Н. А. Лейкин
Осенняя охота
ПРИМЕЧАНИЯ
Осенняя охота, Лейкин Николай Александрович, Год: 1894
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Русский охотничий рассказ / Сост., авт. предисл. и примеч. М. М. Одесская.— М.: Советская Россия, 1991.
— Фу ты, пропасть! Бродим, бродим по лесу и по полянам, а хоть бы ворона попалась! Где же птица-то? Куда она делась, черт возьми! — плюнул толстый грузный охотник в высоких сапогах, подвязанных выше колена ремнями, в серой куртке со светлыми пуговицами и с зеленой оторочкой, с франтовским ружьем за плечами и с ягдташем, в сетке которого виднелись три красных гриба.— Где же птица-то? — еще раз обратился он к сопровождавшему его мужичонке в рваном пиджаке, опорках на босую ногу и в замасленной, как блин, фуражке с надорванным козырьком.
— Распугали, ваше высокоблагородие. Очень уж здесь много охотников ходить, — отвечал мужичонка. — Опять же теперь осенью и бабья нация тронулась за грибами в этот лес. А за бабой солдат пошел. Сами знаете, здесь у нас солдаты стоят — ну, им и лестно. Изволили видеть даве парочку с подсолнухами? Птица ничего этого не любит.
— Хоть бы ворона, простая ворона, а то и того нет! — повторял охотник, снимая с головы фуражку с длинным козырем и отирая со лба обильный пот платком.
— Вороны, ваше высокоблагородие, теперь по деревням цыплят воруют. Зачем им тут быть! Вон дятел в сосну долбит. Коли желаете позабавиться — стреляйте.
— Ну, вот… С какой стати я буду зря ружье коптить? Ружье у меня двести пятьдесят рублей… А ты ведь повел меня на тетеревиных выводков.
— Будут-с. Имейте только терпение.
— А скоро?
— Да вот в глушь войдем. Версты две, две половиной.
— Фу какая даль! Я и так устал, как собака.
— Так присядьте вот тут на пенечек. В лучшем виде отдохнуть можно, а я тем временем кругом и около грибков вам поищу.
Охотник грузно опустился на пень.
— Уж само собой у нас здесь господская охота больше для проминажу,— сказал мужик.— Первое дело для проминажу, а второе, чтоб выпить и закусить на легком воздухе. Вот-с гриб. Пожалуйте… Все-таки не с пустым ягдташем. Теперь четыре гриба будет.
— Я думаю, брат Спиридон, сейчас выпить и закусить.
— Самое любезное дело, сударь. Выпьете — сейчас вам и силы поддаст. Отдохнете на пенечке, ружьецо мне передадите, чтобы не тяжело вам было идти, и побредем мы тихим манером к выводочкам-то.
— Да есть ли выводочки-то? Может, ты врешь? Трезор! Куш! Ляг тут!
Породистый сеттер с высунутым языком и в дорогом ошейнике, тяжело дыша, опустился у ног охотника. Охотник передвинул из-за спины фляжку, оплетенную камышом, и стал отвинчивать от нее стаканчик. Потом он достал из кармана куртки сверточек в бумаге и развернул из нее три бутерброда. Мужичонко стоял перед ним, улыбаясь, и говорил:
— И меня, егеря, ваша милость, не забудьте.
— Выпить дам, но закуски у меня мало.
— Закуски мне, ваше благородие, не надо. Я так… Я-то травкой… Вон щавель растет. Кисленьким куда приятно…
— В самом деле щавелем хорошо закусить. Давай и мне щавелю,— сказал охотник.
— Щавель — первое дело. Пожалуйте… Полковника Кожухова изволите знать?.. Всегда щавелем закусывают. Прекрасный барин, такой барин, что поискать да и поискать. И всякий раз, как на охоту приедет — новая водка и самая что ни на есть особенная. То полынная, то на березовых почках, а нынче вот приезжал, так на персиковых косточках фляжку привез. Вкус — в рай не надо, и вкусная-превкусная.
Охотник выпил, крякнул и стал жевать листок щавеля.
— А ведь щавель-то в самом деле хорошая закуска, — произнес он.
— Первое дело, ваша милость. Теперича ежели кто из охотников лишнее переложит и кого мутит — первое дело щавель. Я уж так щавельку листики и подаю. Сельтерской воды в лесу нет, капель тоже никаких нет — чем господина выпользовать? Сейчас щавель.
— Пей.
Охотник подал мужику стаканчик. Тот, еще не пивши, облизнулся.
— Желаю здравствовать, ваше высокоблагородие. Дай Бог вам на многие лета всего хорошего,— поклонился он и медленно выпил стаканчик.— Ух, зажгло! И что это у господ всегда за водка такая чудесная да крепкая! Вот бы у нас в кабаке такую продавали, а то ведь воду, одну воду, чтоб им ни дна ни покрышки, дают дьяволы.
— Такой крепкой водки и в дорогих ресторанах не держат. У меня к каждой настойке спирт очищенный прибавляется. Ты знаешь ли, какая тут крепость?
— Да как не знать, сударь. Сейчас слышно. Это у вас настой-то какой?
— Листовый. На черносмородиновом молотом листе.
— Сад, совсем фруктовый сад во рту,— умиляяся мужик.
Охотник съел бутерброд. Мужик, побродив около деревьев на полянке, принес еще гриб.
— Это, сударь, хоть и сыроежка, а гриб хороший. Возьмите и его,— сказал он, умильно взглянул на охотника и спросил: — Повторили по стаканчику-то?
— Думаю, не довольно ли? Стаканчик довольно больший.
— Хромать будете об одном стаканчике, ваша милость. Не хорошо.
— Ты думаешь?
— А то как же? Меньше двух охотники На привале никогда и не пьют.
— Ну, будь по-твоему.
— Егеря не забудьте, ваша милость. Егерь вам услужит. Вот-с пожалуйте щавелий листочек на закуску.
Опять последовала выпивка. Охотник съел три бутерброда и стал позевывать.
— Ты говоришь, версты две до тетеревиных-то выводков? — спросил он.
— Да, пожалуй, и больше будет,— отвечал мужик.
— Гм… Черт возьми, как здесь все далеко. Да есть ли еще выводки-то?
— Есть, есть. Насчет этого будьте покойны. Помилуйте, ведь мы для господ их разыскиваем.
— Да, может быть, ты с пьяных глаз их видел?
— Господи! Да что вы за невероятный человек такой! Трезвее вот этого гриба я был. Пожалуйте грибок… Положите в сумочку. Это уж красненький будет.
— Грибов много, а птицы нет,— зевнул охотник, пряча гриб в ягдташ.— А что ежели теперь обратно, на деревню, в охотничью избу идти, ближе это будет, чем до твоих тетеревиных выводков?
— Ближе, ваша милость, как возможно.
ЛЕЙКИН НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1841-1906) — прозаик, издатель. Происходил из старинной, но обедневшей купеческой семьи. Окончил Петербургское немецкое реформаторское училище. После училища служил приказчиком в кладовой купца-гостинодворца, позднее — в конторе страхового общества. Литературный дебют — стихотворение ‘Кольцо’ — Лейкин опубликовал в журнале ‘Русский мир’ в 1860 г. Позднее сотрудничал как фельетонист и беллетрист в журналах ‘Искра’, ‘Библиотека для чтения’, ‘Современник’, ‘Отечественные записки’, ‘Стрекоза’. C 1882 по 1905 г. — редактор самого популярного юмористического журнала ‘Осколки’.
Лейкин — автор 36 романов и повестей, 11 пьес, нескольких тысяч очерков, рассказов, сценок и фельетонов. Тематика подавляющего большинства произведений Лейкина — быт купеческой среды. Главная черта поэтики произведений Лейкина — фактографическое изображение действительности в традициях ‘физиологических’ очерков ‘натуральной школы’. Социально острые темы и проблемы в произведениях Лейкина растворяются в бытописании. Н. А. Некрасов отметил несвоевременный недостаток ‘злобы’ в его очерках, а Н. К. Михайловский упрекнул за опоздание в выборе актуальных тем на двадцать лет.
Особую славу Лейкину принесли его многочисленные сценки. Юмор сценок Лейкина чужд социальной направленности. Предметом осмеяния оказывались внешние стороны купеческой жизни, нелепости ‘дачного прозябания’. Такое видение действительности и понимание задач юмористики определило лицо журнала ‘Осколки’. Лейкину удалось привлечь к сотрудничеству в журнале молодого Чехова. Однако, усвоив законы ‘малого’ жанра, Чехов вскоре перерос своих собратьев по перу.
Установка на изображение комических сторон быта определила и характер названия большинства сборников: ‘Наши забавники’ (1879), ‘Шуты гороховые’ (1879), ‘Гуси лапчатые’ (1881) и др. Многие сценки объединены в сборники по тематическому признаку: ‘В деревне и в городе’ (1899), ‘Ребятишки’ (1892), ‘Мученики охоты’ (1880), ‘Воскресные охотники’ (1894).
Очерки, вошедшие в сборник, печатаются по изд.: Лейкин Н. А. Воскресные охотники. Спб., 1894.