Охотники каменного века, Соколов Д., Год: 1913

Время на прочтение: 7 минут(ы)

Охотничьи разсказы и стихотворенія

Изданіе журнала ‘ОХОТНИЧІЙ ВСТНИКЪ’
МОСКВА, 1913 г.

ОХОТНИКИ КАМЕННАГО ВКА.

(Очерки первобытной охоты).

Гд теперь охотникъ трубитъ въ свой рогъ,
И заяцъ въ страх прячется въ кустахъ,
Гд пастухъ пасетъ свои стада, гд зретъ хлбъ
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тамъ бродили дикіе олени, кони и слоны,
Тамъ топтали они дно прежняго моря.
Горасъ Смидтъ.

I.

Подъ старымъ каштановымъ деревомъ расположился станъ первобытныхъ охотниковъ.
Сосднія пещеры и нависшія скалы служатъ имъ пристанищемъ во время бурь и непогоды.
Старая, вся сморщенная старуха, похожая на обезьяну, съ непомрно длинными изможденными грудями, которыя она когда-то перекидывала черезъ плечи, кормя дтенышей, съ перепутанными космами сдыхъ жесткихъ волосъ, съ щетиной на подбородк, сидитъ на корточкахъ передъ костромъ и подбрасываетъ все новую и новую пищу огню…
Это ея забота.
Давно, давно глава сосдняго племени, когда ей было всего четырнадцать лтъ и глаза ея блестли, словно у волченка, подстерегъ ее въ лсу, стукнулъ по затылку дубиной и за волосы утащилъ въ себ въ кланъ.
Нсколько охотниковъ ея родного племени пытались отнять ее обратно.
Но одинъ еле уползъ съ переломленной ногой…
Другой остался лежать среди поля съ размозженнымъ черепомъ…
Каркающій воронъ посл выклевалъ ему глаза…
Такъ и осталась она въ чужомъ клан женой его главы.
Шло время.
Состарилась, сморщилась она. Ее пора было убить, такъ какъ она дожила до возраста, дозволеннаго для женщинъ…
Но глава племени пожаллъ ее.
Ей было милостиво позволено жить дальше.
Она больше не раздляла ложа своего владыки, не участвовала въ охотахъ, но зато ей было поручено:
Хранить огонь.
Когда вс взрослые племени, и мужчины и женщины, отправлялись на охоту — за оленями, дикими лошадьми или мамонтомъ, старуха сидла у костра и поддерживала огонь.
На высокихъ деревьяхъ изъ втвей сплетены большія гнзда, гд во время своего отсутствія прячутъ безпомощныхъ дтей люди каменнаго вка.
Тамъ они въ безопасности…
Трусливая гіена или волкъ, не подкрадется и не утащитъ въ лсную трущобу дтенышей, спрятанныхъ высоко на деревьяхъ.
А старуха сидитъ внизу передъ костромъ, скалитъ пожелтвшіе отъ старости, но вс цлые зубы, кром одного, который вышибли ей въ далекомъ дтств товарищи игръ, и злобно ворчитъ.
Ее испугается самъ владыка лсовъ:
Великанъ медвдь-гризли. Или даже носорогъ…
Но гіены и лисицы рыскаютъ вокругъ человческихъ логовищъ..
Старуха слышитъ, какъ скулятъ гіены, какъ лаютъ лисицы.
Вокругъ такъ аппетитно пахнетъ:
Остатки былыхъ пиршествъ посл счастливыхъ охотъ валяются тутъ же около жилищъ людей… Кости, обрывки мяса и кожи гніютъ на солнц, далеко распространяя сильное зловоніе.
Это и привлекаетъ хищниковъ, раздражая ихъ чуткое обонянье.
Поэтому-то старуха и кидаетъ въ костеръ побольше сухого валежника и можжевельника.
Огненные языки потрескивая растутъ все выше и выше.
Вотъ пронесся втерокъ. Закивали головами деревья. И дкій дымъ стелется по земл, отгоняя гіенъ на почтительное разстояніе.
Старуха знаетъ, какъ расправляться съ зврьми, этими непрошенными гостями.
И днемъ, и ночью пылаетъ на становищ костеръ, отгоняя ихъ.
Старуха сидитъ, и въ ея мозгу, не привыкшемъ думать, ворочаются неуклюжія мысли:
— Скоро сдлается темно… Вонъ уже грачи летятъ по небу большой стаей… Долженъ вернуться съ охоты господинъ и другіе охотники… Принесутъ ли они что съ собой?..
Тогда и ей перепадетъ кое-что… и она будетъ кусать и разрывать на части зубами кровавое мясо…
Ползутъ по земл загадочныя тни…
Съ тоскливымъ пискомъ пронеслась летучая мышь.
Въ лсу закричалъ страшно филинъ.
Старуха, похожая на обезьяну, торопливо подбрасываетъ въ костеръ новыхъ втвей…

II.

Охотники ушли далеко отъ своихъ логовищъ…
Уже давно были выслжены т пути, по которымъ ходили страшно трубящіе мамонты на водопой…
На этихъ тропинкахъ находили не разъ остатки громадныхъ втвей, которыя мамонты перетирали своими зубами, превосходившими по величин кулакъ взрослаго мужчины.
По дорог находили объденными цлыя молодыя елки и сосны.
Желудокъ мамонтовъ прекрасно переваривалъ и хвою, и даже шишки.
Хитрый охотникъ Іо, вчно что-нибудь выдумывавшій: то ожерелье изъ раковинъ, то изображенье мамонта, на стн пещеры, выдумалъ на этотъ разъ:
— Выкопать на тропинк, по которой ходятъ мамонты на водопой, глубокую яму.
Долго копали ее первобытные охотники.
Луна всходила на небо и вновь пряталась.
А они все рыли яму и хихикали при этомъ, мечтая, какъ въ нее попадетъ страшный, косматый зврь съ злыми маленькими глазами, и какъ для него будутъ безполезны въ глубокой ям его длинные и кривые клыки.
Іо пересталъ вырзывать острой раковиной на мягкихъ камняхъ вычурные рисунки.
Все забросилъ.
Его малоподвижный языкъ старался оживленне, чмъ всегда, ворочаться и разсказывать:
— Какъ вкусно будетъ закусить мясомъ этого большого звря…
Наконецъ, яма была готова, ее прикрыли сломанными деревьями и сломанными втками.
И каждое утро ходили смотрть:
— Не провалился въ яму мамонтъ?
И длинный рядъ дней приносилъ имъ одно лишь разочарованіе.
Лсъ дрожалъ отъ ихъ влюбленныхъ серенадъ.
Ихъ трубные призывы звучали далеко и заставляли охотниковъ, грвшихся около костровъ, вздрагивать.
Дти просыпались и плакали отъ страха.
Въ одно утро, когда владыка племени раскололъ камнемъ послднюю кость, уцлвшую отъ стараго пиршества, и высосалъ изъ нея полуразложившійся мозгъ, когда кончился потасовкой между двумя сильнйшими охотниками длежъ пойманной водяной крысы, прибжалъ хромоногій каменотесъ, запыхавшись:
— Въ яму попался глупый зврь…
Завизжали дти.
Завыли отъ радости женщины.
Охотники, перекидываясь между собой гортанными словами, стали готовиться къ бою не на животъ, а на смерть съ сильнйшимъ звремъ, попавшимъ въ ловушку, перехитреннымъ человкомъ.
Собрали тяжелые камни, заостренные колья.
Наиболе искусные охотники вооружились метательными орудіями — развсистыми и тяжелыми рогами, снятыми съ убитыхъ раньше лосей и оленей.
Черезъ нкоторое время ватага первобытныхъ охотниковъ уже выступала въ походъ…
На становищ остались лишь малыя дти да бородатая старуха для поддерживанія огня…
Слишкомъ тяжело и трудно было бы вновь добывать огонь, при помощи тренія другъ объ друга двухъ сухихъ кусковъ дерева.

III.

Зеленые буки столпились надъ ямой, въ которую попалъ по неосторожности мамонтъ.
Охотники подкрались къ ней и расположились вокругъ, сжимая въ своихъ длинныхъ волосатыхъ рукахъ метательныя орудія.
Іо первый храбро приблизился къ ям и бросилъ туда большой камень…
Изъ ямы раздался ревъ звря.
За первымъ камнемъ посыпались слдующіе. Градъ камней.
Хромоногій По изловчился и оленій рогъ со свистомъ разскъ воздухъ…
Рогъ, пущенный мткой рукой со страшной силой, попалъ прямо въ правый глазъ мамонта. Красное пятно замнило глазъ.
Бшено завертлся длинный хоботъ. Посыпалась земля въ яму. Росшій по сосдству съ ямой большой кустъ оршника, вырванный съ корнями, исчезъ въ ям.
Охотники подняли дикій крикъ. Завыли женщины.
Новые громадные обломки скалъ полетли внизъ. Охотники озврли…
Изъ-подъ нависшихъ густыхъ бровей сверкали злобой маленькіе глаза.
Выдающіяся челюсти щелкали зубами отъ злости.
Изъ ямы неслись страшные звуки.
Мамонтъ, попавшій въ ловушку, безсильно бился въ ней и не могъ примнить своей стихійной силы.
Будь онъ на верху, онъ расшвырялъ бы, словно втеръ комаровъ, всхъ этихъ кривляющихся двуногихъ съ длинными всклокоченными бородами и черными гривами на головахъ.
Но мамонтъ безсильно метался въ тсной ям, осыпаемый градомъ тяжелыхъ камней и каменныхъ глыбъ.
Силы стали уже покидать громаднаго звря. Горячая кровь давно залила глаза. Онъ слпой и жалкій, несмотря на свои могучія клыки и ноги, наконецъ, ухитрился подняться на заднія ноги, упершись о земляной обрывъ ямы передними ногами.
Изъ ямы показалась голова со страшной гривой, залитой ярко-пурпурной кровью…,
Стая разгоряченныхъ охотой людей шарахнулась въ сторону.
Но съ быстротой молніи взметнулся хоботъ мамонта..
Каменотесъ Іо, выдумавшій вырыть предательскую яму, не усплъ отскочить.
Хоботъ обвилъ его тло, словно чудовищная змя. Въ воздух мелькнуло извивающееся отъ боли тло каменотеса. Раздался вой ужаса.
И каменотесъ, раздавленный ужаснымъ объятіемъ, былъ высоко подброшенъ къ небу и упалъ далеко отъ ямы.
Это была послдняя вспышка силъ мамонта.
Обезсиленный онъ рухнулъ на дно ямы.
Новые увсистые камни замолотили его тло.
Мамонтъ уже не ревлъ.
Онъ лежалъ на дн тсной ямы и его бока, покрытые темно-бурой щетиной и пропитанные смолой, съ шумомъ подымались отъ частаго дыханья.
Нсколько судорогъ.
И мамонтъ околлъ.
Его побдили бородатые двуногіе, похожіе на обезьянъ.
Побдили, вооруженные камнями, дрекольями и лосиными рогами.
Побдный крикъ испустили эти двуногіе, когда убдились, что мамонтъ, ихъ врагъ, больше не дышитъ.
Сначала никто не ршался даже близко подойти къ ям убитаго мамонта.
Затмъ нашлось нсколько смльчаковъ, которые даже соскочили въ яму и стали плясать на шкур мамонта.
Во вс вка были нахалы!..
Одинъ изъ соскочившихъ въ яму сталъ дергать мамонта за его голый хвостъ съ пучкомъ густыхъ волосъ на конц.
Другой теребилъ большія уши.
Черезъ нсколько минутъ охотники каменнаго вка уже пожирали убитое животное.
Жрали сырьемъ, отрубая куски хобота острыми кремневыми ножами и раковинами.
Измазанные теплой кровью двуногіе предались отвратительному пиршеству.
А надъ ихъ головами уже кружились вороны.
Они знали, эти птицы, что теперь кое-что достанется и имъ.

IV.

Объ Іо, отброшенномъ хоботомъ умиравшаго мамонта, конечно, забыли.
Онъ лежалъ въ высокой трав. Зеленые папоротники шептались надъ нимъ.
Веселая ящерица скользнула по его голов.
Убжала…
По носу ползала какая-то красная букашка.
Іо открылъ глаза… Слабо застоналъ… Заметался… вытянулся, нсколько разъ вздрогнулъ и затихъ.
Іо не стало.
Его тло стало холодть…
Подъ молчаливыми буками полетлъ черный большой вампиръ…
Это — душа Іо…
Нажравшись его родичи, наконецъ, вспомнили и о немъ.
Сначала прибжала собака, лизнула ему лицо и жалобно завыла. Затмъ прибжала женщина съ болтающимися изможденными грудями.
Увидла его, присла на корточки и тоже завыла.
Тогда собрались вокругъ охотники и стали говорить что-то другъ другу.
Отправились къ своему становищу.
Трупъ Іо волокли за ноги за собой по земл.
Въ длинныхъ перепутанныхъ волосахъ Іо запутались репьи, сухая хвоя и былинки…
Носились въ воздух майскіе жуки…

V.

Всю ночь выла вдова Іо и рвала на себ волосы.
Это мшало спать сосдямъ и вдову жестоко побили дубинкой.
Вдова посл этого не унялась…
Вблизи бродили гіены.
Он чуяли мертвечину, лакомую для нихъ.
Настало утро.
Появились стаи комаровъ.
Выползли изъ своихъ логовищъ охотники.
Глава племени звая подошелъ къ трупу Іо и толкнулъ его мертвую голову ногой.
Вдова завыла еще громче.
Мертвеца стали безжалостно сгибать такъ, чтобы его голова пришлась между ногами.
Въ такомъ положеніи его связали гибкими прутьями ивы, росшей по берегамъ рчки.
Затмъ мужчины потащили тло на самый высокій холмъ, который возвышался недалеко.
Посадили скрученнаго мертвеца на землю.
Съ хохотомъ и насмшками стали закидывать трупъ камнями.
Предварительно кто-то плюнулъ въ лицо мертвецу.
Груда камней закрыла трупъ.
Сверху воткнули козій рогъ. И мертвеца Іо, еще вчера обтесывавшаго ножи и молотки изъ кремня, безъ жалости и состраданья бросили одного на холм.
И ушли… опять жрать убитаго вчера мамонта.
Вдова Іо во время погребенья смотрла издали на все то, что свершали надъ ея мертвымъ повелителемъ.
Подойти близко она не смла.
Когда охотники удалились, она приползла на могилу и завыла вновь, распростершись на ней ничкомъ.
Черезъ нкоторое время къ ней подкрался одинъ изъ охотниковъ, стукнулъ по затылку кулакомъ и сдлалъ ее своей женой…
Вдова перестала быть вдовой и больше уже не плакала.

VI.

Между ракитовыми кустами журчала по камышамъ холодная, какъ ледъ, рчка.
Цлыми часами стоятъ въ вод по колно первобытные рыболовы, опустивъ въ воду и руки съ растопыренными пальцами.
Стоятъ неподвижно, не шелохнувшись.
И руками хватаютъ мимо плывущую рыбу.
Пятнистыя форели трепещутъ, выкинутыя на берегъ рукой терпливыхъ рыбарей.
Вблизи слышится лай лисицъ… Одинъ изъ рыбарей крикнулъ и лисицы замолкли.
Опять тихо.
Лишь журчитъ вода между камнями, поросшими зеленымъ рчнымъ шелкомъ, да нтъ-нтъ всплеснется шалая рыба.
Чмокнетъ около берега въ зеленой мокрой осок лягва…
Водяные пауки бгаютъ по поверхности воды, оставляя тающіе круги…,

VII.

Звонко лаютъ гончія собаки, гоня спугнувшаго круторогаго оленя…
Мчится онъ, словно стрла, ломая по дорог рогами толстые сучья въ чащ.
Но голодныя собаки не отстаютъ отъ оленя.
Желтокожіе люди запыхавшись бгутъ по слду.
Они не хуже собакъ могутъ искать слды.
Не спастись оленю отъ злыхъ гончихъ псовъ.
Двуногіе охотники подбадриваютъ ихъ дикими криками…
Посл охоты люди будутъ сидть вокругъ дымнаго костра.
Начальникъ племени състъ печенку затравленнаго оленя, състъ его мозгъ, разбивъ черепъ камнемъ…
Напитавшіеся до отвала и усталые охотники будутъ себ дремать, уткнувъ головы въ колни.
Лишь одинъ По, самый отчаянный лгунъ, будетъ пытаться разсказать:
Охотничій разсказъ каменнаго вка.
Какъ онъ однажды безъ собакъ догналъ оленя…
Его послушаютъ, послушаютъ лниво. Затмъ дадутъ здоровенную оплеуху, чтобы онъ не мшалъ спать.
И любитель охотничьихъ разсказовъ, По, у котораго языкъ ворочается какъ-то легче, чмъ у его родичей, поворчитъ, поворчитъ недовольно, словно побитая собака, а затмъ самъ начнетъ клевать носомъ въ сладкой истом…
Что снится охотникамъ каменнаго вка во сн посл обда?
Не снится ли тотъ грядущій вкъ, когда ихъ потомки сдлаются слабосильне, но хитроумне, когда изобртутъ удивительныя палки, изъ которыхъ вылетаетъ дымъ и огонь со страшнымъ грохотомъ, напоминающимъ громъ…
Нтъ, едва ли охотникамъ, охотившимся на мамонтовъ и гиппопотамовъ, даже во сн грезились эти чудесныя палки…
Какъ поздно человкъ изобрлъ смертоносныя ружья и порохъ.
Когда вымерли вс страшные косматые мамонты.
Когда кости мамонтовъ находятъ лишь въ промерзлой почв сверныхъ сибирскихъ тундръ и вытачиваютъ изъ нихъ запонки и табакерки.
И когда много первоклассныхъ ружей, но очень мало дичи…
Когда каждаго жалкаго рябчика или косого зайченка стерегутъ нсколько охотниковъ вооруженныхъ чуть ли не пушками-скорострлками.

Д. Соколовъ.

Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека