Журналы для народа *).
Журналы для народа *).
*) Русская Мысль, кн. II.
V.
VI.
На Шексн.
VII.
VIII.
IX.
Е. Некрасова.
‘Русская Мысль’, кн.III, 1891
Журналы для народа, Некрасова Екатерина Степановна, Год: 1891
Время на прочтение: 35 минут(ы)
Къ журналамъ, подобнымъ Русскому Рабочему, отличающимся обиліемъ иллюстрацій, и иллюстрацій довольно недурныхъ, относится и Русь (съ 1878 г.), изданіе М. О. Микшина, выходившая, какъ и Русскій Рабочій, каждый мсяцъ тетрадками, только не въ одинъ, а въ 1 1/2 листа.
Русь несетъ съ собой въ народъ славянофильскую окраску, ея девизъ — православіе и народъ, славянофильскій духъ не только сквозитъ въ статьяхъ, но и въ картинахъ. Журналъ даетъ массу рисунковъ, изображающихъ преимущественно битвы за свободу славянъ, портреты полководцевъ. Вмсто виньетки, на каждомъ нумеръ дается изображеніе выдающагося за этотъ мсяцъ церковнаго праздника, кондакъ и тропарь, а вмсто преміи, изображеніе, наприм., иконы Николая Чудотворца.
Только эта иллюстрированная часть собственно и можетъ быть пригодна и доступна народу, которому въ Руси г. Микшина почти нечего читать, если не считать примтъ, пословицъ, календаря. Какое народу дло, напримръ, до ‘Ширъ-Али-Хана’ или до филологическаго происхожденія слова ноябрь — nowember, которымъ серьезно занята редакція? Но нельзя не признать, что та же самая редакція употребляла съ своей стороны старанія, чтобы ближе подойти къ народному пониманію. Она хлопотала, но эти хлопоты, быть можетъ, и не по ея вин, превращались въ какое-то непріятное кривлянье, ломанье передъ мужикомъ-читателемъ. Именно такимъ характеромъ отзываются въ журнал, несмотря на своя литературныя достоинства, разсказы, подобные, напримръ, разсказу г. Лейкина: Булгактеръ.
Неудивительно, что Русь съ своею славянофильскою окраской, оставшеюся еще въ самой программ {Редакція объявила, что будетъ давать ‘ежемсячный очеркъ внутреннихъ и вншнихъ событій въ связи съ современною жизнью единоврныхъ намъ народовъ, жизнеописанія подвижниковъ и другихъ дятелей государства, славяно-русскія былины, преданія, разсказы, стихотворенія изъ современной жизни, смсь, народныя поговорки, списокъ лучшихъ, дешевыхъ, полезныхъ книгъ, брошюръ и періодическихъ изданій для народа’.}, вызвала далеко не одобрительные отзывы Отечественныхъ Записокъ.
Русь наглядне другихъ народныхъ журналовъ убждаетъ, какъ мало отвлекались отъ литературныхъ и общественныхъ интересовъ интеллигентной среды народные журналисты, вслдствіе чего, бесдуя съ народовъ, они разыгрывали смшную роль Донъ-Кихотовъ, только съ тою разницей, что Донъ-Кихотъ никому, кром себя, не вредилъ, ни чьихъ надеждъ не обманывалъ, что длали вольно или невольно и чаще даже невольно и безсознательно народные журналисты. Въ большинств они такъ мало знали деревню, такъ чужды были ихъ пониманію степень умственнаго развитія и жизненный интересъ мужика, что они въ наивности полагали возможнымъ, повернувши голову къ интеллигенціи въ сторону деревни, продолжать начатый ране разговоръ, къ которому съ интересомъ прислушивался человкъ интеллигентной среды.
И не одна Русь заносила на страницы народнаго журнала чуждую народу вражду нашихъ литературныхъ партій. Родина (съ 1879 г.), вышедшая подъ редакціей Захарова, въ вид книжекъ, числомъ 12 въ годъ, едва ли не съ большимъ уваженіемъ выражала передъ народомъ свои порицанія партіи западниковъ, до которыхъ народу было такъ же мало дла, какъ китайскому богдыхану.
Славянофильскій духъ журнала не только проникалъ содержаніе, но осдался и на наружномъ вид книжекъ. Вмсто виньетки, журналъ имлъ на всю обложку по желтому фону крупными славянскими буквами надпись: Родина, славянскими же буквами печаталось и все остальное на обложк. И стоило перевернуть листъ, чтобы съ первыхъ же строкъ убдиться, что Родина дйствительно славянофильскій органъ: онъ на первыхъ же порахъ бранитъ западниковъ, которые е принялись теперь за всевозможныя ухищренія’, чтобы побрататься съ народомъ, который редакція называетъ ‘новыми людьми’ въ отличіе отъ старыхъ,— должно быть, привилегированныхъ.
Съ первыхъ же строкъ чувствуется та партійность, которою были проникнуты славянофилы и западники и которою редакція желала бы теперь пропитать ‘новыхъ людей’, а, главное, уберечь народъ отъ вліянія своихъ враговъ. А какъ народный журналъ, онъ ставитъ задачу: ‘открыть передъ нашею меньшею братіей галлерею образцовъ нравственности общественной, гражданской, семейной, по которой меньшая братія никогда не гуляла и картинами этими не восхищалась, такъ какъ она была тогда другаго прихода. Поэтому, — говоритъ редакція, — наша Родина будетъ, по мр возможности, содйствовать какъ облагороженію и разумному развитію простолюдина и расширенію знанія въ тхъ сословіяхъ, которыя прежде не имли тхъ способовъ и средствъ къ обогащенію себя знаніями, нравственными образцами и правилами разумнаго общежитія, какія теперь представляются имъ на каждомъ шагу’. И тутъ же прибавляетъ, правда, безъ всякой связи,— что у насъ есть ‘даровые учителя, которые готовы охотно и безмездно сять въ народ смена ложныхъ и вредныхъ ученій и портить, калчить т дтски-доврчивыя натуры, которыя готовы врить на-слово всякой печатной книжк и всякому печатному слову’.
Чтобы предупредить, предостеречь народъ отъ такихъ даровыхъ учителей, редакція хочетъ сять Родиной ‘хорошія смена религіи, знанія, нравственности, священныхъ обязанностей относительно высшей власти, государства и отечества’.
Рядомъ съ этою партійною окраской журналъ представляетъ не мало весьма недурныхъ разсказовъ, какъ, наприм., разсказы г-жи Катенкампъ (Стковой), изъ которыхъ нкоторые было бы недурно переиздать и сейчасъ. Вотъ хоть бы разсказъ Нравственныя силы, гд описывается, какъ деревенская двушка ушла въ горничныя въ городъ. Сколько ни приставалъ барчукъ съ своими ухаживаніями, она осталась стойкой, — отвергла его сладкія рчи и подарки и дождалась-таки своего жениха съ войны. Также не дуренъ и другой ея разсказъ — Наклепали. Много недурныхъ маленькихъ сказокъ, стихотвореній, сообщеній по сельскому хозяйству, исторіи, литератур, географіи встрчаемъ въ журнал, даются и современныя извстія. Только далеко не вс названныя сообщенія доступны читателю. Статьи научныя въ большинств трудны пониманію, если бы даже допустить читателемъ не мужика деревенскаго, а хотя бы и кончившаго курсъ въ городской школ.
Но если Родина трудно справляется съ формою статей, съ содержаніемъ, за то почти всегда удачно выбираетъ темы для народнаго читателя {Заглавія статей: Средства къ истребленію наскомыхъ, Выгоды глубокаго паханья, Огнебезопасныя постройки изъ саманнаго или земляного кирпича, Приготовленіе вина изъ черники и голубицы, Бесды врача о заразныхъ болзняхъ и способахъ избавленія отъ нихъ и т. д.}. Въ ней уже не встртите такого заглавія, какъ О воздлываніи растеній у финикіянъ и египтянъ, какое встрчается въ Грамот даже за время завдыванія редакціей г. Алябьевымъ. Чью, напримръ, изъ біографій писателей выбираетъ редакція для передачи деревн? Ломоносова, Некрасова… тхъ писателей, которые или содержаніемъ своей жизни, своего личнаго характера, или же мотивами своей поэзіи дйствительно близки и доступны народу.
Но счастливый выборъ темъ далеко не совпадаетъ съ удачей изложенія и съ выборомъ самаго матеріала. Каждая изъ названныхъ біографій какъ бы предполагаетъ, что читатель въ курс интеллигентной жизни и литературныхъ интересовъ столичной журналистики и т. п. И счастливый выборъ темъ оказывается не больше, какъ случайностью, случайнымъ совпаденіемъ народныхъ нуждъ съ симпатіями редакціи, а никакъ не сознательнымъ выборомъ, опирающимся на знаніе деревни.
Въ Родин, какъ и въ ея старшемъ брат — Русь, встрчаемъ въ конц книги пословицы, примты, ‘сельско-хозяйственныя замтки’ {‘Крестьяне въ август заняты жнитвомъ и свомъ. При уборк хлба слдуетъ обращать вниманіе на погоду. Если погода не особенно хороша — длать небольшіе снопы. Сжатая рожь, пролежавшая весь день и связанная подъ вечеръ аршинною или еще боле мелкой вязью, выстаивается 2—3 днями скоре. Никогда не допускать, чтобы снопъ пролежалъ на земл (потребуется для просушки дня 2 лишнихъ)’, 1879 г., No 8.}, напоминающія наставленія въ календар Л. Н. Толстаго, предсказанія по солнцу, лун, звздамъ, животнымъ, воздушнымъ явленіямъ.
Почти весь этотъ отдлъ, въ особенности примты, составляютъ не только балластъ въ народномъ журнал, но и балластъ, къ тому же, еще вредный. Въ народ, какъ уже не разъ говорено и говорится, и безъ помощи интеллигенціи такая масса всевозможныхъ суеврій, примтъ, что намъ ни въ какомъ случа не только не слдуетъ поддерживать, но не слдуетъ и увлекаться мыслью, что мы въ этомъ отношеніи можемъ обогатить народнаго читателя: онъ несравненно богаче насъ, и по этой части едва ли мы сможемъ изъ собственнаго запаса дать ему что-нибудь новое или неизвстное.
Родина, въ общемъ составляющая сколокъ съ нашихъ интеллигентныхъ журналовъ, если, судя по заглавіямъ статей, и кажется подходящею народу, то, въ сущности, все ея приспособленіе къ народу сказывается въ приложеніяхъ — въ вид календаря, примтъ, предсказаній и особыхъ на религіозные сюжеты картинъ, изъ которыхъ почти вс исполнены прекрасно.
Картины, пословицы, примты, календарь въ конц семидесятыхъ годовъ сдлались почти главною принадлежностью народнаго журнала, на нихъ строилъ народный журналистъ всю особенность народнаго органа, все отличіе отъ интеллигентнаго, съ котораго представлялъ, въ сущности, только грубый сколокъ. Если не хватало мста, этотъ отдлъ печатался петитомъ и даже чуть не на обертк.
Но вс подобныя приспособленія относятся скоре къ вншности: тутъ прибавить лишній листъ, тамъ приложить картинку, фундаментальныхъ же измненій,— не говорю уже въ самомъ тип журнал, а хотя бы въ программахъ, по которымъ издаются наши толстые и тонкіе, маленькіе и большіе, тетрадками и книжками журналы,— въ народныхъ журналахъ семидесятыхъ годовъ не встрчаемъ. Вс они — только грубые сколки и, притомъ, не имющіе ничего общаго съ попытками предшествующихъ десятилтій. Семидесятые годы словно бы нарочно старались забыть, что дло народнаго журнала иметъ за собой массу опытовъ и даже цлую исторію въ три десятилтія. Семидесятые годы имли даже рядомъ наглядные образцы прежнихъ журналовъ, возникшихъ еще въ 60-е годы: Грамотй, Мірской Встникъ и журналъ 40-хъ годовъ Чтеніе для солдатъ, которые благополучно продолжали существовать, одни — второе, другой — третье десятилтіе. Но журналы семидесятыхъ годовъ не захотли походить на своихъ предшественниковъ, которые были, въ то же время, и ихъ современники,— они захотли быть самобытны среди своихъ собратій. Но всю самобытность свели они на приспособленіе маленькаго интеллигентнаго журнала къ народу, и, какъ уже мы видли, приспособленіе не удалось. Личный талантъ редакторовъ издателей былъ черезъ-чуръ малъ, чтобы въ приспособленіи сказалось что-нибудь оригинальное, что-нибудь такое, что бы могло пригодиться для заимствованія у этого десятилтія для дла изданія современнаго народнаго журнала. Но, впрочемъ, одинъ изъ журналовъ семидесятыхъ годовъ — журналъ г-жи Пейкеръ — не остался безъ подражанія. Черезъ три года, какъ уже мы видли, по его слдамъ пошла Русь г. Микшина, а въ восьмидесятые годы — князь Мещерскій съ своимъ журналомъ Воскресенье, а отчасти и Кормчій, издающійся въ Москв съ 1888 года. Но Кормчій больше принадлежитъ къ духовной литератур: у него и редакторы, и издатель (священникъ Гурьевъ), а отчасти даже и сотрудники люди духовные. Журналъ предназначается какъ религіозно-нравственное чтеніе на воскресный день, выходитъ еженедльно по субботамъ, стоитъ 3 р. въ годъ. Въ каждомъ нумеръ, кром недльнаго календаря съ сообщеніемъ о святыхъ, содержатся воскресное Евангеліе, духовныя поученія, разсужденія о раскол — однимъ словомъ, журналъ даетъ статьи духовнаго содержанія. Если же изъ 12 страницъ, составляющихъ нумеръ, 2—3 и отводятся поэзіи, литератур — помщаются стихи или разсказъ, но и они чаще всего пишутся на религіозные темы. Напримръ, Какъ вести себя при бдности, Слезы ангела, Наказаніе Божіе за дерзкое безстрашіе во время грозы и за непочитаніе праздниковъ, стихотворенія С. Лютова: Воскресеніе Господа нашего Іисуса, Распятіе Господа нашего Іисуса Христа. На такія же темы помщаются и картинки. Вслдствіе такого спеціальнаго характера журнала, не считаю себя вправ входить въ его боле подробное разсмотрніе. Другое дло Воскресенье кн. Мещерскаго. Оно стало выходить еженедльно тетрадями съ 1887 года, цною 3 рубля въ годъ. Оно вполн примыкаетъ къ групп разсмотрнныхъ народныхъ журналовъ 70-хъ годовъ. Подобно Сельскому Чтенію С. Поля, Воскресенье сбивается на журналъ и на газету въ одно время. Здсь не только можно встртить обзоры событій дня, но даже и телеграммы, видъ которыхъ кажется такъ неумстенъ въ журнал. По общему же нравоучительному характеру статей, по масс картинъ Воскресенье напоминаетъ изданіе г-жи Пейкеръ, которому оно уступаетъ если не въ численности иллюстрацій, та въ ихъ изяществ и вообще въ изящной вншности всего изданія. По программ же журналъ кн. Мещерскаго вполн можетъ протянуть руку своимъ собратьямъ 70-хъ годовъ — Русскому Рабочему, Руси и т. д.
Да журналъ кн. Мещерскаго и не претендуетъ на оригинальность и самостоятельность: на его страницахъ то и дло мелькаютъ перепечатки не только стихотвореній (Языкова, Апухтина, А. Толстаго), но и повстей (Катенкампъ), что, на нашъ взглядъ, въ народномъ журнал не можетъ быть сочтено за недостатокъ. Для народа многое ново изъ того, что у каждаго изъ насъ можетъ вертться на язык. Пусть лучше народъ перечитываетъ хорошее старое, чмъ кормить его плохими новыми изготовленіями. Зная этотъ пріемъ за журналомъ Воскресенье, необходимо только съ большою осторожностью указывать на имена сотрудниковъ, а то въ ихъ число придется занести и В. А. Жуковскаго и многихъ другихъ обитателей кладбища.
Этотъ пріемъ ‘заимствованія’ практикуется не въ одномъ отдл беллетристики, и практикуется, притомъ, съ меньшею удачей. Сообщенія по сельскому хозяйству, а также и по другимъ вопросамъ составляются здсь заимообразно изъ другихъ газетъ, но статьи наставительнаго характера, статьи, направленныя противъ старыхъ и новыхъ пороковъ деревни, составляются уже изъ собственныхъ средствъ, безъ всякаго займа.
Изъ новыхъ пороковъ возбуждаетъ особенное неудовольствіе редакціи неуваженіе къ старшимъ: ‘Стариковъ не уважаютъ, начальство не слушаютъ, въ церковь ходить не ходятъ, только одно — кабакъ, да веселье, а тамъ хоть земля провались’. И чмъ же вооружается редакція, чмъ хочетъ исправить молодую деревню? Голыми наставленіями врод тхъ, которыя мы уже читали въ Русскомъ Рабочемъ, что, молъ, не слушаться старшихъ очень нехорошо. Только и всего. Среди такихъ наставленій попадаются и курьезныя, врод наставленія не врить въ порчу. Авторъ старается разубдить читателя въ возможности нагонять на другаго болзнь, вгонять бса: ‘Посадить, вселить въ другаго бса,— этого не можетъ сдлать никакой извергъ, хотя бы и желалъ’. Но рядомъ тотъ же авторъ допускаетъ, что ‘бсъ входитъ въ человка самъ, безъ всякаго злаго посредничества человческаго, и входитъ тогда лишь, когда попуститъ ему за наши грхи и для нашего вразумленія самъ Богъ’ {Воскрес. 1887 г., No 3.}.
Не меньше суеврія развитію ложныхъ взглядовъ помогаютъ и картины, которыя по своему обилію должны служить не малою приманкой для подписчика. Между ними иногда встрчаются непонятныя и невразумительныя, какъ, наприм., Георгіевскій крестъ.
Картина изображаетъ умирающаго. Съ одной его стороны стоитъ дьяволъ со свиткомъ въ рукахъ, съ другой — ангелъ, онъ держитъ надъ умирающимъ георгіевскій крестъ. Подъ картиной подпись: ‘Ангелъ-хранитель, развернувъ свитокъ длъ храбраго воина, торжествуетъ и съ георгіевскимъ (?) крестомъ побждаетъ и охраняетъ дьявола’.
Насколько въ журналахъ 70-хъ годовъ не замчается никакой преемственности съ народными журналами прежнихъ десятилтій, настолько она бросается въ глаза въ 60-хъ и 80-хъ годахъ, такъ какъ народные журналы этихъ обоихъ десятилтій въ общемъ представляютъ непосредственное повтореніе того журнальнаго типа, который сложился еще въ пятидесятыхъ годахъ неутомимыми трудами Погоскаго и испортился въ начал 60-хъ годовъ, перейдя въ руки Дерикера.
Успхъ Солдатской Бесды былъ достаточенъ, чтобы въ самый сильный разгаръ увлеченія народомъ, вслдъ за Погоскимъ, не потянулась съ разныхъ сторонъ цлая фаланга народныхъ издателей. Самъ Погоскій въ моментъ освобожденія, ободренный успхомъ и самимъ временемъ, одновременно съ Солдатскою Бесдой открываетъ второй журналъ, книгопродавецъ И. Н. Бушнеревъ въ одинъ годъ съ Народною Бесдой, въ 1862 году, выпускаетъ въ Петербург свой журналъ Грамотй. Ихъ примромъ увлекается и генералъ-майоръ Гейротъ, съ 1863 г. онъ начинаетъ изданіе Мірскаго Встника.
Журналъ г. Бушнерева Грамотй былъ какъ бы сколкомъ съ журнала Погоскаго: та же сокращенная программа большихъ толстыхъ журналовъ, т же отдлы (словесность, наука, современное обозрніе и разныя извстія), дешевая подписная цна (1 р. 50 к. въ годъ, а за отдльный No 35 к.), только число книгъ меньше — всего пять въ годъ, и выходили он какъ-то необычно: годъ начинался не съ января, а съ октября, журналъ зимой и осенью выходилъ черезъ два мсяца, а лтомъ и весной выпускался всего два раза. При журнал была масса рисунковъ, портретовъ и даже географическихъ картъ. На обложк — виньетка: мужикъ растянулся въ канав. Съ моста на него смотрятъ дти. Тутъ же по мосту проходитъ баба съ коромысломъ, офеня, около котораго собрались мужики.
Слдуя примру Солдатской Бесды, Грамотй ежегодно издавалъ массу книгъ для народа, цною отъ 5, 6 и 10 копекъ, книги представляли перепечатку статей, помщенныхъ въ журнал.
Зачинаясь одновременно съ Народною Бседой, которая въ рукахъ Дерикера давала наглядный обращикъ того положенія, что весьма недостаточно только начертать хорошую программу, все дло въ томъ, хватитъ ли таланта и знанія, чтобы ее выполнить, Грамотй повторилъ почти вс ошибки дерикеровской бесды, происходившія изъ одного и того же источника: незнанія деревенскаго читателя, его развитія и пониманія.
Начать хотя бы съ изложенія статей. Не трудно усмотрть, что у сотрудниковъ и у редакціи нтъ никакого опредленнаго представленія насчетъ того, какъ слдуетъ говорить съ народнымъ читателемъ. Редакція то забросаетъ иностранными словами, врод ‘форейторъ’, ‘мавзолей’, ‘моментъ’, то вдругъ останавливается на выраженіяхъ: ‘столбовая дорога’, ‘сельское кладбище’ или, еще курьезне, на слов: ‘выселки’, и начинаетъ обстоятельно толковать, что такое ‘столбовая дорога’, что называется ‘выселками’.
Подобная сбивчивость представленія замчается и въ самомъ содержаніи книжекъ. Здсь встрчаются такія статьи, какъ Экспедиція къ устью рки Енисея подъ начальствомъ лейтенанта Крузенштерна, масса математическихъ чертежей, фигуръ, а среди хозяйственныхъ замтокъ встрчаешь наставленія, какъ склеивать разбитую фаянсовую посуду или ‘какъ сдлать непромокаемый составъ для смазки кожаной обуви’, для чего, оказывается, необходимо имть подъ руками чутъ ли не цлую аптеку съ ея чувствительными всами.
Въ рубрик ‘врачебныя средства’ что ни совтъ, то поддержаніе существующихъ суеврій или распространеніе новыхъ, не мене невжественныхъ понятій. Но это нисколько не мшаетъ редакціи тутъ же рядомъ говорить о вред суеврія, и говорить горячо.
Въ смысл народнаго журнала немного выигралъ Грамотй и подъ другою редакціей,— даже подъ редакціей Н. И. Алябьева, который завдывалъ журналомъ, когда редакція изъ Петербурга перешла въ Москву {Вмсто 5 кн. въ годъ, Грамотй выпускаетъ теперь 12 кн., стоитъ не 1 р. 60 к., а 4 руб. съ перес., а безъ пересылки — 3 р.}.
Изъ разсматриваемыхъ въ этомъ очерк журналовъ Грамотй до восьмидесятыхъ годовъ былъ единственный народный журналъ, который издавался въ Москв. Первопрестольная столица въ дл народной журналистики, если не считать двухъ журналовъ восьмидесятыхъ годовъ: Сотрудника и Кормчаго, оказывается крайне несмлой, осторожной и мало предпріимчивой. Петербургъ же можетъ насчитать больше десятка народныхъ журналовъ, зародившихся въ его стнахъ. Впрочемъ, въ исторіи народной журналистики Петербургъ является почти единственнымъ городомъ, если не считать единичной попытки города Вильно издавать для народа Сельское Чтеніе подъ редакціей С. Поля, Варшавы, издающей Бесду у которую мн не удалось видть, и сейчасъ указанныхъ журналовъ въ Москв, куда изъ Петербурга была переведена и редакція Грамотя. Впрочемъ, такую же первенствующую роль играетъ Петербургъ не въ одной исторіи народной журналистики, а также и въ дл народныхъ изданій вообще: въ Петербург издавалось много народныхъ газетъ, въ Петербург же возникли и солидныя народно-издательскія фирмы, какъ фирна Фанъ-деръ-Флита, с.-петербургскаго комитета грамотности и коммиссіи народныхъ чтеній.
Если по времени возникновенія нкоторыя издательскія фирмы московскія и оказываются старше петербургскихъ, то это старшинство только по годамъ, а не по солидности и достоинствамъ самаго цла и прочности фирмъ {Народныя книги для чтенія въ ихъ 25-ти лтней борьб съ лубочными (Св. Встн. 1889 г. май, іюнь и іюль).}. Несомннно, Петербургу принадлежитъ въ дл народныхъ изданій первенствующая роль: об названныя фирмы — с.-петербургскій комитетъ грамотности и коммиссія народныхъ чтеній — до сихъ поръ непрерывно ведутъ свое дло, а изданіи с.-петербургскаго комитета грамотности являются до сихъ поръ лучшими, какъ бы образцовыми. Общества же, возникшія въ Москв, хотя возникли и давно, чуть не на цлыя 25 лтъ раньше петербургскихъ, но они сдлали неизмримо меньше, новая же фирма ‘Посредникъ’, хотя и иметъ за собою въ исторіи развитія народныхъ изданій громадное и даже первенствующее значеніе, но неизвстно, куда ее слдуетъ отнести, къ Петербургу идя къ Москв: печатала она свои книжки въ Москв, а редактировала въ Петербург.
Возвращаюсь къ Грамотю г. Алябьева. Г. Алябьевъ не предназначалъ своего журнала собственно для народа. Ему, какъ и многимъ, въ прежніе годы, казалось возможнымъ издавать журналъ, удовлетворяющій въ одно время и простолюдина, и ‘всякаго образованнаго человка, интересующагося народнымъ дломъ’. Тогда казалось возможнымъ соединеніе двухъ такихъ несовмстимыхъ цлей. Въ шестидесятыхъ же и семидесятыхъ годахъ не казалась такъ рвка разница въ умственныхъ потребностяхъ народа и интеллигенціи, тогда казалось возможнымъ удовлетворять тхъ и другихъ одинаковыми литературными блюдами. Этимъ объясняется явленіе журналовъ врод Грамотя г. Алябьева, предназначаемыхъ для такой обширной публики,— народъ и интеллигенція, городъ и деревня.
Вс подобныя изданія хлопотали, насколько возможно, объ одномъ: ‘доставить полезное, занимательное и дешевое чтеніе’. Г. Алябьевъ значительно расширилъ программу Грамотя, сдлалъ ее разнообразне. Кром отдла беллетристики, сюда вошли разсказы изъ русской исторіи, біографіи — прежмущественно русскихъ людей, ‘разсказы о Россіи въ географическомъ, литературномъ, статистическомъ, втнографическомъ, промышленномъ и сельскомъ отношеніи. Все относящееся до русскаго сельскаго хозяйства и его улучшенія. Обзоръ жизни и особенно хозяйственныхъ занятій въ замчательныхъ мстностяхъ Россіи и другихъ странъ. Открытія, изобртенія и совты. Народная гигіена. Объявленія о выход въ свтъ народныхъ книгъ, съ ихъ критическою оцнкой, о вызов рабочихъ, о цнахъ на рабочія силы, о составленіи артелей, объ открытіи промышленныхъ и ремесленныхъ заведеній. Разсказы о природ и ея явленіяхъ. Правительственныя распоряженія. Объясненіе необходимости знанія законовъ и указанія на важнйшія изъ нихъ съ поясненіемъ’.
Вотъ какая широкая программа была у Грамотя подъ редакціей г. Алябьева. Но содержаніе журнала при всей своей широт не представляетъ ничего, что бы могло годиться въ смысл чтенія для народа. Чтопойметъ деревня, что найдетъ интереснаго въ такого рода историческихъ статьяхъ, какъ Юоюнославянскія земли и ихъ tepow, гд, на подобіе политическаго обзора нашихъ толстыхъ журналовъ, излагаются событія современныя и вскользь указывается на прошлое, какъ хорошо извстное читателю? При чемъ же тутъ деревня? А что касается поэзіи, то вотъ ея обращикъ — стихи Дерунова:
Титъ, вдь, заговоры разные
Знаетъ, мастеръ сть вязать,
Насчетъ снасти рыболовныя
Мастеровъ не подыскать.
На питье не солощъ, знатную
Деньгу онъ теперь скопилъ
И квитанцію рекрутскую
Нын за сына купилъ…
Пожалуй, и деревн понять бы не мудрено, но что это за стихи,— стоитъ ли давать такую поэзію? Хорошія же стихотворенія врод Въ страду С. Дрожжина встрчаются не часто.
Но, собственно говоря, въ каждой книжк можно найти не мало любопытнаго, только не для деревни. Напримръ, въ отдл Обозрніе отечественныхъ историческихъ журналовъ встрчается обозрніе Русской Старины за цлый годъ, разборъ Исторіи педагогики Карла Смита, Случаи и анекдоты при Петр Великомъ, переданные въ томъ вид, какъ встрчаемъ ихъ на страницахъ Русской Старины или Русск. Архива, О воздлываніи растеній финикіянъ и египтянъ… Отдлъ же правительственныхъ распоряженій представляетъ простую перепечатку изъ Правительственнаго Встника.
Но въ той же самой книжк {1876 г., декабрь.}, въ которой находятся сейчасъ указанныя статьи, встрчаются и совершенно умстныя для народнаго журнала заглавія статей, напримръ: Какъ лечить часотку у лошадей, Практическое разршеніе вопроса о вред отъ ежегоднаго передла крестьянскихъ земель, Крупный или мелкій картофель слдуетъ садить? Какъ выдлывать пряжу изъ крапивы?… Кажется, чего же лучше?— взяты самые подходящіе вопросы для деревни. Но самое изложеніе статей далеко не оставляетъ при томъ же убжденія. Сухо, непонятно… масса словъ врод ‘суррогатъ’, а то и того хуже — прямо латинскіе термины.
Но въ 70-е годы редакторы врод г. Алябьева хлопотали не столько о деревенскомъ мужик, сколько о кончающихъ курсъ ученикахъ народныхъ училищъ, для которыхъ совсмъ недоставало книгъ. И если журналъ г. Алябьева оказывается неудовлетворительнымъ съ точки зрнія современныхъ требованій на народный журналъ, то онъ все же не лишенъ былъ своихъ достоинствъ въ то время. Журналъ г. Алябьева былъ изданіе грамотное, и это одно уже даетъ ему перевсъ передъ Грамотемъ 60-хъ годовъ, даетъ преимущество и превосходство передъ лубочною литературой, которая по обилію была все же единственнымъ источникомъ, утолявшимъ жажду молодыхъ грамотниковъ деревни. Не могли также не сказаться въ самомъ направленіи и дух журнала т добрыя мысли и желанія, которыми была преисполнена редакція {Сотрудниками г. Алябьева были: Баушовъ, М. Милюковъ, А. Ушаковъ, . Тихоміровъ, П. Преображенскій, С. Дрожжинъ, Е. Щепкинъ, С. Дурново, кр. В. Ливановъ, А. Кротковъ, Л. Трефолевъ.}. О, безъ сомннія, на страницахъ Грамотя г. Алябьева нельзя было наткнуться хотя бы на такого рода лечебные совты и медицинскія сообщенія, какія попадались въ журнал г. Кушнерева, почти ничмъ не превосходящемъ со стороны содержанія и вншности лубочныя книги. Да и на виньетк — на мсто пьянаго растянувшагося мужика уже виднлась изба съ надписью: Школа, отъ которой изображены во вс стороны лучи,— несомннно лучи просвщенія, а возл школы народъ: мужикъ, мальчикъ, двочка — вс читаютъ,— двочку слушаетъ старый старикъ. Тутъ же стоитъ раскрытый ящикъ, изъ котораго дти берутъ книги. Эта виньетка прямо указываетъ, о какомъ читател имла въ виду заботиться редакція. Но журналъ ее пригоденъ для деревенскаго школьника, — едва ли кто изъ современныхъ деревенскихъ педагоговъ ршился бы дать книжку этого журнала въ руки своему деревенскому ученику.
Къ типу этого журнала вполн примыкаетъ Сотрудникъ, начавшій издаваться г. Залсскинъ въ Москв въ 1887 г., по 12 книжекъ въ годъ, каждая книжка въ 7—9 листовъ, при годовой подписк въ 4 рубля. Программа журнала отличалась такими же широкими замыслами, какъ и у московскаго Грамотя, подобно которому редакція Сотрудника разсчитывала на самый обширный контингентъ читателей, начиная съ крестьянъ и кончая интеллигенціей. Но ошибки, плохо сознаваемыя въ 60-хъ и 70-хъ годахъ, не могли не быть тотчасъ же поняты въ послднее десятилтіе, значительно обогатившееся званіями по части народнаго развитія и пониманія. Сотрудникъ на первыхъ же порахъ очутился, по выраженію самой редакціи, въ ‘неблагопріятномъ положеніи’ и въ январ 1888 года объявлялъ уже о необходимости пріостановить изданіе, которое въ конц года перешло въ новыя руки. Что представитъ изъ себя этотъ журналъ въ будущемъ, еще неизвстно.
Другой журналъ 60-хъ годовъ, одного типа съ журналомъ Погоскаго, Мірской Встникъ, также иметъ большое сходство съ Грамотемъ — и по содержанію, и по вншности, — и опять съ Грамотемъ втораго фазиса, когда онъ редактировался г. Алябьевымъ. Мірской Встникъ также выходилъ книжками — по 12 въ годъ, съ годовою цною въ 3 р. и тоже съ рисунками, издавалъ также много книгъ, составлявшихъ перепечатку статей журнала {Книгъ до 30 въ годъ, цною отъ 5 до 35 к.}. Не только форматъ, но даже обложка у обоихъ журналовъ была одинаковая — лиловая, на обложк виньетка. Только виньетка Мірскаго Встника далеко не такъ проста, какъ у Грамотя. Мсто деревенской школы здсь занимаетъ каменная глыба съ надписью: ’19 февраля 1861 года’. На вершин ея двуглавый орелъ, а надъ нимъ въ воздух виситъ сіяніе и корона, книгу у подножія камня стоятъ и сидятъ мужики, есть и бабы,— вс слушаютъ чтеніе книги, на которой надпись: ‘законы’. Это цлая аллегорія, которую едва ли уразумть деревенскому читателю. Но редакція въ объявленіи довольно ясно высказываетъ задачу изданія: ‘Быстрое распространеніе грамотности во всей масс русскаго народа и великія реформы, совершившіяся нын въ гражданской жманы Россіи, вызвали въ послднее время потребность въ книгахъ, а также и въ особыхъ періодическихъ изданіяхъ для народа. Простолюдинъ въ настоящее время пріобрлъ обширныя гражданскія права, которыя даютъ ему возможность принять живое участіе въ общей дятельности всхъ сословій государства. Долгъ образованныхъ сословій братски помочь крестьянину въ дл устройства его быта на новыхъ прочныхъ основаніяхъ и въ стремленіи его къ расширенію своего прежняго узкаго круга дятельности и понятій’.
Такъ вотъ чему обязано появленіе Встника: новымъ реформамъ, — он вызываютъ интеллигенцію на новое дло непосредственнаго просвщенія народа,— вотъ что, слдовательно, означаетъ надпись, на виньетк ’19 февраля 1861 года’, вотъ что означаетъ двуглавый орелъ съ сіяніемъ. А законы? какое они имютъ отношеніе къ Мірскому Встнику, къ его программ? Въ томъ же объявленіи отъ редакціи говорится дале: редакція общаетъ знакомить крестьянина съ наукою права, только не въ сухомъ вид, не въ форм учебника, ‘а въ живомъ, понятномъ изъясненіи главнйшихъ законоположеній, относящихся до крестьянъ, а также въ обсужденіи дятельности волостныхъ старшинъ и другихъ выборныхъ лицъ волостнаго и сельскаго управленія’. Остальные же отдлы редакція общаетъ посвятить ‘распространенію религіозныхъ истинъ въ народ и распространенію научныхъ и практическихъ свдній’.
Едва ли когда возникалъ народный журналъ съ такими ясными, широкими и насущными задачами для деревни, какъ знакомство съ главнйшими законами, касающимися деревни,— съ намреніемъ входить не только въ разсмотрніе, но и въ обсужденіе дятельности непосредственныхъ деревенскихъ властей — волостнаго правленія съ его старшинами и предсдателемъ.
Въ степени выполненія этихъ задачъ и общаній опять бросается въ глаза сходство съ Грамотемъ г. Алябьева. Вс статьи Мірскаго Встника берутъ на нсколько тоновъ выше крестьянскаго пониманія и, такихъ образомъ, самаго главнаго своего читателя, деревенскаго мужика, оставляютъ за бортомъ, и какъ бы ни казались интересны статьи сами по себ, гд толкуется и о фазахъ луны, и о взаимномъ притяженіи, и о полярныхъ звздахъ, но он недоступны крестьянину. Журналъ съ удовольствіемъ — и не безъ пользы — прочтетъ сельскій учитель, собственно же для народа изо всхъ книжекъ за цлый, ну, хотя бы за 1875, годъ дай Богъ, чтобы оказались понятными два-три разсказа {Напримръ, разсказъ Ваненко Нтъ худа безъ добра, который по содержанію, и по языку могъ бы прекрасно идти для народной книжки, взамнъ разсказа, наприм., О проказахъ чорта.} и нсколько стихотвореній,— остальное же совсмъ недоступно, и не столько по содержанію, сколько по языку.
Мірской Встникъ пробовалъ временами отступать отъ рчи сухаго учебника и поддлываться подъ народную, но это выходило чуть ли не хуже. На неумстность поддлки указывалъ маленькій журналъ Руководство для сельскихъ пастырей. ‘Нтъ необходимости писать такъ, какъ говоритъ народъ, онъ самъ хочетъ научиться говорить лучше, чище, чтобы книжки были понятнй, къ чему же перенимать его рчь, переводить на бумагу, увковчивать ее въ печати и тмъ задерживать развитіе народной рчи, ея усовершенствованіе?’ {1868 г., No 19, стр. 38.} Несравненно строже относился къ народному журналу Современникъ, неумнье редакціи справиться съ задачей онъ принималъ какъ бы за насмшку надъ народнымъ образованіемъ {Современникъ 1868 г., No 8.}.
Но нтъ сомннія, что у редакціи было и желаніе, и стараніе сдлать вс мудреныя вещи доступными простолюдину, но… для этого у нея недоставало только… умнья. Сомнваться въ добромъ желаніи редакціи нтъ ни малйшаго основанія. Какихъ попытокъ, какихъ опытовъ она ни длала, чтобы упростить, подойти подъ пониманіе деревни! Возьмемъ статью: О томъ, какъ молодой солдатъ Демьянъ разспрашивалъ стараго служиваго Ивана Трофимова объ устройств человческаго тла.
Сколько въ основ этой статьи лежитъ добрыхъ намреній и старанія — дать толково, просто понятіе о строеніи нашего тла! Ради упрощенія и большей доступности, сообщеніе длается въ діалогической форм. Но діалогическая форма, какъ извстно, требуетъ особаго таланта, и прибгать къ рей всякому, умющему грамотно писать,— большой рискъ. Такъ рискнулъ авторъ названнаго діалога и только оконфузился: у него вышли не солдаты, а манекены, не разговоръ живой, а выдержки изъ учебника, причемъ солдатъ, долженствующій поучать, вышелъ, ну, ни дать, ни звать — профессоръ, а другой, долженствующій поучаться,— настоящій болванъ. И несмотря на все желаніе просто объяснить народу о строеніи человческаго тла, тутъ трудно что-нибудь уразумть.
Сходство Мірскаго Встника съ Грамотемъ сказывается также и въ состав сотрудниковъ, и тамъ, и тутъ среди поэтовъ встрчаемъ крестьянина С. Дерунова съ его плохими стихами, составляющими плохое подражаніе Кольцову, врод, наприм., стихотворенія Крестьянская забота, которое начинается такъ:
‘Вотъ бьется онъ съ заботушкой,
Какъ бы стать въ сел хозяиномъ,
Запахать поля широкія,
Не знать жизни одинокія…’ *)
*) 1888 г., кн. 8.
Такихъ поэтовъ, какъ С. Деруновъ, изъ крестьянской среды не мало насчитываетъ на своихъ страницахъ Мірской Встникъ, да и не только поэтовъ, а вообще сотрудниковъ изъ крестьянъ. Приложеніе къ имени автора ‘крестьянинъ’, ‘мщанинъ’ считается редакціей едва ли не украшеніемъ, и Мірскому Встнику принадлежитъ честь открытія широкой журнальной дороги для поэтовъ деревни. Среди нихъ встрчаемъ здсь и старосту Желнобобова (Про грамотку {‘Потихоньку, помаленьку
Все впередъ, да все впередъ,
Глядь, и въ нашу деревеньку
Божья грамотка идетъ…
…И тогда ужъ не обманетъ
Насъ пріятель никакой,
Разумъ нашъ про все разсудитъ
Ужъ своею головой…’
(Мір. Встн. 1883 г., кн. 4).}, и мщанина Булычева, и др.
Въ этомъ, насколько кажется, все преимущество Мірского Встника передъ Грамотемъ, съ которымъ, кром указаннаго сходства вншняго и внутренняго, онъ сходится еще и въ безкорыстно-любовномъ отношенія къ длу, которое, тмъ не мене, не удается обимъ редакціямъ.
Какъ вышеупомянутый солдатскій діалогъ, такъ и отдлъ извстій, гд часто сообщается о солдатахъ, рекрутахъ, рекрутскихъ наборахъ, да и сами разсказы, гд часто фигурируютъ солдаты, говорятъ за особую симпатію и интересъ редакціи къ людямъ военной среды. Эта симпатія легко объясняется профессіей самого редактора, А. . Гейрота: онъ генералъ-майоръ. Это одно изъ именъ, которыя встрчались еще въ 40-хъ годахъ въ исторіи русской народной журналистики. Какъ припомнимъ, А. . Гейротъ еще до освобожденія издавалъ журналъ Чтеніе для Солдатъ, который и сейчасъ продолжаетъ издаваться сыномъ покойнаго А. . Гейрота одновременно съ Чтеніемъ для Народа, замнившимъ Мірской Встникъ, который просуществовалъ около 25 лтъ, съ 1863 г. по 1885 годъ.
Но Мірской Встникъ закрылся въ 1885 г. какъ бы затмъ, чтобы въ слдующемъ, 1886 г., возродиться подъ новымъ именемъ: Чтеніе для Народа, оставаясь въ рукахъ прежней редакціи и сохраняя прежній характеръ и даже ту же задачу, только съ маленькимъ измненіемъ согласно требованію времени. То-есть въ объявленіи теперь уже ни слова не говорилось объ освобожденіи, призывающемъ интеллигенцію на служеніе народу, а прямо, что цль журнала — ‘содйствовать первоначальному научному самообразованію народа, основанному на нравственныхъ началахъ и религіозныхъ истинахъ православной вры, утверждать въ народ религіозныя и нравственныя понятія и распространять первоначальныя полезныя знанія’.
По наружному виду легко ошибиться и Чтеніе для Народа принять за Мірской Встникъ. Книжки Чтенія одной величины съ Мірскимъ Встникомъ, въ такой же лиловой обложк, съ такою же аллегорическою виньеткой: та же глыба, орелъ, только безъ сіянія, та же надпись на глыб: ’19 февраля 1861 г.’, а у подножія — чтецъ и слушатели.
Чтеніе такъ же, какъ и Мірской Встникъ, только едва ли не въ большемъ числ, насчитываетъ сотрудниковъ между крестьянами. Тутъ и поэтъ Влазневъ, одинъ изъ постоянныхъ сотрудниковъ журнала, у котораго встрчаются за послднее время недурныя стихотворенія, и сторожъ сельской школы Захарычъ, и поэтъ крестьянинъ Денисовъ, помстившій въ Чтеніи, кром мелкихъ стихотвореній, большую поэму Волга, сильно отзывающуюся подражаніемъ Кольцову, впрочемъ, въ ней встрчаются мста и не лишенныя дарованія:
‘Прошепчи хоть ты
(говоритъ крестьянинъ-поетъ, обращаясь въ Волг)
Тихимъ голосомъ
И повдай всю
Быль протекшую:
Сколько бурь, невзгодъ
Въ жизни встртила?
Сколько тысячъ бдъ
Перевидла?…
Сколь кровавыхъ жертвъ
Пріютила ты
И могильнымъ сномъ
Убаюкала?…’ *)
*) 1886 г., No 7, стр. 80—81.
Есть, конечно, сотрудники и помимо крестьянъ: одинъ изъ постоянныхъ и плодовитыхъ — г. Серебровскій, котораго повсти были переизданы отдльными книжками у И. Д. Сытина {Моя статья: Народныя книги для чтенія.}, затмъ С. Михайлова, А. Н. Величковъ, А. Платоновъ, В. Барсуковъ и др. Въ Чтеніи, какъ и въ Солдатской Бесд Погоскаго, установилось общее правило — принимать и печатать статьи только съ подписями авторскихъ именъ.
Но Чтеніе, при всемъ своемъ сходств съ Мірскимъ Встникомъ, въ значительной, со стороны языка и изложенія, мр превосходитъ его, какъ превосходитъ опытный педагогъ посл длинныхъ лтъ практики самого себя. Сообщаемыя свднія, наприм., объ аэролит, компас, велосипед длаются уже въ значительно упрощенной форм, доступной, если не для крестьянина, то хоть для средняго читателя. Сообщается много въ нравственномъ и другихъ отношеніяхъ хорошо дйствующихъ на читателя фактовъ изъ деревенской жизни, наприм., постановленія на мірскомъ сход объ общественныхъ запашкахъ, объ основаніи школъ и т. п.
Хотя направленіе журнала довольно сбивчиво, но въ общемъ недурно. Возьмемъ, наприм., комедію На свою же голову, гд разсказывается, какъ хотли оклеветать деревенскаго учителя въ безбожіи собственно потому, что учитель мшалъ деревенскому лавочнику жениться на дочери богатаго мужика, Наст: дочь любила этого самаго учителя. Отецъ молодой двушки стакнулся съ лавочникомъ-кулакомъ, чтобы убрать изъ деревни учителя, эту помху ихъ общимъ планамъ. И вотъ на учителя посыпались клеветы, что онъ безбожникъ, что дтей учитъ такимъ глупостямъ, будто земля вертится, виситъ на воздух, а не стоитъ на китахъ. Но предводитель дворянства беретъ сторону учителя, и учитель остается на мст, женится на Наст, а у кулака-лавочника опечатываютъ лавку.
Мысли почти во всхъ разсказахъ добрыя, но художественное ихъ выполненіе далеко не высокой пробы, хотя бы взять въ этой комедіи: пьяный мужикъ боле походитъ на каррикатуру, чмъ на дйствительнаго мужика. Крестьянка Настя и по вншности (она гуляетъ въ внк изъ васильковъ съ книжкой въ рукахъ), и по рчамъ не крестьянка, а воспитанная барышня. Но за то вс симпатіи автора на сторон бдной двушки, даже тогда, когда она не покоряется отцу, бжитъ вонъ изъ дому, бжитъ къ жениху-учителю и когда идетъ къ предводителю просить защиты противъ отца.
Вся комедія, направлена къ тому, чтобы разсевать невжество, нелпости суеврнаго представленія. Но это не мшаетъ тутъ же, въ первомъ отдл, гд помщаются проповди и духовныя бесды, говорить о бсноватыхъ.
Я нарочно нсколько подробне остановилась на направленіи и содержаніи Чтенія для Народа, такъ какъ этотъ журналъ не есть только достояніе исторіи, а представляетъ образецъ того, что сейчасъ дается народу.
Та же самая редакція, какъ уже упоминалось раньше, издаетъ Чтеніе для Солдатъ. Этотъ журналъ издается съ 40-хъ годовъ, но мн удалось его отыскать лишь за семидесятые годы, не раньше, когда онъ издавался рядомъ съ Мірскимъ Встникомъ, съ которымъ во многихъ отдлахъ представлялъ полное тождество статей. ‘Такъ какъ оба эти журнала,— говорилось отъ редакціи,— въ основаніи своемъ имютъ цлью содйствовать умственному и нравственному развитію въ народ вообще, то и статьи духовно-нравственнаго отдла, и нкоторые разсказы, повсти я стихотворенія, имющіе общій интересъ, предназначаются для помщенія въ обоихъ журналахъ’.
Программа обоихъ журналовъ была почти одна и та же, въ шестидесятыхъ годахъ въ Чтеніи для Солдатъ были введены еще ра новыхъ отдла: Солдатскій собесдникъ, куда входили статьи о законоположеніяхъ, уставахъ, относящихся до воинскихъ нижнихъ чиновъ, и отдлъ Солдатскія сочиненія.
Въ послдній отдлъ входятъ исключительно труды солдатъ. Этотъ отдлъ возбудилъ такое соревнованіе, что редакція въ 1863 году была завалена обиліемъ солдатскихъ сочиненій и принуждена была начать издавать отдльный Сборникъ солдатскихъ сочинениій, который выходилъ въ годъ въ числ шести нумеровъ, цною 1 р. 60 к. съ пересылкою. Но помщаемыя сочиненія подвергались значительной выправк со стороны редакціи, потому о степени ихъ достоинствъ, какъ произведеній солдатскихъ, судить трудно.
Въ 60-хъ годахъ содержаніе каждой книжки Чтенія для Солдатъ представляло чрезвычайное разнообразіе: въ первый отдлъ входили статьи духовнаго характера — и проповди, и простые разсказы, и разговоры священника съ раскольниками, затмъ шли историческія статьи, статьи по гигіен, зоологіи, біографіи (Слпушкина, Никитенко, Шевченко), стихи Некрасова, разсказы Даля, Марка-Вовчка, Тургенева. Въ книжкахъ было больше разнообразія, широты, простора для мысли и фантазіи читателя, чмъ представляетъ журналъ въ настоящее время. Онъ выходилъ въ годъ въ числ 6 книгъ или 24 нумеровъ и стоилъ съ пересылкою 3 р. 10 в. Теперь же онъ выходитъ 12 выпусками и стоитъ съ пересылкою 4 р. Въ настоящее время въ его содержаніи преобладаетъ военный характеръ. Вс статьи, за исключеніемъ одной-двухъ духовно-нравственныхъ, посвящаются дламъ и вопросамъ военнымъ {Наприм., Наши моряки на Дуна, Воспоминанія о дйствіяхъ пхотнаго пензенскаго полка въ турецкую войну 1877—1878 гг., Воспоминанія Гиллявердынца о войн 1877—1878 гг.}. Это обычный характеръ содержанія книжки, а если иногда встрчаются стихи, то и они непремнно, воинственнаго характера. Вотъ стихотвореніе: Закаспійская желзная дорога,— оно прекрасно знакомитъ съ поэзіей журнала за 1888 годъ.
‘Дружно, быстро мы, ребята,
Подвигаемся впередъ,
Лихо отъ Кизилъ-Арвата
Батальонъ второй идетъ.
Наши лагери — укладка,
А вагонъ у насъ палатка,
Мы среди полей живемъ,
И намъ горе ни по чемъ…’
Съ этой стороны любопытна статья, какъ бы родъ исповдуемаго редакціей катехизиса: Бесда отца съ сыномъ. Отецъ наставляетъ сына-солдата: ‘о всякихъ людяхъ, которые ведутъ непотребныя рчи, гд бы то ни было: въ казармахъ, либо по трактирамъ, немедленно нужно докладывать начальству’.
Сынъ спрашиваетъ: ‘Если цивильный человкъ какой, то гд же его начальство искать?’ Отецъ: ‘А полиція зачмъ? Полиціи и слдуетъ докладывать. Она, вдь, и поставлена для того, чтобы оберегать честныхъ людей отъ разныхъ подлыхъ людишекъ. Ежели бы каждый хорошій человкъ тотчасъ сообщалъ полиціи о появившихся вредныхъ людяхъ, такъ ихъ бы у насъ не было’.
Дале сынъ спрашиваетъ: ‘Какой вредъ могутъ сдлать разные прощалыги своими глупыми рчами, батюшка?’ Отецъ на это даетъ длинную отповдь, которая въ конц урезониваетъ сына на благородный подвигъ доноса: ‘Теперь звать не стану, батюшка,— говоритъ сынъ.— Совсмъ я не понималъ вреда рчей нашего дворянчика о неравномрномъ распредленіи земли’ {1888 г., вып. VI, стр. 170—176.}.
Таково современное направленіе журнала Чтеніе для Солдатъ, которое ничего не иметъ общаго съ тмъ же журналомъ шестидесятыхъ годовъ, хотя редакторъ и издатель его и сейчасъ носатъ одно и то же имя — Гейротъ, но тогда были шестидесятые годы, а теперь настали восьмидесятые, тогда были отцы, а теперь дти.
Вс четыре сейчасъ разсмотрнныхъ журнала въ выработк народнаго журнальнаго типа шли по стопамъ Погоскаго — его Солдатской Бесды.
Собственно этому редактору принадлежитъ самостоятельность выработки, и то, впрочемъ, не типа: Солдатская Бесда вполн примыкала къ типу существующихъ интеллигентныхъ журналовъ,— а, врне, въ самостоятельности выработки программы журнала, главное же — въ умньи выполнить эту программу.
Погоскій держался правила: въ новомъ дл начинать съ маленькаго,— ни широкихъ программъ, ни заманчивыхъ общаній. Погоскій понималъ, какъ трудно было то дло, за которое онъ брался, и что еще трудне — врно намтить его границы при самомъ начал и взять прямо тотъ настоящій тонъ, который бы не смахивалъ на сюсюканье глупыхъ нянекъ съ дтьми и не сбивался бы на каррикатуру, а еще того хуже, какъ бы не взять тономъ выше пониманія читателя.
Принципъ постепенности отъ простаго къ сложному, а, главное, прекрасное знакомство съ средой и жизнью простаго читателя уберегли автора отъ тхъ ошибокъ, въ которыя стали впадать одинъ за другимъ журналисты, шедшіе вслдъ за Погоскимъ. Прекрасно понимая, что такое дло, какъ веденіе народнаго журнала, не столько будетъ стоять въ зависимости отъ теоретическихъ начертаній, сколько отъ самой жизни и отъ личнаго умнья редактора, Погоскій не давалъ читателю широкихъ общаній, но заманивалъ ни числомъ книгъ, ни ихъ величиною, все это (и число книгъ, и ихъ объемъ), какъ извстно, зависитъ отъ накопленія годнаго матеріала. И журналъ Погоскаго давалъ маленькія книжки,— сперва всего3 въ годъ, а потомъ число ихъ дошло до 6, и только черезъ 4 года журналъ сталъ выходить въ двойномъ изданіи и объявилъ свою подробную программу, состоявшую изъ пяти отдловъ. Но съумть ее выполнить, съумть остаться въ предлахъ намченныхъ рубрикъ и съумть не выдти за предлы пониманія и близкихъ интересовъ деревни,— такую задачу могъ выполнить только знатокъ народа, его развитія, интересовъ. И Погоскій выступаетъ дйствительно такимъ знатокомъ. Любая статья, любая замтка, изъ какого бы отдла ни взять, всмъ своимъ содержаніемъ близка интересамъ деревни, касается ея духовныхъ или матеріальныхъ нуждъ. Въ этомъ собственно и сказался Погоскій, не столько, какъ творецъ народнаго журнала, сколько знатокъ простаго народа. Талантъ же его ясно выразился въ умньи справляться съ каждою темой, не только оставаясь въ должныхъ границахъ, когда приходится касаться самыхъ разнообразныхъ предметовъ, но и въ умньи вести бесду постоянно въ той форм, которая доступна читателю безъ всякихъ усілій. Это едва ли не самая трудная сторона народнаго журнала — умть по самымъ разнообразнымъ предметамъ не только изъ области повседневной жизни, но и науки, разныхъ наукъ, доступно говорить съ народомъ, говорить такъ, чтобы читателю пониманіе не стоило никакихъ усилій. И это Погоскому вполн удалось. Но на него за это же въ одно время сыпались похвалы и порицанія. Онъ, долго жившій среди солдатъ казарменною жизнью, бокъ-о-бокъ спавшій съ мужикомъ-солдатомъ, съ утра до вечера слушавшій солдатско-мужицкій говоръ, такъ свыкся съ этимъ жаргономъ, что могъ говорить на немъ, какъ говоритъ сынъ или дочь языкомъ своихъ родителей. Природный талантъ съ оттнкомъ юмора далъ ему возможность ловко подхватить остроту и усмшку русскаго солдата, и вотъ въ такомъ вооруженіи онъ выходитъ передъ своимъ простонароднымъ читателемъ. Читатель видитъ въ немъ своего собрата, слышитъ своего человка, который съуметъ всякую умную и полезную вещь передать въ шутливомъ, легкомъ тон, нисколько не умаляя ни ея значенія, ни важности взятаго предмета. Вотъ за этотъ шутливый тонъ, за эту приправу серьезнаго дла балагурствомъ, въ которомъ Погоскій усматривалъ лучшее средство сдлать самое трудное доступнымъ, самое серьезное и дловое легкимъ и заманчивымъ, и доставалось ему даже отъ такихъ талантливыхъ критиковъ, какъ Писаревъ {Соч. Писарева, т. 9, стр. 48.}.
Отмчать тонъ шутки, какъ необходимую потребность народнаго журнала, было бы величайшею ошибкой: этотъ тонъ у Погоскаго не столько былъ слдствіемъ заране обдуманнаго начертанія, сколько его природною способностью, талантомъ, который скрывалъ въ себ самомъ успхъ и уберегалъ отъ шаржа, который при иныхъ условіяхъ почти неизбженъ. Стоитъ взглянуть на Русь г. Микшина, чтобы убдиться въ справедливости, т.-е. что шутливый тонъ въ народномъ журнал вещь обоюдуострая. Изъ шутки въ изданіи г. Микшина, а также и другихъ, выходило кривлянье, подлаживанье, смахивающее на каррикатуру,— балаганъ.
Попытки другихъ журналистовъ-издателей, шедшихъ вслдъ за Погоскимъ, лучше всякихъ разсужденій показываютъ, въ чемъ собственно состояла и крылась вся сила удачи обихъ Бесдъ Погоскаго. Что вышло, что сталось съ тою же Народною Бесдой, когда отошелъ отъ редакціи Погоскій? Что сталъ представлять безъ него журналъ? Ничмъ, кром формата, плохой бумаги, не отличался онъ отъ нашихъ толстыхъ журналовъ и народнымъ казался только потому, что назывался Народною Бесдой.
А, между тмъ, Дерикеръ по уход Погоскаго не длалъ въ журнал никакихъ нововведеній, ничего не мнялъ, и программа, и отдлы, все осталось прежнее. Отчего же вдругъ журналъ пересталъ быть народнымъ пересталъ походить на самого себя, на то, чмъ онъ былъ въ рукахъ Погоскаго? Оттого, что удача или неудача меньше, чмъ гд-либо, въ изданіи народнаго журнала зависитъ отъ теоретическихъ начертаній, отъ мысленныхъ или словесныхъ задачъ и общаній. Ужь, кажется, чего лучше, чего шире тхъ начертаній народнаго журнала, съ какими выступилъ Грамотй во второмъ фазис своего развитія или Мірской Встникъ! Но дали ли они то, что вправ былъ ожидать читатель посл ихъ объявленій? Эти журналы, какъ народные, не оправдали и тни надеждъ. Ни та, ни другая редакція, безъ сомннія, не имла въ виду вводить кого-нибудь въ заблужденіе, а, тмъ не мене, он ввели, какъ ввелъ и Дерикеръ, сохранившій и посл выхода Погоскаго за Народною Бесдой прежнюю программу и прежнія общанія. Они являются въ такой роли невольно, впадаютъ въ ошибку безсознательно.
Дерикеръ упускаетъ изъ вида основную причину удачи журнала Погоскаго. Онъ, какъ и дв другія названныя редакціи, ошибочно видлъ ее въ программ, въ разграфленности отдловъ, въ теоретическихъ начертаніяхъ и ошибся. Разграфленность вся оставалась прежняя, а журналъ вышелъ не годенъ. И любовь, и желаніе остались у редакціи т же, какъ при Погоскомъ, а вышло не то. Ясно, какъ день, что вся суть была въ личности Погоскаго, у котораго, кром любви и желанія, были литературный талантъ и знаніе народа. Безъ этихъ двухъ условій хорошій народный журналъ немыслимъ. Подтвержденіе этого положенія пробгаетъ какъ бы черною ниткой вс попытки нашей народной журналистики, длая микроскопическія незамтныя уклоненія въ сторону удачи и большіе выступы въ обратномъ направленіи. И Народная Бесда Дерикера, и Грамотнй въ рукахъ разныхъ редакцій, и Мірской Встникъ, и Чтеніе для Народа, и Чтеніе для Солдатъ, и Сотрудникъ — журналы, созданные по типу Погоскаго, т.-е. представляющіе урзанную программу толстыхъ журналовъ, прекрасно иллюстрируютъ положеніе, что хорошій народный журналъ требуетъ непремннымъ условіемъ отъ редактора таланта и знанія. На изданіяхъ гг. Гейротовъ въ ихъ исторической послдовательности можно прекрасно услдить, какъ пріобртаемая съ теченіемъ времени опытность помогаетъ редакціи до извстной степени исправить т или другія ошибки, но одна опытность все же оказывается безсильна превратить его въ настоящій народный журналъ, пригодный для деревни. Чтеніе для Народа иметъ за собой въ этомъ смысл нкоторыя преимущества сравнительно съ Мірскимъ Встникомъ, Но все же, несмотря на практику редакціи, перешедшей отъ отца къ сыну, больше, чмъ въ четверть вка, несмотря на сходство программы съ Солдатскою Бседой, Чтеніе для Народа безконечно уступаетъ во многомъ журналу пятидесятыхъ годовъ. Тамъ за весьма немногими исключеніями всякая статья была понятна читателю, всякій вопросъ былъ близокъ, всякое слово, а если какое слово и превосходило народное пониманіе, оно не пропускалось безъ должнаго объясненія. А въ современномъ журнал проскальзываетъ много и словъ, и рчей, и вопросовъ, и цлыхъ статей, которые и сейчасъ оказываются выше пониманія и образованія читателя, а часто превосходятъ и его интересы. Все это говоритъ за недостатокъ тхъ двухъ условій, безъ которыхъ немыслимъ народный журналъ. Нтъ спору, что для дла важна и программа, долженствующая лечь въ основу, за которую будетъ держаться, какъ за путеводную веревочку, талантливый и знающій дло редакторъ, но она не есть условіе удачи,— послдняя всецло зависитъ отъ лица редактора, отъ его знанія народа и отъ его литературнаго таланта.
Среди народныхъ издателей-редакторовъ встрчаются и такіе, которые не ограничивались только прилаживаніемъ или приспособленіемъ типа интеллигентнаго журнала къ народу, урзываніемъ программъ, отдловъ, а которые сами стремились выработать новый, особый типъ, къ которому названіе ‘Журналъ’, въ нашемъ общепринятомъ смысл, какъ бы даже совсмъ не подходитъ.
Первая подобная попытка остается за именами Заблоцкаго и кн. Одоевскаго. Мы уже видли, что въ ихъ Сельскомъ Чтеніи отсутствовали вс т атрибуты, которые составляютъ принадлежность журнала. Тамъ не было:
1) ни опредленнаго числа книгъ въ годъ,
2) ни періодичности выхода,
3) ни подписной цны.
За то, отбрасывая эти принадлежности въ народномъ журнал, издатели вносили взамнъ, какъ необходимость, другое условіе:
1) законченность въ книг каждой статьи,
2) законченность каждой книги и
3) разнообразіе.
Но этими признаками далеко не исчерпывалась особенность изданія Заблоцкаго и кн. Одоевскаго, какъ новаго типа народнаго журнала, который при сейчасъ указанныхъ признакахъ возможно бы было смшать съ любымъ сборникомъ, любою хрестоматіей. |Въ план каждой книги видна извстная постепенность, внутренняя, какъ все равно то и другое замтно въ отношеніяхъ каждой послдующей книги другъ къ другу. Вотъ это-то именно: 1) постепенность и 2) внутренняя послдовательность статей и книгъ, слдующихъ другъ за другомъ, и превращаетъ книги Сельскаго Чтенія изъ простыхъ сборниковъ въ особый новый видъ народнаго журнала.
Спеціальный характеръ изданія Заблоцкаго и кн. Одоевскаго составляетъ также оригинальную особенность новаго типа, которая вытекала у редакція изъ современныхъ народныхъ потребностей и обусловливалась народнымъ развитіемъ, деревенскою жизнью того времени. И Заблоцкій, и кн. Одоевскій прекрасно знали уровень развитія и знанія деревенскихъ школьниковъ сороковыхъ годовъ. Желая поддержать въ нихъ пробужденный школою интересъ и не дать заглохнуть тону, что расшевелила школа, ради этой цли они издаютъ журналъ какъ бы нсколько школьнаго характера. Собственный талантъ и хорошее знаніе деревни помогли прекрасно выполнить этотъ самостоятельный планъ новаго народнаго журнала. То и другое сказалось какъ въ выбор, разработк вопросовъ, такъ и въ изложеніи статей. Трудно придумать боле простую и подходящую форму для изложенія серьезныхъ научныхъ, а также и практическихъ вопросовъ, которые составляютъ содержаніе Сельскаго Чтенія.
Самостоятельный и оригинальный примръ первыхъ народныхъ журналистовъ остался не безъ послдствій. Черезъ 25 лтъ имъ воспользовался… и кто же?— нашъ старый знакомецъ, оставившій по себ и безъ того глубокій слдъ въ народной журналистик — А. . Погоскій.
Въ тотъ самый годъ, когда Народная Бесда Дерикера дотягивала свои послдніе дни, Погоскій, бодрый, освженный, вернулся изъ на границы и разомъ подхватилъ замиравшее дло: онъ открылъ новый народный журналъ. То было въ 1867 году. Журналъ былъ названъ Досугъ и Дло {Біографическій очеркъ Арсеньева: А. . Погоскій.}.
Этотъ журналъ не походилъ на прежнія типъ журналовъ Погоскаго, онъ имлъ мало сходства съ типомъ нашихъ толстыхъ журналовъ, а примыкалъ къ тому новому типу, который былъ созданъ Заблоцкимъ и кн. Одоевскимъ въ Сельскомъ Чтеніи. Это было:
1) изданіе повременное,
2) число книгъ въ годъ неопредленное, лишь бы въ общемъ было не больше 75 листовъ,
3) книжки неодинаковаго формата,
4) каждая книжка заключала законченныя вещи и
5) разнообразіе содержанія.
Что привело Погоскаго къ такой рзкой перемн журнальнаго типа — отвтить трудно, но, несомннно, тутъ отчасти дйствовалъ и тотъ громадный успхъ, какимъ продолжало пользоваться Сельское Чтеніе Заблоцкаго и кн. Одоевскаго въ шестидесятые годы, дйствовали отчасти и совты умныхъ, опытныхъ, преданныхъ длу народнаго образованія людей, каковъ былъ военный министръ Милютинъ, который, какъ говорятъ, совтовалъ Погоскому не стснять себя въ дл изданія однимъ опредленнымъ форматомъ книжекъ, такъ какъ ихъ объемъ и величина стоить въ непосредственной зависимости отъ случайности накопленія матеріала.
Погоскій былъ опытный журналистъ, за его журнальною дятельностью стоялъ опытъ почти цлаго десятилтія, и, тмъ не мене, вернувшись изъ-за границы и снова принимаясь за народную журналистику, онъ отказывается отъ имъ же самимъ выработаннаго типа и беретъ за образецъ типъ журнала Заблоцкаго и кн. Одоевскаго. Этимъ самымъ онъ какъ бы признаетъ, что ихъ типъ боле нормальный, боле подходящій къ жизни и условіямъ деревенскаго читателя. И несомннно, здсь имъ, главнымъ образомъ, руководитъ личное знаніе, личная опытность, она заставляетъ опытнаго народнаго журналиста отказаться отъ стараго типа журнала, отъ типа интеллигентнаго, и пойти по чужимъ стопамъ, по стопамъ своихъ предшественниковъ въ сторону новаго.
Въ первый годъ Досугъ и Дло Погоскаго вышелъ шестью выпусками, представлявшими весьма разнородное содержаніе.
Первый выпускъ содержалъ: 1) Календарь толковый 1867 года, 2) Букварь солдатскій и 3) Старики Погоскаго, 2 выпускъ: 1) Солдатскій бытъ прежде и теперь, 2) Крестьянскій бытъ прежде и теперь, и 3) Сказаніе о Цар-град, 3 выпускъ: 1) Общія понятія объ ариметик, 2) Куликовское поле и 3) Правительственныя распоряженія и современныя извстія и т. д. По мннію редакціи, эти книжки должны были служить помощью для желающихъ учиться грамот, а также должны быть пригодны и для научившихся немного.
Мн лично не пришлось видть этотъ журналъ Погоскаго, — нельзя было его разъискать, потому приходится говорить о немъ по словамъ другихъ. Руководство для сельскихъ патырей, всегда особенно интересовавшееся изданіями для народа, очень хвалитъ Досугъ и Дло Погоскаго. Но на этотъ разъ нельзя отнести его похвалы къ присущей ему слабости — больше хвалить, чмъ критиковать: за достоинство новаго журнала ручалось уже само талантливое имя Погоскаго, а, главное, его опытность и знаніе деревенскаго читателя. Досугъ и Дло издавался, кажется, спеціально для солдатъ и чуть ли не былъ вызванъ въ свтъ высочайшимъ повелніемъ.
Погоскій много и долго работалъ для этого журнала, помщалъ свои повсти, передлки для театра, работалъ вплоть до послднихъ дней своей жизни, до 1874 г. {А. . Погоскій умеръ скоропостижно 26 августа 1874 г.}.
Но журналъ Погоскаго больше, чмъ Сельское Чтеніе Заблоцкаго и кн. Одоевскаго, походитъ на сборникъ: хотя каждая книжка и представляетъ законченное цлое, но ни между статьями, ни между самыми книжками нтъ ни той послдовательности, ни той внутренней сваей, которыя превращали Сельское Чтеніе изъ отдльныхъ книжныхъ сборниковъ въ журналъ.
Современный журналъ Досугъ и Дло, издающійся ген.-майоромъ Зыковымъ, не иметъ указанныхъ особенностей типа новаго народнаго журнала: выходитъ періодически 12 книжками въ годъ. Онъ издается для войска и народа, въ Петербург, по высочайшему повелнію, цною 4 р. въ годъ съ пересылкою. Журналъ сохранилъ только нкоторыя особенности своего соименника, именно, временами какъ бы отсутствіе отдловъ, разграфленности программы, нкоторыя книжки, наприм., выходятъ чуть не въ 500 страницъ мелкаго шрифта, и вс сплошь, съ начала до конца, заняты перепечаткою житій святыхъ за какой-нибудь одинъ мсяцъ {Таково содержаніе Досуха и Дло ген.-майора Зыкова за январь, марта и май 1887 г.}. Эти книжки не представляютъ даже необходимыхъ принадлежностей не только всякаго журнала, но и его первоначальнаго прототипа-сборника, он часто не представляютъ даже разнообразія содержанія и не оставляютъ за Досугомъ и Дло гtн.-майора Зыкова права именоваться журналомъ, хотя бы редакція и удержала періодичность выхода, подписную цну и опредленное число книгъ въ годъ.
Этотъ журналъ въ настоящее время представляетъ собою какъ бы смшанный видъ обоихъ типовъ народнаго журнала, служитъ самымъ яркимъ доказательствомъ, что суть дла, т. е. пригодность, успхъ, лежитъ неоспоримо все въ томъ же знаніи и талант, которые служили ручательствомъ успха какъ Заблоцкаго и кн. Одоевскаго, такъ и Погоскаго, а не въ выработк программы, въ извстной разграфленности плана и отдловъ.
На этомъ же опирается успхъ народныхъ книжекъ, издававшихся съ 1862 года Л. Н. Толстымъ при его журнал Ясная Поляна. Книжки имли ту же спеціальную цль, какъ и Сельское Чтеніе Заблоцкаго и кн. Одоевскаго — не дать школьнику забыть грамоту. Но между книжками яснополянскими не замчается въ содержаніи ни той постепенности, ни той внутренней связи, которая бы давала имъ право изъ періодически выходившихъ сборниковъ стать въ ряды народныхъ журналовъ, да и гр. Толстой вовсе не претендовалъ на роль народнаго журналиста, несмотря на періодичность и опредленную подписную цну. Но ясно-полянскія книжки оказались пригодны не меньше журнала кн. Одоевскаго и Заблоцкаго, пригодны, какъ умныя, хорошія, пріятныя книги для народнаго чтенія. За ихъ необычайную удачу говорить ихъ успхъ и въ настоящее время, когда он не перестаютъ переиздаваться.
Тонъ бесды ясно-полянскихъ книжекъ совпадаетъ съ серьезнымъ тономъ Сельскаго Чтенія, хотя Левъ Николаевичъ и говоритъ съ народомъ по-своему, какъ находитъ удобнымъ и лучшимъ, показателемъ ему служить — собственное знаніе и несравнимый собственный талантъ. Его языкъ въ книжкахъ для народа является въ настоящее время образцовымъ, какъ должно говорить съ народомъ.
Удачный опытъ Льва Николаевича нашелъ свое, хотя, можетъ быть, и случайное, отраженіе въ настоящее время. Я имю въ виду Читальню Народной Школы А. Н. Альмедингена, издающуюся въ Петербург съ 1888 года, цною 3 р. за 12 выпусковъ въ годъ. Она иметъ много общаго съ ясно-полянскими книжками: кром періодичности выхода, опредленной подписной цны, и въ Читальн тоже нтъ никакихъ другихъ журнальныхъ признаковъ, въ выпуск нтъ ни отдловъ, ни рубрикъ, ни обозрній, не замтно и внутренней связи одного выпуска съ другимъ. Правда, начиная изданіе, редакція объявила свою программу, состоящую изъ 5 отдловъ {Въ 1888 г. было всего 5 отдловъ: 1) Разсказы изъ священной исторіи, житія сватахъ, 3) Разсказы изъ отечественной исторіи и жизнеописанія знаменитыхъ людей, 3) Очерки и разсказы бытовые и беллетристическіе, 4) Очерки изъ окружающей природы, 5) Стихотворенія, басни, пословицы. Въ 1889 г. присоединены еще два отдла: 6) Драматическія произведенія и отрывки изъ нихъ и 7) Свднія о происшествіяхъ событіяхъ текущей жизни. Но изъ послдняго отдла журналъ, можно сказать, совсмъ ничего не даетъ.}, которую она старается расширять, но это только для отмежеванія собственныхъ границъ, за которыя она не иметъ права переступать, а не ради какихъ бы то ни было лестныхъ общаній читателю, зазывая подписчиковъ новою приманкой или даже выполненія этихъ отдловъ въ каждомъ выпуск. Каждый выпускъ, какъ и въ ясно-полянской книжк, содержитъ нсколько (отъ 2 до 5) цльныхъ, вполн законченныхъ разсказовъ. Только у Льва Николаевича эти разсказы, составляющіе выпускъ, переплетены вмст, а въ Читальн съ 1889 года каждый разсказъ, каждая статья дается отдльною маленькою, красивою книжкой съ одною общею для всхъ книжекъ виньеткой, состоящею изъ двухъ картинокъ: на верхней изображено село съ народною школой, а на нижней — два читающихъ мальчика. Вс книжки одного мсяца вкладываются въ одну общую обложку, на внутренней сторон которой печатаются разныя полезныя сообщенія для деревенской школы, сельскаго учителя, наприм., Положеніе о начальныхъ народныхъ училищахъ для народныхъ учителей, правила о безплатныхъ народныхъ читальняхъ, о новооткрытомъ книжномъ склад А. М. Калмыковой и т. п., иногда на той же обложк дается мсто отзывамъ сельскихъ учителей о самомъ журнал. Если книжки не больше листа, то въ мсяцъ ихъ дается до 5, и если въ 1 1/2— 2 листа, то число ихъ сокращается настолько, чтобы весь мсячный выпускъ не превышалъ 4—5 листовъ. Въ этой отдльной брошюровк каждой статьи есть много удобствъ какъ для школы, такъ и для самого издателя, во-первыхъ, каждый выпускъ Читальни можетъ одновременно читаться нсколькими учениками, а это очень важно при той бдности, какую испытываютъ наши народныя школы въ книгахъ для чтенія, во-вторыхъ, издатель можетъ каждую статью продавать какъ отдльную книжку.
По содержанію выпуски довольно разнообразны. Юный читатель и читатель деревни вообще найдутъ въ нихъ много поучительнаго, изложеннаго въ доступной форм. Возьмемъ, наприм., разсказъ г. Песковскаго о томъ, Какъ липовцы оправились. Авторъ незамтнымъ образомъ внушаетъ читателю, что кабаки въ деревенской жизни такое зло, какое въ конецъ можетъ разорить не только одного какого-нибудь мужика, а цлую семью, мало этого — всю деревню отдать въ полонъ къ кабатчику, сдлать неоплатнымъ должникомъ, въ конецъ запутать. Но вотъ на помощь къ исхудалымъ и разореннымъ липовцамъ приходмтъ ихъ односельчанинъ, ловкій, работящій, а, главное, непьющій. Онъ уговариваетъ міръ отказаться отъ водки, закрыть кабаки и съ помощью Божіей приняться за работу, которой у липовцевъ, какъ живущихъ на берегу судоходной рки, въ волю. И разъ только они дали согласіе, жизнь направилась на благой путь. Скоро и сами липовцы увидали разницу между кабалой и свободною жизнью {Читальня Народной Школы 1888 г., вып. 48.}. Мораль отсюда выходитъ сама собою, чувствуется безъ словъ. Это одно изъ главныхъ достоинствъ Читальни, гд редакція, видимо, задалась благою цлью — сообщать полезныя знанія, наводить на добрыя мысли, разсевать существующія ложныя понятія и взгляды. Въ этомъ отношеніи очерки г. Квашнина Запрещенныя ягоды и Коровья оспа въ высшей степени удачны, они незамтнымъ образомъ наводятъ на прекрасныя мысли. Въ Читальн Народной Школы встрчаются стихотворенія, составляющія перепечатку Изъ извстныхъ авторовъ, и сказки, но послднія, въ большинств случаевъ, имютъ въ виду, кром пріятнаго чтенія, заронить что-нибудь доброе въ голову юнаго читателя. Встрчаются также статьи съ цлью сообщить т или другія знанія, и непремнно въ доступной форм. Редакція зорко слдитъ, чтобы не пропустить безъ объясненія непонятнаго слова, незнакомаго термина. Входятъ и историческіе разсказы, врод очерка Б. А. Разиной: Первые подвижники русской земли, гд читатель знакомится съ житіями Антонія и еодосія Печерскихъ, съ основаніемъ Кіево-Печерскаго монастыря, наконецъ, съ отношеніемъ этихъ подвижниковъ къ русскимъ князьямъ. Не забываетъ редакція и современныхъ выдающихся событій, наприм., событіе 17 октября 1888 г. на харьково-азовской ж. д. Каждая или почти каждая книжка иметъ 1—2 картинки, иллюстрирующія текстъ. Несомннно, редакція съ любовью и вниманіемъ относится къ взятой на себя задач, которая сказывается въ самомъ заглавіи журнала,— дать чтеніе деревенскимъ школьникамъ и вообще малограмотнымъ читателямъ. Заботою и любовью къ длу цль на половину достигается, говорю ‘на половину’ потому, что журналъ не богатъ даровитыми сотрудниками, въ немъ нтъ талантовъ, нтъ именъ нашихъ лучшихъ писателей, нтъ лучшаго любимаго народнаго писателя Л. Н. Толстаго, да и по цн журналъ все же недоступенъ деревн по своей дороговизн. Если считать каждый выпускъ въ 4—5 листовъ, то въ годъ на 3 р. Читальня Народной Школы даетъ весьма немного.
Но, несмотря на всю кажущуюся разницу типа этихъ четырехъ удачныхъ журнальныхъ попытокъ — Заблоцкаго съ кн. Одоевскихъ, графа Толстаго, Погоскаго и г. Альмедингена,— вс они сводятся собственно къ одному новому типу, котораго главные признаки:
1) законченность и цльность каждаго выпуска,
2) разнообразіе содержанія,
3) рядомъ съ пріятнымъ полезное,
У кн. Одоевскаго и Погоскаго находимъ еще:
4) отсутствіе періодичности,
5) отсутствіе опредленнаго числа выпусковъ въ годъ.
И, наконецъ, у кн. Одоевскаго:
6) отсутствіе подписной цны и вообще какой-нибудь платы съ ученика,
7) постепенность и внутренняя послдовательность книгъ, слдующихъ другъ за другомъ.
Все это длаетъ типъ новаго народнаго журнала непохожимъ на то, что мы привыкли понимать подъ интеллигентнымъ журналомъ. Этотъ типъ настолько своеобразенъ, настолько не похожъ въ интеллигентный, насколько не похожъ прізжающій въ деревню наканун большаго праздника въ большой телг съ краснымъ товаромъ тряпичникъ на столичнаго коммерсанта съ его роскошнымъ моднымъ магазиномъ, выходящимъ на Невскій проспектъ или Большую Морскую. Что общаго между нашимъ богатымъ магазиномъ и деревенскою телгой тряпичника, который ради того же, для чего богатый коммерсантъ освщаетъ магазинъ яблочковскими фонарями, ради того же объзжаетъ изъ конца въ конецъ всю захудалую деревеньку и, подобно дядюшк Якову, выкрикиваетъ своимъ охриплымъ голосомъ весь многочисленный реестръ привезенныхъ въ деревню товаровъ?
Оба, и тряпичникъ, и богатый коммерсантъ, служатъ для однхъ и тхъ же нуждъ, только одинъ — для нуждъ деревни, другой — для города, одинъ опустошаетъ карманы горожанина, другой увозитъ изъ деревни все имющееся въ наличности негодное тряпье въ каждой деревенской изб. Тряпичникъ, вмсто денегъ, за товаръ беретъ тряпьемъ, — отсюда его и прозваніе. И разв этотъ тряпичникъ съ своимъ своеобразнымъ магазиномъ — деревенскою телгой, сплошь уставленною коробами и коробочками, такъ мало похожій на богатаго городскаго коммерсанта съ его богатымъ, блестящимъ магазиномъ, не несетъ ту же службу для деревни, что и богатый коммерсантъ для города? И тотъ, и другой производятъ куплю и продажу, только форма у нихъ разная,— у каждаго она приспособлена къ мсту и условіямъ жизни. Нашъ городской магазинъ съ зеркальными окнами величиною съ ворота оказался бы въ деревн непригоденъ, какъ непригоденъ оказался и нашъ журналъ. Деревня требуетъ отъ всхъ городскихъ явленій, разъ эти явленія желаютъ найти себ мсто въ деревенскихъ условіяхъ жизни и привиться, какъ потребность, къ ея обитателямъ,— особаго спеціальнаго приспособленія, городскаго созданія къ условіямъ сельской жизни.
Журналъ въ томъ вид, того типа, какъ издаются наши интеллигентные, не нуженъ для народа. Но отсюда отнюдь не слдуетъ, что деревня не нуждается въ подобнаго рода изданіяхъ. Какъ ей нуженъ свой ‘особый магазинъ’, отвчающій ея жизненнымъ потребностямъ и ея экономичестъ условіямъ, какимъ является телга тряпичника, такъ точно ей нуженъ і ‘свой особый журналъ’, непохожій на наши, журналъ съ своими особенностями, съ какими являются Сельское Чтеніе Заблоцкаго и кн. Одоевскаго, Досугъ и Дло Погоскаго, книжки Льва Николаевича и Читальня Народной Школы А. Н. Альмедингена. Вс названные журналы имютъ въ виду, главнымъ образомъ, подростковъ деревни, только что окончившихъ ш кончающихъ курсъ народной школы. Въ такомъ журнал неотложная необходимость деревни нашихъ дней.
Веденіе такого народнаго журнала, который имлъ бы въ виду именно школьниковъ, лежитъ на прямой обязанности земства, открывать школы, научать грамот и затмъ ничмъ не поддерживать эту самую грамотность, т.-е. не давать въ руки смняющихся книгъ,— это значитъ длать дли только въ половину. Если земство считаетъ своею обязанностью открывать школы, то оно же должно взять на себя и ближайшія послдствія этого начинанія, должно окончившему курсъ школьнику давать въ руки книгу, хотя бы даже не для подъема дальнйшаго развитія, самообразованія и просвщенія, а только для поддержанія пріобртеннаго механизма грамотности и тхъ познаній, какія дала школа.
Для удобствъ съ матеріальной стороны земства могли бы вести дло изданія сообща, т.-е. вс земства могли бы въ складчину издавать одинъ журналъ для всхъ подростковъ деревни, фактически поручивъ самое дло одному изъ столичныхъ земствъ, которое съумло бы изыскать лицо талантливое, непосредственно знакомое съ деревней, деревенскими школами, учителями, веденіемъ школьнаго дла.
Такой журналъ для поддержанія знанія и грамотности долженъ давать легкое чтеніе по преимуществу, для пониманія котораго не требовалось бы знанія больше того, которое вынесъ ученикъ изъ школы.
Кром извстныхъ талантливыхъ писателей, пусть допускаются сотрудниками талантливые ученики народныхъ школъ, окончившіе курсъ. Вдь, попадались же среди учениковъ Ясно-Полянской школы такіе, которые писали премилые разсказы.
Такой журналъ долженъ разсылаться во вс деревенскія школы Россіи даромъ, съ непремннымъ обязательствомъ выдавать для чтенія на домъ безвозмездно всмъ окончившимъ курсъ ученикамъ. При такомъ условія едва ли какой изъ извстныхъ талантливыхъ писателей откажетъ журналу въ своемъ сотрудничеств.
При совмстномъ веденіи всхъ земствъ, каждому изъ нихъ придется затрачивать на журналъ далеко не большую сумму, и такая затрата лежитъ въ полной возможности земства, а, главное, на его непремнной обязанности.
Въ такомъ орган,— онъ бы замнялъ для деревни отчасти и лубочныя книги,— настоятельная нужда по всмъ деревнямъ, гд есть хоть по близости шкода, и чмъ скоре земство приступитъ къ удовлетворенію этой нужды, тмъ лучше.
Иное дло — журналъ для взрослыхъ, въ немъ такой еще всеобщей деревенской нужды пока нтъ, да и при существующемъ крайнемъ разнообразіи умственнаго развитія взрослыхъ каждой мстности, крайне трудно и даже невозможно выработать какую-нибудь одну программу, одинъ планъ журнала, который бы подходилъ и удовлетворялъ повсемстно, потому для нашего времени было бы пока большимъ хорошимъ дломъ нарожденіе такого народнаго журнала, въ которомъ ощущается нужда вседеревенская. И завидное мсто займетъ то земство въ исторіи народнаго просвщенія, которому будетъ принадлежать починъ такого дла.