Очерки общественной жизни на окраинах, Ядринцев Николай Михайлович, Год: 1883 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 10 минут(ы)

Очерки общественной жизни на окраинахъ.

(ФЕЛЬЕТОНЪ).

Цивилизаторы и прогонныя деньги.— Подвиги Фатова въ Ермаковск и Сибирскій романсъ.— Портреты ташкентцевъ къ новой пьес.— Томскій дневникъ. Какъ полиція понимаетъ вжливость. Тишина и спокойствіе.— Предупредительный слдователь.— О дух времени.— Мужичій разговоръ.— Милая Хабаровка и опять тотъ-же полиціймейстеръ X—ковъ.— Какъ цивилизуютъ китайцевъ и варварская неблагодарность этого народа.

Типы нашихъ окраинныхъ цивилизаторовъ все боле обрисовываются. Въ газет ‘Эхо’, No 288, появился сибирскій фельетонъ подъ названіемъ ‘Ермаковскіе дльцы’ семидневная драма. Дло происходитъ въ Ермаковской губерніи. ‘Прокуратъ’ Фатовъ, въ бломъ галстук и вицъ-фрак, старается цивилизовать старую сибирскую канцелярію. Это одинъ изъ типовъ прізжихъ цивилизаторовъ, съ которыми мы отчасти знакомы. Цлый рядъ сценъ изображаетъ этого Фатова, какъ онъ отдаетъ распоряженія выкрасить полы, косяки, подоконники, заказываетъ мягкія кресла, этажерки, наконецъ распродаетъ вс сенатскія изданія и губернскія вдомости съ тмъ, что бы деньги употребить на покупку приличнаго сукна на столы. Въ числ его реформъ играетъ роль заведеніе форменныхъ бланокъ на атласной бумаг. Онъ заботится о почерк и о титул.

— Вы кому служите? распекаетъ онъ подчиненныхъ писцовъ: вс мы должны служить министру, а но здшнимъ.

Служить не здшнимъ! вотъ новый девизъ реформатора. Обновленіе началось. На стол красуется новая чернильница, приборъ для конвертовъ, тщательно обучаются писцы согласовать слова въ казенныхъ бумагахъ и не писать ‘иначе’ черезъ . Вводится новое слово ‘основаніе’. Словомъ, реформа въ разгар. По конечно встрчаются препятствія. Рапорты даютъ на бумаг трещину по сгибу. О мстное варварство! Приходится бороться. Канцелярскіе чиновники Россиковъ и

Святогорскій не выдерживаютъ реформы. Одинъ не подалъ ключа отъ ‘кабинета задумчивости’, другой не выдержалъ, когда ему пустили бумагу въ лицо. Извстно, какъ мстные элементы упорны. Они не могутъ выдержать реформы. Чрезъ нсколько времени подчиненные чиновники разбгаются изъ канцеляріи Фатова въ. квартальные, въ тюремные смотрителя, куда глаза глядятъ. Но хотя ропотъ раздается отовсюду, энергія Фатова не ослабваетъ, требованія цивилизатора къ мстной жизни ростутъ. Вотъ одинъ изъ ультиматумовъ его, обсуждаемыхъ въ мстномъ совт. Позволимъ себ привести эту сценку цликомъ.

‘За большимъ столомъ, покрытымъ зелёнымъ сукномъ, съ зерцаломъ на одномъ конц, сидятъ: Ермаковскій помпадуръ Плшегорскій, предсдатели: Картежникъ-Хвастунищевъ (доказавшій профанамъ, что родословное древо его древне таковыхъ же древесъ незабвенныхъ Вральмана и Хлестакова), Незадачинъ (по уличному — Плевако), Мямлинъ (въ вицъ-фрак, застегнутомъ на вс пуговицы) и Фатовъ (что называется, ‘не въ своей тарелк’).

Плшегорскій (холя свои бакенбарды). Я васъ, господа, пригласилъ въ экстренное засданіе по необходимости. Г. прокуратъ желаетъ ухать изъ Ермаковска для ревизіи длопроизводства слдователей, т. е. чиновъ полиціи, и проситъ выдать прогоны изъ 1,500 р., ассигнованныхъ въ распоряженіе предсдателя суда, но подлежащихъ выдач не иначе, какъ съ моего разршенія, что, впрочемъ, просящій оспариваетъ. Между тмъ, судя по примрамъ минувшихъ лтъ, да и потому, что законовъ на это нтъ, ему нельзя отлучиться изъ Ермаковска. Кром того Арсенію Александровичу даже некому поручить исправленіе своей должности, потому что Интригановъ причисленъ къ министерству, а Размазнинъ въ отпуску.

Xвастунищевъ (разглаживая длинные предлинные баки). Я совершенно согласенъ съ вашимъ превосходительствомъ. Г. прокуратъ долженъ безъ-отлучно пребывать въ Ермаковск, какъ это видно изъ общаго о сибирскихъ губерніяхъ учрежденія.

Плшегорскій (обращаясь къ ‘Плевако’). Ваше превосходительство какъ думаете?

Незадачинъ (торопливо разводя руками, говоритъ и при этомъ плюетъ, какъ верблюдъ). Я полагалъ бы ршить вопросъ по примрамъ прошлыхъ лтъ. (Въ сторону). Эхъ, жаль, Вандалина Викентьича здсь нтъ?.. Посовтоваться-то и не съ кмъ. Въ палат мы съ нимъ вс дла ршаемъ.

Плшегорскій (обращаясь къ дремлющему Мямлину). Ваше мнніе, Александръ Александровичъ?

Мямлинъ (заикаясь, растерянно поглядываетъ на всхъ, привставъ, сначала шевелитъ губами, затмъ что-то бормочетъ, видимо сказать что-то хочетъ и… наконецъ, говоритъ хрипло). Я-съ, ваше превосходительство, съ вами согласенъ. (Про себя) Ахъ, Боже мой! Какъ жаль, что нельзя посовтоваться съ Никаноромъ Алексевичемъ, а то бы я съ нимъ согласился. Мы съ нимъ единогласно вс дла ршаемъ въ суд.

Плшегорскій. И такъ, вс члены совта противу васъ, Арсеній Александрычъ. Вы все-таки остаетесь при своемъ мнніи?

Фатовъ (порывисто встаетъ, сильно взволнованный, остатки волосъ на плшин поднялись, какъ у ежа). Д-да-съ!.. Я все-таки остаюсь при мнніи, что имю право разъздовъ для ревизіи слдователей.

Вс уходятъ кром Плшегорскаго.

‘И бысть утро, и бысть вечеръ: день шестый’.

Какъ видитъ читатель, реформа сведена къ прогоннымъ деньгамъ и разъздамъ, это одна изъ чувствительныхъ струнъ цивилизаторовъ. Въ самомъ дл вдь каждая реформа должна чмъ нибудь окунаться. Цивилизація даромъ не дается. А главное, если старые дятели имли свои источники, то новые цивилизаторы должны открыть свои.

О, прогонныя деньги и разъзды! Вы извстны въ исторіи со времени Кира и Навуходоносора, но вчно новы, (aber ist immer neu). Истинный цивилизаторъ не можетъ жить безъ нихъ, да еще въ соблазнительной многоверстной Сибири. Здсь сердце его не можетъ не зазвучать прогонной лирикой. Каждый изъ нихъ напваетъ:

Ахъ какъ скучно, ахъ какъ грустно,

Въ канцеляріи моей,

Заложу-ка тройку земскихъ

Темно карихъ лошадей.

Хоть по штату, и по праву,

Не положенъ мн разъздъ,

Полечу я въ ночь морозну

Прямо къ слдствію въ уздъ.

Но казенной подорожной

Тройка весело бжитъ,

А въ карман кушъ прогонный

Упоительно звенитъ!

Цивилизація на восток получаетъ поэтическое выраженіе не у однихъ насъ. Такъ приводя ‘сказку про благо бычка’, г. едотовъ въ ‘Новомъ Времени’ вкладываетъ въ уста Розальскаго слдующую характеристику дятелей крайняго Востока.

Иной не выдержитъ, иной въ игр зарвется,

Ограбитъ женщина, задушитъ кредиторъ,

Но этихъ случаевъ немного, сущій вздоръ.

(Обращается къ Любочк).

En gomme, они почти всегда выходятъ въ люди,

Не здсь, такъ въ Азіи, на то у насъ Ташкентъ.

Да какъ же иначе? Какія спины, груди!

Съ начальникомъ, что слово комплиментъ…

Взгляните вы на нихъ, какъ мягки, ловки, гибки,

Какъ иногда у нихъ почтительны улыбки!..

Крупеникова.

Но… съ дамами они…

Розальскій (перебивая).

Веселость, быстрота,

Отвага, натискъ! (Крупеникову). Вексель протестуютъ,

Судебный приставъ ждетъ, а онъ и въ усъ не дустъ,

Ему плевать вся эта мелкота!

Шепнетъ словечка два тому, сему — и будетъ,

До новыхъ вниковъ кредиторъ не забудетъ!

Таковъ типъ бойкаго и передоваго цивилизатора! Перелистывая нашу мстную жизнь въ дневникахъ, препровождаемыхъ къ намъ со всми ея злобами, мы натыкаемся постоянно на пріемы цивилизаціи. Несомннно мы цивилизуемся,— вотъ присланныя намъ ‘картинки съ натуры’, записанныя въ Томской губерніи.

‘ТИШИНА И СПОКОЙСТВІЕ’.

Недавно вступившій въ управленіе одной губерніей Сибири начальникъ напомнилъ мстнымъ полицейскимъ чинамъ о правилахъ вжливости по отношенію къ обывателямъ. Наставленіе это было вызвано въ виду тхъ безобразій, которыя существуютъ въ сибирской полиціи и созданы обычаемъ. Объ этомъ обыча стоитъ сказать. ‘Огражденіе тишины и спокойствія’ — вотъ девизъ, который взяла себ сибирская полиція, и чего только не длалось подъ прикрытіемъ его. Это своего рода Fiat politia, pereat mundus. Извстно, какъ мало церемонятся здсь съ обывателемъ. Прідетъ въ городъ, на базаръ, неискушенный въ городскихъ порядкахъ поселянинъ. Продалъ дрова, сно, муку, снабдилъ, такъ сказать, ‘брюхо Парижа’ и пожелалъ возликовать, а можетъ быть и горе залечить за то, что городской прасолъ обсчиталъ. Зашелъ поселянинъ куда слдуетъ, воспринялъ духа веселія и, выйдя на улицу, разваетъ ротъ. По едва ликующая нота души разнеслась въ воздух, какъ вдругъ онъ чувствуетъ окликъ:

— Ты что, тишину нарушать! въ кутузку!

Вырвется ли у того же поселянина ‘караулъ’, когда угнали его лошадь, какъ снова онъ попадаетъ за нарушеніе тишины въ полицію.

— Да вдь меня обокрали! вопіетъ онъ.

— А ты тишину нарушалъ!

По въ особенности усердіе прилагается къ тишин и порядку въ ночное время. Сибирскіе города полны всякихъ притоновъ. Ссыльные воры, бродяги и вс т элементы, которыми надляетъ Россія сибирскіе города, кишатъ въ кабакахъ и тайныхъ притонахъ, но они умютъ свое дло длать, когда спятъ обходные. Съ вечера полиція и патрули обходятъ улицы и здсь забирается каждый ‘за прогулку въ неположенное время’, такой законъ сочинила сама полиція, изъ доброжелательства, чтобы обыватель по пріучался къ безсонниц.

Особенная лафа полиціи блюсти нравственность,— очень ужь она сама нравственна. Въ городахъ дозволены и открыты ‘дома терпимости’ съ разршенія той же полиціи, которая со всми содержателями этихъ домовъ предупредительна и вжлива,— это ея главный доходъ. Дома эти, притоны и бани раскинули свои сти везд. Окна освщены, двери открыты, музыка зоветъ, народъ валитъ, а затмъ каждый вечеръ десятки людей забираются полиціей въ этихъ домахъ. Особенное же усердіе прилагается при этомъ улов относительно прикащиковъ, молодыхъ купеческихъ сынковъ и т. п. люда. Съ позоромъ накрываются они въ этихъ домахъ полиціей и ведутся въ полицейскія части. Чтобы скрыть позоръ, безчестіе, жертвы увлеченія и темперамента отдаютъ вс деньги, часы, кольца, чтобы ихъ отпустили. Это называется возстановлять нравственность! Грхопаденіе допускается, но за него слдуетъ и отвтственность. Содержатели публичныхъ домовъ въ барышахъ, полиція довольна и девизъ нравственности торжествуетъ. Времена начинаютъ, однако, измняться. Безпокоить обывателя и садить его ради тишины и спокойствія сочтено и въ Сибири предосудительнымъ Полагается ‘обращаться вжливо’ и, такъ-сказать, не безпокоить никого. Сибирскій полицейскій чиновникъ на минуту задумывается, но скоро находится. ‘Не безпокоить и не тревожить! извольте’, говоритъ онъ, и новый девизъ невмшательства зретъ въ его ум.

Какъ онъ примняется — мы имемъ слдующія данныя изъ сибирскаго дневника.

ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЙ СЛДОВАТЕЛЬ.

Дали знать полицейскому надзирателю, что умерла будто отъ побоевъ мужа нкая жена. Осмотрвши трупъ и заручившись одному ему, слдователю, извстными соображеніями, дано разршеніе хоронить — и дло покончено. По молва народная не молчитъ. Пошли слухи, говоръ, что жена прямо убита мужемъ. Дошло до исправника и до его помощника. Послдній горячо принялъ къ сердцу слухи и совтовалъ исправнику донести. Тотъ нашелъ это неудобнымъ, и дозволившій похоронить убитую самъ отчеканилъ постановленіе, выводя свою ошибку и проч. и проч., и постановилъ отрыть тло и подвергнуть судебно-медицинскому осмотру.

По медицинскому изслдованію оказалось семь реберъ сломано. Не станемъ вдаваться въ разгадку, кмъ сломаны ребра, какимъ инструментомъ, когда и за что и по какому праву,— это дло не наше,— а поставимте, читатель, вопросы простые: Могло ли при наружномъ осмотр тла умершей не быть замчено знаковъ на бокахъ на мстахъ полома реберъ? Вдь не изъ дерева же было тло убитой, а обыкновенное, на которомъ при всякомъ поврежденіи костей обнаруживаются опухоли и т. п., и долженъ ли былъ исправникъ смотрть на такое дло сквозь пальцы?

Если вы зададите ему эти вопросы, онъ скажетъ:

— А принципъ невмшательства. Вдь мы же мужа не безпокоили!

О ДУХ ВРЕМЕНИ.

Еще примръ. Въ город Б. совершена была кража со взломомъ, покрадено на сумму около полутора тысячъ рублей. Воръ найденъ и обличенъ, при сознаніи указываетъ кому сбылъ краденое. Длается обыскъ въ лавк купца С., и значительную часть покраденнаго находятъ. Качалось дло. Въ народ ропотъ, толкуютъ о томъ, что почему не садятъ принимателя краденаго. Помощникъ исправника находитъ предварительный арестъ полицейскій или домашній на время слдствія купца С. необходимымъ въ тхъ видахъ, чтобы прекратить возможность скрыть дальнйшіе слды. Исправникъ съ этой мрой не соглашается и утверждаетъ, что заключеніе въ тюрьму и предварительный арестъ — одно и то же, что постановленіе слдователя о временномъ арест, предварительномъ, должно разсматриваться и утверждаться судомъ. Такъ-таки и не арестовали, побоялись. Ну, да и то сказать: по правд, есть чего и побояться: обвиняемый купецъ С. иметъ солидное состояніе, да двухъ братьевъ, изъ которыхъ одинъ городскимъ представителемъ, а другой иметъ большую кассу.

Стряпчій до того переполошился слухомъ объ арест С., что молилъ Бога только объ одномъ: успть подать бумагу о болзни, чтобъ не пропускать постановленія о такомъ казус.

Нкоторые находятъ, что здсь не соблюдено ‘равенство передъ закономъ’ и что это — мертвая буква въ Сибири, что грязную лстницу нашего допотопнаго судилища и полиціи сколько ни мети съ нижней ступеньки, нимало не очистишь. Все это можно объяснять. По если-бы спросили полицейскаго, почему онъ не засадилъ за скрытіе хомутовъ С., онъ бы сказалъ: ‘Правила вжливости соблюдаю’.

МУЖИЧІЙ РАЗГОВОРЪ.

Верстахъ въ пяти отъ города, у рчки, остановившись напоить лошадей, разсуждаютъ нсколько человкъ крестьянъ, возвращавшихся съ Барнаульскаго базара. Одинъ крестьянинъ ведетъ рчь о какомъ-то барин, который служилъ у нихъ засдателемъ много лтъ. Называетъ онъ служившаго Николаемъ Петровичемъ Л. Онъ, говоритъ, живетъ на своей заимк, да, вишь, хочетъ хать въ Томскъ, — сказывалъ его работникъ,— чтобъ опять достать засдательское мсто.

— А ладный былъ онъ? спросилъ молодой парень:— я что-съ мало его помню.

— Да ты малъ былъ, а вотъ мы-то помнимъ, да и вкъ не забудемъ. Бдовый былъ: тысячъ 20 нажилъ въ кою пору, дралъ — бда, не спускалъ ни конному, ни пшему.

— Ну, и теперь — ввернулъ старикъ — посказалъ работникъ, не даетъ маху: нанялъ, вишь, накосить себ сна рабочихъ, о цн не договорился — не обижу, говоритъ. Ну, поврили, выкосили, а онъ при разсчет-то и отвалилъ по 20 коп. въ день, да не накормилъ еще и чаемъ даже не напоилъ. А то одинъ какой-то мщанинъ, что-ли, никакъ Поляковъ, закосилъ сно въ бариновой меж, оглядлся, созналъ ошибку, пошелъ и объявилъ барину: ‘Ваше сно выкосилъ, оно ваше, заплатите за работу. Вдь все одно нанимали бы косить’.

— Я тебя не нанималъ, выкосилъ и ладно, убирайся, другой разъ не ползешь въ чужую межу.

Такъ и не отдалъ ни гроша. Жаловались, говорятъ, на него полиціи, да вдь ныншняя полиція все-таки съ руки отставной полиціи.

Ясно, что крестьяне не поняли мотивовъ. Спросите, отчего не принудили бывшаго хищника Л. уплатить крестьянамъ плату, отвтъ будетъ:

— Соблюдали правило вжливости!

Намъ остается перенестись теперь только на дальній Востокъ, гд правы все сурове и необузданне, а расправа короткая. Перенесемся въ милую Хабаровку, которую мстные жители прозываютъ по просту ‘притонъ’. Здсь также вводятъ цивилизацію и цивилизуются по своему.

Въ No 7 ‘Вост. Обозрнія’ помщена была исторія длъ l-й гильдіи купца Плесина. Въ этой корреспонденціи упоминается, что областной стряпчій оскорбился выраженіями, употребленными въ прошеніи по длу объ убыткахъ, нанесенныхъ Плесину. Назначено было слдствіе и вотъ тяжущаяся сторона и ходатай по дламъ, несоблюдшій вжливости (все дло заключалась въ этомъ), долженъ былъ оставить службу и выхать изъ Хабаровки. Отршили и выгнали безъ суда, безъ особаго ршенія. Судъ въ этихъ мстахъ короткій. Правы — амурскіе. Здсь съ одной е, торопи требуется вжливость и несоблюдающіе ее изгоняются, за то съ другой стороны полная терпимость, и живется хорошо. Вотъ что говоритъ ‘Хабаровскій дневникъ’, недавно нами полученный.

ХАБАРОВСКІЙ ДНЕВНИКЪ.

Ниже Хабаровки въ 5 верстахъ, на берегу р. Амура, есть заимка, такъ называемая Рафаиловская. Самъ владтель этой заимки, купецъ Рафаиловъ, на ней не живетъ, а отдалъ ее, на особыхъ выгодныхъ условіяхъ, въ кортомъ китайцамъ, которые ее разрабатываютъ: садятъ овощи, снимаютъ ихъ и продаютъ, а боле всего продаютъ хаичикъ (китайская водка). Вотъ уже два года, Рафаиловъ, самъ лично не находясь здсь въ Хабаровк, поручилъ завдывать этой заимкой зятю своему, хабаровскому полиціймейстеру П. П. X—ву, который, принявъ завдываніе надъ заимкою своего тестя, бывалъ и бываетъ теперь на ней часто и во время лтняго сезона находитъ тамъ арбузы, дыни и всевозможныя овощи. По кром арбузовъ здсь есть нчто и другое примчательное,— одинъ изъ китайцевъ, арендаторовъ заимки, въ короткое время совершилъ шесть уголовныхъ преступленій слдующаго рода: 1) заподозрнъ въ убійств своихъ товарищей, 2) въ его собственной фанз (на заимк рафаиловской) въ погреб найденъ мертвый китаецъ съ обожженными членами. 3) Около своей фанзы ночью избилъ корейца и обобралъ у него деньги, лошадь и товары, 4) ниже Хабаровки, въ 100 верстахъ, напалъ на гольдскую юрту со своими товарищами, вооруженный ножами и револьверами, 5) ограбилъ имущество и при этомъ увезъ насильно гольдскую женщину, которая, за выздомъ мужа на охоту, оставалась дома одна {Смотрите газету ‘Сибирь’ 1883 г., No 16-й, корреспонденцію изъ Хабаровки.}, 6) тамъ-же около заимки его работникомъ избитъ полномъ гольдъ и при этомъ имъ же имущество гольда, заключающееся въ звонкой монет, выброшено въ Амуръ около берега, съ той вроятно цлію, чтобы утопить его, потомъ найдти и присвоить себ. Жалобы, приносимыя на этого китайца въ полицейское управленіе, оставались безъ послдствія. Правда, были на этого китайца наложены легкія наказанія, но онъ вскор отъ ареста освобождался какимъ-то чудомъ. Слдствіе производилъ надъ этимъ китайцемъ, по длу ограбленія гольдской юрты, чиновникъ Сухановъ.

До 23 августа, я халъ до Хабаровки по рк Уссури, въ качеств пассажира на маленькомъ параход телеграфнаго вдомства ‘Часовой’, гд меня застало мелководіе р. Уссури. Въ день своего прибытія въ Хабаровку, въ 4 часа пополудни, мои знакомые мн разсказали вс хабаровскія новости.

— Ну что вашъ X—ковъ, все занимается ажурными работами? спросилъ я, зная искуство вашего полицеймейстера.

— Да онъ и дла ажурныя творитъ, отвтили мн.

Исторія заключалась въ слдующемъ: 23-го августа въ 6 часовъ вечера, 4 человка китайцевъ подали губернатору жалобу на г. полиціймейстера X—кова, что онъ, г. X—ковъ, 19-го августа, подъ предлогомъ преслдованія азартныхъ игръ, въ 12 часовъ ночи, у четырехъ китайцевъ обобралъ боле 200 рублей и увезъ съ собой безъ всякаго составленія акта, безъ понятыхъ, при одномъ своемъ полицейскомъ солдат, кром этого нанесъ своей шашкой четыремъ китайцамъ но нскольку ударовъ.

Въ тоже время 13 китайцевъ подали другую жалобу на г. полиціймейстера X—кова. Жалоба заключалась въ томъ, что полиціймейстеръ X—ковъ чуть-ли не каждую ночь здитъ по ихъ фанзамъ, будить ихъ, длаетъ обыски, тоже подъ предлогомъ преслдованія азартныхъ игръ, обираетъ вс деньги, какія найдетъ, и увозитъ съ собой, безъ составленія акта.

При семъ сами китайцы намъ прислали копіи съ двухъ прошеній, до сихъ поръ не получившихъ разршенія. Подъ ними китайскіе подписи. ‘Восточн. Обозрнію’ предлагаютъ усмотрть дянія г. X—кова.

——

Дйствительно мы дяніе и усмотрли. Но насъ здсь поразило не то, что полиціймейстеръ X—ковъ, хотя и былъ вывшенъ когда-то на чорной доск, не исправился, а важность его миссіи по водворенію нравственности среди китайцеіи’. Мы указали, какъ въ сибирскихъ городахъ водворяется эта нравственность и какой выгодный доходъ составляютъ притоны и объзды. Точь въ точь тже пріемы примнены и въ Хабаровк. Помы здсь цивилизуемъ уже ‘китайцевъ’, какъ тамъ, такъ и здсь вс деньги, какія найдутся у виновныхъ, составляютъ достояніе блюстителей чистоты нравовъ. Хотя мы сами играемъ въ карты и даже въ штосъ открыто въ гостинницахъ, но китайцевъ слдуетъ остерегать отъ этого. Оно такъ и должно быть но законамъ цивилизаціи. Только китайцы этого не понимаютъ.

Добродушный сибирякъ.

‘Восточное Обозрніе’, No 47, 1883 г.