‘Русская Мысль’, кн.XI, 1890
Опыт примирения науки и метафизики. Л. Е. Оболенского. Спб., 1890 г, Оболенский Леонид Егорович, Год: 1890
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Опытъ примиренія науки и метафизики. Л. Е. Оболенскаго. Спб., 1890 г. Изданіе журнала ‘Русское Богатство’. Г. Оболенскій задумалъ опредлить истинное значеніе науки и позитивизма и доказать ихъ недостаточность, какъ философіи. Большинство прежнихъ философовъ,— говоритъ авторъ,— были натурами глубокими, поэтическими творцами, для которыхъ задачи философіи были вопросами жизни и смерти, надеждъ или отчаянія въ лучшемъ высшемъ, разумно нравственномъ состояніи міра и человчества. Таковы были и Сократъ, и Платонъ, и Бруно, и Спиноза, и Лейбницъ, и Кантъ, и даже Гегель и Фихте. Позитивизмъ и реалистическая философія вообще могутъ, по мннію г. Оболенскаго, отвтить только на немногіе изъ философскихъ вопросовъ. Кром міра явленій, которыя мы постигаемъ опытомъ нашихъ чувствъ и научными орудіями, есть еще сверхчувственное и непознаваемое. Истинная философія, панфилософія, по терминологіи г. Оболенскаго, должна охватывать собою не только явленія, но и ихъ сущность или вещь въ себ. ‘Она есть полное органическое слитіе критической философіи (въ дух Канта), научной философіи въ дух позитивизма и умозрительной философіи, идущей методомъ внутренняго опыта и самосозерцанія’ (стр. 17—18). Она основываетъ свое предположеніе и на данныхъ современной физіологіи, по которой вншній міръ претерпваетъ въ насъ два вида измненій: во-первыхъ, всякое его воздйствіе на насъ превращается сперва въ нервный токъ и мозговое измненіе и, во-вторыхъ, этотъ нервный токъ или мозговое измненіе обращаются въ ощущенія.
Г. Оболенскій поспшилъ издать основные начала своей панфилософіи и въ настоящемъ вид теорія его представляется и недостаточно ясною, и недостаточно обоснованною. Возражая противъ позитивизма и матеріализма, г. Оболенскій говоритъ: ‘Я вижу въ источник этого заблужденія не логику, а какое то страстное желаніе послднихъ столтій, унизивъ природу до мертваго механизма, унизить до этого же человка, вопреки очевидности и собственному опыту. Я же возстановляю только право логики, а въ то же время и нравственнаго чувства человческаго достоинства’ (стр. 57—58). Намъ притязанія г. Оболенскаго кажутся, по меньшей мр, преувеличенными, и обвиненіе, имъ произносимое, лишено всякой серьезности. И Контъ, и Милль, и другіе мыслители, которыхъ слдуетъ отнести къ разнообразнымъ направленіямъ положительной философіи, всею своею жизнью, всми своими трудами именно послужили правамъ логики и нравственному достоинству человка. Благіе порывы и возвышенныя чувства, безъ сомннія, весьма почтенны, но основная задача философіи и главное достоинство мыслителей есть истина. Надобно при этомъ замтить, что эта истина, во всякомъ случа, не можетъ противорчить нравственному достоинству человка, хотя и можетъ лишить его нкоторыхъ успокоительныхъ и ласкающихъ врованій.