Османъ и Замбри.
(Восточная сказка.)
Съ французскаго … ва.
——
Осман и Замбри, Сарразен Адриан, Год: 1810
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Одинъ престарлый Персіянин при конц безпорочной жизни безпокоился о участи дтей своихъ, которыхъ оставлялъ почти нищими, безъ всякаго покровительства. Ставшему минуло уже двадцать лтъ, его называли Османомъ, а Замбри, меньшой, былъ двумя годами моложе своего брата.
Наступила послдняя ночь старца, но онъ мене занимался мучительною болзнію своею, нежели мыслями о горестномъ состояніи покидаемыхъ имъ сирот. Вдругъ слышится ему тихій, пріятный голос, кто-то говоритъ: ‘не страшись ничего, доброй старецъ, я буду покровителемъ твоихъ дтей, умирай спокойно! я принесъ имъ полезные дары. Принявъ ихъ отъ меня, они должны разлучишься, но черезъ нсколько времяни они опять будутъ вмст’. Пріятный запахъ, яркой свтъ, подобной сіянію мсяца, наполнили хижину, глазамъ изумленнаго старца представился образ юноши, привлекательный, воздушный — то былъ его благотворный Геній, онъ положилъ дары свои на постель умирающаго, и скрылся.
Старикъ призываетъ своихъ сыновей, велитъ имъ зажечь лампаду, описываетъ свое видніе и показываетъ дары благодтельнаго духа. Молодые люди увидли золотую, весьма блестящую коробочку и письмо, запечатанное печатью. ‘Приближся, Османъ, сказалъ старикъ, ты старшій, теб выбирать первому.
Осман, ослпленный блистаніемъ коробочки, выбралъ ее, а бдной Замбри принужденъ былъ довольствоваться простымъ запечатаннымъ письмомъ. Старик обнялъ дтей, благословилъ ихъ и умеръ спокойно, подобно человку, засыпающему въ обятіяхъ надежды.
Оплакавъ искренно добраго отца, и отдавши послдній долгъ праху его, братья захотли испытать, какую пользу могутъ принести имъ подарки духа. Османъ открылъ свою коробочку и увидлъ, что она была наполнена сахарными лпешечками разнаго цвта и величины. Странной подарокъ! подумалъ он, разсматривая коробочку. Вдругъ видитъ на крышк ея слдующую надпись: всякой разъ, когда ты съшь одну изъ сахарныхъ лпешечекъ, въ воображеніи твоемъ родится поэма, совершенная по плану, важная, или пріятная, или забавная по содержанію и слогу — словомъ, ты превзойдешь всѣ,хъ древнихъ и новымъ стихотворцевъ Персидскихъ.
Османъ былъ самолюбивъ: обладаніе такимъ сокровищемъ вскружило ему голову, мечты о будущемъ богатств и слав наполнили его воображеніе.
Увидя подарокъ, сдланный брату, Замбри не сомнвался, чтобы въ его письм не заключалась какая нибудь чудесная тайна. Срываетъ печать, и что же? Какъ выразить его удивленіе и горесть! Замбри читаетъ слдующее: Записка о составленіи шербета. Въ нсколькихъ строкахъ описано было средство, еще неизвстное сластолюбивымъ Азіатцамъ, длать сиропъ, котораго одна капля могла придать пріятнйшій запахъ и вкусъ шербету.
Османъ въ восхищеніи, Замбри плачетъ. Османъ желалъ бы не разлучаться съ братомъ, но онъ помнилъ приказаніе духа: обнялись, поплакали, разстались. Старшій пошелъ въ Багдадъ, гд ученые и стихотворцы украшали Дворъ Калифа. Бдной Замбри покинулъ отеческую хижину, не взявъ ничего съ собою, кром записки о составленіи шербета. Он отдался на произвол случая, которой не рдко такъ же хорошо управляетъ нами, какъ и благоразуміе.
На пути своемъ въ Багдад Осман сълъ нсколько сахарныхъ лпешечекъ, и въ голов его заключалось боле полдюжины поэмъ превосходныхъ. Приходитъ въ Багдадъ, и очень скоро узнаетъ, что не одни дарованія ведутъ къ слав, что нужно имть и нкоторую извстность. Османъ ищетъ знакомства ученыхъ и свтскихъ людей, но везд встрчаетъ онъ эгоистовъ, занятыхъ собственными длами и удовольствіями. Какъ явиться ему въ свтъ? Въ званіи Поэта? Но Поэтовъ великое множество при Двор и въ город: они будутъ ему мшать. Требовать у нихъ совта? Но они вс его соперники. Просить отъ нихъ похвалы? То же, что просить сокровища у скупаго. Люди, славные вкусомъ, не осмливаются первые, произнесши похвалу, опасаясь повредить своей славы, свтскіе люди молчатъ, ожидая ихъ приговора, а невжды, увренные, что порицаніе неоспоримый знакъ разборчивости, бранятъ все безъ пощады. Сверхъ того поминутно выходятъ новыя книги, и ихъ такъ много, что вс перестали уже и читать. Османовы стихи вышли въ свтъ, но во множеств произведеній такого же рода они даже не были и замчены.
Бдной Османъ прожилъ четыре или пять лтъ въ Багдад, не заслуживъ ничего инаго, кром одобренія людей мудрыхъ, неимвшихъ никакого кредита, именно потому, что они были истинно мудрые. Он начиналъ уже терять надежду, но такъ какъ онъ опустошилъ боле половины своей коробочки, то ему и удалось наконецъ обратить на себя вниманіе нкоторыхъ знатныхъ и свтскихъ людей. Въ город начинаютъ говорить, что Османъ человкъ съ дарованіемъ. Надобно признаться, таланты бываютъ иногда въ пренебреженіи, но сдлавшись извстными, они вознаграждаются всеобщимъ уваженіемъ за несправедливость цлой націи. Знакомства людей съ дарованіями мене для нихъ самихъ, нежели изъ тщеславія. Часто и зависть старается заманить ихъ въ свои сти, надясь ихъ сдлать своими орудіями. Такимъ образомъ въ цломъ Багдад начали кричать о сочиненіяхъ Османа. Вс хотятъ имть ихъ, вс ихъ читаютъ, сравниваютъ съ произведеніями лучшихъ Стихотворцевъ, не для того, чтобы возвысить Османа, но для того, чтобы унизить людей, которыхъ слава начинала уже становиться обременительною, и бдной, забытой Османъ, вдругъ отъ совершенной неизвстности и нищеты перешелъ къ богатству и слав!
Калифъ захотлъ увидть великаго человка и имть его при своемъ Двор. Османъ осыпанъ милостями. Что день, то новая похвальная Ода Калифу, ни одинъ еще Поэтъ не прославлялъ его такъ искусно и тонко, а Калифъ любилъ похвалы тонкія.
Такія достоинства, а особливо такое щастіе, скоро возбудили зависть во всхъ стихотворцахъ и придворныхъ. Самые ревностные почитатели Османовыхъ дарованій опасались, чтобы онъ не затмилъ ихъ, и ршились низпровергнуть человка, которому сами же помогли взойти слишкомъ высоко.
Одному поэту, злйшему врагу Османа, поручено было написать сатиру на Калифа, которую условились обнародовать подъ именемъ любимца. Съ этаго времени избранной мститель не отходилъ отъ Османа и не переставалъ осыпать его знаками дружества и похвалами.
Одинъ разъ Османъ читалъ въ присутствіи Калифа новую поэму. Злоумышленникъ, стоявшій подл, него хвалилъ съ жаромъ, взглянувъ нечаянно на полъ, увидлъ онъ одну изъ лпешечекъ, которую Османъ уронилъ въ жару декламаціи. Злодй поднялъ ее безъ всякаго намренія, и положилъ въ ротъ.
Лпшечка произвела свое дйствіе, стихотворецъ почувствовалъ внезапное вдохновеніе, побжалъ изъ залы и принялся сочинять свою сатиру. Онъ самъ не могъ надивиться своимъ способностямъ: стихи ничего ему нестоили, колкія выраженія раждались подъ перомъ его сами собою. Въ нсколько минутъ онъ написалъ самую злйшую и притомъ остроумнйшую сатиру.
Онъ долго въ неизъяснимомъ восторг перечитывалъ новое свое произведеніе, и съ торжествомъ показывалъ его знакомымъ своимъ. Сатира принята съ рукоплесканіями, нашли въ ней неподражаемой слогъ Османовъ. Подписались подъ его почеркъ — наконецъ сатира ходитъ по рукамъ.
Подымается страшный ропотъ. Сатиру читаютъ самому Калифу, и Калифъ, ужасно разгнванный, повелваетъ лишить Османа всего имнія, и выгнать его, одтаго бднымъ рубищемъ, изъ Багдада, Османъ, пораженный такимъ неожиданнымъ ударомъ, не можетъ найти словъ къ своему оправданію. И кто бы услышалъ гласъ, невинности между неистовыми воплями клеветы?
Он долго скитался, прося подаянія, иногда благотворительность простирала къ нему руки, но чаще безчувствіе и жестокость отвергали его прозьбы. Однажды, при наступленіи ночи, приближается он къ прекраснйшему загородному дому, освщенному яркими огнями. Радостныя восклицанія мшались въ немъ съ звуками инструментовъ: все возвщало праздник. Между тмъ нашли на небо тучи, загремлъ громъ, и рубище бднаго Османа взмокло отъ проливнаго дождя.
Он приближается къ дому, надясь, что его на минуту укроютъ отъ непогоды, Невольники, замтивъ нещастнаго, спросили у него съ угрюмостію: чего теб надобно?— ‘Прошу защиты отъ грозы, куска хлба и клочка соломы, на которой могъ бы я отдохнуть!’ — Не дадутъ ничего! щастливой путь!— ‘Сжальтесь надо мною!… Посмотрите, какой сильной дождь!…’ — Отойди! говорятъ, не возмущай присутствіемъ своимъ нашего праздника!
Османъ хотлъ уже удалиться, но въ эту минуту явился хозяинъ дома. Онъ кликнулъ невольниковъ, приказалъ имъ принять нещастнаго и снабдить его всмъ нужнымъ. ‘Горе человку, сказалъ онъ, которой смотритъ равнодушно на бднаго, и не смягчается его прозьбами! горе богачу, отказывающему брату своему въ куск хлба! Отдохни, бдной странникъ, да низпослетъ теб Пророкъ сладостной сонъ и забвеніе всхъ печалей!— О Небо! воскликнулъ Османъ, что я слышу!… Это… эта голосъ Замбри!— ‘Замбри! Но разв ты его знаешь?’ — Великій Пророк! знаю ли я его!… Онъ братъ мой!— ‘Ты мой братъ? воскликнулъ Замбри, этотъ голосъ, эти черты, обезображенныя страданіемъ… о! теперь узнаю тебя! Османъ! братъ мой! мы опять вмст!’ Онъ не могъ продолжать.— Османъ, пораженный внезапною радостію, упалъ къ ногамъ его безъ чувства.
Османа перенесли въ богатоубранную комнату, и скоро привели его въ память, Замбри веллъ одть его въ великолпное платье, и потомъ привелъ въ залу, гд находились вс его гости. Посл ужина Османъ разсказалъ ему свои приключенія: онъ описалъ быстрой переходъ свой отъ крайней бдности къ величайшей слав и богатству, зависть своихъ враговъ и потомъ свое паденіе ‘Но ты, любезной Замбри, прибавилъ онъ, какимъ средствомъ дошелъ до такого блестящаго состоянія! Прекрасной домъ, толпа невольниковъ, великолпные уборы…’ — Всмъ этимъ я обязанъ записк о составленіи шербета, отвчалъ Замбри, улыбаясь. Выслушай мою исторію:
‘Разставшись съ тобою, я пошелъ въ Тифлисъ. Я не искалъ ничего, кром средства доставать трудами свой хлбъ. Прихожу въ гостинницу, въ которой богатйшіе изъ обитателей Тифлиса собирались пить шербетъ, и прошу хозяина, чтобы онъ принялъ меня къ себ въ услуженіе. Онъ посмотрлъ на меня съ презрительнымъ видомъ, и веллъ мн идти со двора. Хозяинъ этой гостинницы не первой отказалъ щастію.
‘Еще въ двухъ или трехъ гостинницахъ было отказано мн съ такимъ же презрніемъ. Не зная, что начать, вошелъ въ одинъ изъ бднйшихъ постоялыхъ домовъ, въ который заглядывали изрдка одни простолюдимы. Хозяин этаго дома назывался Мегдадомъ, онъ принялъ меня къ себ. Тутъ составилъ я одну бутылку напитка по записк, полученной мною отъ духа, и скоро увидлъ, что народъ началъ стекаться толпами къ гостинниц моего хозяина. По всему Тифлису разнеслась молва о Мегдадовомъ шербет, и Мегдадъ началъ наживать деньги.
‘Онъ имлъ прекрасную дочь, она мн понравилась, и я осмлился требовать ея руки. Но такъ какъ я никому не открывалъ тайны шербета, то Мегдадъ и не зналъ, что былъ обязанъ своимъ богатствомъ мн. Онъ отвергнулъ съ презрніемъ мое предложеніе, и выгналъ меня изъ своего дома. Мегдадъ не первой указалъ двери щастію.
‘Имя нсколько денегъ, я употребилъ ихъ на то, чтобы завести лавку въ одномъ изъ Тифлійскихъ публичныхъ садовъ. На прекрасныхъ берегахъ Кура поставилъ я палатку, убранную просто, но со вкусомъ, въ которой и продавалъ шербетъ свой мимоходящимъ. Скоро забыли о Мегдад и всхъ другихъ Тифлійскихъ гостинницахъ, и начали покупать шербетъ въ моей палатк. Везд говорили о Замбріевомъ шербет, на всхъ праздникахъ потчивали Замбріевымъ шербетомъ. Со всхъ сторонъ стекался ко мн народъ, и я принужденъ былъ поставить палатку вдесятеро больше прежней, и убрать ее гораздо великолпне.
‘Въ теченіи года нажилъ я множество денегъ, перешелъ въ город, и накупилъ множество разныхъ товаровъ. Я составилъ великое количество того благодтельнаго напитка, которому былъ обязанъ всемъ моимъ имніемъ, и разослалъ его во вс Персидскіе города. Небо благословляло вс мои предпріятія. Прекрасная двадцатилтняя женщина, вдова однаго богатаго купца, увидла меня, и полюбила. Я не могъ быть нечувствителенъ къ ея прелестямъ. Мы признались другъ другу во взаимной любви, и соединились: супружество наше есть одно изъ щастливйшихъ.
‘Мы купили этотъ домъ, и проводимъ здсь лто съ нкоторыми искренними друзьями, раздляя наши радости, он ихъ увеличиваютъ,
‘Сколько разъ, любезной мой Османъ, я думалъ о теб! Въ самые веселые часы моей жизни я говорилъ: гд братъ мой? въ какихъ странахъ живетъ Османъ? Я думалъ, что подарокъ благодтельнаго духа долженъ былъ обогатить тебя и прославить, но теперь вижу, что самое простое искусство скоре можетъ доставить намъ щастіе и богатство, нежели великія дарованія. И я имлъ нкоторыя непріятности по торгамъ своимъ, и у меня были завистники: иногда поддлывали мои шербетъ, но обманы всегда открывались, и заговоры моихъ соперниковъ только увеличивали мою славу. Наконецъ я узналъ, что гораздо скоре можно удовлетворить чувственность, нежели умъ, и люди, которые спорятъ о достоинств хорошей книги, согласно хвалятъ вкусное блюдо, или пріятной напитокъ.’
Такъ говорилъ доброй Замбри. Онъ употребилъ вс средства, чтобы утшить Османа. Братья не разставались боле, и благодаря записк, какъ длать шербетъ, они долго пользовались удовольствіями, доставляемыми богатствомъ, спокойствіемъ духа и дружбою.
[Сарразен А.] Осман и Замбри: (Восточная сказка) / С французскаго ….ва // Вестн. Европы. — 1810. — Ч.50, N 7. — С.161-173.