Объ измн и казни маршала Нея.
Объ измн и казни маршала Нея.
. Булгаковъ.
‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 5, 1893
Об измене и казни маршала Нея, Булгаков Федор Ильич, Год: 1893
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Вельшингеръ, достойный представитель новйшей исторической школы во Франціи, подъ заглавіемъ ‘Le Marchal Ney’, напечаталъ документальную исторію крупнаго политическаго процесса, который былъ затянъ правительствомъ Людовика XVIII противъ маршала Нея, герцога Московскаго, и въ 1815 году окончился, какъ не безъизвстно, присужденіемъ маршала къ разстрлянію. Исторія эта въ изложеніи Вельшингера основана на протоколахъ военнаго совта и французской палаты пэровъ, на письмахъ осужденнаго и его жены.
Процессъ этотъ и обвинительный приговоръ послдовали вскор посл второй реставраціи Бурбоновъ и потому являлись какъ бы актомъ мести легитимистовъ и роялистскихъ эмигрантовъ относительно представителя революціи и Наполеоновщины. Все, что до сихъ поръ печаталось на эту тему, иметъ характеръ памфлетный и, въ зависимости отъ партійнаго направленія авторовъ, оказывалось или безусловнымъ одобреніемъ процесса, или же осужденіемъ его. Обвинители и судьи Нея то восхваляются за свою строгость, то выставляются повинными въ юридическомъ убійств. Для однихъ — Ней невинная жертва мести, потому что онъ и не могъ будто бы поступать иначе, чмъ онъ дйствовалъ, для другихъ — онъ вполн заслужилъ своей кары, какъ измнникъ и вроотступникъ. Вельшингеръ полагаетъ, что истина должна находиться въ середин. При каждомъ политическомъ процесс, по справедливому мннію автора, подобаетъ принимать въ разсчетъ эпоху и давленіе обстоятельствъ, но въ тоже время Вельшингеръ повидимому готовъ стать на сторону маршала и бонапартистовъ и въ этомъ смысл подбираетъ обстоятельства, смягчающія его вину.
Какъ извстно, маршалъ Ней — одинъ изъ первыхъ въ 1814 году въ Фонтенебло отрекся отъ Наполеона и ршительно настаивалъ, чтобъ императоръ французовъ отказался отъ престола и короны. Новое бурбонское правительство вознаградило Нея званіемъ пэра и виднымъ военнымъ постомъ, что, однако, не могло примирить офиціальные круги и новое роялистское общество съ Неемъ, какъ и со всми прочими Наполеоновскими маршалами. Особенно доставалось тогда женамъ маршаловъ. Остротамъ и насмшкамъ на ихъ счетъ не было конца.
Въ январ 1815 г. Ней удалился въ свое помстье, а уже въ март его вызвалъ въ Парижъ военный министръ Сультъ. Наполеонъ тогда возвращался и Нею поручалось командованіе въ Безансон. Король принялъ маршала, который подтвердилъ свои завренія въ преданности королевству и обсуждалъ съ нимъ мры, какія слдовало принять, чтобъ парализовать предпріятіе Наполеона. Это предпріятіе онъ называлъ проклятымъ и сумасшедшимъ. Наполеона слдовало бы засадить въ Шарантонъ, сказалъ Ней, но король полагалъ, что желанія маршала простираются черезчуръ далеко. 10 марта Ней принялъ командованіе надъ войсками въ Бевансон, въ состав которыхъ числилось до 6.000 человкъ. Въ цломъ ряд настойчивыхъ писемъ онъ просилъ военнаго министра о подкрпленіяхъ, ратовалъ за дло Бурбоновъ, организовалъ противодйствіе, ободрялъ обезкураженныхъ сторонниковъ легитимистскаго правительства.
А Наполеонъ тмъ временемъ шелъ впередъ, все стекалось къ нему, вскор примкнулъ и самъ Ней. 14 марта онъ собралъ свои войска, прочелъ имъ прокламацію и съ криками ‘Vive l’empereur!’ повелъ ихъ къ императору. Солдаты съ восторгомъ шли за нимъ. Враги Нея хотятъ видть въ тогдашнемъ образ дйствія маршала предумышленную измну.
Вельшингеръ говоритъ, что Ней былъ человкъ минуты, отзывчивый на всякія впечатлнія. Твердый, лаконичный, ршительный на пол битвы, онъ въ обыденной жизни и особенно въ области политической обнаруживалъ слабость и нершительность. Появленіе Наполеона произвело на него своего рода обаяніе. Императоръ настолько властвовалъ надъ нимъ своимъ умомъ, своей волей, своей силой, что маршалъ подчинился ему тотчасъ же, какъ только снова возстановился магнетическій токъ между ними. Тогда вдь Франція была точно загипнотизирована. Наполеонъ принялъ маршала съ открытыми объятіями. Маршалъ сталъ было разсыпаться въ извиненіяхъ, но императоръ прервалъ его рчь, облобызавъ Нея. Однако, полнаго доврія Наполеона Ней не могъ вернуть. Поведеніе маршала въ Фонтенебло нельзя было забыть. При Ватерло подъ нимъ были убиты четыре лошади. Онъ и самъ предчувствовалъ, что тамъ для него разыгрывается послдняя партія. ‘Если меня не сразитъ пуля англичанъ,— говорилъ онъ,— то меня разстрляютъ эмигранты’.
По возвращеніи въ Парижъ, посл пораженія Наполеона, онъ снова совершилъ политическую неловкость. Вообще въ политик онъ поступалъ какъ ребенокъ. И на этотъ разъ онъ скомпрометировалъ себя въ палат пэровъ. Онъ держалъ рчь на тему о томъ, что все погибло и что необходимо безотлагательно войти въ переговоры съ союзниками, т. е. съ противниками Наполеона. Рчь эта произвела чрезвычайно дурное впечатлніе. Нею было бы приличне помолчать. Тутъ только онъ понялъ это, наконецъ, удалился отъ длъ, хотлъ отправиться въ Швейцарію, потомъ въ Америку, а попалъ въ Сенъ-Альбанъ. Тамъ его настигли приказы 24 іюля, такъ называемый списокъ проскрипцій, въ которомъ 38 бонапартистовъ назначены были къ изгнанію или поступали подъ надзоръ полиціи, и 19 генераловъ предавались военному суду. Во глав ихъ значилось имя Нея. Этотъ списокъ составлялся Фуше и когда Талейранъ замтилъ ему, что тамъ много невинныхъ, тотъ отвтилъ съ цинизмомъ: ‘хотятъ именъ’. Съ тхъ поръ вошли въ обыкновеніе такого рода списки, и плохо приходилось тмъ, кто считалъ себя врагомъ составителей ихъ! Тмъ же Фуше былъ отправленъ въ ссылку и знаменитый Карно, который за дв недли до этого, вмст съ Фуше, находился въ состав временного правительства. Но Карно назвалъ Фуше предателемъ, а Фуше назвалъ Карно ‘олухомъ’.
Два офицера королевской гвардіи конвоировали маршала въ Парижъ, гд онъ былъ посаженъ въ Conciergerie. Всю дорогу до Парижа Нея оскорбляла чернь, нердко длая угрозы ему. Первый допросъ, какому подвергся Ней, касался его внезапной измны въ Безансон. Была ли она преднамренна? Маршалъ отвтилъ образнымъ сравненіемъ: ‘это походило на прорвавшуюся плотину. Все казалось потеряннымъ, и событія увлекли меня за собой’. Между тмъ собирался военный судъ. Предсдательствовать долженъ былъ маршалъ Монсей, но онъ отклонилъ отъ себя эту честь въ письм въ Людовику XVIII, преисполненномъ патріотическаго негодованія. Монсея лишили званія пэра, а маршала Журдена назначили предсдателемъ военнаго совта, въ составъ котораго вошли маршалы Масена, Ожеро, Мортье, генералъ-лейтенанты: Мэзонъ, Виллатъ и Клапарэдъ. Военный совтъ открылъ свои засданія только 9 ноября. Нея взялись защищать тогдашнія свтила парижской адвокатуры Берейры, отецъ и сынъ, и Дюпень. Доводы защитниковъ, изложенные въ горячей и блестящей рчи Берейра-отца, сводились къ тому, что военный совтъ не компетентенъ въ настоящемъ дл, что Ней — пэръ Франціи и потому можетъ быть судимъ только палатой пэровъ. И военный совтъ согласился съ такимъ заключеніемъ. Ней считалъ себя спасеннымъ.
Вельшингеръ полагаетъ, что военный совтъ сдлалъ бы лучше, если бы осудилъ маршала, представивъ приговоръ на высочайшее воззрніе короля, и что король наврное помиловалъ бы его. Конечно, Людовикъ XVIII былъ самымъ умреннымъ изъ роялистовъ, но еще вопросъ, могъ ли онъ воспротивиться давленію своихъ родственниковъ и приближенныхъ, тмъ боле, что въ данномъ случа смерть Нея была бы на совсти его прежнихъ товарищей, которые поступили вс боле или мене также, какъ и онъ. Вотъ почему, вроятно, члены военнаго совта такъ охотно воспользовались предложеннымъ адвокатами выходомъ. Роялисты были вн себя отъ ярости и негодованія. Они боялись того, что жертва ускользнетъ отъ нихъ. Даже дамы давали волю своей кровожадности. Вмшались въ дло и министры союзныхъ державъ. Поццо ди-Борго пригрозилъ, что онъ сошлетъ Нея въ Сибирь, если онъ не будетъ наказанъ. Герцогъ Ришелье, стоявшій тогда во глав французскаго правительства, ‘отъ имени Европы’ потребовалъ отъ палаты пэровъ казни Нея. Генералъ-прокуроръ Беллартъ настаивалъ на томъ, чтобы палаты немедленно приступили къ разбирательству этого дла, и палата пэровъ, чтобъ соблюсти приличіе, ршила предварительно составить докладъ по сему предмету. Общественное мнніе и палата депутатовъ обнаруживали недовольство медлительностью пэровъ. Въ парламент высказывались рзкости по адресу ихъ. И безъ того, молъ, безнаказанность длилась довольно долго.
21 ноября начался разборъ дла. Изъ 214 пэровъ присутствовали всего 161. Обвинительный актъ генеральнаго прокурора выставилъ событія 13 и 14 марта въ Безансон въ неблагопріятномъ свт для маршала. Но Беррейръ все таки и на этотъ разъ могъ похвастаться своимъ успхомъ: по его ходатайству, несмотря на яростный протестъ обвинителя, палата пэровъ постановила отложить судоговореніе на 10 дней, чтобъ Беррейру дать возможность подготовить свою защиту и вызвать свидтелей. Но чего собственно хотли достигнуть этой отсрочкой? Дло и безъ того казалось проиграннымъ, если принять въ разсчетъ щекотливое положеніе палаты пэровъ, которой пришлось выдерживать давленіе общественнаго мннія, настроеніе общества и требовательность правительства. Но въ то время въ Париж имли большое вліяніе союзныя державы. И къ нимъ-то теперь обратилась жена маршала, тщетно просившая Фуше и Талейрана о вмшательств въ дло. Жена маршала просила защиты у всхъ посланниковъ державъ, у Веллингтона, у англійскаго принца-регента. Отъ нихъ зависло объяснить относящійся къ этому длу 12-й параграфъ конвенціи 3-го іюля, заключенной между временнымъ правительствомъ и союзниками. Параграфъ этотъ могъ спасти маршала. Самая конвенція касалась капитуляціи Парижа, а помянутая статья обезпечивала всмъ жителямъ (въ самомъ обширномъ смысл слова) полную безнаказанность. Приказами же 24-го іюля правительство Людовика XVIII уже нарушило эту конвенцію. Но если бы союзныя державы истолковали конвенцію въ надлежащемъ смысл, то маршалъ былъ-бы спасенъ и именно той самой Европой, отъ имени которой Ришелье требовалъ головы его отъ палаты пэровъ. Державы, однакожъ, соблюдали сдержанность, и жена маршала получала всюду вжливые, но холодные отвты. Особенно отвтъ Веллингтона поражаетъ своей британской жестокостью и не длаетъ ему большой чести, ибо Ней былъ побжденный, а Веллингтонъ побдитель при Ватерло!
4 декабря возобновился процессъ Нея въ палат пэровъ и продолжался на слдующій день. Допрашивали цлый рядъ свидтелей, въ томъ числ и генерала Бурмона, который въ Безансон состоялъ подъ начальствомъ маршала. Между ними тутъ завязался чисто драматическій діалогъ:
— Маршалъ увлекъ насъ всхъ, чтобы парализировать его вліяніе, я долженъ былъ бы убить его.
— Вы оказали бы мн большую услугу,— отвтилъ маршалъ,— и пожалуй это было даже вашей обязанностью.
Защитники маршала предлагали амнистію въ силу 12 параграфа конвенціи. Даву, заключавшій капитуляцію, хотлъ говорить, но, по энергическому требованію генеральнаго прокурора, президентъ палаты пэровъ, канцлеръ Дамбрэ, не допустилъ этого. Тмъ и кончилось дло. При голосованіи 160 пэровъ признали виновность маршала, причемъ трое прибавили: ‘вслдствіе капитуляціи Парижа’, одинъ изъ пэровъ отрицалъ виновность и сказалъ: ‘бываютъ дянія, которыя по своему характеру и значенію не подлежатъ человческой справедливости, хотя бы они казались наказуемыми передъ Богомъ и людьми’. Этотъ пэръ, младшій среди своихъ коллегъ, былъ герцогъ Викторъ де-Брольи. Затмъ стали собирать голоса относительно наказанія: 139 подали голоса за смертную казнь безъ апеляціи, 5 рекомендовали осужденнаго милосердію монарха, 17 высказались за ссылку. Пять маршаловъ и 14 генераловъ подали голосъ за смертную казнь. Неизвстно, надялись ли они на помилованіе маршала королемъ? Между полночью и 2 часами утра состоялся приговоръ, который основывался на декрет 12 брюмера V года. Какая иронія событій! Легитимисты самой чистой воды и самые ярые ненавистники революціи подписали свои имена въ силу этого декрета, точно дло шло о мести представителю революціи.
Черезъ нсколько часовъ приговоръ былъ приведенъ въ исполненіе. Капитанъ графъ Рошешуаръ распоряжался казнью. Когда она была совершена, одинъ англичанинъ позволилъ себ неслыханное варварство: лошадь, на которой онъ сидлъ верхомъ, перешла черезъ трупъ Нея.
Жена маршала до послдней минуты надялась на помилованіе. Утромъ она приводила къ Нею его четверыхъ дтей и, простившись съ нимъ, поспшила въ Тюльери съ челобитной. Ее задержали въ пріемной короля, пока не пришло извстіе о совершившейся казни. Тогда герцогъ Дюрасъ осторожно сообщилъ ей это извстіе, прибавивъ, что аудіенція ея у короля теперь уже не иметъ смысла.
Ней въ глазахъ бонапартистовъ сдлался мученикомъ. Тамъ, гд его разстрляли, за обсерваторіей, стоитъ теперь его памятникъ.
Политическіе процессы, какъ показываетъ и этотъ примръ, никогда не производятъ впечатлнія торжества правосудія. Они всегда являются актами произвола. Почти можно признать счастьемъ для обихъ сторонъ, не только для подлежащаго кар, но и для наказующей власти, когда приговоръ постановляется заочно. Въ Европ не мало видныхъ государственныхъ дятелей, бывшихъ скомпрометированными въ дни революцій и считавшихся политическими преступниками. Тмъ большей политической ошибкой представляется казнь Нея во Франціи 1815 г., что тамъ въ теченіе какихъ нибудь 15 мсяцевъ перемнились четыре правительства, не считая временныхъ, и вс четыре пользовались услугами одного и того же персонала и однихъ и тхъ же военныхъ. Гд тутъ было искать надлежащаго критерія для отреченія, неврности, измны?