкинъ. Кончилъ?.. Только-то и было?..
Судья. Такъ разскажите, сударыня, какая сцена была у васъ 15 ноября.
Матрена Захарьевна. Ваше превосходительство, позвольте мн разсказать: она дитя, она несъуметъ… да и было-то все это при мн.
Судья. Угодно вамъ поручить маменьк?
Нина. Пускай маменька разскажетъ, хорошо-съ.
Матрена Захарьевна. Скажу вамъ, ваше превосходительство жили мы въ провинціи, и въ Воронеж, и въ Харьков.— везд любовью пользовались. Сколько офицеровъ у насъ въ гостяхъ перебывало, и даже самъ начальникъ воинской команды визитъ намъ сдлалъ. Прочтите, что про насъ въ харьковскомъ листк одинъ знакомый чиновникъ писалъ. Не за чмъ бы намъ сюда здить, только единственно потому, что интриги завелись со стороны полицейскихъ властей… стали насъ тснить, ну, что-же длать?..
Судья. Позвольте, все это къ длу не идетъ.
Матрена Захарьевна. Ваше превосходительство, станте вы на мое мсто: для сердца матери какъ это тяжело выносить…
Судья. Я васъ прошу разсказать только, что было у васъ 15 ноября.
Матрена Захарьевна. Да что было?— поругались, больше ничего не было, ей Богу… Вотъ въ Харьков, такъ дйствительно, одинъ купецъ стекла разбилъ, а тутъ ничего такого… Вотъ пріхала госпожа къ намъ просить, чтобъ Ниночка въ концерт пла. Ну, мы были очень рады, потому что, откровенно сказать, ваше превосходительство, мы здшней публикой совсмъ недовольны. Я ничего z не прошу, я прошу только — сами вы извольте пожаловать въ клубъ, сравните: какъ Ниночка поетъ, какъ — Любимская? а у нея — и бенефисъ, и все, потому что жидъ какой-то за ней ухаживаетъ и знакомыхъ много.
Судья. Все вы не то говорите. Мн нужно звать про 15 ноября.
Матрена Захарьевна. Что-жь и 15 ноября, разв не обидно? Когда ее приглашаютъ пть, и съ литераторами, а тутъ вдругъ вотъ этотъ господинъ врывается незнакомый, начинаетъ насъ чернить…
Судья. Позвольте…
Матрена Захарьевна. Нтъ, ваше превосходительство, не позволю, ни за что не позволю… я мать! Хоть въ Сибирь меня сошлите, хоть куда угодно, говорить худо о моей дочери я никому не позволю.
Судья. Довольно. Садитесь на мсто.
Матрена Захарьевна. Я еще не все сказала.
Судья. Садитесь. (Славской.) Не угодно-ли вамъ пояснить, что происходило у васъ 15-го ноября?
Нина. На этотъ счетъ я не могу вамъ сообщить никакихъ подробностей. Въ ту минуту я такъ была увлечена моимъ искусствомъ…
Талицкій. (Который давно уже упорно глядлъ на Славскую и порывался говорить.) Господинъ судья, могу-ли я сдлать чрезвычайно важный для меня вопросъ свидтельниц?
Судья. Сдлайте.
Талицкій. Позвольте мн, милостивая государыня, спросить вашъ адресъ и въ какіе часы можно васъ застать дома?

Общій, ропотъ удивленія. Смхъ.

Судья. Господинъ защитникъ, какъ-же это можетъ относиться къ длу?
Талицкій. Да, да, къ длу! Какъ относится къ длу?.. Что я хотлъ сказать?— Да!.. Мы застали господина Горлочкина у госпожи Славской и имемъ основаніе думать…
Горлочкинъ. Нтъ, ужь это слишкомъ…
Хочетъ вскочить, Бишутинъ его удерживаетъ.
Нина. Не позволяйте продолжать, господинъ судья. Я увидла господина Горлочкина 15-го ноября въ первый разъ, и видитъ Богъ, калъ искренно я объ этомъ жалю. Въ отвтъ-же господину защитнику я скажу, что гд-бы я ни жила, меня никогда нельзя застать одну дома, никогда, никогда?… Подл меня всегда моя маменька.
Матрена Захарьевна. Ваше превосходительство, каково это она сказала?— Вотъ извольте теперь сами судить, что только по интригамъ ее тснятъ: давно бы ей надо быть на большей сцен.

Обнимаетъ и цлуетъ дочь.

Судья. Вызовите кого-нибудь другаго.
Письмоводитель. Господинъ Русловъ.

Русловъ подходитъ къ судье.

Судья. Ваше имя, отчество, фамилію?
Русловъ. Иванъ едорычъ Русловъ.
Судья. Сколько вамъ лтъ?
Русловъ. Сорокъ два года.
Руслова. (Внезапно.) Сорокъ-два?
Русловъ. (Твердо и ршительно.) Сорокъ-два.
Судья. Что вы имете сказать по этому длу?
Русловъ. Я-съ, господинъ судья, имю вамъ просьбу. (Входя на возвышеніе.) Въ виду щекотливости моего положенія и, такъ сказать, показаній нсколько щекотливаго свойства, я покорнйше прошу дозволить мн говорить, вамъ на ухо.
Шепчетъ ему на ухо.
Судья. (Отстранясь.) Нтъ, нтъ, этого нельзя.
Русловъ. Не могу-же я при всхъ сказать, что…

Снова хочетъ шептать на ухо.

Судья. (Отстраняя его.) Я вамъ говорю, нельзя…
Бишутинъ и Талицкій. Мы протестуемъ, не допускайте!..
Судья. Сойдите и говорите громко.
Русловъ. (Сходя.) Это, господа, очень не любезно съ вашей стороны.
Горлочкинъ. Не конфузьтесь, не конфузьтесь, разсказывайте, какъ вы приходили нанимать у меня квартиру для госпожи Славской.
Русловъ. Никогда этого не было.
Матрена Захарьевна. Никогда! Слышишь, Ниночка, онъ насъ обманулъ, онъ и не ходилъ туда. Я говорила, что ему нельзя врить, онъ ничего для насъ сдлать не хочетъ, ничего!
Русловъ. Скажите, какая неблагодарность: я который два раза заплатилъ за ихъ квартиру и даже въ этотъ роковой день пятнадцатаго ноября Нина выманила у меня восемьсотъ рублей.,
Руслова. (Вставъ.) Слышите, слышите: онъ сознается.
Русловъ. Ну да, если ужь на то пошло,— я сознаюсь! Въ. чемъ хотите сознаюсь!.. Но, мамочка, милая, хоть ради этого сознанія прости мн и помиримся.
Судья. Да, сударыня, это будетъ прекрасно! Помиритесь, и длу конецъ. Зачмъ ссориться!!— Я ужасно люблю, когда разбирательство у меня кончается миролюбиво.

Встаетъ.

Бишутинъ. Господинъ судья, вы ошиблись, сегодня господа Русловы только свидтели, сегодня разбирательство дла господъ… господъ…
Горлочкинъ. Ну вотъ!.. Онъ ужь и фамилію мою забылъ! (Подсказываетъ.) Горлочкиныхъ.
Бишутинъ. Господъ Горлочкиныхъ.
Судья. Что такое?
Вс. Сегодня разбирается дло Горлочкиныхъ, а не Русловыхъ.
Горлочиннъ. Мое дло!!..
Судья. Да, да… извините, я немножно разстроенъ, нездоровъ… Да, дло Горлочкиныхъ, что же мы… Да… сдавайте! то бишь, ходите… нтъ, я хотлъ сказать продолжайте… О чемъ мы говорили? Да, объ этой несчастной шарманк.
Шарманщикъ. У насъ отъ полиціи позволеніе.
Талицкій. Мы докажемъ, что шарманку нанималъ господинъ Горлочкинъ.
Бишутинъ. (Вставъ.) Мы утверждаемъ, что ее нанимала госпожа Горлочкина.
Горлочкинъ. Такъ, такъ, горячй!!.. Да не садитесь, постойте вы хоть минутку.
Глаша. Я даже сегодня видла, какъ Никифоръ шарманщику деньги давалъ.
Талицкій. А Никифоръ давнишній слуга господина Горлочкина.
Горлочкинъ. Это возмутительно! Навязывать мн проклятую музыку, отъ которой…
Шарманщикъ. Господинъ судья, какая же у насъ проклятая музыка, когда… (Вытаскиваетъ шарманку и начинаетъ играть). Анютка, валяй.

Двочка визжитъ псни. Шумъ, говоръ, суматоха. Слышны голоса.

Горлочкинъ. Я разорву его на части, разв можно утверждать….
Бишутинъ. Успокойтесь, не то васъ выведутъ…
Талицкій. Мы никогда не кончимъ…
Глаша. Давалъ деньги, давалъ, сама видла.
Кикифоръ. Бдному человку надо помогать…
Матрена Захарьевна. Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! позвольте мн сказать.

Судья силится возстановить тишину, но не можетъ, наконецъ, зоветъ на помощь письмоводителя.

Судья и письмоводитель. (Кричать.) Тише господа… молчите… шарманка, перестань?.. Тише, или васъ всхъ сейчасъ попрошу вонъ.

Все постепенно смолкаетъ. Судья сходитъ со своего мста и, оглядывая направо и налво присутствующихъ, подходитъ къ авансцен.

Судья. (Письмоводителю.) Петръ Никитичъ, пожалуйте сюда (Письмоводитель подходитъ.) Что же это такое? Мн кажется, я въ съумасшедшій домъ попалъ.
Письмоводитель. Дйствительно, они немножечко-съ…
Судья. Одинъ говоритъ про собачку, другой — про какихъ-то сомнительныхъ дамъ, тотъ кричитъ семь въ трефахъ… Нтъ, про шарманку… оскорбленіе, оскорбленіе, и актрис ходу не даютъ… Я себ объяснить не могу: они ли. тутъ все путаютъ, или я, потому что сегодня немножко разстроенъ, ничего въ толкъ не возьму. Скажите пожалуйста, вы. понимаете, что нибудь въ этомъ дл?
Письмоводитель. Въ ясности понять невозможно-съ, видно, что вздоръ мелятъ Какой то, а ясности връ.
Судья. Такъ вотъ что: намъ надо но одиночк ихъ еще спросить и подробне этимъ заняться. Я назначу въ другой разъ разбирательство. Гоните ихъ всхъ венъ.

Уходитъ. Всеобщее недоумніе.

Голоса. Что это значитъ? Что такое? Куда онъ ушелъ? Что съ нимъ сдлалось?
Письмоводитель. Что сдлалось? Вы хоть кого спутаете… ни ладу ни, складу, кто въ лсъ кто по дрова. Сегодня больше разбирательства не будетъ. Господинъ судья хотятъ подробне разсмотрть дло и пришлютъ новыя повстки.

Идетъ къ своему столу.

Горлочкина. Когда же этому будетъ конецъ!?
Горлочкинъ. (Почти въ одно время съ ней.) Какъ же такъ?

ДВИЖУЩАЯСЯ КАРТИНА.

Говоръ. Талицкій вредъ негодующими: Горлочкиной и Русловой, пожимая плечами и рисуясь, старается объяснить имъ: ‘Что длать! Дло запутанное, много свидтелей, скоро нельзя?’ — Бишутинъ почти тоже объясняетъ Горлочкину, который раздраженъ и упрекаетъ адвоката въ малой энергіи. Русловъ сунулся къ жен со словомъ: ‘мамочка!’ — но та отвернулась, указавъ ему на Славскую. Матрена Захарьевна подхватила Руслова за руку со словами: ‘Стало быть, вы не хотите намъ нанять квартиру?’ Русловъ вырывается отъ нея говоря: ‘Маменька оставьте меня!’ — Славская отрываетъ мать отъ Руслова и споритъ съ ней. Русловъ скрывается въ глубин Шарманщикъ, спорившій съ Никифоромъ, вскрикиваетъ: ‘Какая же это проклятая шарманка!’ — и начинаетъ играть на шарманк. Письмоводитель, Никифоръ и Иванъ стараются его остановить^ Все это должно совершаться какъ можно быстрй, и почти одновременно. Среди общей суматохи и гула занавсъ падаетъ.

ЧЕТВЕРТОЕ И ПОСЛДНЕЕ ДЙСТВІЕ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Горлочкинъ.
Горлочкина.
Русловъ.
Руслова.
Бишутинъ.
Матрена Захарьевна.
Никифоръ.
Глаша.
едотъ.

Дйствіе происходитъ у Горлочкиныхъ.

Гостинная.

Никифоръ затопилъ печку и сидитъ на корточкахъ передъ ней едотъ стоитъ подале.

Никфоръ. Ничему ты этому не печалься, потому теперь все къ лучшему пойдетъ…
едотъ. Вдь толку не добиться, Никифоръ Семенычъ… Баринъ на глаза къ себ меня не пускаетъ. Что такое!…
Никифоръ. Не до тебя ему теперь… дай ему опамятоваться…
едотъ. Что-же барыня, то наша, все тамъ, у тетки?
Нвввфоръ. Какъ отъ насъ ‘.ухала, такъ все тамъ.
едотъ. И что съ ними сталось! Господа были какіе хорошіе.
Никкфоръ. Ступай, ступай. Вонъ баринъ по комнат заходилъ, пожалуй, сюда войдетъ.
едотъ. Скажи ты ему про меня, сдлай милость.
Никифоръ. Ладно, ступай.

едотъ уходитъ. Никифоръ, въ глубин у печки, мшаетъ дрова. Входитъ слва Горлочкинъ, съ чернильницей, перомъ и почтовой бумагой въ рукахъ. Онъ очень мраченъ.

2.
ГОРЛОЧКИНЪ и НИКИФОРЪ.

Горлочкинъ. Мста нигд не найду, двухъ строкъ написать не въ состояніи. Когда подумаю, Что полтора мсяца назадъ сидли мы вдвоемъ въ кабинет такъ дружески, и вдругъ теперь!.. Фу… не только кабинетъ, вся квартира мн стала противна… Чего квартира?— домъ, улица, вся Москва!— Уфъ!! (Никифоръ подымается съ корточекъ и тихо идетъ къ двери) А, ты былъ здсь, Никифоръ… постой… вотъ что…
Никифоръ. Чего-съ?
Горлочкинъ. Отъ Марьи Васильевны ничего нтъ?— ни письма, ни посланнаго…
Никифоръ. Никакъ нтъ-съ.
Горилочкинъ. Стало бытъ кончено, совсмъ кончено… Ну, Никифоръ, длать нечего!… Я теб долженъ сказать, что я ршилъ: я съ женой больше жить не буду.
Никифоръ. (Про себя.) Наша взяла. (Громко.) Слушаю-съ.
Горлочкинъ. Я уду изъ Москвы.
Никифоръ. Куда прикажете, я хотъ сейчасъ чемоданъ буду укладывать.
Горлочкинъ. Дло не въ томъ. Я узжаю за границу, и надолго… можетъ статься, на годъ, можетъ и больше. А такъ какъ ты мн тамъ не будешь нуженъ, то сдлай разсчетъ сколько я теб долженъ и…
Никифоръ. (Пораженный.) Какъ это-съ? Вы меня прогоняете?!
Горлочкинъ. Нтъ, не прогоняю. Я всегда былъ тобой доволенъ и даже сдлаю теб подарокъ на прощанье.
Никифоръ. Никакихъ, мн вашихъ подарковъ, Павелъ Петровичъ, не нужно, а хочу я вамъ служить.
Горлочкинъ. Не можешь ты мн служить за границей! тамъ надо знать по французски, по-итальянски. Куда ты мн тамъ?
Никифоръ. И что вамъ понадобилась эта за-граница. Похали бы мы съ вами опять въ деревню, да на выборы въ городъ… опять бы всхъ сосдей перевидали.
Горлочкинъ. Молчи. Мн вернуться туда, гд я въ первый разъ увидался съ женой? Зачмъ? распросы да насмшки: слушать? Нтъ, нтъ, я ршилъ и… ты не обижайся, я тебя награжу, и если вернусь когда нибудь…..

Отворачивается и пишетъ письмо.

Никифоръ. (Про себя.) Вотъ въ чего я себ нахлопоталъ… Это какъ скалываютъ: наша взяла, да рыло въ крови. Какъ: же теперче?— безъ мста? новаго барина ищи, да привыкай!.. Ахъ я дубина! Ахъ я скотъ этакій!… И чего мн эти бабы мшали? Глашенька такъ еще мн же бывало кофею нальетъ… Дуракъ, дуракъ чистый… Эка штука, эка штука! (Громко.) Павелъ Петровичъ!.
Горлочкинъ. Ну?
Никифоръ. Простите, что я своимъ скотскимъ разумомъ вамъ скажу.
Горлочкинъ. Говори, я тебя обидлъ, — и вздоръ скажешь — не разсержусь.
Никифоръ. Какъ же теперь въ церкви говорятъ: Богъ соединяетъ, человкъ не разлучаетъ… Если, значитъ, вы законнымъ бракомъ, и теперь разъхаться, вдь это великъ грхъ!
Горлочкинъ. Не мучить же намъ другъ друга.
Никифоръ. Что, Павелъ Петровичъ, надо правду говорить: тутъ одинъ шарманщикъ виноватъ Теперь за версту обходитъ, къ намъ не является, чуетъ что попадись онъ мн, я бы его отдулъ, такъ бы отдулъ!— да потомъ эти судейскіе — народъ прожорливый, они хоть кого поссорятъ, а барыня у насъ добрая.
Горлочкинъ. Ну что же? Ну что ты хочешь?
Никифоръ. Коврикъ вамъ подъ ножки своими собственными барскими ручками вышила. И по сю пору этбтъ коврикъ у васъ подъ столомъ лежитъ… Да что ужь… ухъ!.. надо все говорить! Вдь былъ я у нихъ.
Горлочкинъ. У Марьи Васильевны?
Никифоръ. Горничную ихную Глафиру провдать ходилъ. Такъ она мн, по секрету, сказывала, будто такъ барыня убивается, такъ убивается, плачетъ, платковъ не достаетъ.
Горлочкинъ. Плачетъ? Обо мн плачетъ? Да ты врешь все…
Никифоръ. На что мн врать. Если-бъ я вамъ служить остался, тогда точно что и соврать можно, д., вы меня отпускаете, какая мн корысть?
Горлочкинъ. Плачетъ!
Никифоръ. Жизнь, говоритъ, не мила, въ Монастырь пойду… Кажись позвонили:

Уходитъ.

Горлочкинъ. Плачетъ? въ монастырь!.. Да что я?— одурлъ совсмъ, что за монастырь!… онъ наврно вретъ. Но какой это хорошій человкъ, этотъ Никифоръ, нарочно лжетъ, чтобы меня утшить. Я ему пятьсотъ рублей подарю.

3.
Т-ЖЕ, НИКИФОРЪ и БИШУТИНЪ.

Никифоръ. Вотъ онъ, ссорщикъ вашъ, пришелъ.
Бишутинъ. Здравствуйте, добрйшій Павелъ Петровичъ, здравствуйте.
Никифоръ. (Тихо Горлочкину) Кабы этихъ судейскихъ-то путанниковъ гнать, никакихъ бы ссоръ не было.

Уходитъ.

Бишутинъ. Ну, ну, чего вы пріуныли? ваше дло еще не совсмъ проиграно. Положимъ, этотъ мировой судья нашелъ, что никакого оскорбленія не было, ни съ вашей стороны, ни со, стороны вашей супруги,— мы можемъ на него жаловаться въ мировой създъ.
Горлочкинъ. Для чего?
Бишутинъ. Чтобы подвергнуть вашу супругу отвтственности.
Горлочкинъ. Потомъ что?
Бишутинъ. Потомъ, что вамъ будетъ угодно. Можетъ быть судъ предложитъ ей извиниться передъ вами, въ лучшемъ случа можно даже добиться, чтобъ она была присуждена къ аресту.
Горлочкинъ. Какъ это, къ аресту?
Бишутинъ. Въ тюрьму.
Горлочкинъ. И это вы называете въ лучшемъ случа? Какъ же вы осмлились мн говорить такія мерзости? Что моя жена — воровка что ли, или поджигательница, что вы ее хотите въ тюрьму запрятать?… Какъ же по вашему буду потамъ со знакомыми встрчаться?— ‘Здравствуйте, какъ поживаете? Что ваша супруга? Слава Богу ничего, она въ тюрьм’… Такъ, что-ли? Да есть-ли въ вашей пустой голов хоть капля здраваго смыслу!
Бишутинъ. Павелъ Петровичъ, хоть здсь и нтъ свидтелей, все-таки я оскорблять себя не позволю.
Горлочкинъ. Что выдумаетъ!! въ тюрьму!!
Бишутинъ. Мн вообще приходится жалть, что вы меня призвали. Еслибъ вы сами не сказали мн, что готовы сдлать вашей супруг какую угодно непріятность…
Горлочкинъ. А вы и обрадовались? Чмъ бы меня отговаривать, вы еще…
Бишутинъ. Вы, душенька, находитесь въ состояніи невмняемости, и потому мн лучше удалиться.
Горлочкинъ. Я тоже, душенька, думаю, что лучше.
Бишутинъ. Прощайте. (Длаетъ два шага.) Ахъ, да, Такъ какъ вы не желаете продолжать процессъ, то не хотите ли теперь же заплатить мн за веденіе дла?
Горлочкинъ. Какое веденіе дла?
Бишутинъ. Ну! за написаніе жалобы.
Горлочкинъ. Съ моихъ словъ.
Бишутинъ. За судоговореніе…
Горлочкинъ. Скажите лучше судорисованіе. Вы тамъ все каррикатуры рисовали. Еслибъ я васъ въ бокъ не толкалъ, вы бы слова не сказали.
Бишутинъ. Я вижу, съ вами, вообще, разговаривать сегодня невозможно. Какъ хотите. У меня форменное условіе, по которому я всегда могу съ васъ потребовать.

Идетъ.

Горлочкинъ. Погодите. Народецъ!!.. Сколько же я вамъ долженъ?
Бишутинъ. (Вынимая росписку.) Пятьсотъ рублей.
Горлочкинъ. (Постепенно раздражаясь.) Это я самъ подписалъ!?.. Народецъ!… Сгоряча подписалъ, разумется… Что же это вы мало? Вы бы меня заставили подписать на тысячу, или на десять,— или на пятьдесятъ… или чтобъ душу я вамъ свою отдалъ… кровью бы роспуску взяли.
Бишутинъ. Прощайте.
Горлочкинъ. (Отдавая деньги.) Пожалуйте условіе. Вотъ вамъ ваши пятьсотъ рублей, только ужь вы мн теперь на глаза не попадайтесь. Разв захотите получить обиду дйствіемъ и за безчестіе съ меня содрать…
Бишутинъ. (Положивъ деньги въ карманъ.) Я вообще сумасшедшихъ людей избгаю.

Уходитъ.

Горлочкинъ. (взбшенный.) Уфъ!!… Народецъ!.. Въ тюрьму!… И такъ это запросто говоритъ, словно это какой нибудь эльдорадо или мон-плезиръ.

4.
Входитъ МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА.

Матрена Захарьевна. Мое почтеніе, Павелъ Петровичъ.
Горлочкинъ. (Про себя.) Это еще зачмъ?— кто ее пустилъ?
Матрона Захарьевна. Чувствуете вы, Павелъ Петровичъ, что я сегодня съ утра ничего не пила и не ла?.. Калача пятикопеечнаго съ чаемъ и то не дожевала .въ душу нейдетъ…
Горлочкинъ. Нтъ-съ, не чувствую.
Матрена Захарьевна. Когда ивамъ скажу, что я разорена! и даже должна обиды терпть!!… Хоть сейчасъ, вотъ, адвоката вашего встртила, хотла съ нимъ посовтоваться, а онъ мн говоритъ: мой совтъ вамъ — провалитесь вы сквозь землю.
Горлочкинъ. Хорошій совтъ. Вы счастливая, вамъ онъ хорошіе совты даетъ.
Матрена Захарьевна. Можете вообразить, Иванъ едорычъ совсмъ изъ Москвы ухалъ. Неужто же она такъ двочку безъ куска хлба броситъ? Господи!— И то ее везд тснятъ. Въ клуб третьяго дня съ ней опять несчастіе случилось.
Горлочкинъ. Опять публику обругала?
Матрена Захарьевна. Нтъ, въ старшину свчку кинула. Ну, ей отказали… затрутъ, совсмъ ее затрутъ, ей-Богу затрутъ!
Горлочкинъ. Мн-то какое дло до всего этого? Отвяжитесь вы отъ меня.

Уходитъ.

Матрена Захарьевна. Павелъ Петровичъ, погодите, Павелъ Петровичъ… Да чтежь это я стою, дверь не заперта: онъ въ другую комнату — и я за нимъ, онъ въ третью — и я за нимъ.

Хочетъ идти вслдъ за Горлочкинымъ.

5.
НИКИФОРЪ ГОРЛОЧКИНА.

Никифоръ. (Останавливая Матрену Захарьевну.) Куда вы? Куда?… тамъ вы къ барину въ спальню попадете.

Матрена Захарьевна останавливается.

Горлочкина. Мужъ мой не тратитъ время даромъ. Зачмъ это вы сюда пожаловали? Ужь не увлекся ли Павелъ Петровичъ вашей дочкой?…
Матрена Захарьевна. Куда ему, что онъ понимаетъ! Безчувственный онъ человкъ. Вы добре его, вы мн скажете… красавица, куда это Иванъ едорычъ Русловъ ухалъ по рязанской желзной дорог?
Горлочкина. Я въ первый разъ слышу, что онъ ухалъ изъ Москвы.
Матрена Захарьевна. Матушка, скажи, ради бога, скажи!…
Горлочкина. Я ей-богу, не знаю.
Матрена Захарьевна. Знаете, знаете… Коли вы уже и къ намъ забрались, чтобъ его сыскать, такъ неужто теперь… Да нтъ, это невозможно, мы нищіе безъ него… Я не уйду отсюда, пока не узнаю.

Сла.

Никифоръ. Что вы разслись? Толкомъ вамъ говорятъ… Пожалуйте.
Горлочкина. (Про себя.) Ее не выживешь. (Ей.) Послушайте, я вамъ дамъ хорошій совтъ.
Матрена Захарьевна. Небось, тоже какъ этотъ адвокатъ?— провалиться. Благодарствуйте.
Горлочкина. (Пишетъ въ записную книжку и вырываетъ листокъ.) Погодите, вотъ какой совтъ. Ступайте-ка вы сейчасъ къ его супруг, къ госпож Русловой, она должна знать, гд ея мужъ.
Матрена Захарьевна. (Вскакивая.) И впрямь. Вотъ это совтъ. А что вы думаете, это вдь она его у насъ отбиваетъ!
Горлочкина. Его жена?
Матрена Захарьевна. И не стыдно ей у бдной двочки отбивать!.. Пойду, сейчасъ къ ней пойду, и не отстану отъ нея… Вотъ ужь за это — merci.

Улетаетъ.

6.
Т-ЖЕ безъ МАТРЕНЫ ЗАХАРЬЕВНЫ, потомъ ГЛАША.

Горлочкина. Доложите, Никифоръ, Павлу Петровичу, что я…
Никифоръ. Ужь не знаю, сударыня, какъ мн теперь быть, болнъ вдь онъ у насъ.
Горлочкина. Что съ нимъ…
Никифоръ. Болнъ, совсмъ болнъ… такъ разнемогся, такъ разнемогся!… Ужъ и что это будетъ, ахъ!
Горлочкина. (Испуганно.) Слегъ въ постель?
Никифоръ. Въ постели не лежитъ, а… не хорошъ.
Горлочкина. Посылалъ тебя за докторомъ?…
Никифоръ. Нтъ, и за докторомъ не посылали, только…
Горлочкина. Почему же ты думаешь, что онъ болнъ?
Никифоръ. Какъ же, сударыня, бывало что по немъ не потрафилъ — сапогомъ въ тебя пуститъ, а теперь смирныЯ такой сталъ.
Горлочкина. Ну! если только потому…
Никкфоръ. Эхъ, матушка, больной человкъ сейчасъ себя обличитъ. Позвольте мн вамъ сказать, не разсердитесь на меня, на дурака: загрустилъ онъ у насъ… такъ я полагаю, изъ за того, что вы гнваться изволите.
Горлочкина. Кто-жь ему веллъ ссориться?
Никифоръ. Сударыня вы наша, это вдь все шарманщикъ. Я ему, этакому дьяволу, вс руки вывихну… дайте мн съ нимъ встртиться, дайте только встртиться…
Горлочкина. Пожалуйста, пожалуйста! Вс видли, что ты-же ему давалъ деньги…
Никифоръ. Отнялъ, вс отнялъ, тмъ же разомъ, ей, ей! Хотите — врьте, хотите — нтъ… (Таинственно.) Сегодня Павелъ Петровичъ-то у насъ плакалъ… Пишетъ что-то и плачетъ, разливается…
Горлочкина. Ты самъ видлъ?
Никифоръ. Ей-богу!
Горлочкина. Ну, все-таки поди, скажи ему, что я пріхала и хочу его видть.
Никифоръ. Ужь не знаю, право, какъ…

Уходитъ.

Горлочкина. Груститъ! Плачетъ! А кто виноватъ? Кто начиналъ ссориться?!… Боленъ… да нтъ, это только Никифору показалось…
Глаша. (Выглядываетъ въ дверь.) Барыня, къ вамъ Александра Даниловна.
Горлочкина. Пожалуйте, пожалуйте!..

Входитъ Руслова. Глаша скрывается.

7.
ГОРЛОЧКИНА и РУСЛОВА.

Руслова. (Вбгая.) Ma ch&egrave,re, я въ отчаяніи! Научите меня, что мн длать!.. Мой мужъ погибъ, я его навсегда потеряла, навсегда.
Горлочкина. Что съ вами, полноте! Мн сейчасъ сказали, что онъ ухалъ куда-то по рязанской желзной дорог.
Руслова. Это только такъ говорятъ… а на дл я уврена, что онъ не выдержалъ испытанія и… страшно подумать!— самъ лишилъ себя жизни.
Горлочкина. Что вы?
Руслова. О! вы его не знаете, вдь онъ жить безъ меня не можетъ… Пятнадцать лтъ сряду я ему каждый вечеръ приготовляла питье на ночь, я знаю вс его привычки… Ахъ! что я надлала! Я хотла немножко проучить его, пять дней не пускала къ себ на глаза, и вотъ до чего я его довела… Онъ застрлился, онъ утопился! Что я надлала! что я надлала!
Горлочкина. Погодите тревожиться прежде времени, надо справиться.
Руслова. Да, подемте скорй, подемте… Только куда? Боже мой! Зачмъ я это…

8.
Т-ЖЕ и МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА.

Матрена Захарьевна. (Входить.) Объявился, сударыня вы моя, объявился…
Горлочкина и Руслова. Что такое? Кто?
Матрена Захарьевна. Иванъ едорычъ объявился, нашла я его.
Руслова. Какъ? Гд?
Матрена Захарьевна. Ахъ, ваше сіятельство, вы здсь,— я васъ-то и ищу… Очумла на радостяхъ, адресокъ вашъ куда-то выронила, а у Ивана едорыча не спросила.
Руслова. Что вы!..
Матрена Захарьевна. Виновата предъ вами, скрывать не буду: въ помысл моемъ разгоралось на васъ мое сердце, думаю: вотъ вдь старая, дура живетъ въ хол и никакой жалости…
Руслова. Къ чему мн…
Матрена Захарьевна. Двочку мою и безъ нея вс кругомъ обижаютъ, а Она у насъ и послдняго Ивана едорыча отбиваетъ.
Руоюва. Скажете-ли вы, какъвр его нашли, гд?
Матрена Захарьевна. На тротуар нашла, на тротуар.
Руслова. Какъ на тротуар? упалъ? разшибся?
Матрена Захарьевна. Нтъ, цлехонекъ, идетъ себ тихонько. Прямо съ желзной дороги, усталъ, въ кондитерскую пошелъ кофеекъ пить.
Руслова. Куда же онъ здилъ?
Матрена Захарьевна. Для насъ здилъ, нашъ голубчикъ, въ Тамбовъ, за это я васъ и благодарить пришла.
Руслова. Меня?
Матрена Захарьевна. Онъ тамъ для насъ контрактъ заключалъ. Знакомство у. него съ тамошнимъ театромъ какое-то, вотъ и говоритъ мн Иванъ едорычъ: ну, маменька… Онъ меня всегда маменькой зоветъ…
Руслова. (Горлочкиной.) слышите, слышите!..
Матрена Захарьевна. Ну, маменька, говоритъ, подете въ Тамбовъ, будетъ Нина оперетки пть: пятьсотъ рублей въ мсяцъ жалованья и два полубенефиса.
Руслова. Такъ вотъ онъ объ чемъ хлопочетъ?
Матрена Захарьевна. Чего-жь намъ лучше?— Въ провинціи публика не въ примръ больше понимаетъ, чмъ здсь. Посмотрите-ка, какой мы тамъ фуроръ сдлаемъ.— Вы слыхали-ли какъ она это поетъ: ‘Ахъ какъ вс мужчины глупы! ахъ какъ вс мужчины глупы?..’
Руслова. Что-же вамъ отъ меня угодно.
Матрена Захарьевна. Благодарить васъ желаю. У меня душа спреведливая.
Руслова. Благодарите вашего Ивана едорыча, я тутъ не при чемъ. (Горлочкиной.) Вотъ вамъ, ma ch&egrave,re, вотъ вамъ мужчины!, я готова была рыдать и рвать на себ волосы съ отчаянія, думая, что мужъ пораженъ моею строгостью, а онъ себ преспокойно длаетъ parties de plaisirs, чтобъ пристроить свою Ниночку,— оо!!

Русловъ появляется въ дверяхъ.

9.
Т-ЖЕ и РУСЛОВЪ, потомъ ГОРЛОЧКИНЪ.

Матрена Захарьевна. Голубчикъ нашъ, Иванъ едорычъ!
Русловъ. (Увидавъ жену.) Милочка! наконецъ-то я тебя вижу…
Руслова. Оставьте меня, подите,— вонъ ваше новое семейство… Маменька!!.. вонъ ваша маменька, сдовласый младенецъ.
Русловъ. Это ужь какъ хочешь, Сашенька, это не хорошо… я длаю все, чтобъ помириться, все, все ршительно…
Матрона Захарьевна. Такъ я-же съ вами вдь и помирилась, Иванъ едорычъ.
Русловъ. Отстанте вы, маменька.
Руслова. Что-же это вы длаете! вы катаетесь въ Тамбовъ для своей безподобной Ниночки.
Русловъ. Мамочка! для тебя, единственно для тебя!
Руслова. Восхитительно! такъ это я буду пть ‘какъ вс мужчины глупы’ и получать бенефисы?
Русловъ. Нтъ, душа моя, не ты, но та, которая это эапоетъ, будетъ пть далеко отъ насъ, далеко, въ Тамбов… И если я самъ объ этомъ старался, стало быть…
Патрона Захарьевна. Вы спровадить насъ хотите. Такъ вы съ нами въ Тамбовъ не подете? кто-же намъ квартиру найметъ?
Русловъ. Маменька, скажите ради творца небеснаго, сколько вы хотите отъ меня отступнаго?
Матрена Захарьевна. Какъ это отступнаго?
Русловъ. У меня ваша Ниночка недавно восемьсотъ рублей вытянула. Хотите еще дв тысячи, но ужь за то, чтобъ вы меня никогда не вспоминали.
Матрена Захарьевна. За кого-же вы насъ считаете, чтобъ мы своихъ благодтелей да не вспоминали. Я еще васъ въ поминанье запишу.
Русловъ. За упокой! Пожалуйста за упокой, точно какъ будто я умеръ.
Горлочкина. Ну и прощайте, прощайте!
Матрена Захарьевна. Врьте, Иванъ едорычъ, что чувства въ насъ даже очень много. Когда-же прикажите ожидать на счетъ этого контракта и денегъ?
Русловъ. Сегодня-же вамъ будетъ все доставлено.
Матрена Захарьевна. Ужь на счетъ нашей благодарности…
Русловъ. Только если вы сію-же секунду отсюда не уйдете…
Матрена Захарьевна. Ахъ, Боже мой, да я ужь ушла!… (Бжитъ и въ дверяхъ останавливается.) Иванъ едорычъ, вы не обманете? никуда по желзной дорог опять не улизнете?
Русловъ. Вы не ушли?
Матрена Захарьевна. Ушла, ушла, батюшка, ушла!

Скрывается.

Русловъ. Мамочка! вы видли, я корабли свои сжегъ!
Руслова. И вы думаете, что этого довольно? что я васъ прощу?.. Спросите, Марью Васильевну, что я думала,— я думала, что вы хотли убить себя съ горя, а вы живы, здоровы, катаетесь въ Тамбовъ и идете въ кондитерскую кофе пить!
Русловъ. Такъ неужто я долженъ застрлить себя, чтобъ ты со мной помирилась?
Входитъ Горлочкинъ.
Руслова. Тсс!… (Горлочкиной.) Будьте тверды, я останусь здсь рядомъ.
Раскланивается съ Горлочкинымъ и уходитъ.
Русловъ. Мамочка, еще одно слово!..

Уходитъ за ней.

10.
ГОРЛОЧКИНЪ и ГОРЛОЧКИНА.

Горлочкинъ. Вы меня извините, Марья Васильевна, что я заставилъ васъ немножко ждать, я былъ не одтъ.
Горлочкина. Вы больны?
Горлочкинъ. Какъ? почему?
Горлочкина. Никифоръ сказалъ.
Горлочкинъ. А!— да, да… дйствительно у меня сильныя сердцебіенья…
Горлочкина. Надюсь, это не опасно.
Горлочкинъ. О! я ни на что не жалуюсь… ни на что!
Горлочкина. Павелъ Петровичъ, я пришла вамъ сдлать предложеніе. Вы теперь вроятно, какъ и я, убдились, что по нашимъ характерамъ мы не можемъ боле жить вмст, — и потому я прошу васъ выдать мн отдльный видъ на жительство. Александра Даниловна Руслова тоже будетъ жить одна, и вотъ мы согласились съ ней ухать вмст въ Петербургъ. Это единственный способъ покончить миролюбиво наши ссоры.
Горлочкинъ. Бдная, какъ она страдаетъ, надо ее утшить (ей.) Какъ прикажите… но… но прежде чмъ сдлать такой ршительный шагъ… не попробовать-ли намъ…
Горлочкина. Онъ дйствительно разстроенъ… (Ему.) Что вы хотите сказать?
Горлочкинъ. Не попробовать ли намъ еще одинъ послдній опытъ.
Горлочкина. Опять жить вмст?.’.. Вамъ слишкомъ трудно будетъ выносить мой капризы.
Горлочкинъ. Ну! Длая другъ, другу взаимно маленькія уступки… Напримръ, я вдь, въ сущности, я самъ люблю вашу собачку и готовъ за ней ухаживать, сколько прикажете… А вы?.. Общайте мн, по крайней мр, что вы хоть не будете подкупать этого шарманщика…
Горлочкина. Что?
Горлочкинъ. Конечно, музыка хорошая вещь, но каждый день и въ тотъ же часъ…
Горлочкина. Какъ? вы говорите мн о щарманщик, когда, главнымъ образомъ, изъ-за’ него я на васъ сердилась!..
Горлочкинъ. А! Вы таки ршительно думаете, что я его призывалъ?
Горлочкина. Кто же? Кто же?
Горлочкинъ. Маничка, увряю же тебя…
Горлочкина. Довольно, довольно!… (Въ дверь.) Александра Даниловна!
Горлочкинъ. Даю теб честное слово… Позволь… Когда мой адвокатъ это утверждалъ, ты могла не врить, они часто лгутъ, — но когда я самъ говорю…

Входятъ Руслова и Русловъ.

11.
Т-ЖЕ, РУСЛОВА, РУСЛОВЪ, похожъ ГЛАША и НИКИФОРЪ.

Горлочкина. Александра Даниловна, вы можете на меня разсчитывать: мы посл завтра демъ въ Петербургъ.
Русловъ. Нтъ-съ, моя жена не удетъ, моя жена со мной помирилась, и теперь…
Горлочкина. Какъ? Вы простили?!…

Вбгаетъ Глаша, за ней Никифоръ.

Глаша. Сударыня, сударь!!. (Никифору.) Иди, иди. Говори господамъ…
Горлочкинъ. Что случилось?
Глаша. Онъ вамъ каяться пришелъ.
Горлочкина. Каяться?
Никифоръ. Эхъ, круглая!… Говорилъ я, тутъ моя погибель… ну, куда ни шло, говорить такъ говорить!… Простите меня, ради Христа, совсмъ я передъ вами злодй и скотина.
Горлочкинъ. Что это значитъ?
Никифоръ. Значитъ, Павелъ Петровичъ, что какъ это мн грустно было: жилъ я у васъ, у холостаго, семь лтъ, и довольны мной были, и покой, и тишина, а вдругъ взяли да женились, ничего мн не сказывали.
Вс. Вотъ претензія? Каковъ!? Скажите!!
Никифоръ. Характеръ же у меня проклятый такой: не могъ я этого стерпть, ну, и сталъ васъ ссорить.
Горлочиннъ. Кого?
Никифоръ. Васъ, Павелъ Петровичъ, вотъ съ барыней.
Горлочкина. Какъ ссорить?
Никифоръ. Ну… Фортки отворять, чтобъ барыня разсердилась, салфетки мнять… (Глаш’.) Что я для тебя длаю!… что только я для тебя длаю!!..
Глаша. Ну, ну, говори, говори все,
Никифоръ. Шарманщика нанялъ.
Горлочкинъ. Такъ это ты!?..
Горлочкина. (Почти въ одно время съ нимъ.) Ты это длалъ!?.. Ты?
Никифоръ. Что ужь грха таить, я-съ.
Горлочкинъ. Такъ вотъ откуда весь сыръ-боръ загорлся!… Я его убью! Я убью его!.. (Жен.) Милая моя Маня, и изъ-за этой скотины!…
Горлочкина. Паша, Паша, — еслибъ я только могла думать!…
Горлочкинъ. Какъ мн у тебя прощенья просить!…
Горлочкина. Ты мн прости, я виновата…

Цлуются и нжничаютъ.

Русловъ. Вотъ, душа моя, какъ мирятся-то, не то что ты….
Руслова. Ну! не забывайте: насъ не лакей ссорилъ, а…
Русловъ. Мамочка, она въ Тамбовъ удетъ… въ Тамбовъ за тысячу верстъ.
Горлочкинъ. (Никифору). Вонъ съ глазъ моихъ,— вонъ!! видть тебя не могу.
Никифоръ. Никакъ нтъ, Павелъ Петровичъ, на это я не согласенъ.
Горлочкинъ. Кто твоего согласія спрашиваетъ?
Никифоръ. Какія-же это, помилуйте, справедливости? Я все по чистой совсти сказалъ, и мн же за это… Пока я былъ подлецъ, вы мн награду хотли дать, а сталъ честнымъ человкомъ, вы меня въ шею… Неужто-жь однимъ подлецамъ и житье на свт!…
Руслова. А знаете, онъ правъ.
Никифоръ. (Глаш.) Что-жь, ты мн общала, что ничего мн не будетъ….
Глаша. Какъ-же, барыня, онъ-же васъ вдь и помирилъ…
Горлочкина. (Мужу.) Богъ съ нимъ, прости ему. Если самъ сознался, такъ ужь врно больше ссорить насъ не будетъ.
Никифоръ. На что мн, матушка!?… Я теперь къ женатой жизни привыкъ, живите себ съ Богомъ, вы мн не мшаете… Въ особенности коли теперь у насъ съ Глашенькой лады пойдутъ….
Глаща. Ну, ну, ну!
Горлочкинъ. Этакій оселъ, на него и сердиться нельзя. Смотри же, теперь я за тобой буду строго слдить, и если что-нибудь малйшее…
Никифоръ. Эхъ Господи! сказалъ же вамъ: теперь мн барыня не мшаетъ, пускай себ живетъ! Богъ съ ней…

Общій смхъ. Вбгаетъ Матрена Захарьевна.

12.
Т-ЖЕ и МАТРЕНА ЗАХАРЬЕВНА.

Матрена Захарьевна. Пустите! пустите! гд онъ!…
Русловъ. (Испуганно.) Опять маменька!… Избавьте меня отъ этой маменьки…
Матрена Захарьевна. Иванъ едорычъ, Иванъ едорычъ, позвольте… Батюшки, что я забыла-то! совсмъ вдь забыла… Ахъ я глупая…
Русловъ. Ну что вы забыли?
Матрена Захарьевна. Иванъ едорычъ, скажите: любите вы пироги съ кашей и съ яйцами?
Русловъ. Силы небесныя!!… Да что, ужь маменьку-то не этотъ ли Никифоръ нанимать сталъ, чтобъ она меня мучила.
Матрена Захарьевна. Нтъ-съ, это я сама… Какъ чувствую благодарность… А вы всю Россію обойдите, никто такихъ пироговъ съ кашей не печетъ, какъ я, позвольте я вамъ принесу на квартиру горячій…
Русловъ. Я умеръ, слышали вы, я умеръ, меня похоронили.

Суматоха, голоса единовременно.

Матрена Захарьевна. Должна я быть благодарна и т. д.
Никифоръ. Пожалуйте, васъ дочка ждутъ.
Руслова. Не надо вашей благодарности.
Русловъ. Я совсмъ умеръ!…

Горлочкины нжничаютъ другъ съ другомъ.

Крылов Виктор Александрович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Надя Муранова, Крылов Виктор Александрович, Год: 1890
  2. Звезда падучая, Крылов Виктор Александрович, Год: 1894
  3. Секретное предписание, Крылов Виктор Александрович, Год: 1888
  4. Сыны Израиля, Крылов Виктор Александрович, Год: 1901
  5. Под гнетом утраты, Крылов Виктор Александрович, Год: 1896
  6. Наша злодейка, Крылов Виктор Александрович, Год: 1896
  7. Земцы, Крылов Виктор Александрович, Год: 1874
  8. В сетях Амура, Крылов Виктор Александрович, Год: 1896
Электронная библиотека