Леди Анна, Троллоп Энтони, Год: 1874 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 344 минут(ы)

ЛЕДИ АННА

РОМАНЪ.

АНТОНИ ТРОЛЛОПА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО.

ГЛАВА I.
Начало исторіи леди Ловель.

Женщины бываютъ нердко жертвами мущинъ, но едва ли хоть одна была обманута такъ жестоко какъ Жозефина Муррей лордомъ Ловелемъ, съ которымъ она была обвнчана 1го іюня 181* года, въ приходской церкви Эпльтвейта, возвышающейся одиноко среди Кумберландскихъ горъ. Вс тогда были уврены что бракъ ея былъ вполн законный и согласный со всми постановленіями церкви, и что лордъ Ловель имлъ право жениться, самъ же графъ не опровергалъ этого мннія. Ловель-Гренджъ есть небольшое помстье,— небольшое для резиденціи богатаго графа,— находящееся среди горъ раздляющихъ Кумберландъ отъ Вестморланда, на разстояніи десяти миль отъ Кесвика, мсто восхитительное по красот своихъ зеленыхъ луговъ, непроходимыхъ лсовъ, высокихъ горъ и Ловель-Тарна, небольшаго озера, испещреннаго маленькими островками, заросшими остролистникомъ, березами и низкими дубами. Но домъ, маленькій, неправильный и неудобный, съ кривыми корридорами и низкими комнатами, иметъ мрачный, зловщій видъ. И Жозефин Муррей онъ показался необыкновенно мрачнымъ и зловщимъ, когда она пріхала въ Гренджъ посл внца, но она любила горы и озера и мечтала о какомъ-то таинственномъ счастіи, которому самая мрачность ея жилища должна была содйствовать.

Боюсь что ея надежды на счастіе не имли боле твердыхъ основаній. Она не могла считать лорда Ловеля хорошимъ человкомъ и едва ли любила его. Ей было двадцать четыре года, ему вдвое боле. Она была двушка очень красивая, смуглая, съ большими смлыми голубыми глазами, съ волосами почти черными, высокая, мужественная, хорошаго происхожденія, энергичная, честолюбивая и считавшая большимъ счастіемъ сдлаться женою лорда. Хотя ея несчастія связаны нераздльно съ нашею исторіей, разсказъ объ ея замужней жизни будетъ кратокъ. Мы будемъ имть дло съ борьбою которую ей пришлось выдержать въ послдствіи и которая искупитъ, можетъ-быть, неблагородныя цли побудившія ее къ замужеству.

Предъ тмъ какъ графъ съ ней встртился, онъ провелъ около года въ полномъ уединеніи. Съ сосдними помщиками онъ не сходился, имніе его въ этомъ графств было мало, репутація плоха. Онъ былъ англійскій графъ, но его никогда не видали въ парламент. Большую часть своей молодости онъ провелъ за границей, продавая одно за другимъ свои имнія и предпочитая жить такими доходами какими истинные англійскіе аристократы обыкновенно пренебрегаютъ. Ловель-Гренджъ было единственнымъ помстьемъ оставшимся у него въ Англіи, когда же ему случалось бывать въ Лондон, онъ останавливался въ отел. Онъ никого не приглашалъ къ себ и самъ не принималъ никакихъ приглашеній. Онъ былъ извстенъ за очень богатаго человка, и многіе считали его помшаннымъ. Таковъ былъ человкъ котораго избрала Жозефина Муррей, за то что онъ былъ графъ.

Онъ нашелъ ее близь Кесвика, въ хорошенькомъ коттедж, въ которомъ она жила съ отцомъ, истиннымъ джентльменомъ и потомкомъ извстныхъ Мурреевъ, и увезъ ее въ Ловель-Гренджъ. Она не привезла съ собой ни одного пенни и никакого брачнаго контракта. Ея отецъ, уже старый человкъ, пробовалъ помшать этому браку, но честолюбіе его дочери восторжествовало, и бракъ состоялся. Прекрасная молодая женщина покинула родительскій домъ женою лорда Ловеля. Лишнее разказывать какія усилія были употреблены чтобъ увезти ее въ Ловель-Гренджъ безъ брачной церемоніи, но не лишнее сказать что графъ обманывалъ безъ зазрнія совсти всякую женщину которая поддавалась обману. Онъ былъ убжденъ что женщины созданы только для удовлетворенія сластолюбія мущинъ, и что мущины преданные своимъ женамъ какъ жены бываютъ преданы своимъ мужьямъ суть жалкіе глупцы не умющіе пользоваться жизнію. Женщины были для него такою же добычей какъ лисица для охотника, и въ охот за ними онъ пріобрлъ большое искусство и настойчивость, которую даетъ только опытность. Онъ умлъ смотрть на женщину какъ будто небо было для него въ ея глазахъ, умлъ слушать ее какъ будто голосъ ея былъ для него райскою музыкой, умлъ шептать слова которыя для многихъ женщинъ суть райская музыка, умлъ преслдовать свою цль съ настойчивостью почти-всегда увнчивавшеюся успхомъ. Но съ Жозефиной Муррей успхъ былъ возможенъ не иначе какъ съ условіемъ чтобъ онъ вывелъ ее изъ церкви графиней Ловель.

Не прожила она съ нимъ шести мсяцевъ, какъ онъ объявилъ ей что бракъ ихъ былъ незаконный и что она только его любовница, и объявилъ это со смлостью свидтельствовавшею что законъ, угрозы и вмшательство родственниковъ не страшатъ его ни мало. Онъ уврялъ что любитъ ее и готовъ жить съ нею попрежнему, но что она не жена его, и ребенокъ котораго она носитъ не будетъ наслдникомъ его титула и состоянія. И онъ дйствительно любилъ ее, найдя въ ней женщину общество которой не наскучило ему въ теченіе шести мсяцевъ. Милордъ намревался отправиться въ Италію и предлагалъ ей хать съ нимъ, но онъ не могъ допустить, говорилъ онъ, чтобъ она осталась въ Ловель-Грендж и продолжала называть себя графиней Ловель. Если она согласна хать съ нимъ въ Палермо, гд онъ иметъ замокъ, она можетъ на время путешествія сохранить названіе его жены, но она должна знать что она не жена его, а только любовница.

Само собою разумется что она сообщила все это отцу. Само собою разумется что отецъ ея обратился за содйствіемъ ко всмъ Мурреямъ въ Шотландіи и вн Шотландіи, и само собою разумется что лорду Ловелю пришлось выслушать не мало угрозъ. Дло дошло до дуэли, состоявшейся въ окрестностяхъ Лондона. Лордъ Ловель дважды подставлялъ грудь свою подъ выстрлы и затмъ объявилъ что не считаетъ нужнымъ подвергать жизнь свою опасности въ третій разъ. Между тмъ у Жозефины Муррей родилась дочь и умеръ отецъ, и она все еще жила въ Ловель-Грендж. Что могла она сдлать? Онъ объявилъ что былъ уже женатъ когда обвнчался съ ней и что поэтому она не жена его и никогда не можетъ быть его женой. Что могла она сдлать? Начать съ нимъ процессъ и обвинить его въ двоежевств? Но вмст съ тмъ она должна была бы признать себя открыто его любовницей и дочь свою незаконною дочерью. Изъ того что ей удалось разузнать она заключила что первая жена лорда Ловеля умерла до его вторичной женитьбы. Но графъ уврялъ что графиня, настоящая графиня, заплатила свой долгъ природ только нсколько мсяцевъ спустя посл ничего не значащей церемоніи совершившейся въ церкви Элльтвейта. Однажды, въ минуту слабости, Жозефина упала къ его ногамъ и начала просить его возобновить эту церемонію. Онъ улыбнулся, наклонился къ ней и поцловалъ ее. ‘Милое дитя мое’, сказалъ онъ, ‘я этого никогда не сдлаю’. Посл этого онъ уже не цловалъ ее боле.

Что могла она сдлать? Прежде чмъ она ршила этотъ вопросъ, онъ ухалъ на своей яхт въ Палермо, и ухалъ, конечно, не одинъ. Онъ назначилъ ей ежегодное содержаніе, достаточное для покинутой любовницы графа, нсколько сотъ фунтовъ въ годъ, съ условіемъ чтобъ она покинула безъ шума Ловель-Гренджъ и убралась съ своимъ младенцемъ куда знаетъ. Что оставалось ей длать? Ей казалось невроятнымъ чтобы такое преступленіе осталось ненаказаннымъ, еслибъ она ршилась признаться въ своемъ униженіи и преслдовать графа судебнымъ порядкомъ. Муррей были не слишкомъ горячи въ своемъ сочувствіи и сильно осуждали старика отца ея за то что онъ выдалъ дочь за человка о которомъ никто не зналъ ничего кром худаго. Одинъ изъ Мурреевъ сдлалъ за нее два выстрла, въ отвтъ на которые графъ стрлялъ въ сторону, и это было все что сдлали Мурреи, Жозефина были высокомрна и горда и была уврена что ея общественное положеніе выше положенія всхъ Мурреевъ съ которыми ей случалось встрчаться. Но что могла она сдлать?

Прошло пять лтъ со времени отъзда графа, въ теченіи которыхъ она не имла о немъ никакихъ извстій, когда она ршилась наконецъ обвинить его предъ судомъ въ двоеженств. Она все еще жила съ своею дочерью въ Грендж — и судъ назначилъ ей ежегодное содержаніе изъ доходовъ съ имнія до окончанія ея дла, но получать, собственноручно это содержаніе оказалось очень труднымъ, а получать всю назначенную сумму вовсе невозможнымъ. Въ то же время она подверглась преслдованію кредиторовъ и навлекла на себя общее порицаніе увряя что долги ея должны быть заплачены человкомъ котораго она сама же перестала признавать своимъ законнымъ мужемъ. Такъ мало-по-малу дошло до того что ея пребываніе въ Ловель-Грендж стало невыносимо.

Въ то время жилъ въ Кесвик нкто мистеръ Твейтъ портной. Онъ былъ сильно возмущенъ поступкомъ графа съ Жозефиной Муррей и осуждалъ его во всеуслышаніе. Твейтъ былъ человкъ сильный, мужественный, зажиточный для своего положенія и извстный за радикала, въ стран гд радикалы никогда не были популярны, а пятьдесятъ лтъ тому назадъ встрчались еще рже чмъ теперь. Тогда окрестности Кесвика славились поэтами, и Томасъ Твейтъ былъ знакомъ съ Соути и Вордсвортомъ. Портной былъ уменъ, великодушенъ, довольствовался своимъ положеніемъ и не боялся высказывать свои мннія. Онъ ненавидлъ графа всмъ сердцемъ, и однажды, вскор посл того какъ стала извстна исторія графини, встртясь съ нимъ случайно, онъ сильнымъ ударомъ повалилъ его на землю. Это случилось предъ самымъ отъздомъ графа за границу и уже посл того какъ онъ разстался навсегда съ своею графиней. Графъ всталъ и накинулся на портнаго, но ихъ розняли, и графъ заблагоразсудилъ ухать оставивъ это дло безъ послдствій.

Когда пребывапіе въ Ловель-Грендж стало невыносимо для графини и ея маленькой дочери, он переселились на время въ Кесвикъ, въ домъ мистера Твейта. Графиня въ это время была уже опутана долгами, и кредиторы ея наводили справки о возможности получить съ нея деньги изъ доходовъ съ имнія. Когда же распространился слухъ что начинается процессъ по обвиненію графа въ двоеженств, смятеніе кредиторовъ удвоилось. Между тмъ графиня отказалась отъ титула, такъ какъ она перестала бы быть графиней еслибы доказала справедливость своего обвиненія. Еслибы бракъ ея былъ признанъ незаконнымъ, она лишилась бы не только титула, но и содержанія которое получала до сихъ поръ и сдлалась бы бдною незамужнею женщиной съ дочерью, дочь ея была бы признана незаконнорожденною и лишилась бы отца, а онъ, отецъ, насколько она могла судить, былъ вн власти закона и не подвергнулся бы никакому наказанію. Но дло въ томъ что ни она, ни друзья ея не разчитывали что графъ будетъ признанъ виновнымъ въ двоеженств. Они ожидали что онъ будетъ оправданъ, что графиня будетъ признана его законною женой и получитъ возможность пользоваться нкоторыми преимуществами своего высокаго положенія, или по крайней мр что ея права на эти преимущества будутъ доказаны. Но въ ожиданіи этого она называла себя мистрисъ Муррей, а дочь свою, леди Анну, Анною Муррей.

Положеніе графини было тмъ тяжеле что общественная симпатія была не на ея сторон. Одни осуждали ее за то что она поступила слишкомъ неосторожно, выйдя за графа, другіе, и преимущественно женщины, утверждали что она еще до замужства знала о существованіи первой жены графа. Она надлала долговъ и отказывалась платить ихъ. Она находилась въ дружескихъ отношеніяхъ съ радикаломъ низшаго класса общества, съ человкомъ осмлившимся напасть на графа, котораго она тогда еще считала своимъ мужемъ. О ней носились слухи которые были совершенно ложны, какъ напримръ то что она пила, и такіе въ которыхъ была доля правды, какъ напримръ то что она была вспыльчива, упряма и мстительна. Но еслибы кто-нибудь сказалъ что она поставила главною цлью своей жизни доказать права своей дочери, доказать всми правдами и неправдами, и какихъ бы жертвъ ни стоило это ей и другимъ, это было бы вполн справедливо.

Дло подвигалось впередъ медленно, и маленькой Анн было уже девять лтъ, когда отецъ ея наконецъ былъ оправданъ. Все это время графъ былъ въ отсутствіи. Даже еслибы нужно было чтобъ онъ явился въ судъ лично, никакой законъ не могъ бы принудить его къ этому. Но его присутствіе не понадобилось. Оказалось невозможнымъ доказать первый бракъ, совершившійся будто бы въ Сициліи, по крайней мр не было найдено удовлетворительныхъ доказательствъ. Да никто и не употреблялъ большихъ усилій чтобы найти доказательства. Повренные графа воздерживались, насколько это было возможно, отъ вмшательства въ дло. Они тратили деньги по мр надобности, и графа защищалъ генералъ-атторней. Онъ объявилъ что ему нтъ никакого дла до отношеній графа съ женщиной называющею себя мистрисъ Муррей, что онъ ничего не знаетъ объ обстоятельствахъ этого дла, что его задача защитить графа Ловеля отъ обвиненія въ двоеженств. И эту задачу онъ исполнилъ наконецъ какъ нельзя лучше, и графъ былъ оправданъ. Тогда повренные мистрисъ Мурей объявили тутъ же въ суд что кліентка ихъ будетъ съ этихъ поръ носить имя графини Ловель.

Но не легко было заставить другихъ называть ее графиней Ловель.

Въ это время не только она, но и другъ ея портной были въ большихъ денежныхъ затрудненіяхъ. Томасъ Твейтъ однако ни на минуту не ослабилъ своей заботливости о женщин которую взялъ подъ свое покровительство. Борьба возобновилась и продолжалась еще восемь лтъ, борьба медленная, съ едва замтными успхами. Свтъ, какъ и слдовало ожидать, не хотлъ врить что женщина уже разъ отказавшаяся отъ имени графини Ловель иметъ право на это имя. Даже ея родственники, Мурреи, сомнвались въ справедливости ея притязаній. Если она дйствительно графиня, для чего она ведетъ дружбу съ портнымъ, для чего она позволяетъ своей дочери играть съ сыномъ портнаго, если ея дочь дйствительно леди Анна и, главное, для чего она позволяетъ произносить имя леди Анны въ связи съ именемъ Даніеля Твейта, сына портнаго?

Въ теченіи этихъ восьми тяжелыхъ лтъ леди Ловель,— ибо такъ будемъ мы называть ее впредь,— жила въ маленькомъ коттедж на разстояніи мили отъ Кесвика, на пути въ Грассмеръ и Амблесайдъ. Она все еще получала небольшое содержаніе, выдававшееся ей съ многочисленными вычетами и съ увреніями что нтъ возможности достать всю назначенную ей сумму. Такъ мало-по-малу дошло до того что она сама не знала изъ-за чего она борется. Главною ея цлью было, конечно, заставить весь свтъ признать ее графиней Ловель, а дочь ея леди Анной. Но власть закона была безсильна въ этомъ отношеніи. Не могъ также никакой законъ принудить ея властелина возвратиться и жить съ нею. И эта жизнь, какъ она знала, была бы жизнію кошки съ собакой. Денежныя права были все чего она добилась, но никто не могъ опредлить ей въ чемъ состоятъ эти права. Имть возможность жить вн пріюта для бдныхъ было, повидимому, все чего она могла требовать. Но старый портной былъ попрежнему ея преданнымъ другомъ и клялся что она со временемъ будетъ непремнно настоящею графиней Ловель.

И вотъ однажды она узнала совершенно неожиданно что графъ Ловель возвратился въ Гренджъ и живетъ тамъ съ какою-то неизвстною женщиной.

ГЛАВА II.
Завщаніе графа.

До тхъ поръ въ Кесвик не было слышно ни слова о предстоящемъ возвращеніи стараго графа,— ибо графъ былъ уже старъ, ему было за шестьдесятъ, а на видъ можно было дать восемьдесятъ. Жизнь которою онъ жилъ иметъ безъ сомннія своего рода прелести, но она не ведетъ къ здоровой, спокойной старости. Мущины смотрящіе на женщинъ какъ на добычу вредятъ и самимъ себ. Онъ возвратился въ Ловель-Гренджъ, и никто не зналъ когда, какъ и откуда. Въ т дни, то-есть лтъ сорокъ тому назадъ, не было другой прозжей дороги въ Гренджъ кром той которая пролегала чрезъ Кесвикъ. Онъ прохалъ по этой дорог въ полночь, на почтовыхъ лошадяхъ, которыхъ взялъ въ Грасемер, такъ что никто въ город не видалъ его. Но не долго оставалось тайной что онъ возвратился и возвратился не одинъ. Прошло нсколько мсяцевъ, и его не видалъ никто кром его слугъ, во странные слухи объ его образ жизни заставляли предполагать что онъ сошелъ съ ума. Состояніе его тмъ не мене оставалось въ его рукахъ, и онъ жилъ не отдавая никому отчета въ своихъ дйствіяхъ.

Лишь только разнесся слухъ объ его возвращеніи, какъ кредиторъ за кредиторомъ стали являться къ нему съ векселями его жены, и самымъ настойчивымъ изъ нихъ былъ Томасъ Твейтъ, портной. Онъ былъ самымъ настойчивымъ и дерзкимъ изъ кредиторовъ, но поступалъ такъ не изъ враждебныхъ чувствъ къ своему старому другу графин, а вслдствіе твердой ршимости заставить графа поплатиться хотя деньгами за его преступленіе. И еслибъ удалось заставить графа заплатить долги его жены, это было бы вмст съ тмъ доказательствомъ что онъ признаетъ ее своею женой. Графъ не отвтилъ ни на одно изъ обращенныхъ къ нему писемъ, и никто изъ посщавшихъ Гренджъ не удостоился видть благороднаго владльца. Управляющій Гренджа отсылалъ кредиторовъ къ лондонскимъ повреннымъ графа, а повренные объявляли прямо что мистрисъ Муррей не жена графа. Затмъ внезапно разнесся слухъ что здоровье и умственныя способности графа будутъ вскор подвергнуты медицинскому изслдованію, по настоянію Фредерика Ловеля, дальняго родственника графа и наслдника его титула. Фредерикъ Ловель, какъ бы ни былъ ршенъ вопросъ о законности брака съ Жозефиной Муррей, былъ безспорно наслдникомъ титула и Ловель-Гренджа. Въ этомъ не могло быть сомннія, но большая часть состоянія графа, громадныя богатства давшія ему возможность жить дикимъ звремъ среди себ подобныхъ, были все еще въ его рукахъ. Они должны были перейти къ его дочери, леди Анн, еслибы графъ умеръ не оставивъ завщанія и еслибы законность его брака съ Жозефиной Муррей была доказана. Молодой наслдникъ и его приближенные не врили въ законность брака, что было весьма естественно съ ихъ стороны. Они никогда не видали женщину называвшую себя въ это время графиней Ловель, но которая нсколько лтъ спустя посл рожденія своей дочери добровольно назвалась мистрисъ Муррей, женщину которая была отвергнута своими родственниками и находилась въ дружественныхъ отношеніяхъ съ сельскимъ портнымъ. Но мр того какъ годы проходили, воспоминаніе о церемоніи совершившейся въ церкви Эпльтвейта становилось все слабе и слабе, и хотя читателямъ извстно что доказать этотъ бракъ было не трудно, молодой наслдникъ и его родственники не были въ этомъ уврены. Это было противно ихъ интересамъ, и они были расположены не считать его законнымъ. Но графъ могъ оставить все свое состояніе человку постороннему, и этого слдовало ожидать. Онъ никогда не интересовался ни своимъ наслдникомъ, ни кмъ-либо другимъ изъ людей носившихъ его имя. Вс связи основанныя на брак и кровномъ родств и освященныя закономъ со дней Моисея были ему ненавистны и смшны. Онъ не терплъ никакихъ стсненій и презиралъ вс законы, за исключеніемъ тхъ которые охраняли его богатство. И вдругъ возникъ вопросъ о состояніи его умственныхъ способностей, и тотчасъ же разнесся слухъ что онъ узжаетъ опять въ Сицилію. Но вскор было объявлено что онъ умеръ.

И онъ дйствительно умеръ. Умеръ шестидесяти семи лтъ отъ роду, на рукахъ Италіянки которую привезъ съ собой. Душа его отлетла въ обитель которую онъ приготовилъ себ своею земною жизнію, а тло было погребено на церковномъ погост Эпльтвейтской церкви. За гробомъ его не шелъ никто кром молодаго лорда, не удостоившаго даже надть креповую повязку на шляпу. Италіянка осталась въ своей комнат, къ досад молодаго графа и его адвоката, которые не ршились сказать ей чтобъ она убралась прежде чмъ тло ея послдняго любовника будетъ предано земл. Но ей дано было понять что ея присутствіе въ Ловель-Грендж будетъ терпимо не боле недли посл похоронъ. Она засмялась въ лицо адвокату, пытавшемуся передать это ей на ломаномъ французскомъ язык, и вмсто отвта заговорила насмшливымъ тономъ съ своею служанкой по-италіянски.

Затмъ въ присутствіи молодаго графа было прочтено завщаніе, ибо завщаніе было оставлено. Все что имлъ покойный графъ передавалось одною строчкой синьйор Камилл Спонди, той самой женщин, какъ было ясно объяснено дале, которая была съ графомъ въ Грендж въ то время когда было сдлано завщаніе. О наслдник титула графа не упоминалось ни однимъ словомъ. Но въ завщаніи было подробно перечислено все что завщалось Камилл Спонди, вмст съ тмъ завщатель объявлялъ что онъ признаетъ Анну Муррей своею дочерью, но что мать ея никогда не была законною женой. Что его законная жена, настоящая графиня Ловель, въ день совершенія завщанія была еще жива и находилась въ Сициліи, что онъ уже давно обезпечилъ ее, и что по первому завщанію, теперь уничтоженному, была бы обезпечена и Анна Муррей, и что онъ лишилъ ее наслдства, вслдствіе поступковъ ея матери, Жозефины Муррей. Люди врившіе въ справедливость всего сказаннаго въ этомъ завщаніи увряли въ послдствіи что Анна была лишена наслдства вслдствіе удара которымъ портной повалилъ графа на землю.

Камилл Спонди содержаніе завщанія было передано ровно настолько насколько оно касалось ея, но вмст съ тмъ ей было объявлено что она не получитъ ничего изъ завщаннаго ей графомъ, пока судъ не ршитъ былъ ли онъ въ здравомъ разсудк когда подписалъ это завщаніе. Ей дали однако нкоторую сумму денегъ, съ условіемъ чтобъ она оставила Гренджъ немедленно, и она повиновалась. Съ ней лично мы не будемъ имть дла. О результат какой имло для нея завщаніе будетъ сказано ниже, но черезъ нсколько страницъ она сойдетъ для насъ со сцены.

Повреннымъ отвергнутой графини была послана копія съ завщанія и вмст съ тмъ ей дано было понять что впредь она не должна разчитывать на содержаніе которое получала до сихъ поръ. Если она ршится настаивать на своихъ требованіяхъ, то должна будетъ доказать законность своего брака, и ей старались объяснить что такое доказательство было бы опроверженіемъ сказаннаго въ завщаніи, что такъ какъ намреніемъ молодаго графа было совсмъ отвергнуть это завщаніе, то ея вмшательство было бы по меньшей мр неумстно. Впрочемъ все это дло такъ запуталось что трудно было ожидать чтобъ адвокаты говорили только умстное, разсуждая о немъ.

Молодой графъ безспорно наслдовалъ титулъ и небольшое помстье Ловель-Гренджъ. Италіянка была единственною наслдницей всего остальнаго, за исключеніемъ части которую могла бы потребовать себ вдова, еслибы доказала законность своего брака. Но въ случа еслибы завщаніе было признано недйствительнымъ, Италіянка не получила бы ничего. Въ такомъ случа единственнымъ наслдникомъ былъ бы молодой графъ, еслибы бракъ былъ признанъ незаконнымъ, въ противномъ же случа, то-есть еслибы бракъ оказался законнымъ, все состояніе, за исключеніемъ части слдующей по закону вдов, досталось бы леди Анн. Такимъ образомъ интересы Италіянки и молодаго лорда совладали противъ интересовъ матери и дочери касательно опроверженія брака, а интересы матери и дочери совпадали съ интересами графа противъ Италіянки касательно опроверженія законности завщанія. Но молодому лорду тмъ не мене приходилось дйствовать одиноко противъ Италіянки, и матери и дочери, которыхъ онъ и друзья его считали интриганками и обманщицами.

Состояніе оставленное покойнымъ графомъ было громадно, и вскор посл его смерти наслдникомъ его титула было предложено слдующее соглашеніе: не возьметъ ли Италіянка десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ съ условіемъ вернуться въ Италію, отказавшись отъ дальнйшихъ притязаній, и не согласится ли женщина называющая себя графиней взять такую же сумму съ условіемъ отказаться отъ титула и признать свою дочь незаконною? Не легко было привести въ исполненіе этотъ планъ, потому что соглашеніе принятое обими сторонами было бы очень выгодно для графа, но принятое только одною, оно было бы безполезно. Графъ не могъ дать десять тысячъ Италіянк, еслибы результатомъ этого было только то что все состояніе покойнаго лорда досталось бы его дочери и ея матери.

Италіянка согласилась. Она объявила съ италіянскою горячностью что ея покойный другъ не терялъ разсудка ни на минуту, но что она вовсе не знакома съ англійскими законами и очень мало съ англійскими деньгами, и согласна помириться на десяти тысячахъ фунтовъ, равнявшихся, какъ ей объяснили, громадному числу италіянскихъ лиръ. Но графиня, которой было сдлано такое же предложеніе чрезъ ея стараго друга Томаса Твейта, пожертвовавшаго все свое состояніе на ея дло и сдлавшагося изъ-за нея бднымъ человкомъ, графиня отвергла его съ горькимъ презрніемъ, доля котораго относилась и къ старику взявшемуся передать его.

— Разв для этого боролась я такъ долго? опросила она.

— Отчасти и для этого, отвчалъ Томасъ Твейтъ.

— Нтъ, мистеръ Твейтъ, совсмъ не для этого. Я боролась для того чтобы доказать законность рожденія моей дочери и ея право на имя которое она носитъ.

— Законность ея рожденія будетъ доказана и имя ея останется за ней, отвчалъ портной, въ сердц котораго не было мста ни для какого эгоистическаго чувства. Графиня была должна ему тысячъ пять или шесть, и принявъ предложеніе, могла бы не только расплатиться съ нимъ, но и себ съ дочерью оставить порядочную сумму.

— О себ я не думаю, сказала графиня, взявъ руку портнаго и цлуя ее.— Дочь моя леди Анна, и я не смю продавать ея права.

Посл этого разговора портной отправился немедленно въ Лондонъ, чтобъ объявить повреннымъ графа о ршеніи графини, какъ онъ неизмнно называлъ ее.

Тогда адвокаты принялись за дло. Такъ какъ двойное соглашеніе не состоялось, то не могло состояться и соглашеніе съ одною изъ сторонъ. Италіянка пришла въ бшенство и клялась что получитъ во что бы то ни стало общанную ей сумму. Общественная симпатія была, само собою разумется, на сторон молодаго графа. Всякій Англичанинъ и всякая Англичанка были заодно съ нимъ противъ Италіянки. Мысль что древняя англійская фамилія разорена для того чтобъ италіянская авантюристка могла промотать несмтное богатство была невыносима для англійскаго ума. Многіе мущины думали и многія женщины доказывали что всякій признакъ помшательства, какъ бы ни былъ онъ незначителенъ, долженъ считаться достаточнымъ опроверженіемъ притязаній Италіянки. Разв такое завщаніе само по себ не есть доказательство разстройства умственныхъ способностей? Нашлись люди доказывавшіе что другихъ доказательствъ и не нужно. Но нашъ законъ въ такихъ случаяхъ не длаетъ различія между италіянскою авантюристкой и англійскою вдовой, и въ нкоторыхъ отношеніяхъ даже снисходительне къ первой чмъ ко второй. Тмъ не мене стараго графа выдали за сумашедшаго, и Италіянка, разъяренная, принуждена была удалиться ни съ чмъ.

Италіянка была покорена, но графу еще предстояла борьба съ графиней. Графиня требовала денегъ изъ доходовъ съ имнія, для того чтобъ имть возможность доказать свои права, и это требованіе было въ незначительной степени исполнено. Такова была жизнь покойнаго графа что всякій искъ который былъ слдствіемъ его дурныхъ длъ считалось естественнымъ оплачивать доходами съ имнія. Но графин нужны были большія деньги и нужны немедленно, чтобъ удовлетворить ея повреннаго, а взять ихъ было негд. Общественная симпатія была опять почти вполн на сторон молодаго наслдника. Хотя общество и признало покойнаго графа сумашедшимъ и радовалось что Италіянка принуждена была ретироваться ни съ чмъ, но общество вмст съ тмъ врило что графъ былъ правъ утверждая что его женитьба на Джозефин Муррей была шуточною женитьбой. Англійскому обществу было бы пріятне еслибы молодой графъ сдлался богатымъ человкомъ и имлъ возможность носить съ честью свой титулъ и жениться на дочери герцога, чмъ еслибы десятки тысячъ фунтовъ стерлинговъ сдлались приданымъ двушки, влюбленной, какъ говорили, въ сына портнаго. Ничто не могло быть трогательне положенія Жозефины Муррей когда она только-что вышла замужъ и внезапно узнала отъ человка который долженъ бы былъ беречь ее какъ женщину что онъ обманулъ ее, что она не жена его. Но съ тхъ поръ прошло девятнадцать лтъ, и факты были забыты. Теперь у графини было только два друга: портной и сынъ его Даніель. Но общественное мнніе было противъ нея, и всякій кто имлъ какое-нибудь значеніе въ свт не хотлъ считать ее графиней. Графъ былъ окруженъ торжествомъ успха надъ своею первою противницей, и хвастливые адвокаты кричали самоувреннымъ тономъ о правот его дла.

Но хвастливые адвокаты были вмст съ тмъ практическіе люди, и вопросъ о соглашеніи возникъ снова. Если графиня согласна взять двадцать тысячъ фунтовъ и отказаться отъ своихъ притязаній, она получитъ эту сумму безъ всякихъ вычетовъ, и вс судебныя издержки будутъ заплачены. Такое предложеніе считалось щедрымъ, хотя сумма была меньше ежегоднаго дохода съ состоянія графа. Оно было отвергнуто съ презрніемъ, и еслибы графин предложили сумму вчетверо больше, результатъ былъ бы тотъ же самый. Адвокаты все еще сохраняли самоувренный тонъ, но… хотя это и не высказывалось, успхъ сталъ казаться сомнительнымъ. Что еслибы состязающіяся стороны соединили свои силы, еслибы графскій титулъ остался за графиней, права на наслдство за леди Анной, а молодой графъ женился на леди Анн? Не было ли бы это разумнымъ ршеніемъ всхъ дальнйшихъ затрудненій?

ГЛАВА III.
Леди Анна.

Мысль о послднемъ соглашеніи, которое было полупризнаніемъ своей слабости, возникла въ ум мистера Флика, члена фирмы Нортонъ и Фликъ, повренныхъ графа. Когда мистеръ Фликъ сообщилъ свой планъ сэръ-Вильяму Патерсону, знаменитому законовду, генералъ-прокурору и главному агенту графа, сэръ-Вильямъ Патерсонъ былъ ошеломленъ. Сэръ-Вильямъ былъ увренъ въ возможности разбить графиню въ пухъ и прахъ, и одними допросами и передопросами вогнать ее въ могилу.

— Мн было бы очень непріятно, мистеръ Фликъ, быть вынужденнымъ согласиться что нчто въ этомъ род было бы полезно.

— Графъ получилъ бы большое состояніе, сказалъ мистеръ Фликъ.

— А какъ раздлались бы мы съ нашимъ другомъ графиней?

— Пусть она будетъ признана графиней, сэръ-Вильлмъ. Никому отъ этого не будетъ ни тепло, ни холодно. Что же касается ея брака, на этотъ счетъ не можетъ быть сомннія. Но мы можемъ доказать съ помощью Грограма что она слышала о существованіи другой жены.

Грограмъ былъ старый дворецкій прослужившій тридцать лтъ у покойнаго графа.

— Я врю что это было бы возможно, сэръ-Вильямъ, но…. Ясно что намъ никогда не удастся привезти въ Англію другую, первую жену. Джентльменъ котораго мы послали въ Сицилію сильно сомнвается въ этомъ. Что бракъ былъ, въ этомъ не можетъ быть сомннія, но онъ не считаетъ эту женщину настоящею графиней. Ихъ было дв сестры, и графиней была вроятно другая сестра.

Сэръ-Вильямъ былъ сильно озадаченъ, но скоро одумался. Ставки были такъ велики что джентльменъ посланный для справокъ могъ быть подкупленъ противною стороной. Сэръ-Вильямъ пришелъ къ заключенію что мистеру Флику слдовало бы създить самому въ Сицилію. Онъ даже не былъ увренъ что онъ, сэръ-Вильямъ Патерсонъ, генералъ-прокуроръ ея величества, не совершитъ этой поздки самъ. Онъ не имлъ ни малйшаго намренія уступить.

— Говорятъ что миссъ Муррей не лучше чмъ надо было ожидать, сказалъ онъ мистеру Флику.

— Я не имю основанія считать ее дурною двушкой и, говорятъ, она очень хороша собой, возразилъ мистеръ Фликъ.

— Очень можетъ быть, мать ея тоже очень хороша. Я не видалъ другой такой красивой женщины ея лтъ. Тмъ не мене я не могу посовтовать молодому графу жениться на двушк дурно воспитанной, на незаконнорожденной, на обманщиц требующей права называться его родственницей.

— Но тридцать пять тысячъ годоваго дохода, сэръ-Вильямъ, настаивалъ мистеръ Фликъ.

— Я надюсь что мы доставимъ ихъ нашему кліенту не платя за нихъ такою дорогою цной, отвчалъ сэръ-Вильямъ.

Повренные графа въ это время намревались привезти въ Англію настоящую графиню, то-есть женщину на которой графъ женился въ ранней молодости въ Италіи, привезти ее съ засвидтельствованными документами, съ помощью которыхъ можно было бы доказать что настоящая графиня Ловель она, и что всякая другая женщина присвоивающая себ это имя или обманщица или обманута. Что графъ, открывъ Жозефин Муррей что она не жена его, въ то же время уврялъ ее что его настоящая жена умерла посл его вторичной женитьбы, было очень вроятно, но что графъ былъ негодяй и обманщикъ было несомннно. Защищать его не входило ни въ чьи интересы. Никто не обязанъ былъ отвчать за его проступки. Но еслибы можно было доказать его первую женитьбу въ Италіи и то что первая жена его была еще жива, или по крайней мр была жива въ то время когда онъ женился вторично, то леди Анна не имла бы никакихъ правъ на наслдство. Но повидимому настоящую графиню, если она и была еще жива, нельзя было привезти въ Англію. Мистеръ Фликъ здилъ въ Италію и возвратясь повторилъ сэръ-Вильяму свой совтъ предложить графу жениться на леди Анн.

Между тмъ графиня съ дочерью перенесли свою резиденцію изъ Кесвика въ Лондонъ, гд заняли весьма скромную квартиру въ глухомъ переулк. Старый Томасъ Твейтъ проводилъ ихъ изъ Нумберланда въ Лондонъ, но квартира была нанята его сыномъ Даніелемъ, который служилъ подмастерьемъ у извстнаго портнаго, содержавшаго магазинъ въ Вигморъ-Стрит. Даніель Твейтъ нанималъ комнату въ томъ же дом въ который переселилась графиня. Такое сосдство было не совсмъ благоразумно, потому что въ обществ уже говорили о любви леди Анны къ сыну портнаго. Но могла ли она не любить Твейтовъ, какъ отца, такъ и сына, зная что они были единственными людьми сочувствовавшими ей и ея матери. Что же касается графини, она можетъ-быть одна изъ всхъ интересовавшихся ея дочерью не слыхала ничего о томъ что говорилось о леди Анн. Она считала Твейтовъ, отца и сына, преданными друзьями, и отплатить имъ за ихъ услуги было однимъ изъ ея любимыхъ мечтаній. Но она была женщина честолюбивая, гордившаяся своимъ титуломъ, гордившаяся даже кровью своихъ предковъ и старавшаяся внушить т же чувства дочери. Она никогда не сомнвалась что рано или поздно дло ея будетъ выиграно. Мысль что леди Анна можетъ влюбиться въ Даніеля Твейта и что Даніель можетъ осмлиться мечтать о женитьб на леди Анн никогда не приходила ей въ голову, между тмъ какъ объ этомъ толковалъ весь Кесвикъ, а въ послднее время и Лондонъ, потому что дло о наслдств графа возбуждало сильнйшій интересъ, и весь свтъ говорилъ о графин и ея дочери. Графиня ничего не подозрвала до прізда въ Лондонъ, здсь же она заподозрила молодыхъ людей не въ любви другъ къ другу, но въ чрезмрной фамильярности, которую приписала неопытности своей дочери и ея незнакомству съ великосвтскою жизнью, ожидавшею ее.

— Душа моя, сказала она однажды дочери посл ухода Даніеля,— теб не слдовало бы обращаться такъ вольно съ этимъ молодымъ человкомъ.

— Что вы хотите сказать, мама? спросила дочь красня.

— Ты должна называть его мистеромъ Твейтомъ.

— Но я съ дтства зову его Даніелемъ.

— Онъ однако зоветъ тебя леди Анной.

— Иногда, мама.

— Я никогда не слыхала чтобъ онъ звалъ тебя иначе, возразила графиня почти съ негодованіемъ.— Старикъ другое дло, тотъ уже старъ и сдлалъ для насъ такъ много.

— А Даніель? Онъ сдлалъ для насъ не меньше отца, мама. Они оба готовы для насъ на все.

— Это правда, они оба очень любятъ насъ, и если я когда-нибудь забуду ихъ, пусть Господь забудетъ меня. Я надюсь что мы об доживемъ до того что будемъ въ состояніи доказать имъ что помнимъ ихъ услуги. Но между тобою и имъ не должно быть фамильярности, возможной только при одинаковыхъ положеніяхъ въ жизни. Ты ему не пара. Онъ родился чтобъ быть портнымъ, а ты дочь и наслдница графа.

Послднія слова были сказаны тономъ который наводилъ страхъ на леди Анну. Она такъ много слышала о знатности и богатств своего отца, о знатности и богатств ожидавшихъ и ее, но никакъ не дававшихся ей и только стснявшихъ ея молодую жизнь, что почти возненавидла ихъ. Она никогда не сомнвалась въ законности брака своихъ родителей, но постоянная борьба за отнятыя права, достиженіе положенія казавшагося недостижимымъ, ношеніе титуловъ, не гармонировавшимъ до смшнаго съ ихъ жизнью, все это тяготило ее. Ей недоставало честолюбія поддерживавшаго ея мать, и она охотно сдлалась бы Анной Муррей или Анной Ловель, еслибы вмст съ тмъ получила привилегію жить такъ свободно какъ живутъ обыкновенныя двушки и любить какъ он любятъ.

По наружности она была очень привлекательная двушка, не такая высокая и мужественная какъ мать, но съ боле нжнымъ, кроткимъ лицомъ. Волосы ея были не такъ черны какъ волосы матери, глаза не такъ сини и смлы, но ясны и кротки, а обремененные слезами они можетъ-быть тронули бы даже сердце ея отца. Она не была такъ сильна какъ мать, ни тломъ ни духомъ, но по всей вроятности въ ней было больше задатковъ для хорошей жены и матери. Она была двушка любящая, самоотверженная, женственная. Еслибъ ей предложено было соглашеніе за тридцать, за двадцать, даже за десять тысячъ, она приняла бы его охотно, промнявъ безъ сожалнія титулъ и знакомство на тихую и счастливую жизнь и на право любить какъ любятъ другія двушки. Но могла ли любовь принести ей счастіе въ ея положеніи? Она была леди Анна Ловель, наслдница графскаго состоянія, но принуждена была жить въ тсной квартир въ Виндгамъ-Стрит. Она не врила въ счастливое будущее котораго ждала ея мать. Соперникъ ихъ былъ несомннный графъ, несомннный владлецъ Ловель-Гренджа, о которомъ она такъ много слышала. Не лучше ли было бы взять что предлагалъ молодой графъ и успокоиться? Но она не смла высказывать такія мысли матери. Мать уничтожила бы ее однимъ взглядомъ.

— Я сказала мистеру Твейту то что говорила теб сегодня утромъ, сказала графиня дочери.

— Объ его сын?

— Да, объ его сын.

— О, мама!

— Это мой долгъ.

— Что же онъ сказалъ, мама?

— Ему это было непріятно, и онъ это сказалъ прямо, но онъ согласился что сынъ его не пара для леди Анны Ловель.

— Что было бы съ нами безъ нихъ?

— Безъ нихъ намъ было бы плохо, но это не можетъ измнить ихъ обязанностей и нашихъ. Они помогаютъ намъ добиться того что принадлежитъ намъ по праву, но ихъ великодушіе принесло бы намъ вредъ, еслибъ они положили пятно на то что стараются возвратить намъ.

— Положили пятно, мама?

— Да, фамильарность леди Анны Ловель съ Даніелемъ Твейтомъ была бы пятномъ на ея имени. Отецъ понимаетъ это и поговоритъ съ нимъ.

— Даніелъ будетъ очень огорченъ, мама.

— Это было бы очень неблагоразумно съ его стороны. Но я положительно запрещаю теб, Анна, называть его Даніелемъ.

ГЛАВА IV.
Кесвикскій портной.

Старый Томасъ Твейтъ былъ въ это время въ Лондон по дламъ графини, но не имлъ намренія остаться здсь навсегда. Онъ все еще содержалъ портняжное заведеніе въ Кесвик, шилъ сюртуки и брюки кумберландской знати, и не имлъ возможности оставить свое ремесло, потому что пожертвовалъ на дло графини все что усплъ скопить въ теченіи своей жизни. Онъ слышалъ толки о томъ что еслибъ онъ не ударилъ графа на двор Кесвикской гостиницы, когда въ графскую дорожную карету впрягали лошадей, то старый гршникъ не лишилъ бы свою дочь наслдства. Это могло быть правдой, могло быть и неправдой, но такіе толки побуждали портнаго не жалть ничего на возвращеніе графин ея правъ. Быть противникомъ графа, хотя бы для этого пришлось защищать графиню, было для него само по себ счастіемъ. Загладить несправедливость, помочь несчастной женщин, было его гордостью, тмъ боле что антагонистъ его принадлежалъ къ числу людей высшаго класса общества. И Томасъ Твейтъ былъ человкъ преслдовавшій свои цли настойчиво, ничего не жаля. Онъ презиралъ Мурреевъ за то что они покинули свою родственницу, и въ тайн гордился думая что свтъ принужденъ будетъ признать что кесвикскій портной оказался великодушне и справедливе благородныхъ и сравнительно богатыхъ родственниковъ графини. И мстные поэты, которые еще не вс превратились въ торіевъ, жали его руку и восхваляли его. Права графини и несправедливости вынесенныя графиней сдлались его жизнью. Но онъ продолжалъ заниматься своимъ ремесломъ, и теперь долженъ былъ возвратиться въ Кумберландъ. Онъ зналъ о предстоящемъ предложеніи новаго соглашенія, но ничего не слышалъ о план поженить молодыхъ родственниковъ. Онъ совтовалъ графин сдлать нкоторыя уступки. Состояніе можетъ быть раздлено, говорилъ онъ, но съ тмъ условіемъ чтобы законность брака была признана. Доказать его будетъ не трудно, если только противная партія не добудетъ въ Италіи какихъ-нибудь доказательствъ опровергающихъ его. Пусть состояніе будетъ раздлено, но графиня признана всмъ свтомъ графиней, а дочь ея леди Анной. Такой результатъ, даже въ глазахъ Томаса Твейта, былъ бы торжествомъ.

— Но женщину которую хотятъ выдать за первую жену графа могутъ въ послдствіи уговорить пріхать въ Англію и предъявить свои требованія, возразила графиня.— Я не умру спокойно если буду знать что у моей дочери могутъ отнять право на имя которое она носитъ. Портной общалъ разузнать возможно ли это. Онъ полагалъ что и посредствомъ соглашенія можно достигнуть окончательнаго результата.

Вслдъ за этимъ разговоромъ, графиня высказала Томасу Твейту свое мнніе объ отношеніяхъ его сына, Даніеля, съ ея дочерью. Горько было старику, посл всего что онъ сдлалъ для графини, услыхать отъ нея что онъ и сынъ его не могутъ быть приличнымъ обществомъ для ея дочери. Вмст съ тмъ онъ понялъ что графиня была права. На словахъ онъ согласился съ ней, но лицо его было краснорчиве словъ и ясно показывало его неудовольствіе.

— Я говорю не о васъ, сказала графиня, положивъ руку на рукавъ старика.

— Даніель во всякомъ случа лучше меня, возразилъ портной.— Онъ получилъ образованіе, а я никакого.

— Онъ очень хорошій молодой человкъ. Я не объ этомъ говорю. Вы понимаете что я хочу сказать.

— Я васъ понимаю, леди Ловель.

— Я не имю другаго такого друга какъ вы, мистеръ Твейтъ, и никого такъ не люблю какъ васъ. А за вами слдуетъ вашъ сынъ. Что касается меня, я на все готова для васъ и для него. Нтъ услуги, какъ бы ни была она мелочна, которой я не оказала бы вамъ собственными руками. Моя благодарность къ вамъ безпредльна. Но дочь моя молода, и если когда-нибудь бремя знатности и богатства выпадетъ на ея долю, она должна будетъ нести его съ честью.

— А знакомство съ сыномъ портнаго безчеститъ ее?

— О, если вы придаете моимъ словамъ такой смыслъ!

— Какой же другой смыслъ могу я придать имъ? Вы правы, я поговорю съ Даніелемъ.

Но графиня поняла, когда онъ ушелъ, что въ сердц его осталась горечь противъ нея.

Старикъ поговорилъ съ сыномъ, сидя съ нимъ въ его спальн, надъ квартирой графини. Старикъ Твейтъ былъ человкъ сильный, но сынъ его въ нкоторыхъ отношеніяхъ былъ сильне его. Даніель получилъ образованіе, а образованіе развиваетъ способность мышленія. Онъ видлъ глубже чмъ отецъ его, и руководствовался боле широкими и серіозными понятіями. Его отецъ былъ всю жизнь радикаломъ, получивъ это направленіе по всей вроятности еще въ юности. Онъ считалъ долгомъ ненавидть всякаго имвшаго претензію на какое-либо превосходство надъ толпой и возмущался при мысли что одинъ человкъ считается достойне другихъ только потому что онъ богаче. Онъ допускалъ богачей и даже право на богатство, такъ какъ самъ большую часть жизни былъ человкомъ богатымъ для своего положенія, но онъ отвергалъ превосходство аристократовъ, и въ доказательство своего мннія указывалъ на нсколькихъ отъявленныхъ негодяевъ изъ высшаго класса общества.

Жизнь покойнаго графа Ловеля казалось ему неопровержимымъ доказательствомъ низости англійской аристократіи вообще. Онъ мечталъ о республик въ которой портной могъ бы быть президентомъ или сенаторомъ и вообще чмъ-нибудь значительнымъ. Но никакого раціональнаго плана общественнаго устройства никогда не создавалъ его умъ и о политик онъ имлъ такія же понятія какъ поденщикъ работавшій въ его мастерской.

Но Даніель Твейтъ былъ человкъ много думавшій и много читавшій. Утопія Мура и Океанія Гаррингтона и много другихъ книгъ въ этомъ же род привели его къ заключенію что совершенная форма правленія, при которой вс люди могли бы быть счастливы и довольны, была возможна на земл, но могла быть достигнута не только постепеннымъ совершенствованіемъ рода человческаго, но и при постоянномъ содйствіи честныхъ и мудрыхъ людей, которые своею честностью и мудростью заслуживали бы общее уваженіе и довріе. Уменьшить различіе между богатымъ и бднымъ, между высшимъ и низшимъ было задачею постоянно занимавшею его умъ. Отецъ его думалъ только о себ и о лорд Ловел, сынъ думалъ о несправедливости различія существующаго между десятью тысячами аристократовъ и тридцатью милліонами народа, почти сплошь невжественнаго и голоднаго. Но нельзя сказать чтобъ онъ не думалъ и о себ. Онъ зналъ что ему не было бы надобности быть подмастерьемъ портнаго въ Вигморъ-Стрит еслибъ отецъ его не истратилъ на дло графини средства на которыя онъ, сынъ его, могъ бы начать свое собственное дло. Но онъ никогда не ропталъ. Онъ принималъ въ дл графини такое же горячее участіе какъ и отецъ его, и это было романическою стороной его жизни, если въ жизни его возможно была романическая сторона. Но для него важно было не общественное положеніе которое его отецъ старался возвратить графин, и не титулъ. Графское достоинство матери и дочери было ему ненавистно. Онъ былъ бы радъ еслибъ он отказались отъ своихъ честолюбивыхъ претензій. Для него было важно только загладить несправедливость порочнаго графа. Онъ восхищался поступкомъ своего отца съ графомъ, онъ всею душею сочувствовалъ оскорбленной вдов, но всего дороже въ мір была для него леди Анна.

Она была поэзіей его жизни. Они выросли вмст въ Кумберланд. Даніель не разъ дрался съ товарищами не хотвшими признать ее леди Анной, хотя и презиралъ ея титулъ. Мальчики дразнили его его маленькою возлюбленною, и онъ привыкъ считать ее своею возлюбленною. Его мать и единственная сестра умерли когда онъ былъ ребенкомъ, и у него неосталось никого кром отца. Мальчикомъ онъ проводилъ большую часть дня въ коттедж графини и тысячу разъ клялся леди Анн прожитъ и умереть ея слугою. Теперь онъ былъ взрослый человкъ и преданъ ей боле чмъ когда-либо. Она была поэзіей его жизни. Возможно ли было ожидать чтобы двушка признанная дочерью графа, обладательница громаднаго состоянія, сдлалась женой портнаго? Но это было его мечтой. Онъ не думалъ объ ея приданомъ, во всякомъ случа не надежда на ея приданое заставила его полюбить ее. Любовь его и надежды созрли раньше чмъ старый графъ возвратился въ послдній разъ въ Ловель-Гренджъ, когда еще не было ничего извстно о завщаніи. Неестественно было бы еслибъ ея ожидаемое богатство не играло никакой роли въ его мечтахъ о будущемъ. Только глупецъ можетъ быть совершенно равнодушенъ къ могуществу которое даютъ деньги, а Даніель Твейтъ былъ не глупецъ. Но онъ былъ гордъ и благороденъ, и не разъ говорилъ себ что еслибъ обладаніе двушкой было возможно только съ условіемъ отказаться навсегда отъ богатства, онъ не задумавшись отказался бы отъ богатства.

Понятно какъ горьки должны были показаться такому человку слова Томаса Твеііта о томъ что сыну портнаго слдуетъ держаться на почтительномъ разстояніи отъ леди Анны. Они были горьки и говорившему ихъ, и слушавшему.

— Даніель, сказалъ отецъ,— удобно ли графин и леди Анн Лить въ одномъ дом съ тобою?

— Этотъ домъ очень спокоенъ и дешевъ.

— Очень спокоенъ и очень дешевъ, это правда, но я не знаю хорошо ли теб такъ сближаться съ ними. Он намъ не пара.

Сынъ поглядлъ на отца, но не сказалъ ни слова.

— Насъ свело съ ними ихъ трудное положеніе, продолжалъ старикъ,— но приближается время когда намъ нужно будетъ разойтись съ ними.

— Что вы хотите сказать, батюшка?

— Я хочу сказать что мы ремесленники, а он аристократки.

— Он принимаютъ нашу помощь, батюшка.

— Правда, но не намъ разсуждать объ этомъ. Мы помогли имъ чистосердечно.

— Конечно чистосердечно.

— И будемъ помогать до конца. Но конца ждать недолго. Одна будетъ скоро графиней, а другая — леди Анной. Разв имъ прилично знаться съ такими людьми какъ мы съ тобой?

— Если вы меня спрашиваете, батюшка, я долженъ сказать что не вижу въ этомъ ничего неприличнаго.

— Можешь быть увренъ что он не такого мннія.

— Разв он сказали это, батюшка?

— Графиня сказала. Она жаловалась что ты называешь ея дочь просто Анной. Впредь ты долженъ присоединять кличку къ ея имени.

Даніель былъ человкъ очень смуглый, безъ малйшаго признака румянца, съ руками почти орховаго цвта, но теперь онъ покраснлъ до ушей и, какъ всегда бываетъ у людей смуглыхъ когда они краснютъ, глаза его засверкали негодованіемъ.

— Зови ее леди Анной, продолжалъ отецъ.

— Такъ графиня жаловалась на меня?

— Она намекнула что ты унижаешь ея дочь своею фамильярностью, и она права. Портной не долженъ быть фамильяренъ съ леди Анной Довель, хотя бы этотъ портной потерялъ изъ-за нея все свое состояніе, до послдняго гроша.

— Не будемъ говорить о деньгахъ, батюшка.

— Хорошо, не будемъ говорить о деньгахъ, я желалъ бы вовсе забыть о нихъ. Міръ еще не созрлъ, Даніель.

— Да, батюшка, міръ еще не созрлъ.

— Онъ не можетъ обойтись безъ графовъ и графинь.

— Я не думаю чтобъ это было невозможно. Графы и графини существуютъ какъ нкогда существовали мастодонты и другія великорослыя, безсмысленныя животныя, которыя скитались по двственнымъ лсамъ голодныя, холодныя, безпріютныя, неповоротливыя и которыя исчезли въ общемъ прогресс природы. Большія животныя всегда уступаютъ животнымъ съ боле тонкою организаціей.

— Надюсь что мущины и женщины не уступятъ комарамъ и мухамъ, возразилъ старикъ, любившій пошутить надъ философіей сына.

Даніель хотлъ было объяснить свою теорію превосходства разумныхъ существъ средней величины, когда умъ его внезапно обратился опять къ леди Анн.

— Батюшка, сказалъ онъ,— мн кажется что графиня могла бы избавить васъ отъ своихъ замчаній.

— Я самъ того же мннія, но такъ какъ она ихъ высказала, я счелъ нужнымъ передать ихъ теб. Рано или поздно теб надо будетъ жениться, и я предупреждаю тебя что не здсь теб искать свою суженую.

Посл этихъ словъ Даніелю осталось только молчать.

— Дло ихъ скоро кончится, продолжалъ старикъ.— Состояніе раздлятъ, и обимъ сторонамъ достанется не мало. Графиня будетъ признана графиней, а дочь ея леди Анной, и тогда имъ уже не нуженъ будетъ кесвикскій портной. Он перейдутъ въ другую сферу и можетъ-быть будутъ давать намъ извстіе о себ разъ въ годъ, на Рождеств, присылая намъ въ подарокъ корзину дичи и немного вина.

— Не можетъ быть чтобъ вы считали ихъ способными на это, батюшка.

— Почему же нтъ? Он получатъ наслдство и разойдутся съ нами. Имъ нельзя будетъ бывать у насъ, а намъ у нихъ. Я уду завтра утромъ, другъ мой, въ шесть часовъ, и на прощанье совтую теб не смущать ихъ своимъ присутствіемъ. Можешь быть увренъ что оно имъ не нужно.

Даніель Твейтъ былъ вовсе не расположенъ слдовать совту отца. Отецъ не зналъ всего что зналъ сынъ. Вышеописанная сцена произошла вечеромъ, когда Даніель возвратился съ работы. На другое утро, проходя мимо двери квартиры графини и ея дочери, онъ не могъ не вспомнить словъ отца: ‘не здсь теб искать свою суженую’. Почему не здсь? Во всякомъ случа этотъ совтъ былъ данъ слишкомъ поздно. Онъ уже оставилъ здсь свое сердце. Онъ признался ей въ своей любви, и она выслушала его. Онъ прижималъ ее къ сердцу, онъ цловалъ ее, называлъ своею Анной, своею возлюбленною, своею ненаглядною, своимъ сокровищемъ, а она только вздыхала въ его объятіяхъ и не старалась высвободиться. Она плакала при воспоминаніи объ этомъ, когда оставалась одна, сознавая что между ею, леди Анной, и единственнымъ молодымъ человкомъ котораго она знала не можетъ быть счастливой любви. Но когда онъ заговорилъ о любви и прижалъ ее къ сердцу, ей и въ голову не пришло оттолкнуть его. Она не знала человка лучше его, и ничего лучшаго не желала какъ жить съ нимъ и быть любимою имъ. Она не думала что есть люди достойне его. Несносный титулъ тяготилъ ее. Даніелъ, думая о ней, о вчерашнихъ поцлуяхъ и о предостереженіи отца, далъ себ клятву что никакія затрудненія не заставятъ его добровольно отказаться отъ нея.

ГЛАВА V.
Генералъ-солиситоръ длаетъ предложеніе.

Мистеръ Фликъ возвратился изъ Сициліи боле чмъ когда-либо расположенный въ пользу соглашенія. Онъ видлъ Италіянку которую хотли выдать за графиню и которую вс окружавшіе ее называли графиней, и не поврилъ чтобъ она когда-нибудь была женой покойнаго графа. Что какая-то Италіянка, можетъ-быть даже младшая сестра этой женщины, была нкогда женой покойнаго графа, было несомннно, но мистеръ Фликъ полагалъ что первая жена графа умерла до его второй женитьбы въ Эпльтвейт. Мистеръ Фликъ былъ въ своемъ род человкъ честный, человкъ который никогда не сталъ бы содйствовать завдомо неправому длу, но онъ былъ теперь повреннымъ графа и обнаруживать доказательства въ пользу противниковъ графа было не его дломъ. Онъ зналъ что ему стоило бы только вооружиться всею своею опытностью и употребить вс средства какими онъ могъ располагать, чтобы доказать истину ясно и несомннно, но такъ какъ истина была не на его сторон, для чего было обнаруживать ее? Онъ зналъ что англійская графиня будетъ отстаивать законность брака въ Эпльтвейт и отвергать двоеженство и зналъ что положеніе англійской графини твердо. Доказывать первый бракъ пришлось бы молодому графу, а трудне было доказать его чмъ опровергнуть. Коварные законники, и мистеръ Фликъ въ числ ихъ, объявляли что доказать его ничего не стоитъ, но они были неправы, а графиня и ея повренные, не обладая большими средствами, не пытались добыть доказательства въ свою пользу въ Сициліи. Все это было хорошо извстно мистеру Флику, и онъ считалъ неблагоразумнымъ разъяснять сицилійскую исторію. Итальянская графиня, женщина старая, безобразная, которой по ея словамъ было сорокъ четыре года, на самомъ дл пятьдесятъ пять, а на видъ семьдесятъ семь, никакъ не соглашалась пріхать въ Англію. Она готова была дать сколько угодно клятвъ и дала ихъ уже не мало. Письменныхъ доказательствъ отъ нея самой, отъ разныхъ духовныхъ лицъ, отъ ея слугъ и сосдей, было собрано множество. Мистеръ Фликъ узналъ отъ своего агента что есть старый священникъ который смется надъ одною мыслью что въ законности брака италіянской графини можетъ быть какое-нибудь сомнніе. Мистеру Флику показали два письма будто бы написанныя въ давно-прошедшее время покойнымъ графомъ его первой жен. Мистеръ Фликъ былъ человкъ умный и свдущій во многомъ. Онъ зналъ кое-что и о фабрикаціи бумаги, и посл перваго прикосновенія къ письмамъ отказался прочесть ихъ. Безобразная старуха требовала денегъ. Духовенство ее окружавшее требовало денегъ. Сосди требовали денегъ. Разв вс они не дали показаній которыя были нужны, и разв они сдлали это даромъ? Безобразной, алчной старух дано было умренное вознагражденіе, ничтожное вознагражденіе, до того ничтожное что мистеру Флику совстно было предложить его, дано было старому священнику, и мистеръ Фликъ поспшилъ ухать, увренный тверже чмъ когда-либо въ необходимости предложить графин и ея дочери раздлить состояніе и признать ихъ право на графскій титулъ. Алчная старуха которую графъ въ послдніе годы называлъ своею женой, хотя не видался съ ней во время своего послдняго пребыванія въ Сициліи, могла бытъ дйствительно графиней Ловель, поддльныя письма могли быть поддланы только для того чтобы поддержать правое дло фальшивыми доказательствами, но мистеръ Фликъ тмъ не мене считалъ полезнымъ соглашеніе съ англійскою графиней и откровенно выразилъ свое мнніе сэръ-Вильяму Патерсону.

— Вы говорите о брак? спросилъ генеральный солиситоръ. На этотъ разъ при разговор присутствовалъ мистеръ Гарди, королевскій судья, также повренный со стороны графа.

— Можно обойтись безъ брака, сэръ-Вильямъ. Можно раздлить состояніе.

— Дочь еще несовершеннолтняя? замтилъ мистеръ Гарди.

— Да, ей еще едва ли есть двадцать, прибавилъ сэръ-Вильямъ.

— Мн кажется это можно было бы уладить, сказалъ мистеръ Фликъ.

— Кто же иметъ право раслоряжаться за нее? спросилъ мистеръ Гарди, человкъ рзкій и суровый.

— Нельзя ли отложить до ея совершеннолтія? сказалъ генеральный солиситоръ, который былъ человкъ мягкій и утонченно учтивый среди своихъ друзей, но умлъ доводить свидтелей своими допросами до обморока.

— Конечно, сэръ-Вильямъ. Что значитъ годъ въ такомъ важномъ дл?

— Для законниковъ годъ почти ничего не значитъ, мистеръ Фликъ, не правда ли? Вы полагаете что намъ не слдуетъ вносить наше дло въ судъ?

— Дло наше основательное, сэръ-Вильямъ, я этого не отвергаю. Женщина которую мы называемъ графиней готова поклясться и клялась уже не разъ что она жена покойнаго графа. Вс окружающіе называютъ ее графиней. Графъ также признавалъ ее своею женой и посылалъ ей небольшія денежныя пособія въ теченіи послднихъ десяти лтъ своей жизни. Старый священникъ который внчалъ его живъ.

— И при всемъ этомъ сомнваться въ успх нашего дла! воскликнулъ мистеръ Гарди.

— Продолжайте, мистеръ Фликъ, сказалъ генеральный солиситоръ.

— Я собралъ множество письменныхъ доказательствъ, сэръ-Вильямъ.

— Продолжайте, мистеръ Фликъ.

Мистеръ Фликъ почесалъ голову.— Дло идетъ объ очень большомъ состояніи, сэръ-Вильямъ.

— Безъ сомннія, мистеръ Фликъ. Продолжайте.

— Не знаю что еще могу я сказать кром того что я постарался бы уладить это дло. Нашъ кліентъ былъ бы въ превосходномъ положеніи еслибы получилъ половину состоянія.

— Или все состояніе съ женой въ придачу, сказалъ генеральный солиситоръ.

— Да, или все состояніе съ женой въ придачу, сэръ-Вильямъ. Проигравъ же дло, онъ остался бы ни съ чмъ.

— Дйствительно ни съ чмъ, согласился генеральный солиситоръ.— Родовое имніе приноситъ не боле тысячи въ годъ.

— Я посовтовалъ бы кончить какимъ-нибудь соглашеніемъ, заключилъ мистеръ Фликъ, мнніе котораго объ этомъ предмет было можетъ-быть не совсмъ безкорыстно. Онъ не сомнвался что его счетъ со включеніемъ вознагражденія его агентамъ будетъ рано или поздно уплаченъ доходомъ съ имнія, но соглашеніе ускорило бы разчетъ къ общему удовольствію.

Мистеръ Гарди настаивалъ однако на продолженіи борьбы. Такого умнаго, добросовстнаго и ученаго законника какъ мистеръ Гарди трудно было найти, но природа не надлила его проницательностью генералъ-солиситора. Когда мистеръ Фликъ говорилъ о доказательствахъ въ пользу своей стороны, мистеръ Гарди принялъ къ свднію эти доказательства и не понялъ намека мистера Флика. Онъ искренно считалъ англійскую графиню авантюристкой, обманщицей, которая сама не вритъ въ справедливость своихъ притязаній, и мысль уступить такой женщин половину состоянія долженствовавшаго быть поддержкой достоинства древней и аристократической фамиліи Ловелей возмущала его. Онъ презиралъ всякія соглашенія, добиваясь только правосудія, и былъ скоре хорошимъ чмъ удачливымъ юрислрудентомъ. Но сэръ-Вильямъ тотчасъ же сообразилъ что мистеръ Фликъ не договаривалъ чего-то, что нужно было принять къ свднію, но о чемъ говорить было неудобно. Онъ считалъ своею обязанностью заботиться о выгодахъ своего кліента. Графъ Ловель съ тысячью годоваго дохода, и притомъ, сколько ему было извстно, не чистаго дохода, былъ бы самымъ жалкимъ, ничтожнымъ человкомъ, посмшищемъ среди лордовъ, графомъ безъ главной сущности графскаго достоинства. Но графъ Ловель съ пятнадцатью или двадцатью тысячами годоваго дохода былъ бы такимъ же графомъ какъ многіе другіе. Еслибъ онъ получилъ вмсто всего состоянія половину, разница была бы только въ томъ что онъ держалъ бы вмсто четырехъ напудренныхъ лакеевъ, двухъ, вмсто восьми ловчихъ четырехъ и жилъ бы не на Белгревъ-Сквер, а на Итонъ-Плес. Сэръ-Вильямъ предпочелъ бы конечно доставить своему кліенту возможность держать четырехъ лакеевъ, восемь ловчихъ и жить на Белгревъ-Сквер, хотя бы англійской графин пришлось умереть съ голоду или до конца жизни быть на содержаніи портнаго. Но сэръ-Вильямъ не былъ увренъ въ успх своего дла. Онъ начиналъ думать что порочный старый графъ былъ порочне чмъ они вс считали его.

— Говорятъ что двушка очень хороша собой, сказалъ онъ.

— Да, говорятъ что она очень хороша, отвчалъ мистеръ Фликъ.

— И что она влюблена въ сына кесвикскаго портнаго, прибавилъ мистеръ Гарди.

— Но она предпочтетъ конечно графа сыну портнаго, сказалъ сэръ-Вильямъ.

Такимъ образомъ было нершительно ршено посовтовать кліенту пойти на соглашеніе. Правовды совтники графа были уврены что графиня и ея дочь съ радостью согласятся взять половину состоянія съ условіемъ что имъ будетъ оставленъ ихъ титулъ и вс его привилегіи. Но такъ какъ эта мировая могла бы состояться не ране какъ черезъ годъ, а такое промедленіе было серіознымъ неудобствомъ, то ршено было предложить бракъ. Но кто это сдлаетъ? Сэръ-Вильямъ охотно брался намекнуть объ этомъ графу и его семейству, безъ согласія которыхъ нельзя было конечно приступить къ длу, но кто возьметъ на себя поговорить съ графиней?— Надо будетъ обратиться къ нашему пріятелю сержанту закона Бльюстону, {Сержанты закона или при закон (Serjeants at Law) — высшая степень юридической корпораціи. Изъ нихъ назначаются королевскіе судьи.} сказалъ мистеръ Фликъ. Сержантъ Бльюстонъ былъ главнымъ повреннымъ графини и ея ярымъ приверженцемъ. Онъ клялся при всякомъ удобномъ случа что генеральному солиситору не на что опереться, и что генеральный солиситоръ самъ знаетъ что ему не на что опереться. Пусть привезутъ свою италіянскую графиню если смютъ, говорилъ Сержантъ Бльюстонъ. Онъ покажетъ имъ какая она графиня. Съ самаго основанія англійскаго суда не было дла такого серіознаго какъ это дло. Разв старый графъ не былъ оправданъ когда бдная жена его сама обвиняла его въ двоеженств? Сержантъ Бльюстонъ, человкъ горячій и смотрвшій всегда на своихъ оппонентовъ какъ на личныхъ враговъ, никогда такъ не горячился какъ теперь.

— Сержантъ Бльюстонъ подумаетъ что мы сдаемся, сказалъ мистеръ Фликъ.

— Такъ мы обойдемся безъ него, отвчалъ сэръ-Вильямъ.— Въ семейств Ловелей есть женщины. Мы прибгнемъ къ ихъ помощи.

Итакъ адвокаты молодаго графа ршили попытаться женить его на Анн Ловель.

Молодые родственники никогда не видали другъ друга. Леди Анна никогда не слыхала о Фредерик Ловел до смерти своего отца, а потомъ принуждена была смотрть на него какъ на своего естественнаго врага. Молодому лорду съ юныхъ лтъ внушали что графиня и ея дочь низкія обманщицы которыя рано или поздно начнутъ оспаривать его права, а въ послднее время онъ самъ пришелъ къ этому убжденію. Онъ слышалъ также о дружб графини со старымъ портнымъ и о любви леди Анны къ сыну портнаго. Эти дальніе родственники графини, Фредерикъ Ловель, воспитанный въ убжденіи что рано или поздно онъ будетъ графъ, и его дядя и тетка, воспитавшіе его, считали графиню женщиной антипатичною, вульгарною и безчестною. Всмъ извстно какъ твердо могутъ укореняться подобныя предубжденія. Ловели не были вполн уврены въ успх своего иска и понимали такъ же хорошо какъ и мистеръ Фликъ какъ печально было бы положеніе молодаго графа въ случа неудачи. Они были въ сильномъ безпокойств, но ихъ увренность въ своей правот была безграничная. Старый графъ, одно воспоминаніе о которомъ приводило ихъ въ негодованіе, умышленно поставилъ ихъ между двумя врагами: Италіянкой, наслдницей по завщанію, и своею дочерью. Первая была побждена, но вторая!… Вторую необходимо было также побдить во что бы то стало. Они пробовали подкупить графиню тридцатью тысячами, но она съ презрніемъ отвергла ихъ предложеніе. Мысль о возможности соглашенія посредствомъ брака никогда не приходила имъ въ голову. Еслибъ объ этомъ спросили мистрисъ Ловель, она отвчала бы что Анна Муррей,— иначе она не называла ее,— не пара графу Ловелю.

Молодой графъ, который только нсколько мсяцевъ спустя посл смерти своего дяди сдлался совершеннолтнимъ и получилъ право занять мсто въ палат перовъ, былъ веселый, добродушный юноша, морякъ, возвращенный въ отечество двадцати лтъ вслдствіе смерти своего старшаго брата. Одни изъ его родственниковъ желали чтобъ онъ не покидалъ своей профессіи несмотря на свой будущій титулъ, другіе считали неприличнымъ для наслдника графа служить мичманомъ, и онъ былъ все еще на суш когда смерть стараго графа ршила споръ. Онъ былъ красивъ и строенъ, имлъ видъ моряка и былъ джентльменъ до мозга костей. Еслибъ онъ считалъ леди Анну законною дочерью графа, никакія блага въ мір не могли бы побудить его оспаривать у нея состояніе. Посл смерти стараго графа, онъ жилъ постоянно у своего дяди Чарлза Ловеля, который былъ священникомъ богатаго прихода въ Іоксам, что въ Йоркшир, и былъ женатъ на особ имвшей дв тысячи собственнаго годоваго дохода. Онъ имлъ двухъ сыновей, которые воспитывались въ Гарроу, и дочь. Въ дом его жила также сестра его, миссъ Джюлія Ловель, считавшаяся умне и разсудительне всхъ Ловелей. Священникъ былъ хотя и популярный человкъ, но не далекій. Онъ былъ горячъ, многорчивъ, великодушенъ и безразсуденъ. Онъ гордился титуломъ своего племянника, какъ главы семейства, и шумно негодовалъ на непріятности которыя молодой человкъ терплъ отъ графини и ея дочери. Онъ былъ ярымъ тори, и слыша о кесвикскомъ радикал не сомнвался что Твейты, отецъ и сынъ, замышляютъ обогатиться на счетъ графини. Услышать что ихъ обоихъ судили и сослали было его мечтой. Ему никогда въ голову не приходило что радикалъ можетъ быть честнымъ человкомъ, и что не всякій радикалъ достоинъ ссылки. И вмст съ тмъ онъ былъ человкъ въ высшей степени гуманный и добрый, и обладалъ многими прекрасными качествами которыя были такъ же непонятны для Томаса Твейта какъ качества Томаса Твейта были непонятны для Чарлза Ловеля.

Кому же изъ нихъ первому благоразумне было сообщить планъ генералъ-солиситора? Сэръ-Вильямъ имлъ уже нкоторыя сношенія съ Ловелями и былъ не высокаго мннія объ ум священника. Генеральный солиситоръ былъ вигъ, и мистеръ Ловель не полюбилъ его. Мистеръ Фликъ хорошо зналъ всхъ Ловелей, такъ какъ имлъ много свиданій съ молодымъ графомъ, со священникомъ и съ тетушкой Джюліей. Посл долгихъ колебаній ршено было что мистеръ Фликъ напишетъ миссъ Ловель и вызоветъ ее въ Лондонъ.

— Мистеръ Ловель обидится, сказалъ мистеръ Фликъ.

— Мы должны заботиться только о выгодахъ нашего кліента, отвчалъ сэръ-Вильямъ.

Письмо было написано, и миссъ Ловель узнала что такъ какъ сэръ-Вильяму необходимо посовтоваться по одному вопросу въ которомъ женское мнніе иметъ боле значенія чмъ мужское, то миссъ Ловель сдлала бы большое одолженіе еслибы пріхала въ Лондонъ.

Миссъ Ловель пріхала въ сопровожденіи своего брата, но въ совщаніи участвовали только сэръ-Вильямъ, миссъ Ловель и мистеръ Фликъ. Послдній получилъ заране приказаніе сидть смирно и не говорить ни слова пока его не спросятъ. Посл нсколькихъ извиненій, которыя были слишкомъ мягки и любезны и совершенно излишни, такъ какъ миссъ Ловель была далеко не мягка и не любезна, сэръ-Вильямъ открылъ совщаніе слдующими словами:

— Дло такое серіозное, миссъ Ловель.

— Безъ сомннія серіозное.

— Вы едвали въ состояніи представить себ какъ тяжела отвтственность адвоката когда ему приходится давать совты въ такомъ серіозномъ дл, и когда счастіе цлаго семейства можетъ быть зависитъ отъ его мннія.

— Адвокатъ долженъ только совтовать что считаетъ за лучшее.

— О, это легко сказать, миссъ Ловель, но почемъ ему знать что лучше?

— Мн кажется что истина рано или поздно возьметъ верхъ. Я не могу себ представить что такой человкъ какъ мой племянникъ можетъ лишиться великолпнаго состоянія по интригамъ двухъ негодныхъ женщинъ. Я не хочу этому врить и не врю. Я конечно только женщина, но я никогда не одобряла никакихъ сдлокъ съ ними.

Сэръ-Вильямъ почесалъ голову и взглянулъ съ улыбкой на миссъ Ловель. Несмотря на улыбку, она замтила непритворную грусть въ его лиц.

— Неужели вы сомнваетесь въ успх? спросила она.

— Къ сожалнію сомнваюсь, миссъ Ловель.

— Вы полагаете что такая презрнная интрига можетъ имть успхъ въ англійскомъ суд?

— Но если это не презрнная интрига, миссъ Ловель? Позвольте мн высказать вамъ мое личное мнніе. Я не считаю этихъ двухъ женщинъ обманщицами.

— Он не леди, и я убждена что он обманщицы, сказала миссъ Ловель съ увренностью и взглянула на мистера Флика.

— Это конечно только мое личное мнніе, но я прошу васъ врить что оно составлено со всею осторожностью и опытностью которыя я вынесъ изъ моей долгой практики. Я обязанъ сдлать для вашего племянника все что считаю полезнымъ для него, и поэтому прошу васъ выслушать меня. (Миссъ Ловель сжала губы и не сказала ни слова.) Правда ли что мистрисъ Муррей, какъ мы до сихъ поръ называли ее, была законною женой покойнаго графа или нтъ, но я увренъ что она искренно считаетъ себя его законною женой. Бракъ былъ заключенъ съ соблюденіемъ всхъ правилъ закона. Графъ былъ уже однажды обвиненъ предъ судомъ въ двоеженств, и судъ оправдалъ его. Особы съ которыми мы имемъ дло въ Сициліи не достойны доврія. Ихъ нельзя убдить пріхать сюда чтобъ быть свидтелями. Англійскіе присяжные отнесутся къ нимъ съ естественнымъ предубжденіемъ, а мы не можемъ обойтись безъ присяжныхъ. Еслибы вмсто дочери былъ сынъ, то палата ршила бы кому изъ двухъ претендентовъ быть графомъ. Теперь же дло идетъ только о состояніи и о фактахъ доказывающихъ кому должно оно достаться. Если мы проиграемъ, вашъ племянникъ останется очень бднымъ человкомъ.

— Очень бднымъ человкомъ, вы совершенно правы, сэръ0Вильямъ.

— Положеніе его будетъ очень непріятно. Я обязанъ сознаться что сильно сомнваюсь въ успх нашего дла если мы внесемъ его въ судъ. Мистеръ Фликъ согласенъ со мною.

— Совершенно согласенъ, сэръ-Вильямъ, сказалъ мистеръ Фликъ.

Миссъ Ловель взглянула опять на мистера Флика, сжала губы еще боле и не сказала ни слова.

— Въ такомъ дл какъ ваше предубжденія весьма естественны, миссъ Ловель. Вы и ваше семейство предубждены противъ этихъ женщинъ. Что касается меня, я не знаю что можно сказать противъ нихъ.

— Дочь унизилась до сына портнаго! почти вскрикнула миссъ Ловель.

— Я это тоже слышалъ, но не врю. Молодые люди выросли вмст, старикъ Твейтъ сдлалъ много добра для матери и дочери. (Миссъ Ловель, при этихъ словахъ, вспомнила что сэръ-Вильямъ вигъ, а по ея понятіямъ вигъ и радикалъ было почти одно и то же. Чтобъ быть джентльменомъ или леди необходимо было быть тори.) Жаль было бы еслибы такое великолпное состояніе было утрачено фамиліей которая нуждается въ хорошихъ средствахъ для поддержанія своей знатности и своего древняго достоинства. (При этомъ мнніи, приличномъ для любаго тори, мускулы лица миссъ Ловель расправились.) Еслибы графъ женился на своей молодой родственниц….

— Она ему не родственница.

— Еслибы графъ женился на двушк которая можетъ быть признана его родственницей, вс затрудненія разршились бы сами собою.

— Жениться на Анн Муррей!

— Я слышалъ что она двушка очень хорошая и получила тщательное образованіе. Ея мать сама женщина воспитанная и хорошаго происхожденія. Если хотите быть справедливою, миссъ Ловель, вы должны заставать себя думать что эти женщины не обманщицы. Я буду продолжать, хотя вы можетъ-быть уже ршили что я неспособенъ вести доле ваше дло. Я полагаю, хотя и не съ полною увренностью, что старшая изъ этихъ двухъ женщинъ законная жена графа, а младшая его законная дочь и наслдница.

Мистеръ Фликъ сидлъ раскрывъ ротъ отъ волненія и ударялъ себя въ грудь съ чувствомъ близкимъ къ отчаянію. Его собственное мнніе были вполн согласно съ мнніемъ сэръ-Вильяма. И дйствительно, полувысказанное, но вполн понятное, мнніе стряпчаго послужило руководствомъ генералъ-солиситору. Но мистеръ Фликъ никакъ не ожидалъ что у сэръ-Вильяма хватитъ смлости высказать его прямо и сомнвался хорошо ли онъ поступаетъ.

— Вы считаете Анну Муррей законною наслдницей! воскликнула миссъ Ловель.

— Да, я считаю ее законною наслдницей, хотя еще не вполн въ этомъ увренъ. Я склоняюсь къ этому мннію судя по самымъ разнорчивымъ доказательствамъ. Но если я, при естественномъ пристрастіи къ моему кліенту, пришелъ къ такому заключенію, то что же скажутъ присяжные, которые будутъ судить безпристрастно? Если молодые люди родственники, дальніе родственники, то почему же не обвнчаться и не быть счастливыми соединивъ титулъ и состояніе? Это было бы самымъ благоразумнымъ союзомъ, миссъ Ловель.

Нсколько минутъ длилось молчаніе. Мистеру Флику запрещено было говорить, а сэръ-Вильямъ, высказавъ свое мнніе, ждалъ отвта миссъ Ловель. Она же была такъ поражена что не могла ни думать ни говорить.

— Я должна посовтоваться съ братомъ, сказала она наконецъ.

— Какъ вамъ угодно, миссъ Ловель.

— Могу я теперь уйти?

— До свиданія, миссъ Ловель.

Миссъ Ловель ушла.

— Вы зашли дале чмъ я ожидалъ, сэръ-Вильямъ, сказалъ мистеръ Фликъ.

— Но не такъ далеко какъ бы слдовало, мистеръ Фликъ. Намъ придется быть еще откровенне чтобы доставить хоть часть состоянія нашему кліенту. Что мы выиграемъ если намъ удастся доказать что покойный графъ былъ женатъ на италіянской старух? Тогда она будетъ наслдницей, а не графъ.

ГЛАВА VI.
Домъ священника въ Іоксам.

Миссъ Ловель, при всемъ своемъ ум и разсудительности не ршилась дать отвтъ на сдланное ей предложеніе и сообщить объ этомъ предложеніи племяннику не посовтовавшись напередъ съ братомъ. Чарлзъ Ловель пріхалъ въ Лондонъ въ сильномъ негодованіи на сэръ-Вильяма, пригласившаго на совщаніе не его, а сестру его. Онъ былъ въ своемъ клуб когда миссъ Ловель вернулась въ гостиницу, и она успла до его возвращенія надуматься о случившемся. Но она не могла сразу убдиться что вс ея прежнія мннія были неосновательны и ложны.

Если слова генеральнаго солиситора не убдили ее, они убдили еще мене ея брата, когда дошли до него изъ вторыхъ рукъ. Миссъ Ловель была смущена, мистеръ Ловель не былъ смущенъ ни мало. Сэръ-Вильямъ вигъ и измнникъ, ршилъ онъ. Онъ не зналъ ни одного вига который не былъ бы измнникомъ. Сэръ-Вильямъ покидаетъ ихъ, передавшись Мурреямъ, которые вс виги. Онъ, мистеръ Ловель, отправится немедленно къ мистеру Гарди и прямо выскажетъ ему свое мнніе. Вс документы должны быть немедленно отобраны у гг. Нортона и Флика. Разв всему свту не извстно что эти люди негодяи? Сэръ-Вильямъ будетъ обличенъ и обезчещенъ, хотя мистеръ Ловель почти увренъ что партія генеральнаго солиситора поставитъ ему въ заслугу что онъ измнилъ и тмъ доказалъ что онъ истый вигъ. Мистеръ Ловель бгалъ по комнат и горячась употреблялъ выраженія вовсе не соотвтствовавшія его сану. Если племянникъ женится на Анн Муррей, мистеръ Ловель перестанетъ признавать его своимъ племянникомъ. Лучше остаться бднымъ и честнымъ человкомъ чмъ унизиться до такой женитьбы. Если эта негодяйка возьметъ верхъ, онъ отдастъ графу половину своего состоянія и увренъ что сыновья его только поблагодарятъ его за это. Но они никогда не назовутъ эту женщину родственницей, что же касается его самого, пусть его языкъ отсохнетъ если онъ когда-нибудь назоветъ мать или дочь графиней Ловель. Онъ настаивалъ что дло должно быть отнято немедленно у Нортона и Флика и передано другому повренному, но потомъ согласился отложить свой визитъ къ мистеру Нортону до слдующаго утра.

Мистеръ Нортонъ былъ тяжелый, честный старикъ, принимавшій только самыхъ незначительныхъ кліентовъ. Онъ послалъ немедленно за мистеромъ Фликомъ, и мистеръ Фликъ явился. Когда Чарлзъ Ловель началъ горячиться, мистеръ Фликъ вышелъ тоже изъ терпнія. Мистеръ Фликъ умлъ постоять за себя, а мистеръ Ловель въ квартир адвоката не чувствовалъ въ себ такой смлости какъ дома. Мистеръ Фликъ объявилъ что во всей Англіи нтъ юриста лучше сэръ-Вильяма, и что его мнніе заслуживаетъ полнаго доврія. Графъ, конечно, можетъ передать свое дло въ другія руки, но онъ долженъ сдлать это съ большою осторожностью чтобъ его оппоненты не заподозрили его слабости. Съ своей стороны, мистеръ Фликъ высказался положительно въ пользу соглашенія. На слдующій день молодой графъ видлся съ мистеромъ Фликомъ и съ сэръ-Вильямомъ, и узналъ за тмъ отъ тетки о предложенномъ соглашеніи. Священникъ ухалъ въ Іоксамъ, а миссъ Ловель осталась съ племянникомъ въ Лондон. Недлю спустя миссъ Ловель была убждена въ необходимости какого-нибудь соглашенія. Все это случилось въ ма. Дло должно было разбираться въ слдующемъ ноябр. Такая долгая отсрочка была, дана во вниманіе къ трудности достать доказательства которыми можно было бы опровергнуть притязанія дочери покойнаго графа.

Въ половин іюня вс Ловели, священникъ, жена его, сестра и молодой графъ, пріхали опять въ Лондонъ.

— Я никогда не видалъ этой двушки, сказалъ графъ своей тетк.

— Ты можешь увидать ее если считаешь это нужнымъ, отвчала миссъ Ловель.

— Не пригласить ли ее къ намъ въ Іоксамъ? спросила мистрисъ Ловель.

— Это было бы явнымъ сознаніемъ своей слабости, возразилъ священникъ.

— Сэръ-Вильямъ говоритъ что это нисколько не повредило бы намъ, сказала миссъ Джюлія.

— Намъ пришлось бы называть ее леди Анной, сказала миссъ Ловель.

— Я никогда не ршусь назвать ее леди Анной, объявилъ священникъ.— Не лучше ли уступить ей половину состоянія?

— Но почему же должна она получить только половину если ей принадлежитъ все? спросилъ молодой графъ.— И какое право имю я взять половину если мн не принадлежитъ ничего?

Къ этому времени молодой человкъ пересталъ врить въ свои права на наслдство, и приводилъ въ отчаяніе родныхъ выражая намреніе отказаться отъ своихъ притязаній. Онъ узналъ что сэръ-Вильямъ считалъ законною наслдницей дочь графа, и думалъ что сэръ-Вильямъ въ этомъ дл лучшій судья. Онъ упалъ духомъ, но былъ попрежнему неспособенъ сдлать что-нибудь противъ совсти.

— Я наводила справки, сказала тетушка Джюлія,— и пришла къ заключенію что все дурное что мы слышали объ этой двушк несправедливо.

— Портной и его сынъ были ихъ самыми близкими друзьями, сказалъ священникъ.

— Потому что у нихъ не было другихъ друзей, возразила миссъ Ловель.

Было ршено что 24го іюня молодой графъ дастъ окончательный отвтъ, намренъ ли онъ послдовать совту сэръ-Вильяма или нтъ. Въ случа положительнаго отвта, сэръ-Вильямъ общалъ научить его какъ открыть свое намреніе графин и ея дочери, въ случа отрицательнаго отвта, сэръ-Видъямъ долженъ былъ дать ему совтъ какъ вести дло дале. 24го іюня Ловели были опять въ Іоксам, и отвтъ нужно было дать по почт на имя мистера Флика. Молодой человкъ провелъ все утро одинъ, преслдуемый мечтами о богатств. И что могло быть естественне? Найдется ли во всей Великобританіи молодой человкъ которому не стоило бы величайшаго страданія отказаться отъ состоянія коимъ онъ обладалъ или хоть только разчитывалъ обладать? Молодой графъ Ловель мечталъ о богатств безъ котораго его титулъ былъ бы для него только тяжелымъ бременемъ, но вмст съ тмъ онъ не сдлалъ бы ради денегъ ничего безчестнаго. Двушка, какъ онъ давно слышалъ, была прекрасна, добра и кротка, а теперь онъ узналъ что все дурное что онъ о ней слышалъ было клеветой. Два или три старика высшаго класса общества, старые друзья его отца, которымъ сэръ-Вильямъ сообщилъ свой планъ, увряли его что ничто не могло быть пріятне такого брака, что никто не откажется протянуть руку его жен когда будетъ такимъ образомъ доказано ея происхожденіе и ея права на титулъ который она носитъ. Дв его тетки мало-по-малу уступили, и можно было ожидать что и дядя уступитъ. Графу объяснили что если двушка прідетъ въ Іоксамъ съ преимуществомъ называться леди Анной, то она будетъ уже знать что это длается съ условіемъ что она приметъ его предложеніе.

— А что если я не понравлюсь ей? спросилъ графъ свою тетку.

— Можетъ ли быть чтобы ты ей не понравился? воскликнула миссъ Ловель, ласково откидывая волосы съ его лба. Она не могла подумать чтобы такой красивый молодой человкъ, и въ добавокъ графъ, могъ не понравиться какой-нибудь двушк.

— А если она мн не понравится, тетушка?

— Въ такомъ случа не длай ей предложенія.

Молодой графъ подумалъ что это будетъ обидой для двушки, но къ концу дня далъ согласіе.

— Не думаю чтобы мой языкъ повернулся назвать ее леди Анной, сказалъ священникъ.

ГЛАВА VII.
Генеральный солиситоръ настаиваетъ.

Не легко было придумать удобный способъ сообщить новый планъ соглашенія двумъ оппоненткамъ, или лучше сказать старшей изъ нихъ, потому что младшая должна была узнать объ ономъ не иначе какъ отъ матери. Подъ конецъ было ршено что приглашая леди Анну въ домъ священника нужно будетъ признать ее леди Анной разъ навсегда, или по крайней мр пріостановить оппозицію до тхъ поръ пока не обнаружится что молодые люди не расположены вступить въ бракъ другъ съ другомъ. ‘Могу ли назвать ее леди Анной когда я не увренъ что она дйствительно леди Анна’, говорилъ священникъ чуть не со слезами. Что касается другихъ членовъ семейства, они молча пришли къ убжденію что графиня дйствительно графиня, а дочь ея дйствительно леди Анна, молча, потому что никто изъ нихъ, за исключеніемъ молодаго графа, ни разу не высказалъ этого убжденія. Они не могли устоять противъ сэръ-Вильяма, хотя и считали его бичомъ и подозрвали въ измн. Онъ былъ человкъ сильный, и его мнніе взяло верхъ надъ ихъ мнніемъ. Они наконецъ согласились что бракъ былъ бы дйствительно полезенъ. Что значилъ бы графскій титулъ безъ состоянія оставленнаго старымъ полоумнымъ графомъ?

Сэръ-Вильямъ и мистеръ Фликъ настаивали на польз брака, и мистеръ Гарди наконецъ согласился съ ними. Лучше всего было то что слухъ о колебаніяхъ графа и его сторонниковъ не могъ не дойти до ихъ противниковъ. ‘Струсили наконецъ’, говорилъ сержантъ закона, Бльюстонъ, своему помощнику мистеру Мейнсейлю.— ‘Мн кажется что они не ршатся вступить съ нами въ борьбу’, сказалъ онъ мистеру Гоффу, стряпчему со стороны графини. Мистеръ Мейнсейль потеръ руки, мистеръ Гоффъ покачалъ головой. Послдній былъ увренъ что они вступятъ въ борьбу. Мистеръ Мейнсейль, который работалъ какъ ломовая лошадь, доставая и приводя въ порядокъ доказательства въ пользу графини и стараясь развдать содержаніе документовъ привезенныхъ изъ Италіи, былъ въ восторг. Этого-то и опасался сэръ-Вильямъ, считая возмож:нымъ что предложеніе графа будетъ отвергнуто какъ не строящее вниманія. ‘Мы должны разчитывать на его титулъ’, сказалъ сэръ-Вильямъ мистеру Флику. ‘Лучшей партіи она не могла бы составить еслибы даже состояніе было несомннно ея собственностью.’

Но какъ приступить къ длу? Мистеръ Гарди настаивалъ на самомъ прямомъ образ дйствій, и сэръ-Вильямъ согласился послдовать его совту съ тайнымъ отвращеніемъ къ его грубой честности. Сэръ-Вильяму хотлось уладить дло къ удовольствію всхъ партій. Мистеръ Гарди ршилъ что оно будетъ покончено не только справедливо, но и самыми безукоризненными средствами. Главнымъ вопросомъ теперь было какъ объясниться со вдовой безъ содйствія сержанта при закон. ‘Онъ такой безтолковый’, сказалъ сэръ-Вильямъ. Но мистеръ Бльюстонъ былъ главнымъ повреннымъ графини, и наконецъ ршено было пригласить противниковъ въ квартиру генералъ-солиситора. Мистеръ Фликъ увдомилъ мистера Гоффа что сэръ-Вильямъ считаетъ полезнымъ для обихъ партій собраться для общаго совщанія, и совщаніе состоялось. Присутствовали четыре юриспрудента, по два съ каждой стороны, и два повренные. Не мало тревожныхъ думъ стоило ршеніе вопроса какъ вести переговоры. Сержантъ закона ршилъ не уступать ни въ чемъ генералъ-солиситору и высказать свое мнніе прямо. Мистеръ Мейнсейль приготовилъ нсколько незначительныхъ вопросовъ. Мистеръ Гоффъ и мистеръ Фликъ ршили молчать пока ихъ не спросятъ, во стоять твердо за своихъ кліентовъ. Мистеръ Гарди, въ глубин души, ршилъ что его ученый другъ намренъ отказаться отъ дла. Сэръ-Вильямъ вполн обдумалъ свой образъ дйствій. Онъ разсадилъ ихъ всхъ очень учтиво, опредливъ мста по ихъ значенію, сержанта закона Бльюстона въ большое кресло, для того чтобъ онъ не могъ дйствовать руками со своею обычною горячностью, и началъ:

— Джентльмены, было бы очень жаль еслибъ это состояніе погибло.

— Оно не погибнетъ, господинъ генералъ-солиситоръ, сказалъ сержантъ Бльюстонъ.

— Было бы очень жаль еслибъ это состояніе погибло, повторилъ генералъ-солиситоръ кланяясь сержанту закона,— и потому я полагаю что бракъ былъ бы лучшимъ соглашеніемъ для молодыхъ людей.

Генеральный солиситоръ замолчалъ. Три джентльмена противной стороны сидли вытянувшись и не говоря ни слова. Но генералъ-солиситору нечего было прибавить. Онъ сдлалъ свое предложеніе и хотлъ узнать какое впечатлніе произвело оно на оппонентовъ.

— Слдовательно, вы признаете законность брака графини? спросилъ сержантъ.

— Извините, сержантъ Бльюстонъ, мы ничего не признаемъ, но само собою разумется что она можетъ считаться графиней пока не будетъ доказано что существуетъ другая графиня.

— Само собою разумется, подтвердилъ сержантъ-при-закон.

— Съ этимъ я согласенъ если вамъ угодно, продолжалъ сэръ-Вильямъ.— Ея бракъ былъ совершенъ по всмъ правиламъ закона. Что она считаетъ его законнымъ предъ Богомъ, я никогда не сомнвался. Избави Богъ чтобъ я могъ имть дурныя мысли о женщин выстрадавшей такъ много.

— Для чего же было говорить о ней дурно? спросилъ сержантъ Бльюстонъ, начиная размахивать лвою рукой.

— Если не ошибаюсь, сказалъ Мейнсейль,— у васъ уже приготовлены свидтели чтобы доказать что она виновна въ предумышленномъ обман.

— Вы ошибаетесь, мистеръ Мейнсейль, отвчалъ сэръ-Вильямъ.— Я объявляю вамъ всмъ что ваша кліентка не подозрвается въ предумышленномъ обман. Но правда ли что она графиня Ловель, или нтъ, это будетъ доказано лишь черезъ нсколько лтъ, если предоставить длу идти судебнымъ порядкомъ.

— Я надюсь опровергнуть притязанія противниковъ гораздо скоре, сказалъ сержантъ Бльюстонъ.

— Вы можетъ-быть правы. Что касается меня, я не считаю это возможнымъ. Наши доказательства въ пользу женщины находящейся теперь въ двухъ миляхъ отъ Палермо очень сильны. Она жалкая старуха, бдная, невжественная кое-какъ пробивается содержаніемъ которое назначилъ ей покойный графъ, но постоянно выпрашиваетъ прибавки. Она бездтна и была бы совершенно равнодушна ко второму браку еслибы не опасеніе лишиться поддержки которой она ожидаетъ отъ Ловелей. Она не соглашается пріхать въ Англію. Намъ нтъ дла до нея. Для насъ важно только одно: чтобы состояніе досталось тому кому оно должно принадлежать.

— И чтобы было дло сдлано по совсти, прибавилъ мистеръ Гарди.

— И конечно чтобы дло было сдлано по совсти, какъ сказалъ мой почтенный другъ. Предъ нами молодой человкъ имющій безспорное право на графскій титулъ Ловелей и претендующій на состояніе покойнаго графа какъ его законный наслдникъ, предъ нами молодая двушка, красавица, какъ я слышалъ, и прекрасно воспитанная, дочь покойнаго графа, претендующая также на его состояніе какъ его законная наслдница. Дло весьма сложное.

— Onus probandi на вашей сторон, генеральный солиситоръ, сказалъ сержантъ-при-закон.

— Мы это знаемъ, но дло тмъ не мене весьма сложно. Желая избжать тяжбы и сопряженныхъ съ нею расходовъ и доставитъ состояніе тмъ кому оно должно принадлежать, мы предлагаемъ дать молодымъ людямъ возможность узнать другъ друга. Какъ взглянетъ на это особа которую я охотно назову на этотъ разъ графиней, мать двушки которую графъ можетъ-быть назоветъ своею графиней, мы еще не пытались узнать.

— Надюсь, сказалъ сержантъ Бльюстонъ.

— Мой почтенный оппонентъ не церемонится со мной, сказалъ сэръ-Вильямъ смясь.— Такъ вы потолкуете между собой, джентльмены, и каковъ бы ни былъ совтъ который вы сочтете своимъ долгомъ дать вашей кліентк, мы имемъ право ожидать что во всякомъ случа ей будетъ передано наше предложеніе. Лишнее прибавлять что если молодая особа приметъ руку графа, мы будемъ вс заодно относительно титула матери и ея правъ на часть состоянія слдующую ей по закону какъ вдов покойнаго.

Такъ сдлалъ генералъ-солиситоръ свое предложеніе и въ заключеніе совщанія условлено было что отвтъ будетъ данъ на имя мистера Флика. Но сержантъ Бльюстонъ уже втайн ршилъ не давать согласія на предложенную сдлку. Онъ жаждалъ опасностей и славы битвы. Онъ былъ искренно преданъ интересамъ своей кліентки, но личная, безконечная страсть къ борьб взяла верхъ надъ его разсудкомъ, и онъ настоялъ на продолженіи тяжбы. ‘Они знаютъ что будутъ побиты’, сказалъ онъ мистеру Гоффу. ‘Генералъ-солиситоръ видитъ такъ же хорошо какъ вижу я что ему не на что опереться.’ Кончилось тмъ что гг. Нортонъ и Фликъ получили отъ мистера Гоффъ слдующее посланіе:

‘Милостивые государи!

‘Мы должны увдомить васъ что не считаемъ полезнымъ для нашихъ кліентокъ, графини Ловель и леди Анны Ловель, принять соглашеніе предложенное намъ г. генералъ-солиситоромъ 27го числа текущаго мсяца. Не говоря о нашей полнйшей увренности въ успх нашей кліентки, увренности не ослабленной, конечно, тмъ что мы узнали отъ васъ, мы не считаемъ приличнымъ предлагать бракъ молодымъ людямъ ни разу не видавшимъ другъ друга. Еслибы графъ Ловель посватался къ своей родственниц, леди Анн Ловель, и женился на ней съ согласія графини ея матери, мы были бъ очень рады, но мы не думаемъ чтобы правовды имли право вмшиваться въ такое дло.

‘Остаемся, милостивые государи,
‘готовые къ услугамъ,
‘Гоффъ и Гоффъ.’

— Чортъ возьми! воскликнулъ генералъ-солиситоръ прочтя отвтъ.— Бльюстону хорошо такъ разсуждать когда онъ увренъ въ успх, и хотя онъ и плохой посредникъ тамъ гд дло идетъ о любви….

— Пока еще не о любви, сэръ-Вильямъ.

— Я настою что это будетъ дломъ любви, я не уступлю Бльюстону. Надо найти другаго посредника. Напишите кесвикскому портному что намъ нужно повидаться съ нимъ.

— Будетъ ли это хорошо, сэръ-Вильямъ?

— Я беру отвтственность на себя, мистеръ Флику.

И мистеръ Фликъ написалъ Томасу Твейту. Томасъ Твейтъ пріхалъ въ Лондонъ и явился къ мистеру Фликъ.

Узнавъ о задуманномъ соглашеніи, Томасъ Твейтъ былъ очень обрадованъ. Мы оказали бы ему несправедливость еслибы не сказали этого. Но вмст съ тмъ въ сердце его вкралось чувство разочаровнія въ которомъ онъ не могъ отдать себ отчета. Онъ никогда не надялся что Даніель женится на этой двушк. Читатель можетъ-бытъ припомнитъ что онъ предупреждалъ сына не смотрть на нее какъ на свою суженую. Онъ говорилъ себ несчетное число разъ что лишь только графиня получитъ свои права, какъ ея дружба съ нимъ прекратится, что иначе и быть не можетъ. Графиня еще не будучи никмъ признана графиней запретила его сыну называть леди Анну просто Анной. Этотъ намекъ на различіе въ ихъ положеніяхъ очень огорчилъ стараго Твейта. Теперь же онъ зналъ что конецъ наступилъ, что графиня съ радостью приметъ предложеніе которое дастъ ей все чего она желала и даже боле. О дочери портной почти не думалъ. Почему и ей не быть довольною? Онъ слышалъ что графъ красивъ, скроменъ и добръ, что это молодой человкъ которому недостаетъ только богатства чтобы быть однимъ изъ первйшихъ жениховъ Англіи. Почему двушк не воспользоваться возможностью пріобрсть такого мужа? Будетъ ли она признана Анной Ловель или останется Анной Муррей, замужество должно входить въ ея планы. Портной общалъ исполнить порученіе.

— Мы пригласили васъ зная что вы старый другъ, сказалъ мистеръ Фликъ, которому не совсмъ нравился посредникъ выбранный сэръ-Вильямомъ.

— Я сдлаю все что въ моихъ силахъ, сэръ, сказалъ портной прощаясь.

Идя по улиц, Томасъ Твейтъ ршилъ исполнить возложенное на него порученіе не говоря ни слова сыну.

ГЛАВА VIII.
Невозможно!

— Меня вызвали, леди Ловель, для того чтобы послать меня къ вамъ, миледи, спросить васъ, миледи, не согласитесь ли вы отдать вашу дочь, леди Анну Ловель, замужъ за графа.

Портной еще разъ повторилъ порученное ему предложеніе, обнаруживъ чувства горечи и гордости боровшіяся въ его сердц многократнымъ повтореніемъ титула своего стараго друга.

— Они хотятъ чтобъ Анна вышла замужъ за молодаго графа?

— Да, миледи, они этого хотятъ.

— А что же будетъ со мной?

— Вы будете графиней Ловель, съ третьею долей состоянія принадлежащею вамъ по закону. По-моему вы должны получить треть, но поговорите объ этомъ съ правовдами. Принявъ вашу дочь въ свою семью, они, само собою разумется, не будутъ оспаривать у васъ титула. Тогда они вс готовы будутъ присягнуть что вашъ бракъ былъ вполн законный. Они потому-то и длаютъ вамъ свое предложеніе что уже вполн въ этомъ уврены. Теперь весь свтъ признаетъ васъ графиней Ловель, и не думаю что мн понадобится пріхать въ Лондонъ еще разъ.

— О, другъ мой! воскликнула графиня чувствуя необходимость сказать что-нибудь чтобъ успокоить гордость портнаго, но занятая исключительно результатомъ своей многолтней борьбы.— Неужели цль достигнута наконецъ и весь свтъ долженъ будетъ признать меня графиней Ловель, а дочь мою леди Анной Ловель?

О молодомъ граф она не слыхала ничего кром хорошаго и не могла имть никакихъ опасеній за дочь еслибы даже была боязлива отъ природы. Но она была смла и доврчива несмотря на все что вытерпла, очень честолюбива и свободна отъ излишней женской совстливости. Она была любящею, нжною матерью, она боролась боле для дочери чмъ для себя и согласилась бы терпть нужду до конца жизни еслибы могла этимъ обезпечить дочери успхъ посл своей смерти. Но она была не такая женщина чтобы смутиться при мысли выдать дочь за совершенно незнакомаго молодаго человка когда этотъ молодой человкъ былъ графъ Ловель. Она сама была графиней, но жалкою, непризнанною, бдною графиней, дочери же ея предстояла возможность сдлаться графиней счастливою, всми почитаемою, очень богатою. Можно ли было желать лучшаго вознагражденія за ея долгую борьбу? Она конечно согласилась.

— Не знаю для чего они трудились посылать за мной? сказалъ портной.

— Они знаютъ что вы мой лучшій другъ, что я довряю вамъ боле чмъ кому-либо другому. Графъ далъ уже согласіе?

— Этого мн не сказали, миледи.

— Вроятно далъ, иначе они не прислали бы васъ ко мн съ такимъ порученіемъ. Какъ вы думаете, мистеръ Твейтъ?

— Я не судья въ такихъ вопросахъ, миледи.

— Сказали вы…. Даніелю?

— Нтъ еще, миледи.

— О, мистеръ Твейтъ, не говорите со мной такимъ тономъ! Вы какъ будто хотите покинуть меня.

— Для чего же я теперь нуженъ вамъ, миледи? У васъ будутъ друзья съ которыми приличне совтоваться чмъ со старымъ Твейтомъ. И, сказать правду, теперь, когда дло близится къ концу, оно начинаетъ утомлять меня. Я уже не молодъ и предпочитаю сидть дома за своимъ дломъ.

— Надюсь что вы можете теперь смло пренебрегать своимъ дломъ, мистеръ Твейтъ.

— Нтъ, миледи. Человкъ не долженъ никогда пренебрегать своимъ дломъ. Надюсь что сынъ мой будетъ умне своего отца и что его сыну не придется служить у чужаго человка.

— Вы упрекаете меня.

— Я не имлъ намренія упрекать васъ. Я грубъ отъ природы и теперь въ добавокъ немного не въ дух. Горько разставаться со старыми друзьями.

— Старые друзья не должны разставаться, мистеръ Твейтъ

— Когда миледи была такъ добра что указала мн на неприличіе обращенія моего сына съ леди Анной, я понялъ какъ я долженъ вести себя впредь. Вы совершенно правы, миледи. Между будущею леди Ловель и портнымъ поденщикомъ дружба невозможна. Я велъ себя ошибочно съ самаго начала.

— О, мистеръ Твейтъ, что было бы съ нами безъ васъ?

— Между такими людьми какъ вы и такими какъ мы нтъ основанія для прочной дружбы. Лорды и леди, графы и графини наши естественные враги, а мы ихъ враги. Мы можемъ шить имъ платья, получать съ нихъ деньги, словомъ, быть съ ними въ такихъ же отношеніяхъ какъ жидъ и христіане въ комедіи, но мы не можемъ сть и пить съ ними за однимъ столомъ.

— Сколько разъ я да и пила за вашимъ столомъ когда у меня не было другаго стола!

— Тогда вы мало чмъ отличались отъ насъ. Теперь же мы не можемъ быть друзьями.

— Какъ часто дочь моя ребенкомъ сидла у васъ на рукахъ съ большимъ удовольствіемъ чмъ на рукахъ своей матери.

— Все это было и прошло. Теперь для нея откроются другія объятія.

При этихъ словахъ старикъ вспомнилъ прошлое, вспомнилъ какъ его сынъ уводилъ маленькую Анну въ горы, гд юная парочка проводила вдвоемъ долгіе лтніе вечера, и ему пришло въ голову что воспоминаніе объ этомъ времени должно быть еще живо въ сердц Даніеля. Тнь горя ожидавшаго сына легла на отца и заставила его почти раскаиваться въ томъ что онъ сдлалъ для графини.— Портные должны знаться съ портными, и лорды и леди съ людьми себ равными, сказалъ онъ.

Почти такія же чувства волновали и графиню. Еслибы не сынъ его, портного, посл всего что онъ для нея сдлалъ, былъ бы ей теперь такъ же близокъ и дорогъ какъ и всегда. Ему было бы позволено называть ея дочь просто Анной, до тхъ поръ по крайней мр пока она не сдлалась бы женой графа. Но сына его, какъ бы ни было это тяжело, необходимо было отдалить.

— Трудно ожидать, сказала она,— чтобы борьба продолжавшаяся такъ долго могла быть прекращена безъ всякихъ затрудненій. Еслибы вы знали, мистеръ Твейтъ, какъ немногаго я желаю собственно для себя.

— Потому-то я и здсь что знаю это.

— А вдь хорошо будетъ если она выйдетъ за своего родственника, не правда ли?

— Да, если онъ хорошій человкъ. Не вс жены графовъ бываютъ счастливы.

— Сколько колкостей вы мн наговорили сегодня, мистеръ Твейтъ. Но объ этомъ молодомъ человк, какъ вы сказали, не слышно ничего кром хорошаго.

— Я не слыхалъ о немъ ничего дурнаго, миледи.

— Такъ что же мн длать?

— Передайте все это леди Анн, и тогда видно будетъ что длать.

— Вы думаете что она охотно согласится?

— Почему же ей не согласиться? У нея будутъ свои двичьи возраженія, конечно: у какой двушки ихъ не бываетъ? Но въ конц концовъ она согласится, и какая двушка не согласилась бы? Пусть они познакомятся поскоре и покончатъ между собою. Когда онъ наднетъ кольцо ей на палецъ, ваша битва будетъ выиграна.

Посл этихъ словъ портной ршилъ что порученіе его исполнено и что его присутствіе боле не нужно. Было условлено что если графиня отвтитъ на предложеніе согласіемъ, то портной прідетъ опять чтобы передать ея отвтъ мистеру Флику лично, въ противномъ же случа достаточно будетъ краткой записки. Онъ посовтовалъ ей поговорить немедленно съ леди Анной. Прощаясь съ нимъ, графиня сочла нужнымъ сдлать ему предостереженіе.

— Когда вы узжаете въ Кесвикъ, мистеръ Твейтъ?

— Завтра утромъ, миледи.

— Не лучше ли не говорить пока объ этомъ предложеніи вашему сыну?

— Вы правы, миледи. Я не скажу моему сыну. Мой сынъ человкъ гордый, великодушный и прямой. Если предложеніе ему почему-либо не понравится, онъ выскажетъ это прямо.

И портной ушелъ не пожавъ даже руку графин.

Леди Ловель провела два часа одна, погруженная въ размышленіе. Въ послднее время между леди Анной и семействомъ Бльюстона возникла дружба, поводомъ къ которой было скоре одинокое положеніе двушки чмъ сердечное влеченіе. Мистрисъ Бльюстонъ была добра и полна участія, дв ея дочери были женственны и привтливы, отецъ былъ въ семейств Jupiter Топат, предметъ поклоненія. Вн дома сержантъ Бльюстонъ былъ горячимъ, энергичнымъ законникомъ, котораго побили, несмотря на то что онъ былъ неуступчивъ и задоренъ. Въ своемъ дом онъ былъ всми судьями страны свернутыми вмст. Но вмст съ тмъ сержантъ Бльюстонъ былъ человкъ мягкосердечный. Онъ самъ послалъ свою жену и дочерей къ одинокой графин. Одинокая леди Анна сошлась съ дочерьми сержанта и была въ этотъ день у нихъ въ Бетфордъ-Сквер. Мысль что молодой Джакъ Бльюстонъ, который былъ въ это время въ Брезноз, можетъ жениться на леди Анн приходила въ голову только его матери.

Леди Анна была у своихъ друзей, а графиня сидла одна и думала о будущемъ. Сначала она не могла оторвать мыслей отъ положенія въ которомъ она осталась бы еслибы дочь ея вышла за графа и ухала отъ нея. Молодой графъ не захотлъ бы можетъ-быть знаться съ тещей которая провела лучшіе годы своей жизни въ обществ портнаго. Дочь была еще такъ молода что могла начать новую жизнь въ новой сфер, мать же сознавала себя уже неспособною, посл долгой и тревожной борьбы наполнявшей ея жизнь столько лтъ, наслаждаться обезпеченною, беззаботною, спокойною аристократическою жизнью. Единственное утшеніе остававшееся ей было торжество успха. Когда эта чаша будетъ выпита до дна, у нея не останется ничего кром титула и состоянія достаточнаго для ея положенія. Съ матеріальномъ отношеніи она не боялась быть обиженною. Мужъ дочери позаботится чтобъ у нея былъ домъ и обстановка приличная для вдовствующей графини. Но кто раздлитъ съ ней ея домъ, и гд найдетъ она себ друзей? Даже теперь дочери ея было пріятне проводить время съ двумя миссъ Бльюстонъ чмъ съ ней. Въ своемъ новомъ роскошномъ дом, окруженная слугами которые будутъ называть ее миледи, она лишится даже удовольствія проводить долгіе вечера съ портнымъ разсуждая о домашнихъ длахъ. Для нея лично было бы можетъ-быть лучше еслибы борьба не прекращалась.

Но она боролась не для себя, а для дочери. Вся ея жизнь до сихъ поръ была посвящена дочери, и будетъ посвящена ей до конца. Она поставила себ цлью заставить признать права леди Анны и добилась успха. Весь свтъ долженъ будетъ признать что дочь ея имла полное право на титулъ который она носила съ дтства вопреки насмшкамъ многихъ и убжденію почти всхъ, весь свтъ наконецъ узнаетъ что она сама, оскорбленная, многострадальная мать, жила въ дом порочнаго графа въ качеств его законной жены, а не любовницы. Что дочь согласится принять предложеніе, она была почти уврена. Ей никогда въ голову не приходило что Анна можетъ быть неравнодушна къ сыну портнаго. Сама она никогда не любила и не понимала любви и не замчала въ отношеніяхъ дочери съ Даніелемъ Твейтомъ ничего кром дружеской фамильярности. Она считала Анну такою же честолюбивою какъ была сама и ожидала что она придетъ въ восторгъ отъ лестнаго предложенія. Обстоятельства ея собственной жизни заставили ее считать право на знатное имя выше всякихъ другихъ земныхъ благъ. Естественно что она считала и дочь раздляющею ея воззрнія.

Леди Анна возвратилась къ обду.

— Они просили меня остаться обдать у нихъ, мама, но мн не хотлось оставить васъ одну.

— Мн нужно привыкать къ этому, дитя мое.

— Для чего же, мама? Что бы съ нами ни случилось, мы всегда можемъ быть вмст. Мистрисъ Бльюстонъ очень сожалла что вы не пріхали.. Они вс такіе добрые. Почему вы отдаляетесь отъ нихъ?

— Мн дома лучше, душа моя. Помолчавъ съ минуту, она прибавила.— Я впрочемъ рада что ты возвратилась.

— Разв вы не знали что я возвращусь?

— Мн нужно сообщить теб нчто особенное.

— Мн, мама! Что же такое?

— Отложимъ до послобда. Иди на верхъ и сними шляпку, а посл обда мы поговоримъ.

— Мама, начала леди Анна, лишь только служанка вышла изъ комнаты.— Былъ здсь мистеръ Твейтъ?

— Былъ, дитя мое.

— Я догадалась что онъ былъ когда вы сказали что хотите сообщить мн нчто особенное. Что-нибудь такое что вы узнали отъ него?

— Онъ былъ только посредникъ, Анна. Сядь сюда, милая, поближе. Скажи мн, думала ли ты когда-нибудь что пора теб замужъ?

— Нтъ, мама. Для чего?

Это было конечно ложь! Сколько разъ она думала что хорошо бы выйти за Даніеля Твейта и покончить со скучною борьбой изъ-за титула. Но на что намекала мать? Она видлась съ Томасомъ Твейтомъ, но не можетъ быть чтобъ она считала его сына приличнымъ женихомъ для своей дочери.

— Объ этомъ нужно однако подумать, другъ мой.

— Для чего же именно теперь?

Она хорошо понимала что мать имла особую причину начать этотъ разговоръ.

— Для того что посл всего вынесеннаго нами, отвчала графиня, намъ представляется наконецъ возможность достигнуть нашей цли. Наши противники готовы признать вс наши права, но съ однимъ условіемъ.

— Съ какимъ условіемъ, мама?

— Подвинься ко мн, другъ мой. Тебя не испугала бы мысль выйти замужъ за человка котораго можно любить?

— Нтъ, мама, еслибъ я любила его.

— Слышала ты о своемъ родственник, о молодомъ граф?

— Слышала, мама.

— Говорятъ что онъ молодой человкъ прекрасный во всхъ отношеніяхъ. Не желаешь ли ты имть его своимъ мужемъ?

— Это невозможно, мама!

— Невозможно! Почему же невозможно? Что можетъ быть приличне такого брака? По знатности ты ему равная, даже выше его, потому что твой отецъ былъ графъ. По богатству ты будешь боле чмъ равная ему. По лтамъ вы какъ нельзя боле пара. Почему же ты говоришь что это невозможно?

— О, мама, это невозможно!

— Но почему же, Анна?

— Мы никогда не видали другъ друга.

— Пустяки, дитя мое, вы можете увидаться.

— Мы всегда смотрли другъ на друга какъ на враговъ.

— Но теперь мы уже не враги. Они прислали сказать что если мы согласны на этотъ бракъ, то и они согласны. Это ихъ планъ и они сами его предложили. Дйствительно, нельзя было придумать ничего лучше такого соглашенія. Состояніе твоего отца должно служить поддержкой фамиліи и титула Ловелей. Ты сдлаешься графиней, и вс наши права будутъ уступлены намъ. Насчетъ этого молодаго человка ты можешь быть спокойна. Я это всхъ слышу что онъ именно такой женихъ какого всякая мать желаетъ своей дочери. Разв ты не хочешь познакомиться съ нимъ?

Но леди Анна отвчала опять что это невозможно.

— Почему же, другъ мой? Что ты хочешь этимъ сказать?

— О, мама, это невозможно!

Графиня ршилась не настаивать боле въ этотъ вечеръ, и старалась уврить себя что только неожиданность извстія смутила ея дочь.

ГЛАВА IX.
Незаконно.

На слдующее утро леди Анна сказалась больною и не хотла встать съ постели. Когда мать вошла къ ней и стала уговаривать ее одться, она отговаривалась сильною головною болью.

— Не слдствіе ли это нашего вчерашняго разговора? спросила графиня.

— О, мама, это невозможно, сказала опять дочь.

Матери казалось что предложеніе привело дочь ея въ такой ужасъ котораго нельзя было преодолть никакими усиліями. Однако прежде чмъ прошелъ этотъ день, леди Анна сказала что считаетъ своею обязанностію познакомиться съ графомъ, и графиня, принужденная удовольствоваться такою уступкой, утвердилась въ своемъ намреніи приступить къ исполненію задуманнаго. Она могла разчитывать на содйствіе правовдовъ обихъ сторонъ. Бракъ былъ бы выгоденъ имъ всмъ. Она ршила повидаться немедленно съ мистеромъ Гоффомъ и дать ему понять въ общихъ выраженіяхъ что онъ можетъ дйствовать на основаніи этого новаго брачнаго проекта.

Но въ душу ея запало страшное подозрніе, которое она безсознательно обнаружила въ присутствіи Томаса Твейта когда спросила его говорилъ ли онъ съ сыномъ о предположеніи съ которымъ его прислали къ ней. Онъ понялъ что происходило въ ея душ когда она попросила его не говорить объ этомъ Даніелю. Но она все еще увряла себя что дочь ея неспособна на такую глупость. Возможно ли чтобъ ей пришлось отказаться отъ всхъ своихъ мечтаній въ такое именно время когда ея многолтняя борьба готова была увнчаться полнйшимъ успхомъ? Возможно ли что ея дочь, дочь матери положившей всю жизнь свою на то чтобы доставить ей высокое положеніе въ обществ, способна была разрушить все что она сдлала, отдавъ предпочтеніе сыну портнаго предъ молодымъ аристократомъ которому женитьба на ней дала бы возможность поддержать честь своего знатнаго имени? Но что же иное могъ означать ея отвтъ что это невозможно? Еслибъ она произнесла это слово разъ или два, графиня объяснила бы это естественною женскою совстливостью, но оно было повторено несчетное число разъ и съ такою горячностію которую трудно было объяснить только совстливостью. Теперь же дочь лежала въ постели, плакала и повторяла все тотъ же отвтъ когда мать пыталась заговорить опять о предложеніи.

До сихъ поръ ничего подобнаго никогда не случалось съ ней. Анна раздляла ея надежды, сочувствовала ея страданіямъ и всегда была очень покорна, считая себя обязанною не прекословить матери, у которой и безъ того было много непріятностей. Она вполн понимала тяжелое положеніе матери и была во всхъ отношеніяхъ хорошею дочерью. Теперь же она отказывалась сдлать то что было необходимо для ихъ торжества и не хотла объяснить причину своего отказа. Думая обо всемъ этомъ, графиня поклялась заглушить, если понадобится, въ груди своей вс материнскія чувства и не уступать дочери. Анна увидитъ что ея мать можетъ быть строга и непреклонна когда, это необходимо. Стоило ли жить для того чтобъ увидать свою дочь, леди Анну Ловель, наслдницу и единственное законное дитя покойнаго графа Ловеля, женою портнаго?

Затмъ она начала опять уврять себя что нтъ причины такъ волноваться. Дочь ея была всегда скромна, не легко сближалась съ людьми, и не выказывала склонности къ мужскому обществу которую свтъ называетъ втреностью. Можетъ-быть именно отсутствіе этой склонности, и то что она никогда не была въ обществ себ равныхъ, и было причиной того что она отнеслась къ предложенію съ чувствомъ близкимъ къ ужасу. Но она принуждена была согласиться на знакомство съ графомъ, и пользуясь этою уступкой, графиня отправилась къ мистеру Гоффу и объявила ему что намрена положить конецъ тяжб, отдавъ свою дочь за графа. Мистеръ Гоффъ, присутствовавшій на совщаніи правовдовъ, тотчасъ же понялъ въ чемъ дло.

— Такъ, миледи, сказалъ онъ.

— Не правда ли что это будетъ прекрасная мировая?

Во глубин души мистеръ Гоффъ самъ считалъ эту мировую превосходною, но онъ не рискнулъ высказать свое млніе. Мистеръ Бльюстонъ настаивалъ на продолженіи борьбы, и мистеръ Гоффъ не хотлъ идти противъ своего собрата. ‘Что будетъ если мы согласимся на этотъ бракъ и онъ не состоится, говорилъ съ жаромъ сержантъ Бльюстонъ посл совщанія. Суду нтъ дла до брака, судъ долженъ только ршить кому принадлежитъ состояніе. Они утверждаютъ что могутъ доказать что бракъ графини незаконный. Пусть они это докажутъ или возьмутъ назадъ свои слова. Каково будетъ положеніе моей кліентки если Италіянка предъявитъ въ послдствіи свои права какъ вдовствующая графиня? Я никогда не слыхалъ ничего нелпе такого предположенія. Этого нужно было ожидать отъ Патерсона, который всегда толкуетъ законъ такъ какъ ему нужно въ данную минуту.’ Посл такихъ словъ, мистеръ Гоффъ, хотя и одобрявшій въ душ предложенное соглашеніе, не ршился одобрить его вслухъ.

Безъ сомннія, даже въ такомъ случа еслибы графъ и леди Анна согласились вступить въ бракъ, могли быть большія затрудненія. Мистеръ Гоффъ въ этотъ разъ говорилъ очень мало съ графиней, и она ушла отъ него съ такимъ чувствомъ какъ будто на дло брызнули холодною водой. Но она не дала себ поколебаться въ своемъ намреніи. Бракъ могъ состояться безъ содйствія законниковъ, и графиня была уврена что если онъ состоится, то вс затрудненія уладятся. Она начала уже врить боле генералъ-солиситору чмъ сержанту Бльюстону и мистеру Гоффу.

Но сержантъ Бльюстонъ былъ не такой человкъ чтобы вынести это хладнокровно. Онъ въ тотъ же день узналъ отъ мистера Гоффа о случившемся и пришелъ въ сильнйшее негодованіе. Слыхано ли о такомъ неприличномъ поступк? Кто способенъ на это кром Патерсона? Совтникъ противной стороны, можетъ быть самъ Патерсонъ, былъ у его кліентки и далъ ей совтъ посл того какъ ея совтники ршили не давать ей такого совта! Нужно будетъ повидаться съ генералъ-атторнеемъ и спросить его что онъ объ этомъ думаетъ. Въ юридическихъ кружкахъ носились слухи что генералъ-атторней и генералъ-солиситоръ были въ это время не въ ладу, что послдній называлъ перваго старымъ болваномъ, и что первый говорилъ о послднемъ что онъ можетъ-быть хорошій философъ, во плохой юристъ. Такъ мало-по-малу происшествіе сдлалось извстнымъ въ судебномъ мір и большинство склонялось ко мннію что генералъ-солиситоръ былъ не правъ.

Но одно было врно: никто не могъ овладть состояніемъ пока судъ не ршитъ кому оно должно принадлежать. Еслибы графъ отказался отъ своихъ притязаній, отъ вдовы потребовали бы только доказательствъ что она была женою графа, что было доказано уже не разъ, и дочь ея была бы утверждена въ правахъ наслдства. Нельзя было ожидать что Италіяика называвшая себя первою женой графа предъявитъ свои притязанія, а еслибъ она это сдлала, у нея не хватило бы средствъ доказать ихъ. ‘Они ослы если не понимаютъ что я держу ихъ сторону’, сказалъ генералъ-солиситоръ,— ‘и что я это длаю потому что интересы моего кліента совпадаютъ съ ихъ интересами’. Но даже генералъ-солиситоръ дня черезъ два началъ волноваться, и съ нетерпніемъ ждалъ узнать что сватовство идетъ впередъ. Онъ сказалъ своему кліенту что было бы хорошо еслибы свадьба состоялась до ноября, то-есть до разбирательства дла. ‘Въ такомъ случа былъ бы заключенъ брачный контрактъ, и мы могли бы просто отказаться отъ нашего иска. Мы заявили бы о новомъ брак и выразили бы наше убжденіе въ законности брака вашей тещи. Но вы должны поспшить женитьбой, милордъ.’ Въ это время графъ еще не видалъ Анну Ловель и еще не было ршено гд они встртятся.

— Я обязанъ объяснить вамъ какъ моей кліентк, леди Ловель, сказалъ мистеръ Бльюстонъ графин,— что эта мировая не обезпечиваетъ вашего положенія.

— Оно было бы большимъ счастіемъ для всей фамиліи.

— Это меня не касается, леди Ловель. Если ваша дочь и графъ любятъ другъ друга, я не вижу причины почему имъ не вступить въ бракъ. Но я говорю не объ этомъ. Ваше положеніе не должно быть поставлено въ зависимость отъ нихъ.

— Но графъ откажется отъ своихъ притязаній, сержантъ Бльюстонъ.

— Почему вы уврены что онъ откажется? Если леди Анна въ послднюю минуту откажется отъ брака, разв онъ въ такомъ случа откажется отъ своихъ притязаній? Никогда! Дло отложится опять до слдующаго года, и вы не будете имть возможности пользоваться вашимъ состояніемъ, и положеніе ваше будетъ все еще въ опасности.

— Я покорилась бы этому еслибъ они только вступили въ бракъ.

— Они раздразнили свою италіянскую графиню которая никогда не была графиней, и хотя они оставили ее теперь, кто поручится что она не явится въ послдствіи и не предъявитъ своихъ правъ? Что будетъ тогда со всми вами?

— Положеніе моей дочери будетъ во всякомъ случа обезпечено.

Мистеру Бльюстону все это очень не нравилось. Онъ предчувствовалъ что вс его труды пропадутъ. Уступить своей кліентк, графин, было бы еще не такъ досадно, потому что онъ былъ увренъ что весь родъ человческій, за исключеніемъ юридическаго сословія, длаетъ ошибки и не можетъ не длать ихъ на каждомъ шагу. Нтъ возможности убдить людей не длать ничего безъ совта правовдовъ, а дйствуя самостоятельно они не могутъ не ошибаться. Глупость и безконечная простота рода человческаго были такъ хорошо извстны сержанту Бльюстону что не удивляли его въ самыхъ чудовищныхъ проявленіяхъ. Но въ этомъ случа виноватъ былъ юристъ, стакнувшійся съ его кліенткой, и повидимому столь же невжественный какъ обыкновенные смертные. И такой-то человкъ, только потому что онъ можетъ сказать рчь въ парламент, сдланъ генералъ-солиситоромъ и стоитъ во глав профессіи!

Между тмъ генералъ-солиситоръ волновался все боле и боле. Прошло дв недли, а молодые люди еще не видали другъ друга. Ему не хотлось чтобъ о немъ можно было сказать что онъ покинулъ своего кліента, и были еще люди которые врили что италіянскій бракъ графа былъ законнымъ бракомъ и что первая жена была жива во время второй женитьбы. Такъ думалъ и мистеръ Гарди и во глубин души считалъ генералъ-солиситора человкомъ безразсуднымъ.

— Не думаю чтобы мы могли ршиться представить наше дло на обсужденіе присяжныхъ, сказалъ сэръ-Вильямъ мистеру Гарди, дв недли спустя посл того какъ проектъ новаго соглашенія длъ былъ переданъ графин.

— Почему же графъ всегда говорилъ что эта Италіянка его жена?

— Потому что графъ былъ истый дьяволъ.

— Мистеръ Фликъ не согласенъ съ вами.

— Нтъ, согласенъ, но мистеръ Фликъ, какъ всякій повренный съ ненадежнымъ дломъ, не считаетъ удобнымъ высказывать свое мнніе даже своимъ сторонникамъ. Ему тяжело отказать своему кліенту, какъ тяжело это и намъ съ вами. Но дло такъ плохо что мы не имемъ права тратить на него деньги и оставлять нашего кліента въ тщетномъ ожиданіи. Дочь законная наслдница. Разв я совтовалъ бы оставить это дло еслибы не былъ въ этомъ вполн увренъ?

— Такъ скажите это графу, и пусть двушка получитъ все что ей слдуетъ.

— Да, это было бы можетъ-быть самымъ благоразумнымъ поступкомъ, но дло въ томъ, Гарди, что хотя я и увренъ, но не вполн увренъ. Наше дло плохо, но можетъ-быть не настолько плохо чтобы слдовало бросить его. При такихъ обстоятельствахъ мировая лучшій исходъ. Кто ршится отнять у двушки ея благородное имя и громадное состояніе если она законная наслдница? Я этого не возьму на свою совсть. Съ другой стороны, какъ тяжело было бы объявить молодому графу что ему остается только покориться лишенію состоянія которое должно было бы принадлежать ему какъ глав фамиліи! Если намъ удастся обвнчать ихъ, вс затрудненія уладятся какъ нельзя лучше.

Мистеръ Гарди согласился что генералъ-солиситоръ прекрасно защищаетъ свой образъ дйствій, нo остался при своемъ мнніи что онъ дйствуетъ незаконно.

ГЛАВА X.
Первое свиданіе.

Въ продолженіе нсколькихъ дней леди Анна не вставала съ постели. Она просила не приглашать доктора, увряя что ея болзнь только головная боль и ничего боле. Но выйти замужъ за графа Ловеля было ршительно невозможно: она повторяла это каждый разъ какъ мать заговаривала о предложеніи. ‘Я не видала его, мама. Я не знаю его, но я уврена что это невозможно.’ Вынужденная наконецъ встать, она продолжала отговариваться отъ свиданія которое сама признавала неизбжнымъ. Нсколько дней спустя она согласилась създить на день въ Бедфордъ-Скверъ, обдать тамъ и провести вечеръ. Графиня, уже не вполн доврявшая въ это время сержанту закона, какъ противнику новаго плана соглашенія, тмъ не мене обрадовалась когда дочь ршилась създить къ его семейству, такъ какъ посл этого вызда двушка сама лишала себя предлога отсрочить свиданіе съ графомъ. Побывавъ у мистрисъ Бльюстонъ, она уже не могла отговориться болзненною слабостью.

Въ теченіе этого времени придумывалось какъ устроить предстоявшую встрчу. Генералъ-солиситоръ, разговаривая объ этомъ съ молодымъ графомъ, совтовалъ ему пригласить леди Анну немедленно въ Іоксамъ, признавъ ее леди Анной, и графъ былъ доволенъ такимъ планомъ. Ему было бы легче исполнить свое вынужденное сватовство среди своихъ родныхъ и въ дом къ которому онъ привыкъ, чмъ въ лондонской гостиниц. Но его дядя, совтовавшійся на этотъ счетъ съ мистеромъ Гарди, продолжалъ противиться. ‘Мы окончательно погубимъ свое дло назвавъ ее хоть разъ леди Анной’, говорилъ онъ. ‘Что будетъ съ нами если молодые люди не сойдутся? Я никогда не врилъ и не поврю что она дйствительно леди Анна Ловель.’ Генералъ-солиситоръ, услышавъ объ этомъ возраженіи, вышелъ изъ терпнія. Что за ослы эти люди, считающіе себя дальновидне его и не видящіе что всего благоразумне было бы протянуть чистосердечно руку законной наслдниц! Они испортятъ все дло своимъ упрямствомъ.

Посл этого генералъ-солиситоръ возымлъ намреніе пригласить леди Анну къ себ и уже получилъ на это согласіе жены. Но онъ былъ слишкомъ остороженъ чтобы привести въ исполненіе этотъ планъ. Онъ искренно и горячо старался уладить семейный споръ къ общему удовольствію, предполагая, даже вполн увренный что вс причастныя къ длу лица люди честные, но онъ боялся зайти далеко чтобы какая-нибудь ошибка въ его предположеніяхъ не повредила его репутаціи.

Въ конц концовъ графу не осталось другаго выбора какъ хать самому къ леди Анн. Но предварительно было устроено свиданіе между нимъ и графиней въ контор мистера Флика. Что графъ захалъ къ своему повренному было въ порядк вещей, но что графиня явилась туда же вслдъ за нимъ было далеко не въ порядк вещей, и когда сержантъ Бльюстонъ узналъ объ этомъ, онъ объявилъ что принужденъ будетъ отказаться отъ дла графини.

— Очень рада познакомиться съ вами, милордъ, и надюсь что мы будемъ друзьями, сказала графиня.

Молодой человкъ не умлъ такъ владть собою какъ она, но пробормоталъ нсколько учтивыхъ словъ.

— Жаль что васъ раздляетъ столкновеніе интересовъ, сказалъ стряпчій.

— Надюсь что это не будетъ продолжаться, отвчала графиня.— Я всмъ сердцемъ предана благосостоянію нашей фамиліи, лордъ Ловель, но я не могу сдлать вамъ никакой уступки если вы не признаете нашихъ правъ на имя которое мы носимъ и безъ котораго мы не могли бы смотрть смло въ глаза свту.

Графъ пробормоталъ опять нсколько словъ и далъ общаніе пріхать въ Видгамъ-Стритъ на слдующій день. Въ этотъ разъ не было рчи о брак. Даже графиня, при всей своей ршимости и смлости, не была въ состояніи предложить молодому человку жениться на ея дочери.

— Какая красивая женщина! сказалъ графъ стряпчему когда графиня ухала.

— Да, очень красивая.

— И совершенная леди.

— Она изъ хорошей фамиліи.

— Правда ли что она была женой покойнаго графа, мистеръ Фликъ?

— Не знаю, милордъ. Въ этомъ-то и состоитъ весь вопросъ. Генералъ-солиситоръ полагаетъ что она могла бы доказать законность своего брака, а я не знаю случая чтобы генералъ-солиситоръ ошибся.

— Въ такомъ случа почему мы не уступимъ ей прямо?

— Для чего же намъ уступать ей, милордъ? Спорное состояніе очень велико. Я никогда не посовтовалъ бы вамъ уступить.

— Я не хочу пользоваться чужою собственностью, мистеръ Фликъ.

— Я въ этомъ увренъ, но можно ли поручиться что это состояніе принадлежитъ не вамъ? Мы въ этомъ никогда не будемъ вполн уврены, и женитьба есть конечно лучшій исходъ изъ затрудненія. Намъ придется отказаться отъ нашихъ притязаній, но мы обезпечимъ себя брачнымъ контрактомъ.

Молодому графу все это не нравилось. Онъ предпочелъ бы начать сватовство уже посл того какъ двушка была бы утверждена въ своихъ правахъ и когда никакіе разчеты не побуждали бы ее уступить ему. Но онъ уже далъ согласіе, и теперь было поздно отступать. На слдующій день въ полдень онъ долженъ былъ явиться къ графин чтобы быть представлену ея дочери.

Въ этотъ вечеръ графиня и леди Анна просидли вдвоемъ до поздней ночи. Графиня ршила было сначала не говорить дочери о томъ что ее ожидало на слдующій день, но не выдержала и много говорила о своихъ планахъ сидя съ ней у отвореннаго окна въ душную іюльскую ночь.

— Теб предстоитъ теперь увнчать успхомъ или уничтожить все что я сдлала съ самаго того двя какъ ты родилась.

— О, мама, какъ ужасны ваши слова!

— Но что же длать если это правда? Теб предстоитъ ршить восторжествуемъ мы или погибнемъ навсегда.

— Какъ мы можемъ погибнуть? Я васъ не понимаю. Графу не пришло бы въ голову жениться на мн еслибъ это состояніе не принадлежало мн. Вдь не могъ же онъ полюбить меня не зная меня.

— Ты можешь такъ разсуждать потому что ничего не понимаешь. Неужели ты думаешь что наши права будутъ признаны безпрекословно если ты откажешь графу? Очень ошибаешься. Борьба возобновится, и такъ какъ у насъ нтъ денегъ, то рано или поздно мы будемъ побждены. Почему теб не любить его? Никого другаго ты не любишь?

— Нтъ, мама.

— Такъ чего же лучшаго можешь ты желать?

— Я не знаю его, мама.

— Узнаешь. Разсуждая по-твоему ни одна двушка никогда не выходила бы замужъ. Разв теб не было бы пріятно занять въ обществ такое же высокое положеніе на какое имла право и мать твоя, хотя имъ не пользовалась?

— Высокое положеніе не иметъ для меня особой привлекательности, мама.

— Анна! воскликнула съ ужасомъ графиня. Слова дочери заставили ее вспомнить о сын портнаго. Неужели такое ужасное несчастіе ожидаетъ ее посл всего что она сдлала?

— Я хочу сказать что не слишкомъ дорожу знатностью, мама. Нашъ титулъ не принесъ намъ никакого добра.

— Но если судьба дала намъ его, мы должны покориться и дорожить имъ, выгоденъ ли онъ намъ или нтъ, приноситъ ли онъ намъ счастіе или несчастіе. Ты не имешь права отказаться отъ него. Ты можешь обезчестить его, но онъ все-таки останется при теб. Хотя бы ты вышла замужъ за трубочиста, ты останешься леди Анной, дочерью графа Ловеля.

— Я не стала бы называться леди Анной.

— Другіе стали бы называть тебя такъ. Это твое имя, и ты не можешь освободиться отъ него. Оно принадлежитъ теб неотъемлемо какъ мое принадлежитъ мн, и не дорожить имъ, не положить всей своей жизни за право пользоваться имъ, было бы непростительною низостью. Noblesse oblige. Ты понимаешь значеніе этого выраженія. И неужели ты способна разрушить ради какой-нибудь дтской фантазіи все для чего я боролась и страдала столько лтъ? Думала ли ты когда-нибудь о моей жизни, Анна?

— Думала, мама.

— Неужели у тебя достанетъ духа разочаровать меня теперь, когда побда такъ возможна, когда она зависитъ отъ одной тебя? И чего я прошу у тебя? Еслибъ этотъ человкъ былъ дуренъ, еслибъ онъ былъ похожъ на твоего отца,— пьяница, злой, или человкъ глупый, тяжелый или уродъ, еслибы ты знала о немъ что-нибудь дурное, напримръ что онъ обманывалъ другихъ женщинъ, я поняла бы тебя. Но о граф мы не слышали ничего кром хорошаго, вс знающіе его говорятъ что его нельзя не любить, что онъ такой человкъ за кого охотно вышла бы всякая двушка.

— Такъ пусть и выходитъ за него та двушка которая любитъ его.

— Но онъ хочетъ чтобы ты вышла за него.

— Не потому что любитъ меня. Онъ не можетъ любить меня, потому что не знаетъ меня, и я не могу любить его потому что не знаю его.

— Онъ хочетъ жениться на теб потому что слышалъ какова ты и знаетъ что этимъ бракомъ можно положить конецъ всмъ нашимъ раздорамъ.

— Да, потому что хочетъ чтобъ ему досталось большое состояніе.

— Оно достанется вамъ обоимъ. У него нтъ никакихъ безчестныхъ намреній. Онъ даетъ теб столько же столько возьметъ отъ тебя. Разв теб нтъ дла до того будутъ ли въ состояніи будущіе графы Ловели стоять на равной ног съ другими англійскими перами? Разв ты не желала бы чтобы твой сынъ былъ графомъ Ловелемъ и имлъ возможность съ честью носить свой титулъ?

— Не думаю чтобъ это принесло ему счастіе, мама.

— Въ твоихъ словахъ кроется что-то непонятное для меня, Анна. Ты никогда не была такою. Въ былое время, когда мы говорили о томъ же самомъ, ты не была такъ равнодушна какъ теперь.

— Потому что тогда отъ меня не требовали чтобъ я вышла замужъ за человка котораго не люблю.

— Есть какая-нибудь другая причина, Анна.

— Никакой другой причины нтъ, мама.

— Если нтъ ничего другаго, то ты полюбишь его. Ты увидишь его завтра. Я посижу съ вами нсколько времени, а потомъ оставлю васъ вдвоемъ. Я прошу тебя только объ одномъ: встрть его безъ предубжденія. Ты должна помнить какъ многое зависитъ отъ тебя и что ты не въ такомъ положеніи какъ другія двушки.

Посл этого наставленія леди Анна получила разршеніе уйти въ свою комнату, гд она могла поплакать на свобод надъ своимъ печальнымъ положеніемъ. Она не только любила Даніеля всмъ сердцемъ, любила любовью росшею съ каждымъ годомъ ея жизни, но она и боялась его. Этотъ человкъ сдлался ея властителемъ, и еслибъ она могла принудить себя измнить ему, у нея никогда не достало бы духа сознаться ему въ этомъ.

На слдующее утро она не сошла къ завтраку, и графиня начала опасаться что дочь не однется вовремя и не выйдетъ къ гостю. Но бдная двушка уже ршилась выйти къ нему и не искала предлоговъ избавиться отъ этого. Въ одиннадцать часовъ она начала медленно одваться, и къ двнадцати сошла въ гостиную. Графиня съ безпокойствомъ оглянула ее, заботясь о впечатлніи которое она произведетъ на графа. Она уже дала ей нсколько наставленій на счетъ платья, лентъ и прически. Вс они были покорно исполнены, но въ лиц двушки было такое твердое, жесткое выраженіе что графиня начала сомнваться оправдаетъ ли она ожиданія графа. Она знала что Анна никогда не смотрла такъ прежде.

Ровно въ двнадцать было возвщено о прізд графа. Графиня встртила его очень любезно и съ величайшимъ самообладаніемъ. Она пожала ему руку какъ старому другу и съ кроткою улыбкой представила его дочери.

— Надюсь что вы признаете ее своею родственницей, милордъ. Кровь, говорятъ, гуще воды, и если это правда, вы должны быть друзьями.

— Я надюсь что мы будемъ друзьями, сказалъ графъ.

— Я тоже надюсь, милордъ, сказала двушка покорно оставивъ свою руку въ его рук.

— Мы слышали о васъ въ Комберданд, продолжала графиня.— Я давно не видала Ловель-Гринджа, но хорошо его помню. Нтъ ни одного куста въ этомъ мст который бы я забыла или могла забыть не только въ этомъ мір, но и въ будущемъ, если только память не оставитъ насъ со смертью.

— Я люблю горы, но домъ очень мраченъ.

— Да, это правда, но если онъ вамъ показался мрачнымъ, какимъ долженъ онъ былъ показаться мн? Можетъ-быть когда-нибудь я буду въ состояніи разказать вамъ все что я тамъ выстрадала. Есть вещи которыхъ еще не знаетъ ни одинъ смертный. Дочь моя еще слишкомъ молода и нжна чтобы смущать ее такими разказами. Мн иногда приходитъ въ голову что ни въ одной трагедіи, ни въ одномъ фантастическомъ разказ не найти столько ужасовъ сколько я вынесла въ одинъ этотъ годъ.

И она описала общими чертами, не входя въ подробности, свою жизнь съ покойнымъ графомъ.

— Я никогда не удивлялась, милордъ, сказала она въ заключеніе,— что вы и ваши ближайшіе родственники сомнвались въ моихъ правахъ. Этотъ безбожный человкъ спуталъ меня такъ искусно что я сама едва поняла свое положеніе.

Все это графиня придумала заране, ршивъ коснуться сущности дла въ первое же свиданіе, и съ самаго начала запастись симпатіей молодаго графа.

— Надюсь что скоро настанетъ конецъ всмъ вашимъ непріятностямъ, сказалъ онъ.

— Дай Богъ, отвчала она медленно поднимаясь съ мста. Эта минута была самою трудною для нея. Она не могла оставить молодыхъ людей вдвоемъ не пріискавъ какого-нибудь извиненія.— Да, я надюсь что теперь настанетъ конецъ какъ нашимъ, такъ и вашимъ непріятностямъ. Покойный графъ былъ такъ же несправедливъ къ вамъ, какъ и къ намъ. Молю Бога чтобы вы и моя дочь поняли и полюбили другъ друга, для того чтобы быть въ состояніи исправить зло сдланное вашимъ предшественникомъ. Если это случится, то нсколько будущихъ поколній Ловелей будутъ произносить ваши имена съ благодарностью.

Посл этого она медленно вышла изъ комнаты.

До сихъ поръ леди Анна сказала только одно слово. И теперь не ея дломъ, конечно, было начать разговоръ. Она сидла облокотясь на столъ, опустивъ голову и не смя взглянуть на человка представленнаго ей въ качеств искателя ея руки. Бросивъ на него только одинъ взглядъ въ ту минуту когда онъ входилъ, она успла замтить что онъ красивъ и привлекателенъ и что въ лиц его еще сохранилось то юношеское выраженіе при вид котораго двушка перестаетъ бояться мущину, предположивъ въ немъ долю своей собственной слабости, освобождающую ее отъ необходимости смотрть на него какъ на существо высшее въ сравненіи съ ней. Тотъ же взглядъ показалъ ей какъ молодой графъ былъ не похожъ на Даніеля Твейта, на человка которому она отдавала свое сердце, и она поняла въ эту минуту всю прелесть аристократическаго изящества. Даніель былъ человкъ смуглый, съ черною бородой, съ жесткими руками, съ благороднымъ огнемъ въ глазахъ, но со врожденною суровостью въ выраженіи рта, свидтельствовавшею какъ о сил характера, такъ и о грубости. Еслибъ она не знала Даніеля Твейта, она могла бы, казалось ей, полюбить молодаго графа. Теперь же ей оставалось только ждать и отвчать ему какъ суметъ.

— Леди Анна, сказалъ онъ.

— Милордъ.

— Не правда ли что было бы хорошо еслибы мы сдлались друзьями?

— Друзьями? Конечно, милордъ.

— Я разкажу вамъ все, то-есть все о себ. Я выросъ въ убжденіи что вы и ваша мать не что иное какъ обманщицы.

— Милордъ, мы не обманщицы.

— Да, теперь я этому врю. Это было заблужденіе въ которомъ я ничмъ не виноватъ. Я былъ мальчикъ, и могъ ли я не врить тому что мн говорили? Я знаю теперь что вы имете и всегда имли право на имя которое носите. Состояніе оставленное вашимъ отцомъ принадлежитъ безспорно вамъ. Еслибы мн удалось опровергнуть ваши права, это было бы величайшимъ беззаконіемъ.

— Благодарю васъ, милордъ.

— Ваша матушка сказала что она выстрадала много. Я этому врю и надюсь что теперь насталъ конецъ всмъ ея непріятностямъ. Я пріхалъ сегодня сюда боле для того чтобы сказать это вамъ чмъ для чего другаго.

Тнь разочарованія, слабое подобіе сожалнія мелькнуло въ ея сердц при послднихъ словахъ. Но вмст съ тмъ она была довольна. Она не могла бы выйти за него еслибъ онъ желалъ этого, а онъ повидимому даже не желалъ этого. Ея мать и правовды ошиблись, и онъ хорошо длаетъ что говоритъ это ей прямо.

— Это благородно съ вашей стороны, милордъ.

— Я не хочу чтобы вы считали меня способнымъ явиться къ вамъ съ предложеніемъ любви пока вы не убдились люблю я васъ, или нтъ.

— Конечно, милордъ.

Она едва понимала его теперь. Намренъ онъ или нтъ искать ея руки?

— Вы леди Анна и наслдница вашего отца. Я графъ Ловель, вашъ родственникъ и бднйшій изъ всхъ графовъ Англіи. Мн говорятъ что намъ слдуетъ вступить въ бракъ, потому что вы богаты, а я графъ.

— Мн говорятъ то же самое, но этимъ способомъ нельзя поправить положенія длъ.

— Я не согласился бы на это еслибы даже смлъ думать что вы согласитесь.

— О, нтъ, милордъ, я не согласна.

— Но еслибы вы могли полюбить меня….

— Нтъ, милордъ, нтъ.

— Подождите отвчать мн, леди Анна. Еслибъ я сталъ уврять васъ теперь что люблю васъ, люблю едва увидавъ васъ и притомъ зная что вы богатая наслдница….

— Не говорите объ этомъ, милордъ.

— Хорошо, я не буду говорить объ этомъ. Итакъ еслибъ я сказалъ теперь что люблю васъ, вы не поврили бы мн.

— Это было бы не правдой, милордъ.

— Но я знаю что полюблю васъ. Вы обладаете прекрасною наружностью и, какъ я слышалъ, прекраснымъ характеромъ. Я этому врю. Вы позволите мн попробовать могу ли я полюбить васъ, Анна?

— Нтъ, милордъ.

— Такъ скоро и такой ршительный отвтъ?

— Да, милордъ.

— Почему? Не потому ли что мы не знаемъ другъ друга? Но этой бд можно помочь, если не такъ скоро какъ я бы этого желалъ, то постепенно, мало-по-малу. Позвольте мн только бывать у васъ. Вы сказали что мы можемъ быть друзьями.

— О, да, друзьями, надюсь, мы будемъ.

— Такъ будемъ по крайней мр друзьями. Но мы и родственники.

— И родственники, милордъ.

— Не можете ли вы называть меня по имени? Родственникамъ это позволено. И вспомните что у васъ нтъ родственника ближе меня. Я обязанъ быть для васъ по крайней мр братомъ.

— О, да, будьте мн братомъ!

— Или чмъ-нибудь боле. Я желалъ бы быть для васъ боле чмъ братомъ. Когда я шелъ къ вамъ не зная васъ, я уже чувствовалъ что я долженъ быть для васъ не мене какъ братомъ, или лучшимъ изъ друзей, потому что, хотя я и бденъ, но я глава фамиліи. Ловели должны жить дружно, и мы съ вами можемъ любить другъ друга какъ родственники если не будемъ въ состояніи полюбить другъ другъ такъ чтобы сдлаться мужемъ и женой.

— Я всегда буду любить васъ.

— Такъ чтобы сдлаться моею женой?

— Такъ чтобы быть вашей преданною сестрой.

— Пусть будетъ по-вашему, если больше невозможно. Я самъ не желалъ бы чтобы вы общали мн теперь большее. Но подумайте обо мн и спросите себя можете ли вы ршиться соединить свою жизнь съ моею.

— Не могу, милордъ.

— Не называйте вашего брата лордомъ. Мое имя Фредерикъ. Но Анна, милая Анна,— съ этими словами онъ взялъ ея руку,— большаго я теперь не прошу у васъ, но родственники, родственники только-что узнавшіе другъ друга и готовые сдлаться друзьями, могутъ конечно поцловаться братскимъ поцлуемъ. Вы не откажете мн въ поцлу?

Она подставила ему щеку, онъ поцловалъ ее.

— Теперь я уйду отъ васъ, сказалъ онъ не выпуская ея руку.— Передайте вашей матушк что ее не будутъ боле безпокоить юристы ея родственника, Фредерика Ловеля. Для меня она съ этихъ поръ графиня Ловель, и я буду относиться къ ней съ почтеніемъ приличнымъ ея положенію.

И онъ ушелъ не простившись съ графиней.

ГЛАВА XI.
Поздно.

Графиня сама ршила не выходить опять къ своему гостю. Каковъ бы ни былъ результатъ его свиданія съ Анной, разспросы не поправили бы дла. Сближеніе началось, и теперь главнымъ желаніемъ графини было чтобы дочь ея получила поскоре приглашеніе въ Іоксамъ. Если друзья графа, думала она, начнутъ содйствовать такъ же горячо какъ она его женитьб на ея дочери, то бракъ устроится. Для себя самой она не ждала приглашеній, родственной симпатіи и родственнаго сближенія. Она терпла до сихъ поръ и готова была терпть до конца. И какъ ни интересовалъ ее результатъ свиданія графа съ Анной, она почти не разспрашивала дочь. Но еслибъ она слышала весь ихъ разговоръ, она была бы уврена въ успх. Еслибы Даніель Твейтъ слышалъ этотъ разговоръ, онъ подумалъ бы что Анна расположена измнить ему. Но сама Анна не считала себя расположенною къ измн. Графъ былъ такъ ласковъ, такъ нженъ, такъ чистосердеченъ съ своими родственными предложеніями дружбы и любви, что она не могла думай, о немъ дурно. Онъ былъ въ ея глазахъ прекрасенъ, благороденъ, почти божественъ. Она знала что ей нельзя выйти за него, что она не иметъ права выйти за него потому что уже отдала свое сердце сыну портнаго. Когда графъ прикоснулся губами къ ея щек, она вспомнила что позволяла цловать себя человку съ которымъ ея благородный родственникъ не могъ имть ничего общаго, и она почувствовала себя униженною, какъ будто встрча съ нимъ внезапно объяснила ей все къ чему ее обязывало имя. Когда мать старалась объяснить это ей, Анна думала только о долгой преданности и безчисленныхъ услугахъ стараго Твейта и его сына. Но когда лордъ Ловель сказалъ ей кто она и что онъ будетъ всегда смотрть на нее какъ на дорогую родственницу, что ея мать будетъ признана графиней и можетъ ожидать отъ него почтенія подобающаго ея положенію, она поняла какъ страненъ былъ бы бракъ между леди Анной Ловель и Даніелемъ Твейтомъ, подмастерьемъ портнаго. До сихъ поръ лицо Даніеля казалось ей благороднымъ лицомъ человка мужественнаго, великодушнаго и сильнаго. Но когда она увидла графа, взглянула въ его глаза, замтила какъ нженъ былъ пухъ надъ его губами и румянецъ его щекъ, какъ красивъ былъ его ротъ съ блыми какъ жемчугъ зубами, какъ благороденъ очеркъ его ноздрей, какъ нжны его руки, когда она почувствовала его дыханіе на своемъ лиц, она поняла какъ пріятно было бы быть любимою такимъ человкомъ.

Но все это не могло побудить ее измнить Даніелю. Она была подъ его вліяніемъ уже нсколько лтъ. Изящныя прелести молодаго графа прельстили ее только на минуту. Еслибъ она была настолько безчестна чтобъ измнить Даніелю, у нея не достало бы смлости на это. Но она и не была настолько безчестна. Встрча съ графомъ произвела на нее такое же впечатлніе какое производитъ музыка на юношу проводящаго жизнь въ тяжеломъ труд и въ бдности когда онъ услышитъ ее бродя безцльно по улиц въ тихую лтнюю ночь въ отворенныя окна великолпнаго дома. Сердце его сжимается отъ смутнаго ощущенія незнакомаго наслажденія и раздражающаго чувства зависти къ счастливцу имющему возможность стоять за стуломъ пвицы которую онъ едва сметъ слушать съ тротуара, и онъ отходитъ съ сожалніемъ и съ минуту проклинаетъ свою судьбу, не подозрвая какъ скучаетъ юноша стоящій за стуломъ пвицы и какъ лживо сердце этой двушки. Но онъ не мечтаетъ что въ жизни его произойдетъ какая-нибудь перемна вслдствіе того что онъ слышалъ въ окно пніе дочери герцога. Нчто подобное было и съ Анной. Молодой графъ ей очень нравился, нравился въ особенности въ ту минуту когда общалъ ей быть ея братомъ и просилъ ее не отказать ему въ поцлу. Но она знала что она ему не пара, что она лишила себ возможности жить его жизнью, пить изъ его чаши, прижиматься къ его груди. И она прошла мимо какъ юноша на улиц, и старалась утшиться мыслью что въ мущин сила привлекательне нжности.

И она была двушка честная, правдивая, съ большимъ запасомъ здраваго смысла, котораго графиня не подозрвала въ ней. Имла ли право ея мать, воспитавъ ее въ обществ мелкихъ кумберландскихъ ремесленниковъ, считать ее приличною женой для графа Ловеля? Она никогда не осуждала матери. Она знала что еслибы не мелкій ремесленникъ, они остались бы можетъ-быть безъ всякаго убжища. Но фактъ тмъ не мене существовалъ, и она понимала его значеніе. Она была такова какимъ сдлало ее воспитаніе, а перевоспитывать себя было уже поздно. О, да, безъ сомннія поздно. Правовды смотрли на нее какъ на орудіе, какъ на имущество пріобртеніе котораго могло быть очень выгодно для Ловелей. Стоило только графу жениться на ней чтобы вс затрудненія разршились къ общему удовольствію. Легко было правовдамъ разсуждать такъ, но у нея какъ и у другихъ двушекъ было сердце которое могло быть покорено и отдано или разбито. Человкъ сдлавшій для нихъ такъ много имлъ право ожидать вознагражденія, и онъ добился его, и теперь было уже поздно лишать его общаннаго. Она не была ни настолько безчестна, ни настолько смла чтобъ обмануть его.

— Понравился теб графъ? спросила мать вечеромъ въ день свиданія.

— О, да, можетъ ли онъ не понравиться?

— Твоя правда. Такого красиваго и благороднаго молодаго человка я еще никогда не видала. И какъ онъ похожъ на графовъ Ловелей.

— Мой отецъ былъ такой же?

— Да, складъ лица, тонъ голоса, выраженіе глазъ были такіе же, но мягкость манеръ была утрачена въ безпутной жизни которую онъ велъ. Ты тоже похожа на него, но смугле и съ боле широкимъ окладомъ лица Мурреевъ. Я помню фамильные портреты въ Ловель-Грендж. Вс Ловели были на одно лицо и вс красивы. Ты увидишь эти портреты и будешь счастлива тамъ гд я была такъ несчастна.

— Я никогда не увижу ихъ, мама.

— Почему же?

— Потому что не желаю.

— Ты говорить что онъ нравится теб?

— Да, онъ мн нравится.

— Почему же теб не полюбить его настолько чтобы выйти за него замужъ?

— Я не гожусь ему въ жены.

— Очень годишься, годишься боле чмъ всякая другая двушка. По происхожденію ты ему равная, по богатству ты выше его, потому что ты будешь очень богата если онъ дйствительно, какъ ты говоришь, намренъ отказаться отъ своихъ притязаній. О твоей годности не можетъ-быть и рчи.

— Разв деньги все что нужно, мама?

— Воспитана ты какъ леди, и ты безспорно леди. Божусь теб, я не понимаю тебя. Можетъ быть онъ самъ не желаетъ жениться ни теб?

— Не знаю. Онъ сначала сказалъ что не желаетъ, потомъ кажется говорилъ что желаетъ.

— Не это ли смущаетъ тебя?

— Нтъ, не это, не одно это. Дло въ томъ что теперь уже поздно.

— Поздно! Какъ поздно? Анна, я требую чтобы ты сказала мн что это значитъ. Почему поздно?

Но леди Анна не имла никакого намренія сказать матери о своихъ отношеніяхъ съ Томасомъ Твейтомъ. Молодые люди условились хранить въ тайн свою любовь пока не кончится дло о наслдств. Даніель поклялся ей что ему все равно, будетъ ли она признана леди Анной Ловель, обладательницей громаднаго состоянія, или останется Анной Муррей, двушкой безъ гроша въ карман, ничтожествомъ въ общественномъ мнніи. Будущность ихъ сложилась бы конечно соотвтственно тому или другому изъ этихъ ршеній. Даніель зналъ что его ожидало еслибы состояніе досталось графу, въ чемъ онъ былъ почти увренъ когда сдлалъ предложеніе Анн. Онъ пошелъ бы по пути своего отца, но безъ сомннія достигъ бы лучшихъ результатовъ. Но что сталъ бы онъ длать еслибы состояніе досталось его будущей жен, какъ вынесъ бы онъ обвиненіе свта въ томъ что онъ женился на ней изъ-за денегъ, онъ еще не зналъ. У него были мечты раздлить большую часть состоянія между Ловелями и графиней, а себ и жен оставить треть и переселиться въ Новый Свтъ, гд никто не зналъ бы о титул леди Анны и гд самъ онъ былъ бы не ниже любаго графа. Но какъ бы то ни было, Анна должна была хранить до времени любовь ихъ въ тайн. Въ послднее время Даніель, какъ и вс другіе, началъ думать что дло близится къ концу. Слухи что генералъ-солиситоръ сдался и что семейная тяжба кончается къ общему удовольствію семейнымъ бракомъ уже начали распространяться въ свт. Генералъ-солиситоръ не уступилъ бы безъ основательной причины, говорили люди хорошо его знавшіе. Сержантъ закона Бльюстонъ продолжалъ негодовать, а мистеръ Гарди молчалъ и дулся. Между тмъ леди Анна хранила свою тайну. Будетъ ли она когда-нибудь въ состояніи открыть ее матери, она не знала, но во всякомъ случа она не откроетъ ее часомъ раньше условленнаго времени.

— Почему поздно? повторила графиня свой вопросъ строгимъ голосомъ.

— Я хотла сказать что до сихъ поръ я жила не такою жизнью какою слдовало бы жить его жен.

— Что за вздоръ! Разв въ твоей жизни было что-нибудь такое что могло обезчестить тебя? Мы были бдны и жили какъ бдные люди, но мы ничмъ не обезчестили себя.

— Конечно, мама.

— Я не могу слышать такого вздора. Ты упрекаешь меня.

— О, мама, что вы говорите! Я знаю какъ вы были добры со мной, какъ вы всегда заботились обо мн. Пожалуста не говорите что я упрекаю васъ.

Она подошла къ матери и опустилась на колна предъ нею.

— Хорошо, другъ мой, я не повторю этого, но и ты не должна говорить что ты не годна быть женою графа. Не имешь ли ты чего-нибудь другаго противъ этого брака?

— Нтъ, мама, отвчала дочь, сдлавъ надъ собою усиліе чтобы заставить себя произнести эту ложь.

— Я надюсь что ты получишь приглашеніе въ Іоксамъ. Родственники графа начинаютъ убждаться въ нашей правот и готовы уступить намъ. Графъ, котораго я уже люблю за его откровенность и доброту, объявилъ прямо что не будетъ продолжать тяжбу. Мистеръ Гоффе говорилъ мн что они очень желаютъ чтобы ты пріхала къ нимъ, и ты должна създить къ нимъ и подешь въ качеств ихъ родственницы, леди Анны Ловель. Мистеръ Гоффе говоритъ что мы можемъ теперь получить кое-что изъ доходовъ съ имнія, и ты будешь въ состояніи хать какъ прилично дочери графа Ловеля навщающей своихъ родственниковъ. Тамъ ты увидишь этого молодаго человка. Если онъ намренъ полюбить тебя и жениться на теб, онъ воспользуется этимъ случаемъ сойтись съ тобою, и я уврена что онъ понравится теб еще боле когда ты узнаешь его ближе. И помни, Анна, что хотя бы твои права были признаны офиціально и состояніе отдано теб какъ твоя собственность, хотя бы судьи со скамьи назвали меня вдовствующею графиней Ловель, все это можетъ быть въ послдствіи опровергнуто если ты не выйдешь за графа. Если ты ему откажешь, Ловели уговорятъ Италіянку начать тяжбу. Но если ты сдлаешься женою графа, никто не будетъ въ силахъ повредить намъ. Тогда уже невозможенъ будетъ возвратъ къ старому.

Все это было сказано для того чтобы побудить леди Анну согласиться на бракъ, а не потому чтобы графиня дйствительно страшилась послдствій которыми угрожала дочери. Даніель Твейтъ былъ теперь непріятель котораго она боялась, а не Италіянки и не Довели.

Леди Анна могла только отвтить согласіемъ хать въ Іоксамъ если мистрисъ Ловель пригласитъ ее.

ГЛАВА XII.
Уступили ли они?

Такъ какъ весь свтъ зналъ о томъ что происходило у Ловелей, то между прочимъ зналъ и Даніель Твейтъ. Онъ былъ человкъ трудолюбивый, добросовстный, молчаливый между своими товарищами по ремеслу, человкъ съ очень серіознымъ взглядомъ на жизнь и не счастливый, несмотря на то что будущность которую онъ видлъ предъ собой могла бы удовлетворить большинство молодыхъ людей. Онъ былъ очень добръ и привязчивъ, и способенъ пожертвовать собою для счастія любимаго существа. Узнавъ о предложенномъ план соглашенія, онъ много думалъ о своемъ долг относительно леди Анны и объ ея счастіи. Онъ любилъ ее всмъ сердцемъ и былъ увренъ что она платитъ ему тмъ же. Она не дала ему еще никакого повода подозрвать ее въ измн, но онъ понималъ какъ соблазнителенъ графскій титулъ для двушки въ ея положеніи. Были минуты когда онъ считалъ своимъ долгомъ отказаться отъ нея и посовтовать ей искать счастія среди людей ей равныхъ. Но онъ не врилъ въ превосходство аристократіи и во глубин души былъ убжденъ что двушка могла бы быть счастливе съ нимъ чмъ съ графомъ, при тхъ соблазнахъ которыми окружены графы. Онъ переселился бы съ ней въ лучшую страну, въ страну не зараженную сословными предразсудками и глупою гордостью наслдственнымъ, незаслуженнымъ достоинствомъ. И если двушка любитъ его, какъ поклялась ему, какое право иметъ онъ бросить ее? Какое право иметъ онъ подозрвать ее въ желаніи промнять его, человка который былъ ея другомъ съ тхъ поръ какъ она себя помнитъ, на лустаго, корыстолюбиваго графа? Если она сама попроситъ освободить ее, онъ конечно освободитъ ее, но при этомъ объяснитъ ей, со всмъ краснорчіемъ къ какому способенъ, отъ чего она отказывается и на что обрекаетъ себя. Онъ былъ самонадянъ и считалъ себя лучше графа Ловеля.

Принявъ такое ршеніе, онъ не подозрвалъ о своемъ честолюбіи. Бываютъ люди которые по врожденной склонности властвуютъ всю жизнь, начиная съ дтства и не подозрвая о томъ до преклонныхъ лтъ. Наши доводы кажутся намъ очень убдительными и неопровержимыми когда мы съ жаромъ разсуждаемъ съ людьми которые не могутъ возразить намъ. Такъ было и съ Даніелемъ когда онъ обдумывалъ въ уединеніи свое намреніе отказаться отъ титулованной наслдницы. На аргументы, угрозы и просьбы другихъ онъ не обратитъ никакого вниманія. Графиня можетъ распространяться о своей знатности, онъ не будетъ слушать ее. Если леди Анна попроситъ его возвратить ей свободу, онъ освободитъ ее, но при этомъ заставитъ ее выслушать его мнніе. Насколько убдительны были бы его слова, могли ли бы они заставить двушку перемнить свое ршеніе, онъ самъ не зналъ.

Несмотря на то что они жили въ одномъ дом, онъ видалъ ее рдко, и когда заходилъ къ нимъ время отъ времени по вечерамъ, то говорилъ больше съ ея матерью чмъ съ ней. Посл послдняго прізда Томаса Твейта въ Лондонъ, графиня сдлалась замтно холодне съ молодымъ человкомъ. Она начала бояться Даніеля и не могла принудить себя обращаться съ нимъ дружески. Онъ замтилъ это и самъ сталъ холоденъ и сдержанъ.

Онъ видлся съ Анной только разъ въ промежутокъ времени между днемъ когда она узнала о предложеніи правовдовъ и днемъ ея свиданія съ графомъ. Анна встртила его на лстниц когда мать ея была у стряпчаго.

— Что значитъ что ты дома въ такое время, Даніель? спросила она возвращаясь въ гостиную, куда и онъ послдовалъ за нею.

— Мн нужно повидаться съ тобою и я выбралъ такое время когда твоей матери нтъ дома. Я не люблю ничего тайнаго, хотя бы то было свиданіе съ любимою двушкой.

— Я это знаю. Мы видаемся не часто въ послднее время.

— А разв вамъ это не все равно, леди Анна?

— Леди Анна!

— Бамъ извстно что я получилъ предписаніе не называть васъ иначе.

— Не отъ меня, Даніель.

— Нтъ, пока еще не отъ тебя. Обращеніе твоей матери со мной очень измнилось съ нкоторыхъ поръ. Не правда ли?

— Не знаю. Мое не измнилось.

— Между вами не можетъ быть и рчи объ этомъ, дорогая моя. До этого еще не дошло, надюсь. Можетъ-бьтгь ты желаешь какой-нибудь перемны съ моей стороны?

— О, нтъ.

— Что касается моей любви, она не можетъ измниться. Если твоя мать считаетъ нужнымъ обращаться со мной съ пренебреженіемъ, я могу это вынести. Я зналъ что это случится рано или поздно.

Этимъ почти ограничился ихъ разговоръ въ этотъ разъ. Онъ не предлагалъ ей никакихъ вопросовъ на которые ей трудно было бы отвтить, и скоро ушелъ. Онъ былъ боле страстный чмъ нжный влюбленный, и посл того какъ онъ уже разъ держалъ ее въ своихъ объятіяхъ, цловалъ ее въ губы и заставилъ ее отвтить на его ласки, онъ могъ ждать теперь терпливо. Но два дня спустя посл свиданія леди Анны съ лордомъ Ловелемъ, онъ вторично нашелъ случай повидаться съ ней наедин.

— Я пришелъ опять въ такое время когда твоей матери нтъ дома, сказалъ онъ.— Я не сталъ бы затруднять тебя тайными свиданіями еслибы мн не нужно было поговорить съ тобою о многомъ. Притомъ ты можешь ухать отсюда такъ что я и не узнаю объ этомъ.

— Я всегда рада видть тебя, Даніель.

— Правда ли это, возлюбленная моя?

— Правда.

— Я былъ бы негодяй еслибы сомнвался въ теб, и я не сомнваюсь и никогда не буду сомнваться если ты скажешь что любишь меня.

— Ты знаешь что я люблю тебя.

— Окажи мн, Анна…. или прикажете называть васъ леди Анной?

— Если хочешь насмхаться надо мной.

— Такъ я никогда не буду называть тебя леди Анной если только не дойдетъ до того что мн вздумается посмяться надъ тобой. Но скажи мн правда ли что у васъ былъ на дняхъ лордъ Ловель?

— Да, онъ былъ третьяго дня.

— Для чего онъ былъ у васъ?

— Для чего?

— Да, для чего? Теб извстно такъ же хорошо какъ и мн что онъ все еще вамъ недругъ, старающійся опровергнуть ваши права. Онъ прізжалъ какъ другъ?

— О, да, какъ другъ.

— Но онъ все еще не отказался отъ своихъ притязаній?

— Онъ говоритъ что откажется, что онъ признаетъ мама вдовой моего отца, а меня его законною дочерью и наслдницей.

— Это великодушно если длается безъ заднихъ мыслей.

— Очень великодушно.

— И онъ длаетъ это безъ всякаго условія? Онъ не требуетъ ничего въ вознагражденіе за свою уступку?

— Никакого вознагражденія быть не можетъ, сказала она такимъ тихимъ голосомъ какимъ всегда говорила о себ.

— Я знаю что ты неспособна обманывать меня, но вознагражденіе быть можетъ, и я слышалъ что онъ его требовалъ, или намренъ потребовать. И дйствительно невроятно чтобы графъ, знатный, но бдный, способенъ былъ уступить такое состояніе не сдлавъ условія которое возвратитъ ему все что онъ уступаетъ. Ты понимаешь, Анна, что я хочу сказать?

— Да, я понимаю.

— Онъ не длалъ такого условія?

— Не знаю.

— Ты не знаешь предлагалъ онъ теб или нтъ быть его женой?

— Не знаю. Не смотри на меня такъ, Даніель. Онъ былъ здсь, и мама оставила насъ вдвоемъ, и онъ былъ добръ со мной, очень добръ. Онъ говорилъ что будетъ мн родственникомъ и братомъ.

— Братомъ?

— Да, онъ это сказалъ.

— Не подразумвая ничего другаго?

— Нтъ, онъ кажется подразумвалъ другое. Онъ какъ будто хотлъ сказать что надется полюбить меня настолько чтобы сдлаться моимъ мужемъ.

— Что же ты отвчала ему?

— Я сказала что это невозможно.

— А онъ?

— Онъ опять сказалъ что мы родственники, что у меня нтъ родственника ближе его и что онъ будетъ любить меня и помогать мн и прекратитъ тяжбу. О, Даніель, онъ былъ такъ добръ!

— И это все?

— Онъ поцловалъ меня, говоря что родственники могутъ цловаться.

— Нтъ, Анна, такіе родственники какъ вы съ нимъ не могутъ цловаться. Слушаешь ты меня?

— Слушаю.

— Этого не должно быть, если только ты не намрена измнить мн. Разв все это не показываетъ что онъ намренъ жениться на теб? Разв не эта цль привела его къ теб?

— Кажется что эта, Даніель.

— Я самъ такъ думаю, милая моя. Уступка! Я говорю теб что значитъ эта уступка. Они убждаются наконецъ что на ихъ сторон нтъ тни правды и никакой надежды выиграть дло, что со всми денежными средствами которыми они располагаютъ и которыя берутъ изъ твоего же состоянія нельзя ничего сдлать, что ихъ подкупленная свидтельница не явится на помощь, и что никакой другой точки опоры у нихъ нтъ. Сэръ-Вильямъ Патерсонъ не можетъ ршиться явиться въ судъ съ такимъ неправымъ дломъ. Словомъ, приходится признать твои права, и вотъ они придумываютъ какимъ бы другимъ образомъ овладть твоимъ состояніемъ. Способенъ ли благородный лордъ отказаться добровольно отъ такой добычи? Ему дали понять что онъ не можетъ получить богатство не взявъ въ придачу жену, что его благосостояніе зависитъ отъ тебя, и вотъ онъ немедленно прізжаетъ къ теб чтобы предложитъ теб бытъ его женой.

— Даніелъ, я не считаю его человкомъ способнымъ на это.

— А я говорю теб что онъ именно такой человкъ. Разв это не ясно какъ день? Онъ прізжаетъ къ теб и говоритъ съ тобою о любви видя тебя въ первый разъ въ жизни. Разв такъ любятъ?

— Но онъ не говорилъ о такой любви, Даніель.

— Удивляюсь что у него достало настолько смтливости, потому что онъ долженъ бытъ глупъ. Онъ говорилъ съ тобою о родств и о братской любви и вмст съ тмъ далъ теб понять что хочетъ жениться на теб. Не такъ ли?

— Да.

— Конечно. Но разв братья женятся на сестрахъ? Еслибы онъ не зналъ что состояніе принадлежитъ теб, разв онъ пріхалъ бы къ теб съ своимъ братствомъ и родствомъ и съ своей невозможною любовью? Скажите мн, леди Анна, возможна ли любовь между людьми не знающими другъ друга?

— Мн кажется что нтъ.

— И разв это не любовь къ твоимъ деньгамъ? Для такой любви, дйствительно, не нужно предварительнаго знакомства. Онъ смотритъ очень веселымъ малымъ, не правда ли?

— Не знаю смотритъ ли онъ веселымъ, но онъ красивъ.

— Врю, душа моя. Съ нжными руками, съ завитыми волосами, румяный, надушеный и со лживымъ сердцемъ. Я никогда не видалъ его, но что сердце его лживо я ручаюсь.

— Я не считаю его лживымъ.

— Не считаешь! Онъ прізжаетъ къ теб съ предложеніемъ быть его женой лишь только убждается что ты должна получить все что онъ тщетно старался оттягать у тебя, и ты не считаешь его лживымъ!

— Онъ обязанъ заботиться о поддержаніи фамильнаго достоинства.

— О поддержаніи фамильнаго достоинства! О поддержаніи репутаціи твоего отца, который прожилъ жизнь какъ дьяволъ выпущенный изъ ада на гибель человчеству! Фамильное достоинство! Какъ же онъ будетъ поддерживать его? На скачкахъ, въ скаковыхъ клубахъ, въ обществ погибшихъ женщинъ, истребляя дорогія вина, поставивъ себ за правило не ударить палецъ о палецъ ни для Бога, ни для ближнихъ, проводя жизнь въ полной праздности, или угождая дьяволу. Вотъ что называется поддерживать фамильное достоинство. И ты, Анна Ловель, ты дашь ему средства на это. (Тутъ замолчалъ на минуту, потомъ взялъ ея руку.) Спроси его что предпочтетъ онъ взять,— эту руку и ничего боле, или состояніе Ловелей? Я разршаю это теб.

— А если онъ предпочтетъ эту руку состоянію Ловелей?

— Нтъ, моя милая, не не длай этого. Хотя противъ меня одинъ шансъ изъ тысячи, я не ршусь и на такой рискъ. Я предоставляю теб самой, твоему здравому смыслу, судить объ его побужденіяхъ. Честны они, или нтъ? Что же касается тебя, ты вольна въ своемъ выбор.

— Нтъ, Даніель, я не могу выбирать.

— А я говорю что можешь. Если ты скажешь мн что графскій титулъ такъ дорогъ теб что ты способна принесть для него въ жертву правду, честь и любовь, я не буду удерживать тебя ни однимъ словомъ. Ты свободна.

— Разв я прошу свободы?

— Нтъ, конечно. Если ты выразила желаніе быть свободною, нашъ разговоръ былъ бы конченъ.

— Для чего же ты заговорилъ объ этомъ?

— Это долгъ мой. Могу ли я, зная что онъ прізжалъ сюда съ намреніемъ жениться на теб, слыша со всхъ сторонъ что ваша тяжба кончается счастливымъ фамильнымъ бракомъ, видя что ты сама готова полюбить его какъ родственника и брата, могу ли я не сказать что ты свободна? У тебя два претендента на твою руку. Одинъ изъ нихъ можетъ сдлать тебя графиней, другой только женой честнаго человка, лишивъ тебя и того титула которымъ ты уже обладаешь. Если ты попрежнему предпочитаешь меня, дай мн свою руку. (Само собою разумется что рука была протянута.) Да будетъ такъ. Теперь я ничего не боюсь.

Она сказала ему что ей придется създить въ Іоксамъ, но онъ объявилъ опять что ничего не боится.

На слдующій день рано утромъ онъ зашелъ къ мистеру Гоффу чтобъ узнать о положеніи длъ. Мистеръ Гоффъ не любилъ Твейтовъ, въ особенности младшаго. Онъ не могъ быть неучтивъ съ ними, зная сколько они сдлали для его кліентки, но онъ избгалъ ихъ по возможности и скупо надлялъ ихъ свдніями о ход дла. Въ этотъ разъ Даніель спросилъ правда ли что противники отказались отъ своихъ притязаній.

— Нтъ, мастеръ Твейтъ, нельзя сказать что они отказались.

— Можете вы сказать что они не отказались?

— Нтъ, и этого не могу сказать.

— Еслибъ было уже ршено что-нибудь на этотъ счетъ, мистеръ Гоффъ, вамъ это было бы вроятно извстно?

— Право не знаю, сэръ. Бываютъ такіе вопросы на которые правовдъ не можетъ дать отвта даже такимъ друзьямъ своего кліента какими вы и вашъ отецъ были для графини Ловель. Когда состоится какое-нибудь ршеніе, графиня будетъ увдомлена.

— Она иметъ право знать весь ходъ дла, и не только она, но и вс кого оно касается, сказалъ Даніель угрюмо.

— Я знаю что графиня должна вамъ много.

— Она должна моему отцу, который никогда не потревожитъ ее этимъ долгомъ, но онъ иметъ право знать въ какомъ положеніи находится дло, что повидимому неизвстно и самой графин, хотя ее и заставили думать что противники уступили.

Мистеръ Гоффъ въ отвтъ на это выразилъ только крайнее сожалніе что не можетъ сказать ничего боле.

ГЛАВА ХIIІ.
Новые друзья.

Поздка въ Іоксамъ состоялась вскор посл посщенія графа. Много совщаній было въ дом ректора-священника прежде чмъ Ловели ршили какъ сдлать приглашеніе. Графъ полагалъ что оно должно быть адресовано матери. Противъ этого съ жаромъ возсталъ священникъ, все еще считавшій возможнымъ не признавать титула графини пока не будетъ ршено окончательно что графъ женится на ея дочери. Мистрисъ Ловель полагала что если дочь будетъ признана леди Ловель, то и мать должна быть признана графиней, и что если ужь длать, то длать какъ слдуетъ. Но благоразумная тетушка Джюлія держала сторону брата, хотя и не раздляла его ненависти къ графин.

— Мы дадимъ понять что приглашаемъ дочь, а не мать,— и такъ какъ еще очень возможно что нашъ планъ окажется неисполнимымъ и что придется продолжать тяжбу, то чмъ мене мы уступимъ тмъ лучше. Графъ объявилъ что тяжба не возобновится ни въ какомъ случа сколько это зависитъ отъ него.

— Но, милый мой Фредерикъ, это зависитъ не отъ тебя одного. Италіянка продолжающая называть себя графиней можетъ предъявить свои притязанія лишь только ты откажешься отъ своихъ, и если она будетъ имть шансы на успхъ, теб придется войти въ соглашеніе съ ней. Вотъ мое мнніе. Этотъ взглядъ на дло, принадлежавшій миссъ Ловель, былъ такъ ясенъ что взялъ верхъ, и письмо написанное мистрисъ Ловель было адресовано леди Анн. Ее приглашали пріхать погостить нсколько дней въ Іоксам. Она могла если хотла привезти съ собой свою горничную, но во всякомъ случа горничная мистрисъ Ловель къ ея услугамъ. Письмо звучало сухо, хотя писавшая его подписалась ‘любящая васъ’, и было адресовано: ‘Гг. Гоффу и Гоффу, Грей-Иннъ, съ передачей леди Анн Ловель’.

Леди Анн позволено было прочесть его первой, но въ присутствіи матери, которой она тотчасъ же и передала его. Лицо графини омрачилось и взглядъ ея принялъ почти гнвное выраженіе.

— Оно не нравится вамъ, мама? спросила дочь.

— Оно гармонируетъ съ цлымъ, другъ мой, но это не бда. Побда дается не легко и нельзя ожидать чтобы побжденные сложили оружіе съ довольнымъ видомъ. Но со временемъ все уладится. И не нужно также обращать вниманія на то что они вовсе не хотятъ знать меня. Я не искала ихъ расположенія.

— Я не поду, мама, если они неучтивы съ вами.

— Ты должна хать, другъ мой. Они такъ глупы что считаютъ возможнымъ признать твои права отвергая мои, но это не бда. Ты должна хать и подешь какъ прилично дочери графа Ловеля.

Намекъ о горничной былъ сдланъ невпопадъ. Намреніемъ мистрисъ Ловель было вывести двушку изъ затрудненія сказавъ ей что она можетъ пріхать безъ прислуги, и она сдлала это фамильярнымъ тономъ пожилой женщины съ молодою родственницей, но графиня, которая безъ этого намека не подумала бы о служанк, теперь объявила что дочь подетъ со всмъ комфортомъ приличнымъ дочери графа, и леди Анна, подъ диктовку матери, написала слдующій отвтъ:

‘Виндгамъ-Стритъ, 3го августа 183—

‘Дорогая мистрисъ Ловель.

‘Съ удовольствіемъ принимаю ваше доброе приглашеніе, но не могу воспользоваться имъ раньше 10го. Въ этотъ день я выду изъ Лондона въ Йоркъ въ почтовомъ дилижанс. Можетъ-быть вы будете такъ добры что вышлете кого-нибудь встртить меня въ то мсто гд останавливается дилижансъ. Пользуясь вашимъ позволеніемъ, я привезу съ собой свою горничную.

‘Любящая васъ,
‘Анна Ловель.’

— Но мн не нужна горничная, мама, сказала двушка, никогда не имвшая горничной и часто оправлявшая сама постель своей матери и свою.

— Тмъ не мене ты подешь съ горничной, и чмъ скоре ты начнешь мнять свои привычки тмъ легче теб будетъ отстать отъ старыхъ.

Графиня отправилась немедленно къ мистеру Гоффу чтобы достать денегъ на поздку дочери. Она объявила ему что Анна детъ къ своимъ новымъ друзьямъ, мистрисъ Ловель, миссъ Ловель и маленькимъ Ловелямъ, детъ въ качеств законной дочери покойнаго лорда Ловеля и невсты молодаго графа, и должна быть экипирована прилично своему положенію. Мистеръ Гоффъ длалъ возраженія, по обыкновенію стряпчихъ, но кончилось тмъ что графиня получила нужную ей сумму. Господа Гоффъ и Гоффъ и Нортонъ и Фликъ сдлали одновременное заявленіе хранителямъ состоянія покойнаго графа о необходимости помочь графин, и деньги были выданы. Мистеръ Гоффъ намекнулъ что можно пока не тратить на наряды молодой особы такую большую сумму какую желала получить графиня. Она улыбнулась и отвчала:

— Вы не имете понятія, мистеръ Гоффъ, до какой нужды мы дошли. Если я скажу вамъ что вотъ это платье единственное въ которомъ я могу прилично выйти изъ дома, вы можетъ-быть не поврите мн.

Мистеръ Гоффъ былъ тронутъ и далъ удовлетворительную сумму. Онъ надялся что тяжба будетъ ршена въ пользу графини, и что разчетъ совершится безъ всякихъ затрудненій. Въ противномъ случа онъ могъ включить забранныя ею деньги въ счетъ своихъ издержекъ на ея дло. Онъ рисковалъ большимъ для кліентовъ далеко не столь значительныхъ какъ графиня и ея дочь.

Графиня указала на свое платье, но она не истратила на себя ни одного шиллинга изъ денегъ выданныхъ мистеромъ Гоффомъ. Она думала только о томъ чтобъ Анна могла отправиться въ Іоксамъ какъ прилично дочери графа Ловеля. Большіе свертки, адресованные леди Анн Ловель, посылались ежедневно изъ лучшихъ лондонскихъ магазиновъ въ Виндгамъ-стритъ. Дв швеи были заняты исключительно приготовленіемъ ея нарядовъ. Все это смущало бдную двушку, но она растерялась окончательно когда пришла горничная, на видъ настоящая леди и одтая такъ хорошо что леди Анна могла бы позавидовать ей въ былое время.

— Я не знаю даже какъ говорить съ ней, мама, сказала она.

— Научаться въ два дня если захочешь примниться къ своему положенію, отвчала графиня, которая, снабжая дочь этою дорогою наперсницей, имла въ виду что чмъ боле Анна познакомится съ прелестью комфорта аристократической жизни тмъ трудне покажется ей подчиниться грубой обстановк жизни съ Даніелемъ Твейтомъ, портнымъ.

Графиня проводила дочь въ дилижансъ, напутствуя ее многими совтами.

— Держи голову выше когда будешь у нихъ. Это твой долгъ. По крови ты благородне ихъ всхъ. И не забывай также что ты въ сущности и богаче ихъ всхъ. Ты будешь, конечно, учтива, и ласкова съ ними, это въ твоемъ характер, но не позволяй себ ни на минуту считать себя ниже ихъ.

Леди Анна, не придававшая большаго значенія своему титулу который до сихъ поръ былъ для нея боле помхой чмъ преимуществомъ, вспомнила о своей жизни въ Комберланд и о своемъ долг благодарности сыну портнаго. Но въ то же время противъ ея воли вспомнилась ей и невыразимая привлекательность молодаго графа котораго она видла только разъ.

— Держи голову выше и требуй должнаго теб почтенія, сказала графшія.

На двор Йоркской гостиницы леди Анну ждалъ экипажъ, а въ экипаж миссъ Ловель. Въ послднюю минуту, въ дом священника, ршено было что Анну встртитъ умнйшая женщина въ семейств. Какова-то окажется двушка которую они примутъ къ себ въ качеств леди Анны Ловель, двушка жившая съ дтства въ обществ портныхъ, у матери которой они до послдняго времени приписывали всевозможные недостатки? Этотъ вопросъ безпокоилъ Ловелей. Молодой графъ говорилъ что она не только хороша собой, но и женственна, со скромными манерами, и во всхъ отношеніяхъ леди. Но графъ былъ молодъ и могъ быть ослпленъ красотой, а двушка была можетъ-быть настолько умна что сумла сыграть роль порядочной женщины. Они слышали о ней такъ много дурнаго что не могли сразу поврить хорошему. Какъ бы то ни было, но миссъ Ловель способна была разгадать ее въ теченіи часа зды, и на семейномъ совт ршено было что навстрчу къ леди Анн отправится миссъ Ловель. Она не вышла изъ экипажа, но выслала на помощь гость лакея.

— Очень рада видть васъ, другъ мой, сказала она.— О, вы привезли съ собой служанку! Мы этого не ожидали. Сзади есть мсто куда она можетъ ссть.

— Мама сочла нужнымъ чтобъ я взяла съ собою горничную. Надюсь что это не стснитъ васъ, мистрисъ Ловель?

— Я забыла представиться вамъ. Я миссъ Ловель, іоксамскій священникъ мн братъ. Служанка насъ не стснитъ ни мало. Она вроятно долго жила у васъ, и вы привыкли къ ней.

— О, нтъ! Она поступила къ намъ только третьяго дня.

Миссъ Ловель поняла для чего была взята горничная.

Леди Анна дорогой говорила мало, но миссъ Ловель успла передать ей многое. Молодой графъ былъ въ отсутствіи. Онъ ухалъ съ однимъ другомъ въ Шотландію, но къ двадцатому возвратится. Два мальчика проводили вакаціонное время дома, но черезъ дв недли должны были отправиться въ школу. Для Минни Ловель, дочери, въ дом жила гувернантка. Домъ священника былъ просторенъ и удобенъ. Лордъ Ловель провелъ въ немъ дтство, но въ послднее время бывалъ рдко. Онъ считалъ нужнымъ провести часть осени въ Ловель-Грендж.

— Вы конечно видли Ловель-Гренджъ?

— Нтъ, никогда.

— Неужели? Но вы жили близко отъ этого мста.

— Не очень близко, на разстояніи пятнадцати миль или около того. Я родилась въ Ловель-Грендж, но была увезена оттуда ребенкомъ.

— О! такъ вы родились тамъ. Вы конечно знаете что теперь Ловель-Гренджъ принадлежитъ лорду Ловелю. Не могу сказать чтобъ ему нравилось его помстье, хотя мстоположеніе великолпное, но онъ не считаетъ нужнымъ проводить тамъ хоть часть года. Вы видли моего племянника?

— Да, онъ былъ у васъ однажды.

— Надюсь что онъ понравился вамъ. Намъ онъ кажется очень привлекательнымъ, но для васъ онъ все равно что сынъ. Имете вы обыкновеніе посщать бдныхъ?

— Мн никогда не приходилось посщать бдныхъ, отвчала леди Анна.

— О, Боже!

— Мы сами были всегда очень бдны и нуждались въ помощи.

Миссъ Ловель поняла свою ошибку, но сумла оцнить непритворную искренность двушки. Она начинала думать о ней лучше.

— Надюсь что вы станете посщать съ нами бдныхъ. Мы будемъ очень рады. Іоксамъ большой приходъ, съ разбросанными лачугами. Тамъ много дла. Промышленность начинаетъ развиваться у насъ, и мы имемъ уже мельницу въ Іоксамскомъ шлюз. Мой братъ принужденъ держать двухъ помощниковъ. Вотъ мы и пріхали, другъ мой, и надюсь что вамъ будетъ пріятно у насъ.

Прибытіе горничной не понравилось мистрисъ Ловель, а мистера Ловеля привело было въ негодованіе. ‘Я слышалъ въ Лондон что у нихъ буквально нтъ никакихъ средствъ къ существованію’, говорилъ онъ. Но длать было нечего, и горничная была конечно принята.

Дтямъ велно называть гостью леди Анной если только они не услышатъ что мать опускаетъ титулъ, въ такомъ случа и они должны будутъ перестать употреблять его. Дти были не такъ малы чтобы не понять ожесточенныхъ насмшекъ отца надъ претензіями графини, и такая перемна въ поведеніи старшихъ привела ихъ въ недоумніе. ‘Они можетъ-быть дйствительно то чмъ называютъ себя’, сказалъ священникъ,— ‘и если это такъ, то избави насъ Богъ не отдать имъ должнаго’. Посл этихъ словъ дти, разсуАдая между собою, ршили что леди Анна имъ не родственница, а ‘самозванка’. Однако когда они увидали ее, сердца ихъ смягчились и дочь встртила ее ласково, а сыновья учтиво.

— Папа, сказала Минни на слдующій день,— надюсь что она намъ родственница.

— Я тоже надюсь, другъ мой.

— Мн кажется что она должна быть нашею родственницей. Она такая хорошенькая.

— Быть хорошенькою еще не достаточно, другъ мой. Ты должна любить людей хорошихъ.

— Но я не желала бы чтобы вс хорошіе люди были моими родственниками, папа. Старая вдова Граймзъ очень хорошая женщина, но я не желала бы имть ее своею родственницей.

— Ты разсуждаешь, другъ мой, о томъ чего не понимаешь.

Но Минни была въ этомъ дл лучшимъ судьей чмъ ея отецъ. Дня въ три или четыре она убдилась что гостья ихъ достойна любви, родственница она имъ или нтъ, и что она воспитана такъ что ее не стыдно признать своею родственницей. Все семейство называло ее леди Анной, но Минни ршила что она можетъ начать называть ее иначе.

— Я предпочла бы звать васъ просто Анной, сказала она сидя въ спальн гостьи и склонивъ голову на ея плечо.

— О, какъ я была бы рада! Я такъ не люблю когда меня называютъ леди.

— Но вдь вы леди Анна, не правда ли?

— А вы миссъ Мери Ловель, но вамъ не было бы пріятно еслибы вс въ дом называли васъ такъ. Къ тому же я слышала такъ много толковъ о моемъ титул всю мою жизнь что онъ опротивлъ мн. Я была бы очень рада еслибы ваша мама не называла меня леди Анной.

На это миссъ Минни благоразумно отвчала что за свою мама она ручаться не можетъ, но что сама она не будетъ боле называть друга своего леди Анной, разв только въ присутствіи папа.

Но Минни сдлала боле чмъ общала.

— Мама, сказала она на слдующій день,— знаете ли что она терпть не можетъ чтобъ ее называли леди Анной?

— Почему ты такъ думаешь?

— Я знаю, она сама сказала мн. Ей такъ много толковали объ ея титул съ самаго рожденія что онъ уже надолъ ей.

— Но, душа моя, мы должны называть людей принадлежащими имъ именами. Если она иметъ дйствительно право на титулъ, она не должна ненавидть его. Я понимаю что можно ненавидть имя присвоенное незаконно.

— Я миссъ Мери Ловель, но мн было бы непріятно еслибы вс въ дом называли меня такъ. Слуги называютъ меня миссъ Мери, но еслибы папа или тетушка Джюлія назвали меня миссъ Мери, я подумала бы что они бранятъ меня.

— Но леди Анна не дочъ папа.

— Она его родственница. Не правда ли, мама? Мн кажется что родственницу не слдуетъ называть леди Анной. Я уже общала не называть ее такъ. Кузенъ Фредерикъ признаетъ ее своею родственницей. Какъ будетъ онъ называть ее?

— Не знаю, другъ мой. Къ тому времени мы вс узнаемъ ее лучше.

Мистрисъ Ловель однако послдовала примру дочери, и съ этого дня леди Ловель сдлалась Анной для всего семейства кром самого ректора. Онъ замтилъ перемну и хотлъ поступить какъ другіе, но никакъ не могъ заставить себя назвать ее Анной. Онъ предпочелъ бы чтобъ она оказалась обманщицей, онъ предпочелъ бы чтобъ ея вовсе не было на свт. Ему не было дла до ея красоты, его не трогало ея простодушіе. Имть ее своею гостьей было для него большою непріятностью. Онъ согласился ради племянника принять ее, но не могъ полюбить ее и продолжалъ мечтать что какая-нибудь счастливая неожиданность сдлаетъ бракъ ненужнымъ. Онъ готовъ былъ согласиться съ женой и сестрой что двушка невинна, но его убжденіе что ея мать интриганка было непоколебимо. Какъ будетъ жаль что они приняли къ себ эту двушку, думалъ онъ, если въ конц концовъ обнаружится что мать ея обманщица. Ему неловко было называть ее леди Анной съ тхъ поръ какъ другіе перестали употреблять ея титулъ, но онъ сумлъ жить съ ней не называя ее по имени.

Между тмъ Анна навщала бдныхъ съ Минни и съ тетушкой Джюліей и заслужила общее одобреніе. Она была женственна, кротка, почти смиренна, но вмст съ тмъ обладала юморомъ, обнаруживавшимся когда она чувствовала себя свободно. Ей нравилась ея жизнь въ Іоксам. Она наслаждалась зеленью полей, воздухомъ, казавшимся восхитительнымъ посл духоты лондонскихъ улицъ, прекраснымъ садомъ, богослуженіемъ въ сельской церкви, наслаждалась и комфортомъ богатаго, благоустроеннаго дома. Въ этомъ отношеніи ожиданія ея матери оправдались. Мягкость, деликатность, обходительность людей окружавшихъ ее нравились ей день это дня, часъ отъ часу все боле и боле. Праздное времяпрепровожденіе въ гостиной, съ музыкой, книгами и разговорами, было въ числ другихъ наслажденій. Сходить утромъ къ завтраку одтою въ яркія ленты и свжую кисею и знать что въ теченіи дня не придется длать ничего такого что могло бы испортить нарядъ, потомъ переодваться къ обду въ шелкъ и дорогія украшенія, не знать заботъ тяготившихъ ее у матери, такая жизнь казалась ей жизнью среди розъ и благоуханій. Ласки Минни Ловель успокоивали и согрвали ея сердце, и она охотно пошла бы рзвиться съ мальчиками еслибы знала что тетушка Джюлія не увидитъ ея. О, еслибъ они были ея братья!

Но среди всего этого ея не покидала мысль что впереди ее ждутъ большія непріятности. Она знала что жизнь которую она вела у Ловелей не можетъ быть ея жизнью. Графъ, этотъ юный Алиллонъ, прідетъ и будетъ опять предлагать ей сдлаться его женой. Она знала что это невозможно. Она знала что Ловели пригласили ее къ себ для того чтобъ она отдала имъ все состояніе которое должно достаться ей. Когда она откажется отъ брака, они выгонятъ ее изъ своего пріятнаго дома, и она должна будетъ возвратиться къ своей прежней жизни и сдлаться женой Даніеля Твейта, отказавшись навсегда отъ многаго что украшало ея жизнь въ Іоксам.

ГЛАВА XIV.
Графъ прізжаетъ.

Въ конц второй недли, мальчики были отправлены въ школу, и въ тотъ же день долженъ былъ прибыть къ обду графъ Ловель. Въ дом замтна была нкоторая суета, такъ какъ графъ есть графъ даже въ дом своего дяди. Священникъ былъ много богаче своего племянника, но племянникъ былъ главою фамиліи и имлъ въ виду громадное состояніе. Вс деньги графовъ Ловелей, обращенныя въ банковые паи, акціи индійскихъ дорогъ, въ билеты русскихъ займовъ и въ угольныя копи, должны были, по мннію ректора, такъ или иначе сдлаться собственностью Фредерика Ловеля. Ректорской кухарк приказано было развить все свое искусство. Хозяинъ раскупорилъ свой лучшій портвейнъ и марго. Въ то время люди еще пили портвейнъ, и шампанское не было необходимою принадлежностью обда въ сельскихъ домахъ. Чтобъ отдать справедливость іоксамскому ректору надо сказать что онъ сдлалъ бы то же самое для главы семейства еслибы графъ не имлъ въ виду никакого богатства. Вс Ловели, за исключеніемъ отца леди Анны, были всегда преданы другъ другу.

Но если пріздъ графа волновалъ ректора и жену его, каково должно, было быть состояніе леди Анны? Она видлась съ нимъ только разъ, но видлась наедин, и въ теченіи этого краткаго свиданія между ними установились наилучшія отношенія. Онъ говорилъ съ ней голосомъ показавшимся ей божественною музыкой, онъ ласкалъ ее, но эти ласки были такъ чисты что не оставили по себ никакого дурнаго воспоминанія. Он смутили ее, но только на минуту. Онъ сказалъ ей что любитъ ее, что будетъ всегда преданъ ей, но это признаніе не оскорбило ея, хотя она знала что не можетъ отвчать ему такою любовью о какой онъ говорилъ. Это свиданіе было такъ хорошо что она вспоминала о немъ съ наслажденіемъ, и могла бы вспоминать всегда какъ о свтломъ явленіи въ своей жизни еслибъ оно было первымъ и послднимъ. Но теперь ей предстояло увидться съ графомъ опять, и впечатлніе должно было или возобновиться, или разсяться навсегда. Увы! Она предчувствовала что случится послднее. Она опасалась что свтлое впечатлніе разсется даже безъ всякаго усилія съ ея стороны. Если онъ встртитъ ее какъ встртили ее Ловели, оно разсется тотчасъ же. Она отчасти понимала что во время перваго свиданія необходимость заставляла его быть съ ней льстиво-нжнымъ. Еслибъ онъ дйствительно любилъ ее, или хотлъ полюбить, думала она, онъ не былъ бы такъ долго въ отсутствіи зная что она гоститъ въ дом его родственниковъ. Но она старалась уврить себя что была довольна его отсутствіемъ, довольна потому что знала что сближеніе между ними было бы безполезно. Даніель Твейтъ уврялъ ее что братская любовь которую предлагалъ ей графъ была обманомъ, что такая любовь невозможна между ними. Разв братья женятся на своихъ сестрахъ? А графъ уже выразилъ желаніе жениться на ней. Такъ думалъ Даніель Твейтъ, который былъ не только ея возлюбленный, но и ея властелинъ. Она должна руководиться его мнніемъ, она останется врна ему, ршила она. Но вмст съ тмъ она ждала прізда графа какъ восхода солнца, какъ событія которое должно было освтить и украсить ея жизнь.

И онъ пріхалъ наконецъ. Все семейство вышло встртить его въ прихожую, и Анна осталась одна въ библіотек, гд Ловели имли обыкновеніе собираться предъ обдомъ. Онъ пріхалъ въ восьмомъ часу, когда вс были уже готовы къ обду. Ему осталось только четверть часа чтобы переодться, и Анна ожидала что онъ уйдетъ немедленно въ свою спальню и что она увидится съ нимъ только когда онъ сойдетъ внизъ переодтый, спша вести тетку къ обду. Она слышала суету въ прихожей, здорованья, крпкій поцлуй которымъ Минни встртила своего возлюбленнаго кузена и громкое привтствіе ректора.

— Гд же Анна? спросилъ графъ. Это были первыя слова которыя онъ произнесъ, и она слышала ихъ, слышала совершенно ясно. Тотъ же знакомый голосъ, мягкій, добродушный, мужественный, не имвшій, какъ казалось ей, подобнаго себ по своей пріятности.

— Ты увидишь ее когда переоднешься, сказала мистрисъ Ловель вполголоса, но настолько громко что Анна слышала его отвтъ въ своемъ уединеніи.

— Я увижу ее прежде чмъ пойду переодваться, возразилъ графъ, подойдя къ отворенной двери библіотеки.— А, такъ вы вотъ гд! Какъ я радъ что вижу васъ. Я далъ слово хать въ Шотландію когда еще не былъ знакомъ съ вами и не зналъ что вы прідете сюда. Отказаться потомъ не было никакой возможности. Вы можетъ-быть осуждаете меня за то что я не вернулся раньше?

— Нисколько, милордъ.

— Такъ вы еще не знаете какой страшной кар подвергается всякій кто назоветъ меня лордомъ въ этомъ дом. Не правда ли, тетушка Джюлія? Однако я вижу что дядя томится въ ожиданіи обда.

— Я провожу тебя на верхъ, Фредъ, сказала Минни, не выпускавшая руку своего кузена.

— Сейчасъ. Я могу теперь сказать вамъ только что мн очень, очень пріятно видть васъ въ этомъ дом.

Съ этими словами онъ вышелъ и въ теченіе нсколькихъ минутъ которыя онъ употребилъ на переодваніе, въ библіотек не было сказано ни слова. Ректоръ былъ недоволенъ восторженнымъ тономъ которымъ графъ поздоровался съ Анной, хотя и не видлъ причины почему ему не быть восторженнымъ если онъ намренъ былъ жениться на ней.

— Прошу пожаловать, леди Анна, сказалъ священникъ предлагая ей руку чтобы вести ее къ обду. Такое обращеніе плохо гармонировало съ тономъ племянника. Молодой человкъ задержалъ тетку на минуту въ библіотек.

— Неужели вы все еще въ такихъ церемонныхъ отношеніяхъ съ ней? спросилъ онъ.

— Твой дядя старомодне тебя, Фредъ. Въ его время сближались не такъ скоро какъ теперь.

Вечеромъ графъ услся рядомъ съ Анной на двумстномъ оттоман, и она должна была отвтить ему на множество вопросовъ. Хорошо ли ей было въ Іоксам? Нравится ли ей мсто? Что она длала? Такъ вы уже знакомы съ мистрисъ Граймзъ? Она смясь отвчала что знакома. Мистрисъ Граймзъ львица въ Іоксам. По общему мннію, она вынесла вс несчастія какимъ подвержено человчество и обладаетъ всми его добродтелями. Сошлись ли вы съ Минни? Она здсь мой первый министръ. Воображаю какъ вамъ надодали мальчики!

— Нисколько, они мн очень нравились. Я рада была познакомиться съ ними, лордъ Ловель.

— И они, безъ сомннія, дали вамъ знать себя. Но они славные, добрые мальчики, по словамъ ихъ матери. Не говорите ихъ отцу что я такъ отзываюсь о нихъ. Нравится вамъ здшняя мстность?

— Очень.

— Да, здсь хорошо тмъ что много лсовъ, но это не лучшая часть Йоркшира. Не знаю удастся ли намъ създить въ Варфскую долину и посмотрть Больтонское Аббатство. Надо постараться устроить это. Намъ придется провести одну ночь въ гостиниц, но это придастъ еще боле прелести прогулк. Гостиница тамъ одна изъ лучшихъ въ Англіи. Тетушка Джюлія, не създить ли намъ въ Больтонское Аббатство?

— Далеко, Фредерикъ.

— Тридцать миль или около того. Въ Йоркшир такое разстояніе ничего не значитъ. Мы возьмемъ въ Йорк почтовыхъ лошадей и помстимся вс въ одной коляск. Надо вамъ сказать что дядя очень бережетъ своихъ лошадей, полагая что праздность, порокъ пагубный для молодыхъ людей, очень полезенъ домашнимъ животнымъ. Но мы устроимъ эту поздку и вы перепрыгнете Стридъ.

И онъ разказалъ ей какъ тамъ утонулъ юноша и какъ роптали монахи, легенду о блой Райльстонской лани и нсколько другихъ, и описалъ ей видъ Аббатства въ давнопрошедшее время.

Анна, для которой все это было ново, слушала его съ большимъ удовольствіемъ. Священникъ, продолжавшій дуться, ушелъ въ свою комнату. Минни послали слать, а тетушка Джюлія и тетушка Дженъ остались и слушали, время отъ времени вставляя краткія замчанія. Вопросъ о поздк былъ ршенъ въ пользу графа. Надо же было въ самомъ дл дать ему возможность сблизиться съ двушкой на которой онъ долженъ былъ жениться. Покойной ночи, милая моя, сказалъ онъ когда она уходила въ свою комнату. Она хорошо разслышала послднія слова и знала что они были сказаны такъ что его не слыхалъ никто крем ея. Она не могла въ эту минуту сказать ему что онъ не долженъ называть ее такъ, хотя сознавала что это слово съ его стороны показалось бы Даніелю Твейту такъ же неумстно какъ и его поцлуй въ первое свиданіе съ ней. Надо будетъ дать ему понять такъ или иначе что она не можетъ быть и никогда не будетъ его женой.

Она получила отъ матери два письма съ тхъ поръ какъ разсталась съ ней. Оба письма были полны наставленіями какъ дочь должна дйствовать. Августъ былъ въ половин, а къ ноябрю бракъ долженъ бьдть дломъ ршеннымъ, писала графиня. Мистеръ Гоффъ и мистеръ Фликъ имли свиданіе и пришли къ соглашенію относительно своего дальнйшаго образа дйствій. Если графъ и леди Анна будетъ помолвлены съ общаго согласія всхъ заинтересованныхъ лицъ, то въ день назначенный для судопроизводства генералъ-солиситоръ объявитъ въ суд что графъ Ловель отказывается отъ своихъ притязаній и сержанту Бльюстону останется только предъявить доказательства законности брака графини. Генералъ-солиситоръ въ то же время объяснитъ судьямъ что графъ Ловель и леди Анна вступаютъ въ бракъ и что это соглашеніе разршаетъ вс затрудненія. Но для того чтобъ это было возможно, заключала графиня свои инструкціи, надо чтобы къ ноябрю бракъ былъ уже дломъ ршеннымъ. Мистеръ Фликъ ручался мистеру Гоффу что его партія иметъ сильныя доказательства въ пользу того что первая жена графа была жива во время его вторичной женитьбы, хотя они сами не врятъ Италіянк называющей себя графиней. Какъ бы то ни было, была ли еще жива первая графиня или нтъ, но если возможно доказать что она была жива во время второй женитьбы графа, эта женитьба будетъ признана законною и Анна лишится всхъ своихъ правъ. Но сама по себ итальянская партія безсильна, и задуманное соглашеніе ршило бы вс затрудненія. Надо только чтобы къ ноябрю оно было дломъ ршеннымъ. Въ противномъ же случа нельзя будетъ избжать судопроизводства, и одному Богу извстно чмъ оно кончится. Все это графиня объясняла очень подробно въ своихъ письмахъ и умоляла дочь спасти мать, себя и всю фамилію.

Леди Анна отвтила на первое письмо, или лучше сказать послала взамнъ его другое, въ которомъ о граф не было сказано ни слова кром того что онъ еще не пріхалъ. Все письмо состояло изъ описанія подробностей ея вседневной жизни и заключалось желаніемъ всего лучшаго милой мама. Тонъ втораго письма графини былъ строгъ. Она спрашивала Анну почему она не намекнула ни однимъ словомъ на единственный предметъ который въ настоящее время можетъ интересовать ея мать, почему она не дала никакого общанія, не сказала ничего успокоительнаго. Графиня умоляла дочь успокоить ее и сказать что она расположена поощрить сватовство графа. Когда графъ пріхалъ, это письмо было въ карман Анны, и она перечла его посл того какъ онъ назвалъ ее своею милой.

Она ршила отвтить матери на слдующее утро до завтрака. Ловели завтракали въ десять часовъ, а она вставала въ восемь. Ложась въ постель она намревалась посвятить всю ночь обдумыванію этого письма. Можетъ-быть будетъ лучше, думала она, открыть матери всю правду, сказать ей наконецъ что она уже общалась Даніелю Твейту и не можетъ взять назадъ свое слово. Но мало-по-малу неотвязчивыя мечты, мечты которымъ никогда не суждено было осуществиться и героемъ которыхъ былъ не Даніель Твейтъ, дали ея мыслямъ другое направленіе. Она увряла себя что рисуетъ себ картину не дйствительной и возможной жизни, но неосуществимую иллюзію. Сколько людей сдлала бы она счастливыми еслибъ имла право дать понять графу, этому юному Фебу, полусловомъ или взглядомъ, что она согласна быть его женой. Ея заботливая, измученная мать могла бы наконецъ успокоиться. Какъ пріятно было бы принимать ее въ своемъ собственномъ счастливомъ дом и доставить ей счастіе котораго она никогда не знала! Какъ были бы довольны вс юриспрунденты! Какъ стали бы они хвалить ее увряя что она спасла отъ погибели благородную фамилію! Она сама начала уже сочувствовать фамиліи которая была для нея чужою пока она не пріхала къ Ловелямъ. И еслибъ она дйствительно могла доставить счастіе молодому Фебу! Онъ такъ достоинъ счастія! Даніель Твейтъ утверждалъ что графъ человкъ корыстолюбивый, лживый и глупый, но Даніель Твейтъ не понималъ и не могъ понять натуру Ловелей. Что же касается ея самой — какъ подйствовала бы такая перемна на нее? Она уже отдала свое сердце Даніелю Твейту и не могла отдать его никому другому. Еслибы не это, какъ охотно полюбила бы она этого кудряваго юношу! Она поняла теперь что есть два рода жизни. Даніель говорилъ ей что жизнь людей богатыхъ въ высшей степени предосудительна. Но онъ вроятно не зналъ говоря это какъ много длается даже такими людьми какъ Ловели для бдныхъ. Что дурнаго въ томъ что человкъ кротокъ, спокоенъ, красивъ, что онъ наслаждается благоуханіями, сидитъ на мягкой мебели, стъ съ изящнаго китайскаго фарфора, если при всемъ этомъ онъ никому не вредитъ и многимъ помогаетъ? Даніель Твейтъ, сколько она знала, никогда не ходилъ въ церковь. У Ловелей каждое утро происходила общая молитва, и каждое воскресенье они ходили въ церковь два раза. Ей очень понравилось ходить въ церковь и предаваться самоугодливой набожности которою было проникнуто семейство священника. Скамьи въ Іоксамской церкви были широки и удобны, съ мягкими подушками для колнопреклоненій. Нтъ, Даніель Твейтъ безъ сомннія ошибался.

Въ такихъ размышленіяхъ она заснула не обдумавъ своего письма къ матери.

Но на слдующее утро она написала его. Она должна была написать его и написать раньше чмъ Ловели встанутъ и своимъ присутствіемъ сдлаютъ ее неспособною къ такому усилію. И вотъ что она написала:

‘Іоксамь. Пятница.

‘Дорогая мама.

‘Благодарю васъ за ваше письмо которое я получила третьяго дня. Вчера сюда пріхалъ лордъ Ловель, и это помшало мн отвтить вамъ. Его здсь повидимому боготворятъ и онъ такъ добръ со всми. Мы вс отправимся въ Больтонское Аббатство и проведемъ одну ночь въ гостиниц, и я уврена что эта поздка доставитъ мн большое удовольствіе, потому что мсто, говорятъ, очень хорошо. День еще не назначенъ.

‘Я была бы очень рада, милая мама, еслибы можно было избжать судебнаго процесса. Я желала бы чтобъ были признаны ваши права на титулъ и на вашу долю состоянія, а остальное пусть возьметъ себ лордъ Ловель, какъ глава фамиліи. Это было бы хорошо, и я не вижу причины почему не сдлать такъ. Вашей доли было бы достаточно для васъ и для меня. Я не могу сказать вамъ ничего о томъ что вы желаете знать. Онъ не говорилъ объ этомъ, и я надюсь что и не будетъ говорить. Не думаю чтобъ, я могла согласиться на это и чтобъ юристы могли требовать чтобъ я согласилась. Мы чужіе другъ для друга, и я почти уврена что никогда не могла бы сдлать то чего онъ хочетъ. Я не думаю чтобъ было хорошо вступать въ бракъ изъ денежныхъ разчетовъ.

‘Не сердитесь на меня, дорогая мама. Вашъ гнвъ убьетъ меня. Я здсь очень счастлива, и никто не сказалъ еще ни слова о моемъ отъзд. Не спросите ли вы мистера Бльюстона нельзя ли раздлить состояніе такъ чтобы не было боле никакихъ тяжбъ. Мн кажется что онъ могъ бы устроить это съ мистеромъ Гоффомъ и другимъ повреннымъ.

‘Остаюсь, милая мама,
‘любящая васъ дочь ваша
‘Анна Ловель.’

Когда минута настала и перо было въ ея рукахъ, у нея не хватило духа написать о Даніел Твейт. Она знала что рано или поздно придется сдлать страшное признаніе, но теперь она старалась утшить себя мыслью что Даніель самъ просилъ хранить ихъ отношенія еще нкоторое время въ тайн.

ГЛАВА XV.
Варфская долина.

Понедльникъ и вторникъ были назначены для поздки въ Аббатство, и въ понедльникъ утромъ, посл ранняго завтрака, Ловели пустились въ путь. Общество состояло изъ тетушки Дженъ, тетушки Джюліи, леди Анны, Минни, графа и мистера Кроссо, одного изъ куратовъ, помощниковъ ректора. Самъ ректоръ не похалъ, объявивъ что приходскія дла не позволяютъ ему отлучиться на эти два дня. Но жен и сестр онъ признался что прогулка въ обществ леди Анны не можетъ доставить ему удовольствія. Одному Богу извстно что можетъ случиться, говорилъ онъ. Было ясно что онъ не хочетъ отворить свое сердце для леди Анны пока еще не ршено женится ли на ней графъ.

Вс услись въ одну коляску запряженную четверней почтовыхъ лошадей, подъ управленіемъ двухъ взрослыхъ форейторовъ въ блыхъ шляпахъ, синихъ камзолахъ и желтыхъ брюкахъ. Минни и мистеръ Кроссъ сли на козлы, а на заднемъ мст помстился слуга. Въ гостиниц были заказаны комнаты и вообще все дло устроено на графскую руку. День былъ ясный, и Анна, не получавшая въ послдніе дни писемъ отъ матери, намрена была веселиться. Дохавъ до Больтонъ-Бриджа, позавтракавъ и заказавъ обдъ въ гостиниц, общество отправилось гулять.

Въ Больтонскомъ Аббатств замчательне всего конечно само Аббатство. Какъ развалина, настолько впрочемъ сохранившаяся что въ одной изъ ея частей устроена церковь, оно само по себ прекрасно, но главнымъ его украшеніемъ служитъ огибающая его рка, со своими гористыми и лсистыми берегами. Такихъ богатыхъ пастбищъ, такой роскошной растительности, такой чистой воды, такихъ разнообразныхъ причудъ природы поддержанныхъ искусствомъ и вкусомъ человка, не найти во всей Англіи. Леди Анна, сроднившаяся съ величавою красотой природы на своей родин, пришла въ восторгъ.Ничто не можетъ быть живописне Аббатства, ничто не можетъ быть прекрасне Варфа, говорила она. Нельзя ли перейти на другой берегъ и побродить по гористымъ лсамъ? Графъ объявилъ что они непремнно переправятся на другой берегъ, что иначе и нельзя добраться до Стрида, который она должна перепрыгнуть.

Но рка возл самаго Аббатства переходится по камнямъ лежащимъ на разстояніи поларшина одинъ отъ другаго, числомъ около сорока, плоскимъ и удобнымъ, но опаснымъ по своему множеству. Для женскихъ непривычныхъ ногъ такая переправа кажется полною опасностей. Мистрисъ Ловель, давно знакомая съ мстомъ, объявила что она ни за какія блага въ мір не пойдетъ по камнямъ. Тетушка Джюлія предложила перейдти рку по мосту, находившемуся на разстояніи полмили отъ Аббатства. Но графъ ршилъ перевести Анну по камнямъ. Минни и мистеръ Кроссъ также не хотли слышать о мост. Минни успла побывать на другомъ берегу и возвратиться пока шли переговоры. Тетушка Джюлія, ноги которой были такъ же тверды какъ и умъ и которой мистеръ Кроссъ общалъ всевозможную помощь, наконецъ согласилась перейти по камнямъ. Мистрисъ Ловель услась немного поодаль чтобы смотрть на переправу, и лордъ Ловель пошелъ первый, взявъ за собой Анну и останавливаясь на каждомъ камн чтобы помочь ей.

— О, какъ страшно! сказала она пройдя около дюжины камней.

Темная вода быстро бжала подъ ея ногами, камни становились все меньше въ ея глазахъ, разстояніе между ними все больше.

— Не глядите на воду, Анна, сказалъ графъ.— Идите скоре.

— Я не могу идти скоре. Я не перейду. О, Фредерикъ!

Въ это утро она дала общаніе называть его по имени. Даже Даніель Твейтъ, думала она, не могъ бы найти ничего предосудительнаго въ томъ что она называетъ по имени своего родственника.

— Доволыю, Фредерикъ. Я не могу ступить на этотъ камень. Онъ кривой. Воротимся.

— Назадъ воротиться нельзя, Анна. Здсь вода по колна, еслибы вы и упали. Вс другіе камни гладки. Вы должны идти впередъ. Иначе тетушка Джюлія догонитъ насъ. Посл двухъ или трехъ разъ вы перестанете бояться. Теперь осталось не боле полдюжины камней. Вотъ мы и перешли. Не правда ли, какъ здсь хорошо?

— Я думала что никогда не перейду. Но здсь очень хорошо, и я очень благодарна вамъ что вы привели меня сюда. Мы можемъ вернуться по другой дорог?

— О, конечно! Но теперь мы пойдемъ въ гору. Дайте мн руку.

И они пошли рука въ руку по узкой, извилистой, крутой тропинк и быстро скрылись изъ виду для тетушки Джюліи, Минни и мистера Кросса.

Анна радовалась и восхищалась, но сознаніе большой опасности не покидало ее. Графъ шелъ съ нею въ качеств ея жениха признаннаго всми кром ея самой, но она не могла имть никого своимъ женихомъ кром человка который въ это время трудился въ одной изъ мастерскихъ Лондона. Она должна была сказать этому изящному графу что онъ не можетъ быть ея женихомъ, и идя съ нимъ вдвоемъ она все время думала какъ сказать это ему когда настанетъ время. Но въ это утро, въ теченіи всей прогулки, онъ не сказалъ ей ни одного слога которое по ея мннію могло бы дать поводъ къ объясненію. Онъ звалъ ее нжными, ласкательными именами. ‘Анна, милая двушка, моя прелестная кузина’ и такъ дале. Онъ держалъ ея руку вдвое доле чмъ сталъ бы держать руку той или другой изъ своихъ тетокъ когда помогалъ ей въ какомъ-нибудь затрудненіи, и подавалъ ей помощь когда она вовсе не нуждалась въ помощи. Онъ говорилъ съ ней объ ежедневныхъ предметахъ словно между ними были родственные интересы, онъ говорилъ съ нею о мистер Ловел такъ какъ будто она была для него существомъ еще боле близкимъ чмъ дядя. Все это она понимала и чувствовала что онъ обращается съ нею какъ женихъ, но успокоивала себя тмъ что онъ не говорилъ ничего такого чего не могъ бы сказать родственникъ. Осеннее солнце свтило ярко, рка журчала, легкій втерокъ спускался съ горъ, послдніе осенніе цвты еще красовались въ лсу, и Анна мало-по-малу забыла о своихъ затрудненіяхъ, перестала думать о Даніел Твейт и стала смотрть на своего родственника какъ на лучшаго друга какого когда-либо посылала ей судьба.

Такъ дошли они до Стрида, дошли вдвоемъ, ибо тетушка Джюлія, при всей крпости своихъ ногъ, не могла поспть за ними. Стридъ есть узкая рытвина, промытая водою въ горахъ, шириною въ пять или шесть футовъ, во съуженная вверху нависшимъ утесомъ, преграждавшимъ въ былое время теченіе ручья, пока средняя, мене твердая часть камня не отломилась, преградивъ часть русла ниже. Есть преданіе что сынъ одного горнаго вождя, гоняясь за оленемъ во время разлива водъ и прыгая съ утеса на утесъ, оступился, былъ унесенъ теченіемъ и разорванъ на части утесами. Лордъ Ловель, сидя съ Анной у потока, разказалъ ей эту исторію и затмъ предложилъ ей прыгнутъ съ одного края утеса на другой.

— Нтъ, я не могу, право не могу, отвчала двушка содрогаясь.

— Но вдь это одинъ только шагъ, сказалъ графъ перепрыгивая взадъ и впередъ.— Я увренъ что вы перепрыгнете если попробуете.

— А я уврена что оступлюсь. У меня сердце замираетъ глядя на васъ когда вы прыгаете.

— Вы перепрыгнули бы вдвое большее разстояніе на ровномъ мст.

— Такъ я буду прыгать на ровномъ мст.

— Нтъ, мн такъ этого хочется. Неужели вы думаете что я предложилъ бы вамъ это еслибъ была хоть малйшая опасность?

— Вы хотите сдлать меня предметомъ новой легенды?

— Я хочу скрыться отъ тетушки Джюліи, что намъ конечно удастся если вы только перепрыгнете.

— О, но я не могу дать утопить себя потому только что вамъ хочется уйти отъ тетушки Джюліи. Идите одни, а я подожду ее здсь.

— Это не совсмъ то что мн нужно. Будьте умницей. Прыгните.

Она встала и подошла къ краю утеса крпко держась за его руку. Какъ пріятно было подвергаться опасности имя при себ такого защитника! Расщелина казалась ей зіяющею бездной, внизу шумлъ темный и быстрый лотокъ. Но онъ проситъ ее перепрыгнуть, и она перепрыгнетъ. Чего не сдлала бы она по его просьб?

— Видите, я почти прикасаюсь къ вамъ, сказалъ онъ стоя на противоположной сторон и протянувъ ей руку.

— О, Фредерикъ, мн кажется что я не перепрыгну.

— Перепрыгнете если только ршитесь.

— Разстояніе такъ велико!

— Только три фута. Я держу пари что тетушка Джюлія согласилась бы перепрыгнуть еслибъ я общалъ ей за это десять шиллинговъ на богадльню.

— А я дамъ десять шиллинговъ если вы освободите меня отъ прыжка.

— Я не освобожу васъ, и потому лучше прыгайте не медля.

Она постояла съ минуту содрогаясь и обративъ къ нему умоляющій взглядъ. Она ршилась прыгнуть и была бы огорчена еслибы тетушка Джюлія подошла въ это время и помшала ей. Да, она прыгнетъ въ его объятія. Она была уврена что онъ поймаетъ ее. Въ эту минуту воспоминаніе о Даніел Твейт было въ душ ея слабо какъ послднее мерцаніе вечерней зари. Она закрыла глаза, потомъ взглянула на его лицо и прыгнула. Ступивъ на противоположную сторону, она ударилась ногой о выдающійся край утеса и хотя перепрыгнула большее разстояніе чмъ было нужно, споткнулась и упала въ его объятія. Стараясь подняться, она ушибла лодыжку.

— Вы ушиблись? спросилъ онъ, крпко прижимая ее къ себ.

— Нтъ, я не ушиблась, можетъ-быть немного. Я такая неловкая.

— Я никогда не прощу себ если вы ушиблись.

— Вамъ нечего прощать себ. Я посижу немного. Я сама виновата, я такая трусиха. Но это вздоръ. Я знаю теперь въ чемъ дло. Я ушибла себ лодыжку.

— Это очень больно.

— Нтъ, не очень, это скоро пройдетъ. Я наткнулась на что-то ногой. Если вы будете смотрть такимъ печальнымъ, я встану и прыгну опять на ту сторону.

— Я очень огорченъ, дорогая моя.

— Но вы не должны…

Эти слова могли быть приняты за возраженіе на эпитетъ, и совсть ея была удовлетворена. Онъ наклонился къ ней, посмотрлъ съ безпокойствомъ на ея лицо, морщившееся отъ боли, и поцловалъ ея руку.

— Не надо, тихо сказала она отдергивая руку.— Вотъ и тетушка Джюлія. Что же вы не скрываетесь?

Но не появленіе тетушки Джюліи смутило ее, а образъ Даніеля Твейта, возставшій въ эту минуту предъ ея умственнымъ взоромъ.

— Разв что-нибудь случилось? спросила миссъ Ловель, подошедшая къ ручью въ сопровожденіи Минни и мистера Кросса.

— Она ушибла ногу прыгивая черезъ Стридъ и не можетъ идти, отвчалъ графъ,— Мистеръ Кроссъ будетъ можетъ-быть такъ добръ что сходитъ въ гостиницу за экипажемъ. Дорога только на разстояніи четверти мили выше, и мы могли бы какъ-нибудь довести Анну до экипажа.

— Можно ли быть такимъ неосторожнымъ, Фредерикъ? Зачмъ ты заставилъ ее прыгать? сказала тетка.

— Теперь дло не въ моей неосторожности, а въ томъ чтобы привести экипажъ для Анны, отвчалъ графъ.

Мистеръ Кроссъ тотчасъ же отправился обратно въ гостиницу, перепрыгнувъ Стридъ, чтобы попасть на кратчайшій путь. Минни, желая утшить Анну, также прыгнула на другую сторону, а тетушка Джюлія, оставшись одна, постояла немного и пошла назадъ по дорог къ мосту.

— Сильно она ушиблась? спросила Минни.

— Боюсь что очень сильно, отвчалъ графъ.

— Минни, милая моя, это такіе пустяки что и говорить не стоитъ, сказала Анна, награждая своего юнаго друга ласками съ которыми не могла обратиться къ старшему.— Я уврена что я могла бы дойти до дома въ нсколько минутъ, мн теперь лучше. Такіе ушибы проходятъ почти мгновенно. Я попробую встать, Фредерикъ.

И она встала съ его помощью и объявила что нога ея почти не болитъ, но тотчасъ же сла опять, продолжая опираться на его руку.

— Не попробовать ли вамъ довести ее до дороги, Минни? Или подождать пока не возвратится мистеръ Кроссъ?

Леди Анна объявила что она не нуждается ни въ какой помощи, тмъ боле въ помощи мистера Кросса, и что она дойдетъ подъ руку съ Минни. Они посидли еще съ полчаса, почти не разговаривая, бросая въ потокъ сухія палочки оставшіяся на камняхъ посл послдняго разлива и каждый думая какъ хорошо сидть и мечтать прислушиваясь къ шуму воды. Затмъ леди Анна хромая дошла до прозжей дороги, опираясь на руку боле сильную чмъ рука друга, ея Минни.

Въ гостиниц не обошлось конечно безъ хлопотъ. Прикладывали примочки, предлагали послать за докторомъ, въ гостиной была устроена постель для того чтобы бдная страдалица могла обдать не удаляясь въ свою комнату.

ГЛАВА XVI.
Никогда.

На слдующее утро бдная страдалица чувствовала себя совершенно здоровою, но все еще служила предметомъ сочувствія и сожалнія. Дв тетки покачали головой когда она выразила желаніе сходить еще разъ къ каменной переправ, но она увряла ихъ что ноги ея нисколько не болятъ и что разстояніе не велико. Не пойдетъ ли Минни побродить съ ней по развалинамъ до отъзда? Отъздъ былъ назначенъ въ два часа.

— Пойдемъ гулять, Минни, сказалъ графъ.— Только не слдуй за мною и Анной. Одна можешь ходитъ гд теб угодно.

— Почему же не съ вами?

— Не твое дло, ты должна слушаться.

— О, я тебя понимаю! Ты будетъ любезничать съ кузиной Анной.

— Ты дерзкая двчонка.

— Я очень рада, Фредерикъ, потому что я очень люблю ее. Я уврена что она намъ дйствительно родственница. Не правда ли что она очень, очень красива?

— Не дурна.

— И только?

— Не приставай ко мн, или я не возьму тебя опять къ Стриду.

Такъ случилось что лордъ Ловель и леди Анна спустились одни по лугу къ рк и прошли берегомъ до каменной переправы. Онъ перешелъ на другую сторону и она послдовала за нимъ не сказавъ почти ни слова. Ея сердце было такъ полно что въ немъ не было мста для страха. Она послдовала бы за нимъ куда бы онъ ни повелъ ее, но у нея было предчувствіе что они не возвратятся домой такими друзьями какъ вышли.

— Мы не пойдемъ въ гору, это могло бы повредить вашей ног. Мы посидимъ здсь на лугу, сказалъ графъ опускаясь на траву.

— Я всегда считалъ это мсто однимъ изъ прекраснйшихъ въ Аббатств.

— Тутъ везд хорошо. Это какая-то волшебная страна. Герцогъ никогда не лишаетъ публику удовольствія бывать здсь?

— Никогда, сколько мн извстно.

— Онъ вроятно очень добрый человкъ. Знаете вы его?

— Нтъ, никогда не видалъ.

— Для меня самое слово герцогъ звучитъ какъ-то страшно.

— Со временемъ вы свыкнетесь съ нимъ. Что же вы не садитесь?

Она опустилась на траву, немного поодаль отъ него, но онъ тотчасъ же подвинулся къ ней.

— Нога не болитъ? спросилъ онъ.

— Нисколько.

— Я нсколько минутъ думалъ что случилось что-нибудь ужасное и не зналъ какъ бранить себя за то что уговорилъ васъ прыгнуть. Что еслибы вы сломали ногу, какъ вынесли бы вы такое несчастіе?

— Вроятно какъ выносятъ другіе?

— Вы были бы очень сердиты на меня?

— Надюсь что нтъ, конечно нтъ. Вы старались доставить мн удовольствіе. Мн кажется что я не сердилась бы на васъ ни мало. Разв можно сердиться на людей къ которымъ чувствуешь искреннее расположеніе?

— А вы чувствуете расположеніе ко мн?

— Да.

— И только?

— Разв этого недостаточно?

Она отвтила на вопросъ какъ будто была двушка свободная, имвшая право играть его любовью и намревавшаяся принять ее. Это было самымъ легкимъ отвтомъ, но сердце ея сжалось отъ боли, и еслибъ она могла остановить его дальнйшую рчь какимъ-нибудь жесткимъ, грубымъ словомъ, она сдлала бы это. Но она не могла сказать ему что-нибудь грубое. Онъ заслуживалъ чтобы все что она говорила ему было учтиво и ласково. Она считала его честнымъ, добрымъ, великодушнымъ и любящимъ. Все дурное что говорилъ о немъ Даніель Твейтъ изгладилось изъ ея памяти. Въ его намреніи воспользоваться ея состояніемъ она не видла уже ничего безчестнаго. Онъ графъ, и состояніе Ловелей должно было бы принадлежать ему. Виновата въ этомъ случа была скоре она, виновата тмъ что мшаетъ ему пользоваться этимъ состояніемъ. И еслибъ она могла принять отъ него все что онъ предлагалъ ей, его имя, его сердце, его домъ, вс его личныя преимущества, во сколько разъ получила бы она больше чмъ могла дать ему! Она была бы не въ силахъ сказать ему что-нибудь грубое, хотя, увы! настало время открыть ему истину.

— Нтъ, милая моя, недостаточно.

Можно ли винить его за то что въ это время онъ былъ уже увренъ въ любви ея? Она была всегда такъ кротка, такъ ласкова, такъ уступчива въ обращеніи съ нимъ, такъ очевидно довольна его обществомъ и его услугами что онъ не могъ думать иначе. Она сказала ему въ Лондон что никогда не будетъ его женой. Но могла ли двушка отвтить иначе человку явившемуся къ ней въ первый разъ и въ качеств жениха? Ему самому не было бы пріятно еслибъ она дала согласіе прямо, безъ всякой женской застнчивости, безъ слова противорчія. Если любовь не встрчаетъ на пути своемъ никакихъ препятствій, она теряетъ всю свою поэзію и половину своей прелести. Но теперь они узнали другъ друга, такъ по крайней мр казалось ему, женская застнчивость сдлала свое дло, время для противорчій прошло. Онъ съ своей стороны чувствовалъ что побитъ ее искренно. Она не была ни груба, ни вульгарна, она не имла никакихъ дурныхъ манеръ и привычекъ, вообще не была такою какъ можно было ожидать и какою считали ее друзья его. Что она была очень хороша собой, признали даже ея враги, и въ этомъ онъ былъ совершенно согласенъ съ ними. Онъ чувствовалъ что никакая тнь не омрачила бы его торжества еслибъ она согласилась быть его женою. О сын портнаго, хотя его предупреждали и объ этомъ, онъ не думалъ. Онъ считалъ это клеветой, оскорблявшею не только леди Анну, но и всю фамилію. Изъ всхъ женщинъ какихъ онъ зналъ въ своемъ кругу, леди Анна, его милая кузина, казалось ему, была мене всхъ способна унизить себя такою любовью.

— Не сочтите меня слишкомъ поспшнымъ, милая Анна, если я заведу опять рчь о томъ что уже говорилъ вамъ однажды.

Онъ повернулся на локт такъ чтобы быть еще ближе къ ней, чтобы смотрть ей прямо въ лицо и въ случа успха взять ея руку.

— Мы такъ недавно узнали другъ друга, продолжалъ онъ.

— О, да! очень недавно.

— И я еще не знаю каковы ваши чувства,— но что касается моихъ, я могу сказать, по чистой совсти, что люблю васъ всмъ сердцемъ. Еслибы не было никакихъ постороннихъ обстоятельствъ сближающихъ насъ, я увренъ что любилъ бы васъ все такъ же.

Она, бдное дитя, врила его словамъ какъ самому отрадному откровенію, и онъ самъ врилъ себ. Сердце его было можетъ-быть слишкомъ податливо, но онъ не лгалъ. Онъ заботился о своемъ общественномъ положеніи, но не былъ корыстолюбивъ. Еслибъ она не нравилась ему, онъ отказался бы отъ женитьбы на ней несмотря на ея богатство. Но она нравилась ему и онъ желалъ взять ее столько же какъ и ея деньги, и еслибъ она согласилась быть его женой, ему никогда не пришло бы въ голову, онъ никогда не поврилъ бы что женился на ней изъ-за денегъ.

— Врите вы мн? спросилъ онъ.

— О, да, я вамъ врю.

— И вы даете согласіе?

Она сидла смотря въ сторону, но посл послднихъ словъ медленно повернулась къ нему. Не измнить ли ей своему общанію и не воспользоваться ли представлявшимся счастіемъ? Она могла бы написать Даніелю и напомнить ему объ его общаніи освободить ее если она пожелаетъ. Она никогда не увидала бы его посл этого. Она сказала бы ему что старалась научиться смотрть на вещи какъ смотрлъ онъ, и не сумла. Она признала бы себя виновною предъ нимъ и попросила бы у него прощенія, но не отступила бы отъ своего ршенія, не отказалась бы отъ того что признала за лучшее для себя. Все это было бы возможно еслибъ она могла только убдить себя что это было бы хорошо. Но когда она подумала объ этомъ, совсть дала ей такое сильное предостереженіе что она не могла поддаться искушенію. Можетъ ли она обмануть человка который былъ всегда относительно ея такъ безпредльно добръ, который отдалъ все что имлъ ей и ея матери, вся жизнь котораго была борьбою за ея права человка который былъ единственнымъ товарищемъ ея дтства и котораго она любила всмъ сердцемъ? Онъ предостерегалъ ее противъ соблазновъ которымъ она готова была поддаться, и теперь, въ минуту опасности, она будетъ помнить его предостереженія.

— Вы согласны, повторилъ лордъ Ловель протянувъ къ ней руку.

— Я не могу согласиться, отвчала она.

— Не можете!

— Не могу, лордъ Ловель.

— Не можете теперь, или вы хотите сказать что никогда не будете въ состояніи согласиться?

— Никогда, отвчала она.

— Я знаю что мое предложеніе сдлано слишкомъ поспшно и внезапно, сказалъ онъ умышленно не обративъ вниманія на ея послдній отвтъ,— и я понимаю что вы имете право сердиться на меня за увренность о которой повидимому свидтельствуетъ такая поспшность. Но въ этомъ вопрос, дорогая моя, замшано множество интересовъ, сомнній и опасеній, отъ ршенія его зависитъ благосостояніе многихъ и будущее поведеніе всхъ нашихъ друзей, и я думалъ что вы извините то что въ другомъ случа было бы неизвинительно. (Еслибы не Даніель Твейтъ, какъ благородно, какъ благоразумно, какъ лестно показалось бы ей все что онъ говорилъ!) Но, продолжалъ онъ,— если вы не можете полюбить меня….

— О, лордъ Ловель, пожалуста не разспрашивайте меня.

— Я обязанъ, ради всхъ насъ, узнать истину.

Посл этихъ словъ она быстро встала и остановилась предъ нимъ съ измнившеюся осанкой и измнившимся лицомъ.

— Я общала быть женой Даніеля Твейта, сказала она.

Онъ то же всталъ и молча остановился предъ ней. Она призналась ему въ томъ о чемъ предупреждали его вс, но чему онъ такъ упорно не хотлъ врить. Она прочла въ его глазахъ боле чмъ онъ могъ прочесть въ ея глазахъ. Она унизила себя въ его мнніи, а потеря его уваженія была для нея едва ли не тяжеле потери его любви. Въ теченіи трехъ послднихъ недль, въ семейств Ловелей, она чувствовала себя дочерью графа Ловеля. Теперь этому насталъ конецъ. Хотя бы процессъ былъ ршенъ въ ея пользу, хотя бы вс деньги достались ей, и ея права на титулъ который она такъ долго ненавидла были офиціально признаны, ея милый родственникъ, графъ Ловель, уже никогда не будетъ смотрть на нее какъ на равную. Минни никогда не бросится ей на шею увряя что ей все позволено съ ея милою кузиной. Дв тетки графа никогда не признаютъ ея леди Анной. Обаяніе знатности, только-что почувствованное ею, было утрачено навсегда.

— Я не сказала вамъ этого раньше, продолжала она,— потому что это еще тайна, но теперь вы можете открыть ее кому нужно.

— О, Анна!

— Я говорю правду.

— О, Анна, какъ мн больно, за васъ и за себя, если это правда.

— Что же касается денегъ, они будутъ ваши если достанутся мн.

— Такъ вы думаете что мн нужны были деньги?

— Они нужны вашему положенію, и я это вполн понимаю. Что же касается меня и моей матери, вы едва ли поймете въ какомъ мы были положеніи когда я была ребенкомъ. Вы презираете мистера Твейта потому что онъ портной.

— Я знаю только что онъ не пара леди Анн Ловель.

— Когда леди Анна Ловель не имла во всемъ мір ни одного друга кром его, онъ далъ ей пріютъ и истратилъ вс свои сбереженія на ея защиту. Онъ не измнилъ ей когда весь свтъ обратился противъ нея. Что было бы съ мама и со мною еслибы мистеръ Твейтъ не помогъ намъ? Онъ былъ вашимъ единственнымъ другомъ, онъ и отецъ его. Они были все что мы имли. Въ дтств я не слышала никогда добраго слова ни отъ одного ребенка кром его. Могла ли я отказать ему когда онъ сдлалъ мн предложеніе?

— Онъ не долженъ былъ длать вамъ такое предложеніе, возразилъ графъ хриплымъ голосомъ.

— Почему? Разв онъ не иметъ на это такое же право какъ и вы? Онъ ничмъ не хуже всякаго другаго человка. И если я могла поврить вашей любви посл нсколькихъ дней знакомства, могла ли я не поврить его любви посл двадцатилтней дружбы?

— Вы знали что онъ ниже васъ.

— Онъ никогда не былъ ниже меня. Напротивъ. Когда мы были бдны, онъ имлъ деньги, и мы ими пользовались. Онъ могъ давать, а мы могли только брать. Онъ былъ силенъ, а мы слабы, онъ покровительствовалъ намъ. И какое понятіе могла я получить о различіи въ общественныхъ положеніяхъ живя подъ покровительствомъ его отца? Мн говорили что я леди Анна Ловель, и дти дразнили меня моимъ титуломъ. Моя мать называла себя графиней и я ей врила, но ни для кого титулъ и знатность не были никогда такимъ безполезнымъ бременемъ какъ для нея. Какъ вы думаете, лордъ Ловель, могла ли я при такихъ обстоятельствахъ полюбить мою знатность?

— Теперь вы научились цнить ее.

— Да, я научилась цнить ее, но къ лучшему ли это, я еще сомнваюсь. Есть ученіе которое достается легко, и есть другое которое говоритъ что первое есть ученіе дьявола. Я должна забыть то что узнала, лордъ Ловель, вы же должны забыть меня.

Онъ не зналъ теперь какъ говорить съ ней, не зналъ слдуетъ ли ему убждать ее сдлаться его женой посл того какъ она призналась что общала быть женой портнаго. Его волненіе внушало ему сомннія которыхъ онъ не въ состояніи былъ разршить. Можетъ ли онъ обнять двушку которая уже была въ такихъ вульгарныхъ объятіяхъ? Можетъ ли онъ принять сердце которое было общано портному? Разв весь свтъ не сказалъ бы что онъ женился на ней только изъ-за денегъ, еслибъ она и согласилась выйти за него? Но потерпть неудачу въ такомъ предпріятіи, отказаться отъ всхъ своихъ надеждъ, отказаться отъ такого удобнаго способа обогатиться! Онъ вспомнилъ свое общаніе не продолжать тяжбу, общаніе которое далъ въ полной увренности что эта двушка законная наслдница Ловелей и не подозрвая что она уже общала быть женой портнаго.

Все что они могли сказать другъ другу въ эту минуту было сказано, и они возвратились въ гостиницу молча.

ГЛАВА XVII.
Обратный путь.

Въ ненарушимомъ безмолвіи возвратились въ гостиную лордъ Ловель и леди Анна. Онъ былъ пораженъ, пораженъ столько же ея неожиданнымъ признаніемъ какъ и аргументами которыми она оправдывала себя. Ей же нечего было сказать боле. Она уже высказала все что могла сказать, сама удивляясь своему краснорчію, и сознаніе что она поступила честно и что у нея хватило смлости оправдать себя внушало ей гордость. Она была полна сожалній, она была близка къ раскаянію, но вмст съ тмъ она гордилась своимъ поступкомъ. Онъ звалъ теперь все, и она избавилась отъ одного изъ своихъ важнйшихъ затрудненій.

Что же касается остальныхъ Ловелей, Іоксамскихъ Ловелей, она ршилась встртить смло ихъ негодованіе и ихъ упреки посл того какъ уже подвергла себя его негодованію, его упрекамъ и его презрнно. Гнвъ матери страшилъ ее, она знала что упреки матери истерзаютъ ея сердце. Но это предстояло въ будущемъ. Для настоящаго она чувствовала себя достаточно сильною и смлою, и вошла въ гостиную въ сопровожденіи графа. Въ гостиной сидли дв тетки, и отъ ихъ вниманія не могло скрыться что молодые люди возвратились не въ дух. Мистрисъ и миссъ Ловель были об уврены что леди Анна приметъ предложеніе лишь только оно будетъ высказано. На ихъ взглядъ ея поведеніе было поведеніемъ двушки поощряющей искательство. Он только опасались чтобъ ихъ гостья не оскорбила деликатности и щекотливости графа какою-нибудь неловкостью, какимъ-нибудь проступкомъ противъ женственности, чего легко было ожидать отъ двушки выросшей въ обществ ремесленниковъ. Этою причиной он объяснили и теперь неудовольствіе племянника. Онъ слъ на стулъ и открылъ книгу привезенную изъ Іоксама. Леди Анна остановилась у открытаго окна. Ни тотъ ни другая не сказали ни слова. Они очевидно поссорились. Тетушка Джюлія первая ршилась прервать молчаніе.

— Гд же Минни? Вдь она пошла съ вами?

— Нтъ, отвчалъ графъ.— Она пошла по моей просьб въ другую сторону. Мистеръ Кроссъ вроятно съ ней.

Но тону голоса которымъ это было сказано было очевидно что неудовольствіе главы фамиліи Ловелей очень сильно.

— Скоро ли подемъ? спросила Анна.

— Посл завтрака, другъ мой, а теперь еще только часъ.

— Я пойду наверхъ уложить свои вещи.

— Не помочь ли мн вамъ? спросила мистрисъ Ловель.

— О, нтъ! Я могу обойтись безъ помощи.

Она поспшила наверхъ, заперла дверь своей комнаты и залилась слезами.

— Фредерикъ, что съ ней? спросила тетушка Джюлія.

— Если съ ней что-нибудь случилось, пусть она скажетъ это вамъ сама, отвчалъ графъ.

— Что-то не ладно. Ты понимаешь, Фредерикъ, какъ это тревожитъ насъ.

— Въ настоящее время я не могу успокоить васъ, тетушка, но вы должны были помнить что во всякомъ дл возможенъ промахъ.

— Промахъ? Я знала что это случилось. Я это предсказывала также какъ и братъ.

— Я желалъ бы только чтобы вы не забывали что чмъ мене говорится о такихъ длахъ тмъ лучше.

Съ этими словами онъ вышелъ въ дверь балкона и медленно побрелъ къ рк.

— Всему конецъ, сказала тетушка Джюлія.

— Не знаю на какомъ основанія вы это такъ скоро ршили, возразила мистрисъ Ловель.

— Я знаю что всему конецъ. Я поняла это по ея лицу когда она вошла въ комнату. Она сказала или сдлала что-нибудь неумстное, и онъ по ея милости лишится двацати тысячъ годоваго дохода.

— Съ его титуломъ и его красотой онъ всегда можетъ составить хорошую партію, сказала мистрисъ Ловель.

— Да, но такое состояніе трудно найти. Я слышала отъ мистера Флика что оно равняется полумилліону фунтамъ. И главное онъ могъ бы получить его немедленно. Желала бы я знать что случилось. Онъ любитъ красивыхъ, а она безспорно красива.

— Не отказала ли она ему?

— Этого быть не можетъ, Дженъ. Она пріхала сюда съ тмъ чтобы принять его предложеніе. Она знала когда шла гулять съ нимъ о чемъ онъ будетъ говорить съ ней. Вчера они пробыли вдвоемъ втрое доле и возвратясь онъ былъ нжне съ ней чмъ когда-либо. Не предложила ли она какого-нибудь условія насчетъ денегъ?

— Какого условія?

— Напримръ чтобы состояніе осталось въ ея владніи.

— Она кажется не такого рода двушка чтобы предложить такое условіе.

— Почемъ знать чему научили ее Гоффъ, Бльюстонъ и ея мать. Фредерикъ конечно никогда не согласится на это, и онъ совершенно правъ. Нтъ ничего хуже для мущины какъ быть подъ властью жены. Не пойти ли вамъ къ ней, Дженъ? Она держитъ себя съ вами свободне чмъ со мной.

И тетушка Дженъ, покорная какъ всегда, отправилась въ спальню своей молодой гостьи.

Между дмъ графъ ходилъ по берегу рки погруженный въ размышленія. И дйствительно было о чемъ подумать, ему предстояло ршить нсколько вопросовъ отъ которыхъ зависло все его будущее. Долженъ ли онъ отказаться навсегда отъ намренія жениться на леди Анн посл ея признанія или все еще остается возможность, не унижая себя какъ графа, джентльмена и честнаго человка, жениться на ней, освободивъ ее отъ ея перваго общанія? Мало знакомый со свтомъ и совсмъ не зная Даніеля Твейта, онъ былъ увренъ что портной согласится отказаться отъ своихъ правъ за денежное вознагражденіе. Графъ зналъ что вс знавшіе Анну и ея мать въ особенности стали бы содйствовать ему въ такомъ предпріятіи. Двушка принуждена была бы уступить еслибы весь свтъ, весь окружавшій ее свтъ возсталъ противъ нея, или еслибы самъ портной отказался отъ нея за денежное вознагражденіе. Что это необходимо сдлать для спасенія фамильной чести, было несомннно, но графъ сомнвался могъ ли бы онъ посл того сдлать своею женою и графиней двушку которая была нкогда невстой ремесленника. Думая объ этомъ и воображая подробности любви леди Анны и портнаго, онъ въ сильнйшемъ негодованіи швырнулъ въ рку небольшую палочку которую держалъ въ рук. Это было такъ ужасно, такъ отвратительно, такъ не шло къ ея взгляду, къ ея голосу, къ ея манерамъ, ко всей ея особ! Она была такъ кротка, такъ нжна и изящна что онъ пришелъ къ убжденію что ея состояніе было мене привлекательно чмъ ея личныя качества и ея красота, которую онъ наканун призналъ несравненною. И эта милая двушка сдлается женою портнаго, и не злая судьба обрекла ее на эту участь, но по ея собственнымъ словамъ она длаетъ это добровольно, изъ чувства любви и благодарности. Онъ не могъ надивиться что такое прекрасное существо цнило себя такъ мало. Ему казалось что онъ не согласился бы посл этого быть ея мужемъ, даже еслибъ это оказалось возможнымъ.

Однако если онъ не согласится жениться на ней, или если это почему либо окажется невозможнымъ, что будетъ съ нимъ? Онъ уже призналъ справедливость притязаній леди Анны, онъ общалъ ей не продолжать тяжбу. Обязанъ ли онъ сдержать свое слово посл того какъ узналъ что состояніе сдлается собственностью портнаго, или онъ можетъ устраниться отъ этого дла предоставивъ юристамъ дйствовать какъ знаютъ? Не лучше ли было бы и для нея еслибъ онъ выбралъ послднее? Онъ слышалъ что еслибъ онъ и проигралъ дло, то оно могло быть затянуто на долгое время. Портной не захочетъ жениться пока не получитъ денегъ, и Анна убдится въ своей ошибк прежде чмъ будетъ поздно поправитъ ее. Однако, какъ предъявить опять права отъ которыхъ онъ уже неоднократно отказывался? Можетъ ли онъ перестать называть Анну именемъ которое уже было признано ея законнымъ именемъ всми его родственниками, и объявить ее незаконнорожденною только потому что она не приняла его предложенія и предпочла ему ремесленника? Нтъ, онъ этого никогда не сдлаетъ. Хотя бы она вышла замужъ за дворника, озъ обязанъ называть ее леди Анной.

Тмъ не мене что-нибудь нужно было сдлать. Юристы сказали ему какъ уладилось бы дло еслибъ онъ и леди Анна согласились вступить въ бракъ, но не сказали какъ будутъ они дйствовать если она откажетъ ему. Мистеръ Фликъ и генералъ-солиситоръ должны приготовиться къ веденію дла въ ноябр, и конечно чмъ скоре онъ имъ объявитъ о своей неудач, тмъ будетъ лучше для нихъ. Но какъ сказать имъ? Въ прав ли онъ открыть имъ тайну Анны? Что онъ въ прав сказать имъ объ ея отказ было ясно, но долженъ ли онъ ограничиться этимъ и сохранить въ тайн причину отказа? Во многихъ отношеніяхъ было бы полезно чтобъ они звали и причину. Даже для нея это было бы полезно потому что могло бы содйствовать ея освобожденію отъ унизительнаго брака. Но она сказала ему о своей помолвк неохотно, вопреки своимъ интересамъ, рискуя навлечь на себя непріятности, сказала только для того чтобы заставить его отказаться отъ напрасныхъ надеждъ, и хотя разршила ему повторить ея призваніе кому онъ сочтетъ нужнымъ, но вмст съ тмъ сказала что это тайна. Хорошо ли будетъ если онъ явится съ этою тайной въ контору стряпчаго и повторитъ тамъ то что она открыла ему по необходимости и для его же пользы? Нтъ, онъ напишетъ мистеру Флику и скажетъ что бракъ не можетъ состояться, но не откроетъ причины.

Онъ медленно шелъ по берегу рки, и одно только было ему ясно что ни юристамъ, ни своимъ домашнимъ не долженъ онъ открывать тайну леди Анны, когда онъ внезапно почувствовалъ прикосновеніе маленькой ручки и повернувшись увидлъ Минни Ловель.

— Что ты длаешь здсь одинъ, Фредъ? спросила она взявъ его подъ руку.

— Размышляю о порочности рода человческаго и двушекъ въ особенности.

— Гд же кузина Анна?

— Вроятно дома.

— Разв она тоже порочна?

— Неужели ты не знаешь что мы вс порочны вслдствіе того что Ева съла яблоко?

— И Адамъ лъ.

— А кто научилъ его?

— Дьяволъ, отвчала двочка шепотомъ.

— Но дьяволъ говорилъ устами женщины. Что же ты не идешь домой? Пора собираться въ дорогу.

— Я пойду. Скажи мн только одно, Фредъ: могу я быть подругой невсты на твоей свадьб?

— Не думаю.

— А я такъ мечтала объ этомъ! Почему же нельзя?

— Потому что твоя свадьба будетъ по всей вроятности раньше моей.

— Какой вздоръ, Фредъ! Ты самъ знаешь что это вздоръ. Вдь ты женишься на леди Анн?

— Послушай, другъ мой. Я тебя ужасно люблю и считаю тебя самою хорошенькою двочкой въ мір, но я поссорюсь съ тобой навсегда если ты будешь предлагать мн такіе неучтивые вопросы. Понимаешь?

Она подняла глаза на его лицо, поняла что онъ не шутитъ, и оставивъ его медленно пошла по лугу домой.

— Скажи чтобы меня не ждали къ завтраку, крикнулъ онъ ей вслдъ, и она объявила тетушк Джюліи что кузенъ Фредерикъ ходитъ по берегу рки очень скучный и что онъ не придетъ завтракать.

Ни одного слова не было сказано между мистрисъ Ловель и леди Анной объ утреннемъ событіи пока он были вмст на верху. Мистрисъ Ловель боялась разспрашивать, а леди Анна ршила не говорить ничего если даже ее станутъ разспрашивать. Лордъ Ловель знаетъ ея тайну и можетъ открыть ее если сочтетъ нужнымъ. Она не сомнвалась что онъ воспользуется ея разршеніемъ и положила себ, если ее начнутъ разспрашивать, подтвердить только фактъ. Она не будетъ защищать своего выбора, но и не позволитъ критиковать его, и удетъ къ матери при первомъ намек что ея присутствіе имъ непріятно.

Завтракъ прошелъ молча, Лордъ Ловель возвратился когда экипажъ былъ уже готовъ. Усадивъ трехъ дамъ, онъ предложилъ Минни занять четвертое мсто, говоря что ему удобне будетъ на козлахъ съ мистеромъ Кроссомъ. Минни взглинула на его лицо и, видя что оно все еще мрачно, послушалась безпрекословно. Во весь долгій обратный путь вс молчали. Леди Анна чувствовала себя въ немилости, но не знала насколько ея тайна извстна двумъ дамамъ. Она сидла неподвижно, глядла на поля и считала себ въ положеніи человка на котораго не удостаиваютъ обращать вниманіе. Само собою разумется что ей нужно будетъ ухать въ Лондонъ какъ можно скоре, думала она. Нельзя оставаться доле въ Іоксам, гд никто не хочетъ говорить съ ней. Минни дремала, дв тетки время отъ времени обмнивались нсколькими словами. Анна думала что эту дорогу она не забудетъ до конца своей жизни. Но наконецъ экипажъ остановился предъ домомъ ректора, и мистеръ Кроссъ помогъ имъ выйти. Графъ между тмъ длалъ видъ что занятъ шалями и багажомъ, потомъ исчезъ, и до обда никто не видалъ его.

— Довольны ли вы своею поздкой? спросилъ ректоръ обращаясь безразлично ко всмъ дамамъ.

Съ минуту вс молчали. Тетушка Джюлія первая ршилась отвтить.

— Въ Аббатств хорошо какъ и всегда лтомъ. Говорятъ что герцогъ не былъ тамъ въ этомъ году. Въ гостиниц вамъ было очень удобно, и вчерашній день прошелъ кажется очень весело для молодежи.

Предметъ былъ слишкомъ важенъ чтобы сказать о немъ хоть одно необдуманное слово.

— Фредерикъ доволенъ?

— Вчера онъ былъ повидимому очень доволенъ, отвчала мистрисъ Ловель.— Но сегодня, на обратномъ пути, мы были вс нсколько утомлены.

— Анна ушибла ногу перепрыгивая Стридъ, сказала Минни.

— Надюсь что не опасно?

— О, нисколько! Не стоитъ и говорить объ этомъ, отвчала Анна.

Это было все что она сказала пока ей не было предложено пойти отдохнуть въ ея комнату. Она повиновалась какъ ребенокъ и ушла на верхъ. Мистрисъ Ловель послдовала за ней.

— Другъ мой, такое положеніе не можетъ продолжаться, сказала она.— Что случилось?

— Спросите лорда Ловеля.

— Поссорились вы съ нимъ?

— Я не ссорилась съ нимъ, мистрисъ Ловель. Если онъ считаетъ себя въ ссор со мной, я въ этомъ не виновата.

— Вы знаете чего мы вс желали?

— Ваше желаніе никогда не исполнится.

— Вы сказали это Фредерику?

— Сказала.

— И причину сказали?

— Сказала и причину, отвчала она посл минутнаго колебанія.

— Что же это за причина, другъ мой?

Анна подумала прежде чмъ отвтила.

— Графу я должна была сказать причину, мистрисъ Ловель, но я не считаю себя обязанною говорить ее всмъ. Моей матери я конечно должна сказать.

— Она уже знаетъ это?

— Нтъ еще.

— И эта такая причина которая останется препятствіемъ навсегда?

— Навсегда. Тмъ не мене я не понимаю за что вс сердятся на меня. Другія двушки поступаютъ же какъ имъ угодно. Не лучше ли мн ухать въ Лондонъ немедленно если вы вс сердиты на меня?

— Я не знаю кто сердитъ на васъ. Мы можемъ быть огорчены, но не сердиты.

Этимъ объясненіе ограничилось, и леди Анна осталась одна. За обдомъ лордъ Ловель уже настолько владлъ собою что былъ въ состояніи говорить съ своею кузиной, и вс кром ректора старались оказывать ей вниманіе. Но этотъ вечеръ тмъ не мене былъ вовсе не похожъ на вс прежніе вечера.

ГЛАВА XVIII.
Слишкомъ важно чтобы быть тайной.

Всю эту ночь графъ продумалъ о своемъ будущемъ поведеніи, о томъ къ чему обязывали его долгъ и честь и о способ согласить требованія долга и чести со своими интересами. До сихъ поръ, во всхъ чрезвычайныхъ случаяхъ своей жизни, онъ могъ обратиться за помощью къ какому-нибудь другу, человку который былъ опытне его и могъ дать ему полезный совтъ. Онъ всегда относился нсколько пренебрежительно къ тетушк Джюліи, но тетушка Джюлія была ему очень полезна. Въ послднее время, посл смерти стараго графа, когда пришлось уничтожить завщаніе выжившаго изъ ума старика, его главнымъ руководителемъ былъ мистеръ Фликъ, хотя во всхъ своихъ сношеніяхъ съ мистеромъ Фликомъ онъ длалъ видъ что дйствуетъ самостоятельно. Теперь дйствительно ему приходилось дйствовать самостоятельно, и онъ не зналъ какъ поступить. Въ одномъ только былъ онъ увренъ,— въ томъ что ему слдовало ухать немедленно изъ Іоксама и поспшить въ Лондонъ.

Онъ обязанъ былъ сохранить тайну леди Анны. Но не достаточно ли свято сохранилъ бы онъ ее еслибы доврилъ только одному другу подъ клятвеннымъ общаніемъ не говорить ее никому? Въ такомъ случа этимъ другомъ былъ бы генералъ-солиситоръ. Между знаменитымъ законовдомъ и его молодымъ кліентомъ возникло нчто въ род дружбы допускавшей такую откровенность. Графъ начиналъ убждаться что ему необходимъ такой руководитель. Богатство покойнаго графа получило вдвое боле цны въ его глазахъ, стало казаться ему необходиме съ тхъ поръ какъ онъ потерялъ надежду владть имъ. Сэръ-Вильямъ Патерсонъ былъ столько же джентльменъ какъ юристъ, думалъ онъ, это человкъ который обязанъ своимъ положеніемъ не только своему уму и трудолюбію, но и своему рожденію, который получилъ воспитаніе въ публичной школ и всю жизнь провелъ въ обществ джентльменовъ. Сэръ-Вильямъ его адвокатъ и сэръ-Вильяму онъ довритъ тайну леди Анны.

Въ то время одинъ изъ дилижансовъ отправлялся изъ Йорка въ полдень и приходилъ въ Лондонъ на слдующій день утромъ. Съ этимъ дилижансомъ графъ ршился ухать и избавиться отъ объясненій съ своими родственниками пока не опредлится его дальнйшій образъ дйствій. Но съ Анной онъ считалъ необходимымъ повидаться до отъзда, и рано утромъ, прежде чмъ она вышла изъ своей комнаты, послалъ ей записку слдующаго содержанія:

‘Милая Анна,

‘Черезъ часъ или около того я предполагаю ухать въ Лондонъ и желалъ бы сказать вамъ нсколько словъ до отъзда. Не выйдете ли вы ко мн въ девять часовъ въ гостиную? Не говорите о моемъ отъзд ни дяд, ни теткамъ. Я скажу имъ самъ.

‘Вашъ Л.’

За десять минутъ до девяти часовъ леди Анна сошла въ гостиную, а въ десять минутъ десятаго присоединился къ ней графъ.

— Извините что я заставилъ васъ дать.

Она протянула ему руку и сказала что ей ничего не стоило подождать, что она встаетъ всегда рано.

— Я ршился отправиться въ Лондонъ немедленно, продолжалъ онъ. Анна промолчала, хотя онъ повидимому ждалъ какого-нибудь отвта.— Вопервыхъ потому что я не могу оставаться здсь спокойно посл того что вы сообщили мн вчера.

— Мн очень жаль что я выгоняю васъ отсюда. Это вашъ домъ, а такъ какъ мн придется скоро ухать, не лучше ли мн ухать немедленно?

— Нтъ, зачмъ же? Я поду во всякомъ случа. Я не сказалъ никому то что узналъ отъ васъ вчера.

— Очень рада, лордъ Ловель.

— Вы должны сказать сами, если желаете чтобъ они это знали.

— Я сказала вчера мистрисъ Ловель что мы съ вами никогда не можемъ быть… тмъ чмъ вы желали чтобы мы были.

— Да, я желалъ этого всмъ сердцемъ. Такъ вы сказали не все?

— Нтъ, не все.

— Вы такъ поразили меня вчера что я не могъ говорить съ вами какъ слдуетъ. Я не желалъ быть неучтивымъ.

— Вы не были неучтивы, лордъ Ловель. Я уврена что вы не желали быть неучтивымъ со мной.

— Но вы поразили меня. Не то чтобъ я думалъ слишкомъ много о себ. Я знаю что могу гордиться очень немногимъ. Я бденъ и не такъ уменъ какъ многіе бдные люди которые и безъ состоянія могутъ сдлаться государственными людьми или вообще чмъ-нибудь замчательнымъ. Но я дорожу моимъ общественнымъ положеніемъ и считаю большимъ преимуществомъ для мущины быть джентльменомъ, а для женщины быть леди. Понимаете вы меня?

— О, конечно!

— Если вы леди Анна Ловель…

— Я леди Анна Ловель.

— Я этому врю всмъ сердцемъ. Вы держите себя какъ леди и говорите какъ леди. Вы способны занять въ свт любое положеніе. Все въ вашу пользу. Я врю что вы леди. Но если такъ…

— Если такъ, лордъ Ловель?

— Вы конечно не захотите… унизить свой титулъ. Вотъ что я хотлъ сказать. Въ качеств родственника и главы фамиліи я имю на это право. То что вы сказали мн было бы униженіемъ для васъ.

Она подумала съ минуту прежде чмъ отвтила.

— Но это не было бы безчестіемъ.

Онъ тоже принужденъ былъ подумать.— Неужели вы думаете что вы чувствовали бы себя въ своей сфер въ обществ людей съ которыми вамъ пришлось бы жить еслибы вы вышли замужъ за мистера Даніеля Твейта?

— Не знаю каковы были бы эти люди. Я знаю что мн пришлось бы жить съ нимъ, а онъ мн нравится. Я люблю его. Да, лордъ Ловель. Я знаю все что вы можете возразить мн. Онъ не похожъ на васъ, и я сдлавшись его женой не была бы похожа на вашу тетушку Дженъ. Мн даже не пришлось бы никогда видться съ такими людьми какъ вы. Но мы не остались бы въ Англіи, и я не видла бы презрнія моихъ родственниковъ. Я знаю что длаю и почему это длаю, и право вамъ гршно искушать меня.

Она сознавала по крайней мр что была доступна искушенію. Онъ понялъ это и былъ благодаренъ даже за это.

— Я не имю намренія искушать васъ, сказалъ онъ,— но я былъ бы счастливъ еслибы могъ избавить васъ отъ несчастія. Такой бракъ былъ бы дломъ неестественнымъ. Я не знаю мистера Твейта.

— Если такъ, то вы, милордъ, не знаете прекраснйшаго человка, который посл матери мой лучшій другъ.

— Но онъ не джентльменъ.

— Не знаю джентльменъ онъ или нтъ, но знаю что я могу быть его женой. Это все что вы хотли сказать мн, лордъ Ловель?

— Нтъ, не все. Я опасаюсь что вашъ несносный процессъ возобновится по той или другой причин. Не знаю имлъ ли бы я власть остановить его еслибы захотлъ. Но я долженъ отчасти слдовать указаніямъ другихъ.

— Я тоже не могу дйствовать какъ бы мн хотлось, еслибъ это зависло отъ меня, я не требовала бы даже моей части наслдства.

— Да, леди Анна. Мы съ вами не можемъ ршить это дло. Я долженъ повидаться съ моимъ повреннымъ, съ сэръ-Вильямомъ Патерсономъ. Могу я сказать ему то что узналъ отъ васъ?

— Я не могу запретить вамъ.

— Но вы можете дать мн позволеніе. Если онъ общаетъ мн что это не пойдетъ дале, могу я сказать ему? Я не буду знать какъ поступить если онъ не узнаетъ всего что знаю я.

— Моя тайна будетъ скоро извстна всмъ.

— Но отъ меня ее не узнаетъ никто кром сэръ-Вильяма. Позволяете вы мн сказать ему?

— О, конечно!

— Я очень благодаренъ вамъ даже за это позволеніе. Я не въ силахъ передать вамъ какъ горячо я надялся вчера утромъ въ Больтонскомъ Аббатств благодарить васъ за то что вы сдлаете меня счастливйшимъ человкомъ въ Англіи. Вы простите мн если я скажу что все еще не отказался отъ этой надежды. Прощайте, леди Анна.

— Прощайте, лордъ Ловель.

Она ушла немедленно въ свою комнату и послала служанку сказать что не сойдетъ къ молитв и къ завтраку. Она не хотла увидться съ нимъ еще разъ до его отъзда. Очень можетъ быть что она никогда не увидится съ нимъ, думала она. Какъ онъ прекрасенъ, какъ ей пріятно было быть съ нимъ, какъ полно неизъяснимой прелести было все къ чему онъ прикасался, все о чемъ онъ говорилъ! Она едва не сдалась ему, такъ очаровалъ онъ ее. И она не знала было ли это очарованіе отъ Бога или отъ дьявола. Но она знала что боролась съ нимъ, боролась для того чтобы не измнить своему слову и не отплатить за добро обманомъ и неблагодарностію. Лордъ Ловель называлъ ее попрежнему леди Анной. Какъ онъ добръ! Онъ сдлалъ это для того чтобъ она не сомнвалась что онъ признаетъ ее попрежнему леди Анной. Онъ не употреблялъ титула только въ то время когда это было лишнею церемоніей. Онъ узжаетъ, и она постарается, если возможно, даже не думать о немъ.

— Бракъ повидимому не состоится, Фредерикъ? спросилъ ректоръ когда графъ уже слъ въ кабріолетъ.

— Не знаю, кажется не состоится. Но сдлайте одолженіе, дядя, не разспрашивайте объ этомъ теперь. Вы узнаете все очень скоро.

Священникъ остался у подъзда своего дома и глядлъ вслдъ удалявшемуся кабріолету, положивъ руки въ карманы своихъ клерикальныхъ брюкъ и съ ясными признаками неудовольствія на лиц. Быть дядей графа конечно очень пріятно, и онъ готовъ былъ помогать племяннику деньгами по мр силъ и сдлалъ бы все что отъ него зависло чтобъ избавить его отъ бдности. Но нужно было чтобъ это чувствовали. Не для своего же удовольствія принялъ онъ въ домъ свой двушку которую принужденъ былъ называть леди Анной хотя былъ увренъ что она не леди Анна, и которую жена его и сестра признали своею родственницей несмотря на его убжденіе что она никогда не была и не будетъ ихъ родственницей,— не для своего же удовольствія держалъ онъ ее въ своемъ дом какъ почетную гостью. И вотъ племянникъ ухалъ, а она осталась, и ему, мистеру Ловелю, не хотятъ даже сказать состоится бракъ или нтъ. ‘Не знаю, кажется что не состоится’, и учтивая просьба не разспрашивать боле. Что же теперь длать? Пока молодой графъ и законникъ будутъ разсуждать о ея правахъ на титулъ и состояніе, двушка, родственница ли она ему, или выскочка старающаяся втереться въ ихъ фамилію, останется на его рукахъ. О, зачмъ, зачмъ позволилъ онъ уговорить себя поступить противъ своего убжденія, зачмъ позволилъ онъ пригласить ее въ свой домъ? Титулъ остановился у него поперекъ горла когда онъ въ этотъ день за обдомъ предложилъ ей по обыкновенію выпить съ нимъ стаканъ вина.

Графъ Ловель прибылъ въ Лондонъ въ конц августа и узналъ что генералъ-солиситора нтъ въ город. Сэръ-Вильямъ ухалъ въ Сомерсетширъ чтобы сказать нсколько утшительныхъ словъ своимъ избирателямъ. Мистеръ Фликъ ничего не зналъ о его намреніяхъ. Отыскали его клерка, и клеркъ его объявилъ что ожидаетъ его не раньше октября. Лордъ Ловель однако ршился написать ему, и сэръ-Вильямъ общалъ пріхать на одинъ день. Сэръ-Вильямъ совершенно понималъ важность дла.

— Такъ она помолвлена съ портнымъ? сказалъ онъ безъ всякаго удивленія.

— Но, сэръ-Вильямь, вы не скажете этого никому, не исключая мистера Флика и мистера Гарди. Я общалъ леди Анн что никто кром васъ не узнаетъ этого отъ меня.

— Но если она не откажется отъ своего намренія, оно останется тайной не долго, да ей и не для чего желать чтобъ оно оставалось тайной. Это именно то чего нужно было ожидать.

— Вы не думали бы такъ еслибы знали ее.

— Гм… Я опытне васъ, лордъ Ловель. Она не знала никого другаго. Двушк необходимо привязаться къ кому-нибудь, а кого она видла? Ее нельзя осуждать.

— Но это такъ поразило меня.

— Разумется, сколько мн извстно, Твейты, отецъ и сынъ, были ихъ преданнйшими друзьями даже въ такое время когда было мало надежды на успхъ. Но имъ можно было бы отплатить за все что они сдлали не столь дорогою цной. Если она сама не измнитъ ему, никто не будетъ въ состояніи осилить его. Онъ добился своей цли и сдлалъ это благороднымъ образомъ. (Графъ не совсмъ понималъ сэръ-Вильяма, который какъ будто даже одобрялъ эту ужасную помолвку.) — Я хочу сказать что никто не можетъ повредить ему, или въ чемъ-нибудь обвинить его. Онъ не увезъ ее и не женился на несовершеннолтней, онъ не мшалъ ей видаться съ друзьями. Надюсь что онъ не нанесъ ей никакого оскорбленія?

— Онъ нанесъ ей страшное оскорбленіе.

— Да, но я говорю не о томъ. Я долженъ смотрть на дло такъ какъ будетъ смотрть на него свтъ.

— Подумайте объ унизительности такого брака. Выйти замужъ за портнаго!

— За портнаго, отецъ котораго далъ ея матери пять или шесть тысячъ фунтовъ для того чтобъ она могла возвратить себ свое законное положеніе. Этого не нужно забывать.

— Такъ вы думаете что нельзя ничего сдлать?

— Я думаю что нужно сдлать все что только возможно сдлать. Мать будетъ на нашей сторон, старый Твейтъ можетъ-быть тоже, и судя по тому что вы сказали мн, можно предположить что двушка сама на нашей сторон. Удержите ее въ Іоксам какъ можно доле и старайтесь всми силами длать ей пріятное. Позжайте туда сами и продолжайте разыгрывать влюбленнаго. Я увренъ что вы сумете это сдлать какъ нельзя лучше.

Было ясно что сэръ-Вильямъ не считаетъ неприличнымъ искать руки двушки которя уже созналась въ привязанности къ ремесленнику.

— Эта новость причинитъ намъ конечно много хлопотъ, продолжалъ сэръ-Вильямъ.— Мы должны теперь измнить планъ нашего образа дйствій въ ноябр.

— Но вы попрежнему убждены что она законная наслдница?

— Въ этомъ нтъ ни малйшаго сомннія. Намъ дйствительно не на что было бы опереться еслибы мы вздумали опровергать это, и мы наврное проиграли бы дло. Но еслибы мы и выиграли его, какую пользу принесло бы это намъ? Никакой. Еслибы мы только не доказали что первая жена умерла посл втораго брака, мы дйствовали бы въ пользу Италіянки, которая безъ сомннія обманщица.

— Слдовательно нельзя ничего сдлать?

— Въ этомъ отношеніи почти ничего. Но если молодая особа будетъ настаивать на своемъ намреніи выйти за портнаго, мн кажется мы должны будемъ прямо отказаться отъ оппозиціи англійскимъ претендентамъ и объявить что мы увдомили объ этомъ италіянскую претендентку, и дйствительно увдомить ее. Судя по тому что я знаю о ней, я увренъ что она въ такомъ случа явится въ Англію съ своими притязаніями и конечно найдетъ здсь адвокатовъ которые возьмутся за ея дло. Процессъ будетъ чрезвычайно сложный и затянется безъ сомннія надолго. А мы между тмъ постараемся разслдовать точнйшимъ образомъ въ чемъ заключается наслдство. Судя по тому что мн удалось уже разузнать, часть его можетъ достаться вамъ какъ родовое имніе. Сразу иногда трудно опредлить что родовое и что личное. До сихъ поръ вы были извстны суду за лицо оспаривающее права англійской претендентки на титулъ, тогда вы явитесь претендентомъ на родовое имніе. Наслдница остальнаго Италіянка если она дйствительно вдова графа. Это было одною изъ причинъ побудившихъ меня рекомендовать вамъ женитьбу на леди Анн. Если Италіянк удастся доказать что первая жена графа была жива когда онъ женился на миссъ Муррей, чему я не врю, то мы явимся опять съ своими доказательствами что теперь ея уже нтъ на свт, что покойный графъ самъ объявлялъ неоднократно. Такимъ образомъ пройдетъ много времени прежде чмъ портной получитъ деньги своей жены. Онъ не будетъ имть на своей сторон сочувствія суда.

— Нельзя ли подкупить портнаго, сэръ-Вильямъ?

Генералъ-солиситоръ подумалъ прежде чмъ отвтилъ.

— Мистеръ Фликъ могъ бы отвтить на этотъ вопросъ лучше меня. Мистеру Флику необходимо сказать все. Это дло такъ важно что было бы неблагоразумно секретничать, лордъ Ловель.

ГЛАВА XIX.
Леди Анна возвращается въ Лондонъ.

Не весело жилось леди Анн въ Іоксам посл отъзда графа. Она не владла собою настолько чтобы держать себя какъ будто не случилось ничего непріятнаго. Она чувствовала себя въ немилости, и это было для нея ужасно. Дв тетки графа были учтивы съ ней и заботились о ней, но он не обращались съ ней такъ дружески какъ прежде. Одну только блаженную недлю, начавшуюся за день или два до прізда графа, она дйствительно чувствовала себя въ ихъ семь какъ родная. Мистрисъ Ловель была въ высшей степени ласкова съ ней, Минни была ея милымъ маленькимъ другомъ, тетушка Джюлія уступила настолько что покорилась необходимости ухаживать за ней. Самъ ректоръ не сдался вполн, онъ не чувствовалъ подъ собой почвы настолько твердой чтобы не стараться сохранить средства къ отступленію, но вслдствіе этого онъ самъ былъ на заднемъ план, а не гостья. Слуги врили что она леди Анна, и даже мистрисъ Граймзъ была расположена въ ея пользу и говорила что она достойна быть женою молодаго графа. Весь Іоксамъ былъ увренъ что графъ женится на лед Анн, и весь Іоксамъ былъ этимъ доволенъ. Но теперь все измнилось. Графъ ухалъ, и весь Іоксамъ узналъ что дло не сладилось. Положеніе леди Анны не могло не измниться. За спиной ея происходили совщанія о которыхъ она знала, хотя не слышала изъ нихъ ни слова. Мистрисъ Ловель ежедневно возила ее кататься, а тетушка Дженъ тмъ временемъ совщалась съ братомъ о семейныхъ затрудненіяхъ. Что длать? Они дали большой обдъ въ честь возвращенія графа, и въ числ приглашенныхъ гостей не было ни одного который не зналъ бы о задуманномъ брак. Они пріхали взглянуть не только на графа, но и на будущую графиню Ловель. Но графа уже не было. Мистрисъ Ловель выразила глубокое сожалніе что дла крайне важныя отозвали графа въ Лондонъ. Леди Анна была конечно представлена гостямъ, но всякій кто сколько-нибудь зналъ общество понималъ что будущую жену графа представили бы иначе. Они вс слышали какъ она прекрасна, какъ радушно приняли ее Ловели, какъ влюбленъ въ нее графъ, и вотъ она сидитъ безмолвная и какъ будто забытая. Исторія процесса съ различными варіаціями была извстна имъ всмъ. Годъ тому назадъ и даже позже, двухъ комберландскихъ претендентокъ не называли въ этомъ дом иначе какъ негодными, вульгарными авантюристками. Потомъ произошла реакція. Леди Анна была признана наслдницей, и ршено было что графъ женится на ней. Теперь, когда гости съхались взглянуть на нее, очевидно произошла новая реакція. Она леди Анна, вс Ловели, даже ректоръ называютъ ее такъ. Мистрисъ Ловель представила ее какъ леди Анну, а ректоръ велъ ее къ обду, хотя въ числ гостей была жена баронета который велъ свой родъ отъ Якова I. Она леди Анна и слдовательно наслдница. Но бракъ очевидно не состоится, ршили гости.

— Итакъ бдный лордъ Ловель останется нищимъ, сказала жена баронета мужу лишь только услась въ свою карету.

Какъ быть? раздумывали Ловели. Обдъ былъ въ среду, на другой день посл отъзда графа, а въ четвергъ миссъ Джюлія отправила къ племяннику слдующее посланіе:

Іоксамъ, 3го сентября.

‘Дорогой Фредерикъ,

‘Братъ поручаетъ мн написать вамъ что мы вс здсь очень смущены насчетъ леди Анны. Она сказала намъ только что задуманный бракъ не состоится. Мы не знаемъ происходитъ ли это отъ нежеланія съ ея стороны, или съ вашей, но она говоритъ что этому никогда не бывать, и что это ршено окончательно. Какъ намъ поступить? Мы конечно готовы всею душой, и это нашъ долгъ, сдлать все что только можетъ доставить вамъ удовольствіе или пользу. Ничто такъ не важно для насъ въ этомъ мір какъ ваше положеніе въ немъ. Если вы желаете чтобы леди Анна осталась здсь, она конечно останется. Но если дйствительно нтъ боле надежды на бракъ, не будетъ ли ея дальнйшее пребываніе здсь безполезнымъ безпокойствомъ для всхъ насъ и въ особенности для нея самой:

‘Мистрисъ Ловель полагаетъ что между вами произошло какое-нибудь легкое недоразумніе, размолвка влюбленныхъ, но я полагаю что вы не покинули бы насъ такъ внезапно еслибы не случилось чего-нибудь серіознаго. Мн кажется что изъ уваженія къ дяд вамъ слдовало бы написать мн, или ему, если хотите, и открыть намъ положеніе длъ.

‘Я не могу скрыть отъ васъ что братъ никогда не былъ убжденъ, какъ убждены вы, что мать леди Анны дйствительно графиня Ловель. По вашей просьб и по совту генералъ-солиситора, онъ согласился принять ее въ свой домъ, и когда она сдлалась его гостьей, онъ принужденъ былъ называть ее титуломъ на который она предъявляетъ притязанія. Онъ велъ ее вчера къ обду, отдавъ ей предпочтеніе предъ леди Фисворренъ, что никогда не простится ему если въ конц концовъ окажется что первая жена графа была жива когда онъ женился на миссъ Муррей. Само собою разумется что пока она здсь, мы должны обращаться съ ней какъ съ леди Ловель, но братъ не желаетъ быть вынужденнымъ къ этому если снова стали сомнительны ея права. Въ такомъ случа онъ желалъ бы имть свободу возвратиться къ своему прежнему мннію. Итакъ, прошу васъ написать намъ и сказать какъ должны мы поступать. Могу васъ уврить что мы теперь въ очень непріятномъ положеніи.

‘Остаюсь, милый Фредерикъ, любящая
‘васъ тетка
‘Джюлія Ловель.’

Лордъ Ловель получилъ это письмо раньше свиданія съ сэръ-Вильямомъ, но не отвчалъ тетк пока не повидался съ нимъ. Тогда онъ написалъ ей слдующее:

‘Карлтонскій клубъ, 5го сентября 183—

‘Милая тетушка Джюлія,

‘Потрудитесь передать дяд что я считаю полезнымъ удержать леди Анну въ Іоксам какъ можно доле. Я увдомлю васъ обо всемъ очень скоро. Поклонитесь отъ меня тетушк Дженъ.

‘Остаюсь любящій васъ племянникъ
‘Ловель.’

Это лаконическое посланіе было очень не по душ ректору, но нужно было покориться. Посл этого Ловели не могли дать двушк никакого намека объ отъзд. Какой дядя и какая тетка имющіе такого благороднаго и вмст съ тмъ такого бднаго племянника какъ лордъ Ловель ршились бы выпроводить изъ своего дома наслдницу двадцати-тысячнаго годоваго дохода пока была малйшая надежда что онъ можетъ жениться на ней? Ловели ни на минуту не задумались бы какъ имъ поступить еслибъ были уврены что леди Анна дйствительно наслдница, но такъ какъ они не были въ этомъ уврены, то графу не мшало бы быть сообщительне.

— Я не могу не чувствовать иногда что Фредерикъ трактуетъ меня свысока, сказалъ ректоръ сестр. Но онъ покорился. Все семейство считало своею обязанностью поддерживать главу фамиліи. Имъ жизнь была бы не мила еслибъ они не могли говорить съ гордостью и удовольствіемъ о своемъ племянник Фредерик.

Между тмъ Анна не разъ заговаривала съ мистрисъ Ловель о своемъ отъзд.— Я здсь давно, сказала она однажды,— и я уврена что мое присутствіе стсняетъ мистера Ловеля.

— Нисколько, другъ мой. Если вы у насъ счастливы, пожалуста останьтесь.

Это было еще до полученія краткой записки графа, когда они еще не знали удерживать ли имъ гостью, или нтъ.

— Что касается счастія, мн кажется что никто не можетъ быть счастливъ пока все это не ршится. Я напишу мама, и скажу ей что хочу возвратиться къ ней немедленно. Мама одна.

— Я не беру на себя давать вамъ совты, но что касается всхъ насъ, мы были бы очень рады еслибы вы остались.

Въ душ они вс желали чтобъ она ухала, но такъ какъ такое желаніе не высказывается прямо безъ явной ссоры, то даже самъ ректоръ не ршался на это безъ приказа графа.

Но леди Анна написала матери. На ея послднее письмо, на то въ которомъ она высказалась противъ браковъ заключаемыхъ по денежнымъ разчетамъ, графиня отвчала очень строго. Ея тревожная жизнь сдлала ее жесткою и непреклонною, и она не пощадила дочь. Она упрекала ее въ неблагодарности и непокорности, въ равнодушіи къ своей фамиліи и къ своему долгу и въ готовности пожертвовать счастіемъ всей своей родни для какой-нибудь романической фантазіи. Графиня ручалась ей что она будетъ каяться до конца жизни если не воспользуется теперь счастливымъ случаемъ поправить зло сдланное ея отцомъ. ‘Отъ тебя требуютъ только того что всякая англійская двушка сдлала бы съ величайшимъ удовольствіемъ.’

— Она не знаетъ, сказала себ дочь.

Но теперь ею овладли опасенія которыя были мучительне ея страха предъ матерью. Лордъ Ловель зналъ ея тайну и намревался сообщить ее генералъ-солиситору. Анна спрашивала себя не лучше ли было бы сообщить ее прямо всей палат, не лучше ли было бы выйти за Даніеля Твейта немедленно и покончить со всми непріятностями? Молодой графъ почувствовалъ презрніе къ ней узнавъ о ея помолвк. Его тетки не стали бы можетъ-быть говорить съ ней еслибы также узнали объ этомъ. Леди предъ которой ей отдано было предпочтеніе на обд не согласилась бы быть въ одной комнат съ ней. Они узнаютъ ея тайну, узнаютъ вс. Но она не останется у Ловелей. Она сознается во всемъ матери и попроситъ позволенія возвратиться домой немедленно. И она написала слдующее письмо, но, какъ увидитъ читатель, не ршилась даже упомянуть въ немъ о Даніел Твейт.

‘Іоксамъ, понедльникъ.

‘Милая мама.

‘Я хочу попросить васъ позволить мн возвратиться домой, такъ какъ я была здсь уже достаточно долго. Лордъ Ловель ухалъ, и несмотря на то что вы такъ сердитесь на меня, я должна сказать вамъ что мы уже боле не друзья. Милая, безцнная мама, я такъ несчастна думая что вы будете недовольны мной. Я охотно умерла бы хоть завтра еслибъ это могло сдлать васъ счастливою. Но теперь все кончено, и еслибъ я. дала согласіе онъ не принялъ бы его. Онъ ухалъ въ Лондонъ, и самъ подтвердитъ вамъ мои слова если вы спросите его. Онъ ухалъ потому что презираетъ меня. О себ я не думаю, я все это знала напередъ, во я очень несчастна зная что вы будите огорчены.

‘Мн кажется что мое дальнйшее пребываніе здсь не будетъ пріятно Ловелямъ. Они были очень добры со мной пока этого не случилось и теперь не позволяютъ себ ничего неучтиваго, но очень измнились, и мн не слдуетъ оставаться у нихъ. Вы одн, и я надюсь что вамъ пріятне будетъ имть опять при себ вашу бдную дочь, несмотря на то что вы такъ сердитесь на нее. Позвольте мн возвратиться домой. Я могу ухать отсюда въ пятницу, и вроятно уду если только вы не напишите мн чтобъ я осталась. Дилижансъ отправляется изъ Йорка въ полдень, и если я выду въ пятницу, то буду въ Лондон въ субботу въ одиннадцать часовъ утра. Но мста въ дилижанс должны быть заняты въ четвергъ. Денегъ у меня слишкомъ достаточно, такъ какъ я здсь ничего не тратила. Сара конечно прідетъ со мной. Она не такъ предупредительна какъ прежде съ тхъ поръ какъ лордъ Ловель ухалъ.

‘Остаюсь, милая мама,
‘горячо любящая васъ дочь ваша
‘Анна.’

Она неумышленно лишила мать возможности помшать ее отъзду. Мста въ дилижанс были взяты въ четвергъ утромъ, а письмо матери она получила въ четвергъ вечеромъ. Съ тою же почтой пришло письмо отъ графа въ которомъ онъ выражалъ желаніе чтобы леди Анну удержали въ Іоксам.— Я не понимаю для чего вамъ хать, сказала тетушка Джюлія, понявшая что графу посовтовали въ Лондон продолжать сватовство. Леди Анна возразила что мста уже взяты.— Я уврена что братъ могъ бы устроить это, сказала миссъ Джюлія. Но графиня была уже предупреждена объ ея возвращеніи, и леди Анна ршилась хать. Графиня не настаивала на возвращеніи, но если мста уже взяты, дочь конечно должна ухать, писала она. Не такъ важно то что деньги пропадутъ, какъ то что Ловели могутъ подумать что она очень дорожитъ пребываніемъ у нихъ.— Разв мама зоветъ васъ домой? спросила тетушка Джюлія. Леди Анна не могла отвтить утвердительно, и только повторила что мста уже взяты.

Утромъ въ день ея отъзда, когда уже приказано было заложить для нея карету, возникъ вопросъ кто подетъ проводить ее. Ректору, который имлъ почетное мсто въ собор, необходимо было быть въ этотъ день у декана въ числ другихъ настоятелей и всего удобне ему было хать въ карет.

— Я лучше поду одинъ въ кабріолет, сказалъ онъ.

— О, нтъ, милый Чарлзъ, это было бы безразсудно, возразила сестра.— Она не сдлаетъ теб никакого вреда.

— Не знаю. Она сдлала мн уже не мало вреда. Я не знаю даже какъ теперь говорить съ ней.

— Можешь быть увренъ что Фредерикъ не отказался отъ намренія жениться на ней.

— Для Фредерика было бы лучше еслибъ онъ не зналъ ея, да и для меня это было бы конечно лучше, возразилъ ректоръ.

Но онъ согласился наконецъ хать съ леди Айной и самъ посадилъ ее въ карету. Мистрисъ Ловель сопровождала ихъ, но миссъ Джюдія простилась съ гостьей въ гостиной. Она постаралась остаться наедин съ двушкой и сказала ей:

— Что касается васъ лично, милая моя, я очень полюбила васъ.

— О, благодарю васъ, миссъ Ловель.

— Я всей душой желала чтобы вы стали женой нашего Фредерика.

— Этого никогда не будетъ, миссъ Ловель.

— Я не откажусь отъ надежды. Не знаю что произошло между вами и Фредерикомъ, но я не откажусь отъ надежды. И если это случится, я надюсь что мы съ вами будемъ лучшими друзьями до конца моей жизни. Поцлуйте меня, моя милая.

Леди Анна кинулась ей на шею съ полными слезъ глазами.

Мистрисъ Ловель также поцловала ее и призвала на нее благословеніе Божіе, прощаясь съ ней у двери дилижанса, но ректоръ не былъ такъ экспансивенъ.

— Желаю вамъ добраго пути, сказалъ онъ снимая свою клерикальную шляпу.

— Что бы ни случилось, сказала мистрисъ Ловель мужу,— я ручаюсь теб что она славная двушка.

— Боюсь что она хитра, сказалъ ректоръ.

— Въ ней столько же хитрости какъ во мн, возразила мистрисъ Ловель, которую никакъ нельзя было назвать хитрою

ГЛАВА XX.
Пріемъ леди Анны.

Графиня пріхала встртить дочь въ Сарацинову Голову, гд останавливались дилижансы изъ Йорка, и приняла ее почти молча.

— О, мама, милая мама, сказала леди Анна,— я такъ рада что вернулась къ вамъ.

Сара горничная, ненужная, льстивая, проницательная, присутствовала при свиданіи. Графиня не сказала почти ничего. Она позволила поцловать себя и спросила о багаж. Въ это время она уже знала о любви дочери и Даніеля Твейта.

Генералъ-солиситоръ не исполнилъ просьбы своего кліента хранить тайну леди Анны. Въ важныхъ длахъ онъ считалъ своимъ долгомъ заботиться боле объ интересахъ своихъ кліентовъ чмъ объ исполненіи ихъ желаній. Помолвку леди Анны съ сыномъ портнаго необходимо было разстроить во что бы то ни стало, и чмъ скоре, тмъ лучше. Съ его точки зрнія онъ обязанъ былъ постараться объ этомъ не только какъ юриспрудентъ Ловеля, но и какъ человкъ имющій возможность предупредить большое зло. Женитьба Даніеля Твейта, портнаго, на леди Анн Ловель, невст съ такимъ колоссальнымъ состояніемъ, была бы ущербомъ для соціальнаго міра его страны и однимъ изъ тхъ золъ которыя можно предупредить своевременно принятыми предосторожностями. Портной безъ сомннія ищетъ денегъ, думалъ генералъ-солиситоръ. Онъ иметъ право на значительное вознагражденіе за все что претерплъ и чмъ пожертвовалъ для графини. Сэръ-Вильяму неприлично было торговаться съ портнымъ, онъ не долженъ былъ даже обнаруживать свое участіе въ этомъ дл. Онъ послалъ за мистеромъ Фликомъ и сказалъ ему все что звалъ. ‘Дала слово сыну портнаго!’ воскликнулъ мистеръ Фликъ всплеснувъ руками. Сэръ-Вильямъ принялъ сторону леди Анны. Что бы ни говорили, но въ ея поступк нтъ ничего страннаго. Она сдлала это когда была еще очень молода, когда не знала ни одного молодаго человка кром Даніеля Твейта, которому она была очень обязана, когда не имла возможности сравнить молодаго портнаго съ молодымъ графомъ. Она сдлала это изъ благодарности и теперь считаетъ безчестнымъ измнить своему слову. И портнаго сэръ-Вилъямъ не судилъ строго. Онъ имлъ особое призваніе защищать бдныхъ, слабыхъ, заблуждающихся, невжественныхъ смертныхъ, и теперь нашелъ извиняющія обстоятельства въ поведеніи портнаго. Даніель Твейтъ могъ бы поступить несравненно хуже, сказалъ онъ. Въ поведеніи его видна благородная самоувренность. Лордъ Ловель полагаетъ что леди Анна не получала отъ него писемъ когда была въ Іоксам. Онъ могъ бы жениться на ней тайно, и не сдлалъ этого. Были и другія причины почему сэръ Вильямъ не считалъ его негодяемъ. Тмъ не мене надо помшать портному завладть такою добычей. Она слишкомъ велика для него. Какъ поступить? Сэръ-Вильямъ снизошелъ до того что посовтовался съ мистеромъ Фликомъ.

— Мы ждемъ указаній отъ васъ, господинъ солиситоръ, отвчалъ мистеръ Фликъ.

— Одно, мн кажется, ясно, мистеръ Фликъ.— Вы или мистеръ Гоффъ должны повидаться съ графиней. Она очевидно ничего не знаетъ. Она живетъ теперь въ одномъ дом съ нимъ. Ей необходимо перехать въ другое мсто. Молодыхъ людей надо разлучить и въ крайнемъ случа увезти двушку за границу.

— Я увренъ что она будетъ затрудняться недостаткомъ денегъ, сэръ-Вильямъ.

— Этого не должно быть. Я беру на себя сказать что этого не должно быть. Это такое дло что судъ охотно выдастъ денегъ изъ доходовъ съ капитала. Состояніе такъ велико что нтъ надобности скупиться въ полезныхъ расходахъ. Принимая во вниманіе шансы на успхъ этихъ двухъ женщинъ, надо дать имъ возможность жить прилично въ ожиданіи ршенія дла. Леди Анна безъ сомннія наслдница.

— Вы не сомнваетесь въ этомъ, сэръ-Вильямъ?

— Нисколько, хотя, какъ я уже говорилъ, это такое дло что можно чувствовать увренность не будучи увреннымъ. Будь Италіянка дйствительно вдовой графа, нашлись бы люди которые предъявили бы ея права настойчиве.

— Но если другая Италіянка, которая умерла, была женой графа?

— Вы узнали бы это когда были тамъ. Кто-нибудь изъ тхъ кому это извстно предложилъ бы намъ свое свидтельство, зная какъ дорого мы заплатили бы за это. Вспомните что этотъ вопросъ, въ другой форм, былъ уже однажды ршенъ. Графъ былъ обвиненъ въ двоеженств и оправданъ. Мы принуждены считать эту двушку леди Анной Ловель и наслдницей всего личнаго состоянія графа, кром части слдующей ея матери. Мы не можемъ принять безопасно другую точку зрнія. Если дочь выйдетъ за портнаго, имъ придется еще преодолть не мало серіозныхъ затрудненій, но въ конц концовъ состояніе достанется имъ. Не повидаетесь ли вы съ Даніелемъ Твейтомъ, мистеръ Фликъ? Вы сумете выпытать его намренія никого не компрометируя. Но сначала доведите эту новость до свднія графини. Посл всего случившагося, вы повидаетесь съ мистеромъ Гоффомъ безъ всякихъ затрудненій.

Мистеръ Фликъ дйствительно повидался съ мистеромъ Гоффомъ безъ всякихъ затрудненій, не зная что этого нельзя будетъ сказать о свиданіи съ мистеромъ Твейтомъ. Онъ сообщилъ мистеру Гоффу о дерзкомъ покушеніи портнаго, не стараясь конечно оправдать его, какъ это длалъ генералъ-солиситоръ.

— Я ожидалъ какой-нибудь непріятности отъ этого человка, сказалъ мистеръ Гоффъ, никогда не любившій Твейтовъ. Затмъ мистеръ Фликъ посовтовалъ мистеру Гоффу сообщить это графин, и мистеръ Гоффъ согласился съ своимъ оппонентомъ. Два или три дня спустя, въ тотъ день когда графиня написала дочери послднее письмо, леди Ловель узнала что леди Анна дала слово выйти замужъ за Даніеля Твейта.

Она подозрвала это, сердце ея въ послдній мсяцъ болло предчувствіемъ этого страшнаго бдствія, она строила планы съ цлью разлучить молодыхъ людей, она задавала дочери вопросы основанные на этомъ подозрніи, тмъ не мене она не могла поврить сразу. Какъ узналъ это мистеръ Гоффъ? Мистеръ Гоффъ узналъ отъ мистера Флика, а мистеръ Фликъ отъ генералъ-солиситора, а генералъ-солиситору сообщилъ это графъ Ловель.

— А кто сказалъ графу Ловелю? спросила графиня вспыхнувъ отъ негодованія.

— Вроятно сама леди Анна, отвчалъ мистеръ Гоффъ. Но несмотря на свое негодованіе, графиня не хотла этому врить. Мистеръ Гоффъ былъ вполн увренъ.

— Нтъ никакого основанія надяться что это вздоръ, сказалъ онъ.

Графиня все еще притворялась не врящею, но общала принять вс нужныя предосторожности. Если мистеръ Гоффъ считаетъ это полезнымъ, она передетъ на другую квартиру, она подумаетъ о поздк за границу, она будетъ на сторож, говорила она, но она не можетъ допустить чтобы леди Анна Ловель, ея дочь и дочь графа Ловеля, способна была унизить себя такою любовью.

Но она знала что это правда, она поняла въ чемъ дло съ первыхъ же словъ мистера Гоффа. Какъ могла она быть такою слпою чтобы не замтить этой любви? Какъ глупо было не понять смысла увреній двушки что бракъ съ графомъ для нея невозможенъ! Дочь не только солгала ей, но была такъ хитра что обманывала ее долгое время. Отношенія ея съ Твейтомъ начались вроятно годъ тому назадъ, а она, мать, ничего не видла ослпленная неопытною двушкой! Затмъ она представила себ всю глубину уготованнаго ей увиженія. Для того ли боролась она безпрерывно двадцать лтъ чтобы все погибло вслдствіе такой унизительной любви когда успхъ былъ уже достигнутъ, когда права ея дочеи на титулъ и состояніе были наконецъ признаны всмъ свтомъ и она готовилась увидать ее увнчанною неоспоримою графскою короной? Не лучше ли было бы умереть въ бдности и неизвстности чмъ вынести такое увижсые? Боже! Неужели она заставила признать себя графиней, а дочь свою наслдницей графа только для того чтобы леди Анна Ловель сдлалась женой Даніеля Твейта, портнаго?

Она приняла много ршеній, но главнымъ было то что дочь не увидитъ отъ нея улыбки пока не откажется отъ своего намренія. Она любила Анну какъ можетъ любить только мать. Признаніе ея собственнаго общественнаго положенія, ея титула и имени было только случайнымъ слдствіемъ торжества Анны. Ея единственною цлью было чтобы дочь которую она родила лорду Ловелю, и которую отецъ отвергъ какъ незаконнорожденную была благодаря ей признана леди Анной Ловель и наслдницей состоянія и сдлалась богатйшею, прекраснйшею и благороднйшею изъ дочерей Англіи. Затмъ явилась надежда что наслдница Ловелей можетъ сдлатъся графиней Ловель, и мать была вн себя отъ гордости. Но она думала только о дочери. Разв она не любила ее какъ мать и со всею материнскою нжностью. И для чего?

Она будетъ любить ее попрежнему, но дочь не увидитъ отъ нея ни одной ласки пока не откажется отъ своего низкаго, чудовищнаго намренія. Графиня ршилась подавить вс свои чувства и дйствовать съ непоколебимою твердостью. Дочь обманула ее, и графиня будетъ впередъ безпощадна. Дочь будетъ страдать, во разв она не заставила страдать свою мать? Придется можетъ-быть бороться, но разв вся жизнь графини не была борьбой? Если на то пошло, она ршится на такое дло которое привлечетъ симпатію общества даже къ низкому увлеченію ея дочери, но не дастъ портному пожать плоды своихъ долгихъ трудовъ, начавшихся съ тхъ самыхъ поръ какъ она сдлалась женой мрачнаго, страшнаго графа, не допуститъ дочь обезчестить благородное имя котораго она добилась посл такой долгой борьбы. Въ такомъ настроеніи духа она пріхала встртить дочь въ Сарацинову Голову.

Она уже перехала на новую квартиру въ Кеппель-Стритъ, близь Россель-Сквера, далеко отъ Виндгамъ-Стрита. Она просила мистера Гоффа рекомендовать ей квартиру, и онъ послалъ ее къ одной старушк у которой квартировалъ самъ пока не женился. Кеппель-Стритъ не можетъ быть названъ фашонабельнымъ мстомъ, и Россель-Скверъ не часто посщается высшимъ обществомъ. Тмъ не мене новая квартира графини была лучше прежней во всхъ отношеніяхъ. Ея финансовое положеніе улучшалось, и мистеръ Гоффъ не затруднился занять для нея квартиру состоявшую изъ двухъ большихъ пріемныхъ комнатъ, спальныхъ комнатъ на верху, комнаты подъ крышей для служанки и со всми хозяйственными удобствами. ‘И отъ мистрисъ Бльюстонъ недалеко’, сказалъ мистеръ Гоффъ, знавшій объ ихъ знакомств.

Перездъ въ карет съ постоялаго двора въ Кеппель-Стритъ былъ ужасенъ для леди Анны. Графиня молчала потому что горничная сидла съ ними. Бдная двушка пыталась раза два взять руку матери, надясь вызвать какую-нибудь ласку, но графиня не допускала этого и наконецъ грубо вырвала руку.

— О, мама! воскликнула леди Анна не будучи въ состояніи скрыть свое горе. Но графиня не сказала ни слова. Сара, служанка, начала подозрвать истину.

— Разв это Виндгамъ-Стритъ? спросила леди Анна когда экипажъ остановился.

— Нтъ, другъ мой, это не Виндгамъ-Стритъ. Я перехала на другую квартиру. Мы живемъ теперь здсь. Если ты выйдешь, я послдую за тобой, а Сара позаботится о багаж.

Дочь вошла въ домъ и встртила кланявшуюся ей хозяйку. Она тотчасъ же догадалась что новая квартира была взята для того чтобы разлучить ее съ Даніелемъ, и что мать знаетъ ея тайну.

Вотъ твоя комната, сказала графиня.— Совтую теб раздться, устала ты?

— Очень устала. И леди Анна залилась слезами.

— Чего ты хочешь?

— О, ничего! Я предпочитаю лечь въ постель, мама. Почему вы такъ жестоки со мной? Скажите мн. Я могу вынести все кром этого.

— А ты, Анна, разв не была жестока со мной?

— Никогда, мама, никогда! Я люблю васъ боле всего на свт. Но вы… о, мама, я умру если вы будете смотрть на меня такъ.

— Правда ли что ты общала быть женой Даніеля Твейта?

— Мама!

— Правда ли это? Я буду откровенна съ тобой. Мистеръ Роффъ сказалъ мн что ты отказала лорду Ловелю объявивъ ему что уже дала слово Даніелю Твейту. Правда ли это?

— Да, мама, это правда.

— Ты дала слово Даніелю Твейту?

— Дала слово, мама.

— Однако ты сказала мн что не любишь никого когда я говорила съ тобой о лорд Ловел. Ты солгала мн?

Двушка сидла смущенная, удивленная, неспособная отвтить. Она пріхала изъ Йорка въ Лондонъ въ одной изъ тхъ ужасныхъ колымагъ которыми мы нкогда гордились, называя гіхъ нашими лочтовами дилижансами, и была сильно утомлена. Она не завтракала въ этотъ день и чувствовала себя нездоровою, не только духомъ, но и тломъ. Мать понимала ея положеніе, но теперь было не время для нжнаго участія. Пусть лучше умретъ чмъ останется при своемъ страшномъ намреніи.

— Такъ ты солгала мн? повторила графиня все еще стоя надъ ней.

— О, мама, вы хотите убить меня.

— Я предпочла бы умереть здсь, у твоихъ ногъ, въ эту минуту, и зная что ты послдуешь за мною черезъ часъ, чмъ увидать тебя женою такого человка. Ты никогда не выйдешь за него. Хотя бы мн пришлось для этого явиться самой въ судъ и поклясться что я была любовницей графа, что я знала что буду только его любовницей когда шла къ нему, что ты незаконнорожденная, что я всю жизнь обманывала, я все это сдлаю чтобы предупредить это несравненно большее униженіе. Этого никогда не будетъ. Я увезу тебя въ такое мсто гд онъ не найдетъ тебя. Что же касается денегъ, я пущу ихъ на втеръ для того чтобъ он никогда не достались ему. Неужели ты думаешь что онъ любитъ тебя? Онъ знаетъ о богатств которое должно достаться теб, и ты для него только крючокъ которымъ онъ зацпитъ его.

— Вы не знаете его, мама.

— Ты хочешь учить меня, дерзкая двчонка! Я знала его когда тебя еще не было на свт, знала его, всю его жизнь. Даешь ты мн слово что никогда не увидишь его опять?— Леди Анаа попробовала подумать, но умъ ея отказался работать. Вс предметы кружидись предъ ея глазами, она чувствовала дурноту и бросилась на постель.— Отвчай мн, Анна. Даешь ли ты мн честное слово что никогда не увидишься съ нимъ опять?

Она все еще способна была сказать да и знала что однимъ этимъ словомъ могла бы прекратить агонію этой минуты. Стоило только сказать да, и мать сдлалась бы попрежнему добра съ ней, стала бы ухаживать за ней, принесла бы ей чаю, сла бы у ея постели и стала бы ласкать ее. Но Анна была также изъ рода Ловелей и притомъ дочерью женщины которая нкогда называлась Джозефиной Муррей.

— Я не могу сказать этого, мама, потому что дала ему слово, отвчала она.

Мать бросилась вонъ изъ комнаты, и Анна осталась одна на постели.

ГЛАВА XXI.
Даніель и юристъ.

Графиня, посылая дочь въ Іоксамъ, разчитывала, какъ было уже сказано, что образъ жизни и обычаи съ которыми Анна познакомится у Ловелей такъ понравятся ей что сдлаются для нея почти необходимыми, и графиня не ошиблась. Даніель Твейтъ, съ своей стороны, ожидалъ того же самаго. Онъ предвидлъ что его личность и его мннія упадутъ въ ея глазахъ, и что его вліяніе на нее ослабетъ вслдствіе этого новаго сближенія. Но еслибъ онъ могъ помшать ея поздк въ Іоксамъ, онъ не сдлалъ бы этого. Никто изъ людей которые были теперь заинтересованы въ его поведеніи не зналъ характера этого человка. Сэръ-Вильямъ признавалъ въ немъ честность, но и онъ не понималъ и не имлъ возможности понять какая непреклонная правдивость лежала въ основаніи всхъ поступковъ этого человка. Даніель былъ самолюбивъ, угрюмъ и властолюбивъ. Онъ ненавидлъ господство другихъ, но самъ стремился властвовать. Ко всмъ кто былъ выше его по общественному положенію онъ относился враждебно. Золотой вкъ о которомъ онъ мечталъ долженствовалъ быть слдствіемъ постепеннаго уничтоженія всякихъ сословныхъ различій. Джентльмены были въ его глазахъ чмъ-то въ род дикихъ которыхъ нужно было стереть съ лица земли чтобы приблизиться къ общественному совершенству къ которому стремилось человчество по указанію Создателя. Но онъ уважалъ всякій законъ, и разъ признавъ законъ закономъ, покорялся ему, былъ ли это законъ обязательный для всхъ или предписываемый только его собственною совстью. Судьба свела его съ Анной. Онъ жаллъ и любилъ ее съ дтства. Анна была обижена своимъ роднымъ отцомъ, и отецъ этотъ былъ графъ. Даніель отстаивалъ энергически права ея матери, но не потому чтобы цнилъ право называться графиней, а только изъ вражды къ графу. Вначал, да и все время борьбы до послдняго года, графиня отстаивала только свои права на имя, о деньгахъ же не было и рчи. Графа обязали выдавать жен приличное содержаніе, какъ велико оно было Даніель не зналъ и никогда не интересовался узнать, дочь же не получала ничего. Еслибы графъ сдлалъ завщаніе раньше чмъ сошелъ съ ума, или лучше сказать еслибъ онъ, сойдя съ ума, не уничтожилъ завщанія сдланнаго раньше, дочь по всей вроятности не получила бы ничего. Въ т дни когда Даніель бродилъ съ подраставшею двочкой по горамъ и она клялась ему что онъ будетъ всегда ея лучшимъ другомъ, и поздне, когда любовь мальчика превратилась въ страсть мущины, Даніель не думалъ о деньгахъ. Деньги! Разв онъ не зналъ съ тхъ самыхъ поръ какъ началъ понимать необходимость денегъ что сбереженія отца его, которыя должны были бы сгладить и украсить его жизненный путь, тратились на графиню и ея дочь. Но онъ не жаловался. Онъ готовъ былъ отдать имъ все что имлъ. Анна была для него самымъ дорогимъ существомъ въ мір, и отдать ей все казалось ему дломъ столь же естественнымъ какъ еслибъ она была его сестра или жена. Онъ не могъ имть тогда никакихъ видовъ на состояніе ея отца. Затмъ разнеслась всть о завщаніи и о претензіяхъ молодаго графа, который по общему мннію былъ единственнымъ законнымъ наслдникомъ всего состоянія. Все что осталось у портнаго было попрежнему къ услугамъ графини. Первая плата полученная сержантомъ закона Бльюстономъ отъ графини была взята изъ значительно уменьшившихся запасовъ стараго Твейта. Завщаніе было опровергнуто и шансы графини возвысились. Долженъ ли былъ Даніель заглушить свою любовь, признать себя недостойнымъ и удалиться потому что двушк предстояло сдлаться богатою? Могъ ли онъ имть такое низкое мнніе о ней чтобы считать ее способною разлюбить его вслдствіе того что ога сдлалась наслдницей большаго состоянія? Онъ неспособенъ былъ къ такому смиренію, къ такому самоуниженію. Онъ сказалъ себ что даетъ ей возможность сдлать выборъ между низостью и благородствомъ, онъ пришелъ къ ней и предложилъ ей свободу, но это предложеніе сопровождалось такимъ горячимъ и полнымъ негодованія протестомъ противъ мишурныхъ преимуществъ ея новаго поклонника что она побоялась бы принять предлагаемую свободу еслибъ и пожелала. Но рчь его была горяча не вслдствіе обдуманнаго намренія напугать Анну, а потому что характеръ его былъ горячъ и властолюбивъ. Юный лордъ намревался отнять у него его невсту, двушку которую онъ зналъ и которой онъ покровительствовалъ съ дтства, отнять ее только потому что она богата, а графъ бденъ. Онъ презиралъ графа всмъ сердцемъ и часто говорилъ себ что желалъ бы чтобъ онъ овладлъ состояніемъ, промоталъ его съ негодяями и проститутками и сдлался опять нищимъ, между тмъ какъ онъ, Даніель, жилъ бы съ Анной и длилъ бы съ ней свои честные заработки. Онъ высказалъ ей свое мнніе, но она можетъ поступать какъ ей угодно.

Онъ не написалъ ей ни строчки пока она собиралась въ Іоксамъ и во время ея пребыванія тамъ, и не сказалъ ни слова о ней во время ея отсутствія. Но сидя за работой и во время своихъ длинныхъ переходовъ изъ дома въ мастерскую и изъ мастерской домой, и лежа въ постели безъ сна, онъ думалъ только о ней. Къ графин онъ заходилъ раза два или три въ недлю, какъ оно было заведено уже давно, но откровенности между ними не было. Графиня не говорила ему ничего о своихъ планахъ, онъ не сообщалъ ей о своихъ. И тотъ и другая подозрвали другъ друга, и тотъ и другая были сухо учтивы. Раза два графиня высказывала надежду что будетъ скоро имть возможность отдать съ процентами свой долгъ Томасу Твейту. Даніель относился къ этимъ словамъ съ благороднымъ равнодушіемъ. Его отецъ, говорилъ онъ, никогда не жаллъ что отдалъ эти деньги. Если же он будутъ возвращены ему, онъ конечно возьметъ ихъ съ благодарностью.

Однажды вечеромъ, возвратясь съ работы, онъ узналъ что графиня на слдующій день перезжаетъ въ другую квартиру. Служанка сообщившая ему это не знала куда переселяется леди Ловель. Даніель зашелъ въ свою спальню, вымылъ руки и немедленно отправился къ графин. Посл первыхъ формальныхъ привтствій, холодныхъ и почти неучтивыхъ, онъ прямо предложилъ вопросъ для котораго пришелъ.

— Я слышалъ что вы перезжаете завтра, леди Ловель. Она подумала и кивнула головой.— Куда же вы переселяетесь? Она долго молчала, обдумывая какъ отвтить ему.— Вы можетъ-быть не желаете чтобъ я это зналъ?

— Да, мистеръ Твейтъ, я этого не желаю.

Въ эту минуту онъ вспомнилъ все что онъ и отецъ сдлали для графини, но не вспомнилъ что онъ намревался сдлать. Такъ вотъ какова графская благодарность!

— Если такъ, то я не буду разспрашивать. Я надялся что мы друзья.

— Мы конечно друзья. Вашъ отецъ лучшій другъ какого я когда-либо имла. Я увдомлю вашего отца о своемъ перезд. Я обязана увдомлять его обо всхъ своихъ дйствіяхъ. Но теперь мое дло въ рукахъ юристовъ, и они посовтовали мн не сообщать никому въ Лондон моего будущаго адреса.

— Если такъ, то прощайте, леди Ловель. Извините что я обезпокоилъ васъ.

Онъ ушелъ отъ нея не сказавъ боле ни слова и отряхнулъ прахъ отъ своихъ ногъ въ сильнйшемъ негодованіи. Съ этого дня, сказалъ онъ себ, онъ и графиня будутъ врагами. Она показала ему что хочетъ разойтись съ нимъ, и они разойдутся. Можно ли было ожидать чего-нибудь другаго отъ высокомрной графини? Но какъ быть съ леди Анной. Она тоже иметъ титулъ, она будетъ тоже богата, она можетъ быть тоже графиней если пожелаетъ. Пусть она только покажетъ ему что желаетъ этого и онъ освободитъ ее немедленно и удалится въ какую-нибудь далекую страну гд нтъ графовъ и титулованныхъ леди. Но графиня напрасно утаила отъ него свой новый адресъ, потому что онъ узналъ его на слдующій же день отъ своей хозяйки.

Онъ былъ увренъ что леди Анна должна на дняхъ возвратиться въ Лондонъ. Иначе что означалъ бы поспшный перездъ графини? Но не все ли ему равно гд она? Что можетъ онъ сдлать? Еще не пришло время когда онъ долженъ будетъ пойти къ ней смло, повидаться съ ней какъ бы ее ни сторожили и возобновить свое предложеніе. Онъ обратится къ ней самой и ни къ кому другому. Будетъ ли она безспорною обладательницей громаднаго состоянія, или бдною двушкой лишенною даже права носить имя отца, предложеніе будетъ сдлано однимъ и тмъ же тономъ и въ однихъ и тхъ же словахъ. Онъ зналъ хорошо всю ея жизнь. Въ ма этого года ей минуло двадцать лтъ, а теперь шелъ сентябрь. Весной она будетъ самостоятельна и въ прав покинуть домъ матери и выйти замужъ за кого угодно. Онъ не давалъ себ слова не предпринимать ничего до ея совершеннолтія, но полагалъ что предложеніе его не можетъ имть полнаго значенія пока она не сдлается такъ же самостоятельна предъ закономъ какъ былъ самостоятеленъ онъ.

Шансы были сильно противъ него. Онъ зналъ какъ обаятельна роскошь. Были минуты когда онъ предсказывалъ себ что она запутается въ разставленныхъ предъ нею стяхъ. Затмъ въ немъ снова воскресала увренность въ ней, и онъ ободрялся. Какъ прекрасна будетъ его побда если посл всхъ этихъ опасностей, посл всхъ искушеній богатства и знатности, она возвратится къ нему и на груди его скажетъ ему что любовь ея не поколебалась ни на минуту!

Но онъ далъ себ слово не употреблять никакихъ тайныхъ маневровъ въ своихъ сношеніяхъ съ ней. Графиня могла бы сказать ему свой адресъ не увеличивая опасности.

Таково было положеніе его длъ когда онъ получилъ письмо отъ Нортона и Флика съ приглашеніемъ зайти въ ихъ контору въ Линкольнсъ-Инн. Генералъ-солиситоръ, какъ уже извстно, поручилъ мистеру Флику повидаться съ портнымъ, и мистеръ Фликъ обязанъ былъ исполнить порученіе, хотя самъ не зналъ что сказать Даніелю Твейту. Онъ долженъ былъ конечно попробовать подкупить портнаго, но такого рода попытки весьма затруднительны и требуютъ крайней осторожности. Притомъ мистеръ Фликъ былъ повреннымъ графа, Даніель былъ другъ оппонентовъ графа. Мистеръ Фликъ находилъ что генералъ-солиситоръ позволяетъ себ много вольностей въ дл графа. Дло было конечно необычайное, не похожее ни на одно изъ всхъ въ которыхъ мистеръ Фликъ принималъ участіе во время своей практики, такое необычайное дло что въ настоящее время нельзя было даже сказать кто былъ сторонникомъ и кто противникомъ его кліента, но тмъ не мене этикетъ есть этикетъ, и мистеръ Фликъ думалъ что такая фирма какъ ‘Нортонъ и Фликъ’ не должна отступать отъ общепринятыхъ правилъ. Однако онъ послалъ приглашеніе Даніелю Твейту.

Объяснивъ кто онъ, что Даніель и безъ того хорошо зналъ, мистеръ Фликъ приступилъ къ длу.

— Вы знаете, мистеръ Твейтъ, что об стороны стараются уладить дло миролюбиво, безъ продолженія тяжбы?

— Я знаю что друзья графа Ловель, убдившись въ невозможности достигнуть своей цли законнымъ образомъ, стараются достигнуть ея другимъ путемъ.

— Нтъ, мистеръ Твейтъ, нтъ, я не могу согласиться съ вами ни на минуту. Ваше воззрніе ложно.

— Правда ли что леди Анна Ловель законная дочь покойнаго графа Ловель?

— Вотъ этого-то мы и не знаемъ и никто не знаетъ. Вы не юристъ, мистеръ Твейтъ, и не знаете что нтъ ничего трудне какъ ршать вопросы о законности происхожденія. Нкоторыя изъ вашихъ длъ ждали ршенія суда цлое столтіе. Вы слышали о знаменитомъ дл Макъ-Фарлама. Для того чтобы ршить это дло нужно было возвратиться за сто двадцать лтъ, и приговоръ былъ тмъ не мене произнесенъ только на основаніи показанія одного человка говорившаго что его бабушка разказывала ему что видла на женщин обручальное кольцо. Дло стоило около сорока тысячъ фунтовъ и тянулось девятнадцать лтъ. Насколько мн извстно, дло Ловелей еще сложне. Намъ пришлось бы по всей вроятности стать въ зависимость отъ Сицилійскаго суда и мы съ вами не дожили бы до ршенія.

— Вы имли бы предо мною то преимущество что жили бы доходами съ этого дла.

— Какое неумстное замчаніе, мистеръ Твейтъ! Но… я пригласилъ васъ для того чтобы сказать вамъ что вс затрудненія могутъ быть улажены самымъ естественнымъ и приличнымъ союзомъ между лордомъ Ловель и двушкой которую въ настоящее время изъ учтивости называютъ леди Ловель.

— По обязанности, а не изъ учтивости, мистеръ Фликъ, возразилъ портной, хорошо понимавшій значеніе ненавистныхъ ему титуловъ.

— Согласенъ, въ настоящее время мы признаемъ за ней титулъ и стараемся устроить фамильный бракъ. Намъ всмъ весьма желательно положить конецъ этой раззорительной тяжб. Но я слышалъ что двушка стсняется ребяческимъ общаніемъ которое она дала вамъ.

Даніель Твейтъ не ожидалъ такого объясненія. Ему не приходило въ голову что Анна можетъ открыть свои отношенія съ нимъ и онъ не имлъ готоваго отвта. Но Даніель былъ не такой человкъ чтобы колебаться долго.

— Вы называете это общаніе ребяческимъ? спросилъ онъ.

— Конечно.

— А еслибъ она дала теперь такое же общаніе графу, какъ назвали бы вы это? Общаніе ея мн дано мене чмъ годъ тому назадъ и было подтверждено нсколько разъ въ теченіи послдняго мсяца. По вашимъ словамъ, мистеръ Фликъ, она ребенокъ, и можетъ-быть она ребенокъ въ глазахъ закона. Если лордъ Ловель хочетъ жениться на ней, что мшаетъ ему? Вроятно не то что она ребенокъ.

— Но согласитесь, мистеръ Твейтъ, что бракъ съ вами дло невозможное.

— Столь же возможное, мистеръ Фликъ, какъ и бракъ съ лордомъ Ловель. Когда двушка будетъ совершеннолтняя ни одинъ священникъ въ Англіи не откажется обвнчать насъ если мы исполнимъ вс формальности.

— Хорошо, хорошо, мистеръ Твейтъ. Я не хочу разсуждать съ вами о закон и о правахъ.Такой бракъ нехорошъ, и вы сами это знаете.

— Онъ былъ бы очень дуренъ еслибы двушка не была расположена къ нему какъ расположенъ я. То же самое можно сказать и о брак съ лордомъ Ловель. Кому изъ насъ двоихъ дала она общаніе? Котораго изъ насъ она знаетъ и любитъ съ дтства? Который изъ насъ снискалъ ея любовь долгою дружбой и преданностью? И который изъ васъ, мистеръ Фликъ, привлеченъ къ ней ея недавно признанными правами на наслдство? Я не слыхалъ чтобы лордъ Ловель былъ моимъ соперникомъ когда на леди Анну смотрли какъ на незаконно-рожденную дочь сумашедшаго графа.

— Я полагаю, мистеръ Твейтъ, что вы тоже не совсмъ равнодушны къ ея деньгамъ.

— Если вы это полагаете, то вы ошибаетесь, какъ всегда ошибаются юристы когда берутся судить о побужденіяхъ.

— Нельзя сказать чтобы вы были любезны, мистеръ Твейтъ.

— Вы пригласили меня сюда не для любезностей. Но я хочу высказать правду. Что касается денегъ леди Анны, если она выйдетъ за меня, я буду всми силами оберегать ихъ для нея и для дтей которыя у нея могутъ быть. Но мн ея состоянія не нужно. Я думаю что оно должно принадлежать ей, я даже увренъ что судъ отдастъ его ей. Какъ женихъ ея, я обязанъ оспаривать его у лорда Ловеля и у всякаго другаго претендента. Но богатство ея не иметъ ничего общаго съ моими отношеніями къ ней. Мн кажется что я сказалъ уже все что слдуетъ, мистеръ Фликъ. Прощайте.

Мистеръ Фликъ не ршился заикнуться о предложеніи которое имлъ въ виду сдлать этому человку посылая за нимъ. Онъ не ршился спросить за какую сумму согласится портной отказаться отъ леди Анны и избавить ихъ всхъ отъ большаго затрудненія, и хорошо сдлалъ что не спросилъ, потому что посл такого вопроса Даніель Твейтъ сдлался бы вдвое неучтиве.

ГЛАВА XXII.
Пропасть.

— Неужели ты думаешь что ставъ женой Даніеля Твейта, человка который безконечно ниже тебя, съ которымъ ты принуждена была бы жить въ отдаленіи отъ меня и это всхъ въ комъ течетъ кровь Ловелей, ты была бы счастливе чмъ еслибы сохранила благородное имя графа твоего отца и была женой графа и матерью будущаго графа? Я не стану говорить о долг, о приличіи, о счастіи другихъ, которое находится теперь въ зависимости отъ твоего ршенія. Естественно что двушка выходя замужъ иметъ въ виду только свое собственное счастіе. Но неужели ты считаешь счастіемъ назвать этого человка мужемъ?

Такъ уговаривала графиня свою дочь которая лежала въ это время утомленная и больная на своей постел въ Кеппель-Стрит. Три дня выслушивала Анна такія увщанія, и ни одного ласковаго слова не сказала ей мать въ эти три дня. Графиня не измняла своего суроваго обращенія съ дочерью, все еще надясь побдить этимъ ея упрямство и заставить ее отказать Твейту. Но до сихъ поръ ея старанія были безуспшны. Двушка была кротка и во всхъ другихъ отношеніяхъ была покорна. Она не оправдывала своего поведенія, не пыталась доказать что поступила хорошо общавъ быть женой портнаго, и какъ будто молча соглашалась что помолвка ея есть величайшее несчастіе какое только могло обрушиться на фамилію Ловелей. Она не смла разсуждать объ этомъ съ матерью какъ разсуждала съ графомъ. Она только ссылалась на свое общаніе и говорила о брак съ Даніелемъ какъ о неизбжномъ. ‘Я дала ему общаніе, мама. Я поклялась что буду его женой.’ Таковъ былъ теперь ея отвтъ и она повторила его разъ десять въ теченіи послднихъ трехъ дней.

— И вс близкіе теб должны страдать вслдствіе того что ты однажды дала безумное общаніе?

— Мама, это общаніе было повторено много разъ, и Даніель не хочетъ чтобы кто-нибудь страдалъ. Онъ сказалъ мн что лордъ Ловель можетъ взять себ состояніе.

— Глупая, неблагодарная двчонка! Разв я отстаиваю выгоды лорда Ловеля? Я отстаиваю твою честь и честь имени. Разв ты не молишься ежедневно чтобы Господь оставилъ тебя въ томъ положеніи въ которое Ему угодно было поставить тебя, и разв ты не отступаешь сознательно и преступно отъ своего призванія?

Но леди Анна повторила что она не можетъ измнить своему общанію.

На другой день посл прізда дочери, графиня была испугана ея болзненнымъ видомъ. Анна была дйствительно больна, и докторъ постившій ее посовтовалъ обращаться съ нею съ величайшею осторожностью.

— Она страдаетъ душевнымъ разстройствомъ, сказалъ докторъ.— Перемна мста и развлеченія были бы ей очень полезны.

Графиня была испугана, но не побждена. Она не только любила дочь, но кром дочери не любила никого. Анна была все что связывало ее съ міромъ. Но она продолжала уврять себя что для дочери ея лучше умереть чмъ выйти замужъ за портнаго, что въ этомъ случа преслдованіе до гробовой доски будетъ благодяніемъ если спасетъ Анну отъ такого ужаснаго, чудовищнаго брака. И она врила что преслдованіе побдитъ наконецъ ея упорство. Стоитъ только твердо держаться своего ршенія, думала она, и дочь никогда не осмлится покинуть ея домъ чтобы выйти за Твейта, зная что не найдетъ ни въ комъ поддержки. Мужество двушки было не такого рода. Но если она, мать, уступитъ хоть одинъ шагъ, дочь сдлается сильне. Графиня слышала что молодые люди съ твердымъ характеромъ часто берутъ верхъ надъ своими родителями. Родители сострадательны къ своимъ дтямъ и склонны уступать. Она и сама была бы сострадательна еслибы затронутые интересы были не такъ важны, еслибы нарушеніе долга было не такъ возмутительно, еслибы желаніе дочери было не такъ чудовищно и унизительно. Но въ этомъ случа слдуетъ быть непреклонною, хотя бы преслдованіе довело дочь до гроба.

— Клянусь теб, сказала она, что день твоей свадьбы съ Даніелемъ Твейтомъ будетъ днемъ моей смерти.

Положеніе ея было однако такъ затруднительно что она отправилась за совтомъ къ сержанту Бльюстону. Вначал сержантъ былъ противъ всякаго соглашенія, увренный что успхъ можетъ быть достигнутъ безъ малйшаго пожертвованія. Онъ не иметъ ничего противъ брака двухъ молодыхъ родственниковъ, говорилъ сержантъ, но надо чтобы законная наслдница была сначала введена въ свои права. Она должна имть возможность заключить брачный контрактъ какъ несомннная обладательница состоянія. Пусть она выйдетъ за графа если хочетъ, но не для того чтобы воспользоваться только частью богатства которое принадлежитъ ей всецло. Къ тому же, разсуждалъ сержантъ, права графини на ея имя не будутъ никогда считаться вполн доказанными если она согласится на мировую. Въ глаза ее будутъ называть графиней, а за спиной ея будутъ толковать что она никогда не была графиней. Сержантъ горячо настаивалъ на своемъ мнніи и возмущался противъ вмшательства сэръ-Вильяма. Но когда онъ узналъ объ отношеніяхъ Анны и Даніеля Твейта жаръ его остылъ.

— Надо сдлать все возможное, ршилъ онъ,— чтобы помшать такому несчастію.

Тмъ не мене онъ смутился когда узналъ о ход длъ въ Кеппель-Стрит.

— Могу ли я не обращаться съ ней строго, отвчала графиня, когда онъ попробовалъ заступиться за Анну.— Еслибъ я была ласкова съ ней она подумала бы что я уступлю. Разв вы не знаете что она можетъ погубить все: ршительно все для чего я жила?

Сержантъ посовтовался съ женой и предложилъ чтобы леди Анна пріхала провести недли дв въ его дом. Онъ ручался что Даніель Твейтъ не переступитъ за порогъ его двери.

— Но если графъ Ловель сдлаетъ намъ честь своимъ посщеніемъ, будемъ очень рады, прибавилъ онъ.

Леди Анна перехала въ Бедфордъ-Скверъ и подверглась здсь боле мягкому, но не мене настойчивому обращенію. Мистрисъ Бльюстонъ читала ей наставленія ежедневно, во относилась къ ней крайне почтительно, какъ бы преклоняясь предъ ея знатностью, что было вовсе не въ характер доброй женщины, а длалось только для того чтобы дать двушк почувствовать сильне разницу между ея положеніемъ и положеніемъ портнаго. Дочерямъ не было сказано ни слова о портномъ, изъ опасенія что унизительность такого сближеніи поразитъ слишкомъ сильно ихъ юный умъ, но имъ было внушено что леди Анна находится въ опасности, и что вс въ обращеніи съ нею должны выказывать полную увренность что ей суждено быть графиней Ловель. Горничная Сара, отправленная съ нею къ Бльюстонамъ, получила отъ графини тайныя инструкціи не оставлять леди Анну ни на одну минуту, и смотрть на нее какъ на плнницу которой предстоитъ блестящая будущность если только она согласится принять ее.

— Я положительно думаю что графъ нравится ей больше чмъ портной, сказала мистрисъ Бльюстонъ мужу.

— Такъ что же ей мшаетъ принять его предложеніе?

Это происходило въ октябр, и страшный ноябрь съ ршеніемъ тяжбы былъ уже близко.

— Мн кажется что она уступила бы еслибъ онъ пріхалъ и повторилъ свое предложеніе. Я конечно не сказала ни слова о портномъ, но когда я говорю о граф она отвчаетъ такъ какъ будто влюблена въ него. Я спросила вчера что онъ за человкъ, и она описала мн его какъ совершенство ‘жаль’, сказала она, ‘что онъ не можетъ получить состоянія. Оно должно принадлежать ему какъ графу.’

— Почему же она не дастъ ему возможности пользоваться имъ?

— Я сама предложила ей этотъ вопросъ и она отвчала что это невозможно. Мн кажется что портной связалъ ее какою-нибудь страшною клятвой, и она боится его.

— Онъ конечно связалъ ее клятвой, но всмъ извстно какъ снисходительны боги къ нарушителямъ любовныхъ клятвъ, замтилъ сержантъ.— Нужно будетъ залучить къ намъ молодаго графа когда онъ будетъ опять въ город.

— Красивъ онъ? спросила Алиса Бльюстонъ, младшая дочь, съ которою Анна была особенно дружна. Разговоръ шелъ само собою разумется о лорд Ловел.

— Вс говорятъ что красивъ.

— А вамъ какъ кажется?

— Я не придаю большаго значенія красот въ мущин, но графъ красивъ. Онъ не брюнетъ, какъ вс другіе Ловели, и нельзя назвать его красавцемъ. Мн кажется что мущины которыхъ называютъ красавцами никогда не имютъ мужественнаго вида.

— О, нтъ, это несправедливо, возразила Алиса, имвшая въ виду помолвку съ молодымъ черноволосымъ юристомъ, барристеромъ.

— Волосы у лорда Ловеля каштановые, глаза голубые и особенно красива форма его лица, овальная, не слишкомъ продолговатая. Но отличительная черта его наружности это то что онъ смотритъ какъ будто всякій долженъ повиноваться ему.

— Почему же вы не повинуетесь ему?

— О, это совсмъ другое дло! Я готова повиноваться ему во многомъ. Онъ глава нашей фамиліи. Я желала бы чтобъ онъ получилъ состояніе и былъ богатъ и извстенъ, какъ и слдуетъ лорду Ловелю.

— Однако вы не хотите выйти за него?

— А вы согласились бы выйти за него еслибъ общали другому?

— Разв вы общали другому?

— Да.

— Кто же этотъ другой, леди Анна?

— Разв вамъ не говорили?

— Нтъ, не говорили. Я знаю только что вс желаютъ чтобы вы вышли за лорда Ловеля и что онъ самъ этого желаетъ. Онъ влюбленъ въ васъ.

— О, нтъ, не думаю. Но влюбленъ ли онъ въ меня или нтъ, я не могу бытъ его женой. Еслибы вы дали кому-нибудь слово, неужели вы измнили бы ему когда представилась бы возможность выйти за графа?

— Мн кажется что я никому не дала бы слова не посовтовавшись съ мама.

— Еслибъ этотъ человкъ сдлалъ вамъ много добра, еслибы онъ былъ вашимъ лучшимъ другомъ, какъ поступили бы вы въ такомъ случа?

— Кто онъ, леди Анна?

— Не называйте меня леди Анной если не хотите чтобъ я разлюбила васъ. Вамъ я скажу, но вы не должны говорить никому. Мн казалось что уже вс знаютъ. Я сказала лорду Ловелю, а онъ повидимому разказалъ всему свту. Я дала слово Даніелю Твейту,

— Даніелю Твейту! повторила Алиса, слышавшая много о дл графини и между прочимъ о Твейтахъ.— Онъ портной.

— Да, онъ портной, сказала леди Анна съ достоинствомъ.

— Не думаю чтобъ это было хорошо, сказала Алиса, которая давно чувствовала что значитъ быть дочерью сержанта закона и ршила что мужъ ея будетъ по меньшей мр берристеръ.

— Вы хотите сказать что это дурно?

— Мн кажется что портной не можетъ быть джентльменомъ.

— Не знаю. Можетъ-быть я и сама не была леди когда дала ему слово. Но я уже дала слово. Вы не знаете что сдлалъ онъ и отецъ его для насъ. Мы можетъ-быть умерли бы съ голоду еслибы не они. Вы не знаете какъ мы жили, въ маленькомъ коттедж, почти безъ всякихъ средствъ къ существованію, не имя кром ихъ ни одного друга. Вс другіе считали васъ низкими обманщицами, они же были всегда добры съ нами. Разв вы не полюбили бы его?

— Я любила бы его какъ друга.

— Взявъ такъ много, нужно и отплатить по мр силъ, сказала Анна,

— Вы все еще любите его?

— Конечно люблю.

— И хотите быть его женой?

— Не знаю. Иногда мн кажется что я не хочу быть его женой. Не потому чтобъ я считала это унизительнымъ. Мы ухали бы изъ Комберланда немедленно посл свадьбы, не видавшись ни съ кмъ изъ моихъ родныхъ. Предположите что мама не графиня.

— Но она графиня.

— Да, теперь говорятъ что она графиня. Но еслибъ ея не признали графиней, никому не показалось бы страннымъ еслибъ я вышла за мистера Твейта.

— А вамъ самой не кажется это страннымъ?

— Я предпочла бы сказать что не выйду ни за кого. Но онъ разсердился бы на меня ужасно.

— Лордъ Ловель?

— Нтъ, не лордъ Ловель. Даніель разсердился бы на меня, потому что онъ очень любитъ меня. Но это было бы лучше для него чмъ еслибъ я вышла за лорда Ловеля. Я скажу вамъ правду, другъ мой. Мн совстно выйти за Даніеля Твейта, совстно не за себя, но потому что я родственница лорда Ловеля и дочь моей матери. Но мн совстно выйти и за лорда Ловеля.

— Почему же, моя милая?

— Потому что я была бы въ такомъ случа неблагодарною измнницей. Я боялась бы показаться ему на глаза. Вы не знаете какъ онъ иногда смотритъ. Онъ тоже уметъ повелвать. Онъ тоже благороденъ. Они думаютъ что ему нужны деньги и что если онъ портной, то онъ низокъ. Но онъ не низокъ. Онъ уменъ и уметъ говорить лучше моего кузена. Онъ способенъ работать и отдавать все заработанное. То же длалъ и отецъ его. Они отдали намъ все что имли и никогда не требовали никакого вознагражденія. Я поцловала его однажды и онъ сказалъ что я этимъ отплатила весь долгъ моей матери. (Алиса Бльюстонъ внутренне содрогнулась услышавъ о такомъ униженіи дочери графини. Она не могла представить себ какъ леди Анна Ловель ршилась поцловать портнаго. Сама же она была можетъ-быть такъ же снисходительна къ черноволосому берристеру и не находила въ этомъ ничего дурнаго.) Они думаютъ что я не понимаю ихъ, но я понимаю. Имъ всмъ нужны деньги, и они подозрваютъ въ томъ же самомъ мистера Твейта. Но ему не нужны деньги, ему нужна только я. Какъ поступили бы вы въ моемъ положеніи?

— Мн кажется что леди не должна выходить замужъ за человка который не можетъ быть джентльменомъ. Вы знаете притчу о богатомъ который не можетъ придти на лоно Авраама потому что между ними была раскрыта пропасть. То же самое должно быть и на земл, и члены царствующаго дома не могутъ вступать въ бракъ съ простыми смертными. Иначе произошла бы такая путаница что въ скоромъ времени исчезли бы всякія различія. Если должны быть различія, то пусть будутъ различія, пусть будутъ леди и джентльмены.

Такъ говорила эта юная сторонница консерватизма, разсудительная не по лтамъ, и говорила не напрасно.

— Мн кажется что лучше всего для меня было бы умереть. Тогда уладились бы вс затрудненія.

Дня два спустя посл этого разговора, сержантъ Бльюстонъ, возвратясь домой, послалъ попросить леди Анну сдлать ему одолженіе сойти въ его кабинетъ. Сержантъ Бльюстонъ обращался съ леди Анной боле чмъ съ должною почтительностью съ тхъ поръ какъ она жила въ его дом. Онъ старался дать ей понять что значитъ быть дочерью графа и будущею обладательницей двадцати тысячъ годоваго дохода. Сержантъ Бльюстонъ, надо отдать ему справедливость, преклонялся также мало предъ перами какъ большинство людей. Онъ преклонялся только предъ судьями, и то не всегда съ надлежащею почтительностью. Но теперь его обращеніе съ кліенткой было частью его обязанностей относительно ея. Онъ взялся ввести ее въ обладаніе ея правами и готовъ былъ подавать ей стоя на колняхъ ея чашку чая еслибы могъ этимъ внушить ей какъ унизителенъ для нея бракъ съ портнымъ. Приглашеніе было передано ей женой сержанта, которая чуть не извинялась что доставляла ей трудъ сойти съ лстницы.

— Дорогая моя леди Анна, сказалъ сержантъ,— могу я попросить васъ посидть здсь нсколько минутъ пока я буду говорить съ вами? Я былъ сейчасъ у вашей матушки.

— Какъ чувствуетъ себя мама?

Сержантъ уврилъ ее что графиня совершенно здорова. Леди Анна не видалась съ матерью съ тхъ поръ какъ переселилась къ Бльюстонамъ, и ей было объявлено что графиня не хочетъ видть ее пока не получитъ отъ нея общанія отказать Твейту.

— Какъ мн хочется повидаться съ мама!

— Я тоже всмъ сердцемъ желаю чтобы вы могли увидаться съ графиней. Ничто не причиняетъ такого страданія какъ семейныя ссоры. Но что могу я сдлать? Вы знаете что думаетъ ваша матушка.

— Не можете ли вы устроить чтобъ она позволила мн побывать у нея хоть разъ?

— Мн кажется что это возможно. Но я прошу васъ выслушать то что я долженъ сказать вамъ, леди Анна. Лордъ Ловель возвратился въ Лондонъ. (Анна сжала губы. Если согласіе котораго требуютъ отъ нея будетъ когда-нибудь вынуждено у нея, то не сержантомъ Бльюстовомъ.) — Я видлъ его лордство сегодня,— продолжалъ Бльюстонъ,— и онъ общалъ мн обдать завтра у насъ.

— Лордъ Ловель?

— Да, вашъ кузень, лордъ Ловель. Надюсь что вы не имете ничего противъ свиданія съ нимъ. Онъ не оскорбилъ васъ?

— О, нтъ, но я оскорбила его.

— Не думаю. По крайней мр изъ его словъ о васъ не видно чтобъ онъ считалъ себя оскорбленнымъ вами.

— Когда мы прощались, онъ едва глядлъ на меня, потому что я сказала ему… Вы знаете что я сказала ему.

— Джентльменъ не обязанъ считать себя оскорбленнымъ получивъ отъ двушки отказъ на первое предложеніе. Иначе было бы очень много оскорбленныхъ джентльменовъ и многіе счастливые браки не могли бы состояться. Какъ бы то ни было, онъ прідетъ, и я полагаю что вы извините меня если я попробую объяснить вамъ какія важныя послдствія можетъ имть пріемъ который вы ему сдлаете. Я понимаю что положеніе длъ весьма неудовлетворительно въ настоящее время.

— Я очень несчастна, сержантъ Бльюстонъ.

— Да, конечно, это понятно. Вы можете быть поставлены, я даже скажу что вы наврное будете поставлены въ такое положеніе что отъ вашего отвта будетъ зависть благосостояніе знатной, старинной фамиліи. Однимъ только словомъ вы можете прояснить снова славное имя которое было долгое время омрачено облакомъ. У насъ въ Англіи благосостояніе государства зависитъ отъ поведенія нашей аристократіи. (О, сержантъ Бльюстонъ, сержантъ Бльюстонъ! какъ могли вы высказать мнніе столь противное вашимъ убжденіямъ? Но чего не сдлаетъ юристъ для пользы кліента?) Если т кого судьба возвысила забудутъ чего страна въ прав требовать отъ нихъ, прощай слава Англіи! (Такого рода аргументами сержантъ достигъ своей цли съ дюжиной мущинъ. Неужели они не подйствуютъ на эту бдную двушку?) Не мн, леди Анна, предписывать вамъ выборъ мужа, но долгъ мой заставляетъ меня указать вамъ какъ важно ваше ршеніе и объяснить вамъ что вы не въ такомъ положеніи какъ другія двушки. Въ вашихъ рукахъ гибель и счастіе всей фамиліи Ловелей. Что же касается предложенія которое вы по чувству благодарности принуждены были выслушать, вы знаете что принявъ его вы повергли бы въ отчаяніе всхъ съ кмъ вы тсно связаны общимъ благороднымъ именемъ.

Онъ кончилъ свою рчь, и леди Анна ушла не сказавъ ни слова.

ГЛАВА XXIII.
Бедфордъ-Скверъ.

Графъ понялъ не разспрашивая что генералъ-солиситоръ не считаетъ помолвку Анны съ портнымъ препятствіемъ для продолженія его сватовства. Его собственныя понятія долго возмущались противъ такого снисхожденія. Когда леди Анна объявила ему что дала слово быть женой человка стоявшаго такъ низко на общественной лстниц, графъ ршилъ что его сватовство кончено. Все что возможно сдлать чтобы помшать Анн привести въ исполненіе свое унизительное намреніе будетъ сдлано, но сдлано только для спасенія чести и имени, а не для его личныхъ выгодъ. Ни для двадцати тысячъ годоваго дохода, ни для Анны Ловель, ни для пользы всхъ Ловелей не согласится онъ обнять какъ невсту двушку которая уже обнимала съ любовію Даніеля Твейта. Но когда онъ увидлъ что другіе не раздляютъ его чувствъ, онъ передумалъ снова и мало по-малу уступилъ. Во всемъ этомъ дл было конечно много такого о чемъ нельзя было судить съ привычныхъ точекъ зрнія. Общественное положеніе леди Анны было исключительное. Она была связана съ портнымъ долгомъ благодарности, повидимому требовавшимъ отъ нея большихъ жертвъ. Она вознаградила его, какъ сказала она, только тмъ чмъ могла вознаградить. Но она будетъ скоро имть возможность отплатить ему иначе. Онъ безъ сомннія заслуживаетъ вознагражденія и будетъ вознагражденъ, но не рукой наслдницы Ловелей. Рука ея должна достаться ему, графу.

Посл свиданія съ сэръ-Вилъямомъ онъ поспшилъ ухать изъ Лондона, но не возвратился въ Іоксамъ. Онъ отправился опять въ Шотландію и не написалъ въ Іоксамъ ни слова кром тхъ немногихъ строкъ которыя видлъ читатель. Въ Шотландіи онъ получилъ извстіе отъ мистера Флика что леди Анна гоститъ у Бльюстона и по его совту возвратился въ Лондонъ. Необходимо было чтобы хоть что-нибудь было ршено до ноября.

Единственными гостями приглашенными Бльюстономъ въ день посщенія графа были сэръ-Вильямъ, леди Патерсонъ и черноволосый молодой юристъ. Вся эта затя была вопреки всякимъ правиламъ, говорилъ мистеръ Фликъ своему старому партнеру мистеру Нортону. Что генералъ-солиситоръ будетъ обдать у сержанта Бльюстона, это еще куда не шло, хотя они до сихъ поръ не были знакомы домами. Но что тамъ же будутъ и ихъ кліенты, оспаривающіе другъ у друга большое наслдство, это было, по мннію мистера Флика, ни на что не похоже. Генералъ-солиситоръ вроятно знаетъ что длаетъ. Но и онъ можетъ заблуждаться, говорилъ мистеръ Фликъ. Мистеръ Нортонъ только почесывалъ голову. Его это не касалось.

Сэръ-Вильямъ пріхалъ раньше графа и былъ представленъ леди Анн.

— Вотъ уже нсколько мсяцевъ какъ я много слышу о васъ, леди Анна, и наконецъ имю удовольствіе впервые познакомиться съ вами, сказалъ онъ.

Она улыбнулась и старалась казаться довольною, но ей нечего было сказать ему.

— Вы знаете что мн слдовало бы быть вашимъ врагомъ, продолжалъ онъ смясь,— но я надюсь что мы скоро не будемъ имть причинъ враждовать. Мн не хотлось бы состязаться съ такимъ прекраснымъ непріятелемъ.

Въ эту минуту объявлено было о прізд графа, и генералъ-солиситоръ конечно уступилъ ему свое мсто.

Съ той минуты какъ леди Анна узнала что онъ прідетъ, она не могла думать ни о чемъ другомъ какъ только о встрч съ нимъ. Какъ встртитъ она его? Она могла улыбаться и молчать и протянуть ему руку или не протягивать, смотря по тому какъ онъ пожелаетъ. Но какъ встртитъ онъ ее? Она была уврена что онъ презиралъ ее съ той минуты какъ она сказала ему о своихъ отношеніяхъ съ портнымъ. Можетъ ли онъ не презирать ее. Разсужденія о леди и джентльменахъ и о пропасти отдляющей ихъ отъ простыхъ смертныхъ были ей знакомы прежде чмъ она услышала ихъ отъ миссъ Алисы Бльюстонъ. Она понимала такъ же хорошо какъ ея молодая подруга что есть разница между ея кузеномъ, графомъ Ловель, и ея женихомъ, портнымъ. Конечно пріятно было бы имть возможность полюбить такого человка какъ графъ.

Вс окружавшіе ее повидимому смотрли на ея поведеніе какъ на глупое упрямство, будто не понимая, какъ понимала она, что сама судьба обрекла ей такую участь. Какъ ни добръ былъ Даніель, она чувствовала что унизила себя общавъ быть его женой. Наставленія окружавшихъ ее не пропали даромъ. И она считала себя униженною въ особенности въ глазахъ того кто былъ для нея прекраснйшимъ существомъ въ мір. Ей говорили что она все еще можетъ сдлаться его женой если пожелаетъ. Она этому не врила. Это не измнило бы ея ршенія, но она не врила что это справедливо. Онъ очевидно презиралъ ее когда узналъ объ ея помолвк въ Больтонскомъ Аббатств, онъ очевидно презиралъ ее когда спшилъ ухать изъ Іоксама. Теперь же онъ намревался пріхать въ Бльюстону чтобы видться съ ней. Для чего онъ хочетъ видться съ ней? Увы, она была уврена что онъ никогда не заговоритъ съ ней такимъ же плнительнымъ тономъ, такими же медовыми словами какія употребилъ при ихъ первомъ свиданіи.

Не мене безпокоила предстоявшая встрча и молодаго графа. Онъ не хотлъ показать ей презрніе когда прощался съ ней, онъ хотлъ дать ей только понять что сватовство его кончено. Онъ любилъ ее, но бываютъ препятствія, думалъ онъ, которымъ любовь должна уступать, каково было бы его положеніе еслибъ она была уже женой лортнаго? То что казалось ему столь пригоднымъ для него, сдлалось внезапно совершенно непригоднымъ, и онъ сказалъ тогда себ что постарается заглушить свою любовь насколько это окажется возможнымъ. Но потомъ воззрнія его измнились, и онъ ршился продолжать свое сватовство. Анна была хороша, съ нжнымъ голосомъ, съ привлекательными манерами, съ характеромъ. Ему она казалась олицетвореніемъ женственной граціи и привлекательности. Какимъ счастіемъ было то что онъ могъ полюбить двушку на которой ему такъ полезно было жениться, какъ былъ бы онъ счастливъ еслибы не негодный портной! Но теперь онъ ршился возобновить свое сватовство несмотря на портнаго. Онъ не хотлъ показать ей что презираетъ ее когда прощался съ ней, но онъ зналъ что она поняла по его обращенію съ ней что его сватовство кончено. Какъ возобновитъ его онъ опять въ присутствіи сержанта и мистрисъ Бльюстонъ, сэръ-Вильяма и леди Патерсонъ?

Графъ былъ сначала представленъ женамъ двухъ юристовъ. Анна сидла въ сторон на диван. Мистрисъ Бльюстонъ была такъ предусмотрительна что постаралась помстить ее вдали отъ гостей, для того чтобы графъ могъ поговорить съ ней. Но молодой юристъ не упустилъ случая познакомиться съ двушкой и стоя противъ нея толковалъ о пустот Лондона и объ увеселеніяхъ предстоявшаго сезона. Леди Анна не слышала ни слова ихъ того что онъ говорилъ. Леди Анна напрягала слухъ стараясь разслышать что говорилъ лордъ Ловель, глаза ея полуобращенные въ его сторону слдили за каждымъ его движеніемъ. Онъ безъ сомннія подойдетъ къ ней. Леди Анна на диван, сказала мистрисъ Бльюстонъ. Но онъ уже зналъ гд она. Онъ отыскалъ ея милое лицо когда входилъ въ комнату. Онъ подошелъ къ ней, протянулъ руку и улыбнулся.

Она приготовила первыя слова.

— Надюсь что вс здоровы въ Іоксам, сказала она своимъ нжнымъ, серебристымъ голосомъ, который по его мннію такъ шелъ къ будущей графин Ловель.

— О, да, вроятно здоровы. Я тамъ не въ милости, потому что отвчалъ на письмо тетушки Джюліи не такъ точно какъ бы слдовало. Я думаю създить туда поохотиться въ будущемъ мсяц.

Въ эту минуту былъ объявленъ обдъ. Графъ долженъ былъ вести мистрисъ Бльюстонъ, сержантъ леди Анну, а молодой юристъ жену генералъ-солиситора, и разговоръ прекратился. И за обдомъ нельзя было посадить ихъ рядомъ. И когда наконецъ наступилъ поздній вечеръ и вс собрались въ гостиной, представились другія препятствія, и полчаса прошло такъ что они не могли сказать другъ другу ни слова. Но прощаясь онъ шепнулъ ей:

— Я заду повидаться съ вами.

— Мн кажется что онъ этого вовсе не желаетъ, сказалъ сержантъ жен почти съ гнвомъ.

— Почему ты такъ думаешь?

— Онъ даже не говорилъ съ ней.

— На званыхъ обдахъ нтъ времени для серіозныхъ объясненій. Еслибъ онъ этого не хотлъ, онъ бы не пріхалъ. И если вы вс потерпите немного, она этого тоже захочетъ. Я не могу простить графин что она такъ строга съ ней. Анна одна изъ милйшихъ двушекъ какихъ я только встрчала.

Потерпть немного, а ноябрь былъ такъ близко! Графъ обдавшій у Бльюстона сдлается въ ноябр опять его непріятелемъ если до тхъ поръ дло не будетъ ршено миролюбиво. Въ это время сержантъ Бльюстонъ не видалъ другаго исхода. Графъ можетъ конечно отказаться отъ своихъ притязаній, но тогда явится съ своими притязаніями Италіянка, и графъ возстанетъ противъ Италіянки. Обдумывая все это, сержантъ почти сожаллъ что пригласилъ къ себ генералъ-солиситора и графа.

На слдующее утро въ Бедфордъ-Сквер было опять возвщено о прізд лорда Ловеля. Сержантъ былъ по обыкновенію въ своей контор, леди Анна была въ своей комнат, а мистрисъ Бльюстонъ сидла съ дочерью въ гостиной.

— Я пріхалъ повидаться съ моею кузиной, сказалъ лордъ Ловель смло.

— Я очень рада что вы пріхали, лордъ Ловель.

— Благодарю васъ. Я зналъ что вы поймете меня. Газеты называютъ насъ врагами, но у насъ много общаго.

— Я пошлю ее къ вамъ. Душа моя, пойдемъ въ столовую. Вы найдете завтракъ готовымъ когда сойдете внизъ, лордъ Ловель.

Она оставила его одного, и онъ стоялъ нкоторое время у стола разглядывая книги. Время ожиданія показалось ему нестерпимо долгимъ. Но наконецъ дверь отворилась, и въ комнату тихо вошла его кузина. Прощаясь съ ней въ Іоксам, онъ называлъ ее леди Анной. Теперь онъ намренъ былъ обращаться съ ней опять по-родственному.

— Я не имлъ возможности поговорить съ вами вчера, сказалъ онъ держа ея руку.

— Да, лордъ Ловель.

— Это никогда не удается въ маленькомъ обществ. Милая Анна, вы такъ поразили меня тмъ что открыли мн на берегу Варфа. (Она не нашла что отвтить ему.) Я былъ тогда жестокъ съ вами.

— Я этого не думала, лордъ Ловель.

— Я скажу вамъ всю правду, хотя бы она была и непріятна, но намъ слдуетъ быть откровенными. Когда я узналъ то что вы сказали мн, я подумалъ что между нами все кончено.

— О, конечно, сказала она.

— Но потомъ я передумалъ и не хочу чтобъ это было такъ. Я пріхалъ не для того чтобъ упрекать васъ.

— Вы можете упрекать меня, если хотите.

— Но я не хочу, и не имю права. Я понимаю ваши чувства глубокой благодарности къ этому человку и уважаю ихъ.

— Но я люблю его, лордъ Ловель, сказала леди Анна гордо поднявъ голову. Она сама не понимала что побудило ее сказать это. Когда она бывала одна и думала о немъ и о Даніел, она сожалла что не узнала своего кузена раньше. Она не могла сказать этого ни одному живому существу, но себ сознавалась что когда ей казалось что она отдала свое сердце портному, она не знала что значитъ отдать сердце. Молодой графъ казался ей полубогомъ, Даніель же былъ простымъ смертнымъ которому она была такъ много обязана что должна была пожертвовать собою если онъ пожелаетъ. Тмъ не мене когда графъ заговорилъ ей о чувствахъ связывающихъ ее съ этимъ человкомъ и сказалъ что понимаетъ и уважаетъ ихъ, она вспыхнула и объявила почти гнвно что любитъ портнаго.

Положеніе графа было дйствительно трудное. Первымъ его побужденіемъ было убжать, какъ онъ уже убжалъ однажды, убжать и потомъ ухать за границу, предоставивъ юристамъ ршать дло какъ знаютъ. Возможно ли что такая двушка любитъ поденщика и гордится своею любовью! Онъ отошелъ отъ нея, дошелъ до двери и возвратился назадъ, а она между тмъ уже раскаивалась въ своей смлости.

— Очень естественно что вы любите его какъ друга, сказалъ онъ.

— Но я поклялась быть его женой.

— Обязаны ли вы сдержать такую клятву? (Она не отвчала ему и онъ продолжалъ.) — Если онъ любитъ васъ, то не пожелаетъ вамъ зла, а бракъ съ нимъ былъ бы большимъ зломъ для васъ. Имете ли вы право снизойти съ вашего положенія и повредить всмъ вашимъ роднымъ для того чтобъ отплатить долгъ благодарности? Неужели вы разобьете сердце вашей матери и мое и обезчестите всю фамилію только вслдствіе того что онъ былъ добръ съ вами?

— Онъ былъ добръ и съ мама.

— Но разв это не разобьетъ ея сердца? Разв она не говорила вамъ это? Въ мою любовь вы можетъ-быть не врите.

— Не знаю, отвчала она.

— О, врьте мн, моя милая. На мои глаза вы прекраснйшее созданіе Божіе. Можетъ-быть вы думаете что я говорю это ради денегъ?

— Нтъ, милордъ, я этого не думаю.

— Вы конечно очень обязаны ему.

— Онъ не хочетъ никакого вознагражденія кром того чтобъ я сдлалась его женой. Онъ сказалъ это мн, и онъ никогда не лжетъ. Я не могу не врить ему, хотя бы даже способна была измнить ему. Но я не измню ему. Я уду съ нимъ, и никто не будетъ слышать обо мн и вс забудутъ что я дочь моего отца.

— Вы колеблетесь даже теперь, дорогая моя.

— Но я не должна колебаться. Если я колеблюсь, то это слабость.

— Такъ продолжайте быть слабою. Такая слабость хороша, потому что пріятна всмъ кто долженъ быть дорогъ вамъ.

— Но она не можетъ быть пріятна ему, лордъ Ловель.

— Исполните ли вы мою просьбу? Общаете ли вы мн подумать недлю и потомъ написать мн? Вы не можете отказать мн въ этомъ, потому что счастіе, честь и благосостояніе Ловелей зависитъ отъ вашего ршенія.

Она чувствовала что не можетъ отказать и дала общаніе. Ровно черезъ недлю она напишетъ ему и объявитъ о своемъ ршеніи. Онъ подвинулся къ ней, намреваясь поцловать ее, если она позволитъ, но она стояла выпрямившись и едва прикоснулась къ его рук. Она будетъ слушаться своего жениха, до тхъ поръ по крайней мр пока не ршится измнить ему. Лордъ Ловель не могъ привести въ исполненіе свое намреніе и ухалъ не вспомнивъ о завтрак мистрисъ Бльюстонъ.

ГЛАВА XXIV.
Собака на сн.

Все это время Даніель Твейтъ жилъ одинъ, работая день за днемъ, часъ за часомъ, въ обществ портныхъ въ Вигморъ-Стрит, уважаемый своимъ хозяиномъ, нелюбимый товарищами, надъ которыми онъ пріобрлъ нкоторую власть, не встрчая ни въ комъ дружескаго участія. На сердц его лежало такое тяжелое бремя что ничто не могло веселить его, даже еслибъ онъ былъ веселаго характера. Могъ ли онъ надяться что его возлюбленная устоитъ противъ всхъ соблазновъ, противъ всхъ аргументовъ и просьбъ своихъ друзей? О себ онъ былъ не такого мннія чтобъ быть увреннымъ что его личныя преимущества заставятъ ее предпочесть его графу. Цня себя съ своей точки зрнія, ставя выше того человка который приноситъ боле пользы, онъ считалъ себя безконечно лучше графа. Онъ былъ де рабочею пчелой, а графъ трутнемъ. Онъ умлъ пользоваться лучшею принадлежностью человка, своими умственными способностями, а графъ, думалъ онъ, едва ли знаетъ что у него есть умственныя способности. Графъ и вс другіе графы были въ его глазахъ отребьемъ общества, продуктомъ дурныхъ наклонностей человчества, язвой общества отъ которой нужно было освободиться чтобы скоре достигнуть соціальнаго совершенства котораго онъ ожидалъ въ будущемъ. Но вмст съ тмъ онъ зналъ что безполезный графъ красивъ, что хотя слова его и безсмысленны, но голосъ его пріятенъ, что руки его, неспособныя заработать кусокъ хлба, блы и нжны, что отъ него несетъ духами и праздностью, и никогда трудовымъ потомъ. Возможно ли чтобы такая двушка какъ Анна Ловель устояла противъ всхъ этихъ соблазновъ вопреки своимъ инстинктамъ и просьбамъ всхъ своихъ родственниковъ? И долженъ ли онъ желать чтобъ она устояла? Праздность графа отвратительна, и не мене отвратительна праздность графини. Быть трудолюбивою женой трудолюбиваго мужа было, по его мннію, высшимъ счастіемъ для женщины. Но не лишена ли она своимъ происхожденіемъ способности наслаждаться такимъ счастіемъ? спрашивалъ онъ себя. Каково будетъ ея положеніе, и его тоже, если въ послдствіи она станетъ упрекать его въ томъ что онъ помшалъ ей сдлаться женой аристократа? И каково будетъ его положеніе если люди будутъ говорить что онъ принудилъ ее выйти за него, пользуясь клятвою взятою съ нея въ дтств, для того чтобы воспользоваться ея богатствомъ? Онъ отвтилъ мистеру Флику на эти вопросы, но самому себ трудне было отвтить.

Онъ писалъ отцу посл того какъ графиня перехала на другую квартиру и получилъ отвтъ. Старикъ не любилъ писать письма. ‘Что же касается леди Ловель и ея дочери, я не буду больше мшаться въ ихъ дла, и теб не совтую. Она теб не пара.’ И это было все что онъ написалъ о нихъ. Да, леди Анна ему не пара и не будетъ его женой. Отправляясь утромъ на работу со свжими силами, онъ ршилъ написать ей что она свободна и можетъ устроить свою судьбу какъ прилично дочери графа Ловеля. Но возвращаясь вечеромъ домой одинъ, утомленный работой, одиночествомъ, монотонностью своей жизни, чувствуя потребность въ утшеніи, онъ вспомнилъ все что такъ нравилось ему въ ней, вспомнилъ ея милыя увренія что она, Анна Ловель, любитъ его, Даніеля Твейта, со всею преданностью къ какой только способна женщина, вспомнилъ ея поцлуй освжившій на нсколько часовъ его сухія губы, и постарался уврить себя снова что счастіе о которомъ онъ мечталъ такъ долго все еще возможно. Еслибъ она уже измнила ему, еслибъ она дала согласіе выйти за графа, онъ наврное услышалъ бы объ этомъ. Онъ зналъ когда назначенъ разборъ тяжбы въ суд и понималъ какъ важно было для Ловелей устроить до тхъ поръ бракъ или по крайней мр помолвку. Какъ бы то ни было, она еще не измнила ему.

Однажды, работая въ своей мастерской, онъ получилъ слдующую записку:

‘Дорогой мистеръ Твейтъ,

‘Мн нужно видться съ вами по очень важному длу. Не зайдете ли вы ко мн завтра въ восемь часовъ вечера?

‘Искренно преданная, благодарная вамъ
‘Дж. Ловель.’

Дале слдовалъ адресъ графини, тотъ самый адресъ который она отказалась сообщить ему около мсяца тому назадъ. Онъ конечно исполнилъ ея желаніе, и отправляясь къ ней былъ вполн увренъ что Анна живетъ дома и что ему не позволятъ видться съ ней. Но Анна въ это время все еще гостила въ Бедфордъ-Сквер.

Получивъ отъ леди Анны общаніе что она подумаетъ недлю и напишетъ ему, графъ сообщилъ объ этомъ сэръ-Вильяму, сэръ-Вильямъ сообщилъ жен, леди Патерсонъ сообщила мистрисъ Бльюстонъ, а мистрисъ Бльюстонъ сообщила графин. Они были теперь вс заодно противъ портнаго. Еслибъ имъ удалось выманить у двушки до начала судопроизводства общаніе выйти за графа или хоть что-нибудь подобное общанію, дло уладилось бы легко. Соединивъ свои силы они могли бы не бояться Италіянки. Общаніе написать графу о своемъ ршеніи почти равнялось, по мннію всхъ окружавшихъ Анну, согласію на его предложеніе. Когда двушка въ такихъ случаяхъ колеблется, она готова сдаться. Общая подумать, она почти общаетъ принять предложеніе. Мистрисъ Бльюстонъ и графиня посовтовались другъ съ другомъ и ршили что необходимо поговорить съ портнымъ. Еслибъ он посовтовались съ сэръ-Вильямомъ или съ сержантомъ, и тотъ и другой по всей вроятности возстали бы противъ ихъ плана, но он не сочли этого нужнымъ, и Даніель Твейтъ былъ приглашенъ въ Кеппель-Стритъ.

— Какъ я благодарна вамъ что вы пришли! встртила его графиня.

— За это благодарить не стоитъ, отвчалъ Даніель вспомнивъ вроятно боле важвыя услуги которыя онъ и отецъ его оказывали графин въ теченіи двадцати лтъ.

— Я знаю что вы считаете меня неблагодарною за все что вы сдлали для меня. (Она угадала и Даніель промолчалъ.) Но вы едва ли пожелаете чтобъ я отплатила вамъ за вашу помощь всмъ для чего я жила.

— Я ничего не прошу, леди Ловель.

— Не просите?

— У васъ я ничего не прошу.

— Но дочь моя все что я имю въ мір. Разв вы ничего не просили у моей дочери?

— У вашей дочери я просилъ многаго, леди Ловель, и получилъ все чего желалъ. Но въ вознагражденіе за мои услуги я не просилъ и не прошу ничего. Если леди Анна дала мн свое общаніе считая себя обязанною вознаградить меня, я поспшу освободить ее.

— Она считала своимъ долгомъ принять ваше предложеніе.

— Пусть она скажетъ это мн сама.

— Надюсь что вы не считаете меня способною лгать.

— Однако люди часто лгутъ когда ставка очень велика. Въ такомъ дл я поврю только ей одной. Пусть она сойдетъ сюда, станетъ предо мной, взглянетъ мн въ глаза и подтвердитъ ваши слова, и я общаю вамъ не мшать вамъ боле. Я не прошу даже свиданія наедин съ ней. Я скажу ей только нсколько словъ, и вы будете слышать ихъ.

— Ея нтъ здсь, мистеръ Твейтъ. Она не живетъ въ этомъ дом.

— Гд же она?

— Анна гоститъ у своихъ друзей.

— У Ловелей? Въ Йоркшир?

— Я не считаю полезнымъ сообщить вамъ гд она.

— Вы хотите дать мн понять что она помолвлена съ графамъ?

— Я хочу сказать вамъ только что она считаетъ себя связанною съ вами долгомъ благодарности. Она кажется дала вамъ общаніе.

— О, да, она дала мн общаніе, леди Ловель, и дала его такъ же твердо какъ вы ваше общаніе покойному графу.

— Я знаю что она дала общаніе, хотя я, мать ея, живя въ то время вмст съ ней, ничего не подозрвала о такой глупости. И вотъ теперь она считаетъ себя связанною этимъ общаніемъ.

— Такъ и должно быть, если слова что-нибудь значатъ.

— Да, она считаетъ себя связанною, но только долгомъ благодарности. Возможно ли представить чтобъ она пожелала унизить себя такимъ бракомъ еслибы была теперь свободна? Неужели вамъ кажется это естественнымъ? Она любитъ молодаго графа, и почему ей не любить его? Мы сблизили ее съ нимъ для того чтобъ она могла полюбить его, прежде чмъ узнали объ ужасномъ обязательств въ которое она была вовлечена когда еще не знала никого кром васъ.

— Теперь она знаетъ двоихъ, его и меня, и можетъ сдлать выборъ. Сведите насъ вмст, и пусть она въ присутствіи насъ обоихъ скажетъ свое ршеніе. Если она подойдетъ къ нему и протянетъ ему руку, я самъ не возьму ея посл этого, будь она хоть принцессой, а не только леди Анной Ловель. Будетъ ли графъ настолько честенъ относительно меня? Хватитъ ли у него смлости общать подчиниться ея ршенію?

— Вы не можете жениться на ней, мистеръ Твейтъ.

— Почему я не могу жениться на ней? Разв мое кольцо не охватило бы ея пальца такъ же плотно какъ его кольцо? Разв слово священника не сдлало бы ее и меня одною плотью и одною костью такъ же неразрывно какъ еслибъ я былъ въ десять разъ знатне графа? Я мущина, а она женщина. Какой законъ Божій или человческій, какой законъ природы запрещаетъ намъ сдлаться мужемъ и женой? Я могу жениться на ней и женюсь если она согласится выйти за меня.

— Никогда! воскликнула графиня.— Я не доживу до того чтобы назвать васъ мужемъ моей дочери. Я боролась и страдала, какъ можетъ-быть не боролась и не страдала ни одна женщина, для того чтобы возвратить моей дочери ея законное имя и положеніе, и не позволю чтобъ она принесла ихъ въ жертву такому человку какъ вы. Если вы хотите поступить съ нами честно…

— Я поступалъ съ вами боле чмъ честно.

— Если вы немедленно освободите ее отъ вашей власти и дадите ей возможность поступить согласно со стремленіями ея сердца…

— Она свободна поступать какъ ей угодно.

— Если вы не будете мшать намъ возстановить опять честь фамиліи которую мой мужъ едва не погубилъ своими несправедливостями, мы будемъ благословлять васъ.

— Я хочу только одного благословенія, леди Ловель.

— Что касается ея денегъ….

— Я не ожидаю что вы поврите мн, графиня, но ея деньги не имютъ для меня никакого значенія. Если он достанутся ей, а она мн, я конечно буду беречь ихъ для нея. Но между вами и мною не можетъ быть рчи о деньгахъ.

— Я должна вашему отцу, мистеръ Твейтъ.

— Если такъ, то вы отдадите ему вашъ долгъ когда получите вашу долю наслдства. Онъ давалъ вамъ свои деньги не разчитывая на вознагражденіе.

— И вы не освободите эту бдную двушку отъ вашей власти?

— Она можетъ освободить себя сама если желаетъ. Вы слышали мое предложеніе. Пусть она скажетъ мн въ глаза чего она желаетъ.

— Она этого никогда не сдлаетъ, мистеръ Твейтъ, никогда, клянусь вамъ. Она можетъ и безъ вашего согласія вступить въ такой бракъ какой ея друзья считаютъ полезнымъ для нея. Вы связали ея обязательствомъ опрометчивымъ съ ея стороны и нечестнымъ съ вашей, и вы можете причинить намъ много хлопотъ. Вы можете замедлить ходъ дла, отсрочить ршеніе можетъ-быть на нсколько лтъ, и разстроить имніе продолжительною тяжбой, вы можете лишить меня возможности расплатиться съ вашимъ отцомъ пока мы оба живы, но вы не можете видться съ моею дочерью и не увидитесь.

Возвратясь домой, Даніель Твейтъ попробовалъ обдумать этотъ разговоръ безпристрастно. Права ли графиня? Дйствительно ли онъ напоминаетъ собой собаку на сн, лишая счастія другихъ безъ всякой пользы для себя? Неужели, любя двушку, онъ длаетъ ее несчастною? Ему казалось что графиня права въ этомъ отношеніи.

ГЛАВА XXV.
Письмо Даніела Твейта.

На другой день посл посщенія Даніеля Твейта, графиня получила отъ него конвертъ заключавшій небольшую записку къ ней самой и письмо къ леди Анн. Письмо не было запечатано и въ записк къ графин портной просилъ ее прочесть это письмо и передать его дочери, прибавляя что если она это сдлаетъ, онъ общаетъ покориться отвту леди Анны, каковъ бы онъ ни былъ. Длая это предложеніе Даніель предчувствовалъ что оно равносильно отказу отъ всхъ его надеждъ, что отвтъ, хотя бы написанный рукою Анны, будетъ продиктованъ ея матерью или юристами которые были теперь вс заодно въ намреніи выдать ее за графа. Но онъ ршилъ что ему слдуетъ отказаться отъ нея, что это необходимо для общаго блага. Онъ не могъ сознаться въ этомъ графин и юристамъ вызывавшимъ его для того чтобы сказать ему что онъ такъ ничтоженъ что не можетъ быть мужемъ знатной и богатой наслдницы. Въ этихъ случаяхъ онъ возмущался противъ вмшательства людей старавшихся отнять у него его возлюбленную. Но наедин съ самимъ собою онъ видлъ также ясно какъ и они несбыточность своихъ плановъ. Онъ тоже зналъ что между нимъ и леди Анной есть непроходимая пропасть, какъ сказала миссъ Алиса Бльюстонъ, хотя онъ не былъ согласенъ съ молодою особой въ опредленіи стороны неба и стороны противоположной небу. Вотъ что онъ написалъ леди Анн:

‘Дорогая моя!

‘Это письмо, если оно дойдетъ до васъ, будетъ передано вамъ вашею матушкой, которая прочтетъ его. Я посылаю его ей распечатаннымъ для того чтобъ она знала что я пишу вамъ. Она пригласила меня къ себ, и я былъ у нея сегодня вечеромъ. Она объявила мн что я не могу быть вашимъ мужемъ. Я имлъ смлость возразить миледи что не вижу въ этомъ ничего невозможнаго. Достигнувъ совершеннолтія вы будете имть право покинуть домъ вашей матери и выйти замужъ за меня, и я съ свой стороны имю полное право жениться на васъ, и ни въ какихъ законахъ, Божескихъ или человческихъ, нтъ ничего что запрещало бы вамъ сдлаться моею женой, если вы этого желаете. Но ваша матушка сказала также что вы этого вовсе не желаете и что еслибы вы не считали себя связанною долгомъ благодарности, то охотно вышли бы за своего родственника, лорда Ловель. Въ отвтъ на это я предложилъ повидаться съ вами въ присутствіи вашей матушки и лорда Ловель и спросить васъ кому изъ насъ двоихъ вы отдали свое сердце. Я общалъ что если вы въ моемъ присутствіи протянете руку графу, то ни вы, ни графиня не будете имть боле никакого безпокойства со стороны Даніеля Твейта. Но ваша матушка поклялась мн что я никогда не увижу васъ.

‘Вслдствіе этого я ршился написать вамъ и прошу васъ подумать хорошенько о томъ что я скажу вамъ. Вы знаете что я люблю васъ. Вы не думаете что я ищу вашей руки потому что вы богаты. Вы вспомните что я любилъ васъ когда еще никто не ожидалъ что вы будете богаты. Когда я воображаю что мы идемъ съ вами рука въ руку и что никто не можетъ разлучить насъ, мн кажется что весь міръ просвтллъ для меня. Но я не хочу чтобы вы вышли за меня только потому что общали. Если вы не любите меня и тмъ боле если вы любите другаго, скажите это прямо и вы будете свободны. Ваша матушка говоритъ что вы считаете себя связанною со мной долгомъ благодарности. Я не хочу чтобы вы вышли за меня если не считаете себя связанною со мною любовью. Отвтьте мн на это, и если дорожите своимъ счастіемъ и моимъ, отвтьте правду.

‘Я не могу сказать что сохраню о васъ хорошее мнніе если окажется что вы прельстились знатностью молодаго графа. Будьте справедливы ко мн. Спросите себя что привело его къ вашимъ ногамъ. Какъ вы сошлись со мною, вамъ хорошо извстно. Вы не должны выходить за человка котораго не любите. Если вы выйдете за него для того только чтобы сдлаться графиней, вы будете достойны презрнія. Если же вы выйдете за него потому что дйствительно любите его больше чмъ меня, потому что предпочитаете его руку моей, потому что онъ овладлъ вашимъ сердцемъ, я буду думать что едва ли стоитъ горевать объ утрат вашего сердца, но вы съ своей стороны будете правы. Въ послднемъ случа вы не услышите отъ меня ни одного слова которое могло бы обезпокоить васъ.

‘Но я желаю чтобы вашъ отвтъ на это письмо былъ написанъ вашею собственною рукой.

‘Искренно любящій васъ
‘Даніель Твейтъ.’

Сочиняя, передлывая и переписывая это письмо, портной просидлъ половину ночи, и на слдующій день, рано утромъ, самъ снесъ его въ Кеппель-Стритъ, прибавивъ этимъ около трехъ миль къ своему обычному пути въ Вигморъ-Стритъ. Привратникъ еще спалъ и долго не отвчалъ на скромные звонки Даніеля, но наконецъ письмо было отдано, и бдный авторъ его поспшно отправился въ свою мастерскую.

Графиня, сидя за завтракомъ, прочла письмо нсколько разъ и не могла ршить слдуетъ ли отдать его дочери. Она не видалась съ Анной съ тхъ поръ какъ въ порыв гнва выслала ее изъ дому и не разъ повторяла ей чрезъ мистрисъ Бльюстонъ свое ршеніе не пускать ее къ себ на глаза пока она не дастъ общанія отказать портному. Не можетъ ли это письмо послужить предлогомъ къ посщенію Бльюстоновъ и къ свиданію съ дочерью, къ которой давно рвалось ея сердце? Положеніе ея въ это время, несмотря на то что она считалась графиней и имла въ виду получить большое наслдство, было самое незавидное. Съ утра до ночи она проводила время одна, если только не представлялась надобность побывать у мистера Гоффа или въ контор сержанта. Она не имла въ Лондон никакихъ знакомыхъ и считала себя негодною для лондонскаго общества даже еслибъ оно приняло ее въ свою среду. Она провела жизнь въ борьб съ бдностью и съ могущественными врагами, почти одна, находя утшеніе въ лучшія минуты у своего мужественнаго и великодушнаго друга Томаса Твейта. Теперь она находила что т годы были счастливе послдняго. Тогда ея дочь жила съ ней и была, или казалась преданною дочерью. Тогда у нея было чего ждать, было на что надяться, была цль, достиженіе которой общало ей счастіе торжества. Теперь же она начинала убждаться, или уже убдилась что ей нечего ожидать. Ея право на титулъ было признано. Она не терпла уже нужды въ деньгахъ. Процессъ ея долженъ былъ окончиться въ скоромъ времени въ ея пользу, какъ полагали адвокаты обихъ сторонъ. Но какое счастіе принесетъ ей торжество? Даже если дочь сдлается графиней Ловель, она, мать ея, останется попрежнему одинокою. Никто изъ Ловелей не желаетъ сближенія съ ней. Она прогнала отъ себя дочь, и единственнымъ результатомъ этого было то что дочь чувствовала себя мене несчастною у Бльюстоновъ чмъ у матери.

Она не ршилась дйствовать не посовтовавшись и отправилась съ письмомъ къ мистеру Гоффу. Еслибы не нсколько словъ въ конц письма, она передала бы его дочери немедленно. Но портной написалъ что двушка будетъ достойна презрнія если выйдетъ за графа только для того чтобы сдлаться графиней, а вдова покойнаго графа не желала доводить эту доктрину до свднія леди Анны. Еслибы она передала письмо, то конечно постаралась бы чтобъ отвтъ на него былъ написанъ подъ ея диктовку, но ея дочь могла въ этомъ случа оказаться столь же непреклонною какъ мать, и каково было бы положеніе ихъ всхъ еслибъ Анна написала отвтъ противоположный тому который продиктовала бы ей мать?

Мистеръ Гоффъ прочелъ письмо и попросилъ позволенія оставить его у себя на одинъ день. Письмо было оставлено, и мистеръ Гоффъ обратился съ намъ за совтомъ къ сержанту. Сержантъ взялъ письмо чтобы показать его жен. Такимъ образомъ оно попало въ домъ гд жила двушка которой оно было адресовано.

— Какое хорошее, мужественное письмо! сказалъ сержантъ.

— Тмъ боле не слдуетъ показывать его ей, сказала мистрисъ Бльюстонъ, сердце которой было необычайно мягко относительно леди Анны и твердо какъ жерновъ относительно портнаго.

— Если графъ нравится ей больше, почему она не сознается въ этомъ? сказалъ сержантъ.

— Графъ конечно нравится ей больше чмъ портной, какъ и должно быть.

— Такъ скажи ради Бога что мшаетъ ей сознаться въ этомъ и положить конецъ всмъ непріятностямъ?

— Не всегда легко, другъ мой, понять сердце двушки въ такихъ случаяхъ. Я уврена кто изъ двоихъ ей нравится боле. Она вовсе не такая двушка чтобъ имть испорченный вкусъ. Но дло въ томъ что Твейтъ явился первый и имлъ преимущество быть ея единственнымъ другомъ. Она чувствовала къ нему сильную благодарность и теперь только начинаетъ понимать разницу между благодарностью и любовью. Я совсмъ не согласна съ мнніемъ ея матери что на нее нужно дйствовать строгостью. Меня возмущаетъ строгость съ молодыми людьми, которымъ слдуетъ быть счастливыми. Но я совершенно согласна что портнаго нужно лишить возможности имть сношенія съ ней. Она не должна видть ни его, ни его писемъ. Что сказала бы она себ еслибы прочла это письмо? ‘Если онъ великодушенъ, я могу быть тоже великодушною.’ И еслибъ она написала ему письмо, въ которомъ повторила бы свое общаніе, вс ваши старанія пропали бы даромъ. Она общала написать графу, и мы настоимъ чтобъ она это сдлала, и если въ этомъ письм будетъ хоть что-нибудь подобное согласію на предложеніе графа, мы позаботимся довести это до свднія портнаго. Это будетъ лучшимъ исходомъ для всхъ сторонъ. Мы обязаны избавить ее отъ этого человка, который былъ вмст и ея лучшимъ другомъ, и ея худшимъ врагомъ.

Мистрисъ Бльюстонъ была прекрасная женщина и въ этомъ затрудненіи старалась исполнить то что считала своимъ долгомъ, несмотря на большія безпокойства которыхъ это ей стоило и не разчитывая ни на какое вознагражденіе. Леди Анна, сдлавшись графиней Ловель, не имла бы для нея никакого значенія. Мистрисъ Бльюстонъ была добрая женщина, но въ своемъ стараніи помочь дочери графини, она не думала какимъ страданіямъ подвергала она портнаго.

И письмо, о которомъ леди Анна и не подозрвала, было отослано графин съ совтомъ не показывать его дочери. ‘Я скажу вамъ прямо, графиня’, писалъ мистеръ Гоффъ, ‘что я совтовался съ сержантомъ Бльюстономъ, и что мы оба считаемъ необходимымъ не допускать никакихъ сношеній между леди Анной Ловельи мистеромъ Даніелемъ Твейтомъ.’ Посл этого злополучное письмо было отправлено къ его автору со слдующею запиской:

‘Графиня Ловель свидтельствуетъ свое почтеніе мистеру Даніелю Твейту и считаетъ за лучшее возвратить ему прилагаемое письмо. Графиня полагаетъ что между ея дочерью и мистеромъ Даніелемъ Твейтомъ не должно быть никакихъ сношеній.’

Прочитавъ это, Даніель Твейтъ далъ себ клятву что добьется сношенія съ Анной. Онъ поступилъ, какъ казалось ему, не только справедливо, но и благородно. Теперь же онъ началъ подозрвать что то что онъ считалъ благородствомъ было просто глупостью. Онъ умышленно избгалъ всякихъ тайныхъ сношеній съ любимою двушкой,— съ двушкой къ которой имлъ доступъ всю жизнь, съ которой выросъ, которая ла и пила за его столомъ. Теперь ея новые друзья и его старый другъ, графиня, не хотятъ знать его, хотятъ лишить его возможности даже объясниться съ ней. Онъ поклялся именемъ Всевышняго что это имъ не удастся.

ГЛАВА XXVI.
Кесвикскій поэтъ.

Безчисленныя затрудненія скоплялись надъ головой бднаго Даніеля Твейта. Письмо посланное ему графиней не застало его въ Лондон и было отправлено вслдъ за нимъ въ Комберландъ, куда онъ ухалъ получивъ изъ Кесвика извстіе что отецъ его умираетъ. Со старикомъ сдлался ударъ, и окружавшіе его, увдомляя объ этомъ сына, думали что Даніель не застанетъ его въ живыхъ. Даніель прибылъ въ Комберландъ такъ скоро какъ только позволили ему его средства, прохавъ на пароход до Вайтхевена, а оттуда въ дилижанс до Кесвика. Получая только тридцать пять шиллинговъ въ недлю, онъ не могъ хать на почтовомъ пароход. Но онъ засталъ отца живымъ и присутствовалъ при его смерти.

Несмотря на то что времени для разговоровъ у нихъ было немного и что апатія близкой смерти уже омрачила разсудокъ старика и сдлала его равнодушнымъ ко всему что не такъ давно горячо интересовало его, но онъ не забылъ поговорить съ сыномъ о графин и ея дочери.

— Оставь ихъ въ поко, Данъ, сказалъ онъ.

— Да, лучше всего было бы оставить ихъ въ поко, отвчалъ сынъ.

— Конечно. Что могутъ он имть общаго съ такимъ человкомъ какъ ты? Дай мн глотокъ водки, Данъ. Глотокъ водки интересовалъ его теперь боле чмъ графиня. Но если онъ не придавалъ большаго значенія своимъ словамъ, сынъ его думалъ о нихъ много. Дйствительно что могутъ имть общаго графиня и ея титулованная дочь съ раззорившимся портнымъ? спрашивалъ онъ себя. Отецъ его умирая не оставлялъ ему ничего. Все его имущество должно было пойти на уплату его долговъ, что же касается портняжнаго заведенія, оно дошло до такого состоянія что не стоило держать его.

Старикъ умеръ, и вс въ Кесвик знали что онъ не оставилъ ничего кром денегъ отданныхъ въ долгъ графин. Что касается этого долга, мннія о немъ были самыя разнорчивыя. Одни утверждали что Твейты, отецъ и сынъ, дйствовали не спроста, что Даніель посл смерти отца сдлался обладателемъ векселей равнявшихся значительной дол состоянія Ловелей, и что когда графъ откажется отъ своихъ притязаній на наслдство и оно достанется графин и ея дочери, въ чемъ въ Кесвик никто не сомнвался, векселя будутъ безъ сомннія выкуплены, и Даніель Твейтъ сдлается богатымъ человкомъ. Такъ думали люди врившіе въ существованіе векселей. Другіе смялись надъ этимъ. Старый портной, говорили они, безъ сомннія очень помогъ графин давъ ей пріютъ въ самое критическое для нея время, онъ тратился на разъзды по ея дламъ, терплъ убытки пренебргая своимъ дломъ. Но это было все что онъ длалъ для нея, и за такія заслуги отца сынъ едва ли можетъ разчитывать на большое вознагражденіе, тмъ боле что онъ поссорился съ графиней. И такъ какъ послднее мнніе было мнніемъ большинства, Даніель не могъ сказать чтобъ его родной городъ относился къ нему почтительно.

Старикъ оставилъ завщаніе которымъ передавалъ все что имлъ сыну. Въ завщаніи былъ слдующій параграфъ: ‘Я надюсь что графиня Ловель отдастъ моему сыну все что я истратилъ на ея дло.’ Что же касается векселей, Даніель не нашелъ ни одного. Старый счетъ въ которомъ были перечислены разныя мелкія суммы взятыя графиней и росписка графини въ полученіи 500 фунтовъ, взятыхъ повидимому во время дла по обвиненію графа въ двоеженств, были единственными документами которые онъ нашелъ, такъ что оказывалось что онъ можетъ требовать формально только около 600 фунтовъ. Но онъ слышалъ отъ отца что вс его сбереженія были истрачены на графиню и ея дочь, и припоминалъ что нсколько времени тому назадъ старикъ говорилъ что графиня должна ему боле 6.000 фунтовъ. Даніель разказалъ о своемъ затрудненіи мстному стряпчему и тотъ посовтовалъ ему обратиться къ великодушію графини. Даніель заплатилъ стряпчему сколько могъ, но совта его не принялъ. Онъ ршилъ что никогда не обратится къ великодушію графини.

Въ это время былъ еще живъ одинъ изъ замчательнйшихъ людей въ Кесвик, поэтъ, приближавшійся къ закату жизни полной почестей и страданій. Въ послдніе годы онъ избгалъ общества, не желая видть никого кром немногихъ еще не умершихъ друзей своей молодости, но такъ какъ эти немногіе жили далеко, а онъ не расположенъ былъ покидать домъ, то жизнь его была жизнью отшельника. Со своими сосдями, большинство которыхъ поселилось въ этомъ мст позже чмъ онъ, поэтъ видался рдко и они называли его скучнымъ и ипохондрикомъ. Но, по ихъ словамъ, онъ былъ друженъ съ Томасомъ Твейтомъ, и сынъ Томаса ршился теперь идти за совтомъ къ поэту. Равнодушные постители, которые были большею частью нежеланными гостями, рдко впускались въ его скромное жилище, находившееся за городомъ, но Даніель Твейтъ былъ принятъ имъ немедленно. Они видлись въ послдній разъ когда Даніель былъ еще мальчикомъ, и ни тотъ, ни другой не узнали бы другъ друга. Поэтъ, былъ еще не старъ, хотя наружность его отличалась всми характеристическими особенностями старости: сгорбленною спиной, глубоко впавшими глазами, тонкими и сжатыми губами. Но прекрасная форма головы и блескъ глазъ сохранились несмотря на разрушительное вліяніе времени, труда и горя.

— Я былъ очень опечаленъ когда узналъ о смерти вашего батюшки, мистеръ Твейтъ, сказалъ онъ.— Я зналъ его хорошо нсколько лтъ тому назадъ и цнилъ его какъ человка необычайно честнаго и мужественнаго.

Посл этого Даніель попросилъ позволенія объяснить цль своего посщенія, и разказалъ съ начала до конца всю свою исторію,— какъ онъ и отецъ его хлопотали для графини и ея дочери, какъ они жертвовали для нихъ своимъ временемъ и деньгами, какъ онъ, сынъ, полюбилъ дочь графини и былъ увренъ что двушка тоже любитъ его. Онъ разказалъ чистосердечно и все что происходило въ Лондон въ послднее время, насколько это было ему извстно. Онъ ничего не преувеличилъ и не постыдился высказать свои надежды. Онъ показалъ и свое письмо къ графин и ея отвтъ, и не могъ скрыть какъ взволновалъ его этотъ отвтъ. Полагаетъ ли поэтъ что посл всхъ изложенныхъ обстоятельствъ портной не иметъ права жениться на дочери графини? Затмъ онъ разказалъ все что зналъ о деньгахъ отданныхъ графин и показалъ копію съ завщанія отца.

— Какъ же вы посовтуете мн поступить, сэръ?

— Когда вы впервые признались двушк въ своей любви, мистеръ Твейтъ, не обязаны ли вы были поговорить объ этомъ и съ ея матерью?

— Вы поступили бы такъ, сэръ?

— Не знаю поступилъ ли бы я такъ, но знаю что обязанъ бы былъ поступить такъ. Дочь ея единственное сокровище.

— Я былъ можетъ-быть неправъ, по теперь, если двушка любитъ меня…

— Мн не хотлось бы огорчать васъ, мистеръ Твейтъ.

— О, не щадите меня, сэръ. Я пришелъ къ вамъ не для того чтобъ услышать нжныя утшенія.

— Я и не ожидалъ этого отъ сына вашего отца. Примите въ соображеніе, мистеръ Твейтъ, ваще положеніе въ обществ и ихъ положеніе, вспомните что фамилія ихъ одна изъ самыхъ знатныхъ и древнихъ, что он принадлежатъ къ числу немногихъ тепличныхъ растеній націи, между тмъ какъ вы одинъ изъ толпы, хлбный колосъ съ обширнаго поля, если позволите употребить это сравненіе, человкъ рожденный съ тмъ чтобъ сть свой хлбъ въ пот лица, и ршите могутъ ли они смотрть на этотъ бракъ иначе какъ на несчастіе.

— Разв тепличное растеніе лучше или полезне хлбнаго колоса?

— Я не говорилъ этого, другъ мой. И не думаю чтобъ одно изъ нихъ было прекрасне, полезне или благородне предъ Богомъ чмъ другое. Но они различны, и хотя различія могутъ совпадать когда границы близки, но такія рзкія совпаденія какъ то о которомъ мы говоримъ едва ли возможны.

— Вы хотите сказать, сэръ, что такой незначительный человкъ какъ портной не долженъ думать о женитьб на дочери графини?

— Да, это именно то что я хотлъ сказать, мистеръ Твейтъ, но надюсь что если вы обратились ко мн, то вы знаете что я не способенъ оскорбить васъ умышленно.

— Это не оскорбленіе, сэръ, и не можетъ быть оскорбленіемъ. Я портной, но я не стыжусь моего ремесла. Однако я не ожидалъ, сэръ, что вы преклоняетесь такъ безусловно предъ аристократіей.

— Я преклоняюсь только предъ Богомъ, возразилъ поэтъ,— предъ Богомъ Который по Своей премудрости и для Своихъ собственныхъ цлей сдлалъ людей различными.

— Было ли это Его дломъ, сэръ, или же дломъ дьявола?

— Я не буду разсуждать съ вами объ этомъ вопрос, по крайней мр теперь.

— Я читалъ въ вашихъ раннихъ произведеніяхъ….

— Не указывайте мн на мои произведенія, ни на раннія, ни на позднія. Вы просите у меня совта, и я даю вамъ такой какой считаю лучшимъ. Придетъ время, мистеръ Твейтъ,— прибавилъ онъ смясь,— когда и вы не будете такимъ горячимъ противникомъ аристократіи какъ теперь.

— Никогда!

— О, молодые люди всегда такъ уврены въ своей мудрости.

— Такъ вы полагаете что я долженъ отказаться отъ нея?

— Да, я предоставилъ бы ее самой себ, ея матери и молодому графу, если онъ любитъ ее.

— Но если она любитъ меня! О, сэръ, она когда-то любила меня. Что если она любитъ меня и теперь и я заставлю ее думать что забылъ ее? Что ожидаетъ ее если а не вступлюсь въ ея положеніе и не дамъ ей знать что я вренъ ей?

— Она сдлается графиней Ловель и будетъ любить своего мужа.

— Такъ вы не врите, сэръ, въ неизмнную любовь?

— Какъ вамъ сказать? возразилъ поэтъ.— Я конечно врю въ неизмнную любовь. Я много писалъ о любви и описывалъ ее всегда такъ какъ она представлялась мн. Но любовь воспваемая поэтами не такая любовь какую мы видимъ во вншнемъ мір. Въ первой боле экзальтаціи, но несравненно мене практичности. Она есть подобіе существующаго, но подобіе украшенное воображаемыми атрибутами, какъ украшаются женскіе портреты художникомъ заботящимся боле о красот своего произведенія чмъ о сходств съ оригиналомъ. Мы воспваемъ такое постоянство какое едва ли согласуется съ обычаями нашего несовершеннаго міра. Посмотрите вокругъ и вы увидите что двушки любятъ дважды, а мущины трижды. Сойдутся молодые люди, пощебечатъ какъ птицы и вообразятъ что они нашли другъ въ друг вчное счастіе и вчную преданность. Затмъ являются поводы къ разъединенію. Или отцы ихъ Капулетти и Монтеки, а дти, благодаря Бога, не Ромео и не Джульетты, или возникаетъ какое-нибудь денежное затрудненіе, или является необходимость разстаться на время, или просто новое лицо прельщаетъ женщинъ преимуществомъ новизны. Постоянство воспваемое поэтами есть постоянство неестественное, я скажу даже, не нужное. Постоянство которымъ мы должны гордиться есть постоянство Иможены. Надюсь вы читали Шекспира, мистеръ Твейтъ.

— Я знаю произведенія которыя вы цитуете, сэръ. Иможена была дочь короля, но она вышла замужъ за простаго джентльмена.

— Я не говорю что раннія любовныя обязательства не значатъ ничего, продолжалъ поэтъ, какъ бы не замтивъ замчанія противорчившаго его словамъ.— Я люблю слышать что двушка врна своему первому поцлую. Но свтъ не осудитъ эту двушку если она полюбитъ другаго. Вы думаете что если ваше общество нравилось леди Анн здсь, среди вашихъ родныхъ горъ, когда она не знала никого кром васъ, то она должна остаться равнодушною къ такому человку каковъ, по вашимъ словамъ, этотъ молодой графъ? Она будетъ сожалть, даже осуждать себя, будетъ груститъ помня какъ вы были добры съ ней, но она уступитъ и будетъ счастливе съ нимъ чмъ была бы съ вами, если только онъ не дурной человкъ, чего я не думаю. И можете ли вы надяться что она не стала бы сожалть и раскаиваться еслибы вышла за васъ и узнала что лишила себя этимъ многаго чмъ ее научили дорожить. Пріятно ли было бы ей жить въ ссор съ матерью и со всми своими родными? Вы не цните благородства крови, и я цню его мало во всемъ что касается меня самого, но она благородна и не можетъ не цнить этого. Что касается вашихъ денегъ, мистеръ Твейтъ, объяснитесь объ этомъ съ графиней дловымъ образомъ, какъ будто между вами не было никакихъ несогласій насчетъ ея дочери. Она вроятно вела счетъ деньгамъ которыя брала у васъ и наврное заплатитъ при первой возможности.

Даніель ушелъ отъ своего ментора не сказавъ боле ни слова въ свою пользу, но поблагодаривъ за совтъ и выразивъ намреніе воспользоваться имъ. Онъ пошелъ по тмъ самымъ тропинкамъ по которымъ часто гулялъ съ Анной Ловель и на пути обдумывалъ все что слышалъ отъ поэта. Онъ не могъ заставить себя согласиться со всми его мнніями. Онъ понималъ что не долженъ, пользуясь объясненіемъ двушки, принуждать ее выйти за него если она любитъ другаго. Но чтобы съ ея стороны естественно было разлюбить его и полюбить другаго только потому что этотъ другой — графъ, этого онъ не могъ допустить. Не только сердце его, но вс его убжденія возмущались противъ этого. ‘Такой грубый переходъ, думалъ онъ, доказалъ бы что она неспособна любить. И какъ можетъ считать это естественнымъ человкъ который, по его собственнымъ словамъ, много писалъ о любви!’

Однако, несмотря на эти разсужденія, слова стараго поэта произвели свое дйствіе. Двушка ли виновата, или онъ самъ, или неблагопріятныя обстоятельства, но онъ ршилъ пріучить себя къ мысли что она измнила ему. Но онъ никогда не полюбитъ другую женщину! Графская дочь измнила ему, но онъ никогда не измнитъ ей! Если между знатными Капулетти и Мовтеки, которыхъ онъ и самъ считалъ давно неспособными къ благороднымъ чувствамъ, нтъ боле Ромео, то соль истины еще не исчезла въ мір. Онъ возвратитъ себ сколько удастся изъ погибшаго состоянія отца, хотя бы только 500 фунтовъ на которые иметъ росписку, и удетъ въ далекую страну гд умный человкъ не скажетъ ему что ремесло его мшаетъ ему вступить въ родство съ знатною фамиліей.

Засвидтельствовавъ завщаніе отца, онъ послалъ графин копію съ него и слдующее письмо:

‘Кесвикъ, 4го ноября 183….

‘Миледи.

‘Не знаю слышали ли вы о смерти моего отца. Онъ скончался въ Кесвик 24го числа прошлаго мсяца отъ апоплексическаго удара постигшаго его 15го. Я увренъ что вы пожалете о немъ.

‘Я считаю себя обязаннымъ послать вамъ, миледи, копію съ его завщанія. Вы можетъ-быть вели счетъ деньгамъ перешедшимъ изъ его рукъ въ ваши. Я не имю никакихъ доказательствъ кром росписки въ полученіи 500 ф. и счета въ 71 ф. 18 ш. 9 п., взятыхъ вами много лтъ тому назадъ. Это можетъ-бытъ все что вы должны моему отцу, но вамъ лучше знать. Я буду счастливъ если вы дадите мн отвтъ на этотъ счетъ.

‘Вашъ покорнйшій слуга
‘Даніель Твейтъ.’

Но онъ ршилъ что не удетъ изъ Англіи пока не получитъ отъ самой Анны Ловель признанія что она измнила ему.

ГЛАВА XXVII.
Письмо леди Анны.

Между тмъ недля прошла, а письмо леди Анны къ графу еще не было написано. Цлая армія выстроилась противъ двушки чтобы заставить ее написать такое письмо посл котораго она не могла бы отказаться отъ помолвки съ графомъ, но вс старанія были безуспшны. Графиня не видалась съ дочерью и продолжала настаивать на своемъ ршеніи не принимать ее къ себ пока она не откажетъ портному, она написала ей только краткое, но энергическое письмо въ которомъ доказывала ей что она обязана поддержать фамилію и честь имени. Мистрисъ Бльюстонъ день за днемъ доказывала ей то же самое. Алиса Бльюстоеъ въ разговорахъ съ нею говорила о портномъ, или лучше сказать о данномъ ему общаніи съ непритворнымъ ужасомъ. Сержантъ, чуть не со слезами на глазахъ, умолялъ ее положить конецъ тяжбы. Даже генералъ-солиситоръ поручалъ передавать ей нжныя увщанія, выражая надежду что она избавитъ ихъ отъ затрудненія ожидающаго ихъ въ начал ноября. Вс подробности положенія дла были объяснены ей много разъ. Если въ день назначенный для судопроизводства можно будетъ объявить что она помолвлена съ молодымъ графомъ, онъ откажется отъ своихъ притязаній и вс затрудненія уладятся. Законность брака въ Комберланд будетъ доказана ршеніемъ суда въ дл по обвиненію графа въ двоеженств и об стороны будутъ стараться чтобы притязанія графини и ея дочери были удовлетворены вполн. Адвокаты обихъ сторонъ были уврены что если графъ откажется отъ своихъ притязаній вслдствіе помолвки съ леди Анной, то титулъ графини и ея дочери и ихъ права на наслдство будутъ признаны безъ затрудненій. Графиня получитъ часть наслдства слдующую ей какъ вдов,— дочь остальную большую часть личной собственности, графъ же предъявитъ только притязанія на родовую собственность, если,— что было очень сомнительно,— окажется еще какая-нибудь родовая собственность кром помстья. Такой раздлъ удовлетворилъ бы вс стороны, и вопросъ о законности брака графини былъ бы ршенъ навсегда. Если же молодая особа не дастъ согласія на такое ршеніе дла, графъ не будетъ стараться опровергнуть законность комберландскаго брака и откажется отъ своихъ притязаній, но въ такомъ случа будетъ заявлено что въ Сициліи есть другая претендентка, или только свидтели которые опровергаютъ право графини. Генералъ-солиситоръ признавался прямо что онъ считаетъ италіянскую претендентку низкою обманщицей которая въ начал была подкуплена графомъ, а потомъ сама ршилась воспользоваться обманомъ чтобы получать вспомоществованіе отъ Ловелей, но онъ далеко не убжденъ, говорилъ онъ, что другая иностранка, которую графъ несомннно сдлалъ своею первою женой, не была жива во время его втораго брака. Если это справедливо, графиня перестанетъ быть графиней, Анна Ловель будетъ просто Анной Муррей, нищею, незаконнорожденною, невстой годною только для портнаго, если портной согласится взять ее.

— Если такъ должно бытъ, пустъ такъ и будетъ, сказала Анна сквозь слезы.— Онъ возьметъ меня.

Можетъ-быть армія была слишкомъ сильна для своего дла, слишкомъ правильно организована чтобъ одержать побду на такомъ пол сраженія, можетъ-быть боле слабая комбинація силъ дйствовала бы въ этомъ случа успшне. Никто не хотлъ замолвить слово за портнаго, никто не признавалъ что онъ былъ великодушнымъ другомъ, никто не выражалъ сожалнія къ нему. Вс повидимому считали несомнннымъ что всми его поступками съ самаго начала руководила надежда овладть большимъ богатствомъ, которое должно было достаться леди Анн если графиня будетъ признана графиней. Никто не хотлъ допуститъ что имъ руководила любовь, между тмъ какъ леди Анна была уврена только въ одномъ, въ правдивости Даніеля. Еслибъ окружавшіе ее признали что онъ великодушенъ и благороденъ, имъ можетъ-быть удалось бы убдить ее, какъ поэтъ убдилъ Даніеля, что обычаи свта принуждаютъ ихъ разстаться.

Но она общала написать письмо черезъ недлю, и въ конц второй недли убдилась что оно должно бытъ написано. Она уже не разъ объявляла мистрисъ Бльюстонъ о своемъ желаніи ухать изъ Бедфордъ-Сквера. Не можетъ же она жить у нихъ всегда, говорила Анна. Она чувствуетъ что мшаетъ всмъ и каждому. Почему ей не возвратиться къ своей родной матери? Разв мама говоритъ что никогда не возьметъ меня къ себ? Мистрисъ Бльюстонъ общала что если она напишетъ письмо и общаетъ своему кузену постараться полюбить его, то мать возьметъ ее къ себ немедленно. Но не могу же я жить здсь всегда, настаивала леди Анна. Мистрисъ Бльюстонъ говорила что не видитъ причины почему ея гость не остаться у нея такъ долго какъ сочтетъ нужнымъ ея мать.

Нсколько писемъ было написано вмсто нея. Графиня написала письмо, которое было очень коротко и выражало полное согласіе на предложеніе графа. Алиса написала письмо полное поэзіи. Мистрисъ Бльюстонъ написала третье, которое было полно двусмысленныхъ выраженій, но безъ прямаго согласія и безъ всякой поэзіи. Но еслибъ это письмо было отослано, двушк трудно было бы въ послдствіи освободиться отъ обязательствъ которыя оно навлекла бы на нее. Сержантъ должно-быть помогъ жен, потому что письмо было очень умно. Этимъ письмомъ леди Анну хотли заставить сказать что она всегда очень рада посщеніямъ своего кузена и надется быть въ состояніи содйствовать своему кузену прекратить тяжбу, что она никогда не выйдетъ замужъ безъ согласія своей матери и что это все что она можетъ сказать въ настоящее время.

— Это не удовлетворитъ генералъ-солиситора, замтилъ сержантъ прочитавъ письмо.— Чортъ бы побралъ этого человка!

Мистрисъ Бльюстонъ ручалась что это поведетъ къ тому что удовлетворитъ генералъ-солиситора. Сержантъ прибавилъ еще нсколько словъ и леди Анну долго уговаривали послать это письмо.

Но она не приняла ни одного изъ писемъ.

— О, это невозможно, мистрисъ Бльюстонъ.— Онъ понялъ бы что это написано не мною.

— Но вы общали написать и должны сдержать свое общаніе, сказала мистрисъ Бльюстонъ.

— Я считаю себя обязанною сдержать вс свои общанія, отвчала леди Анна намекая на свое общаніе Даніелю Твейту.

Но наконецъ она сла и написала письмо сама, давъ себ напередъ слово не показывать его никому. Давая общаніе она не имла въ виду написать такое письмо которое должно быть показано всему свту. Мистрисъ Бльюстонъ просила чтобъ оно было показано по крайней мр графин.

— Если мама позволитъ мн пріхать къ ней, я покажу ей письмо, сказала Анна.

Наконецъ ршено было позволить ей написать что она хочетъ и отослать письмо непоказаннымъ. Посл долгихъ колебаній и многихъ слезъ, она написала слдующее:

‘Бедфордъ-Скверъ, вторникъ.

‘Милый кузенъ.

‘Я сожалю что такъ долго не длала того что общала сдлать. Мн кажется что мн не слдовало общать, потому что я не знаю теперь что мн написать вамъ, и думаю что не должна была бы писать. Я не виновата въ тяжб. Я не хочу отнимать что-нибудь у другихъ и не хочу ничего для себя. Я думаю что папа поступилъ очень дурно сказавъ что мама не жена его, и я конечно желаю чтобы все устроилось такъ какъ она желаетъ. Но не думаю чтобы кто-нибудь имлъ право заставлять меня сдлать то что я считаю несправедливымъ.

‘Мистеръ Даніель Твейтъ вовсе не такой человкъ какъ они говорятъ. Онъ и отецъ его были лучшими друзьями мама, и я этого никогда не забуду. Старый мистеръ Твейтъ умеръ, и я очень жалю о немъ. Еслибы вы знали ихъ какъ знали мы, вы поняли бы что я чувствую. Мистеръ Твейтъ конечно не другъ вамъ, но онъ другъ мн, и мн кажется что я поэтому не могу быть вашимъ другомъ. Вы человкъ знатный, а онъ ремесленникъ, но когда мы узнали его, онъ былъ ничмъ не хуже насъ, и мы должны ему много денегъ которыхъ мама не можетъ заплатить. Мама говорила, прежде чмъ разсердилась на него, что она была бы въ рабочемъ дом еслибы не онъ и отецъ его, и что мистеръ Даніель Твейтъ могъ бы жить теперь очень хорошо и не быть портнымъ поденьщикомъ, какъ называетъ его мистеръ Бльюстонъ, еслибъ они не отдали намъ все что имли. Посл этого я не могу слышать когда о немъ говорятъ дурно.

‘Мн конечно пріятно было бы исполнить желаніе мама, но какъ поступили бы вы еслибы общали кому-нибудь другому? Я была бы такъ рада еслибы можно было положить конецъ всмъ этимъ непріятностямъ. Моя милая мама не хочетъ видть меня, и хотя здсь вс очень добры со мной, но я чувствую что мн не слдовало бы быть здсь, у мистрисъ Бльюстонъ. Мама говорила что подетъ за границу. Я желала бы чтобъ она ршилась на это и взяла меня съ собой. Тамъ я не видала бы никого и не было бы никакихъ непріятностей. Но мн кажется что у мама недостаетъ денегъ на это. Неправда ли, какое жалкое письмо? Но я не знаю что я могу еще сказать.

‘Преданная вамъ
‘Анна Ловель.’

Дале, въ постскриптум, говорилось главное что ей нужно было сказать. ‘Я думаю что слдовало бы позволить мн повидаться съ мистеромъ Даніелемъ Твейтомъ.’

Получивъ это письмо, лордъ Ловель пріхалъ въ Бедфордъ-Скверъ и видлся съ мистрисъ Бльюстонъ, но не показалъ ей письма. Кузина его гуляла съ дочерьми и онъ не сталъ дожидаться ея. Онъ сказалъ только что получилъ письмо которое принесло ему мало утшенія.— Но я отвчу на него, сказалъ онъ, и читатель, видвшій ея письмо, увидитъ и его письмо.

‘Отель Броунъ, 4го ноября 183—.

‘Милая Анна.

‘Я получилъ ваше письмо и благодарю васъ за него, хотя въ немъ мало утшительнаго для меня. Я начну увреніемъ что я не имю ничего противъ того чтобъ вы повидались съ мистеромъ Даніелемъ Твейтомъ. Я твердо убжденъ что еслибы вы видали его теперь часто, вы поняли бы что бракъ съ нимъ не принесъ бы счастія ни вамъ, ни ему. Вы даже не говорите что надетесь быть счастливою.

‘Вы защищаете его, какъ будто я обвинялъ его. Я согласенъ со всмъ что вы говорите въ его пользу. Я не сомнваюсь что отецъ его велъ себя относительно васъ и вашей матушки какъ истинный другъ. Но это не длаетъ сына достойнымъ быть мужемъ Анны Ловель. Вы даже не говорите что считаете его достойнымъ. Мн кажется что я все это понимаю и люблю васъ еще боле за гордость съ которою вы отстаиваете такого преданнаго друга.

‘Но, дорогая моя, это не иметъ ничего общаго съ бракомъ. Мн кажется что вы даже не смете теперь думать сдлаться его женой. Я сомнваюсь чтобъ вы говорили даже себ что любите его также такою любовью. Я не такъ самонадянъ чтобъ быть увреннымъ что вы любите меня. Нтъ, но если вы скажеге себ что онъ не можетъ быть вашимъ мужемъ, то вы со временемъ можетъ-быть полюбите меня, тмъ боле что этому можетъ способствовать то что ваши друзья желаютъ этого, и вы конечно тоже желаете положить конецъ всмъ этимъ непріятностямъ.

‘Искренно любящій васъ
‘Л.’

‘Я былъ сегодня утромъ въ Бедфордъ-Сквер, но не засталъ васъ дома.’

— Но я смю, сказала она себ прочитавъ письмо.— Почему мн не смть? И я говорю себ что люблю его. Почему мн не любить его теперь если я не стыдилась любить его прежде?

Ее ожидало гоненіе, и какъ шаги путника извлекаютъ ароматъ изъ травы которую онъ мнетъ ногами, такъ и гоненіе возбуждало въ ея сердц силу характера до тхъ поръ дремавшую. Еслибъ ее оставили въ Іоксам и не говорили ей ни слова о портномъ, еслибы ректоръ и дв тетки графа продолжали осыпать ее любезностями, она можетъ-быть уступила бы. Но теперь духъ сопротивленія былъ въ ней сильне чмъ когда-либо.

ГЛАВА XXVIIІ.
Ловель противъ Муррей съ дочерью.

Понедльникъ 9го ноября былъ день назначенный для судопроизводства по длу извстному подъ названіемъ ‘Ловель противъ Муррей съ дочерью’. Это обозначеніе было принято давно, когда партія графа еще считала возможнымъ доказать что женщина которую теперь вс называли графиней не иметъ права называться графиней, что она просто Жозефина Муррей. Еслибы другая жена была жива когда Жозефина Муррей была обвнчана съ графомъ, она дйствительно осталась бы Жозефиной Муррей, все равно была ли она жертвой обмана, или его сообщницей. Читатель видлъ что по мр того какъ обстоятельства дла разъяснялись, измнялись и мннія сторонниковъ графа, въ особенности самого молодаго графа. Люди взявшіеся доказать что графиня не графиня принуждены были признать ея титулъ и принимали у себя леди Анну съ надлежащимъ почтеніемъ къ ея происхожденію. Несмотря на это, названіе дла удержалось и распространилось въ публик. Т самые люди которые называли графиню не иначе какъ графиней, говоря о процесс называли его дломъ Ловель противъ Муррей. И вотъ наконецъ настало 9е ноября и судопроизводство по длу Ловель противъ Муррей. Обстоятельства дла были слдующія: дв женщины, мать и дочь, предъявляли притязанія на личную собственность покойнаго графа въ качеств его жены и дочери. Противъ этихъ притязаній графъ предъявлялъ свои притязанія въ качеств прямаго наслдника, отвергая что покойный графъ оставилъ вдову и законную дочь. Дло было значительно усложнено предполагаемымъ существованіемъ первой жены графа, которая могла бы также предъявить свои притязанія въ качеств вдовы. Тмъ не мене процессъ сохранилъ наименованіе ‘Ловель противъ Муррей’ и подъ именемъ Ловель подразумвался графъ, а не италіянская претендентка.

При такой постановк дла начало преній выпадало на долю генералъ-солиситора. Еслибы дло пошло обычнымъ порядкомъ, его обязанностью было бы объяснить семейное положеніе и представить доказательства перваго брака и существованіе первой жены во время второй женитьбы. Доказательства его были бы проврены допросомъ свидтелей, а затмъ были бы предъявлены притязанія графини и ея свидтели. Посл этого судья предложилъ бы вопросы присяжнымъ и присяжные произнесли бы ршеніе. Дло тянулось бы много дней, и публика ожидала всхъ тревогъ и наслажденій доставляемыхъ большимъ процессомъ. Составилось множество пари предлагавшихся сначала за успхъ графа, потомъ за успхъ графини. Въ клубахъ толковали о разныхъ новостяхъ привезенныхъ изъ Сициліи. Затмъ внезапно разнеслась молва что судебнаго разбирательства не будетъ, что знаменитое дло ‘Ловель противъ Муррей съ дочерью’ улаживается навсегда женитьбой Ловеля на дочери и примиреніемъ съ Муррей которая будетъ его тещей. Но большинство любителей новостей не поврило этому слуху. Лордъ Ловель можетъ конечно жениться на своей противниц, и по всей вроятности женится, но это не остановитъ процесса, если въ Италіи дйствительно существуетъ вдова графа, то она будетъ наслдницей. Вдова Ловель займетъ мсто графа Ловель и дло Ловель противъ Муррей состоится. Первый бракъ не можетъ быть опровергнутъ только тмъ что графу выгодно опровергнуть его. Затмъ, въ самый разгаръ этого спора, въ клубахъ разнеслось извстіе что брака не будетъ, что двушка уже дала слово портному, и что власть портнаго надъ ней такъ сильна что она не сметъ отказать ему. Ужасные слухи носились о портномъ и о бдной леди Анн. Увряли что они уже тайно обвнчаны и уже ожидаютъ ребенка, и послдній фактъ былъ извстенъ за достоврный многимъ клубнымъ авторитетамъ, портной, говорили они, обезпечилъ себ успхъ всевозможными способами, онъ держитъ двушку въ своей власти посредствомъ любви, страха и письменныхъ обязательствъ, графиня выгнала дочь отъ себя ночью и грозила убійствомъ и самоубійствомъ, портному предлагали половину состоянія чтобы только отдлаться отъ него, но онъ не уступилъ. Романичность исторіи развилась особенно въ послдніе дни предъ судопроизводствомъ, но вс были согласны что судопроизводство не приведетъ ни къ чему, что ршеніе дла будетъ отложено.

Трудно ршить какъ разгласилась исторія портнаго. Юристы условились хранить ее въ тайн, но можетъ-быть кто-нибудь изъ ихъ помощниковъ первый разказалъ ее постороннимъ. Она была извстна въ контор Нортона и Флика и въ контор Роффа и Гоффа. Мистеръ Менсейль и его клеркъ, мистеръ Гарди и его клеркъ, мистеръ Бльюстонъ и его клеркъ, вс знали ее, но вс общали молчать. Клерка генералъ-солитора нельзя было да же подозрвать. Дв миссъ Бльюстонъ дали торжественное общаніе быть безмолвными какъ могила. Мистрисъ Бльюстонъ имла много друзей съ которыми была откровенна, но она дала клятву хранить тайну. Не проболталась ли горничная Сара которую графиня къ несчастію приставила къ своей дочери при первомъ проблеск будущаго благосостоянія?

Въ числ послднихъ узнавшихъ исторію портнаго, послднихъ изъ тхъ кого сколько-нибудь интересовало дло Ловелей, были Іоксамскіе Ловели. Графъ не сказалъ имъ ничего. На письмо тетки и потомъ на настойчивый запросъ дяди онъ отвчалъ коротко и уклончиво. Когда можно будетъ сообщить что-нибудь, онъ сообщитъ, теперь же онъ можетъ только выразить надежду что все устроится какъ слдуетъ,— таково было содержаніе его отвтовъ. Ректоръ былъ вн себя отъ негодованія, и негодованіе его также какъ и горе двухъ тетокъ графа нисколько не смягчились когда они узнали истину изъ устъ той самой леди Фитцварренъ которую заставили идти къ обду позади Анны Муррей, какъ называла ее леди Фитцварренъ съ тхъ поръ какъ узнала исторію портнаго. Она пріхала въ Іоксамъ чтобъ объявить эту новость Ловелямъ и въ подтвержденіе своихъ словъ привезла съ собой газету. Но такъ какъ намъ нужно поспшить въ судъ чтобы выслушать то что скажетъ генералъ-солиситоръ, мы не остановимся на огорченіи Іоксамскихъ Ловелей. Повторимъ только припвъ псни ректора въ этотъ вечеръ: ‘Я съ самаго начала зналъ чмъ это кончится. Я это предвидлъ. Я былъ въ этомъ увренъ. Но никто не хотлъ слушать меня.’

Судъ Королевиной Скамьи въ Вестминстер былъ переполненъ Это ноября. Дло должно было разбираться въ присутствіи лорда главнаго судьи и было извстно что сэръ-Вильямсъ Патерсонъ во всякомъ случа долженъ будетъ сказать что-нибудь. Стоило пойти хоть бы для того чтобы выслушать исторію надлавшую такъ много шуму. Вс предварительныя обряды судопроизводства были исполнены со строгою точностью, какъ будто вс были уврены что дло пойдетъ обычнымъ порядкомъ, что каждая изъ тянущихся сторонъ представитъ свои свидтельства опровергая и оспаривая свидтельства противной стороны съ тою учтивою враждой между адвокатами которая доставляетъ такое удовольствіе публик и повидимому имъ самимъ. Присяжные были приведены къ присяг, и не мало прошло времени, и лордъ главный судья долженъ былъ употребить не мало угрозъ прежде чмъ двнадцать джентльменовъ согласились занять скамью присяжныхъ. Предъ дверьми палаты стояла толпа людей и каждый изъ нихъ далъ бы дорого за мсто съ котораго могъ бы слышать ходъ дла, но еслибы имъ предложили почетныя мста присяжныхъ, никто не захотлъ бы занять ихъ, несмотря даже на то что въ публик преобладало мнніе что ршеніе присяжныхъ не понадобится.

Около полудня генералъ-солиситоръ началъ свою рчь. Онъ имлъ въ этотъ день необыкновенно довольный видъ, былъ щедръ на улыбки, поклоны и любезности, доказательства что человкъ иметъ предъ собою пріятное дло. Какъ отрадно видть птуха разгуливающаго по своему двору и удивляться его вольному обращенію съ предметами пугающими постороннюю птицу. Еслибы мн или вамъ, читатель, пришлось встать въ этой палат въ парик и въ мантіи и начать рчь которая должна была бы продлиться цлыхъ шесть часовъ, считая при этомъ своею священною обязанностью разказать исторію дла такъ чтобы ни одна подробность не ускользнула отъ вниманія судей, адвокатовъ и присяжныхъ, какъ плохо была бы разказана эта исторія, какъ улетучивались бы необходимыя подробности изъ памяти разкащика, чтобы никогда не дойти до свднія слушателей, какъ сознаніе этого спутывало бы вашу рчь и мою, и какъ мучительна была бы минута когда намъ пришлось бы встать предъ публикой! Но генералъ-солиситоръ всталъ счастливый, съ граціозною и спокойною медлительностью въ движеніяхъ, съ такою самоувренностью какъ будто приступалъ къ самому обыденному длу. Онъ вроятно зналъ что парикъ и мантія идутъ къ нему когда наклонилъ голову и съ полусдержаннымъ смхомъ шепнулъ какую-то забавную шутку джентльмену сидвшему рядомъ съ нимъ. Онъ способенъ былъ сдлать это несмотря на то что глаза всхъ присутствовавшихъ были устремлены на него, такъ великъ былъ этотъ человкъ! И когда онъ началъ тихимъ голосомъ, почти скромнымъ по своему тону, можно было подумать что къ палат обращается женщина, такъ нженъ и мягокъ былъ этотъ голосъ.

— Милордъ, началъ онъ,— я имю сегодня въ виду сдлать то что не часто выпадаетъ на долю адвоката, я намренъ высказать откровенно все что я думаю объ этомъ дл, все что я знаю о немъ, все въ чемъ я убдился, словомъ, послужить столько же интересамъ моихъ оппонентовъ какъ и моихъ кліентовъ. Исторія которою, какъ я опасаюсь, мн придется занять вниманіе палаты въ теченіи всей остальной части дня, полна странностями и романтичностью. Я разкажу вамъ о возмутительныхъ преступленіяхъ и замчательныхъ добродтеляхъ и страданіяхъ вынесенныхъ и побжденныхъ, о надеждахъ почти осуществившихся, но благородный кліентъ мой, по порученію коего я предсталъ сегодня предъ вами, не герой этой исторіи. Героизмъ его, какъ вы увидите, если я сумю передать эту исторію не исказивъ ее, состоитъ въ благородномъ стараніи возстановить истину, хотя бы это послужило во вредъ ему. Мы имемъ дло съ древнею и благородною фамиліей, во глав которой стоитъ теперь мой кліентъ, молодой графъ Ловель. Отъ ршенія и опроса который мы имемъ теперь предъ собой зависитъ обладаніе громаднымъ состояніемъ. Если же это будетъ доведено до своего естественнаго конца, вы должны будете ршить должно ли это состояніе достаться моему кліенту, какъ прямому наслднику, или же у покойнаго графа остались другіе, боле близкіе наслдники. Но это не все что вамъ придется изслдовать, есть другіе вопросы отъ ршенія коихъ зависитъ право двухъ женщинъ на имя Ловелей. Основательное сомнніе въ такомъ прав въ нашей стран есть достаточная причина для возбужденія судебнаго дла. Наши почетные титулы имютъ у насъ такое важное значеніе, такъ справедливо почитаются вншнею эмблемой величія и благородства, такъ повсемстно признаются достаточною рекомендаціей для входа во всякое общество что мы естественно охраняемъ ихъ съ самою ревнивою осторожностью. Когда притязанія на титулъ изъявляются со стороны мущины, они обыкновенно связаны съ притязаніями на какую-нибудь парламентскую привилегію, право на которую разсматривается не присяжными, но самимъ сословіемъ которому принадлежитъ эта привилегія. Притязаніе на званіе пера разсматривается палатой лордовъ, все равно предъявлено ли оно женщиной или мущиной, потому что сынъ наслдницы будетъ перомъ парламента. Въ дл которое мы имемъ предъ собой нтъ вопроса о такомъ прав. Женщина предъявляющая притязанія на графскій титулъ Ловелей для себя и для своей дочери требуетъ только того что можетъ быть разршено присяжными. Но такъ какъ ея право на древнее и благородное имя возбуждало сильныя сомннія, то мой кліентъ, какъ настоящій глава фамиліи Ловелей, счелъ своею обязанностью изслдовать справедливость ея притязаній и въ случа ихъ неосновательности воспрепятствовать ей и ея дочери пользоваться почетнымъ именемъ его фамиліи. Независимо отъ спорнаго состоянія, происхожденіе котораго я долженъ буду объяснить вамъ, вопросъ иметъ ли старшая изъ двухъ женщинъ право называться графиней Ловель, а младшая леди Анной Ловель потребовалъ изслдованія, которое не могло быть полнымъ безъ этой судебной процедуры. Я заявляю вамъ прямо что мы признаемъ за этими женщинами право носить имя на которое он предъявляютъ притязанія, и прибавлю къ этому мое личное убжденіе и убжденіе моего кліента что он сами вполн уврены въ своей правот. Я считаю также не лишнимъ довести до вашего свднія что посл того какъ назначенъ былъ день судопроизводства, младшая изъ претендентокъ жила въ дом дяди моего кліента, подъ одною кровлей съ моимъ кліентомъ, и тамъ была представлена всему округу членами фамиліи моего кліента подъ почетнымъ титуломъ, котораго и я, какъ представитель моего кліента, не буду оспаривать у нея. (Іоксамскій ректоръ, присутствовавшій въ суд, сердито замахалъ головой услышавъ что леди Анна была у него желанною гостьей, но такъ какъ въ эту минуту никто не смотрлъ на іоксамскаго ректора, его протестъ пропалъ даромъ.)

— Вы спросите для чего же въ такомъ случа продолжается это дло? Если уже признаны справедливыми, скажете вы намъ, вс притязанія этихъ женщинъ, которыхъ вы въ своемъ исковомъ прошеніи назвали Муррей, то почему было не отдать имъ ихъ привилегій и богатства которое должно принадлежать тгъ не возбуждая этой тяжелой судебной процедуры? Я долженъ отвтить вамъ что ни мое личное убжденіе, ни убжденіе всхъ моихъ сутрудниковъ, ни даже убжденіе моего благороднаго кліента, не давали намъ права отказаться отъ возможности добиться такого ршенія которое было бы окончательнымъ и неопровержимымъ для всхъ претендентовъ которые могутъ явиться въ послдствіи. Еслибы молодой графъ умеръ, новый графъ, побуждаемый причинами столь же основательными какъ т которыя побудили васъ начать это дло, могъ бы также сказать что-женщина которую я буду впредь называть графиней — не графиня. Мы считаемъ ее графиней, но вы ршите правы ли мы въ этомъ когда выслушаете доказательства въ пользу законности ея брака, которыя будутъ безъ сомннія представлены ея защитниками и опроверженія этихъ доказательствъ которыя могутъ быть представлены другими партіями. Мы со своей стороны не представимъ никакихъ опроверженій, мы даже не предложимъ ни одного вопроса который могъ бы набросить сомнніе на то что иметъ сказать нашъ ученый оппонентъ. Я даже не вижу причины почему намъ и нашему ученому оппоненту не дйствовать заодно. Когда странные факты этой исторіи разъяснятся для васъ, вы увидите что въ этомъ дл замшаны и другіе интересы, кром интересовъ моего кліента и двухъ женщинъ которыя явились сюда въ качеств его оппонентокъ. Два свидтельства были представлены въ опроверженіе правъ графини Ловель, оба данныя человкомъ который былъ, какъ мн кажется, самымъ низкимъ и порочнымъ изъ всхъ людей съ проступками коихъ мн приходилось имть дло какъ юристу. Я говорю о покойномъ граф Ловель. Вскор посл женитьбы на женщин которая теперь его вдова, онъ объявилъ, и солгалъ, какъ я теперь не сомнваюсь, что она не жена ему, что когда онъ женился на ней, первая жена его была еще жива. Но есть, утверждаютъ, положительныя доказательства что въ то же время онъ говорилъ что первая жена его умерла вскор посл его второй женитьбы, которую онъ выдавалъ за незаконную. Еслибы это было справедливо, еслибы вы, разслдовавъ это дло, пришли къ убжденію что говоря это графъ говорилъ правду, все состояніе его сдлалось бы неоспоримою собственностью моего кліента. Покойный графъ умеръ оставивъ такое завщаніе которое было признано недйствительнымъ какъ написанное въ помшательств. Первая жена его, если врить его словамъ, умерла, вторая жена не была его законною женой и не можетъ считаться его вдовой, дочь его незаконная дочь и не можетъ быть его наслдницей. Если это справедливо, то графъ мой кліентъ, наслдникъ титула и родовой собственности, долженъ быть и безспорнымъ наслдникомъ личной собственности. Но мы ни мало не вримъ этой исторіи, мы не намрены доказывать что первая жена графа, ибо таковая была дйствительно, существовала во время его второй женитьбы. Мы не нашли доказательствъ этого и полагаемъ что ихъ нтъ. Въ послдствіи преступный графъ, въ груди котораго не было проблеска благородства, въ сердц котораго не было искры милосердія, началъ утверждать что его первая жена все еще жива. Трудно опредлить что побудило его къ этому. Можетъ-быть онъ хотлъ этимъ оправдаться въ томъ что не повторилъ брачной церемоніи съ несчастною женщиной съ которою поступилъ такъ жестоко. Но несомннно что онъ говорилъ это, и что онъ назначилъ ежегодное содержаніе одной женщин которой позволилъ называться графиней, хотя въ то же время жилъ съ другою, Италіянкой, и несомннно также что эта женщина еще жива, по крайней мр была жива недли дв тому назадъ. Мы полагаемъ что первою женой графа была старшая сестра этой женщины, умершая раньше его второй женитьбы. Но еслибы было доказано что эта италіянская претендентка дйствительно вдова графа, то дв леди которымъ мы вполн сочувствуемъ лишились бы всхъ своихъ правъ и кліентъ мой не получилъ бы ничего изъ спорнаго состоянія. Я слышалъ что прежде чмъ лордъ главный судья поручитъ присяжнымъ ршеніе этого дла, суду будутъ предъявлены притязанія италіянской партіи. Если этотъ слухъ оправдается, если будетъ сдлана попытка доказать что италіянская претендентка должна наслдовать какъ вдова, то мой кліентъ явится ея оппонентомъ. Мы убждены въ правахъ графини, англійской графини, и ея дочери, леди Анны Ловель. Ихъ притязанія мы не будемъ оспаривать. Исполняя свой священный долгъ, мы посылали въ Италію и въ Сицилію, и не разъ, за доказательствами, которыя еслибъ были справедливы, могли бы показать что англійская графиня не графиня. Мы потерпли неудачу, мы не нашли доказательствъ которыя могли бы представить присяжнымъ съ ручательствомъ за гяхъ достоврность. Мы пришли къ заключенію что у нкоторыхъ лицъ въ Сициліи собрана съ корыстною цлью масса ложныхъ свидтельствъ основанныхъ на обманахъ покойнаго графа. Мы не воспользуемся этою ложью для опроверженія притязаній въ справедливости коихъ мы уврены. Мы отказываемся отъ подобной попытки. Но все это только предисловіе моей исторіи.

Въ сущности онъ уже разказалъ всю свою исторію, по крайней мр все что нужно знать читателю. Да онъ, несчастный читатель, уже слышалъ нсколько разъ большую часть этой исторіи. Но судъ Королевиной Скамьи продолжалъ слушать съ напряженнымъ вниманіемъ. Въ новомъ параграф своей рчи генералъ-солиситоръ повторилъ только подробне все что было имъ сказано въ предисловіи. Онъ разказалъ подробности комберландскаго брака, извиняясь предъ своимъ ученымъ другомъ сержантомъ за похищеніе словъ уже готовыхъ выйти изъ его устъ, какъ сказалъ онъ. Онъ распространился съ краснорчіемъ приводившимъ въ трепетъ и въ умиленіе о демоническихъ поступкахъ преступнаго графа, для котораго, въ теченіи всей его жизни, женщины были только забавой. Онъ отвергалъ съ негодованіемъ предположеніе что графиня пріхала въ домъ графа зная что она не жена его, а любовница. Она была сама въ суд, подъ густымъ вуалемъ и на попеченіи одного изъ Гоффовъ, вызванная какъ необходимая свидтельница. Она едва владла собою отъ волненія слушая съ какимъ теплымъ счастіемъ адвокатъ противной стороны разказывалъ исторію ея жизни. Ей казалось что она наконецъ вознаграждена по заслугамъ. Затмъ генералъ-солиситоръ заговорилъ опять объ италіянской партіи, о сицилійскихъ сестрахъ, какъ онъ выражался, и пространно опровергнулъ доказательства имъ самимъ добытыя въ надежд поддержать ими притязанія своего кліента. Наконецъ онъ разказалъ въ чемъ состоитъ наслдство оставленное графомъ, который, присоединяя алчность ко всмъ своимъ другимъ порокамъ, распоряжался своею собственностью такъ нечестно что большая часть ея сдлалась личною собственностью и могла быть оставлена въ наслдство женщин.

— Ссылаться на факты или на предположенія, если кто-нибудь считаетъ это только предположеніями, которыхъ не имешь намренія доказать, конечно не слдуетъ, прибавилъ генералъ-солиситоръ,— но дло само по себ приняло такой необычайный, такой неправильный оборотъ что ему можетъ-быть извинятъ эту вольность. Ради всей фамиліи Ловелей, ради этихъ двухъ леди которыя терпли въ теченіи многихъ лтъ самыя незаслуженныя страданія, мы искренне желаемъ возстановить истину. Я сказалъ вамъ что именно мы считаемъ истиной, и такъ какъ наше мнніе ни мало не противорчитъ тому что иметъ сказать мой ученый другъ, мы не представляемъ съ своей стороны никакихъ доказательствъ. Мы охотно признаемъ бракъ вдовствующей графини бракомъ законнымъ и обязательнымъ во всхъ отношеніяхъ.

Заключивъ этими словами, генералъ-солиситоръ слъ.

Было боле пяти часовъ, и засданіе было отложено съ общаго согласія не до слдующаго дня, а до среды, для того чтобъ адвокаты могли приготовиться къ продолженію дла. Судя по результату этого дня дло Ловель противъ Муррей можно было считать оконченнымъ. Муррей была признана графиней Ловель, но несмотря на это вс почему-то полагали что дло должно продолжаться.

Засданіе было очень занимательно, но въ слушателяхъ тмъ не мене осталось чувство разочарованія. Ни слова не было сказано о самой интересной части исторіи, ни слова не было сказано о портномъ.

ГЛАВА XXIX.
Даніель Твейтъ одинъ.

Въ суд были два человка слушавшіе рчь генералъ-солиситора съ равнымъ интересомъ и съ равнымъ неодобреніемъ. Эти люди были досточтимый мистеръ Ловель, дядя истца, и Даніель Твейтъ, портной, вся жизнь котораго прошла въ стараніи подвинуть впередъ дло отвтчицъ. Узнавъ что двушка гостившая въ его дом общала быть женой портнаго, мистеръ Ловель возвратился къ своимъ прежнимъ подозрніямъ, никогда впрочемъ не покидавшимъ его вполн. Ему было очень тяжело когда пришлось предпочесть сомнительную леди Анну несомннной леди Фитцварренъ. Онъ предпочиталъ все старое, все что установилось издавна, что никогда не возбуждало сомнній, что было не только почтенно, но и непоколебимо. Двадцать лтъ былъ онъ увренъ что графиня не графиня и потомъ сильно горевалъ узнавъ о возможности лишиться состоянія которое должно было бы служить поддержкой графскаго достоинства Ловелей. Ему казалось чудовищнымъ что собственность одного графа Ловеля не будетъ принадлежать другому графу Ловелю. Еслибъ это зависло отъ него, онъ издалъ бы немедленно новый законъ наслдованія личною собственностью, съ обратнымъ дйствіемъ, для того чтобы помшать такой несправедливости. Узнавъ что генералъ-солиситоръ отказывается отъ борьбы съ такъ-называемою графиней, онъ хотлъ передать дло другому адвокату. Затмъ онъ принужденъ былъ принять въ свой домъ почти всми уже признанную, но имъ все еще подозрваемую наслдницу, въ угожденіе племяннику, не оказывавшему ему достодолжнаго почтенія. И вотъ наконецъ наслдница показала кто она такая объявивъ о своей помолвк съ портнымъ. Узнавъ это ректоръ началъ надяться что генералъ-солиситоръ перемнитъ свое намреніе и будетъ отстаивать права графа.

Жена его и сестра сдлали видъ что не врятъ газетной замтк которую показала имъ съ такимъ торжествомъ леди Фитцварренъ. Ректоръ объявилъ что онъ всегда ожидалъ чего-нибудь въ этомъ род. Тетушка Джюлія возразила что зная двушку она не можетъ поврить чему-нибудь въ этомъ род. Затмъ мистеръ Ловель отправился въ Лондонъ чтобы присутствовать при разбор дла и наканун дня судопроизводства спросилъ племянника справедливы ли дошедшіе до него слухи о леди Анн.

— Справедливы, отвчалъ молодой человкъ поникнувъ головой,— но я желалъ бы чтобъ объ этомъ не говорили.

— Почему же не говорить? Это уже извстно всему свту и было даже въ газетахъ.

— Тотъ кто хочетъ сдлать мн одолженіе не долженъ говорить объ этомъ, отвчалъ графъ.

Это показалось уже слишкомъ обиднымъ мастеру Ловелю. Быть не можетъ, думалъ онъ, чтобы графъ все еще имлъ въ виду женитьбу на двушк которая уже общала быть женой ремесленника. Изъ уваженія къ чести фамиліи онъ этого не сдлаетъ. Но какъ бы то ни было, ему, своему дяд, замнившему ему отца, онъ долженъ бы былъ дать ясный отвтъ. Мистеръ Ловель расположенъ былъ думать что какъ ни прискорбенъ былъ бы разрывъ между ними, ему слдовало бы поссориться съ главой фамиліи.

Онъ слушалъ внимательно рчь генералъ-солиситора и протестовалъ въ душ противъ каждаго слова. Не въ прав ли всякій подумать что этотъ адвокатъ нанятъ защищать графиню, а не графа? Онъ отказывается поддерживать притязанія графа, онъ призываетъ сочувствіе суда, и чрезъ газеты сочувствіе всей Англіи, не къ графу, котораго собираются обобрать, а къ двушк обезчестившей присвоенное ею имя, къ двушк для которой единственнымъ исходомъ изъ этого безчестія было бы чистосердечное сознаніе что она не иметъ права носить это имя! Даже говоря о спорномъ состояніи и объясняя почему оно заключается не въ земл, какъ состоянія другихъ благородныхъ лордовъ, а въ кредитныхъ билетахъ и въ акціяхъ коммерческихъ предпріятій, этотъ измнникъ не сказалъ ни слова чтобы привлечь сочувствіе присяжныхъ къ пострадавшему графу. ‘Еслибы я не зналъ что онъ женатъ, я подумалъ бы что онъ намревается жениться на одной изъ этихъ женщинъ’, сказалъ негодующій ректоръ въ своемъ письм къ сестр Джюліи.

Портной былъ такъ же возмущенъ рчью какъ и ректоръ. Онъ былъ вызванъ какъ свидтель и обязанъ былъ явиться несмотря на то что это лишало его дневнаго зароботка. Онъ пришелъ задолго до начала засданія, но увидалъ что уже нтъ возможности войти. Онъ сказалъ свое имя одному изъ приставовъ, но тому это имя было совершенно незнакомо. Тогда Даніель показалъ свой вызовъ въ судъ и услышалъ въ отвтъ что въ такомъ случа онъ долженъ подождать.

— Гд же мн ждать? спросилъ разсерженный радикалъ.

— Гд хотите, но въ залу вамъ теперь не пробраться.

Даніель подумалъ что никому не обошлось предстоящее дло такъ дорого какъ ему, что никто не сдлалъ такъ много какъ онъ для раскрытія истины. И вотъ чмъ ему отплачиваютъ! Еслибы графиня и ея адвокаты были справедливы, они позаботились бы приготовить ему мсто еслибы даже присутствіе его не было нужно. Въ зал были сотни людей привлеченныхъ только любопытствомъ и получившихъ право входа предпочтительно предъ другими только потому что эти люди были богаты, или знатны, или имли друзей въ судебномъ сословіи. Онъ же истратилъ все свое состояніе на дло графини, былъ ея самымъ преданнымъ другомъ, еслибы не онъ и не отецъ его, объ этомъ дл можетъ-быть не было бы теперь и рчи. И посл всего этого онъ принужденъ просить позволенія войти въ судъ и его не пускаютъ потому что у него нтъ тамъ друзей.

— Судъ есть мсто публичное, доступное для всхъ, сказалъ онъ принимаясь расталкивать толпу съ твердою ршимостью войти.

Тогда два констебля схватили его за руки и вытолкнули за дверь, къ большому испугу торговки яблоками сидвшей тамъ въ т дни.

Но съ помощью ловкости и ршимости ему удалось протолкаться въ залу раньше чмъ генералъ-солиситоръ началъ свою рчь, и онъ слышалъ ее всю, съ начала до конца, и остался такъ же недоволенъ ею какъ и іоксамскій ректоръ. Первое что возбудило его негодованіе было утвержденіе что титулы въ Англіи принимаются за эмблему благородства поведенія. Это было прямо противоположно его чувствамъ и его политическимъ убжденіямъ. Судьба сблизила его съ знатными женщинами и наложила на него обязанность поддерживать ихъ притязаніе на титулы которые сами по себ были ему ненавистны. Старшая изъ этихъ женщинъ имла право считаться законною женой человка оскорбившаго и отвергнувшаго ее, младшая имла право считаться законною дочерью этого человка. Эти права онъ уважалъ и поддерживалъ, но онъ сказалъ себ, лишь только у него составилось первое незрлое понятіе на этотъ счетъ, что прикасаясь къ саж трудно не запачкаться. Графы о которыхъ онъ слышалъ были, или казались ему, напыщенными своимъ богатствомъ, лнивыми, кутилами, соблазнителями чужихъ женъ, отрицателями всхъ гражданскихъ правъ, трутнями пользующимися привилегіей пожирать медъ собранный рабочими пчелами. Его полуобразованіе, его плохо пріобртенныя и плохо усвоенныя свднія, его одностороннее чтеніе не дали ему никакого понятія о томъ что большинство полезныхъ государственныхъ дятелей принадлежитъ къ рядамъ аристократіи. Онъ видлъ только власть, привилегіи, титулы и деньги и ненавидлъ лордовъ. Когда генералъ-солиситоръ говорилъ о значеніи титуловъ въ Англіи, портной не выдержалъ чтобы не обратиться съ насмшливымъ замчаніемъ къ своему сосду.

— Однако этотъ человкъ называетъ себя либераломъ и вотировалъ за билль о реформ.

— Это несомннно, отвчалъ сосдъ,— его партія вотировала за реформу.

‘Ни одного-то честнаго человка нтъ между ними’, сказалъ себ портной. Это было въ начал рчи и онъ выслушалъ ее до конца, не пропустивъ ни одного слова, ни одного аргумента приведеннаго въ пользу графини. Ему стало ясно что леди Анна должна быть признана несомннною наслдницей. Когда гонералъ-солиситоръ говорилъ о свидтельствахъ собранныхъ въ Италіи, Даніель безсознательно проникся убжденіемъ что италіянская претендентка и ея партія обманщики. Анна несомннная наслдница. Онъ видлъ что на ея сторон сочувствіе всей палаты. Но во всей рчи не было ни слова о человк который былъ неизмннымъ другомъ двушки и матери въ теченіи всего злополучнаго періода ихъ жизни. Имя Томаса Твейта не было упомянуто ни разу. Имъ можетъ-быть полезно игнорировать его, Даніеля, думалъ онъ, но еслибы въ нихъ было сколько-нибудь чести, еслибъ они способны были относиться гуманно къ людямъ стоящимъ такъ низко на общественной лстниц, что-нибудь было бы сказано о старик который сошелъ въ могилу почти нищимъ вслдствіе своей преданности графин. Но нтъ, о немъ не было сказано ни слова.

Даніель слушалъ съ напряженнымъ вниманіемъ ожидая узнать что-нибудь о замышляемомъ союз — онъ слышалъ что это называли не иначе какъ союзомъ — между двумя молодыми родственниками. Небо и земля были повидимому призваны на помощь для устройства этого союза. Но генералъ-солиситоръ не сказалъ ни слова ни о союз, ни о другомъ унизительномъ соглашеніи которое было бы не боле какъ бракомъ. Слушатели могли изъ сказаннаго вывести заключеніе что двушка свободна и еще не думала о муж. Однако въ зал не было ни одного человка который не слышалъ бы чего-нибудь о сватовств графа или объ успх портнаго.

Когда засданіе было окончено, Даніель Твейтъ пробрался впередъ и остановился недалеко отъ мста сержанта Бльюстона. Онъ медлилъ до послдней возможности глядя на юристовъ которые разговаривали, смялись, и казались очень довольными, какъ будто этотъ день былъ для нихъ днемъ большаго торжества.

— Да, теперь это такая плохая спекуляція что едва ли найдутся охотники взяться за нее, донеслись до него слова сержанта, который въ числ своихъ многочисленныхъ дарованій не имлъ способности говорить тихо.

— Да, я самъ въ этомъ увренъ, сказалъ себ Даніель выходя изъ суда.

‘Однако мы взялись за дло графини когда рискъ былъ больше и когда не могло быть никакихъ надеждъ на матеріальныя выгоды’. Онъ еще не получалъ отъ графини прямаго отвта на письмо которое послалъ ей вмст съ копіей завщанія отца. Онъ получилъ только краткое увдомленіе отъ мистера Гоффа что на его дло будетъ немедленно обращено вниманіе, и что графиня надется имть возможность заплатить ему въ самомъ скоромъ времени. Но это былъ не такой отвтъ какого онъ имлъ право ожидать на вопросъ имвшій для него такое важное значеніе. Онъ думалъ что они вс жестоки, несправедливы и безчестны. Графиня была безчестна потому что была графиня, юристы были безчестны потому что были юристы, вся фамилія Ловелей была безчестна потому что была фамиліей Ловелей. Въ эту минуту бдный Даніель Твейтъ былъ ожесточенъ противъ всего человчества. Онъ думалъ что ухалъ бы немедленно въ западный міръ, о которомъ давно мечталъ, еслибы получилъ хоть толь ко 500 фунтовъ на которые имлъ несомннное право.

Онъ зашелъ пообдать въ дешевую кухмистерскую и пошелъ бродить по улицамъ стараясь сосредоточить мысли на вопрос о любви къ нему леди Анны. Принявъ за основаніе своихъ сужденій все что сказалъ въ этотъ день генералъ-солиситоръ, что долженъ онъ думать о настоящемъ положеніи леди Анны? Онъ слышалъ со всхъ сторонъ что ее хотятъ выдать за молодаго графа и что объ этомъ брак будетъ объявлено въ суд. Ни слова объ этомъ не было сказано въ суд. Его самого старались заставить отказаться отъ его претензій на руку двушки. И графиня уговаривала его и юристы. Несомннно что они не сдлали бы этого, они забыли бы и думать о немъ, еслибъ имъ удалось уговорить леди Анну выйти за графа. Почему же не удалось это имъ? Двушка была безъ сомннія окружена всевозможными искушеніями. Ее тщательно оберегали отъ его вліянія.

Онъ самъ не сдлалъ даже попытки видться съ ней съ тхъ поръ какъ она перестала жить въ одномъ дом съ нимъ. Она гостила у Ловелей, и тамъ конечно старались склонить ее измнить ему и выйти за графа. Не въ прав ли онъ предположить что она устояла противъ всхъ искушеній потому что все еще любитъ его? За себя онъ могъ поручиться. Онъ зналъ что его влечетъ къ ней любовь, а не ея богатство. Иметъ ли онъ право думать что она малодушне и тщеславне его, что она не такъ благородна какъ онъ? Не иметъ ли онъ доказательствъ что она вынесла мужественно искушенія какимъ онъ никогда не подвергался? Ему случалось читать о женщинахъ которыя были выше свтскихъ соблазновъ. Когда онъ расположенъ былъ думать что она измнитъ ему, никакія осужденія не казались ему слишкомъ жестокими для нея, когда же оказалось что онъ не иметъ никакихъ основаній обвинять ее даже мысленно въ измн, ему не врилось чтобъ она могла не измнить. Но она поклялась что будетъ всегда любить его, какъ онъ поклялся любить ее, и разв не обязанъ онъ врить ей?

Затмъ онъ вспомнилъ свой разговоръ съ Кесвикскимъ поэтомъ. Поэтъ совтовалъ ему отказаться отъ двушки, увряя что это будетъ несомннно хорошо для нея. Совтъ этотъ былъ основанъ не на предположеніи что она сама измнитъ ему, но на увренности что она будетъ счастливе если ей дадутъ возможность измнить, если ее поощрятъ измнить и выйти замужъ за графа. Но по мннію Даніеля быть женою графа было плохою участью для всякой женщины, и могъ ли онъ, думая такъ, отказаться отъ своей любви для того чтобы дать своей возлюбленной возможность жить жизнью которую онъ презиралъ? Поэтъ не правъ. Онъ будетъ вренъ своей возлюбленной если только не узнаетъ что она измнила ему. Если же она измнитъ ему, онъ оставить ее въ поко.

Но что-нибудь нужно сдлать, думалъ онъ. Даже для нея, если она врна ему, нужно что-нибудь сдлать. Не малодушно ли было съ его стороны не попытаться увидать свою возлюбленную чтобы сказать ей что она можетъ быть уврена въ немъ? Юристы и Ловели съ графиней во глав, вс эти люди которые были теперь его врагами, обращались съ нимъ какъ съ собакой, старались отстранить безъ всякаго сожалнія, не хотли даже сказать ни одного слова благодарности объ услугахъ его отца. Обязанъ ли онъ щадить ихъ? Обязанъ ли онъ имъ чмъ-нибудь? Не долженъ ли онъ какъ мущина найти возможность поддержать двушку своимъ мужествомъ? Онъ не боится ихъ. Во всхъ своихъ сношеніяхъ съ ними онъ былъ безукоризненно честенъ и великодушенъ, между тмъ какъ она вела себя относительно его съ самою низкою неблагодарностью.

Но какъ увидаться съ леди Анной? Обдумывая все это онъ вышелъ изъ Вестминстера, куда заходилъ обдать, прошелъ Россель-Скверъ и повернулъ въ Кеппель-Стритъ спрашивая себя не зайти ли къ графин немедленно чтобы потребовать свиданія съ леди Анной. Леди Анна въ это время все еще гостила у Бльюстоновъ, но портной не поврилъ графин когда она сказала ему что дочь не живетъ съ ней. Однако онъ не ршился зайти къ ней.

ГЛАВА XXX.
Вознагражденіе по заслугамъ.

Не слдуетъ думать что графиня не была тронута получивъ письмо Даніеля Твейта съ копіей завщанія его отца. Она была одна и долго просидла въ уединеніи думая о человк который былъ ея лучшимъ другомъ. Она сама готова была сдлать для стараго Томаса Твейта все что было въ ея силахъ, такъ глубока была ея благодарность къ нему. Никакая услуга, какъ сказала она ему однажды, какъ бы ни была мелочна эта услуга, не показалась бы ей унизительною еслибъ она могла оказать ее ему. Тихія слезы стояли на ея глазахъ при воспоминаніи о прошломъ, о долгихъ часахъ проведенныхъ въ его обществ, когда она, готовая предаться отчаянію, почерпала мужество въ его настойчивости. Ея чувства къ сыну были бы такія же еслибы между нимъ и ею не стоила будущность ея дочери и честь фамиліи Ловелей. Она не была неблагодарною, но и не въ характер ея было принести въ жертву благодарности все на что она положила свою жизнь. Пусть весь свтъ, думала она, считаетъ ее чудовищемъ неблагодарности, но она будетъ относиться къ Даніелю Твейту какъ къ своему злйшему врагу пока онъ не откажется отъ своихъ претензій на руку ея дочери. Она не допуститъ никакихъ дружескихъ сношеній между ними. Она сама не будетъ имть съ нимъ дружескихъ сношеній если только онъ не дастъ ей повода возобновить прежнюю дружбу съ нимъ. Она считала его врагомъ, такимъ опаснымъ врагомъ что постоянно придумывала средства освободиться отъ него. По ея мннію, онъ поступилъ съ нею вроломно, онъ употребилъ во зло для своихъ корыстныхъ цлей свое знакомство съ ея длами. Она мало врила въ его любовь, но ей было все равно любитъ ли онъ ея дочь, или только хочетъ овладть ея деньгами. Вся ея жизнь прошла въ стараніи заставить свтъ призвать ея дочь знатною леди, и теперь она охотне согласилась бы пожертвовать своею жизнью самымъ низкимъ образомъ чмъ увидать что вс ея труды уничтожены такимъ унизительнымъ бракомъ. Любовь, романъ! Что значитъ любовь, что значитъ романъ молоденькой двушки въ сравненіи съ честью и благосостояніемъ древней и благородной фамиліи? Увидать дочь графиней Ловель было теперь цлью ея честолюбія и никакая благодарность не могла преградить ей путь къ этой цли. Она согласилась бы лучше убить собственными руками этого низкорожденнаго ремесленника чмъ позволить ему назвать себя тещей. Тмъ не мене слезы медленно текли по ея щекамъ когда она думала о прошломъ и вспомнила маленькую гостиную позади магазина портнаго съ игравшими въ ней дтьми.

Но долгъ нужно было заплатить или по крайней мр признать его. Успокоившись немного, она открыла старую шкатулку въ которой хранились ея бумаги за нсколько лтъ, и вынувъ множество счетовъ, начала подводить итогъ. Счетоводство было не въ ея характер, но она была настолько аккуратна что записывала все что получала отъ Томаса Твейта. Она когда-то звала точно сумму своего долга, но теперь переписала снова на лист почтовой бумаги вс записки съ обозначеніемъ чиселъ когда суммы были взяты и подвела итогъ. Да, все это она должна заплатить Даніелю Твейту и все это она заплатитъ ему если только будетъ имть возможность заплатить. Затмъ она отправилась къ мистеру Гоффу.

Мистеръ Гоффъ полагалъ что это дло не спшное. Уплата большой суммы занятой давно никогда не кажется юристамъ дломъ спшнымъ.

— Поручите мн написать ему что мы займемся этимъ лишь только будетъ ршено ваше дло, сказалъ мистеръ Гоффъ.

Но это не согласовалось съ намреніями графини. Она объяснила ему откровенно какъ обязана она покойному Томасу Твейту и какъ враждебно смотритъ она на его сына. Ей необходимо было возвратить ему деньги чтобъ окончательно стать съ нимъ во враждебныя отношенія. Она знала что если даже ршеніе ея дла будетъ отложено, часть доходовъ съ наслдства будетъ отдана въ ея распоряженіе. Этотъ долгъ необходимо заплатить. Нельзя ли принять мры которыя дали бы ей возможность заплатить его немедленно? Мистеръ Гоффъ взялъ счетъ, общалъ похлопотать и написалъ свой краткій отвтъ Даніелю Твейту. Вычисливъ проценты на занятыя деньги, онъ узналъ что долгъ графини портному равнялся девяти тысячамъ фунтовъ.

— Девять тысячъ фунтовъ! сказалъ мистеръ Гоффъ другому мистеру Гоффу.— Это будетъ для него даже лучше женитьбы на графской дочери.

Еслибы Даніель Твейтъ слышалъ эти слова, онъ схватилъ бы юриста за воротъ и постарался бы объяснить ему что такое любовь.

Наканун дня судопроизводства, и не ране какъ наканун, мистеръ Гоффъ показалъ счетъ сержанту.

— Боже мой! воскликнулъ сержантъ.— На такую громадную сумму должны быть какіе-нибудь документы.

Мистеръ Гоффъ отвчалъ что документовъ нтъ никакихъ кром одного на весьма незначительную часть долга, но что по его мннію, сумма назначенная графиней должна быть заплачена сполна. Графиня готова присягнуть если нужно что вс эти деньги она дйствительно взяла у портнаго.

Дальнйшее обсужденіе этого дла было отложено до боле удобнаго времени.

Во вторникъ, день въ который не было засданія по длу графини, въ квартир генералъ-солиситора былъ митингъ — весьма неправильное дйствіе, какъ и все въ этомъ дл,— на которомъ присутствовали сержантъ Бльюстонъ, гг. Гарди, Менсейль, Фликъ и Гоффъ. На этомъ митинг между прочимъ было заявлено и о долг графини. Генералъ-солиситоръ услышалъ въ первый разъ объ этомъ долг, хотя онъ зналъ о преданной дружб стараго портнаго. Онъ слышалъ что портной помогалъ графин, что графиня жила нкоторое время въ его дом, что это былъ человкъ великодушный и честный и что вслдствіе всего этого между двумя семействами возникла дружба давшая возможность младшему Твейту предложить руку и сердце леди Анн. Онъ зналъ что Твейтовъ нужно будетъ вознаградить когда графиня получитъ свою долю наслдства. Но она не была его кліенткой и онъ не разспрашивалъ о подробностяхъ ея длъ. Теперь онъ былъ пораженъ суммой долга.

— Вы хотите сказать что онъ далъ ей девять тысячъ фунтовъ чистыми деньгами? спросилъ генералъ-солиситоръ.

— Нтъ, въ эту сумму включены проценты, считая по пяти процентовъ, и незначительная сумма долга заплаченнаго за нее Томасомъ Твейтомъ. Она получила отъ него деньгами около 7.000 фунтовъ.

— Куда же ушла вся эта сумма?

— Значительная часть ея прошла чрезъ мои руки, отвчалъ мистеръ Роффъ смло.— Въ теченіи двухъ или трехъ лтъ графиня не имла никакого дохода и двадцать лтъ вела тяжбу за свои права. Дло по обвиненію въ двоеженств велось исключительно на средства портнаго.

— Боже мой! воскликнулъ сержантъ.

— Оставилъ онъ завщаніе? спросилъ генералъ-солиситоръ

— Да. Завщаніе засвидтельствовано и я имю съ него копію. Этотъ долгъ все что онъ могъ оставить сыну.

— Слдовало бы заплатить его немедленно, сказалъ мистеръ Гарди. Мистеръ Менсейль спросилъ возможно ли достать денегъ. Мистеръ Гоффъ сомнвался чтобъ это удалось до окончанія дла. Мистеръ Фликъ былъ увренъ что если будетъ сдлано надлежащее заявленіе, то сумма будетъ выдана немедленно. Доходы съ наслдства были значительные и судъ готовъ былъ удовлетворить вс основательныя притязанія на фамильную собственность.

— Я думаю что эта сумма будетъ выдана безъ малйшаго затрудненія, сказалъ мистеръ Гарди.

— Два мелкіе ремесленника отдали графин Ловель семь тысячъ фунтовъ, и въ такое время когда никто изъ ея родныхъ и изъ родныхъ ея мужа не хотлъ помочь ей ни однимъ пенни, сказалъ генералъ-солиситоръ.— жаль что я не зналъ объ этомъ до начала дла.

— Разв это принесло бы вамъ какую-нибудь пользу? спросилъ сержантъ.

— Это дало бы мн возможность воздать должное этимъ людямъ. Такъ младшій изъ этихъ Твейтовъ есть тотъ самый человкъ который претендуетъ на руку леди Анны?

— Тотъ самый, сэръ-Вильямъ, отвчалъ мастеръ Гоффъ.

— Я расположенъ думать что онъ достоинъ ея.

— Я въ этомъ вовсе не согласенъ съ вами, возразилъ сержаатъ сердито.

— По крайней мр не удивительно что молодая двушка считаетъ его достойнымъ, продолжалъ генералъ-солиситоръ.— Право я не знаю можемъ ли мы разчитывать что она откажетъ своему возлюбленному посл такихъ доказательствъ его преданности.

— Такой бракъ былъ бы ни съ чмъ несообразенъ, сказалъ мистеръ Гарди.

— Чудовищенъ, воскликнулъ сержантъ.

— Объ этомъ и думать-то страшно, сказалъ мастеръ Гоффъ.

— Было бы лучше чтобъ она не была леди Анной, если она это сдлаетъ, сказалъ мистеръ Менсейль.

— Гораздо лучше, подтвердилъ покачавъ головой мистеръ Фликъ, помнившій что онъ повренный графа Ловель, а не графини, фактъ о которомъ генералъ-солиситоръ повидимому забылъ.

— Въ васъ нтъ романтичности, господа, сказалъ сэръ-Вильямъ.— Разв великодушіе и доблесть не брали всегда верхъ надъ богатствомъ и знатностью въ глазахъ женщинъ въ романахъ?

— Я не понимаю чтобы какой-нибудь доблестный портной имлъ успхъ у знатной леди, возразилъ мистеръ Гарди.

— А разв леди Страчи не вышла замужъ за смотрителя гардероба? спросилъ генералъ-солиситоръ.

— Я право не знаю какое намъ здсь дло до романовъ, сказалъ сержантъ.— Этотъ бракъ былъ бы такъ ужасенъ что о немъ и думать нечего.

— Какъ бы то ни было, но портному нужно возвратить его деньги, сказалъ генералъ-солиситоръ,— и я полагаю что если долгъ этотъ сдланъ такъ какъ говоритъ мистеръ Гоффъ…

— Въ этомъ не можетъ быть сомннія, сказалъ стряпчій.

— То не трудно будетъ получить деньги чтобы заплатить его. Я думаю, мистеръ Фликъ, что слдовало бы увдомить портнаго что лордъ Ловель будетъ просить судъ вмст съ графиней о немедленномъ удовлетворенія его справедливыхъ требованій. При настоящихъ обстоятельствахъ такая просьба будетъ безъ сомннія имть желаемый разультатъ. Надо, конечно, дать понять что сержантъ Бльюстонъ и я оба согласны что деньги должны быть выданы для этой цли.

Немедленнымъ слдствіемъ этого разговора были два письма полученныя Даніелемъ на слдующее утро, одно отъ мистера Гоффа, другое отъ мистера Флика. Первый увдомлялъ его что графиня признаетъ себя обязанною заплатить ему девять тысячъ фунтовъ, и что немедленно будутъ приняты мры для уплаты этого долга. Въ письм мистера Флика, которое было короче письма его собрата, говорилось только что такъ какъ графиня должна покойному Томасу Твейту значительную сумму денегъ, забранныхъ въ теченіи послднихъ двадцати лтъ, то настоящему графу Ловель посовтовали просить судъ вмст съ графиней чтобы долгъ этотъ былъ выплаченъ изъ доходовъ съ состоянія оставленнаго покойнымъ графомъ, и что это будетъ сдлано немедленно. Мистеръ Гоффъ въ своемъ письм сдлалъ нсколько намековъ и далъ совтъ. Такъ какъ такой большой долгъ, на который не имется никакихъ документовъ, великодушно признанъ графиней и немедленно будутъ приняты мры для возвращенія всей суммы Даніелю Твейту, какъ наслднику своего отца, то Даніель Твейтъ, конечно, тотчасъ же откажется отъ своихъ нелпыхъ притязаній на руку леди Анны Ловель. Дале мистеръ Гоффъ представилъ яркими красками въ какой неблагодарности былъ бы повиненъ Даніель Твейтъ еслибы продолжалъ свои тщетныя попытки замедлить возстановленіе благосостоянія благородной фамиліи, которая выказываетъ ему свое благоволеніе возвращая ему долгъ.

ГЛАВА XXXI.
Вердиктъ.

Въ среду судъ собрался снова во всемъ своемъ судейскомъ величіи. Та же толпа, тотъ же лордъ главный судья, т же присяжные и т же дружные адвокаты. Носились слухи что въ этотъ день появится третья партія адвокатовъ, со стороны италіянской претендентки, и нкоторыя слова въ рчи генералъ-солиситора внушили публик увренность что италіянскіе интересы будутъ заявлены непремнно. Было извстно что италіянское дло поручено фирм предпріимчивыхъ адвокатовъ Моубрей и Мопусъ, внушавшихъ боле страха чмъ уваженія и считавшихся готовыми на всякое спекулятивное предпріятіе. Но никто изъ фирмы Моубрей и Молусъ не явился въ этотъ день въ судъ для защиты интересовъ итальянской вдовы. Спекуляція найдена была слишкомъ рискованною, расходы которыхъ она требовала слишкомъ большими, а вознагражденіе слишкомъ далекимъ даже для Моубрея и Мопусъ. Въ послдствіи оказалось что эти дгкентльмены обращались въ судъ требуя гарантіи что судебныя издержки по длу италіянской графини будутъ заплачены доходами съ наслдства, и что имъ было отказано. Судъ не хотлъ дать имъ никакой гарантіи пока не будетъ доказано что италіянская претендентка иметъ хоть подобіе справедливости на своей сторон. Теперь вс были убждены что если была доля истины въ италіянскихъ претензіяхъ, она заключалась въ томъ что первая жена графа, давно умершая, была жива во время комберландскаго брака. Такъ какъ доказательство этого не принесло бы никому въ Италіи ни одного пенни и имло бы только тотъ результатъ что наслдство досталось бы графу, то гг. Моубрей и Мопусъ удалились и итальянское дло тмъ и окончилось разъ навсегда.

Хотя въ среду въ судебной палат была такая же толпа какъ и въ понедльникъ, но суеты было меньше при открытіи засданія. Баристеры были не такъ заняты своими бумагами, атторнеи сидли спокойно, а лордъ главный судья съ судьей ассистентомъ казались нкоторое время совершенно пассивными. Генералъ-солиситоръ всталъ опять и сказалъ что съ позволенія суда онъ займетъ его вниманіе на нсколько минутъ. Онъ напомнилъ о своемъ предположеніи высказанномъ въ понедльникъ что судъ будетъ имть дло съ другими интересами кром тхъ которые были заявлены въ первое засданіе. Оказывается что это предположеніе не оправдалось. Онъ не иметъ положительныхъ свдній на этотъ счетъ, но въ палат невидимому нтъ адвоката готовящагося заявить претензіи третьей партіи. Итакъ какъ его кліентъ уже отказался отъ своихъ претензій, то можетъ-быть лордъ главный судья укажетъ каковъ по его мннію долженъ быть дальнйшій образъ дйствій суда. Такъ какъ лордъ Ловель взялъ назадъ свой искъ, то судъ можетъ-быть найдетъ что это дло не подлежитъ его юрисдикціи. Лордъ главный судья и судья ассистентъ удалились для совщанія и вся собравшаяся толпа начала обсуждать дло каждый по-своему.

Вс юристы и въ эту минуту вс остальные присутствовавшіе были ршительно того мннія что сэръ-Вилъямъ поступилъ дурно съ своимъ кліентомъ. Спорное состояніе слишкомъ велико чтобы пренебрегать имъ. Какъ адвокатъ графа сэръ-Вильямъ долженъ былъ держаться въ сторон отъ графини и ея дочери. Вмсто того чтобъ отстаивать интересы своего кліента, онъ заботится только о томъ чтобы дло уладилось такъ какъ онъ считаетъ справедливымъ. Онъ конечно умный человкъ и знаетъ какъ обращаться къ присяжнымъ, но онъ думаетъ только о себ и поддерживаетъ всегда что-нибудь свое, вмсто того чтобы думать о своемъ кліент и поддерживать интересы своего кліента. Это мнніе объ его характер вообще и объ его поведеніи въ настоящемъ случа утвердилось еще боле когда распространилось убжденіе что италіяаская претендентка обманщица.

Безполезно было бы конечно дйствовать заодно съ италіянскою партіей противъ англійской графини, но еслибы только доказать что первая жена графа была жива во время его второй женитьбы, какимъ счастіемъ было бы это для фамиліи Ловелей! Изъ тхъ кто держался этого мннія самымъ сильнымъ и самымъ озлобленнымъ порицателемъ генералъ-солиситора былъ Іоксамскій ректоръ. Весь вторникъ онъ провелъ объявляя всякому встрчному что интересы фамиліи Ловелей погублены ихъ собственнымъ адвокатомъ, а вечеромъ ему удалось овладть мистеромъ Гарди. Неужели нельзя ничего сдлать? Мистеръ Гарди полагалъ что уже поздно поправлять дло, однако, по настоянію ректора, повидался въ этотъ вечеръ съ сэръ-Вильямомъ и предложилъ ему тотъ же вопросъ: неужели нельзя ничего сдлать?

— Ничего кром того что мы намрены сдлать.

— Такъ дло проиграно, сказалъ мистеръ Гарди.— Я увренъ что никто не ршится поддерживать интересы Италіянки.

— Еслибы кто-нибудь и ршился, это было бы только тратой времени и денегъ. Милый мой Гарди, разв я не знаю что говорятъ обо мн въ обществ и что чувствуютъ нкоторые изъ Ловелей. Но я стараюсь сдлать для моего кліента то что считаю за лучшее для него. Вопервыхъ, вы должны припомнить что онъ самъ призналъ графиню.

— По нашему совту, сказалъ мистеръ Рарди.

— Вы хотите сказать, по моему совту. Да, но съ такимъ сильнымъ убжденіемъ съ своей стороны что онъ положительно отказывается принять участіе въ тяжб которая имла бы цлью опровергнуть ея права. Какъ бы ни былъ упрямъ адвокатъ, онъ не можетъ вести дло вопреки инструкціямъ своего кліента. Мы повренные лорда Ловель, а не фамиліи Ловель. Я увренъ что еслибы мы попытались доказать что первая жена графа была жива во время его второй женитьбы, намъ самимъ было бы совстно за доказательства которыя намъ пришлось бы представить присяжнымъ. Мы были бы конечно побиты, и при окончательномъ раздл собственности вамъ пришлось бы имть дло съ врагами, а не съ друзьями. Покойный графъ былъ судимъ за двоеженство и оправданъ. Разв присяжные ршились бы высказаться вопреки тому приговору, еслибы вы не представили имъ неопровержимыхъ доказательствъ?

— Вы надетесь что двушка выйдетъ за графа?

— Нтъ, не думаю. У нея повидимому есть своя воля и воля эта направлена въ другую сторону. Но я надюсь что при раздл наслдства часть его можетъ достаться графу.

И на слдующеее утро генералъ-солиситоръ произнесъ рчь продолжавшуюся не боле четверти часа и показавшую что онъ не намренъ измнить свой образъ дйствій, и когда судьи были въ отсутствіи, со всхъ сторонъ слышалось что графиня и леди Анна выиграли свое дло.

— Такой образъ дйствій со стороны сэръ-Вильяма Патерсона я считаю весьма безчестнымъ, сказалъ ректоръ своему сосду, человку среднихъ лтъ, служившему главнымъ клеркомъ у Нортона и Флика.

— Мы сами полагаемъ, сэръ, что борьба была возможна.

— Совершенно возможна. Я не думаю чтобы какой бы то ни было составъ присяжныхъ отнялъ охотно такое состояніе у фамиліи Ловелей. Въ продолженіи двадцати лтъ, съ тхъ, самыхъ поръ какъ впервые разнесся слухъ объ этомъ мнимомъ брак, всмъ было извстно что эта женщина такая же графиня какъ я. Это нелостижимо, честное слово, непостижимо! Я имлъ мало дла съ судомъ, но я привыкъ думать что англійскій адвокатъ долженъ быть вренъ своему кліенту. Мн кажется что это дло можно будетъ возбудить снова если доказать что адвокаты представили его въ ложномъ свт.

Бдный ректоръ вроятно забылъ, длая это предположеніе, что преступный адвокатъ дйствовалъ съ полнаго согласія своего кліента.

Посл получасоваго отсутствія судьи возвратились, и лордъ главный судья объявилъ что, по ихъ мннію, было бы лучше еслибъ ихъ ученый собратъ сержантъ довелъ до конца дло своихъ кліентокъ. Дале онъ объяснилъ что такъ какъ право на спорную собственность зависитъ отъ ршенія присяжныхъ, то необходимо чтобъ они выслушали все что ученый повренный такъ-называемой графини и ея дочери можетъ сказать въ пользу своихъ кліентокъ. Изъ этого не слдуетъ заключать что судьи желаютъ набросить тнь сомннія на законность комберландскаго брака, но такъ будетъ врне. Несомннно что вдова и дочь человка умершаго не оставивъ завщанія могутъ получить и раздлить между собой опредленнымъ образомъ всю его личную собственность безъ вмшательства суда присяжныхъ. Но въ этомъ случа права наслдницъ возбудили сомнніе и были оспариваемы, а такъ какъ у его ученаго собрата конечно уже готовы доказательства справедливости притязаній которыя истецъ, начиная это дло, очевидно имлъ въ виду опровергнуть, то онъ совтуетъ ему сдлать свое дло. Сказавъ это онъ завернулся въ свою мантію, слъ и принялъ позу слушателя. Сержантъ, уже вставшій, объявилъ что онъ совершенно готовъ продолжать дло и не сомнвается что указанный образъ дйствій есть самый правильный и безопасный. Генералъ-солиситоръ приподнялся и выразилъ свое согласіе съ граціознымъ поклономъ и тономъ любезнаго покровительства. ‘Милордъ конечно правъ’. Хотя слова эти были сказаны шепотомъ и вроятно не разслышаны, но улыбка генералъ-солиситора, и такого генералъ-солиситора какъ сэръ-Вильямь, могла успокоить всякаго судью.

Сержантъ Бльюстонъ произнесъ свою рчь, и дло продолжалось какъ вс подобныя дла. Намъ нтъ необходимости слдить пристально за его ходомъ. Генералъ-солиситоръ ушелъ, и значительная доля интереса пропала. Бракъ въ Комберланд былъ доказанъ, дло по обвиненію въ двоеженств съ оправдательнымъ приговоромъ было доказано, два противоложныя свидтельства графа, одно, что первая жена его умерла вскор посл его второй женитьбы, другое, данное поздне, что она еще жива, были доказаны. Сержантъ Бльюстонъ и мистеръ Менсейдъ были очень заняты въ продолженіи двухъ дней, такъ какъ ходъ дла завислъ только отъ нихъ. Мистеръ Гарди присутствовалъ какъ повренный графа, но онъ не сказалъ ни слова, не сдлалъ даже ни одного вопроса свидтелямъ представленнымъ сержантомъ. Старшина присяжныхъ вмшивался два раза, заявляя отъ себя и отъ своихъ товарищей что дло уже достаточно разъяснилось и нтъ необходимости продолжать, но судья настаивалъ что въ интересахъ графини,— онъ уже не называлъ ее ‘такъ-называемою графиней’,— необходимо чтобъ адвокаты ея могли довести свое дло до конца. Они довели его до конца на второй день посл полудня и заключили его съ великимъ торжествомъ краснорчивою рчью о жестокихъ притсненіяхъ вынесенныхъ ихъ кліенткой. Генералъ-солиситоръ возвратился въ судъ во-время чтобъ услышать обращеніе судьи къ присяжнымъ, которое было весьма кратко. Имъ было объяснено что это дло было возбуждено съ тмъ чтобы доказать что извстное бракосочетаніе совершившееся въ Комберланд въ 181— году было незаконное. Показаніе это было не только взято назадъ, но и опровергнуто повреннымъ отвтчицъ. Несомннно что этотъ бракъ былъ вполн законный, что бы ни говорили противъ него люди заинтересованные и не заинтересованные въ опроверженіи его законности. Но такихъ опроверженій не было даже представлено, и бракъ долженъ быть признанъ законнымъ. Присяжнымъ нтъ дла до вопроса кому должно достаться наслдство, ихъ дло дать вердиктъ отвтчицамъ. Присяжные сдлали то чего отъ нихъ ожидали, но не ограничась этимъ, прибавили что признаютъ за отвтчицами полное право называться графиней Ловель и леди Анной Ловель. Такъ кончилось дло Ловеля противъ Муррей съ дочерью.

Графиня, присутствовавшая при судопроизводств, была отвезена домой сержантомъ Бльюстономъ въ карет заране нанятой для нея.

— Теперь, леди Ловель, сказалъ онъ садясь противъ нея,— я могу поздравить васъ съ полнымъ возстановленіемъ вашихъ правъ. (Она въ отвть только покачала головой.) Вы боролись и наконецъ одержали побду, и я беру на себя смлость сказать что я никогда не видалъ такой удивительной настойчивости какую вы выказывали неизмнно съ тхъ самыхъ поръ какъ этотъ человкъ впервые поразилъ васъ своимъ безчестіемъ.

— Все это пропало даромъ, сказала она.

— Пропало даромъ, леди Ловель! Теперь я могу сказать вамъ что есть предположеніе что его величество пришлетъ поздравить васъ съ возстановленіемъ вашихъ правъ.

Она покачала опять головой.

— Все это не послужитъ ни къ чему.

— Наслдства теперь уже никто не можетъ оспаривать у васъ. Нкоторыя части могутъ возбудить вопросъ составляютъ ли он личную собственность или родовую, но он ничтожны. Треть остальнаго, которая, какъ я полагаю, равняется….

— Будь она въ десять разъ больше, сержантъ Бльюстонъ, она принесетъ мн мало утшенія. Будь она въ десять разъ больше, она нисколько не облегчитъ моего горя. Я иногда думаю что тотъ кому предназначено страдать не доживетъ никогда до успокоенія.

— Я цню деньги не боле чмъ всякій другой, началъ сержантъ.

— Вы не понимаете.

— Также и титулы, хотя я чувствую къ нимъ, когда ихъ носятъ достойные люди, величайшее почтеніе. (При этихъ словахъ сержантъ приподнялъ шляпу.) Но честное слово, выигравъ такое дло позволительно торжествовать.

— Я не выиграла ничего, ничего, ничего!

— Вы думаете о леди Анн?

— Сержантъ Бльюстонъ, когда я услышала въ первый разъ что я не жена этого человка, я дала себ клятву что я предпочту умереть чмъ принять другое имя, когда же я узнала что я мать, я дала себ клятву что буду жить пока мое дитя не будетъ носить имени своего отца.

— Она носитъ его теперь.

— На какое имя хочетъ она промнять его? Я предпочла бы жить въ бдности, въ нищет, продолжать бороться, даже безъ средствъ къ борьб, изъ-за пустаго титула, продолжать страдать зная что вс окружающіе меня смотрятъ на меня какъ на обманщицу, чмъ побдить только для того чтобы знать что та для которой все это сдлано обезчестила свое имя и мое. Если она это сдлаетъ или если у нея такая низкая душа чтобъ бытъ готовой сдлать это, не лучше ли было бы для всего свта чтобъ она была незаконнорожденною дочерью любовницы богача, чмъ признанною дочерью графа и графини и наслдницей большаго состоянія которое должно было бы служить поддержкой ея знатности? Если она выйдетъ за этого человка, я буду сожалть всмъ сердцемъ что лордъ Ловель не выигралъ дла. Я не думаю о себ. Я потеряла все. Поздравленіе короля не утшитъ меня ни мало. Если она сдлаетъ это, я буду сожалть только о вред который мы причинили нашей фамиліи отнявъ состояніе у графа. Я желала бы лучше увидать ее мертвою у моихъ ногъ, еслибы даже я убила ее собственными руками, чмъ знать что она жена этого человка!

Сержантъ въ эту минуту не могъ сказать ей ничего боле. Она доволновалась до такого состоянія что не хотла слушать никакихъ словъ кром своихъ и не могла думать ни о чемъ другомъ какъ только объ оскорбленіи нанесенномъ ей дочерью. Онъ высадилъ ее у подъзда ея квартиры въ Кеппель-Стрит и сказалъ, приподнявъ опять шляпу, что мистрисъ Бльюстонъ извститъ ее.

ГЛАВА XXXII.
Общаешь ли ты?

Вердиктъ былъ сообщенъ въ тотъ же вечеръ леди Анн, которая была теперь несомннною леди.

— Поздравляю васъ, леди Анна, съ такимъ окончаніемъ дла какого мы только могли желать, сказалъ сержантъ протягивая ей руку.

— Мы обязаны этимъ вамъ, отвчала она.

— Нисколько. Моя задача была слишкомъ легка. Мн даже жаль что я не былъ поставленъ въ такое положеніе которое дало бы мн возможность заработать мое вознагражденіе. Дло было такъ просто что даже начинающій адвокатъ не прибавилъ имъ ничего къ своей репутаціи. Но для васъ, другъ мой, все окончилось такъ какъ вы только могли желать. Вы теперь очень богатая наслдница и на васъ ложится важная обязанность распорядиться своимъ состояніемъ надлежащимъ образомъ.

Леди Анна поняла что онъ хотлъ сказать, но не отвтила ни слова. Успхъ не радовалъ ее даже въ т минуты когда она бывала одна. Она предвидла что друзья ея удвоятъ свои старанія заставить ее отказаться отъ ея общанія и что если ей не удастся повидатся съ Даніелемъ Твейтомъ она не въ силахъ будетъ устоять противъ нихъ.

Сержантъ сказалъ жен объ общаніи которое далъ за нея графин, и мистрисъ Бльюстонъ охотно согласилась създить къ ней на слдующее утро.

— Не лучше ли привезти ее сюда, сказалъ сержантъ.

Мистрисъ Бльюстонъ отвчала что это легче сказать чмъ сдлать.

— Она рада будетъ воспользоваться какимъ бы то ни было предлогомъ чтобы пріхать, продолжалъ сержантъ,— а при настоящихъ обстоятельствахъ имъ необходимо повидаться. Надо распорядиться наслдствомъ. Мсяца черезъ два дочь будетъ совершеннолтняя и въ прав длать что угодно съ своими тремя стами тысячъ фунтовъ. Замчательное положеніе для двушки которая до сихъ поръ не имла своего собственнаго пенни и которая считаетъ себя невстой портнаго. Мать должна повидаться съ ней.

Мистрисъ Бльюстонъ отправилась въ Кеплель-Стритъ и долго просидла у графини выслушивая ея гнвныя рчи. Долгое время леди Ловель объявляла что она не увидитъ дочь пока та не дастъ общанія отказать Даніелю Твейту. Люблю ли я ее? Конечно люблю! Она все что у меня есть дорогаго въ мір. Но какую пользу принесетъ мн моя любовь если дочь обезчеститъ меня? Когда она ршилась сказать графу что дала слово портному, она уже обезчестила себя. Когда она выслушала предложеніе портнаго и не отвтила ему презрніемъ, она уже обезчестила насъ обихъ. Разв я для этого боролась столько лтъ? Но подъ конецъ она уступила и общала пріхать. Нтъ, не для чего присылать за ней карету. Своихъ привычекъ она не намрена измнять. Она будетъ жить какъ жила прежде. Она уже слишкомъ привыкла къ такой жизни чтобы желать перемнъ. Она не нуждается ни въ роскоши, ни даже въ общественномъ почет. Единственная радость которой она ожидала, единственное торжество о которомъ она мечтала это торжество ея дочери. Она придетъ въ Бедфордъ-Скверъ пшкомъ и пшкомъ возвратится домой. Карета не нужна ей.

Утромъ на слдующій день раздался стукъ въ наружную дверь о которомъ леди Анна была уже предупреждена. Много толковъ было по поводу предстоявшаго посщенія и ршено было что мистрисъ Бльюстонъ будетъ находиться съ Анной когда войдетъ графиня. Ея присутствіе могло смягчить первый порывъ строгости матери и способствовать примиренію. Сергкантъ Бльюстонъ и жена его понимали теперь оба что двушка обладаетъ боле сильною волей чмъ можно было ожидать отъ нея судя по ея наружности и обращенію. Она не уступила ничего, хотя не спорила когда ее убждали что она обязана отказать портному. Она молчала, и если молчаніе есть знакъ согласія, она вполн соглашалась съ этою доктриной. Мистрисъ Бльюстонъ доказывала ей съ усердіемъ съ которымъ могла сравниться только ея доброта какъ несчастна будетъ она если поссорится съ матерью и со всми Ловелями, какъ недостоинъ ея портной, какъ невозможно чтобы такой бракъ принесъ счастіе благородной двушк, какая великая обязанность лежитъ на ней относительно ея фамиліи и какъ вообще необходима прочная и исключительная аристократія. Я не хочу сказать что аристократы чмъ-нибудь лучше другихъ людей, говорила мистрисъ Бльюстонъ. Ни во мн, ни въ дтяхъ моихъ нтъ капли аристократической крови. Не въ этомъ дло. Но всемогущій Господь опредлилъ чтобъ были разные классы общества, и мы имемъ Его заповдь чтобы мы вс исполняли наши обязанности въ тхъ положеніяхъ въ какія Ему угодно было поставить насъ.

Добрая женщина была не совсмъ тверда въ своей теологіи и смшивала различные источники изъ коихъ почерпала поученія для себя и для своихъ дтей. Она хотла сказать что общественное положеніе графской дочери не допускаетъ любви къ портному, и леди Анна понимала ее. Аристократическая двушка была согласна въ глубин души съ ея ученіемъ, но ей бы знакомо и другое ученіе, и она не знала какъ согласить одно съ другимъ. Другое ученіе внушало ей убжденіе что она должна быть врна своему слову, въ особенности слову данному человку который былъ всегда вренъ ей. Къ тому же въ послднее время чувства которыя внушилъ ей графъ во время перваго свиданія и потомъ подкрпилъ въ Іоксам измнились къ худшему для него. Трудно опредлить почему онъ не нравился ей теперь такъ какъ прежде, или чмъ онъ унизилъ себя въ ея глазахъ. Онъ былъ такъ же красивъ какъ прежде, такъ же похожъ на молодаго Апполона, такъ же граціозенъ и мягокъ въ обращеніи. И онъ тоже былъ постояненъ относительно ея. Но она ожидала что человкъ казавшійся ей такимъ божественнымъ перестанетъ любить двушку унизившую себя до уровня портнаго, и когда этого не случилось, она можетъ-быть заподозрила что имъ руководили побужденія самыя обыкновенныя и даже корыстныя. По ея мннію онъ долженъ былъ отказаться отъ нея и не искать свиданія съ ней посл того какъ она созналась ему въ своемъ униженіи. Но она не сказала объ этомъ ни слова мистрисъ Бльюстонъ. Она не отвчала на ея наставленія и ничмъ не показала что они не пропадаютъ даромъ

— Она кажется мягкою какъ масло и вмст съ тмъ упряма какъ никто, сказала въ это утро мистрисъ Бльюстонъ мужу.

— Отецъ ея, какъ я подозрваю, былъ человкъ не мягкій, а что мать ея упряма, это намъ всмъ хорошо извстно, отвчалъ сержантъ.

Когда графиня вошла въ комнату, леди Анна дрожала отъ страха и волненія. Но послднее время, посл того какъ дочь ухала отъ нея, графиня перемнила свой костюмъ. До тхъ поръ, въ продолженіи многихъ лтъ, она носила неизмнно только темнокоричневыя шерстяныя платья, рдко мняя даже оттнокъ цвта, такъ что дочь можетъ-быть и не помнила ее одтою иначе. Едва ли была когда-нибудь женщина мене тщеславная относительно самой себя чмъ такъ-называемая графиня Ловель, жившая въ маленькомъ коттедж, близь Кесвика. Ея собственный костюмъ нисколько не занималъ ее, и когда Томасъ Твейтъ, въ дни ихъ дружбы, совтовалъ ей носить шелковыя платья, она смялась надъ нимъ.— Мы отправимся въ Кесвикъ и купимъ новую ленту для Анны, и этого будетъ достаточно для насъ обихъ, говорила она. Въ коричневомъ плать она пріхала въ Лондонъ и въ коричневомъ плать дочь видла ее въ послдній разъ. Теперь же она была въ пышномъ черномъ шелковомъ плать, которое, при своей простот, вполн гармонировало съ ея общественнымъ положеніемъ и придавало еще боле величія ея повелительной фигур. Леди Анна задрожала сильне и сердце ея сжалось еще боле когда она увидала мать въ ея новомъ костюм. Войдя въ комнату, графиня не замтила мистрисъ Бльюстонъ. Она подошла прямо къ дочери и поцловала ее.

— Я рада видть тебя опять, Анна, сказала она.

— Милая, милая мама!

— Ты конечно слышала что дло было^— ршено въ твою пользу.

— Въ вашу, мама.

— Мы объяснили ей все, леди Ловель, какъ только могли. Сержантъ вчера вечеромъ разказалъ намъ весь ходъ дла. Оно было для васъ настоящимъ торжествомъ.

— Оно можетъ быть торжествомъ, отвчала графиня,— такимъ полнымъ торжествомъ что мн не останется желать ничего боле въ этой жизни. Мое дло было добиться торжества, ея дло воспользоваться имъ если хочетъ.

— Надюсь что вы об будете пользоваться имъ много лтъ, сказала мистрисъ Бльюстонъ.— Вамъ конечно нужно переговорить о многомъ, и я оставлю васъ. Мы будемъ завтракать въ половин втораго, леди Ловель. Надюсь что вы присоединитесь къ намъ.

Мать и дочь остались вдвоемъ. Леди Анна, поздоровавшись съ матерью, сла опять на свое мсто, во графиня стояла все время пока мистрисъ Бльюстонъ была въ комнат. Оставшись вдвоемъ, он об молчали съ минуту, потомъ двушка бросилась къ матери и опустилась на колни предъ ней.

— О, мама, мама, почему не позволили вы мн придти къ вамъ? О, мама, мы прежде не разлучались никогда.

— Моя дочь не была прежде непокорной.

— О, мама, скажите что вы любите меня.

— Что я люблю тебя! Да, я люблю тебя. Ты не сомнваешься въ этомъ, Анна. Ты не можешь сомнваться въ этомъ посл двадцати лтъ моихъ материнскихъ заботъ о теб. Ты знаешь что я люблю тебя.

— Я знаю что я люблю васъ, мама, и что разлука съ вами убьетъ меня. Теперь вы возьмете меня домой? Не правда ли?

— Домой! Ты можешь теперь имть свой собственный домъ, и я послдую за тобой куда теб угодно, я буду исполнять вс твои капризы, весь міръ будетъ для тебя раемъ, ты будешь наслаждаться всмъ что только могутъ доставить богатство, любовь и преданные друзья, если послушаешься меня только въ одномъ.

Леди Анна, все еще стоявшая на колняхъ, спрятала лицо въ платье матери, но не сказала ни слова.

— Я прошу у тебя немногаго посл цлой жизни посвященной теб и посл всего что я сдлала для тебя. Я прошу тебя только чтобъ ты не безчестила себя.

— Я не безчестила себя, мама.

— Скажи только что ты выйдешь за лорда Ловеля, и все будетъ забыто, или по крайней мр прощено какъ дтская глупость.— Общаешь ты выйти за лорда Ловеля?

— О, мама!

— Отвчай мн, Анна.— Общаешь ты принять предложеніе лорда Ловеля? Встань и взгляни мн въ лицо. Что за польза что ты наружно преклоняешься предо мной когда духъ твой непреклоненъ? Сдлаешь ты это? Спасешь ты всхъ насъ отъ гибели и безчестія? Вспомни кто ты, какая кровь течетъ въ теб, какое имя ты носишь? Встань и взгляни мн въ лицо, если смешь?

Леди Анна встала и взглянула въ лицо матери.— Мама, сказала она,— мы понимали бы другъ друга лучше еслибы жили вмст.

— Я не буду жить съ тобой если ты не общаешь слушаться меня.— Даешь ли ты мн по крайней мр слово что никогда не будешь женой Даніеля Твейта?

Предложивъ этотъ вопросъ, она замолчала и съ минуту глядла на дочь въ ожиданіи. Леди Анна стояла съ опущенными глазами.

— Отвчай мн на мой вопросъ.— Общаешь ты мн что никогда не будешь женой Даніеля Твейта?

— Я общала ему быть его женой.

— Какое мн дло до этого общанія? Разв твои обязанности относительно его выше твоихъ обязанностей относительно меня? Можетъ ли общаніе принудить тебя къ такому преступленію? Я задаю теб опять тотъ же вопросъ, и отъ твоего отвта зависятъ наши дальнйшія отношенія. Если ты общаешь отказать Даніелю Твейту, ты возвратишься со мною домой и будешь жить какъ теб угодно. Если ты пожелаешь, мы удемъ за границу, будемъ путешествовать и я стану длать все что можетъ доставить теб удовольствіе. Ты получишь немедленно возможность наслаждаться всмъ что я доставила теб. Что же касается твоего кузена, я не буду даже напоминать теб о немъ. Я горячо желаю чтобъ ты сдлалась женой графа Ловеля, но у меня есть другое желаніе сильне этого. Если ты спасешь себя, меня и всю твою фамилію отъ ужаснаго безчестія которымъ ты угрожала намъ, я не стану напоминать теб о твоемъ кузен пока ты не будешь расположена слушать о немъ. Анна, ты сейчасъ стояла на колняхъ предо мною. Стать мн на колни предъ тобою?

— Нтъ, мама, нтъ, я умру, если вы это сдлаете.

— Въ такомъ случа, дорогая моя, дай мн общаніе котораго я прошу у тебя.

— Мама, онъ былъ такъ добръ съ нами.

— И мы будемъ добры съ нимъ, добры соотвтственно его положенію. Какую пользу принесла бы мн его доброта еслибы онъ отнялъ у меня то самое сокровище которое помогъ мн спасти? Неужели я должна отдать ему все за то что онъ помогъ мн немного, отдать ему мое сердце за то что онъ перевязалъ мн руку когда она была ранена? Ты думаешь что если онъ помогъ мн на земл, то онъ иметъ право ввергнуть меня въ адъ? Добръ! Нтъ, онъ не добръ если замышляетъ погубить васъ. Онъ безчестенъ, алченъ, себялюбивъ, онъ ничмъ не лучше собаки, и клянусь Богомъ что онъ умретъ какъ собака если ты не избавишь меня отъ его козней. Ты не отвтила мн. Общаешь ты отвергнуть его какъ искателя твоей руки? Если ты общаешь это, онъ будетъ возвагражденъ вдесятеро за его доброту. Отвчай мн, Анна. Я требую отвта.

— Мама!

— Говори если можешь сказать что-нибудь и вспомни заповдь: Чти… Но она остановилась вспомнивъ что эта заповдь повелваетъ ея дочери чтить и память покойнаго графа.— Впрочемъ если ты неспособна сдлать это по любви, ты не сдлаешь этого и по обязанности.

— Мама, я уврена въ одномъ.

— Въ чемъ?

— Въ томъ что я не могу измнить ему не повидавшись съ нимъ.

— Я не позволю теб видться съ нимъ.

— Выслушайте меня, мама. Когда онъ предложилъ мн свою любовь, мы были равные.

— Неправда! Вы никогда не были равные.

— Мы жили какъ равные и разница была только въ томъ что они могли давать намъ деньги, а мы могли только брать не имя возможности заплатить.

— Деньги тутъ не при чемъ.

— Но мы брали ихъ. Тогда онъ былъ для насъ всмъ. Казалось что мы не можемъ отказать ему чего бы онъ ни попросилъ у насъ. По крайней мр я неспособна была отказать ему. Что касается благородства, я уврена что онъ благороденъ. Вы сами говорили сколько разъ что нтъ людей лучше этихъ двухъ. Разв вы не говорили это, мама?

— Если я хвалю мою лошадь или мою собаку, это еще не значитъ что я считаю ихъ равными мн.

— Но онъ человкъ, такой же человкъ какъ…. какъ всякій другой.

— Такъ ты не послушаешься меня?

— Позвольте мн повидаться съ нимъ, повидаться только разъ, и я буду можетъ-быть въ состояніи исполнить ваше желаніе…. относительно его. Это все что я могу сказать пока не увижусь съ нимъ.

Графиня продолжала бушевать и грозить, но ей не удалось поколебать дочь. Она тоже убдилась что Анна наслдовала нкоторыя особенности характеровъ своихъ родителей. Но ей необходимо было принять нкоторыя предосторожности на счетъ будущей жизни дочери. Сама она готова была жить гд угодно, хоть въ самомъ жалкомъ захолусть, но леди Анну нельзя было оставить въ Бердфордъ-Сквер. Черезъ нсколько мсяцевъ леди Анна должна была получить право жить гд угодно, и нельзя было сомнваться чей домъ она выберетъ если не будетъ находиться въ подчиненіи у матери. Мать и дочь разстались въ крайнемъ огорченіи, графиня чуть не проклиная дочь, Анна задыхаясь отъ слезъ.

Но прежде чмъ графиня ухала, она провела нсколько времени наедин съ мистрисъ Бльюстонъ, и вопреки всему что она говорила, ршено было позволить леди Анн повидаться съ Даніелемъ Твейтомъ.

— Что бы онъ ни сказалъ ей, она не станетъ упряме тмъ теперь, уговаривала мистрисъ Бльюстонъ.— Во всякомъ случа вы будете въ состояніи увезти ее за границу.

— Но онъ будетъ грозить ей какъ женихъ, сказала графиня, не будучи въ состояніи скрыть безконечнаго отвращенія которое внушала ей одна эта мысль.

— Такъ что же за бда, леди Ловель? Намъ необходимо добиться отъ нея общанія во что бы то ни стало. Съ тхъ поръ какъ они разстались, она видала людей другаго рода и теперь почувствуетъ разницу. Какъ бы то ни было, во она говоритъ объ этомъ свиданіи какъ будто ея освобожденіе зависитъ отъ того что онъ скажетъ ей. Еслибъ она этого не думала, она не дала бы условнаго общанія. Я позволила бы имъ повидаться.

— Но гд?

— У васъ.

— Въ моемъ присутствіи?

— Нтъ, не въ вашемъ присутствіи, но вы должны быть конечно дома для того чтобъ она не могла уйти съ нимъ. Позвольте ей пріхать къ вамъ. Это свиданіе послужитъ предлогомъ, а потомъ она можетъ остаться у васъ. Если она не дастъ общанія, увезите ее за границу и заставьте ее забыть его понемногу.

На этомъ и поршили, и въ этотъ вечеръ леди Анна узнала отъ мистрисъ Бльюстонъ что ей позволятъ повидаться съ Даніелемъ.

ГЛАВА XXXIII.
Даніелъ Твейтъ получаетъ свои деньги.

Само собою разумется что успхъ графини произвелъ большое впечатлніе во всхъ кружкахъ лондонскаго общества. Много проигранныхъ пари было заплачено и много проигранныхъ пари не было заплачено. Въ клубахъ было теперь еще боле толковъ о Ловеляхъ чмъ въ мсяцъ предшествовавшій судопроизводству. Графиня сдлалась вдругъ чрезвычайно популярною. Романическія событія ея жизни разказывались съ преувеличеніями, хотя страданія вынесенныя ею и не могли сыть преувеличены. Ни терпніе, ея настойчивость превозносились всми. Состояніе доставшееся ей и ея дочери было, конечно, удвоено молвою. Не видалъ ли ее кто-нибудь? Не знаетъ ли ее кто-нибудь? Даже Мурреи начали гордиться ею. Старая леди Джемима Магтагартъ, урожденная Муррей, жена генерала Мага, какъ его называли, сдлала ей визитъ. Она была принята, такъ какъ графиня еще не ожидала вторженія постителей, и посл этого визита увряла что огорченія довели графиню до сумашествія. Графиня дйствительно приняла свою дальнюю родственницу не совсмъ любезно. Она не разъ давала себ клятву что нога ея никогда не будетъ ни у кого изъ Мурреевъ, что бы ни ожидало ее впереди. Старый лордъ Сванеджъ, женатый на одной изъ Ловелей, прислалъ ей дружеское письмо. Онъ не имлъ возможности, писалъ онъ, узнать истину пока истина не обнаружилась, и потому не извиняется что не изъявилъ ей сочувствія раньше. Теперь же онъ въ восторг что женщина такъ заслужившая успхъ имла успхъ, и предлагаетъ ей свою дружбу если она желаетъ принять ее. Отвтъ графини на это письмо могъ доказать что она не сумашедшая. Она не хотла ссориться съ Ловелями, и письмо ея было очень любезно. Она благодарила лорда Сванеджа за его доброту, и говорила что она сама понимаетъ что не имла права разчитывать на сочувствіе родни своего мужа пока не доказала справедливости своихъ притязаній. Она принимаетъ его дружбу такъ же искренно какъ она предложена, и надется что милордъ будетъ также другомъ ея дочери. Что касается ея самой, она опасается что долгія испытанія сдлали ее негодною для общества. Ея энергія, говорила она, которая поддерживавала ее до сихъ поръ, начинаетъ измнять ей.

Затмъ она удостоилась и великой чести на которую намекалъ ей сержантъ закона. Она получила отъ частнаго секретаря короля письмо въ которомъ говорилось что его величество узналъ съ большимъ интересомъ ея исторію и поздравляетъ ее отъ души съ возстановленіемъ ея правъ. Она написала короткій отвтъ, прося передать его величеству ея благодарность, и затмъ сожгла письмо частнаго секретаря. Поздравленія, чьи бы то ни было, не имли для нея никакого значенія пока дочь ея не была освобождена отъ унизительной помолвки.

Предположенія насчетъ будущаго образа жизни графини были самыя разнообразныя. Въ томъ что ея состоянія хватило бы на то чтобы жить въ Лондон со всею пышностью графскаго титула не могло быть сомннія. Ея доля наслдства считалась въ десять тысячъ фунтовъ ежегоднаго дохода, которымъ она могла пользоваться безраздльно. Года ея была опредлены день въ день, и оказалось что ей еще только сорокъ пять лтъ. Очень можетъ быть что какой-нибудь счастливецъ раздлитъ съ ней ея богатство. Какою прекрасною партіей было бы это для стараго Лонди, маркиза Лонди, который прожилъ все свое состояніе до послдняго шиллинга. Старому Лонди намекнули на это.

— Хотя и говорятъ что она помшанная, отвчалъ маркизъ,— но не думаю что она помшалась до такой степени чтобы сдлать это.

Ректоръ посл окончанія дла поспшилъ ухать домой, но предъ отъздомъ имлъ объясненіе съ племянникомъ.

— Что же вы намрены длать теперь, Фредерикъ? спросилъ онъ.

— Длать? Не знаю буду ли я длать что-нибудь.

— Такъ вы отказываетесь отъ двушки?

— Милый дядюшка, на такіе вопросы никто не любитъ отвчать.

— Но могу ли я по крайней мр спросить какъ вы намрены жить?

— Я надюсь, дядя Чарлзъ, что не буду обузой для моихъ родственниковъ.

— О, прекрасно, прекрасно. Посл этого мн слдовало бы замолчать. Но я считаю нужнымъ сказать вамъ что сэръ-Вильямъ Патерсонъ поступилъ съ вами безсовстно.

— Я не согласенъ съ вами, дядя Чарлзъ.

— Прекрасно, мн больше нечего говорить. Но вы должны знать что я не считаю вашу графиню женой графа Ловеля. Я никогда не врилъ этому и не поврю. Вся эта исторія сватовства была не боле какъ ловушкою, устроенною для того чтобы заставить васъ отказаться отъ процесса. Не слдовало длать ни малйшей уступки этимъ женщинамъ.

— Я такъ же твердо увренъ въ томъ что она графиня какъ и въ томъ что я графъ.

— Прекрасно. Я отъ этого не потерялъ ничего, а вы потеряли триста тысячъ годоваго дохода. Намрены вы пріхать въ Іоксамъ въ теченіи этой зимы?

— Нтъ.

— Нужно ли держать лошадей?

До сихъ поръ богатый ректоръ содержалъ верховыхъ лошадей племянника на свой счетъ. Онъ былъ такого рода человкъ что считалъ бы себя несчастнымъ еслибы глава его дома не имлъ собственныхъ лошадей. Но теперь онъ припомнилъ все что сдлалъ для племянника и какъ отплатилъ ему племянникъ. Тмъ не мене онъ готовъ былъ откусить себ языкъ лишь только предложилъ вопросъ.

— Лошади должны быть проданы немедленно, отвчалъ графъ.— Прошу васъ прислать ихъ въ татерсалъ на этой же недл.

— Вы не поняли меня.

— Я очень благодаренъ вамъ что вы напомнили мн о нихъ, дядя Чарлзъ. Я возьму ихъ немедленно.

— Я не имю ничего противъ того чтобы лошади остались въ Іоксам.

— Лошади будутъ взяты и проданы. Поклонитесь отъ меня тетушкамъ. Прощайте.

И мистеръ Ловель отправился въ Іоксамъ разсерженный и несчастный.

Многіе были согласны съ іоксамскимъ ректоромъ въ томъ что дло графа было ведено дурно, что продолжительная борьба, такая борьба которая принудила бы оппонентовъ къ соглашенію, была возможна, что генералъ-солиситоръ увлекся какою-нибудь романическою идеей абстрактной справедливости и дйствовалъ вопреки всмъ обычаямъ англійской судебной адвокатуры. Какое ему дло права ли англійская графиня или нтъ? Онъ обязанъ былъ сдлать все что могъ для графа, своего кліента. Спорное состояніе было слишкомъ велико чтобы пренебрегать имъ, и съ терпніемъ можно было бы отстоять хоть что-нибудь. Но онъ не отстоялъ ничего. Многіе думали что онъ погубилъ самого себя, и что ему придется взять первую шдчтожную судейскую должность какая представится.

— Онъ великій человкъ, безспорно великій, сказалъ генералъ-атторней въ отвтъ кому-то изъ осуждавшихъ сэръ-Вильяма.— Никто изъ насъ не достоинъ держать свчу предъ нимъ. Но, какъ я всегда говорилъ, ему слдовало бы быть поэтомъ, а не юристомъ.

Обсуждая поведеніе генералъ-солиситора, публика думала боле о леди Анн чмъ объ ея матери. Исторія ея помолвки была извстна смутно, съ разными прибавленіями и искаженіями. Несомннно было что она помолвлена съ Даніелемъ Твейтомъ, портнымъ, который внезапно пріобрлъ большую извстность и былъ причиной увеличенія торговли въ магазин гд служилъ. Также несомннно было и то что графъ хотлъ жениться на ней. Но о настоящемъ положеніи длъ мннія были самыя разнорчивыя. Многіе увряли положительно что прежде чмъ генералъ-солиситоръ произнесъ свою рчь, графъ получилъ письменное обязательство что наслдница будетъ его женой, но что власть портнаго надъ ней такъ сильна что она отказывается теперь измнить ему. Она въ рукахъ портнаго, и портной можетъ длать съ ней что угодно. Было извстно что леди Анна гоститъ въ Бедфордъ-Сквер, и многіе прохаживались мимо дома сержанта въ надежд увидать ее. Романъ во всякомъ случа не былъ еще конченъ, и соглашеніе считалось возможнымъ. Еслибы графу удалось получить хоть только пять тысячъ годоваго дохода изъ наслдства, генералъ-солиситоръ могъ бы взять свое и со временемъ сдлаться главнымъ барономъ въ суд казначейства.

Между тмъ Даніель Твейтъ проводилъ время въ угрюмомъ молчаніи въ обществ портныхъ въ Вигморъ-Стрит, невиднный никмъ изъ покупателей приходившихъ въ магазинъ въ надежд узрть счастливаго героя, пока наконецъ не получилъ письма отъ Гоффа и Гоффа. Гг. Гоффъ и Гоффъ имли удовольствіе увдомить его что графиня вела счетъ деньгамъ которыя брала у его отца, и что она признаетъ себя обязанною заплатить наслднику мистера Томаса Твейта девять тысячъ, сто девять фунтовъ, три шиллинга, четыре пенса, и что чекъ на эту сумму можетъ быть выданъ ему немедленно если онъ зайдетъ въ контору Гоффъ и Гоффъ съ засвидтельствованною копіей завщанія своего отца.

Девять тысячъ фунтовъ! И можно получить ихъ немедленно: въ этотъ самый день, стоитъ только сходить за ними. Копія съ завщанія отца была въ эту минуту въ его карман, но онъ не пошелъ къ Гоффу и Гоффу пока не кончилъ своей дневной работы. Однако онъ много думалъ о своихъ деньгахъ. Что сдлаетъ онъ теперь съ собою, какъ устроится, какъ употребитъ деньги съ пользою для свта? Онъ ршилъ ухать въ какую-нибудь новую страну, гд нтъ ни графовъ, ни графинь, но ухать не ране какъ узнавъ какъ намрена поступить съ нимъ графская дочь которая была теперь его судьбой. Относительно ея онъ былъ въ крайней нершимости. То ему казалось что поэтъ несомннно правъ, то онъ былъ увренъ что поэтъ заблуждается. Что касается денегъ, девять тысячъ фунтовъ были для него суммой совершенно достаточною. Еслибъ онъ могъ поступить какъ желалъ, онъ оставилъ бы всю остальную часть состоянія графу и графин и ухалъ бы изъ Англіи немедленно съ любимою двушкой. Какъ былъ бы онъ счастливъ показавъ всмъ что ему нужна была только Анна Ловель, а не состояніе Ловелей, что онъ взялъ только то что принадлежало ему, какъ былъ бы онъ счастливъ зная что жена его зависитъ отъ него, а не онъ отъ нея. Но это было невозможно. Въ теченіе цлаго мсяца онъ не слышалъ голоса Анны, не слышалъ отъ нея подтвержденія ея общанія. И онъ зналъ что она теперь обладательница громаднаго состоянія, что она признанная родственница лордовъ и леди.

Вечеромъ онъ повидался съ однимъ изъ своихъ хозяевъ и сказалъ ему чтобъ онъ искалъ на его мсто другаго работника. Хозяинъ закидалъ его вопросами. Почему онъ отказывается? Разв онъ нашелъ мсто лучше? Куда переходитъ онъ? Не шутитъ ли онъ? Даніель сказалъ откровенно что получаетъ значительную сумму денегъ отданныхъ въ долгъ его отцомъ, и что не иметъ боле нужды работать за такое скромное вознагражденіе какое получалъ до сихъ поръ. Хозяинъ заворчалъ, но не могъ удерживать его. Твейтъ иметъ право покинуть его хоть завтра, сказалъ онъ. Твейтъ поймалъ его на слов, и не приходилъ боле въ Вигморъ-Стритъ.

Дома его ожидало письмо отъ сержанта Бльюстона. Графиня уступила и согласилась позволить дочери повидаться съ портнымъ. Затмъ возникъ вопросъ какъ устроить это свиданіе. Графиня не хотла портному написать сама и не хотла позволить это дочери. Свиданіе должно было быть по возможности тайнымъ. Наконецъ сержантъ, хотя и неохотно, согласился взять это дло на себя и послалъ портному слдующее приглашеніе:

‘Сержантъ Бльюстонъ свидтельствуетъ свое почтеніе мистеру Даніелю Твейту. Мистеръ Твейтъ безъ сомннія знаетъ объ окончаніи процесса Ловелей. Графиня Ловель и леди Анна Ловель имютъ въ виду отправиться за границу, но леди Анна желаетъ повидаться предъ отъздомъ съ сыномъ человка который былъ въ теченіе многихъ лтъ неизмннымъ другомъ ея матери. Леди Анна будетъ дома, въ Кеппель-Стрит No — , въ понедльникъ, въ одиннадцать часовъ утра,

‘Бедфортъ-Скверъ, 17го ноября 18—.’

‘Еслибы мистеръ Твейтъ зашелъ до 23го къ сержанту закона рано утромъ въ его домъ, или въ субботу въ его контору въ Иннеръ-Темпль, это было бы можетъ-быть полезно.’

Постскриптумъ былъ прибавленъ посл долгаго размышленія. Что подумаетъ портной объ этомъ приглашеніи? Не приметъ ли онъ его за поощреніе его дерзкихъ намреній? Не отправится ли онъ въ Кеппель-Стритъ съ твердымъ ршеніемъ настоять на исполненіи даннаго ему общанія? Сержантъ полагалъ что молодыхъ людей слдовало предоставить самимъ себ. Но жена сержанта, его дочери и сама графиня думали что слдуетъ сдлать все возможное чтобы заставить портнаго отказаться отъ его надеждъ. Онъ получилъ девять тысячъ фунтовъ. Довольно для него. Но если онъ такъ алченъ что ему этого мало, можно дать ему больше. Но надо заставить его понять что о брак не можетъ быть и рчи. Сержантъ уступилъ и ршился повидаться съ портнымъ. Даніель въ отвтъ засвидтельствовалъ свое почтеніе сержанту и общалъ исполнить все чего отъ него желали. Онъ придетъ въ контору сержанта въ субботу, а въ Кеппель-Стритъ въ понедльникъ, въ назначенный часъ.

На слдующее утро, первое утро посл освобожденія отъ работы въ Вигморъ-Стрит, онъ отправился къ гг. Гоффу и Гоффу. Онъ всталъ поздно и завтракалъ поздно, желая испытать каково живется празднымъ людямъ. ‘Я могу жить теперь такъ же праздно какъ молодой графъ, сказалъ онъ себ. Но что сталось бы со мной еслибъ я попробовалъ жить такъ? Какъ сталъ бы я убивать время?’ Онъ почувствовалъ что льститъ себ и попробовалъ заглушить свою гордость, но напрасно. ‘Разв я не имю права считать себя лучше его?’ продолжалъ онъ думать. ‘Еслибъ я не былъ увренъ въ этомъ, могъ ли бы я дйствовать настойчиво. Человкъ трудящійся въ сравненіи съ человкомъ празднымъ все равно что свтъ въ сравненіи съ мракомъ.’

Мистеръ Гоффъ принялъ его немедленно и встртилъ его съ радушною улыбкой и съ протянутою рукой.

— Я очень радъ, мистеръ Твейтъ, что мы можемъ удовлетворить васъ такъ скоро. Надюсь что вы довольны суммой долга признаннаго графиней?

— Боле чмъ доволенъ. Мн казалось что я не имлъ права ожидать боле нсколькихъ сотъ фунтовъ.

— Мы знали это лучше васъ, мистеръ Твейтъ. Мы во всякомъ случа позаботились бы чтобы вы не потерпли убытка, но къ счастію графиня записывала аккуратно все что брала у вашего отца. Къ сумм долга присчитаны и законные проценты. Графиня очень аккуратная женщина.

— Безъ сомннія, мастеръ Гоффъ. Мн жаль что она не удостоила меня ни одною строчкой, но это дло чувства.

— О, мистеръ Твейтъ, она имла на то свои причины, и вы ихъ знаете.

— Причины могутъ быть хорошія и дурныя.

— И сужденія могутъ быть правильныя и неправильныя, мистеръ Твейтъ. Однако… Вы вроятно предпочитаете получить деньги въ вид чека. Вотъ вамъ чекъ на девять тысячъ, сто шестьдесятъ девять фунтовъ, три шиллинга и четыре пенса. Намъ не часто приходится писать чекъ на большую сумму, мистеръ Твейтъ. Не передать ли его вашимъ банкирамъ? Не имете банкировъ! Позвольте мн посовтовать вамъ положить деньги немедленно въ банкъ.

И мистеръ Гоффъ самъ проводилъ Даніеля Твейта, Портнаго, во Флитъ-Стритъ и представилъ его своимъ банкирамъ. Дло было скоро окончено, и Даніелъ Твейтъ отправился домой капиталистомъ, съ книжкой чековъ въ карман. Что ему теперь длать съ собой? Онъ сходилъ въ этотъ же день на восточную часть города и навелъ справки въ разныхъ конторахъ о времени отплытія кораблей въ Бостонъ, въ Нью-Йоркъ, въ Балтимору и въ Квебекъ. Или не отправиться ли ему на востокъ? Онъ освдомился и о судахъ отправлявшихся въ Сидней. А что будетъ онъ длать когда прідетъ въ новую страну? Онъ ршилъ только что не будетъ портнымъ, и былъ удивленъ какъ мало реализовалъ онъ подробности счастливаго будущаго какое сулилъ себ.

ГЛАВА XXXIV.
Я не врю вашимъ словамъ.

Въ субботу Даніелъ Твейтъ явился въ контору сержанта, рано утромъ, задолго до времени когда обыкновенно приходилъ сержантъ. Ему не назначили часа, и онъ ршилъ что такъ какъ его приглашали придти въ Бедфордъ-Скверъ рано утромъ, то и въ Темпл его будутъ ждатъ рано. Часа два ходилъ онъ по корридору и по двору, осуждая юриста принимавшагося за дло такъ поздно и придумывая что ему длать съ собою. Онъ не имлъ ни одного друга, если только леди Анна не была его другомъ, не имлъ почти знакомыхъ, хотя считалъ себя въ прав имть много друзей посл того что сдлалъ его отецъ и что самъ онъ помогъ сдлать. Т самые люди которые были теперь его злйшими врагами должны были быть его лучшими друзьями. Однако онъ зналъ что они не могли не ненавидть его. Онъ понималъ ихъ чувства оскорбленной гордости, хотя эта гордость казалась ему достойною презрнія. Онъ былъ несомннно одинокъ и по всей вроятности долженъ былъ потерпть неудачу. Онъ готовъ былъ сознаться сержанту въ своемъ безсиліи. Онъ узналъ что черезъ три дня отходитъ корабль въ новую колонію, Новый Южный Уэльзъ, и едва не ршился ухать на этомъ корабл.

Въ десять часовъ ему сказали придти въ одиннадцать, и когда пробило одиннадцать, онъ постучалъ опять въ дверь сержанта.

— Мистера Бльюстона еще нтъ, сказалъ клеркъ досадуя на докучливость постителя.

— Онъ сказалъ мн придти рано утромъ, а теперь уже не рано.

— Его еще нтъ, сэръ.

— Вы назначили мн придти въ одиннадцать, а теперь боле одиннадцати.

— Одной минутой боле, и вы можете ссть и подождать если хотите.

Даніель отказался ждать и готовъ былъ уйти въ негодованіи, но въ эту минуту на лстниц показался сержантъ. Сержантъ представился и выразилъ сожалніе что пришелъ позже своего постителя. Даніель пробормоталъ что-то и послдовалъ за юристомъ въ его комнату. Онъ стоялъ пока не получилъ приглашенія ссть и ршилъ быть неучтивымъ. Сержантъ, по его мннію, былъ однимъ изъ его враговъ, однимъ изъ людей презиравшихъ его за то что онъ портной, подозрвавшихъ его въ корыстныхъ намреніяхъ и старавшихся отнять у него невсту. Сержантъ вышелъ на минуту въ другую комнату, а портной между тмъ собрался съ духомъ и приготовился къ борьб.

— Вы конечно знаете, мистеръ Твейтъ, началъ сержантъ возвратясь,— что я былъ защитникомъ интересовъ графини въ суд (Даніель въ отвтъ только кивнулъ головой). Съ окончаніемъ процесса должны были бы окончиться и мои сношенія съ графиней. Но вслдствіе нкоторыхъ обстоятельствъ этого не случилось. Леди Анна Ловель въ послднее время гостила у мистрисъ Бльюстонъ.

— Въ Бедфордъ-Сквер?

— Да, въ моемъ дом.

— Я не зналъ. Графиня сказала мн что леди Анна не живетъ съ ней, но не сказала гд она. Я во всякомъ случа не сталъ бы вмшиваться въ распоряженія графини, и она могла бы быть откровенне со мной.

— Безполезно было говорить это вамъ.

— Совершенно безполезно, но естественно посл всего что было между нами. Такъ какъ графиня сдлалась вашимъ другомъ только въ недавнее время, вы можетъ-быть не знаете объ ея прежнихъ друзьяхъ. Было время когда я не поврилъ бы еслибы мн сказали что леди Ловель со временемъ откажется говорить со мной о своей дочери. Но это васъ не касается, сержантъ Бльюстонъ.

— Вы ошибаетесь, мистеръ Твейтъ, это касается меня какъ друга графини. Разв она не иметъ причины обращаться съ вами такъ какъ она обращается въ послднее время? Спросите свою совсть.

— Моя совсть въ этомъ отношеніи чиста.

— Я пригласилъ васъ сюда, мистеръ Твейтъ, для того чтобы спросить васъ понимаете ли вы сами что то что вы задумали должно сдлать васъ врагомъ графини и заставить ее забыть всю доброту которую вы оказали ей. Я предоставляю вамъ судить самому. Разв возможно чтобы графиня не оскорбилась предложеніемъ которое вы ей сдлали.

— Я не длалъ графин никакого предложенія.

— А ея дочери?

— Ея дочь я просилъ быть моею женой.

— Полноте, мистеръ Твейтъ, не хитрите со мной.

— Не хитрить! Кто сметъ сказать что я хитрю. Хитрить по-моему значитъ обманывать. Пусть графиня будетъ моимъ врагомъ. Я не сказалъ что она не должна быть моимъ врагомъ. Но она могла бы отвтить на мое письмо которымъ я увдомилъ ее о кончин моего отца. Такъ по крайней мр принято въ нашемъ круг общества. Въ кругу лордовъ и леди можетъ-быть поступаютъ иначе. Однако не въ этомъ дло. Я не имлъ намренія жаловаться. Я пришелъ сюда потому что вы пригласили меня.

— Да, я пригласилъ васъ, сказалъ сержантъ, сожаля всмъ сердцемъ что согласился на поступокъ поставившій его въ такое затруднительное положеніе.— Я пригласилъ васъ. Леди Анна Ловель выразила желаніе повидаться съ вами предъ отъздомъ изъ Лондона.

— Я исполню желаніе леди Анны.

— Лишнее говорить вамъ что друзья ея возставали противъ этого желанія.

— Въ этомъ не можетъ быть сомннія.

— Но она объявила положительно что не можетъ считать себя освобожденною отъ общанія которое дала когда была ребенкомъ.

— Она не была ребенкомъ когда дала его.

— Все равно. Она не можетъ считать себя освобожденною отъ общанія которое какъ кажется дала.

— Могу васъ уврить что она дала его.

— Да дайте же мн договорить. Я не зддержу васъ долго. Она увряетъ мать что не можетъ считать себя свободною безъ вашего разршенія. Она провела въ моемъ дом нсколько недль, и я вполн убжденъ что еслибъ она была свободна, то союзъ между ею и ея родственникомъ устроился бы непремнно.

— Я слышалъ объ этомъ союз.

— И этотъ бракъ былъ бы во всхъ отношеніяхъ удовлетворительнымъ и счастливымъ бракомъ. Молодой графъ поступилъ очень разумно не настаивая на своихъ притязаніяхъ.

— Не настаивая на притязаніяхъ на то что не принадлежитъ ему

— Не лучше ли вамъ выслушать меня до конца, мистеръ Твейтъ? Вс друзья двухъ молодыхъ людей желаютъ этого. Молодой графъ горячо привязанъ къ своей кузин.

— И я горячо привязанъ къ ней и уже много лтъ.

— Мы вс полагаемъ что она любитъ его.

— Пусть она скажетъ это мн сама, сержантъ Бльюстонъ, и между нами будетъ все кончено. Я и лордъ Ловель имемъ повидимому различныя понятія о женщинахъ. Я не сталъ бы добиваться руки двушки которая сказала бы мн что она любитъ другаго, даже еслибъ эта двушка была такъ дорога мн какъ…. какъ леди Анна. Что же касается до ея приданаго, оно не имло бы никакого значенія въ моихъ глазахъ, даже еслибы мн угрожала нищета безъ нея. Лордъ Ловель повидимому не такъ разборчивъ.

— Я думаю что это насъ съ вами не касается, возразилъ сержантъ не зная что сказать.

— Мн конечно нтъ никакого дла до лорда Ловеля, такъ же какъ и ему до меня. Что же касается его кузины, она можетъ выбрать кого ей угодно.

— Мы полагаемъ, это конечно только наше предположеніе, мистеръ Твейтъ,— но мы полагаемъ что она любитъ графа. И это весьма естественно. Я буду говорить съ вами чистосердечно, мистеръ Твейтъ.

— Со мною и со всякимъ другимъ, надюсь, сержантъ Бльюстонъ.

— Надюсь, сказалъ сержантъ смясь,— но съ вами въ особенности. Намъ не удалось добиться отъ леди Анны какого-нибудь положительнаго отвта. Она не высказала прямо своихъ желаній. Она только увряетъ меня что не можетъ принять предложеніе лорда Ловеля пока не повидается съ вами. (Сержантъ былъ далеко не чистосердеченъ, такъ какъ леди Анна никогда этого не говорила.) Мы полагаемъ что для успокоенія своей совсти она желаетъ быть освобожденною вами прежде чмъ уступить своему влеченію и желанію своихъ друзей.

— Я освобожу ее не медля ни минуты, если она выразитъ желаніе быть свободною.

— Но разв вы не можете поступить еще великодушне?

— Какъ же долженъ я поступить, сержантъ Бльюстонъ?

— Предложить ей освобожденіе не дожидаясь ея просьбы. Вы уже сказали что не приняли бы ея руку еслибы знали что она не отдастъ съ ней и своего сердца, и такія чувства длаютъ вамъ честь. Подумайте объ ея положеніи и поступите съ ней великодушно.

— Поступить великодушно съ ней! Вы хотите чтобъ я поступилъ великодушно съ графиней Ловель, съ графомъ Ловель, со всми Ловелями, кром леди Анны. Притомъ мн кажется что великодушіе будетъ только съ моей стороны.

— Напрасно. Мы тоже умемъ быть великодушными.

— Если то чего вы отъ меня хотите будетъ великодушіемъ, я это сдлаю. Я самъ предложу ей свободу, не дожидаясь чтобъ она попросила ея. Я спрошу ее правда ли что она любитъ графа, и если это правда, она будетъ свободна.

— Но вы понимаете что это не есть вопросъ о выбор между вами и лордомъ Ловель. Она ни въ какомъ случа не можетъ быть вашею женой. Даже еслибъ она имла возможность выйти за васъ.

— Она иметъ возможность выйти за меня.

— Нтъ, практически не иметъ, мистеръ Твейтъ.— Такая молодая особа должна быть подъ властью своихъ естественныхъ охранителей, и леди Анна находится подъ властью своей матери. Графиня не можетъ и не желаетъ принудить дочь къ браку, но иметъ достаточно власти чтобы помшать ей вступить въ бракъ. И сама леди Анна не думаетъ о брак съ вами съ тхъ поръ какъ узнала чувства своей матери и своихъ друзей. (Какъ плохо держалъ сержантъ свое общаніе быть чистосердечнымъI) Но ваше великодушіе нужно для того чтобы леди Ловель могла наконецъ дожить до счастливаго окончанія всхъ своихъ страданій.

— Я обязанъ графин не многимъ, но если то чего вы желаете отъ меня будетъ великодушіемъ, я это сдлаю. Я скажу леди Анн, не дожидаясь ея просьбы, что она можетъ, если желаетъ, выйти за своего кузена.

До сихъ поръ сержантъ велъ дло осмотрительно, хотя и не чистосердечно. Онъ не сказалъ ничего такого что могло бы вооружить портнаго противъ интересовъ Ловелей и взялъ съ него полезное общаніе. Но слдующая попытка была мене благоразумна.

— Я полагаю вы знаете, мистеръ Твейтъ, что графиня была также великодушна съ вами.

— Какимъ образомъ?

— Вы вроятно уже получили девять тысячъ фунтовъ.

— Я получилъ то что считаю моею собственностью. Если же мн дали боле чмъ слдуетъ, все лишнее будетъ возвращено.

— Нтъ, нтъ, ни подъ какимъ видомъ.— Графиня была обязана поступить въ этомъ случа великодушно, и я полагаю что она сдлала хорошо заплативъ вамъ не мене того что она заплатила.

— Я не желаю ничего отъ ея великодушія. Я не желаю никакихъ подарковъ. Если эти деньги не принадлежатъ мн, я возвращу ихъ. Мн нужно только то что принадлежитъ мн.

— Вы кажется немного высокомрны, мистеръ Твейтъ.

— Можетъ-быть, въ особенности въ глазахъ юриста.

— Графиня которая всегда была и будетъ, если только вы образумитесь, вашимъ искреннимъ другомъ, очень довольна зная что вы обладаете теперь состояніемъ избавляющимъ засъ отъ нужды.

— Графиня очень добра.

— И этого мало. Она и вс друзья ея знаютъ какъ должны они относиться къ сыну вашего отца. Если вы поможете намъ привести въ исполненіе нашъ планъ, если вы дадите возможность леди Анн сдлаться женою ея кузена, для васъ будетъ сдлано нчто боле простаго возвращенія должныхъ вамъ денегъ. Есть предположеніе назначить вамъ четыреста фунтовъ годоваго дохода. Графиня, графъ Ловель и леди Анна, вс охотно согласятся на это.

— Разв у леди Анны уже спрашивали согласія? спросилъ портной, голосомъ тихимъ, но зловщимъ, какъ показалось сержанту.

— Положитесь на мое слово. Я ручаюсь вамъ что это будетъ сдлано.

— Я не врю вашимъ словамъ, сержантъ Бльюстонъ. Я знаю что никто изъ васъ не осмлится сдлать такое предложеніе леди Анн Ловель и удивляюсь какъ вы ршились заговорить объ этомъ со мной. Что замтили вы во мн такого что дало вамъ поводъ думать что я позволю подкупить себя? И какъ могли вы быть такъ неблагоразумны чтобы предложить мн эту сдлку посл того какъ я сказалъ вамъ что она будетъ свободна если пожелаетъ быть свободною. Но все равно. Юристы всегда дйствуютъ подпольными средствами когда не считаютъ человка честнымъ. Четыреста фунтовъ въ годъ какъ плата за то чего вы хотите отъ меня не имютъ никакого значенія въ моихъ глазахъ, и не имли бы даже въ томъ случа еслибъ я не получилъ долга. Я хорошо понимаю что побуждаетъ графа добиваться такъ усердно руки леди Анны. Его преданность началась съ тхъ поръ какъ онъ узналъ что деньги принадлежатъ ей, а не ему, и что иначе ему не овладть ими. Моя преданность началась когда никто еще не думалъ что у нея будетъ хоть одинъ шиллингъ приданаго, когда вс носившіе одно имя съ ней и съ ея матерью насмхались надъ ихъ притязаніями. Моя преданность не поколебалась когда мой отецъ впервые спросилъ меня согласенъ ли я чтобъ онъ истратилъ на нихъ все что мы имли. Моя преданность росла по мр того какъ я отдавалъ. Его преданность происходитъ изъ желанія овладть. Увеличьте четыре сотни фунтовъ въ четыре тысячи, въ восемь тысячъ, и предложите ихъ ему. Я согласенъ на это. Съ нимъ вы можетъ-быть будете имть успхъ. Прощайте, сержантъ Бльюстонъ. Въ слдующій понедльникъ я сдержу свое слово, несмотря на то что вы пытались подкупить меня.

Сержантъ отпустилъ портнаго не сказавъ боле ни слова и не зная что сказать. Онъ былъ оскорбленъ въ своей собственной контор, онъ услышалъ что его словамъ не врятъ, что его честность сомнительна. И это было сказано такъ что онъ не былъ въ состояніи заставить говорившаго замолчать. Онъ сидлъ, улыбался, потиралъ подбородокъ и смотрлъ на портнаго какъ бы утшаясь мыслью что это человкъ невжественный, полупомшанный, ремесленникъ отъ котораго нельзя и ожидать пристойнаго поведенія. Онъ все еще улыбался когда портной затворилъ за собою дверь, онъ почти смялся когда спросилъ своего клерка ушелъ ли этотъ горячій джентльменъ.

— Ушелъ, сэръ. Онъ смотрлъ на меня какъ дикій зврь когда я отворялъ ему дверь, и сбжалъ съ лстницы шагая черезъ четыре ступеньки.

Но сержантъ былъ тмъ не мене доволенъ результатомъ свиданія. Было бы конечно лучше еслибъ онъ не заговаривалъ о четырехстахъ фунтовъ въ годъ. Подкупы вообще опасны. Трудно узнать заране проглотитъ ли человкъ предлагаемое лакомство безъ всякаго затрудненія, или откажется даже открыть ротъ. Въ послднемъ случа подкупаемый пріобртаетъ всегда значительное преимущество надъ подкупающимъ. Отвергнувъ соблазнительное предложеніе, такъ легко придти въ негодованіе, такъ пріятно быть восторженно добродтельнымъ. Подкупъ былъ отвергнутъ и въ этомъ отношеніи сержантъ потерплъ неудачу, но желанное общаніе было дано и сержантъ не сомнвался что оно будетъ исполнено. Онъ былъ увренъ что Даніель Твейтъ предложитъ двушк свободу. Но въ этомъ молодомъ человк, въ его глазахъ и голос, было что-то такое что внушало сержанту опасеніе что предложенная имъ свобода не будетъ принята.

Даніель былъ не такъ доволенъ свиданіемъ какъ юристъ. Хотя онъ сказалъ сержанту что не вритъ его словамъ, но онъ поврилъ многому изъ того что услышалъ отъ него. Сержантъ сказалъ ему что леди Анна любитъ своего кузена и только ждетъ его разршенія чтобъ отдать руку и сердце молодому графу. И разв это не естественно? Съ каждымъ часомъ, почти съ каждою минутой, измнялись его воззрнія на этотъ счетъ. То ему казалось совершенно естественнымъ съ ея стороны желать быть графиней, любить молодаго графа, человка добраго и красиваго, и онъ ршалъ освободить ее безъ всякихъ затрудненій. Затмъ онъ снова возмущался противъ предположенія что двушка можетъ промнять одного человка на другаго только потому что другой одтъ въ золото, покрытъ драгоцнными камнями, надушенъ парикмахеромъ. Поэтъ ошибается, думалъ онъ. Если любовь не есть сновидніе, она сосредоточивается на человк и не можетъ переноситься съ одного на другаго только потому что другой знатне и богаче.

Но онъ предложитъ ей свободу, онъ непремнно предложитъ ей свободу.

ГЛАВА XXXV.
Сержантъ и мистрисъ Бльюстонъ дома.

Леди Анн не говорили до субботы что ей предстоитъ увидаться съ ея возлюбленнымъ въ слдующій понедльникъ. Она жила теперь какъ плнница окованная золотыми цлями. Она могла еслибы захотла бжать съ Даніелемъ Твейтомъ, тмъ боле что онъ имлъ теперь деньги, и еслибъ это случилось, игра графини и ея друзей была бы проиграна окончательно. Но читатель знаетъ что такой поступокъ никогда не входилъ въ планы Даніеля Твейта и былъ не въ характер двушки. Авторъ надется что читатель понялъ побужденія молодаго человка и характеръ двушки лучше чмъ понимала ихъ графиня. Она думала что знаетъ дочь, но убдившись что ошиблась въ этомъ, начала считать ее способною на все. За леди Анной слдили теперь и дни и ночи. Полицейскому поручено было оберегать домъ отъ людей съ веревочными лстницами и другими подобными снарядами. Слугамъ велно было быть на-сторож. Горничная Сара слдила какъ тнь за своею бдною госпожой когда леди Анна бывала въ своей спальн. Мистрисъ Бльюстонъ или одна изъ дочерей находились съ ней постоянно, дома и вн дома. На улицу она никогда не выходила безъ нсколькихъ охранителей. Мистрисъ Бльюстонъ наняла карету, роскошь безъ которой обходилась до сихъ поръ, и карета была постоянно готова когда леди Анна выражала желаніе выйти изъ дома. Ее усердно поощряли здить по магазинамъ и покупать все что ей вздумается. Но жизнь ея была невыносимо тяжела.

— Что намрена мама длать? спросила она у мистрисъ Бльюстонъ въ субботу утромъ.

— Въ какомъ отношеніи, другъ мой?

— Куда намрена она отправиться? Не будетъ же она жить вчно въ Кеппель-Стрит.

— Нтъ, не думаю чтобъ она осталась навсегда въ Кеппель-Стрит. Ея намренія зависятъ, мн кажется, въ значительной степени отъ васъ.

— Я поду куда бы ей ни вздумалось повести меня. Процессъ конченъ, и я не знаю для чего остаюсь здсь. Я уврена что вы недовольны этимъ.

Сказать правду, мистрисъ Бльюстонъ была очень недовольна этимъ. Обстоятельства сдлали ее тюремщицей, но она не была создана для такого рода обязанностей. Он были ей противны, и къ тому же ничто не обязывало ее жертвовать своимъ семейнымъ комфортомъ для Ловелей. Ей пришлось возиться съ Ловелями такъ много что они надоли ей наконецъ. Она любила леди Анну, но она не могла обращаться съ ней какъ стала бы обращаться съ другою двушкой. Она не разъ говорила сержанту что не можетъ терпть доле ея присутствія въ своемъ дом. Сержанту оно нравилось не боле чмъ его жен. Они оба приносили добровольную жертву, и жертву весьма непріятную.

— Графиня должна взять ее, говорилъ сержантъ.

И наконецъ, въ добавокъ ко всему, сержантъ былъ оскорбленъ въ своей собственной контор возлюбленнымъ леди Анны.

— Сказать вамъ правду, леди Анна, отвчала мистрисъ Бльюстонъ,— мы вс недовольны этимъ, не потому чтобы мы не любили васъ, но потому что такое положеніе длъ тяжело. Своимъ упорствомъ вы причиняете много страданій, другъ мой.

— Тмъ что не хочу выйти за графа?

— Нтъ, другъ мой, не тмъ что не хотите выйти за графа. Я никогда не совтовала вамъ выйти за него если вы не любите его. Я думаю что двушкамъ нельзя указывать за кого он должны выйти, но должно указывать имъ за кого нельзя выходить. Вы длаете всхъ окружающихъ васъ несчастными не соглашаясь отказаться отъ замужества съ человкомъ который во всхъ отношеніяхъ хуже васъ.

— Я желала бы умереть, сказала леди Анна.

— Это легко сказать, другъ мой. Вы должны желать исполнить вашъ долгъ.

— Я желаю исполнить мой долгъ.

— Противиться матери какъ вы противитесь не есть исполненіе долга. Вы терзаете сердце вашей матери. Вы ужасно упрямы. Я не люблю говорить такъ рзко, но такъ какъ вы здсь на моемъ попеченіи, я обязана высказывать вамъ правду.

— Я желала бы чтобы мама взяла меня отсюда, сказала леди Анна залившись слезами.

— Она возьметъ васъ немедленно если только вы дадите общаніе котораго она проситъ у васъ.

Говоря это мистрисъ Бльюстонъ была такъ же мало чистосердечна съ леди Анной какъ мужъ ея съ портнымъ. Она знала что гостья ея должна ухать къ матери рано утромъ въ понедльникъ, и уже ршила что она не возвратится боле въ ихъ домъ. Рзкость которую обнаруживала теперь мистрисъ Бльюстонъ относительно леди Анны была невольнымъ слдствіемъ разныхъ непріятностей которыя причиняло ей присутствіе двушки. Она не могла ни принимать своихъ друзей, ни здить къ нимъ, и не разъ говорила мужу что они оба сдлали большую ошибку пригласивъ къ себ леди Анну. Но ея разсудительность брала верхъ надъ чувствомъ. Она считала необходимымъ заставить понять леди Анну, прежде чмъ она увидится съ портнымъ, что двушка въ ея положеніи не можетъ быть счастлива и спокойна, не можетъ не страдать пока не откажетъ своему возлюбленному.

— Я не ожидала что вы можете быть такъ жестоки, сказала леди Анна рыдая.

— Я не имла намренія быть жестокой съ вами, но я должна говорить вамъ правду. Каждая минута которую вы проводите въ мысляхъ объ этомъ человк безчеститъ васъ.

— Такъ я буду безчестить себя всю жизнь, сказала леди Анна бросившись вонъ изъ комнаты.

Въ этотъ день сержантъ обдалъ въ клуб, но возвратился домой около девяти часовъ. Ршено было объявить леди Анн о предстоящемъ ей свиданіи какъ можно торжественне. Леди Анна сидла въ гостиной съ двумя дочерьми. Мистрисъ Бльюстонъ она видла посл утренняго разговора только за обдомъ. Послышался стукъ въ наружную дверь, и четверть часа спустя сержантъ прислалъ просить леди Анну сойти къ нему въ столовую. Она молча вышла изъ комнаты, молча сошла съ широкой лстницы. Сержантъ и мистрисъ Бльюстонъ сидли по одну сторону камина, по другую стоялъ стулъ приготовленный для леди Анны. Комната, мрачная отъ тяжелыхъ красныхъ занавсокъ и темныхъ обоевъ, была освщена только двумя свчами стоявшими на стол. Сержантъ закона всталъ и пригласилъ леди Анну ссть.

— Дорогая моя леди Анна, началъ онъ свою рчь,— вамъ конечно извстно что вы причиняете въ настоящее время много непріятностей вашимъ лучшимъ друзьямъ.

— Я не желаю причинять непріятности, сказала леди Анна подумавъ что сержантъ говоря о лучшихъ друзьяхъ подразумваетъ себя и свою жену.— Я хочу только ухать отсюда.

— Мы сейчасъ поговоримъ объ этомъ, другъ мой.— Я не могу предположить что вы не понимаете какое горе вы причиняете вашей родительниц тмъ…. тмъ что вы объявили лорду Ловелю насчетъ мистера Даніеля Твейта.

Для обыкновенныхъ сыновей и дочерей нтъ повидимому ничего непріятне напоминанія о ‘родителяхъ’ въ выговорахъ и наставленіяхъ. Такія выраженія какъ ‘милый другъ мой, это огорчитъ вашего батюшку’, или ‘что скажетъ мама’, производятъ большею частью хорошее дйствіе. Но когда на молодыхъ людей нападаютъ съ ихъ ‘родителями’, они тотчасъ же возмущаются. И леди Анна была сильно возмущена. Если ея мать, которая была для нея всегда ‘милою мама’, сдлается ея ‘родительницей’, тогда нечего надяться на счастіе. Она не сказала ничего, но сжала губы и ршила что ни въ чемъ не послушается человка который напоминаетъ ей объ ея родительниц.

— Одна мысль о предложеніи этого человка, выдающаго себя за вашего друга, приводитъ ее въ ужасъ, но еще ужасне то что вы серіозно думали принять это предложеніе. Она не разъ просила васъ отказаться отъ вашего намренія, но вы не хотли повиноваться.

— Я никогда не пойму чего желаетъ мама пока не будемъ опять жить вмст.

— Объ этомъ-то я и хочу говорить, леди Анна. Графиня передала мистрисъ Бльюстонъ что вы отказываетесь дать общаніе котораго у васъ просятъ пока не повидаетесь съ мистеромъ Твейтомъ. Вы вроятно полагаете что только его разршеніе можетъ освободить васъ отъ вашего воображаемаго обязательства.

— Да.

— Прекрасно. Графиню страшила мысль позволить вамъ увидться опять съ человкомъ который такъ много ниже васъ, который осмлился обратиться къ вамъ съ такимъ унизительнымъ предложеніемъ. Но мы съ мистрисъ Бльюстонъ убдили ее что такъ какъ вы считаете себя несвободною, то должны имть возможность освободить себя по своему усмотрнію и вы увидитесь съ мистеромъ Твейтомъ въ понедльникъ, въ одиннадцать часовъ, въ Кеппель-Стрит.

— И уже не возвращусь сюда?

Когда исполняешь обязанности тюремщика безо всякой выгоды для себя, уступая своему плннику лучшую спальню, заботясь ежедневно объ его обд, непріятно услышать отъ него слишкомъ прямо выраженную радость при надежд на освобожденіе. Мистрисъ Бльюстонъ сдлавшая все что было въ ея силахъ для графини и леди Анны, и сдлавшая это единственно изъ материнскаго участія, была огорчена.

— Что касается насъ, леди Анна, мы не будемъ стараться чтобы вы возвратились, отвчала она.

— О, мистрисъ Бльюстонъ, вы не поняли меня. Вы не знаете какъ я страдаю въ разлук съ мама.

Мистрисъ Бльюстонъ тотчасъ же смягчилась.

— Если вы только исполните желаніе мама, все устроится такъ что вы будете вполн счастливы.

— Мистеръ Твейтъ придетъ въ Кеппель-Стритъ въ понедльникъ въ одиннадцать часовъ, продолжалъ сержантъ,— и вы будете имть возможность освободить себя отъ несчастнаго общанія которое вы дали ему. Я могу даже сказать вамъ что онъ самъ выразилъ готовность освободить васъ. Деньги которыя ваша матушка была должна ему, или лучше сказать его отцу, возвращены ему, и мн кажется что онъ будетъ теперь сговорчиве. Его можно будетъ конечно вознаградить всмъ чего онъ пожелаетъ если онъ освободитъ васъ.

— Могу я взять мои вещи? спросила леди Анна.

— Сара уложитъ ихъ, и мы отошлемъ ихъ къ вамъ если будетъ ршено что вы останетесь у леди Ловель.

Посл этого они разошлись по своимъ спальнямъ.

Ни сержантъ, ни жена его не были чистосердечны съ двушкой. Мистрисъ Бльюстонъ уже дала понять графин что при всемъ желаніи помочь ей и ея дочери она не можетъ держать доле леди Анну въ своемъ дом. Что же касается отсылки ея вещей только при извстныхъ условіяхъ, это было просто ложью. Сержантъ тоже лгалъ, если не словами, то тмъ что хотлъ внушить двушк что портной гонится за деньгами и только за деньгами, хотя зналъ что это неправда. Сержантъ безъ сомннія, какъ большинство людей, терпть не могъ лжи и не сомнвался что отецъ лжи дьяволъ. Но ложь которой онъ не терплъ, и въ происхожденіи которой не сомнвался, была ложь обращенная къ нему. Встрчалъ ли кто-нибудь человка который не презиралъ бы всмъ сердцемъ попытку обмануть его самого? Такихъ же что смотрятъ снисходительно на ложь обращенную къ другимъ мы встрчали не одного и не двухъ. Цль которую имлъ въ виду сержантъ была такъ хороша что онъ считалъ позволительнымъ покривить немного душою, хотя однимъ изъ его главныхъ жизненныхъ правилъ было то что цль не оправдываетъ средства.

ГЛАВА XXXVI.
Правда ли это?

Въ воскресенье они ходили вс въ церковь, и о портномъ не было сказано ни слова. Алиса Бльюстонъ была нжна и грустна, мистрисъ Бльюстонъ учтива и внимательна, сержантъ важенъ и предупредителенъ. Въ конц леди Анна поняла что ее ни въ какомъ случа не пришлютъ опять въ Бедфордъ-Скверъ. По нкоторымъ словамъ дочерей и горничной Сары было ясно что вещи упаковываются окончательно. Ей самой никто не мшалъ укладывать свои платья, перчатки и ленты. Въ понедльникъ утромъ посл завтрака мистрисъ Бльюстонъ едва не расплакалась.

— Мы вс очень любили васъ, душа моя, сказала она,— и если были между вами какія-нибудь непріятности, то это было вслдствіе непріятныхъ обстоятельствъ.

Сержантъ, ушедшій изъ дому за полчаса до ея отъзда, призвалъ на нее благословеніе Божіе, и она знала что никогда не сядетъ опятъ за его столъ. Она поцловалась съ дочерьми и съ мистрисъ Бльюстонъ, сла съ горничной въ присланную за ней карету и мысленно простилась съ домомъ сержанта навсегда.

Отъ Бедфордъ-Сквера до квартиры ея матери было не боле трехъ минутъ зды, и въ это краткое время она не могла, какъ ни старалась, свыкнуться съ мыслью что ей предстоитъ увидаться чрезъ нсколько минутъ съ Даніелемъ Твейтомъ. Она даже не понимала теперь для чего было устроено это свиданіе. Мать сказала ей, во время послдняго свиданія съ ней, что она не увидитъ его никогда. И вотъ теперь ей предстояло увидаться съ нимъ такъ скоро что онъ былъ уже можетъ-быть недалеко отъ нея. Она выглянула въ окно кареты, какъ бы желая увидать его на тротуар. Какъ встртятся они? Будетъ ли мать присутствовать? Она полагала что мать будетъ присутствовать. Она не ожидала никакой радости отъ этого свиданія, хотя ей было пріятно, очень пріятно увидать его опять. Прежде чмъ она успла ршить занимавшіе ее вопросы, карета остановилась, и она увидала мать въ окн гостиной, двушка дрожала поднимаясь по лстниц и войдя къ матери едва осмлилась заговорить. Графиня была въ черномъ шелковомъ плать, пышная и величественная, скоре родительница чмъ мать, и графиня съ ногъ до головы.

— Какъ я рада что вернулась къ вамъ, мама.

— И я буду рада оставить тебя у себя если ты общаешь вести себя прилично.

— Поцлуйте меня, мама.

Графиня наклонила голову и подставила ей щеку. Въ былое время, время очень недавнее, она цловала дочь такъ страстно какъ будто только и жила этими поцлуями.

— Пойдемъ наверхъ, я покажу теб твою комнату.— Дочь послдовала за матерью въ торжественномъ молчаніи.— Ты слышала что мистеръ Твейтъ придетъ сюда чтобы видться съ тобой какъ ты сама желала? Онъ придетъ теперь скоро. Сними шляпку.— Леди Анна повиновалась опять молча.— Было бы лучше, гораздо лучше, еслибы ты исполнила наше общее желаніе, не подвергая меня этому униженію. Но такъ какъ ты забрала себ въ голову что не имешь права считать себя свободною отъ своего невозможнаго обязательства безъ его разршенія, я покорилась. Постарайся чтобы свиданіе было не продолжительно и помни что я должна потомъ услышать отъ тебя что ты покончила навсегда съ этимъ вздоромъ. Онъ получилъ чего добивался. Я заплатила ему значительную сумму (въ эту минуту послышался стукъ въ дверь комнаты и горничная Сара объявила что мистеръ Твейтъ ждетъ внизу).— Иди. Черезъ десять минутъ ты должна быть здсь, не то я сама приду къ теб.— Леди Анна взяла руку матери и взглянула ей въ глаза умоляющимъ взглядомъ.— Иди, душа моя, и кончай скоре. Я уврена что ты будешь настолько благоразумна что не позволишь ему ничего лишняго. Помни что ты дочь графа и помни также все что я сдлала для того чтобы возвратить теб твои права.

— Мама, я не знаю что мн длать. Я боюсь.

— Не пойти ли мн съ тобой, Анна?

— Нтъ, мама, безъ васъ будетъ удобне. Вы не знаете какъ онъ добръ.

— Если онъ откажется отъ своей безумной зати, онъ будетъ моимъ лучшимъ другомъ.

— О, мама, какъ я боюсь! Но я должна идти.

И она вышла дрожа изъ комнаты и медленно сошла съ лстницы. Она дйствительно боялась. Она все еще не ршила уступитъ ли она просьбамъ своей матери и всхъ своихъ друзей. Она не ршила ничего и готова была покориться ршенію человка къ которому шла. Вопреки всему что длалось и говорилось чтобы возстановить ее противъ портнаго, она не переставала сочувствовать ему и ея сочувствіе становилось тмъ сильне чмъ больше ей говорили противъ него. Она знала что о немъ говорятъ дурно не потому чтобъ онъ былъ дуренъ, но съ безчестнымъ намреніемъ унизить его въ ея мнніи. Она это понимала и вслдствіе этого почувствовала въ себ такую твердость къ какой мать не считала ее способною. Еслибъ ее друзья ограничились своимъ аргументомъ о непристойности брака съ портнымъ, признавая искренность и честность Даніеля и то что ихъ взаимная любовь была естественнымъ слдствіемъ ихъ дтской и юношеской дружбы, они имли бы больше шансовъ на успхъ. Но они никогда не уговаривали ее иначе какъ опираясь на какой-нибудь доводъ который она считала своимъ долгомъ оспаривать. Ей постоянно толковали что она унизила себя, но она понимала что другая леди Анна дйствительно унизила бы себя помолвкой съ портнымъ, а она не унизила себя. Она была въ этомъ уврена, хотя не умла объяснить почему это такъ, когда ее укоряли. Судьба и образъ жизни ея матери сблизили ее съ Даніелемъ. По образу жизни они были равные, и какъ равный онъ сдлался ея лучшимъ другомъ. Она привыкла опираться на его руку, искать его помощи, обращаться къ нему въ затрудненіахъ, слушать его и врить ему, думать о немъ какъ о человк на котораго можно всегда положиться. Она любила его. Ея чувства къ графу измнились въ послднее время незамтно для нея самой подъ вліяніемъ нравственной пытки которую они вынесли въ Бедфордъ-Сквер. Онъ не казался уже ей теперь, какъ въ начал ихъ знакомства, свтлымъ, божественвымъ ебомъ. Безконечныя поученія объ ея титул и величіи, хотя и внушили ей уваженіе къ знатности, но лишили знатность всякой привлекательности для нея. Признаніе ея титула только усилило ея страданія. Въ душ ея было только одно неблагопріятное чувство для портнаго, это ея любовь къ матери.

Она вошла въ комнату очень тихо и застала его стоящимъ у стола со сложенными на груди руками.

— Голубка моя! сказалъ онъ лишь только увидлъ ее, назвавъ ее ласкательнымъ именемъ которое любилъ употреблять когда они гуляли вдвоемъ по комберландскимъ полямъ.

— Даніель!

Онъ подошелъ къ ней и взялъ ея руку.

— Если вы имете сказать что-нибудь, Даніель, говорите скорй, потому что мама придетъ черезъ десять минутъ.

— Не имете ли вы сказать мн что-нибудь, Анна? Она имла сказать многое, но не знала какъ сказать и промолчала.— Если вы перестали любить меня, скажите мн прямо.— Она промолчала опять.— Если вы преданы мн, какъ я предавъ вамъ, разв вы не скажете мн это?

— Да, пробормотала она.

Онъ разслышалъ ея отвтъ, хотя никто другой не разслышалъ бы его.

— Если такъ, сказалъ онъ взявъ ея руку,— то все что мн говорили о васъ ложь.

— А что вамъ говорили обо мн, Даніель? При этомъ вопрос она быстро отняла у него свою руку.

— Нтъ, эта рука моя, она будетъ моею, если вы любите меня, дорогая моя. Я скажу вамъ что я слышалъ о васъ. Я слышалъ что вы любите вашего кузена графа Ловель.

— Нтъ, сказала она презрительно,— я никогда не говорила что люблю его, это неправда.

— Вдь вы не можете любить заразъ двоихъ? Глаза его были устремлены на нее, глаза въ которыхъ она привыкла искать руководства, иногда съ удовольствіемъ, иногда со страхомъ, и которымъ она повиновалась всегда.— Не правда ли?

— О, конечно.

— Вы никогда не говорили ему что любите его?

— Никогда.

— Но вы говорили мн что любите меня, говорили не разъ, голубка моя?

— Да.

— И это была правда?

Она помолчала съ минуту и отвтила опять:

— Да.

— И это все еще правда?

Она повторила въ третій разъ: да, но опять такъ что только влюбленный могъ разслышать.

— Если это такъ, никто кром Бога не можетъ разлучить насъ. Вы знаете что меня пригласили придти сюда.

Она кивнула головой.

— Вы знаете для чего? Для того чтобъ я отказался отъ моихъ притязаній на васъ. Я не откажусь. Но я далъ имъ общаніе и долженъ исполнить его. Я сказалъ имъ что освобожу васъ немедленно если вы скажете мн что предпочитаете лорда Ловель, что я самъ предложу вамъ свободу. Я предлагаю вамъ свободу, или лучше сказать я предложилъ бы ее вамъ еслибы вы не отвтили уже на мой вопросъ. Могу ли я предложить вамъ ее теперь?— Онъ замолчалъ и поглядлъ на нее пристально.— Впрочемъ возьмите назадъ ваше слово если желаете. Если вы думаете что для васъ будетъ лучше выйти за графа только потому что онъ графъ, хотя вы и не любите его, чмъ за человка котораго вы любите, вы свободны.

Настала минута когда она могла исполнить желаніе своей матери, могла ршить что она сохранитъ свой титулъ и свою знатность, если намревалась поступить такъ. Она поглядла на него и подумала что онъ несомннно красиве графа. Онъ стоялъ съ расширенными ноздрями, съ огнемъ въ глазахъ, съ полуоткрытыми губами, съ поднятою головой. Онъ показался ей образцомъ мужественности. Еслибъ она и желала принять предложенную онъ свободу, у нея не хватило бы смлости на это. Ея друзья плохо знали этого человка разршивъ ей видться съ нимъ. Онъ повторилъ свое предложеніе.

— Вы свободны если желаете освобожденія. Но я прошу васъ отвтить мн.

— Я уже отвтила вамъ, Даніель.

— О, моя благородная двушка! Теперь, сокровище мое, я могу высказать вамъ что я думаю. Не хорошо отдать себя ради знатности и богатства человку котораго не любишь. Это гадко, чудовищно гадко. Я не врилъ когда мн говорили что вы намреваетесь это сдлать. Однако, не зная о васъ ничего и не видавъ нсколько мсяцевъ…

— Не по моей вин.

— Нтъ, милая моя, и я утшалъ себя повторяя себ что вы въ этомъ не виноваты. Если она любитъ меня, она останется врна мн, думалъ я. Однако могъ ли я быть увреннымъ что вы вынесете столько испытаній ради меня? Но я отплачу вамъ, если можно отплатить за это цлою жизнью любви и преданности. Во всякомъ случа знайте что я впередъ не буду никогда сомнваться въ васъ. Говоря это онъ подвинулся къ ней, намреваясь обнять ее, но дверь внезапно отворилась и въ комнату вошла графиня. Портной заговорилъ первый.

— Леди Ловель, я говорилъ съ вашею дочерью и узналъ что она намрена исполнить общаніе которое мы дали другъ другу въ Комберланд. Само-собою разумется что это также и мое намреніе.

— Анна! Правда ли это?

— Мама, мама, о мама!

— Если это правда, я никогда не скажу съ тобой ни слова.

— Мама, мама, не глядите на меня такъ! Вы станете говорить со мной!

— Ты не будешь боле моею дочерью.

Говоря это графиня была вн себя. Она тотчасъ же опомнилась и вошла въ свою роль.

— Я не врю этому, сказала она.— Этотъ человкъ оскорбилъ и напугалъ тебя. Онъ знаетъ, онъ долженъ знать что такой бракъ невозможенъ. Этого никогда не будетъ. Мистеръ Твейтъ, я ручаюсь вамъ что вы никогда не будете мужемъ моей дочери.

— Миледи, этотъ вопросъ ваша дочь должна ршить сама. Даже теперь, по всмъ законамъ божескимъ и человческимъ, сколько мн извстно, она въ прав располагать собой какъ ей угодно. Вы не можете ни выдать ее замужъ безъ ея согласія, ни помшать ей выйти за кого она хочетъ. Спустя нсколько мсяцевъ она сдлается совершеннолтней и такою же самостоятельною какъ вы.

— Сэръ, я не говорю съ вами. Вы позволяете себ слишкомъ много.

— Я пришелъ сюда по вашему приглашенію.

— Теперь же вы хорошо сдлаете если уйдете. Вы дали общаніе и не сдержали его.

— Нтъ. Я далъ общаніе и сдержалъ его. Я сказалъ что предложу ей свободу и предложилъ. Я сказалъ ей и повторяю теперь что если она предпочитаетъ мн своего кузена, я удалюсь. (Графиня взглянула на него и въ свою очередь почувствовала силу его характера. Ей даже показалось что его личное достоинство возвысилось съ тхъ поръ какъ онъ получилъ свои деньги).— Но она не предпочитаетъ графа, продолжалъ онъ.— Она отдала свое сердце мн и я сохраню его. Поднимите голову, дорогая моя, и скажите вашей матушк правда ли то что я говорю.

— Правда, отвчала леди Анна.

— Такъ будьте прокляты вы оба! воскликнула графиня бросившись къ двери. Но она тотчасъ же возвратилась.— Мистеръ Твейтъ, сказала она,— я попрошу васъ уйти изъ моего дома немедленно и не возвращаться никогда.

— Я конечно уйду. Прощайте, моя милая. Онъ хотлъ взять опять ея руку, но графиня быстро стала между ними и помшала ему.— Если ты дотронешься до него, я убью тебя, сказала она дочери.— Что касается васъ, обратилась она къ Даніелю,— вамъ нужны только деньги. Вы получите ихъ, не ея, но мои, если это будетъ необходимо.

— Вы клевещете, леди Ловель. Мн не нужны ни ваши, ни ея деньги. Мн нужна только двушка которую я люблю, которая отдала мн свое сердце, и она будетъ моею. Прощайте, леди Ловель. Прощайте, милая Анна. Не врьте если вамъ будутъ говорить что я не люблю васъ.

Двушка только взглянула на него и онъ вышелъ изъ комнаты. Мать и дочь остались опять вдвоемъ. Графиня стояла выпрямившись и глядя на дочь, Анна опустивъ глаза въ землю.

— Должна ли я поврить всему что онъ сказалъ? спросила графиня.

— Да, мама.

— Такъ ты возобновила свое обязательство относительно этого негодяя?

— Онъ не негодяй, мама.

— Ты смешь противорчить мн? Неужели дошло уже до этого?

— Мама, вы… вы прокляли меня.

— И ты стоишь этого. Ты думаешь что можешь сдлать такую низость, можешь уничтожить все что я сдлала для тебя, можешь погубить всю нашу фамилію и все это безнаказанно? Ты говоришь что любишь меня.

— Вы знаете что я люблю васъ, мама.

— Однако не боишься лишить меня разсудка.

— Мама, вдь вы сами сблизили насъ.

— Неблагодарная! Куда же мн было дться съ тобою?

— Какъ бы то ни было, но я жила съ нимъ и конечно не могла не любить его. И не могла перестать любить когда мн сказали что я знатная леди.

— Выслушай меня, Анна. Ты никогда не будешь его женой, никогда! Я скоре убью собственными руками его или тебя,— Двушка содрогнулась.— Понимаешь ты меня?

— Не можетъ быть чтобъ вы говорили это серіозно, мама.

— Клянусь Богомъ, я говорю серіозно. Неужели ты думаешь что я остановлюсь теперь предъ чмъ бы то ни было посл всего что я сдлала? Неужели ты думаешь что я допущу чтобы дочь моя сдлалась женой жалкаго, презрннаго портнаго? Никогда, клянусь небомъ! Онъ сказалъ теб что ты освободишься отъ моей власти когда сдлаешься совершеннолтнею. Я предупреждаю тебя что я этого не допущу если только ты не выйдешь за человка занимающаго приличное теб положеніе въ обществ. Между тмъ ты будешь жить въ своей комнат, а я въ своей. Я не буду имть никакихъ сношеній съ тобой пока ты не покоришься мн.

ГЛАВА XXXVII.
Пусть умретъ.

Посл сцены описанной въ послдней глав въ дом графини настало весьма печальное время. Хотя сержантъ Бльюстонъ и жена его и совтовали графин увезти дочь за границу если результатъ свиданія будетъ неудовлетворителенъ, но они не ожидали такого результата. Вс знавшіе о предстоявшемъ свиданіи, Бльюстоны, І’оффъ, сэръ-Вальямъ и сама графиня ожидали что леди Анна выйдетъ изъ этого испытанія свободная, и они были почти уврены что спустя нсколько мсяцевъ она дастъ согласіе на предложеніе своего кузена. Генералъ-солиситоръ переговорилъ съ графомъ, который былъ все еще въ Лондон, и графъ началъ опять надяться что со временемъ ему удастся жениться на наслдниц. Если же двушка не уступитъ — ‘увезите ее немедленно, увезите подальше, въ Римъ или въ какое-нибудь другое подобное мсто’. Таковъ былъ совтъ мистрисъ Бльюетонъ, и въ т дни Римъ считался гораздо дальше чмъ теперь. ‘И не сообщайте вашего адреса никому кром мистера Гоффа’, прибавилъ сержаитъ. Графиня приняла этотъ планъ, но когда пришло время хать, представились разныя препятствія. Мистеръ Гоффъ объявилъ что имъ нельзя ухать раньше какъ черезъ дв недли, что присутствіе ихъ необходимо въ Лондон для подписанія нкоторыхъ бумагъ и для нкоторыхъ формальныхъ удостовреній въ ихъ тождественности. Къ тому же наличныхъ денегъ опять не оказалось. Въ послднее время было истрачено много и сумма необходимая для отъзда не могла быть добыта немедленно. Можно было бы занять ее за большіе проценты, но мистеръ Гоффъ былъ сильно противъ этого. Онъ говорилъ что графин нельзя ухать раньше двадцатаго декабря.

Былъ конецъ ноября, и графиня не знала какъ провести время до отъзда. Она ршила не имть никакихъ дружекихъ сношеній съ дочерью. Она даже не сказала ей о своемъ намреніи хать за границу. Ея увренность что только строгостью можно переломить упрямство дочери укрплялась съ каждымъ днемъ. Она заставитъ ее покориться, хотя бы отъ того пострадало ея здоровье, хотя бы пришлось сдлать ее несчастною, хотя бы пришлось ее вогнать въ могилу. Эта женщина въ теченіе цлыхъ двадцати лтъ жила только для достиженія одной цли, цди казавшейся иногда близкою иногда далекою, по временамъ вовсе недостижимою, но до того овладвшею ея воображеніемъ что она готова была пожертвовать всмъ для ея достиженія. Быть и быть признанною одной изъ высокородныхъ, одною изъ такъ-называемыхъ благородныхъ казалось ей высшимъ счастіемъ. Какъ дочь благородныхъ, но бдныхъ родителей, она еще въ дтств прониклась этою идеей. Она отказалась отъ всякой надежды на любовь и вышла замужъ за порочнаго графа. Ей пришлось потерпть наказаніе, или, какъ ей казалось, совершенно незаслуженное несчастіе, но ея многолтняя, мужественная борьба почти искупила проступокъ ея молодости. Ея любовь къ знатности не ослабла, но поддерживалась боле для дочери чмъ для нея самой. Въ теченіе долгихъ лтъ скуки, одиночества, лишеній, она мирилась съ своею судьбой въ надежд что придетъ время когда свтъ признаетъ ея милую дочь леди Анной Ловель. Дти дразнили Анну, называя ее въ насмшку леди Анной, потому что леди Анна была одта бдне ихъ и пользовалась дома меньшимъ комфортомъ чмъ каждый изъ нихъ. Пройдутъ годы, думала графиня, и вс они узнаютъ что Анна, жертва ихъ дтской жестокости, дйствительно леди. Когда двочка стала двушкой, мечта начала осуществляться. Явилась надежда что не только титулъ и знатность ея дочери будутъ признаны всми, но что ей достанется и богатство. Первымъ ршительнымъ торжествомъ было дружеское предложеніе со стороны противниковъ. Если леди Анна согласится быть графиней Ловель, сказали ей, вражда можетъ прекратиться и вс непріятности уладятся къ общему удовольствію, къ общей выгод и къ общему торжеству.

Легко наполнить воздухомъ полунадутый пузырь. Его такъ тревожитъ его легкость, что онъ впускаетъ въ себя безъ сопротивленія великодушный воздухъ. Воображеніе графини залетло выше чмъ когда-либо когда ей было сдлано это предложеніе. Она конечно мечтала о хорошей партіи для дочери, но мечты эти не лишены были и опасеній. Дочь ея не получила блестящаго образованія и никогда не жила въ такой обстановк какая окружаетъ съ дтства двушекъ того круга общества изъ котораго графы берутъ себ женъ. Она можетъ показаться грубою и дурно воспитанною въ сравненіи съ двушками которыя съ колыбели пользуются всми преимуществами богатства и знатности. Однако дочь ея была кротка, добра, привлекательна и красива даже въ своихъ жалкихъ нарядахъ которыми была обязана преимущественно щедрости портнаго. И графиня то отчаивалась, то надялась. Но самыя смлыя мечты ея были ничто въ сравненіи съ тмъ что ей было предложено. Бракъ съ графомъ Ловелемъ не только поставилъ бы ея дочь въ положеніе вполн приличное для дочери графа Ловеля, но доказалъ бы всему свту что и она, несчастная женщина, вынесшая столько униженій и оскорбленій, была и есть графиня Ловель.

Она отдалась всецло этой мечт. Тогда, почти впервые, почувствовала она что для достиженія цли ея жизни необходимо чтобы дочь, которую она любила такъ сильно, была покорнымъ орудіемъ въ ея рукахъ. Она хотла чтобъ дочь согласилась на предложенный бракъ когда Анна еще не видала графа, и вышла изъ себя когда она оказала сопротивленіе. Отказъ Анны былъ естественнымъ отказомъ для двушки, но графиня думала что она не должна быть похожа на другихъ двушекъ, что она обязана быть благоразумне и понимать чего требуетъ отъ нея особенность ея положенія, а не предаваться подобно другимъ мечтамъ о любви. Но дочь думала иначе, и пришлось отпустить ее въ Іоксамъ. Вскор затмъ графиню постигъ страшный ударъ. Она узнала отъ мистера Гоффа, которому сообщили это другіе юристы, что дочь ея объявила сама своему благородному кузену что она уже помолвлена съ портнымъ. Узнавъ это графиня готова была умереть проклявъ дочь за такую черную неблагодарность.

Но она не потеряла надежды. Процессъ не былъ еще оконченъ, и она была окружена людьми съ которыми могла совтоваться. Случившееся было несомннно большимъ несчастіемъ, но надежда, и весьма основательная, была еще возможна. Графу не хотлось отказаться отъ двушки, и хотя признаніе ея очень смутило, оскорбило и унизило его, онъ согласился смотрть на ея поступокъ съ точки зрнія другихъ. Портной пріобрлъ вліяніе надъ двушкой когда она была еще ребенкомъ, сказали ему, портной ищетъ денегъ и удовлетворится деньгами. Дтское увлеченіе простительно, и графу слдуетъ настаивать. Никто не узнаетъ объ этой помолвк, и она будетъ забыта какъ дтская ошибка. Графиня помирилась также съ этимъ планомъ, но она не повряла благонамеренной лжи. Она знала что леди Анн было двадцать лтъ когда она приняла предложеніе портнаго. Дочь обманывала ее, обманывала говоря что не любитъ никого, обманывала еще хуже скрывая свой ложный взглядъ на свое общественное положеніе. Симпатія которую выказывала ей дочь въ теченіи столькихъ лтъ была притворною симпатіей. Съ такими чувствами въ душ графиня не могла сказать ей ни одного ласковаго слова когда она возвращалась изъ Іоксама. Графина потребовала съ непреклонною строгостью чтобы дочь отказалась отъ своего унизительнаго намренія. Дочь не уступила, но не имла достаточно мужества чтобы сказать что не уступитъ никогда. Мы знаемъ что она была изгнана изъ дома матери и что избавившись отъ суровой настойчивости матери, подверглась боле мягкому, но не мене твердому преслдованію мистрисъ Бльюстонъ. Время ея пребыванія въ Бедфордъ-Сквер было для нея временемъ колебаній и сомнній. Въ Іоксам она боле чмъ сомнвалась. Тамъ прелесть ея новой жизни едва не соблазнила ее. Когда молодой графъ переводилъ ее въ Болтон по камнямъ черезъ рку, она готова была уступить ему. Но она сознала свою слабость, она почувствовала нчто похожее на отвращеніе къ переслащенной сладости, она сдлала надъ собой усиліе чтобъ остаться честною, и избжала западни.

Тмъ не мене вс кто наблюдалъ за ней въ это время были уврены что въ конц концовъ она уступитъ графу. Никто не хотлъ врить чтобы такая двушка могла выйти за портнаго. Даже генералъ-солиситоръ, приводя романическіе примры такихъ браковъ, былъ почти увренъ что лети Анна и ея богатство достанутся со временемъ его кліенту. Онъ такъ разчитывалъ на это, что рекомендовалъ своему кліенту сватовство вмсто тяжбы. И онъ былъ правъ, потому что присяжные не могли бы сдлать ничего для его кліента.

При такомъ положеніи длъ умные люди ршили что двушка не принимаетъ предложеніе графа только потому что считаетъ нужнымъ получить сначала освобожденіе отъ своего перваго возлюбленнаго. Леди Анна была безъ сомннія двушка съ характеромъ, но судя по ея пріемамъ, потому что словами она не высказала ничего, вс окружавшіе ее были уврены что заключеніе ихъ врно. Къ невыразимому отвращенію графини, раздлявшей однако мнніе другихъ, свиданіе было устроено, и мы знаемъ его результатъ. Леди Анна, долго колебавшаяся и начинавшая уже сомнваться въ врности Даніеля Твейта, возобновила свое обязательство, подтвердила свои общанія и была теперь связана крпче чмъ прежде съ человкомъ котораго графиня считала своимъ злйшимъ врагомъ.

Но графиня ршила что этого брака не будетъ, хотя бы ей пришлось застрлить Твейта предъ самымъ алтаремъ.

Затмъ она должна была покориться тяжелой необходимости сказать о своемъ гор другимъ, людямъ которые не могли сочувствовать ей, хотя раздляли ея желанія. Она не могла сдлать шага относительно дочери безъ вдома юристовъ. Необходимо было также чтобы лордъ Ловель узналъ о результат свиданія. Его дальнйшее поведеніе зависло во многихъ отношеніяхъ отъ ршенія вопроса можетъ ли онъ возобновить свое сватовство. Онъ уже зналъ что леди Анн позволено повидаться съ портнымъ для того чтобъ она могла освободить себя отъ своего перваго обязательства. Это не могло быть ему пріятно, но онъ покорился. Мистеръ Фликъ взялъ на себя объявить ему объ этомъ и уврить его что все устроится какъ нельзя лучше. Графъ хмурился и былъ очень сухъ съ мистеромъ Фликомъ. Вмшательство адвокатовъ въ его сердечныя дла и поведеніе его возлюбленной были не по душ графу Ловель. Но онъ покорился и теперь долженъ былъ узнать о результат. О, небо! какія адскія муки причиняла эта двушка своимъ высокороднымъ родственникамъ. Но въ Іоксамъ всть о послднемъ посщеніи портнаго достигла только спустя нсколько мсяцевъ.

‘Мистеръ Гоффъ поступилъ очень не благоразумно задержавъ графиню’, сказалъ генералъ-солисторъ мистеру Флику когда узналъ объ этомъ.— ‘Деньги! Она могла бы достать сколько угодно денегъ. Я первый далъ бы ей ихъ. И вы конечно тоже.’ ‘О, конечно’, сказалъ мистеръ Фликъ, хотя ему вовсе не нравилась мысль снабжать деньгами противницу своего кліента.— ‘Я не знаю можно ли поступить глупе’, продолжалъ сэръ-Вильямъ.— ‘Вотъ что значитъ доврять людямъ не заслуживающимъ доврія.’ Какъ бы то ни было, но поправить ошибку было уже поздно. Леди Анна лежала въ горячк, и три доктора лчившіе ее не надялись что она встанетъ.— ‘Не лучше ли было бы еслибъ она умерла?’ спрашивала себя ея мать стоя надъ ея постелью. ‘Лучше умереть чмъ быть женой Даніеля Твейта, ршила она. ‘Но какъ было бы хорошо еслибъ она выздоровла и вышла замужъ за графа!’ Графиня все еще любила дочь, любила какъ только можетъ любить мать свое единственное дитя, мать у которой нтъ въ жизни никакихъ надеждъ кром тхъ что основаны на этомъ единственномъ дтищ. Но другая страсть до того овладла ея душой что почти подавила материнскія чувства. Для того ли она боролась столько лтъ чтобы потерпть пораженіе когда торжество было такъ близко? Смерть дочери освободила бы ее по крайней мр отъ ея ужасныхъ опасеній за будущее.

Однако три доктора были приглашены, одинъ за другимъ, а за больной ухаживали какъ будто жизнь ея была такъ же дорога для ея матери какъ дорога жизнь единственной дочери для всякой другой матери.

Всть о ея болзни возбудила новое волненіе между юристами.

— Говорятъ что Клеркъ и Голландъ не надются на выздоровленіе, сказалъ мистеръ Фликъ сэръ-Вильяму.

— Какъ жаль, сказалъ солиситоръ.— Впрочемъ двушки выздоравливаютъ иногда вопреки докторамъ.

— Совершенно врно, сэръ-Вильямъ, совершенно врно. Однако, еслибъ ихъ предсказаніе оправдалось, это было бы не лишнимъ для нашего кліента.

— Не дай Богъ чтобы причиной его обогащенія была смерть его кузины. Къ тому же ея наслдницей будетъ ея мать.

— Графиня предана графу. Намъ слдовало бы сдлать что-нибудь, сэръ-Вильямъ. Не думаю чтобы родовой собственности нашлось боле чмъ тысячъ на восемь или на десять. Этотъ старикашка совалъ свои деньги куда только могъ. Есть даже паи на желзные пріиски въ Аллеганскихъ горахъ стоящіе Богъ знаетъ сколько.

— Намъ-то нтъ отъ нихъ никакой пользы, возразилъ генералъ-солиситоръ, подразумвая интересы своего кліента.

— Ни малйшей, а они приносятъ двадцать процентовъ. Онъ кажется билъ на то чтобъ его прямой наслдникъ не получилъ ничего если даже завщаніе будетъ уничтожено. Низкій старикъ!

— Необыкновено низкій, мистеръ Фликъ.

— Ужасный человкъ! Но намъ право слдовало бы сдлать что-нибудь. Если двушка не выйдетъ за графа, мы должны будемъ потребовать какой-нибудь уступки за все что мы сдлали.

— Конечно не выйдетъ, такъ какъ ей суждено умереть, мистеръ Фликъ.

Спустя нсколько дней посл этого разговора, сэръ-Вильямъ постилъ графиню чтобъ узнать о здоровь леди Анны, но не имя въ виду говорить объ уступк. Теперь было не время для этого, хотя положеніе графа было дйствительно плохо. Графин выдавались доходы съ наслдства, да и все состояніе принадлежало уже ей и ея дочери и оставалось исполнить только нкоторыя формальности для того чтобъ оно поступило въ ихъ полное распоряженіе, графъ же не получалъ ничего, и не могъ получить ничего и это было уже всмъ извстнымъ фактомъ. До сихъ поръ молодой человкъ пользовался по крайней мр хорошимъ кредитомъ. Когда старый графъ умеръ и завщаніе было признано недйствительнымъ, вс считали его наслдникомъ. Когда начался процессъ, вс полагали что дружеская сдлка лучшее что его можетъ ожидать. Затмъ бракъ считался почти дломъ ршеннымъ, а такъ какъ онъ имлъ и свою небольшую собственность, торговцы врили ему охотно. Нельзя сказать чтобъ онъ былъ расточителенъ, но онъ былъ графъ, а графу трудно жить своимъ домомъ въ провинціи на тысячу фунтовъ въ годъ, хотя бы у него былъ дядя содержащій на свой счетъ его лошадей. Нкоторые осторожные кредиторы уже требовали своихъ денегъ, и графъ былъ въ большомъ затрудненіи. Мистеръ Фликъ былъ правъ говоря что пора сдлать для него что-нибудь. Но сэръ-Вильямъ все еще надялся что бракъ состоится, если только леди Анна выздороветъ. Такія двушки всегда предпочитаютъ графовъ ремесленникамъ. Надо только не торопиться и дйствовать осторожно.

— Надюсь что вы не сочтете мое посщеніе неумстнымъ, сказалъ сэръ-Вильямъ.— Графиня, одтая вся въ черное, съ глубоко впавшими глазами, съ мрачною тревогой проглядывавшею во всхъ чертахъ ея красиваго лица, встртила его съ любезностью полною грусти и граціи. Она очень рада познакомиться съ нимъ, она не находитъ ничего неумстнаго въ его посщеніи, она надется что онъ извинитъ ее если знаетъ въ какомъ она гор.

— Я пріхалъ узнать о здоровьи вашей дочери, сказалъ онъ.

— Она была очень больна, сэръ-Вильямъ.

— Но теперь ей лучше?

— Сегодня утромъ доктора кажется нашли что горячка начинаетъ ослабвать.

— Такъ она выздороветъ, леди Ловель.

— Они этого не сказали. Да я и не спрашивала ихъ. Пусть будетъ воля Божія. Я право думаю иногда что было бы лучше еслибъ она умерла и избавила насъ это всхъ нашихъ непріятностей.

Сэръ-Вильямъ и графиня видлись въ первый разъ, и юристъ не могъ скрыть ужаса съ которымъ онъ услышалъ что мать можетъ говорить такимъ образомъ о своей единственной дочери.

— О, леди Ловель, не говорите этого.

— Но я это думаю и почему мн не сказать это вамъ, кому извстно все. На что послужитъ ея жизнь ей самой и другимъ, если она обезчеститъ себя и свою фамилію такимъ бракомъ? Было бы лучше еслибъ она умерла, гораздо лучше. Моя дочь все что у меня есть дорогаго въ мір, сэръ-Вильямъ. Ради нея я боролась всю жизнь, съ того самаго дня какъ узнала что буду матерью. Доказать что она дочь графа Ловель было единственною цлью моей жизни. Знаете ли вы что значитъ имть впереди одну только цль, преслдовать эту цль въ теченіи цлой жизни съ безпрерывною настойчивостью, и не для себя, а для другаго. Еслибы вы испытали это, вы знали бы что я чувствую теперь. Для нея самой лучше умереть чмъ выйти замужъ за Даніеля Твейта.

— Леди Ловель, не только какъ мать, но какъ христіанка вы обязаны заглушить въ себ такія чувства.

— Конечно обязана. Я знаю что каждый священникъ сказалъ бы мн это. Говорить легко, сэръ. Подождите пока васъ самихъ не постигнетъ испытаніе. Подождите пока вс ваши разчеты не будутъ обмануты, пока вс ваши надежды не будутъ разбиты, пока вс почести которыхъ вы добились не будутъ отняты, пока васъ не сдлаютъ жертвой общаго презрнія и сожалнія и тогда скажите мн: любите ли вы дочь которая навлекла на васъ вс эти несчастія.

— Надюсь что меня никогда не постигнетъ такое испытаніе, леди Ловель.

— Дай Богъ, но подумайте о немъ прежде чмъ проповдовать мн. Я люблю мою дочь и любя ее не могу не желать чтобъ она избжала упрековъ которые она навлекла бы на себя своимъ безуміемъ. Пусть умретъ, если на то воля Божьв. Я послдовала бы за ней безъ сожалнія объ этой жизни. И тогда благородная фамилія возвысилась бы опять и исторія моей дочери разказывалась бы со слезами, а не съ проклятіями.

ГЛАВА XXXVIII.
У постели леди Анны.

Прошелъ декабрь, люди отпраздновали веселое Рождество, январскіе снги и морозы прекратились, насталъ февраль и почти прошелъ прежде чмъ доктора ршились сказать что жизнь леди Анны вн опасности. Въ теченіи этого долгаго періода свтъ зналъ весь ходъ ея болзни, какъ онъ зналъ или имлъ претензію звать всю исторію ея жизни. Услыша что она умираетъ, свтъ весьма искренно жаллъ о ней. Свтъ интересовался ею, онъ много слышалъ объ ея молодости и красот, о романичности ея исторіи, объ ея преданности портному, о преслдованіяхъ которыя она вынесла изъ-за него. Во время ея болзни свтъ ршилъ что портной славный малый и что онъ стоить того чтобы протянуть ему руку. Твейтъ былъ теперь человкъ съ деньгами и многіе думали что не дурно было бы ввести его въ какой-нибудь клубъ. Клубъ Бофортъ былъ сильно расположенъ принять его если онъ будетъ предложенъ, принять не потому что онъ женихъ богатой наслдницы, но потому что лишается наслдницы на которой могъ бы жениться. Самъ лордъ Ловель могъ бы ввести его еслибы двушка умерла. Даніель не зналъ ничего объ этихъ толкахъ, но когда другіе услышали о болзни леди Анны, услышалъ и онъ.

Лишь только эта новость дошла до него, дошла путями казавшимися ему сомнительными, онъ отправился немедленно въ Кеппель-Стритъ, постучался въ дверь графини и спросилъ правда ли что леди Анна больна. Да, леди Анна очень больна, отвтила ему горничная Сара отворившая дверь. Но такъ какъ Сара видла его когда онъ приходилъ къ ея молодой госпож и слышала о немъ достаточно чтобы знать что его можно третировать съ пренебреженіемъ, она захлопнула дверь лишь только отвтила на его первый вопросъ и не сказала объ его приход никому кром графини. Даніель отправился къ одному изъ докторовъ лчившихъ Анну и терпливо дождался его у двери. Несчастный разказалъ ему откровенно свою исторію. Онъ, Даніелъ Твейтъ, изъ Кесвика, и леди Анна помолвлена съ нимъ. Не скажетъ ли ему докторъ изъ человколюбія и сожалнія къ нему въ какомъ положеніи его возлюбленная. Докторъ протянулъ ему руку, пригласилъ его войти и исполнилъ его просьбу. Возлюбленная его была въ это время при смерти. Узнавъ это, Даніель написалъ графин, прося ее самымъ смиреннымъ тономъ позволить ему взглянуть на леди Анну въ послдній разъ, такъ какъ онъ слышалъ что она умираетъ, и поцловать ея руку. Онъ отнесъ это письмо самъ и остался ждать отвта на улиц. Часъ спустя ему возвратили его распечатанное письмо безъ всякаго отвта. Онъ ушелъ слишкомъ убитый чтобы проклинать, но сказалъ себ что такою жестокою женщиной можетъ быть только графиня.

Въ начал февраля, когда свтъ узналъ что есть надежда на выздоровленіе леди Анны, узналъ это и Даніель Твейтъ. Онъ вообще получалъ боле врныя извстія о ней чмъ свтъ, такъ какъ докторъ остался его другомъ. Не возьмется ли докторъ передать отъ него нсколько словъ леди Анн? Нтъ, докторъ не согласился быть посредникомъ между ними, но былъ не прочь сообщать влюбленному бюллетени о здоровь своей паціентки, и Даніель зналъ раньше многихъ о перемн къ лучшему въ ея положеніи.

Совершеннолтіе леди Анны должно было исполниться въ ма и планъ ея жениха былъ слдующій. До ея совершеннолтія онъ не предприметъ ничего, но лишь только оно исполнится, онъ повидается съ ней чтобы получить отъ нея разршеніе огласить ихъ свадьбу въ Блумсберійской церкви. Онъ уже перехалъ въ Россель-Стритъ, полагая что его пребываніе въ приход облегчитъ ему исполненіе его плана. Если же ему помшаютъ сговориться или списаться съ ней, онъ обратится къ помощи полиціи и заявитъ что ее держатъ въ незаконномъ заключеніи. Ему говорили что такое заявленіе съ его стороны не будетъ имть значенія, что оно должно быть сдлано самою леди Анной, но онъ надялся этимъ способомъ дать ей возможность высказаться самой. Пусть кто-нибудь спроситъ ее чего она желаетъ, и онъ покорится ея ршенію.

Между тмъ графъ Ловель былъ также въ безпокойств, но его безпокойство было принято совсмъ иначе. Онъ бывалъ у графини ежедневно и они очень сблизились. Когда больная была при смерти и вс окружавшіе ее говорили объ ея смерти съ грустною увренностью, графиня сказала молодому графу что состояніе ея дочери перейдетъ къ нему. Онъ пробормоталъ что-то о томъ что не имлъ на это никакого права.— ‘Кому же другому должно оно достаться’, спросила графиня.— ‘Ваши родные не понимаютъ меня. Я боролась безъ устали столько лтъ не для чего другаго какъ для чести фамиліи. Никто не знаетъ какъ я мало дорожу богатствомъ для себя самой.’ Но двушка начала поправляться и графиня предалась снова своимъ прежнимъ мечтаніямъ и планамъ. Она увезетъ дочь за границу въ апрл, если будетъ возможно. Он отправятся на югъ Франціи, затмъ въ Швейцарію и въ Тироль. Не хочетъ ли лордъ Ловель сопровождать ихъ. Онъ хорошо бы сдлалъ еслибы похалъ съ ними и продолжалъ настаивать на своемъ сватовств. Что касается расходовъ, деньги у нихъ были бы общія. На что же и нужны имъ деньги какъ не на поддержку знатности и величія Ловелей. Графъ принялъ это предложеніе. Онъ тоже любилъ Анну, по крайней мр ему казалось во время ея болзни что онъ любитъ ее всмъ сердцемъ. Онъ проводилъ у графини каждый день по нскольку часовъ, входилъ иногда къ больной когда она бывала въ безпамятств, потомъ сталъ входить ежедневно.

— Теб не слдуетъ говорить съ нимъ, сказала ей однажды графиня,— но онъ такъ безпокоится о теб что нельзя не позволить ему видть тебя. Графъ цловалъ ея руку и въ присутствіи матери у нея не хватало мужества, а можетъ-быть не хватало и силы отнять ее. Въ это время графиня не была такъ сурова съ ней какъ прежде. При ухаживаніи за больнымъ подобная суровость невозможна. Но она никогда не называла дочь нжными, ласкательными именами, никогда не цловала ее и была скоре заботливою сидлкой чмъ нжвою матерью.

Двушка мало-по-малу поправилась. Она начала говорить.

— Мама, сказала она однажды,— не посадите ли вы со мной?

— Нтъ, другъ мой, теб не слдуетъ говорить.

— Посидите только возл меня и дайте мн подержать вашу руку.

Графиня уступила, сла возл дочери и позволила ей взять свою руку подъ одяло, во спустя минуту она рзко отняла ее и встала. Она вспомнила свое горе, вспомнила что если дочь ея умретъ, умретъ съ сердцемъ разбитымъ ея непреклонною жестокостью, это будетъ все же лучше чмъ если она подумаетъ что мать склонна уступить ей. Графиня встала и отошла отъ постели не сказавъ ни слова.

— Мама, будетъ у насъ сегодня лордъ Ловель? спросила Анна.

— Вроятно будетъ.

— Не позволите ли вы мн поговорить съ нимъ немного?

— Никто не запрещаетъ теб говорить съ нимъ.

— Мн теперь лучше, мама, и я думаю что выздоровлю. А какъ мн хотлось умереть.

— Теб вредно говорить объ этомъ, другъ мой.

— Но мн хотлось бы поговорить съ нимъ безъ васъ, мама,

— Что же ты скажешь ему, Анна?

— Я сама не знаю хорошенько что я скажу ему, но мн нужно поговорить съ нимъ. Я скажу ему нчто о деньгахъ.

— Не могу ли я передать это ему?

— Нтъ, мама, я скажу сама если позволите.

Графиня поглядла на дочь подозрительно, но дала позволеніе. Лордъ Ловель былъ не Даніель Твейтъ, ему можно было позволить видться съ Анной. Графин хотлось взять съ нея общаніе что о Даніел Твейт не будетъ сказано ни слова, но это имя не было произнесено ими въ разговорахъ другъ съ другомъ ни разу съ тхъ поръ какъ дочь заболла и графиня не ршилась произнести его опять. Къ тому же она не могла отложить надолго свиданіе о которомъ просила дочь.

— Онъ войдетъ къ теб если захочетъ, сказала она,— но надюсь что ты будешь помнить кто ты и съ кмъ ты говоришь.

— Я буду помнить и то и другое, мама, отвчала леди Анна. Графиня посмотрла на дочь и не могла не почувствовать что двушка стала теперь другою чмъ была до болзни. Въ ея послднихъ словахъ слышался почти вызовъ, хотя они были сказаны голосомъ больной.

Въ этотъ день графъ пріхалъ по обыкновенію въ три часа пополудни и графиня объявила ему тотчасъ же что кузина его желаетъ поговорить съ нимъ.

— Она говорить что о деньгахъ, прибавила графиня.

— О деньгахъ?

— Да, и если она ограничится этимъ, согласитесь на то что она предложитъ вамъ. Если она выйдетъ за васъ, состояніе сдлается общимъ, если нтъ, ему лучше бытъ въ вашихъ рукахъ чмъ въ ея. Черезъ три мсяца она будетъ въ прав распорядиться имъ какъ ей заблагоразсудится.

Она ввела его въ комнату Анны.

— Вотъ твой кузенъ, сказала она.— Помни что теб вредно говоритъ долго. Если ты намрена поговорить съ нимъ, какъ съ главою семейства, о состояніи, ты права, но ограничься пока этимъ.

Графиня оставила ихъ вдвоемъ и затворила дверь.

— Я хочу говорить не о деньгахъ только, лордъ Ловель.

— Вы могли бы называть меня теперь Фредерикомъ, сказалъ онъ нжно.

— Нтъ, не теперь. Если я выздоровлю и мы будемъ друзьями, я стану называть васъ по имени. Я слышала что состояніе очень велико, сотни тысячъ фунтовъ, я все забываю сумму.

— Не тревожьтесь теперь о деньгахъ.

— Но я очень тревожусь. Я знаю что эти деньги должны принадлежать вамъ. Мн нужно сказать вамъ нчто и вы должны поврить мн. Если когда-нибудь я буду чьею-нибудь женой, то буду женой Даніеля Тьейта. (Лицо его приняло опять такое же мрачное выраженіе какъ въ тотъ разъ когда она объявила ему объ этомъ впервые.) Я прошу васъ врить этому. Мама не вритъ, не хочетъ врить, но это такъ. Я люблю его всмъ сердцемъ. Я думаю о немъ каждую минуту. Какъ жестоко что мн не позволяютъ имть извстія о немъ и послать сказать ему что-нибудь о себ. Слушайте. Вотъ моя рука на Библіи и я клянусь вамъ что если мн суждено быть чьею-нибудь женой, я буду его женой.

Онъ поглядлъ на нее и замтилъ что она худа, блдна и слаба и у него не хватило духа повторить ей старую фамильную проповдь о знатности и о ея общественномъ положеаіи.

— Но для чего говорите вы мн это, теперь, Анна, спросилъ онъ.

— Для того чтобы вы поврили мн и не думали боле обо мн. Вы должны врить мн когда я говорю это вамъ такимъ образомъ. Я можетъ-быть умру. Но если выздоровлю, я пошлю къ нему или пойду сама. Ничто не остановитъ меня. Онъ вренъ мн и я буду врна ему. Можете сказать это мама, если считаете нужнымъ. Она не хочетъ врить мн, но можетъ-быть повритъ вамъ. Но было бы нехорошо еслибы вс деньги достались ему. Онъ самъ не возьметъ ихъ. Пока я не замужемъ, я могу длать съ ними что хочу, и я хочу отдать ихъ вамъ.

— Но это невозможно.

— Очень возможно. Я знаю что могу сдлать ихъ вашими если захочу. Я слышала что вы…. что вы не такъ богаты какъ бы слдовало быть лорду Ловель. Это было причиной вашего сближенія со мной.

— Клянусь Богомъ, Анна, я полюбилъ васъ всмъ сердцемъ.

— Это не случилось бы еслибы вы не видали меня. Не передадите ли вы нчто отъ меня Даніелю Твейту?

Онъ подумалъ и отвтилъ:— Нтъ, я не могу взять это на себя.

— Такъ я найду другаго посредника. Можетъ-быть мистеръ Гоффъ возьмется сдлать это. Я хочу только чтобы мистеръ Твейтъ сказалъ мн сколько денегъ хочетъ онъ оставить. Остальное будетъ ваше. Если вы скажете мама, попросите ее быть снисходительне ко мн.

Онъ не зналъ что сказать ей. Онъ взялъ ея руку и хотлъ поцловать ее, но она приподнялась на локт, покачала головой и отняла руку.

— Рука моя принадлежитъ Даніелю, сказала она.

Графъ ушелъ не сказавъ ни слова.

— О чемъ говорила она? спросила графиня пытаясь улыбнуться.

— Не знаю могу ли я сказать вамъ.

— Вы обязаны сказать мн, лордъ Ловель.

— Она предложила мн все свое состояніе, или большую часть его.

— И хорошо сдлала.

— Но она поклялась мн, положивъ руку на Библію, что никогда не будетъ моею женой.

— Вздоръ! Это ничего не значитъ.

— О, нтъ, это значитъ много. Это значитъ все. Она никогда не любила меня, никогда. Она полюбила другаго прежде чмъ узнала меня и она слишкомъ тверда чтобъ измнить.

— Сказала она это?

Онъ подумалъ съ минуту и отвчалъ:— Да, сказала.

— Такъ пусть умретъ! воскликнула графиня.

— Леди Ловель!

— Пусть умретъ. Это будетъ лучше. О, Боже! думала ли я дожитъ до этого? А вы, милордъ, какъ намрены вы поступать? Неужели вы хотите оставить ее.

— Разв я могу предложить ей опять быть моею женой?

— Почему же нтъ? Потому что она отказала вамъ теперь, когда она больна, когда она въ безпамятств, когда она повторяетъ въ бреду его слова? Неужели вы не находите въ себ достаточно мужества чтобы простить это? Неужели вы такъ малодушны?

— Я думаю что поступилъ очень малодушно сдлавъ ей предложеніе вторично.

— Нисколько. Ваши обязанности и мои одн и т же. Мы должны забыть о себ спасая фамилію. Разв я не выношу всего? Разв я не вынесла всего — презрнія, одиночества, оскорбленій и теперь неблагодарности моей дочери? Но я все еще не утратила мужества. Возьмите состояніе если вамъ предлагаютъ его.

— Я не могу взять его.

— Вы должны, если не для себя, такъ для своихъ дтей. Возьмите все для того чтобы мы могли быть сильне. Но не покидайте насъ, если вы мущина.

Онъ не сталъ слушать дале ея увщанія, онъ убжалъ отъ нея полный сомнній и горя.

ГЛАВА XXXIX.
Предложеніе леди Анны.

Въ начал марта леди Анна встала съ постели, но была все еще въ Кеппель-Стрит, а тревога графини дошла до сильнйшей степени. Леди Анна объявила что не удетъ изъ Англіи. Ей напомнили что до десятаго мая она обязана повиноваться матери, но къ этому времени упорство графини развило соотвтствующее упорство и въ леди Анн.— Да, мама, но я не поду за границу. Надо кончить дла и я еще не поправилась настолько чтобы хать.— Графиня увряла что дла могутъ быть окончены за границей, что имъ будутъ присылать бумаги, что самъ мистеръ Гоффъ прідетъ къ нимъ и настаивала на поздк съ большимъ наружнымъ авторитетомъ. Она готова была на все чтобы только удалить леди Анну отъ вліянія Даніеля Твейта въ такое время когда ея власть надъ нею кончалась. Но въ сущности леди Анна уже отвергла ея власть.

— Нтъ, мама, я не поду. Если вы спросите сержанта или сэръ-Вильяма Патерсона, я уврена что они скажутъ вамъ что меня не слдуетъ увозить.

Между матерью и дочерью было нсколько ужасныхъ сценъ доводившихъ мать до неистовства. Леди Анна повторила ей все что сказала графу Ловель и поклялась ей съ Библіей въ рукахъ что не выйдетъ ни за кого кром Даніеля Твейта. Графиня, вн себя отъ гнва, вырвала книгу изъ рукъ дочери и швырнула ее на другую сторону комнаты.

— Если это будетъ продолжаться, воскликнула она,— одна изъ насъ должна умереть.

— Мама, я ничмъ не заслужила ваше жестокое обращеніе со мной. Вы не сказали мн ни одного добраго слова съ тхъ поръ какъ я возвратилась изъ Іоксама.

— И не скажу пока это будетъ продолжаться, отвчала мать.

Былъ однако одинъ пунктъ на счетъ котораго он были согласны, настолько согласны чтобы дйствовать сообща, но далеко не вполн. Ршено было что значительная доля наслдства будетъ передана графу въ день когда двушка получитъ право распоряжаться своимъ состояніемъ. Графиня сначала настаивала чтобъ ему было отдано все, не потому чтобъ она пренебрегала богатствомъ, но ей казалось что въ рукахъ графа оно принесетъ боле пользы чмъ въ рукахъ ея дочери. И можетъ-быть портной, узнавъ что у леди Анны не осталось ничего, откажется отъ брака. Во всякомъ случа можно будетъ завязать ссору и отдалить несчастіе. Но леди Анна не согласилась на это. Еслибъ она могла дйствовать въ этомъ дл сообща съ мистеромъ Твейтомъ, сказала она, то можетъ-быть уступила бы своему кузену больше, но такъ какъ ей не позволяютъ узнать намренія мистера Твейта, она отдаетъ графу половину своего состоянія. На эту уступку она была вполн готова, она длала ее по своей собственной иниціатив, но боле этого уступить не хотла безъ согласія мистера Твейта. Сумма которую она назначила должна была приносить лорду Ловель около десяти тысячъ годоваго дохода. Графиня послала за мистеромъ Гоффомъ и позволила леди Анн сообщить ему свое намреніе. ‘Объ этомъ слдовало бы подумать посеріозне’, сказалъ мистеръ Гоффъ внушительно. Леди Анна объявила что она думала объ этомъ все время пока была больна. ‘Но спшить все же не слдуетъ’, сказалъ мистеръ Гоффъ. Леди Анна возразила что и медлить нельзя, такъ какъ графъ, глава ихъ фамиліи, не иметъ средствъ жить соотвтственно своему положенію. Мистеръ Гоффъ ушелъ, общавъ посовтоваться со своимъ партнеромъ и повидаться съ мистеромъ Фликомъ.

Мистеръ Гоффъ посовтовался со своимъ партнеромъ и повидался съ мистеромъ Фликомъ. Затмъ вопросъ былъ предложенъ для обсужденія сержанту и генералъ-солиситору. Сержантъ, которому Ловели уже надоли, не высказался ршительно ни за уступку, ни противъ. Молодая особа, сказалъ онъ, вольна поступать со своими деньгами какъ ей угодно, но торопить ее конечно не слдуетъ. Онъ напомнилъ что графъ не имлъ права ни на какую долю состоянія, все равно какъ еслибы деньги достались леди Анн со стороны родныхъ ея матери, а не отца, и онъ все еще полагалъ что они могли бы со временемъ сдлаться мужемъ и женой еслибъ ихъ предоставить самимъ себ и увезти двушку на годъ или на два за границу. Что же касается денегъ, леди Анна будетъ совершеннолтняя чрезъ нсколько недль, и можетъ конечно распоряжаться своимъ состояніемъ какъ ей угодно.

Но вс они чувствовали что вопросъ будетъ ршенъ тмъ что скажетъ генералъ-солиситоръ. Сэръ-Вильямъ ухалъ изъ Лондона дней на десять, имя на рукахъ важное дло для весеннихъ ассизовъ. Онъ общалъ подумать о предложеніи леди Анны и сказать свое мнніе по возвращеніи. Но онъ говорилъ съ самаго начала что дружеское соглашеніе можетъ принести больше пользы его кліенту чмъ враждебныя отношенія, и еслибы посредствомъ дружескаго соглашенія графъ получилъ десять тысячъ годоваго дохода, генералъ-солиситоръ оказался бы правымъ въ глазахъ публики. Мистеръ Гоффъ и мистеръ Фликъ были почти уврены что онъ не отвергнетъ предложенія которое могло оправдать его образъ дйствій.

Между тмъ лордъ Ловель могъ конечно имть и свое мнніе. Мистеръ Фликъ сообщилъ ему о предложеніи которое графъ уже слышалъ отъ своей кузины. Въ это время дла его были далеко не въ блестящемъ положеніи. Молодой графъ, красивый и съ хорошею репутаціей, можетъ легко жениться на богатой наслдниц, если не на одной, то на другой. Если онъ бдный человкъ, то его знатность и общественное положеніе замняютъ богатство. Графъ Ловель былъ очень красивъ и съ прекрасною репутаціей, и могъ бы также жениться на богатой наслдниц еслибы свтъ не ршилъ что онъ долженъ жениться ни на комъ другомъ какъ на леди Анн. Ему неловко было отправиться на поиски за медомъ въ другіе ульи когда общественное мнніе уже назначило ему исключительно одинъ улей. Годъ или два спустя онъ могъ бы найти другую невсту, но что было ему длать до тхъ поръ? У него не было ничего кром долговъ. Онъ написалъ своему дяд, священнику, прося у него совта.

Читатель можетъ-быть помнитъ что когда дядя и племянникъ видлись въ послдній разъ въ Лондон, отношенія ихъ были не совсмъ дружелюбныя. Съ тхъ поръ они не видались и не переписывались. Лошади были уведены и проданы. Ректоръ не разъ съ горечью жаловался жен и сестр на неблагодарность племянника, а он съ нжною женскою сострадательностью извиняли графа его бдностью. Но вс они очень горевали, потому что и ректоръ не могъ не горевать находясь въ дурныхъ отношеніяхъ съ главой своей фамиліи. И вдругъ графъ прислалъ такое письмо какъ будто между ними не было никакихъ непріятностей. Онъ дйствительно забылъ это. Онъ писалъ о предложеніи леди Анны, принявъ которое онъ сдлался бы богатымъ человкомъ, богатымъ даже для графа. Кузина предложила ему десять тысячъ фунтовъ годоваго дохода. Принять ли предложеніе? Ректоръ обрадовался письму и пригласилъ племянника пріхать немедленно въ Іоксамъ. Племянникъ пріхалъ.

— Что говоритъ генералъ-солиситоръ? спросилъ мистеръ Ловель. Продолжая порицать все что сдлалъ до сихъ поръ генералъ-солиситоръ для графа, мистеръ Ловель начиналъ однако убждаться что образъ дйствій сэръ-Вильяма окажется разумнымъ,

— Онъ еще не сказалъ ничего. Его нтъ въ Лондон.

— Десять тысячъ въ годъ! Кто же сдылъ это предложеніе?

— Она сама.

— Леди Анна?

— Да, леди Анна. Не правда ли какъ это благородно съ ея стороны!

— Да, конечно. Но если она не иметъ права ни на малйшую долю состоянія, что значитъ ея предложеніе?

— Но она иметъ право на все состояніе, она и мать ея.

— Я никогда не поврю этому, Фредерикъ, никогда. Ясно что он неправы когда стараются связать тебя такимъ предложеніемъ.

— Мн кажется что вы смотрите на это съ ложной точки зрнія, дядя.

— Хорошо, хорошо, я не скажу боле ни слова объ этомъ. Но я не вижу причины почему вамъ не принять предложенія. Все состояніе должно было бы принадлежать вамъ. Вс это говорятъ. Вамъ придется купить землю и доходъ вашъ уменьшится. Надюсь что вы купите землю и распорядитесь ею какъ слдуетъ когда женитесь. Что касается женитьбы, ты можешь сдлать партію гораздо лучше той.

— Не будемъ говорить объ этомъ, дядюшка, возразилъ графъ.

Ясно было что ректоръ считаетъ возможнымъ принять предложеніе, но придаетъ большое значеніе тому что скажетъ генералъ-солиситоръ. Миссъ Ловель высказала также свое мнніе, не совсмъ согласное съ мнніемъ брата. Она врила въ правоту леди Анны, священникъ же длалъ видъ что не врилъ. Онъ и Леди Фитцварренъ были, можетъ-быть, единственными лицами все еще утверждавшими посл всего сказаннаго и сдланнаго что графиня обманщица и что леди Анну слдовало бы признать Анной Муррей еслибы каждому воздано было должное. Миссъ Ловель заботилась объ интересахъ графа не мене брата, но она все еще надялась на возможность брака.

— Я думаю что все уладилось бы какъ слдуетъ, еслибы вы только подождали.

— Хорошо вамъ говорить это, но чмъ я буду жить въ ожиданіи?

— Вы могли бы жить здсь, Фредерикъ. Я уврена что братъ былъ бы очень радъ. Я думала что онъ заболетъ отъ горя когда уводили лошадей. Вамъ пришлось бы подождатъ не боле года.

— Что же бы вышло изъ этого?

— Въ конц года она была бы вашею женой.

— Никогда!

— Молодые люди такъ нетерпливы.

— Никогда, ни при какихъ обстоятельствахъ не могу я сдлать ей опять предложеніе. Считайте это ршенымъ. Нтъ никакаго сомннія что если она проживегъ еще годъ, то будетъ женой Даніеля Твейта.

— Вы дйствительно это думаете, Фредерикъ?

— Я въ этомъ увренъ. Посл всего что, она сказала мн я не могу сомнваться.

— Такъ она будетъ леди Анной Твейтъ! Какой ужасъ! жаль что она не умерла когда была больна, право жаль. Портной поденьщикъ! Но что-нибудь помшаетъ этому. Я надюсь что само Провидніе вступится чтобы помшать этому.

Но относительно принятія предложенія, она высказалась одобрительно. Если знаменитый правовдъ позовтуетъ принять его, такъ можно будетъ принять. Пробывъ въ Іоксам около недли, графъ поспшилъ въ Лондонъ чтобы видться со знаменитымъ правовдомъ.

ГЛАВА XL.
Никакаго безчестія.

Прежде чмъ генералъ-солиситоръ вернулся въ Лондонъ, положеніе длъ въ дом графини ухудшилось до крайней степени. Леди Ловель приказала дочери быть готовой къ отъзду въ Парижъ въ извстный день и часъ, и дала ей три дня на приготовленіе, а леди Анна объявила что не подетъ. Графиня, несмотря на это, приказала уложить свои вещи и вещи дочери. Горничная Сара пользовалась теперь полною довренностью графини, а леди Анна не могла распорядиться даже своими платьями. Вещи были уложены и вс приготовленія къ отъзду окончены, но леди Анна отказывалась хать, и когда насталъ часъ отъзда, ее не могли заставить ссть въ карегу. За квартиру было заплачено только до этого дня и сказано что она боле не нужна, и бдная старая хозяйка не знала теперь что длать. Графиня отложила отъздъ на сутки и объявила что на другой день прибгнетъ къ помощи полиціи чтобы заставить дочь повиноваться.

Графиня и леди Анна почти не говорили другъ съ другомъ въ теченіи трехъ послднихъ дней, если же имъ нужно было сообщить что-нибудь другъ другу, он объяснялись черезъ третье лицо. Раза два графиня вбгала въ бшенств въ комнату, дочери, требуя повиновенія. Леди Анна лежала въ постели, и въ отвтъ отрицательно качала головой, потомъ начинала плакать и обвинять графиню въ жестокости. Леди Ловель была вн себя отъ гнва, едва сознавала что длала и говорила, но упорно настаивала на своей власти и обвиняла дочь въ черной неблагодарности. Она такъ горячилась что приводила въ ужасъ молодую горничную, и та почти ршилась отказаться отъ мста, хотя вполн сознавала какъ выгодно и лестно служить горячей и богатой графин. И старая квартирная хозяйка была бы очень рада освободиться отъ своихъ жилицъ, несмотря на то что он платили очень аккуратно и не повряли счетовъ. Леди Анна была безмолвна и мрачна. Оставаясь одна, она проводила время у письменнаго стола, ключъ отъ котораго хранила у себя. Пища приносилась ей въ ея комнату, и боле безотрадную семейную жизнь чмъ ея жизнь съ матерью трудно было представить.

Въ день несостоявшагося отъзда графиня написала мистеру Гоффу, прося его содйствія, а леди Анна, съ помощью квартирной хозяйки, отправила письмо сержанту Бльюстону. Письмо къ мистеру Гоффу было первымъ шагомъ сдланнымъ графиней для полученія помощи отъ общественныхъ властей, на которую она полагала себя въ прав разчитывать. Леди Анна, съ своей стороны, только просила сержанта пріхать повидаться съ нею, и отдала свое письмо хозяйк незапечатан.нымъ. Она просила его пріхать немедленно, и онъ пріхалъ въ тотъ же вечеръ, между тмъ какъ мистеръ Гоффъ отложилъ свое посщеніе до слдующаго утра. Сержантъ спросилъ графиню и былъ принятъ въ гостиную. Онъ тотчасъ же понялъ положеніе длъ, потому что графиня не старалась скрыть ничего. Ея дочь, сказала она, возмутилась противъ ея власти, и она надется что сержантъ поможетъ ей побдить такое непозволительное упрямство. Но она поняла скоро что сержантъ не расположенъ помогать ей.

— Черезъ нсколько дней леди Анна будетъ сама совершеннолтняя, сказалъ онъ.

— Не раньше какъ черезъ два мсяца, возразила графиня съ негодованіемъ.

— При настоящихъ обстоятельствахъ, леди Ловель, вамъ едва ли удастся употребить относительно ея насиліе.

— Почему же нтъ? Совершеннолтняя она или несовершеннолтняя? А пока она несовершеннолтняя, она обязана повиноваться мн.

— Справедливо, она обязана повиноваться вамъ до нкоторой степени, даже еслибъ была совершеннолтняя. Но такія обязанности у насъ въ Англіи значатъ очень мало если не основаны на здравомъ смысл.

— Законъ есть законъ.

— Да, но законъ будетъ вполн на ея сторон прежде чмъ вы добьетесь его помощи, если когда-нибудь добьетесь ея. При особенности положенія леди Анны, очень разумно что она хочетъ ждать пока будетъ въ состояніи дйствовать самостоятельно. Въ ея распоряженіе поступаетъ очень большое состояніе, и естественно что она желаетъ быть ближе къ людямъ которые могутъ совтовать ей.

— Я ея единственная опекунша. Я могу давать ей совты. (Сержантъ покачалъ головой).— Такъ вы не поможете мн?

— Боюсь что я не могу помочь вамъ, леди Ловель.

— Несмотря на то что знаете причину побуждающую меня увезти ее изъ Англіи пока она не освободилась окончательно отъ моей власти и не разбила всхъ нашихъ надеждъ? (Сержантъ покачалъ опять головой.) Вс соединились противъ меня, воскликнула графиня, поднявъ съ отчаяніемъ руки.

Сержантъ попросилъ позволенія видться съ леди Анной и получилъ отказъ. Леди Анна въ постели, и нтъ никакой необходимости чтобъ она приняла мущину въ свою спальню.

— Я человкъ пожилой и старался всегда быть искреннимъ другомъ молодой особы, возразилъ сержантъ.— Мн кажется, леди Ловель, что вы поступаете неблагоразумно отказывая мн въ моей просьб. Я говорю вамъ прямо что считаю себя обязаннымъ вступиться за вашу дочь. Она обратилась ко мн какъ къ другу, и я долженъ исполнить ея желаніе видться со мной.

— Она обращалась къ вамъ?

— Да, леди Ловель, вотъ ея письмо.

— Она обманула меня опять, воскликнула графиня, разрывая письмо на мелкіе клочки. Но слова сержанта такъ испугали ее что она общала позволить мистрисъ Бльюстонъ видться съ леди Анной на другой день утромъ, разчитывая однако поговорить съ мистрисъ Бльюстонъ прежде чмъ она пойдетъ на верхъ.

На другой день утромъ пришелъ мистеръ Гоффъ. Онъ тоже сказалъ своей кліентк мало утшительнаго, хотя былъ боле на ея сторон чмъ сержантъ. Онъ полагалъ что леди Анна обязана хать за границу если мать ея этого требуетъ, и готовъ былъ пойти сказать ей это ее всею торжественностью законнаго авторитета, но не ручался что можно будетъ принудить ее силою закона къ повиновенію. Мистеръ Гоффъ посовтовалъ попробовать нельзя ли добиться успха нсколькими ласковыми словами.

— Ласковыми словами! воскликнула графиня, потерявшая всякую власть надъ собою.— Самыя грубыя слова слишкомъ ласковы для нея. Еслибъ я знала какова она, мистеръ Гоффъ, я не начала бы этого дла. Пусть бы меня считали за кого угодно, это было бы лучше.

Возвратясь изъ комнаты леди Анны, мистеръ Гоффъ не повторилъ своего совта дйствовать ласково. Онъ выразилъ только опасеніе что молодую особу нельзя будетъ принудить хать за границу, и посовтовалъ подождать возвращенія сэръ-Вильяма.

Затмъ, почти вслдъ за юристомъ, пріхала мистрисъ Бльюстонъ, бдная мистрисъ Бльюстонъ, считавшая теперь большимъ несчастіемъ свое знакомство съ Ловелями. Она встртилась съ графиней очень сухо и, сказать правду, даже съ нкоторымъ страхомъ. Сержантъ просилъ ее повидаться съ леди Анной. Можно ли видть леди Анну? Въ отвтъ на это графиня разразилась длиннымъ повствованіемъ о всхъ своихъ несчастіяхъ, съ самаго начала своей жизни, объ ужасной бдности которую она испытала въ юности, до не мене ужаснаго честолюбія терзавшаго ее теперь. Она разсказала все: какъ вс были противъ нея, какъ она была одинока въ страшномъ Грендж въ Вестморланд, какъ мужъ обманулъ ее и обрекъ на бдность и презрніе, какъ она все это вынесла ради дочери, которая по законамъ Божескимъ и человческимъ была наслдницей имени своего отца, какъ она боролась и настаивала. Разказъ ея былъ проникнутъ благоговніемъ къ знатности и наслдственному аристократизму, благоговніемъ, которому мистрисъ Бльюстонъ отчасти сочувствовала. Графиня была умна, и рчь ея лилась свободно. Никто, слушая ее и зная что она говоритъ правду, не могъ бы не сочувствовать ей. Страданія и борьба о которыхъ она разказывала были дйствительно вынесены ею, и конецъ котораго она опасалась дйствительно угрожалъ ей. И слушательница была вполн согласна съ ея воззрніями на бракъ съ портнымъ и на бракъ съ графомъ. Тмъ не мене въ глазахъ графини, въ тон ея голоса, въ ея жестахъ когда она разказывала свою исторію было нчто такое что заставило мистрисъ Бльюстонъ подумать что леди Анну не слдуетъ оставлять подъ властію ея матери. Хорошо было бы конечно помочь фамиліи Ловелей и удержать леди Анну на высот ея положенія, но не случилось бы чего-нибудь хуже униженія леди Анны, даже хуже паденія всей фамиліи Ловелей.

Продержавъ мистрисъ Бльюстонъ у себя около двухъ часовъ, графиня проводила ее на верхъ.

— Мистрисъ Бльюстонъ пришла повидаться съ тобой, объявила она дочери, не входя въ комнату.

— Вы очень добры что пришли, мистрисъ Бльюстонъ, сказала леди Анна, сидвшая въ блуз и согнувшись надъ каминомъ.— Но я надялась видть самого сержанта.

Мистрисъ Бльюстонъ отвчала что сержантъ былъ наканун.

— И мама помшала ему видться со мной! Но вы поможете мн.

И въ это свиданіе, какъ и внизу, постительниц пришлось выслушать длинную исторію, разказанную съ краснорчіемъ и энергіей удивившими ее.

— Мн говорятъ что я леди, сказала двушка.— Я до сихъ поръ не была леди и не знала что значитъ быть леди. Я была бдная двушка, не имвшая ни одного друга кром матери, часто одтая въ лохмотья, не имвшая иногда порядочныхъ бешмаковъ, одинокая, не знавшая ничего о другихъ леди. Въ это время я познакомилась съ мальчикомъ съ которымъ могла играть, мама сама сгела насъ. Онъ былъ добръ со мисю когда вс другіе были не добры. Онъ игралъ со мною, длалъ мн подарки, училъ меня и… любилъ. И когда онъ попросилъ меня полюбить его, полюбить на всегда, могла ли я думать что не имю права на это, потому что я леди? Вы презираете его за то что онъ портной. Портной былъ добръ со мною когда никто другой не былъ добръ. Могла ли я презирать его за то что онъ портной? Я не презирала его, я полюбила его всмъ сердцемъ.

— Но когда вы узнали кто вы, леди Анна…

— Да, да. Когда я узнала кто я, ко мн привели моего кузена и сказали мн чтобъ я полюбила его. Этотъ планъ нравился мн нкоторое время. Я думала что было бы пріятно сдлаться графиней и жить среди знатныхъ людей, и самъ онъ нравился мн, и мн казалось что я могла бы полюбить его и исполнить общее желаніе. Но когда я обдумала это хорошенько, обдумала одна, я возненавидла себя. Я почувствовала что люблю всмъ сердцемъ того кто былъ всегда моимъ другомъ. И когда лордъ Ловель сдлалъ ма предложеніе въ Болтон, я сказала ему всю правду. И я была рада что сказала правду. Посл этого, ему не слдовало возвращаться ко мн. Если Даніель Твейтъ достоинъ презрнія за то что онъ портной, то и я достойна презрнія за то что люблю портнаго. И какъ назвать графа если онъ несмотря на это возвратится ко мн?

Мистрисъ Бльюстонъ вышла отъ леди Анны вполн увренная что двушка будетъ рано или поздно леди Анной Твейтъ, и возвратясь къ графин сказала ей это.

— Клянусь Всевышнимъ что этого никогда не будетъ, отвчала графиня.

Но посл этого она оставила свое намреніе увезти дочь насильно за границу. Старой хозяйк дома было объявлено что квартира удерживается еще на нсколько недль, можетъ-быть на нсколько мсяцевъ, и хозяйка, посовтовавшись съ мистрисъ Бльюстонъ, дала согласіе.

Наконецъ сэръ-Вильямъ возвратился въ Лондонъ и былъ осажденъ со всхъ сторонъ, какъ будто отъ него одного зависло ршеніе участи фамиліи Ловелей. Мистеръ Гоффъ былъ также откровененъ съ нимъ какъ и мистеръ Фликъ, и даже сержантъ удостоилъ обратиться къ нему. Молодой графъ имлъ съ нимъ конфиденціальное свиданіе въ день его возвращенія, а отъ графини онъ нашелъ на своемъ письменномъ стол слдующее письмо:

‘Графиня Ловель свидтельствуетъ свое почтеніе генералъ-солиситору. Графиня считаетъ полезнымъ ухать со своею дочерью изъ Англіи, но до сихъ поръ не могла исполнить это вслдствіе сопротивленія леди Анны. Сэръ-Вильямъ Патерсонъ такъ хорошо знаетъ положеніе длъ что безъ сомннія можетъ указать графин какъ должна она дйствовать чтобы принудить свою дочь къ повиновенію. Графиня Ловель не считала бы себя въ прав злоупотреблять такъ добротой генералъ-солиситора, еслибы главною ея заботой не было благо фамиліи Ловелей.’

— Взгляните, милордъ, сказалъ генералъ-солиситоръ, показывая графу письмо.

— Я не могу сдлать для нея ничего.

— А чего же она хочетъ?

— Она хочетъ увезти свою дочь подальше отъ мистера Твейта. Это меня нисколько не удивляетъ, но она не можетъ сдлать это противъ воли дочери. Прошли времена, въ вашей стран по крайней мр, когда мать могла запирать дочь и увозить ее насильно.

— Это очень грустно.

— Могло бы быть хуже. Почему ей не выйти за мистера Твейта? Пусть он раздлятъ съ вами состояніе какъ предлагаютъ, и затмъ пусть молодая особа поступаетъ какъ ей угодно. Она все равно сдлаетъ по-своему, позволитъ ли ей это мать, или нтъ.

— Это было бы безчестіемъ для фамиліи, сэръ-Вильямъ.

— Никакого въ этомъ нтъ безчестія. Въ Англіи дочери перовъ очень часто выходятъ за людей возвысившихся изъ низшаго класса. У насъ на это не смотрятъ такъ какъ въ нкоторыхъ германскихъ странахъ, гд благородная кровь строго отдляется отъ крови не благородной. Мистеръ Твейтъ, какъ я слышалъ, уменъ и честенъ. Онъ будетъ имть въ своемъ распоряженіи очень значительныя средства и я не вижу почему онъ не можетъ быть такимъ же джентльменомъ какъ лучшій изъ насъ. Во всякомъ случа двушку не слдуетъ преслдовать.

Сэръ-Вильямъ конечно отвтилъ графин, но въ его отвт не было ничего утшительнаго для нея.

‘Генералъ-солиситоръ свидтельствуетъ свое почтеніе графин Ловель. При всей своей готовности къ услугамъ, онъ полагаетъ что его вмшательство въ ея отношенія съ дочерью не принесло бы никакой пользы. Но если ему позволятъ дать совтъ, онъ ршится сказать что по его мннію не слдуетъ стараться покорить леди Анну власти отъ которой она такъ скоро освободится.’

— Они вс соединились противъ меня, сказала графиня, прочитавъ письмо,— ршительно вс. Однако этого никогда не будетъ. Я по крайней мр не доживу до этого.

Затмъ сэръ-Вильямъ имлъ свиданіе съ мистеромъ Фликомъ и поручилъ ему сообщить графин и ея дочери что он не могутъ сдлать ничего для графа пока леди Анна не будетъ совершеннолтняя, что до тхъ поръ отъ нея нельзя даже взять инструкціи для приготовленій къ тому что она намрена сдлать въ послдствіи. Но когда исполнится ея совершеннолтіе и если она не раздумаетъ подлиться своимъ состояніемъ съ кузеномъ, она дастъ необходимыя инструкціи мистеру Гоффу.

Все это было сообщено графин письменно, но мистеръ Гоффъ просилъ чтобъ это письмо было непремнно показано леди Анн, и чтобъ она написала ему что поняла его значеніе. Если нужно онъ зайдетъ къ леди Анн. Посл нкотораго промедленія и колебанія, графиня послала письмо стряпчаго дочери, и леди Анна написала сама отвтъ: она поняла вполн значеніе письма мастера Гоффа и будетъ благодарна ему если онъ побываетъ у ней для ршенія дла 10го мая

ГЛАВА XLI.
Ближе и ближе.

Въ такихъ тяжелыхъ отношеніяхъ дожили он до мая, когда леди Анна была признана здоровою.

Однажды ночью, далеко за полночь, графиня вошла тихо въ комнату дочери. Леди Анна спала и графиня сла у ея постели. Совершеннолтіе двушки уже исполнилось, и мистеръ Гоффъ провелъ въ совщаніи съ нею и съ ея матерью два долгія утра. Сэръ-Вильямъ Патерсонъ также видлся съ ними, и вс распоряженія о немедленной передач половины состоянія леди Анны графу были уже сдланы. Пока это устраивалось, ни слова не было сказано ни о Даніел Твейт, ни о брак съ графомъ. Леди Анна удивила всхъ, мать свою, генералъ-солиситора и стряпчаго логичностію своихъ распоряженій и полнымъ пониманіемъ дла. По мр того какъ дло близилось къ концу, графиня становилась недовольне и безпокойне. Она сама предлагала графу взять состояніе ея дочери, но ея предложеніе было основано на надежд которая теперь казалась неосуществиме чмъ когда-либо. Но деньги о которыхъ шла рчь принадлежали не ей, а дочери, и она не возражала. Инструкціи были даны и формальный раздлъ долженъ былъ произойти въ конц мсяца.

Была ночь одиннадцатаго мая когда графиня пришла въ комнату дочери. Она принесла съ собою свчу и сидла глядя на спящую двушку. Мысли странно противорчившія одна другой и чувства совершенно противоборственныя сталкивались въ. ея голов и сердц. Вотъ ея дочь, единственное существо которое она любитъ, единственное которое привязываетъ ее къ жизни. Но если дочь исполнитъ свое ужасное намреніе, если она сдлаетъ свою жизнь бременемъ для нея, какъ охотно умретъ она. Она не боялась смерти, не боялась ничего за гробомъ, но содрогалась отъ страха при одной мысли о грозившемъ ей униженіи. Если это случится, она по всей вроятности не будетъ видаться съ дочерью и жизнь будетъ ей въ тягость. Она понимала что если даже совсмъ откажется отъ свта, люди будутъ знать объ ея униженіи и объ ея страданіи. Но еслибы дочь послушалась ея, еслибъ она вступила на прекрасный путь открытый для нея, съ какимъ обожаніемъ, съ какими безконечными поцлуями и благословеніями стала бы она, мать, ухаживать за молодою графиней. Но портной! Какъ могла такъ испортиться ея дочь чтобы стать способною къ такой унизительной любви!

Но она знала какъ сильна была эта любовь. Плющъ не такъ преданъ дереву вокругъ котораго обвивается, какъ была предана эта двушка своему возлюбленному. Но можетъ-быть кто-нибудь изъ нихъ умретъ, дочь или портной, или сама она, несчастная мать, и мученіе ея кончится. Она знала что только смерть можетъ положить ему конецъ. Было время когда она мечтала увезти дочь за границу, уединить ее, довести ее преслдованіями и угрозами до дтскаго, полуидіотическаго повиновенія, но для этого нужно было сначала добиться добровольнаго повиновенія или помощи, которой она тщетно просила у юристовъ. Теперь этотъ планъ былъ покинутъ, и осталась только надежда на смерть.

Для чего не умерла двушка когда была такъ близка отъ смерти? Для чего не умерла она когда казалось самому Богу угодно было взять ее? Немного равнодушія, какое-нибудь незначительное упущеніе въ уход за ней, и то что было теперь такъ желательно, но недостижимо, совершилось бы естественно. Да, желательно! Можно ли не желать прекращенія жизни такъ опозоренной? Но на этотъ исходъ нельзя уже было разчитывать. Она чувствовала что могла убить себя, но убить дочь не могла.

Но еслибъ она наложила на себя руки, это не было бы мщеніемъ. Еслибъ она могла очутиться въ открытомъ мор въ небольшой лодк, одна съ презрннымъ портнымъ, ототкнуть пробоину и, погружаясь съ нимъ въ воду, сказать ему какъ онъ оскорбилъ ее, это было бы возмездіемъ какое теперь всего боле соотвтствовало ея желаніямъ. Но такаго моря и такой лодки не было. Умереть было единственнымъ исходомъ.

Она положила руку на плечо дочери. Анна проснулась.— О, мама, это вы?

— Я, дитя мое.

— Мама, что случилось? О, мама, поцлуйте меня. (Графиня наклонилась и страстно поцловала дочь.) О, мама, милая мама!

— Анна, исполнишь ли ты мою просьбу? Если я общаю теб не говорить никогда о граф Ловель, общаешь ли ты мн забыть Даніеля Твейта?— Она замолчала, ожидая отвта, но леди Анна не отвтила.— Неужели ты не сдлаешь этого для меня? Общай по крайней мр не думать о немъ пока я съ тобою.

— Со мной, мама? Разв вы узжаете?

— Пока я не умру. Я проживу не долго, Анна. Общай по крайней мр не видться съ нимъ и не произносить его имя еще годъ. Неужели, Анна, ты не сдлаешь даже этого для матери, сдлавшей для тебя такъ много?— Но леди Анна не хотла дать общанія. Она молчала, спрятавъ лицо въ подушку.— Отвчай мн, дитя мое. Я имю право требовать отвта.

— Я отвчу вамъ завтра, мама.

Графиня упала на колни предъ постелью и произнесла долгую, несвязную молитву, обращенную отчасти къ Богу, отчасти къ дочери, моля съ безумною, страстною горячностью чтобъ ужасное зло миновало ее. Затмъ она обхватила дочь руками и едва не задушила ее поцлуями.

— Моя милая, мое сокровище, моя красота, мое все, спаси свою мать отъ худшаго чмъ смерть, если можешь… если можешь!

Еслибы такая нжность была проявлена раньше, она могла бы имть боле сильное дйствіе. Теперь же, хотя дочь была тронута и разстроена, хотя она долго посл ухода матери задыхалась отъ рыданій и обливалась слезами, она не могла забыть какъ обращалась съ нею мать въ теченіе послднихъ шести мсяцевъ. Еслибы просьба о годовой отсрочк была сдлана раньше, дочь согласилась бы на эту уступку, но она была сдлана посл того какъ воевозможныя жестокія мры оказались тщетными. Разъ десять въ теченіе ночи леди Анна ршалась уступить и столько же разъ возражала себ что уступивъ теперь она обречетъ себя на вчное рабство. Она наконецъ ршила — права ли она была, или нтъ, но ршеніе это было принято мужественно и великодушно,— что не дастъ отвлечь себя отъ прямаго пути. Вставъ утромъ она повторила себ то же самое. Она вошла въ комнату матери и объявила ей прямо:

— Мама, это невозможно. Я принадлежу ему и не должна забывать его или стыдиться его имени, нтъ, ни на одинъ день.

— Такъ ступай же прочь отъ меня, неблагодарная дочь, безсердечная, низкая, жестокая, развращенная. Ступай прочь, и если можно не возвращайся никогда.

Посл этого он прожили еще нсколько дней врозь, каждая въ своей комнат, и старая мистрисъ Ричардъ, хозяйка квартиры, отправилась опять къ мистрисъ Бльюстонъ и объявила что опасаясь несчастія она хочетъ просить своихъ жилицъ освободить квартиру. Мистрисъ Бльюстонъ объяснила ей что квартира уже занята на четверть года и что жилицъ нельзя выгнать на улицу за то что он живутъ не въ ладу другъ съ другомъ. Старая хозяйка, какъ водится, увеличила плату, но это не произвело желаемаго дйствія.

15го мая леди Анна написала записку Даніелю Твейту, и прежде чмъ отправить ее на почту, послала копію съ нея матери. Записка заключалась въ двухъ строчкахъ:

‘Милый Даніель,

‘Навстите пожалуста меня. Если получите это письмо вовремя, будьте у меня во вторникъ около часа.

‘Любящая васъ
‘Анна.’

— Передайте мам, сказала она Сар,— что я хочу выйти и отдать это на почту.

Письмо было адресовано въ Виндгамъ-Стритъ, графиня же знала что Даніель Твейтъ перемнилъ квартиру.

— Скажите ей, отвчала графиня,— скажите ей… впрочемъ что толку говорить ей? Заприте за ней дверь. Она не возвратится ко мн.

Отвтъ былъ передать леди Анн когда она уходила, но она тмъ не мене отправила свое письмо и зашла въ Бедфордъ-Скверъ. Мистрисъ Бльюстонъ проводила ее въ Кеппель-Стритъ, но такъ какъ дверь была отворена хозяйкой мистрисъ Ричардъ и леди Анна была впущена безъ затрудненій, мистрисъ Бльюстонъ ушла не повидавшись съ графиней.

Это было въ субботу. Насталъ вторникъ, но Даніель Твейтъ не пришелъ. Письмо было конечно доставлено сначала на его прежнюю квартиру въ Виидгамъ-Стритъ, гд возбудило большое любопытство и подверглось тщательному осмотру, и только въ понедльникъ поздно вечеромъ было отправлено по новому адресу.

Поздно вечеромъ во вторникъ оно достигло квартиры Даніеля Твейта въ Россель-Стрит, но его въ это время не было дома.

Онъ бродилъ по улицамъ, ворча на скуку праздной жизни и обдумывая свой дальнйшій образъ дйствій. Онъ зналъ день когда исполнилось ея совершеннолтіе и ршилъ дать ей на размышленіе еще мсяцъ прежде чмъ отправиться къ ней и спросить ее объ ихъ общей участи. Со дня ея рожденія прошло лишь нсколько дней, и она написала ему сама.

Возвратясь домой, онъ получилъ ея письмо, и на другой день, въ среду, рано утромъ, обдумалъ снова планъ своихъ дйствій. Онъ позавтракалъ въ восемь часовъ, зная какъ безполезно идти рано, затмъ отправился въ Кеппель-Стритъ, и попросилъ мистрисъ Ричардъ передать леди Анн что онъ придетъ въ часъ.

— Скажите ей что я получилъ ея письмо только вчера поздно вечеромъ. Изъ Кеппель-Стрита онъ пошелъ въ Альбемарль-Стритъ, въ отель гд жилъ лордъ Ловель. Онъ прибылъ туда въ начал десятаго, и графъ еще не выходилъ изъ своей спальни. Даніель послалъ ему свою карточку, и графъ поручилъ просить его въ гостиную.

— Скажите мистеру Даніелю Твейту что я не заставлю его ждать боле четверти часа.

Портной былъ введенъ въ гостиную гд былъ уже накрытъ столъ для завтрака.

Въ теченіе послднихъ недль графъ много слышалъ о Даніел Твейт отъ многихъ лицъ и въ особенности отъ генералъ-солиситора. ‘Можете быть уврены что она выйдетъ за него’, говорилъ сэръ-Вильямъ. ‘Я совтую вамъ принять его какъ ея будущаго мужа. Она не такая двушка какою мы сначала считали ее. Она ршительна и очень честна. Упряма, если хотите, и можетъ-быть упрямство ея направлено въ дурную сторону, но она великодушна и за кого бы она ни вышла, вы не будете имть права обращаться съ нею пренебрежительно. Ея высокому чувству чести вы будете обязаны всмъ, и я очень ошибаюсь если вы не будете обязаны многимъ и ему. Примиритесь же съ ними обоими. Очень можетъ бытьтчто черезъ пять лтъ онъ будетъ членомъ парламента, черезъ десять сэръ-Даніелемъ Твейтомъ, а черезъ пятнадцать свтъ будетъ думать что бракъ леди Анны оказался очень удачнымъ.’ Лордъ Ловель былъ въ это время расположенъ повиноваться во всемъ своему мудрому совтнику, и не прочь былъ протянуть руку Даніелю Твейту.

И онъ протянулъ ему руку когда вошелъ въ гостиную, освженный только-что взятою ванной, въ короткомъ свтломъ утреннемъ плать какія носили въ т дни молодые люди, въ вышитыхъ туфляхъ и съ улыбкой на лиц.

— Я много слышалъ о васъ, мистеръ Твейтъ, и радъ познакомиться съ вами наконецъ, сказалъ онъ.— Садитесь. Надюсь что вы не завтракали.

Бдный Даніель не былъ готовъ къ такой встрч. Онъ всегда считалъ молодаго графа своимъ врагомъ, врагомъ потому что графъ былъ противникомъ графини и ея дочери, врагомъ потому что онъ былъ графъ и лнивецъ, врагомъ потому что графъ былъ его соперникъ. И хотя онъ былъ теперь увренъ что послдняго повода ко вражд уже нтъ и хотя пришелъ къ графу съ дружескимъ предложеніемъ, но онъ не могъ заставить себя думать что между ними возможны дружескія отношенія. Онъ взялъ протянутую руку, но взялъ неловко, и слъ на указанное мсто.

— Благодарю васъ, милордъ, но я уже завтракалъ. Если угодно, я уйду теперь и приду попозже.

— Для чего? Я буду сть, а вы будете говорить. Выпейте по крайней мр чашку чая.

Графъ позвонилъ, приказалъ подать другую чашку и началъ намазывать масло на хлбъ.

— Я полагаю вы знаете, милордъ, что я уже давно помолвленъ съ вашею кузиной, леди Анной Ловель.

— Да, я слышалъ.

— Отъ нея самой?

— Да, отъ нея самой.

— Мн позволено было видться съ ней только разъ въ теченіи послднихъ восьми или девяти мсяцевъ.

— Я въ этомъ не виноватъ, мистеръ Твейтъ.

— Я хочу чтобы вы поняли, милордъ, что я ищу ея руки не для ея денегъ.

— Я не обвиняю васъ въ этомъ.

— Но другіе обвиняютъ. Я иду теперь повидаться съ ней, если меня допустятъ. Я буду просить ее назначить день нашей свадьбы, и если она назначитъ, не я буду виноватъ если мы не обвнчаемся въ этотъ день. Она въ прав распоряжаться собой какъ ей угодно, и меня не остановитъ ничто кром ея желанія.

— Я не буду вмшиваться.

— Очень пріятно это слышать, милордъ.

— Но я не ручаюсь за ея мать. Вы не удивляетесь, конечно, мистеръ Твейтъ, что графиня противится этому браку.

— Она не противилась дружб моего отца и моей нсколько лтъ тому назадъ, даже годъ назадъ. Но я не буду говорить объ этомъ. Пусть она противится. Я пришелъ къ вамъ спросить нельзя ли сдлать чего-нибудь съ деньгами прежде чмъ леди Анна выйдетъ за меня. Говорятъ что он должны принадлежать вамъ.

— Кто это говоритъ?

— Не могу сказать кто именно, можетъ-быть вс. Еслибы вс ея деньги до послдняго шиллинга были вашими, я женился бы на ней такъ же охотно какъ теперь. Мн отдали мои деньги, и я не желаю большаго. До того что принадлежитъ ей, а можетъ-быть должно было бы принадлежать вамъ, мн нтъ никакого дла. Когда она будетъ моею женой, я обязанъ буду хранить ея состояніе для нея и для ея наслдниковъ, ro пока она не жена моя, мн нтъ дла до ея денегъ.

Посл этихъ словъ графъ разказалъ ему о распоряженіяхъ своей кузины, о томъ что состояніе будетъ раздлено на три части, изъ коихъ одна достанется графин, другая ему, третья леди Анн.— И каждый изъ насъ получитъ достаточно, сказалъ графъ.

— А я боле чмъ достаточно, сказалъ Даніель, вставъ съ мста.— Я пойду теперь въ Кеппель-Стритъ.

— Желаю вамъ всего лучшаго, отвчалъ графъ. Они пожали другъ другу руку, графъ былъ попрежнему добръ и веселъ, портной попрежнему сконфуженъ и почти угрюмъ. Онъ зналъ что молодой аристократъ поступилъ съ нимъ хорошо, и для него было разочарованіемъ узнать что молодой аристократъ можетъ поступить хорошо.

Тмъ не мене когда онъ шелъ въ Кеппель-Стритъ, шелъ медленно потому что было еще рано, онъ началъ чувствовать что подходитъ все ближе и ближе къ осуществленію своей завтной мечты.

ГЛАВА XLII.
Даніель Твейтъ приходитъ въ Кеппелъ Стритъ.

Даже Бльюстоны были теперь убждены что леди Анна выйдетъ за кесвикскаго портнаго, и что не слдуетъ подвергать ее новымъ испытаніямъ. Провожая леди Анну домой, мистрисъ Бльюстонъ узнала отъ нея содержаніе письма которое двушка послала въ этотъ день Даніелю Твейту. Когда мистрисъ Бльюстонъ сообщила это сержанту, онъ объявилъ что леди Анна вольна поступать какъ ей угодно, а генералъ-солиситоръ, также узнавъ о письм, выразился очень сильно. ‘Безразсудно мшать ей, сказалъ онъ, леди Анна сама себ госпожа, она показала себя способною управлять своими длами, графин надо дать понять что она должна уступить немедленно.’ Въ это-то время онъ предсказалъ графу будущіе успхи счастливаго портнаго, и въ это же время написалъ графин длинное письмо въ которомъ приводилъ много доводовъ въ пользу брака ея дочери съ мистеромъ Даніелемъ Твейтомъ. ‘Вы имли успхъ во многомъ’, писалъ генералъ-солиситоръ, ‘и даже этотъ бракъ дастъ вамъ утшеніе знать что мужъ вашей дочери человкъ достойный уваженія. Я слышалъ что онъ человкъ очень образованный сравнительно съ тмъ слоемъ общества къ которому принадлежалъ до сихъ поръ, что онъ великодушенъ и благороденъ. Его поведеніе относительно вашей дочери само по себ доказываетъ это. И по моему мннію, миледи, вы обязаны помнить что мистеръ Твейтъ никогда не спустился бы до такого низкаго положенія какое онъ занималъ до послдняго времени, еслибы состояніе его отца не было употреблено на поддержку вашего дла. Я знаю ваши чувства горячей благодарности къ его отцу, но, мн кажется, вы не должны также забывать что сынъ былъ тмъ чмъ онъ былъ только потому что отецъ его былъ такъ преданъ вамъ.’ И много въ этомъ род написалъ генералъ-солиситоръ чтобы доказать что графиня должна немедленно отворить свои двери Даніелю Твейту.

Нечего говорить что письмо это только подлило масла въ огонь. Оно нисколько не тронуло сердце графини и не заставило ее измнить ея мннія. Благодарность! Но если весь результатъ услуги за которую она должна быть благодарна будетъ уничтоженъ корыстолюбіемъ оказавшаго услугу, если все что онъ далъ ей и даже боле будетъ отнято, останется ли какое-нибудь основаніе для благодарности? Если я спасу чей-нибудь кошелекъ отъ вора и потомъ спрошу у его обладателя вдвое боле того что заключалось въ кошельк, не лучше ли было бы еслибъ онъ былъ украденъ воромъ? И ей сказали не только что она должна разршить своей дочери выйти за портнаго, но что она не можетъ помшать этому. Она покажетъ имъ можетъ ли она или нтъ помшать этому. Во всякомъ случа они должны будутъ признать что она старалась всми силами сохранить фамильную честь незапятнанною.

Но что можетъ она сдлать? Она конечно не наднетъ праздничнаго платья и не пойдетъ съ веселымъ лицомъ смотрть, въ толп юристовъ и ихъ женъ, на бракосочетаніе своей дочери съ портнымъ. Она не сдлаетъ ничего что могло бы заставить думать что она дала свое родительское разршеніе на этотъ чудовищный бракъ. Если дочь сдлается леди Анной Твейтъ, она разстанется съ нею навсегда. Въ этомъ она была уврена. Но можетъ ли она быть уврена въ чемъ-нибудь кром этого? Она можетъ во всякомъ случа сдлать попытку.

И графиней овладла безумная мысль которая сама по себ свидтельствовала о разстройств умственныхъ способностей, мысль о слав которую она пріобрла бы разстроивъ какъ-нибудь этотъ бракъ. Какъ прогремло бы ея имя еслибъ она даже пострадала за свой поступокъ, пострадала какимъ бы то ни было образомъ! Она просиживала цлые часы мечтая объ этомъ и стараясь уврить себя что это возможно.

Она получила письмо отъ сэръ-Вильяма во вторникъ вечеромъ, и въ эту ночь не легла въ постель и не заснула ни на минуту. Она знала что портному назначено придти на другой день въ часъ пополудни и приготовилась встртить его. Но онъ не пришелъ, и она подумала что письмо, адресованное на его прежнюю квартиру, не дошло до него. Въ теченіе слдующей ночи она написала длинное письмо сэръ-Вильяму въ которомъ старалась доказать свою правоту, распространялась о своихъ страданіяхъ и намекала что чувствуетъ себя способною на какой-нибудь отчаянный поступокъ. Но когда письмо было переписано и запечатано печатью съ фамильнымъ гербомъ Ловелей, графиня заперла его въ шкатулку и не отослала на почту. Утромъ, въ начал девятаго, мистрисъ Ричардъ пришла доложить ей о томъ что мистеръ Твейтъ поручилъ ей передать леди Анн.— Впустить ли намъ его, миледи? спросила мистрисъ Ричардъ умоляющимъ тономъ. Ея сочувствіе было на сторон леди Анны, но она боялась графини и не осмлилась передать порученіе безъ ея разршенія. Графиня попросила ее зайти за отвтомъ черезъ часъ, и мистрисъ Ричардъ въ назначенное время, съ полнымъ сознаніемъ важности своихъ услугъ и колеблясь между страхомъ и пріятнымъ возбужденіемъ, поднялась опять на верхъ.

— Такъ какъ же, миледи, впустить намъ его или нтъ? Богъ свидтель какъ все это тяжело для такой женщины какъ я. Вотъ ужь три мсяца какъ я не чувствую ногъ подъ собой.

Графиня спокойно попросила ее провести мистера Твейта когда онъ придетъ въ гостиную.

— Я повидаюсь съ нимъ сама, мистрисъ Ричардъ,— и было бы лучше не тревожить моей дочери порученіемъ которое онъ далъ вамъ.

За симъ послдовало внизу совщаніе какъ поступить. Такія совщанія повторялись часто, но всегда кончались въ пользу графини. Мистрисъ Ричардъ принимала ея сторону изъ страха, горничная изъ разчета, такъ что бдная леди Анна все время боролась одна. У нея было теперь много друзей готовыхъ помочь ей, и въ томъ числ Бльюстоны, такъ порицавшіе ее когда она гостила у нихъ. Но друзья ея были далеко отъ нея.

Такимъ образомъ случилось что когда Даніель Твейтъ пришелъ ровно въ часъ въ Келпель-Стритъ, леди Анна не ожидала его. Наканун она весь день была насторож ожидая услышать стукъ въ дверь, но прождала напрасно. Онъ не пришелъ, и она предположила что противъ нея употреблена какая-нибудь хитрость. Или служащіе въ почтовой контор были подкуплены, или служанка въ Виндгамъ-Стрит измнила. Но она ршила что это не остановитъ ее, что она уйдетъ изъ дома одна и отыщетъ его если только онъ въ Лондон.

Но когда онъ пришелъ, она не ждала его. Онъ былъ проведенъ въ столовую и минуту спустя увидалъ графиню. Она была одта очень нарядно и такъ измнилась что Даніель не сразу узналъ въ ней прежняго милаго, дорогаго друга, чье малйшее слово было закономъ для его отца, чьи мысли, казалось, не были никогда заняты нарядами. Графиня въ этоутро ходила гулять и щеки ея раскраснлись. Даніель не могъ не сознаться въ душ что у нея наружность благородной, знатной леди. Въ глазахъ ея былъ огонь, на губахъ презрніе, имвшее прелесть даже для него, какъ ни противны ему оыли претензіи такъ-называемыхъ благородныхъ. Графиня заговорила первая.

— Вы пришли повидаться съ моею дочерью? спросила она.

— Да, леди Ловель.

— Вы не увидите ея.

— Я пришелъ по ея приглашенію.

— Я это знаю, но вы не увидите ея. Вы вроятно настолько знакомы съ обычаями свта чтобы знать что молодая особа не можетъ принимать постителей безъ разршенія старшихъ.

— Надъ леди Анной нтъ старшихъ, миледи. Она совершеннолтняя.

— Я ея мать и имю надъ ней родительскую власть. Я вамъ говорю что вы не можете видть ее. Совтую вамъ уйти.

— Ваши слова не остановятъ меня, леди Ловель.

— Вы хотите сказать что войдете къ ней противъ моей воли? Для этого вы должны будете перешагнуть черезъ меня, а на улиц есть полицейскіе. Вы не увидите ея, и я совтую вамъ уйти.

— Разв она плнница?

— Наши отношенія касаются только меня и ея, а вамъ нтъ до нихъ никакого дла. Вы ничего не выиграете своимъ вторженіемъ сюда, мистеръ Твейтъ (она вышла въ корридоръ и указала ему на выходную дверь). Прошу васъ уйти изъ дома въ которомъ хозяйка я. Если вы порядочный человкъ, вы не останетесь посл того какъ я сказала Вамъ что не желаю видть васъ у себя.

Но леди Анна, хотя она и не ждала своего возлюбленнаго, услышала голоса и догадалась что онъ пришелъ. Она сбжала внизъ и когда мать договаривала послднія слова, бросилась въ объятія Даніеля.

— Я не допущу этого въ моемъ присутствіи, сказала графиня взявъ дочь за плечи и стараясь оттащить ее отъ портнаго.

— Анна, моя милая Анна, воскликнулъ Даніель не помня себя отъ счастія не только потому что возлюбленная его была врна ему, но и потому что она выказала такое мужество.

— Даніель, вымолвила она все еще держась за него.

Въ это время они были уже въ гостиной куда графиня перешла съ Даніелемъ чтобы скрыться отъ наблюденія служанокъ собравшихся на верхней площадк кухонной лстницы.

— Даніель Твейтъ, сказала графиня,— если вы не оставите ея, кровь которая будетъ пролита падетъ на васъ. Сказавъ это она опустила сторы на двухъ окнахъ и подошла къ высокому бюро стоявшему между окномъ и каминомъ. Перехавъ въ эту квартиру, графиня заняла только два этажа, первый и второй, но когда процессъ былъ ршенъ въ ея пользу она наняла весь домъ, включая и гостиную въ которой происходила эта сцена. Она провела не мало часовъ сидя у конторки въ этой темной, мрачной комнат.

— Чья кровь будетъ пролита? спросила леди Анна, повернувшись къ матери.

— Это бредъ безумія, сказалъ Даніель.

— Безуміе это, или нтъ, ro вы убдитесь что это правда, сэръ. Снимите съ нея ваши руки. Вы позорите дочь въ присутствіи матери.

— Никакого нтъ позора, мама. Онъ мой и я его. Для чего хотите вы чтобы мы разошлись?

Но они разошлись. Онъ былъ не такой человкъ чтобъ увлечься ласками когда ему предстояло сдлать дло боле серіозное.

— Леди Ловель, сказалъ онъ,— пора вамъ убдиться что ваша оппозиція безполезна. Спросите вашего родственника, лорда Ловель, и онъ скажетъ вамъ то же самое.

— Мн нтъ никакого дла до моего родственника. Если онъ лжетъ, я говорю правду. Если весь свтъ будетъ лгать, я буду говорить правду. Я не прошу ее выйти за ея кузена. Я только требую чтобъ она отказалась отъ человка который несравненно ниже ея, отъ человка недостойнаго завязать ей даже шнурки ея башмаковъ.

— Онъ равенъ мн во всхъ отношеніяхъ, возразила леди Анна,— и будетъ моимъ господиномъ и мужемъ.

— Я не признаю такихъ неравенствъ о которыхъ вы говорите, леди Ловель, сказалъ портной.— Я признаю только превосходство личныхъ качествъ вашей дочери, и зная что меня любитъ такая двушка, готовъ приписать себ самому качества которыхъ у меня можетъ-быть нтъ. Но я сегодня не останусь здсь доле, леди Ловель. Я безпокою васъ.

— Да, безпокоите, и хорошо сдлаете если уйдете.

— Я уйду немедленно если вы назначите мн когда я могу придти опять въ одинъ изъ ближайшихъ дней чтобы видться съ вашею дочерью наедин. И я говорю ей при васъ что если ей не позволятъ видться со мною здсь, она обязана уйти изъ дома своей матери и придти ко мн. Вотъ мой адресъ, Анна.— Онъ подалъ ей бумажку на которой написалъ названіе улицы и нумеръ дома гд жилъ.— Вы можете придти когда угодно, или написать мн когда я могу придти къ вамъ сюда или въ какое-нибудь другое мсто. Я живу на разстояніи пяти минутъ ходьбы отъ дома гд вы гостили въ Бедфордъ-Сквер.

Графиня глядла на нихъ минуту молча.

— Вы не дадите ей даже шести мсяцевъ чтобы подумать объ этомъ? спросила она.

— Я дамъ ей шесть лтъ если она этого желаетъ.

— Мн не нужно ни одного дня, ни одной минуты, сказала леди Анна.

Графиня вспыхнула.

— Несчастная! презрнная! воскликнула она.

— Анна безупречная женщина, честная до мозга костей, сказалъ Даніель.

— Можете придти завтра, внезапно объявила графиня.— Слышишь, Анна? онъ придетъ завтра. Такъ или иначе, этому надо положить конецъ. Мое сердце разбито, у меня отнято все что у меня было дорогаго въ жизни, мн остается только лечь и умереть. Не дай Богъ никакой другой женщин, никакой другой жен и матери вынести все что я вынесла. Но знай, Анна, что все зло какое можетъ причинить мужъ, даже такой дурной какимъ былъ твой отецъ, ничто, ничто въ сравненіи съ неблагодарностью жестокой дочери. Уйдите, мистеръ Твейтъ, прошу васъ. Если вы придете завтра въ такое же время, вы увидитесь съ ней наедин. Пусть она поступаетъ какъ знаетъ.

— Анна, я приду завтра, сказалъ Даніель.

Анна не отвчала. Она не сказала ни слова, но не спускала съ него глазъ пока онъ не ушелъ.

— Завтра это кончится. Я не могу терпть доле. Я молила тебя, я, мать твоя, молила тебя о пощад и ты не сжалилась надо мной. Я стояла, предъ тобой на колняхъ.

— Мама!

— Я стану опять если это можетъ помочь (она опустилась на колни).— Пощадишь ли ты меня?

— Встаньте, мама, встаньте. Что я длаю, что я сдлала чтобы вызвать такія слова?

— Я умоляю тебя всею душой избавить меня отъ какого-нибудь ужаснаго преступленія. Я поклялась что не допущу этого брака пока жива, и не допущу.

— Если онъ согласится отложить, я отложу, сказала двушка, дрожа отъ волненія.

— Такъ я должна умолять и его? Упасть на колни предъ нимъ? Молить его отсрочить то что рано или поздно совершится? Нтъ, дитя мое, я этого не сдлаю. Если это неизбжно, пусть это совершится немедленно. Но когда ты была ребенкомъ, Анна, прелестнйшимъ ребенкомъ, я не ожидала что ты будешь такъ жестока со мной когда выростешь. У тебя наружность матери, дитя мое, но сердце отца.

— Я попрошу его отложить, сказала Анна.

— Нтъ, если ты это сдлаешь, между нами будетъ все кончено. Какъ! Чтобъ онъ, онъ кто сталъ между мною и моимъ счастіемъ, онъ кто подъ личиной друга отнялъ все что я имла, чтобъ онъ даровалъ мн какъ милость отсрочку въ нсколько недль въ продолженіе которыхъ весь свтъ узналъ бы что леди Анна Ловель выходитъ замужъ за портнаго! Уйди отъ меня! Завтра, когда онъ придетъ, я пришлю за тобой, но поговорю съ нимъ сначала сама. Уйди теперь. Я хочу быть одна.

Леди Анна хотла взять руку матери, но графиня грубо оттолкнула ее.

— О, мама!

— Мы должны быть или злйшими врагами или лучшими друзьями, дитя мое. Теперь мы злйшіе враги, да, мы злйшіе враги. Уйди отъ меня.

ГЛАВА XLIII.
Даніель Твейтъ приходитъ опять.

Графиня Ловель приготовилась въ это утро къ отчаянному поступку, но мужество измнило ей. Что сдлала бы она еслибы не пришла ея дочь, какъ далеко простиралась бы ея ршимость, теперь сказать трудно. Врно только то что, видя предъ собой ненавистнаго человка, она медлила и наконецъ ршилась опять обратиться къ дочери, разказать ей о своихъ страданіяхъ и попросить ее согласиться по крайней мр на отсрочку. Еслибы дочь общала остаться у нея еще шесть мсяцевъ, она увезла бы ее за границу, и такимъ образомъ были бы выиграны шансы времени и разстоянія. Она окружила бы ее такою любовью, такими ласками, такими соблазнами богатства и комфорта что ея молодое сердце наврное прониклось бы чувствами соотвтствующими ея положенію, ея знатности и богатству. Не можетъ быть, думала графиня, чтобы дочь ея, дочь которая только нсколько мсяцевъ тому назадъ была кротка и послушна какъ ребенокъ, не сдлала ей даже такой незначительной уступки. Графиня повторила свою попытку. Но дочь отвчала что спроситъ разршенія своего возлюбленнаго, и графиня сразу потеряла всякую власть надъ собою. Она разгорячилась и утратила ловкость и хладнокровіе, необходимыя для успха. Еслибъ она настаивала, леди Анна не могла бы отказать ей въ ничтожной уступк которой она просила. Но она вышла изъ себя, и назвала дочь своимъ злйшимъ врагомъ. Усвшись опять предъ старымъ бюро, у котораго оставила ее леди Анна, она дала себ клятву что задуманное будетъ исполнено.

Даже въ то время когда она уже ршила стать опять на колни предъ дочерью, она продолжала подготовлять дло которое намрена была исполнить если дочь окажется опять непреклонною. ‘Придите завтра опять въ такое же время’, сказала она портному, и портной общалъ придти.

Оставшись одна, она сла на свое обычное мсто предъ бюро и отперла его. Бюро было старое, массивное, такое какихъ теперь уже не длаютъ, со множествомъ ящиковъ для разныхъ бумагъ и съ полками доходившими почти до потолка. Въ центр средняго отдленія былъ небольшой квадратный шкафъ, оставленный отпертымъ для того чтобы хранившееся въ немъ могло быть вынуто безъ промедленія. Теперь она отворила его и вынула пистолетъ и оглянувшись на затворенную дверь и на окна съ опущенными сторами, подняла пистолетъ и начала цлиться, желая испытать если возможно что будетъ она чувствовать когда ршится исполнить свой замыселъ. Она разсмотрла замокъ. Курокъ былъ уже поднятъ во избжаніе всякаго лишняго усилія въ роковую минуту. Ни разу въ жизни не пробовала она стрлять, даже не брала никогда въ руки пистолета, но ей казалось что въ сильно возбужденномъ состояніи она способна застрлить своего врага.

Потомъ, въ двадцатый разъ по крайней мр, она спросила себя не лучше ли было бы обратить оружіе на свою грудь или на свою голову и покончить съ собой. О, да, гораздо легче! Но въ такомъ случа человкъ который своею смлостью и дерзкою настойчивостью довелъ ее до погибели остался бы безнаказаннымъ. Еслибъ она могла взять его съ собою въ лодку, какъ мечтала, она охотно пошла бы на встрчу смерти. Но еслибъ она лишила жизни себя, одну себя, врагъ ея остался бы наслаждаться своею богатою добычей, добычей которая увеличилась бы отъ ея смерти. А о ней самой свтъ сказалъ бы только что взбалмошная графиня наложила на себя руки въ припадк безумія. Ловели, презрнный портной и ея дочь проводили бы ее въ могилу съ притворною грустью, но въ душ довольные, и этимъ кончилась бы карьера графини Жозефины Ловель, и свтъ забылъ бы о ней и объ ея подвигахъ и страданіяхъ. Нтъ, она не имла въ виду содйствовать торжеству своего врага когда, узнавъ что онъ придетъ, ушла изъ дому, прошла почти къ центру города чтобы не быть замченною, купила пистолетъ, пороху и пуль и возвратясь домой выучилась заряжать.

Однако она знала какое наказаніе ожидаетъ ее за убійство и не надялась скрыть свое преступленіе. Она пробовала придумать способъ уничтожить врага такъ чтобы не пострадать самой, но убдилась что это невозможно. Она не могла преслдовать его по улицамъ, не могла подмшать яду въ его пищу, не могла пробраться незамтно въ его спальню и задушить его во тьм ночи. И несмотря на то что она день за днемъ думала объ убійств и увряла себя что уничтожить врага мшавшаго ея успху было бы дломъ достойнымъ уваженія, ея женское сердце отвращалось отъ мысли о тайномъ убійств. Убить его глядя ему въ лицо и зная что нтъ возможности скрыть свое преступленіе, казалось ей поступкомъ отчасти даже благороднымъ, по крайней мр смлымъ, и во всякомъ случа не постыднымъ. Ее повсили бы за это. Такъ что же? Не казнь страшила ее, а то что скажетъ свтъ посл ея смерти. Свтъ не могъ бы назвать ее женщиной не достойною ничего кром презрнія. Свтъ сталъ бы говорить о ней какъ о женщин которая всю жизнь терпла незаслуженныя оскорбленія и страданія, которая была брошена мужемъ и всми родственниками, которая несмотря на все это боролась и доказала свои права, и наконецъ, видя что вс ея труды пропадутъ даромъ вслдствіе глупой фантазіи двушки, ршилась обречь себя на позорную смерть чтобъ избжать такого результата. Да, она это сдлаетъ. Она даже не знала хорошенько какая казнь ожидаетъ графиню-убійцу. Пусть ее казнятъ какъ хотятъ, но они казнятъ графиню, и весь свтъ узнаетъ о ея смерти.

Этотъ день и слдующая ночь были ужасны для нея. Она ни разу не спросила о дочери. Она не обращала вниманія на пищу которую ей приносили въ ея мрачную гостиную. Она безпрестанно отпирала старое бюро и смотрла на приготовленное оружіе. Вечеромъ она распечатала свое письмо къ сэръ-Вильяму Патерсону и приписала: ‘то что я сдлала объяснитъ все’, и на слдующее утро, часовъ въ девять, положила письмо на каминъ. Поздно ночью она легла въ постель, и проснувшись утромъ, удивилась какъ могла она заснуть. Ключъ отъ бюро лежалъ у нея подъ подушкой и первымъ ея дломъ было ощупать его. Выйдя изъ своей комнаты, она остановилась на минуту предъ дверью комнаты дочери. Она можетъ-быть не увидитъ боле свою Анну если убьетъ ея возлюбленнаго. Съ минуту она готова была броситься въ комнату дочери, упасть на ея постель и обратиться къ ней опять съ мольбой о пощад. Она прислушалась, убдилась что дочь спитъ и тихо сошла внизъ въ свою темную гостиную къ старому бюро. Для чего унижаться лишній разъ? Дочь была единственное существо которое она любила, но дочь ея отдала свое сердце низкому ремесленнику.

— Встала леди Анна? спросила она часовъ въ десять служанку.

— Да. миледи, она теперь завтракаетъ.

— Скажите ей что если мистеръ Твейтъ придетъ, я пошлю за ней когда сочту нужнымъ.

— Леди Анна кажется уже знаетъ это, миледи.

— Сдлайте что я вамъ приказываю.

— Сейчасъ, миледи, сейчасъ.

Посл этого графиня не сказала ни слова до прихода Даніеля Твейта. Онъ пришелъ ровно въ часъ.

— Вы аккуратны, мистеръ Твейтъ, встртила она его.

— Люди работающіе принуждены быть аккуратными, сказалъ онъ, какъ бы желая кольнуть ее напоминаніемъ о своемъ низкомъ положеніи.

— Я полагаю что вс люди должны быть аккуратны, возразила она.— Я тоже аккуратна. Такъ какъ же? Имете вы сказать что-нибудь, сэръ?

— Вашей дочери очень многое, леди Ловель.

— Не думаю чтобы вамъ пришлось видться еще съ моею дочерью.

— Вы хотите сказать что она уже увезена отсюда? (Графиня промолчала, но приблизилась къ бюро, средній шкафъ котораго былъ отворенъ настежь.) Если такъ, то вы обманули меня самымъ грубымъ образомъ, леди Ловель. Но это не принесетъ вамъ никакой пользы. Я увренъ что она останется врна мн. Такъ вы говорите что она увезена отсюда?

— Я не сказала ничего подобнаго.

— Такъ позовите ее сюда, какъ общали.

— Я должна сначала сказать вамъ нчто. Что если она откажется придти?

— Не думаю чтобъ она отказалась. Вы сами слышали что она сказала вчера. Ни земля, ни небо не заставятъ меня усомниться въ ней, не только ваши слова, леди Ловель. Вы знаете наши чувства другъ къ другу и знаете чмъ это кончится.

— Да, я это знаю, знаю, знаю! Она стояла лицомъ къ нему и спиной къ окну и съ послдними словами протянула руку къ шкафу отворенному настежь, но Даніель не обратилъ вниманія на ея движеніе. Онъ опасался обмана, но не насилія.— Да, я знаю чмъ это кончится, сказала она, приближая руку къ шкафу.

— Такъ позвольте ей придти ко мн.

— Ничто не заставитъ васъ отказаться отъ вашего намренія?

— Ничто не заставитъ меня отказаться.

Она внезапно отдернула руку отъ бюро и подошла къ нему ближе.

— Жизнь моя была тяжелая, мистеръ Твейтъ, такая жизнь что хуже быть не можетъ. Но до сихъ поръ у меня было впереди нчто къ чему я стремилась, на что я надялась, нчто чего я добилась бы еслибы справедливость взяла верхъ.

— Вы уже добились богатства и знатности.

— Это ничто, ничто! Въ продолженіе всхъ долгихъ лтъ борьбы я думала только объ одномъ, о счастіи возвратить моей дочери вс ея права. И вы думаете что посл такой борьбы я способна допустить чтобы вы отняли у меня все чего я добилась, вы — одно изъ моихъ орудій къ достиженію цли. Разв вы знаете меня такъ мало чтобы считать меня способною на такое малодушіе? Отвчайте мн, если когда-нибудь думали объ этомъ. Оставьте въ поко орловъ. Не старайтесь втереться въ наше гнздо чтобы не быть разорваннымъ на клочки.

— Не будемъ говорить объ этомъ, леди Ловель. Я пришелъ сюда по вашему приглашенію чтобы видться съ вашею дочерью. Позвольте же мн видть ее.

— Вы не уйдете безъ этого?

— Конечно не уйду.

Она медленно отступила на свое прежнее мсто продолжая смотрть на него, но онъ ни на минуту не заподозрилъ ея намренія. Онъ началъ думать что она дйствительно не въ полномъ разсудк и не зналъ какъ поступить. Онъ ни мало не страшился за свою безопасность. Глядя на нее, онъ спрашивалъ себя не пойти ли ему на верхъ чтобъ отыскать самому леди Анну.

— Вы хорошо бы сдлали еслибъ ушли, сказала графиня, положивъ руку на бюро.

— Вы шутите со мной, леди Ловель, отвчалъ онъ.— Если вы не позволите леди Анн видться со мною здсь, я пойду и отыщу ее. Я увренъ что найду ее въ этомъ дом.

Онъ повернулся и пошелъ къ двери. Онъ стоялъ очень близко отъ нея когда они говорили, такъ что ему пришлось пройти до двери половину комнаты и онъ уходилъ повернувшись къ ней спиной. Въ одномъ отношеніи это было хорошо для нея, онъ не могъ видть какъ она вынула пистолетъ, но она чувствовала въ эту минуту что цль ея была бы достигнута полне еслибъ она могла выстрлить въ него глядя ему въ лицо. Она пропустила самую удобную минуту когда онъ стоялъ рядомъ съ ней, теперь же между ними было разстояніе въ половину комнаты. Но она поспшила. Она достала пистолетъ лвою рукой, перехватила его правою, бросилась за Даніелемъ и когда онъ отворилъ уже дверь спустила курокъ. Въ агоніи этой минуты она не слыхала звука, но огонь видла и видла что Даніель покачнулся и скрылся за дверью, оставивъ ее отворенною. Минуту спустя она услышала въ корридор шумъ и eil показалось что онъ упалъ и ударился о стну. Пистолетъ ея былъ заряженъ двумя зарядами, но это было теперь безполезно. Она чувствовала себя неспособною послдовать за нимъ и докончить свое дло. Она не думала что убила его, но знала что онъ раненъ. Цль ея не была достигнута, но еслибъ она имла теперь въ рукахъ шестиствольный револьверъ, это было бы безполезно. Она была такъ поражена своимъ поступкомъ что не могла сойти съ мста. Она стояла глядя на дверь и прислушиваясь, мгновенія казались ей часами. Прошло около минуты и она не слышала ничего. Она оглянулась, инстинктивно ища средства скрыться, и еслибъ это было возможно выскочила бы на улицу чрезъ окно. Но въ комнат не было другаго выхода кром двери за которою лежалъ раненый. Вдругъ она услышала что онъ зашевелился, что онъ приподнялся — изъ какого положенія, она не знала — и пошелъ по направленію къ лстниц. Она все еще держала пистолетъ въ рук, но не сознавала этого пока глаза ея случайно не упали на него. Не броситься ли ей вслдъ за своимъ недругомъ и не воспользоваться ли другимъ зарядомъ? Но она чувствовала себя не въ силахъ сдлать это, еслибы даже отъ этого зависла участь всхъ Ловелей. Она спрятала пистолетъ въ бюро, заперла шкафъ, и сла на свое обычное мсто.

ГЛАВА XLIV.
Покушеніе, а не дло устрашаютъ насъ.

Рука портнаго была уже на замк двери когда онъ увидалъ огонь и почувствовалъ что раненъ. Онъ ясно видлъ огонь, хотя стоялъ спиной къ графин, но никогда не могъ припомнить слышалъ ли онъ звукъ выстрла. Онъ не зналъ какъ онъ раненъ, не могъ даже опредлить мсто раны въ ту минуту когда полузатворилъ за собой дверь и пошатнулся къ противоположной стн. Съ минуту онъ чувствовалъ себя очень дурно и едва не упалъ въ обморокъ, но онъ не думалъ что раненъ опасно. Онъ чувствовалъ только сильную слабость и не могъ сойти съ мста. Онъ слъ на нижнюю ступеньку лстницы и началъ думать. Графиня намревалась лишить его жизни. Она заманила его къ себ съ обдуманнымъ намреніемъ застрлить его! И это сдлала мать его невсты, женщина которую онъ готовился назвать тещей! Она не убила его и онъ думалъ что не умретъ отъ своей раны, но еслибъ это случилось, какая участь постигла бы убійцу! Не предать ли ее суду? Онъ не былъ увренъ что ея не повсили бы за покушеніе.

Онъ говорилъ въ послдствіи что просидлъ на лстниц какъ ему показалось около четверти часа, но не прошло трехъ минутъ какъ мистрисъ Ричардъ, пришедшая изъ кухни, увидала его и заговорила съ нимъ.

— Что это значитъ, мистеръ Твейтъ? спросила она.

— Разв вы замчаете что-нибудь особенное? спросилъ онъ съ слабою улыбкой.

— Здсь дымъ и пахнетъ порохомъ, отвчала она.

— Однако бды никакой не случилось, сказалъ онъ.

— Мн показалось что я слышала какой-то трескъ, сказала Сара, стоявшая за мистрисъ Ричардъ.

— Вы слышали? А я не слышалъ ничего. Но дымъ и я самъ замчаю, проговорилъ онъ все еще улыбаясь.

— Для чего же вы сидите здсь, мистеръ Твейтъ? спросила хозяйка.

— Вамъ совсмъ не мсто здсь, прибавила Сара.

— Вы были у графини и сдлали съ ней что-нибудь, сказала мистрисъ Ричардъ.

— Графиня здрава и невредима, а я иду на верхъ къ леди Анн. Но я нездоровъ немного. Я чувствую боль въ лвомъ плеч и слъ чтобъ отдохнуть. Онъ все еще улыбался.

Хозяйка посмотрла на него и замтила что онъ очень блденъ. Въ эту минуту онъ чувствовалъ сильную боль, но ему казалось что когда слабость его пройдетъ, онъ будетъ въ состояніи подняться на верхъ и сказать нсколько словъ леди Анн если отыщетъ ее.

— Вы какой-то странный, мистеръ Твейтъ, сказала мистрисъ Ричардъ. Онъ казался не въ полной памяти, на лбу его выступилъ потъ и мистрисъ Ричардъ подумала что онъ пьянъ.

— Мн теперь лучше, сказалъ онъ вставая,— только рана въ плеч очень безпокоитъ меня. Но я пойду на верхъ.

И онъ началъ медленно подниматься по лстниц, оставивъ двухъ женщинъ въ корридор.

Мистрисъ Ричардъ тихо отворила дверь, вошла въ гостиную, въ которой все еще чувствовался дымъ и запахъ пороху и нашла графиню сидящею предъ старымъ бюро, но съ лицомъ обращеннымъ къ двери.

— Не случилось ли чего-нибудь, миледи? спросила хозяйка.

— Куда онъ ушелъ?

— Мистеръ Твейтъ пошелъ сейчасъ на верхъ, миледи. Онъ какой-то странный.

— Онъ боленъ?

— Намъ показалось что онъ пьянъ, миледи, сказала Сара.

— Онъ говоритъ что у него болитъ плечо, прибавила мистрисъ Ричардъ.

Въ эту минуту графин впервые пришло въ голову что можетъ-быть дло которое она сдлала, ея неудачная попытка останется навсегда тайной. Оставшись одна, она инстинктивно спрятала пистолетъ, заперла шкафъ и положила ключъ за лифъ платья. Потомъ ей пришло въ голову открыть окно, но она не ршилась сойти съ мста и сидла въ ожиданіи пока не услышала голоса въ корридор.

— Плечо, повторила она.— Нтъ, онъ не пьянъ, онъ никогда не пьетъ. Онъ былъ очень грубъ, но онъ не пьянъ. Чего же вы ждете?

— Здсь такъ сильно пахнетъ чмъ-то, сказала мистрисъ Ричардъ.

— Да, и вы хорошо бы сдлали еслибъ открыли окно. Это отъ нечаяннаго случая. Благодарю васъ. Довольно одного.

— А онъ можетъ остаться вдвоемъ съ леди Анной на верху? спросила горничная.

— Можетъ. Что же длать? Если она сама хочетъ быть женой портнаго, могу ли я помшать ей? Я сдлала все что могла. Чего вы ждете? Я сказала вамъ что онъ можетъ остаться съ сей. Уйдите, оставьте меня.

Женщины ушли въ большомъ удивленіи, но ни мало не подозрвая истины. Графиня проводила ихъ глазами и, лишь только дверь за ними затворилась, поспшно открыла настежь другое окно. Былъ май, но погода стояла холодная. Ночью шелъ дождь и все утро было пасмурно и сыро. Она возвратилась съ прогулки прозябшая и промокшая. Въ комнат былъ затопленъ каминъ. Но теперь ей не было никакого дла до погоды. Оглянувъ комнату, она увидала на полу клочокъ пыжа и бросила его въ огонь. Ей хотлось взглянуть на пистолетъ, но она не ршалась вынуть его боясь что кто-нибудь войдетъ и увидитъ его. Вся энергія ея ума была теперь сосредоточена на стараніи скрыть преступленіе. Если онъ выдастъ ее, тогда разумется все будетъ кончено. Но еслибъ онъ имлъ намреніе выдать ее, онъ не сталъ бы скрывать своего страданія отъ раны и не ушелъ бы наверхъ не сказавъ о случившемся. Она почти забыла о несчастіи мучившемъ ее въ послдній годъ, она была вся поглощена желаніемъ избжать позора наказанія. Но что могла она сдлать? Она не могла послдовать за нимъ рискуя что онъ обвинитъ ее въ лицо. Безполезно было бы уйти изъ дома пока онъ не ушелъ. Она знала что еслибъ ушла, то не ршилась бы возвратиться. И она сидла въ раздумьи, пораженная страхомъ, безпокойно оглядываясь на дверь и прислушиваясь и страшась услышать давно знакомый скрипъ калитки, который предупредилъ бы ее что кто-нибудь пошелъ за полицейскими.

Между тмъ Даніель Твейтъ ушелъ на верхъ и постучалъ въ дверь гостиной. Дверь тотчасъ же была отворена самою леди Анной.

— Я слышала какъ вы пришли. Какъ долго были вы внизу. Я думала что не увижу васъ.

Говоря это она стояла близко отъ него, ожидая что онъ обниметъ ее. Но боль отъ раны дйствовала такъ сильно на все его тло что онъ не могъ даже поднять правую руку. Онъ чувствовалъ теперь что пуля попала ему въ спину, куда-то около лваго плеча.

— О, Даніель, не больны ли вы? спросила она глядя на него.

— Да, милая моя, я боленъ, однако не очень. Вы ничего не слыхали?

— Нтъ.

— И не видали ничего?

— Нтъ.

— Я разкажу вамъ все въ другой разъ, не разспрашивайте меня теперь.

Она сла рядомъ съ нимъ и обняла его желая поддержать его.

— Не трогайте меня, милая.

— У васъ болитъ что-нибудь?

— Да, болитъ, но не думаю чтобъ это было важно. Я пойду теперь къ доктору и потомъ дамъ вамъ знать о себ.

— Скажите мн, Даніель. Что съ вами, Даніель?

— Я скажу вамъ, но не теперь. Вы узнаете все, но я поступилъ бы неблагоразумно еслибы сказалъ вамъ теперь. Не говорите никому ни слова, милая моя, если только мать ваша не спроситъ васъ.

— Что же мн сказать ей?

— Скажите ей что я раненъ, но не серіозно, и что чмъ мене будетъ сказано объ этомъ, тмъ будетъ лучше. Скажите ей также что я разчитываю что впредь намъ не будутъ мшать видться и переписываться. Да благословитъ васъ Богъ, милая моя. Поцлуйте меня и я уйду.

— Вы пришлете за мной если заболете, Даніелъ?

— Пришлю если заболю серіозно.

Съ этими словами онъ оставилъ ее, сошелъ съ лстницы, съ большимъ усиліемъ отворилъ самъ наружную дверь и ушелъ.

Леди Анна, не узнавшая ничего кром того что ея возлюбленный раненъ, поняла тотчасъ же въ чемъ дло. Даніель пострадалъ какимъ-то образомъ отъ злобы ея матери. Она сидла нкоторое время въ раздумьи. Она не видала крови. Не ударила ли его мать ея какимъ-нибудь орудіемъ случайно попавшимся ей подъ руку? Но что онъ пострадалъ отъ графини, она была уврена, и была также уврена что мать ея виновата. Спустя нсколько минутъ посл ухода Даніеля она пошла внизъ чтобы передать его порученіе. Сойдя съ лстницы, она встртила предъ дверью гостиной мистрисъ Ричардъ.

— Ушелъ молодой человкъ, миледи? спросила хозяйка.

— Мистеръ Твейтъ ушелъ.

— Я осмлюсь сказать вамъ, миледи, что ему не слдовало бы приходить сюда. У насъ случилось сегодня что-то недоброе, хотя я не знаю что. Онъ говоритъ что раненъ, а какъ онъ могъ быть раненъ здсь если не принесъ оружія съ собой? Никогда ничего подобнаго не случалось у меня. Вашъ титулъ конечно все прикрываетъ, но молодаго человка я не желала бы видть у себя. Мн показалось что онъ пьянъ, а я не могу допустить этого въ моемъ дом.

Леди Анна не отвтила ей ни слова и вошла въ комнату матери. Графиня сидла все на томъ же мст.

— Мама, мистеръ Твейтъ боленъ.

— Что же съ нимъ? Очень онъ боленъ?

— Да, онъ очень страдаетъ. Что у васъ было, мама? Графиня посмотрла на нее, стараясь угадать по ея лицу и манерамъ до какой степени извстна ей истина.

— Мама, вы…. вы ударили его?

— Разв онъ сказалъ что я ударила его?

— Нтъ, онъ этого не сказалъ, но я знаю что здсь было сдлано что-то такое чего не слдовало длать. Я это знаю. Онъ далъ мн порученіе къ вамъ.

— Что такое? спросила графиня глухимъ голосомъ.

— Что онъ раненъ, но не серіозно.

— О, онъ сказалъ это.

— Я боюсь что онъ раненъ серіозно.

— Но онъ сказалъ что не серіозно?

— Да, и что чмъ мене объ этомъ будетъ сказано, тмъ будетъ лучше.

— Онъ сказалъ и это?

— Да, онъ просилъ меня передать это вамъ.

Графиня вздохнула глубокимъ вздохомъ, потомъ зарыдала и наконецъ залилась истерическими слезами. Она поняла что Даніель щадилъ ее, старается пощадить ее. Онъ еще не сказалъ никому. ‘Чмъ меньше объ этомъ будетъ сказано, тмъ будетъ лучше.’ О, да, какъ было бы хорошо для нея еслибъ онъ не сказалъ никому ни слова о томъ что она сдлала! Но можетъ ли онъ не сказать? Когда докторъ спроситъ его какимъ образомъ онъ получилъ такую рану, онъ конечно скажетъ. Трудно представить чтобы такое дло, сдланное въ этой маленькой комнат, могло остаться тайной. И для чего будетъ онъ скрывать это, онъ, ея врагъ. Еслибъ она восторжествовала надъ нимъ, разв она не постаралась бы уничтожить его? Потомъ она подумала каково будетъ чувствовать себя обязанною можетъ-быть спасеніемъ жизни Даніелю Твейту, врагу, человку который будетъ знать, если никто другой не будетъ знать, что она пыталась убить его. Если онъ пощадитъ ее, самымъ лучшимъ для нея будетъ ухать въ какую-нибудь далекую страну и скрыться тамъ навсегда.

— Могу я сходить къ нему, мама? спросила леди Анна. Графиня, погруженная въ свои мысли, не отвтила ни слова.

— Я знаю гд онъ живетъ, мама, и боюсь что онъ очень боленъ.

— Онъ не… не умретъ, пробормотала графиня.

— Избави Богъ. Но я пойду къ нему.

Она поднялась въ свою комнату не услышавъ ни слова противорчія отъ матери, надла шляпку и ушла. Никто не пытался остановить ее, и ей казалось что она свободна, какъ втеръ. Она дошла до угла Гоуэръ-Стрита, повернула въ Бедфордъ-Скверъ и прошла мимо дома сержанта. Потомъ спросила дорогу въ Россель-Стритъ и скоро нашла домъ гд жилъ ея возлюбленный. Дома ли мастеръ Твейтъ? Нтъ, его нтъ дома. Можетъ ли она подождать? Конечно можетъ, но у него нтъ другой комнаты кром спальни. Анна не смутилась.

— Я его невста, сказала она.

— Такъ вы леди Анна? спросила женщина слышавшая ея исторію. И леди Анна принята была съ большимъ почетомъ въ гостиную въ нижнемъ этаж. Тамъ она просидла неподвижно, одна, и въ тяжеломъ ожиданіи часа три. Когда уже стемнло, часовъ въ шесть, Даніель Твейтъ вошелъ въ комнату съ подвязанною рукой.

— Милая моя, сказалъ онъ съ такою радостью въ голос что и она повеселла.— Такъ ты отыскала меня и пришла ко мн.

— Да, я пришла. Скажи мн что съ тобой, Даніель? Я знаю что ты раненъ.

— Да, я раненъ. Докторъ совтовалъ мн лечь въ больницу, но я надюсь избжать этого. Я долженъ быть очень остороженъ. Я возвратился сюда въ экипаж потому что докторъ запретилъ мн ходить.

— Какъ это случилось, Даніель? О, Даніель, ты долженъ разказать мн все.

Онъ легъ на диванъ, а она сла рядомъ съ нимъ и узнала отъ него всю исторію. Онъ не скрылъ отъ нея ничего, но далъ ей понять что намренъ сохранить это дло въ тайн, чтобъ избавить, если возможно, мать ея отъ наказанія. Она выслушала его съ безмолвнымъ ужасомъ, а онъ съ удивительною деликатностью, съ горячею любовью къ двушк, постарался смягчить разказъ о поступк ея матери.

— Она была вн себя отъ горя и волненія, сказалъ онъ,— и меня почти не удивляетъ ея поступокъ. Я долженъ былъ ожидать чего-нибудь въ этомъ род.

— Она можетъ повторить это, Даніель.

— Не думаю. Она усмирена теперь, она будетъ спокойне. Она не возражала когда ты сказала ей что пойдешь ко мн? Это послужитъ ей урокомъ и будетъ полезно для насъ.

Затмъ онъ поручилъ ей передать матери что онъ не скажетъ ничего. Если она забудетъ прошлыя непріятности, онъ тоже забудетъ. Если она протянетъ ему руку, онъ возьметъ ее. Если же она не можетъ принудить себя къ этому, пусть держится въ сторон. Ни слова не будетъ сказано о томъ что она сдлала.— Но впредь она не должна стоять между нами, прибавилъ онъ.

— Ничто не будетъ стоять между нами, сказала леди Анна.

Затмъ онъ разказалъ ей смясь какъ трудно было ему скрыть происхожденіе раны отъ доктора, который уже вынулъ пулю и общалъ придти къ нему на другой день. Докторъ къ которому онъ обратился не имлъ никогда дла съ ранами отъ огнестрльнаго оружія и свезъ его къ первоклассному оператору, который конечно спросилъ его какъ получилъ онъ такую рану- Даніель отвчалъ что получилъ ее случайно и что не можетъ объяснить какъ это случилось.— ‘Вы не хотите сказать какъ получили рану?’ спросилъ докторъ.— ‘Не хочу, это моя тайна. Что я ранилъ себя не самъ, вы можете судить по моей ран.’ Съ этимъ докторъ согласился. Онъ продолжалъ разспрашивать и сказалъ что-то о необходимости слдствія, но любопытство его не было удовлетворено. Онъ однако узналъ имя и адресъ Даніеля и общалъ пріхать на другой день и вроятно будетъ опять разспрашивать.

— А теперь, милая моя, я долженъ лечь въ постель. Мн кажется что у меня нтъ здороваго мста во всемъ тл. Я привезъ съ собой старуху сидлку которая будетъ ходить за мной.

Анна ушла, общавъ придти на другой день утромъ чтобы самой ухаживать за нимъ.— Если меня не запрутъ, я приду. Даніель полагалъ что впредь никто не будетъ удерживать ее.

ГЛАВА XLV.
Юристы приходятъ къ соглашенію.

По прошествіи мсяца очень многіе знали какъ мистеръ Твейтъ получилъ рану, но никто не зналъ этого офиціально. Есть много родовъ знанія подобныхъ вещей. Мы часто знаемъ, или воображаемъ что знаемъ, какъ случилось то или другое дло имющее общественный интересъ, кто напримръ далъ взятку и кто взялъ ее, кто солгалъ и кто сдлалъ видъ что вритъ лжи, кто посягнулъ на общественную собственность и какъ пострадала общественная казна, кто былъ влюбленъ въ жену такого-то, и какъ это было обнаружено и улажено, но знаемъ мы это не офиціально и не можемъ ничего сдлать. Портной, графъ, графиня и ея дочь стали общественною собственностью съ тхъ поръ какъ начался ихъ процессъ и много глазъ слдило за ними. Не прошло недли какъ во всхъ клубахъ и во всхъ большихъ гостиныхъ было уже извстно что портной раненъ въ плечо и почти извстно что онъ пострадалъ отъ руки графини. Знаменитый хирургъ къ которому, къ счастію для себя, обратился Даніель, не настаивалъ на своихъ разспросахъ когда паціентъ объявилъ ему что обнаруженіе истины можетъ повредить многимъ.— ‘Это несчастный случай о которомъ я не скажу ни слова боле и который не будетъ имть никакихъ дурныхъ послдствій кром моей раны’, сказалъ Даніель. Докторъ конечно сообщилъ объ этомъ случа своимъ друзьямъ, прибавляя однако что ему неизвстно кмъ нанесена рана.

Прислуга графини безъ сомннія также толковала о загадочномъ событіи. Мистрисъ Ричардъ и горничная Сара замтили дымъ и запахъ пороху. Мистрисъ Ричардъ не слыхала ничего, Сара же говорила что слышала шумъ. Об он увряли что мистеръ Твейтъ былъ выпивши, и это свидтельство значительно затемняло дло. Пистолета они не видли, хотя онъ пролежалъ нсколько дней въ старомъ бюро и былъ потомъ увезенъ изъ дома съ прочими вещами графини. Она боялась спрятать его подальше или унести изъ дома. Еслибы судъ вмшался, еслибъ былъ произведенъ обыскъ, пистолетъ былъ бы конечно найденъ. Но никто не потревожилъ графиню ни однимъ вопросомъ по поводу ея поступка. Юристы которые въ прежнее время были ея союзниками и руководителями начали бояться ея и избгать. Они вс держались теперь мннія что леди Анн слдуетъ позволить выйти за портнаго, и по этому поводу сдлались противниками графини. Она была теперь совершенно одинока и о ней говорили таинственно, какъ о женщин много выстрадавшей и едва не помшавшейся отъ горя, какъ о женщин пылкой, ршительной, опасной, которая можетъ служить пріятнымъ предметомъ для разговора, но не можетъ быть пріятною знакомой. Въ теченіе всего этого мсяца графиня оставалась въ Кеппель-Стрит, но не видалась почти ни съ кмъ кром своихъ домашнихъ.

Въ тотъ день когда Даніель былъ раненъ, леди Анна возвратилась отъ него одна. Дождь все еще шелъ, и хотя разстояніе было не велико, она пришла домой мокрая и прозябшая и подавленная мыслію о преступленіи матери. Дверь была отворена хозяйкой, и леди Анна тотчасъ же спросила ее о графин.

— Гд вы были, леди Анна, спросила мистрисъ Ричардъ привыкшая въ послднее время говорить съ ней наставительнымъ тономъ. Двушка не отвтила ей ни слова и прошла въ гостиную. Графиня сидла все въ томъ-же положеніи какъ она ее оставила, съ.тою только разницей что на стол горли дв свчи и былъ приготовленъ чай.

— Ты вся мокрая, сказала графиня.— Гд ты была?

— Онъ разказалъ мн все, сказала двушка не отвчая на вопросъ.— О, мама, какъ могли вы это сдлать?

— А кто довелъ меня до этого? Ты! Что скажешь еще?

— Онъ прощаетъ васъ, мама.

— Прощаетъ меня! Я не хочу его прощенія.

— Мама, если я тоже прощу васъ, будете ли вы нашимъ другомъ? И двушка наклонилась къ матери, поцловала ее и начала свой разказъ. Стоя предъ ней, она разказала ей въ полголоса, такъ что никто кром матери не могъ слышать ее, куда попала пуля, какъ она была вынута, какъ Даніель не сказалъ ничего и простилъ ей и готовъ быть ея другомъ если она желаетъ.

— Но надюсь что вы раскаиваетесь, мама, прибавила она.— Графиня сидла безмолвная, угрюмая, устремивъ неподвижный взглядъ на столъ.— И я буду ходить къ нему каждый день, мама, чтобъ ухаживать за нимъ. Теперь несомннно что онъ будетъ моимъ мужемъ.

Графиня не сказала ни слова. Леди Анна сла, надясь что мать позволитъ ей напиться чаю за однимъ столомъ съ ней и что посл этого он начнутъ опять жить вмст. Но графиня продолжала сидть неподвижно, безмолвно, и молчаніе было такъ ужасно что двушка не выдержала.

— Уйти мн, мама? спросила она.

— Да, ты хорошо сдлаешь если уйдешь.

Въ этотъ день он не видались боле и еще недлю или дней десять жили врознь.

На слдующій день посл ранняго завтрака леди Анна отправилась къ Даніелю и пробыла у него большую часть дня. Хозяева Даніеля была уврены что молодая чета обвнчается лишь только мистеръ Твейтъ поправится и ожидали великолпной свадьбы. Они были люди добрые и хорошіе, и портной часто говорилъ что время его болзни было самымъ счастливымъ временемъ въ его жизни. Изъ всхъ услугъ когда-либо оказанныхъ ему, говорилъ онъ, рана въ спину была самою полезною. Когда его возлюбленная сидла у его постели, они говорили о своемъ будущемъ. Они непременно отправятся въ далекую страну о которой онъ давно мечтаетъ, хотя бы только на время, говорилъ онъ, а она шутливо прибавляетъ что подетъ туда какъ мистрисъ Твейтъ.

— Надюсь что мн не могутъ запретить называть себя мистрисъ Твейтъ.

— Я не увренъ въ этомъ, сказалъ портной.— Репейникъ прицпляется крпко.

Безполезно было бы передавать вс нжныя слова которыя они говорили другъ другу, довольно сказать что Даніель полагалъ что ни одна двушка не вынесла ради своего возлюбленнаго столько испытаній сколько вынесла ради него леди Анна, а она была уврена что никогда не колебалась въ своемъ намреніи выйти за мужъ за человка который сдлалъ ей предложеніе первый. О молодомъ граф она думала часто и много, но она поддалась вліянію образа мыслей своего возлюбленнаго и начала смотрть на графа какъ на лнтяя, какъ на красиваго франта существующаго только для того чтобы сть и пить.

— Онъ бабочка, сказалъ портной.

— Одна изъ красивйшихъ бабочекъ, замтила двушка.

— Женщин стыдно быть бабочкой, продолжалъ портной,— а для мущины такая роль позорна. Помните вы молодаго человка который приходитъ къ Готспору на поле битвы, или того котораго король посылаетъ сказать Гамлету о пари? Когда я увидалъ лорда Ловеля за его завтракомъ, я вспомнилъ ихъ. Я сказалъ себ что спермацетъ ‘лучшая вещь въ мір для внутренней раны’ и что онъ ‘изъ утонченнаго и блистательнаго общества’.

Она улыбалась, хотя не помнила лицъ о которыхъ онъ говорилъ и сказала что ея бдный кузенъ лордъ Ловель впередъ не будетъ слишкомъ безпокоить его.

— Онъ вовсе не будетъ безпокоить меня, возразилъ портной,— но такъ какъ онъ твой кузенъ, я желалъ бы видть въ немъ человка. На немъ былъ шлафрокъ изъ котораго можно бы сшить очень хорошее платье для тебя, только слишкомъ нарядное для моей жены.

Она смялась и была счастлива и вспоминала безъ всякаго сожалнія или раскаянія какъ графъ переводилъ ее черезъ рку въ Болтонскомъ Аббатств.

Несмотря на свои насмшки надъ графомъ, портной одобрялъ намреніе своей невсты уступить ему часть состоянія.

— Еслибы ты этого не сдлала, на какія средства сталъ бы онъ одваться въ такіе великолпные шлафроки? Я понимаю что ему деньги нужне чмъ мн, и если необходимо чтобъ были графы, я полагаю что они должны быть богаты. Намъ деньги не нужны, моя милая.

— У тебя останется половина, Даніель, возразила она.

— Мн не нужно ни одного пенни изъ твоихъ денегъ. Съ тхъ поръ какъ мн возвратили то что завщалъ мн отецъ я достаточно богатъ не только для себя, но и для тебя. Но ты хорошо сдлаешь если отдашь графу только половину состоянія. Еслибъ отдала ему все, онъ накупилъ бы себ слишкомъ много платья, а въ нашихъ рукахъ деньги могутъ принести пользу. Он не приносятъ ни какой пользы когда тратятся на скачки и на великолпныя платья.

Такъ прошелъ мсяцъ въ теченіе котораго леди Анна бывала у своего жениха ежедневно. Спустя нсколько времени посл своего неудачнаго покушенія графиня сошла опять въ общую гостиную, и мать съ дочерью начали опять жить вмст. Графиня была спокойна, угрюма и постороннему наблюдателю показалась бы равнодушною. Она была вполн усмирена своимъ собственнымъ поступкомъ и опасеніемъ быть арестованною и судимою. Когда страхъ прошелъ, она уже не нашла въ себ прежней энергіи. Она не говорила боле о своихъ страданіяхъ и своихъ подвигахъ и казалось покорилась неизбжному. О своемъ будущемъ она также не говорила ничего и, сколько дочь могла замтить, не имла никакихъ плановъ. Леди Анна сочла нужнымъ поговорить съ ней о своихъ собственныхъ планахъ.

— Мама, сказала она,— мистеръ Твейтъ желаетъ чтобы наша свадьба была оглашена въ церкви.

— Оглашена въ церкви! воскликнула графиня.

— Да, мама, онъ считаетъ это за лучшее.

Графиня не сдлала никакого замчанія. Если свадьб суждено быть, не все ли равно совершится ли она съ оглашеніемъ, или по брачному дозволенію, не все ли равно отправится ли ея дочь въ церковь какъ служанка, или же будетъ обвнчана со всмъ великолпіемъ подобающимъ ея званію и богатству? Можетъ ли такая свадьба быть не только великолпною, но даже приличною? Пусть внчаются какъ хотятъ, она ни за что не согласится присутствовать. И въ четвертое воскресенье посл покушенія графини свадьба была въ первый разъ оглашена въ церкви, причемъ леди Анна была названа двицей Анной Ловель, извстною подъ именемъ леди Анны Ловель. Ни въ этотъ разъ ни въ два слдующіе раза никто не заявилъ ни о какомъ препятствіи къ соединенію законнымъ бракомъ леди Анны Ловель съ Даніелемъ Твейтомъ портнымъ.

Между тмъ юристы были заняты раздломъ состоянія, и мистеръ Гоффъ долженъ былъ повидаться съ графиней по этому поводу нсколько разъ. Она сама, какъ признанная вдова покойнаго графа, была теперь очень богата, но никто не просилъ помощи у нея. Ей предстояло пользоваться своимъ доходомъ въ одиночеств, не имя никого кто раздлилъ бы съ ней ея торжество, кого она могла бы осчастливить своимъ богатствомъ. Она была женщина со многими недостатками, но скупость не была въ числ ихъ. Еслибъ она могла отдать вс свои деньги молодому графу и съ ними свою дочь, она считала бы себя счастливою. Она торжествовала бы еслибы могла думать что внукъ ея будетъ самымъ богатымъ изъ всхъ Ловелей. Но будущее предстоящее ей не общало быть счастливе долгихъ лтъ испытанія которыя она провела въ надежд восторжествовать рано или поздно. Хорошо торжество! Она не видала впереди ничего кром одиночества и стыда

Тмъ не мене она выслушивала мистера Гоффа и подписывала вс бумаги которыя онъ приносилъ. Но когда онъ заговорилъ о брачномъ контракт который, по его мннію, необходимо было сдлать для ея дочери, она отвчала что ей нтъ до этого никакого дла, что она много сдлала чтобы доказать права своей дочери, во что Анна теперь совершеннолтняя и можетъ распоряжаться своею собственностью какъ угодно, что она не хочетъ даже присутствовать при переговорахъ о контракт.

— У меня съ дочерью нтъ общихъ интересовъ, сказала она высокомрно.

Леди Анна съ своей стороны объявила что половина ея состоянія будетъ принадлежать ея кузену, другая ея мужу. Стряпчій однако считалъ неблагоразумнымъ дйствовать въ такомъ важномъ дл на основаніи инструкцій молодой двушки. Уступка половины состоянія графу была уже дломъ ршеннымъ. Генералъ-солиситоръ и сержантъ Бльюстонъ выразили свое согласіе, и сама графиня одобряла намреніе дочери прежде чмъ отдлила свои интересы отъ ея интересовъ, такъ что мистеръ Гоффъ могъ исполнить свою обязанность со спокойною совстью. Но о другой половин состоянія еще предстояли важныя совщанія. Молодая особа могла конечно поступить какъ ей угодно, во юристы могущественны. Сэръ-Вильямъ, когда спросили его мннія, посовтовалъ поговорить съ самимъ мистеромъ Твейтомъ, пригласивъ его придти въ контору мистера Гоффа лишь только рана его позволитъ ему выходить изъ дома. Даніель, который былъ не такъ остороженъ какъ бы слдовало, явился къ мистеру Гоффу на другой же день посл приглашенія и выслушалъ отъ него пространное объясненіе..

— Генералъ-солиситоръ полагаетъ что интересы леди Анны должны быть тщательно ограждены, сказалъ мистеръ Гоффъ, надясь что противъ такого авторитета портной не осмлится сдлать возраженія.— Состояніе леди Анны очень велико и мистеръ Твейтъ знаетъ что родные ея сильно противились ея браку, однако теперь они ршились уступить.

На этомъ заявленіи портной прервалъ стряпчаго.

— Мы не нуждаемся ни въ какихъ уступкахъ, мистеръ Гоффъ, мы вольны поступать какъ хотимъ.

Мистеръ Гоффъ возразилъ что все это прекрасно, но что состояніе леди Анны такъ велико что друзья ея, какъ это принято, считаютъ своимъ долгомъ вмшаться. Съ графомъ уже сдлано условіе.

— Вы хотите сказать, мистеръ Гоффъ, что леди Анна отдала ему половину своего состоянія?

Стряпчій возразилъ что мистеръ Твейтъ можетъ смотрть на это съ какой ему угодно точки зрнія. Дло уже окончено. Что же касается другой половины состоянія, мистеръ Твейтъ не иметъ конечно ничего противъ заключенія условія что деньги будутъ обращены въ земельную собственность, что доходъ будетъ принадлежать леди Анн и что собственность перейдетъ по наслдству къ старшему сыну. Мистеръ Твейтъ будетъ конечно пользоваться доходомъ при жизни жены. Стряпчій изложилъ все это очень ясно и замолчалъ ожидая согласія.

— Это инструкціи леди Анны?

Мистеръ Гоффъ возразилъ что предложеніе сдлано по совту генералъ-солиситора.

— Я никогда не соглашусь на такое условіе. Леди Анна отдала половину своего состоянія и можетъ отдать и другую половину если хочетъ. Мн все равно возьму ли я ее богатую, или бдную, но когда она будетъ моею женой иея собственность будетъ моею собственностью и умирая я не сдлаю такой несправедливости чтобъ отказать состояніе старшему сыну.— Вс убжденія мистера Гоффа были напрасны.— Я не желалъ чтобъ у моей жены была какая-нибудь собственность до свадьбы, а посл свадьбы у нея разумется не будетъ никакой собственности которая не принадлежала бы также мн, возражалъ портной.

Анна была вполн на его сторон, и мистеръ Гоффъ, съ невыразимымъ сожалніемъ, долженъ былъ удовольствоваться тмъ что часть дохода была укрплена за вдовой мистера Твейта на случай если онъ умретъ раньше жены. Посл этого женитьба портнаго получила санкцію всхъ юристовъ.

Дня два спустя Даніель Твейтъ навстилъ графиню. Свадьба была назначена въ начал іюля. Но кто будетъ посаженнымъ отцомъ невсты? Какова должна быть свадьба? Будетъ ли какое-нибудь празднество? Будутъ ли свадебныя подруги? Куда отправятся новобрачные посл внчанія? Какія платья слдуетъ купить? Къ какому образу жизни должны они готовиться? Эти и другіе подобные вопросы требовали отвта, и леди Анна не хотла ршить ихъ не посовтовавшись со матерью. Она всмъ сердцемъ желала примирить графиню съ своимъ бракомъ, примирить хоть настолько чтобы мать присутствовала въ церкви. Графиня до сихъ поръ уклонялась отъ разговора объ этомъ и была попрежнему безмолвна, мрачна, непроницаема. Даніель предложилъ самъ повидаться съ ней и однажды утромъ пришелъ въ Кеппель-Стритъ, послалъ доложить о себ, и графиня поручила пригласить его въ гостиную. Леди Анна просила принять его, и графиня уступила, уступила не выразивъ положительнаго согласія, какъ поступала теперь во всемъ касавшемся брака дочери. Въ это утро она однако сказала: если мистеръ Твейтъ придетъ, я хочу видться съ нимъ наедин. И она была одна когда онъ вошелъ въ комнату. Вплоть до этого дня онъ носилъ руку подвязанною и долженъ былъ носить ее такъ еще нсколько времени, но для этого примирительнаго свиданія онъ снялъ повязку. Онъ вошелъ въ комнату улыбаясь, а она встала ему на встрчу. Она была уже женщина не молодая и вынесшая тяжелыя испытанія, но кровь, противъ ея воли, бросилась ей въ лицо и она не могла сохранить наружную холодность которою вооружилась для этого случая.

— Такъ вы пришли повидаться со мной, мистеръ Твейтъ? сказала она.

— Да, леди Ловель. Готовясь вступить въ бракъ съ вашею дочерью, я пришелъ повидаться съ вами и пожать вашу руку_іесли позволите. Леди Анна желаетъ чтобы мы съ вами были друзьями и мн самому это было бы пріятно.— Онъ протянулъ руку, и графиня медленно подала свою.— Надюсь, леди Ловель, что придетъ время когда между нами не останется тни вражды и мы не будемъ помнить ничего кром дружбы прежнихъ лтъ.

— Не думаю чтобъ это было возможно, возразила она.

— Я надюсь что это будетъ. Время излчиваетъ все.

— Бываютъ раны, мистеръ Твейтъ, которыхъ не вылчитъ никакое время. Вы достигли своей цли и видите въ будущемъ наслажденіе успхомъ. Я унижена, я побждена, я разбита. Не знаю буду ли я имть когда-нибудь друга. Вашъ отецъ былъ моимъ другомъ.

— И я готовъ быть вашимъ другомъ.

— Вы мой врагъ. Все что сдлалъ вашъ отецъ, все что сдлали посл него другіе чтобы помочь мн достигнуть моей цли, вы обратили въ ничто. Моя радость превратилась въ горе, моя знатность въ позоръ, мое богатство въ прахъ, и все это ваше дло. Говорятъ что вы женитесь на моей дочери, и я знаю что вы это сдлаете. Но я не знаю можете ли вы быть моимъ другомъ.

— Я надялся что вы будете мягче со мной, леди Ловель.

— Мягкость не въ моемъ характер и все что я испытала не могло развить во мн это качество. Если дочь будетъ увдомлять меня время отъ времени что она жива, я не буду требовать отъ нея ничего боле. Ея будущее не можетъ интересовать меня. Прощайте, мистеръ Твейтъ. Не опасайтесь впередъ никакого вмшательства съ моей стороны.

Такъ кончилось свиданіе, и о покушеніи графини не было сказано ни слова.

ГЛАВА XLVI.
Тяжелыя строки.

Въ день покушенія графини лордъ Ловель былъ въ Лондон и въ это утро видлъ Даніеля Твейта, но прежде чмъ сколько-нибудь достоврный слухъ о случившемся могъ дойти до него, онъ ухалъ изъ Лондона въ Іоксамъ. Онъ зналъ теперь что будетъ имть около десяти тысячъ годоваго дохода съ уступленной ему части состоянія покойнаго графа, но зналъ также что никогда не получить руку своей прекрасной кузины, дочери покойнаго графа. Не лучше ли что это такъ кончилось? Двушка не любила его и онъ имлъ теперь свободу выбора и свободу не длать его пока не придетъ охота жениться. Въ сущности бракъ его съ леди Анной былъ бы вынужденнымъ бракомъ, бракомъ на который онъ согласился бы какъ на средство поправить состояніе. Кузина, правда, нравилась ему, но долго ли могла бы нравиться ему двушка способная выйти замужъ за портнаго? Какъ бы то ни было, онъ не могъ горевать съ своимъ новопріобртеннымъ богатствомъ и онъ отправился въ Іоксамъ чтобы принять поздравленія своихъ друзей и постараться примирить дядю и тетокъ съ предстоявшимъ бракомъ.

— Слышали вы что-нибудь о мистер Твейт? спросилъ его мистеръ Фликъ наканун его отъзда.— Графъ не слыхалъ ничего.— Говорятъ что онъ раненъ выстрломъ изъ пистолета.

На пути въ Іоксамъ лордъ Ловель прогостилъ нсколько дней у однихъ своихъ друзей. Когда онъ пріхалъ къ дяд, мистеръ Ловель уже зналъ лондонскую новость.

— Мистеръ Твейтъ убитъ и подозрніе падаетъ на графиню. Надюсь что бумаги были уже подписаны когда вы ухали изъ Лондона, сказалъ ректоръ съ безпокойствомъ.

Документы объ уступк части состоянія графу были подписаны, но онъ не хотлъ врить извстію. Мистеръ Твейтъ можетъ-быть раненъ. Онъ это слышалъ въ Лондон, но увренъ что графиня не принимала въ этомъ никакого участія. На слдующій день пришли новыя извстія: мистеръ Твейтъ вн опасности, но въ покушеніи подозрваютъ графиню. Такъ мало-по-малу въ дом ректора составилось довольно врное понятіе о случившемся.

— Неужели вы хотите чтобы мы пригласили къ себ мистера Твейта? воскликнулъ мистеръ Ловель всплеснувъ руками когда племянникъ дня черезъ два посл своего прізда намекнулъ ему на свой планъ.

— Почему же нтъ, дядюшка?

— Я не могу пригласить его. Мн кажется что тетка ваша никогда не согласится ссть за одинъ столъ съ нимъ.

— Тетушка Дженъ?

— Да, ваша тетушка Дженъ и ваша тетушка Джюлія также.

Но графъ зналъ что на свт не было женщины мене заносчивой и мене способной повернуться спиной къ гостю приглашенному мужемъ чмъ его тетка Дженъ.

— Могу я поговорить съ тетушками?

— Для чего это нужно, Фредерикъ?

— Онъ женится на нашей родственниц и онъ вовсе не такой человкъ какимъ вы повидимому считаете его.

— Онъ всю свою жизнь былъ портнымъ поденщикомъ.

— Вы увидите что изъ него выйдетъ настоящій джентльменъ. Сэръ-Вильямъ говоритъ что онъ будетъ въ скоромъ времени въ парламент.

— Сэръ-Вильямъ! Вашъ сэръ-Вильямъ вмшивается во все. Я никогда не уважалъ сэръ-Вильяма.

— Полноте, дядюшка. Будьте справедливы. Еслибы мы продолжали ссориться и тягаться, что было бы теперь со мной? Я никогда не получилъ бы шиллинга изъ наслдства. Это общее мнніе. Сэръ-Вильямъ дйствовалъ очень благоразумно.

— Я не юристъ и не знаю какъ кончилось бы дло безъ него, но я имю право сомнваться. Я долгое время слышалъ что леди Ловель, какъ вамъ угодно называть ее, никогда не была женой лорда Ловеля. Я былъ увренъ въ этомъ двадцать лтъ и не могу мнять свои мннія такъ быстро какъ другіе.

— Теперь она безспорно леди Ловель. Король и королева приняли бы ее какъ леди Ловель еслибъ ей вздумалось отправиться во дворецъ. А дочь ея — леди Анна Ловель.

— Не спорю. Это возможно.

— Если же это неправда, продолжалъ графъ стукнувъ по столу,— отъ кого принялъ я деньги?— Противъ этого аргумента ректоръ не могъ возразить ни слова и только покачалъ головой.— Взявъ ихъ деньги, я обязанъ признать ихъ.

— Но не его. У него вы не брали денегъ и не обязаны признавать его.

— Не благоразумне ли будетъ примириться съ нимъ, дядюшка Чарлзъ? Онъ женится на нашей родственниц, и сэръ-Вильямъ сильно совтуетъ мн присутствовать на свадьб и предложить быть ея посаженымъ отцомъ.

— Посаженымъ отцомъ двушки на которой вы сами хотли жениться!

— Или чтобъ вы взяли это на себя. Послднее было бы конечно лучше.

Ректоръ застоналъ услышавъ такое предложеніе. Сколько непріятностей и униженій вынесъ онъ изъ-за этихъ самозванныхъ Ловелей въ продолженіе послдняго года! Его заставили принять двушку въ свой домъ и относиться къ ней какъ къ леди, хотя онъ не врилъ что она леди. Его заставили смотрть на нее какъ на будущую жену его знатнаго племянника, графа Ловеля, пока она не отказала графу, и посл того какъ онъ, узнавъ о ея низкой привязанности къ ремесленнику, возсталъ опять противъ нея и ея матери, она своимъ великодушіемъ съ его племянникомъ принудила его опять признать ее родственницей, и наконецъ, къ довершенію всего, его просятъ сопровождать ее въ церковь и быть ея посаженымъ отцомъ! И все это не могло принесть ему ни малйшей пользы. Все что онъ сдлалъ, было сдлано для фамиліи и для племянника.

— Она унижаетъ насъ всхъ насколько принадлежитъ къ намъ, сказалъ онъ.— И вы хотите чтобъ я показалъ что одобряю это?

— Вс говорятъ что она поступила очень хорошо что осталась врна человку котораго полюбила когда жила въ бдности и неизвстности. Сэръ-Вильямъ говоритъ ..

— …сэръ-Вильямъ! пробормоталъ ректоръ отвернувшись въ негодованіи. Первыхъ словъ его графъ не разслышалъ ясно. Онъ былъ воспитанъ дядей и никогда не слыхалъ чтобы мистеръ Ловель произнесъ проклятіе. Никто въ Іоксам не считалъ священника способнымъ на это, а мистрисъ Гримсъ готова была засвидтельствовать во всхъ судахъ Йоркшира что это положительно невозможно. Архіепископъ не поврилъ бы этому еслибы даже его архидіаконъ самъ слышалъ изъ устъ мистера Ловеля. Все духовенство въ Йорк отвергло бы съ негодованіемъ такое обвиненіе. Однако племянникъ его въ глубин души полагалъ что іоксамскій ректоръ произнесъ проклятіе противъ генералъ-солиситора.

Но были боле важные поводы къ проклятію о которыхъ священникъ еще не зналъ. Графъ открылъ ему свой планъ не вполн и не сказалъ ему какъ велика была жертва которой ожидали отъ него. Сэръ-Вильямъ сильно уговаривалъ молодаго человка сдлать для кузины все что онъ въ силахъ сдлать.

— Я не имю конечно права предписывать вамъ, сказалъ онъ,— но такъ какъ вы до сихъ поръ позволяли мн руководить вами въ длахъ не касавшихся моей профессіи, я беру на себя смлость сказать что какъ честный человкъ вы обязаны сдлать для нея все что можете. Она отдала вамъ половину своего состоянія, а могла не дать ничего. И портной могъ, если хотлъ, помшать ей подлиться съ вами. Вы обязаны, милордъ, протянуть руку ей и ея мужу. Если вы не способны смотрть на нее съ родственнымъ расположеніемъ, вы не должны были брать то что вамъ предложено было какъ родственнику. Она признала васъ, къ большой выгод для васъ, главою своей фамиліи, а вы должны признать ее членомъ фамиліи. Устройте чтобы свадьба была въ Іоксам. Попросите дядю и тетку чтобъ они пригласили ее къ себ. Будьте ея посаженымъ отцомъ и пусть дядя вашъ обвнчаетъ ихъ. Если вы доставите мн ночлегъ въ какой-нибудь сосдней ферм, я пріду и буду зрителемъ. Вы обязаны сдлать все это для нея.

Программа была обширная, и графъ зналъ что ее не легко будетъ привести въ исполненіе.

Но вопреки сомнительному проклятію онъ настаивалъ и сдлалъ слдующее нападеніе на тетку Джюлію.— Она нравилась вамъ? Не правда ли?

— Да, она нравилась мн. (Въ тон этихъ словъ слышалось большое сомнніе.) Она нравилась мн пока я не узнала что она обезчестила себя.

— Но она не обезчестила себя. Она поступила какъ поступила бы на ея мст всякая другая двушка. Со мной же она поступила благородно.

— Съ вами она поступила добросовстно.

— Полноте, тетушка Джюлія! Знали ли вы когда-нибудь другую женщину способную отдать родственнику десять тысячъ годоваго дохода только потому что онъ родственникъ? И мы должны сдлать что-нибудь для нея. Почему бы не пригласить ее опять сюда?

— Не думаю чтобъ это было пріятно брату.

— Онъ согласится если вы скажете ему, и мы должны сдлать мистера Твейта джентльменомъ.

— Нтъ, мой милый Фредерикъ. Негра не сдлаешь блымъ.

— Попробуемъ. Не противьтесь этому. Какъ честный человкъ, я обязанъ оказать ей нкоторое вниманіе.

Тетушка Джюлія покачала головой и пробормотала еще какое-то замчаніе о неграхъ. Обитатели дома Іоксамскаго ректора были люди благороднаго происхожденія, безупречные леди и джентльмены не имвшіе въ числ своихъ родственниковъ мужескаго пола людей ниже военныхъ, моряковъ, священниковъ и юриспрудентовъ и удачно воспротивившіеся однажды браку одной родственницы въ третьемъ колн со стряпчимъ, потому что такой бракъ казался имъ унизительнымъ для ихъ фамиліи. Они были потомки древнихъ графовъ, и ихъ настоящій глава былъ графъ. Теперь въ ихъ фамиліи была только одна титулованная леди, и эта леди намревалась выйти замужъ за портнаго!..

— Долгъ есть долгъ, сказала тетушка Джюлія, выходя поспшно изъ комнаты. Она хотла дать этомъ понять племяннику что долгъ предписываетъ ей закрыть свое сердце для родственницы способной выйти за портнаго.

Графъ обратился къ тетк Дженъ.

— Вы не имете ничего противъ того чтобъ она пріхала сюда?

— Если дядя вашъ будетъ доволенъ этимъ, отвчала мистрисъ Ловель.

— Я скажу вамъ мой планъ. И онъ разказалъ ей все: они пригласятъ леди Анну въ свой домъ, портной прідетъ наканун и остановится гд-нибудь по сосдству, обрядъ внчанія будетъ совершенъ дядей въ Іоксамской церкви. Сэръ-Вильяму будетъ послано приглашеніе присутствовать на свадьб. И все это должно быть сдлано такъ какъ будто они вс гордятся своимъ будущимъ родственникомъ.

— Дядя знаетъ? спросила мистрисъ Ловель пораженная предложеніемъ.

— Не вполн. Я жду чтобъ онъ узналъ это отъ васъ. Вспомните, тетушка Дженъ, какъ много она сдлала для всхъ васъ.

Тетушка Дженъ не думала чтобы для нея лично было сдлано много. Ея семейство не стало богаче вслдствіе того что графъ получилъ богатство. Они никогда не ожидали отъ этого дла никакой выгоды для себя. Имъ не нужно было ничего. И вотъ графъ предписываетъ имъ принять въ свой домъ портнаго. Но графъ былъ глава фамиліи, и мистрисъ Ловель сознавала свои обязанности относительно его.

— Если вы желаете, я конечно поговорю съ нимъ, Фредерикъ.

— Я желаю и буду очень обязанъ вамъ.

На слдующее утро священникъ узналъ все чего хотли отъ него и пришелъ къ молитв мрачный какъ грозовая туча. Ему было уже прежде предложено быть посаженымъ отцомъ, и хотя онъ съ негодованіемъ возсталъ противъ этого, онъ зналъ что покорится если графъ будетъ настаивать. Онъ не могъ противиться глав фамиліи. Но ему тогда не могло придти въ голову что его попросятъ унизить свой домъ присутствіемъ ненавистнаго портнаго. Когда онъ брился въ это утро, умъ его былъ занятъ самыми религіозными идеями. Какъ дурно быть порочнымъ, думалъ онъ. Вс эти непріятности постигли ихъ вслдствіе того что почтенный графъ былъ пороченъ. Священникъ поклялся жен что не вынесетъ такого униженія. Онъ сдлалъ и готовъ сдлать боле чмъ всякій другой дядя въ Англіи, но этого онъ не вынесетъ. Однако, бреясь и думая съ религіознымъ негодованіемъ о поступкахъ преступнаго графа, онъ зналъ что принужденъ будетъ уступить.

— Мн кажется что они не прідутъ, сказала миссъ Джюлія.— Ему такъ же непріятно будетъ пріхать къ намъ какъ намъ пригласить его. Это предположеніе было утшительно, и въ надежд что оно оправдается, ректоръ дня два спустя согласился на все.

— И я могу пригласить сэръ-Вильяма? спросилъ графъ.

— Мы будемъ очень рады видть у себя сэръ-Вильяма Патерсона, отвчалъ мистеръ Ловель все еще мрачный.— Сэръ-Вильямъ Патерсонъ джентльменъ и человкъ высокопоставленный. Я и тетка ваша примемъ его съ удовольствіемъ. Какъ юриста, я его не уважаю, но теперь не въ этомъ дло.

Здсь слдуетъ прибавить что мистеръ Ливель прожилъ много лтъ посл событій описанныхъ на этихъ страницахъ, но до конца жизни не измнилъ своего мннія объ участіи сэръ-Вильяма въ процесс графа. Онъ утверждалъ что еслибъ юристы настаивали какъ слдовало, судъ ршилъ бы что графиня не графиня, что леди Анна не леди Анна, и что все состояніе должно принадлежать графу. Съ этимъ убжденіемъ онъ сошелъ въ могилу восьмидесятилтнимъ старикомъ.

Онъ согласился, однако, послать приглашенія. Ршено было предложить графин и дочери ея пріхать въ домъ Іоксамскаго ректора, съ тмъ чтобы бракосочетаніе было совершено въ Іоксамской церкви мистеромъ Ловелемъ и чтобъ графъ былъ посаженымъ отцомъ, а мистера Твейта пригласить обдать наканун свадьбы. Написать письма поручено было миссъ Джюліи, и графъ намревался приписать что-нибудь отъ себя.

— Надо полагать что это испытаніе послано намъ для нашего блага, сказалъ въ этотъ вечеръ священникъ жен въ своей спальн.

ГЛАВА XLVII.
Дла улаживаются.

Но графиня не уступила до конца ни на волосъ. Вотъ ея отвтъ на письмо миссъ Джюліи:

‘Графиня Ловель свидтельствуетъ свое почтеніе миссъ Ловель. Графиня не одобряетъ предстоящій бракъ леди Анны Ловель съ мистеромъ Даніелемъ Твейтомъ и не приметъ никакого участія въ церемоніи.’

— Клянусь небомъ, она лучшая Ловель изъ всхъ насъ! воскликнулъ ректоръ прочитавъ письмо.

Этотъ отвтъ былъ полученъ въ Іоксам тремя днями раньше отвта леди Анны и портнаго. Приглашеніе къ Даніелю было написано молодымъ графомъ. Графъ называлъ его ‘любезнйшій мистеръ Твейтъ’, писалъ ему самымъ дружескимъ тономъ объ его предстоящей свадьб ‘съ кузиной Анной’, просилъ его ‘быть добрымъ’ и пріхать въ Іоксамъ и подписался ‘искренно преданный вамъ Ловель’.

— Я едва перевелъ духъ, сказалъ смясь портной своей невст.

— Они вдь родственники, возразила леди Анна.— Тамъ есть двочка которую я очень любила.

— Они не могутъ не презирать меня, сказалъ портной.

— За что же должны они презирать тебя?

— Не должны, но наврное презираютъ. Это въ природ человческой. Мы сотворены различнымъ образомъ, хотя матеріалъ былъ первоначально одинъ и тотъ же. Я не чувствовалъ бы себя свободно въ ихъ обществ. Я боялся бы ихъ мишурнаго блеска и бранилъ бы себя въ душ за это чувство. Я не сумлъ бы пить вино съ ними и сдлалъ бы сотню промаховъ которые заставили бы ихъ считать меня животнымъ.

— Я не понимаю почему ты не долженъ держать себя какъ равный съ кмъ бы то ни было въ Англіи.

— Долженъ, но не могу. Мн было бы тяжело въ обществ людей которыхъ я считаю ниже себя. Я желалъ бы избжать этого. Намъ лучше остаться однимъ.

Но Анна просила дать ей время подумать. Если необходимо чтобъ она разошлась ради своего мужа со всми своими родными, съ привлекательнымъ, хотя и празднымъ молодымъ графомъ, съ тетками Дженъ и Джюліей, съ милой Минни, она разойдется. Мужъ долженъ быть для нея во всхъ отношеніяхъ первымъ и главнымъ. Ради него, такъ какъ она уже ршила что будетъ его женой, она готова разойтись со всмъ свтомъ. Она устояла противъ просьбъ своей матери и была уврена что посл этого ничто не можетъ заставить ее поколебаться. Но если ея родные хотятъ принять ея мужа, почему онъ не хочетъ быть принятымъ? Его гордость можетъ быть такъ же предосудительна какъ ихъ гордость. Если они протягиваютъ ему руку, почему не хочетъ онъ протянуть имъ свою? Дай мн день сроку, Даніель, сказала она. Онъ далъ ей день сроку, и въ этотъ день великій ршитель всхъ недоразумній, сэръ-Вильямъ Патерсонъ, пріхалъ къ нему, поздравилъ его, убждалъ его быть сговорчиве и наговорилъ много хорошаго о Ловеляхъ. Нашъ портной принялъ его учтиво, потому что считалъ его хорошимъ человкомъ, цнилъ честность и благоразуміе обнаруженныя имъ въ процесс его кліента и уважалъ его какъ одного изъ современныхъ тружениковъ, но объявилъ что у него нтъ ничего общаго съ Ловелями.

— Я и они противоположные полюсы, сказалъ онъ.

— Вы ошибаетесь, возразилъ сэръ-Вильямъ.— Вы были противоположными полюсами, но судьба и ваши собственныя достоинства, если позволите мн сказать это, значительно передвинули васъ отъ одного полюса къ другому.

— Мой собственный полюсъ нравится мн несравненно боле, сэръ-Вильямъ.

— Я старше васъ, мистеръ Твейтъ, и вы позволите мн сказать вамъ что вы неправы.

— Неправъ предпочитая людей трудящихся для хлба насущнаго тмъ которые дятъ его въ праздности?

— Нтъ, не въ этомъ. Вы не правы полагая что на одномъ полюс не трудятся такъ же упорно какъ на другомъ. Разв вы не замтили что лучшіе люди съ того полюса который вы предпочитаете постоянно эмигрируютъ къ тому къ которому и вы подвигаетесь? Я понимаю ваше презрніе къ праздному лорду, но вы должны помнить что лорды длаются лордами въ девяти случаяхъ изъ десяти за трудъ на пользу отечества.

— Но за что дти лордовъ остаются лордами до десятаго и двадцатаго поколнія?

— Вступите въ парламентъ, мистеръ Твейтъ, и выскажите тамъ ваши возраженія противъ наслдственнаго перскаго достоинства. Это хорошая тема для разсужденій. Я полагаю, однако, что въ настоящее время общественное мнніе страны расположено въ пользу наслдственной аристократіи. Но какъ бы то ни было, не позволяйте себ презирать классъ общества вступленіе въ который составляетъ предметъ честолюбія всякаго Англичанина.

— Только не моего честолюбія.

— Извините. Когда вы были ремесленникомъ среди ремесленниковъ, не желали ли вы быть старшимъ между ними? Сдлавшись старшимъ, не желали ли вы быть ихъ хозяиномъ? Еслибы вы были самостоятельнымъ промышленникомъ, разв вы не желали бы быть вождемъ и руководителемъ вашихъ собратьевъ-промышленниковъ? Разв вы не желали бы богатства какъ средства къ достиженію цлей вашего честолюбія? Еслибы вы были альдерменомъ своего бурга, не желали ли бы вы быть меромъ? Будучи меромъ, не желали ли бы вы сдлаться представителемъ въ парламент? А въ парламент не желали ли бы вы чтобы васъ слушали? Не стали ли бы вы одваться какъ одваются т среди которыхъ вамъ пришлось бы жить, сть какъ они дятъ, пить какъ они пьютъ, также распредлять свое время, соблюдать ихъ обычаи, словомъ, не сдлались ли бы вы однимъ изъ нихъ? Теорія равенства очень обширна.

— Равенство есть величайшая цль въ мір, сэръ-Вильямъ.

— Да, оно есть цль къ которой должны стремиться вс усилія законодательства, вс человческія усилія. Все что говорится и что длается въ сред людей избавленныхъ отъ стремленія къ самовозвышенію иметъ цлью уменьшеніе разстоянія между высшими и низшими. Но еслибы вы завтра водворили въ Англіи полное равенство, какъ Французы пробовали водворить его у себя около полустолтія тому назадъ, не прошло бы двадцати лтъ какъ умственное и нравственное неравенство людей создало бы новую аристократію. Люди энергическіе, талантливые, честные, самоотверженные будутъ всегда составлять аристократическую сторону общества, потому что добродтели ихъ будутъ внушать уваженіе, уваженіе будетъ доставлять богатство, а богатство дастъ средства для добрыхъ длъ.

— Для того, напримръ, чтобы бросать сорокъ тысячъ въ годъ на скачкахъ.

— Когда вы кипятите большое количество воды, мистеръ Твейтъ, часть ея обыкновенно переливается черезъ край. Когда два человка бгутъ въ запуски, часть ихъ силы тратится на безполезные шаги съ разбга за установленный предлъ. Ошибка многихъ патріотовъ желающихъ уничтоженія существующаго зла состоитъ въ томъ что они видятъ только даромъ потраченную силу, и не видятъ оказанной пользы. Этотъ предметъ такъ обширенъ что я желалъ бы поговорить о немъ съ вами когда у насъ будетъ боле времени. Теперь же позвольте мн посовтовать вамъ для вашей собственной пользы и для пользы двушки которая будетъ вашею женой не отказываться отъ дружескаго предложенія ея родныхъ. Вы выкажете боле мужества если отправитесь къ нимъ и займете среди ихъ положеніе приличное богатству вашей жены и вашимъ собственнымъ достоинствамъ, чмъ если отвтите имъ угрюмымъ отказомъ за то что они аристократы.

— Вы умете заставить понять себя когда говорите, сэръ-Вильямъ.

— Очень радъ это слышать отъ васъ, отвчалъ юристъ улыбаясь.

— У меня нтъ этой способности и вы одержали верхъ надо мною. Но вамъ никогда не удастся заставить меня полюбить лорда или убдить меня что молодому человку прилично носить шелковый шлафрокъ.

— Я совершенно согласенъ съ вами что шелковые шлафроки должны быть привилегіей старшихъ.

Этимъ разговоръ окончился.

Сэръ-Вильяму не удалось заставить Даніеля Тзейта полюбить лорда, но краснорчіе его не пропало даромъ. Бродя одинъ по улицамъ, Даніель обдумалъ все что слышалъ и согласился что принявъ предложеніе онъ выкажетъ боле мужества чмъ если откажется на томъ основаніи что ему непріятно хать въ Іоксамъ. На слдующій день по обыкновенію леди Анна пришла къ нему. Его рана все еще служила ей предлогомъ длать ему ежедневные визиты которые при боле счастливыхъ обстоятельствахъ длалъ бы онъ ей.

— Ты желаешь хать въ Іоксамъ? спросилъ онъ. Она взглянула на него пытливо. Она всею душею желала чтобъ ея будущій мужъ послужилъ соединеніемъ противоположныхъ полюсовъ. Она убдилась что не могла быть счастлива безъ него, но не безъ сожалнія ршилась она разорвать свою связь съ благородною фамиліей Ловелей. Ее научили цнить аристократическое вліяніе и теперь когда Ловели выразили готовность принять ее, несмотря на ея бракъ, она боле чмъ желала воспользоваться ихъ дружескимъ предложеніемъ.

— Ты подешь если желаешь.

— Но ты тоже подешь?

— Да, на одинъ день. Придется купить себ пару перчатокъ и черный фракъ.

— И голубой для свадьбы.

— Боже мой! Не долженъ ли я также имть розовый шелковый шлафрокъ для утра?

— Ты будешь имть его если желаешь. Я сошью его для тебя.

— Я согласился бы лучше видть что ты штопаешь мои старые носки, дорогая моя.

— Я готова и на это.

— И мн придется хать въ церковь въ карет, а назадъ въ другой, и публика будетъ перемигиваться на мой счетъ за моею спиной и слдить съ люболытствомъ какъ держитъ себя портной.

— Портной долженъ держать себя прилично, сказала леди Анна.

— То-есть именно такъ какъ онъ не будетъ держать себя и не можетъ. Я знаю что ты будешь стыдиться за меня и мы будемъ несчастны.

— Я не буду стыдиться за тебя. Я никогда не буду стыдиться за тебя. Мн будетъ стыдно за нихъ если они не будутъ добры съ тобой. Но ты не подешь, Даніель, если не желаешь. Для чего хать если это теб непріятно?

— Я поду, сказалъ онъ.— Я сейчасъ же напишу отвтъ графу.

Два письма были написаны въ отвтъ на приглашеніе. Такъ какъ письмо портнаго кратко и характеристично, мы приведемъ его здсь.

‘Милордъ,

‘Я очень обязанъ вашему лордству за приглашеніе въ Іоксамъ, и если я стану добрымъ отъ того что приму его, то я принимаю. Боюсь однако что я отъ этого не сдлаюсь лучше для вашего лордства. Тмъ не мене я чувствую вашу любезность и со всею искренностію остаюсь

‘вашего лордства покорнйшій слуга
‘Даніель Твейтъ.’

Отвтъ леди Анны былъ длинне и не такъ сентенціозенъ. Она писала что прідетъ въ Іоксамъ за недлю до свадьбы, назначенной 10го августа. Она очень благодарна мистеру Ловелю за его доброе намреніе обвнчать ихъ и такъ какъ у нея нтъ другихъ друзей, она надется что Минни согласится быть ея свадебною подругой. До свадьбы она получила однако еще нсколько писемъ и въ числ ихъ было одно въ которомъ ей предлагали привести съ собою миссъ Алису Бльюстонъ для того чтобъ имть еще одну свадебную подругу кром тхъ которыя будутъ доставлены Іоксамскою аристократіей. Миссъ Алиса съ радостью согласилась на это предложеніе, несмотря на пропасть о которой говорила, и въ сопровожденіи ея, но въ этотъ разъ безъ горничной, леди Анна снова пріхала въ Іоксамъ чтобъ быть соединенною тамъ законнымъ бракомъ съ Даніелемъ Твейтомъ, портнымъ, устами своего родственника досточтимаго Чарлза Ловеля.

ГЛАВА XLVIII.
Свадьба.

Свадьба была во всхъ отношеніяхъ приличною свадьбой для леди. Такъ какъ церемонія была перенесена изъ Лондона въ Іоксамъ, то потребовалось взять брачное дозволеніе, и оглашеніе которымъ такъ дорожилъ Даніель было сдлано напрасно. Аристократическія свадьбы конечно не вс одинаковы. Не вс графскія дочери внчаются въ церкви святаго Георга въ Гановеръ-Сквер, и нтъ положительной необходимости чтобы внчаніе было совершено епископомъ или чтобы свадебные наряды были описаны въ газетахъ. Свадьба леди Анны была тихою свадьбой, но не лишенною блеска и пышности. Когда дло было ршено окончательно, когда не осталось уже сомннія что вс Ловели мирятся съ предстоящимъ бракомъ, дв тетки охотно принялись за приготовленія. Въ качеств третьей свадебной подруги была приглашена одна родственница, также Ловель, двушка которую до тхъ поръ едва ли кто изъ фамиліи видлъ, а четвертою подругой кому же было и быть какъ не старшей дочери леди Фитцварренъ?

Фитцваррены были не богаты и не могли здить въ Лондонъ ежегодно, а въ провинціи случаи блеснуть въ обществ представляются не часто. Леди Фитцварренъ не хотлось отказать старому другу мистрисъ Ловель, и какъ бы то ни было, леди Анна въ газетахъ будетъ все же названа леди Анной. Миссъ Фитцварренъ согласилась нарядиться въ блое съ голубымъ и участвовать въ церемоніи, но увряла свою задушевную подругу миссъ де-Молленъ что ни за что въ мір не позволитъ поцловать себя портному.

Въ теченіи недли предшествовавшей свадьб леди Анна сошлась опять съ обитательницами дома ректора. Въ первый свой пріздъ къ нимъ посл того какъ ее начали преслдовать, она была молчалива и угрюма, теперь же сдлалась опять кроткою, мягкою и уступчивою. ‘Тмъ не мене она мн нравится’, сказала Минни. ‘Да, милая моя, мн жаль ее, потому что она очень милая двушка.’ Минни любила свою подругу и не могла подумать безъ ужаса что Анна выходитъ за портнаго. Это было по ея мннію такъ же страшно какъ положеніе принцессы которая принуждена была выйти за медвдя, даже страшне, потому что Минни не могла думать что портной когда-нибудь превратится въ джентльмена, между тмъ какъ она съ самаго начала знала что медвдь превратится въ принца.

Даніель пріхалъ въ Іоксамъ и въ первый день почти не видалъ семейство ректора. Его помстили у одного сосдняго сквайра гд онъ и обдалъ. Онъ ходилъ въ домъ ректора повидаться съ своею невстой, но въ этотъ разъ даже не видалъ священника. На слдующій день утромъ сквайръ проводилъ его въ церковь одтаго въ голубой фракъ, въ коричневые панталоны и срый галстукъ. Онъ очень конфузился своего костюма, но никто не нашелъ въ немъ ничего особеннаго еслибы не было извстно что онъ портной. Ректоръ пожалъ ему руку учтиво, но холодно. Дамы были любезне, а Минни долго и тревожно вглядывалась въ его лицо. ‘Онъ не красивъ’, сказала она потомъ, ‘но я ожидала что онъ хуже.’ По окончаніи внчанія онъ поцловалъ свою жену, но не сдлалъ попытки поцловать ея свадебныхъ подругъ. Затмъ былъ завтракъ въ приходскомъ дом, весьма приличный свадебный банкетъ. Роль новобрачной въ такихъ случаяхъ легка. Ея дло только казаться очаровательною, если же это ей не удается, какъ обыкновенно случается, ея неудача приписывается естественному волненію. Роль новобрачнаго трудне. Онъ долженъ казаться мужественнымъ, любезнымъ, спокойнымъ, отнюдь не втренымъ, спокойно торжествующимъ, онъ долженъ быть способнымъ сказать нсколько словъ когда его на то вызовутъ. Это почти выше силъ человческихъ, и новобрачные часто длаютъ промахи въ критическія минуты. Даніель Твейтъ не имлъ успха. Онъ былъ молчаливъ и угрюмъ. Когда леди Фитцварренъ поздравила его высокопарными словами и улыбкой,— улыбкой долженствовавшею соединить насмшливость съ учтивостью, онъ едва нашелся отвтить ей. ‘Вы очень добры, миледи’, сказалъ онъ. Она отвернулась отъ него и шепнула что-то священнику, и Даніель былъ увренъ что она смется надъ нимъ. Героемъ дня былъ генералъ-солиситоръ. Онъ сказалъ спичъ, пожелалъ новобрачной чет здоровья и счастія, намекнулъ, но только намекнулъ, на процессъ, для того чтобъ упомянуть объ удовольствіи съ которымъ вс заинтересованные въ дл признали, когда познакомились съ фактами, права и положеніе прекрасной и благородной новобрачной, дале онъ говорилъ о преданности, о постоянств и великодушіи новобрачнаго и его отца, увряя что во всю свою жизнь не встрчалъ ничего трогательне и благородне любви возникшей въ юности между прелестною двушкой и ея первымъ другомъ, онъ называлъ однимъ изъ счастливыхъ событій своей жизни свое знакомство съ мистеромъ Даніелемъ Твейтомъ и выражалъ надежду что долго будетъ имть удовольствіе считать этого джентльмена своимъ другомъ. Спичъ вызвалъ громкія одобренія, въ особенности со стороны молодаго графа. Ректоръ былъ не въ силахъ сказать что-нибудь. Онъ всячески старался исполнить свой долгъ относительно главы фамиліи, но не могъ заставить себя произнесть что бракъ леди Анны Ловель съ портнымъ былъ счастливымъ событіемъ. Бдный Даніель долженъ былъ сказать что-нибудь въ отвтъ на рчь своего друга сэръ-Вильяма.

— Я не обладаю даромъ слова, сказалъ онъ,— и надюсь что меня извинятъ. Я могу только сказать что я глубоко благодаренъ сэръ-Вильяму Патерсону за то что онъ сдлалъ для моей жены.

Новобрачные ухали въ Йоркъ въ карет четверней, свадьба кончилась.

— Надюсь что я поступилъ хорошо, спросилъ ректоръ шепотомъ у леди Фитцварренъ.

— Мн кажется что вы поступили хорошо, мистеръ Ловель. Я даже уврена въ этомъ. Положеніе было весьма затруднительное, но вы поступили хорошо. Она будетъ всегда считаться законною дочерью своего отца.

— Говорятъ, отвчалъ священникъ печально.

— Да, и такъ какъ она будетъ всегда считаться леди Анной, вы обязаны были поступить съ ней такъ какъ поступили. Жаль что это не было сдлано раньше для того чтобъ она могла вступить въ боле приличный союзъ. Графъ однако обойденъ не совсмъ, и это утшительно. Мистеръ Твейтъ можетъ-быть хорошій человкъ, хотя конечно онъ…. не то чего бы могла желать фамилія.

Эти слова миледи говорила безъ сомннія съ большимъ удовольствіемъ. Фитцваррены были бдны, а Ловели богаты. Даже молодой графъ былъ теперь обезпеченъ благодаря великодушію его только-что признанной родственницы. Поэтому леди Фитцварренъ была рада намекнуть на фамильное несчастіе которое должно было въ нкоторой степени отравлять благоденствіе ея друзей. Мистеръ Ловель понялъ ее, вздохнулъ, но не обидлся. Онъ былъ тмъ не мене благодаренъ леди Фитцварренъ за то что она пріхала къ нему въ этотъ печальный день.

Мы можемъ теперь проститься съ Іоксамомъ. Ректоръ былъ человкъ честный, искренній, безкорыстный, врный своимъ инстинктамъ, истый Англичанинъ, щедрый, гостепріимный, всегда готовый сдлать добро для окружающихъ. Судя о такомъ характер мы затрудняемся провести черту между политическою мудростью и политическими предразсудками. Будь онъ не такимъ человкомъ какимъ былъ, онъ не былъ бы, можетъ-быть, такъ полезенъ на своемъ мст.

Молодые отправились провести медовый мсяцъ въ Девонширъ и на пути были въ Лондон. Леди Анна Твейтъ,— она еще не избавилась отъ своего титула,— написала матери, увдомляя ее о своемъ прізд и прося позволенія повидаться. На слдующій день она отправилась къ ней одна и была принята.

— Милая, милая мама! воскликнула она бросаясь на шею къ матери.

— Такъ дло сдлано? спросила графиня.

— Да, мама, мы обвнчаны. Я писала вамъ изъ Йорка.

— Я получила твое письмо, но не могла отвтить. Что могла я сказать? Я жалю что это случилось, но сдланнаго не поправишь. Ты поступила по своему собственному благоусмотрнію и я не буду упрекать тебя.

— Не упрекайте меня теперь, мама.

— Это было бы безполезно. Я вынесу свои страданія молча, каковы бы они ни были. Не говори мн о немъ, нo скажи мн какую жизнь предполагаешь ты вести?

Леди Анна отвчала что они намреваются провести мсяцъ въ Девоншир, а потомъ отправиться въ новую колонію основанную у антиподовъ. Что же касается образа жизни, они не имли еще никакого опредленнаго плана. Они отправятся въ Сидней, а прибывъ туда ‘мой мужъ’, какъ называла его леди Анна, думая что это слово будетъ не такъ тяжело для слуха ея матери какъ его имя,— поступитъ какъ найдетъ нужнымъ. Они во всякомъ случа познакомятся съ новымъ свтомъ и мужъ ея будетъ тогда въ состояніи судить тамъ или въ Англіи можетъ онъ лучше послужить своей цли.

— А вы, мама, что намрены вы длать?

— Ничего, отвчала графиня.

— Но гд будете вы жить?

— Еслибъ я знала гд могу я умереть, дитя мое, я сказала бы это теб.

— Мама, не говорите о смерти.

— Могу ли я говорить о моей будущей жизни, душа моя? Для чего буду я жить? Я имла только тебя и ты покинула меня.

— Подемте со мной, мама.

— Нтъ, душа моя. Я не могла бы жить съ нимъ, а онъ со мной. Намъ съ нимъ лучше никогда не видать другъ друга.

— Но вы не останетесь здсь?

— Нтъ, здсь я не останусь. Я должна помириться съ уединеніемъ, но лондонское уединеніе невыносимо. Я уду въ Комберландъ, если найду тамъ домъ. Горы будутъ напоминать мн дни которые были хотя и печальны, но не такъ печальны какъ настоящіе. Я не ожидала что достигнувъ всхъ моихъ цлей потерплю такую ужасную утрату. Былъ ли графъ въ Іоксам?

— На нашей свадьб? О, да, онъ былъ.

— Я попрошу его оказать мн одолженіе. Онъ можетъ-быть позволитъ мн жить въ Ловель-Грендж.

Леди Анна возвратилась къ мужу обливаясь слезами. Она съ отчаяніемъ спрашивала себя не поступила ли она дйствительно жестоко со своей матерью. Но она не знала какъ могла она поступить иначе. Мать не была добра съ ней въ послднее время, но тмъ не мене она очень страдала.

— Милая моя, сказалъ портной,— такія страданія неизбжны. При настоящемъ устройств общества нтъ возможности чтобы не было несправедливости, а за несправедливостью слдуетъ горе.

Спустя мсяцъ посл ихъ отъзда изъ Лондона, графиня написала графу и выразила ему свое желаніе. ‘Если вы сами намреваетесь жить тамъ, то о моемъ план конечно не можетъ быть и рчи. Если же нтъ, сдайте мн старое помстье. Я принадлежу къ вашей фамиліи. Я сдлаю все что въ моихъ силахъ чтобъ окружающій меня народъ научился не ненавидть имя Ловелей.’

Молодой графъ отвчалъ что она можетъ пользоваться его домомъ сколько угодно, хоть до конца жизни. Что же касается платы, онъ, конечно, не можетъ взять съ нея ничего когда такъ много ей обязанъ. Но помстье будетъ сдано на такихъ условіяхъ что она можетъ не опасаться быть потревоженной. Весною, посл отплытія судна на которомъ портной и жена его отправились къ антиподамъ, леди Ловель перехала со своею горничной въ Комберландъ, не оставивъ въ Лондон ни одного друга съ которымъ могла бы проститься. Она поселилась въ Ловель-Грендж, гд все напоминало ей о мрачной трагедіи ея молодости, о томъ времени когда мужъ ея пришелъ къ ней и сказалъ ей съ улыбкой на губахъ и съ насмшкой во взгляд что она не жена его, и что дитя которое она носила будетъ незаконнорожденнымъ. Надъ его преступными словами она во всякомъ случа восторжествовала. Она жила теперь въ его дом какъ несомннная графиня Ловель, обладательница значительной части его состоянія и ее все еще окружали люди знавшіе ее когда она была изгнана изъ своего дома. Здсь, часто съ неблагоразумною щедростью, раздавала она свои деньги и пріобрла любовь окружавшихъ ее бдныхъ. Но изъ своего класса общества она не видалась ни съ кмъ и рдко выходила изъ долины гд стоялъ одинокій домъ въ который она была приведена посл внца.

О дальнйшихъ похожденіяхъ мистера Даніеля Твейта и жены его леди Анны, о томъ какъ они странствовали, что они видли и какъ онъ, можетъ-быть, сталъ благоразумне, авторъ этой исторіи надется разсказать со временемъ.

‘Русскій Встникъ’, NoNo 5—9, 11—12, 1873 и NoNo 1—4, 1874

ЛЕДИ АННА

ГЛАВА I.Начало исторіи леди Ловель.

ГЛАВА II.Завщаніе графа.

ГЛАВА III.Леди Анна.

ГЛАВА IV.Кесвикскій портной.

ГЛАВА V.Генералъ-солиситоръ длаетъ предложеніе.

ГЛАВА VI.Домъ священника въ Іоксам.

ГЛАВА VII.Генеральный солиситоръ настаиваетъ.

ГЛАВА VIII.Невозможно!

ГЛАВА IX.Незаконно.

ГЛАВА X.Первое свиданіе.

ГЛАВА XI.Поздно.

ГЛАВА XII.Уступили ли они?

ГЛАВА ХIIІ.Новые друзья.

ГЛАВА XIV.Графъ прізжаетъ.

ГЛАВА XV.Варфская долина.

ГЛАВА XVI.Никогда.

ГЛАВА XVII.Обратный путь.

ГЛАВА XVIII.Слишкомъ важно чтобы быть тайной.

ГЛАВА XIX.Леди Анна возвращается въ Лондонъ.

ГЛАВА XX.Пріемъ леди Анны.

ГЛАВА XXI.Даніель и юристъ.

ГЛАВА XXII.Пропасть.

ГЛАВА XXIII.Бедфордъ-Скверъ.

ГЛАВА XXIV.Собака на сн.

ГЛАВА XXV.Письмо Даніела Твейта.

ГЛАВА XXVI.Кесвикскій поэтъ.

ГЛАВА XXVII.Письмо леди Анны.

ГЛАВА XXVIIІ.Ловель противъ Муррей съ дочерью.

ГЛАВА XXIX.Даніель Твейтъ одинъ.

ГЛАВА XXX.Вознагражденіе по заслугамъ.

ГЛАВА XXXI.Вердиктъ.

ГЛАВА XXXII.Общаешь ли ты?

ГЛАВА XXXIII.Даніелъ Твейтъ получаетъ свои деньги.

ГЛАВА XXXIV.Я не врю вашимъ словамъ.

ГЛАВА XXXV.Сержантъ и мистрисъ Бльюстонъ дома.

ГЛАВА XXXVI.Правда ли это?

ГЛАВА XXXVII.Пусть умретъ.

ГЛАВА XXXVIII.У постели леди Анны.

ГЛАВА XXXIX.Предложеніе леди Анны.

ГЛАВА XL.Никакаго безчестія.

ГЛАВА XLI.Ближе и ближе.

ГЛАВА XLII.Даніель Твейтъ приходитъ въ Кеппелъ Стритъ.

ГЛАВА XLIII.Даніель Твейтъ приходитъ опять.

ГЛАВА XLIV.Покушеніе, а не дло устрашаютъ насъ.

ГЛАВА XLV.Юристы приходятъ къ соглашенію.

ГЛАВА XLVI.Тяжелыя строки.

ГЛАВА XLVII.Дла улаживаются.

ГЛАВА XLVIII.Свадьба.

Читайте также:

ГЛАВА I.
Начало исторіи леди Ловель.

ГЛАВА II.
Завщаніе графа.

ГЛАВА III.
Леди Анна.

ГЛАВА IV.
Кесвикскій портной.

ГЛАВА V.
Генералъ-солиситоръ длаетъ предложеніе.

ГЛАВА VI.
Домъ священника въ Іоксам.

ГЛАВА VII.
Генеральный солиситоръ настаиваетъ.

ГЛАВА VIII.
Невозможно!

ГЛАВА IX.
Незаконно.

ГЛАВА X.
Первое свиданіе.

ГЛАВА XI.
Поздно.

ГЛАВА XII.
Уступили ли они?

ГЛАВА ХIIІ.
Новые друзья.

ГЛАВА XIV.
Графъ прізжаетъ.

ГЛАВА XV.
Варфская долина.

ГЛАВА XVI.
Никогда.

ГЛАВА XVII.
Обратный путь.

ГЛАВА XVIII.
Слишкомъ важно чтобы быть тайной.

ГЛАВА XIX.
Леди Анна возвращается въ Лондонъ.

ГЛАВА XX.
Пріемъ леди Анны.

ГЛАВА XXI.
Даніель и юристъ.

ГЛАВА XXII.
Пропасть.

ГЛАВА XXIII.
Бедфордъ-Скверъ.

ГЛАВА XXIV.
Собака на сн.

ГЛАВА XXV.
Письмо Даніела Твейта.

ГЛАВА XXVI.
Кесвикскій поэтъ.

ГЛАВА XXVII.
Письмо леди Анны.

ГЛАВА XXVIIІ.
Ловель противъ Муррей съ дочерью.

ГЛАВА XXIX.
Даніель Твейтъ одинъ.

ГЛАВА XXX.
Вознагражденіе по заслугамъ.

ГЛАВА XXXI.
Вердиктъ.

ГЛАВА XXXII.
Общаешь ли ты?

ГЛАВА XXXIII.
Даніелъ Твейтъ получаетъ свои деньги.

ГЛАВА XXXIV.
Я не врю вашимъ словамъ.

ГЛАВА XXXV.
Сержантъ и мистрисъ Бльюстонъ дома.

ГЛАВА XXXVI.
Правда ли это?

ГЛАВА XXXVII.
Пусть умретъ.

ГЛАВА XXXVIII.
У постели леди Анны.

ГЛАВА XXXIX.
Предложеніе леди Анны.

ГЛАВА XL.
Никакаго безчестія.

ГЛАВА XLI.
Ближе и ближе.

ГЛАВА XLII.
Даніель Твейтъ приходитъ въ Кеппелъ Стритъ.

ГЛАВА XLIII.
Даніель Твейтъ приходитъ опять.

ГЛАВА XLIV.
Покушеніе, а не дло устрашаютъ насъ.

ГЛАВА XLV.
Юристы приходятъ къ соглашенію.

ГЛАВА XLVI.
Тяжелыя строки.

ГЛАВА XLVII.
Дла улаживаются.

ГЛАВА XLVIII.
Свадьба.