Община на нелегальном положении, Кочаровский Карл Романович, Год: 1911 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 23 минут(ы)

Община на нелегальномъ положеніи.

1. Перевоспитаніе крестьянства, какъ ‘ось’ контръ-революціи.

Когда въ 1902 году неожиданно вспыхнулъ крупный очагъ крестьянскихъ земельныхъ волненій, когда затмъ въ слдующіе годы земельное движеніе охватило уже весьма значительную часть крестьянства, бюрократическая власть впервые почувствовала, что подъ лею колеблется тотъ фундаментъ неподвижнаго сто-милліоннаго крестьянства, на которомъ строилось и такъ долго покоилось все ея зданіе. Выразилъ тогда эти чувства правящей бюрократіи С. Ю. Витте. Въ рчи своей въ одномъ изъ засданій ‘Особаго совщанія о нуждахъ сельскохозяйственной промышленности’ еще лтомъ 1905 г. онъ резюмировалъ свои мннія такъ: ‘…для меня является огромный вопросительный знакъ: что можетъ представлять собою имперія со сто-милліоннымъ крестьянскимъ населеніемъ, въ сред котораго не воспитано ни понятія о прав земельной собственности, ни понятія о твердости права вообще?… Вс теперь говорятъ, что въ обществ замчается сильное разномысліе, у однихъ одни идеалы, у другихъ — другіе. Но у крестьянъ замтно полное единомысліе’ {‘Русь’, 1905 г., No 191.}.

Сразу, однако, у бюрократіи не хватило духа посмотрть прямо въ глаза дйствительности и признать все сто-милліонное крестьянство неблагонадежнымъ. При выборахъ въ Гос. Думу еще ршились дать большинство представительству отъ крестьянъ. Но эта послдняя ‘ставка’ оказалась слишкомъ рискованной: какъ недавно выразился П. А. Столыпинъ, довріе къ крестьянству не оправдалось, ‘эта карта была бита’. Именно крестьянство послало огромное лвое большинство съ боле или мене ршительнымъ наказомъ націонализаціи не-трудовыхъ земель въ пользу трудового крестьянства.

Этимъ были разбиты вс иллюзіи бюрократіи. Положеніе опредлилось съ жестокой ясностью: или надо было уступить крестьянству и пожертвовать ему всми не-трудовыми землевладльцами, или для сохраненія послднихъ необходимо было немедленно подавить политическій натискъ крестьянства и сейчасъ же начать коренное его ‘перевоспитаніе’ въ дух ‘понятія о прав земельной собственности’. П. А. Столыпинъ и былъ тмъ ‘богатыремъ мысли и дйствія’, которому выпала на долю задача этого укрпленія пошатнувшагося крестьянскаго фундамента для упроченія бюрократическаго строя.

Сообразно со сказаннымъ, пятилтнее нахожденіе у власти П. А. Столыпина получило чрезвычайно опредленное содержаніе и небывало огромный,— поистин ‘богатырскій’ размахъ. Ходячее опредленіе пережитаго Россіей пятилтія 1906—1911 г.г., какъ эпохи ‘реакціи’, очень смутно и лишь чисто вншне характеризуетъ этотъ безпримрный періодъ. Дло отнюдь не ограничивалось тмъ подавленіемъ всхъ возникшихъ вольностей и всей живой политической самодятельности, которая составляетъ единственное содержаніе слова ‘реакція’, стершагося отъ чрезмрно долгаго и широкаго употребленія. Кром этой чисто отрицательной задачи, сейчасъ же рядомъ съ ней бюрократическая власть употребила самыя крайнія и безпримрныя усилія для нкотораго положительнаго ‘творчества’ въ своихъ цляхъ,— для проведенія огромнаго коренного соціальнаго переворота въ хозяйств и прав крестьянства въ направленіи прямо обратномъ тому, которое было намчено народнымъ движеніемъ и формулировано народнымъ представительствомъ. Вмсто завершенія обобществленія земли, и безъ того уже въ основной масс обобществленной, бюрократія ршила разрушить уже существующіе земельные коллективы и создать чисто индивидуальную земельную собственность. Такимъ образомъ, основное и самое глубокое содержаніе пятилтія 1906—1911 г. составляетъ не политическая реакція, а соціальная (хозяйственно-правовая) контръ-революція.

Побдная колесница бюрократіи, управляемая твердой рукой П. А. Столыпина, двигается на двухъ осяхъ, методически истребляющихъ — каждая сама по себ — ту старую формулу соціальной революціи, которую еще русскій XVIII-й вкъ выражалъ двумя словами: ‘Земля и Воля’. Первая ось выпалываетъ изъ поля русской жизни вс ‘сорныя травы’ политической революціи или хотя бы оппозиціи актомъ 3 іюня 1907 г. и систематической репрессіей всякаго рода искореняется все, чмъ питалась вторая часть той старой революціонной формулы: ‘Воля’. Вторая ось (собственно и являющаяся ‘осью внутренней политики’ по неоднократному указанію самого П. А. Столыпина) разрыхляетъ почву, ‘распыляетъ’ общинные коллективы крестьянъ и вндряетъ въ ихъ головы смена экономическаго индивидуализма, этимъ соціальнымъ перевоспитаніемъ крестьянства долженъ бытъ стертъ и первый членъ того же революціоннаго лозунга: ‘Земля’.

Совершенно при этомъ очевидно, что об оси аппарата одинаково необходимы и взаимно обусловлены. И во всякомъ случа, ясно, что одно подавленіе вншнихъ проявленій недовольства безъ ‘перевоспитанія’ основной массы населенія, — крестьянства, безъ измненія самой его психологіи, безъ уничтоженія самыхъ корней его недовольства,— можетъ дать лишь кратковременное усмиреніе, а не длительное и прочное успокоеніе. И бюрократія, повидимому, это боле или мене поняла, ибо, усвоивъ, вообще говоря, лозунгъ чисто отрицательный политической реакціи ‘сначала успокоеніе, а, потомъ реформы’¹—она, однако, не примнила этотъ лозунгъ къ ‘реформированію крестьянскаго права: здсь послднее даже предшествовало поворотному пункту политической реакціи, указъ 9 ноябри 1906 года о выдлахъ изъ общины предшествовалъ измненію избирательнаго закона 3 іюня 1907 года’.

Между тмъ, насколько созидательная, реформативная, такъ сказать, ось контръ-революціи глубже и значительне отрицательной, репрессивной, настолько же трудне ее продвипуть: ясно, что выполоть проявленія недовольства неизмримо легче, чмъ искоренить самое недовольство. Первое составляетъ чисто отрицательную и механическую задачу изъятія изъ населенія извстной его части, играющей роль бродила. Второе является задачей положительнаго и органическаго характера и состоитъ въ измненіи такихъ основныхъ хозяйственныхъ и правовыхъ формъ, которыя слагались исторически, и въ существованіи и измненіи которыхъ роль политическаго ‘(фактора’ вообще иметъ свои опредленные и довольно узкіе предлы.

Итакъ, и по глубин соціальнаго значенія, и по трудности достиженія намченнаго результата, главное наше вниманіе должна бы привлекать не политическая, а соціальная ось контръ-революціи, — не выпалыватель элементовъ смуты изъ крестьянства, а распылитель самой этой крестьянской массы изъ общинныхъ (а также семейныхъ) коллективовъ въ личныхъ собственниковъ. Вся судьба контръ-революціи связана съ поворотами этой основной ‘оси внутренней политики’. Разрушается ли община, перевоспитывается ли общинникъ въ личнаго собственника?— вотъ основной вопросъ настоящаго и ближайшаго будущаго Россіи.

Теоретически, на словахъ, съ вышесказаннымъ соглашаются почти вс. Практически же, на дл, теперь, какъ и въ эпоху реакціи 80-хъ и 90-хъ г., въ интеллигенціи и въ литератур дошло почти до нуля вниманіе именно къ этимъ внутреннимъ процессамъ народной жизни. Выполняя посильно чисто политическую свою задачу обличенія репрессіи и бюрократическаго самовластія, печать почти перестала видть за этой репрессіей подлинную соціальную жизнь народа. Загипнотизировавшись на вопрос, что длаетъ власть?— печать слишкомъ мало думаетъ о томъ, что длается въ народ?

Въ задуманномъ мною ряд очерковъ постараюсь въ общихъ чертахъ намтить слдующіе, главнымъ образомъ, пункты. 1) Каковы объемъ и значеніе предпринятой бюрократической борьбы противъ крестьянскаго права? Какое общее правовое положеніе создается этой борьбой въ крестьянств? 2) Какія средства употребляла бюрократическая власть въ этой борьб, какія позиціи послдовательно занимала она за истекшіе 4 года? 3) Въ какой степени достигнутъ намченный результатъ: каковы количественные и качественные итоги выхода изъ общины (и отчасти ея прямого уничтоженія) за первые четыре года контръ-революціоннаго перевоспитанія крестьянства?

Какъ увидитъ читатель, эти четыре тяжелыхъ года прожиты Россіей и прежде всего русскимъ крестьянствомъ недаромъ. И основная суть аграрной политики бюрократовъ, и характерныя ея формы, и главные ея результаты могутъ быть уже опредлены съ извстной ясностью. А отсюда довольно яснымъ свтомъ освщается и ближайшее будущее всего контръ-революціоннаго дйствія.

Еще нсколько вступительныхъ замчаній.

Указъ 9 ноября 1906 года вызвалъ уже обширную журнальную литературу. Хотя огромная ея доля крайне поверхностна и шаблонна, но можно насчитать и рядъ серьезныхъ статей (а также рчей въ Гос. Дум и Гос. Совт), гд этотъ актъ получилъ уже извстное общее освщеніе. Но это освщеніе направилось преимущественно лишь на нкоторые отдльные пункты. Такъ, немало написано спеціально объ юридическомъ значеніи этого акта, постоянно со всхъ сторонъ указывается на неизбжность крупнаго экономическаго слдствія его въ вид усиленной пролетаризаціи крестьянства и т. д.

Здсь я не буду касаться этихъ отдльныхъ пунктовъ наиболе бросающихся въ глаза (хотя и далеко не всегда врно улавливаемыхъ на глазомръ,— какъ, напримръ, особенно въ ходячемъ мнніи о пролетаризаціи и т. п.). Я попробую лишь возможно отчетливе и полне резюмировать общее правовое значеніе указа 9 ноября 1906 г.,— а также закона 14 іюня 1910 г.у — въ связи съ фактическимъ правовымъ положеніемъ крестьянства, и затмъ отсюда опредлить ту общую правовую атмосферу, которая создана въ деревн этими актами.

2. Община, какъ ‘юридическое лицо‘.

Чтобы обратиться сразу къ сути дла, начнемъ съ прямого и простого вопроса, отъ отвта на который никому нельзя уклониться: кто именно собственникъ земли при общинномъ землевладніи,— община, какъ цлое, или отдльные ея члены? {Формально этотъ вопросъ надо бы поставить иначе. Съ одной стороны въ нкоторыхъ случаяхъ собственникомъ является не обшина и не ея члены, а третье лицо,— напр. государство, казачье войско, инородческая, такъ сказать, областная община. А съ другой стороны и вообще все надльное землевладніе не полноправно и не представляетъ чистой собственности. Но насъ здсь интересуетъ не вншняя форма, а сущность общиннаго права. А это существо фактически, какъ общее правило нисколько не закрывается государственнымъ земельнымъ правомъ, и складывается и проявляется совершенно опредленно, полно и законченно.}.

Для отвта на этотъ вопросъ, посмотримъ, какія именно права имются у общины, какъ цлаго, въ лиц ея органа, сельскаго схода, и какія у отдльныхъ ея членовъ. При этомъ, конечно, мы возьмемъ по такіе случаи, гд нтъ почти никакихъ проявленій общины, т.-е., гд она существуетъ только по названію,— а такіе, гд она проявляется въ дйствительности, существуетъ не только по форм, но и по существу.

И по закону, и, еще боле, по обычаю, община, какъ безличное цлое, иметъ вс права владнія, распоряженія и пользованія общинной землей.

Прежде всего несомннно, что надлъ при общинномъ землевладніи отводится не отдльнымъ опредленнымъ крестьянамъ, въ опредленныхъ въ натур участкахъ, или хотя бы опредленныхъ доляхъ,— тогда это было бы общее владніе нсколькихъ физическихъ лицъ,— а всей ихъ безличной совокупности, безъ опредленія притомъ долей ея членовъ. Такимъ образомъ, именно община (независимо отъ послдующихъ разнообразныхъ и противорчивыхъ ея наименованій въ закон и сенатскихъ разъясненіяхъ), становилась владльцемъ земли. Затмъ это владніе общины, какъ безличнаго цлаго, постоянно проявлялось и утверждалось, напримръ, въ томъ, что она выключала изъ себя старыхъ и включала новыхъ членовъ (съ правомъ на надлъ). Есть только одно ограниченіе общины, какъ владльца земли: законъ относительно усадебной земли объявилъ владльцемъ отдльный крестьянскій дворъ, а не общину. Но фактически, въ обыча община простираетъ свою власть, какъ общее правило, и на усадебныя земли, всячески ими распоряжаясь, перенося ихъ, напримръ, съ мста на мсто, урзывая или расширяя общую ихъ площадь, передляя ихъ уравнительно между членами общины (иногда въ натур, обыкновенно же уравненіемъ въ другихъ угодьяхъ или денежными доплатами).

У общины, какъ безличнаго цлаго, и вся полнота права распоряженія,— одинаково, какъ во вн, такъ и внутри, т.-е. по отношенію къ отдльнымъ ея членамъ.

Община иметъ право и по закону, и по обычаю, продавать и покупать землю, сдавать въ аренду,— а теперь и закладывать, если не иметъ права завщать, то только потому, что по выраженію одного крестьянина, ‘такъ какъ состоитъ не изъ одного лица, а изъ многихъ, то безсмертна’… Вс эти права она иметъ не только на землю, но и на всякія другія имущества, какъ недвижимыя (какъ, напримръ, различныя строенія), такъ и движимыя (сельско-хозяйственныя орудія и продукты, лавочные товары, капиталы и т. д.). При распоряженіи этими имуществами, а частью независимо отъ того, община вступаетъ съ другими лицами во всевозможныя сдлки, договоръ и т. д. (напр., совершаетъ кредитныя операціи, нанимаетъ всевозможныхъ служащихъ и т. п.).

Это все, такъ сказать, во вн. Внутри же, по отношенію къ отдльнымъ своимъ членамъ, община обладаетъ тою же полнотою правъ распоряженія. Именно, она опредляетъ почти все сельско-хозяйственное пользованіе, разбивая свою землю на угодья, опредляя систему полеводства и способъ пользованія другими угодьями (лсомъ, ндрами земли, рыбными ловлями и т. д.). Именно она опредляетъ не только въ натур участки для пользованія отдльныхъ хозяевъ, но и долю каждаго изъ нихъ, причемъ иметъ даже право, при извстныхъ, ею же самой устанавливаемыхъ, условіяхъ, и вовсе лишать надла безхозяйственныхъ, сдающихъ надлы въ аренду и т. п. Правда, это послднее право закономъ крайне сужено и пріурочено къ фискальнымъ требованіямъ, по фактически общины осуществляютъ его очень широко {Такъ, напр., во Владимірской губерніи, по разработаннымъ мною даннымъ земской статистики, изъ общаго числа указаній о томъ, какъ надляютъ отсутствующихъ, оказывается, что только въ 54% случаяхъ отсутствующимъ община даетъ надлы, въ 20% они надловъ не получаютъ условно (обыкновенно, впредь до возвращенія или до обзаведенія хозяйствомъ) и въ 26% — не получаютъ безъ всякихъ оговорокъ. Эти и другія подобныя лишенія надловъ только въ вид исключенія бываютъ простыми злоупотребленіями, чаще они объясняются отказомъ самихъ отсутствующихъ (гд ‘надлъ тяжелъ’), обыкновенно же тутъ проявляется трудовое начало, обусловливающее право общинника на надлъ непосредственнымъ трудовымъ пользованіемъ.}.

Наконецъ, община же, когда пожелаетъ, лишаетъ и всхъ общинниковъ непосредственнаго пользованія, а, вмсто отвода имъ надловъ, устанавливаетъ непосредственное общинное пользованіе тми или иными земельными угодьями или другими имуществами. Такъ, пользованіе выгономъ почти всегда совершается нераздльно всей общиной. Весьма часто община сдаетъ въ аренду т или иные участки всевозможныхъ угодій, иногда же организуетъ сама ихъ разработку, либо силами общины (уравнительно на то назначаемыми), либо наемнымъ трудомъ. Есть отдльные случаи даже обращенія всей общинной земли подъ общинноартельную обработку. Таковъ же характеръ организуемаго самой общиной непосредственно пользованія ндрами земли, рыбными ловлями, торговыми площадями, всякими строеніями, мельницами, маслобойными заводами и т. д. и т. д.

Посл сказаннаго ясно, какія права могутъ быть у отдльныхъ общинниковъ. Каждый крестьянскій ‘дворъ’ (составляющій опять-таки особую юридическую единицу) является въ лиц своего представителя равноправнымъ членомъ сельскаго схода, который и есть органъ общины, какъ цлаго. Но никакой отдльный общинникъ никакихъ отдльныхъ, опредленныхъ и независимыхъ отъ общины правъ на землю не иметъ. Обыкновенно община предоставляетъ своимъ членамъ право временнаго (и часто, какъ сказано, условнаго) непосредственнаго пользованія даннымъ имъ надломъ отъ передла до передла. Часто тоже отдльному общиннику дается ограниченное право распоряженія, а именно: уступки, обмна, сдачи въ аренду своего надла, конечно, опять-таки отъ передла до передла, и часто съ разнообразными особыми ограниченіями (разршеніе на то общины, аккуратный взносъ платежей, назначеніе общиной арендатора и т. д. Но все это не есть первичное, особое право отдльныхъ общинниковъ, а есть переуступленное каждому изъ нихъ общинное право.

Итакъ, какъ же надо формулировать эту полноту правъ общины, какъ безличнаго цлаго и это отсутствіе ихъ у отдльныхъ ея членовъ? Очевидно, что формула эта можетъ быть одна, и она дана еще въ 40—50 годы старымъ юристомъ Д. И. Мейеромъ: ‘право собственности на землю принадлежитъ общин, какъ юридическому лицу’.

За выключеніемъ нкоторыхъ авторовъ (напр., г.г. Гуляева и Изгоева), которые вводятъ боле своеобразныя формулировки и потому вообще отказываются въ данномъ случа отъ такихъ терминовъ, какъ ‘юридическое лицо’ (ниже мы увидимъ, что, оставляя въ сторон терминологію, ихъ анализъ только именно подкрпляетъ по существу дальнйшіе наши выводы),— я укажу только, что почти вс имющіяся у меня подъ руками опредленія такъ или иначе примыкаютъ къ этому термину (таковы опредленія, напр., Побдоносцева, Пахмана, Нечаева, Шершеневича, Чупрова, Хвостова, Проекта Гражд. Уложенія Лыкошина). Приведу изъ нихъ для примра опредленіе г. Лыкошина,— того самаго, который, въ качеств товарища министра, теоретически и практически руководитъ теперь ‘общиноборствомъ’. Указывая на неотъемлемость правъ членовъ общинъ, онъ доказываетъ совмстимость этого съ признаніемъ ея юридическимъ лицомъ и утверждаетъ, что ‘… и по организаціи своей, и по совокупности предоставленныхъ ей закону правъ община, несомннно, есть юридическое лицо’.

Несомннно, наконецъ, что, поскольку есть въ бюрократическомъ законодательств и въ разъясненіяхъ Сената элементы для точнаго юридическаго опредленія общины, они также ставятъ ее ни на какую иную позицію, какъ именно юридическаго лица.

3. Община, какъ ‘своеобразное юридическое лицо‘.

— Если бы ограничиться въ юридическомъ анализ общины сказаннымъ, то легко можетъ возникнуть тотъ выводъ, который сдлался ходячимъ и который былъ такъ рельефно высказанъ членомъ Госуд. Думы H. Н. Львовымъ: если у отдльныхъ общинниковъ нтъ никакихъ собственныхъ отдльныхъ правъ, а права общины — неограниченъ! и, значитъ, неопредленны,— то не получаемъ ли мы въ лиц общины именно ‘безправія личности въ самоуправств толпы’? Все дло однако въ томъ, что мы разсмотрли одну сторону медали. Мы разсмотрли общину въ ея полноправіи, какъ собственника, какъ юридическимъ лицомъ. Мы разсмотрли ея права, но не разсмотрли другими юридическими лицами, но не разсмотрли тхъ чертъ различія, которыя длаютъ ее совершенно своеобразнымъ юридическимъ лицомъ Мы разсмотрли ея права, но не разсмотрли соединенныхъ съ ними и неизбжно вытекающихъ изъ нихъ ея обязанностей.

Стоитъ, въ самомъ дл, хоть на минуту отршиться отъ ходячихъ предвзятыхъ мнній и посмотрть на факты дйствительности, чтобы увидть, что именно, чмъ неограниченне и неопредленне права общины, тмъ шире и глубже длаются вытекающія изъ нихъ обязательства. Это ясно и apiori логически, и показывается генетически изученіемъ процесса складыванія общины. Что, въ самомъ дл, установить общин, разъ она можетъ какъ угодно владть, распоряжаться и пользоваться землей, а у отдльныхъ членовъ нтъ никакихъ отдльныхъ правъ. Ясно, что цлью своихъ дйствій община ставитъ свои интересы, а не чьи-то чужіе. Но что значитъ для нея свои интересы? Это можетъ значить только одно: интересы всхъ общинниковъ. Но если община дйствуетъ для всхъ и каждаго изъ своихъ членовъ, то, очевидно, что вс ея члены имютъ равныя права на удовлетвореніе общиной ихъ интересовъ. Что же вытекаетъ изъ этого равноправія всхъ общинниковъ? Только одно, но вмст съ тмъ и все: право каждаго общинника на уравнительное пользованіе всмъ общиннымъ имуществомъ, и это въ каждый данный моментъ, т.-е. не для одного кого-либо, а навсегда для всхъ смняющихся поколній. Къ этому праву, повторяю, приводить логически и генетически, какъ къ единственной возможности правового порядка, именно полноправіе общины при отсутствіи отдльныхъ нравъ у ея членовъ {Интересно, что эта правовая суть общины ясно указана и Сенатомъ. Такъ, въ Ріи. Общ. Собр. 1, 2 и кассац. Деп. 1887 г., No 97, говорится слдующее: ‘физическое лицо не можетъ указать ни одну количественную часть имущества, которую имло бы въ исключительной своей власти, самое число членовъ общины не есть нчто постоянное, но измняется извнутри и извн — наростаеть и уменьшается. Каждому члену общины принадлежитъ только право владнія, но и то лишь въ передлахъ, установленныхъ обществомъ’. Цит. по Трудамъ Раб. Ком. на иск. зак. о крест. V. СПБ. 1903. Стр. 96—97.}.

Такимъ образомъ, фактически мы видимъ прямую противоположность тому, что апріорно намчаетъ догматическій и незнакомый съ дйствительностью либерализмъ. Именно тамъ, гд наблюдается туманность правосознанія и состояніе, дйствительно боле близкоо къ ‘безправію’ и къ ‘самоуправству’,— именно тамъ какъ разъ наиболе слабо и неразвито общинно-уравнительное право. И, наоборотъ, минимумъ ‘безправія’ и ‘самоуправства’ мы находимъ при максимум развитія общины, когда она вполн сознала и проявила и полноту своихъ правъ, и неотдлимо связанную съ нимъ широту обязанностей, когда прочно выработался и установился уравнительно-передльный порядокъ владнія.

Если бы посл сказаннаго оставалось еще какое-либо въ этомъ сомнніе, то оно уже, во всякомъ случа, устраняется тмъ фактомъ, что сами крестьяне съ совершенной отчетливостью повсюду видятъ существо общиннаго землевладнія именно въ уравнительномъ перераспредленіи земли. Въ отвтъ на свою анкету я получилъ множество отзывовъ, какъ нельзя боле отчетливо и ярко говорящихъ это. Приведу одинъ изъ нихъ, авторъ котораго волостной старшина Вас- И’ Гусевъ (даже безъ спеціальнаго вопроса, а лишь отвчая на собственныя мысли, разъясняя неизбжность передлокъ съ ревизскихъ на наличныя души), изложилъ на своемъ выразительномъ и мткомъ полу-крестьянскомъ, полу-литературномъ язык съ рдкой точностью и ясностью юридическое существо общинъ: ‘… земля отведена… обществу, подъ именемъ котораго разумются вс живые люди, существующіе въ каждый данный моментъ: отдльные же его члены перемняются — родятся и умираютъ, слдовательно, земля отведена обществу, или той юридической единиц, никогда не умирающей, а вчно живущей, поэтому и люди, когда бы они ни появились на свтъ, имютъ право на землю’… Нечего, кажется, ни убавить, ни прибавить къ этому опредленію общины, исходящему изъ самой общины.

4. Община въ дйствительности.

Вс вышеизложенныя логическія наши построенія имли бы, конечно, лишь отвлеченное этико-юридическое значеніе, если бы были основаны лишь на анализ формальнаго закона и отдльныхъ ‘казусовъ’ фактическаго обычнаго права. Но уже изъ вышесказаннаго ясно, что община, какъ своеобразное юридическое лицо, осуществляющее трудовое уравнительное пользованіе своихъ членовъ, не есть какая-либо гипотеза изслдователей, или только ‘буква закона’, или, наконецъ, лишь исключительное явленіе въ жизни, а есть общее правило крестьянскаго хозяйственно-правового быта, уже и отразившееся совершенно ясно въ его массовомъ правосознаніи.

Въ этомъ можно было сомнваться, объ этомъ, какъ и вообще о степени жизнеспособности и соціальномъ значеніи общины, еще можно было спорить полвка тому назадъ, при освобожденіи крестьянъ. Тогда, во-первыхъ, въ значительной части формально-общиннаго землевладнія еще почти или вовсе не сложилась эта его основная уравнительно-передльная функція. Съ другой же стороны и тамъ, гд она сложилась, участіе въ ея зарожденіи и развитіи крпостного права и государства ставило подъ сомнніе внутреннюю ея силу и жизнеспособность. Наконецъ, отсутствіе точныхъ и массовыхъ свдній объ организаціи и функціяхъ тогдашней общины не давало возможности всесторонняго объективнаго ея изученія. Весьма понятно поэтому, что великій опоръ объ общин, завязавшійся въ 50-е годы передъ освобожденіемъ крестьянъ, долженъ былъ ограничиться лишь столкновеніемъ историческихъ гипотезъ ея возникновенія, реальное же состояніе и значеніе ея основной хозяйственно-правовой функціи, — уравнительныхъ передловъ,— осталось тогда совершенно невыясненнымъ.

Но въ наше время это положеніе опредлилось, и этотъ вопросъ освтился. Съ одной стороны, община, въ пореформенный періодъ частью предоставленная самой себ, частью даже поставленная въ условія, тормозившія ея жизнь и развитіе, успла за эти 4—5 десятилтій въ своихъ ‘самовольныхъ’ (какъ выражались крестьяне) передлахъ, выявить свою собственную внутреннюю потенцію, уже независимо или даже наперекоръ государственному вліянію. Съ другой стороны три народническихъ поколнія,— народники-этнографы 60-хъ, народники-беллетристы 70-хъ и народники-статистики 80-хъ годовъ,— совершили огромное, нигд досел небывалое изученіе народа вообще, крестьянства съ частности, и общины въ особенности. Огромный массовой матеріалъ земской статистики освтилъ яснымъ свтовъ общину въ ея основной уравнительно-передльной функціи.

Какой же выводъ дали итоги этихъ массовыхъ матеріаловъ? Сведя основную массу данныхъ земской статистики и дополнивъ ихъ спеціальными (какъ оказалось по проврк, достаточно точными) матеріалами волостныхъ правленій, я получилъ статистическую сть, охватившую боле трети общаго числа общинъ, семей и десятинъ земли общиннаго землевладнія и распространившуюся на всевозможные районы Россіи. Выводъ этого несомннно ршающаго статистическаго итога былъ тотъ, что лишь ¹/₅, часть общиннаго населенія или вовсе не практикуетъ передловъ, или практикуетъ ихъ въ слабой, зачаточной форм, а ⁴/₅ общинниковъ самопроизвольно перевели изъ потенціи въ дйствіе выше очерченное основное право общины уравнительнаго распредленія земли между ея членами {Интересно, что эти добытые мною статистическіе итоги уравнительной жизнедятельности общины, несмотря на то, что являются наиболе полными и наиболе точными свдніями объ общин (что никмъ до сихъ поръ не оспаривалось), обычно просто игнорируются. Даже когда въ отдльныхъ случаяхъ на нихъ длаются ссылки,— какъ, напр., г. Шингаревымъ въ преніяхъ по указу 9 ноября въ Гос. Дум,— то отвтомъ на нихъ является простое молчаніе. Исключеніе я встртилъ только одно, но оно лишь подтверждаетъ правило: въ ‘Россіи’ была подхвачена критическая замтка о моихъ выводахъ А. А. Кауфмана и ‘переизложена’ въ такомъ вид, будто г. Кауфманъ отвергаетъ вс общіе мои выводы и все значеніе моихъ цифръ, чего, конечно, отнюдь на самомъ дл не было.

Что же значитъ это молчаніе? Почитаются ли представленные мною итоги не дающими ничего новаго по сравненію съ другими данными? Нтъ, они совершенно расходятся, хотя бы, напр., съ попыткой офиціальной статистики освтить по-своему вопросъ. Опорочивается ли самая ихъ точность (въ способахъ собиранія и разработки)? Нтъ, даже и намека на такое сомнніе не было высказано до сихъ поръ, въ единственномъ извстномъ мн случа, когда по одной губерніи (Ярославской) была параллельно съ моей разработкой продлана въ мстномъ земскомъ статист. бюро самостоятельная сводка тхъ же самыхъ данныхъ (кстати сказать, подъ руководствомъ скоре скептически, отрицательно настроеннаго по отношенію къ общин изслдователя),— то итоги получились, какъ было мн сообщено, т же самые, какъ у меня. Но если представленныя мною цифры объ общин и важны, и достоврны, то почему бы ихъ игнорировать?

Вроятнйшій отвтъ я нашелъ въ рчи докладчика Гос. Думы по указу 9 ноября г. Шидловскаго. Сообщивъ Дум очень спокойно о томъ невроятномъ факт, что думская комиссія, разсматривавшая законопроектъ, ршавшій судьбу общины, вовсе даже не дебатировала вопроса объ общин по существу, г. Шидловскій указалъ столь же спокойно и наивно и причину этого: ‘этотъ вопросъ каждый интересующійся человкъ великолпно знаетъ, если онъ только немножко слдилъ за литературой этого вопроса’ (Курсивъ мой. К. К. Стеногр. отчетъ засданія Гос. Думы. Третій созывъ, сессія II, ч. I, стр. 169). Да, именно такъ: безпримрно сложный узелъ общиннаго права у насъ пытаются разрубить т, кто, ‘немножко послдивъ’, увренъ, что ‘великолпно знаетъ’. Такимъ, конечно, незачмъ утруждать себя ознакомленіемъ со сводкой статистическихъ матеріаловъ по общин, для нихъ это — пустая трата времени.}.

5. Правовое значеніе выдловъ по указу 6 ноября 1909 года.

Посл сказаннаго намъ вполн ясно юридическое значеніе указа 9 ноября 1906 года. Правительство ‘обновленнаго строя’ отнюдь не лишило прямо общину, какъ юридическое лицо, правъ собственности на ея землю (и другое имущество). Оно даже не ограничило вышеочерченнаго огромнаго круга ея правъ и въ частности не посягнуло на основное ея право,— и въ то же время обязанность уравнительнаго перераспредленія земли между своими членами. Оно только, сохранивъ за общиной всю полноту ея собственности, предоставило вмст съ тмъ каждому ея члену право захватывать въ свою личную собственность ту землю (или то имущество), которую община надлила ему во временное пользованіе.

Для юриста, или хотя бы для человка, усвоившаго самые элементарные правовыя понятія, возникаетъ, конечно, неразршимое недоумніе: кто же въ такомъ случа является тутъ собственникомъ? Община?— но какъ же тогда безъ ея согласія захватывается ея земля? Члены ея? — но какимъ же образомъ у общины остаются вс исключительно широкія собственническія права? Или, наконецъ, никто изъ нихъ не собственникъ, или оба — собственники?.. Тщетно было бы пытаться ‘объять необъятное’, согласить несогласимое. Этотъ основной актъ соціальной контръ-революціи не поддается никакому юридическому пониманію. Какъ политическое ‘обновленіе’ всей Россіи, такъ и хозяйственно-правовое перевоспитаніе крестьянства произведены по одному и тому же небывало простому способу: посредствомъ механической склейки двухъ взаимно противоположныхъ и безусловно другъ-друга исключающихъ правовыхъ началъ.

Какъ въ томъ, такъ и въ другомъ случа оптимистамъ остается надяться на самую жизнь: уже она постепеннымъ накопленіемъ ‘прецедентовъ’ сдлаетъ боле вскимъ и сильнымъ какой-либо одинъ изъ борющихся элементовъ и установитъ то или иное устойчивое равновсіе. Умренные либералы могутъ надяться, что когда-либо прецеденты начнутъ накопляться въ пользу конституціи, правые могутъ радоваться тому, что пока это накопленіе совершается рзко въ сторону неограниченнаго самодержавія. Такъ точно и въ общин можно разно представлять себ фактическій исходъ изъ получившагося положенія, но надо, во всякомъ случа, констатировать, что уже въ силу одного этого существованія двухъ взаимоисключающихъ правъ, въ общин должно было водвориться полное и голое безправіе.

Что выходами изъ общины отнюдь не создается даже и для вышедшихъ правовое положеніе личныхъ собственниковъ, это несомннно изъ цлаго ряда фактовъ, которые будутъ указаны ниже. Здсь установимъ только, что съ другой стороны, не достигая установленія личной земельной собственности, ‘освобожденіе общины’, во всякомъ случа, совершенно остановило дйствіе и общиннаго права.

Если разсматривать общину, даже не какъ ‘своеобразное’, а какъ простое юридическое лицо, во всякомъ случа, предоставленіе членамъ ея права захватывать въ ихъ личную собственность землю, составляющую собственность общины, безъ согласія послдней, представляетъ введеніе прямого ‘принудительнаго отчужденія’, или ‘экспропріаціи’ по отношенію къ общинному имуществу (т.-и. отобраніе собственности безъ согласія собственника. Ибо экспропріація, вдь не перестаетъ быть таковой отъ того, что въ данномъ случа она направлена не противъ 130 тысячъ не трудовыхъ землевладльцевъ, а противъ 250 тысячъ трудовыхъ крестьянскихъ коллективовъ. И общинное право поражается такимъ положеніемъ тмъ глубже и рзче, что экспропріація не производится однажды и тмъ или инымъ общественнымъ учрежденіемъ, а устанавливается какъ длительный, постоянный режимъ, при которомъ въ каждый любой моментъ любое изъ частныхъ лицъ, членовъ общины, иметъ ‘право’ экспропріировать временно отведенный ему надлъ (данный общиной лишь на пользованіе, и притомъ не ему лично, а всей данной семь, сообразно семейному именно составу). При такихъ условіяхъ, что же остается отъ общины, какъ собственника? {Всего этого мало. Г. Родичевъ очень кстати во время преній въ Госуд. Дум указалъ, что даже, не принимая общину за юридическое лицо, а приравнивая ее къ простому общему владнію физическихъ силъ,— даже и тогда должно было бы по дйствующему закону, хотя я предоставивъ каждому совладльцу выдляться безъ согласія остальныхъ (прим. I, ст. 552, т. X), дать, однако, остальнымъ совладльцамъ право, въ случа продажи или залога однимъ изъ совладльцевъ его доли, ‘если не захотятъ они допустить до выдла этой части… сохранить оную за собой, заплативъ за нее деньгами’ (ст. 555, т. X). Такимъ образомъ, указъ 9 ноября 1906 г. и за нимъ законодательныя учрежденія лишаютъ общину даже общегражданскаго права при общемъ владніи на выкупъ выдляемой доли. Выходитъ, что по указу община и не юридическое лицо, и даже не общее владніе. Ріо тогда что же она такое?}.

Но община не простое, а ‘своеобразное’ юридическое лицо, и именно поэтому личныя экспропріаціи еще глубже поражаютъ ее. Именно потому, что у членовъ общины нтъ постоянныхъ неизмнныхъ долей въ общинномъ имуществ, а что доли эти уравнительно мняются соотвтственно измненіямъ семей,— именно поэтому захватчики общинныхъ надловъ не только насильственно разрываютъ связанное въ общихъ интересахъ имущество, но кром того, вырывая данный имъ временно надлъ навсегда изъ уравнительнаго распредленія, тмъ самымъ прямо лишаютъ другихъ общинниковъ того надленія, той доли, которая могла и должна была бы причитаться имъ въ будущемъ. Конечно, правомъ захвата воспользуются не обдленные, которымъ, наоборотъ, выгоденъ уравнительный передлъ, а сверхнадленные, которые такимъ образомъ и обднятъ остальныхъ. При такомъ положеніи, когда общинникамъ извн дается право нарушать въ любой моментъ то взаимообязательство, которое представляетъ каждый изъ періодическихъ передловъ, исчезаетъ всякое понятіе объ общинно-уравнительномъ прав, исчезаетъ всякая возможность продолженія этихъ передловъ, немыслимыхъ безъ взаимообязательства на постоянную уравнительность. Такимъ образомъ, захваты въ личную собственность, введенные указомъ 9 ноября, не только механически урываютъ и отрзаютъ общинную собственность, но и задерживаютъ и застопориваютъ самую основную уравнительно-передльную функцію общиннаго организма.

Такъ во многихъ случаяхъ поняли и сами крестьяне, и деревенскіе юристы,— волостные писаря,— суть указа 9 ноября. Одинъ изъ послднихъ, напр., пишетъ въ отвтъ на вопросъ одной изъ организованныхъ мною анкетъ слдующее: ‘Съ опубликованіемъ закона 9 ноября 1906 года крестьяне считаютъ, что земля перешла въ ихъ собственность, кто какимъ надломъ владлъ до вступленія въ силу закона 9 ноября’… Это, конечно, только логично: если каждый иметъ право захватывать надлъ въ собственность, то не приходится ли попробовать признать каждаго собственникомъ? И тогда получается ‘загадочная картина’: гд община?..

Итакъ, ‘освобожденіе общины’, выставляемое какъ продолженіе освобожденія крестьянъ, состояло собственно въ освобожденіи отъ общины. Принявъ ее, согласно догмату высокаго либерализма, за ‘безправіе личности при самоуправств толпы’, контръ-революція выдлами по указу 9 ноября установила ‘безправіе толпы при самоуправств личности’. Не отмнивъ формально общинное право, она клипомъ вогнала въ самую его сердцевину право личное. Контръ-революція, по мткому выраженію публициста ‘Петербургскихъ Вдомостей’, г. Рославлева, поступила съ общиной, оказавшейся очагомъ революціи, ‘какъ поступаютъ съ орудіями, попавшими въ руки непріятеля: его попортили, заклепали’.

6. Прямая отмна общиннаго права.

При всей своей юридической абсурдности выдлы изъ общинъ представляли, несомннно, для бюрократіи максимумъ политической цлесообразности. Во-первыхъ, бюрократическая власть не выступала прямо въ собственномъ лиц съ требованіями отъ крестьянъ отмны ими ихъ права: она предоставляла лишь всмъ желающимъ изъ общинниковъ возставать противъ общинной собственности и захватывать ее. Такимъ образомъ, первая брешь въ общин пробивалась не непосредственно рукой самой бюрократіи, а отступниками изъ среды самой же общины, лишь натолкнутыми предложеннымъ соблазномъ на захваты общинной земли. Поэтому сразу же, вмсто сплоченія общинниковъ противъ чиновничьяго насилія, получалась внутренняя междоусобица въ общин, сразу же начиналась распря въ стан враговъ. Во-вторыхъ, самая уже карта, на которую ставилась ‘ставка’,— захватъ отдльными общинниками общинной земли, заране могла считаться козырной и почти безпроигрышной, такъ какъ извстный контингентъ, во-первыхъ, чуждыхъ общин — хозяевъ и, во-вторыхъ, сильно перенадленныхъ, т.-е. подверженныхъ крайнему соблазну захвата, былъ, несомннно, обезпеченъ. Очень скоро опытъ и показалъ полный успхъ ‘ставки’ на общинную междоусобицу: выдлы пошли повсюду очень быстрымъ темпомъ.

Но страннымъ образомъ этотъ крупный выигрышъ на первую ‘ставку’ не удовлетворилъ бюрократическую власть. Почему? Оттого ли, что этотъ первый успхъ показался непрочнымъ? Или оттого, что моментъ полнаго ‘успокоенія’ и апатіи посл революціи показался особенно соблазнительнымъ для немедленнаго полнаго искорененія общины? Или просто, наконецъ, тутъ дйствовала не логика холоднаго, а психологія горячаго политическаго игрока, котораго успхъ опьяняетъ и отсутствіе сопротивленія подталкиваетъ къ все боле ршительнымъ поступкамъ? — Трудно сказать. Фактъ, однако, тотъ, что бюрократическая власть не удовлетворилась тмъ, что внесла ядъ разложенія выдловъ во вс общины, а ршила еще кром того и прямо уничтожить часть общинъ,— т, которыя казались послабе. По дополненію, проведенному къ указу 9 ноября 1906 года въ закон 14 іюня 1910 года, вс общины, въ которыхъ не было общихъ передловъ со времени полученія ими надла, объявлены были простымъ велніемъ закона, помимо воли и вдома ихъ членовъ, личной земельной собственностью.

Требуются ли разъясненія значенія этого акта? Юридическое его существо не требуетъ поясненій: экспропріація земли отъ общины въ пользу ея отдльныхъ членовъ проведена тутъ прямо и открыто- Можетъ быть, вопросъ лишь о степени и характер фактическаго принужденія, связаннаго съ этимъ актомъ. И самъ П. А. Столыпинъ, и голосовавшіе законъ депутаты настаивали, будто въ дйствительности насилія тугъ не будетъ, ибо общины безъ общихъ передловъ фактически уже перестали быть общинами. Для проврки такого положенія, въ виду крайней неосвдомленности, господствующей у насъ объ общин, я и считаю необходимымъ привести нсколько фактическихъ справокъ.

Очевидно, что объявленіе общинъ безъ общихъ передловъ личной собственностью могло бы не явиться насиліемъ лишь при слдующихъ условіяхъ. Во-первыхъ, если бы отсутствіе общихъ передловъ дйствительно было бы равносильно отсутствію въ данной общин всякихъ проявленій общиннаго права. Во-вторыхъ, если бы это отсутствіе вншнихъ проявленій общиннаго права было равносильно отрипанію крестьянами общины. Въ-третьихъ, если бы это отрицаніе общины необходимо означало предпочтеніе крестьянами общин не какой-либо иной, а именно личной собственности на землю. Наконецъ, если бы у самихъ крестьянъ не было никакихъ легальныхъ юридическихъ путей для самопроизвольнаго перехода отъ общинной къ личной земельной собственности. Ясно, что при отсутствіи хотя бы одного изъ этихъ условій прямое и коренное измненіе закономъ формы собственности безъ спроса самихъ собственниковъ является принудительной ихъ экспропріаціей. Въ дйствительности же не существуетъ, ни перваго, ни второго, ни третьяго, ни четвертаго условія.

Достаточно самаго бглаго знакомства съ общинными формами, чтобы знать, что отсутствіе общихъ передловъ отнюдь не означаетъ отсутствія общинной жизнедятельности.

Общеизвстно, во-первыхъ, что кром общихъ передловъ крестьяне передляютъ землю еще частными передлами (такъ называемыми въ крестьянств ‘свалками-навалками’ надловъ). Насколько вообще распространены эти частные передлы и насколько мало сокращены они запретившимъ ихъ закономъ 1893 года, показываютъ слдующія, напр., цифры по Владимірской губерніи:

Изъ 100 указаній о частныхъ передлахъ приходится указаній:		въ 70-е г.г.	80 г.	90 г.
	объ отсутствіи ихъ о наличности ихъ	7,5	8,4	14,7
		92,5	91,6	85,3

А всего общинъ съ частными передлами къ началу 1900-хъ годовъ было указано по Владимірской губерніи 51,9%, т.-е. больше половины. Это по даннымъ земской статистики. По отвтамъ же волостныхъ правленій общины, которыя передляютъ землю посредствомъ только однихъ частныхъ передловъ безъ общихъ и потому подлежатъ по ‘освободительному’ закону принудительному превращенію въ личную собственность, — составляютъ во Владимірской губерніи 45,8%, т.-е. подлежитъ уничтоженію около половины общинъ совершенно жизнедятельныхъ. Таковъ же или близокъ къ этому % общинъ съ частными передлами, но безъ общихъ и въ ряд другихъ преимущественно нечерноземныхъ губерній. Такимъ образомъ, законъ 14 іюня 1910 года завдомо (ибо существованіе частныхъ передловъ извстно авторамъ этого закона), превращаетъ принудительно въ личное землевладніе многія тысячи вполн жизнедятельныхъ общинъ.

Но этого мало. Даже и полное отсутствіе не только общинъ, но и частныхъ передловъ, отнюдь не означаетъ отсутствія общинной жизнедятельности. Во-первыхъ, общины могутъ сдавать и дйствительно сдаютъ свою землю въ аренду: ясно, что это исключаетъ передлы земли (длится арендная сумма), и настолько же ясно, что община тугъ, какъ юридическое лицо, проявляетъ полноту своего собственническаго права на землю. Кром того, община нердко владетъ такими угодьями, или держится такихъ способовъ хозяйства, при которыхъ исключаются передлы земли: таковы, напр., случаи скотоводческаго хозяйства или чисто лсного, или владнія рыбными ловлями, съ общинно-артельнымъ промысломъ, таковы вс случаи владнія общиной какими-либо особыми предпріятіями (пристанями, базарами, заводами и т. д.), таковы, наконецъ, встрчающіеся уже случаи общинно-артельнаго веденія земледльческаго хозяйства. Во всхъ этихъ крайне разнообразныхъ и въ общей совокупности немалочисленныхъ случаяхъ никакихъ передловъ не только нтъ, но и не можетъ быть, и, тмъ не мене, уравнительная и хозяйственная жизнедятельность общины не только не исключена, но нердко именно кристаллизовалась въ самыя высшія свои формы. И именно благодаря этому высшему развитію общиннаго начала эти общины также обречены на насильственное обращеніе въ личную собственность.

Что во всхъ намченныхъ случаяхъ отсутствіе общихъ передловъ не означаетъ отрицанія крестьянами общины, это совершенно ясно. Но нельзя ли усмотрть такого отрицанія по крайней мр въ тхъ случаяхъ, когда нтъ не только никакихъ передловъ, но и дру- іихъ какихъ-либо серьезныхъ проявленій общинной жизнедятельности, или когда такія проявленія составляютъ очень малую, близкую къ нулю величину? Длинный рядъ элементарныхъ фактовъ совершенно исключаютъ и это предположеніе-Такіе случаи отсутствія или почти отсутствія какъ передловъ, такъ и другихъ проявленій общинной жизни сводятся, главнымъ образомъ, къ слдующимъ основнымъ категоріямъ. 1) Семейно-захватное владніе на многоземельныхъ окраинахъ Россіи. 2) Застывшее, безпредльное за весь пореформенный періодъ владніе (преимущественно, у бывшихъ помщичьихъ крестьянъ). 3) Господство частныхъ соглашеній между хозяевами и невмшательство общинъ въ періодъ равнодушнаго отношенія къ ‘тяжелому’ надлу (также у бывшихъ помщичьихъ крестьянъ). 4) Случаи, когда, вслдствіе ли выселенія части членовъ общины, или покупки (или аренды) вннадльной земли, безнадльные и малонадльные хозяева получаютъ землю и безъ передла.

Ни въ одномъ изъ этихъ случаевъ отнюдь не происходить окончательнаго застыванія общины и разложенія ея въ подворное владніе, а наблюдается лишь временное пребываніе общинно-уравнительнаго права, такъ сказать, въ потенціи, безъ перехода въ дйствіе только по ненужности, нецлесообразности этого. Но, какъ показываютъ обширные и безспорные статистическіе матеріалы, и въ этихъ случаяхъ, какъ только назрваетъ нужда въ передлахъ, они постепенно появляются и развиваются. Семейно-захватное владніе развивается въ общинно-передльное, застывшія помщичьи общины даже черезъ 4—5 десятилтій одн за другими пробуждаются къ уравнительно-передльной жизнедятельности и, наконецъ, посл періода равнодушнаго отношенія къ земл со вздорожаніемъ земли, съ обостреніемъ борьбы за нее, съ развитіемъ земельной тсноты даже при выселеніи и прикупк земли, развивается и во всхъ этихъ временно замерзшихъ общинахъ вполн активная передльная жизнедятельность.

Итакъ, какъ общее правило, даже и при отсутствіи значительныхъ проявленій общинной жизнедятельности мы имемъ дло не съ отрицаніемъ общины населеніемъ, какъ изжитой имъ формы прошлаго, а наоборотъ, либо лишь съ началомъ ея развитія, либо только съ временной заминкой въ этомъ развитіи въ силу ряда вншнихъ условій. Ясно, что подстерегать эти моменты для формальнаго уничтоженія общины сверху велніемъ закона, значитъ идти прямо противъ одного изъ самыхъ основныхъ и глубокихъ теченій въ народномъ правосознаніи, значитъ срзать только что пробивающійся изъ земли вполн жизнедятельный ростокъ общиннаго права.

Но неужели, скажетъ читатель, во всей огромной и столь разно образной по географическимъ и историческимъ условіямъ общинной Госсіи не найдется все-таки замтнаго числа случаевъ, когда крестьянство не только фактически не примняетъ общинныхъ началъ, но и въ правосознаніи своемъ отрицаетъ общину?

Конечно, такіе случаи есть. На запад, юго-запад и отчасти юг, въ замтномъ числ общинъ бывшихъ помщичьихъ крестьянъ, гд и раньше въ самомъ населеніи, повидимому, не успло сложиться общиннопередльное владніе и было установлено при освобожденіи чисто формально на бумаг,— тамъ въ замтномъ числ общинъ не видно до сихъ поръ никакихъ серьезныхъ признаковъ пробужденія или зарожденія общинной жизнедятельности. Кром того, и въ остальной Россіи попадаются тамъ и сямъ единичныя общины, не выказывающія никакихъ признаковъ жизни. Но, во-первыхъ, такихъ дйствительно, отмершихъ или полу-отмершихъ общинъ наберется всего нсколько тысячъ на 200—‘250 тысячъ общинъ. Во-вторыхъ же, он вслдствіе своей мелкости и малоземельности, охватываютъ лишь ничтожную долю общиннаго населенія и общинной территоріи.

Но и помимо того,— и это для насъ сейчасъ главное,— освободители отъ общины оставили дло такъ, что даже и здсь уничтоженіе общины вышло принудительнымъ и насильственнымъ: если въ этихъ общинахъ населеніе дйствительно вовсе не держится за община, то это не значитъ, что оно предпочитаетъ ей личную собственностъ. Наоборотъ, имющійся матеріалъ по обычному праву, съ особенной яркостью рисуютъ силу подворной, семейной собственности, между прочимъ, какъ разъ въ этихъ районахъ чисто формальной, безъ духа живого, общины.

Такимъ образомъ, даже и въ тхъ немногихъ случаяхъ, когда самая отмна общины не противорчила бы правосознанно населенія, она все-таки проведена, въ общемъ правил, какъ актъ принудительный, благодаря произвольному окрещенію такихъ крестьянъ не въ семейныхъ, а въ личныхъ собственниковъ.

Остается, наконецъ, послдній вопросъ: можетъ быть, акту этому есть объясненіе въ отсутствіи какихъ бы то ни было легальныхъ путей для перехода отдльныхъ общинниковъ и цлыхъ общинъ отъ общинной къ личной собственности? Не говоря уже о томъ, что и въ этомъ случа законъ могъ бы лишь создать эти пути, а не отмнять общину огуломъ у желающихъ того и не желающихъ,— кром того, даже и вншняго предлога такого не существуетъ, ибо пути эти уже имются. Съ одной стороны уже пятое десятилтіе, какъ всякая община можетъ постановленіемъ ²/₃ голосовъ перейти къ подворному владнію. Затмъ, и раньше уже статья о досрочномъ выкуп, и теперь самъ разсматриваемый законъ о выдлахъ изъ общины давали и даютъ путь также и отдльнымъ общинникамъ къ выходу изъ общины, притомъ въ настоящее время именно не къ подворной, а къ личной собственности. Такимъ образомъ, хотя двери къ выходу изъ общины были вполн открыты крестьянству и раньше, хотя закономъ о выдлахъ безъ согласія общины он распахнуты совсмъ настежь, и къ нимъ уже прямо даже подтолкнута часть общинниковъ, но бюрократіи всего этого мало, она спшитъ еще прямо силой вытолкнуть за эти двери цлую огромную категорію крестьянскаго общиннаго населенія. И все это, конечно, во имя свободы, а не насилія, все во имя освобожденія общины, а не освобожденія объ общины.

Намъ остается теперь приблизительно очертить тотъ кругъ общиннаго крестьянства, который подлежитъ по закону 14 іюня 1910 г. принудительному окрещенію въ личную собственность.

Отправляясь отъ того распредленія общиннаго и подворнаго крестьянскаго землевладнія, которое указано послднимъ изслдованіемъ Центр. Статистич. Комитета въ 1905 году и отъ установленной мною по даннымъ земской статистики и волостныхъ правленій распространенности разныхъ общинныхъ формъ, я исчислилъ, сколько отойдетъ общинной земли къ категоріямъ, или вовсе безпередльнымъ, или слабо передльнымъ, или, наконецъ, передльнымъ, но съ частными, а не общими передлами. Оказалось, что къ этимъ категоріямъ отходитъ круглымъ счетомъ до ²/₅ всей общинной территоріи. Изъ 100 милліоновъ десятинъ общинной земли въ Европейской Россіи ‘принудительно отчуждается’ такимъ образомъ бъ пользу личной собственности около 40 милліоновъ десятинъ- Не мене 20 милліоновъ общиннаго крестьянства подлежитъ окрещенію въ личныхъ собственниковъ.

Каково же правовое положеніе этой массы русскаго общиннаго крестьянства? Довольно поставить этотъ вопросъ, чтобы отвтить на него. Г. Корвинъ-Милевскій, горячо отстаивая ршительное уничтоженіе общины, съ присущимъ ему остроуміемъ, такъ формулировалъ и оправдывалъ правительственное общинноборство: ‘тонущаго человка вытаскиваютъ изъ воды за волосы, ударивъ кулакомъ по голов’ {Интервью корреспондента ‘Рус. Слова’, 7/Х, 1908.}. Этотъ образъ съ большой точностью и силой формулируетъ положеніе съ однимъ, однако, поясненіемъ: бюрократія дйствительно ‘ударивъ кулакомъ по голов, тащитъ за волосы’ два десятка милліоновъ общиннаго крестьянства подлежитъ окрещенію въ личныхъ собственниковъ, спасаетъ утопающаго, но сами-то эти массы крестьянъ вовсе не считаютъ себя утопающими. А при такихъ условіяхъ намъ совершенно ясно должно быть и то положеніе, которое создается въ правосознаніи крестьянства этими выталкиваніями кулакомъ и вытаскиваніемъ за волосы изъ общины. Община и общинное право попадаютъ въ ‘нелегальное положеніе’…

К. Кочаровскій.

‘Современникъ’, кн. VIII, 1911

Община на нелегальномъ положеніи.

Читайте также: