Объ Ирландскомъ вопрос.
Объ Ирландскомъ вопрос.
‘Москва’, 2~го іюля 1868 г.
Об Ирландском вопросе, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1868
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Руси’ и другихъ изданій, и нкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
Лтъ десять съ небольшимъ тому назадъ, наши политическіе мыслители открыли новую страну, о которой у насъ имлись лишь скудныя свднія, почерпавшіяся изъ географическихъ учебниковъ. То была Великобританія, гнздо златокровнаго аристократизма, сокровищница политической мудрости, образецъ благоговйнаго храненія всякихъ обрядовъ и преданій изъ глубокой старины. Какъ новички въ дл, наши публицисты раздлили тогда участь своихъ ближайшихъ учителей, незадолго предъ тмъ обратившихся къ изученію государственнаго быта ‘оригинальнаго’ Альбіона. Они поспшили возвести Англію въ идеалъ политической свободы и стали строить по этому образцу абсолютную государственную теорію. Но абсолютизмъ шатокъ и опасенъ везд. Наши теоретики впали тогда въ грубую ошибку, которая могла привести къ горькимъ послдствіямъ. Забывая, что аристократизмъ ‘лордовской’ Англіи есть явленіе исключительное, мстное, у насъ отождествили съ нимъ консервативное начало и принципъ политической свободы. Отсюда цлый рядъ ложныхъ выводовъ и мнній, начиная съ ребяческаго исканія аристократизма въ русской жизни и исторіи, кончая новйшею теоріей газетки ‘Всть’ и Ко, которою, какъ подкрашенными воротами, закрывается задній дворъ всмъ извстныхъ мыслей и стремленій.
Ученическая наклонность къ односторонности и преувеличенію не дозволила намъ замтить тогда процессъ разложенія того государственнаго строя, который мы воспвали. Мы были глухи къ ропоту массы англійскаго населенія, къ стонамъ Ирландцевъ, къ смлымъ голосамъ мыслителей, которыхъ въ Англіи называли чуть не Каталинами, наконецъ къ голосу злобы и смущенія, вырывавшемуся порой изъ рядовъ лордовъ Великобританіи. Въ настоящее время на это дло можно смотрть хладнокровне и проще. Теперь и самый процессъ разложенія вковаго конституціоннаго строя Англіи очерченъ рукою времени отчетливе и ясне для каждаго. Укажемъ на его наиболе осязательныя и характерныя черты и возьмемъ изъ нихъ самую интересную и общеизвстную — ирландскій вопросъ, теперь, можно сказать, уже сданный въ архивъ исторіи, изъясненный и отжившій.
Ирландскій вопросъ — это одно изъ самыхъ печальныхъ и роковыхъ явленій, которыя запомнила исторія. Онъ состоитъ изъ вковыхъ мученій, съ одной стороны, вковыхъ насилій и истязаній, съ другой. Врядъ ли гд-либо въ мір населеніе такъ жестоко пострадало отъ грубой силы завоевателей, какъ пострадали ирландскіе Кельты отъ англійскихъ Саксовъ и Норманновъ, въ теченіе цлаго ряда столтій, начиная съ XII-го. Гордые и бездушные британскіе лорды раздлили между собой ирландскую землю, уступивъ лишь небольшую ея часть измнившимъ родин туземнымъ аристократамъ. Что ускользнуло отъ нихъ, то перешло, со времени Генриха VIII, къ корыстной англиканской церкви Вскор весь народъ сталъ платить большія подати для содержанія этой ‘государственной’ или ‘высокой’ церкви. Она быстро богатла, въ параллель съ обнищаніемъ туземцевъ, и разросталась. Даже посл ограниченія ея правъ (1833 г.), по иниціатив Станлея (нын лордъ Дерби), она насчитываетъ въ себ 2 архіепископства, 10 епископствъ, боле 2,000 лицъ духовнаго званія, исповдниковъ же у нея нищенское число — всего 630.000, на 4’Д милліона католиковъ и 523,000 пресвитеріанъ! Съ этого-то большинства, съ этой не принадлежащей ей паствы она набрала капиталъ въ 13 милліоновъ фунтовъ стерлинговъ, отсюда-то она получаетъ 600,000 ежегоднаго дохода, изъ которыхъ 400,000, подъ видомъ десятины, платятъ несчастные фермеры. Нужды нтъ, что въ 1838 году вигамъ удалось обратить десятину въ налогъ на землевладльца, а не арендатора: изъ нея образовалась тяготющая на земл рента, которую продолжаютъ -платить фермеры, сидящіе на родной, но не имъ принадлежащей почв. Эти бездомные Ирландцы, какъ рабы, зависятъ ‘отъ милости’ англійскихъ землевладльцевъ, самъ законъ называетъ ихъ этимъ именемъ — tenants atwill. Ихъ, дйствительно, можно прогнать съ обработываемаго ими участка, когда угодно: между ними и землевладльцами не заключается письменныхъ контрактовъ.
Вотъ какою страшною цной зарабатывалъ Ирландецъ деньги для уплаты тхъ высокихъ налоговъ, которые всецло идутъ въ пользу чужеземцевъ и иноврцевъ! Но этого мало. Истинно-драконовское законодательство Англіи и чрезвычайные уставы, изданные ею для Ирландіи, не допускали его къ суконному производству, къ торговл съ богатыми британскими колоніями, посредствомъ высокихъ пошлинъ, даже къ вывозу скота въ Англію. Извстное полотняное производство Ирландіи было пощажено лишь благодаря шотландскимъ поселенцамъ на сверо-восток острова, въ рукахъ которыхъ оно находилось. Все, даже благословеніе судьбы — быстрое увеличеніе населенія, обращалось въ тяжкое проклятіе для этой несчастной страны. Ужасный голодъ 1847 года и отчасти связанныя съ нимъ выселенія сократили въ послднія 20 лтъ число жителей острова боле чмъ на два милліона.
Но живучее кельтское племя ‘зеленаго’ острова не сдавалось. Чмъ сильне становился гнетъ чужеземцевъ, тмъ глубже проникало въ массы чувство независимости, тмъ упорне было ихъ сопротивленіе, чмъ горделиве возвышалась государственная церковь, погрязая въ роскоши, чмъ боле нищалъ жалкій католическій священникъ, тмъ богаче становился онъ тою нравственною силой, которая возростала и въ массахъ. И вотъ семь вковъ Англичане завоевываютъ Ирландію, семь вковъ здсь царствуетъ хроническій кровавый мятежъ. Чмъ ближе къ нашему времени, тмъ настойчиве отпоръ населенію со стороны угнетенныхъ, изумлявшій всю Европу. При Тюдорахъ выведенный изъ терпнія намстникъ Ирландіи требовалъ раздавать епископства ‘опытнымъ солдатамъ’. Бшеный Кромвель, нанесшій ей неизлчимыя раны, прошелъ всю страну съ огнемъ и мечомъ, передъ которыми не преклонялись туземцы, или погибавшіе геройски, или съ скрежетомъ зубовъ слушавшіе патріотическія рчи своихъ пастырей въ уединеніи лсовъ и болотъ, или уплывавшіе въ Вестъ-Индію. Въ конц XVIII вка духъ свободы и сопротивленія овладлъ всми жителями острова, даже пришельцами и иноврцами. Французская революція нашла себ здсь хорошее подспорье. Едва Англичане потушили въ крови обширное возстаніе Ирландцевъ въ 1798 году, какъ подняли знамя возстанія Робертъ Эмметтъ — диссентеръ и лордъ Фицджеральдъ — протестантъ изъ фамиліи древнихъ завоевателей острова. А въ 1803 году революціонная муза невсты Эмметта, Сары Корранъ, уже воспвала новый мятежъ и воспитывала ‘великаго агитатора’. Даніэля О’Коннеля. Ни англійская солдатчина, ни лордовская благотворительность, ни парламентскія уступки — ничто не могло усмирить ‘блоногую армію’ этого знаменитаго демагога, которая боле 15 лтъ совершала свою ужасную месть надъ притснителями. Въ 1847 году Провидніе избавило Англичанъ отъ заслуженнаго бича: О’Коннель умеръ. Но тотчасъ же ударилъ громъ февральской революціи,— и Ирландія снова запылала кровавымъ заревомъ. Военная сила сломила это возстаніе съ его плохими вождями, какъ Смитъ О’Бриннъ: на остров осталось одно глухое сдержанное недовольство.
Но и съ этой минуты, далеко на запад, замчается любопытное явленіе. Въ Сверной Америк, особенно посл катастрофы 1848 года, скопилось множество Ирландцевъ, покинувшихъ свою несчастную родину. Они не прерывали связей съ нею, не переставали любить ее. Разбогатвъ на чужой земл, они въ одно поколніе выслали ей на помощь нсколько десятковъ милліоновъ ливровъ. Въ свою очередь, оставшіеся дома на мученіе стали смотрть на Соединенные Штаты какъ на обтованную землю, горвшее тамъ въ начал 60-хъ годовъ междуусобіе волновало ихъ, какъ событіе отечественной исторіи, и въ самой бдной хижин внутри страны спрашивали путника, что длается ‘по ту сторону воды’. А когда свероамериканское междуусобіе окончилось, ирландскіе эмигранты, принимавшіе въ немъ участіе и пріобртшіе военный духъ, изобрли феніанизмъ и стали притекать на свой зеленый кельтскій эрикъ, чтобы освободить его отъ варварскихъ Англосаксовъ. Въ этихъ смльчакахъ, мечтавшихъ о роли Вашингтона, было, конечно, много неразумнаго и темнаго: они отвтятъ передъ исторіей за много невинныхъ жертвъ. Но они принесли съ собой силу, которой недоставало прежнимъ ирландскимъ мятежамъ. Эта великая сила — деньги. Ими-то они сдлали свое дло, заставили Англичанъ немедленно приступить къ ршенію вопроса, который три года тому назадъ самъ Гладстонъ считалъ еще не созрвшимъ.
Англичанинъ, своекорыстный и сросшійся съ своими историческими преданіями, тяжелъ на подъемъ. Только подъ гнетомъ кровавой необходимости онъ уничтожилъ и въ 1793 г. страшные карательные законы въ Ирландіи, а въ 1800 г. актъ соединенія этого острова съ Англіей избавилъ его отъ притсненій протестантскаго парламента въ Дублин. Но главное эло оставалось. Протестантскій парламентъ въ Вестминстер не былъ благосклонне къ Ирландцамъ, пока, въ 1829 году, Робертъ Пиль, ярый ихъ противникъ, какъ бы вопреки себ, не провелъ билля объ эманципаціи католиковъ, о дарованіи имъ политическихъ правъ. Билль 1838 года о десятин нсколько облегчилъ, или, лучше сказать, стремился облегчить участь бдныхъ арендаторовъ. Но главное зло, государственная церковь, не было тронуто. Его должно было подточить всесокрушающее время. Въ теченіи 30-хъ и 40-хъ годовъ замтно развитіе вротерпимости въ политической жизни Великобританіи: получаютъ права диссентеры, закабаленные еще Карломъ II, и Евреи. Въ то же время англійскіе мыслители стали серьезно и свободно обсуждать ‘ирландскій вопросъ’. Лтъ тридцать слишкомъ тому назадъ, столь солидный органъ общественнаго мннія, какъ ‘Times’, назвалъ англиканскихъ священниковъ въ Ирландіи ‘бандитами въ рясахъ’. Тогда же Извстный политикъ и историкъ, Джонъ Кори. Льюисъ издалъ книгу объ Ирландіи, въ которой предлагалъ доставлять средства къ существованію или всмъ тремъ церквамъ на остров, или ни одной. Но книга Льюиса находитъ отголосокъ лишь въ наши дни. Только теперь этотъ вопросъ сталъ главною темой англійской печати, частныхъ огромныхъ митинговъ, совщаній духовенства. О немъ ясно высказались политическія и ученыя знаменитости, лордъ Россель и Брайтъ, Гладстонъ и Дж. Ст. Милль. Наконецъ, онъ явился на судъ великобританскаго парламента и побдоносно выдержалъ критику его мудрецовъ.
По обычаю, парламентъ принесъ много пользы при разршеніи ирландскаго вопроса. Онъ сразу устранилъ одну изъ двухъ частей, на которыя онъ распадается, наиболе запутанную, экономическую: онъ остановился на государственной церкви, на этой вопіющей несправедливости. Въ принцип судьба этого ‘домашняго учрежденія’, этой политической и соціальной несправедливости, разоряющей Англію’, по выраженію ораторовъ палаты общинъ, была уже ршена въ первыхъ числахъ апрля, еще До обсужденія знаменитыхъ резолюцій Гладстона, требовавшихъ немедленнаго уничтоженія ирландской церкви. Эта церковь рухнула подъ тяжестію приговора палаты, зависвшаго отъ виговъ, которые всегда боле задумывались объ участи Ирландцевъ, чмъ ихъ политическіе противники. Напрасно Дизраэли прибгалъ ко всевозможнымъ средствамъ, даже заставилъ лондонскаго лорда-мера притащить въ палату петицію въ 222 фута длины. Рдко такъ блестяще выказывается сила созрвшей идеи. Торіи смутились и противорчьи другъ другу, виги, единодушіе которыхъ вотъ уже два года какъ разстроено избирательнымъ вопросомъ, стояли, какъ одинъ человкъ, вокругъ своего гордаго, непріятнаго вождя. А ровно черезъ мсяцъ, когда нація имла время хладнокровно обсудить дло, настала для виговъ побда еще боле драгоцнная. Посл преній о резолюціяхъ Гладстона, ирландской церкви былъ подписанъ смертный приговоръ еще сильнйшимъ большинствомъ, чмъ прежде.
Прошелъ еще мсяцъ,— и Англичане услыхали пренія въ палат лордовъ объ ирландскомъ вопрос, которыхъ ожидали съ нетерпніемъ. Эти пренія, дйствительно, весьма важны. Въ нихъ нтъ интереса новизны: вс знали, что лорды отвергнутъ резолюцію Гладстона. Въ нихъ нтъ и особеннаго значенія. ршительнаго вса: никто не сомнвается, что цлая нація, которой ненавистна ирландская церковь, сильне палаты лордовъ. Но въ нихъ есть одна черта, чрезвычайно серьезная, торжественно-трагическая. Палата, представляющая сокровищницу древнихъ преданій, безпримснаго аристократизма, дружно, съ достоинствомъ и талантомъ защищала дло, которое опозорили торіи въ нижнемъ парламент. Строгіе и суровые консерваторы говорили мужественно и согласно. Но грустнымъ оттнкомъ лебединой псни были проникнуты вс ихъ слова. Не столько во имя справедливости, гуманныхъ или патріотическихъ принциповъ гремли лорды въ послднія свои засданія, сколько изъ мучительнаго сознанія близкой катастрофы, готовой поглотить ихъ священные завты. Они были подчинены тому же чувству безпомощности и страха, которое продиктовало г. Дизраэли слдующія слова, сказанныя въ палат общинъ: ‘Для всякаго внимательнаго наблюдателя не можетъ подлежать сомннію, что Англія быстро приближается къ кризису. Люди, подготовляющіе его, сильны, ихъ вліяніе распространяется почти по всему королевству. Дйствуя подъ маскою либерализма, законодательствуя въ дух вка, они надются захватить кормило правленія. Но ихъ политика измнитъ характеръ страны, лишитъ подданныхъ ея величества нкоторыхъ изъ драгоцннйшихъ привилегій, она даже коснется правъ короны’.
Конечно, у страха глаза велики. Но и теперь уже накопилось такъ много данныхъ, что можно взвсить пророчества торіевъ. Можно сказать, что истинные враги государственной церкви въ Ирландіи,— духъ нашего времени, нонконформисты всхъ оттнковъ и радикальные теоретики,— точно также и враги этой церкви въ самой Англіи. Англійская ‘государственная’ церковь — также ‘растеніе безъ жизненныхъ соковъ’, также церковь меньшинства, поглощающая вс церковныя имущества страны. А пошатнись она подъ напоромъ современныхъ требованій полной свободы совсти,— и ударъ отзовется на всемъ общественномъ и политическомъ стро Великобританіи, а также и Европы, для которой тутъ много найдется поучительнаго и развивающаго. Прекраснымъ урокомъ политической мудрости и свободы послужатъ ей благородныя усилія всей націи ршить страшный вопросъ сообразно не съ абсолютными теоріями, а съ нормальными требованіями времени и исторіи.