Очерки и рассказы из русской истории XVIII века: Царица Прасковья. 1664-1723. М. И. Семевский, Некрасова Екатерина Степановна, Год: 1883 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 6 минут(ы)

Очерки и разсказы изъ русской исторіи XVIII вка: Царица Прасковья. 1664—1723. М. И. Семевскій. Изданіе второе, исправленное и дополненное. Съ приложеніемъ портрета, отпечатаннаго красками, С.-Пб. 1883 г.

Данные очерки написаны авторомъ еще въ 1861 году. Онъ помщалъ ихъ въ журнал Время, издававшемся тогда М. М. и . И. Достоевскими.

Въ послднее двадцатилтіе открылось много новаго матеріала по русской исторіи, благодаря которому, время и лица, составляющія предметъ очерковъ, получаютъ большее освщеніе и рельефность. Воспользовавшись имъ, г. Семевскій дополнилъ свои очерки и издалъ отдльною книгой.

‘Царица Прасковья’, какъ и вс работы г. М. И. Семевскаго, представляетъ собраніе въ высшей степени любопытныхъ данныхъ, несмотря на отсутствіе полной законченности въ обработк труда, книга полна интереса, читается съ одинаковымъ вниманіемъ съ начала до конца.

Царица Прасковья — это одно изъ лицъ, о которыхъ обыкновенно не говорятъ въ элементарныхъ курсахъ исторіи, но которое тмъ не мене многое освщаетъ, прекрасно знакомитъ съ общимъ духомъ и характеромъ современной ему эпохи.

‘Царица Прасковья’ была изъ рода бояръ Салтыковыхъ. По желанію царевны Софьи, она была выбрана въ жены къ малоумному царю Ивану Алексевичу, въ надежд, что отъ нея родится сынъ, который отстранитъ отъ престола ненавистнаго и опаснаго Софь Петра. Но надежды царевны не сбылись,— у царской четы не родилось ни одного сына, за то Богъ не обидлъ ее дочерьми. Правда, нкоторыя рано умерли, но три выросли, вышли замужъ и пережили старуху-мать: Екатерина Ивановна, Анна Ивановна и Прасковья Ивановна. Средней изъ нихъ, нелюбимиц матери, впослдствіи пришлось занять всероссійскій престолъ. Она въ исторіи извстна подъ именемъ императрицы Анны оанновны, жены герцога Курляндскаго Фридриха, который довольно рано умеръ и оставилъ ее молодою вдовой.

Старшая, Екатерина Ивановна, была любимицей матери. Мать называла ее не иначе, какъ ‘свтъ мой Катюшка’. Чтобы дольше не разставаться съ своей любимицей, мать выдала ее замужъ позже второй дочери, выдала по желанію Петра, за Леопольда Мекленбургскаго. У нея родилась дочь, извстная въ исторія царица Анна Леопольдовна, которая была замужемъ за Антономъ-Ульрихомъ Брауншвейгскимъ. Отъ нихъ родился сынъ оаннъ Антоновичъ… Слдовательно, царица Прасковья является родоначальницей того большого числа кратковременныхъ царей и царицъ, какіе сидли на русскомъ престол вовремя малолтства дочери Петра I, императрицы Елизаветы, которая и смняетъ этихъ полунмецкихъ царей.

Съ представленіемъ о царствованія Анны оанновны обычно связывается воспоминаніе о карлахъ и карлицахъ, какими были переполнены хоромы царицы, а также о разныхъ шутовствахъ, шутовскихъ процессіяхъ. до которыхъ она была охотница. Невольно при ея имени возстаетъ загнанная, обиженная, оскорбленная и превращенная въ шута фигура нашего перваго русскаго ученаго Тредьяковскаго, который ‘мнилъ’ себя поэтомъ.

Посл ближайшаго знакомства съ жизнью и обстановкой, какія сопровождали дтство Анны оанновны, съ образомъ жизни ея матери, невольно снимается съ этой царицы большая доля вины за ея дла и дянія. Любовь къ карламъ, разнымъ уродамъ и юродивымъ она должна была пріобрсти еще въ дтств. Ея мать постоянно окружала себя именно такимъ штатомъ, который, впрочемъ, она прятала въ разные чуланы, когда ждала къ себ Петра. Петръ не любилъ юродивыхъ и всякихъ нищихъ, для которыхъ домъ царицы Прасковьи былъ убжищемъ.

Но онъ и самъ не прочь былъ отъ разныхъ шутовскихъ процессій, смшныхъ фарсовъ. Такъ, извстно, на свадьб Анны оанновны съ герцогомъ Курляндскимъ за обденный столъ, по приказу Петра, были принесены громаднйшіе пироги ‘четвертей въ пять’. ‘Когда прочее кушанье было снято, государь вскрылъ пироги, я, ко всеобщему восторгу и изумленію, изъ нихъ выскочили дв разряженныя карлицы. Петръ отнесъ ихъ на свадебный столъ, и здсь, по его приказу, карлицы исполнили минуэтъ’ (стр. 51). Страсть Петра къ разнымъ шутовскимъ процессіямъ давно хорошо извстна. Онъ и въ нихъ былъ изобртательне своихъ послдователей, рабски повторявшихъ его выдумки. Изъ данныхъ очерковъ г. Семевскаго видно, что Петръ устраивалъ и шутовскія свадьбы, которыми прославилась впослдствіи Анна оанновна. Такъ посл свадьбы своей племянницы съ Курляндскимъ герцогомъ Петръ устроилъ свадьбу карла съ карлицей. Для этого въ качеств провожатыхъ собралъ около сотни разныхъ уродцевъ, которыми тогда еще изобиловали боярскія хоромы, а также и палаты царицы Прасковья… Молодыхъ посл свадебнаго торжества веллъ положить на ночь въ своей опочивальн.

Эта шутка была потомъ оплачена жизнью того и другого урода. Молодая умерла въ страшныхъ мукахъ во время родовъ, а молодой — отъ разврата, въ какой впалъ по. смерти супруги.

Посл всего этого дворъ и образъ жизни Анны оанновны является только печальнымъ отголоскомъ того прошлаго, среди котораго она воспитывалась…

Царица Прасковья по всмъ своимъ привычкамъ и воспитанію принадлежала старин. Но какъ женщина умная, понимавшая, что вся ея сила счастья или несчастья лежала въ Петр, она подлаживалась къ нему, къ его симпатіямъ. И, благодаря такого рода дипломатіи, она пользовалась до конца симпатіей Петра Великаго. Случалось, къ ней обращалась за посредничествомъ любимая жена Петра, Екатерина I, съ которой сна дружилась и переписывалась.

Вся жизнь и нравственные интересы этой женщины были поглощены монастырями, церквами, милостыней, всякой благотворительностью. Но рядомъ съ этимъ душеспасительнымъ дломъ хранилась въ старой цариц и та черствость, то зврство, которымъ отличались въ древней Руси вс власти предержащія. Эту сторону въ характер царицы Прасковьи удается г. Семевскому довольно рельефно выставить и освтить съ помощью найденныхъ бумагъ, касающихся дла ея стряпчаго Деревина.

Деревинъ быль золъ на Юшкова, любимца царицы Прасковьи. Вдругъ случай далъ ему возможность найти на двор оброненное Юшковымъ цифирное письмо царицы въ Юшкову.

Извстно, какъ въ царствованіе Петра I было во всей сил дйствіе Тайной Канцеляріи со всми ея застночными инструментами. Извстно, какъ указы Петра поощряли всякіе доносы и какъ грозили наказаніемъ за скрытіе какихъ-нибудь вредящихъ государству или вообще подозрительныхъ тайнъ. И вотъ Деревинъ, въ отмщеніе Юшкову, ршается представить найденное письмо въ Тайную Канцелярію. Слухи объ его намреніи дошли до Юшкова. Послдній, опираясь на такую сильную руку, макъ царица Прасковья, далъ приказъ схватить Деревина, думая пытками и угрозами заставить его выдать письмо. Деревинъ, не смущаясь пытками, крпко стоялъ на томъ, что не находилъ никакого письмо царицы. Строгость, съ какой къ нему относились, еще боле убждала его, что найденное письмо, должно-быть, важный обвинительный документъ противъ лютаго врага, и потому упорне стоялъ на своемъ. Юшковъ, боясь, что замучитъ до смерти, наконецъ отпустилъ Деревина на волю. Выпущенный, онъ тотчасъ представилъ письмо въ Тайную Канцелярію. По наговору Юшкова, что Деревинъ, будучи стряпчимъ царицы, обожралъ ее,— Деревинъ былъ посаженъ въ тюрьму съ прочими арестантами.

Услыхавъ, что у Деревина находится цифирное письмо, царица Прасковья, тогда уже больная, согбенная и настолько болзненная, что не въ силахъ была ходить сама, отдала приказъ, чтобы несли ее по тюремнымъ казематамъ, что ей пришло желаніе одлить арестантовъ милостыней. И дйствительно, очутившись въ казематк, она раздавала милостыню направо и налво и всхъ при этомъ спрашивала, гд находится арестантъ Деревинъ. Ей указывали на дальніе казематы… Но вотъ наконецъ и Деревинъ. Вмсто милостыни, на этого арестанта посыпались собственноручные царскіе удары палкою по лицу, по голов и вообще по чемъ попало. Царица хотла такимъ способомъ заставить вернуть найденное. Деревинымъ ея собственноручное письмо. Но, какъ мы знаемъ, письмо было уже передано членамъ Тайной Канцеляріи. Что же могъ ей вернуть Деревинъ? Но настойчивая старуха не врила его словамъ и не унималась, она не ослабвала въ изобртеніи разныхъ мукъ для своего бывшаго стряпчаго. Вдругъ ей пришла мысль жечь лицо и волосы Деревина. Но когда и это не достигало желанныхъ результатовъ, тогда царица отдала приказъ своей фрейлин: ‘Сходи въ карету, да принеси оттуда бутылку съ водкой’. Водка мигомъ была принесена. Тогда она приказала лить на голову арестанта. ‘Водка или лучше сказать спиртъ потекъ по лицу, т. е. по отвратительной язв, и разъдалъ ее страшно… ‘Зажигай!’ — крикнула царица, обращаясь къ Пятилту. ‘Истопникъ Степанъ Пятилтъ, привыкшій жечь дрова, но не людей, страшился исполнить приказъ старушки, но монархиня собственноручно соизволила толкнуть его руку со свчею къ голов Деревина, и голова вспыхнула, какъ порохъ!’ (стр. 151). Но здсь еще не конецъ всмъ мукамъ арестанта. Царица выказала царское мужество и жестокость. Когда кмъ-то изъ присутствовавшихъ былъ потушенъ огонь, зажженный на несчастномъ, царица пожелала осмотрть ‘копчонаго стряпчаго’. ‘Узнать его не было возможности. Волосы сгорли, лицо вздулось, посинло, почернло, мстами вовсе выгорло, глаза заплыли опухолью: подбородокъ тщательно обожженъ, и только сквозь раздутыя черныя губы слышались стоны’. Царица еще боле разгнвалась, ‘и ручка монархини, и крпкая трость вновь загуляли по ли…, но, нтъ, то не было уже лицо: въ громадной язв не было даже и подобія образа человческаго’ (стр. 151).

Когда бы кончила и, вообще, кончила ли бы царица издваться надъ своей жертвой, не добившись результа, трудно сказать, но теперь ее прервалъ и остановилъ своимъ появленіемъ генералъ-прокуроръ Ягужинскій. Онъ отнялъ у царицы ея жертву, а самое ее выпроводилъ изъ каземата,— правда, и то не безъ хитрости: Ягужинскій общалъ цариц, что на другой день пришлетъ къ ней Деревина.

Судя по тому зврству, съ какимъ преслдовала царица этого человка за удержаніе ея письма, дйствительно можно было подумать, что письмо содержитъ какую-нибудь государственную тайну, обнаруженіе которой могло обрушить гнвъ царя на самое царицу Прасковью, но это только такъ казалось. На самомъ же дл, надо думать, письмо касалось только личныхъ интимныхъ отношеній царицы къ Юшкову. Мы говоримъ: ‘надо думать’, такъ какъ содержаніе письма до сихъ поръ остается неизвстнымъ: оно не найдено среди бумагъ, касающихся дла Деревина.

Въ описанномъ эпизод выступаетъ типичный и характерный фактъ стараго времени. Царица Прасковья — на видъ чуть не святая, чуть не монахиня — вс силы употребляетъ, чтобы сохранить за собой образъ милостивой, благочестивой. Вс житейскія интимныя дла она творитъ втихомолку и обставляетъ ихъ такой осторожностью, что даже переписку съ любимымъ человкомъ ведетъ шифромъ. Какъ тигрица нападаетъ она на похитителя, который можетъ раскрыть ея тайныя любовныя отношенія… Старина любила снаружи — для виду — быть чистой, блестть на глазахъ другихъ, какъ брилліантъ, но въ сущности творила гораздо больше пакостей подъ разными покровами, скрывающими ее отъ постороннихъ взоровъ.

Хотя царица Прасковья не играла какой-нибудь политической роди, но она весьма интересна, какъ массовый типъ Петровскаго времени, который ‘лучше всего,— какъ совершенно врно замчаетъ г. Семевскій въ своемъ предисловіи,— можетъ служить для нагляднаго изображенія общественной жизни въ извстный, пережитый обществомъ, моментъ’ (стр. 6).

Въ конц кинги, въ вид приложенія, помщена: ‘Переписка царицы Прасковьи’ и ‘Переписка герцогини Мекленбургской Екатерины Ивановны’.

Е. Н.

‘Русская Мысль’, No 9, 1883

Читайте также: