Об ученых людях, Бейль Пьер, Год: 1812 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Объ ученыхъ людяхъ.
(Изъ Беля.)

1.
Несчастное состояніе людей ученыхъ (*).

(*) Сочинитель, писавши статью сію, видно былъ въ дурномъ расположеніи духа, ибо на состояніе ученыхъ смотрлъ съ одной худой стороны — доказательство, что самая глубокомысленная философія есть слабое лкарство отъ жалобъ на превратности жизни, и что роптаніе есть общій удлъ человчества. Невыгоды состоянія ученаго Бель испыталъ на самомъ себ, и потому говоритъ объ нихъ съ такимъ жаромъ негодованія, но мн кажется, что объ участи ученыхъ можно сказать столько же добраго, сколько и худаго, дло въ томъ, съ которой стороны на нихъ станешь смотрть, если съ хорошей, то нтъ въ свт благородне званія ученыхъ, нтъ состоянія свободне и независиме, a всякой согласится, что свобода и независимость суть величайшія блага. При томъ же, какое состояніе неиметъ своихъ неприятностей и выгодъ, своихъ досадъ и удовольствій, своихъ заботъ и наслажденіи? Прим. Пер.

Досады безпокойства, состояніе заботливое и мучительное кажутся быть общимъ удломъ людей ученыхъ. Ихъ исторія, ихъ письма свидтельствуютъ, что почти вся ихъ жизнь протекла въ безпрестанныхъ ссорахъ, содлавшихъ ее ненавистною, что зависть, клевета, гнвъ, злоба, пристрастіе, бездльничество и другія постыдныя страсти излили на нихъ всю жизнь свою. Иногда подумаешь, будто ученые сами нарочно старались оградить свое собственное и ближнихъ своихъ спокойствіе. Все сіе можетъ внушить презрніе и ненависть къ наукамъ, и искоренить выгодное объ нихъ мнніе. Люди не ученые думаютъ, что еслибъ они посвящали все свое время наукамъ, то научились бы укрощать свои страсти, и исправились бы отъ отъ многихъ пороковъ, но еслибъ знали они, съ какою злобою ученые терзаютъ другъ друга въ своихъ сочиненіяхъ, и сколь постыдныя страсти обладаютъ ими, то врно перестали бы упорствовать въ семъ заблужденіи. Заключимъ же изъ сего, что всего трудне приобрсти спокойствіе духа. Безпрестанное чтеніе умныхъ книгъ, кажется, съ перваго раза могло бы имъ доставить сіе драгоцнное сокровище, но выходитъ совсмъ противное. По крайней мр, если ето и случается, то весьма рдко. Горацій самъ не зналъ, что говорилъ, лишь бы только боги дали мн здоровье и богатство, я самъ умю достать спокойствіе духа: ето ужь мое дло.

Det vitam, det opes, aequum mi animum ipse parabo.

Онъ весьма обманывался. Для чего же предполагалъ онъ имть никакой надобности въ помощи боговъ, то зависло всего мене отъ его .самого, и о томъ прежде всего надлежало бы ему просить Юпитера. Ибо гораздо легче приобрести заслугами и трудами почести и богатство, нежели спокойствіе духа. Но скажутъ мн, почести и богатство зависятъ отъ твоихъ обстоятельствъ, которыми располагать не въ нашей вол, слдственно надобно просить Бога, чтобъ онъ ихъ устроилъ въ нашу пользу. На ето я буду отвчать, что укрощеніе страстей, покой души, и то, что мы называемъ быть довольнымъ самимъ собою, зависитъ отъ тысячи другихъ обстоятельствъ, которыя еще мене состоятъ въ нашей власти, Состояніе желудка, внутренностей, лимфатическихъ сосудовъ, мозговыхъ фибръ и многихъ другихъ органовъ, которыхъ положенія и вида. По сію пору анатомисты еще не знаютъ, производятъ въ насъ безчисленное множество движеній, которыми управлять мы невольны. A можемъ ли мы перемнять сіи органы? состоятъ ли она въ нашей власти {Art. Reinesius, rem. B.}?

2.
Сочиненья недостойныя людей ученыхъ.

Рдко случается, чтобъ человкъ умной писалъ стихи на современныя происшествія, какъ напр. на побду, на бракосочетаніе какого нибудь вельможи, или на смерть его (*). Сочиненія сего рода показываютъ человка пустоголоваго, которой не найдетъ о чемъ писать, кром того что случится въ его время (содержаніе самое бдное для сочиненія), и котораго Муза, какъ угорлая кошка суется во вс стороны: то кропаетъ она елегію, то епиталаму и подобныя симъ млочи, однимъ словомъ, показываютъ человка, которой по должности обязанъ разносить къ большимъ господамъ Парнасскіе билеты съ поздравленіемъ (**).

{(*) Подобная сему мысль находится у Попа въ посланіи его къ Доктору Арбутноту. За неимніемъ подлинника, и чтобъ всмъ читателямъ понятно было сіе мсто, да позволено мн будетъ заимствоваться извстнымъ переводомъ господина Дмитріева,

То подлый стиховраль, въ которомъ безъ рожденья,

Иль смерти богача нтъ силы вображенья.

Въ самомъ дл ничего не можетъ быть справедливе сей мысли. Изъ множества одъ (на разныя побды Россійскаго воинства и на другія современныя происшествія), которыхъ я для того только не исчисляю, чтобъ не указать именно на чью нибудь, и чрезъ то не оскорбить безъ умысла, наводнившихъ нашу словесность, разв сотая посредственна, a тысячная прекрасна. Остальныя вс не стоютъ ни труда, ни времени, чтобъ ихъ читали.

Впрочемъ все конечно зависитъ больше отъ дарованія, но выборъ содержанія длаетъ то, что одно сочиненіе нравится больше другаго. Не говорите мн при семъ случа о разности вкуса читателей, ибо есть нкоторыя постоянныя правила онаго, да и въ чемъ же состоитъ вкусъ, какъ не въ выбор? — Можетъ быть дарованіе Ломоносова ни мало не уступало дарованію Державина, но отъ чего философическія оды послдняго нравятся больше похвальныхъ одъ перваго? — Причину сего надобно искать въ сердц человческомъ. Въ одахъ Ломоносова виднъ стихотворецъ съ пламеннымъ воображеніемъ и съ познаніями, приобртенными изъ книгъ, въ одахъ Державина виднъ стихотворецъ равнаго съ нимъ достоинства, но вмст мудрецъ, проникшій въ тайные изгибы сердца человческаго, и какъ царедворецъ особенно во глубину сердца вельможъ, и плняющій насъ познаніемъ онаго, которое познаніе всегда предпочтительне учености, коею при всякомъ случа Ломоносову хотлось блеснуть. Лебрюнъ говоритъ, что изученіе природы полезне даже изученія древнихъ, что и правда, ибо первое длаетъ творцемъ, а послднее только подражателемъ.

Сверьхъ того выборъ сочиненій на происшествія современныя заставляетъ подозрвать въ корыстолюбіи и низости чувствъ сочинителя Сочиненія такого рода, о которыхъ говоритъ Бель, обыкновенно пишутся для полученія какого нибудь подарка, или какъ говоритъ Сочинитель Чужаго толка:

А нашихъ многихъ цль награда перстенькомъ,

Нердко сто рублей, иль дружество съ князькомъ,

Которой отъ роду не читывалъ другова,

Кром придворнаго подъ часъ мсяцослова.

Дабы сей князекъ доставилъ намъ выгодное мстечко, или по крайней мр трубилъ объ нашихъ достоинствахъ, которыхъ мы часто не имемъ. Истинное дарованіе гнушается чрезъ такія низкія средства быть извстнымъ, ибо оно не иметъ въ нихъ нужды. Поврьте, что не дарованіе ищетъ славы, a слава — дарованіе, и что она безъ него не можетъ существовать. Перевод.

(**) Art. Amboise (Franois d’).}

3.
Разговоры съ людьми знатными иногда опасны для человьа ученаго.

Можетъ быть для славы человка ученаго нтъ ничего вредне, какъ разговоръ съ вельможами, любящими науки, ибо, привыкши говорить обо всемъ безъ всякаго приготовленія, они тотчасъ готовы возъимть дурное мнніе объ учености человка, которой не точно отвчалъ на предлагаемые ему вопросы по его части. A сколько ученыхъ богослововъ не знали бы что отвчать, если бы ихъ озадачить вопросомъ о год, успх, окончаніи и главныхъ обстоятельствахъ такого-то собора! Мн извстенъ одинъ славный исторіографъ Французскій, которой искренно признавался мн, что не знавшіе, въ которомъ вк жилъ Филиппъ Прекрасный. Чмъ боле читаешь и длаешь извлеченій, тмъ мене бываешь въ состояніи отвчать вдругъ на предлагаемой вопросъ. Есть весьма много людей, которые сколько учены въ своихъ сочиненіяхъ, столько несвдущи въ разговорахъ. Блонделямъ, Сомезамъ и малому числу подобныхъ имъ нечего опасаться сего несчастья, но другимъ недолго попасть въ бду, когда надобно будетъ отвчать на вопросы человка знатнаго и охотника до книгъ. Францискъ I хвалился тмъ, что изъ числа ученыхъ людей, съ которыми онъ говаривалъ, отъ одного только Шателеня: слышалъ всякій разъ что нибудь новое. Марешаль Креки, впадшій въ немилость и жившій посл того въ своемъ помстьи {Въ 1672 году, когда онъ отказался служить подъ начальствомъ Тюрення.}, спросилъ: кто былъ въ той сторон самой ученой человкъ? Ему представили настоятеля одного монастыря, но не прошло двухъ недль, Креки началъ отзываться объ немъ какъ о величайшемъ невжд въ свт. Не льзя сказать, чтобъ монахъ сей не былъ ученъ, и не могъ отвчать на вс его вопросы, еслибъ дали ему время приготовиться, но вдругъ онъ не въ состояніи былъ припомнить множества собственныхъ именъ, времени происшествій и другихъ подробностей, для знанія которыхъ нужна одна память. Разсказываютъ о президент Meм, что для его вопросовъ достало учености въ одномъ Докторъ только на восемь дней {Art. Castellan, rem. R.}

4.
Сравненіе писателей шестнадцатаго и семнадцатаго вка.

Я думаю, что шестнадцатой вкъ можетъ выставить гораздо большее число ученыхъ, нежели семнадцатой. Не смотря на то, не льзя сказать, чтобъ въ первомъ изъ нихъ было столько же просвщенія, сколько въ послднемъ. Покуда продолжалось царствованіе критики и философіи, до тхъ поръ по всей Европ были люди, которыхъ можно назвать чудомъ учености, ученіе новой философіи и живыхъ языковъ распространило другой вкусъ. Не видно стало боле сихъ обширныхъ и глубокихъ познаній въ словесности, за то въ республик ученыхъ появился духъ благоразумной разборчивости. Нтъ люди не столько учены, но гораздо искусне въ употребленіи своихъ знаній. ‘Мы живемъ въ такое время, говоритъ О. Рапинъ {Въ предисловіи, de la’ comparision de Thucydide et de Tite-Live.}, въ которое длаются чувствительне къ прелестямъ смысла и разсудка, нежели ко всему прочему. По етому можно сказать, что мы гораздо лучше постигли свойства писателей древнихъ и короче познакомились въ съ мыслями, нежели въ предыдущихъ вкахъ. Разница между ими и нами есть та, что тогда боле щеголями ученостью, нежели нын. Таковъ былъ духъ тхъ временъ, въ которыхъ требовалось однихъ обширныхъ и глубокихъ познаній. Тогда учились познавать изгибы языковъ, прилжали къ возстановленію текста древнихъ, прибгая къ разнымъ хитрымъ истолкованіямъ, привязывались къ двусмыслицамъ, истощали догадки для того только, чтобъ поправить какое нибудь мсто въ писател, наконецъ держались боле буквальнаго смысла, потому что, не имли духу попасть на мысль сочинители, чтобъ лучше понять его, какъ нын длаютъ. Теперь люди стали не столь учены, но гораздо умне {Art Aconce, rem. D.

Мы Русскіе имемъ нужду въ сей учености шестнадцатаго вка только вразсужденіи возстановленія текста нашихъ лтописей, искаженныхъ временемъ и неискусными преписчиками, отъ чего бытописатели наши наполнены множествомъ историческихъ ошибокъ. Уже современникъ Петра Великаго трудолюбивый Татищевъ, котораго справедливе можно назвать собирателемъ, нежели историкомъ, чувствовалъ пользу сей учености, но не зная древнихъ языковъ, и слдственно не имя передъ собою образцовъ, не въ силахъ былъ исполнить сего важнаго предпріятія, да и достанетъ ли на то силъ одного человка? надобно, чтобъ надъ етимъ трудилось множество ученыхъ. Однакожъ онъ первой проложилъ дорогу къ объясненію нашихъ лтописей, и критическія его замчанія всегда будутъ уважаемы. Наконецъ ученый Шлецеръ изданіемъ своего Нестора, кажется, возбудилъ въ насъ сію охоту, и научилъ, какъ обходиться съ лтописями. Русскіе въ ХІХ вк, хотя немного и поздо, будутъ имть Нестора и продолжателей его очищеннымъ отъ дрязгу ошибокъ, a безъ того едва ли можно надяться исторіи, въ которой критика не нашла бы для себя обильной жатвы. Перевод.}.

5.
Ни въ какомъ государствъ граждане не пользуются большею свободою какъ въ республик ученыхъ.

Республика ученыхъ есть земля вольная, въ ней признаютъ власть одной истины и разсудка, и подъ ихъ знаменами, не длая никому вреда, ведутъ воину съ кмъ бы то ни было, даже съ кровными и друзьями, что довольно часто видимъ на самомъ дл. Всмъ извстно, что г. Дасье оспоривалъ мннія г. Лефевра, своего тестя, что Іосифъ Скалигеръ и Исаакъ Воссій не пощадили своихъ отцовъ, и что въ наше уже время г-да Бернулли, родные братья, но жалютъ другъ друга. Такимъ образомъ въ области словесности нтъ никому милосердія: друзья должны остерегаться друзей, отцы дтей, шести зятьевъ, точно какъ бы въ желзной вкъ:

Non hospes ab hospile tutus,

Non socer a genero.

Въ земл сей каждой есть государь самодержавной и вмст подданной. Въ отношенія къ заблужденію и невжеству законы политическіе не длаютъ вреда независимости республики, свободной по своей натур. Всякой частной человкъ вразсужденіи наукъ иметъ право начинать войну, и можетъ имъ пользоваться, не спрашивая позволенія у правительства.

Однакожъ вольность сія заключается въ нкоторыхъ предлахъ. Свобода республиканская даетъ всякому право замчать ошибки въ сочинител, но не позволяетъ писать на него сатиры. Причина сего очевидна, сатира клонится къ тому, чтобъ лишить человка чести, а это есть родъ политическаго убійства, критика напротивъ того старается покачать сочинителю какой нибудь книги, что онъ не иметъ такой-то и такой степени дарованія или познанія. A какъ сей недостатокъ не мшаетъ пользоваться всми правами и преимуществами общества, то отъ сего ни мало не страждетъ честь государства, если публик открыли глаза, что такая-то книга наполнена ошибками. Правда, ето вредитъ слав сочинителя, a иногда и кошельку его, ибо отъ распродажи своей книги онъ могъ бы получить прибыль, но если длается ето честнымъ образомъ, если берутъ сторону разсудка и истины, то никто ни въ правъ на сіе жаловаться. Ето ни мало не походитъ на пасквиль, тутъ ничего не говорятъ безъ доказательствъ, и будучи вмст свидтелемъ и донощикомъ подвергаются равному съ обвиняемымъ наказанію, той же опасности, которой хотли подвергнуть другихъ. Но сочинитель пасквиля скрываетъ свое имя, дабы не быть принужденнымъ доказывать то, что говоритъ онъ передъ цлымъ Свтомъ, и чтобъ длать зло, не опасаясь за то наказанія.

6.
О сочиненіяхъ, писанныхъ въ молодости.

Есть немалое число писателей, раскаевающихся въ поспшности, съ какою выдали они въ свтъ первыя произведенія своего пера. Будучи въ самыхъ молодыхъ лтахъ Гроцій, которой можетъ быть имлъ мене всхъ причины раскаеваться въ этомъ, чрезвычайно стыдится сочиненій, писанныхъ имъ въ молодости. Онъ откровенно изъясняется о томъ въ одномъ письм своемъ къ Скриврію, и хвалитъ своего друга, что онъ поступилъ въ семъ случа совсмъ напротивъ. И такъ писатели должны пуще всего стараться заслужить доброе имя при первомъ своемъ появленіи въ свтъ, но если первое ихъ сочиненіе никуда не годится, то посл имъ стоить будетъ чрезвычайныхъ трудовъ, чтобъ публика перемнила объ нихъ свое мнніе. Если въ молодости своей написали они какое нибудь посредственное сочиненіе, то пусть подождутъ печатать его до тхъ поръ, покуда утвердится ихъ слава. Они не должны брать примръ съ того, что длается въ Италіи во время торжественнаго хода, гд слуги предшествуютъ своимъ господамъ. Пусть знакомятся они съ публикою черезъ лучшее свое сочиненіе, и заслужатъ ея благосклонность, время еще не ушло. Они будутъ награждены за первые свои труды, если только почитаютъ ихъ того достойными. Извстно, что пользуясь и умренною славою, писатели находятъ читателей, довольныхъ ими, для сочиненія весьма посредственныхъ, которыхъ никто не сталъ бы читать, еслибъ они выдали ихъ, будучи неизвстны, но употребляющіе во зло сей предразсудокъ публики часто сами попадаютъ въ сти. Он хотятъ, чтобъ у нихъ ничто не пропало, собираютъ вс свои бумаги, даже т, которыя написали только что вышедши изъ училища, или еще находясь въ ономъ, отсылаютъ въ типографію и печатаютъ. Наконецъ во всхъ своихъ читателяхъ поселяютъ отвращеніе, и иногда навлекаютъ на себя боле порицаній за свои послднія сочиненія, нежели сколько заслужили похвалъ за первыя {Art. Thomaeus, rem. D.}.

7.
Дурной вкусъ читателей.

Не въ одно наше время ученые жалуются на книгопродавцевъ, что они охотне печатаютъ пустыя, нежели умныя книги. Въ етомъ виноваты не книгопродавцы, a читатели, ибо еслибъ расходъ на умныя книги былъ также великъ, какъ на книжки, единственно заключающія въ себ что нибудь любопытное по случаю (brochures du temps), то поврьте, что книгопродавцы предпочитали бы всегда сочиненія умныя глупымъ. Одинъ новйшій писатель жалуется на сіе такимъ образомъ: ‘Всякой день видитъ (говоритъ Дюпень) выходящихъ множество маленькихъ книжекъ на Французскомъ язык, и ни одного сочиненія древнихъ на Греческомъ или на Латинскомъ. Вкусъ къ просвщенной древности совсмъ потерянъ, одна новость нравится, истинная и основательная ученость не въ мод, довольствуются одними поверхностными знаніями. Никто не учится основательно, свднія о древности почерпаютъ изъ новйшихъ книгъ, и весьма рдко доходятъ до самаго источника. Я почитаю ето общественнымъ несчастіемъ, постигшимъ республику ученыхъ, и думаю, что есть причина опасаться, чтобъ сія поверхностная ученость не довела насъ до состоянія худшаго, нежели невжество и варварство вковъ прошедшихъ {Dupin Bibliot. des auteurs eccl. T. II. p. 200, edit. de Holl.

Art. Craterus, rem. А.

Но что бы сказалъ сей г. Дюпень, елибъ онъ былъ Русской и жилъ въ наше время? что бы сказалъ онъ о нашей бдной учености, состоящей изъ одного почти французскаго языка? (Я не разумю здсь публики, которая и везд немного учене нашей, a гд писателей Русскихъ.) Съ какимъ сожалніемъ онъ отозвался бы о нашей словесности! Знаю, что нтъ правила безъ исключенія, но должно признаться, что исключенія сіи весьма рдки. Перевод.}.’

8.
Нкоторые сочинители поздно перестаютъ писать.

Немногіе писатели знаютъ время, когда имъ надобно положить перо, немногіе послдуютъ въ етомъ примру Горація {Горацій сказалъ:

Est mihi purgatam crebro qui personet anrem,

Solve senescentem mature sanus equum, ne

Peccet ad extremum ridendus, et illia ducat.}. Стихотворцы и ораторы должны бы всхъ ране подумать объ етомъ, потому что они всхъ боле чувствуютъ нужды въ пламенномъ воображеніи. Однакожъ весьма часто случается, что они не сходятъ со сцены до конца своей жизни, и публика, кажется, осуждена пить до дна чашу съ нектаромъ ихъ твореній. Но какъ нкогда законодатели заключали супружество въ извстныхъ предлахъ: ибо они не позволяли въ пятьдесятъ лтъ женщинамъ выходить за мужъ, a мущинамъ въ шестьдесять жениться, предполагая, что въ старыхъ лтахъ поздно думать о дторожденіи, такъ всякой долженъ бы предположить предлы дторожденію, ибо для сего послдняго точно также не всякой возрастъ удобенъ, какъ для перваго употребленной Гораціемъ сравненіе напоминаетъ о правил, оставленномъ намъ Виргиліемъ въ Георгикахъ {Hanc quoque ubi aut morbo gravis, aut jam fegnior annis, Deficit, abde domo, nec turpi ignosce fenecta, Frigibus in veneron fenior…}. Пожилые стихотворцы должны бы также принаровлять оное къ себ, и не думать больше о томъ, чтобъ съ ослабвшими силами дарованія взбираться на Парнассъ. И такъ когда въ старости своей почувствуютъ они мнимое вдохновеніе, то должны почитать оное искушеніемъ какого нибудь злаго духа, и прочитать Парнасскимъ богинямъ молитву, подобную той, которую одинъ ихъ собратъ приносилъ богинямъ любви:

Parce, precor, precor,

Non sum qualis eram bonae

Sub, regno Cynarae. Desine dulcium

Mater saeva Cupidinum,

Circa lustra, decem mollibus

Jam dura imperiis.

Служеніе Музамъ сходствуетъ во многомъ, со служеніемъ женщинамъ, лучше оставить ихъ ране, нежели очень поздно. Разсказываютъ о нкоторыхъ Государяхъ, кои велли придворнымъ своимъ приходить, къ нимъ ежедневно, и говорить: вспомните о такомъ-то дл. Если позволено, сравнивать малыя вещи съ большими, то нужно бы, чтобъ стихотворцы, которые начинаютъ старться, возложили на кого нибудь, обязанность говорить имъ каждое утро, вспомните о вашихъ лтахъ….

9.
Излишняя тщательность нкоторыхъ писателей.

Ученый Еразмъ особенно упрекаетъ двухъ извстныхъ писателей въ томъ, что они чрезмрно тщились выправлять свои сочиненія, и никогда не были довольны ими, одинъ изъ сихъ писателей былъ, Павелъ Емилій, a другой Линацеръ, ученйшіе мужи, процвтавшіе въ XVII вк. Порокъ сей, за которой порицаетъ ихъ Еразмъ, не есть общій, однакожъ не льзя не назвать его порокомъ, хотя обыкновенно одни великіе писатели: a немлочные бываютъ подвержены оному.

Желательно, чтобъ господа издатели такого множества сочиненій, писанныхъ на скорую руку, необдуманныхъ, необработанныхъ и совершенно безполезныхъ для республики, ученыхъ, наблюдали слдующее правило: всякое сочиненіе непрежде девяти лтъ надлежитъ выдавать въ свтъ. Не худо, чтобъ они тщательны были до излишества, и думали, что всякой разъ найдутъ что нибудь поправить. Но досадно, что весьма умные люди подобны тому славному живописцу, которой никогда не хотлъ врить, чтобы картины его были совершенны, и котораго слабую сторону такъ искусно угадалъ Апеллесъ.

Сей живописецъ былъ знаменитый Протогенъ, онъ написалъ картину превосходной работы, но долговременной, и безъ сомннія излишней. Апеллесъ, разсматривая картину и удивляясь совершенству ея, сказалъ: вотъ человкъ, которой рисуетъ также хорошо, какъ я, или еще лучше меня, но я имю передъ ними то преимущество, что онъ принявшись разъ за картину, не отстанетъ уже отъ ней никогда {Plin. lib. XXXV.}.

Примръ сей научаетъ насъ, что излишнее, напряженное и упорное стараніе выправлять свои сочиненія часто вредитъ онымъ. Есть извстная степень совершенства, переступя которую въ поправкахъ не будетъ ничего путнаго. Вмсто того, чтобъ сочиненіе свое сдлать совершеннымъ и придать ему боле силы, длаютъ его хуже и слабе. Perfectum opus absolutumque est, nec jam splendescit lima, sed atteritur. Сими словами изъясняется младшій Плиній въ одномъ мст своихъ писемъ, чтобъ показать вредъ, происходящій отъ излишнихъ поправокъ. Квинтиліанъ, другой великой наставникъ, учитъ сему же, и ршительно говоритъ, что сочиненіе, которое безпрестанно съ начала, до конца переправляютъ, длается вялымъ: отрзываютъ y него, пишетъ онъ, то что, было здорово, выпускаютъ изъ него всю кровь, и длаютъ его подобнымъ живому скелету, покрытому рубцами, оставшимися отъ прежнихъ язвъ. Какъ справедливо все сказанное {Et ipsa emendatio habet finem, Suut enim qui ad omnia scripta tanquam vitiosa redeant, et quasi nihil fas sit rectum esse quod primum est, meоius existiment quidquid est aliud, idque faciant quoties librum in marins resumpserint, fimiles medicis, etiam integra secantibus. Accidit itaque ut cicatriosa sint, et exanguia, et cura pejora, Sit igitur aliquando quod placeat aut certe quod fufficiat. Ut opus poliat lima, non extetat. Quintil. lib. x.}.

Ораторъ Кальвій былъ жертвою сей непомрной строгости. Онъ такъ жестоко наказывалъ дтищь пера своего за малйшія ихъ ошибки, что доводилъ ихъ до нкотораго рода разслабленія и вялости, Квинтиліанъ называетъ ето: быть клеветникомъ самаго себя. Вотъ метафора весьма неумренная, но очень достойная употребившаго ее писателя: Il y a des es’prits striles, собственныя слова отца Гарасса, lesquels ayant fait un ffort en leur vie 9 ne se lassent jamais de le peigner jusqu’ ce, qu’ils lui arrachent les cheveux, et au bout du conte c’est un avorton {Garaffe, Apologie. p. 313.} (Есть безплодные умы, которые сдлавши одно усиліе во всю свою жизнь, чешутъ его гребнемъ до тхъ поръ, покуда не выдерутъ y него всхъ волосъ, и наконецъ изъ него выходитъ совершенной выкидышъ.) Между новйшими, одржимыми сею Кальвіевою болзнію, находится Саннацаръ. Справедливо порицали сего стихотворца, за то, что онъ столько разъ переправлялъ, свою поэму, что ея никакъ нельзя узнать, и вмсто совершенства, до котораго хотлось ему довести, онъ ослабилъ ее и изнурилъ {Baillet, jugement fur les poёtes, T. III. p. 142.}. Впрочемъ сказанное мною не относится вообще ко всмъ писателямъ, которыя всми силами стараются выправлять свои сочиненія. Они длаютъ очень хорошо, и достойны всякой похвалы, лишь бы только знали умренность. Одно излишество есть порокъ: non amo nimium diligentes, сказалъ одинъ, славной Римлянинъ, жившій въ древности {Сципіонъ Африканскій, Смотр. Cic. de orat. Lib. II.}.

Я прибавлю два замчанія. Есть писатели, которымъ во сто разъ трудне начать свое сочиненіе, нежели продолжать и кончить оное, помарки, поправки и другіе признаки мнительнаго вкуса показываются особливо на первыхъ строкахъ подлинника. Сіе замчено въ подлинникъ одного сочиненія Платонова, и въ одной рукописи Петрарковой. Утверждаютъ, что Аристотель имлъ подобную слабость {См. Muret, variar, lection. L. XVIII. с. VIII.}. Если врить Виньелю-Марвилю, то ‘первыя строки Исторіи стоили г-ну Дету, гораздо большихъ трудовъ, нежели вся Исторія, но какъ скоро онъ превозмогъ, сіе препятствіе, то писалъ съ удивительною легкостію.’ Второе: есть писатели, которымъ трудне пересмотрть свое сочиненіе, нежели написать его вчерн, они охотне и строже выправляютъ свои сочиненія печатныя, нежели въ рукописи. Но большая часть времени и трудовъ ихъ въ семъ случа пропадаетъ напрасно, ибо немногіе читатели сравниваютъ изданія, притомъ же, чтобъ увидть важность сдланныхъ поправокъ, надобно при сравненіи ихъ между собою имть терпніе и искусство. Такое-то мсто во второмъ изданіи превращено изъ свинца въ чистое золото. но кто замтитъ ето {Art. Linacer, rem. F.}?

10.
Несправедливость нкоторыхъ критиковъ.

Читатели, сами ничего не сочинившіе, въ сужденіяхъ своихъ гораздо строже и несправедливе испытавшихъ на длъ трудность сочинять. Ренье въ IX сатир увщеваетъ своихъ судей издать что нибудь въ свтъ:

Qu’ils fassent un ouvrage,

Riche d’inventions, de fens et de langage,

Que nous puissons draper comme ils font nos escrits,

Et voir, comme l’on dit, s’ils sont si bien appris

Ou’ils montrent de leur eau, qu’ils entrent en carricre.

Онъ принаровляетъ къ етому сказку, сочиненную въ Италіи: одинъ мужикъ,

Homme fort entendu, et suffisant de tefte,

Comme on peut aisement juger par fa requeste,

S’en vint trouver le pape et le voulut prier,

Que les preferes du temps se pufcent marier:

Afin, ce difoit-il, que nous palliions nuis autres

Leurs fammes careffer, ainsi qu’ils font les nostres.

Въ Марціал находимъ мы почти т же мысли, чему служитъ доказательствомъ слдующая епиграмма изъ первой его книги:

Cum tua non edas, carpis mea carmina, Loeli,

Carpere vel noli nistra, vel ede tua.

И сія другая, взятая изъ XII книги,

Corumpit sine tallone coelebs:

Caecus perdere non potest quod ausert.

Мн кажется, что есть дв причины, препятствующія строгимъ и всесвтнымъ (universels) рецензентамъ показать опыты своего искусства сочиняиь, или какъ говоритъ Ренье de montrer de leur eau: первая — страхъ вооружить всхъ противъ себя, и что имъ отплатятъ тою же монетою, вторая — чувствованіе того, что они сами не соблюли правилъ совершенства, которыми руководствовались въ всхъ сужденіяхъ {Взято изъ Dissertation sur le projet du dictionniaire historique et critique, VI. rem G.}.

11.
Видъ легкости, примчаемой въ нкоторыхъ сочиненіяхъ, есть часто плодъ прилжной работы.

Гварини писалъ чрезвычайно трудно, но читая прекрасныя его стихи, можно подумать, что онъ весьма легко сочинялъ ихъ. Утверждающіе, что сіи два качества противны между собою, нимало не знаютъ разнообразія ума человческаго, и весьма ошибаются, думая, что одни т сочиненія стоютъ большихъ трудовъ, о которыхъ читатели такого же мннія, какого были нкогда о рчахъ Демосеновыхъ, olent lucernam, то есть пахнутъ масломъ. Но надобно знать, что свойства ума человческаго многоразличны. Читая такого-то писателя, тотчасъ видишь, какихъ трудовъ стоило ему его сочиненіе, и если онъ раза три или четыре поправлялъ одно и то же мсто, ломая надъ нимъ голову, это оное легко можно отличить отъ другихъ. Но есть писатели, которымъ самой трудъ придаетъ видъ легкости и непринужденности, и чмъ больше трудятся они надъ сочиненіемъ, тмъ легче, кажется, оно написано.

Таковъ былъ Гварини. Изъ вкуса его проистекало сужденіе, что совершенство сочиненія состоитъ въ красотахъ неискуственныхъ, то есть въ легкости и плавности, чмъ онъ и старался нравиться. Онъ получилъ отъ природы въ даръ чудесную разборчивость, и отличалъ въ своихъ сочиненіяхъ все, что оставалось въ нихъ неестественное и принужденное, вс его поправки состояли въ томъ, чтобы не видно было сихъ малйшихъ пятенъ въ его сочиненіяхъ. Такимъ образомъ поправляя много разъ, онъ достигалъ желаемаго, то есть давалъ видъ легкости своимъ стихотвореніямъ.

У другихъ писателей вкусъ совсмъ отличной. Они поставляютъ совершенство въ неестественномъ образ мыслить и выражаться, носящемъ на себ отпечатокъ труда, и глубокой думы. Имъ кажется, что они дурно выразились, если въ слог ихъ нтъ ничего запутаннаго и надутаго, если всякой понимаетъ ихъ безъ малйшаго затрудненія и усилія. Они тогда только бываютъ довольны своимъ сочиненіямъ, когда не останется въ немъ ничего такого, что могло бы казаться простымъ, естественнымъ и обыкновеннымъ. Отъ того происходитъ, что чмъ больше трудятся они надъ сочиненіемъ, тмъ видне употребленной ими трудъ. Не льзя не назвать его великимъ, однакожъ онъ иногда мене того труда, отъ котораго сочиненіе получаетъ видъ легкости. Воатюръ употребилъ немало времени на поправленіе своихъ стиховъ и писемъ, чтобъ оставить ихъ въ томъ состоянія, въ какомъ мы ихъ теперь видимъ. Защитникъ его Костаръ не говоритъ этого прямо, a намекаетъ, что находящаяся въ сочиненіяхъ его лёгкость дорого ему стоила. Вотъ, что онъ пишетъ: Воатюръ всего боле старался о небрежности сего рода, которая такъ пристала къ лицу прекрасной женщины или прекраснаго мущины…. Все, что ни написано имъ, кажется такъ легко, такъ просто, такъ непринужденно, что съ перваго раза всякой чувствуетъ себя способнымъ сравняться съ нимъ, и уже посл долговременныхъ и безполезныхъ усилій восклицаетъ: questo facile quatti’o difficile (какая трудная легкость)! Я помню, какъ онъ однажды былъ доволенъ тмъ, что я принаровилъ къ нему мсто изъ Тасса, содержащее въ себ похвалу одной героин Поемы:

Non so ben dire s’ adorna, o se negletta,

Se caso, od arte il bel volto compose:

Di Natura, d’aiwor, del cielo ainici

Le negligerize sue sono artifici (*).

(*) Costar, dfence des oeuvres de Voiture.

(Не льзя сказать, старалась ли она или не старалась объ украшеніи себя, случай или искусство составляли ея красоту: небрежность ея, даръ счастливой природы, любви и щедраго неба, была искуственная.)

Г. Пелиссонъ, сей искусной Знатокъ во всхъ произведеніяхъ ума человческаго, былъ совершенно увренъ, что писатели всего трудне достигнуть того, чтобъ сочиненіе его казалось какъ можно легче написаннымъ. Послушаемъ, что говоритъ онъ въ прекрасномъ своемъ предисловіи къ сочиненіямъ Сарразеня: ‘Два качества особенно длаютъ поезію yдивительною: изобртеніе, отъ котораго получила она n самое названіе свое, и легкость, безъ которой она не можетъ обойтися. Подъ симъ именемъ я не разумю легкости сочинять, которая иногда есть способность счастливая, но гораздо чаще несчастная. Я разумю здсь ту легкость, которую читатели находятъ въ писател или въ его сочиненіяхъ, и которая во многихъ мстахъ стоила ему величайшихъ трудовъ, такъ что ее можно сравнить съ садами на кровляхъ домовъ, на нихъ издержаны милліоны, но при всемъ томъ они кажутся быть произведеніемъ слпого случая или природы.

Есть исключеніе изъ всего сказаннаго, нкоторые стихотворцы, какъ на пр. Овидій изъ древнихъ и Мольеръ изъ новыхъ, писали стихи съ удивительною легкостію, которую находили въ нихъ и читатели? Но согласимся съ Пелиссономъ, что легкость сія бываетъ часто опасна, о Овидій испыталъ ето на самомъ себ. Квинтиліанъ, сей великой учитель краснорчія, хочетъ, чтобъ сперва учились сочинять медленно. Писавши скоро, говоритъ онъ, иногда не научишься писать хорошо, a писавши хорошо, можно сдлать привычку писать скоро {Hanc morаm et solicitudinem initiis impero… Cito seribendo non sit ut cito scribatur: bene fcribendo fit ut cito. Quiatil. lib x. cap. III.}.

Впрочемъ, какъ ни опасна сія Легкость, но лучше быть ей подвержену, нежели тому чтобъ каждая строка была измарана, и чтобъ поправкамъ не было конца. Имя Бальзака находится въ списк сочинителей, писавшихъ съ величайшимъ трудомъ, и ето можно тотчасъ примтить, читая его сочиненія. ‘Съ пера его ничто не стекаетъ легко и скоро, говоритъ Костаръ: ничто не приходитъ ему въ голову само собою. Везд виднъ трудъ, и трудъ ужасной, такъ что читатели, имющіе нжной вкусъ, устаютъ на первой же страниц, подобно тому славному Сибариту, съ котораго потъ лилъ градомъ при одномъ взглядъ на усилія, длаемыя другими. Бальзакъ и самъ признавался, что сочинять для него было то же, что рыть землю, или пилить лсъ. Не льзя сказать, чтобъ въ немъ не было ума удивительнаго, но онъ всегда былъ недоволенъ своими сочиненіями, подобно сему не обыкновенному человку, о которомъ покойной г. Лизье (de Lisieux) говаривалъ: ‘Прекрасныя вещи,которыми онъ даритъ публику, стоютъ ему такъ дорого, что еслибъ я былъ на его мст,то выбралъ бы какую нибудь другую должность, чтобъ служить ближнему, и не думаю, чтобъ Богъ потребовалъ отъ меня исправленія той, a не другой {}.

Costar dfense des oeuvres de Volture. Надюсь, что читатели простятъ мн вс ссылки, которыми я наполнилъ статью сію. Содержаніе оной было довольно любопытно, и заслуживало, чтобъ я въ подтвержденіе сказаннаго мною сослался на нкоторыхъ извстныхъ писателей. Бель.

А мн, переводчику его, остается просить прощенія у читателей за свои довольно длинныя примчанія, если только оныя прочитаны ими.

Грамматинъ.

С. Петербургъ.

Февраля 2 го, 1812.

‘Встникъ Европы’. Часть LXII, No 5, 1812

Объ ученыхъ людяхъ.(Изъ Беля.)

1.Несчастное состояніе людей ученыхъ (*).

2.Сочиненья недостойныя людей ученыхъ.

3.Разговоры съ людьми знатными иногда опасны для человьа ученаго.

4.Сравненіе писателей шестнадцатаго и семнадцатаго вка.

5.Ни въ какомъ государствъ граждане не пользуются большею свободою какъ въ республик ученыхъ.

6.О сочиненіяхъ, писанныхъ въ молодости.

7.Дурной вкусъ читателей.

8.Нкоторые сочинители поздно перестаютъ писать.

9.Излишняя тщательность нкоторыхъ писателей.

10.Несправедливость нкоторыхъ критиковъ.

11.Видъ легкости, примчаемой въ нкоторыхъ сочиненіяхъ, есть часто плодъ прилжной работы.

Читайте также: