Око за око, Троллоп Энтони, Год: 1879 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 189 минут(ы)

Энтони Троллопъ.

ОКО ЗА ОКО.

ИЗДАНІЕ
Е. Н. Ахматовой

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ типографіи А. А. Краевскаго. (Бассейная, No 2)
1882.

ВВЕДЕНІЕ.

Въ частной лчебниц на запад Англіи проживаетъ, да и много уже лтъ прожила несчастная женщина, относительно которой давно уже была отложена надежда, чтобы она могла когда-нибудь проводить иную жизнь. По правд сказать, въ цломъ мір не нашлось бы человка, для котораго такая надежда была бы пріятна. Друзей у нея нтъ, а при ея положеніи, она совершенно равнодушна къ своему заключенію и даже ни разу не вздохнетъ объ освобожденіи своемъ. А между тмъ ея мысль постоянно работаетъ,— какъ это всегда бываетъ въ случаяхъ помшательства. Во всякую минуту бднія, ей постоянно представляется предметъ напряженнаго интереса, и надъ нимъ мысль ея работаетъ съ неутомимымъ постоянствомъ, хотя чрезвычайно утомительнымъ для окружающихъ ее. Она вчно оправдывается въ какомъ-то поступк своей жизни.

— Око за око, говоритъ она: — и зубъ за зубъ. Разв это не законъ?

И эти слова она повторяетъ ежедневно, съ утра до ночи.

Какъ уже сказано, у этой бдной женщины нтъ друзей, друзей, которые желали бы ея выздоровленія, которымъ хотлось бы ее видть даже въ этомъ несчастномъ положеніи, которые старались бы усладить ея измученное сердце словами любви — такихъ друзей у нея нтъ. Въ настоящее время таково ея состояніе и расположеніе духа, что можно усомниться, произвели ли бы на нее какое впечатлніе слова самой нжной любви? Она постоянно требуетъ оправданія, а такъ какъ никто изъ окружающихъ не противорчивъ ей, то по всей вроятности она иметъ вс утшенія, какія могло дать ей доброжелательство.

Но, хотя у нея нтъ друзей, никого, кто любилъ бы ее — однако, она окружена всми матеріальными удобствами, какія можетъ доставить дружба или даже любовь. Все, что деньги могутъ сдлать для облегченія ея несчастія — было сдлано. Домъ, въ которомъ она живетъ, окруженъ мягкими лужайками, уединенными рощами. Все было устроено съ удобствами богатства, и омеблировано съ такою роскошью, какую только можно придумать для услажденія помшанной. У нея была горничная собственно для услуги ей и эта женщина, хотя сильная и мужественная, кротка и ласкова въ обхожденіи и на словахъ:

— Око за око, сударыня. О, совершенно врно! Таковъ законъ. Око за око, разумется, такъ.

И эту формулу она повторяетъ разъ двнадцать въ день — какое! двнадцать разъ двнадцать, такъ что остается удивляться, какъ это она сама до сихъ поръ не сошла съ ума.

Читатель не долженъ бояться, что его станутъ задерживать въ стнахъ дома умалишенныхъ. Объ этомъ убжищ несчастій ни слова уже не будетъ сказано, но разсказъ будетъ касаться той женщины, которая въ немъ проживаетъ — исторіи ея жизни до того времени, пока помшательство не заключило ее въ эти стны. Эту исторію никто не знаетъ въ лчебниц, кром главнаго доктора. Другіе же люди, близко занятые положеніемъ разныхъ больныхъ, знаютъ только то, что каждую четверть года издержки за содержаніе этой бдной женщины уплачиваетъ графъ Скрупъ.

Глава I.
Скрупскій замокъ.

Нсколько лтъ тому назадъ — нтъ надобности знать сколько именно — старый графъ Скрупъ проживалъ въ Скрупскомъ замк, въ Дорсетшир. Замокъ былъ построенъ во вкус Елисаветинскихъ временъ съ большими претензіями, но не пользовался никакою славою. Онъ былъ неизвстенъ охотникамъ осматривать рдкости многихъ резиденцій нашей аристократіи и провинціальнаго дворянства. Не было въ немъ назначено дней для постителей, желающихъ осматривать его достопримчательности, не было и экономки, которая получала бы плату за то, что показывала его постителямъ. Это было огромное, кирпичное зданіе, выходившее лицевою стороною на деревенскую улицу — выходившее на улицу, если считать парадный подъздъ главнымъ признакомъ его фасада, но въ сущности, переднимъ фасадомъ онъ обращенъ былъ въ садъ, и окна парадныхъ комнатъ выходили туда же. Скрупская деревня состояла изъ извилистой улицы на одну милю длины, съ церковью и приходскимъ пасторатомъ на одномъ и замкомъ на другомъ конц. Но церковь находилась какъ-разъ у парка и съ той стороны улицы, гораздо боле, чмъ на половину ея длины, высокая, мрачная ограда графскихъ владній тянулась какъ-разъ напротивъ строеній трактирщиковъ, булочниковъ, лавочниковъ, мясниковъ и частныхъ жителей, дома которыхъ, почти смежные, придавали деревн видъ мстечка для глазъ проходящихъ. Около замка и еще ближе къ церкви, нкоторымъ лицамъ, пользовавшимся особенною благосклонностью, было дозволено выстроить дома и воздлывать садики вн черты скрупскаго парка, но эти помщенія были, какъ видно, устроены въ т времена, когда помщики были далеко не такъ ревнивы, какъ въ настоящее время, къ захватамъ ихъ собственности смиренными сосдями.

Паркъ былъ громаденъ, какъ и вс его принадлежности, приспособленныя къ графскому пребыванію, но во всемъ этомъ было мало привлекательнаго. Плоская мстность, обиліе деревьевъ, не сгруппированныхъ живописно. Лсъ, принадлежащій замку, простирающійся на пятистахъ акрахъ, и лежащій за церковью, въ сторону отъ дороги, перескался такъ называемыми аллеями для катанья, на которыхъ не прохать никакому экипажу, кром телги, а весь паркъ обрамленъ широкою полосою деревьевъ. Тамъ и сямъ на большихъ огороженныхъ пространствахъ высились одинокіе дубы, которыми такъ гордился старый графъ, но въ Скрупскомъ замк не было того законченнаго ландшафта, красотой котораго по справедливости такъ гордятся владльцы помстьевъ въ Англіи.

Замокъ громаденъ, и комнаты высоки и обширны. Тутъ были огромнйшія сни, въ углу которыхъ находилась парадная дверь. Была и весьма обширная библіотека, наполненная старинными книгами, къ которымъ никто никогда не прикасался — громадныя изданія, вышедшія изъ употребленія и представлявшія теперь безполезную схоластику, изданія in-folio наимене извстныхъ классиковъ, какихъ теперь никто въ мір не читаетъ. Ни одной книги туда не прибавилось, начиная съ настоящаго столтія, и можно по справедливости сказать, что ни одна книга не вынималась съ своей полки для дйствительнаго употребленія во все продолженіе этого періода. Тутъ былъ цлый рядъ комнатъ — гостиная съ двумя боковыми комнатами, которыя никогда теперь не отворялись. Огромная столовая, не выходившая изъ употребленія, такъ какъ сообразно семейнымъ преданіямъ, всегда здсь накрывался столъ, когда въ замк бывали гости. Гости, по правд сказать, бывали рдко въ замк, но леди Скрупъ приглашала иногда одного или двухъ друзей погостить, а изрдка сзывала сосднихъ сквайровъ съ ихъ женами къ себ на обдъ. Когда же графъ съ своею графинею бывали одни, то постоянно обдали въ маленькой чайной, между которой и огромной столовой была еще маленькая комната, гд графиня имла постоянное пребывапіе. Собственно же комната графа находилась сзади, возл двери на улицу, и изъ всхъ комнатъ была самая мрачная.

Атмосфера всей мстности была очень мрачна. Тутъ не было ни малйшаго очарованія современнаго искуства, которое длаетъ въ настоящее время дома богатыхъ людей свтлыми и радостными. Въ замк не было бильярдной комнаты. Не было и оранжерей ближе большой старомодной теплицы, помщавшейся за огородомъ и, повидимому, принадлежавшей исключительно садовнику. Темны и мрачны были обои на стнахъ. Не велики и тусклы зеркала. Стары и грязны ковры. Не отворялось балконовъ на террасу. Мебель едва ли отличалась древностью, но была неудобна и вышла изъ употребленія. Въ дом и даже въ помсть было достаточно доказательствъ богатства, и конечно нигд не было проявленія скупости, но въ Скрупскомъ замк деньги, какъ видно, не доставляли роскоши. Домъ былъ очень великъ. Тутъ были и дворецкій, и экономка, и разнаго рода лакеи, и поваръ, получавшій огромное жалованье, и цлая куча горничныхъ, чтобы присматривать другъ за другомъ, и настоящая колонія садовниковъ, и кучеръ, и старшій конюхъ, и помощники его. Всмъ имъ хорошо жилось подъ властью стараго графа и каждый изъ нихъ понималъ цну своихъ привилегій. Тутъ можно было добывать очень много и почти ничего не длать. Прислуга могла вкъ жить въ Скрупскомъ замк, если только оказывалось ею достаточное повиновеніе экономк, мистрисъ Бнсъ. Ужъ конечно въ замк не проявлялось скупости, но вся роскошь жизни ограничивалась комнатами слугъ.

Для постороннихъ, а можетъ быть и для самихъ обитателей замка, понятіе о мрак этого мста много увеличивалось отъ отсутствія сада или лужайки около дома. Какъ разъ предъ замкомъ, и между нимъ и паркомъ тянулись дв широкія, усыпапныя крупнымъ пескомъ террасы одна надъ другою, а подъ ними сходились лани щипать траву. Налво отъ дома и почти на четверть мили разстоянія отъ него былъ пребольшой садъ — и цвтникъ, и огородъ, и фруктовый садъ, и все это такъ уродливо, и такъ старомодно, но давало обильные и превосходные сборы разнаго рода плодовъ. Но все это исчезало и никто не видалъ плодовъ. Цвты иногда обрзывались и вносились въ домъ, но мстность никогда не наполнялась цвтами, какъ это бываетъ въ настоящее время на дачахъ и помщичьихъ домахъ. Безъ всякаго сомннія, если бы леди Скрупъ пожелала, то могла бы имть еще больше этого.

Самая Скрупская деревня, хотя была очень велика, однако, стояла въ глуши, въ сторон отъ свта. Годъ или два тому назадъ открылась тутъ желзная дорога съ Скрупскою станціею, за три мили отъ помстья, но въ прежнія времена было не мене одиннадцати миль отъ ближайшей станціи въ Дорчестер, съ которою имлось сообщеніе посредствомъ омнибуса. Если человкъ не имлъ особеннаго дла въ Скрупское помстье, то никакъ ужъ ему было не попасть туда проздомъ, а вдь было мало людей, которымъ что-нибудь понадобилось бы въ Скруп. Изрдка заглядывалъ туда какой-нибудь путешествующій торговецъ, но съ весьма слабою надеждою на продажу. Инспекторъ почтъ прізжалъ одинъ разъ въ годъ къ полнокровной мистрисъ Эпльджонъ, которая держала лавочку съ канцелярскими принадлежностями и была извстна подъ именемъ почтмейстерши. Два сына священника, мистера Гринмарша, прозжали взадъ и впередъ между приходскимъ домомъ и Марлброскою школою. Иногда при случайной надобности, мужчины и женщины отправлялись въ городъ. Но графу сказали, что старая мистрисъ Брокъ, хозяйка Скрупской гостиницы, не можетъ содержать омнибуса, если графъ ей не поможетъ. Само собою разумется, что онъ участвовалъ въ подписк. Скажи ему управляющій, что онъ долженъ подписаться для поддержанія чепчика на голов мистрисъ Брокъ, конечно онъ и это бы сдлалъ. Двнадцать фунтовъ въ годъ его сіятельство уплачивалъ за омнибусъ, и вслдствіе того Скрупская деревня не совсмъ была разъединена отъ остального міра.

Самъ графъ никогда не вызжалъ изъ своихъ владній, за исключеніемъ поздки въ церковь. Эти поздки совершались два раза въ каждое воскресенье и круглый годъ, кучеръ отвозилъ его утромъ, а главный грумъ вечеромъ. Всему дому было хорошо извстно, что графъ требовалъ отъ своихъ служащихъ, чтобы каждое воскресенье, хотя бы одинъ разъ въ день, каждый изъ нихъ присутствовалъ при божественной служб.

Никто не принимался къ нему въ услуженіе, кром тхъ, которые представляли удостовренія, что они состоятъ членами господствующей церкви. Очень мало вроятности, чтобы многіе диссиденты отказывались отъ случая получать огромное жалованье подъ какимъ-нибудь пустяшнымъ предлогомъ недоразумнія въ религіозныхъ вопросахъ. За исключеніемъ этого требованія, которое передаваемое изъ устъ мистрисъ Бнсъ, было очень настоятельно, графъ врядъ ли имлъ какія-либо другія сношенія съ своею прислугою. Его камердинеръ служилъ ему послднія тридцать лтъ, но кром его камердинера и дворецкаго, врядъ ли графъ зналъ въ лицо кого-нибудь изъ слугъ. Въ Скрупскомъ замк былъ и смотритель за дичью и два его помощника, а между тмъ впродолженіи многихъ лтъ никто, кром тхъ же смотрителей, ничего не застрлилъ на этихъ земляхъ. Нсколько куропатокъ и немного фазановъ отправлялись въ замокъ, когда мистрисъ Бнсъ, доведенная до ярости недостаткомъ дичи, вздумала выражать свои мысли по поводу этого предмета.

Замъ же графъ Скрупъ былъ высокаго роста, худощавъ, нсколько старе семидесяти лтъ въ то время, о которомъ я начинаю разсказъ. Онъ былъ согбенный старикъ, но казался, моложе своихъ лтъ. Волосы его были совсмъ блы, но глаза все еще блестящіе и прекрасные, топкія черты его правильнаго лица не носили на себ разрушительныхъ слдовъ времени, какъ это часто бываетъ съ людьми, которые такъ же болзненны, какъ и стары. Если бы не густыя и длинныя брови, придававшія нкоторую суровость его лицу, и если бы не эта тяжелая согбенность, то онъ все бы могъ еще считаться красавцемъ. Въ молодости онъ былъ чрезвычайно красивъ и блисталъ въ свт, былъ популяренъ, любимъ, уважаемъ, словомъ, имлъ вс блага, которыя міръ можетъ дать. Первый ударъ, нанесенный ему, была смерть жены. Это глубоко его огорчило, но не сокрушило его. Потомъ умерла его единственная дочь, только-что вышедшая замужъ. Какъ не высоко была поставлена леди Бланшъ Невиль по своему рожденію, но она вышла замужъ за человка еще высшаго званіемъ, и сердце ея отца преисполнилось радостью и гордостью. Но она умерла въ родахъ и не оставила посл себя дтей, этотъ ударъ огорчилъ графа смертельно. У него оставался еще сынъ — юноша втренный, расточительный и склонный къ дурнымъ наслажденіямъ. Но втренность проходитъ съ годами, для уплаты долговъ было достаточно средствъ, а дурныя наслажденія наконецъ надодаютъ. Молодой лордъ Невиль составлялъ все, что оставалось старому графу, и за своего наслдника онъ платилъ долги и прощалъ ему обиды. Молодой человкъ женится и тогда все уладится. Тутъ онъ нашелъ невсту своему сыну — молодая двушка не имла богатства, но принадлежала къ лучшей крови въ королевств, была прекрасна, добра, именно такова, что могла замнить ему дочь. Въ отвтъ на то сынъ ему сказалъ, что онъ уже женатъ! Онъ подобралъ себ жену съ улицы и предложилъ графу Скрупу въ дочери, взамнъ умершей, презрнную, разрисованную проститутку изъ Франціи. Посл этого графъ Скрупъ никогда уже не подымалъ головы.

Отецъ не пожелалъ боле видть своего наслдника и никогда уже боле его не видалъ. Что касается денегъ, въ которыхъ онъ могъ имть нужду, повренные въ Лондон получили приказаніе распорядиться. Самъ графъ ничего не давалъ и ни въ чемъ не отказывалъ. Когда бывали долги — долги во второй разъ,— долги въ третій разъ, повренные имли инструкцію поступать, какъ по ихъ мннію было справедливо и хорошо. Они могли уплачивать долги, пока считали это справедливымъ и нужнымъ, но никогда не должны были произносить имя лорда Невиля въ присутствіи его отца.

Когда дла были въ такомъ положеніи, графъ опять женился, — на бдной, но знатной двушк, — на двушк не молодой, ей было сорокъ лтъ, когда онъ на ней женился, а все-таки она была на двадцать лтъ его моложе. Для него было достаточно, что она знатнаго рода и что онъ считалъ ее доброю. Добра она была къ нему, даже считала это своею непремнной обязанностью съ сознаніемъ долга, который она доводила до крайности. Она была религіозна и самоотверженна, давала много и требовала мало, держалась на заднемъ план, но обладала удивительною энергіею на пользу другимъ. Можно ли по справедливости назвать ее доброю, это скажетъ самъ читатель, когда кончитъ эту исторію.

Когда прошло около трехъ лтъ, посл второй женитьбы графа, его наслдникъ умеръ. Онъ умеръ, и съ смертью его окончились вс сношенія Скрупскаго замка съ презрннымъ созданіемъ, которое онъ называлъ своею женою. Ей было назначено пожизненное содержаніе. Что она носила титулъ леди Невиль при жизни, то это была печальная необходимость положенія. Ршено было всми близкими графу, что при немъ никогда не будутъ упоминать ея имени. Онъ былъ благодаренъ и за то, что отъ этого ужаснаго брака не осталось наслдника. Никогда уже имя этой женщины не произносилось при немъ, да и намъ не для чего заниматься ею въ дальнйшемъ повствованіи этой хроники.

Когда лордъ Невиль умеръ, необходимо было старому графу подумать о новомъ наслдник. Увы! въ этой фамиліи, хотя было чрезвычайно много добра и благородства, всегда были внутреннія вражды, причины ссоры, въ которой каждая партія уврена, что она права. Тутъ были люди, которые думали много о церкви, были милостивы къ бднымъ — старались быть великодушными, но не умли прощать обидъ. Они не могли прощать даже и тогда, когда не было обидъ. Настоящій графъ въ ранней юности поссорился съ своимъ братомъ, и вслдствіе того перессорился со всми, кто имлъ какое-нибудь отношеніе къ его брату. Теперь братъ умеръ, оставивъ посл себя двухъ сыновей, двухъ юныхъ Невилей, Фреда и Джека, изъ которыхъ старшій — Фредъ былъ теперь наслдникомъ. Послднее время было ршено, что Фредъ отправится въ Скрупскій замокъ. Вотъ и пріхалъ Фредъ, поручикъ въ кавалерійскомъ полку, чрезвычайно красивый юноша двадцати-пяти лтъ, съ глазами и тонкими чертами Невилей. Его вдовствующая мать и настоящая леди Скрупъ обмнялись привтливыми письмами, и ршено было, наконецъ, по его собственному желанію, что онъ останется еще на годъ въ арміи и посл этого поселится, какъ старшій сынъ, въ Скрупскомъ замк. Опять повренные получили приказаніе поступать, какъ приличествуетъ, относительно денегъ.

Нсколько словъ слдуетъ сказать еще о леди Скрупъ и тогда предисловію нашей исторіи будетъ конецъ. Она тоже была графскою дочерью, и была очень любима покойною женою нашего графа. Покойная леди Скрупъ была старше на десять лтъ, но он были искренними друзьями, и леди Мери Вайкомбъ проводила много мсяцевъ въ своей ранней молодости, посреди мрака огромныхъ комнатъ въ Скрупскомъ замк. Слдовательно, она хорошо знала графа, прежде чмъ согласилась быть его женою. Она никогда не обладала красотою, да и граціозностью едвали. У нея были крупныя черты лица, она была высокаго роста, гордость ясно была написана на ея лиц. Умющій читать на лицахъ не замедлилъ бы объявить, что она гордилась кровью, текущею въ ея жилахъ. Она очень гордилась своею кровью, и искренно врила, что знатное происхожденіе есть величайшій даръ, выше всякаго богатства. Она вполн была способна смотрть свысока на милліонера-выскочку — смотрть свысока на такого человка и не имть претензіи презирать его.

Когда пришло письмо отъ графа съ просьбою раздлить его мракъ, она была бдна,— зависла отъ бднаго брата, которому было противно такое бремя, но она ни за что не вышла бы замужъ за члена палаты общинъ, простого смертнаго, какое бы ни было его богатство и какихъ бы онъ ни былъ лтъ. Она знала возрастъ лорда Скрупа, и знала мракъ Скрупскаго замка и вышла за графа. Конечно, она слыхала исторію брака наслдника и знала, что ей нечего ждать ни свта, ни радости въ старомъ замк отъ отраслей восходящей фамиліи. Но теперь все это измнилось, и можетъ быть она даже полюбитъ новаго наслдника.

Глава II.
Фредъ Невиль.

Когда Фредъ Невиль прибылъ въ первый разъ въ Скрупскій замокъ, старый графъ задрожалъ при доклад о его прибытіи. О самомъ юнош онъ почти ничего не слыхалъ, о его наружности ршительно ничего. Очень могло быть, что его наслдникъ иметъ пошлое лицо, что этого юноши онъ будетъ имть причины стыдиться, что его наружность не иметъ и признака высокаго рожденія, или и того хуже, что онъ можетъ имть тотъ видъ полутщеславный и полупорочный, который мало по малу бдный отецъ пріучался признавать въ своемъ сын, и который унизилъ въ немъ красоту Невилей. Но Фредъ на взглядъ былъ славный малый,— именно такой юноша, какихъ женщины любятъ видть въ дом,— стройный, дятельный, живой, самоувренный, свтлорусый, съ голубыми глазами, короткой губой, съ маленькими бакенбардами, думающій очень мало о своихъ личныхъ преимуществахъ и очень много думающій о своемъ умнь держать себя. Относительно наружности молодого человка, графу нельзя было оставаться неудовлетвореннымъ. Что же касается его самого, во всякомъ случа, при начал знакомства, Фредъ Невиль былъ скроменъ и покоренъ.

— Добро пожаловать, сказалъ старый графъ, встрчая его съ величавой вжливостью.

— Какъ я вамъ благодаренъ, дядя, сказалъ онъ.

— Вы ко мн являетесь какъ сынъ — мой милый — какъ сынъ. И это будетъ ваша вина, если вы не останетесь намъ сыномъ навки.

Тогда вмсто отвта слезы заблистали въ глазахъ юноши, что было для графа гораздо краснорчиве всевозможныхъ словъ. Онъ положилъ руку на плечо племянника и такъ они вошли въ комнату, гд ихъ ожидала леди Скрупъ.

— Мери, сказалъ графъ жен: — вотъ нашъ наслдникъ, пускай онъ будетъ нашимъ сыномъ.

Тогда леди Скрупъ приняла юношу въ свои объятія и поцловала его. Подъ такими пріятными предзнаменованіями началось это новое знакомство.

Прибытіе наслдника совершилось въ сентябр, и смотритель за дичью съ своими помощниками получили приказаніе быть наготов. Молодой мистеръ Невиль вроятно хорошій охотникъ. Старый же грумъ былъ предупрежденъ, что охотничьи собаки можетъ быть понадобятся къ будущей зим. Мистрисъ Пенсъ дали понять, что въ замк будутъ допущены нкоторыя вольности, о которыхъ въ прежнія времена и не слыхивали, потому что прежній наслдникъ никогда не считалъ старый замокъ своимъ домомъ, именно съ тхъ поръ, какъ кончилъ ученье въ школ.

Всми чувствовалось, что произойдутъ великія перемны, чувствовалось также то, что молодой человкъ, для котораго будутъ допущены эти перемны, можетъ только возгордиться своимъ положеніемъ. Однако такой гордости не было и признака. Относительно дяди, Фредъ Невиль былъ очень скроменъ и покоренъ. Съ своею тетушкой онъ былъ ласковъ, но не покоренъ. Относительно всхъ домашнихъ онъ обращался вжливо, безъ малйшаго страха къ кому бы ни было, какъ это можетъ быть иные ожидали. Что касается охоты, вдь онъ прямо пріхалъ отъ своего друга Карнаби. У Карнаби были лса и болота, и Фредъ ни мало не заботился объ охот на куропатокъ — объ этой старомодной охот на куропатокъ, которую приготовляли для него, въ Скруп,— и это посл охоты на тетеревовъ и за краснымъ звремъ. Что касается охоты въ Дорсетшир, если дядя желаетъ этого,— такъ для чего же ему посл этого еще разсуждать. По его мннію, Дорсетширъ далеко не лучшая сторона въ Англіи для охоты. Въ прошломъ году его полкъ стоялъ въ Бристол, и самъ онъ бывалъ на охот съ собаками герцога. Ныншнюю зиму они стояли въ Ирландіи и онъ получилъ понятіе, какъ хороша ирландская охота. Если окажется, что дядя непремнно хочетъ этого, то онъ прикажетъ привести своихъ лошадей въ Рождеству на цлый мсяцъ въ Скрупъ. Такъ онъ говорилъ старшему конюху — точно также онъ говорилъ и тетушк своей, которая нсколько удивилась, когда онъ заговорилъ о Шотландіи и своихъ лошадяхъ. Она думала, что только очень богатые люди могутъ охотиться за краснымъ звремъ и имть свои заводы или конюшни, и можетъ быть воображала, что офицеры 20 гусарскаго полка, вообще говоря, обязаны заботиться о длахъ своего полка и приготовляться на встрчу съ непріятелями.

Фредъ провелъ цлый мсяцъ въ Скруп и во все это время немного было личныхъ сношеніи между нимъ и дядею, не смотря на привтливую встрчу, которою ознаменовалось ихъ знакомство. Привычный образъ жизни до того вкоренился въ старик, что ему было трудно измнять его. Цлое утро онъ проводилъ одинъ въ своемъ кабинет. Въ это время являлись къ нему управляющій, грумъ и дворецкій, — и тутъ онъ воображалъ, что отдаетъ приказанія, хотя въ сущности покорялся имъ во всхъ отношеніяхъ. Иногда жена приходила посидть съ нимъ на полчаса и въ минуты нжности, невидимой и неподозрваемой всмъ окружающимъ ихъ міромъ, держала его за руку. Иногда приходскій священникъ заходилъ къ нему, для того чтобы довести до его свднія о нуждахъ народа. Нкоторое время онъ держалъ газету въ рукахъ и ежедневно проводилъ цлый часъ за чтеніемъ Библіи. Посл этого онъ принимался писать какое-нибудь письмо, размряя перомъ чуть не каждую черточку — и воображалъ, что такимъ образомъ исполняетъ свой долгъ, какъ дловой человкъ. Можетъ быть немногіе длали меньше его — но что онъ длалъ, онъ длалъ хорошо, и потворства себ, конечно, тутъ не было. Между такимъ человкомъ и юношею, прибывшимъ къ нему въ домъ, мало могло быть дйствительной связи.

Между Фредомъ Невилемъ и леди Скрупъ связь оказалась гораздо тсне. Женщина сходится съ молодымъ человкомъ гораздо ближе, чмъ какой-нибудь старикъ,— она можетъ лучше изучать его обычаи и лучше понять его желанія. На первыхъ же порахъ между ними возникъ предметъ спора, не доходившаго до ссоры, но возбуждавшаго много преній. Въ этихъ преніяхъ леди Скрупъ никакъ не могла одержать побды. Ей чрезвычайно хотлось, чтобы племянникъ немедленно оставилъ свою профессію и вышелъ въ отставку. Съ какой стати ему теперь тащиться съ своимъ полкомъ въ Ирландію, тогда какъ несомннно, что вс великія обязанности его жизни сосредоточены теперь въ Скруп? И много происходило у нихъ споровъ по этому поводу. Но Фредъ никакъ не хотлъ уступать относительно лишняго года службы. Этотъ годъ, говорилъ онъ, ему хочется пожить для самого себя,— а потомъ онъ прідетъ и поселится въ Скруп. Да, разумется, онъ женится, какъ только найдетъ для себя подходящую жену. Конечно, это справедливо, онъ долженъ жениться. Онъ вполн понимаетъ отвтственность своего положенія. Таковъ былъ его отвтъ на горячіе, придирчивые и вымаливающіе разспросы его тетушки. Но когда онъ вернулся въ полкъ, тотчасъ же пришла ему мысль, что онъ сдлалъ очень хорошо, оставшись еще на годъ въ полку. Онъ особенно желалъ посмотрть Ирландію и, если не сдлаетъ этого теперь, то никогда уже ему не представится другого удобнаго случая. Леди Скрупъ, хорошо понимая, что онъ заботится о льготномъ год во избжаніе мрака и скуки Скрупскаго замка, объясняла ему, что дядя отнюдь не желаетъ, чтобы онъ всегда оставался въ Скрупскомъ замк. Если онъ женится, то старый лондонскій домъ готовъ къ услугамъ его и жены. Онъ можетъ и путешествовать, не на слишкомъ однако далекое разстояніе. Онъ можетъ вступить въ парламентъ, относительно чего его дядя предоставитъ ему вс средства и пособія, если онъ иметъ такое честолюбіе. Онъ можетъ приглашать къ себ и друзей своихъ въ Скрупскій замокъ — Карнаби и всхъ остальныхъ, кого ему угодно. Всякаго рода наслажденія предлагались ему. Но онъ началъ съ того, что требовалъ льготнаго года и до конца настаивалъ на этомъ требованіи.

Скажи дядя, съ самаго начала лично самъ, что онъ этого желаетъ, тогда, вроятно, былъ бы успхъ,— а былъ бы успхъ, то не было бы исторіи, про которую мы теперь разсказываемъ, о судьбахъ Скрупскаго замка. Но старый графъ былъ слишкомъ гордъ и можетъ быть слишкомъ недоврчивъ къ самому себ, чтобы ршиться на такую попытку. Отъ своей жены онъ слышалъ все, что происходило, и хотя былъ огорченъ, однако ничмъ не выражалъ своего неудовольствія. Онъ не чувствовалъ себя въ прав выражать гнвъ за то, что племянникъ предпочитаетъ оставаться лишній годъ въ своемъ полку.

— И кто знаетъ, что можетъ съ нимъ случиться, сказала графиня.

— О, конечно! вдь мы вс въ рукахъ Всевышняго, сказалъ графъ и низко склонилъ свою голову.

Леди Скрупъ хотя вполн признавала справедливость благочестиваго восклицанія своего супруга, однако думала, что человческая заботливость можетъ съ пользою присоединить нчто свое къ Божественному вмшательству, о которомъ, какъ ей было хорошо извстно, ея графъ молился усердно, мысленно, какъ только эти слова были произнесены его устами.

— Вдь это было бы такое великое дло, если бы онъ могъ жениться. Софія Меллерби общалась къ намъ пріхать въ эту зиму мсяца на два. Ничего лучшаго не могъ бы онъ сдлать.

— Меллерби хорошіе люди, сказалъ графъ: — Ея бабушка герцогиня, одна изъ лучшихъ женщинъ въ Англіи. Ея мать, леди Софія, превосходная особа, религіозная, съ самыми основательными правилами. Мистеръ Меллерби, какъ коммонеръ стоитъ наравн съ самыми знатными людьми въ Англіи.

— Они постоянно владютъ однимъ и тмъ же помстьемъ, какимъ владли со временъ войны Блой и Алой розы. И потомъ, я полагаю, деньги надо принятъ въ разсчетъ.

Лордъ Скрупъ не допускалъ значенія денегъ, но охотно соглашался, что если бы его будущій наслдникъ сдлалъ Софію Меллерби будущею леди Скрупъ, это было бы ему весьма пріятно. Только онъ не будетъ вмшиваться. Не считаетъ онъ благоразумнымъ разговаривать съ молодымъ человкомъ о подобномъ предмет. Онъ полагалъ, что подобные поступки могли бы скоре отвратить молодого человка, чмъ привлечь къ желаемой цли. Да и не хотлось ему настаивать на желаніи, чтобы племянникъ отказался отъ льготнаго года службы.

— Потребуй я этого отъ него, сказалъ графъ:— и откажи онъ мн, вдь я оскорблюсь. Слдовательно, я не долженъ требовать ничего неблагоразумнаго.

Въ этомъ леди Скрупъ не совсмъ была согласна съ мужемъ. Она думала, что если все было сдлано для молодого человка, если деньги ему выдавались безъ ограниченія, по одному его желанію, если охота, парламентъ и домъ въ Лондон были предложены ему, если къ нему показывали любовь, какъ къ милому и единственному сыну, то и онъ долженъ что-нибудь сдлать за то. Но она сама не могла говорить боле того, что уже сказала, и притомъ же хорошо знала, что въ рдкихъ случаяхъ, когда ея мужъ выражалъ ршительную волю, трудно уже было отвратить его.

Вслдствіе этого ршили, что Фредъ Невиль въ октябр отправится къ своему полку, въ Лимерикъ, и вернется домой въ Скрупскій замокъ на дв или на три недли къ Рождеству. Софія Меллерби все это время будетъ гостить у леди Скрупъ. И наконецъ ршено было, что мистрисъ Невиль, которую никогда еще не видалъ старый графъ, будетъ приглашена погостить въ замокъ съ своимъ младшимъ сыномъ Джономъ Невилемъ, который въ это время успшно кончилъ курсъ и поступилъ въ инженеры. Другихъ гостей тоже придется пригласить, и словомъ будетъ сдлана попытка снять саванъ мрака съ Скрупскаго замка — и все это съ единственною цлью угодить наслднику.

Въ первыхъ числахъ октября Фредъ ухалъ въ Лимерикъ, а оттуда съ отдльною частью своего полка былъ отправленъ въ кавалерійскіе лагери въ Иннисъ, городъ, въ которомъ происходили судебныя засданія смежнаго графства Кларъ. Бывало онъ считалъ это несчастіемъ для себя, такъ какъ Лимерикъ во всхъ отношеніяхъ лучше, чмъ Иннисъ, и въ Лимерикскомъ графств охота далеко не дурна, тогда какъ Кларъ едва ли пріятное графство для Немврода. Но молодой человкъ, располагающій деньгами по произволу, не иметъ надобности разсчитывать разстоянія, и лимерикскіе балы и лимерикскія охоты оказывались равно доступны для него. Изъ Инниса ему также не трудно было попадать на сборныя мста въ Гальве — и въ такомъ случа не имя другого старшаго начальства, кром капитана однихъ почти лтъ съ нимъ, который едва ли могъ вмшиваться въ его поступки, Фредъ могъ въ этой глуши предаваться страсти къ приключеніямъ, которая въ немъ была очень сильна. Когда молодые люди желаютъ дать волю этой страсти, тогда, говоря вообще, они влюбляются въ такихъ именно молодыхъ женщинъ, которыхъ не одобрили бы ихъ папеньки и маменьки. Въ эти дни страсть эта едва ли идетъ дальше этого, разв подведетъ еще къ игорному столу въ Германіи.

Когда Фредъ оставлялъ Скрупъ, съ него было взято слово, что онъ будетъ переписываться съ своею тетушкою. Старый графъ былъ бы совершенно потерянный человкъ, если бы ему пришлось писать къ племяннику письмо, не имя ничего особеннаго ему сообщить. Но леди Скрупъ гораздо легче владла перомъ, и справедливо думать, что наслдникъ не могъ бы смотрть на Скрупъ, какъ на сітй собственный домъ, если бы не было звена, связывающаго его съ замкомъ. Леди Скрупъ вслдствіе того писала разъ въ недлю, описывая ему все, что было говорено о лошадяхъ, объ увеселеніяхъ и даже фермерахъ. Она изучала свои письма, стараясь сдлать ихъ увлекательными и пріятными, именно такими, какія молодой человкъ съ великолпною будущностью, могъ бы получать отъ своей родной матери. Онъ былъ ‘Дражайшимъ Фредомъ’, и въ одномъ изъ этихъ писемъ она выражала надежду, что случись съ нимъ какая-нибудь напасть, онъ прибгнетъ именно къ ней, какъ къ своему самому дорогому другу.

Фредъ былъ не дурной корреспондентъ и отвчалъ ей на каждыя два письма однимъ. Его отвты были коротки, это разумется само собой. Онъ былъ ‘веселъ, какъ мальчишка, ему было вполн хорошо, онъ веселился раза два и уврялъ, что въ конц концовъ Иннисъ ему гораздо больше нравится, чмъ Лимерикъ.

‘Джонстонъ такой чертовски добрый малый!’

Джонстонъ — это капитанъ 20-го гусарскаго полка, который стоялъ съ нимъ въ Лимерик. Леди Скрупъ не совсмъ понравилось такое прилагательное качество, но она знала, что ей придется многое переносить, чего она не привыкла слышать.

Все это было очень хорошо — но леди Скрупъ имла друга въ графств Кларъ, думала, что можно получать подробныя извстія о пріемномъ сып, которыя будутъ полезны, и съ этою цлью она завязала переписку съ леди Мери Квинъ.

Леди Мери Квинъ была дочь графа Кильфенора и хорошо была знакома со всмъ графствомъ Кларъ. Она наврно услышитъ о всхъ подвигахъ офицеровъ, стоявшихъ въ Инпис, и, конечно, узнаетъ и о томъ офицер, котораго ей рекомендовали въ особенности. Фреда Невиля пригласили погостить въ Квинскій замокъ, на сколько времени было бы ему пріятно, и онъ дйствительно провелъ одну ночь подъ его кровлей. Но къ его несчастію, страсть къ приключеніямъ, которой онъ ршился потворствовать, привела его въ сосдство съ Квинскимъ замкомъ, тогда какъ онъ былъ далекъ отъ намренія входить въ сношенія съ графомъ или съ леди Мери и такимъ образомъ это довело до слдующаго письма, которое леди Скрупъ получила въ половин декабря какъ разъ за недлю до возвращенія Фреда въ замокъ.

Квинскій Замокъ, Иннистимонъ.
14-го декабря 18…

‘Любезнйшая леди Скрупъ!

‘Посл того, какъ я писала вамъ, мистеръ Невиль былъ у насъ одинъ разъ и мы вс очень полюбили его. Мой отецъ совсмъ имъ прельстился. Онъ всегда прельщается молодыми офицерами и не мене того способенъ полюбить, кто вамъ такъ дорогъ и близокъ. Мн очень хотлось, чтобы онъ погостилъ у насъ побольше и надюсь, что онъ опять прідетъ къ намъ. Мы не могли доставить ему особеннаго веселья, но въ январ и феврал бываютъ и у насъ очень пріятныя охоты на бекасовъ.

‘Я нахожу, что мистеръ Невиль большой любитель охоты,— до такой степени, что прежде чмъ мы знали что-нибудь о немъ, кром его имени, онъ побывалъ уже на нашемъ берегу, чтобы поохотиться за тюленями и морскими птицами. Неподалеку отъ насъ очень высокіе утесы,— нкоторые утверждаютъ даже, что во всемъ свт нтъ выше нашихъ утесовъ, и одинъ изъ нихъ называется Вдьма, съ него-то спускаются охотники, чтобы стрлять чаекъ. Онъ бывалъ нсколько разъ въ нашей Лисканнорской деревн, и кажется у него есть своя лодка здсь или въ Лагинч. Полагаю, что онъ перебилъ здсь много тюленей. Все это я вамъ разсказываю по нкоторой причин. Надюсь, что изъ этого ничего не выйдетъ, но думаю, что вы должны о томъ знать. Здсь живетъ одна вдова, неподалеку отъ Лисканнора, но еще ближе къ утесамъ. Ея коттеджъ принадлежитъ моему папа, но кажется она нанимаетъ его отъ кого-то другого. Ни о чемъ подобномъ я не люблю говорить съ папа. Ея имя мистрисъ О’Гара. У нея есть дочь’.

Когда Леди Скрупъ дошла до этого мста, то письмо выпало изъ ея рукъ. Конечно, она понимала, что все это значитъ. Ирландская мисъ О’Гара! И Фредъ Невиль теряетъ свое время на ухаживаніе за этою двочкою. Леди Скрупъ понимала, до чего доходитъ, когда молодому человку позволяется возвратиться въ полкъ, несмотря на многообразныя обязанности, которыя обязывали его оставаться въ Скрупскомъ замк.

‘Я видла эту молодую особу, продолжала леди Мери: ‘и дйствительно она очень хорошенькая, только никто ничего о нихъ не знаетъ, и я никакъ не могу узнать, принадлежатъ ли он къ семейству настоящихъ О’Гара, я думаю, что нтъ, потому что он католички. Во всякомъ случа мисъ О’Гара наврядъ ли подходящая подруга для наслдника лорда Скрупа. Кажется, он благороднаго происхожденія, но не думаю, чтобы кто-нибудь здсь зналъ ихъ, кром священника въ Кильмакренни. Мы никогда не могли добиться, зачмъ он сюда пріхали,— разв только отецъ Марти знаетъ что-нибудь о нихъ. Онъ приходскій священникъ въ Кильмакренни. Она прехорошенькая двушка, я никогда не слыхала, чтобы кто-нибудь про нее дурное слово сказалъ,— но не знаю, не ухудшаетъ ли это дло, потому что молодой человкъ запутывается въ сти.

‘Надюсь изъ этого ничего не выйдетъ и уврена, что ничего не можетъ быть дурного, но я думаю, что всего лучше будетъ сообщить это вамъ. Пожалуста не говорите ему о томъ, что вы слышали отъ меня. Молодые люди такъ щекотливы на счетъ подобныхъ длъ, и не знаю уже, что онъ могъ бы сказать, если бы зналъ, что я пишу къ вамъ о его личныхъ длахъ. Во всякомъ случа, если я могу оказать какую-нибудь услугу, то прошу васъ сообщите мн объ этомъ. Извините за торопливость и врьте искренней преданности.

‘Мери Квинъ’.

Католичка!— женщина, которую никто не знаетъ, кром священника, двушка, которая можетъ быть никогда не знала отца. Все это было ужасно для леди Скрупъ. Католички — и еще именно ирландскія католички — это такіе люди, которыхъ, по ея мннію, вс должны опасаться въ этомъ мір и за которыхъ всего надо было бояться въ мір будущемъ. И что станется съ графомъ, если и этотъ наслдникъ скажетъ ему когда-нибудь, что онъ уже женатъ? Это двойное бремя печали не сведетъ ли въ могилу его сдую голову? Однако она сочла за лучшее въ настоящее время ни слова не говорить графу.

Глава III.
Софія Меллерби.

Много думала леди Скрупъ о сообщеніи своего друга, и наконецъ ршила въ своемъ ум ничего не предпринимать до возвращенія Фреда. Въ сущности, она едва ли понимала, что ей длать, когда онъ возвратится. Чмъ боле она обдумывала, тмъ боле казалось ей трудно придумать, что тутъ ей предпринять. Какъ женщина, какъ даже мать, можетъ предохранить молодого человка отъ опасности знакомства съ хорошенькою двушкою? Она не упоминала имени мисъ О’Гара, безъ того чтобы не вспомнить имени леди Мери Квинъ. И когда станутъ спрашивать, разумется ее будутъ спрашивать, на счетъ извстій о немъ, что она могла бы сказать? Она могла бы сказать только, что до нея дошли слухи будто онъ познакомился съ одною вдовою, у которой прехорошенькая дочка и… боле ничего! Когда молодые люди сами запутываются въ такія затрудненія, тогда увы! такъ трудно вмшиваться въ ихъ дла!

А между тмъ дло такой важности оправдывало бы всякое вмшательство. Ирландская католичка, о которой никто ничего не знаетъ, кром того, что мать ея называетъ себя вдовою, была въ глазахъ леди Скрупъ самою грозною опасностью, возставшею на дорог наслдника ея супруга. Фредъ Невиль былъ, какъ она думала, со всми своими хорошими качествами, именно такого рода человкъ, чтобы влюбиться въ ирландку. Если Фредъ напишетъ когда-нибудь, что онъ намренъ жениться на такой невст, или что еще хуже, что онъ уже женился на ней, то это извстіе убьетъ графа. И посл всхъ претерпнныхъ испытаній, такой конецъ надеждамъ цлаго семейства, это было бы жестоко. И леди Скрупъ не могла не чувствовать несправедливости судьбы. Все было сдлано для этого наслдника, и ничего отъ него не требовалось. Съ нимъ обращались, какъ съ сыномъ, но онъ былъ не сынъ. Къ нему обращались съ исключительною нжностью, какъ къ сыну. Все было къ его услугамъ. Онъ могъ жениться и тотчасъ начать жизнь съ осуществленіемъ всхъ своихъ желаній, если бы только онъ могъ жениться на двушк, изъ которой могла бы выйти приличная графиня Скрупъ. Какъ мало отъ него требовалось! никто не ожидалъ и не желалъ, чтобы онъ женился на наслдниц. Наслдница, конечно, готова для него и прідетъ сюда, и будетъ ждать его къ Рождеству, наслдница, красавица, высокаго происхожденія, приличная во всхъ отношеніяхъ,— и такая религіозная! Но отъ него не требуютъ, чтобы онъ непременно женился на Софіи Меллерби. Онъ можетъ и самъ выбирать. На свт много молодыхъ знатныхъ двицъ — такое обиліе внучекъ герцогинь! Одно необходимо, чтобы онъ женился по-крайней-мр на двушк хорошаго происхожденія и по-крайней-мр на протестантк.

.Леди Скрупъ была глубоко убждена, что никакъ не слдовало позволять ему хать въ полкъ, тогда какъ ему предлагали домъ въ Скрупскомъ замк. Конечно, онъ былъ свободнымъ человкомъ и само собою разумется, что титулъ и помстья должны во всякомъ случа къ нему перейти. Но все же можно было поторговаться съ нимъ, когда ему предлагались привилегіи сына. Когда ему говорили, что весь Скрупскій замокъ къ его услугамъ,— что почти и на дл было, что онъ можетъ охотиться, стрлять дичь, приглашать къ себ друзей, что фамильный домъ въ Лондон будетъ ему отданъ, если онъ женится приличнымъ образомъ, и что почти неограниченный доходъ будетъ ему доставляться, тогда, разумется, ему не показалось бы очень тяжелымъ требованіемъ, что за все это онъ долженъ только оставить военную службу! Но во время это не было сдлано, а теперь ирландская католическая вдова съ дочерью, и охота на тюленей, и лодка, и высокіе утесы стали поперекъ дороги молодого наслдника!

Леди Скрупъ не могла дать себ отчета, но чувствовала всю опасность, какъ будто по инстинкту. Пострлять фазановъ и куропатокъ въ своихъ собственныхъ лсахъ, иногда поохотиться съ собаками на своихъ собственныхъ поляхъ, вотъ, по мннію леди Скрупъ, приличныя забавы для англійскаго джентльмена. Они не мшаютъ исполненію своихъ обязанностей. Ей совсмъ не нравятся ежегодныя поздки въ Шотландію, которыя нынче въ мод у охотниковъ. Но если шотландскіе лса опасны, то что же ирландскіе утесы! Она не одобряла охоту за краснымъ звремъ. Она была почти уврена, что мужчины, когда отправляются въ шотландскіе лса, не ходятъ въ церковь по воскресеньямъ. Но мысль объ охот на тюленей была еще ужасне. А тутъ еще и патеръ, который былъ единственнымъ другомъ у вдовы, у которой была дочь!

Утромъ того дня, когда ожидали возвращенія Фреда въ замокъ, леди Скрупъ такъ говорила своему мужу:

— Какъ вы думаете, другъ мой, нельзя ли помшать возвращенію Фреда въ эту ужасную страну?

— Что же мы можемъ сдлать?

— Полагаю, что ему было бы пріятно сдлать вамъ одолженіе. Вы такъ добры къ нему.

— Мери, дло старика давать, дло молодого принимать. Я все длаю для него, потому что онъ составляетъ все для меня, но что такое я для него, чтобы онъ сталъ жертвовать своими удовольствіями для меня? Онъ можетъ разбить мое сердце. Положимъ, что я поссорюсь съ нимъ, и изъ этого выйдетъ то, что онъ будетъ занимать деньги у ростовщиковъ.

— Но почему же онъ и теперь все стремится въ свой полкъ?

— Потому что полкъ значитъ свобода.

— Ну, а вы никакъ не попросите, чтобы онъ отказался отъ этого?

— Не думаю. Если я буду просить, значитъ я буду ожидать, что онъ уступитъ. А если онъ откажетъ мн въ уступк, то надежды мои будутъ обмануты. Я не хочу, чтобы онъ считалъ меня тираномъ.

На томъ и покончился разговоръ, потому что леди Скрупъ никакъ не осмливалась заговорить съ графомъ о вдов и ея дочери. Теперь ей остается попытать свое искуство и краснорчіе на самомъ молодомъ человк.

Пріхалъ молодой человкъ и былъ встрченъ съ привтливымъ радушіемъ. Пара лошадей ему предшествовала, для того чтобы можно было ему кататься сейчасъ же, какъ только пришло бы ему желаніе, а пара другихъ ожидалась въ слдъ за нимъ. Все это было очень хорошо. Но его тетушка немножко обидлась, когда онъ объявилъ ей о своемъ намреніи отправиться въ конюшню, какъ только она сказала ему, что Софія Меллерби гоститъ у нея. Онъ пріхалъ двадцать перваго числа въ четыре часа пополудни и ршено было, что завтра же онъ отправится на охоту. Смеркалось уже, и конечно, онъ могъ бы на первый вечеръ своего прибытія отказаться отъ конюшенъ. Ни слова не было сказано Софіи Меллерби о будущихъ надеждахъ леди Скрупъ. И леди Скрупъ и леди Софія думали, что иначе поступать было бы безнравственно. Но об дамы были очень хлопотливы и мисъ Меллерби должно быть не была такъ проницательна какъ молодыя двицы вообще, потому что она не понимала, чего отъ нея ожидали. Нтъ сомннія, что двушки гораздо склонне влюбляться въ мужчинъ, которыхъ прежде никогда не видали, чмъ мужчины въ двушекъ. Для двушки великая потребность въ жизни любить и быть любимою. О нкоторыхъ молодыхъ людяхъ можно сказать, что для нихъ великая потребность состоитъ въ томъ, чтобъ избжать такой катастрофы. Въ настоящее время не таково было положеніе Фреда Невиля, но въ такомъ смысл онъ понималъ это. Онъ говорилъ уже себ, что Софію Меллерби навязываютъ ему. Онъ не понималъ причины — пока еще не понималъ, отчего мисъ Меллебри не довольно ему нравится? Однако онъ былъ немножко на-сторож противъ нея, и предпочелъ пойти осмотрть своихъ лошадей? Софія, сообразно съ обычаемъ и вслдствіе особенно условленнаго соглашенія, сошла въ гостиную леди Скрупъ пить чай и была нсколько озадачена, не найдя тамъ мистера Невиля. Она знала, что немедленно по прибытіи своемъ, онъ постилъ своего дядю, а такъ какъ она сама только что пришла изъ парка, то и занялась маленькими приготовленіями для встрчи новаго знакомаго. Если въ книг судебъ написано, что ей суждено быть будущею леди Скрупъ, то первая встрча была очень важна. Можетъ быть это назначеніе судебъ зависитъ отъ того, какъ она причешетъ свои волосы.

— Онъ пошелъ взглянуть на своихъ лошадей, сказала леди Скрупъ, не въ силахъ будучи скрыть разочарованія въ тон своего голоса.

— Это очень натурально, отвчала Софія, которая была хитре: — молодые люди всегда обожаютъ своихъ лошадей. Мн и самой было бы пріятно пойти посмотрть на Денди, когда его приводятъ сюда, только я не смю!

Денди это была лошадь Софіи Меллерби, которая обыкновенно совершала переходы изъ Меллерби въ Лондонъ и обратно.

— Не думаю, чтобы лошади, ружья и собаки заслуживали столько вниманія, сказала леди Скрупъ строго:— это ныншняя мода придаетъ имъ ненадлежащую важность. Когда наши увеселенія становятся для насъ важне обязанностей, тогда мы обыкновенно сбиваемся съ пути.

— Мн кажется, что мы всегда заблуждаемся, сказала мисъ Меллерби.

Леди Скрупъ вздохнула и покачала головою, но кивая головою, она хотла показать, что совершенно согласна съ мнніемъ, выраженнымъ ея гостьею.

Такъ какъ надо было осмотрть только пару лошадей и такъ какъ Фредъ Невиль совершенно отказался отъ приглашенія грума взглянуть на старыхъ каретныхъ лошадей, принадлежащихъ графской фамиліи, то онъ и вернулся въ комнаты своей тетушки, прежде чмъ мисъ Меллерби ушла въ свою комнату, чтобы переодться къ обду. Они были представлены другъ другу и Фредъ старался, на сколько умлъ, быть любезнымъ. Онъ былъ такого рода человкъ, что ни одна двушка при первомъ взгляд на него, не подумала бы считать себя оскорбленною, если бы онъ попросилъ полюбить его. Она была хорошая двушка и ни за что не вышла бы замужъ за человка, къ которому не почувствовала бы искренней любви, но Фредъ Невиль былъ смлъ и откровененъ столько же, какъ и красивъ, и умлъ говорить красно. Можетъ быть не смотря на это, онъ былъ нехорошій, себялюбивый человкъ и съ дурнымъ характеромъ, можетъ быть необходимо узнать его хорошенько, прежде чмъ отдаться ему, но насколько можно было судить по первому слуху и по первому взгляду, вс впечатлнія Софіи были въ пользу Фреда. Нельзя сомнваться въ томъ, что на самую лучшую двушку иметъ вліяніе то, если мужчина наслдникъ перства и огромнаго состоянія.

— Вы здите на охоту, мисъ Меллерби? спросилъ онъ.

Она покачала головою, приняла серіозный видъ и потомъ разсмялась. Въ ея кругу охота не входила въ число желаемыхъ совершенствъ юныхъ двицъ.

— Теперь вс двушки охотятся, сказалъ Фредъ.

— Неужели вы находите, что охота есть пріятная забава для молодыхъ двицъ? спросила тетка строгимъ тономъ.

— Не вижу, почему, если только он умютъ здить верхомъ.

— Я умю, сказала Софія Меллерби.

— Верховая зда очень пріятна, сказала леди Скрупъ:— я совершенно ее одобряю для молодыхъ двицъ. Когда я была молода, тогда не всякая двица здила верхомъ, какъ теперь он здятъ. Однако это очень хорошо и говорятъ полезно для здоровья. Но относительно охоты, я уврена, Софія, что ваша мама была бы въ отчаяніи, если бы вамъ пришла подобная мысль.

— Но милая леди Скрупъ, я не думала объ этомъ и никогда не буду думать, а если бы когда-нибудь и много думала объ этомъ, все-таки изъ этого ничего бы не вышло. Бдная мама перепугалась бы до обморока, если бы кому-нибудь изъ Меллерби могло прійти это въ голову.

— Почему бы вамъ однако не сдлать попытки, сказалъ Фредъ.

На эти слова леди Скрупъ приняла серіозный видъ и сказала ему, что это очень гршно. Но какъ бы ни была старая женщина строга къ своему полу, она всегда любитъ не много грховности въ молодомъ человк, если только эта грховность не заводила его такъ далеко, что онъ вздумалъ бы жениться на дурного сорта молодой женщин.

Софія Меллерби была высокая, стройная, граціозная двушка, обличающая въ каждой линіи лица свое высокое происхожденіе! Со стороны своей матери она происходила отъ Ликрумовъ, фамилія которыхъ, какъ всмъ извстно, самая древняя въ Англіи, и какъ говорилъ старый графъ, Меллерби были извстны со временъ короля Іоанна и проживали на одномъ и томъ же мст впродолженіи по-крайней-мр четырехъ столтій. Они всегда назывались Меллерби изъ Меллерби — даже имя прихода заимствовало было отъ ихъ фамиліи. И если Софія Меллерби не была превосходно воспитана, то какая же двушка посл этого была хорошо воспитана? Она была прекрасна, съ овальнымъ, нсколько худощавымъ лицомъ, съ черными глазами и греческимъ носомъ въ совершенств, ротъ у нея былъ маленькій, подбородокъ нжно округленный. А между тмъ трудно было сказать, что она красавица. Или если она и считалась красавицею, то скоре въ глазахъ женщинъ, нежели мужчинъ. Въ ея лиц недоставало румянца и можетъ быть оживленія. Но у нея было гораздо боле характера, чмъ это проявляется на ея лиц, хотя вообще говорятъ, что лицо есть зеркало души. Образованіе ея было на столько хорошо, на сколько Англія могла его доставить, и ума у нея на столько было достаточно, чтобы умть пользоваться имъ. Но главная ея прелесть въ глазахъ многихъ состояла въ томъ, несомннномъ ни для кого, что она во всемъ была настоящая леди. Она была единственная дочь своихъ родителей и имла единственнаго брата, и такъ какъ вс Анкрумы были очень богаты, то она современемъ должна получить порядочное состояніе. Фредъ Невиль, который буквально былъ ничто, пока не умеръ его кузенъ, конечно ничего лучшаго не могъ бы сдлать, какъ жениться на ней.

Дня два спустя, молодые люди повидимому хорошо сошлись. Онъ прибылъ въ Скрупъ 21, а мистрисъ Невиль съ младшимъ сыномъ, Джекомъ Невилемъ, пріхала 23. Для стараго графа это было тяжелое испытаніе, потому что онъ никогда не видалъ вдовы своего брата. Онъ слышалъ только въ начал женитьбы своего брата, что она очень бойкая модница, страстная наздница и ужасная крикунья. Отецъ ея, полковникъ Смитъ, дружески сошелся съ его младшимъ братомъ, въ то время капитаномъ Невилемъ. Она славилась своею красотою не только въ Дублин, но и въ другихъ гарнизонныхъ городахъ. Никто ничего не говорилъ о ней дурного, но старому графу всегда казалось, что братъ его былъ несчастливъ въ женитьб. Но такъ какъ онъ не имлъ въ это время личныхъ сношеній съ братомъ, то и не было для него въ томъ большой бды. Въ Скрупскомъ замк оставалось предубжденіе противъ жены капитана Невиля, которое не уничтожилось и посл того, какъ она осталась вдовою съ двумя сыновьями. Старыя воспоминанія вкореняются въ старыхъ людяхъ, и лордъ Скрупъ все еще боялся вертлявой, бойкой наздницы. Нравственное чувство подсказывало ему, что не слдуетъ разлучать матери съ сыномъ, и что если ему пришлось взять сына для своихъ цлей, то слдуетъ до нкоторой степени принять и мать. Но онъ страшился этого событія. Онъ страшился мистрисъ Невиль, страшился и Джека, который былъ такъ названъ въ честь своего храбраго дда, полковника Смита. Когда же пріхала мистрисъ Невиль, тогда оказалась она такою почтительною и смиренною, что едва осмливалась ротъ открывать предъ старымъ графомъ. Очевидно исчезла ея бойкость, если только дйствительно она бывала бойка, изсякла и ея крикливость, если только она бывала когда-нибудь криклива. Она сама уже старуха, съ отпечаткомъ замчательной красоты на лиц, оболгала своихъ сыновей, для которыхъ вся ея жизнь была отдана съ полнымъ самоотверженіемъ, она была слабаго здоровья и готова въ случа надобности сидть въ безмолвномъ благоговніи у ногъ стараго графа, который сдлалъ такъ много добра ея сыну.

— Не знаю, какъ и благодарить васъ за все, что вы сдлали для него, сказала она тихимъ голосомъ.

— Благодарить не за что, отвчалъ графъ:— онъ для насъ все равно, что сынъ родной.

Тогда она взяла руку старика и поцловала ее, старикъ сознался въ душ, что онъ ошибался.

Относительно Джека Невиля… но Джеку Невилю будетъ посвящена слдующая глава, нарочно о немъ написанная.

Глава IV.
Джекъ Невиль.

Старому графу, ршившемуся пригласить невстку къ себ въ домъ, очень не хотлось приглашать младшаго племянника.

— Но вдь онъ инженерный офицеръ, замтила леди Скрупъ.

Замчаніе имло всъ и Джекъ Невиль былъ приглашенъ.

Когда появился въ замк Джекъ, оказалось, что онъ не имлъ никакого сходства съ Невилями по наружности. Во-первыхъ, онъ былъ смуглъ, и во-вторыхъ, очень некрасивъ. Онъ былъ высокаго роста, очень хорошо сложенъ, выше брата и, повидимому, крпче и сильне его, глаза у него были совсмъ другіе — темно-каріе глаза, глубоко сидвшіе въ голов, съ большими широкими, черными бровями. Черные его волосы были коротко острижены, бороды совсмъ не было. Черты лица его были рзкіе и на одной щек шрамъ, остатокъ какого-то несчастія, случившагося съ нимъ въ дтств. Но вопреки его безобразію — онъ дйствительно былъ безобразенъ — въ его наружности и обращеніи было много такого, что вызывало къ нему вниманіе. Лордъ Скрупъ съ первой минуты, какъ увидлъ его, понялъ, что его нельзя называть Джекомъ {Уменьшительное отъ имени Джонъ. Пр. Пер.}. По правд сказать, графъ почти испугался при вид его, немного спустя испугалась и графиня.

— Джеку слдовало бы быть старшимъ, сказалъ Фредъ своей тетк.

— А почему бы ему быть старшимъ? спросила она.

— Потому что онъ гораздо учене. Я никогда бы не могъ попасть въ инженеры.

— Вотъ именно это и причина, чтобы ему оставаться младшимъ, сказала леди Скрупъ.

Затмъ пріхало еще нсколько гостей и домъ сдлался далеко не такимъ мрачнымъ, какъ обыкновенно. Джекъ Невиль случайно катался на лошадяхъ брата и графъ вынужденъ былъ сознаться въ своей вторичной ошибк. Мать была очень молчалива, но настоящая леди. Молодой инженеръ не только джентльменъ, но для своего возраста чрезвычайно хорошо воспитанный джентльменъ, и лордъ Скрупъ почти гордился своими родственниками.

Въ первую недлю знакомства Фреда Невиля съ мисъ Меллерби желанное дло видимо подвигалось впередъ. Она не была изъ числа тхъ двицъ, за которыми можно было приволокнуться, да и не имла наклонности выказывать особенное пристрастіе къ молодому человку, но она не сторонилась отъ назначаемаго ей жениха, да и Фредъ повидимому охотно оказывалъ ей вниманіе. Ни одного слова не было сказано, чтобы поторопить молодыхъ людей, и надежды леди Скрупъ стояли высоко. Разумется не было сдлано никакого намека на счетъ этихъ ужасныхъ ирландокъ, да и не было признаковъ, чтобы наслдникъ оставилъ свое сердце въ графств Кларъ.

Фредъ писалъ къ своей тетк въ одномъ изъ своихъ писемъ, что онъ останется на три недли въ Скруп, но она не предполагала, что онъ ограничится этимъ періодомъ времени. Не было назначено ршительнаго предла для пребыванія мистрисъ Невиль и ея младшаго сына, но подразумвалось, что они останутся до отъзда Фреда. Что касается Софіи Меллерби, то ея посщеніе было условно, она была приглашена съ цлью и могла оставаться на цлую зиму, если цль была бы достигаема. Первыя дв недли леди Скрупъ казалось, что дло очень хорошо подвигается впередъ. Три дня въ недлю Фредъ проводилъ на охот и случайно вызжалъ изъ дома, иногда пообдать въ полку, стоявшемъ въ Дорчестер, и разъ даже совершилъ поздку въ Лондонъ, но его обращеніе съ мисъ Меллерби было чрезвычайно мило и нельзя было сомнваться, что Софіи онъ нравится, какъ вдругъ совсмъ неожиданно онъ шепнулъ одно словечко своей тетк, которымъ поразилъ ее точно выстрломъ въ голову.

— Кажется мистеръ Джекъ сводитъ свои счеты съ Софіей Меллерби, сказалъ онъ.

Если было что-нибудь на свт для леди Скрупъ такъ ненавистно, какъ неравные браки, такъ это именно простонародныя выраженія. Она заявляла и увряла, что не понимаетъ этого языка и, доказывая справедливость своего заявленія, она всегда останавливала разговоръ, чтобы потребовать объяснительнаго слова, которое, по ея мннію, должно замнить неприличное выраженіе. Мысль, что молодой человкъ ‘сводитъ свои счеты’ съ молодой женщиной, была противна, но мысль, что именно этотъ молодой человкъ ‘сводитъ свои счеты’ именно съ этою молодою женщиною, еще противне. Несчастіе ея до такой степени увеличивалось равнодушіемъ, выказаннымъ наслдникомъ, выражающимся такимъ образомъ о двушк, съ которою слдовало бы ему самому сводить счеты, что она даже не могла остановиться при этомъ камн преткновенія.

— Возможно ли! воскликнула она: — то-есть, если вы думаете… если вы предполагаете… если вы хотите этимъ сказать что-нибудь такое…

— И очень многое.

— Въ такомъ случа я ни одному слову не врю. Объ этомъ не можетъ быть и рчи. Это совершенно невозможно. Я совершенно уврена, что вашъ братъ, какъ истинный джентльменъ, слишкомъ хорошо понимаетъ свое положеніе, для того чтобы осмлиться даже мечтать о чемъ-нибудь подобномъ.

Ну ужъ это былъ греческій языкъ для Фреда Невиля. Почему бы его братъ не могъ полюбить хорошенькую двушку, и почему бы хорошенькая двушка не могла платить ему взаимностью? и почему бы это могло унизить его брата? Фредъ никакъ не могъ этого въ толкъ взять. Его братъ Невиль и кром того необычайно умный малый.

— Почему бы ему нельзя мечтать объ этомъ? спросилъ онъ.

— Во-первыхъ… ну, да! я думала, Фредъ, что вы сами… Мн показалось, что вы сами влюбились въ мисъ Меллерби.

— Кто? Я-то? О, Господи! никогда. Она очень милая двушка, и все въ ней хорошо, и она ужасно мн нравится. Если она сдлается женою моего брата, то я думаю, на свт нтъ другой двушки, которую я полюбилъ бы боле какъ сестру.

— Объ этомъ не можетъ быть и рчи. Удивляюсь, что вы можете говорить такимъ образомъ. Какое право иметъ вашъ братъ думать о такой двушк, какъ мисъ Меллерби? У него нтъ положенія, нтъ средствъ.

— Онъ мой братъ, сказалъ Фредъ, нсколько раздражаясь и уже разсчитывая на свое будущее графство въ пользу брата.

— Да, онъ вашъ братъ, но неужели вы полагаете, что мистеръ Меллерби захочетъ отдать свою дочь за офицера хоть бы инженернаго, который, сколько я знаю, не иметъ никакихъ средствъ къ жизни?

— Онъ будетъ ихъ имть посл смерти нашей матери. Разумется въ настоящую минуту я не могу общать, что сдлаю что-нибудь для кого другого. Я могу умереть прежде дяди, ничего нтъ тутъ невроятнаго. Но въ такомъ случа, если я умру, Джекъ будетъ наслдникомъ дяди.

— И ничему-то я не врю, что вы тамъ разсказываете, сказала леди Скрупъ въ сильномъ порыв гнва.

— Я не утверждаю, что это дйствительно такъ. Если и есть что, то вдь они мн ничего не говорили, да вроятно и не захотятъ сказать. Но когда я шелъ сюда, мн показалось что-то такое, и я подумалъ, что это можетъ быть очень натурально, вотъ почему я и сказалъ вамъ. Что касается меня, то вдь мисъ Меллерби нисколько не думаетъ обо мн. Въ этомъ вы можете ужъ поврить мн.

— Она очень думала бы о васъ, если бы вы сдлали ей предложеніе.

— Ну ужъ я-то никогда этого не сдлаю. И что за польза вилять? Нтъ, я никогда не сдлаю ей предложенія, а если бы и сдлалъ, такъ она не приняла бы его. Если вы желаете имть Софію Меллерби племянницею, то это можетъ сдлать только Джекъ.

Леди Скрупъ почувствовала невыразимое отвращеніе. Конечно, она не могла принудить этого молодого человка жениться по ея желанію. Она съ самаго начала сознавала, что ей не слдуетъ допускать причину раздора съ племянникомъ, въ томъ случа, если онъ не запутается въ шелковую сть, для него разставленную. Леди Скрупъ не была безразсудною женщиною и хорошо понимала, какую силу имютъ молодые люди надъ стариками. Она знала, что ей не слдуетъ ссориться съ Фредомъ, если бы даже и хотлось. Вдь онъ былъ законный наслдникъ и чрезъ нсколько лтъ будетъ полнымъ хозяиномъ всего. Для того чтобы удержать его на прямомъ пути, чтобы спасти его отъ долговъ, предохранить отъ ростовщиковъ и обезпечить за нимъ семейное благосостояніе и фамильное помстье до-тхъ-поръ, пока онъ остепенится, взявъ жену и имя наслдника, надо ему показывать всякаго рода снисхожденіе. Она очень хорошо понимала, что только легкая рука можетъ управлять такимъ конемъ. Она не должна оскорбляться его вульгарнымъ языкомъ, хотя непремнно вознегодовала бы, будь это произнесено всякимъ другимъ смертнымъ. Ему можно позволить курить въ своей комнат, опаздывать къ обду, уклоняться отъ утреннихъ молитвъ, доставляя ей только то великое счастіе, когда онъ не уклонялся отъ воскресной обдни. Само собою разумется, онъ самъ долженъ выбирать себ невсту, только никакъ уже не католичку, не ирландскую дикарку, о которой никто ничего не знаетъ!

Что же касается Джека и Софіи Меллерби, она никакъ не могла допустить вры въ его предположенія. Конечно, она видла, что молодые люди находятся въ дружескихъ отношеніяхъ, какія приличны были бы между Фредомъ и Софіей, но она не допускала возможности ошибиться въ такомъ предмет. Конечно, сама Софія лучше понимаетъ, что изъ этого можетъ выйти! И что она, леди Скрупъ, будетъ отвчать леди Софіи, если Софія, возвратясь къ родителямъ изъ ея дома, объявитъ себя невстой младшаго брата, ничего не имющаго, кром званія инженера? Софія отпущена погостить въ Скрупъ съ цлью влюбить въ себя наслдника, и что же станется съ леди Скрупъ, если вмсто того, Софія не только влюбитъ въ себя младшаго брата, но и сама будетъ отвчать благосклонною взаимностью на столь низкое чувство?

Въ тотъ же самый день, Фредъ сказалъ дяд, что возвращается въ Ирландію на слдующій же день, чмъ сокращалъ на два дня, общанныя три недли.

— Мн очень прискорбно, Фредъ, что вы такъ торопитесь, сказалъ старикъ.

— И мн точно также, милордъ, но Джонстонъ узжаетъ по дламъ въ Лондонъ, а я общалъ ему, при полученіи отпуска, что никакъ не брошу его въ минуту надобности. Видите ли — когда человкъ беретъ на себя обязанности какого-нибудь ремесла, то долженъ и исполнять ихъ — боле или мене.

— Но кажется вы не имете надобности ни въ какой профессіи.

— Благодарю васъ, дядя, это очень великодушно съ вашей стороны. А такъ какъ вы желаете, чтобъ я оставилъ свою профессію, то я и оставлю ее, по прошествіи года. Я сказалъ товарищамъ, что останусь въ полку до будущаго октября, и не желалъ бы нарушать своего слова.

Графу ничего не оставалось противъ этого сказать.

Но въ день отъзда Фреда, получено было коротенькое письмо отъ леди Мери Квинъ, и письмо это сдлала бдную леди Скрупъ несчастне, чмъ когда-нибудь. Какимъ-то таинственнымъ способомъ достигли до нея слухи, что О’Гара ищутъ съ нетерпніемъ скораго возвращенія мистера Невиля. Леди Мери полагала, что если бы полкъ мистера Невиля былъ переведенъ изъ Инниса въ какое-либо другое мсто, то это было бы очень хорошо по многимъ причинамъ. Она слышала, что собирались уже свднія, когда онъ возвратится и что онъ былъ приглашенъ на обдъ въ назначенный день, къ отцу Марти, католическому патеру. Отецъ Марти готовъ на вс крайности, чтобы только услужить своимъ друзьямъ О’Гара. Посл этого леди Мери умоляла, чтобы ни единаго слова не было сказано мистеру Невилю, такого слова, которое дало бы ему поводъ полагать, что вс свднія о немъ сообщаются въ Скрупъ изъ Квинскаго замка.

Графиня въ смертельной тоск сочла за нужное разсказать графу всю исторію.

— Но что же я могу тутъ сдлать? сказалъ старикъ:— молодые люди никогда не отстанутъ отъ такихъ знакомствъ.

Его опасенія, очевидно были не такъ мрачны, какъ страхъ его жены.

— Очень будетъ прискорбно, если когда-нибудь мы услышимъ, что онъ женился на двушк, о которой извстно только то, что она католичка и безродная.

Тяжело омрачилось лицо стараго графа.

— Не думаю, сказалъ онъ:— чтобы онъ ршился такъ поступить со мною.

— Можетъ быть, онъ и не иметъ такого намренія,— но его могутъ запутать въ сти и вынудить общаніе.

Тогда графъ ршился поговорить съ племянникомъ.

— Фредъ, сказалъ онъ: — много передумалъ я о васъ. Теперь мн немного уже остается думать. Я приму за доказательство вашей привязанности ко мн, если вы откажетесь отъ военной службы — сейчасъ же.

— Вамъ неугодно даже, чтобъ я създилъ въ полкъ?

— Въ вашемъ настоящемъ положеніи, это даже нелпо. Вы должны оставаться здсь и изучать обстоятельства помстья, прежде чмъ оно станетъ вашею собственностью. Для этого ученія вамъ остается какіе-нибудь годъ или два.

Очень убдительно было обращеніе графа. Говоря съ племянникомъ, онъ прямо смотрлъ ему въ глаза, и стоялъ предъ нимъ, положивъ руку на его плечо. Но Фредъ Невиль былъ прежде всего Невиль, а вс Невили всегда любили поступать по своей вол. Онъ не имлъ той силы умственнаго развитія, ни той благородной зрлости, которыми всецло обладалъ его братъ, но онъ былъ упрямъ, какъ любой Невиль, какъ былъ упрямъ его отецъ, какъ упрямъ дядя. И въ этомъ дл у него много было сильныхъ доводовъ, на которые въ настоящую минуту дядя не нашелся что отвчать. Разумется онъ выйдетъ въ отставку въ надлежащее время, но въ настоящую минуту онъ точно также обязывается военнымъ закономъ возвратиться въ полкъ, какъ и простой солдатъ по истеченіи срока своего отпуска. Онъ долженъ вернуться въ полкъ. Это во всякомъ случа неизбжно. И если дядя позволитъ, то онъ останется въ полку до будущаго октября.

Лордъ Скрупъ неспособенъ былъ повторить своей просьбы, ни даже намекнуть о томъ въ другой разъ. Вся его наружность измнилась, когда онъ снялъ руку съ плеча племянника. Но онъ не измнялъ намренія не допускать съ нимъ ссоры. До настоящей минуты не было причины заводить ссору, а въ случа ссоры, графъ сознавалъ, что тяжесть оскорбленія падетъ гораздо сильне на него, чмъ на наслдника. Еще минуту онъ постоялъ, потомъ заговорилъ совсмъ другимъ тономъ.

— Надюсь, сказалъ онъ и замолчалъ, но вскор продолжалъ:— надюсь, что вы понимаете какъ многое зависитъ отъ вашей женитьбы приличнымъ образомъ для поддержанія вашего положенія.

— Вполн,— я такъ думаю.

— У меня остается одна надежда видть васъ прилично женатымъ.

— Женитьба, дядя, это такое важное дло! А что, если я никогда не женюсь? Иногда мн думается, что братъ мой гораздо способне прилично жениться, чмъ я.

— Вы обязаны жениться, сказалъ графъ торжественно:— и вы именно обязаны и предъ Богомъ и предъ людьми не вступать въ бракъ, который могъ бы опозорить высокое положеніе, на которое вы призваны.

— Во всякомъ случа, я не сдлаю этого, сказалъ Фредъ Невиль съ гордостью.

Его слово успокоило графа и на томъ покончились ихъ переговоры.

Въ назначенный день Фредъ покинулъ Скрупскій замокъ, на слдующій же день ухали его мать и братъ. Но вскор посл отъзда Фреда, даже въ тотъ же самый день, Джекъ Невиль сдлалъ предложеніе Софіи Меллерби. Она отказала ему, со всею свойственною ей вжливостью, но твердо отказала. И какъ только онъ ухалъ изъ Скрупскаго замка, Софія разсказала леди Скрупъ о случившемся.

Глава V.
Ардкильскій коттеджъ.

Могерскіе утесы въ графств Кларъ, на западномъ берегу Ирландіи, не на столько извстны туристамъ, насколько слдовало бы. Можно сомнваться, имла ли право леди Мери Квинъ называть ихъ высочайшими въ свт, но и сомннія въ томъ не можетъ быть, что это замчательные утесы, возвышающіеся на шестьсотъ футовъ надъ уровнемъ моря и почти отвсные. Они прекраснйшаго цвта, испещрены желтыми полосами и по нимъ разбросана масса темно-красныхъ каменныхъ глыбъ, а подъ ними лежитъ необъятный, синій Атлантическій океанъ. Преувеличеніе леди Мери относительно сравнительной высоты этихъ утесовъ, признается здсь, но если бы она сказала, что внизу ихъ катятся волны самыя чистыя и прозрачно синія въ мір, тогда она была бы недалеко отъ истины. На югъ отъ этихъ утесовъ образуется большой заливъ, Лисканпорскій, по берегамъ котораго расположены дв деревни, Лисканноръ и Лагинчъ. Въ послднемъ-то Фредъ Невиль запасся лодкою, съ тхъ-поръ, какъ стоялъ въ Инцис, съ цлью охотиться на тюленей и изслдовать берега, и вообще говоря, удовлетворять своей страсти къ приключеніямъ. Неподалеку отъ Лисканнора находился Квинскій замокъ, резиденція графа Кильфенора, нсколько выше отъ Лисканнора ближе къ утесамъ, и за дв мили отъ деревни стоялъ коттеджъ называемый Ардкильскимъ. Тутъ проживали мистрисъ и мисъ О’Гара.

Это былъ ближайшій домъ къ скаламъ, мене чмъ наполмили разстоянія отъ нихъ. Такъ называемый коттеджъ былъ низенькій, длинный и одноэтажный домъ — совсмъ не похожій на англійскій коттеджъ. Домъ состоялъ изъ двухъ узкихъ половинъ, сходившихся вмст подъ прямымъ угломъ, и въ немъ находились большая кухня, дв гостиныя, одна изъ нихъ оставалась безъ употребленія и четыре или пять спаленъ, изъ которыхъ только три были меблированы, въ одной жила служанка, въ двухъ другихъ мать и дочь. Тутъ была довольно непріятная мстность, — и совсмъ уже непохожая на т коттеджи, въ которыхъ живутъ англійскія семейства, когда желаютъ дачной жизни. Тутъ не было сада, кром маленькаго клочка земли, на которой произрасталъ картофель. Это мсто было такъ близко къ океану, такъ подвержено втрамъ со стороны Океана, что никакіе кустарники не могли роста. Все вокругъ, даже трава, было пропитано солью и обличало близость морскихъ волнъ. Когда втеръ былъ съ запада, воздухъ былъ до того нагруженъ брызгами, что невозможно было прогуляться, не промокнувъ насквозь. А между тмъ мстность была самая здоровая и славилась чистотою воздуха. Коттеджъ стоялъ довольно высоко, и отъ него поднималась крутая горка до самой вершины утеса, вся покрытая тмъ особеннымъ мохомъ, который производится солеными брызгами океана. Съ этой стороны мстность была совершенно открыта, но нсколько овецъ всегда паслось здсь, когда сильный втеръ не заставлялъ ихъ искать убжища. Позади коттеджа было огороженное мсто, въ которомъ мистрисъ О’Гара держала корову. Вокругъ дома, а иногда и въ самомъ дом бродило до дюжины куръ съ ихъ горластымъ птухомъ, что съ коровою вмст составляло все жизненное имущество вдовы. За полмили отъ коттеджа, по дорог въ Лисканноръ, разбросано до полдюжины грязныхъ избушекъ, заключавшихъ въ себ ближайшихъ сосдей мистрисъ О’Гара, — и старое кладбище. На полмили дале былъ священническій домъ и затмъ ближе къ Лисканнору еще нсколько хижинъ, разбросанныхъ тамъ и сямъ вдоль дороги.

Къ самому коттеджу вела не очень торная дорожка, а позади коттеджа не было другого пути, кром козьей тропинки. Настоящая дорога шла отъ Лисканнора до кладбища, но оттуда она уже совсмъ портилась. Телга и даже въ случа надобности карета даже могли бы подъхать къ коттеджу, потому что почва была твердая и мстность открытая. Но въ настоящее время никакія колеса не перескали ее. Патеръ, при надобности прізжалъ сюда верхомъ и привязывалъ свою лошадь подъ навсъ. Изрдка присылалъ онъ охабку сна для своей лошади и считалъ себя жестоко обиженнымъ, когда корова прорывалась до сна и съдала его. Другой лошади никогда не бывало у дверей вдовы. Скудные запасы, въ которыхъ была потребность, всегда приносились на плечахъ работницы. На сверъ отъ коттеджа, вдоль утеса, не было никакой дороги на протяженіи многихъ миль, не было и признаковъ человческаго жилища. Квинскій замокъ, въ которомъ проживала почти безвыздно знатная, но обднвшая фамилія Квиновъ, находился внутри страны, почти за три мили отъ коттеджа. Леди Мери говорила въ письм къ своему другу, что мистрисъ О’Гара благороднаго званія,— а такъ какъ мистрисъ О’Гара не имла сосдей, близко находившихся къ ней въ этомъ отношеніи, и на шести миляхъ отъ нея ни одной не было дамы, кром жены протестантскаго священника, то изъ сожалнія можетъ быть кто-нибудь изъ квинской фамиліи могъ бы обратить на нее вниманіе. Но Квины протестанты, а мистрисъ О’Гара католичка, поселенная въ этомъ приход патеромъ. Конечно, о ней ничего дурного не было извстно, но и другого ничего о ней не знали, и Квины были чрезвычайно щекотливы въ вопросахъ о религіи. Въ голодные годы отецъ Марти, графъ Квинъ и протестантскій викарій трудились вмст въ длахъ благотворительности,— но эти дни миновали, и случайная, тсная связь исчезла. Графъ, встрчаясь съ патеромъ, кланялся ему, и духовные отцы тоже раскланивались другъ съ другомъ,— но кром этихъ безмолвныхъ поклоновъ не было между ними никакихъ сношеній. Изъ этого выходила полная невозможность обращать какое бы то ни было вниманіе на друзей патера.

И какое вниманіе можно было обращать на двухъ женщинъ, прибывшихъ сюда неизвстно откуда и живущихъ въ этой дикой глуши, никому неизвстно для чего. Он сами называли себй матерью и дочерью и говорили, что ихъ фамилія О’Гара, но не было никакихъ доказательствъ, что ихъ завренія справедливы. Вслдствіе этого, он были заброшены въ своей пустын и никогда не видали дружескаго лица у дверей своего дома, кром отца Марти.

По правд сказать, жизнь мистрисъ О’Гара была такого рода, что почти по необходимости требовала такого уединенія. Исторія ея жизни до насъ не касается. Для нашей цли нтъ никакой необходимости сообщать ея исторію. Довольно сказать, что она была брошена мужемъ и сама не знала, вдова ли она теперь, или нтъ? Надо и то сказать, что это была единственная тайна, соединенная съ нею. Сама она была англичанка, хотя католичка, но она рано осиротла и была воспитана бабушкой въ провинціальномъ город Франціи. Тамъ же она вышла замужъ за нкоего капитана О’Гара: у нея были маленькія средства, достаточно значительныя, для того чтобы привлечь вниманіе авантюриста. Въ то время ей было не боле восемнадцати лтъ и она отдала свою руку капитану противъ желанія единственной своей попечительницы. Какова была ея жизнь до настоящаго времени, когда она проживаетъ подъ покровительствомъ отца Марти въ Ардкильскомъ коттедж, про то никто не зналъ, кром ея самой. Она была совершенно лишена родныхъ и друзей, и появилась на западномъ берегу графства Кларъ съ своею дочерью вполн чужою для всхъ. Отецъ Марти былъ старъ, почти семидесяти лтъ, и то же воспитанъ во Франціи. Тамъ онъ познакомился съ бабушкой мистрисъ О’Гара, и ихъ дружескія отношенія съ того времени побудили его принять мистрисъ О’Гара въ свой приходъ. Она пріхала съ дочерью, которая въ то время была почти ребенкомъ. Прошло два три года посл ихъ прізда, двочка выросла, и теперь ей минуло восемнадцать лтъ. Объ ихъ средствахъ никому ничего не было извстно, ни даже патеру. Мистрисъ О’Гара говорила ему, что спасла немногое отъ разоренія, такъ что можетъ жить съ дочерью очень скромно и расплачиваться за вс издержки. Вроятно, тутъ произошла какая-нибудь неожиданная катастрофа, а иначе она никакъ бы не взяла дочь свою изъ дорогого парижскаго пансіона, для того чтобы прозябать въ глуши, избранной ею для мста жительства, изъ такой глуши, откуда он видимо не имли надежды выкарабкаться. Он привезли съ собою фортепіано и нсколько книгъ, большею частью французскихъ, и съ этимъ запасомъ, об дамы повидимому ршились прожить свой вкъ. Другихъ наслажденій, кром картины утесовъ предъ глазами у нихъ не было.

Хотлось бы автору внушить, если можно, такое впечатлніе читателямъ, чтобы они поняли наружность и характеръ этихъ дамъ, потому что иначе разсказъ не будетъ имть успхъ. Старшей изъ нихъ было теперь подъ сорокъ лтъ, она была бы и теперь очень красивой женщиной, если бы непріятности, страданія и столкновенія съ суровою жизнью, въ которой ей приходилось и много страдать и на многое отваживаться, не наложили на ея лицо отпечатка рзкой ршимости, всегда готовой на борьбу, что совсмъ не женственно. Она была скоре ниже, чмъ выше средняго роста,— или это только такъ казалось, потому что она была крпкаго сложенія, широкоплеча и подородне того, какъ была при первомъ знакомств съ капиталомъ О’Гара. Но ея волосы все еще были черны,— такъ черны по-крайней-мр, какъ могутъ быть не совсмъ черные, а темнорусые волосы. Впрочемъ, какого бы ни были они цвта, только въ нихъ не было ни одного сдого волоса. Они и теперь были глянцовиты, шелковисты и длинны, какъ и въ то время, какъ она была молодой двушкой. Не думаю, чтобъ она гордилась ими. И какъ бы она могла гордиться своею личною красотою, когда она не видала мужчины моложе отца Марти или стараго крестьянина, привозившаго къ ея дверямъ торфъ въ корзинахъ на осл? Но она никогда не прикрывала головы чепчикомъ, и просто зачесывала волосы узломъ на затылк. Были ли въ это время изобртены шиніоны,— авторъ не помнитъ этого, — но наврно они не были извстны на берегу графства Кларъ и лисканнорскіе крестьяне, воображали, что лучшихъ волосъ, какъ на голов мистрисъ О’Гара, и на свт не бывало. Если бы квинскія леди обладали подобными волосами, не оставались бы он доднесь квинскими леди. Глаза у нея были блестящіе, черные и очень большіе,— безъ всякаго сомннія прекрасные глаза, но эти глаза могли внушать страхъ. Можетъ быть они были нжне въ молодости, когда духъ тигрицы не возставалъ еще въ груди этой женщины вслдствіе пренебреженія и дурного обращенія. Ея лицо приняло теперь бронзовый цвтъ, закаленный отъ бурь, непогодъ и лтъ. О своемъ цвт лица она не боле заботилась, какъ и сосди ея рыбаки о своемъ, и втеръ, и соленая вода, и можетъ быть, работа собственныхъ мыслей многое отпечатали на немъ, отъ чего можно было ему сдлаться и смуглымъ, и грубымъ. Но и теперь еще румянецъ игралъ на ея щекахъ, какъ часто видимъ у кочующихъ цыганокъ, заставляющихъ останавливаться и полюбоваться на нихъ тхъ людей, у которыхъ есть глаза, чтобы оцнить красоту. Ея носъ былъ хорошо очерченъ,— рзко очерченный носъ, а не кусокъ мяса, торчащій на средин лица, какъ бываетъ у нкоторыхъ женщинъ, — но онъ былъ нсколько коротокъ и широкъ у ноздрей, словомъ такой носъ, который могъ выражать и сильную ярость, и можетъ быть такую же нжность. Остальная часть лица ниже носа была очень коротка. Ротъ у нея былъ широкъ, но полонъ выразительности, губы полныя и зубы совершенно жемчужины, подбородокъ короткій, можетъ быть показывалъ наклонность къ тому размру, который называется у насъ двойнымъ, и на немъ такая большая ямочка, какую когда-либо Венера намчала своимъ пальчикомъ на женскомъ лиц.

Мистрисъ О’Гара была энергична и дятельна, и годы въ этомъ отношеніи совсмъ не дйствовали на нее. Она все еще ходила пшкомъ въ Лисканноръ и оттуда обратно, когда вода не высока внизу утесовъ и все еще всходила на вершину между скалами по тропинк, протоптанной ребятишками, хотя разстояніе было боле десяти миль и подъемъ очень крутой. Она оставалась по цлымъ часамъ на вершин и любовалась моремъ подъ утесами, въ самую бурную погоду. Когда втеръ стихалъ и солнце уходило за океанъ, когда укрощенныя волны слышались только тогда, какъ ударялись на нижніе камни, она любила сидть здсь съ дочерью, держать ее за руку или только касаться ея плеча и готова была оставаться такъ долго, не произнося ни одного слова, но когда поднимались сильные втры, когда тяжелыя брызги скоплялись въ ослпляющихъ размрахъ, и блоголовыя морскія чудовища въ своей ярости съ ревомъ разбивались о скалы, она бывала здсь одна, со шляпкою въ рук и взмокшими волосами. Она присматривалась къ чайкамъ, кружившимся и носившимся надъ водою подъ ея ногами, она прислушивалась къ ихъ крикамъ и пыталась понять значеніе ихъ голосовъ. Она завидовала птицамъ, которыя повидимому боролись до безумія съ разъяреннымъ втромъ, все еще недовольно сильнымъ, чтобы отвратить ихъ отъ цли. Оставаться тамъ между скалами, какъ видно, было единственнымъ наслажденіемъ ея жизни, — кром, конечно, того сильнаго наслажденія, которое иметъ мать въ любви къ своему дтищу. Она сама мало читала и никогда не прикасалась къ фортепіано. Но она имла способность сидть и думать о своей прошлой жизни, мечтая о будущности своей дочери, никогда не разлучавшейся съ нею. Безъ сомннія, очень печальны ея дни, но нельзя по справедливости сказать, чтобы они были скучны или мрачны.

И кром того она была одарена искрою юмора, который именно тогда сверкалъ блестяще, когда некому было оцнить его. Ея дочь улыбалась на остроумныя выходки матери, — но она это длала только изъ снисхожденія. Кетъ не была одарена такимъ же чувствомъ юмора, какъ ея мать,— и даже совсмъ его не раздляла. Въ глазахъ молодежи способность къ шутливости вообще сопровождается забавными движеніями. Надо, чтобы много лтъ пронеслось надъ головою, для того чтобы потшность словъ и идей была оцнена по достоинству. Но мистрисъ О’Гара расходовала свой талантъ надъ тяжелою работою домашней труженицы, или на старика Барни Коркорана, который привозилъ ей торфъ,— хотя никто изъ нихъ не въ состояніи былъ ясно уразумть ее. Иногда она вступала въ словесную войну съ патеромъ и мн кажется, она очень любила эти пренія. Она была сильный боецъ, если возставала причина къ борьб, и по всякому поводу готова была вступать въ борьбу со всякимъ смертнымъ — кром своей дочери. А между тмъ она никогда не ссорилась съ патеромъ, и хотя рдко была побждаема имъ въ преніяхъ, однако покорялась ему во многомъ. Въ длахъ же, касающихся религіи, она всецло подчинялась ему.

Кетъ О’Гара была очень похожа на мать лицомъ,— даже поразительно похожа, потому что во многомъ она совершенно отличалась отъ нея. Она имла глаза матери, хотя блескъ ихъ былъ гораздо мягче, какъ это свойственно молодости,— и носъ у нея былъ, какъ у матери, только безъ того презрительнаго выраженія, которое появлялось на лиц матери,— когда ея ноздри раздувались. И въ этой самой особенной укороченности нижней части лица она представлялась настоящимъ отголоскомъ своей матери. Но ротъ у нея былъ меньше, губы не такъ полны и ямочка на подбородк не такъ глубока. На взглядъ это было красивйшее лицо,— можетъ быть даже красиве, чмъ когда-нибудь было лицо ея матери, но не такъ выразительно, и въ немъ было безконечно мене способности къ гнву и можетъ быть мене способности къ мучительнымъ крайностямъ нжности. Но Кетъ была выше матери и возл нея казалась гораздо худощаве. Не смотря на то, она была крпка и здорова, и хотя не такъ охотно сопровождала мать въ эти продолжительныя прогулки, и не такъ охотно подвергалась вліянію бури и непогоды, какъ ея мать, однако, никакой слабости въ ней не было,— не было и отвращенія къ дятельности. Жизнь въ Ардкильскомъ коттедж была скучна, отъ того и Кетъ была скучна. Будь она окружена подругами, какъ это было въ счастливые дни ея пребыванія въ парнасскомъ пансіон, она была бы самая веселая изъ веселыхъ двушекъ.

Ея волосы были такіе же темные, какъ и у матери,— даже темне. Рядомъ съ волосами дочери, волоса матери были не очень черны, но трудно было представить себ волосъ черне чмъ у дочери. Но эти волосы ниспадали на шею вьющимися массами, такими массами, какихъ трудно было бы видть въ наше время. Иногда въ шутку, она встряхивала ими и тогда казалось, что вся комната наполнялась ея локонами. Но она часто завряла мать, что попадаются изрдка сдые волосы въ ея волосахъ, и даже иногда вырывала блый волосокъ, и показывая его матери, говорила, что она непремнно будетъ старухою, прежде чмъ ея мать достигнетъ среднихъ лтъ.

Ея жизнь въ Ардкильскомъ коттедж была, конечно, очень скучна. Воспоминаній у нея было мало, и едва-ли она понимала, что значитъ надяться. Она читала, почти вс свои книги выучила наизусть, она играла по цлымъ часамъ все, что знала, до тхъ поръ, пока бдный инструментъ, подверженный морскому воздуху и лишенный помощи искуснаго настройщика, совершенно разстроился и вс струны его ослабли. Но со всмъ этимъ, и пусто и грустно было у нея на душ.

— Мама, бывало, говоритъ она:— и всегда такъ будетъ?

— Не всегда, Кетъ, отвчала однажды мать.

— А когда же будетъ перемна?

— Чрезъ нсколько дней,— и чрезъ нсколько часовъ, Кетъ.

— Мама, что ты хочешь этимъ сказать?

— А то, что вчность наступаетъ неожиданно во всей своей слав и со всмъ блаженствомъ. Если бы этого не было, то, конечно, приходилось бы плохо.

Можно усомниться, удовлетворяется-ли умъ человческій однми надеждами на вчность, прежде чмъ несчастіе въ какомъ бы то ни было род, не преисполнитъ горечью его жизнь. Проповдники проповдуютъ очень хорошо,— довольно удовлетворительно, чтобы напечатлть многія убжденія въ умахъ людей, но не довольно удовлетворительно, чтобы вселить такое убжденіе. И благочестивые люди живутъ хорошо, но не случалось намъ видть ихъ живущими, какъ будто таково было ихъ убжденіе. А если бы это такъ было, то кто сталъ бы бороться и трудиться въ этомъ мір? Когда сердце разбито, когда духъ сокрушенъ до уничиженія, тогда — таково божественное милосердіе — тогда только вчность даетъ силу выносить эту жизнь. Когда мистрисъ О’Гара говорила дочери о вчности, въ этомъ слов было какое-то холодное успокоеніе. Двушка желала чего-нибудь здсь, на земл — удовольствій, подругъ, дятельности, можетъ быть жениха. Это происходило, прежде чмъ появился въ тхъ краяхъ Невиль, поручикъ 20 гусарскаго полка.

Да и сама мать, говоря такимъ образомъ дочери, невольно можетъ быть поддавалась горькой насмшк надъ жизнью своею, хотя дочь, разумется, того не подозрвала. ‘Да,— такъ всегда будетъ съ тобою, потому что ты создана для несчастія. Для тебя нтъ исхода изъ этой жизни. Ты одна изъ тхъ несчастныхъ, которымъ міръ ничего не предлагаетъ и, слдовательно,— какъ человкъ, ты должна надяться,— создавать свои надежды на вчности’. Будь произнесены ти слова ясно, он имли бы настоящее значеніе. Что могла она сдлать для своей дочери? Кусокъ хлба и мяса, кровъ надъ головой и одежду, достаточную для жизни, какую он ведутъ, вотъ и все, что она могла доставить ей. Такая жизнь была бы удовлетворительна, если бы такова была ихъ судьба, и таковъ былъ предлъ ихъ возможности добывать трудомъ кусокъ хлба и мяса, кровъ и одежду. Но имть это и безъ всякаго труда, имть это и ничего боле того, при совершенной, безпомощной праздности,— вотъ бдствіе, для котораго не было утшенія въ надеждахъ на вчность!

А между тмъ мать, смотря на дочь была убждена, что не такъ бы слдовало. Двушка была очаровательна,— такъ очаровательна, что если бы ее видли, то мужчины перессорились бы изъ-за нея, потому что каждому захотлось бы сберечь ее для себя. Такая красота, такая жизнь, такая способность давать и получать радости, не для того создана, чтобы изнывать на пустынномъ утес надъ Атлантическимъ океаномъ. Тутъ есть какая-то ошибка. Но жить здсь до настоящей поры было первою необходимостью, жить же въ городахъ, при столкновеніяхъ съ людьми не было возможности съ такими средствами, какими обладала эта женщина. Когда она взяла дочь изъ пансіона и искала мира подъ кровомъ, предложеннымъ ей дружелюбнымъ патеромъ, тогда миръ и кровъ для убжища были предломъ ея желаній. Спокойствіе и независимость, и вмст съ тмъ возможность имть дочь на рукахъ, водъ все, чего эта женщина просила отъ Провиднія. Для нея самой этого было достаточно. Для себя самой она готова была сознаться, что покой, добытый наконецъ ею, безконечно лучше испытанныхъ тревогъ въ прошлой жизни. Но она скоро узнала, — она никакъ не ожидала этого знанія, пока не изучила его по личному опыту,— узнала, что то, что для нея было миромъ, для ея же дочери живою могилой.

— Мама, и всегда такъ будетъ?

Не тяготй надъ дочерью значеніе благородной крови, будь ея отцомъ какой-нибудь лавочникъ, или фермеръ, она могла бы проживать въ сосднемъ город Иннистимон, и найти для дочери подходящую партію. И не лучше ли бы такъ было? Отъ этой тяжести благородной крови, — или дара, если такъ угодно называть,— какая выгода можетъ произойти для молодой двушки? Въ сущности говоря, не можетъ быть, чтобы вс т, которые кишатъ въ мір за перегородкой дворянства были мене счастливы, или намревались быть мене счастливыми, чмъ т, которые носятся въ высшей атмосфер? Что касается до истиннаго счастія, не зависитъ-ли оно отъ пригодности ко вншней жизни и отъ сознанія долга, порождающаго такую пригодность? Неужели можно врить, что графиня одарена большею долею счастія, чмъ жена лавочника, или меньше подвержена бдствіямъ, унаслдованнымъ всмъ человчествомъ? Но подобныя обстоятельства не могутъ измняться по нашему произволу. Эта мать не могла заставить свою дочь быть на равныхъ условіяхъ съ сыномъ мясника, или искать подругъ между швеями ближайшаго города. Бремя возложено и его слдуетъ нести, даже и въ томъ случа, когда это разобщаетъ ихъ со всмъ міромъ.

‘Мама, и всегда такъ будетъ?’ Конечно, мать знала, что нужно. Этой двушк надо вступить въ свтъ и найти себ пару,— ей надо найти руку, на которую она могла бы опереться, найти руку, которая имла бы силу поддержать ее, найти сердце и трудъ человка, которому она могла бы отдаться! Дочь, длая свой вопросъ, не понимала этого,— но мать понимала. Мать смотрла на свое дитя и говорила себ, что изъ всхъ живущихъ созданій въ мір, конечно, ея дочь самое очаровательное. Не ей ли слдуетъ явиться въ свтъ и быть любимой? Не ей ли во всякомъ случа слдуетъ выдвинуться впередъ и искать счастія вмст съ другими? Но какимъ образомъ совершить это выступленіе? И потомъ — не явятся-ли опасности, грозныя опасности — боле страшныя опасности именно для такой беззащитной двушки, какъ ея дочь. Не потерпла ли и она сама крушенія на этихъ подводныхъ камняхъ, отдавшись человку вполн недостойному,— полюбивъ того, кто былъ ршительно недостоинъ любви? Какъ часто мужчины бываютъ похожи на хищныхъ волковъ! безжалостные, безсердечные, свирпые, алчные, полные жадности и сладострастія, взирающіе на женскую красоту, какъ на свою добычу и считающіе женскую любовь и даже самую ея жизнь за игрушку! Будь она выше поставлена въ обществ, можетъ быть тогда было бы боле безопасности. Будь она ниже поставлена, и все же было бы безопасне. Но могла ли она выставить свою дочь напоказъ свту, не выставивъ ее прямо на жертву хищнымъ волкамъ? А между тмъ въ ея ушахъ звучалъ все тотъ же жалобный вопросъ:

‘Мама, и всегда такъ будетъ?’

Вотъ въ это именно время и явился на сцену поручикъ Невиль, въ матросской одежд, въ матросской шляп, съ свободно повязаннымъ платкомъ на ше и волосами разввающимися по вол втровъ. Въ глазахъ Кетъ О’Гара онъ былъ Аполлономъ. Въ глазахъ каждой двушки онъ показался бы красивымъ малымъ, даже и въ матроскомъ костюм. Онъ познакомился съ отцомъ Марти въ Лисканнор и патеръ обдалъ у него въ Иннис. Невиль заплатилъ визитъ и патеръ, быть можетъ, безъ всякаго умысла, повелъ его на утесы. Здсь они встртились съ двумя дамами и нашъ герой познакомился съ Кетъ О’Гара.

Глава VI.
Готовъ биться объ закладъ, что это такъ.

Можетъ быть юноша и былъ хищный волкъ, только ухватки его были совсмъ не волчьи. Будь мистрисъ О’Гара владтельною принцессою, гордою своими правами, то и тогда юный Невиль не могъ бы обращаться къ ней и къ ея дочери съ большею почтительностью. Въ первое время, Кетъ удивлялась ему, но мало говорила. Она все прислушивалась къ нему, когда онъ разговаривалъ съ ея матерью и патеромъ объ утесахъ, птицахъ и тюленяхъ, убитыхъ имъ, и потомъ вдругъ почувствовала, что вотъ именно это, или нчто въ этомъ род необходимо, для того чтобы сдлать жизнь до того отрадною, что не для чего уже будетъ ни желать, ни добиваться вчности. Она не вдругъ его полюбила, по почувствовала, что его стоитъ любить. Одно его появленіе на утес и сила мысли о немъ, когда онъ ушелъ, изгнали мгновенно всю томительную скуку изъ ея жизни.

— Зачмъ вы убиваете бдныхъ чаекъ? вотъ первый вопросъ, съ которымъ она обратилась къ нему, и едва-ли она спрашивала его изъ нжности къ птицамъ, но потому что понимала по инстинктивной хитрости своего пола, что нжность въ женщин есть очарованіе въ глазахъ мужчины.

— Только по той причин, что ихъ такъ трудно добыть, отвчалъ Фредъ:— кажется другихъ причинъ нтъ,— разв еще то, что надо же хоть что-нибудь подстрлить.

— Да зачмъ же это надо? спросила мистрисъ О’Гара.

— Чтобы не даромъ ружье носить. Мужчина смотритъ на охоту, какъ на необходимое для него дло. Вдь это нчто въ род учрежденія. Тутъ нтъ тигровъ, такъ надо убивать птицу. Въ этомъ краю свта нтъ и фазановъ, вотъ мы и стрляемъ чаекъ.

— Логично доказано, сказалъ патеръ.

— Или лучше сказать не стрляемъ, потому что добраться до нихъ невозможно. Да вотъ что еще скажу вамъ, отецъ Марти,— Невиль уже принялъ привычку называть патера этимъ именемъ, что посторонніе длаютъ гораздо охотне, чмъ прихожане: — вотъ, что еще скажу вамъ, отецъ Марти,— я убилъ отличнаго тюленя, какого не случилось еще мн видть, и если удастся Морони добыть его въ низкой вод, то я пришлю шкуру его мистрисъ О’Гара.

— А мн пришлите тюленій жиръ, сказалъ патеръ:— вотъ и выходитъ, что можно пользу извлечь изъ того, что убьютъ тюленя. Но съ этими птицами ровно ничего не сдлаешь,— разв набьете ихъ такъ много, что изъ ихъ перьевъ можно сдлать перину.

Это было въ октябр, и не прошелъ еще ноябрь, какъ Фредъ Невиль сталъ своимъ человкомъ въ Ардкильскомъ коттедж. Онъ ни разу не пообдалъ за столомъ мистрисъ О’Гара, да и по совсти сказать, ни разу не высказался, не обмнялся ни однимъ словомъ любви съ молодой двушкой. Но его часто видали съ ними, и эта исторія была уже довольно извстна въ Лисканнор, такъ-что леди Мери Квинъ думала, что иметъ право сообщить эти печальныя всти своему другу леди Скрупъ. Этого она не длала до тхъ поръ,— пока Фредъ Невиль не безъ труда былъ убжденъ провести ночь подъ кровлею Квинскаго замка. Леди Мери безъ всякаго зазрнія совсти задала ему вопросъ на счетъ мисъ О’Гара и нашла его отвтъ весьма неудовлетворительнымъ.

— Я совсмъ не знаю, зачмъ он здсь живутъ. Я думалъ, что вы это знаете, отвчалъ онъ на ея вопросъ.

— Он для насъ совершенная тайна, сказала леди Мери.

— Я нахожу, что мисъ О’Гара самая прелестная двушка, какую мн въ жизни случилось видть, сказалъ Фредъ смло:— и я готовъ бы назвать ее красавицей, если бы тутъ не возникалъ вопросъ сравненія между нею и матерью.

— Какой вы энтузіастъ! сказала леди Мери и посл этого написано было письмо въ Скрупъ.

Въ это время тюленья шкура была обдлана, можетъ быть не очень искусно, и отправлена въ подарокъ мистрисъ О’Гара съ засвидтельствованіемъ почтенія отъ мистера Невиля. Тюленья шкура не купленная, но застрленная рукою джентльмена,— это такой подарокъ, отъ котораго ни одна женщина на свт не откажется. Самая благоразумная маменька, оберегающая голубицу свою глазами Аргуса, не допускающая и тни ухаживанія за ней, и та не станетъ настаивать, чтобы тюленья шкура въ грубо-обдланномъ вид была возвращена тому, кто прислалъ ее въ даръ. Мистрисъ О’Гара совсмъ не была самою благоразумною маменькою и не только тюленью шкуру, но и дарившаго ее принимала радушно. Не можетъ-ли случиться, что посредствомъ этого неважнаго обстоятельства, произойдетъ именно перемна въ жизни молодой двушки, если только этой перемн когда-нибудь суждено произойти? А ея дочка такая хорошая! Почему бы ей бояться за нее? Этотъ человкъ былъ представленъ ей единственнымъ ея другомъ, патеромъ, и почему бы ей опасаться его? А между тмъ она опасалась, и хотя она ни разу не поморщилась, когда ея дочь заговорила о новомъ знакомомъ, хотя она сама произносила имя капитана Невиля, какъ будто сама любила его, хоть она всегда привтливо встрчала его, лишь только онъ показывался по дорог въ коттеджъ,— а все же она чувствовала смертельный страхъ, когда ея глаза останавливались на немъ, когда ея мысль стремилась къ нему! Мужчины волки относительно женщинъ и до крайности безжалостны, если отборная добыча возбуждаетъ ихъ алчность. Таковы были ея мысли, хотя она хранила ихъ для себя, и ни одного слова не произносила при дочери для охужденія этого человка. Видно такова ужъ судьба ея дочери! Неужели ей самой лишать дочь и этой судьбы? А между тмъ, изъ всхъ обязанностей не первая ли ея обязанность защищать свою дочь, это лучшее и высшее благо, которое ей принадлежитъ? Если человкъ хорошо относится къ ея дочери, то она готова мыть его ноги, отирать ихъ своими волосами, цловать полу его одежды и любить то мсто, гд она увидла его въ первый разъ, когда онъ стоялъ предъ нею, какъ юный богъ морей. Но если онъ отнесется худо,— если онъ сдлаетъ зло двушк, сдлаетъ несчастною ея Кетъ,— тогда она сознавала, что въ груди ея такъ много свирпости тигрицы, что она была въ состояніи растерзать его на части. Съ подобными мыслями, она едва-ли могла оставлять ихъ вдвоемъ. Но кажется и они оба не имли желанія оставаться наедин. Что касается Кетъ, такъ уже наврно она скоре избгала этого. Она думала о Фред Невил во всякую минуту дня и мечтала о немъ по цлымъ часамъ ночью. Его появленіе казалось ей какимъ-то небеснымъ видніемъ. Хотя онъ появлялся на утесахъ не боле двухъ разъ въ недлю, и хотя это продолжалось только нсколько недль, однако, его присутствіе совершенно измнило все значеніе ея жизни. Теперь она не спрашивала уже у матери, ‘всегда-ли это такъ будетъ’. Вся ея жизнь дышала теперь свжестью, что сейчасъ же сдлалось понятно матери. Она веселилась, читала гораздо мене обыкновеннаго и не проявляла и признаковъ скуки. Въ его отсутствіе она мало говорила о немъ, когда же его имя невольно срывалось съ ея языка, она всегда какъ будто подсмивалась надъ нимъ,— какъ будто пребываніе юнаго будущаго лорда на ихъ берегу, имло значеніе только шутки. Тюленья шкура, поднесенная ей въ даръ, была очень дорога ей и не мало стоило ей трудовъ скрывать это, но думать о немъ, какъ о жених, ей никогда, повидимому, и въ голову не приходило.

Не думала она о немъ, какъ о жених. Не отъ такихъ мыслей любовь возрастаетъ. Не говорила она себ также, что, пока онъ здсь, пока онъ приходитъ къ нимъ и говоритъ, что опять скоро прідетъ въ лодк, ея жизнь будетъ блаженствомъ для нея, и что, слдовательно, когда онъ покинетъ ихъ, ея жизнь будетъ, проклятіемъ. Обо всемъ этомъ она не имла никакого понятія. А между тмъ она все думала о немъ и на яву, и во сн, и ея юная головка была наполнена замыслами, изъ которыхъ каждый приходилъ съ нимъ въ соприкосновеніе.

О Фред тоже можно сказать, что онъ былъ невиненъ въ этомъ дл, какъ двушка. Конечно, и то правда, что мужчины безжалостны къ женщинамъ, какъ волки,— что они становятся волками, научаясь тому обстоятельствами, пріучаясь къ этому съ годами, но молодой человкъ, имющій намреніе сдлаться волкомъ, непремнно долженъ уже быть злонамреннымъ и испорченнымъ. Фредъ Невиль не имлъ такого намренія. Въ защиту его надо сказать, что онъ не имлъ никакого намренія, когда заходилъ по временамъ въ Ардкиль. Если бы онъ вздумалъ прослдить за собою въ этомъ случа, то могъ бы искренно сознаться, что мать ему правится не мене дочери. Когда леди Мери Квинъ пустила въ него ядовитую стрлу, онъ защищался по этому поводу. Случай и его страсть къ приключеніямъ толкнули этихъ дамъ на его дорогу, и, безъ сомннія, он нравились ему тмъ боле, что он жили не такъ какъ другія. Ихъ одиночество, близость океана, сознаніе, что при встрч съ ними нтъ потребности въ условныхъ обычаяхъ общества, пустынность и необычайность той мстности, все это имло прелесть, которую онъ признавалъ. И онъ понималъ также, что двушка была очаровательна. Разумется, онъ твердилъ это и себ и другимъ. Восторгаться красотою свойственно всякому юнош, а этотъ юноша совсмъ не изъ тхъ, которые желали бы отставать отъ другихъ въ этомъ отношеніи. Но когда онъ возвращался въ Скрупскій замокъ къ Рождественскимъ праздникамъ, ему и въ голову не приходило влюбиться въ нее.

— Ну, теперь прощайте, мистрисъ О’Гара, сказалъ онъ дня за два до отъзда изъ Инниса.

— Такъ вы узжаете?

— О! да, я узжаю. Приказанія самыя положительныя присланы изъ дома. Вдь надо же отрзать кусокъ рождественскаго бифстекса, да и кусокъ пуддинга то же? Какъ вамъ извстно, это составляетъ часть нашихъ семейныхъ обрядовъ.

— Какое счастіе имть родную семью!

— Все это очень хорошо, надо полагать. Я и не ропщу. Только случается такъ, что узжать-то не хочется.

— Вернетесь-ли вы въ Иннисъ? спросила Кетъ.

— Вернусь-ли?.. Хотлось бы. Барни Морони взбунтуется, если я не вернусь. Я буду обдать съ отцомъ Марти въ Лисканнор непремнно 15 января, чтобы познакомиться съ другимъ патеромъ изъ Мильтоуна Молбея — самымъ лучшимъ человкомъ въ мір, какъ говоритъ отецъ Марти.

— Это отецъ Кричъ,— но онъ и на половицу не такой прекрасный человкъ, какъ самъ отецъ Марти.

— Конечно, лучше его никто не можетъ быть. Во всякомъ случа я возвращусь и попытаю счастія, чтобы доставить вамъ другую тюленью шкуру такой же величины.

Прощаясь, онъ пожалъ руку обимъ дамамъ. У всхъ оставалось на сердц чувство, что будетъ пусто и грустно, пока онъ опять не появится въ матроскомъ костюм.

На второй недл января, мистрисъ О’Гара узнала, что любезный, молодой офицеръ 20-го гусарскаго полка вернулся въ Иннисъ, и хорошо запомнила, что онъ намревался обдать съ патеромъ. Въ воскресенье посл обдни, она улучила время переговорить дорогою съ отцомъ Марти, тогда какъ Кетъ возвращалась одна въ коттеджъ.

— Такъ вашъ другъ, мистеръ Невиль, вернулся въ Иннисъ? спросила она.

— Я не зналъ, что онъ вернулся. Вдь онъ общалъ обдать у меня въ четвергъ,— только я-то мало врю общаніямъ этой молодежи.

— Онъ говорилъ мн, что непремнно будетъ у васъ.

— Это длаетъ ему честь. Его посщеніе всегда для меня пріятно. Очень старъ я становлюсь, мистрисъ О’Гара, но какъ бы я ни состарился, а все люблю видть около себя молодыхъ людей.

— Очень пріятно видть такое прекрасное лицо, какъ у него.

— Совершенно справедливо, мистрисъ О’Гара. Я люблю видть лица прекрасныя и веселыя. Самъ-то я во всю жизнь и воробья не убилъ, но люблю слышать, какъ молодежь разсказываетъ объ охот, стрльб и тому подобномъ. Я искренно полюбилъ этого юношу и онъ можетъ со мною длать все, что захочетъ.

— И я тоже полюбила его, отецъ Марти.

— Наврно, да и какъ бы иначе могло быть?

— Но со мною онъ не долженъ длать все, что захочетъ.

Отецъ Марти посмотрлъ ей въ глаза, какъ бы не понимая, что она хочетъ этимъ сказать.

— Будь я одна, какъ и вы, я могла бы также позволить себ удовольствіе смотрть на прекрасное лицо. Только въ такомъ случа не думаю, чтобы онъ очень хлопоталъ о свиданіи со мною.

— Ну, это не совсмъ такъ, мистрисъ О’Гара, во всемъ Коркомро я не знаю лица прекрасне вашего, то есть въ то время, когда вы не напускаете на себя припадковъ ярости.

Патеръ привилегированная особа и можетъ говорить своему другу, что ему вздумается, и она сознавала, что простительное патеру нельзя простить никому другому.

— Отецъ Марти, теперь я говорю съ вами не шутя. Ну, что изъ этого выйдетъ, если наша дорогая Кетъ будетъ думать объ этомъ юнош боле, чмъ это полезно для нея?

Отецъ Марти приподнялъ шляпу и почесалъ въ голов.

— Если вы, продолжала она:— любите смотрть на милое лицо прекраснаго юноши, то…

— Очень люблю, мистрисъ О’Гара.

— Не должна ли и она любить?

— Готовъ биться объ закладъ, что это такъ.

— Что же изъ этого выйдетъ?

— А вотъ сейчасъ скажу вамъ, мистрисъ О’Гара, что выйдетъ. Разв вы желаете такъ запрятать дочь вашу, чтобы она никого не видала?

— Боже сохрани!

— Вдь отъ этого не убережешь двушекъ, да и счастливыми ихъ не сдлаешь. Если же такова ея судьба, такъ ужъ лучше сдлаться ей монахиней. Конечно, я далекъ отъ мысли предлагать это вашей Кетъ.

— Да она едва ли и способна къ такой святой жизни.

— Да и зачмъ это? Никогда не посовтовалъ бы я многимъ двушкамъ итти въ монастырь, тмъ мене хорошенькимъ. Если же ей не быть монахиней,— то она должна попытать счастія, какъ и остальныя. Она и безъ того жила чрезчуръ взаперти. Оставьте ее въ поко, пока онъ не будетъ просить ея руки, а если онъ сдлаетъ ей предложеніе, такъ почему же ей не сдлаться его женою? Какъ много молодыхъ офицеровъ увозятъ съ собой женъ изъ Ирландіи, это мы видимъ каждый годъ! Если бы не такъ, нашимъ красавицамъ трудно было бы найти судьбу свою.

Глава VII.
Гостепріимство отца Марти.

Такова была философія, или, лучше сказать, таково было человколюбіе отца Марти. Но поощряя мистрисъ О’Гара принимать къ себ опаснаго гостя, онъ. дйствовалъ не безъ соображенія. Въ нкоторомъ отношеніи мы должны предоставить отца Марти на судъ и обсужденіе отцовъ и матерей. Все это дло съ точки зрнія леди Скрупъ, конечно, очень было предосудительно въ званіи священнослужителя. На такого чужестранца среди ихъ, какъ Фредъ Невиль, онъ смотрлъ, какъ на прекрасную добычу, какъ на филистимлянина, подцпить котораго и взять въ плнъ на цлую жизнь, было бы великимъ торжествомъ для всякой ирландской двушки, ограбленіемъ Египтянъ, для достиженія чего онъ не поколебался бы подать помощь въ той увренности, что дло это кончится бракомъ. Что касается лорда Скрупа и его фамиліи, и его знатной крови, и его религіознаго фанатизма, патеру до этого никакого не было дла. Отецъ Марти былъ не глубокій политикъ и совсмъ не желалъ бунтовать противъ Англіи. Даже во времена О’Коннелля онъ былъ равнодушенъ. Но возмездія для Ирландіи, въ образ богатыхъ англійскихъ мужей, для хорошенькихъ ирландскихъ двушекъ онъ желалъ отъ всей души. Всмъ сердцемъ былъ онъ вренъ своей вр, но не питалъ предразсудковъ противъ красиваго протестантскаго юноши, когда дло шло о счастливомъ супружеств. Въ настоящее время такъ мало дается ирландцамъ, что они сами должны брать то, что могутъ достать. Лордъ Скрупъ и графиня, если бы могли знать взгляды патера на это дло, то, разумется, считали бы его за самаго безсовстнаго интригана и бездльника, готоваго разрушить благополучіе знатной фамиліи своими гнусными замыслами. Но его взглядъ на жизнь, если судить съ другой стороны, допускалъ смягчающія обстоятельства. Относительно разбитаго сердца двушки, онъ, пожалуй, и не очень врилъ подобной катастроф. На сердечныя раны двушки тоже есть своя судьба, какъ и для мужчины. Что молодые люди часто общаютъ жениться и не держатъ своего общанія, онъ хорошо и это зналъ. Кому лучше это знать, какъ не ему, на котораго возлагается половина любовныхъ тайнъ въ приход. Но все это зло происходитъ отъ паденія Адама и должно быть терпимо до-тхъ-поръ — до-тхъ-поръ, пока папа возвратитъ вс свои преимущества и все приведетъ въ порядокъ. Между тмъ, молодыя женщины должны употреблять вс усилія, чтобы имть въ запас жениховъ, если одинъ измнитъ, то покинутая должна пріобртать опытность, какъ удержать другого. Но гд же двушка добудетъ себ жениха, если ей не позволено видть ни одного мужчины? Съ самой юности онъ былъ воспитанъ для священническаго сана, и не имлъ понятія о любви, не смотря на то, онъ не могъ безъ сокрушенія видть молодую двушку, хорошенькую, здоровенькую, созданную, для того чтобы быть женою и матерью, а между тмъ, изнывающую въ одиночеств, никого не имющую, чтобы полюбоваться ею и полюбить ее,— это такъ же печально, какъ видть прекрасный, совершенно зрлый плодъ на дерев, который падаетъ и задаромъ пропадаетъ за неимніемъ желающаго сорвать его. Его философія, можетъ быть, ошибочна, и человколюбіе-то его, пожалуй, неутонченно. Но человколюбивъ онъ былъ до глубины сердца,— и во всякомъ уже случа,— не себялюбивъ. Что въ этомъ случа можетъ быть другая опасность, онъ признавалъ этотъ фактъ и прямо смотрлъ ему въ лицо. Но какую же побду можно одержать безъ опасности? А онъ думалъ, что хорошо знаетъ эту двушку, которая три раза въ году всецло открывала ему сердце свое на исповди. Онъ былъ увренъ, что она не только невинна, но и очень честна. Да и этого юношу онъ считаетъ тоже честнымъ,— хотя въ подобномъ вопрос, кто можетъ доврять честности мужчины? Въ этомъ можетъ быть опасность, но тутъ должна быть осторожность. По той только причин, что зло возможно, было бы совсмъ неблагоразумно удалять такую двушку, какъ Кетъ О’Гара, отъ тхъ сношеній, безъ которыхъ женщина только на половину женщина. Онъ все это соображалъ, хотя читателю можетъ быть покажется, что для служителя алтаря, онъ пришелъ къ странному заключенію. Но онъ самъ готовъ сказать въ защиту себя, что, служа столько лтъ въ священническомъ сан, онъ научился понимать натуру мужчинъ и женщинъ.

Мистрисъ О’Гара ни слова ни сказала Кетъ о правилахъ, которыя проповдывалъ патеръ, но настолько подбодрилась, что осмлилась, наконецъ, произнесть при дочери имя новаго друга. За все время отсутствія Фреда Невиля, о немъ почти ни слова не говорилось въ коттедж. Мистрисъ О’Гара страшилась этого предмета, а Кетъ слишкомъ много думала о немъ въ душ, для того чтобы имть его имя на язык. Но теперь, когда он об услись посл обда у камина съ горвшимъ торфомъ, мать сама завела о немъ разговоръ.

— Мистеръ Невиль будетъ обдать у отца Марти въ четвергъ.

— Будетъ, мама?

— Барни Морони сказалъ мн, что онъ вернулся въ Иннисъ. Барни ходилъ туда и видлъ его около лодки.

— Въ такую погоду онъ, вроятно, не подетъ на лодк?

— Какъ казалось, онъ намревался хать. Втры теперь не такъ опасны, какъ въ октябр, и притомъ же люди хорошо понимаютъ, когда на мор сильное волненіе.

— Такъ страшно подумать, что кто-нибудь пускается въ море на такихъ маленькихъ лодкахъ.

Съ тхъ поръ, какъ Кетъ живетъ въ этихъ краяхъ, она постоянно видитъ, какъ лодки пускаются въ море изъ Лисканнора и Лагнича, лтомъ и зимою, и никогда до настоящаго времени она не находила въ этомъ ничего страшнаго.

— Полагаю, что онъ опять придетъ сюда, сказала мать.

Но на это Кетъ не отвчала.

— Онъ, вроятно, переночуетъ у отца Марти, и на другой день наврно зайдетъ и къ намъ.

— Дни такъ коротки, и онъ захочетъ все время кататься на лодк, сказала Кетъ, немножко надувшись.

— Ну, у него найдется полчаса свободныхъ, я въ этомъ не сомнваюсь. Ты рада будешь видть его, Кетъ?

— Не знаю, мама. Всегда чувствуешь радость, когда хоть кого-нибудь увидишь здсь. Даже съ старикомъ Коркораномъ пріятно поболтать, когда онъ привозитъ торфъ.

— Но, Кетъ, мистеръ Невиль непохожъ на старика Коркорана.

— Совсмъ непохожъ, мама. Я люблю мистера Невиля боле чмъ Коркорана, потому что удовольствіе отъ Коркорана скоро проходитъ. Да и не много пріятнаго услышишь отъ него.

— А отъ мистера Невиля побольше?

— Съ вами онъ разговариваетъ гораздо больше чмъ со мною.

— Мн онъ очень нравится. Но я любила бы его еще больше, если бы не представлялось опасности въ его посщеніяхъ.

— Какой опасности?

— Онъ можетъ похитить у меня твое сердце, мое родное, дорогое дитя!

Тутъ Кетъ вмсто отвта бросилась къ ногамъ матери и спрятала голову въ ея колняхъ, и тогда поняла мистрисъ О’Гара, что похищеніе уже совершилось.

И могло ли быть иначе? Но о такомъ хищеніи всегда бываетъ лучше не упоминать, до тхъ поръ, пока оно освящено свободнымъ даромъ. Пока хищеніе не заявлено и не признано, во многихъ случаяхъ оно еще поправимо. Если бы Невиль никогда уже не прізжалъ изъ Скрупа и имя его никогда не было бы упоминаемо матерью при дочери, то могло случиться, что Кетъ О’Гара такъ бы и не поняла, что любитъ его. Нкоторое время она погрустила бы. Мсяца два посл этого помечтала бы о немъ, лежа въ постели съ открытыми глазами. Но она думала бы о немъ только въ мечтахъ во сн и на яву. Она была бы уврена, что только тогда полюбила бы его всми силами души, когда бы счастливый конецъ могъ увнчать такую любовь, и потому держалась бы на-сторож и не смотря на свои мечты была бы въ безопасности. Но теперь, когда пламя ея сердца было признано и въ нкоторой степени освящено участіемъ матери, такъ она захотла уже поддержать его, а не потушить. Но, положимъ, что эта любовь не увнчается счастливою судьбою, не лучше ли провести нсколько дней въ счастливыхъ мечтаніяхъ, нежели всю жизнь провлачить въ мрачномъ безстрастіи? Что ей длать съ своимъ сердцемъ въ этой пустын, гд только чайки видятъ ее? Не гораздо ли лучше отдать сердце такому божественному юнош, нежели прозябать съ сердцемъ въ такой тоск? Да, она готова отдать ему свое сердце,— но захочетъ ли еще этотъ божественный юноша принять ея даръ?

На третій день по прибытіи въ Иннисъ, Невиль былъ въ Лисканнор у патера. Онъ и не воображалъ, что владтельницы Квинскаго замка провдаютъ о томъ, что онъ пообдалъ и переночевалъ у отца Марти, и немедленно сообщатъ о томъ его тетк въ Скрупскій замокъ? Знай онъ до точности, что писали о немъ, такъ и тогда не сталъ бы онъ отговариваться отъ гостепріимства патера и не устрашился бы принять радушное предложеніе владтеля замка. Онъ не измнилъ бы своего поведенія, считая себя въ прав поступать такимъ образомъ изъ повиновенія приказаніямъ изъ Скрупскаго замка. Возраженіе противъ общества католическаго священника онъ считалъ бы старомоднымъ фанатизмомъ. Относительно же графовъ и ихъ дочерей, то они порядкомъ надодятъ ему въ будущемъ, а именно этотъ графъ съ его дочками, нисколько его не прельщали. Онъ предпочелъ провести льготный годъ съ своимъ полкомъ въ Ирландіи, вмсто того, чтобы немедленно воспользоваться великолпіемъ своего положенія въ Англіи, для того чтобы удовлетворить своей наклонности къ приключеніямъ, прежде чмъ онъ приметъ на себя житейскія обязанности. Ему казалось, что, отобдавъ и переночевавъ у ирландскаго патера, на берегу Атлантическаго океана, съ цлью подстрлить тюленя и полюбоваться хорошенькою двушкой на слдующій день, онъ именно доставляетъ удовлетвореніе этой страсти къ приключеніямъ. Но леди Мери Квинъ думала, что этимъ онъ унижаетъ себя и значитъ дурно ведетъ себя. Когда она провдала, что онъ ночуетъ у патера, тогда она была уврена, что на другой же день онъ сдлаетъ визитъ мистрисъ О’Гара.

Обдъ у патера прошелъ очень весело. На стол стояла бутылка хереса, была и бутылка портвейна, купленныя, боле для виду у перваго виноторговца въ Иннистимон,— но виски былъ изъ Корка, и уже двнадцать лтъ стоялъ въ погреб патера. Онъ добродушно сознавался, что вс эти вина пустяки, но выражалъ мнніе, что трудно было бы мистеру Невилю найти что нибудь лучше ‘этого спирта’.

— Совершенная истина, сказалъ на то его соперникъ изъ Мильтоуна Молбея: — и это потому что именно вы умете различить хорошій спиртъ отъ дурного лучше кого-либо въ Ирландіи.

Сейчасъ посл обда предложили Невилю закурить сигару, и все вокругъ него было мирно, удобно и до нкоторой степени походило на приключенія. Кром двухъ патеровъ, тутъ былъ еще и мистеръ Финукенъ изъ Иннистимона, который не совсмъ приходился по вкусу Фреду Невилю. На пальцахъ мистера Финукена бгло множество перстней, и онъ слишкомъ пространно разсказывалъ о помстьяхъ своего отца. Но все это было ново и ничуть не скучно. Такъ какъ Невиль не очень рано вышелъ изъ Инниса, только по окончаніи тяжелаго труда, неизбжнаго въ военномъ ремесл, то они и не засиживались за столомъ позже восьми, а посл этого побесдовали до полуночи. Фредъ выпилъ боле двухъ стакановъ пунша, и готовъ былъ биться объ закладъ, что и патеръ Марти выпилъ не мене того. Но отецъ Марти, по словамъ тхъ, кто его лучше зналъ, былъ очень строгъ въ этомъ отношеніи, и имлъ особенную способность очень долго потягивать свой стаканъ. Юный Финукенъ выпилъ три или четыре, а можетъ быть пять или шесть стакановъ,— и посл этого вызвался сопровождать Фреда Невиля на охоту съ ружьемъ подъ утесами на цлый день. Фредъ не даромъ прослужилъ четыре года въ кавалерійскомъ полку и хорошо уже зналъ какъ ограждать себя въ такихъ затруднительныхъ обстоятельствахъ.

— Въ лодк могутъ помститься только я и мой слуга, сказалъ Фредъ совершенно просто.

Мистеръ Финукенъ пріосанился высокомрно и минутъ пять ничего не говорилъ. Не смотря на то, онъ простился весьма любезно съ молодымъ офицеромъ, когда чрезъ полчаса по полуночи отецъ Марти сказалъ, что ему пора домой. Отецъ Кричъ тоже распрощался съ ними, и посл этого Фредъ и лисканнорскій патеръ остались вдвоемъ бесдовать у камина съ горящимъ торфомъ.

— Завтра вы зайдете и къ друзьямъ въ Ардкиль, сказалъ патеръ.

— Вроятно, отецъ Марти.

— Разумется зайдете. Жаль и сомнваться въ томъ.

Патеръ замолчалъ.

— А почему же и не зайти? спросилъ Невиль.

— Я не говорилъ, чтобы вы не заходили, мистеръ Невиль. И невжливо и ненатурально было бы не зайти, посл того, какъ вы хорошо познакомились съ ними. Если бы вы не зашли, то он подумали бы, что есть какая-нибудь причина, что вы избгаете ихъ, а это было бы хуже всего. Но, мистеръ Невиль…

— Говорите прямо, отецъ Марти.

Фредъ хорошо понималъ, что должно за тмъ послдовать, да и самъ начиналъ много о томъ раздумывать.

— Дв женщины живутъ въ пустын, совершенно одинокія, не имя никого въ мір, кто бы покровительствовалъ имъ, кром меня.

— Почему же он нуждаются въ покровительств?

— Именно потому что он безпомощныя, одинокія женщины, и еще потому, что одна изъ нихъ молода и очень хороша собой!

— Он об хороши собой, сказалъ Невиль.

— Об. Но мать можетъ сама о себ позаботиться, но надо еще знать, какъ и дочь свою она бережетъ! Непріятно было бы человку попасть ей на дорогу, который обманулъ бы ея дочь! Вы молоды, мистеръ Невиль.

— Вотъ мое несчастіе.

— И занимаете высокое положеніе въ свт. Мн говорили, что вы современемъ будете знатнйшимъ лордомъ.

— Или то, или немножко мене того, сказалъ Невиль, смясь.

— Во всякомъ случа вы будете богатымъ и титулованнымъ господиномъ. Для меня, живущаго въ такомъ уединенномъ приход, лордъ не иметъ никакого значенія,— и отецъ Марти щелкнулъ пальцами:— единственный лордъ до котораго мн дло — это мой епископъ. Но на всхъ этихъ женщинъ, титулъ и деньги имютъ огромное вліяніе. Такъ идетъ въ свт съ самаго его созданія. Въ борьб съ вами, он несутъ всю силу тяжести изъ одного чувства благоговнія, которое внушаетъ имя англійскаго графа.

— Но почему же имъ вступать въ борьбу со мною?

— Въ самомъ дл, почему? Разв вы только сами затваете борьбу съ ними! Вы не захотите сдлать несчастною эту молодую двушку, которая не достигла еще совершеннолтія?

— Боже сохрани, чтобъ я когда-нибудь сдлалъ ей зло.

— Я и не думаю, чтобы вы могли длать зло съ открытыми глазами, мистеръ Невиль. Если вы не можете признавать ее красавицею съ тмъ, чтобы имть ее законною женою, то и не ухаживайте за нею. Вотъ и вся суть дла, мистеръ Невиль. Вы сами видите, что он за люди. Он настоящія леди. Эта юная двица прекрасна, какъ Геба, невинна, какъ спящее дитя, нжна, какъ воскъ для принятія всякаго впечатлнія. Какое оружіе можетъ она имть противъ такого человка, какъ вы?

— Она не нуждается въ оружіи.

— Если вы истинный джентльменъ, мистеръ Невиль — а я знаю, что вы дйствительно таковы — вы не представите ей случая обличить свою слабость. Ахъ! я окаянный гршникъ, вдь теперь уже второй часъ! Наступило уже утро пятницы, и мн нельзя уже сть, какъ это слдуетъ бдному паписту, но, я мигомъ достану вамъ кусокъ холоднаго мяса и глотокъ вина, если хотите покушать.

Фредъ отказался отъ радушнаго предложенія.

— Отецъ Марти, заговорилъ онъ съ горячностью, проистекавшею можетъ быть и отъ теплоты пунша:— вы сами убдитесь, что я джентльменъ.

— Я увренъ въ томъ, дитя мое.

— Если я не могу принести вашимъ друзьямъ никакой пользы, то и вреда сдлать не захочу.

— Вы говорите, какъ христіанинъ, мистеръ Невиль, это имя я ставлю даже выше чмъ имя джентльмена.

— Вотъ вамъ моя рука! воскликнулъ Фредъ съ жаромъ.

Посл этого онъ легъ спать.

На слдующее утро патеръ былъ очень веселъ за завтракомъ, и разговаривая о дамахъ въ Ардкил, ни однимъ словомъ не намекнулъ о вчерашнемъ разговор.

— Ахъ! нтъ, сказалъ онъ въ отвтъ на предложеніе Невиля итти вмст въ коттеджъ, прежде чмъ онъ удетъ на лодк:— что пользы старику ходить и давать лишнія хлопоты? Да, вотъ я вспомнилъ, что мн надо отправиться въ Иннистимонъ, чтобы переговорить съ Патомъ О’Лири о молок, которое онъ присылаетъ нашей общин. Вотъ-то воръ изъ воровъ! онъ подливаетъ воду въ молоко и потомъ присылаетъ намъ! Ничто такъ не сокрушаетъ меня, мистеръ Невиль, какъ то, когда узнаю обо всхъ англійскихъ порокахъ, которые переносятся въ эту несчастную, страдающую, невинную страну.

Невиль ршилъ, по совту Барни Морони, спуститься въ это утро боле на югъ, вдоль берега къ Друмдейргскому утесу, въ противоположномъ направленіи отъ Вдьмы и отъ коттеджа мистрисъ О’Гара, вслдствіе чего онъ отложилъ свою экспедицію посл визита. Когда отецъ Марти отправился въ Иннистимонъ, чтобы разыскать этого гршника О’Лири, Фредъ Невиль, совершенно одинъ, повернулъ по другой дорог въ Ардкиль.

Глава VIII.
Я не хочу, чтобы вы узжали.

Знала мистрисъ О’Гара, что онъ придетъ, знала это и Кетъ, и хотя не совсмъ благовидно такъ говорить, однако справедливость требуетъ сказать, что он об ждали и приготовились принять его.

— Какъ мы рады опять видть васъ, сказала мистрисъ О’Гара.

— Не боле, какъ и я радъ опять быть у васъ.

— Такъ вы вчера обдали и ночевали у отца Марти? А что скажутъ про это великіе люди въ замк?

— А такъ какъ я не услышу, что они будутъ говорить, то мн и дла нтъ до того. Жизнь такъ коротка, мистрисъ О’Гара, что право не стоитъ возиться съ непріятными намъ людьми.

— Пріятно ли вы провели вчерашній вечеръ?

— Очень пріятно. Я пришелъ къ убжденію, что отецъ Кричъ и на половину не такой милый человкъ, какъ отецъ Марти.

— О! разумется, воскликнула Кетъ.— Но и онъ славный малый, и такой весельчакъ. Тамъ былъ также и мистеръ Финукенъ — такой важный господинъ.

— Мы никого изъ здшнихъ не знаемъ, кром священниковъ, сказала мистрисъ О’Гара, смясь:— можно подумать, что нашъ коттеджъ — монастырь.

— Въ такомъ случа мн не слдовало бы приходить сюда.

— Ну, нтъ. Только чужестранцамъ дозволяется иногда осматривать монастыри. А вы опять отправляетесь убивать бдныхъ тюленей?

— Барни увряетъ, что теперь вода слишкомъ высока для тюленей. Мы теперь отправимся съ нимъ въ Друмдейгръ.

— Какъ?.. къ тмъ маленькимъ утесамъ? спросила Кетъ.

— Да, къ тмъ утесамъ. Хотлось бы мн, чтобъ и вы со мною похали.

— Ни за что на свт я не стала бы плавать по морю въ такихъ крошечныхъ лодкахъ, сказала Кетъ.

— Да и для чего это? спросила мистрисъ О’Гара.

— Вдь вы знаете, что мн надо добывать перьевъ для перины отца Марти. До сей поры мн не пришлось убить столько чаекъ, чтобы достаточно было для подушечки въ колыбель.

— Бдныя, ни въ чемъ неповинныя чайки!

— Ну, если вы такъ хотите разсуждать, мисъ О’Гара, такъ вдь и цыплята и утки также ни въ чемъ неповинны.

— Но отъ нихъ хоть польза есть.

— Да вдь и перина изъ перьевъ чаекъ будетъ полезна отцу Марти. Ну, теперь прощайте, мистрисъ О’Гара. Прощайте, мисъ О’Гара. На будущей недл я опять приду и тогда у насъ будетъ новая тюленья шкура.

Тутъ ничего особеннаго не было. Во всякомъ случа онъ не нарушалъ даннаго слова священнику. Онъ не говорилъ Кетъ О’Гара ни слова, котораго не могъ бы произнесть въ присутствіи священника. Но какъ она прелестна! Какой трепетъ пробжалъ по его рук, когда онъ подержалъ ея руку на одну минуту! Найдется ли въ цлой Англіи двушка съ такимъ цвтомъ лица, съ такими глазами, съ такими волосами и такая чистая и невинная — и еще съ такимъ мелодичнымъ голосомъ.

Онъ торопился спуститься къ Кулрунскому берегу, гд Морони долженъ встртить его съ лодкою, и дорогою невольно длалъ сравненія между Кетъ О’Гара и Софіей Меллерби. Безъ сомннія, его сравненія были очень несправедливы — да и недобросовстны, но вс они были въ пользу двушки, живущей въ глуши, далеко отъ всего міра, на Могерскихъ Утесахъ. И почему бы ему не имть права выбирать себ жену, гд хочетъ? Въ длахъ такого рода — въ длахъ любви, гд только сердце говоритъ сердцу, какое право иметъ человкъ, кто бы онъ ни былъ, предписывать ему законы? Ему въ голову приходили нкоторыя мысли, которыя его англійскіе друзья назвали бы дикими, демократическими, революціонными и позорными, но которыя въ эту минуту казались ему не только очаровательными, но и весьма разумными, какъ слдствіе можетъ быть ирландскаго воздуха, ирландскаго виски и страсти къ приключеніямъ, навваемой близостью утесовъ и океана. Нтъ сомннія, онъ созданъ для высокаго положенія и великаго сана, но все, что положеніе и санъ могутъ ему доставить, не можетъ сравниться съ отрадою чувствовать свою свободу. Чувствовать себя свободнымъ, въ прав выбирать по произволу — это лучшая привилегія человка! Ну, какую радость дастъ ему любовь, которая указана ему такою женщиною, какъ его тетка? Тогда онъ далъ волю какой-то смутной фантазіи объ ирландской невст, которую онъ любилъ бы страстно и обожалъ, но о существованіи которой никто не зналъ бы изъ его англійскихъ друзей. Можно ли удовлетворять своей страсти къ приключеніямъ боле очаровательнымъ образомъ?

Онъ зналъ, что имъ дано слово дяд, что онъ не вступитъ въ бракъ, унизительный для его положенія. Онъ и то зналъ, что далъ слово и священнику не длать несчастною Кетъ О’Гара. Онъ хорошо сознавалъ, что обязанъ сдержать свои общанія, какъ то, такъ и другое. Что касается этой милой, очаровательной двушки, не готовъ ли онъ скоре лишиться жизни, чмъ погубить ее? Но онъ и то сознавалъ, что жизнь, полная приключеній, всегда бываетъ преисполнена затрудненій и что для того, кто живетъ приключеніями первая обязанность смло преодолвать вс эти затрудненія. Посл этого онъ слъ въ лодку и когда удалось ему убить двухъ чаевъ на Друмдейргскихъ утесахъ, онъ вообразилъ, что на этотъ день онъ очень хорошо выполнилъ цль отважнаго человка, жизнь котораго исполнена приключеній.

Въ продолженіи февраля и марта онъ часто бывалъ на берегу и врядъ ли хоть одинъ разъ побывалъ въ коттедж, чтобы вслдъ за тмъ не было отправлено письма изъ Квинскаго въ Скрупскій замокъ. Въ этихъ письмахъ не было ни одного прямого обвиненія въ какомъ-нибудь особенномъ проступк, но много тяжелыхъ наговоровъ ложилось на него относительно его поведенія вообще, и много получалъ онъ горячихъ увщаній вспомнить о великой обязанности, возложенной на него, возвратиться въ родной домъ и поселиться въ Англіи. Въ то же время узы, связывавшія его съ Кларскимъ берегомъ становились все тсне и тсне съ каждымъ днемъ. Теперь онъ пересталъ уже заботиться о свиданіи съ отцомъ Марти и когда вода была не высока, онъ прямо изъ Лагинча отправлялся на прибрежье подъ утесомъ откуда тропинка по скаламъ вела въ Ардкиль. И тутъ проводилъ онъ цлые часы, имя подъ рукой ружье, но не обращая на него никакого вниманія. Онъ уврялъ себя, что любитъ утесы и пустынную мстность, и шумъ океана, и шорохъ птичьихъ крыльевъ надъ головой и подъ ногами. Но врно то, что онъ любилъ Кетъ О’Гара.

— Невиль, вы должны отвчать мн на одинъ вопросъ, сказала однажды мать, когда они остались вдвоемъ, любуясь Атлантическимъ Океаномъ посл бури.

— Такъ спрашивайте же, сказалъ онъ.

— Что все это значитъ? Что Кетъ должна думать?

— Разумется, она думаетъ, что я люблю ее боле чмъ всхъ на свт,— что она для меня боле, чмъ весь міръ можетъ дать или взять. По-крайней-мр я такъ часто повторялъ ей это, что ей было бы грхъ не врить мн.

— Теперь не время шутить со мною. Если бы только вы имли понятіе что значитъ дочь для матери, такъ по одному этому, вы не стали бы шутить со мною.

— Я говорю совершенно серіозно. Я совсмъ не шучу.

— Какой же будетъ этому конецъ?

— Какой конецъ? А какъ могу я вамъ это сказать? Мой дядя старъ — очень старъ, очень дряхлъ, очень добръ, съ ужасными предразсудками и разбитымъ сердцемъ отъ того, что его родной сынъ, который умеръ, женился противъ его воли.

— Вы не полюбили бы мою Кетъ, если бы она была похожа на ту женщину?

— Вашу Кетъ? Она точно также моя Кетъ какъ и ваша. Подобная мысль была бы для меня такимъ же глубокимъ оскорбленіемъ, какъ и для васъ. Вы знаете, что для меня моя Кетъ, наша Кетъ — совершенство, она такъ же чиста и благородна, какъ прекрасна и очаровательна. Клянусь Богомъ, что она будетъ моею женою,— но пока живъ дядя, я не могу привезти ее въ Скрупскій замокъ въ качеств моей жены.

— Почему было бы вамъ стыдно показать ее въ Скрупскомъ замк?

— Потому что тамъ вс дураки. Но я не могу вылчить ихъ отъ глупости. Дядя увряетъ, что я обязанъ жениться на двушк равнаго мн званія.

— Званія,— какого званія? Вдь онъ тоже джентльменъ, какъ я полагаю, ну и она тоже леди.

— Совершенная правда,— такая правда, что я буду сообразоваться съ нею. Но я не желаю отравить послдніе годы его жизни. Онъ протестантъ, а вы — католички.

— Что же изъ этого? Мало ли у васъ лордовъ — католиковъ? Разв вс они не были католиками, прежде чмъ вздумали вводить протестантство.

— Мистрисъ О’Гара, я уже сказалъ, что для меня она такъ высоко поставлена, такъ благородна и достойна, что будь она принцесса, не могъ бы я выше ее ставить. Сказалъ я вамъ также, что она будетъ моею женою. Если это васъ не удовлетворяетъ, такъ этому помочь я не могу. Ее это удовлетворяетъ. Много я обязанъ ей за то.

— Разумется много обязаны,— какъ и за все.

— Но и ему я много обязанъ также. Не думаю, чтобы вы могли много выиграть отъ того, что будете ссориться со мною.

Прежде чмъ отвчать, она молча посмотрла ему прямо въ глаза, въ ея взгляд выражалась свирпость тигрицы. И такъ присталенъ былъ ея взглядъ, что Невиль невольно опустилъ глаза.

— Клянусь Богомъ, сказала она: — если вы погубите мою дочь, я выпью всю кровь изъ вашего сердца.

Не смотря на то, она позволила ему опять войти въ домъ, гд какъ ей было извстно, онъ увидитъ ея дочь.

— Кетъ, сказалъ онъ, входя въ гостиную, гд она сидла у окна, безъ всякой работы:— милая Кетъ.

— Что вамъ угодно, серъ?

— Я узжаю.

— Вы постоянно узжаете.

— Ну, да. Но я вдь и прізжаю также.

— Ну зачмъ же вамъ теперь узжать?

— А вы кажется полагаете, что у военнаго нтъ никакого дла. Вы кажется никогда не разсчитывали, что Иннисъ за двадцать три мили отсюда. Ну, Кетъ, будьте же ко мн милой, прежде чмъ я уду.

— Какъ же я могу быть милой, когда вы узжаете? Когда вы узжаете, мн всегда кажется, что вы никогда уже не возвратитесь ко мн. Я и не понимаю, зачмъ вамъ и возвращаться въ такое скучное мсто?

— Затмъ, что въ этомъ мст находится то, что мн миле всего на свт.

Тутъ онъ поднялъ ее со стула и обнялъ, говоря:

— Разв вы не знаете, что я люблю васъ боле всего на свт?

— Почему могу я это знать?

— Потому что я клянусь вамъ въ томъ.

— Мн кажется вы любите меня немножко. О! Фредъ, если вы удете и никогда не вернетесь, я умру. Помните ли Маріанну? Какъ она говоритъ: ‘Печальна моя жизнь! Онъ не придетъ!’ Потомъ еще говоритъ: ‘Устала я, устала я! О! какъ хотлось бы мн умереть!’ Помните ли вы это?.. А что вамъ мама говорила?

— Она приказывала мн не губить васъ. Никакой надобности въ томъ нтъ. Я скоре выколю себ глаза, чмъ погублю васъ. Мой дядя старъ — очень старъ. Она не хочетъ понять, что намъ лучше подождать, чмъ потомъ мучиться мыслью, что я убилъ его своею жестокостью.

— Но онъ хочетъ, чтобы вы полюбили другую?

— Онъ не можетъ заставить меня сдлать это. Никто въ мір не можетъ измнить моего сердца, Кетъ. Если вы не врите мн, значитъ вы не любите меня такъ, какъ я васъ люблю.

— О! Фредъ, вы знаете, какъ я люблю васъ! И я врю вамъ. Конечно, я могу ждать, если только буду знать, что вы вернетесь ко мн. Я желаю только видть васъ.

Онъ наклонился къ ней и прижался щекой къ ея щек. Хотя говорила она о Маріанн и увряла, что боится будущаго несчастія, но все это было для нея настоящимъ счастіемъ — блаженствомъ Эдема. Она сидла и думала о немъ съ утра до ночи, и никогда не находила, чтобы время тянулось долго. Она припоминала слова, въ которыхъ произносилъ онъ клятвы любить ее, и наслаждалась сладостнымъ ощущеніемъ его руки, обвивавшей ее вокругъ стана, чувствовала неземное блаженство, когда его щека прижималась къ ея щек. А когда онъ цловалъ ее, хотя она отталкивала его, однако чувствовала невыразимое наслажденіе въ его объятіяхъ.

— Ну, теперь прощайте. Дай мн одинъ поцлуй, моя дорогая.

— Нтъ.

— Не хочешь поцловать, когда я узжаю?

— Я не хочу, чтобы вы узжали. О! Фредъ, хорошо — вотъ вамъ! Прощай, прощай, мой милый, мой возлюбленный!.. А въ понедльникъ вы будуте у насъ?

— Да — и такъ, до понедльника!

— И четыре часа проведете въ лодк и четыре минуты у насъ. Разв я не знаю васъ!

Но онъ ушелъ, не отвчая на это послднее обвиненіе.

— Ну что мы будемъ длать, Кетъ, если онъ обманетъ насъ? спросила мать въ тотъ же вечеръ.

— Умремъ. Но я уврена, что онъ не обманетъ.

Пробираясь въ Лисканноръ, гд ожидалъ его гигъ, Невиль задавался серіозными вопросами на счетъ этого приключенія. Какой можетъ быть ему конецъ? Не зашелъ ли онъ чрезчуръ далеко? Въ защиту его можно сказать, что у него не было и мысли обмануть двушку. Онъ слишкомъ много любилъ ее, чтобы допустить мысль о вроломств. Онъ любилъ ее,— но не на столько можетъ быть, на сколько она его любила. На свт такъ много было предметовъ, о которыхъ надо было ему подумать, а вдь у нея только онъ одинъ. Онъ для нея кумиръ, а она для него просто прелестнйшая двушка, какой онъ не видывалъ еще на свт, и кром того, она иметъ то особенное достоинство, что вся ему одному принадлежитъ. Нтъ мужчины въ мір, который пожалъ бы ей руку или упивался ея сладостнымъ дыханіемъ. Не въ тысячу ли разъ такая любовь пріятне, чмъ любовь такой двушки, которая чуть не полдюжину годовъ таскается изъ одной гостиной въ другую, и клянется сохранять постоянство то одному, то другому. Этотъ случай необычайно счастливый. Но какой будетъ ему конецъ? Вдь его дядя можетъ прожить еще десятокъ лтъ, а у него недостанетъ духу — мужества не хватитъ — представить ее дяд, какъ свою невсту.

Въ тотъ же вечеръ по прибытіи въ Иннисъ, онъ получилъ депешу съ надписью ‘очень нужное’ отъ своей тетки, леди Скрупъ:

‘Вашъ дядя очень боленъ, опасно боленъ, страшимся за него. Онъ очень желаетъ видть васъ. Прошу пріхать, не теряя времени’.

На другой же день рано утромъ онъ отправился въ Дублинъ, но прежде чмъ лечь въ постель, онъ не только написалъ письмо къ Кетъ, но вложилъ въ свой конвертъ и письмо, полученное отъ тетки. Онъ понималъ, что, хотя извстіе объ опасной болзни дяди, было для него жестокимъ ударомъ, однако, вмст съ тмъ можетъ быть въ томъ же извстіи найдется что-нибудь и отрадное для жительницъ Ардкильскаго коттеджа. Когда онъ отправлялъ это письмо вмст съ своимъ, конечно, онъ чувствовалъ тогда твердую ршимость жениться на Кетъ О’Гара, какъ только онъ сдлается свободенъ.

Глава IX.
Фредъ Невиль возвращается въ Скрупскій замокъ.

Неожиданная потребность присутствія наслдника въ замк зависла можетъ быть не отъ одной болзни графа. Конечно, графъ былъ боленъ,— такъ боленъ, что считалъ уже себя на краю могилы, но его болзнь происходила главное отъ горести, которая овладла имъ, по случаю послдняго посланія изъ Квинскаго замка къ графин.

‘Совершенно невольно, такъ писала леди Мери: ‘я длаюсь причиною безполезныхъ страданій для васъ и лорда Скрупа, но считаю своею обязанностью предупредить васъ, что по общему мннію, мистеръ Невиль непремнно женится на мисъ О’Гара,— если уже не женился. Самая опасная сторона въ этомъ состоитъ въ томъ, что все устроено приходскимъ священникомъ, самымъ недобросовстнымъ человкомъ, на все готовымъ — онъ такъ дерзокъ! Давно, уже очень давно мы его знаемъ, и потому понимаемъ, до чего онъ можетъ дойти. Законы такъ благопріятны для католиковъ и враждебны протестантамъ, что католическій патеръ можетъ позволить себ все, что хочетъ. Не думаю, чтобы онъ на минуту поколебался обвнчать ихъ, если бы думалъ, что добыча можетъ ускользнуть изъ его рукъ. По моему мннію, свадьбы еще не было, хотя другіе думаютъ, что была’.

Выраженіе этого мннія другихъ, достигшее ея ушей, заключалось въ удостовреніи ея собственной горничной, протестантки, что этотъ нечестивый обжора, старый отецъ Марти готовъ внчать ихъ но первому слову, и очень вроятно, что уже обвнчалъ.

‘Не могу сказать, продолжала леди Мери: ‘чтобы я слышала что-нибудь дурное о поведеніи мисъ О’Гара, но о ея матери у насъ ходитъ много странныхъ исторій. Он живутъ въ маленькомъ коттежд съ одною прислугою, почти на самыхъ утесахъ и никто ничего о нихъ не знаетъ, кром ихъ патера. Если вашего племянника убдятъ жениться, то конечно это будетъ большое несчастіе’.

Леди Мери вроятно хотла этимъ намекнуть, что будь юный Невиль на столько благоразуменъ, чтобы выпутаться изъ этой бды, просто бросилъ бы двушку, опозоривъ, сгубивъ и уничтоживъ ее, то безъ сомннія, это было бы очень нехорошо, за то въ такомъ случа можно было избгнуть величайшаго несчастія. Она не выражала этого прямо, но чувствовала вроятно, что леди Скрупъ пойметъ ее. Затмъ леди Мери продолжала уврять своего друга, что хотя она, и отецъ, и сестры очень жалютъ, что мистеръ Невиль не доставилъ имъ удовольствія еще разъ видть его въ Квинскомъ замк, однако, это огорченіе не имло никакого вліянія на ея ршимость написать такое рзкое письмо о немъ. Она поспшила это сдлать просто изъ желанія предупредить самый пагубный бракъ.

Леди Скрупъ вполн признавала справедливость послднихъ словъ. Какой еще бракъ могъ быть пагубне? Но что тутъ длать? Написать Фреду и разсказать ему все, что она узнала — если бы она была уврена, что этимъ можно достигнуть своей цли, то разумется она безъ всякаго зазрнія совсти бросила бы на втеръ вс глупыя предписанія леди Мери сохранять въ тайн ея донесенія,— но ее удерживалъ страхъ, что этимъ открытіемъ она пожалуй только ускоритъ бдствіе, котораго такъ страстно желала избгнуть. Ни она, ни ея мужъ не могли имть на молодого человка вліянія, кром того, которое зависло отъ его добраго чувства. Графъ не имлъ права лишить его наслдства — не могъ отнять отъ него даже одного акра земли. На комъ бы ни женился наслдникъ, а все же онъ будетъ современемъ графъ Скрупъ и женщина, на которой онъ женится, непремнно будетъ графинею Скрупъ. Вдь была же леди Невиль, существованіе которой было пыткою для нихъ? И если этотъ юноша задумаетъ жениться на женщин гораздо ниже себя и опозорить свою фамилію, то никакія усилія съ ихъ стороны не могутъ этому помшать. Но если, какъ надо полагать, онъ еще свободенъ, и если можно будетъ заручить его опять къ себ, то можетъ быть остались въ немъ еще нкоторыя чувства, на которыя можно дйствовать. Безъ всякаго сомннія, въ немъ ужасно много Невильскаго упрямства, но и графу и графин казалось, что онъ признавалъ святыню своей фамиліи, и оцнялъ, до нкоторой степени, важность, возложенныхъ на него обязанностей.

Обстоятельства были такъ важны, и такъ не терпли отлагательства, что она боялась дйствовать одна. Она все разсказала мужу, показала ему письмо леди Мери и произвела на него такое сильное дйствіе, что онъ заболлъ.

— Мн было бы гораздо легче, сказалъ онъ:— повернуться лицомъ къ стн и умереть, прежде чмъ я узнаю о томъ.

Онъ слегъ въ постель и вс домашніе думали, что онъ умираетъ. Кром жены онъ почти ни съ кмъ не говорилъ и, оставаясь наедин съ нею, не переставалъ стонать, оплакивая гибель, грозящую его дому.

— Ахъ! восклицала леди Скрупъ: — если бы можно было замнить его младшимъ братомъ.

— Никакой замны закономъ не допускается, сказалъ графъ:— онъ иметъ право поступать, какъ ему угодно, съ имуществомъ и съ именемъ, и съ честью своей фамиліи.

На слдующій день мнніе доктора о состояніи здоровья графа оказалось еще хуже, и леди Скрупъ немедленно отправила извстное письмо, вызывавшее племянника къ умирающему дяд. Письмо, какъ мы уже видли, имло полный успхъ, и Фредъ, отправившись изъ Дорчестера на почтовыхъ, летлъ какъ сумасшедшій въ страшномъ ожиданіи, что не застанетъ уже дядю вживыхъ. Въ сняхъ его встртила экономка, мистрисъ Бнсъ.

— Милорду кажется, получше немножко, сказала она шопотомъ: — онъ покушалъ сегодня бульону и теперь кажется заснулъ.

Онъ прошелъ въ домъ и нашелъ тетку въ маленькой гостиной. Она сказала, что дядя немножко поправляется. Въ обращеніи съ нимъ она была очень ласкова и благодарила его въ горячихъ выраженіяхъ за поспшное прибытіе. Когда ему было сказано, что дядя отлагаетъ свиданіе съ нимъ до завтра, то онъ подумалъ, что напрасно скакалъ, сломя голову.

Въ этотъ вечеръ онъ обдалъ вдвоемъ съ теткой и все время обда и нсколько минутъ, которыя они провели вмст посл обда, предметомъ разговора ихъ было состояніе здоровья графа. Но хотя этотъ вечеръ они провели вдвоемъ, къ удивленію его оказалось, однако, что Софія Меллерби опять гоститъ въ Скруп. Леди Софія и мистеръ Меллерби ухали въ Лондонъ, а Софія подетъ къ нимъ не ране, какъ въ ма. Въ этотъ же вечеръ она, однако, обдала въ пасторат. Она была еще дома, когда Невиль пріхалъ, но онъ не видалъ ее.

— Ужъ не собирается-ли она здсь совсмъ поселиться? спросилъ онъ довольно непочтительно, когда ему было сказано, что она у нихъ въ дом.

— Я очень этого бы желала, отвчала леди Скрупъ:— дтей у меня нтъ, а она мн мила, какъ родная дочь.

Тутъ Фредъ извинился и изъявилъ желаніе, чтобы Софія Меллерби хоть вкъ жила и умерла въ Скрупскомъ замк.

Этотъ вечеръ была страшная скука. Ему казалось, что никогда еще не было въ дом такого мрака, такой тоски и безотрадности, какъ теперь. Онъ такъ торопился, чтобы успть повидаться еще съ умирающимъ дядею, а теперь ему некуда было дваться. Но прежде чмъ онъ легъ спать, эта скука разсялась при полномъ разъясненіи всхъ страховъ и опасеній тетки. Около десяти часовъ вечера она тихо вошла къ нему въ комнату, и начавъ съ того, что предстоящій предметъ ихъ бесды очень важенъ, разсказала ему все, что узнала изъ писемъ леди Мери.

— Она зловредная сплетница эта старая два, сказалъ Невиль гнвно.

— Можете-ли вы сказать, что все это неправда, что она пишетъ? спросила леди Скрупъ.

Но на этотъ вопросъ Невиль не приготовился отвчать и потому промолчалъ.

— Фредъ, скажите мн правду: вы женились?

— Нтъ,— не женился.

— Я знаю, что вы неспособны лгать.

— Я знаете, такъ и довольствуйтесь моимъ словомъ.

Но этимъ нельзя было довольствоваться. Она желала вытянуть изъ него продолжительное и подробное удостовреніе, которое могло бы совершенно ее успокоить.

— Во всякомъ случа я очень рада слышать отъ васъ, что въ этомъ подозрніи нтъ и тни правды.

На это онъ не удостоилъ отвчать, но яростно смотрлъ на нее, какъ будто разгнвавшись, что она осмлилась длать ему вопросъ, касающійся его личныхъ длъ.

— Фредъ, въ этомъ дл вы должны думать о дяд. Вы должны знать, какъ это важно для него. Вы слышали сколько онъ уже перестрадалъ и должны также понимать, какъ онъ всегда былъ добръ къ вамъ.

— Я хорошо понимаю, какъ онъ былъ добръ ко мн.

— Можетъ быть вы сердитесь на меня за вмшательство?

Онъ не могъ отрицать, что это ему очень досадно.

— Я и не стала бы вмшиваться, если бы не болзнь и не страданія вашего дяди.

— Вы мн задавали уже вопросъ и я отвчалъ,— не понимаю чего вы еще хотите отъ меня?

— Можете-ли вы сказать, что нтъ ни слова правды въ томъ, что сообщила мн леди Мери?

— Леди Мери наглая, старая два.

— Когда бы вы были на мст вашего дяди, когда бы у васъ былъ наслдникъ, за честь котораго вы дрожали бы предъ свтомъ, вы не считали бы наглымъ того, кто изъ дружбы къ вамъ, хотлъ бы спасти ваше имя и вашъ родъ отъ позорнаго союза.

— Я не заключалъ позорнаго союза и не позволю произносить слово позора относительно никого изъ моихъ друзей.

— Вамъ извстны эти люди по фамиліи О’Гара?

— Конечно.

— Тамъ есть какая-нибудь молодая двушка?

— Я знакомъ съ дюжиной молодыхъ двушекъ и не стану совщаться съ леди Мери Квинъ, какихъ знакомыхъ мн выбирать.

— Вы понимаете, Фредъ, что я хочу этимъ сказать. Разумется, я не хочу васъ разспрашивать относительно вашихъ общихъ знакомыхъ. Понятно, что вы видаетесь со многими двушками, восхищающими васъ, и я была бы очень неразумна, если бы стала разспрашивать васъ о комъ-нибудь изъ нихъ. Конечно, я послдняя была бы изъ такихъ нездравомыслящихъ людей. Но если вы скажете мн, что не было и никогда не будетъ вопроса о союз между вами и мисъ О’Гара, то я ни слова уже не буду товорить.

— Я не могу ручаться за то, что будетъ въ будущемъ.

— Вы сказали вашему дяд, что никогда не вступите въ бракъ, которымъ могли бы унизить положеніе, которое вамъ предназначено занять.

— Я и не вступлю.

— Но не будетъ ли униженіемъ фамиліи такой бракъ, хотя бы молодая двица была вполн достойна уваженія? Сколько сохранилось бы въ государств древнихъ фамилій и никогда бы не изсякала благородная кровь, если бы такіе юноши, какъ вы, ничего бы не помнили, кром тхъ обязанностей, которыя возложены на нихъ тмъ именемъ, которое они носятъ!

— Не знаю, чтобъ я когда-нибудь забывалъ это.

Она помолчала, прежде чмъ собралась съ духомъ, задать ему еще вопросъ.

— Вы не давали общанія мисъ О’Гара жениться на ней?

Онъ сидлъ безмолвно, но все смотрлъ на нее сердито, нахмурившись.

— Конечно, продолжала она: — вашъ дядя иметъ право требовать отвта на этотъ вопросъ.

— А я вамъ скажу наврно, что гораздо лучше будетъ для него, если онъ не станетъ длать мн такихъ вопросовъ.

Въ сущности онъ отвчалъ на вопросъ. Когда онъ не отрицалъ, что подобное общаніе было дано, то и сомнваться нельзя было въ справедливости всего, что писала леди Мери. Теперь вся истина выяснилась. Онъ еще не женился, но далъ слово, далъ слово двушк, о которой самъ онъ ничего не зналъ, католичк, ирландк, безродной, почти безъ имени,— такой двушк, которая никогда не бывала въ хорошемъ обществ, о которой ничего хорошаго нельзя было сказать, которую нельзя занести въ книгу перовъ безъ униженія,— такой двушк, о которой онъ стыдился говорить при тхъ, кому обязанъ уваженіемъ и повиновеніемъ!

Что есть еще возможность избжать гибели, это и теперь сознавала леди Скрупъ вполн. Многіе мужчины даютъ слово жениться, но не держатъ этого слова. И эта женщина, которая несомннно была великодушна,— не себялюбива, доброжелательна, религіозна, подъ вліяніемъ сознанія своего долга во всхъ своихъ дйствіяхъ, жизнь которой была всегда въ строгомъ смысл нравственна,— и со всмъ тмъ, эта женщина питала мысль, что такіе молодые люди, какъ Фредъ Невиль, очень часто даютъ общаніе жениться, совсмъ не имя и въ помышленіи исполнить данное общаніе. Она и не требовала, чтобы молодые люди подчинялись тмъ же нравственнымъ правиламъ, которымъ молодыя двушки непремнно обязаны подчиняться. Она готова была предполагать, что и небо предписываетъ совсмъ разные законы для мужчинъ и женщинъ ея сословія, и что самое спасеніе предлагалось подъ разными условіями для обоихъ половъ. Но въ ея каталог были и такіе грхи, которые никогда не простятся молодымъ людямъ: женитьба на подобной двушк, разумется, непростительный грхъ.

Объ оскорбленіи, нанесенномъ мисъ О’Гара, конечно, она совсмъ не помышляла. Въ ея глазахъ тутъ не было оскорбленія, а только справедливость,— не боле какъ надлежащее наказаніе интригантк и честолюбивой беззаконниц. Не видавъ еще этой непріятельницы фамиліи Скрупъ, и даже ни слова не слыхавъ въ осужденіе ея, графиня была уврена, что эта двушка — не хорошая двушка,— что эти О’Гара пошлы, что он самозванки, словомъ такого рода люди, противъ которыхъ можно употребить всю свою силу безъ всякаго угрызенія совсти. Женщины въ такихъ случаяхъ бываютъ всегда, жестоки къ другимъ женщинамъ и въ особенности такимъ, которыхъ считаютъ гораздо ниже себя званіемъ. Конечно, никакое чувство милосердія не заставило бы ее удержаться отъ старанія спасти племянника своего мужа отъ позорнаго брака. Разв можно имть милосердіе къ какой-нибудь мисъ О’Гара? А между тмъ, леди Скрупъ славилась своею благотворительностью. Она не жалла денегъ. Она посщала бдныхъ. Она много заботилась, чтобы сдлать хижины Скрупскаго помстья опрятными и удобными. Она лишала себя многаго, для того чтобы давать другимъ. Но относительно такой женщины, какъ мисъ О’Гара, она имла не боле милосердія какъ какой-нибудь работникъ фермера къ крыс!

Посл этого ни о чемъ уже не оставалось разговаривать съ наслдникомъ,— ни о чемъ такомъ въ настоящемъ, что могло бы послужить дли, которую она имла въ виду.

— Вашъ дядя очень боленъ, прошептала она.

— Мн очень жаль это слышать.

— Но мы надемся, что онъ можетъ еще поправиться. Въ послдніе два дня докторъ сталъ подавать надежду.

— Какъ я радъ, что онъ будетъ здоровъ.

— Я уврена, что вы и искренно рады. Завтра, посл завтрака вы увидитесь съ нимъ. Онъ очень желаетъ видть васъ. Иногда мн кажется, что вы не можете и сообразить, какъ вы дороги ему!

— Не понимаю для чего вы это говорите.

— Вамъ лучше ничего не упоминать при немъ объ этомъ дл — объ ирландской двушк.

— Разумется, если только онъ самъ не заговоритъ.

— На врядъ ли у него достанетъ силъ. Но вроятно, предъ вашимъ отъздомъ онъ самъ заговоритъ съ вами о томъ. Надюсь, что этому долго еще не бывать.

— Нельзя сказать, чтобъ очень долго, тетушка Мери.

На это она ничего не отвчала, но пожелавъ ему покойной ночи, наконецъ оставила его. Теперь былъ уже одиннадцатый часъ и онъ полагалъ, что мисъ Меллерби вернулась и ушла уже въ свою комнату. Почему она его избгаетъ, этого онъ не могъ понять. Но мисъ Меллерби такъ мало имла значенія для него, что ему ршительно было все равно увидитъ ли онъ ее или нтъ. Вс его отрадныя мысли унеслись къ графству Клодъ, на утесы, высящіеся надъ Атлантическимъ океаномъ. Пускай говорятъ ему что хотятъ, онъ никогда не измнитъ двушк, которую оставилъ тамъ! Когда тетушка говорила объ этомъ дл — объ ирландской двушк, ему слышалась насмшка въ ея голос при произнесеніи національности Кетъ. Почему же ирландская двушка хуже англійской. Онъ былъ увренъ только въ томъ, что настоящую жизнь можно найти на Могерскихъ утесахъ, а не въ мрачныхъ комнатахъ Скрупскаго замка.

Онъ всталъ съ своего мста въ совершенномъ недоумніи, что ему длать? Конечно, лучше всего ложиться въ постель, но что же это за ужасная, тоскливая жизнь въ этомъ замк, когда приходится ложиться спать въ десять часовъ, потому что нечего длать? И кром того, здсь у него было единственное занятіе — выслушивать проповди тетки. Тутъ ему пришла мысль, что дорого приходится ему расплачиваться за честь быть наслдникомъ лорда Скрупа! Онъ еще немного посидлъ въ тускломъ полумрак отъ двухъ свчей, потомъ всталъ и отправился въ большую столовую, давно уже остававшуюсь безъ употребленія. Это была огромная комната въ сорокъ футовъ длины съ темными, насыпными обоями, темными занавсями, темными панелями и огромною темною мебелью краснаго дерева. По стнамъ висли портреты Скруповъ многихъ поколній, иные въ латахъ, другіе въ мантіяхъ, дамы ихъ въ фижмахъ и съ высочайшими прическами на головахъ, совсмъ не такія красавицы, какихъ изображалъ Лели, и не такіе воины и сановники, какихъ изображалъ Кнеллеръ, но какіе-то деревянныя, чопорныя, неуклюжія, отвратительныя фигуры работы художниковъ, произведенія которыхъ пережили, къ несчастію, ихъ имена. Онъ прохаживался по комнат со свчкой въ рукахъ, стараясь представить себ, какая жизнь предстоитъ ему въ Скрупскомъ замк съ женою по выбору тетки и съ теткой, которая будетъ за нихъ управлять домомъ,— какъ вдругъ отворилась дверь на другомъ конц комнаты и тихой походкой вошла мисъ Меллерби. Она не видала его въ первую минуту, потому что у нея предъ глазами была своя свча и вздрогнула, когда онъ заговорилъ съ нею. Его первымъ побужденіемъ было удивиться, что она расхаживаетъ одна ночью въ пустыхъ комнатахъ.

— О! мистеръ Невиль, сказала она: — вы испугали меня. Какъ вы поживаете? Вотъ не ожидала встртить васъ здсь!

— И я никакъ не ожидалъ!

— Съ тхъ поръ, какъ заболлъ лордъ Скрупъ, въ небольшой комнат, какъ разъ возл его спальни спитъ леди Скрупъ, я сейчасъ отъ нея иду.

— Что вы думаете о состояніи здоровья дяди?

— Ему лучше, но онъ очень слабъ.

— Вы видли его?

— О! да, каждый день вижу его. Онъ очень желаетъ видть васъ, мистеръ Невиль, и такъ благодаритъ васъ за поспшное прибытіе. Я была уврена, что вы тотчасъ прідете.

— Разумется.

— Онъ очень желалъ видть васъ сегодня же, но докторъ строго приказалъ сохранять полное спокойствіе. Покойной ночи! Какъ я рада, что вы здсь! Я уврена, что вашъ пріздъ много поможетъ ему.

Почему она рада? почему она уврена, что его пріздъ поможетъ дяд? Неужели и ей извстна исторія Кетъ О’Гара?.. Посл этого, за неимніемъ лучшаго занятія, онъ легъ спать

Глава X.
Планъ Фреда Невиля.

На другой день, сейчасъ же посл завтрака, Невиль былъ приглашенъ въ комнату дяди, но предъ этимъ онъ опять былъ предупрежденъ, чтобы отнюдь не заводить разговора о непріятныхъ предметахъ. Тетка присутствовала въ комнат все время, пока онъ былъ у больного и разговоръ ограничивался выраженіемъ благодарности со стороны графа за поспшный пріздъ племянника и надежды со стороны племянника, что дядя скоро совсмъ поправится. Одинъ вопросъ возникъ, по которому, вроятно, многое предстояло говорить предъ отъздомъ Невиля.

— Я думалъ, что всего лучше взять отпускъ на дв недли, сказалъ Фредъ такимъ тономъ, какъ будто дв недли было очень продолжительное время.

— На дв недли! сказалъ графъ.

— Не станемъ такъ рано заводить рчи объ его отъзд, возразила леди Скрупъ.

— А если я умру, онъ вдь не можетъ ухать чрезъ дв недли, простоналъ графъ тихимъ голосомъ.

— Милый дядя, надюсь, что еще долго, много лтъ я буду здить сюда, чтобы имть удовольствіе видть васъ.

Графъ покачалъ головой, но ни слова боле не было сказано объ этомъ. Фредъ, однако, стремился къ своей цли. Онъ намревался вразумить ихъ, что никакъ не считаетъ себя обязаннымъ надолго оставаться въ Скрупскомъ замк.

Посл этого онъ принялся писать къ своей дорогой Кетъ. Въ первый еще разъ онъ обращался къ ней съ такою рчью, и хотя былъ до нкоторой степени ловкій и любезный волокита, но къ ней писать было для него большимъ удовольствіемъ. Если такъ, то каково же было для Кетъ О’Гара получить это письмо? Онъ общалъ писать къ ней и какъ только онъ ухалъ, она стала усердно посылать въ почтовую контору въ Иннистимонъ за сокровищемъ, которое почта должна доставить ей. Когда же она получила, наконецъ, письмо, дйствительно, оно сдлалось для нея сокровищемъ. Для двушки искренно любящей, первое любовное письмо есть святыня, какъ воспоминаніе о первомъ поцлу.

— Можно ли и мн взглянуть на него, Кетъ? спросила мистрисъ О’Гара, когда ея дочь, сидя у окна, прилежно изучала листокъ бумаги.

— Можно, мама,— если теб такъ хочется, отвчала она, но, подумавъ, продолжала:— но думаю лучше бы теб не читать его. Можетъ быть, ему не хотлось, чтобы я показывала теб его письмо.

Мать не настаивала на своемъ желаніи, но удовольствовалась тмъ, что, обойдя сзади, поцловала ее. Читателю, однако, будетъ предоставлена привилегія, въ которой отказано мистрисъ О’Гара.

‘Дорогая Кетъ,

‘Вчера я прибылъ сюда на четверк почтовыхъ, живъ и невредимъ. Я примчался сюда такъ быстро, какъ никогда еще мн не случалось, и съ тхъ поръ, какъ выхалъ изъ Лимерика, едва усплъ пропустить кусокъ въ горло. Никогда не видывалъ такого свинства, какъ тамъ у нихъ на станціяхъ. Дяд гораздо лучше,— до такой степени лучше, что я не долго здсь останусь. Особенныхъ новостей не имю вамъ сообщить — кром того, что эта старая кошка въ Квинскомъ замк — вотъ та, которая носитъ парикъ съ кудряшками — должна имть собачій носъ, кошачьи уши и птичьи глаза, и вотъ она-то доноситъ въ Скрупъ обо всемъ, что пронюхаетъ, подслушаетъ и подсмотритъ. Но это не производитъ на меня ни малйшаго вліянія — какъ и на васъ, думаю. Только мн противно такое вмшательство. И то правда, что этимъ старымъ двамъ ршительно нечего длать. Будь я на вашемъ мст, ни за что не остался бы старой двой.

‘Не могу сказать, скоро ли я возвращусь въ Ардкиль, но ни на одинъ день не останусь я боле того, какъ необходимость потребуетъ. Мой адресъ: въ Скрупъ, Дорсетширъ — этого довольно — Ф. Невилю. Передайте мой привтъ матушк вашей. Относительно же васъ, милая Кетъ, если для васъ дорога моя любовь, то вы можете взвсить мою любовь къ вашей дорогой особ вашими собственными мрами и всами. По истин, все мое сердце вамъ принадлежитъ.

‘Весь вашъ Ф. Н.’.

‘Тутъ гоститъ молодая двушка, на которой меня намреваются женить. Она образецъ приличія и прехорошенькая, но вамъ не слдуетъ ревновать. Самое смшное то, что мой братъ до безумія втюрился въ нее, да и она-то, кажется, точно также влюблена въ него, только ей это запрещено.— Тысячу разъ цлую васъ’.

Немного было тутъ словъ любви, но все же было нсколько словъ, которыхъ достаточно было для счастія Кетъ. Онъ говоритъ, что все его сердце ей принадлежитъ, и она вритъ этому. Онъ говоритъ, что ей не слдуетъ ревновать къ прехорошенькой молодой двиц, она и этому вритъ. Онъ посылаетъ ей тысячу поцлуевъ, и она, воображая, что онъ можетъ быть поцловалъ тогда бумагу, прижимала эту бумагу къ своимъ губамъ. Во всякомъ случа, его рука касалась бумаги. Охотно показала бы она матери вс эти выраженія любви своего возлюбленнаго, но она чувствовала, что невыгодно будетъ для него обнаруживать такія выраженія, какъ, напримръ, ‘свинства’ на станціяхъ. Ей онъ могъ говорить все, что хотлъ, но она понимала, что не иметъ права показывать другимъ слова, съ которыми онъ обращается къ ней съ полной свободой близкихъ отношеній.

— Пишетъ ли онъ что-нибудь о старик? спросила мать.

— Онъ пишетъ, что дядя поправляется.

— Старики живутъ долго. Не пишетъ ли Невиль, когда онъ вернется?

— Не наврно, однако, говоритъ, что долго тамъ не останется. Онъ совсмъ не любитъ Скрупскаго замка. Мн это извстно. Онъ всегда говоритъ, что… что…

— Что же такое онъ говоритъ, душенька?

— Что когда онъ женится на мн, тогда онъ хочетъ хать куда-нибудь — въ Италію или Грецію, или куда въ другое мсто. А Скрупскій замокъ, говоритъ онъ, такой мрачный.

— А я куда тогда днусь?

— О! мама, ты всегда съ нами будешь неразлучно!

— Нтъ, душечка, ты не должна мечтать объ этомъ. Когда ты будешь его женою, не захочешь ты тогда меня.

— Милая мама, я всегда захочу, чтобы ты со мною была.

— Такъ онъ не захочетъ меня. Мы не должны требовать отъ него многаго, Кетъ. Чтобъ онъ женился на теб, этого мы иметъ право ожидать. Если онъ обманетъ тебя…

— Онъ не обманетъ. Почему вы думаете, что онъ способенъ обмануть?

— Я этого не думаю, но если онъ обманетъ!.. Оставимъ это. Если онъ будетъ вренъ теб, я не стану обременять его собою. Если я увижу тебя счастливою, Кетъ, я все остальное перенесу.

А ей приходилось бы выносить крайнее одиночество въ этой пустын до конца жизни. Заглядывая впередъ, она предвидла, какъ мрачно и тоскливо будутъ тянуться ея дни, но все это было ничто, лишь бы ея дочь была поставлена высоко!

Наступалъ апрль, самое ужасное время для охотниковъ въ Англіи. Всякой охот приходитъ конецъ. Ршительно нечего убивать. А рыбная ловля — даже въ тхъ мстахъ Англіи, гд на рыбной ловл не даромъ пропадаетъ время — еще не началась. Предпріимчивому человку приходится очень трудно въ этомъ отношеніи, и тогда еще приходится ему заявлять, что противъ апрля нтъ лкарства, разв спасаться въ Голландію и спускать соколовъ. Фреду Невилю нельзя было въ Скруп спускать соколовъ и потому онъ находилъ, что ему положительно нечего длать. Мисъ Меллерби предложила книги.

— Я самъ очень люблю читать, сказалъ Фредъ: — у меня въ квартир всегда цлая куча романовъ. Но нельзя же мужчин читать по цлымъ днямъ, да и кром того въ здшней библіотек ничего не найдешь, кром Вальтеръ-Скотта, и еще многое множество разнаго старья. А кстати, не читали ли вы романа: ‘Не все то золото, что блеститъ’?

Мисъ Меллерби сказала, что она не читала.

— Вотъ что я называю хорошимъ романомъ! пояснилъ онъ.

Дни проходили за днями и ему казалось, что не будетъ конца его безцльной жизни въ Скруп, и что еще хуже, онъ не могъ опредлить срокъ своему пребыванію въ замк. По убжденію тетки онъ скитался по помстью и задавалъ вопросы фермерамъ. Все это сдлается его собственностью, и по естественному закону природы, одень скоро будетъ ему принадлежать. По настоящему, каждая хижина, каждое поле входило въ его интересы. Но пока все это напоминало ему чувство школьника, которому задали урокъ, а это занятіе совсмъ не весело, потому именно, что это заданный урокъ. Управляющій былъ для него въ род педагога и во время прогулокъ верхомъ, не переставалъ наставлять его. Вотъ этотъ фермеръ платитъ столько-то въ годъ, тогда какъ настоящая цна за аренду такая-то, но при этомъ есть нкоторыя обстоятельства. А ‘милордъ’ необыкновенно милостивъ. Вотъ эта ферма считается лучшею во всемъ помсть, а вотъ та — самою худшею. О! да, тутъ большое изобиліе лисицъ. ‘Милордъ’ всегда приказываетъ беречь лисицъ. Нкоторые изъ охотниковъ много разъ заявляли свои жалобы, но вдь это стыдно имъ. А дичь, надо думать, скоро появится, потому что хорошій урожай пшеницы, да и лса обширны, но ‘милордъ’ не обращаетъ вниманія на дичь. Фермеры бьютъ кроликовъ на своей земл. Арендныя деньги всегда уплачиваются въ срокъ. Относительно этого никогда не бывало никакихъ недоразумній. Конечно, слдовало бы сдлать новую оцнку стоимости земли, но ‘милордъ’ ничего не хочетъ перемнять, пока онъ живъ. Лсъ слдовало бы разчистить. Но ‘милордъ’ ничего не хочетъ и слышать о срубк. Вотъ это Гремби Гринъ и граница графскаго помстья. Слдующая ферма принадлежитъ коллегіи и отдается пять шиллинговъ за акръ дороже милордовой земли. Если угодно мистеру Невилю, то завтра же управляющій укажетъ ему границы помстья съ другой стороны. Безъ всякаго сомннія, есть планъ всего помстья. Онъ находится въ кабинет ‘милорда’ и на немъ показана каждая ферма съ ея землею и межею. Фредъ разсудилъ, что вмсто того, чтобъ объзжать владнія съ управляющимъ, онъ завтра же разсмотритъ планъ.

Никакъ не могъ онъ отдлаться отъ чувства, что долженъ долбить урокъ, какъ школьникъ, и это ему очень не нравилось. Онъ тосковалъ по своей свобод плавать на лодк около ирландскихъ береговъ, онъ томился желаніемъ предаться любви къ Кетъ О’Гара. Онъ былъ увренъ, что такъ страстно любитъ ее, что безъ нея и жизнь для него немыслима.

Однако, приходили иногда ему смутныя идеи, которыя были очень оскорбительны для столь страстно любимой Кетъ. Подъ вліяніемъ постоянныхъ наставленій тетки, и онъ начиналъ признавать свою высокую обязанность къ фамиліи. Много дней прошло съ той первой ночи, въ Скруп, и ни одного слова не было ему сказано относительно Кетъ О’Гара. Каждый день онъ видлся съ дядею,— вроятно, и раза два въ день, но графъ никогда даже не намекнулъ на его ирландскую любовь. Леди Скругіъ постоянно твердила о высот положенія, которое наслдникъ долженъ занять и о всемъ, что приличествуетъ чести фамиліи. Слушая ее, Фредъ покачивалъ съ нетерпніемъ головою, но признавалъ истину ея словъ. Онъ былъ вынужденъ даже повторить общаніе данное дяд и удостоврить тетку, что ничего такого онъ не сдлаетъ, что могло бы обезславить или унизить достоинство имени Невилей. Онъ пришелъ, наконецъ, къ убжденію, что жениться на Кетъ О’Гара значило бы опозорить положеніе графскаго достоинства, которое онъ долженъ занять. Т самые доводы, которые казались ему такъ нелпы, когда осмивались отцомъ Марти, и которые относительно своего поведенія въ Ардкил, онъ намревался считать бабьими розсказнями въ Скрупскомъ замк, казались ему истинными и обязательными. Атмосфера мстности, общество мисъ Меллерби, почтительность, оказываемая ему прислугою, признаки высокаго положенія, окружавшіе его со всхъ сторонъ, производили на него вліяніе. Благородное происхожденіе налагаетъ извстныя обязанности. Онъ чувствовалъ, что это врно. Затмъ въ его голов мелькали картины будущей жизни, которыя были оскорбительны для любимой двушки.

Пускай бы братъ Джекъ перехалъ сюда, жилъ бы себ въ Скрупскомъ замк и женился бы на Софіи Меллерби. Однако, пока онъ живъ, Джекъ не можетъ быть графомъ, но относительно денегъ онъ готовъ сдлать такое распоряженіе, которое позволило бы его брату поддерживать достоинство и представительность дома. Они подлятся поровну доходами. И тогда онъ устроилъ бы свои дла съ Кетъ О’Гара такъ, чтобы сынъ его брата былъ наслдникомъ графскаго достоинства. У него мелькала въ голов и та мысль, что такъ какъ Кетъ была католичка, то брачный обрядъ можно бы такъ устроить, чтобы придуманное имъ распоряженіе вышло необходимымъ результатомъ. Въ этомъ не будетъ обмана. Все это Кетъ должна заране узнать и все будетъ имъ сдлано, чтобы окружить ее счастіемъ. Онъ будетъ жить за границею и не станетъ носить своего титула.

Они будутъ мистеръ и мистрисъ Невиль. Что касается самого помстья, то, разумется, оно современемъ перейдетъ вмст съ титуломъ къ наслднику, но пока, давая такъ много своему брату, онъ, конечно, можетъ устроить такъ, чтобы и для его дтей было что-нибудь въ запас. Безъ сомннія, его Кетъ было бы пріятне самой носить титулъ графини Скрупъ, и ей захочется, чтобы собственный ея сынъ былъ будущимъ графомъ. Но если онъ готовъ лишить себя такъ многаго, то и ей слдуетъ лишить себя чего-нибудь. Онъ долженъ объяснить ей — а также и ея матери — что иначе онъ никакимъ образомъ не можетъ жениться на ней. Онъ долженъ также внушить ей, что далъ общаніе дяд, прежде чмъ усплъ познакомиться съ нею, и разсказать ей, какая обязанность лежитъ на немъ относительно его фамиліи и о томъ, какъ ему ненавистна жизнь, предстоящая ему, какъ глав фамиліи. Безъ сомннія, будутъ сцены,— и у него даже духъ захватывало, при воспоминаніи, какія молніи вылетятъ на него изъ глазъ мистрисъ О’Гара. Но разв онъ не предлагалъ отказаться отъ всего для своей любви? Его Кетъ сдлается его женою по какому-нибудь обряду римско-католическому, въ какой-нибудь стран, исповдующей римско-католическую вру. Конечно, будутъ затрудненія и самое меньшее изъ нихъ составятъ эти сердитые взгляды матери,— но на немъ лежитъ обязанность преодолть вс затрудненія. У всякаго молодого человка бываютъ подобныя затрудненія, когда онъ задумаетъ оставить торныя тропинки жизни и свернуть на особенную дорогу, имъ самимъ выбранную. Милая Кетъ! Никогда не покинетъ онъ своей Кетъ! Но и его Кетъ должна тоже многое сдлать для него. Не принялъ-ли онъ твердую ршимость, что какія бы блага не готовила для него судьба въ будущемъ, его Кетъ будетъ съ нимъ все раздлять?

Смутны были его понятія, и онъ самъ сознавался въ своемъ полномъ невжеств относительно законовъ о бракахъ. Тогда ему пришло въ голову, что не лучше-ли посовтоваться съ братомъ и во всемъ ему довриться. Что Джекъ гораздо его благоразумне, въ этомъ онъ всегда охотно сознавался, и хотя онъ смотрлъ нсколько свысока на Джека, какъ на неутомимаго труженика, который не стрлялъ тюленей, не имлъ никакой страсти къ приключеніямъ, все-таки ему было почти жаль, что Джекъ не будетъ графомъ. Онъ такъ говорилъ и тетк, когда просилъ позволенія пригласить брата въ Скрупскій замокъ на день или на два, прежде чмъ онъ удетъ въ Ирландію. Не имютъ-ли чего дядя или тетка противъ этого? Леди Скрупъ не смла возражать. Конечно, она не очень желала, чтобы младшій племянникъ опять подвергся вліянію прелестей мисъ Меллерби, но оскорбить наслдника отказомъ на его справедливую просьбу, не согласовалось съ ея цлями. Тогда онъ, не долго раздумывая, ухалъ бы въ Вульвичъ для свиданія съ братомъ. Такимъ образомъ приглашеніе состоялось и Джекъ Невиль общалъ пріхать.

Фредъ ничего не зналъ о его предложеніи мисъ Меллерби, хотя довольно былъ проницателенъ, чтобы разобрать чувства брата.

— Завтра прідетъ мой братъ, сказалъ онъ, въ одно утро мисъ Меллерби, когда находился съ нею вдвоемъ.

— Леди Скрупъ говорила мн. Меня не удивляетъ, что вы пожелали видться съ нимъ.

— Надюсь, что вс будутъ рады видть его. Джекъ одинъ изъ лучшихъ людей на свт,— и самый образованный.

— Какъ пріятно слышать, когда братъ говоритъ о своемъ брат съ такою похвалою.

— Клянусь — это ему слдовало бы быть старшимъ братомъ! Говорю это по совсти. А вамъ онъ нравится?

— Кому — мн? О! да, все, что я знаю о немъ, мн очень нравится.

— Не правда ли, что очень жаль, зачмъ не онъ старшій?

— Мистеръ Невиль, я не могу этого сказать.

— Не можете. Это было бы невжливо относительно меня. Но я могу это говорить. Когда мы съ нимъ были, здсь въ прошлую зиму, тогда мн показалось, что братъ мой…

— Что такое, мистеръ Невиль?

— Что мой братъ начиналъ въ васъ влюбляться. Можетъ быть, мн не слдовало бы это говорить?

— Вообще не думаю, чтобы было хорошо говорить подобныя вещи, отвчала мисъ Меллерби серіозно.

— Во всякомъ случа, этимъ я никому не длаю вреда. Желаю отъ всей души, чтобъ вы его полюбили, какъ и онъ васъ.

— Что за вздоръ!

— Я говорю это не безъ цли. Я не понимаю, почему бы намъ съ вами не объясниться. Если я доврю вамъ мою тайну, сохраните ли вы ее?

— Не говорите мн такой тайны, которую я должна бы скрывать отъ леди Скрупъ.

— А именно это вы и должны сдлать.

— А положимъ, что я этого не сдлаю, сказала мисъ Меллерби.

Но Фредъ ршился уже доврить ей свою тайну.

— Дло въ томъ, что и дядюшка, и тетушка желаютъ, чтобы я влюбился въ васъ.

— Какъ это любезно съ ихъ стороны, сказала она съ принужденнымъ смхомъ.

— Я никогда не думалъ, что могъ имть успхъ, если бы даже и старался. Я совсмъ не высокаго мннія о себ въ подобныхъ случаяхъ. Желая доставить мн счастіе, они выбрали васъ. Не потому, чтобы я думалъ о васъ такъ много, какъ они, но…

— Право, мистеръ Невиль, это престранный разговоръ.

— Совершенно справедливо. Это странно. Но дло въ томъ, что вы здсь, и кром васъ мн не съ кмъ поговорить. Притомъ же, мн хочется высказать вамъ всю правду. Я далъ слово жениться на другой.

— И отъ этого мое сердце должно сокрушиться — не такъ ли?

— Я совсмъ не страшусь вашихъ насмшекъ. Вотъ когда сталъ бы я ихъ ужасно бояться, если бы я просилъ вашей руки и услышалъ бы отъ васъ отказъ.

— Вы не дали мн этой возможности, какъ видите.

— И не намревался. Что же вышло бы хорошаго?

— Разумется, ничего, мистеръ Невиль, если вы уже помолвлены съ другой. Я не охотница быть вторымъ номеромъ.

— У меня множество хлопотъ — это правда. Если бы можно, я завтра же помнялся бы съ братомъ мстами. Можетъ быть вы не врите, но это правда. Мн тяжело огорчить дядю, но и не могу же я бросить двушку, которая любитъ меня? Если бы не титулъ, завтра же я уступилъ бы Скрупъ моему брату, и поселился бы въ такомъ мст, гд можно охотиться съ ружьемъ и гд не потребовалось бы отъ меня надвать блый галстукъ.

— Вы современемъ передумаете.

— Конечно!.. Вотъ я все вамъ разсказалъ теперь, потому что люблю дйствовать прямо. Желалъ бы я, чтобы вы узнали Кетъ О’Гара. Увренъ, что вы тогда не стали бы удивляться, что ее можно полюбить, предпочелъ бы, чтобы вы не пересказывали тетушк того, что я вамъ сказалъ, но если вы это предпочитаете — я не могу вамъ помшать.

Глава XI.
Мудрость Джека Невиля.

Невиль вынужденъ былъ просить о продолженіи отпуска, по случаю болзни дяди и далъ общаніе продолжить свое присутствіе въ замк до конца апрля. Когда дло было сдлано, онъ заявилъ о своемъ намреніи вернуться въ Иннисъ въ начал мая, но до сей поры не было изъявлено на то согласія ни дядюшки, ни тетушки. Въ конц мсяца пріхалъ въ Скрупъ младшій братъ и до того времени ни слова не произносилось о Кетъ О’Гара.

Вотъ онъ получилъ и отвтъ на свое письмо, только не въ такомъ тон, въ какомъ было написано его письмо. Онъ слъ за столъ и сообразно съ даннымъ общаніемъ, написалъ свое посланіе такъ проворно, какъ только могъ. Но она цлое утро обдумывала свое письмо, прежде сочинила, а потомъ переписала и посл того внимательно перечитала его, сознаваясь почти со слезами, что ея письмо недостойно того, кому посылается. Это было ея первое любовное письмо, то есть, первое письмо, написанное мужчин, кром тхъ коротенькихъ записочекъ, которыя изрдка ею отправлялись къ отцу Марти, по приказанію матери. Вотъ ея письмо къ Фреду.

Ардкильскій коттеджъ.
10 апрля 18—

‘Возлюбленный Фредъ,

‘Ваше милое письмо пришло три-четыре дня тому назадъ и сдлало меня совершенно счастливою. Мы очень жалли, что путешествіе ваше было соединено съ такими неудобствами, но все это миновалось и было забыто, когда вы опять очутились въ вашемъ счастливомъ дом и среди вашихъ родныхъ. Очень рада слышать, что здоровье вашего дяди поправляется. Мысль, что вы найдете его опасно больнымъ вроятно тревожила васъ во все время путешествія. А такъ какъ ему гораздо лучше, то и надюсь, что вы скоро вернетесь къ вашей бдной Кетъ.

‘У насъ нтъ никакихъ новостей въ Лисканнор. Вчера былъ у насъ отецъ Марти и говорилъ, что ваша лодка цла и невредима въ Лагинч. Онъ сказалъ также, что Барни Морони лнтяй, но что такъ какъ ему нечего длать, то ему поневол приходится лниться. Вы должны поторопиться возвращеніемъ, чтобы не дать ему отъ лности пропадать. Мн кажется, что чайки понимаютъ, что васъ нтъ, потому что он кружатся все ниже и кричатъ все громче.

‘Мама посылаетъ вамъ нжнйшій привтъ. Она здорова. Мы съ нею ничего не ли со времени вашего отъзда, потому что у насъ великій постъ. Вотъ, если бы вы были здсь, такъ по истин не нашли бы и кусочка, чтобы позавтракать. Полагаю, что вамъ гораздо удобне въ Скруп. Отецъ Марти увряетъ, что вамъ, протестантамъ, придется въ послдствіи поститься по восьмидесяти дней сряду вмсто сорока, и что намъ католикамъ позволено будетъ сть все, что мы захотимъ, тогда какъ вы, протестанты, будете только смотрть какъ мы димъ. Если такъ, то непремнно я буду припрятывать немножко, чтобы съ вами подлиться.

‘Возвращайтесь же какъ можно скоре къ вашей Кетъ. Мн не надо вамъ говорить, что я люблю васъ боле всего на свт, потому что вы уже знаете это. Я совсмъ не ревную къ этой образцовой молодой двиц, и надюсь, что она влюбится въ вашего брата. Вотъ и настанетъ время, когда мы съ нею сдлаемся сестрами — не правда ли? Мн такъ будетъ пріятно имть сестрою прекрасную, молодую особу, образецъ приличія! Только она-то пожалуй будетъ презирать меня. Прізжайте же скоре! Все здсь такъ тоскливо, когда васъ нтъ! Давно бы вы вернулись къ вашей Кетъ, если бы могли понять, какая будетъ ея радость, когда она опять увидитъ, какъ вы идете по утесамъ.

‘Дорогой, возлюбленный мой! остаюсь всегда ваша,

‘Кетъ О’Гара’.

Невиль думалъ было показать мисъ Меллерби письмо Кетъ, но перечитавъ его во-второй разъ, онъ сообразилъ, что лучше поберечь его для себя. Письмо было прекрасно и по выраженію чувствъ къ нему, какъ разъ то, что слдуетъ. Но онъ также чувствовалъ, что не такое бы письмо написала сама мисъ Меллерби, и ему стало почти стыдно за то, что была сказано о патер. Не гордился онъ и красивымъ отчетливымъ, французскимъ почеркомъ ея письма, надъ каждою буквою котораго его любезная такъ много заботилась. По правд сказать Кетъ О’Гара была гораздо образованне его самого и можетъ быть ея познанія были не мене познаній Софіи Меллерби. Она писала по-французски такъ же хорошо, какъ и по-англійски и понимала нчто въ логичномъ составленіи своихъ фразъ. Фредъ Невиль тоже учился въ хорошей школ, но нельзя было сказать, чтобы его посланія отличались особымъ краснорчіемъ. А все же ему было стыдно за Кетъ и боялся онъ, что мисъ Меллерби замтитъ ея невжество, если онъ покажетъ ей письмо.

Онъ пригласилъ младшаго брата, для того чтобъ объяснить ему свой планъ и просить его совта, но на дл оказалось, что ему было очень трудно объяснять свой планъ Джеку Невилю. Разумется при первыхъ же его словахъ, Джекъ призналъ его планъ неудобоисполнимымъ.

— Совсмъ не понимаю, Фредъ, что ты хочешь сказать, вдь ты не имешь намренія обмануть ее фальшивымъ бракомъ?

— Разумется нтъ. Я совсмъ не хочу ее обманывать.

— Теб предстоитъ или жениться на ней, или не жениться.

— Безъ всякаго сомннія, она будетъ моею женою. Я твердо ршился на то. Я далъ ей слово, и кром того, что всего важне, она мн дороже всего на свт.

— Если ты женишься на ней, то ея старшій сынъ долженъ разумется сдлаться наслдникомъ титула.

— Я не совсмъ увренъ въ томъ. При бракахъ по римско-котолическимъ обрядамъ можно устраивать всякаго рода оригинальныя вещи.

— Выкинь это изъ головы, сказалъ Джекъ Невиль: — во первыхъ ты вроятно будешь внчаться въ церкви, а во-вторыхъ — даже попытка сдлать это будетъ безчестна. Полагаю, нкоторые мужчины увертываются отъ брака, потому что они были совершены не по законнымъ формамъ, но человкъ, устраивающій такой бракъ съ намреніемъ увернуться отъ него — подлецъ.

— Теб не слдуетъ буянить, Джекъ. Ты хорошо понимаешь, что я не намренъ увертываться.

— И я въ томъ увренъ. Но такъ какъ ты спрашиваешь моего мннія, то я и обязанъ сказать то, что думаю. Теб предстоитъ дилемма между этой двушкой и дядей Скрупомъ.

— Совсмъ нтъ никакой дилеммы.

— Кажется надо бы подумать, что ты далъ ему общаніе, которое будетъ нарушено, когда ты женишься на ней, ну и ей, полагаю, ты тоже далъ общаніе.

— Которое я твердо намренъ исполнить, сказалъ Фредъ.

— Справедливо. Слдовательно ты нарушишь слово, данное дяд Скрупу.

— Ну, это не совсмъ уже такое важное общаніе. Мн тяжело было видть, что старикъ такъ сокрушается этимъ.

— Именно такъ. Надюсь, что мисъ О’Гара можетъ подождать.

Фредъ Невиль почесалъ въ голов.

— О! да, она можетъ подождать. Ничто не вынуждаетъ меня назначать сроки днямъ и мсяцамъ. Но дядя можетъ прожить еще десять лтъ.

— Вотъ, мой совтъ, теб: растолкуй мисъ О’Гара ясно, что ты не женишься на другой, но и на ней никакъ не можешь жениться, пока живъ дядя. Конечно я это говорю въ томъ предположеніи, что ты не захочешь отказаться отъ даннаго слова.

— Разумется, нтъ, отвчалъ Фредъ въ порыв великодушной ршимости.

— Не думаю, чтобы эта женитьба была счастлива въ вашемъ положеніи. Равные должны жениться на равныхъ. Въ этомъ я увренъ. Ты вроятно пожелаешь, чтобы жена твоя была въ близкихъ сношеніяхъ съ обществомъ, въ которое она вступитъ подъ именемъ леди Скрупъ, съ женами и дочерьми другихъ графовъ и имъ подобныхъ.

— Нтъ, никакъ ужъ не пожелаю.

— Въ такомъ случа я не вижу какъ же можетъ она быть счастлива?

— Я никогда не буду жить въ обществ графовъ, какъ ты ихъ называешь. Я ненавижу этотъ родъ жизни. Ненавижу Лондонъ. Никогда не буду здсь жить.

— Что же ты будешь длать?

— Куплю яхту и буду проживать въ ней большую часть жизни. Буду странствовать и посщать замчательныя страны. Не могу однако сказать, чтобы иную зиму я не провелъ въ Лейстершир или въ Нортгамтонишр, потому что я люблю охоту. Но у меня никогда не будетъ постояннаго дома. Сообразно моему плану, теб достанется это помстье и достаточная доля ежегоднаго дохода для сохраненія представительности.

— Этого нельзя, Фредъ, сказалъ Джекъ, покачавъ головой:— хоть я и знаю, какъ ты великодушенъ.

— Почему же нельзя?

— Ты наслдникъ, и долженъ принять на себя вс обязанности съ ихъ привилегіями. Ты можешь имть яхту, если желаешь,— но теб скоро надостъ такая жизнь. Когда у человка оказывается домъ, указанный обстоятельствами — домъ, какой ты будешь имть — тогда сила тяготнія увлекаетъ его къ нему, каково бы ни было его пристрастіе къ чему бы то ни было другому. Обстоятельства сильне пристрастія.

— Ты философъ.

— Я всегда былъ сдержанне тебя, Фредъ.

— Какъ бы я желалъ, чтобы ты былъ моимъ старшимъ братомъ,— съ условіемъ, чтобы младшій братъ получилъ хорошую долю изъ имущества, чтобы жить въ свое удовольствіе.

— Но я не старшій и ты долженъ занять положеніе со всми его затрудненіями. Я ничего не вижу для устраненія ихъ, какъ только попросить мисъ О’Гара подождать. Если дядя еще долго проживетъ, то по всей вроятности кто-нибудь изъ васъ перемнитъ намреніе, и этому длу такъ и не бывать.

Когда младшій и благоразумнйшій братъ давалъ такой совтъ, ему и въ мысль не приходило, чтобы мисъ О’Гара могла перемнить свое намреніе. Юныя безприданницы не такъ часто перемняютъ свои намренія, когда могутъ выйти замужъ за наслдниковъ графскихъ. Совсмъ невроятно, чтобы она раскаялась въ данномъ слов. Но Джекъ Невиль думалъ, что братъ его можетъ одуматься,— и даже былъ увренъ, что это случится современемъ. Вдь не вкъ же ему пребывать въ графств Кларъ? а при его обстоятельствахъ очень можетъ быть, что, не видя молодую двицу, онъ забудетъ о ней. Джекъ не могъ высказать свое мнніе прямо. Въ настоящую минуту братъ его былъ занятъ своимъ общаніемъ, занятъ своей любовью, занятъ своей честью. Не хотлъ Джекъ подать ему и прямого совта нарушить слово, данное двушк. Но ему казалось, что современемъ бдная мисъ О’Гара будетъ позабыта — и при этомъ онъ думалъ, что для общихъ интересовъ фамиліи Скруповъ и лучше было бы, если бы такъ случилось.

— А что же ты-то будешь длать? спросилъ Фредъ.

— Относительно чего?

— Относительно мисъ Меллерби.

— Относительно мисъ Меллерби я ничего не буду длать, сказалъ Джекъ и ушелъ.

Все, что было сказано младшимъ братомъ старшему, относительно мисъ О’Гара, конечно было благоразумно и осторожно, но что имъ было сказано о себ, въ томъ ни слова не было правды. И то сказать, едва ли кто считалъ бы себя обязаннымъ отвчать на подобный вопросъ даже брату. Джекъ Невиль далеко не такъ любилъ толковать о своихъ сердечныхъ длахъ, какъ Фредъ, но совсмъ не мене брата любилъ думать о нихъ. Софія Меллерби разъ уже отказала ему, но извстно, что молодыя двушки часто выходятъ замужъ именно за тхъ людей, которымъ не разъ отказывали. Какъ бы тамъ ни было, но онъ ршился преслдовать свою цль, имя въ себ и въ своихъ длахъ ту безмолвную вру, которую имющіе ее часто и не сознаютъ въ себ, но она почти всегда ведетъ къ успху. Онъ нашелъ, что мисъ Меллерби очень вжлива къ нему, если и не совсмъ любезна, но онъ имлъ большое преимущество не пугаться ее. Ему и въ голову не приходило, что онъ не долженъ смть заглядываться на нее только потому, что она внучка герцога, а онъ младшій сынъ. Онъ хорошо понималъ, что она гоститъ здсь, потому что Фредъ могъ бы жениться на ней,— но Фредъ намренъ жениться на другой, и Софія Меллерби совсмъ не такая двушка, чтобы навязывать свое сердце тому, кто не желаетъ его. Онъ пріхалъ въ Скрупъ на три дня и, не смотря на бдительность графини, улучилъ удобную минуту, чтобы высказаться, прежде чмъ удетъ.

— Мисъ Меллерби, сказалъ онъ:— не знаю благодарить ли мн судьбу или укорять ее за то, что она доставила мн возможность опять встртиться съ вами лицомъ къ лицу.

— Надюсь, что зло не такъ велико, чтобы заставить васъ слишкомъ громко укорять ее.

— Во всякомъ случа мои укоризны не будутъ услышаны. Не знаю, не было ли нсколько лукавства со стороны брата, когда онъ пригласилъ меня сюда и въ томъ же письм сказалъ, что вы въ Скруп?

— И я такъ думаю, что братъ вашъ немножко лукавилъ, сказала молодая двушка, стараясь, но не совсмъ успшно, подражать обращенію любившаго ее человка.

— Ну, вотъ я и пріхалъ.

— Но не для меня, надюсь, мистеръ Невиль.

— Именно для васъ. Фредъ не очень желалъ меня видть, а такъ какъ дядя не приглашалъ меня, а тетушка, какъ мн кажется, не очень охотно принимаетъ меня, то разумется я не похалъ бы, — если бы не думалъ, что мн трудно добиться другого, случая увидть васъ.

— Едва ли это честно относительно леди Скрупъ, мистеръ Невиль.

— Напротивъ, совершенно честно. Я не тайкомъ пріхалъ. Я не стыжусь того, что длаю,— или что хочу длать. Я могъ бы этого стыдиться, если бы чувствовалъ, что мои надежды на успхъ слишкомъ ничтожны. Въ первый мой пріздъ сюда, я просилъ у васъ… позволенія любить васъ. Теперь а опять прошу у васъ…

— Позволенія! воскликнула она.

— Да,— позволенія. Было бы съ моей стороны слишкомъ много дерзости, если бы я просилъ васъ платить мн взаимностью. Прошу васъ только понять, что хотя мн было отказано, я отъ своего намренія не отказался.

— Мистеръ Невиль, я очень хорошо знаю, что мои родители ни за что не позволятъ этого.

— Могу ли я обратиться къ вашему отцу, мисъ Меллерби?

— Конечно нтъ,— позволенія я вамъ не дамъ.

— Однако вы не забудете, что я искатель вашей руки?

— Ничего не могу общать, мистеръ Невиль…

И вдругъ, испугавшись высказаннаго какъ будто поощренія, продолжала:

— Думаю, что вы должны считать мой отвтъ окончательнымъ.

— Мисъ Меллерби, никакъ не могу принимать за окончательный отвтъ — неблагопріятный мн. Если я услышу, что вы вышли замужъ за другого, то это будетъ для меня окончательно, но этого я не услышу уже отъ васъ. Теперь проститесь же со мною, сказалъ онъ, протягивая руку.

Она подала ему руку,— и онъ поднесъ ее къ своимъ губамъ и поцловалъ какъ это длали мужчины въ старыя времена.

Глава XII.
Фредъ Невиль даетъ общаніе.

Фредъ Невиль чувствовалъ, что не получилъ отъ брата ни той помощи, ни того сочувствія, которыхъ добивался. Онъ намревался сдлать великодушное предложеніе,— въ сущности же самъ не понимая, какимъ образомъ его предложеніе можетъ быть приведено въ исполненіе,— но все-таки думалъ, что это обяжетъ брата помогать ему. А Джекъ по-просту отвчалъ ему проповдью,— и проповдью, и завреніемъ въ непрактичности его плана. А между тмъ самъ онъ совсмъ не врилъ, чтобы планъ его былъ непрактиченъ. По-крайней-мр онъ былъ вполн увренъ въ томъ, что никакая человческая власть не можетъ заставить его принять образъ жизни, который ему противенъ. Никто не могъ заставить его жениться на Софіи Меллерби, или на какой-либо другой Софіи, и поддерживать представительность громаднаго и мрачнаго дома въ Дорсетшир, проживать свои доходы не такъ какъ ему пріятно, а употреблять ихъ на содержаніе огромной дворни и на поддержаніе представительности, съ цлью держаться во глав англійской аристократіи. Поземельная собственность будетъ ему принадлежать,— или во всякомъ случа, пожизненное пользованіе ею. Онъ повторялъ клятву про себя, что ничто не заставитъ его истощить родовое богатство, или оставить общее положеніе длъ въ худшемъ состояніи, нежели какъ оно ему досталось. Гораздо мене половины доходовъ, съ помстья, которую онъ хочетъ брать для себя, слишкомъ достаточно для потребностей его жизни. Пускай дядя или тетка, или братъ его, этотъ чопорный методистъ, говорятъ ему что хотятъ, ничто не заставитъ его быть рабомъ графскаго достоинства.

А пока въ его голов происходила страшная путаница, и его довольство собою было далеко не полное. Онъ понималъ что произойдетъ пренепріятная сцена между нимъ и дядею предъ его отъздомъ въ Ирландію, понималъ также и то, что отъ дяди зависитъ, если придетъ ему на то охота, совсмъ прекратить щедрое содержаніе, положенное ему. Нтъ никакого сомннія, что по сдланному условію, онъ остается въ полку еще на годъ, но изъ этого года оставалось еще шесть мсяцевъ. Конечно, дядя не станетъ ссориться изъ-за того, что онъ удетъ въ Ирландію, но какой отвтъ онъ дастъ, когда дядя спроситъ, далъ ли онъ общаніе жениться на ирландк?— а вдь спроситъ онъ непремнно. И что еще будетъ онъ отвчать дяд, когда онъ спроситъ, подумалъ ли онъ о томъ, будетъ ли это приличный бракъ для человка въ его положеніи? Онъ понималъ, что приличенъ не будетъ. Онъ врилъ въ достоинство титула, въ святыню имени, въ таинственное величіе древней фамиліи. Онъ не думалъ, чтобы графъ Скрупъ могъ жениться на двушк, о которой ничего неизвстно въ прошломъ. Величіе положенія сильно дйствовало на него,— но ему досаждало чувство сознанія, что необходимыя жертвы для поддержанія этого величія падаютъ именно на его плечи.

Одно только было невозможно для него. Ни за что на свт онъ не броситъ своей Кетъ. Но онъ желалъ имть Кетъ своею гд-нибудь въ сторонк отъ общества. Если бы онъ могъ посвящать своей Кетъ шесть мсяцевъ въ году, проживая на яхт, какъ онъ говорилъ, посщая т необыкновенныя счастливыя страны, озаренныя яснымъ солнцемъ, какъ он представлялись его воображенію, сбросивъ съ себя бремя этихъ условныхъ приличій, вдали отъ колокольнаго звона церквей, безъ преградъ, подставляемыхъ фамильною честью,— и потомъ остальные шесть мсяцевъ посвящать своему графскому достоинству и своимъ помстьямъ, своей охот и пожалуй парламенту, оставляя Кетъ въ сторон, о! какъ было бы это хорошо! И почему бы тому не бывать? Въ послдующіе дни, которые вроятно скоро наступятъ, онъ будетъ самъ себ господинъ, кто тогда можетъ сопротивляться его стремленіямъ и препятствовать его вол? Тутъ припомнилась ему мать его Кетъ, и взгляды, вылетающіе изъ глазъ матери. Конечно, въ нихъ могутъ представляться препятствія, даже и на то время, когда Скрупъ будетъ его собственностью.

Фредъ не былъ негодяемъ,— онъ былъ только избалованный потворствомъ юноша, который никогда не выполнялъ на дл понятія объ обязанностяхъ человка. Онъ ни разу не сказалъ себ, что Кетъ должна быть его любовницею. Во всхъ картинахъ, которыя онъ представлялъ себ, все было сдлано для ея счастія и полнаго удовольствія. Его яхта будетъ превращена въ плавающій будуаръ собственно для ея наслажденія. Въ продолженіи этихъ шести мсяцевъ, которые по случаю обидныхъ условій его положенія, онъ можетъ посвящать ей, ея воля будетъ для него закономъ. Онъ и не думаетъ быть измнникомъ. Никогда не пожелаетъ онъ другой Кетъ. Онъ будетъ разставаться съ нею съ большимъ горемъ. Онъ будетъ возвращаться къ ней съ восторгомъ! Вс его окружающіе должны обращаться съ нею съ такимъ благоговніемъ, какъ будто она императрица. Но при всемъ этомъ ей слдуетъ называться мистрисъ Невиль, а не леди Скрупъ. Разв нельзя такъ устроить, чтобы и дяд дать общаніе, да и остаться врнымъ своей Кетъ, не нарушая общанія? Таковъ былъ его планъ. Джекъ сказалъ, что этотъ планъ неудобоисполнимый. Но затрудненія, выставляемыя Джекомъ, были, по его мннію, все же не такъ ужасны, какъ свирпые глаза матери Кетъ О’Гара.

Наконецъ, былъ назначенъ день его отъзда. Графъ на столько уже оправился, что могъ выходить изъ своей спальни. Два-три раза каждый день видлся Фредъ съ дядею и тогда много было толковъ между ними о длахъ помстья. Наслдникъ немного похлопоталъ, посщалъ фермеровъ и старался выказать участіе къ дламъ помстья. Графъ готовъ былъ вкъ толковать о помсть, о каждомъ пол, каждой загородк и даже о каждомъ дерев, потому что все это было такъ знакомо ему. Чтобы его фермеры пользовались всми удобствами и были протестанты, ходили въ церковь, платили арендныя деньги, чтобы сынъ наслдовалъ отцу, а дочери выходили замужъ, какъ ихъ матери, не понижаясь и не возвышаясь на общественной лстниц — таково было искреннйшее желаніе его сердца. Фредъ былъ весьма расположенъ толковать о фермерахъ, пока рчь не заходила о Кетъ О’Гара. Когда графъ говорилъ съ печалью о приближающейся смерти, какъ о событіи въ недалекомъ разстояніи, тогда Фредъ съ полною искренностью общалъ, что вс желанія дяди будутъ исполнены. Не будетъ увеличена арендная плата. Лсъ вырубать будутъ осторожно. Но ему казалось странно, какъ это человкъ, собирающійся въ вчность, можетъ еще заботиться о какомъ-нибудь дерев? Но насколько это будетъ зависть отъ него, деревья должны оставаться на мст, пока природа ихъ поддерживаетъ. Ни одному изъ слугъ не будетъ отказано отъ мста! Каретныя лошади должны оставаться на своихъ мстахъ до самой смерти. Вс дла благотворительности должны сохраняться въ прежнемъ порядк. Приходскій священникъ всегда долженъ быть пріятнымъ гостемъ въ замк. Не трудно было ему давать вс общанія, пока извстный вопросъ оставался въ неприкосновенности.

Но когда онъ заговорилъ о своемъ отъзд, назначенномъ ‘на послзавтрашній день’, тутъ онъ заране зналъ, что дло коснется извстнаго вопроса,

— Мн прискорбно,— очень прискорбно, что вы узжаете, сказалъ графъ.

— Вы сами знаете, дядя, что служащему дается отпускъ на извстный срокъ.

— Я думаю, что можно бы и безъ этого обойтись, Фредъ.

— Относительно службы, пожалуй, и можно, но въ полку будутъ дурно думать обо мн. Вотъ видите ли, многое зависитъ отъ обстоятельствъ. У младшихъ не всегда бываютъ деньги наготов. Кром того, я сказалъ уже, что останусь до октября.

— Вдь я и не имю никакого желанія разыгрывать роль тирана.

— Я это хорошо понимаю, дядя.

Наступила минута молчанія.

— До настоящей минуты я еще не говорилъ вамъ, Фредъ, о предмет, сильно тревожащемъ меня. Въ первое время вашего прізда, я былъ такъ слабъ, что не могъ начинать такого разговора и предоставилъ это вашей тетк.

Невиль зналъ, о чемъ дло идетъ и сознавалъ, что такъ растерялся, какъ едва ли прилично человку въ зрломъ возраст.

— Ваша тетушка сказала мн, что вы запутались въ большія непріятности по случаю молодой двушки на запад Ирландіи.

— У меня нтъ никакихъ непріятностей, дядя.

— Кто она?

Опять наступило молчаніе, наконецъ, онъ прямо отвчалъ, на вопросъ.

— Мисъ О’Гара.

— Католичка?

— Да.

— Такая двушка, о семейств которой вы ничего не знаете?

— Я знаю, что она живетъ съ матерью.

— Въ совершенной неизвстности и бдности?

— Он не богаты, сказалъ Фредъ.

— Не думайте, чтобы я считалъ бдность за порокъ. Вы не имете никакой необходимости жениться на богатой двушк.

— Полагаю, что такъ, дядя.

— Но я такъ понялъ, что эта двушка гораздо ниже вашего званія. Она живетъ съ матерью въ маленькомъ коттедж, безъ прислуги.

— У нихъ есть служанка.

— Вы понимаете, Фредъ, что я хочу этимъ сказать. Она живетъ не такъ, какъ живутъ благородныя двушки. Она необразована.

— Въ этомъ вы ошибаетесь, милордъ. Она воспитывалась въ лучшемъ пансіон во Франціи.

— Во Франціи? Кто же ея отецъ? и что онъ такое?

— Не знаю, кто былъ ея отецъ, капитанъ О’Гара, кажется.

— И вы хотите жениться на такой двушк-католичк, съ которой вы познакомились на ирландскомъ берегу, — на двушк, родители которой никому неизвстны, да и настоящее имя также? Фредъ, это убьетъ меня!

— Я не говорилъ, что намренъ жениться на ней.

— Такъ что же вы намрены длать? Погубить ее? обольстить лживыми общаніями и потомъ бросить? Скажите мн, можете ли вы хладнокровно совершить такой поступокъ?

— Конечно, нтъ.

— Надюсь, мой милый, надюсь, что не можете. Не говорите мн, что какой-нибудь безсердечный бездльникъ будетъ называться моимъ именемъ, когда я умру.

— Я не безсердечный бездльникъ, сказалъ Фредъ, даже вскочивъ съ своего мста.

— Такъ что же такое вы намрены длать? Подумали ли вы, или нтъ объ обязанностяхъ высокаго положенія, которое вы призваны занять. Не полагайте, что богатство и знатное имя, со всми его привилегіями и властью, вамъ даются только для того, чтобы можно было побольше сть, побольше пить и спать помягче, чмъ другіе. Вотъ потому-то, что иные такъ думаютъ и поступаютъ на основаніи такихъ гнусныхъ мыслей, и выходитъ, что не многимъ, остающимся еще въ государств перамъ по праву наслдія, грозитъ опасность столкнуться съ непріязнью народа. Желаете ли и вы получить извстность, подобную тмъ, которые обезславили свой санъ?

— Я не намренъ обезславить его.

— Но вы обезславите, если женитесь на двушк такого рода. Если бы она была достойна сдлаться вашею женою, неужели же никто изъ семейства лорда Кильфенора не зналъ бы ее?

— Мн мало дла до того, что они не знаютъ ее, дядя.

— Такъ кто же ее знаетъ? Кто можетъ даже удостоврить, что она носитъ настоящую свою фамилію? Разв вы не давали мн общанія, что никогда не вступите въ подобный бракъ?

Онъ не довольно былъ твердъ, чтобы защищать свою Кетъ. Кром того, такая защита противорчила бы его собственнымъ мыслямъ, противна была и плану имъ составленному. Онъ понималъ, точно такъ, какъ и дядя, что Кетъ О’Гара не можетъ быть графиней Скрупъ. Онъ также думалъ, что будь она представлена въ свтъ подъ именемъ графини Скрупъ, она обезславила бы титулъ. А между тмъ, онъ не хотлъ быть негодяемъ! И между прочимъ онъ не хотлъ отступиться отъ нея! Ему только опять надо прибгнуть къ своему плану.

— Мисъ О’Гара чище золота, сказалъ онъ:— но я сознаю, что ей не годится быть госпожою этого дома.

— Фредъ, сказалъ графъ почти съ страстной заботливостью: — не возвращайтесь въ Ирландію. Съ полкомъ мы можемъ уладить дло. Никому не выйдетъ отъ того вреда. Слабость моего здоровья послужитъ вамъ оправданіемъ, мои повренные все это устроятъ.

— Я долженъ вернуться, настаивалъ Фредъ.

Графъ откинулся на спинку своего кресла и закрытъ лицо руками.

— Да, я долженъ вернуться, но даю вамъ честное слово джентльмена, что ничего не сдлаю, что могло бы огорчитъ васъ.

— Вы не женитесь на ней?

— Нтъ.

— О! Фредъ, если вамъ дорога ваша душа, не губите бдную, безпомощную двушку! Скажите ей, скажите ея матери всю честную правду. Если прольются слезы, то не лучше ли слезы печали, чмъ позоръ и гибель?

Среди разныхъ золъ всегда можетъ быть выборъ, вотъ и графъ соображалъ, что нарушить общаніе, данное бдной двушк, самое легкое изъ всхъ золъ, навлеченныхъ племянникомъ на себя.

И такимъ образомъ покончилось свиданіе, и никакой ссоры изъ этого не вышло. Фредъ Невиль далъ графу положительное общаніе не жениться на Кетъ О’Гара,— которой онъ тысячу разъ клялся, что она будетъ его женою. Однако, такое общаніе — какъ онъ самъ себя заврялъ — обязательно только при жизни человка, которому оно дано. Онъ обязанъ не жениться на Кетъ О’Гара только, пока дядя его живъ — вотъ и все.

Но не лучше ли ему воспользоваться совтомъ дяди, и сказать всю правду — не Кетъ, потому что это для него невозможно — но мистрисъ О’Гара или отцу Марти? При этой мысли онъ сознавался, что задача сообщить эту правду, мистрисъ О’Гара совершенно выше его силъ. Не лучше ли ему обратиться къ милосердію патера и все это предоставить ему? Тогда онъ подумалъ о своей дорогой Кетъ и какое-то острое чувство искренней любви подсказало ему, что ему невозможно разстаться съ нею такимъ образомъ. Скоре онъ разобьетъ свое сердце, чмъ потеряетъ Кетъ. Когда онъ взглянулъ на это въ такомъ свт, то ему показалось, что Кетъ для него дороже всхъ Скруповъ на свт со всми ихъ почестями. Милая, нжная, очаровательная, невинная, прекрасная Кетъ! Его Кетъ, которая, какъ ему извстно, обожаетъ даже ту землю, по которой ноги его ступали. Невозможно ему разстаться съ Кетъ О’Гара.

На обратномъ пути въ Ирландію, онъ всячески обдумывалъ свой планъ. Конечно, что-нибудь и можно бы сдлать, если патеръ перейдетъ на его сторону. Что же выйдетъ, если онъ скажетъ всю правду и попроситъ его о той помощи, какую можетъ священникъ дать? Но изъ всхъ своихъ размышленій, онъ вывелъ одно заключеніе,— когда человкъ вступаетъ на путь приключеній, тогда требуется отъ него много ловкости, и много дужества, чтобы восторжествовать надъ всми препятствіями.

Глава XIII.
Все хуже и хуже.

Возвращаясь въ Иннисъ, Невиль смотрлъ безъ страха на свиданіе съ двумя дамами въ Ардкил. Онъ еще могъ прижать Кетъ къ своему сердцу безъ такой тяжести на душ, какая тяготила бы его, если бы онъ былъ принужденъ тотчасъ объяснить свои затрудненія. Дядя его еще былъ живъ, но старъ и боленъ. Онъ, конечно, много будетъ напирать на старостъ и дряхлость старика. Были всевозможныя причины, по которымъ они должны ждать, но не было причины, чтобы это замедленіе могло навлечь упреки на его голову. Вечеромъ по прізд въ полкъ, онъ отправилъ записку къ своей Кетъ.

‘Дорогая возлюбленная, я опять въ земл свободы и картофеля. Мн не зачмъ надодать вамъ домашними новостями, и я увижусь, съ вами посл завтра. Весь завтрашній день и утромъ въ среду, я долженъ оставаться въ полку. Въ среду посл полудня, я буду свободенъ. Я пріду въ Лагинчъ, а оттуда къ вамъ въ лодк. Я долженъ вернуться въ тотъ же вечеръ. Передайте мой сердечный привтъ вашей матери. Вашъ Ф. H.’

Сообразно этому плану, онъ похалъ въ Лагинчъ. Для него было бы удобне приказать привести лодку въ Лискаипоръ, но ему не хотлось встртиться съ отцомъ Марти. Можетъ быть онъ скоро будетъ принужденъ разсказать патеру многое и просить его помощи, по пока онъ не желалъ видть отца Марти. Барни Марони ждалъ его въ конюшн, гд онъ поставилъ свою лошадь и пошелъ вмст съ нимъ на берегъ. Дамы, по словамъ Барни, были здоровы и очаровательне прежняго. Но — это свдніе было сообщено не безъ колебаній и разныхъ обиняковъ — въ Лисканнор разнеслись слухи, что явился капитанъ О’Гара. Фредъ былъ такъ этимъ испуганъ, что не могъ не выказать своего безпокойства своими вопросами. Барни самъ не думалъ, чтобы капитанъ былъ въ Ардкил или гд-нибудь въ окрестностяхъ. Во всякомъ случа Барни не видалъ его. До него только дошли слухи.

— Говорятъ, что капитанъ былъ когда-то красавцемъ, прибавилъ онъ:— да и этому можно поврить, смотря на молодую барышню, Господь съ ней!

Если дйствительно справедливо, что отецъ явился, то это весьма естественно должно измнить планы Невиля. Это такъ измняло положеніе дла, что въ нкоторой степени освобождало Фреда отъ его прошлыхъ общаній.

Однако когда онъ увидалъ Кетъ, идущую по утесамъ къ нему на встрчу, онъ былъ увренъ только въ томъ, что никто его не броситъ. Она поджидала его почти съ того самаго часа, въ который, по его словамъ, онъ узжалъ изъ Инниса, и пробираясь по скаламъ, увидала лодку по направленію изъ Лисканнора. Кетъ сначала хотла спуститься на тропинку, на встрчу ему, но приливъ былъ высокъ и подъ утесомъ не осталось ни одной полосы земли, и притомъ Барни Морони увидалъ бы ее и Кетъ ршила, что лучше ждать Фреда на вершин.

— О! Фредъ, вы вернулись, сказала она ему, бросаясь къ нему на грудь.

— Да, я вернулся. Неужели вы думали, что я васъ брошу?

— Нтъ, нтъ, я знала, что вы не бросите меня. О, мой возлюбленный!

— Милая Кетъ, дорогая Кетъ!

— Вы думали обо мн иногда?

— Я думалъ о васъ всегда — ежечасно.

И онъ сталъ ей клясться, что она составляла для него такъ же много какъ онъ для нея. Она повисла на его рук, сходя въ коттеджъ, и считала себя счастливйшей двушкой въ Ирландіи. До сихъ поръ она еще не испытала горести любви.

Онъ не могъ тотчасъ спросить ее о тхъ слухахъ, о которыхъ упомянулъ ему Морони. Но онъ думалъ о нихъ, когда шелъ съ нею подъ руку. Спросить надо, но можетъ быть лучше спросить мать. Мистрисъ О’Гара была дома и почти такъ же обрадовалась Фреду какъ Кетъ.

— Очень пріятно опять видть васъ, сказала она.— Кетъ сначала считала часы, а потомъ минуты.

— И вы также, матушка.

— Разумется мы желаемъ слышать вс новости, сказала мистрисъ О’Гара.

Тогда Невиль, сидя на диван возл двушки, которая должна была сдлаться его женой, разсказалъ какъ шли дла въ Скруп. Дядя его былъ очень слабъ, силы его очевидно упадали, но все таки ему сдлалось на столько лучше, что наслдникъ могъ ухать. Графъ могъ прожить еще годъ, но доктора думали, что больше года онъ никакъ не проживетъ. Потомъ племянникъ разсказалъ, что дядя его предобрйшій и превеликодушнйшій человкъ на свт — настоящій джентльменъ и истинный христіанинъ. Разсказалъ онъ также потомъ, что фермеровъ не велно ему притснять, и слугамъ не отказывать отъ мста, и лошадей оставить умереть въ конюшн, и деревьевъ не срубать.

— Какъ бы мн хотлось узнать его, сказала Кетъ:— хотлось бы мн видть его хоть разъ.

— Это никогда не можетъ быть, сказалъ Фредъ грустно.

— Нтъ, конечно, нтъ.

Тогда мистрисъ О’Гара спросила:

— О насъ онъ не слыхалъ?

— Слышалъ.

— Отъ васъ?

— Сначала не отъ меня. По многимъ причинамъ я не хотлъ упоминать о васъ, если бы могъ. Онъ желалъ женить меня на другой — и непремнно на протестантк. Это было невозможно.

— Это, должно быть, невозможно теперь, Фредъ, сказала Кетъ, взглянувъ ему въ лицо.

— Вполн такъ, моя дорогая, но зачмъ же мн было раздражать его, когда онъ такъ добръ ко мн и такъ не долго проживетъ.

— Кто сказалъ ему о насъ? спросила мистрисъ О’Гара.

— Эта женщина въ Квинскомъ замк.

— Леди Мери?

— Злоязычная старая двка! воскликнулъ Фредъ:— она, кажется, пишетъ къ моей тетк каждую почту.

— Что же дурного можетъ она говорить о насъ?

— Она говоритъ дурное. Все равно, что бы тамъ ни было. Такая женщина всегда говоритъ дурно о женщинахъ красивыхъ.

— Вотъ вамъ и комплиментъ, мама, сказала Кетъ, засмявшись.— А я совершенно равнодушна къ тому, что она говоритъ.

— Если она пишетъ вашей тетк, что мы живемъ въ маленькомъ коттедж, безъ прислуги, безъ общества, она говоритъ правду.

— Она именно это и говоритъ, и все напираетъ на религію. Оставимъ ее въ поко. Вы можете понять, что дядя мой старинныхъ правилъ. Онъ очень старъ, и мы должны ждать.

— Ждать такъ скучно, сказала мистрисъ О’Гара.

— Для меня совсмъ не скучно, замтила Кетъ.

Онъ ушелъ, ни слова не сказавъ о капитан. Онъ находилъ, что о капитан упоминать очень непріятно, и ему пришло въ голову, когда онъ сидлъ тутъ, что можетъ быть лучше прежде разспросить патера. Никто ни слова не сказалъ ему о капитан, кром того, что онъ слышалъ отъ лодочника. Ему не случилось видться съ патеромъ весь май мсяцъ, и въ это время дла шли все хуже да хуже. Что же касается службы въ полку, на которую онъ ссылался дяд, то это былъ только одинъ предлогъ. Конечно, онъ исполнялъ нкоторыя необходимыя обязанности, но большую часть времени проводилъ или на мор, или на утесахъ съ Кетъ. Всмъ было извстно, что онъ выходитъ изъ полка и сдлается важнымъ человкомъ у себя дома въ октябр, и товарищи были ласковы къ нему. Разумется было также извстно, что на морскомъ берегу за Иннистимономъ живетъ юная двица и, конечно, много было шутокъ по этому поводу. Но въ Иннис съ нимъ не было никого, кто имлъ бы надъ нимъ такое вліяніе, чтобы спасти его. Во все это время леди Мери Квинъ писала въ своихъ донесеніяхъ, и письма тетки къ нему были наполнены предосторожностями и мольбами.

‘Мн сказали’, писала графиня въ одномъ изъ своихъ теперь отвратительныхъ для него посланій: ‘что у этой молодой женщины есть отецъ, каторжникъ, убжавшій съ галеръ. О! Фредъ, не сокрушайте нашего сердца’.

Онъ почти забылъ о капитан, когда узналъ объ этихъ слухахъ, распространяемыхъ вокругъ него замкомъ Каннскимъ и Скрупскимъ.

Все шло хуже да хуже. Мать позволяла ему бывать въ коттедж сколько онъ хотлъ, а двушк позволялось бродить съ нимъ по утесамъ, хотя отецъ Марти не разъ предостерегалъ мистрисъ О’Гара, что она поступаетъ неблагоразумно.

— Что же мн длать? отвчала она:— вдь вы сами увряли меня, что онъ правдивъ.

— Поговорите съ самой мисъ Кетъ.,

— Что я могу сказать ей теперь? Она считаетъ его своимъ мужемъ предъ Господомъ.

— Но онъ не мужъ ей, ничто ему не помшаетъ жениться на другой, если онъ захочетъ, и поврьте мн, мистрисъ О’Гара, молодые люди такого сорта любятъ больше двушку, если она не совсмъ имъ поддается.

— Теперь ужъ поздно учить ее показывать къ нему равнодушіе, отецъ Марти.

— Я не говорю, что мисъ Кетъ лишится жениха, надюсь, что я самъ ихъ обвнчаю, и готовъ побиться объ закладъ, что мн скоро придется это сдлать, а пока пусть она немножко поостережется.

Совтъ былъ очень хорошъ, но мистрисъ О’Гара не знала какъ воспользоваться имъ. Она могла говорить молодому человку, что высосетъ всю кровь изъ его сердца, если онъ обманетъ ихъ, могла глядть на него, такъ-что можно было поврить ея словамъ. Въ ней было достаточно мужества для чего бы то ни было. Но теперь, когда женихъ привыкъ свободно посщать коттеджъ, она не знала какъ отдалить его. Она не могла разбить сердце своей Кетъ выраженіемъ сомннія. А если ему запретятъ бывать, не потеряютъ ли он его навсегда? Разумется, онъ можетъ бросить ихъ, если захочетъ, и тогда имъ придется умереть.

Конечно, все шло хуже да хуже, и главное потому, что двушка все боле и боле очаровывала его. Когда онъ сообращалъ, не лучше ли бросить ее, тогда онъ былъ въ Саруп, теперь онъ находился въ графств Кларъ, и не колеблясь, говорилъ себ, что это невозможно. Что ни случилось бы, кого бы не пришлось ему обмануть, а ей онъ будетъ вренъ. Во всякомъ случа онъ настолько будетъ ей вренъ, что не броситъ ее. Если онъ не сдлаетъ ее законною женою во всхъ отношеніяхъ, то всегда будетъ обращаться съ нею, какъ съ женой. Когда дядя его графъ умретъ, когда наступитъ время для него полной свободы во всхъ его поступкахъ, онъ сообразитъ какъ лучше сдлать это. Если окажется дйствительно справедливо, что отецъ его Кетъ каторжникъ убжавшій съ галеръ, конечно, это будетъ лишнею причиною, почему она не должна быть графинею Скрупъ. Даже сама мистрисъ О’Гара должна это понять. А съ Кетъ, съ его милой Кетъ, онъ думалъ, что затрудненій никакихъ не будетъ.

Все хуже да хуже! Увы и увы! насталъ день, когда вс достоинства любимой имъ двушки исчезли и пропали, даже въ его глазахъ. Бдная, несчастная, которой была дана красота, грація и кротость — и что еще лучше всего этого, невинность, незапятнанная, какъ близна голубиныхъ перьевъ, но у которой, увы, не было покровителя, настолько сильнаго, чтобы защитить ея кротость, опекуна достаточно благороднаго, чтобы охранять ея невинность! Для нея онъ былъ божественъ, благороденъ, почти святъ. Этого человка милостивая судьба послала ей, чтобы онъ былъ радостью ея жизни, источникомъ ея существованія, крпкою опорою. ея слабости. Не врить ему было бы гнуснйшей измной! Лишиться его все равно что умереть! Она отдала ему все, а ея неоцненныя достоинства исчезли навсегда въ его глазахъ.

Онъ сидлъ съ нею однажды въ конц мая на краю утеса, смотря на океанъ и прислушиваясь въ волнамъ, когда ему пришло въ голову спросить ее теперь объ ея отц. Онъ находилъ, что церемониться съ нею было нелпостью. Онъ былъ очень добръ къ ней и намревался всегда оставаться добрымъ, но ему было необходимо узнать правду. Онъ можетъ быть не сознавалъ, что становился съ нею нсколько грубе прежняго. Она этого не сознавала, хотя въ ея отвтахъ было что-то похожее на страхъ. Она сознавала, что теперь показывала ему полное повиновеніе во всемъ, а этого прежде не было, но ему такъ сладостно было повиноваться, такъ пріятно было имть такого властелина! Если онъ длалъ ей выговоръ, то обнималъ ея станъ рукой, такъ что она могла глядть ему въ лицо и улыбаться, общая слушаться всхъ его приказаній. Онъ теперь находилъ какой-то недостатокъ въ ея костюм, а она объяснила ему, что такіе недостатки происходятъ отъ недостатка денегъ. Тогда онъ предложилъ ей подарокъ. Подарокъ она, конечно, приметъ. Она уже принимала подарки, составлявшія ея сердечныя сокровища. Но онъ не долженъ покупать ей вещи пока… пока…

Тутъ она опять взглянула на него и улыбнулась.

— Вы на меня не сердитесь? сказала она.

— Кетъ, я желаю сдлать вамъ одинъ вопросъ?

— Какой?

— Вы не должны предполагать, каковъ бы отвтъ ни былъ, что между вами и мною это можетъ измнить что-нибудь.

— О, надюсь! отвтила она, дрожа.

— Не измнитъ ничего, нтъ, отвтилъ Фредъ съ самоувренностью и самовластіемъ властелина.— Вамъ не надо бояться отвтить мн. До меня дошли извстія о томъ, что я долженъ разузнать.

— О чемъ? О! Фредъ, вы такъ пугаете меня. Я скажу вамъ все, что знаю.

— Мн сказали, что… что вашъ отецъ… живъ.

Онъ посмотрлъ на нее и могъ видть, что она покраснла до ушей.

— Ваша мать сказала мн однажды, что она не знала наврно, умеръ ли онъ.

— Я всегда думала, что онъ умеръ.

— А теперь вы знаете, что онъ живъ?

— Думаю, но не знаю. Я не помню моего отца, хотя помню, что мы были очень несчастны въ Испаніи.

— Что же вы слышали недавно? Скажите мн правду.

— Разумется, я скажу вамъ правду, Фредъ. Мн кажется, мама получила письмо, но не показала его мн. Она только сказала одно слово, и больше ничего. Отецъ Марти непремнно знаетъ, если знаетъ она.

— А вы не знаете ничего?

— Ничего.

— Мн кажется, я долженъ спросить отца Марти.

— Но разв это что-нибудь для васъ значитъ? спросила Кетъ.

— По-крайней-мр, это ничего не будетъ значить для васъ, отвтилъ онъ, цлуя ее.

Она опять стала счастлива, хотя въ сердц ея прокрадывалась тнь какого-то грустнаго предчувствія, что заставляло ее крпче прижиматься къ Фреду, когда онъ былъ съ нею, и наполнять ея глаза слезами, когда она думала о немъ въ его отсутствіе.

Въ этотъ день онъ не засталъ мистрисъ О’Гара дома. Она похала въ Лисканноръ, какъ сказала ему Кетъ. Онъ отослалъ свою лодку дальше, потому что она не могла подойти къ скаламъ во время прилива, и теперь просилъ Кетъ проводить его, они, вроятно, встртятъ ея мать на дорог. Кетъ, надвая шляпку, съ радостью готовилась провожать его.

— Я постараюсь увидться съ отцомъ Марти, сказалъ онъ.— Если ваша мать дйствительно слышала что-нибудь о вашемъ отц, то ей слдовало сказать мн.

— Не сердитесь на мою мать, Фредъ.

— Я не буду сердиться на васъ, моя дорогая, сказалъ властелинъ съ самовластной нжностью.

Хотя онъ выразилъ намреніе увидаться съ патеромъ въ этотъ день, можно усомниться, пріятно ли ему было, когда онъ встртился съ нимъ и мистрисъ О Тара возл стараго кладбища.

— А! мистеръ Невиль, сказалъ патеръ:— какъ вы поживали все это время?

Фредъ отвтилъ ему любезнымъ привтствіемъ, поддлываясь подъ ирландское нарчіе. Ничего не могло быть дружелюбне этой встрчи. Старый патеръ снялъ шляпу и низко поклонился Кетъ, какъ-будто хотлъ показать особенное уваженіе будущей графин Скрупъ. Мистрисъ О’Гара крпко пожала руку своему будущему зятю, какъ будто могла сохранить его для дочери какими-нибудь знаками привязанности съ своей стороны.

— А теперь, мистрисъ О’Гара, сказалъ натеръ:— такъ какъ у меня оказался спутникъ на возвратный путь, я ужъ не пойду съ вами дальше.

Тутъ они разстались, и лицо Кетъ показывало, какъ ей было прискорбно, что присутствіе патера лишило ее прощальнаго поцлуя жениха.

Глава XIV.
Будетъ она вашей женой?

— Въ это время вы стали какъ чужой, сказалъ патеръ, какъ только они разстались съ дамами.

— Да, намъ не удалось повидаться, посл моего возвращенія.

— А я постоянно былъ дома. Но, конечно, утесы вамъ больше нравятся, чмъ деревня. А какъ идутъ ваши дла съ вашимъ благороднымъ дядей?

Невиль въ настоящую минуту боле желалъ говорить о неблагородномъ отц Кетъ, чмъ о своемъ благородномъ дяд. Онъ объявилъ о своемъ намреніи разспросить отца Марти и намревался сдлать это нсколько свысока. У него еще былъ въ голов этотъ планъ и ему хотлось заставить этого друга фамиліи О’Гара понять, насколько онъ, Невиль, лично оскорбленъ этимъ появленіемъ безславнаго отца. Но если онъ допуститъ патера тотчасъ навести разговоръ на Скрупъ и его благороднаго дядю, въ результат подобнаго разговора просто будетъ возобновленіе общанія съ его стороны относительно будущихъ его поступковъ съ Кетъ О’Гара.

— Лордъ Скрупъ былъ не очень здоровъ, когда я его оставилъ. Кстати, отецъ Марти, я очень желалъ видть васъ.

— Кажется меня найти легко, мистеръ Невиль.

— Что это я слышалъ о капитан О’Гара?

— А что такое вы слышали, мистеръ Невиль?

Фредъ взглянулъ на патера и увидалъ, что онъ не покраснлъ. Можетъ быть отецъ Марти потерялъ всякую способность краснть.

— Во-первыхъ, я услыхалъ, что такой человкъ существуетъ.

— По-крайней-мр, существовалъ.

— Такъ вы думаете, что онъ умеръ?

— Я этого не говорю. Я уже двадцать лтъ какъ не видалъ капитана, а когда я его видлъ, онъ мн не понравился. Это я могу вамъ сказать, мистеръ Невиль. Эта двушка еще не родилась, когда я его видлъ. Онъ былъ красивый мужчина, и могъ бы быть джентльменъ, если бы захотлъ.

— Но не былъ.

— Трудно сказать, что такое джентльменъ, мистеръ Невиль, я не знаю ничего трудне. Живущіе въ Квинскомъ замк не назовутъ меня джентльменомъ, потому что я католическій священникъ. Я говорю, что капитанъ О’Гара не джентльменъ, потому что онъ дурно поступилъ съ женщиной.

Отецъ Марти, сказавъ это, остановился на минуту на дорог, обернулся и прямо взглянулъ на Невиля. Фредъ твердо вынесъ этотъ взглядъ. Можетъ быть въ эту минуту онъ не понялъ его значенія. Можетъ быть у него совсть еще была чиста и онъ еще имлъ намреніе поступить съ Кетъ О’Гара такимъ образомъ, чтобы не лишиться названія джентльмена.

— Онъ былъ низкій негодяй, продолжалъ патеръ.

— У него я полагаю состоянія не было.

— Онъ, кажется, не очень заботился о деньгахъ. Но деньги ничего не значатъ въ этомъ отношеніи, мистеръ Невиль.

— Ршительно ничего, сказалъ Фредъ.

— Вотъ эти дамы очень бдны, но если кто-нибудь скажетъ, что он не настоящія леди, тотъ прямо покажетъ, что онъ не знаетъ разницы. Капитанъ былъ хорошаго происхожденія, мистеръ Невиль.

— Происхожденіе значитъ что-нибудь, отецъ Марти.

— Не будемъ же отнимать у капитана это преимущество. О’Гара Кильдерскіе не гордились имъ какъ кажется, и кто-то изъ его родныхъ считалъ ошибкою его родителей, что они сдлали его папистомъ. Да и я долженъ сказать, мистеръ Невилъ, что когда къ намъ въ католицизмъ поступаетъ кто-нибудь изъ протестантовъ, то это не лучшій изъ нихъ.

— Я такъ полагаю, отецъ Марти.

— Мы кое-что можемъ сдлать изъ неотесаннаго обрубка, но изъ капитана ничего сдлать было нельзя.

— Но живъ онъ, отецъ Марти, или умеръ? Мн кажется, я имю право спросить.

— Радъ слышать, что вы считаете это правомъ, мистеръ Невиль. Вы имете право, если эта молодая двушка должна быть вашей женой.

Фредъ не отвчалъ, хотя патеръ замолчалъ, надясь, что онъ отвтитъ что-нибудь. Потомъ отецъ Марти продолжалъ разсказывать все, что зналъ и все, что слышалъ о капитан О’Гара. Онъ былъ живъ. Мистрисъ О’Гара получила письмо отъ своего мужа, который просилъ у нея денегъ и далъ свой адресъ въ Лондон. О, отецъ Марти, видлъ письмо и думалъ, что пожалуй можетъ возникнуть сомнніе тмъ ли оно написано, о комъ они говорятъ. Мистрисъ О’Гара увряла, что если это написалъ ея мужъ, то почеркъ очень измнился. Но въ двнадцать лтъ почеркъ человка, который былъ сильно преданъ пьянству, долженъ измниться. Двнадцать лтъ прошло посл его послдняго письма къ ней.

— А вы что думаете?

— Я думаю, что онъ живъ и самъ написалъ это письмо, мистеръ Невиль. Говорю вамъ всю правду, какъ думаю самъ, потому что, какъ я сказалъ уже прежде, мн кажется вы имете право знать истину.

— Что же было сдлано?

— Я написалъ въ Лондонъ къ одному изъ моихъ друзей.

— Что же вашъ другъ вамъ отвчалъ?

— Онъ написалъ, что тамъ есть человкъ называющій себя капитаномъ О’Гара.

— И больше ничего.

— Она получила второе письмо. Это было въ послдній день вашего пребыванія здсь. Натъ Клири принесъ ей это письмо, когда вы гуляли съ мисъ Кетъ.

— Онъ врно требуетъ денегъ.

— Именно, мистеръ Невиль.

— Это составляетъ разницу,— не такъ ли?

— Какую разницу это можетъ составить?

— Составляетъ, я удивляюсь какъ вы этого не видите. Вы должны это видть.

Съ этой минуты отецъ Марти сказалъ себ, что Кетъ О’Гара лишилась своего мужа. Онъ не допускалъ ни минуты, чтобы возвращеніе капитана О’Гара, если бы онъ вернулся, давало право жениху бросить двушку, но онъ примтилъ, что уже Невиль допустилъ себя воспользоваться этимъ предлогомъ. Все это дло, по мннію патера, было исполнено опасностей, но призъ былъ такъ великъ! Онъ съ самаго начала полюбилъ молодого человка, и не сомнвался никогда — не сомнвался даже теперь — что если Фредъ Невиль женится, то будетъ поступать во всемъ какъ слдуетъ съ своей женой. Даже хотя Кетъ пришлось бы выйти изъ этой борьбы съ обожженнымъ сердцемъ — а это отецъ Марти считалъ боле чмъ вроятнымъ — все-таки призъ былъ очень великъ, и отецъ Марти думалъ, что эта двушка можетъ пережить такой ударъ. Послднее время въ этомъ отношеніи онъ перемнилъ свое мнніе. Кетъ выказала себя способной къ такой глубокой страсти, что отецъ Марти теперь былъ увренъ, что сердце боле чмъ обожжется, если огонь страсти принесетъ ей зло, а не блаженство. Но общанія этого человка были такъ тверды, повторялись такъ часто, были такъ ясно написаны, что патеръ почти осмливался надяться на врный успхъ. Теперь, о горе! онъ примчалъ, что будущій англійскій лордъ уже отыскивалъ возможность увернуться, и уже думалъ, что нашелъ ее въ этомъ несчастномъ возвращеніи отца. Но патеръ ршился вести битву до самаго конца. Этотъ человкъ долженъ жениться на этой двушк, или онъ, отецъ Марти, священникъ Лисканнорскаго прихода узнаетъ по какой причин онъ не женится. Онъ всегда любилъ доискиваться причинъ въ тхъ длахъ, за которыя брался. Но когда онъ услыхалъ слова Невиля, и замтилъ тонъ, которымъ они были произнесены, онъ почувствовалъ, что молодой человкъ приготовляетъ себ способъ ускользнуть.

— Я не вижу, чтобы это могло составить какую-нибудь разницу, сказалъ онъ коротко.

— Если этотъ человкъ пользуется дурной славой…

— Это не касается его дочери. Ея положеніе не измнилось.

— Я долженъ подумать о моихъ родныхъ.

— Вы должны были подумать объ этомъ, прежде чмъ объяснились съ нею, мистеръ Невиль.

Какъ это было справедливо, молодой человкъ зналъ лучше, чмъ патеръ, но это было его тайной..

— Неужели вы хотите мн сказать, что если ея отецъ не таковъ, какъ ему слдовало быть, то ее надо бросить. Это не можетъ быть ваше понятіе о чести. Вдь вы общали жениться на ней?

Патеръ ожидалъ отвта, но молодой человкъ ничего ему не отвчалъ.

— Вы, конечно, ей общали.

— Она, вроятно, вамъ сказала.

— Кому же ей сказать? Къ кому ей обратиться за совтомъ? но вдь вы говорили мн это сами.

— Никогда.

— Разв вы не клялись мн, что не сдлаете, ей вреда? И зачмъ было мн разговаривать съ вами о ней, если бы я не зналъ что наступаетъ? Когда такой молодой человкъ заблагоразсудитъ проводить и дни, и недли съ такой двушкой, какъ она, съ двушкой прелестной, съ двушкой кроткой и невинной, такой кроткой, что даже такой старый патеръ, какъ я, чувствуетъ благоуханіе и святость въ той атмосфер, которою она дышетъ, не означаетъ ли это одно изъ двухъ, или что онъ желаетъ на ней жениться, или… или нчто столь гнусное, что не хочу даже называть этого, когда рчь идетъ о Кетъ О’Гара? Потомъ какъ другъ ея матери и ея — какъ ихъ единственный другъ, я прямо объяснился съ вами и вы поклялись мн, что не намрены сдлать ей вредъ.

— Я ни за что на свт не желаю сдлать ей вредъ.

— Когда вы сказали мн это, это означало ясно, что она должна быть вашей женой. Сама она никогда мн этого не говорила. Мать ея сказала мн. Каждый день мистрисъ О’Гара говорила мн о своихъ надеждахъ и опасеніяхъ. Клянусь Господомъ, Которому я поклоняюсь, и Сыномъ Его, на Котораго я возлагаю вс мои надежды, я не хотлъ бы быть на вашемъ мст, если вы намрены сказать этой женщин, что посл всего, что было, вы намрены бросить ея дочь.

— Кто говоритъ, что я ее брошу? съ гнвомъ спросилъ Невиль.

— Скажите, что вы останетесь ей врны, что вы намрены сдлать ее вашей женой предъ Богомъ и предъ людьми, и я смиренно попрошу у васъ прощенія.

— Я только говорю, что появленіе этого капитана О’Гара большая непріятность.

— Если только это, то нечего и говорить. Это, конечно, непріятность, хотя я полагаю, что онъ не явится сюда. Если онъ станетъ приставать, она должна послать ему денегъ. Въ этомъ затрудненія не можетъ быть. Она никогда не будетъ просить васъ помочь ея мужу.

— Дло не въ деньгахъ. Мн кажется вы не понимаете моего положенія, отецъ Марти.

Невиль думалъ, что если намренъ открыть свой планъ патеру, то теперь это настоящая пора. Они дошли до перекрестка, гд одна дорога вела въ деревню и къ дому отца Марти, а другая къ тому мсту на берегу, гд ждала лодка.

— Я не могу итти въ Лисканноръ, сказалъ Невиль.

— Дайте мн слово, прежде чмъ мы разстанемся, что вы сдержите ваше общаніе, мисъ О’Гара, сказалъ патеръ.

— Если вы сдлаете со мною нсколько шаговъ, я скажу вамъ въ какомъ я нахояіусь положеніи.

Патеръ согласился, и они пошли очень медленно по берегу.

— Если бы дло шло обо мн одномъ, я отказался бы отъ всего для мисъ О’Гара. Я готовъ отказаться отъ всего относительно себя. Я люблю ее такъ нжно, что она для меня выше всхъ почестей и всего богатства, которыя достанутся мн, когда умретъ мой дядя.

— Что же мшаетъ вамъ жениться на двушк, которую вы любите и пользоваться почестями и богатствами вашего дяди?

— Въ томъ то и дло.

— Клянусь моей жизнью я не вижу никакого затрудненія. Вы имете полное право располагать собой. Старый графъ не можетъ лишить васъ наслдства, если бы и захотлъ.

— Но я связанъ.

— Какъ связанъ? Кто васъ могъ связать?

— Я связанъ тмъ, что не могу сдлать мисъ О’Гара графиней Скрупъ.

— Что связываетъ васъ? Напротивъ вы связаны общаніемъ сдлать ее вашей женой.

— Я далъ клятву, что католичка никогда не будетъ графиней Скрупъ.

— Позвольте же мн вамъ сказать, мистеръ Невиль, что вы должны нарушить вашу клятву.

— Вы хотите, чтобы я сдлался клятвопреступникомъ?

— Хочу. Нарушить клятву такъ или иначе вы должны, потому что если вы дали эту клятву, то также много разъ клялись, что эта католичка сдлается вашей женой. Не длать католичку графиней Скрупъ? Эта наглость вашихъ протестантовъ для меня убійственна. Какъ будто у насъ нтъ графинь такихъ же знатныхъ и даже познатне васъ! Дядя вашъ старикъ и мн говорятъ, что онъ близокъ къ смерти. Я не говорю, что вы не должны уважать даже его слабость. Но вы не можете взглянуть мн въ лицо и сказать, что посл всего случившагося эту молодую двушку слдуетъ бросить какъ ощипанную розу, потому что старикъ сказалъ глупое слово, а молодой человкъ далъ нечестивое общаніе.

Они остановились, Фредъ приподнялъ шляпу и отиралъ лобъ, придумывая въ какихъ словахъ ему лучше предложить свои планъ патеру. Онъ еще не могъ отвыкнуть отъ той мысли, что если отецъ Марти католическій священникъ, если онъ живетъ въ деревн на крайнемъ запад Ирландіи, прислушивается денно и нощно къ шуму Атлантическаго океана и пьетъ виски, по этому онъ долженъ имть романическія полуварварскія наклонности, и можетъ быть глядть на жизнь не съ самой законной точки зрнія. По ирландскимъ хроникамъ видно, что ирландскіе патеры длаютъ чудныя вещи, и Фредъ Невиль думалъ, что этотъ патеръ, если только представить ему дло надлежащимъ образомъ, согласится сдлать что-нибудь романическое, что-нибудь чудесное, и можетъ быть также нчто беззаконное. Но трудно было найти человка практичне и честне мистера Марти. Потомъ было очень трудно приступить къ такому предмету. Невиль стоялъ, отвернувшись и потирая лобъ.

— Если бы вы могли прочесть въ моемъ сердц, сказалъ онъ:— вы знали бы, что я вренъ какъ сталь.

— Мн не хотлось бы сомнваться въ этомъ, мистеръ Невиль.

— Я отказался бы отъ всего, чтобы Котъ назвать своею.

— Но вамъ не надо отказываться ни отъ чего и все-таки имть ее своею.

— Вы это говорите, потому что не понимаете моего положенія вполн. Слдуетъ графу понять, что она никогда не можетъ быть графиней Скрупъ.

— Понять сразу! сказалъ старикъ и огонь сверкнулъ изъ его глазъ.

— Выслушайте меня одну минуту. Я женюсь на ней завтра, или во всякое назначенное вами время, если бракъ можно устроить такъ, чтобы она всегда оставалась мистрисъ Невиль.

— А вы чмъ будете?

— Мистеромъ Невилемъ.

— А чмъ же будетъ ея сынъ?

— О! тмъ же — когда онъ выростетъ. Можетъ быть сына и не будетъ.

— Боже избави, чтобы былъ на такихъ условіяхъ. Вы намрены, чтобъ ваши и ея дти были незаконнорожденныя. Вотъ это что, мистеръ Невиль.

Романическая сторона исчезла, когда ему представили дло такимъ прозаическимъ образомъ.

— Какъ вы заблагоразсудите называться, это для меня незначитъ ничего и не очень много значитъ для нея, какъ я полагаю. Я думаю, что человкъ можетъ и не быть лордомъ если не желаетъ, можетъ и не называть свою жену графиней. Но, мистеръ Невиль, когда вы женитесь на мисъ О’Гара, и дядя вашъ умретъ, другой графини Скрупъ быть не можетъ, и ея сынъ долженъ быть наслдникомъ титула вашего дяди,

— Все что я могу дать ей кром этого, она будетъ имть.

— Но она должна имть это, она должна быть вашей женой предъ Богомъ и людьми, а дти ея должны быть дтьми чести, а не безславія.

Ахъ! если бы патеръ зналъ все!

— Я буду жить съ ней за границей и мать ея будетъ жить съ нами.

— Вы хотите сказать, что возьмете Кетъ О’Гара въ любовницы! вы длаете это предложеніе мн! Честное слово, мистеръ Невиль, я не понимаю что вы хотите мн сказать. Будетъ она вашей женой?

— Да, сказалъ Невиль, побуждаемый разстройствомъ своего духа дать боле сильное увреніе чмъ намревался.

— Слдовательно ея сынъ, если онъ у нея будетъ, долженъ быть будущимъ графомъ Скрупомъ. Пусть онъ будетъ протестантъ, если хотите.

— Вы меня не понимаете, отецъ Марти.

— Это правда. Но мы дошли до вашей лодки, мистеръ Невиль, а мн остается сдлать дв мили по лисканнорскому берегу.

— Не велть ли мн Барни отвезти васъ въ лодк?

— Я лучше пойду пшкомъ. Прощайте, мистеръ Невиль. По-крайней-мр я съ удовольствіемъ услышалъ отъ васъ, что во всякомъ случа вы ршились жениться на этой милой двушк.

Онъ сказалъ это шопотомъ, стоя возл лодки и положивъ руки на плечо Невиля. Онъ помолчалъ, какъ бы желая придать особенную силу словамъ, а Невиль не смлъ или не имлъ возможности протестовать противъ этого увренія. Отецъ Марти конечно безъ всякаго романическаго оттнка старался уладить дло, которое такъ интересовало обоихъ ихъ. Невиль вернулся въ Иннисъ въ большомъ уныніи, почти съ отчаяніемъ обдумывая обо всемъ этомъ въ своей голов. Вотъ что вышло изъ его приключеній! Безъ сомннія онъ можетъ жениться на этой двушк — отложивъ свадьбу до кончины дяди. Это казалось ему возможнымъ. Но если онъ это сдлаетъ, онъ обезславитъ свою фамилію и обезславитъ самого себя, нарушивъ торжественное общаніе, которое онъ далъ. И въ такомъ случа онъ сдлаетъ невыносимою ту жизнь, которую долженъ будетъ вести какъ графъ Скрупъ, имя капитана О’Гара своимъ тестемъ. Онъ теперь зналъ, что вс его родные и друзья будутъ считать, что такой бракъ погубилъ его.

Съ другой стороны онъ конечно могъ бросить двушку. Его не могли заставить жениться на ней, хотя вроятно заставятъ его поплатиться очень дорого за это. Если бы онъ могъ достаточно ожесточить свое сердце, онъ могъ бы спастись. Но сердце его не было ожесточено и онъ чувствовалъ, что такое спасеніе наложитъ на его грудь тяжесть, отъ которой жизнь его сдлается невыносима. Онъ уже началъ ненавидть ирландскій берегъ и предпочитать мракъ Скрупскаго замка.

Глава XV.
Фредъ Невиль принимаетъ гостя въ Иннис.

Недли три посл этой прогулки съ патеромъ, Невиль не видалъ ардкильскихъ дамъ. Переписывались часто, но Фредъ ссылался на свои обязанности, удерживавшія его въ полку. Онъ объяснялъ, что такъ какъ отлучался очень часто, то теперь капитанъ Джонстонъ пользуется своей долею свободы. Онъ былъ одинъ въ казармахъ и отлучиться не могъ. Въ этомъ была нкоторая доля правды, но можетъ быть Джонстонъ отлучался именно потому, что онъ не здилъ никуда. Джонстонъ ловилъ рыбу въ замк Конпель, и Невиль очень подробно объяснялъ, что на время долженъ отказаться отъ всхъ наслажденій ирландскаго берега. Но это были дни тяжелыхъ испытаній для него.

Графиня Скрупъ прислала ему краткую исторію жизни капитана О’Гара. Фамильный повренный по настоянію графа — какъ писала графиня, хотя вроятно она въ этомъ дл дйствовала гораздо энергичне, чмъ графъ — навелъ справки. Капитанъ О’Гара, мужъ той дамы, которая теперь жила въ графств Кларъ, и который несомннно былъ отцомъ мисъ О’Гара, которую зналъ Фредъ, провелъ по-крайней-мр десять лтъ своей жизни на галерахъ въ Южной Франціи. Онъ былъ замшанъ въ какихъ-то обширныхъ плутняхъ въ Бордо, пересланъ оттуда въ Тулонъ — а теперь находится въ Лондон. Графиня, приславъ эту интересную исторію своему племяннику въ Иннисъ съ полнйшими доказательствами, писала, что онъ наврно не обезславитъ своей фамиліи союзомъ съ людьми такими позорными, но посл всего, что было, дядя ожидалъ, что онъ возобновитъ данное ему слово. На это онъ отвтилъ съ гнвомъ. Онъ не понималъ, зачмъ выкопали исторію капитана О’Гара. Ему не было никакого дла до капитана О’Гара. Онъ полагалъ, что все это вышло изъ Квинскаго замка, а онъ не врилъ ничему, что выходило изъ Квинскаго замка. Онъ уже далъ общаніе и не понималъ, зачмъ отъ него требуютъ возобновить его. Ему было очень непріятно, что злоязычные слухи изъ Квинскаго замка терзаютъ его жизнь. Таково было содержаніе его письма къ тетк, но даже этого письма было достаточно, чтобы возбудить увренность, что онъ никогда не женится на этой двушк. Онъ сознавался, что далъ слово не жениться. А потомъ, не смотря на все, что онъ говорилъ о лживости Квинскаго замка, онъ все-таки поврилъ присланнымъ свдніямъ. Не могло быть и рчи о томъ, чтобы онъ женился на дочери каторжника, вернувшагося съ галеръ. Онъ не думалъ, чтобы вс присяжные въ Англіи сочли его обязаннымъ сдержать такое общаніе. Разумется онъ сдлаетъ, что можетъ, для своей милой Кетъ, но даже посл всего, что было, онъ не могъ загрязнить себя бракомъ съ дочерью такого гнуснаго отца. Бдная Кетъ! Причиною ея страданій не онъ, а ея отецъ.

Между тмъ письма Кетъ къ нему становились все чаще и все грустне — и дышали еще большей теплотой. Наконецъ она стала писать съ каждой почтой, хотя онъ зналъ, какъ трудно должно быть для нея найти ежедневнаго гонца въ Иннистимонъ. Не прідетъ ли онъ повидаться съ ней? Онъ долженъ повидаться съ ней. Она больна и умретъ, если онъ не прідетъ къ ней. Онъ не всегда отвчалъ на эти письма, но писалъ къ ней, можетъ быть, раза два въ недлю. Онъ прідетъ очень скоро, какъ только Джонстонъ вернется съ рыбной ловли. Она не должна тревожиться. Разумется, онъ не всегда могъ быть въ Ардкил. У него также были непріятности. Потомъ онъ написалъ ей, что получилъ письма изъ дома очень заботившія его, но въ его словахъ была какая-то рзкость, вызвавшая съ ея стороны стованія, которыя еще, однако, не приняли формы упрековъ. Потомъ пришло коротенькое письмецо отъ мистрисъ О’Гара.

‘Я должна васъ просить тотчасъ пріхать въ Ардкиль. Это необходимо для спасенія Кетъ’.

Получивъ эти строки, онъ подумалъ, что долженъ хать завтра. Когда настало завтра, онъ ршился отложить поздку еще на день! Исполнять долгъ не такъ пріятно, какъ предаваться удовольствіямъ! Вмсто того, чтобъ хать, онъ сидлъ въ своей комнат въ казармахъ съ своимъ другомъ Джонстономъ, вернувшимся въ Иниисъ, и съ однимъ корнетомъ. Онъ не могъ сослаться на обязанности службы въ этотъ день. Онъ сидлъ и ничего не длалъ, а только думалъ обо всемъ. Вся прелесть этого приключенія исчезла, ему опротивла и лодка, и Барни Морони. Его уже ни капельки не интересовали тюлени и морскія чайки. Шумъ океана внизу утеса не доставлялъ уже ему удовольствія, а стоповъ на вершин утеса онъ, сказать по правд, боялся. Продолжительная поздка туда и обратно была ему скучна. Онъ теперь думалъ боле о достоинств своей фамиліи, чмъ о красот Кетъ О’Гара.

Но онъ все-таки намревался хать — онъ непремнно подетъ сегодня же. Онъ веллъ заложить гигъ, а между тмъ все сидлъ въ шлафрок, съ романомъ въ рук, который не могъ читать, и съ трубкой подъ рукой, которую не могъ курить. Возл него лежала на стол исторія жизни капитана О’Гара, которую тетка прислала къ нему, и онъ въ третій и четвертый разъ перечитывалъ каждое слово. Разумется, онъ не могъ жениться на этой двушк. Мистрисъ О’Гара обманула его. Она не могла не знать, что мужъ ея каторжникъ, и скрывала это отъ него, для того чтобы заманить его. Все, что деньги могутъ сдлать, онъ сдлаетъ. А, если он согласятся, онъ увезетъ двушку съ собою въ какую-нибудь солнечную страну, гд приключенія могутъ быть еще пріятне, и будетъ посвящать ей… часть своего времени. Онъ еще не погубилъ себя, но непремнно погубитъ, если онъ, наслдникъ Скрупскаго замка, женится на дочери человка, который былъ каторжникомъ во Франціи! Онъ только что ршилъ держаться твердо этой ршимости, когда дверь отворилась и мистрисъ О’Гара вошла въ комнату. Мистрисъ О’Гара!

Она старательно затворила дверь за собою, отстранивъ встового, который не хотлъ ее пустить.

— Да, серъ, такъ какъ вы не хотли пріхать къ намъ, я была принуждена пріхать къ вамъ. Я знаю все. Когда вы женитесь на моей дочери?

Да. Въ уничиженіи своего горя, бдная двушка разсказала матери о своемъ безславіи, или лучше сказать, отъ слабости высказала свою тайну. Ее должно было постигнуть то страшное возмездіе, которое, когда проступокъ былъ взаименъ, такъ тяжело падаетъ на ту, которая изъ двухъ гршниковъ виновата мене. Когда она узнала свою участь, она еще крпче привязалась къ тому, кто такъ жестоко оскорбилъ ее. Она и прежде ему принадлежала, а теперь она принадлежала ему больше прежняго. Чтобы онъ былъ возл нея, чтобы онъ отдавалъ ей приказанія, чтобы она повиновалась имъ, вотъ какого утшенія жаждала она и это было единственное утшеніе, которое могло имть для нея цну. Прислоняться къ нему, шептать ему пламенныя слова, въ которыхъ заключалось признаніе, которое почти могло бы быть радостью для нея, если бы онъ захотлъ этого — это одно могло возвратить ей надежду. Пусть онъ прідетъ и будетъ близъ нея, такъ чтобы она могла скрыть свое лицо на груди его. Но онъ не прізжалъ. Онъ не прізжалъ, хотя она вложила все свое сердце въ свои письма. Тогда она совсмъ упала духомъ, стала чахнуть, и однажды, когда мать стояла на колняхъ возл нея, у нея вырвалась ея тайна.

Гостиная Фреда Невиля въ Иннис негодилась для пріема дамъ. Она была очень некрасива, какъ вообще въ казармахъ небольшихъ городовъ на запад Ирландіи — и очень неопрятна. Боле благоразумные и порядочные люди не могли бы понять, почему молодой человкъ съ будущими надеждами и настоящимъ богатствомъ предпочиталъ провести годъ въ такой комнат, вопреки желаніямъ всхъ своихъ друзей, когда для него открытъ и Лондонъ, и чужіе края, и лучшіе дома въ Англіи, и все великолпіе Скрупскаго замка. Повсюду были разбросаны ружья, хлысты, нсколько книгъ и бумагъ. На стол лежали дв сабли. Коверъ покрывалъ только половину комнаты и хотя было три большихъ кресла, даже они были изорваны и запачканы. Но все это было совмстно съ приключеніями — а пока приключенія имли романическую сторону и не длали хлопотъ, иннискія казармы были для Невиля предпочтительне мрачнаго величія Скругіа.

И теперь туда явилась мистрисъ О’Гара, и говоритъ ему, что она знаетъ все! Ни минуты не сомнвался онъ въ значеніи этихъ словъ. И теперь доводы въ необходимость брака сдлаются сильне прежняго. Глупая, непріятная улыбка промелькнула по его красивому лицу, когда онъ привтствовалъ гостью и подвинулъ къ ней кресло.

— Мн такъ жаль, что вы побезпокоились пріхать, сказалъ онъ.

— Это ничего. Когда вы женитесь на моей дочери?

Какъ онъ долженъ былъ отвтить ей? Изъ путаницы своихъ затрудненій онъ извлекъ одно ршительное намреніе. Онъ ршилъ, что никакія приставанія не заставятъ его жениться на дочери каторжника О’Гара. На этомъ онъ остановился твердо. Не заговоритъ ли ему тотчасъ о каторжник и съ изъявленіемъ сожалній отказаться отъ брака, основываясь на этой причин? Обезчестивъ дочь этой женщины, не прикрыться ли ему безславіемъ ея мужа? Что онъ имлъ намреніе сдлать это впослдствіи, это правда, но въ настоящую минуту подобная задача потребовала бы сердца пожесче, чмъ у него. Она встала съ кресла, подошла близко къ Невилю и повторила свой вопросъ:

— Когда вы женитесь на моей дочери?

— Вы разв желаете, чтобы я отвтилъ вамъ тотчасъ?

— Да, тотчасъ. Зачмъ не отвтить мн тотчасъ? Она сказала мн все. Мистеръ Невиль, вы должны думать не только о ней, но и о вашемъ ребенк.

— Я этого не ожидаю, сказалъ онъ.

— А я вамъ говорю. Теперь отвчайте мн. Когда моя Кетъ сдлается вашей женой?

Онъ зналъ, что объ этомъ не можетъ быть и рчи. Сама мать теперь казалась ему вовсе непохожей на спокойную, красивую, энергичную съ тихимъ пріятнымъ голосомъ вдову, которую онъ зналъ въ Ардкил. Тогда онъ не стыдился думать о ней какъ о своей будущей тещ. Ея одежда, какъ ни была бдна, согласовалась съ ея уединенной жизнью. Но теперь она казалась неприличной даже для Инвиса. И повторяя свои вопросы, она говорила не такъ какъ леди. Не будутъ ли вс его родные и друзья имть поводъ къ жалобамъ, если онъ привезетъ въ Англію такую тещу?

— Теперь, въ эту минуту я не могу отвчать на такой вопросъ, сказалъ онъ.

— Неужели вы осмлитесь сказать мн, что вы бросите ее?

— Конечно, нтъ. Я пріду въ Ардкиль сегодня же. Гигъ уже заложенъ. Надюсь, что Кетъ здорова?

— Нтъ. Какъ можетъ она быть здорова?

— Отчего же? Я не знаю. Если она желаетъ чего-нибудь, что я могу ей доставить, вамъ стоитъ только сказать.

Въ своемъ полномъ презрніи къ этому человку, мистрисъ О’Гара, вроятно, забыла, что онъ находился въ ту минуту въ такомъ положеніи, въ какомъ ни одинъ мужчина на свт не могъ бы держать себя съ достоинствомъ. Дурные поступки вовлекли его въ эти затрудненія, и теперь онъ не могъ уже поступать хорошо. Моралисты могли сказать ему, что какова бы ни была родня этой двушки, онъ все-таки долженъ на ней жениться, но ему не позволяла этого не только клятва, но и убжденіе, что самая высокая его обязанность состояла въ томъ, чтобы спасти свою фамилію отъ униженія. А между тмъ, какъ онъ можетъ сказать правду и сослаться на честь своей фамиліи матери, которая заявляла ему такія требованія, требованія подкрпляемыя обстоятельствами? Его положеніе было такъ жестоко, что онъ никакъ не могъ поддерживать достоинство, или даже говорить правду. Мать опять повторила свое требованіе.

— Прежде всего вы должны сдлать для нея одно. Когда она сдлается вашей женой?

У него вертлось на язык сказать ей, что это невозможно, пока его дядя живъ, но онъ тотчасъ почувствовалъ, что на это были два препятствія, прямо противоположныя одно другому, но каждое на столько сильно, что такой отвтъ могъ быть очень опасенъ. Въ этомъ подразумвалось бы общаніе, котораго онъ не имлъ никакого намренія сдержать — жениться на двушк по смерти дяди, и хотя онъ общалъ бы боле, чмъ сдержать намревался, это общаніе возбудило бы неукротимый гнвъ женщины, находившейся предъ нимъ. Нершимость его въ настоящемъ положеніи Кетъ возбудила бы въ груди матери ярость, которой онъ боялся. Онъ всталъ и прошелся по комнат, пока она стояла, устремивъ на него глаза и все повторяя свое требованіе.

— Теперь нельзя терять ни одного дня. Когда вы женитесь на моей дочери?

Наконецъ, онъ сдлалъ предложеніе, на которое она согласилась. Извстіе, сообщенное ею, разразилось надъ нимъ неожиданно. Онъ былъ чрезвычайно огорченъ. Конечно, Кетъ, его дорогая Кетъ, составляла для него все. Сегодня онъ подумаетъ обо всемъ. Завтра онъ непремнно прідетъ въ Ардкиль. Мать, исполненная страха, ршившись преслдовать его до самаго края свта, если онъ броситъ ея дочь, но чувствуя въ настоящую минуту, что не можетъ принудить его, приняла его общаніе пріхать на другой день и, наконецъ, предоставила его самому себ.

Глава XVI.
Успхъ Невиля.

Невиль сидлъ въ своей комнат одинъ, не шевелясь, цлые два часа, посл того какъ мистрисъ О’Гара оставила его. Какимъ образомъ избавится онъ отъ несчастій и разоренія, которыя, повидимому, окружали его? У него въ голов промелькнула мысль, что для него было бы лучше бжать и написать правду на сравнительно безопасномъ разстояніи, изъ его лондонскаго клуба. Но въ такомъ поступк будетъ низость, которая не позволитъ ему смотрть прямо въ глаза всмъ. Двушка доврилась ему и это довріе довело ее до несчастія. Онъ не могъ бросить ее. Лучше ему выдержать весь ихъ гнвъ. Для нея онъ останется всегда нжно любящимъ, если она приметъ его любовь безъ имени, котораго онъ не можетъ ей дать. Онъ пожертвуетъ ей всей своей жизнью. Онъ осыплетъ ее всевозможной роскошью, какую только могутъ доставить деньги. Онъ долженъ похать и сдлать это предложеніе. Гнвъ выльется на его голову не отъ нея. Въ глубин сердца онъ боялся патера и мать.

Но бывали минуты, когда человкъ считаетъ себя обязаннымъ вынести все, чего больше всего боится, и тотъ, кто не сдлаетъ этого въ такія минуты, можетъ назваться трусомъ.

Онъ совсмъ ршился отправиться рано на слдующее утро, но время до тхъ поръ тянулось очень грустно и тяжело, а думать о своей жизни было для него непріятно. На сколько лучше было бы для него, если бы годъ тому назадъ онъ позволилъ убдить себя, что обязанъ тотчасъ выйти въ отставку изъ военной службы! Но онъ самъ постлалъ себ постель, и долженъ теперь лежать на ней. Онъ не могъ избавиться отъ поздки въ Ардкиль. Даже, если бы онъ ошаллъ отъ ихъ гнва, онъ долженъ его вынести.

Онъ позавтракалъ рано на слдующій день и слъ въ свой гигъ до девяти часовъ. Онъ долженъ стать лицомъ къ лицу съ врагомъ и чмъ раньше сдлаетъ это, тмъ будетъ лучше. Теперь затрудненіе его состояло въ томъ, въ какихъ словахъ сдлать ему предложеніе. Вс затрудненія будутъ заглажены и всякая опасность исчезнетъ, если онъ только скажетъ, что женится на этой двушк такъ скоро, какъ только будетъ возможно. Онъ зналъ, что патеръ Марти позаботится обо всемъ этомъ, и бракъ можетъ быть совершонъ. Онъ, наконецъ, сталъ понимать, что патеръ Марти былъ скоре практиченъ, чмъ сентименталенъ. Фредъ считалъ себя обязаннымъ исполнять свой долгъ относительно своей фамиліи, если онъ теперь возобновитъ свое общаніе жениться на Кетъ, такое возобновленіе будетъ вызвано страхомъ, а не обязанностью и будетъ означать низость. Он скоре разорвутъ его въ куски, чмъ вырвутъ у него подобное общаніе. Тогда онъ подумалъ о капитан и пришелъ къ такому заключенію, что долженъ извлечь всевозможную пользу для себя изъ характера капитана. Допуститъ ли кто-нибудь мысль, что онъ, наслдникъ Скрупской фамиліи, обязанъ жениться на дочери каторжника, вернувшагося съ галеръ? И не справедливо ли было, чтобы такое общаніе, какое онъ далъ, было вырвано у него подъ ложнымъ предлогомъ? Зачмъ ему не сказали о положеніи капитана, когда онъ только-что коротко сошелся съ матерью и дочерью?

Вмсто того, чтобы по обыкновенію пріхать въ лодк чрезъ заливъ въ Лагинчъ, онъ подъхалъ въ своемъ гиг къ деревн Лисканноръ. Ему надолъ Барни Морони и лодка и онъ не желалъ видть ни того ни другого. Ему даже надоло все ирландское и онъ находилъ весь островъ отвратительнымъ. Однако, онъ смло прохалъ Лисканноръ и подъхалъ къ дому отца Марти, но не найдя патера дома, оставилъ у него свою лошадь и гигъ. Онъ ршился, прежде всего, увидаться съ патеромъ и смло объявить ему, что ничто не можетъ заставить его жениться на дочери каторжника. Но отца Марти не было дома. Старуха, смотрвшая за его домомъ, думала, что онъ похалъ въ Иннистонъ и не воротится до обда. Тогда Невиль, посмотрвъ какъ выпрягли его лошадь изъ гига, пошелъ пшкомъ въ Ардкиль.

Какою безобразной представлялась теперь мстность его глазамъ. Тамъ и сямъ виднлась грязная хижина, полуобработанныя поля, гд овесъ уже началъ зеленть, окруженныя низкими стнами, казавшимися просто кучами камней, такъ небрежно были он выстроены. Ни одного деревца, ни одного кустика, ни одного цвтка не было видно. Дорога была узкая, шероховатая и пустынная. Кладбище, мимо котораго прошелъ Фредъ, было самымъ живымъ признакомъ человческаго рода въ этомъ мст. Потомъ мстность сдлалась еще боле пустынной, и дороги совсмъ не было. Не виднлось ни овса, ни стнъ. Но онъ могъ слышать меланхолическій стонъ волнъ, который когда-то казался ему музыкальнымъ. Теперь это мсто со всми своими принадлежностями, сдлалось для него отвратительно, противно, гнусно. Наконецъ, коттеджъ показался въ виду, и сердце Фреда замерло. Бдная Кетъ, онъ все-таки очень любилъ ее. Онъ старался утшить себя увреніемъ, что его сердце оставалось врно ей. Ни за что на свт не хотлъ онъ оскорбить ее. Для скрупскаго свта, онъ долженъ былъ нанести ей страшное оскорбленіе. Но все-таки она была его милой, дорогой Кетъ, которую онъ никогда не броситъ.

Когда онъ подошелъ къ коттеджу, маленькая калитка была отворена, и онъ понялъ, что тамъ есть какой-нибудь гость. Сердце тотчасъ сказало ему, что это патеръ. Судьба свела его лицомъ къ лицу съ двумя его врагами разомъ! У него почти захватило духъ, но онъ зналъ, что не можетъ убжать. Какъ ни былъ бы горекъ гнвъ, потоки котораго выльются на него, онъ долженъ его вынести. Онъ постучался въ дверь и по своему обыкновенію, вошелъ въ коридоръ. Потомъ опять постучался въ дверь гостиной — въ ту дверь, въ которую до-сихъ-поръ, входилъ съ сознаніемъ, что приноситъ съ собой восторгъ, — и на минуту отвта не было. Онъ постучался опять. Дверь наконецъ отворили, онъ вошелъ и встртилъ отца Марти. Но онъ тотчасъ увидалъ, что въ комнат былъ другой человкъ, сидвшій въ кресл у окна. Кетъ, его Кетъ, тутъ не было, по мистрисъ О’Гара стояла у дивана, далеко отъ окна и возл двери.

— Это мистеръ Невиль, сказалъ патеръ: — пусть его войдетъ.

— Мистеръ Невиль, сказалъ вставая человкъ, сидвшій въ кресл:— мн сказали, что вы просите руки моей дочери. Ваши надежды въ будущемъ для меня достаточны и я даю мое согласіе.

На этого человка страшно было глядть. Онъ былъ высокъ, худощавъ, похожъ на мертвеца, дурно одтъ, въ дрянномъ изорванномъ пальто, застегнутомъ до подбородка, съ длинными растрепанными, жидкими сдыми волосами краснымъ носомъ, глазами пьяницы и тонкими губами, сжатыми у угловъ рта. Это былъ капитанъ О’Гара, и вся наружность этого человка прямо показывала каторжника, вернувшагося съ работы въ кандалахъ. Это былъ отецъ фредовой Кетъ, и ожидаютъ, чтобы онъ, Фредерикъ Невиль, будущій графъ Скрупъ, сдлался его зятемъ!

— Это капитанъ О’Гара, сказалъ патеръ.

Но даже отецъ Марти, какъ ни былъ смлъ, не могъ сказать это тмъ самымъ голосомъ, которымъ сдлалъ выговоръ Невилю, когда ходилъ съ нимъ по берегу, мсяцъ тому назадъ.

Невиль чувствовалъ, что гнусная наружность этого человка придаетъ силу его ршимости. Онъ стоялъ и смотрлъ то на того, то на другого, между тмъ какъ мистрисъ О’Гара молчала въ своемъ углу.

— Можетъ быть, сказалъ онъ:— мн лучше уйти. Я пришелъ не кстати.

— Вамъ слдуетъ знать все, сказалъ патеръ.— И это не можетъ измнить вашего положенія относительно молодой двицы. Этого господина надо устроить.

— О! непремнно, сказалъ капитанъ.— Меня надо устроить… и какъ можно скоре.

Онъ говорилъ слегка иностраннымъ акцентомъ, и такимъ тономъ, который, какъ казалось Фреду, отзывался галерами.

— Мн сказали, что вы удостоили полюбить мою дочь. Эти почтенные люди увряютъ, что вы спшите сочетаться съ нею. Я соглашаюсь. О’Гара, люди самой старинной крови въ Европ, всегда вступали въ браки съ знатью. Дядя вашъ вельможа, руку котораго я съ гордостью пожму.

Говоря такимъ образомъ, онъ перешелъ чрезъ всю комнату къ Фреду, намреваясь тотчасъ начать пожатіе рукъ съ Невильской фамиліей.

— Прочь! сказалъ Фредъ, отступая къ двери.

— Вы разв не врите, что я отецъ вашей невсты?

— Я не знаю чей вы отецъ. Прочь!

— Онъ дйствительно тотъ за кого выдаетъ себя, сказалъ патеръ.— Вамъ надо нкоторое время выносить его присутствіе.

— Гд Кетъ? спросилъ Фредъ.

Въ эту минуту онъ былъ исполненъ мужества. Онъ посмотрлъ на мистрисъ О’Гара, но никто ему не отвтилъ. Она все стояла, устремивъ глаза на своего мужа, какъ будто собиралась броситься на него и разорвать на части.

— Гд Кетъ? опять спросилъ Фредъ:— здорова она?

— На столько здорова, что можетъ прятаться отъ своего стараго отца, сказалъ капитанъ, отирая слезы рукою.

— Вы увидите ее сейчасъ, мистеръ Невиль, сказалъ патеръ.

Тогда Невиль шепнулъ слово на ухо патеру:

— Чего хочетъ этотъ человкъ?

— Вамъ не надо обращать на это вниманіе, сказалъ отецъ Марти.

— Мистеръ Марти, сказалъ капитанъ:— вы слишкомъ безцеремонно заглядываете въ мои дла. Я предпочитаю открыть мои мысли и желанія моему зятю. Онъ считаетъ себя вправ вмшиваться въ мои дла. Ха-ха-ха!

— Если ты будешь говорить такимъ образомъ, я проткну теб сердце! сказала мистрисъ О’Гара, бросившись впередъ.

Тогда Фредъ Невиль примтилъ, что эта женщина держала въ рук кинжалъ, который до-тхъ-поръ прятала, стоя у стны, за диваномъ. Одъ потомъ узналъ, что патеръ, услышавъ въ Лисканнор о прізд этого человка, поспшилъ въ коттеджъ и вошелъ въ него почти въ одно время съ капитаномъ. Кетъ къ счастію была въ это время въ своей комнат и не видала своего отца. Она еще лежала въ постели и была больна, но во время послдующей сцены, она встала. Но мистрисъ О’Гара, даже въ присутствіи патера, тотчасъ схватила кинжалъ изъ ящика, показывая, что готова къ убійству, если бы нашла убійство необходимымъ для своего освобожденія. Человкъ этотъ немедленно спросилъ о дочери, и мать узнала, что тайна ея дочери сдлалась извстна всему Лисканнору. Патеръ положилъ руку на ея плечо и остановилъ ее, по сдлалъ это очень кротко.

— У васъ тещей будетъ свирпая свинья, мистеръ Невиль, сказалъ капитанъ:— но отца вашей жены вы всегда найдете кроткимъ и разсудительнымъ. Вы спрашивали чего я хочу?

— Не дать ли ему денегъ? предложилъ Невиль.

— Нтъ, сказалъ патеръ, качая головой.

— Конечно, сказалъ капитанъ О’Гара.

— Если вы сейчасъ уйдете отсюда, сказалъ Невиль:— и придете ко мн завтра утромъ въ Иннискія казармы, я дамъ вамъ денегъ.

— Не давайте, сказала мистрисъ О’Гара.

— Моя дражайшая безрасудно разсуждаетъ. Вы не освободитесь отъ меня. Я не умру. Не доказалъ ли я вамъ, что меня уничтожить трудно. На нашу фамилію нашла туча. Солнечный день явится вмст съ этимъ благороднымъ вельможей. Позвольте мн воспользоваться его теплотой. Я конечно, буду у васъ, мистеръ Невиль, но какова будетъ цифра?

— Это зависитъ отъ того какимъ я найду васъ тогда.

— Я положусь на васъ. Я пріду. Но поздка отсюда въ Иннисъ длинна для такого старика какъ я, и могла бы быть облегчена бездлицей въ вид банковаго билета самой ничтожной цнности.

Невиль далъ ему два банковыхъ билета въ одинъ фунтъ каждый, и капитанъ О’Гара вышелъ изъ дома своей жены.

— Теперь онъ отъ васъ не отстанетъ, сказалъ патеръ.

— Онъ не можетъ сдлать мн вредъ. Я устрою такъ, чтобы ему давать содержаніе, съ тмъ чтобы онъ не безпокоилъ здсь нашего друга. Пусть это узнаютъ вс, но такъ будетъ лучше.

Велика и страшна сила денегъ. Когда богатый человкъ такъ легко устранилъ затрудненія, даже разсвирпвшая мистрисъ О’Гара притихла и упреки патера замолкли. Молодой человкъ, повидимому, поступалъ хорошо, заступился какъ другъ за страдающую женщину и по-крайней-мр не пожаллъ денегъ.

— А теперь скажите мн гд Кетъ? спросилъ онъ.

Тогда мистрисъ О’Тара взяла его за руку и повела въ спальню, гд бдная двушка скрылась отъ объятій отца.

— Ушелъ онъ? спросила она, прежде чмъ бросилась на шею къ своему жениху.

— Невиль далъ ему денегъ, сказала мать.

— Да, онъ ухалъ, замтилъ Фредъ: — и я думаю… я думаю, что онъ не будетъ безпокоить васъ боле.

— О! Фредъ, мой дорогой! О! мой возлюбленный! наконецъ, наконецъ, вы со мною. Зачмъ вы не прізжали? О! Фредъ, вы любите меня? скажите, что вы любите меня.

— Больше всхъ на свт, сказалъ онъ, прижимая ее къ своей груди.

Онъ оставался у нея часа два, во время которыхъ ему ни слова не было сказано о брак. Такое сильное дйствіе произвело на нихъ внезапное появленіе капитана, и такую важную услугу оказало имъ богатство молодого человка, что и патеръ и мать не могли выказать той энергіи, съ какою они пристали бы къ молодому человку, если бы капитанъ О’Гара не явился въ коттеджъ. Патеръ скоро ушелъ, по прежде условились, что Невиль вернется въ Иннисъ приготовиться принять капитана, и прідетъ въ коттеджъ на другой день посл этого свиданія. Онъ вдругъ усвоилъ себ взгляды длового человка. Онъ пригласитъ иннискаго стряпчаго, когда будетъ говорить съ капитаномъ, и готовъ даже назначить ему двсти фунтовъ пожизненной пенсіи, если его можно будетъ этой суммой подкупить.

— Довольно и четвертой части, сказала мистрисъ О’Гара.

Патеръ думалъ, что было бы достаточно двухъ фунтовъ въ недлю.

— Я своему слову не измню, сказалъ Фредъ.

Кетъ сидла и смотрла на него, находя его божественнымъ.

— Вы наврно будете здсь къ полудню въ воскресенье? сказала Кетъ, прижимаясь къ нему, когда онъ всталъ, чтобы уйти.

— Непремнно.

— Милый, милый. Фредъ.

Такимъ образомъ онъ почти съ торжествомъ сошелъ съ холма къ дому патера. Онъ обрадовался, не заставъ дома патера, который ухалъ въ какую-то отдаленную часть прихода, а потомъ Фредъ Невиль вернулся въ Иннисъ.

Глава XVII.
Фреда Невиля опять призываютъ въ Скрупъ.

Невиль прилежно занимался дломъ, и тотчасъ по возвращенія изъ Инниса, имлъ свиданіе съ стряпчимъ. Это ему устроилъ сержант-маіоръ. Онъ коротко зналъ содержателя гостиницы и тамъ рекомендовалъ Таддеуса Кроу, какъ честнаго и умнаго стряпчаго.

Фредъ сначала объяснилъ мистеру Кроу, кто онъ. Это онъ сдлалъ, для того чтобы стряпчій зналъ, что онъ иметъ возможность исполнить свое намреніе. Мистеръ Кроу поклонился и уврилъ своего кліента, что нисколько въ этомъ не сомнвается. Но все-таки, когда онъ услыхалъ о графств и золотыхъ надеждахъ, онъ далъ себ слово не длать никакихъ издержекъ для молодого офицера изъ своего собственнаго кармана, пока не удостоврится, что деньги будутъ возвращены ему, съ процентами. Однако, когда свиданіе продолжалось, Кроу началъ понимать, какъ поступить, и понялъ, что обладатель будущихъ золотыхъ надеждъ нуждался въ наличныхъ деньгахъ. Кроу скоро понялъ всю исторію. Онъ слышалъ о капитан О’Гара и думалъ, что это одинъ изъ самыхъ негоднйшихъ негодяевъ на свт. Когда Невиль сказалъ стряпчему о двухъ дамахъ и о томъ, какъ ему хотлось бы избавить ихъ отъ ужасныхъ посщеній капитана, Кроу улыбнулся, но не сдлалъ никакого замчанія.

— Достаточно вамъ знать, что я серіозное имю намреніе, сказалъ будущій графъ, разсердившись на улыбку.

Кроу поклонился и попросилъ кліента кончить свой разсказъ.

— Этотъ человкъ будетъ у меня завтра, въ двнадцать часовъ, и я желаю, чтобы вы присутствовали при этомъ свиданіи. Мистеръ Кроу, я намренъ назначить ему двсти фунтовъ въ годъ пожизненно.

— Двсти фунтовъ въ годъ! сказалъ Иннисскій стряпчій, которому эта сумма показалась громадною для каторжника, вернувшагося съ галеръ.

— Да,— я уже упомянулъ объ этой сумм его жен, но ему не говорилъ.,

— Я на вашемъ мст обдумалъ бы еще, мистеръ Невилъ.

— Благодарю, я уже это ршилъ. Разумется, уплата будетъ производиться съ условіемъ, чтобы онъ не безпокоилъ этихъ дамъ ни лично, ни письменно. Надо устроить такъ, чтобы сумму выплачивать ему еженедльно во Франціи, и прекратить выдачу, если онъ удетъ оттуда. Подумайте обо всемъ этомъ и завтра сдлайте предложеніе. Я былъ бы радъ предоставить вамъ весь ходъ этого дла, такъ чтобы мн оставалось только вручить вамъ чеки. Можетъ быть я буду имть удовольствіе видть васъ завтра въ двнадцать часовъ.

Кроу общалъ подумать и явиться въ назначенный часъ. Невиль очень хорошо держалъ себя во время этого свиданія, совершенно свободно усвоилъ обращеніе знатнаго и богатаго человка, которому стоитъ только отдать приказаніе и оно тотчасъ будетъ исполнено. Кроу, когда вышелъ отъ молодого человка, уже не сомнвался въ денежной состоятельности своего кліента.

На слдующій день въ двнадцать часовъ, минута въ минуту, капитанъ О’Гара явился въ казармы, въ комнат Невиля уже сидлъ стряпчій, но Невиля самого не было, и капитанъ тотчасъ почувствовалъ, что его грубо обманули и провели.

— Съ кмъ я имю честь говорить? спросилъ капитанъ.

— Я стряпчій.

— Мистеръ Невиль мой зять — сыгралъ со мной эту штуку.

Кроу объяснилъ, что штуки никакой тутъ нтъ, но сказалъ это въ такихъ выраженіяхъ, которыя конечно были не такъ вжливы, какъ если бы это происходило въ присутствіи Невиля. Но такъ какъ причина отсутствія нашего героя гораздо для насъ важне, чмъ устройство длъ капитана, то мы прежде объяснимъ ее.

Какъ только ушелъ стряпчій, Невиль слъ обдать съ двумя товарищами, но не оказался пріятнымъ состольникомъ. Когда съ нимъ пытались шутить на счетъ двицы на утес, онъ выказывалъ очень ясно, что ему это не нравится, а когда корнетъ Симпкинсонъ посл обда поднялъ бокалъ и хотлъ выпить за здоровье мисъ О’Гара, мистеръ Невиль сказалъ ему, что онъ дерзкій оселъ. Тогда былъ десятый часъ и вечеръ не общалъ быть пріятенъ. Корнетъ Симпкинсонъ закурилъ сигару и подмигнулъ капитану. Невиль протянулъ ноги и притворился будто хочетъ заснуть. Въ эту минуту онъ очень сожаллъ, что ему пришлось побывать на запад Ирландіи.

Незадолго до десяти часовъ, капитанъ Джонсонъ ушелъ и корнетъ вздумалъ извиниться. Онъ не имлъ намренія сказать непріятное Невилю.

— Это ничего не значитъ, мой милый, только примите за правило никогда не произносить имени женщинъ, сказалъ Невиль такимъ тономъ, какъ-будто опытность давала ему право предписывать законы въ такомъ щекотливомъ дл.

— Пожалуй, оно и лучше, сказалъ корнетъ и это маленькое затрудненіе было устранено.

Корнетъ Симпкинсонъ, однако, вспомнилъ обо всемъ этомъ впослдствіи и почувствовалъ, что этотъ вечеръ и этотъ часъ были гораздо важне всякаго другого вечера и всякаго другого часа въ его жизни.

Въ половин одиннадцатаго, когда Невиль вздумалъ ложиться спать и все еще проклиналъ несчастную звзду, которая привела его въ графство Кларъ, послышался шумъ у калитки небольшого двора. Изъ Лимерика пріхалъ человкъ, желавшій видть мистера Невиля немедленно. Этотъ человкъ пріхалъ прямо изъ Скрупа, по желзной дорог изъ Дублина въ Лимерикъ, а оттуда, не останавливаясь, въ Инписъ. Графъ Скрупъ умеръ, и Фредерикъ Невиль сдлался графомъ Скрупомъ. Онъ привезъ письмо отъ мисъ Меллерби съ грустнымъ извстіемъ и просьбою отъ имени тетки спшить тотчасъ въ замокъ Скрупъ. Разумется, онъ долженъ хать тотчасъ же. Разумется онъ долженъ проводить дядю до могилы, прежде чмъ приметъ имя и состояніе дяди.

Въ этотъ первый часъ его величія, ударъ былъ не такъ великъ, чтобы помшать ему тотчасъ подумать объ О’Гара. Онъ хотлъ ухать изъ Инниса на слдующее утро въ шесть часовъ, чтобы поспть къ позду изъ Лимерика въ Дублинъ. Это была необходимость, но хотя ему осталось такъ мало времени, онъ долженъ все устроить съ О’Гара. Не прошло и получаса, какъ онъ стучался уже въ дверь стряпчаго. Его приняли, и мистеръ Кроу вышелъ къ нему въ туфляхъ и въ старомъ шлафрок. Кроу, разсмотрвъ при свт сальной свчи лицо своего кліента, смотрлъ такъ, какъ будто ему не понравилось это лицо.

— Я знаю, что долженъ извиниться, сказалъ Невиль:— но я сію минуту получилъ извстіе о смерти моего дяди.

— Графа?

— Да.

— И я теперь имю честь говорить съ графомъ Скрупомъ?

— Это все равно. Я долженъ тотчасъ хать въ Англію. Мн остается только часъ или два. Вы должны видться съ этимъ О’Гара безъ меня.

— Непремнно, милордъ.

— Вы еще не должны называть меня такимъ образомъ, сказалъ съ гнвомъ Невиль.— Потрудитесь запомнить, что условія — двсти фунтовъ въ годъ, пока онъ останется во Франціи и не будетъ тревожить никого ни своимъ присутствіемъ, ни письмами. Благодарю. Я буду очень вамъ обязанъ! Я вернусь посл похоронъ и сдлаю распоряженіе насчетъ уплаты. Прощайте.

Такимъ образомъ капитану О’Гара неудалось увидать своего будущаго зятя. Кроу все сдлалъ какъ ему было велно. Онъ говорилъ съ капитаномъ очень сурово, по человкъ, находящійся въ такомъ положеніи, не можетъ ожидать иного обращенія. Капитанъ хотлъ задрать голову, принять печальный видъ, но стряпчій этого не позволилъ. Онъ требовалъ, чтобы капитанъ призналъ себя нищимъ и негодяемъ, желающимъ дать подкупить себя, и капитанъ, наконецъ, сознался въ этомъ. Для него была важна только цыфра и удостовреніе. Кроу сдлалъ разсчетъ и очень ясно все растолковалъ. Сто франковъ будутъ выплачиваться ему еженедльно въ любомъ французскомъ город, самимъ имъ выбранномъ, но это прекратится при первомъ письм, которое онъ напишетъ мистрисъ О’Гара, или мисъ О’Гара или графу.

— Графу! воскликнулъ капитанъ.

У Кроу невольно сорвался съ языка восхитительный титулъ, но онъ поправился.

— Мистеру Невилю, хотлъ я сказать. А если вы письменно станете просить о прибавк, то лишитесь всего.

Капитанъ напрасно старался добиться лучшихъ условій, и разумется, принялъ предлагаемыя. Онъ будетъ жить въ Париж — миломъ Парнас. Онъ взялъ пять фунтовъ на дорогу и позвалъ агента, для пересылки ему денегъ.

Такимъ образомъ Фредъ Невиль сдлался графомъ Скрупомъ. Ему оставалось сдлать еще одно, прежде чмъ онъ отправится домой. Онъ долженъ былъ дать знать въ Ардкиль о томъ, что случилось. Возвращаясь въ казармы отъ стряпчаго Кроу онъ думалъ только объ этомъ. То другое дло было улажено. Приключеніе его въ графств Кларъ стоило ему уже двсти фунтовъ пенсіи негодяю, онъ также долженъ заплатить стряпчему. Это для него не значило ничего теперь, когда его богатство было велико, да онъ по характеру, о деньгахъ задумываться не любилъ. А все-таки это было дурное начало для его жизни. Хотя онъ былъ совершенно равнодушенъ къ этому, однако чувствовалъ, что этой сдлкой хвалиться нечего, и что онъ не можетъ объяснить ее своему повренному безъ чувства досады и очень можетъ быть, что досада еще большая предстоитъ ему впереди. Теперь онъ долженъ приготовить свое посланіе, къ Ардкильскимъ дамамъ — особенно къ той, которую онъ нашелъ вооруженною кинжаломъ для встрчи съ мужемъ въ свое послднее посщеніе.

На возвратномъ пути его въ казармы, ему пришло въ голову, что лучше послать гонца чмъ письмо.

— Симпкинсонъ, сказалъ онъ, входя въ спальню молодого человка:— слышали вы что случилось со мной?

Симпкинсонъ слышалъ, пожаллъ о смерти старика, но думалъ, что для этого горя есть утшеніе.

— Я немедленно долженъ хать въ Скрупъ, сказалъ Невиль.— Я все объяснилъ Джонсону и отправляюсь сейчасъ. Но я прежде прилягу и засну съ часокъ. Я желаю, чтобы вы сдлали для меня кое-что.

Симпкинсонъ былъ преданъ. Симпкинсонъ сдлаетъ все.

— Я выразился немножко грубо, когда вы назвали мисъ О’Гара.

Симпкинсонъ уврялъ, что нисколько не обидлся и никогда въ жизни не произнесетъ больше этого имепи.

— Но я желаю, чтобы вы похали къ ней завтра, сказалъ Невиль.

Тутъ Симпкинсонъ привскочилъ на постели. Какой юный воинъ не отправиться далеко, чтобы увидться съ прелестной двушкой на утес, и какой юный воинъ не предприметъ путешествія, чтобы обязать товарища, да еще графа? Ему тотчасъ были даны полныя инструкціи. Ему лучше спросить мистрисъ О’Гара — описывая ее, Невиль не упомянулъ о кинжал. Ему сказали какъ постучаться въ дверь и послать съ служанкой сказать, что онъ пріхалъ отъ мистера Невиля. Онъ долженъ былъ дохать до Лисканнора, а потомъ пойти пшкомъ и взять мальчика въ проводники. Можетъ быть ему ничего пройти дв или три мили. Симпкинсонъ объявилъ, что если бы и десять такъ ему все равно. Онъ долженъ сказать мистрисъ О’Гара правду. Онъ долженъ сказать, что гонецъ пріхалъ изъ Струпа съ извстіемъ о смерти графа, и что Невиль тотчасъ принужденъ хать въ Англію.

— Но вы вернетесь? сказалъ Симпкинсопъ.

Невиль помолчалъ.

— Да, я вернусь, но не говорите объ этомъ ни одной изъ дамъ.

— Не сказать ли мн, что я не знаю? Он непремнно спросятъ.

— Разумется. Скажите имъ, что все случилось такъ скоро, что ничего не ршено, но что они получатъ отъ меня извстіе тотчасъ. Вы можете сказать, что предполагаете, что я вернусь, но что я общалъ написать. Это будетъ правда, такъ какъ я. самъ не знаю что мн длать. Будьте вжливы къ нимъ какъ нельзя боле.

— Разумется.

— Он леди, знаете.

— Я это предполагалъ.

— А теперь я желаю сдлать все возможное для нихъ. Вы можете сказать, что я то дло уладилъ удовлетворительно.

— То дло?

— Он поймутъ. По-крайней-мр мать пойметъ, и вамъ, лучше это ей сказать. Вы подете рано.

— Я поду въ семь, если вы хотите.

— Можно и въ восемь и въ девять часовъ. Благодарю васъ, Симпкинсонъ. Я такъ вамъ обязанъ. Я надюсь, что увижу васъ въ Англіи когда-нибудь, когда дла мои нсколько придутъ въ порядокъ.

Это привело Симпкинсона въ восторгъ, такъ же какъ и порученіе, данное ему.

Итакъ Фредъ Невиль сдлался графомъ Скрупомъ, хотя онъ и себ даже не признавался, что титулъ и вс его принадлежности перешли въ его владніе. Пока тло старика не положатъ въ фамильный склепъ, онъ все будетъ просто Фредъ Невиль, поручикъ 20 гусарскаго полка. Когда онъ вернулся въ Скрупъ, въ старый мрачный замокъ, который теперь сдлался его собственнымъ домашнимъ кровомъ, ему было о чемъ подумать. Онъ самъ удивлялся какую большую тяжесть эти новыя достоинства наложили на его плечи, теперь когда эти достоинства сдлались его собственностью. Но нсколько мсяцевъ тому назадъ, онъ думалъ и даже говорилъ о томъ, что передастъ ихъ другому, такъ чтобы безпечно наслаждаться той частью богатства, которая принадлежала бы ему безъ всякой тяжести, налагаемой обязанностями его положенія. Онъ хотлъ взять свою яхту и любимую двушку и жить за границей, не вспоминая о графской корон, которая перейдетъ къ нему, и отказавшись отъ титула. Но уже и это чувство замерло въ немъ. Нсколько словъ, сказанныхъ ему патеромъ и нсколько серіозныхъ мыслей, зародившихся въ голов его, достаточно показали ему, что онъ длался графомъ Скрупомъ. Ему достались фамильныя почести и онъ долженъ ихъ поддерживать — хорошо или дурно какъ ему дозволятъ его сила и его правила. А онъ понималъ, что много значитъ быть перомъ, наслдственнымъ законодателемъ, человкомъ, который по своему рожденію иметъ право ожидать уваженія даже отъ людей старе его. Много значило быть владльцемъ обширныхъ земель, большого помстья, хозяиномъ многихъ фермеровъ, которые считаютъ себя въ зависимости отъ его доброты. Много значило находиться въ такомъ положеніи, что никакія денежныя соображенія не могли помшать исполненію какого бы то ни было желанія — что удовольствія могутъ быть сдерживаемы только достоинствомъ, характеромъ, приличіемъ. Дядя не разъ говорилъ ему какъ много обязанъ англійскій перъ длать для своей страны и своего сословія, какъ такой человкъ обязанъ имть высокія стремленія въ жизни. ‘Sans reproche’ {Безъ упрека.} было девизомъ его дома и вырзано на стн замка, который теперь принадлежитъ ему. Если будетъ для него возможно, онъ не унизитъ своего сословія и не измнитъ своей стран.

Но думая объ этомъ, онъ думалъ также о Кетъ О’Гара. Какими затрудненіями окружилъ онъ начало жизни, которую онъ намревался вести! Какимъ образомъ могъ онъ избавиться отъ хлопотъ, которыя приготовили ему его ирландскія приключенія. Въ душ его промелькнула мысль, что многіе люди, въ зрломъ возраст стоящіе высоко въ уваженіи свта, въ юности составляли точно такія связи, какія связывали его съ Кетъ О’Гара — что они поступали такъ же глупо какъ и онъ и избавлялись отъ послдствій своего сумасбродства безъ большого вреда. Но онъ еще не усматривалъ избавленія. Если деньги могутъ сдлать это для него, онъ готовъ на всякія жертвы. Если богатство и роскошь могутъ сдлать его Кетъ счастливою, она будетъ счастлива какъ принцесса. Но онъ думалъ, что ни она, ни ея мать не примутъ никакой суммы въ вид вознагражденія, и ненавидлъ себя за то, что считалъ это возможнымъ. Это была двушка хорошая и довряла ему вполн. Мать была самоотверженна, преданна и энергична. Онъ зналъ, что деньги ничего не сдлаютъ.

Онъ не хотлъ возвращаться въ Ирландію. Онъ пошлетъ повреннаго устроить его дла, и предоставитъ обимъ женщинамъ сокрушаться въ своемъ уединеніи на утесахъ. Если онъ сдлаетъ это, он, по его мннію, не станутъ преслдовать его. Он, наврно, будутъ писать, но лично онъ отдлается отъ нихъ такимъ образомъ. Но это будетъ такою трусостью и низостью, что ему будетъ невозможно уважать себя.

И вотъ онъ опять вступилъ въ Скрупъ, владльцемъ всего окружавшаго его, вовсе не съ счастливымъ сердцемъ и не спокойной душой.

Глава XVIII.
Графъ Скрупъ въ хлопотахъ.

Ни слова не было сказано молодому лорду, по его возвращеніи, объ О’Гара, пока онъ самъ не заговорилъ объ этомъ. Онъ нашелъ своего брата Джека Невиля въ Скруп, и Софія Меллерби еще гостила у его тетки. Для похоронъ назначенъ былъ день, но другихъ распоряженій никто не осмлился сдлать до прізда наслдника и хозяина. Онъ былъ принятъ съ торжественнымъ уваженіемъ старыми слугами, которые, какъ онъ замтилъ, избгали называть его по имени. Они знали, что неприлично перенести титулъ бывшаго лорда на наслдника, пока все что осталось отъ бывшаго лорда не будетъ скрыто отъ свта въ фамильномъ склеп, но и не могли ршиться называть живого графа мистеромъ Невилемъ. Тетка его была подавлена горемъ, но все таки обращалась съ нимъ съ вжливымъ уваженіемъ. Для нея онъ былъ теперь царствующій владлецъ между Невилями, и весь Скрупъ и все остальное было въ его распоряженіи. Когда онъ держалъ ее за руку и говорилъ объ ея будущей жизни, она только качала головой.

— Я старуха, хотя по лтамъ не такъ стара какъ былъ милордъ. Но моя жизнь кончена, и все равно куда бы я ни длась.

— Милая тетушка, не говорите такимъ образомъ. Гд вамъ можетъ быть такъ хорошо какъ здсь?

Но она только качала головой и плакала. Разумется ей неприлично было оставаться въ дом молодого графа, который былъ племянникомъ ея по муж. Скрупскій замокъ теперь сдлается домомъ радости, наполнится безпечной молодежью, начнутся пиры и танцы, ржаніе лошадей будетъ раздаваться у дверей, куча экипажей, новая мебель, яркіе уборы, и можетъ быть увы громкое веселье. Неприлично такой женщин какъ она жить въ Скруп теперь, когда ея супруга нтъ боле на свт.

Похороны были не только великолпны, но и весьма торжественны. Пріхали два или три Невиля изъ другихъ графствъ, пріхали и разные родственники, носившіе другія фамиліи. Былъ и мистеръ Меллерби, два три старые друга графа, по большинство составляли Скрупскіе арендаторы, изъ которыхъ не было ни одного, кому не хотлось бы видть какъ стараго лорда положатъ въ могилу.

— Милордъ, сказалъ Фреду одинъ старый перъ и родственникъ его, хотя они никогда не встрчались прежде:— вы наслдуете такому хорошему человку, какого другого мн не случалось видть въ жизни. Я любилъ его какъ брата. Надюсь, что вы будете слдовать его примру.

Фредъ далъ общаніе, которое въ ту минуту, конечно, намревался сдержать.

На слдующее утро завщаніе было прочитано. Въ немъ не было да и не могло быть ничего такого, что могло матеріально повліять на интересы наслдника. Вдов покойнаго лорда давалось право взять изъ Скрупа все, что пожелаетъ. Въ денежномъ отношеніи она была такъ обезпечена, что денегъ ей нужно не было. Доходъ цлаго года съ помстья былъ приготовленъ для наслдника, чтобы ему не было никакихъ затрудненій при вступленіи въ его званіе. Сравнительно небольшая сумма была отказана Джеку Невилю и драгоцнная вещица Софіи Меллерби. Всмъ слугамъ были отказаны различныя суммы, тысяча фунтовъ приходскому викарію, который можетъ быть одинъ изъ наслдниковъ удивился своему наслдству — и искренняя любовь каждому арендатору въ помсть. Вс сознавались, что лучшаго завщанія никогда не писалъ ни одинъ графъ. Потомъ вс посторонніе ухали и графъ Скрупъ остался начать свое царствованіе и свои обязанности какъ умлъ.

Джекъ общалъ остаться съ нимъ на нсколько дней, и Софія Меллерби, совсмъ отказавшаяся отъ лондонскаго сезона, должна была остаться у вдовы, пока не ршится вопросъ объ ея будущемъ мстопребываніи.

— Если тетушка пожелаетъ остаться хозяйкой въ этомъ дом года два, ея желаніе будетъ исполнено, сказалъ Фредъ молодой двушк,— можетъ быть желая отдалить отъ себя затрудненія большого хозяйства, но на это леди Скрупъ не согласилась. Если онъ позволитъ, она останется до конца іюля. Къ тому времени она найдетъ себ домъ.

— Право я не знаю какъ мн начать жизнь, сказалъ новый перъ своему брату, когда они гуляли вмст по парку.

— Не думай совсмъ о томъ какъ начинать. Ты не разсердишься и поймешь, что я хочу сказать, когда я посовтую теб не слишкомъ много думать о твоемъ положеніи.

— Какъ я могу не думать? Это такая перемна противъ прежняго.

— Нтъ, Фредъ, не совсмъ такъ, и даже я надюсь, что совсмъ нтъ перемны въ тхъ вещахъ, которыя всего важне для тебя. Личность человка и его понятія о томъ какъ онъ долженъ управлять собою, должны для него значить боле всхъ вншнихъ обстоятельствъ. Если бы не умеръ нашъ кузенъ…

— Я почти желалъ бы, чтобъ онъ былъ живъ.

— Тогда твоимъ честолюбіемъ было бы жить какъ честному джентльмену. И теперь это для тебя должно значить боле чмъ быть графомъ и богатымъ человкомъ.

— Читать нравоученія легко, Джекъ. Ты всегда былъ мастеръ на это. Но я все-таки не знаю что мн длать? Какъ мн начать? Вс говорятъ, что я не долженъ перемнять ничего. Арендаторы будутъ платить что слдуетъ, Бернеби будетъ смотрть за помстьемъ, мистрисъ Бпсъ за домомъ, а я буду сидть сложа руки и читать романъ. Когда пройдетъ время траура, я куплю лошадей и можетъ быть займусь фазанами. Больше не знаю что мн длать.

— Ты увидишь, что у тебя есть обязанности.

— Вроятно. Чего-то ожидаютъ отъ меня. Я долженъ поддерживать честь фамиліи, но мн право кажется, что самый лучшій способъ сдлать это состоитъ въ томъ, чтобы сидть въ кресл моего дяди и дремать какъ онъ.

— Прежде всего ты долженъ сыскать себ жену. Когда у тебя свой домашній очагъ, все вокругъ тебя уладится легко.

— Ахъ, да — жену! Я вдь говорилъ теб, Джекъ, объ этой двушк въ графств Кларъ.

— Ты не долженъ допускать, чтобы теб могло помшать что-нибудь подобное.

— Вотъ твои понятія о высокомъ нравственномъ величіи! Только сейчасъ ты мн говорилъ, что мои личные поступки должны составлять для меня все, а званіе ничего. Теперь я долженъ бросить двушку, которую я люблю, потому что я англійскій перъ!

— Я, разумется, не знаю что было между тобой и этой молодой двицей.

— Я, пожалуй, скажу теб всю правду, отвтилъ Фредъ.

И разсказалъ, разсказалъ чистосердечно — почти. Тяжело человку говорить противъ себя, но онъ имлъ намреніе сказать всю правду.

— Что я долженъ длать? скажешь ли ты мн, чтобы я женился на ней?

Джекъ Невиль долго молчалъ.

— Ты по-крайней-мр можешь сказать да или нтъ.

— Трудно сказать и да и нтъ.

— Я не могу жениться ни на комъ другомъ. Это я понимаю. Теб лучше сказать все Софіи Меллерби, и твой сынъ долженъ быть будущимъ графомъ.

— Мы оба молоды, Фредъ, и не должны думать объ этомъ. Если ты долженъ жениться на мисъ О’Гара, ты не долженъ терять ни одного дня,— ни одного дня.

— Но если я не намренъ. Ты всегда готовъ подавать совтъ, а теперь еще не подалъ никакого.

— Какъ я могу совтовать теб? Мн надо знать въ какихъ словахъ ты далъ общаніе, прежде чмъ я ршусь сказать, долженъ ли ты его сдержать или нарушить. Говоря вообще, слово сдержать надо.

— Каковы бы ни были послдствія?

— Слово держать надо. И я не знаю какое общаніе можетъ быть торжественне даннаго женщин посл такого поступка какъ твой.

— А что тогда скажутъ о моихъ поступкахъ относительно фамиліи? Какъ взглянутъ на меня, когда я привезу домой дочь этого мошенника?

— Ты долженъ былъ прежде подумать объ этомъ.

— Мн не говорили. Разв ты не видишь, что я былъ обманутъ. Мистрисъ О’Гара прямо сказала, что мужъ ея умеръ. А о галерахъ она не говорила ничего.

— Какъ она могла сказать теб это?

— Но если она обманула меня, какъ же могутъ ожидать, чтобы я мое общаніе сдержалъ? Я очень люблю эту двушку. Если бы я могъ перемниться мстами съ тобою, я сейчасъ сдлалъ бы это, увезъ бы ее отсюда, и она непремнно была бы моей женой. Если бы рчь шла обо мн одномъ, я отъ всего отказался бы для нея, ей-Богу такъ! Но я не могу пожертвовать моей фамиліей. А что касается торжественныхъ общаній, не клялся ли я моему дяд, что не обезславлю моей фамиліи подобнымъ бракомъ? Почти мое послднее слово ему было это. Разв я долженъ остаться предъ нимъ лжецомъ? Бываютъ времена, когда человкъ не можетъ поступать справедливо.

— Бываютъ времена, когда человкъ можетъ быть слишкомъ слпъ, чтобы поступать справедливо, сказалъ Джекъ, щадя своего брата и не напоминая ему, что эти дилеммы всегда происходятъ отъ собственныхъ ошибокъ.

— Мн кажется я ршусь не жениться на ней, сказалъ Фредъ.

— На твоемъ мст, мн кажется, я женился бы на ней, сказалъ Джекъ: — но я не могу говорить съ увренностью даже о себ.

— Не женюсь. Но останусь вренъ ей. Ты можешь быть увренъ, что я вовсе не женюсь.

Тутъ онъ вспомнилъ свой прежній планъ.

— Если я могу найти какой-нибудь способъ жениться на ней за границей, такъ чтобы нашъ сынъ не былъ законнымъ наслдникомъ титула и помстья, я тотчасъ ухалъ бы съ нею хоть на край свта. Ты можешь понять теперь, что я хотлъ сказать, когда говорилъ, что не знаю, какъ начать.

Джекъ сознался, что онъ понимаетъ брата. Человку всегда трудно приниматься за новую обязанность, когда онъ знаетъ, что у него на ше камень, длающій эту обязанность неудобоисполнимой.

Онъ продолжалъ жить въ Скруп цлую недлю посл похоронъ, не ршаясь ни на что, не длая никакихъ шаговъ, чтобы разршить О’Гаровское затрудненіе. Онъ здилъ къ арендаторамъ, длалъ неважныя распоряженія въ дом и конюшняхъ, братъ все жилъ съ нимъ и мисъ Меллерби оставалась въ замк. Но онъ зналъ, что громовой ударъ скоро долженъ разразиться надъ головой его, и наконецъ гроза началась. Первыя капли дождя посыпались на него въ письм отъ Кетъ О’Гара.

‘Дорогой Фредъ!

‘Не знаю, должна ли я писать къ вамъ такимъ образомъ, но всегда буду, пока вы не запретите мн. Мы ожидаемъ отъ васъ письма каждый день посл вашего отъзда. Другъ вашъ изъ Инниса прізжалъ къ намъ и привезъ намъ извстіе о смерти вашего дяди. Мы были очень огорчены, по-крайней-мр я. Мн было гораздо пріятне думать о васъ, какъ о моемъ Фред, чмъ о знатномъ лорд. Но вы всегда останетесь моимъ Фредомъ, не правда ли?

‘Мама сказала тотчасъ, что, разумется, вамъ надо было хать въ Англію, но другъ вашъ, имени котораго мы не знаемъ, сказалъ, что вы нарочно послали его общать намъ, что вы немедленно напишете и очень скоро вернетесь. Не знаю, что онъ подумаетъ обо мн, потому что я спросила его, точно ли онъ увренъ, что вы вернетесь. Если онъ подумаетъ, что я люблю васъ боле своей собственной души, онъ только подумаетъ правду.

‘Пожалуста,— пожалуста напишите сейчасъ. Мама начинаетъ сердиться, что нтъ письма. Я никогда не сержусь на моего дорогого любимца, но также желаю письма. Если бы вы знали мои чувства, я думаю вы писали бы каждый день — хотя бы только два слова: ‘Милая и дорогая’, этого было бы достаточно. Пожалуста прізжайте. О! пожалуста прізжайте! Неужели вы не знаете, какъ я желаю видть васъ! Господинъ, прізжавшій сюда, сказалъ, что вы прідете, и я знаю, что вы прідете. Но пожалуста прізжайте поскоре. Подумайте, что вы составляете для меня весь міръ. Вы даже дороже для меня всего міра.

‘Я теперь не больна, какъ была въ то время, когда вы были здсь. Но теперь я никогда не выхожу изъ дома, и не выйду, пока вы не прідете. Теперь мн не хочется ходить на скалы. Теперь я не интересуюсь даже птичками, такъ какъ васъ нтъ здсь, чтобы наблюдать за ними вмст со мной. Я сижу съ тюленьей шкурой, которую вы подарили мн, подъ головой и длаю видъ, будто сплю. Но хотя я сижу тихо по цлымъ часамъ, я не сплю, но все думаю о васъ.

‘Мы не видали моего отца и не слыхали ничего о немъ, отецъ Марти говоритъ, что вы поступили очень щедро. Вы всегда такой щедрый и добрый. Я была такъ несчастна весь тотъ день, что желала умереть. Вы не будете дурно думать о вашей Кетъ, потому что ея отецъ нехорошій человкъ?

‘Пожалуста напишите, когда получите письмо, а главное, дайте намъ знать, когда вы прідете.

‘Всегда, всегда и всегда

‘Ваша Кетъ’.

Чрезъ два дня посл этого, когда это письмо еще оставалось безъ отвта, пришло другое письмо отъ мистрисъ О’Гара, которое было, если возможно, еще прискорбне для Фреда, чмъ письмо ея дочери.

‘Милордъ’, начиналось письмо.

Когда онъ прочелъ это, онъ отвернулся съ отвращеніемъ. Разумется, эта женщина знала, что онъ теперь графъ Скрупъ, но было бы такъ пріятно, что между нею и имъ сношенія всегда бы продолжались подъ тмъ именемъ, подъ которымъ она до-сихъ-поръ знала его. Потомъ эти слова какъ будто показывали намреніе упрекнуть его, что должно было, какъ онъ зналъ, повести къ большимъ несчастіямъ.

‘Милордъ!

‘Посланный вашъ привезъ намъ пріятныя извстія, онъ сказалъ, что вы ухали домой заняться вашими длами. Такъ я полагаю и слдовало, но зачмъ вы не пишете къ намъ? Зачмъ вы не говорите моей бдной дочери, что вы прідете къ ней и загладите вредъ, сдланный ей, единственнымъ способомъ, теперь возможнымъ? Не могу врить и не врю, чтобы вы намревались уклониться отъ торжественныхъ общаній, данныхъ ей, и допустили ее остаться здсь погибшей отверженницей и матерью вашего ребенка. Я считала васъ джентльменомъ и христіаниномъ, и теперь еще считаю. Конечно, вы не заслужите названія ни того, ни другого, если бросите мою дочь въ отчаяніи, между тмъ, какъ сами счастливы.

‘Я обращаюсь къ вамъ, милордъ, самымъ торжественнымъ образомъ, со всей энергіей и со всмъ безпокойствомъ матери, и прошу васъ тотчасъ написать мн, когда вы будете здсь, для того чтобы сдержать ваше общаніе. Ради вашего ребенка, умоляю васъ не медлить.

‘Мы глубоко обязаны вамъ за то, что вы сдлали для этого несчастнаго человка. Мы никогда не сомнвались въ вашей щедрости.

‘Остаюсь съ горячей привязанностью,тесли вы ее примете

‘Ваша, милордъ, К. О’Гара’.

‘Р. S. Я прошу васъ пріхать тотчасъ и сдержать ваше слово. Если вздумаете нарушить его, я буду преслдовать васъ по всему свту’.

Когда молодой графъ получилъ это письмо, онъ тотчасъ приписалъ его отцу Марти, а пост-скриптумъ вроятно былъ сочиненъ мистрисъ О’Гара. Какъ бы то ни было — мистрисъ О’Гара или патеромъ было сочинено это письмо — а онъ нашелъ его очень для себя тяжелымъ. Онъ еще не отвтилъ на письмо Кетъ, въ искренности котораго нисколько не отпвался. Какъ ему отвчать на такія письма? Какой-нибудь отвтъ, разумется, надо дать, и этотъ отвтъ долженъ быть предвстникомъ его будущаго поведенія. Но какъ же онъ напишетъ письмо, когда еще не ршилъ, что сдлаетъ?

Онъ пытался написать письмо не къ мистрисъ О’Гара, не къ Кетъ, но къ патеру, и объяснить ему, что онъ не можетъ и не хочетъ жениться на мисъ О’Гара, но кром законнаго брака, онъ согласенъ связать себя съ нею и остаться ей врнымъ на всю жизнь. Онъ обезпечитъ или мать, или дочь, такъ какъ отецъ Марти сочтетъ нужнымъ, но дочь капитана О’Гара не должна быть графиней Скрупъ. Потомъ онъ старался объяснить обязательство, наложенное на него дядей, и ссылался на то, что ему не было сообщено о существованіи капитана О’Гара. Но когда письмо было написано, оно показалось ему жалкимъ, пошлымъ, раболпнымъ и въ то же время фальшивымъ. Онъ сказалъ себ, что этого письма будетъ недостаточно. Для него было очевидно, что онъ долженъ вернуться въ графство Кларъ, если бы даже мистрисъ О’Гара встртила его съ кинжаломъ въ рук. Была ли для него въ Клар какая-нибудь личная опасность? Если онъ не боялся кинжала женщины, неужели онъ долженъ бояться языка женщины или патера? Онъ разорвалъ письмо и ршилъ, что назначитъ въ письм день, когда явится въ Ардкиль. Такое письмо можно написать легко и смягчить словами любви.

‘Возлюбленная Кетъ!

‘Я буду у васъ 15-го или 16-го, не позже. Вамъ надо бы помнить, что когда человкъ попадаетъ въ такой новый фазисъ жизни, то ему много приходится и длать, и думать. Не думайте, однако, что я хочу поссориться съ вами, моя дорогая. Этого никогда не будетъ. Передайте мою любовь вашей матери.

‘Всегда вашъ Фредъ.

‘Р. В. Терпть не могу подписываться другимъ именемъ’.

Это письмо было не только написано, но и послано.

Глава XIX.
Безъ упрека

Три или четыре дня спустя посл этого письма къ Кетъ О’Гара, графъ сказалъ тетк, что долженъ вернуться въ Ирландію, и назначилъ день, въ который выдетъ изъ Скрупа.

— Я думаю, что вамъ не слдуетъ возвращаться туда, сказала она.

Онъ могъ видть по выраженію ея лица и тревожному взгляду глазъ, что она боялась Кетъ О’Гара,— такъ же какъ и онъ.

— Я долженъ хать. Я ухалъ неожиданно.

— Но вы написали, что выходите изъ полка?

— Да,— написалъ. Не думаю, чтобы отъ меня требовали теперь службы при тхъ особенныхъ обстоятельствахъ, при которыхъ я нахожусь. Но я получилъ письмо, частное, отъ одного изъ моихъ товарищей.

— Я не вижу, зачмъ вамъ туда хать, право не вижу.

— Какъ же мн быть съ моими вещами? У меня тамъ есть долги, лошади, даже одежда, которую я не усплъ даже прибрать, когда узжалъ.

— Всякій можетъ это устроить. Подарите лошадей.

— Дарить моихъ лошадей я не желаю, сказалъ онъ, смясь:— я долженъ хать.

Она не могла приставать къ нему боле. Она не упомянула о Кетъ О’Гара, но онъ зналъ, что она думаетъ о ней, зналъ также, что дятельность леди Мери Квинъ не ослабла. Но по его мннію тетка боялась его теперь больше, когда онъ сдлался графомъ, чмъ въ то время, когда онъ былъ наслдникомъ. И можетъ быть это чувство избавитъ его отъ непріятности слышать отъ тетки имя Кетъ О’Гара.

Вдовствующая графиня дйствительно боялась своего племянника до нкоторой степени. По-крайней-мр, она знала, что молодой человкъ былъ всемогущъ и могъ поступить какъ хотлъ. Что бы она ни говорила, ее теперь не поддержитъ авторитетъ лорда Скрупа. Онъ самъ теперь былъ лордъ Скрупъ, и если онъ просто скажетъ ей, чтобы она молчала и не мшалась не въ свое дло, она могла только покориться. Но она была не такая женщина, чтобы позволить какому бы то ни было опасенію помшать ей исполнять обязанность. О ней можно сказать, что, если бы племянникъ могъ приказать отрубить ей голову въ наказаніе за ея вмшательство, то она все-таки сказала бы то, что считала своею обязанностью сказать.

Но въ сердц ея происходила страшная борьба относительно этой обязанности. Леди Мери Квинъ нисколько не ослабила свою дятельность. Леди Мери Квинъ узнала о положеніи Кетъ О’Гара и съ жадной поспшностью сообщила это извстіе своей пріятельниц. И сообщая это извстіе, леди Мери Квинъ не имла ни малйшаго сомннія относительно обязанности графа Скрупа. По ея мннію никакія обстоятельства де могли поставить графу Скрупу въ обязанность жениться на какой-нибудь Кетъ О’Гара. Есть женщины, которыя о такихъ горестяхъ, какія теперь существовали въ Ардкильскомъ коттедж, всегда думаютъ, что женщина должна быть наказана, а мужчин надо помочь спастись. Жестокость сердца такихъ женщинъ,— которыя во всемъ другомъ въ жизни могутъ быть нжны и кротки,— составляетъ чудо нашей общественной системы. Леди Мери Квинъ, вроятно, очень мало думала объ этомъ. Женщины въ коттедж на утес, находившіяся подъ покровительствомъ отца Марти, были для нея, какъ католички, опасными авантюристками. Торжество протестантской добродтели требовало, чтобы ихъ авантюры не удались. Леди Мери Квинъ всегда была уврена, что рано или поздно, а о нихъ узнаетъ что-нибудь постыдное. Когда явился несчастный капитанъ,— а она тотчасъ услыхала объ его прізд — ей было пріятно, что ея убжденія оправдались. Когда печальныя извстія о положеніи бдной Кетъ достигли ея слуха, она ‘знала, что такъ будетъ’. Чтобы такая двушка сдлалась графиней Скрупъ въ награду за ея нечестивость, было бы для нея ужасно, было бы противно опредленіямъ божественнаго Провиднія, послужило бы доказательствомъ, что злому духу дозволено властвовать на земл, и въ ея кругу ссылались бы на это какъ на гибель, навлеченную на страну католической эмансипаціей. Она не сомнвалась ни минуты, что графа слдуетъ уговаривать нарушить общаніе, которое могли у него выманить.

Но не такъ было съ леди Скрупъ. Она, конечно, пришла къ такому же заключенію, какъ и ея пріятельница, но посл большой внутренней борьбы. Она также была строга къ женщинамъ, и состраданіе къ Кетъ О’Гара не имло на нее вліянія, но она признавала святость слова мужчины. Если, какъ леди Мери писала ей, и чему она врила, графъ Скрупъ далъ этой двушк общаніе жениться, если связалъ себя даннымъ словомъ какъ вельможа и джентльменъ, какъ она могла уговаривать его сдлаться обманщикомъ? Разв такъ онъ долженъ начать жизнь и заслужить девизъ своего дома: Безъ упрека!

Но зло будетъ такъ велико! Она не сомнвалась ни минуты во всемъ томъ, что говорила ей леди Мери объ этой двушк. И все это было доказано. Она была католичка, низкаго происхожденія, имла отцомъ такого низкаго человка, что ничего ниже уже быть не могло. А теперь и сама она сдлалась погибшимъ созданіемъ. Такой бракъ не только сдлаетъ вредъ дому Скрупъ въ настоящемъ поколніи, но поведетъ къ его окончательному паденію. Не сдлается ли извстно по всей Англіи, что будущій графъ Скрупъ будетъ внукъ каторжника? Не возникнетъ ли вопросъ о законности наслдника? Она сама знала знатныя фамиліи, которыхъ погубило подобное неблагоразуміе. До сихъ поръ, фамилія Скрупъ переходила изъ поколнія въ поколніе безъ пятна почти. Считали счастіемъ, что послдній наслдникъ умеръ, потому что онъ загрязнилъ себя низкимъ бракомъ. А теперь неужели должно случиться еще худшее зло по милости сумасбродствъ этого молодого человка? Не придется ли снять отъ стыда этотъ гордый девизъ? Но зло еще не сдлано, и можетъ быть ея слова могутъ еще спасти домъ отъ погибели и безславія.

Объ этой женщин можно было сказать, что какъ ни трудно казалось ей иногда ршить какой-нибудь трудный вопросъ, она умла признавать необходимость ршенія и умла держаться его, когда ршалась. Съ большимъ трудомъ успла она убдить себя, что графъ Скрупъ долженъ измнить общанію, которое далъ женщин, но ей удалось убдить себя въ этомъ. Ея сердце обливалось кровью, когда она признавала эту необходимость. Ложь для нея была гнусна. Если бы ей самой пришлось солгать, это показалось бы ей отвратительнымъ. Но ложь съ его стороны была еще хуже. Какъ добродтель,— то-есть то, что она называла добродтелью — была единственнымъ качествомъ необходимымъ для женщинъ, такъ правдивость была единственнымъ качествомъ, необходимымъ для мужчинъ. А между тмъ, она должна уговаривать его солгать, и употребить вс силы своего ума на то, чтобы оправдать эту ложь и настаивать на ней.

Графъ ршился вернуться въ Ирландію, и она никакъ не могла удержать его. Она не могла уговорить его избгнуть опасности, только потому что это опасность. Онъ завислъ только отъ себя, и если бы она усиливалась удержать его, онъ только смялся бы надъ нею. Власти никакой она не имла. Но если она будетъ говорить, онъ долженъ выслушать ее. Ея положеніе обезпечивало ей эту вжливость съ его стороны,— а когда она станетъ говорить объ его обязанности къ его имени и фамиліи, онъ врядъ ли будетъ смяться. Поэтому она послала просить его къ себ. Разумется, онъ исполнилъ ея желаніе и пришелъ.

— Вы намрены оставить насъ завтра, Фредъ, сказала она.

Мы вс знаемъ особенную торжественность вдовьяго траура — наружность самопожертвованія, которую эта одежда придаетъ женщин. А этой вдов была какъ-то особенно свойственна меланхолическая, почти удрученная горемъ торжественность. Жизнь ея всегда была серіозно-торжественна и грустна. Богатство и наружная пышность придали ей нкоторое достоинство, и съ этимъ вмст нкоторое чувство удовлетворенія. Религія служила ей утшеніемъ, рутина мелочныхъ обязанностей спасала ее отъ скуки. Но въ жизни для нея смха не было, и рдко даже улыбка. Въ первое время вдовства она считала жизнь свою конченной и смотрла на себя какъ на говорящую изъ могилы. Все это производило впечатлніе на молодого лорда. Она внушала ему какой-то благоговйный страхъ, и хотя ея трауръ не давалъ ей никакой власти, онъ придавалъ ей вліяніе.

— Да, я поду завтра, отвтилъ графъ.

— И вы все еще намрены хать въ Ирландію?

— Да, я долженъ хать въ Ирландію. Вы знаете, что я тамъ не останусь.

Она помолчала, потомъ продолжала:

— Вы увидите… эту молодую женщину?

— Я полагаю, что увижу ее.

— Пожалуста не думайте, что я желаю вмшиваться въ ваши частныя дла. Я знаю хорошо, что не имю надъ вами того любящаго права, которое иметъ мать, хотя я люблю васъ какъ сына.

— Я желалъ бы считать васъ моею матерью.

— Нтъ, Фредъ, это невозможно. Мать бросилась бы къ вамъ на шею и не пустила бы васъ, если бы видла, что вы идете на опасность, мать послдовала бы за вами, надясь, что можетъ васъ спасти.

— Но опасности никакой нтъ.

— Ахъ! Фредъ, я боюсь, что опасность есть.

— Какая опасность?

— Вы находитесь теперь во глав одной изъ стариннйшихъ и благороднйшихъ фамилій націи, которую я въ моемъ сердц считаю наимене гршной между всми гршными націями этого нечестиваго міра.

— Этого ужъ я не понимаю. Но, разумется, я понимаю обязанность къ фамиліи.

— Можетъ быть вы любите вашу страну?

— О! да! Я не думаю, чтобы гд-нибудь было такъ хорошо жить какъ въ Англіи.

— А Англія сдлалась такою, потому что между нами еще остались люди, родившіеся въ высокомъ званіи и знающіе какъ надо жить, чтобы поддерживать то, что требуется отъ. нихъ. Вашъ дядя былъ таковъ.

— Я увренъ, что онъ былъ таковъ, какимъ ему слдовало быть.

— Благородный, правдивый, любящій, самоотверженный, доброжелательный ко всмъ, но всегда сознававшій свое званіе, дававшій многое, потому что ему самому было много дано, употреблявшій свою знатность на пользу окружающихъ, переносившій свои горести въ молчаніи, исполненномъ достоинства, вельможа съ ногъ до головы, живя до конца безъ упрека! Такому человку вы можете стараться подражать, хотя походить на него, можетъ быть, трудно.

Она говорила не громко, но внятно, и прямо смотрла на него, стоя предъ нимъ неподвижно.

— Онъ былъ таковъ, сказалъ Фредъ, пораженный искренней торжественностью обращенія тетки.

— Вы будете стараться подражать ему?

— Два человка никогда не могутъ походить другъ на друга въ такомъ отношеніи. Я никогда не буду такимъ, какъ онъ. Но я постараюсь вести себя такъ хорошо, какъ могу.

— Вы будете помнить ваше званіе?

— Буду. Я помню его. Но вспомните, тетушка, что я не радъ принадлежать къ нему. Кажется, я понимаю все и сдлаю, что могу. Но изъ Джека вышелъ бы лучшій графъ, чмъ я. Это истинная правда.

— Господь поставилъ васъ въ это званіе, и вы должны молиться Ему, чтобы Онъ позволилъ вамъ исполнять вашу обязанность въ томъ положеніи, къ которому Ему угодно было призвать васъ. Если оно доставляетъ вамъ удовольствіе, вы должны имъ наслаждаться, если это для васъ въ тягость, вы должны ее переносить.

— Разумется, это такъ.

— Зная это, вы должны также знать, что вы обязаны не грязнить того рода, отъ котораго вы произошли.

— Онъ, кажется, уже былъ загрязненъ, отвтилъ Фредъ, вспомнивъ исторію фамиліи.— Девятый графъ, кажется, женился неизвстно на комъ, а его сынъ былъ ддъ моего дяди.

Это было ударомъ для леди Скрупъ, но она перенесла его съ достоинствомъ и мужествомъ.

— Вы врядъ ли пожелаете заставить говорить, что вы подражали единственному изъ вашихъ предковъ, который поступилъ нехорошо. Тогда свтъ былъ грубе, чмъ теперь, а тотъ, о комъ вы говорите, былъ военный.

— Я тоже военный, отвтилъ графъ.

— О! Фредъ, вотъ какъ вы отвчаете мн! Онъ былъ военнымъ въ т грубыя времена, когда бывали войны. Мн кажется, онъ женился, когда былъ въ поход съ арміей подъ начальствомъ Марльборуга.

— Конечно, я на войн не бывалъ.

— Страна ваша въ мир, и мсто ваше здсь, между вашими арендаторами въ Скруп. Вы общаете мн, Фредъ, что не женитесь на этой двушк въ Ирландіи?

— Если я женюсь, то въ этомъ будетъ виновата старая два въ замк Квинъ.

— Не говорите этого, Фредъ, это невозможно. Какъ бы она ни поступала, это не можетъ сдлать хорошими ваши дурные поступки, или дурными хорошіе.

— Эта злая вдьма вмшивалась не въ свое дло.

— Я о ней не буду говорить. Какая польза вышла бы изъ этого? Во всякомъ случа, вы не можете удивляться моему крайнему безпокойству. Вы самымъ торжественнымъ образомъ общались вашему дяд, что никогда не женитесь на этой молодой двушк.

— Если я общалъ, этого должно быть достаточно.

Онъ теперь начиналъ сердиться и лицо его покраснло. Онъ готовъ былъ перенести многое отъ вдовы своего дяди, но зналъ свои силы и чувствовалъ, что не можетъ перенести больше.

— Разумется, я не могу васъ связать. Я хорошо знаю, какъ я безсильна. Но я думаю, Фредъ, что ради памяти вашего дяди вы не откажете повторить ваше общаніе мн, если намрены его сдержать. Зачмъ я такъ безпокоюсь? Ради васъ самихъ и ради того имени, которое должно быть вамъ дороже, нежели даже мн.

— Я вовсе не намренъ жениться.

— Не говорите этого.

— А я говорю. Я не желаю держать васъ и Джека въ неизвстности относительно моей будущей жизни. Эта молодая двушка — о которой, впрочемъ, ни вы, ни леди Мери Квинъ не знаете ничего — не будетъ графиней Скрупъ. На это я ршился.

— Слава Богу!

— Но пока она жива, другой графики Скрупъ не будетъ. Пусть Джекъ женится на двушк, въ которую онъ влюбленъ. Они будутъ жить здсь, занимать весь домъ, если хотятъ. Онъ станетъ смотрть за помстьемъ и получать такой доходъ, какой назначитъ старикъ Меллерби. Я держу общаніе, которое далъ дяд — но поэтому мн нельзя будетъ жить здсь. Теперь я желалъ бы, чтобы вы ничего боле не говорили объ этомъ.

Тутъ онъ вышелъ изъ комнаты боле величественной походкой, какъ-будто сознавалъ, что въ такую минуту ему слдуетъ выказать свое званіе.

Вдовствующая графиня сидла одна цлое утро и думала о томъ, что она сдлала. Она теперь была уврена, что графъ положительно ршился не жениться на Кетъ О’Гара, она думала, что сама довела его до этой ршимости. Поступивъ такимъ образомъ, не совершила ли она смертнаго грха? Она знала, что случилось на Кларскомъ берегу. Молодая двушка, невинная до тхъ поръ, была погублена словами любви, подкрпляемыми брачнымъ общаніемъ. Это общаніе теперь будетъ нарушено! Жестокость къ двушк будетъ дьявольская — достойная ада! И она, гордившаяся суровой нравственностью своей жизни, желавшая посвятить свою жизнь только Богу, уговорила человка совершить этотъ грхъ, оттого что ея преемница, графиня Скрупъ, по ея мннію, не годилась для этого званія! Молодой лордъ общалъ ей, что онъ совершитъ этотъ грхъ, такой гнусный, такой дьявольскій, и вслдствіе этого общанія долженъ продолжать вести нечестивую жизнь. Съ душевною тоскою бросилась она на колни и умоляла Бога простить ей и руководить ею. Даже преклоняя колни предъ небеснымъ престоломъ, не могла она выбросить изъ своего сердца гордость происхожденія. Она молилась, чтобы молодой графъ былъ спасенъ и отъ грха, и отъ неприличнаго брака.

Глава XX.
Отъздъ.

Графиня никому не показывалась въ этотъ день — по-крайней-мр, ее не видали оба брата. Мисъ Меллерби приходила къ ней время отъ времени, но всегда на нсколько минутъ, и говорила, что леди Скрупъ больна и не можетъ выйти въ обду. Однако, она видла племянника до его отъзда на слдующее утро.

Фреда очень взволновалъ разговоръ, съ теткой. Конечно, онъ далъ общаніе дяд такое же, какое теперь было вырвано у него. Конечно, онъ самъ ршилъ посл зрлыхъ думъ, что онъ не женится на этой двушк, оправдывая свое ршеніе тмъ, что его обманули относительно капитана О’Гара. Однако, онъ чувствовалъ, что случившееся теперь связало его еще крпче прежняго противъ брака. Общаніе, данное дяд, онъ могъ считать обязательнымъ только при жизни дяди. Свое собственное ршеніе онъ могъ перемнить, когда хотлъ. Но хотя тетка почти не составляла для него ничего, и даже теткой собственно назваться не могла, а только вдовою его дяди, въ общаніи данномъ ей была какая-то торжественность, которая, какъ онъ чувствовалъ, окончательно связывала его. Онъ долженъ хать въ Ардкиль, приготовившись сказать всю правду. Онъ устроитъ, какъ он хотятъ, ихъ будущую жизнь, только Кетъ не должна быть графиней Скрупъ. Онъ не скрывалъ отъ себя страшную задачу, предстоявшую ему. Онъ зналъ, въ какое негодованіе придетъ патеръ. Онъ могъ представить себ свирпость матери, защищающей своего дтеныша, какъ львица. Онъ могъ вообразить, что кинжалъ опять будетъ вынутъ изъ ящика. А хуже всего было то, что онъ увидитъ двушку въ страшномъ гор, взывающую къ его любви, къ его клятвамъ, когда она узнаетъ правду, открытую ей. Но онъ не думалъ избгать задачи, предстоящей ему. Онъ не могъ самъ себя считать трусомъ.

Онъ былъ очень грустенъ.

— Какъ вы добры, что остались здсь, сказалъ онъ Софіи Меллерби.

Они теперь сошлись коротко и были привязаны другъ къ другу, какъ друзья. Если она позволила себ имть искру надежды относительно молодого графа, то эта искра угасла давно. Она созналась сама себ, что въ другихъ отношеніяхъ они не годились другъ для друга, и они были друзья.

— Я люблю нжно вашу тетушку и очень рада быть съ нею.

— Я желалъ бы, чтобы вы кого-нибудь другого полюбили нжно.

— Можетъ быть, когда-нибудь и полюблю, хотя теперь не знаю кого.

— Вы знаете, о комъ я говорю.

— Полагаю такъ.

— Зачмъ вамъ не полюбить его? Вдь онъ хорошій человкъ.

— Всхъ хорошихъ людей любить нельзя, лордъ Скрупъ.

— Вы никого не найдете лучше его.

— Онъ вамъ поручилъ хлопотать за него?

— Вы знаете, что онъ никогда, этого не сдлаетъ.

— Я удивилась.

— Но я имю причину говорить.

— Безъ сомннія.

— Я не думаю, чтобы это имло на васъ вліяніе, но вы должны это знать. Если человкъ моихъ лтъ можетъ принять такое ршеніе, то поврьте мн, что я ршился не жениться никогда.

— Какой вздоръ, лордъ Скрупъ.

— Да, можетъ быть. Но я такъ убжденъ въ этомъ самъ, что попрошу моего брата жить здсь постоянно, пусть онъ будетъ хозяиномъ. Такъ какъ онъ долженъ будетъ выйти въ отставку, то его положеніе здсь должно быть обезпечено.

— Я искренно надюсь, что вы всегда здсь жить будете сами.

— Для меня это неудобно, обстоятельства сдлали это невозможнымъ. Если ни онъ, ни тетушка не захотятъ здсь жить, домъ запрется. Я очень желаю, чтобы до этого не дошло. Я буду умолять моего брата остаться здсь и держать себя такъ, какъ держалъ бы я, если бы дла мои не пошли такъ непріятно. Во всякомъ случа, онъ можетъ предложить вамъ домъ…

— Лордъ Скрупъ!

— Я знаю, что вы хотите сказать, Софія.

— Я не расположена выходить замужъ, для того чтобы имть домъ.

— Разумется, вы должны это говоритъ, по все-таки я думаю, что имлъ право сказать вамъ. Я увренъ, что вы поврите моимъ словамъ, когда я говорю, что Джекъ ничего объ этомъ не знаетъ. Въ тотъ же самый вечеръ онъ сказалъ почти тоже самое своему брату, хотя не упомянулъ о Софіи Меллерби.

— Я знаю, что человкъ долженъ длать многое, живя въ такомъ дом, но я на это неспособенъ. Эта жизнь очень хорошая, если человкъ къ ней склоненъ. Я наклонности этой не имю, а ты имешь.

— Любезный Фредъ, ты не можешь перемнить случайности рожденія.

— Въ нкоторой степени могу, по-крайней-мр, мы вдвоемъ можемъ. Ты не можешь сдлаться лордомъ Скрупомъ, но можешь быть хозяиномъ Скрупскаго замка.

— Нтъ, не могу — а главное не хочу. Не считай меня невжливымъ.

— Ты невжливъ, Джекъ.

— По-крайней-мр, я не неблагодаренъ. Я только’хочу растолковать теб, что о подобной сдлк не можетъ быть и рчи. Никогда и ни въ чемъ не желаю я заступить мсто другого человка. Теб теперь двадцать шесть лтъ. Въ тридцать ты можешь жениться, и тогда теб понадобится свой собственный домъ.

— Я сдлаю это на бумаг.

— Чтобы я лишалъ владльца единственнаго мста, которое прилично для него! Этимъ я не воспользуюсь и не желаю имть такой власти. Поврь мн, Фредъ, что человкъ обязанъ покоряться обстоятельствамъ, которыми онъ окруженъ, когда ясно, что они полезны другимъ. Въ Англіи долженъ быть графъ Скрупъ, и теб этотъ титулъ достался.

Они сидли на террас посл обда, и нкоторое время было молчаніе. Доводы брата были такъ сильны для молодого лорда, что онъ не чувствовалъ себя способнымъ ихъ опровергать. Но онъ не забылъ послднихъ словъ брата.

— Можетъ быть я не долго буду носить этотъ титулъ, сказалъ онъ наконецъ.

— Каждый изъ насъ можетъ умереть сегодня или завтра, сказалъ Джекъ.

— Я имю какое-то предчувствіе, не то, что я умру, но что никогда не увижу боле Скрупскаго замка. Мн кажется, какъ будто я навсегда оставляю это мсто, которое всегда было противно мн.

— Я не врю предчувствіямъ.

— Это разумется само собой. Ты не такого сорта человкъ. А я врю. Никакъ не могу себ представить, что мн придется жить здсь съ цлой дюжиной старыхъ лнтяевъ, которые не будутъ длать ничего, и величать меня сіятельствомъ на каждомъ шагу.

— Теб это придется.

— Можетъ быть, только я не думаю.

Опять настало молчаніе.

— Чмъ мене будемъ говорить объ этомъ, тмъ лучше, но я знаю, что мн предстоитъ въ Ирландіи трудное дло.

— Я не завидую теб въ этомъ.

— Нечего объ этомъ говорить. Сдлать это надо и чмъ скоре, тмъ лучше. Что я буду длать посл этого, я не имю, ни малйшаго понятія. Гд я буду жить чрезъ мсяцъ отъ ныншняго дня я догадаться не могу. Могу только сказать наврно одно — что я не желаю вернуться сюда. На свт нтъ человка такъ мало привязаннаго къ какому-нибудь мсту, какъ я.

Ужасно было думать, что молодой человкъ, имвшій возможность длать такъ много добра или такъ много зла, не имлъ ничего, что привязывало бы его къ лучшей жизни! Девизъ дома и общаніе, данное имъ дяд, влекли его къ жизни уважаемой и, по его мннію, скучной, а этимъ вліяніямъ противодйствовало его собственное чувство, говорившее ему, что онъ вовсе неспособенъ къ той жизни, которая ожидаетъ его. Къ этому присоединялась несчастная связь въ Ирландіи, связь, отъ которой ему было бы низко бжать, и которая, какъ ему казалось, длала всякую попытку къ жизни уважаемой невозможной для него.

Рано на слдующее утро, когда онъ собирался хать, тетка опять послала за нимъ. Она вышла къ нему въ гостиную возл ея спальни и обняла его. Глаза ея были красны отъ слезъ, а лицо озабочено.

— Фредъ, сказала она: — милый Фредъ.

— Прощайте, тетушка. Умоляю васъ на прощань не оставлять Скрупъ, пока вамъ здсь удобно.

— Вы вернетесь?

— Не могу сказать наврно.

Она все держала его обими руками и смотрла ему въ лицо любящими, испуганными, пристальными глазами.

— Я знаю, сказала она:— что вы думаете о томъ, о чемъ мы говорили вчера.

— Конечно, я буду помнить это.

— Я молилась за васъ, Фредъ, и теперь скажу вамъ, чтобы вы обратились за руководствомъ къ вашему небесному Отцу, а не руководились жалкимъ гршнымъ человческимъ существомъ. Молитесь Ему, чтобы онъ сохранялъ твердыми ваши шаги на пути жизни, а сердце ваше чистымъ, и мысли ваши свободными отъ нечестивости. О! Фредъ, съ колнопреклоненіемъ молите о Его покровительств и Онъ покажетъ вамъ путь сквозь вс затрудненія.

Такимъ образомъ имла она намреніе сказать Фреду, чтобы онъ считалъ ни во что общаніе, данное ей наканун, и чтобы женился на двушк, если никакимъ другимъ способомъ не можетъ освободиться отъ порока. Но она не могла ршиться сказать ему прямо, что ему лучше жениться на Кетъ О’Гара и привезти новую графиню Скрупъ, чтобы ея предшественница могла прилично принять ее. Можетъ быть Господь покажетъ, какъ онъ долженъ выпутаться изъ двухъ золъ.

Но братъ объяснился съ нимъ пряме, когда они шли вмст къ экипажу.

— На твоемъ мст, Фредъ, я женился бы на этой двушк.

Молодой лордъ покачалъ головой.

— Можетъ быть я не знаю всхъ обстоятельствъ. Но если они таковы, какъ я слышалъ о нихъ отъ тебя, я женился бы на ней. Прощай. Напиши мн, когда ты ршишься на что-нибудь.

— Непремнно напишу, сказалъ Фредъ, садясь въ фаетонъ.

Совтъ брата онъ понялъ вполн, и слова тетки тоже казались ему понятны. Но онъ опять покачалъ головой, говоря себ, что теперь онъ не можетъ руководиться ими.

Глава XXI.
Въ Лисканнор.

Молодой лордъ ночевалъ въ Иннис, и на третье утро посл отъзда изъ Скрупа отправился въ своемъ гиг въ Лисканноръ и за Могерскіе утесы. Онъ взялъ съ собой слугу и перемну платья. На сердц у него было очень тяжело. Онъ не могъ прослыть трусомъ въ собственныхъ глазахъ. А то какъ охотно избавилъ бы онъ себя отъ этого непріятнаго путешествія, и веллъ бы своей Кетъ пріхать къ нему въ Англію! Онъ боялся патера, онъ боялся матери Кетъ,— не ея кинжала, а ея глазъ и жгучихъ словъ. Онъ сомнвался, можетъ ли удовлетворительно выполнить задачу, предстоявшую ему. Онъ зналъ людей, которые могли это сдлать. Братъ его, Джекъ, это сдлалъ бы, если бы только братъ его Джекъ могъ находиться въ подобномъ положеніи. Но въ себ онъ сознавалъ мягкость сердца, женскую нжность, которыя — надо отдать ему справедливость — онъ не принималъ за искренность, и которыя длали его неспособнымъ для предстоящей задачи. Чмъ боле удалялся онъ отъ Скрупа и чмъ ближе былъ къ утесамъ, тмъ боле усиливалось въ немъ это чувство, такъ что оно сдлалось почти трагическимъ. Но онъ все-таки халъ. Онъ долженъ былъ еще разъ постить утесы и продолжалъ свой путь.

Въ Лимерик онъ даже не зазжалъ въ казармы навстить своихъ бывшихъ товарищей по полку. Въ Иннис онъ ночевалъ въ своей прежней комнат, и, разумется, два офицера, квартировавшіе тамъ, пришли къ нему. Но они оба объявили, оставивъ его, что графъ Скрупъ и Фредъі Невиль были два разныхъ человка, приписывая эту разницу только званію и богатству новаго пера. Бдный Симкинсонъ ожидалъ большихъ откровенныхъ разговоровъ шопотомъ объ ардкильскихъ дамахъ, но графъ только поблагодарилъ его за его поздку и разговоры шопотомъ, которые были бы такъ восхитительны, сдлались невозможны.

— Ей-Богу, какъ знатность портитъ человка. Онъ когда-то былъ человкъ хорошій.

Такъ говорилъ капитанъ Джонсонъ, когда оба офицера вышли изъ комнаты графа.

Графъ увидался также съ стряпчимъ Кроу. Мистеръ Кроу сознавалъ всю важность человка, котораго могъ называть теперь ‘милордъ’, такъ часто какъ хотлъ, и о матеріальномъ положеніи котораго навелъ самыя удовлетворительныя справки. Достаточно было нсколькихъ словъ. Капитанъ О’Гара ухалъ и деньги будутъ выплачиваться аккуратно. Кроу также примтилъ суровое молчаніе графа, но нашелъ это приличнымъ въ владльц такого великолпнаго состоянія.

Каждый часъ, приближавшій лорда къ Лисканнору, прибавлялъ тяжесть къ его сердцу. Когда онъ халъ въ своемъ гиг по пустынной дорог въ Иннистимонъ, на сердц его было дйствительно тяжело. На мельниц Мориса,— единственный отдыхъ на дорог,— онъ имлъ обыкновеніе поить свою лошадь, но не сдлалъ этого теперь, хотя бдной лошадк очень бы хотлось остановиться. Онъ безжалостно гналъ ее, гонимый самъ тревожнымъ чувствомъ, которое не позволяло ему остановиться. Онъ теперь ненавидлъ этотъ край, и говорилъ себ, что почти ненавидитъ всхъ жившихъ въ немъ. Какъ печальна его доля, что въ начал карьеры, которая могла быть такъ великолпна, онъ былъ связанъ съ такимъ непріятнымъ приключеніемъ. Нсколькими нжными словами, сказанными бдной двушк, съ которой онъ случайно встртился между скалъ, онъ такъ связалъ себя, такъ спуталъ кандалами, что принужденъ отказаться отъ своего блестящаго положенія. Почти неограниченное богатство находилось въ его распоряженіи, и знатность, и молодость, и такія личныя преимущества наружности и характера, какія наиболе могутъ пріобртать общую любовь. Онъ говорилъ брату о своей неспособности къ графскому званію, но онъ могъ поддерживать его и въ Скруп, и Лондон не хуже самыхъ знатныхъ лордовъ, и любилъ бы это. Но это приключеніе, какъ онъ называлъ его, разорвало его, такъ сказать, на куски. Онъ готовъ былъ платить тысячи ежегодно, чтобы освободиться отъ этого приключенія, но зналъ, что эти тысячи ему не помогутъ. Онъ могъ бы прислать какого-нибудь англійскаго Кроу съ предложеніями почти царскими, но могъ понять, что эти предложенія будутъ безполезны для этихъ людей. Какъ эта женщина посмотрла бы на посланнаго, который предложилъ бы отвезти ея дочь въ какой-нибудь роскошный, но безславный пріютъ? и что сказалъ бы отецъ Марти на подобное предложеніе? И такимъ образомъ графъ Скрупъ халъ все съ большей и большей тяжестью на сердц.

Разумется ему было необходимо составить какой-нибудь планъ. Онъ намревался нанять комнату на ночь въ маленькой гостиниц въ Иннистимон, оставить тамъ свой гигъ и нанять какую-нибудь деревенскую повозку въ Лисканноръ. Онъ думалъ, что ему лучше прежде увидаться съ патеромъ. Съ какой стороны онъ не глядлъ на свою задачу, онъ находилъ, что каждая сторона дурна. Свиданіе съ отцомъ Марти будетъ очень непріятно, потому что онъ долженъ объявить о своихъ намреніяхъ такимъ образомъ, чтобы въ душ патера не осталось ни малйшаго сомннія. Онъ будетъ говорить только съ тремя лицами, но всмъ троимъ онъ долженъ сказать правду. Есть причины, по которымъ Кетъ О’Гара не можетъ сдлаться графиней Скрупъ. Его могутъ разорвать въ куски, но отъ этого ршенія онъ не отступитъ. Кром этого они могутъ длать съ нимъ и со всмъ принадлежащимъ ему почти все что они хотятъ. Онъ объяснитъ это сперва патеру, если найдетъ его дома.

Онъ оставилъ гигъ и слугу въ Иннистимон и продолжалъ путь въ Лисканноръ въ телг. На полдорог онъ встртилъ отца Марти. Онъ надялся, что не застанетъ патера дома. Но вотъ онъ встртился съ нимъ.

— Ахъ, милордъ, сказалъ патеръ самымъ пріятнымъ тономъ — тонъ его могъ быть очень пріятенъ, когда онъ хотлъ: — ахъ, милордъ, какъ весело видть васъ печальнымъ глазамъ. Мн сказали, что вы будете здсь сегодня или завтра, и вы сдержали ваше слово.

Графъ Скрупъ вышелъ изъ телги и взявъ руку патера, отвтилъ на ласковое привтствіе. Но онъ сдлалъ это съ принужденнымъ видомъ и торжественностью, которые патеръ приписалъ его новому званію, патеръ думалъ, что онъ закутался въ соболи и горнастаи своей знатности. Но онъ все-таки вернулся — отецъ Марти можетъ быть этого не ожидалъ — и для будущаго счастія Кетъ, съ нимъ слдовало обращаться осторожно.

— Я полагаю вы дете въ Ардкиль, милордъ?

— Да,— конечно, но я намревался захать къ вамъ. Я оставлю телгу въ Лисканнор и пойду пшкомъ. Вы вроятно не можете вернуться.

— Могу.

— Если бы вы могли, отецъ Марти…

— О, конечно.

Тутъ патеръ увидалъ, что въ обращеніи этого человка было нчто боле графской гордости. Когда графъ опять слъ въ телгу, патеръ повернулъ свою лошадь и оба прохали по деревн, не разговаривая ни о чемъ. Патеръ отдалъ свою лошадь мальчику на двор, и повелъ лорда въ домъ.

— Мы не очень перемнились въ нашихъ привычкахъ, милордъ, сказалъ онъ, снимая бутылку виски съ буфета: — не предложить ли мн вамъ позавтракать?

— Нтъ, благодарю васъ, отецъ Марти, мн ничего не надо, благодарю.

Тутъ онъ перевелъ духъ и началъ. Непріятный часъ насталъ, надо терпть.

— Я вернулся, какъ вы видите, отецъ Марти. Это разумлось само собой.

— Ну да, милордъ. По обстоятельствамъ это разумлось само собой..

— Я здсь. Я пріхалъ такъ скоро какъ только было для меня возможно. Разумется, мн было необходимо остаться дома нсколько дней, посл того что случилось въ Скруп.

— Безъ сомннія, безъ сомннія. Но вы не разсердитесь на меня, если я скажу, что посл случившагося здсь ваше присутствіе ожидалось съ чрезвычайнымъ безпокойствомъ. Но водъ вы здсь и все можетъ быть хорошо. Какъ служитель Господа я можетъ быть долженъ бы укорять. Но я укорять не люблю, и такъ люблю это милое невинное личико, что не могу желать ничего другого какъ чтобы та, которой это личико принадлежитъ, получила отъ васъ должное ей предъ Богомъ и людьми.

Онъ примтилъ, что патеръ зналъ все. Но какъ онъ могъ удивляться этому, когда тайна, принадлежавшая только ей и ему, сдлалась извстна даже леди Мери Квинъ? Онъ хорошо понималъ, что хотлъ сказать патеръ, онъ когда говорилъ о должномъ Кетъ О’Гара предъ Богомъ и людьми, и примтилъ, что патеръ не сомнвался насчетъ брака, теперь когда жертва вернулась въ Ирландію. Не былъ ли онъ жертвою хитраго плана? Не завлекли ли его дать двушк общаніе, котораго онъ не далъ бы, если бы зналъ объ ея отц? Онъ даже въ мысляхъ не обвинялъ Кетъ — его Кетъ — въ соучастіи этихъ плановъ. Но мистрисъ О’Гара и патеръ интриговали противъ него. Онъ долженъ это помнить. Къ той ужасной задач, которую онъ теперь долженъ выполнять, ему надо построить свою защиту главное на этомъ. Да, онъ долженъ начать свое дло теперь, сейчасъ. Со всми своими золотыми надеждами — со всми своими золотыми почестями — онъ предпочелъ бы смерть нежели эту задачу.

— Отецъ Марти, сказалъ онъ: — я не могу сдлать мисъ О’Гара графиней Скрупъ.

— Не можете сдлать ее графиней Скрупъ! Чмъ же вы сдлаете, ее когда такъ?

— Вотъ объ этомъ-то я и пришелъ поговорить съ вами.

— Что вы хотите сказать, серъ? Посл того какъ вы осквернили ея невинность, вы не хотите сдлать ее вашей женой! Вы не можете взглянуть мн прямо въ лицо, мистеръ Невиль, и сказать мн это.

Патеръ былъ нравъ. Молодой графъ не могъ смотрть ему въ лицо, когда лепеталъ свои объясненія и свое предложеніе. Бодрый, крпкій старикъ стоялъ совершенно неподвижно и безмолвно, когда онъ нершительными и песвязными словами старался объяснить свое прошлое поведеніе и свои будущія намренія. Онъ держался еще какихъ-то смутныхъ понятій о брак, который на всю жизнь свяжетъ его съ этой женщиной, но не дастъ ей никакихъ правъ на титулъ, а ея сыну никакихъ правъ ни на титулъ, ни на имніе.

— Вамъ слдовало сказать мн объ этомъ капитан О’Гара, прибавилъ онъ въ заключеніе.

— Вы порицаете меня?

— Вамъ слдовало сказать мн, отецъ Марти.

— Клянусь великимъ Богомъ, я не думалъ, чтобы человкъ могъ быть такимъ негодяемъ! Я не считалъ этого возможнымъ! Мн слдовало вамъ сказать! Ни я, ни мистрисъ О’Гара не знали, что человкъ этотъ живъ. И какое иметъ онъ отношеніе къ этому? Разв она сдлалась гнусной, потому что онъ виновенъ? Разв она сдлалась другою, чмъ вы знали ее, когда вы прижали ее къ своему сердцу, оттого что гршенъ ея отецъ?

— Это составляетъ разницу, мистеръ Марти.

— Посл того что вы сдлали, это не можетъ составлять разницы. Когда вы клялись ей, что она будетъ вашей женой, и пріобрли ея сердце этой клятвой, разв вы поставили условіемъ, что вы не будете связаны съ нею, если найдете что-нибудь непріятное въ ея родств?

— Я долженъ былъ знать все.

— Вы знали все, что знала она, все, что зналъ я. Вы знали все, что знала ея мать. Нтъ, лордъ Скрупъ. Вы не можете быть такимъ негодяемъ. Вы не зависите ни отъ кого. Возьмите назадъ то, что вы мн сказали, и слухъ ея никогда не оскорбится, а сердце никогда не разорвется намекомъ на это.

— Я не могу сдлать ее графиней Скрупъ. Вы священнослужитель и можете говорить мн что хотите, но я не могу сдлать ее графиней Скрупъ.

— Я сдлаю кое что побольше словъ, милордъ. Что же касается вашего плана о подложномъ брак…

— Я ничего не говорилъ о подложномъ брак.

— Что же вы сказали когда такъ. Вы предложили мн — мн, священнослужителю — подложный бракъ, чтобы этихъ двухъ бдныхъ женщинъ, которыхъ вы боитесь, можно было улестить, обмануть и погубить.

— Я сейчасъ увижусь съ ними.

— Стало быть ваше сердце каменное. Сказать вамъ о послдствіяхъ?

Патеръ помолчалъ, а молодой человкъ залился слезами и отвернулся.

— Я скажу вамъ какія будутъ послдствія, лордъ Скрупъ. Он умрутъ. Стыдъ и горе, которое вы навлекли на нихъ, доведутъ ихъ до могилы, и тмъ кончатся ихъ непріятности на земл. По пока я живъ, вамъ не будетъ покоя. Я старъ и могу скоро лечь въ землю, но оставлю посл себя завтъ, чтобы ваша нечестивость была провозглашена и сдлалась извстна. Пока я живъ, буду преслдовать васъ, а когда умру, другой будетъ продолжать мое дло. Мое проклятіе — проклятіе священнослужителя будетъ тяготть надъ вами. Теперь, если вамъ угодно, вы можете отправляться въ Ардкиль и сказать имъ что хотите. Она ждетъ своего возлюбленнаго. Можете отправляться къ ней и тотчасъ поразить ее въ сердце. Ступайте, серъ! Если вы не перемните вашего сердца отъ моихъ словъ, вы не можете оставаться подъ моей кровлею.

Сказавъ это, патеръ вышелъ, слъ на лошадь и похалъ. Молодой лордъ зналъ, что его оскорбили, сознавалъ, что слова, сказанныя ему, были такъ суровы, что ни одинъ человкъ въ его званіи никогда не скажетъ ихъ другому, а между тмъ все время стоялъ отвернувшись, не говоря ни слова и рыдая.

Патеръ ушелъ, велвъ ему выйти изъ его дома, потому что его присутствіе безславило его, а онъ ничего не отвчалъ. А между тмъ онъ былъ графъ Скрупъ — тринадцатый графъ Скрупъ — человкъ осыпанный почестями въ своей стран. Зачмъ онъ пріхалъ сюда слышать, что его называютъ негодяемъ? и почему же, услышавъ это, онъ могъ плакать только какъ двушка? Разв онъ ностуналъ хуже другихъ? Разв онъ не желалъ загладить свою вину всми способами кром одного того, который ему представили невозможнымъ? Выходя изъ дома патера, онъ старался ожесточить свое сердце противъ Кетъ О’Гара. Патеръ солгалъ ему на счетъ ея отца. Они должны были знать, что этотъ человкъ живъ. Они вс завлекли его, и гнвъ патера былъ частью той сти, которою они опутали его. Ставка, на которую они играли, была очень велика. Для того чтобы сдлаться графинею Скрупъ стоило рисковать. Поднимаясь на пригорокъ кладбища, онъ старался сообразить всю важность своего положенія. Онъ заставлялъ себя помнить, что находится между людьми ниже его званіемъ, воспитаніемъ, богатствомъ, обращеніемъ, религіей и національностью. Онъ сдлалъ ошибку. Конечно, онъ виноватъ. Разв, онъ желалъ избавиться послдствій своего проступка? Разв его присутствіе здсь такъ скоро посл полученія фамильныхъ почестей не служитъ очевиднымъ доказательствомъ его великодушнаго сознанія правъ, которымъ онъ подвергнулъ себя? Разв онъ не предложилъ принести себя въ жертву, чего не сдлалъ бы никакой другой человкъ? Но они все домогались большаго приза. Они ршили, что эта двушка должна быть графиней Скрупъ. А онъ ршилъ, что она не будетъ графиней Скрупъ. Онъ все еще готовъ былъ принести себя въ жертву, но фамичьныя почести онъ не загрязнитъ.

Когда онъ пробирался мимо кладбища къ утесу, въ сердце его прокралось чувство къ двушк, совсмъ непохожее на ту благоговйную любовь, которую онъ отдалъ ей, когда она была еще чиста. Онъ помнилъ простоту ея одежды, мягкость ея разговора, узкій кругозоръ ея идей. Нжная, ласковая, любящая улыбка, когда-то такъ для него дорогая, казалась теперь дтской и пошлой. Эта двушка была игрушкой для празднаго часа, а не женщиной, которую можно было бы возить въ свтъ съ знатнымъ именемъ графини Скрупъ.

Все это было антагонизмомъ его сердца противъ негодующихъ словъ патера. Они такъ взволновали его въ ту минуту, что онъ залился слезами, но все-таки это не заставитъ его перемнить намреніе. Патеръ назвалъ его негодяемъ, угрожалъ ему и проклялъ его! Относительно своей негодности онъ уже составилъ себ мнніе и зналъ, въ чемъ состоитъ его обязанность. На угрозы ему неприлично было обращать вниманіе. Проклятіе было результатомъ варварской религіи этого человка. Онъ помнилъ, что онъ графъ Скрупъ, и помня это, собрался съ мужествомъ, направляясь къ коттеджу.

Глава XXII.
Въ Ардкил.

Зоркіе глаза наблюдали за приближеніемъ молодого лорда. Когда онъ подошелъ къ коттеджу, дверь была отворена и Кетъ О’Гара выбжала къ нему на встрчу. Хотя онъ былъ вооруженъ противъ нея, вооруженъ на столько на сколько могли его вооружить его фальшивыя разсужденія, онъ не могъ однако не встртить ее съ любовью. Она была въ его объятіяхъ и онъ не могъ не прижать ее къ своей груди. Она подняла къ нему свое лицо и онъ разумется покрылъ, его поцлуями. Она шептала ему слова страстной любви, и онъ не могъ не отвчать ей любящими выраженіями.

— Я вдь ваша, сказала она, прижимаясь къ нему.

— Моя, шепталъ онъ, обнимая ее.

Тутъ онъ спросилъ о мистрисъ О’Гара.

— Да, матушка здсь. Она будетъ почти такъ же рада видть васъ какъ я. Никто не можетъ быть такъ радъ какъ я. О! Фредъ, мой дорогой Фредъ… я могу еще называть васъ Фредомъ?

— Какъ же иначе, моя милочка.

— Я думала, что можетъ быть мн надо называть васъ милордъ.

— Ради Бога не называйте такъ.

— Нтъ. Вы будете Фредъ, мой Фредъ, Фредъ для меня, хотя вс будутъ называть васъ знатными именами.

Она опять подняла къ нему личико и крпче прижала его руку, обнимавшую ея станъ. Опять находиться съ нимъ — это значило наслаждаться всми небесными радостями на земл.

Оли вмст вошли въ гостиную и встртили мистрисъ О’Гара у дверей.

— Милордъ, сказала она:— добро пожаловать. Мы очень желаемъ видть васъ. Я не стану упрекать васъ, такъ какъ вы пріхали загладить вашу вину. Если вы позволите мн, я буду любить васъ какъ сына.

Говоря это, она взяла его правую руку въ об свои и поцловала его въ щеку.

Онъ не могъ остановить ея словъ, не могъ отказаться отъ поцлуя, но для него этотъ поцлуй былъ Іуды, а слова были фальшивыя, придуманныя, такъ чтобы посл нихъ онъ не могъ ускользнуть. Но онъ ускользнетъ. Онъ ршилъ даже теперь, что ускользнетъ, но не могъ тотчасъ отвтить на ея слова. Мистрисъ О’Гара держала его за одну руку, Кетъ висла на его другой рук. Онъ не могъ оттолкнуть ее отъ себя. Она все цплялась за него, когда онъ высвободилъ правую руку, и почти лежала на его груди, когда онъ слъ на диванъ. Она заглядывала ему въ глаза, ища нжнаго взора, и онъ не могъ не доставить ей счастія.

— О! мама, сказала она: — какъ онъ загорлъ, но сталъ еще красиве прежняго.

Хотя онъ улыбался ей, отвчая ея глазамъ нжнымъ взглядомъ любви, а все-таки долженъ высказаться.

Онъ все еще имлъ намреніе дать ей все кром одного — все если она возьметъ. Она не будетъ графиней Скрупъ, но во всхъ другихъ отношеніяхъ онъ принесетъ всевозможныя жертвы. Но какими словами объяснитъ онъ это этимъ женщинамъ? Мистрисъ О’Гара назвала его его титуломъ и предъявила на него права какъ на сына. Конечно, она имла на это право, потому что онъ поклялся жениться на ея дочери, и ограничилъ это общаніе только жизнью стараго графа. Старый графъ умеръ, и онъ обязанъ сдержать свое общаніе — обязанъ вдвойн, если заботится о чести своей будущей жены. Но не смотря на вс его общанія, она никогда не будетъ графиней Скрупъ!

Онъ говорилъ себ въ эту минуту, что было бы лучше и для него, и для нихъ, если бы его намреніе передалъ имъ какой-нибудь доброжелательный посредникъ. Но теперь было слишкомъ поздно для этого. Онъ видлъ патера и унизилъ себя при немъ слезами. Теперь онъ находился въ присутствіи львицы и ея дтеныша. Если онъ поддастся львиц, она конечно, будетъ къ нему нжна. Но такъ какъ онъ ршился не поддаваться, то началъ сознавать, что напрасно вошелъ въ ея логовище. Глядя на нее, зная, что она въ эту минуту смягчена ложными надеждами, онъ все-таки могъ видть въ ея глазахъ ярость дикаго звря. Какъ ему начать, чтобы объявить имъ о своемъ намреніи?

— А теперь вы должны разсказать намъ все, сказала Кетъ, которую онъ все еще обнималъ рукою.

— Что я долженъ разсказать?

— Вы тотчасъ бросите вашъ полкъ?

— Я уже это сдлалъ.

— Но вы не должны бросать Ардкиль, не правдали, мама?

— Онъ можетъ бросить, когда увезетъ тебя отсюда, Кетъ.

— Но онъ и васъ тоже увезетъ, мама!

Львица по-крайней-мр ничего не желала для себя.

— Нтъ, мой ангелъ. Я останусь здсь между моихъ скалъ, и буду счастлива, если услышу, что счастлива ты.

— Но вы не разлучите насъ, Фредъ?

— Нтъ, моя дорогая.

— Я знала, что Онъ насъ не разлучитъ. Мама можетъ прізжать въ вашъ великолпный домъ, спрятаться тамъ въ какомъ-нибудь хорошенькомъ уголку, куда я могу приходить къ ней и говорить, что она всегда будетъ моей милой, милой, милой, драгоцнной мамой.

Онъ чувствовалъ, что долженъ остановить это какимъ-нибудь образомъ, хотя это будетъ такъ ужасно. Но въ этомъ-то и должна состоять вся его задача. Но онъ все уклонялся отъ нея и ломалъ себ голову какъ дать такой отвтъ, который могъ бы обмануть и не быть лживымъ въ словахъ.

— Я думаю, сказалъ онъ:— что я никогда не буду жить въ великолпномъ дом.

— Вы не будете жить въ Скруп? спросила мистрисъ О’Гара.

— Не думаю. Мн тамъ будетъ неудобно.

— Я не пожалю, сказалъ Кетъ.— Я не желаю жить въ великолпномъ дом. Я буду бояться. Я знаю, что онъ теменъ, мраченъ, вы это говорили. О! Фредъ, всякій домъ покажется мн раемъ, только бы я жила въ немъ съ вами.

Онъ чувствовалъ, что каждая минута только продолжаетъ ложь. Кетъ лежала въ его объятіяхъ въ присутствіи матери, почти какъ его будущая жена, и говорила объ ихъ будущемъ дом. Но что могъ онъ сдлать? Какъ можетъ онъ начать говорить имъ правду? Его домъ будетъ ея домомъ, если она захочетъ жить съ нимъ — не какъ его жена. Мысль о какомъ-нибудь морганатическомъ брак уничтожили грубые упреки патера, и это могло служить только прелюдіей къ боле гнуснымъ предложеніямъ. И любя эту двушку по своему онъ не хотлъ оскорблять ее гнуснымъ предложеніемъ. Онъ не желалъ вести грховную жизнь, если этого можно было избгнуть. Онъ желалъ сдлать это предложеніе только для Кетъ, чтобы показать ей, что не желаетъ бросить ее. Своимъ намреніемъ отказаться отъ Кетъ для своего званія, онъ пытался примириться съ своею совстью. А пока она лежала въ его объятіяхъ и говорила объ ихъ будущемъ дом.

— Гд же вы думаете жить? спросила мистрисъ О’Гара тономъ, ясно показывавшимъ съ какимъ безпокойствомъ сдлала она этотъ вопросъ.

— Вроятно, за границей, отвтилъ онъ.

— Но мама можетъ хать съ нами?

Двушка почувствовала, что его рука обнимала ее уже не такъ крпко, и догадалась, что на душ его что-то есть.

— Что съ вами, Фредъ? сказала она.— Вы что-то скрываете. Вы не скажете мн?

Тутъ она шепнула ему на ухо слова, которыя назначались для него одного, хотя мать услыхала ихъ.

— Вы должны сказать мн все. Подумайте каково мн. Ваши слова теперь для меня и жизнь, и смерть.

Онъ все еще держалъ ее въ своихъ объятіяхъ, хотя уже не такъ крпко, но не отвтилъ ей. Онъ сидлъ и смотрлъ на середину комнаты неподвижными глазами и чувствовалъ, что капли пота выступаютъ на его лбу. Онъ зналъ, что другая женщина смотритъ на него сверкающими глазами разсерженной львицы, хотя самъ не смлъ на нее глядть.

— Фредъ, скажите мн, скажите мн.

Кетъ привстала на колняхъ на диван, наклонилась къ Фреду, смотрла ему въ лицо и умоляла его.

— Будетъ разочарованіе, сказалъ онъ и самъ не узнавалъ звука своего голоса.

— Какое разочарованіе? Скажите мн. Какое разочарованіе?

— Разочарованіе? вскрикнула мать.— Какое разочарованіе? Разочарованія не должно быть.

Вставъ съ своего мста, она торопливо прошла чрезъ комнату и отвела дочь изъ объятій Фреда.

— Лордъ Скрупъ, скажите мн, что это значитъ. Я говорю, что разочарованія быть не должно. Отойди отъ него, Кетъ, пока онъ не скажетъ намъ.

У окна послышался лошадиный топотъ и вс догадались, что это былъ патеръ.

— Это отецъ Марти, сказала мистрисъ О’Гара.— Онъ заставитъ васъ сказать.

— Я уже сказалъ ему.

Говоря это, лордъ Скрупъ всталъ и пошелъ къ двери, но самъ почти не сознавалъ своего движенія, вроятно съ тмъ, чтобы встртить патера, но мистрисъ О’Гара думала, что онъ хочетъ ускользнуть.

Она бросилась между нимъ и дверями и уцпилась за него обими руками.

— Нтъ, нтъ, вы не оставите насъ такимъ образомъ, хотя вы и графъ.

— Я не думаю оставлять васъ.

— Мама, не трогайте его, не оскорбляйте его, сказала Кетъ.— Онъ не иметъ намренія сдлать мн вредъ. Онъ мой и никто не долженъ его трогать.

— Конечно, я не сдлаю ему вреда. Вотъ отецъ Марти.

— Мистрисъ О’Гара будьте спокойны. Вспомните, что вы еще не слыхали отъ меня ничего.

— Кто въ этомъ виноватъ? Зачмъ вы не говорите? Отецъ Марти, о какомъ разочарованіи говоритъ онъ моей дочери? Неужели онъ осмлится сказать мн, что не ршается жениться на ней?

Патеръ взялъ мать за руку и посадилъ ее на то кресло, гд она сидла всегда. Потомъ, почти не говоря ни слова, вывелъ Кетъ изъ гостиной въ ея комнату и веллъ ждать, пока онъ придетъ за ней. Потомъ вернулся въ гостиную и тотчасъ обратился къ лорду Скрупу.

— Осмлились ли вы, сказалъ онъ: — сказать имъ то, что вы осмлились сказать мн?

— Онъ не осмлился сказать намъ ничего, отвтила мистрисъ О’Гара.

— Я не удивляюсь этому. Не думаю, чтобы какой бы то ни было человкъ могъ сказать ей то, что онъ сказалъ мн.

— Мистрисъ О’Гара, сказалъ молодой лордъ, къ которому вернулось мужество теперь, когда двушки тутъ не было: — то, что я сказалъ утромъ отцу Марти, я скажу вамъ теперь.

. Для вашей дочери я сдлаю все, чего пожелаете вы и она, кром одного. Я не могу сдлать ее графиней Скрупъ.

— Вы должны жениться на ней, закричала на него мать.

— Завтра же женюсь, если можно найти способъ, чтобы она не сдлалась графиней Скрупъ.

— То есть онъ женится на ней, но не сдлаетъ ее своей женой, замтилъ патеръ.— Онъ перепрыгнетъ съ ней чрезъ метлу вмсто внчанія и попроситъ меня помочь ему — такъ чтобы пощадить ваши и ея чувства на недлю. Мистрисъ О’Гара, онъ негодяй — гнусный, бездушный трусъ, такъ низко стоящій на лстниц человчества, что я унижаю себя, говоря съ нимъ. Онъ называется англійскимъ перомъ, а недостоинъ называться человкомъ!

Говоря такимъ образомъ, патеръ обращался къ мистрисъ О’Гара, но не спускалъ глазъ съ молодого лорда.

— Я вырву у него сердце, воскликнула мистрисъ О’Гара.

— Сердце — у него нтъ сердца. Вы можете затронуть его карманъ, или его гордость, дьявольское безчеловчное тщеславіе, или его титулъ, которымъ онъ прикрываетъ свою низость, или его шкуру, потому что онъ трусъ. Но до его сердца вы не доберетесь.

— Я доберусь до его жизни, сказала мать.

— Мистеръ Марти, вы дозволяете себ говорить то, чего даже ваше званіе не можетъ извинить.

— Наложите на меня руку, если можете. У васъ недостанетъ на это духу. Если бы эта бдная двушка не была къ вамъ слишкомъ доврчива, я веллъ бы ей скоре плюнуть на васъ, чмъ взять васъ въ мужья.

Онъ помолчалъ, но только на одну минуту.

— Серъ, вы должны жениться на ней, иначе вамъ не дозволятъ жить.

— Вы убьете меня?

— Я раздавлю васъ, какъ наскомое подъ ногтемъ. Убить васъ! А подумали ли вы, что есть разные способы убійства? Подумали ли вы о жизни этой молодой двушки, которая носитъ въ своей утроб плодъ вашей плоти? Захотите ли вы убить ее за то, что она васъ любила и положилась на васъ и отдала вамъ все, что вы пожелали, а потомъ подумайте о своей жизни? Именемъ Бога небеснаго говорю, что я сейчасъ пожертвую моей жизнью, если бы могъ спасти ее отъ вашего безсердечія.

Говоря такимъ образомъ, онъ отвернулся и заплакалъ, какъ ребенокъ.

Посл этого, патеръ сталъ съ большей кротостью обращаться съ молодымъ человкомъ, и графъ какъ будто поколебался въ своемъ ршеніи. По-крайней-мр, онъ пересталъ уврять, что Кетъ никогда не будетъ графиней Скрупъ и оставилъ мать и патера Марти въ сомнніи относительно того, каково будетъ его окончательное намреніе. Ршили, что онъ опять прідетъ, а пока увидится съ отцомъ Марти въ гостиниц. И мать, и патеръ очень упрашивали его и приводили такіе доводы, что онъ почти поколебался,

— Но вы прідете завтра? сказала мать.

— Я непремнно пріду завтра.

— Конечно онъ прідетъ завтра, отвтилъ отецъ Марти, желавшій показать, что если лордъ Скрупъ удетъ изъ Иннистимона безъ его вдома, то онъ очень будетъ удивленъ.

— Разв я не долженъ говорить съ Кетъ? спросилъ графъ.

— Да, пока вы не ршитесь сказать ей, что она должна быть вашей женой, отвтилъ патеръ.

Но объ этомъ позаботилась сама Кетъ. Она вышла изъ своей комнаты въ переднюю и опять бросилась въ объятія своего возлюбленнаго, когда онъ уходилъ.

— О, Фредъ, скажите мн — скажите мн. Я поду съ вами всюду, куда вы не повезли бы меня.

— Онъ прідетъ сюда завтра, Кетъ, сказала ей мать.

— Онъ будетъ здсь завтра утромъ и тогда все будетъ ршено, сказалъ патеръ, стараясь принять счастливый и довольный тонъ.

— Милая Кетъ, я буду здсь завтра въ двнадцать часовъ, сказалъ лордъ Скрупъ, отвчая на ласки двушки.

— И вы не бросите меня?

— Нтъ, дорогая, нтъ.

Онъ ушелъ, а патеръ остался въ коттедж.

Отецъ Марти долженъ былъ прійти къ нему въ гостиницу въ восемь, часовъ, и тогда опять пойдутъ разсужденія. Онъ чувствовалъ, что держалъ себя очень малодушно и мало воспользовался непріятнымъ существованіемъ капитана. Онъ позволилъ патеру убдить его, матери устрашить, а между тмъ, ршился не уступать. Онъ чувствовалъ сильне прежняго, теперь когда видлъ Кетъ О’Гара, что ей не слдуетъ быть графиней Скрупъ. Не только она унизитъ это мсто, но сама будетъ несчастлива. Посл всхъ своихъ общаній, онъ не могъ и не хотлъ отвезти ее въ Скрупъ, какъ свою жену. Какъ могла она держать себя при такихъ женщинахъ, какъ Софія Меллерби и подобныхъ ей? Вс его друзья узнаютъ, что его обманули люди низкаго происхожденія въ графств Кларъ, и вс окружающіе будутъ считать его погибшимъ. Онъ положительно ршилъ, что Кетъ не будетъ графиней, Скрупъ и отъ этого ршенія онъ не отступитъ. Злоязычный патеръ назвалъ его трусомъ, но онъ трусомъ не будетъ. Мать сказала, что лишитъ его жизни. Если даже въ этомъ отношеніи ему предстоитъ опасность, онъ долженъ подвергнуться ей. Возвращаясь въ Иннистимонъ, онъ опять ршилъ, что Кетъ О’Гара не будетъ графиней Скрупъ.

Три часа отецъ Марти оставался съ нимъ въ этотъ вечеръ, но не поколебалъ его. Онъ уже привыкъ къ ярости патера и могъ ее перенести. Онъ думалъ также, что можетъ теперь вынести и гнвъ матери. Слезъ и упрековъ двушки онъ еще опасался.

— Я сдлаю все, что вы предпишите кром этого, сказалъ онъ опять отцу Марти.

— Все, кром того, что вы сдлать поклялись?

— Все, кром того, чего не длать я поклялся.

Онъ прежде уже сказалъ патеру объ общаніяхъ, данныхъ дяд и его вдов.

— Когда такъ, сказалъ патеръ, надвая шляпу и отряхая пыль съ ногъ:— на вашемъ мст я не похалъ бы въ Ардкиль, если бы дорожилъ своей жизнью.

Однако, отецъ Марти ночевалъ въ Иннистимон и приготовился помшать всякой попытк убжать.

Глава XXIII.
На утесахъ.

Никакихъ попытокъ къ побгу не было. Графъ завтракалъ въ девять часовъ, а потомъ, закуривъ сигару, побродилъ около гостиницы, думая о томъ, что предстояло ему. Онъ не видалъ отца Марти, хотя зналъ, что патеръ еще въ Иннистимон. Графъ чувствовалъ, что его караулятъ. Они могли бы избавить себя отъ этого труда, потому что онъ не имлъ никакого намренія нарушить слово. Но онъ говорилъ себ, что такіе люди не могли понять, что графъ Скрупъ не захочетъ измнить своему слову. А между тмъ, съ тхъ поръ какъ онъ вернулся въ графство Кларъ, онъ почти сожаллъ, что не нарушилъ даннаго слова и не остался въ Англіи. Въ половин одиннадцатаго онъ похалъ на телг, общавъ быть въ коттедж въ двнадцать часовъ, а слуг своему сказалъ, что удетъ изъ Иннистимона въ три часа. Гигъ долженъ быть готовъ для него въ это время.

На этотъ разъ онъ не похалъ чрезъ Лисканноръ, а по другой дорог къ кладбищу. Тамъ оставилъ свою телгу и медленно шелъ по утесамъ, пока не пришелъ къ тропинк, ведущей къ коттеджу.

Это было дальше, но у него было время и онъ не желалъ явиться въ коттеджъ до назначеннаго часа. Былъ жаркій, лтній день и на волнахъ не было ни малйшей зыби. Приливъ былъ полный и графъ сидлъ нсколько времени и смотрлъ на синія волны. Онъ одурачилъ себя, когда пріхалъ сюда искать приключеній! Онъ началъ теперь понимать значеніе безцльной пустоты тамъ, гд искалъ удовольствія и развлеченія. Даже океанъ и скалы потеряли для него всякую прелесть. Только одна синева и вверху, и внизу, въ которой не было ни красоты, ли разнообразія. Какъ жалка была жизнь, выбранная имъ! Онъ проводилъ цлые часы въ неудобной грязной лодк, съ невжественнымъ существомъ, для того чтобы застрлить нсколько птицъ, а можетъ быть и тюленя. Для него былъ открытъ весь міръ, а между тмъ, какъ жалко было его честолюбіе! А теперь онъ даже не понималъ, какъ выпутается изъ погибели, которую самъ на себя навлекъ.

Когда настало время, онъ всталъ и пошелъ къ коттеджу. На углу небольшой тропинки около сада, онъ встртилъ мистрисъ О’Гара. Она была въ шляп и легкой шали, какъ будто шла гулять. Онъ тотчасъ спросилъ о Кетъ. Она сказала ему, что Кетъ дома и тотчасъ къ нему выйдетъ. Не лучше ли имъ вдвоемъ пройти на утесы и тамъ переговорить обо всемъ необходимомъ для взаимнаго соглашенія?

— Обо всемъ этомъ при Кетъ говорить не слдуетъ, сказала мистрисъ О’Гара.

— Это правда.

— Вы можете вообразить, что должна она чувствовать, если узнаетъ, что не все еще ршено. Лордъ Скрупъ, не скажете ли вы тотчасъ, что никакой нершимости не можетъ быть? Вы не должны губить мою дочь въ отплату ея любви.

— Всякую гибель я лучше самъ перенесу, сказалъ онъ.

Потомъ они пошли, не говоря ни слова, пока не поднялись нсколько выше того мста, гд сидли прежде. Это всегда было любимое ея мсто и Фредъ часто сидлъ тутъ между матерью и дочерью. Это была почти вершина утеса, но было мсто еще, защищаемое отъ свера, такъ что сила втра тутъ прерывалась. Упасть съ него можно было только въ океанъ, такъ что скалъ внизу не было видно, но былъ изгибъ въ линіи берега и небольшая бухта, выставлявшая на видъ всю сторону противоположнаго утеса, такъ что можно было видть разнообразные цвта скалъ. Дамы устроили сидніе на дерн, передвинувъ камни и уровнявъ землю вокругъ, такъ что могли безопасно сидть на самомъ краю. Много часовъ мистрисъ О’Гара провела на этомъ мст, и лтомъ, и зимою, наблюдая закатъ на запад и прислушиваясь къ крикамъ птицъ.

— Теперь нтъ чаекъ, сказала мистрисъ О’Гара, садясь, какъ будто забыла на минуту важный предметъ, наполнявшій ея мысли.

— Нтъ, он никогда не показываются въ такую погоду. Он прилетаютъ при втр. Я удивляюсь, куда он улетаютъ, когда сіяетъ солнце.

— Он поступаютъ не такъ, какъ люди, которые собираются вокругъ васъ только въ хорошее время. Какъ жарко!

Она сбросила съ плечъ шаль.

— Да. Я шелъ пшкомъ съ кладбища и нашелъ, что очень жарко. Видли вы сегодня отца Марти?

— Нтъ. А вы?

Она сдлала этотъ вопросъ, вдругъ обернувшись къ графу.

— Сегодня нтъ. Онъ поздно просидлъ со мной вчера.

Онъ ничего не отвтилъ ей. Ему нечего было ей говорить.

Все было сказано вчера. Если она предложитъ вопросы, онъ дастъ отвты.

— Что вы ршили вчера? Когда онъ ушелъ отъ меня чрезъ часъ посл васъ, онъ сказалъ, что невозможно, чтобы вы имли намреніе погубить ее.

— Боже сохрани, чтобы я хотлъ погубить ее!

— Онъ сказалъ, что вы боитесь ея отца.

— Боюсь.

— И меня.

— Нтъ, не васъ, мистрисъ О’Гара.

— Послушайте меня. Онъ сказалъ, что такой человкъ, какъ вы, не можетъ выносить присутствія необразованной и не умющей себя держать тещи. Не прерывайте меня, лордъ Скрупъ. Если вы женитесь на моей дочери, она никогда не увидитъ моего лица, а я ухвачусь за этого человка и не оставлю его ни на минуту, такъ-что его нога не будетъ около вашего дома. Наше имя никогда не будетъ произноситься при васъ. Она даже не станетъ писать мн, если вы найдете, что намъ лучше быть въ разлук.

— Это не то, сказалъ онъ.

— Что же?

— О! мистрисъ О’Гара, вы не понимаете. Васъ я могъ бы сильно любить.

— Я желала бы, чтобы вы сохранили для нея всю вашу любовь.

— Я ее люблю. Она для меня хороша, слишкомъ хороша, и вы также. Это для фамиліи, а не для меня.

— Чмъ она можетъ повредить фамиліи?

— Я поклялся моему дяд, что она не будетъ графиней Скрупъ.

— А ей вы разв не клялись нсколько разъ, что она будетъ вашей женой? Неужели вы думаете, что она сдлала бы для васъ то, что сдлала, если бы вы не поклялись? Лордъ Скрупъ, я не могу думать, чтобы вы имли такое намреніе.

Она положила об свои руки на его руку и съ умоляющимъ видомъ взглянула на него. Голосъ ея былъ нженъ, а въ словахъ мольба. Неужели онъ не смягчится и не спасетъ ея дочь отъ гибели, несчастія и смерти.

— Я не разстанусь съ ней пока умру, сказалъ онъ.

— Но она не будетъ вашей женой?

— Она получитъ отъ меня всевозможное вниманіе, все что можетъ пожелать сердце женщины. Вы никогда не будете съ ней разлучены.

— Но она не будетъ вашей женой?

— Я буду жить гд вы и она захотите. Она будетъ пользоваться всмъ, что имла бы моя жена.

— Но она не будетъ вашей женой?

— Она не будетъ графиней Скрупъ.

— Такъ вы хотите, чтобы она была вашей любовницей?

Когда она сдлала этотъ вопросъ, голосъ ея совершенно измнился, и взглядъ разъяренной львицы вернулся въ глаза. Ярость, на время заглушенная нжностью любви къ дочери, опять забушевала въ ней. Возможно ли, чтобъ онъ могъ поступить съ ними такимъ образомъ, чтобы онъ нарушилъ, слово и ухалъ отъ нихъ счастливый, веселый, радостный, со всми наслажденіями свта предъ нимъ, а ихъ броситъ раздавленными въ прахъ подъ его ногами. Она съ молодыхъ лтъ должна была переносить несправедливость, но изъ всхъ несправедливостей эта самая худшая.

— Вашей любовницей, повторила она:— а я, ея мать, должна стоять козл и смотрть какъ безславятъ мою дочь! Ваша мать перенесла ли бы это для вашей сестры? Каково было бы вашей сестр находиться въ такомъ положеніи, какъ моя дочь?

— У меня сестры нтъ.

— И поэтому вы такъ ожесточены. Она никогда не будетъ вашей любовницей — никогда. Я скоре сама лишу ее жизни. Вы погубили ее, но она никогда не упадетъ такъ низко.

— Я женюсь на ней — въ чужихъ краяхъ.

— Зачмъ же не здсь? Она ничмъ не хуже васъ. Почему ей не носить имени, которымъ вы съ такою гордостью прожужжали намъ уши? Почему она не можетъ быть графиней? Разв она унизила себя чмъ-нибудь? Если она унижена въ вашихъ глазахъ, вы должны быть демонъ.

— Не то, сказалъ онъ хриплымъ голосомъ.

— Что же это? За что она должна быть такъ наказана? Скажите мн, что она будетъ вашей законной женой.

Съ этими словами она грубо схватила его за воротникъ сертука и встряхнула.

— Это не можетъ быть, сказалъ графъ Скрупъ.

— Не можетъ быть! Я я говорю, что это должно быть, или… или… Кто вы такой, чтобы поступать съ нею такимъ образомъ? Скажите, что она будетъ вашей женой, или вамъ не дожить до того, чтобы говорить съ другой женщиной.

Опасность его положенія на утес не приходила ему въ голову. Онъ былъ тутъ такъ часто, что это мсто не внушало ему никакого сознанія опасности. Опасность даже не приходила въ голову и ей — какъ впослдствіи думали т, которые производили дознаніе по этому длу. Она привела его сюда не за тмъ, чтобы напугать его опасностью или отмстить за себя. Но теперь эта мысль промелькнула въ ея помраченной голов.

— Злодй, сказала она и толкнула его на самый край утеса.

— Вы столкнете меня внизъ! воскликнулъ онъ, не очень, однако, сопротивляясь ей.

— Непремнно столкну съ Божьей помощью. Теперь думайте о ней! теперь думайте о ней!

Говоря это, она толкала его. У него достало силы стать на колни и согнуться подъ ея рукой на подвижной обвалившейся почв на краю скалъ. Онъ все держался за ея рукавъ и она чуть было не полетла внизъ вмст съ нимъ. Но вдругъ она толкнула его ногою въ грудь, рукавъ оборвался въ его рук и бдный молодой человкъ одинъ полетлъ въ вчность.

Такова была кончина Фредерика Невиля, графа Скрупа, и такъ кончились вс надежды бдной двушки на этомъ свт. Если вы ляжете на краю этихъ утесовъ и взглянете въ морскую пучину, вамъ покажется какъ будто скалы такъ перпендикулярны, что камень, брошенный протянутой рукой, упадетъ въ волны. Но это обманъ зрнія, потому что скалы идутъ покато, и молодой человкъ, въ своемъ паденіи, ударялся о нихъ безпрестанно и въ синія волны свалился уже страшно изуродованный трупъ.

Ея Кетъ была наконецъ отмщена. Эта женщина стояла нсколько минутъ и думала о томъ что сдлала. Этотъ человкъ страшно оскорбилъ ее и она наказала его. Онъ вполн заслужилъ смерть, полученную изъ ея рукъ. Въ эти минуты у нея угрызенія не было. Но какъ она скажетъ объ этомъ своей дочери? Толчокъ, сбросившій его внизъ, вроятно уничтожитъ другую жизнь. А не лучше ли для ея дочери умереть? Что можетъ дать ей жизнь? Своей же собственной опасности она въ эти минуты не ужасалась. Ей не приходило въ голову, что она можетъ сказать, будто онъ подошелъ близко къ краю и упалъ нечаянно. Она гордилась своимъ поступкомъ, но какъ она скажетъ своей дочери?

Она медленно пошла по тропинк, не къ коттеджу, а къ кладбищу и Лисканнору, мимо телги, напрасно ожидавшей молодого лорда. Она шла быстрыми шагами, равнодушная къ жару, все гордясь своимъ поступкомъ, съ неистовствомъ безумной гордости. Какъ мало об он требовали отъ свта! И вдругъ этотъ человкъ ворвался къ нимъ и отнялъ у нихъ это немногое, безжалостно избаловалъ ихъ, обманулъ разной ложью, а потомъ сослался на свою знатную кровь! Во время этой прогулки она въ первый разъ произнесла слова, впослдствіи не сходившія съ ея языка: Око за око. Не правосудно ли было это? И не сама ли она вырвала око, разв суды всего міра дали бы, ей его? Да,— око за око! Смерть взамнъ гибели! Одна гибель за другую! Наказаніе было справедливо. Око за око! Пусть вс суды въ мір говорятъ теперь все что хотятъ, они не могутъ возвратить графскій титулъ человку, погубившему ея дочь. Онъ поклялся, что ея Кетъ не будетъ графиней Скрупъ! За то и другую женщину онъ не сдлаетъ графиней!

Быстро прошла она мимо кладбища въ домъ патера. Отецъ Марти былъ дома и она прямо прошла къ нему.

— А, мистрисъ О’Гара! А гд же лордъ Скрупъ?

— Тамъ, отвтила она, указывая на океанъ:— подъ скалами.

— Онъ упалъ?

— Я его столкнула моими руками и ногами.

Говоря это, она сдлала такое движеніе рукою и ногою, какъ будто всми силами толкаетъ человка сверху внизъ.

— Да, я столкнула его и онъ бухнулся въ воду. Я слышала какъ его тло ударилось о волны. Теперь онъ не будетъ больше стрлять чаекъ.

— Неужели вы убили его?

— Называйте это убійствомъ, если хотите, отецъ Марти! Око за око, отецъ Марти! Это правосудно, я сдлала это. Око за око.

Глава XXIV.
Заключеніе.

Исторія бдной женщины, которая еще провозглашаетъ въ своемъ заточеніи правосудіе своего поступка, разсказана. Можетъ быть не худо собрать разорванныя нити разсказа для тхъ читателей, которые желаютъ знать всю исторію.

Мистрисъ О’Гара не возвращалась боле въ свой коттеджъ. Несчастному патеру выпало на долю сдлать то, что слдовало. Полиціи дано было знать, что молодой лордъ упалъ съ утеса, и тло стали отыскивать. Никто не пытался выгородить женщину, сдлавшую это преступленіе, и фактовъ не скрывали.

— Око за око! сказала она констеблю, когда онъ допрашивалъ ее.

Скоро во всемъ Лисканнор и Иннистимон, и дамамъ въ замк Квинъ, и Коркомроскому баронству сдлалось извстно, что мистрисъ О’Гара сбросила графа Скрупа съ Могерскаго утеса, что она теперь содержится въ дом патера Марти подъ надзоромъ полицейскаго. Не прошелъ еще день, а разнеслись слухи, что она сошла съ ума, а дочь ея при смерти.

И поступокъ этой женщины и смерть молодого лорда были ужасны для отца Марти, но на немъ лежала обязанность еще ужасне всего этого. Кетъ О’Гара, когда ея мать пришла къ патеру, была одна въ коттедж. Постепенно отецъ Марти узналъ отъ несчастной женщины обстоятельства этого утра. Кетъ не видала своего возлюбленнаго въ этотъ день, и осталась въ коттедж, когда ея мать пошла на встрчу этому человку, чтобы если возможно уговорить его поступить справедливо съ ея дочерью. Патеръ понялъ, что Кетъ будетъ ихъ ждать, а, вроятно, и отыскивать ихъ на утес. Онъ слъ на лошадь и похалъ съ тяжелымъ сердцемъ. Что онъ долженъ ей сказать и какъ?

Она выбжала къ нему, прежде чмъ онъ дохалъ до коттеджа.

— Отецъ Марти, гд мама? Гд мистеръ Невиль? Вы знаете. Я вижу, что вы знаете. Гд они?

Онъ сошелъ съ лошади, обнялъ станъ двушки рукою и посадилъ возл себя на возвышеніи возл дороги.

— Зачмъ вы не говорите? сказала она.

— Я не могу, прошепталъ онъ:— я не могу сказать вамъ.

— Онъ… умеръ?

Отецъ Марти только закрылъ лицо руками.

— Она убила его? Мама, мама!

Съ громкимъ, продолжительнымъ стономъ она упала наземь.

Цлый мсяцъ посл этого, она не знала что происходило около нея. Но мысли ея, какъ казалось, не совсмъ были помрачены, потому что, приходя иногда въ полусознаніе, она понимала, по-крайней-мр, что ея возлюбленный умеръ. Ее отвезли въ Иннистимонъ и тамъ, подъ покровительствомъ патера за нею ухаживали заботливо, но онъ почти надялся, что она не выдержитъ и умретъ. Подавленной прошлымъ и будущимъ горемъ, не лучше ли ей перейти въ другой міръ и не показываться больше въ этомъ? Но такъ какъ Смерть нельзя прогнать, когда она стучится въ дверь, такъ нельзя ее и призвать какъ гостью. Кетъ осталась жива, хотя жизнь могла предложить ей такъ мало.

Мистрисъ О’Гара не видала больше своей дочери. Страстными мольбами упрашивала она полицейскаго привезти къ ней дочь, чтобы хоть только взглянуть на нее и коснуться ея руки. Ея просьбы къ патеру, постоянно навщавшему ее въ тюрьм, въ которую перевезли ее изъ его дома, жалко было слушать, он раздирали сердце. Но хотя бдная двушка была кротка, молчалива и почти апатична въ своемъ спокойствіи, она не могла даже слышать имени своей матери. Ея мать лишила жизни отца ея ребенка, ея возлюбленнаго, ея героя, ея бога, и по воспоминанію о человк, измнившемъ ей, она возненавидла мать, которая пожертвовала всмъ, даже своимъ разсудкомъ, для того чтобы отмстить за обиду, нанесенную дочери!

Мистрисъ О’Гара отвезли изъ дома патера въ тюрьму, но она находилась въ состояніи признаннаго помшательства. Никто не сомнвался, что она совершила убійство, но о ея вин не было никакихъ доказательствъ, кром безсвязныхъ признаній сумасшедшей. Она не могла дать подробнаго признанія.

— Око за око! говорила она, когда ее допрашивали.— Вдь это правосудно. Око за око!

Хотя ее нкоторое время держали въ тюрьм, судить ее не было возможности, хотя бы даже для того чтобы оправдать на основаніи помшательства, пока объ этомъ вопрос разсуждали юристы, ее обезпечили изъ другого источника.

Позаботились и о бдной двушк. Сначала все длалось для нея подъ надзоромъ отца Марти, но на свт былъ другой графъ Скрупъ, и какъ только эта исторія и вс обстоятельства сдлались ему извстны, онъ предложилъ сдлать все, что только можетъ быть полезно для этихъ несчастныхъ. Мсяцы проходили, но судьба спасла Кетъ отъ отчаянія увидть своего ребенка живымъ. Сочли, наконецъ, за лучшее, чтобы она похала во Францію жить съ отцомъ, не смотря на то, что онъ былъ негодяй. Патеръ хотлъ взять ее къ себ, но онъ былъ старикъ, и когда умретъ, посл него не останется дома. Потомъ стали думать, что близость мста, на которомъ погибъ ея возлюбленный, подавитъ ее совершенно постоянной меланхоліей. Поэтому капитана О’Гара пригласили пріхать за дочерью,— и онъ пріхалъ съ общаніями вести впередъ добродтельную жизнь. Если денежныя обстоятельства могли побудить человка къ добродтели, ему дана была возможность. Графъ Скрупъ поступилъ съ большою щедростью. Но содержаніе было укрплено за дочерью, а не за отцомъ, и можетъ быть, что это удержитъ его отъ паденія въ глубокую бездну нечестивости.

Впечатлніе, сдланное трагедіей на Кларскомъ берегу, распространилось за предлы Ирландіи, и чуть не свело съ ума другую женщину. Когда вдовствующая графиня Скрупъ узнала объ этой исторіи, она заперлась въ Скруп и никого не хотла видть кром слугъ. Когда новый графъ пріхалъ въ домъ, теперь ему принадлежавшій, она отказалась принять, его, и даже не хотла дозволить мисъ Меллерби, въ это время находившейся у отца, навстить ее. Наконецъ, скрупскій пасторъ одержалъ верхъ, и ему она открыла свою душу,— призналась съ энергіей, превышавшей, можетъ быть, правду, что ея поступки были причиною случившейся катастрофы.

— Я знала, что онъ сдлалъ ей вредъ, а между тмъ уговаривала его не жениться на ней.

Вотъ въ чемъ состояла ея исповдь и она увряла, что кровь молодого человка до самой ея смерти будетъ на ея рукахъ. Для нея въ помсть приготовили коттеджъ, и тамъ она жила въ полномъ уединеніи, пока смерть не избавила ее отъ горестей.

Чрезъ четыре года посл происшествій, разсказанныхъ здсь, Джонъ, четырнадцатый графъ Скрупъ, привезъ молодую жену въ Скрупскій замок. Читателю нужно ли говорить, что этою женою была Софія Меллерби. Когда молодая графиня пріхала жить въ замокъ, старая графиня приняла ее, и, наконецъ, нашла нкоторое утшеніе въ обществ своего друга, но это продолжалось недолго и ее похоронили возл ея супруга подъ алтаремъ приходской церкви.

Когда, наконецъ, ршили, что закону нечего преслдовать несчастную сумасшедшую, пожертвовавшую всмъ, для того чтобы отмстить за свою дочь, графъ Скрупъ помстилъ ее въ домъ умалишенныхъ, гд она продолжаетъ оправдывать съ утра до вечера, и увы! часто всю ночь, страшный поступокъ, о которомъ вчно думаетъ.

— Око за око, говоритъ она женщин, которая за ней ходитъ.

— О! да, сударыня, конечно.

— Око за око, и зубъ за зубъ! Не правда ли? Око за око!

Конецъ.

Энтони Троллопъ.

ОКО ЗА ОКО.

ВВЕДЕНІЕ.

Глава I.Скрупскій замокъ.

Глава II.Фредъ Невиль.

Глава III.Софія Меллерби.

Глава IV.Джекъ Невиль.

Глава V.Ардкильскій коттеджъ.

Глава VI.Готовъ биться объ закладъ, что это такъ.

Глава VII.Гостепріимство отца Марти.

Глава VIII.Я не хочу, чтобы вы узжали.

Глава IX.Фредъ Невиль возвращается въ Скрупскій замокъ.

Глава X.Планъ Фреда Невиля.

Глава XI.Мудрость Джека Невиля.

Глава XII.Фредъ Невиль даетъ общаніе.

Глава XIII.Все хуже и хуже.

Глава XIV.Будетъ она вашей женой?

Глава XV.Фредъ Невиль принимаетъ гостя въ Иннис.

Глава XVI.Успхъ Невиля.

Глава XVII.Фреда Невиля опять призываютъ въ Скрупъ.

Глава XVIII.Графъ Скрупъ въ хлопотахъ.

Глава XIX.Безъ упрека

Глава XX.Отъздъ.

Глава XXI.Въ Лисканнор.

Глава XXII.Въ Ардкил.

Глава XXIII.На утесахъ.

Глава XXIV.Заключеніе.

Читайте также:

Глава I.
Скрупскій замокъ.

Глава II.
Фредъ Невиль.

Глава III.
Софія Меллерби.

Глава IV.
Джекъ Невиль.

Глава V.
Ардкильскій коттеджъ.

Глава VI.
Готовъ биться объ закладъ, что это такъ.

Глава VII.
Гостепріимство отца Марти.

Глава VIII.
Я не хочу, чтобы вы узжали.

Глава IX.
Фредъ Невиль возвращается въ Скрупскій замокъ.

Глава X.
Планъ Фреда Невиля.

Глава XI.
Мудрость Джека Невиля.

Глава XII.
Фредъ Невиль даетъ общаніе.

Глава XIII.
Все хуже и хуже.

Глава XIV.
Будетъ она вашей женой?

Глава XV.
Фредъ Невиль принимаетъ гостя въ Иннис.

Глава XVI.
Успхъ Невиля.

Глава XVII.
Фреда Невиля опять призываютъ въ Скрупъ.

Глава XVIII.
Графъ Скрупъ въ хлопотахъ.

Глава XIX.
Безъ упрека

Глава XX.
Отъздъ.

Глава XXI.
Въ Лисканнор.

Глава XXII.
Въ Ардкил.

Глава XXIII.
На утесахъ.

Глава XXIV.
Заключеніе.