Опасны ли наши либералы, какъ политическая партія?
Опасны ли наши либералы, какъ политическая партія?
Москва, 18-го< сентября.
Опасны ли наши либералы, как политическая партия?, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1881
Время на прочтение: 14 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Славянофильство и западничество (1860-1886)
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’. Томъ второй. Изданіе второе
С.-Петербургъ. Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 13. 1891
Стоило только появиться Царю въ Кремл, среди своего народа — такъ и прорзало свтомъ правды эту сгустившуюся было надъ нами темь всякихъ надуманныхъ страховъ, сомнній и недоумній, — такъ и проступила наружу та подспудная земская сила, ею же создалась и стоитъ крпко и незыблемо Русское государство, такъ и обличилась мгновенно, воочію ложь тхъ революціонныхъ пугалъ и чудищъ, которыми до сихъ поръ не перестаютъ у насъ смущать свободу правительственныхъ дйствій не по разуму ‘усердные слуги престола и отечества’. Мы лично, конечно, не нуждались въ подобномъ торжественномъ вразумленіи. Мы уже и прежде, доказывая неосновательность аналогическихъ выводовъ автора ‘Бесдъ о французской революціи’ (иначе: ‘Противъ теченія’), утверждали, что при той реальной, дйствительной мощи, которою обладаетъ Русская верховная власть, ей не только нечего бояться на каждомъ шагу призрака революціи, настойчиво выдвигаемаго предъ нею авторомъ книги и его послдователями, но можно многое смть и дерзать, на что не всякой иной власти удобно отважиться. Но не для цлей только отрицательныхъ и запретительныхъ, не для такъ-называемой репрессіи только слдуетъ вызывать въ правительств сознаніе истинныхъ условій его силы (какъ это, въ сожалнію, длаютъ у насъ многіе, и въ томъ числ вышеупомянутыя ‘Бесды’). Если наше правительство такъ могуче, что ему не для чего опасаться оппозиціонныхъ въ Русскомъ обществ элементовъ, входить съ ними въ какую-либо недостойную сдлку или еще боле недостойнымъ образомъ заискивать у нихъ благосклонности, то изъ этого еще вовсе не слдуетъ (какъ это теперь часто приходится слышать), будто у правительства не можетъ, не должно и быть другой политики, какъ громить да сокрушать своей десницей не только открытыхъ враговъ, но и всякое выраженіе несочувственной ему мысли, — или что правительство можетъ теперь съ полною безопасностью стоять и топтаться на одномъ мст, не двигаясь ни шагу впередъ, а потому и должно такъ длать, чтобъ не подвергнуться подозрнію въ какой-либо прогрессивной тенденціи! Другими словами: правительству рекомендуютъ, — благо оно могуче, — держаться однихъ такъ-называемыхъ (и совершенно неврно) консервативныхъ началъ (т. е. бюрократическихъ порядковъ и пріемовь временъ императоровъ Александра I и Николая), ограничиться всезнаніемъ канцеляріи и добровольно лишить себя нужныхъ свдній и содйствія живыхъ умственныхъ силъ страны въ длахъ этой сил наиболе сподручныхъ, — все это страха ради прослыть ‘либеральнымъ’! Короче сказать, рекомендуютъ: неосновательный страхъ передъ мнимой силой ‘нигилизма’ или ‘либерализма’ замнить страхомъ еще боле неосновательнымъ и еще мене приличнымъ — какъ бы невзначай не учинить чего-либо такого, что могло бы походить на уступку нашимъ яко бы либераламъ! Такое направленіе въ нашихъ властныхъ сферахъ можно, кажется, признать теперь даже преобладающимъ, — и объ этомъ нельзя не скорбть. Авось-либо недавнее посщеніе Кремля возвратитъ нашей Русской верховной власти, вмст съ чувствомъ спасительной вры въ себя и въ народъ, также и чувство полной свободы отъ всякихъ подобныхъ напускныхъ страховъ! Въ этой вр и въ этой свобод именно и состоитъ истинное могущество власти, въ нихъ-то и заключается дйствительное условіе творческой, зиждительной силы. Имя за собою любовь и преданность этого народа, каковъ Русскій, власть конечно, прежде всего, можетъ заботиться только о томъ, чтобы самой не удаляться отъ своего народа, чтобы всегда, въ своемъ поступательномъ движеніи, держаться народно-историческаго пути и этимъ путемъ вести Россію впередъ въ преуспянію, въ просвщенію, къ благой свобод, въ проявленію всхъ талантовъ, всхъ силъ духа, данныхъ ей отъ Бога, въ совершенію ея высшаго призванія въ мір.
Вс эти мысли невольно пришли намъ въ голову, когда мы, вмст съ другими, 8 прошлаго сентября смотрли съ Краснаго крыльца на Кремлевскую площадь, вспомнились намъ и недавно узаконенныя мры пріумноженной цензурной строгости и цензурнаго произвола, мры по нашему убжденію совершенно излишнія, и которыхъ излишество особенно живо чувствовалось въ виду этой внушительной мощи народной любви. Какимъ дтскимъ, до жалости неумнымъ и безсильнымъ представлялось тамъ, въ сравненіи съ кликомъ души народной, задорное лепетанье нашихъ мнимо-либеральныхъ фельетонистовъ^ собственно и вызвавшее упомянутыя строгія мры!.. Правительство несомннно обязано принимать вс зависящіе отъ него способы предосторожности противъ всякой серьезной политической опасности, власть непремнно должна быть грозна на измнниковъ, на злодевъ и тхъ подлыхъ крамольниковъ, что посягаютъ на миръ, благоденствіе и честь Русскаго народа, но не все же можетъ быть возводимо на степень крамолы, и мудрое правительство должно же умть отличать проявленіе опасной политической дятельности отъ проявленія духовнаго общественнаго недуга. Недугъ не казнятъ, но лчатъ, общественное здоровье требуетъ соотвтственныхъ мръ гигіены, а однимъ изъ главныхъ условій доброй гигіены, — это вольный, постоянно освжающійся воздухъ. Съ этой медицинской точки зрнія слдуетъ смотрть и на печать. Лучше и для самого правительства, чтобы сыпь высыпала наружу, да вся, а не вгонялась внутрь: высыпавъ, она сама собою подсохнетъ, обвтретъ, ошелушится, и наростетъ, Богъ дастъ, вмсто старой новая кожица. Если сыпь высыпаетъ хорошо — то этому надо только радоваться, не сама сыпь по себ хороша, а хорошо то, что очищается организмъ, что худые соки выходятъ вонъ, обнаруживаются во всей своей непривлекательности!
Признаемся откровенно, мы, когда беремся за чтеніе ‘Русскаго Курьера’ и фельетоновъ гг. Старины, Введенскаго, Эртеля и tutti quanti, со всми ихъ провинціальными отголосками, руководимся нсколько подобнымъ воззрніемъ. Вотъ почему это чтеніе не только не вызываетъ въ насъ никакого негодованія и раздраженія, какъ бы ни злословили тамъ, ни оклеветывали наши мннія и вообще ‘Русь’, но каждый разъ только сильне убждаетъ въ необходимости еще большаго простора для нашей мнимо-либеральной печати. Вотъ почему мы и выразились въ 37 No, что правительство не запрещать, не преслдовать должно бы эти органы, а поощрять ихъ къ пущей искренности, — что они уже и теперь, благодаря нсколько большей свобод печати, чмъ во времена Тимашева. оказали огромную услугу правительству, а ‘Русскій Курьеръ’. Право, заслуживалъ бы даже награды. Нельзя было усердне скомпрометтировать дло и знамя тою либерализма, которому они служатъ, нельзя было съ большею наивностью засвидтельствовать какъ тощо духомъ и мыслью ихъ внутреннее содержаніе, какъ мало представляютъ они элементовъ для созданія политической партіи. Положительная сторона ихъ проповди не представляетъ сама по себ ровнехонько никакой силы, а еслибъ имъ дозволить еще большій просторъ, они бы и сами затруднились выразить ее въ опредленной формул. Едвали даже ни самою худшею для нихъ услугою было бы предоставленіе имъ полной свободы печати. Примръ тому мы видимъ на газет ‘Вольное Слово’, въ Женев, она положительной стороной своего ученія не представляетъ интереса даже и для нашихъ ‘либераловъ’. Г. Драгомановъ, главный ея заправитель, который до эмиграціи слылъ у насъ человкомъ и серьезнымъ, и даровитымъ, и ученымъ, теперь на свобод, какъ на бломъ дн, обличился въ своихъ настоящихъ размрахъ, т. е. какъ человкъ просто скудоумный и бездарный, котораго скучныхъ твореній ни одна душа не читаетъ, который недавно, въ своемъ женевскомъ украйнофильств, договорился до того, что предлагаетъ Малороссамъ употреблять вмсто Русскаго алфавита — латинскій… Такое предложеніе, такой смертный себ приговоръ можно было бы конечно разршить ему напечатать и въ Россіи!!
Но если положительная сторона въ нашей такъ-называемой либеральной печати лишена всякаго серьезнаго значенія, изъ этого вовсе не слдуетъ, чтобы вс ея органы вмст не представляли сами по себ серьезнаго явленія, заслуживающаго тщательнаго изученія. Оно важно уже какъ симптомъ того нездоровья мысли и чувства, которое охватываетъ столько головъ и сердецъ, той путаницы понятій, которой болетъ Русское общество. Самое это скудоуміе, эта умственная ограниченность, которою нердко поражаютъ насъ рчи и мечтанія нашихъ будто бы либеральныхъ газетъ, не можетъ не вызывать на размышленіе потому именно, что она очевидно не случайная, не индивидуальная, а нажитая, такъ-сказать историческая, составляющая роковой удлъ всякаго, кто опростался отъ національнаго историческаго содержанія, отрекся отъ своего народа и отъ своей народной личности, опорожнилъ, выхолостилъ самъ себя, живетъ чужимъ умомъ и чужою душой… И такъ, существенный интересъ нашей мнимо-либеральной печати не въ положительномъ, а въ отрицательномъ ея значеніи. Объ исторической причин этой ея послдней, т. е. отрицательной стороны, мы скажемъ особо, посл, а здсь только замтимъ, что этому отрицанію долженъ быть данъ полный просторъ: оно непремнно, логически приведетъ наконецъ въ самоотрицанію, т. е. въ отрицанію отрицанія, а тогда, вроятно, наступитъ и реакція, и сами гг. Венгеровы, Введенскіе, Эртели, сотрудники ‘Русскаго Курьера’ и вс эти ‘либеральные’ фельетонисты, очень можетъ быть, поумнютъ. Отчаяваться не надо… Кстати оговоримся: мы вовсе не отвергаемъ пользу, которую оказываетъ наша псевдо-либеральная печать усерднымъ, хотя бы и не всегда точнимъ, разоблаченіемъ всякихъ хищеній и злоупотребленій, особенно хорошо берутъ нкоторыя газеты инженеровъ и интендантовъ, въ ртомъ отношеніи нашей-администраціи пренебрегать чтеніемъ ихъ никакъ не слдуетъ.
Но что наша ‘либералы’ не могутъ составить никакой политической партіи въ серьезномъ смысл, а потому и не могутъ представлять для правительства никакой политической опасности, это, кажется, не можетъ подлежать сомннію и легко доказывается даже поверхностнымъ очеркомъ ихъ главныхъ общихъ положеній, — тхъ, по крайней мр, которыя высказаны въ печати въ теченіи послднихъ двухъ лтъ. Не трудно, кажется, сообразить, что въ Россіи только та партія могла бы явить собою какую-нибудь дйствительную силу, которая бы опиралась на сочувствіе народныхъ массъ, такъ какъ у насъ народа нельзя вмнить ни во что, и его преданность верховной власти со всми ея прерогативами — не пустое слово. Народъ, по своему невжеству, можетъ и не понимать всхъ тонкостей политическаго строя, но если одна изъ заинтересованныхъ въ спор сторонъ найдетъ нужнымъ пояснить ему сущность дла и поставить, примрно, хоть бы такой вопросъ: слдуетъ ли ограничитъ верховную власть въ пользу не только того или другаго сословія, но даже въ пользу ‘интеллигенціи’, т. е. адвокатовъ и фельетонистовъ, даже и сотрудниковъ любой ‘либеральной’, даже ‘демократической’ газет, — отвтъ народа не можетъ быть сомнителенъ: отвтъ словомъ и дломъ. Это знаютъ, хотя и не любятъ выскакивать, наши ‘либералы’, но такъ какъ новйшій либерализмъ на Запад всенепремнно демократиченъ и слово ‘народу обязательно пребываетъ у него на устахъ, — то нашимъ ‘либераламъ’ пришлось стать въ народу въ отношеніе довольно странное и комически лицемрное. Общаго въ ихъ ученіи съ Русскимъ народомъ ровно ничего нтъ, сочувствія въ народу они не имютъ никакого, да и имть не могутъ, какъ мы это сейчасъ въ подробности укажемъ, а между тмъ какой же это ‘либерализмъ’, коли онъ не ‘во имя народа’ и не признаетъ принципа ‘народнаго верховенства’ (либерализмъ россійскій вдь весь цликомъ выписанъ изъ Франціи!)?.. Вотъ и выписали изъ Франціи же, вмст съ упомянутымъ выше принципомъ (которымъ во Франціи прикрываетъ свое деспотическое надъ народомъ господство буржуазія), а также и флакончики съ готовыми слезами о народ соціалистическаго новйшаго изготовленія, и стали ими плавать кстати и не кстати о русскомъ мужик, плакать именно такъ и о томъ, какъ и о чемъ плачутъ на Запад. Однимъ словомъ, для нашихъ газетныхъ либераловъ Русскій народъ существуетъ только одною своею, именно экономическою стороною, она одна не то что ихъ интересуетъ, но подаетъ имъ поводъ горячиться, негодовать, ратовать изъ-за народа: вс же остальныя стороны его бытія, вс его завтные неэкономическіе идеалы, все, что ему дорого и свято: народность, вроисповданіе, преданіе, историческій зиждительный подвигъ, которому Русское государство обязано своимъ бытіемъ, — все это имъ или ненавистно, или глубоко антипатично и презирается ими. Для нихъ Русскій народъ живъ только о хлб единомъ. Съ этой точки зрнія Русскій народъ для нашихъ ‘либераловъ’ скоре помха, — что иногда нехотя и проскакиваетъ въ ихъ писаніяхъ. Такъ г. Щедринъ прямо высказался, что сближеніе средняго человка, т. е. изъ ‘интеллигенціи’, съ народомъ немыслимо, ибо народъ смердитъ язвами, проказой и сблизиться съ нимъ — значитъ засмердть, такъ ‘Голосъ’ попытался однажды Русскую власть пугнуть картиной 80% населенія, гнетущихъ жизнь остальныхъ 20%, и побудить ее, Русскую власть, ‘взнуздать звря’, т. е. Русскій народъ, — взнуздать, разумется, прежде всего въ вящей выгод самихъ нашихъ псевдолибераловъ, которые бы такимъ образомъ и чужими руками избавились отъ несносной помхи. Затмъ вс ‘либеральныя’ (!) газеты наперерывъ, порознь и хоромъ, не только отрицаютъ право Русскаго народа на какую-либо народную самобытность ‘въ сфер политическихъ и религіозныхъ идей’, на какую-либо своеобразную духовную индивидуальность, но даже неистово анаематствуютъ самое понятіе о самобытности Русской. Въ самомъ дл: ну какъ, призвавши за Русскимъ народомъ право на самобытность, окажется, что она не во всемъ сходится съ самобытностью Французской (въ области новйшихъ политическихъ и религіозныхъ идей)? Самобытенъ Французъ, самобытенъ Нмецъ, Русскій человкъ — ш-ни! Такъ ршили ‘либералы’ на берегахъ Невы и Москвы…
Кажется, этого уже одного достаточно, чтобы видть, какъ мало солидныхъ основъ можетъ имть въ Россіи какая-либо политическая партія — при подобномъ отношеніи въ народу! А между тмъ еще недавно ‘Русскій Курьеръ’ выступилъ съ новой кличкой для своей партіи: ‘націоналы-демократы’!.. Мы вообще станемъ больше придерживаться ‘Курьера’. Онъ преоткровенный и подчасъ преувеселительный enfant terrible ‘либерализма’, вовсе не ехиденъ, напротивъ очень прямолинеенъ. Надо думать, что онъ издается недоучившимися гимназистами: это вроятно и придаетъ ему особенную прелесть чистосердечія. Онъ рзокъ, дерзокъ и бранится — какъ бранятся лишь малые школьники, корча большихъ (при чемъ всегда неприличне большихъ), онъ подобно дтямъ совсмъ не знаетъ краю, но тмъ не мене въ ‘Курьер’, хотя въ боле ни мене карикатурномъ вид, отражаются боле же или мене затаенныя вожделнія всего ‘либеральнаго’ лагеря. Извстно, что главный лозунгъ этого лагеря — ‘правовой порядокъ’. Вещь повидимому безспорно хорошая. Но подъ этимъ выраженіемъ ‘либераловъ’ вовсе не слдуетъ разумть государство, гд вс взаимныя отношенія опредлены законами, правомрны. Въ этомъ смысл Россія съ своими чуть не 30 томами Свода Законовъ плюсъ Приложенія, Россія, гд шагу нельзя ступить, воздухомъ дохнуть нельзя несоотвтственно такой-то стать такой-то части такого-то тома Свода, должна бы занять первое мсто, — не то что какая-нибудь Англія, гд даже никакого полнаго кодекса не имется, гд отведенъ такой просторъ, даже въ гражданскихъ судахъ, участію совсти (началу, ни подъ какое формальное правовое понятіе не пдoходящему!). Очевидно, тутъ слдуетъ разумть нчто другое, — тмъ боле, что страстное влеченіе къ правовому порядку въ смысл законности трудно совмстить съ ликованіями по поводу, напримръ, какого-нибудь процесса г-жи Засуличъ, который даже съ формальной юридической стороны былъ бы немыслимъ нигд въ Европ, или, напримръ, съ негодованіемъ на одесскаго прокурора, за то что онъ исполнилъ свою обязанность, арестовалъ въ Одесс бжавшаго каторжника-убійцу, или же съ тми ‘либеральными’ возгласами противъ Русскаго ‘неправоваго порядка’, которые то и дло раздаются по поводу предъявленія крестьянамъ, для взысканія недоимокъ, исполнительныхъ листовъ не только землевладльцами, но даже правительствомъ, даже по ршенію уголовнаго суда (см. въ ‘Голос’ фельетонъ г. Эртеля), тогда какъ въ ‘правовомъ государств’ — въ культурной Германіи, на свидтельству Нмецкихъ газетъ, экзекуціонныхъ листовъ по взысканію недоимокъ предъявляется къ крестьянамъ и рабочимъ боле полумилліона въ годъ, и никто изъ нашихъ ‘либераловъ’ на это не негодуетъ! Стало быть дло вовсе не о правовомъ порядк въ настоящемъ смысл этого слова, таковому порядку крайніе наши ‘либералы’ вовсе и не сочувствуютъ, дло идетъ о точномъ опредленіи закономъ аттрибутовъ верховной единоличной, исторической власти и о замн ея произвола произволомъ случайнаго большинства, какого-нибудь десятка подобранныхъ и подтасованныхъ голосовъ, — о перенесеніи власти отъ лица къ ‘интеллигентному разночинству’ по выраженію г. Любимова. Другими словами, подъ ‘правовымъ порядкомъ’, прославляемымъ вашею мнимо-либеральною печатью, нельзя разумть ничего другаго какъ ‘либеральнаго государственнаго учрежденія въ Западно-Европейской форм’. Очень жаль, что нашимъ якобы либераламъ неудобно называть вещь прямо ея настоящимъ именемъ — конституціей, высказавши слово, они бы вынуждены были перейти и къ точному выясненію формулы, а тутъ бы непремнно или обнаружились такія похоти властолюбія, которыя бы встртили самый рзкій отпоръ въ Россіи, — или же сами ‘либералы’ заспорили и перессорились бы между собою: результатъ несравненно боле выгодный для правительства и для общества, чмъ вынужденное молчаніе. Но не станемъ входить въ сущность ‘правоваго порядка’. Каковъ бы ни былъ этотъ мистическій порядокъ, но первою обязанностью серьезнымъ его адептовъ было бы, кажется, подготовить ему благопріятную почву въ общественномъ мнніи, зарекомендовать его обществу и особенно народу съ самой сочувственной стороны, такъ какъ послдній въ вопросахъ подобнаго рода иметъ у насъ, безспорно, ршающій голосъ. Какъ же рекомендуютъ этотъ порядокъ наши газетные ‘либералы’, какую почву ему подготовляютъ, что сулятъ они народу вмст съ своимъ ‘правовымъ порядкомъ?’ Прежде всего — тиранническое господство матеріалистаческой или даже атеистической доктрины, распространенное на народную школу, — или по просту сказать — воспитаніе народа въ безбожіи. Намъ лтъ никакого дла до ихъ личныхъ религіозныхъ убжденій, мы желали бы предоставить имъ наиполнйшую свободу въ обсужденіи вопросовъ вры. Можетъ быть даже наша гг. ‘либералы’ сами лично и преблагочестивые люди, но ихъ восторгъ, но этотъ радостный бглый огонь изо всхъ ружейныхъ дулъ либеральнаго литературнаго стана цо поводу новйшихъ Французскихъ законовъ о народной школ и объ имени Божьемъ можетъ только внушить Русскому человку искреннйшую молитву: да никогда не падетъ въ руки ихъ власть надъ Русскимъ народомъ! Мы судимъ объ этомъ по письмамъ полученнымъ нами отъ нкоторыхъ подписчиковъ и ‘Голоса’ и ‘Русскаго Курьера’. Въ особенности краснорчиво писалъ о ‘Курьер’ одинъ крестьянинъ изъ Коломны, указывая намъ на тотъ No газеты, гд съ самымъ горячимъ сочувствіемъ и ликованіемъ привтствовались кощунственныя распоряженія Французской палаты депутатовъ и административныхъ властей по новому закону о народномъ обученіи. Во Франціи, какъ извстно, дло идетъ вовсе не объ уничтоженіи школы конфессіональной или вроисповдной и о замн ея (какъ въ Сверной Америк) школою обще-евангельскою, а o созданіи школы строго-атеистической, почему, въ согласіи съ Французскимъ ‘правовымъ порядкомъ’, и повелно: вышвырнуть вонъ Распятія, вытравить слово ‘Богъ’ изъ учебниковъ, выкинуть это имя изо всхъ офиціальныхъ актовъ. (Кстати: недавно велно назначать военныя упражненія солдатъ непремнно по воскресеньямъ, дабы солдаты не могли ходить въ церковь: такъ это и мотивировано!) Что читалось читателямъ между сочувственныхъ строкъ ‘Курьера’? Да ничего боле, какъ: ‘дайте только намъ завести правовой порядокъ и мы захватимъ народную школу въ свою власть, и вытравимъ изъ книгъ и изъ дтскихъ головъ имя Божіе, и замнимъ Евангеліе Христово евангеліемъ отъ Поля Бера (по выраженію ‘Revue des Deux Mondes’), т. е. кодексомъ самой узкой республиканской морали, составленнымъ первостатейнымъ тупицей!
Ну, разв можно признать нашихъ будто бы ‘либераловъ’ за людей серьезныхъ? Разв не слдуетъ благодарить ихъ за ту наивность, съ которой они сами предостерегаютъ и общество и народъ о принадлежностяхъ обтованнаго ими ‘правоваго порядка’, и сами же громогласно возвщаютъ: ‘вотъ что сулитъ нашъ либерализмъ! вотъ что мы продлаемъ насильственно надъ Русскимъ народомъ, мы, интеллигенція (конечно, во имя же народа!), попадись намъ только власть въ руки!’ Да не только власть, но и современную школу сохрани Богъ видть въ рукахъ тхъ, кто способенъ сочувствовать законамъ Поля Бера! Такая искренность нашихъ мнимыхъ либераловъ въ выраженіи сочувствія Беру длаетъ безъ сомннія честь ихъ мужеству, и пусть ихъ выражаютъ себ это сочувствіе безвозбранно, — во оно за то свидтельствуетъ и о совершенномъ отсутствіи въ нихъ даже капли политическаго смысла.
Дале. Столь же мало свидтельствуетъ объ ихъ не только политическомъ, но даже и о здравомъ смысл это постоянное на вс лады отрицаніе въ Русскомъ народ всякаго права на самобытность въ области духовной и политической. Мы уже говорили объ этомъ выше. Отрицается не только народная личность, но и всякая оригинальность творчества даже въ поэзіи и искусств. Вс силы знанія, вс пріемы науки направлены у нашихъ ‘либераловь’ преимущественно къ тому, чтобъ доказать отсутствіе этой оригинальности, — и праздникъ, великій радостный праздникъ въ ‘либеральномъ’ ученомъ стан о всякомъ будто бы Русскомъ заимствованіи или подражаніи — будь то богатырская былина (‘либералы’ ‘Встинка Европы’ даже всхъ нашихъ богатырей и самого, кажется, Илью Муромца обличали въ иностранномъ происхожденіи), или произведеніе современнаго художника, или же какое-либо явленіе бытовой и политической жизни! Мы знаемъ одного профессора, который требовалъ отъ студента, выразившаго желаніе остаться при университет и заподозрннаго въ ‘славянофильств’, чтобъ онъ напередъ въ ученомъ сочиненіи, на основаніи сравнительно-историческаго метода, непремнно доказалъ, что и въ Россіи былъ феодализмъ! Чему же, спрашивается, они радуются? откуда эта потребность совлечь съ Русскаго человка всякую самобытность и низвесть его на степень списка? Да потому именно, что оригиналъ предпочтительне списка, и такъ какъ оригиналъ только на Запад, то и выводъ слдующій: тломъ и душой, corps et bagages, раболпно предаться Западу, какъ носителю высшей культуры и производителю ‘послднихъ словъ науки’, другими словами, проповдь ‘либераловъ’ — не боле, какъ сервилизмъ или по-просту говоря — холопство предъ Западомъ. И такъ, кром безбожной школы, другой принадлежностью сулимаго ‘правоваго порядка’ — холопство предъ Европой… Но добро бы оно ограничивалось лишь ученою и литературною областью: нтъ, такой же сервилизмъ проповдуется и для Русской политики. Она не должна-быть національною, она не должна сочувствовать Славянамъ и содйствовать ихъ освобожденію, она не должна стремиться къ исполненію русскаго историческаго мироваго призванія: таковаго намъ вовсе и не полагается, она должна прежде всего признавать преимущество надъ нами западныхъ странъ, подобающее имъ, какъ странамъ культурнымъ надъ некультурными и неимющими ‘правоваго порядка!’ Читателямъ ‘Руси’ знакома наша полемика съ нашими мнимо-либеральными газетами по этому поводу. Разв ‘Голосъ’ не предлагалъ предоставить Австріи въ полное распоряженіе Боснію и Герцеговину, — Австрія-де облагодтедствуетъ ихъ конституціей? Разв ‘Русскія Вдомости’ не выражали желанія видть весь Славянскій сверозападный уголъ Балканскаго полуострова въ рукахъ Австро-Мадьярскихъ? Разв ‘Голосъ’ не ликовалъ по поводу нашего безчестія, по поводу Берлинскаго трактата, такъ глубоко поранившаго Русское сердце? Разв наконецъ ‘Курьеръ’ не отчурался еще недавно съ презрніемъ отъ притязаній Россіи на Босфоръ и на ‘кусочки Чернаго моря?’ Разв наконецъ вс органы нашей ‘либеральной’ печати вмст не наглумились вдоволь надъ великимъ христіанскимъ подвигомъ братской любви и самопожертвованія, свершеннымъ всмъ Русскимъ народомъ въ годину 1876 и 1877 года, надъ всей этой нашей священной народной эпопеей?.. Но впрочемъ, въ эти великія минуты подъема и испытаній народнаго духа, наши ‘либералы’ всегда за бортомъ, въ сторон отъ народа, не съ нимъ они, и онъ не съ ними, между ними нтъ и не можетъ быть никакого общеніи. Они способны только на кощунственное оплеваніе, post factum, всего того, что дорого и свято памяти народной. Да и съ какимъ усердіемъ упражнялись они въ томъ, поднимая непрестанно на смхъ и идею братолюбія, и связь Славянской единоплеменности и единоврія, — и все это — во имя культуры, либерализма и ‘правоваго порядка’!!. Такимъ образомъ (о, политическое глубокомысліе!) связали они съ идеей своего ‘правоваго порядка’, кром политическаго предъ Европою холопства вообще, и предательство Славянскихъ братьевъ Нмцамъ и Мадьярамъ, однимъ словомъ — Русское національное безчестіе!.. Еще на дняхъ, когда Москва отъ лица всей Россіи собиралась привтствовать доблестнаго вождя доблестнйшаго Славянскаго племени, въ теченіи вковъ дивнымъ геройствомъ отстаивавшаго свою независимость, — того Черногорскаго племени, слава о которомъ вдома и любезна Русскому народу всему, изъ конца въ конецъ — ‘либеральный’ ‘Русскій Курьеръ’ швырнулъ комомъ грязи въ Черногорскаго князя, объявляя ему, чтобъ онъ ни надялся на поддержку Россіи, а обратился къ ‘боле культурнымъ народамъ’… Этой мерзости нельзя уже извинить ни умственнымъ убожествомъ, ни невжествомъ, ни духовнымъ малолтствомъ редакціи. Но тмъ не мене надо радоваться, что способность къ такому поступку одного изъ самыхъ громкихъ глашатаевъ фальшиваго либерализма проявилась наружу. И не ‘Русскій ли Курьеръ’ въ ту минуту, какъ вся Россія погружена была въ самую глубокую скорбь смертію Скобелева, пустилъ и въ него, лежавшаго на смертномъ одр, комъ ‘либеральной’ грязи? Разв это не презрніе въ святын народнаго чувства и въ Русской слав?..
Что еще сулитъ намъ правовой порядокъ нашихъ ‘либераловъ’? Да ни больше ни меньше, какъ расчлененіе Россіи, нарушеніе созданнаго тяжкимъ трудомъ народа государственнаго единства — во имя теоріи федерализма, замнившаго теперь слово сепаратизмъ. Прослдите статьи ‘либеральныхъ’ газетъ по поводу процесса Русскихъ Галичанъ во Львов, полюбуйтесь ихъ поощренію Польскихъ притязаній на Русское населеніе не только въ Галиціи, но и въ Сверо-Западномъ кра, ихъ сочувствію украйнофильской политической партіи… Но объ украйнофильств, работающемъ въ руку Поляковъ и достаточно обличаемомъ откровеніями гг. Драгоманова и Кулиша за границей, мы также поговоримъ особо. Не станемъ доле утомлять читателя, а поспшимъ въ заключенію.
И такъ: ‘правовой порядокъ’ Русскихъ газетныхъ ‘либераловъ’, какъ мы это доказали, зиждется на безбожной
Д школ, на насиліи надъ народомъ, на отрицаніи Русской народной самобытности, на холопств духовномъ и политическомъ предъ Западомъ, на русскомъ національномъ безчестіи и безславіи, на презрніи ко всякой народной святын… Есть ли поводъ для правительства сколько-нибудь опасаться такихъ ‘либеральныхъ’ затй, сулящихъ Русскому народу не свободу, а тиранію? Нтъ ли, напротивъ, основанія благодарить нашихъ ‘либераловъ’ за предупредительную откровенность, а бывшихъ двухъ министровъ за ту долю простора печати, которая вызвала на подобную откровенность и тмъ скомпрометтировала этотъ ложный либерализмъ вконецъ? Еслибъ наши ‘либералы’ молчали, важно хмурились, давая разумть, что они имли бы что сказать, но осуждены на безмолвіе, имъ бы, пожалуй, поврили многіе, особенно по естественной склонности ко всему гонимому и запретному. Теперь, кажется, такое самообольщеніе неумстно. Намъ возразятъ, можетъ быть, указаніемъ на число подписчиковъ: вотъ-де какъ велико ихъ вліяніе. Но числомъ подписчиковъ нисколько не опредляется нравственный всь изданія: у ‘Московскаго Листва’ подписчиковъ больше, чмъ у любой мнимо-либеральной газеты. Не всякій подписчикъ и послдователь. Но если даже предположить, что наберется десятокъ-другой тысячъ поклонниковъ ‘Русскаго Курьера’, ‘Голоса’ и его подголосковъ, — то и это значитъ только то, что въ Россіи имется на сто милліоновъ жителей столько-то тысячъ людей способныхъ получать и внушать эти газеты, людей подходящихъ къ нимъ степенью умственнаго и нравственнаго развитія. А предоставьте этимъ газетамъ совершенно полную свободу высказываться, отнимите отъ нихъ призраку чего-то гонимаго, недоговариваемаго, — он договорятся до такихъ геркулесовыхъ столбовъ нелпости, что всякое вліяніе ихъ со срамомъ рухнетъ, а можетъ быть и имъ самимъ стыдно станетъ. Ибо, — кром радикаловъ, перешедшихъ къ преступному гнусному дйствію, съ которыми нтъ и разговоровъ, — нашъ вздорный либерализмъ не иметъ глубокихъ корней даже въ самихъ такъ-называемыхъ либералахъ, — а просто продуктъ общественнаго умственнаго сумбура историческаго происхожденія. Разв вы не видите, что либерализмъ, напримръ ‘Курьера’, да и прочихъ многихъ газетъ, не что иное какъ ‘Русское шампанское’, т. е. простой Россійскій яблочный квасъ, и самъ по себ не вкусный, да еще испорченный или насыщенный разными газами и грубо поддланный на манеръ чужаго природнаго, именно Французскаго винограднаго, всесвтно прославленнаго вина?