О свобод совсти и вротерпимости съ точки зрнія государственной.
О свобод совсти и вротерпимости съ точки зрнія государственной.
‘Москва’, 9-го августа 1868 г.
О свободе совести и веротерпимости с точки зрения государственной, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1868
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Мы постарались опредлить, въ передовыхъ статьяхъ 98 и 99 NoNo, то отношеніе церкви къ вопросу о свободной совсти, которое представляется намъ единственно правильнымъ. Мы сказали, что церковь немыслима вн свободной совсти, свободно воспріявшей свтъ вры, свободно связавшейся союзомъ вры съ Богомъ, свободно приведенной къ послушанію церкви, въ свободный плнъ истины и любви. Вмст съ тмъ мы кажется достаточно развили ту мысль, что свобода совсти, будучи непремннымъ условіемъ и основаніемъ истинной вры, не есть еще, однако, сама по себ ни истина, ни непремнный признакъ истины, какъ вообразилось, повидимому, нашимъ возражателямъ. Это есть тотъ духовный матеріалъ, изъ котораго,— и только изъ него одного,— можетъ быть воздвигнута храмина истинной вры, но изъ котораго же можетъ построиться и зданіе лжи. Человкъ способенъ и заблуждаться и падать, вполн искренно и чистосердечно: это несомннно. Но слдуетъ ли изъ этого, что искренность и чистосердечіе никуда не годятся, что можно для пребыванія въ истин обойтись безъ искренности и чистосердечія? А между тмъ не такъ ли точно разсуждаютъ наши противники свободы совсти, отвергая эту свободу на томъ основаніи, что она можетъ заводить человка въ разныя ‘дебри’?.. Наконецъ мы закончили наши статьи тмъ логическимъ выводомъ, что такъ какъ въ свобод совсти именно и находится причина бытія самой церкви, такъ какъ свобода совсти есть ея неотъемлемая стихія,— то именно потому на церкви и лежитъ обязанность просвщать, убждать, направлять человческую совсть такими орудіями, которыя соотвтствуютъ самой природ этой стихіи. Другими словами: орудія церкви могутъ быть только духовныя, способныя соблюсти свободу совсти человка въ самомъ послушаніи вры, въ самомъ плну истины. Если же церковь въ дл вры прибгаетъ къ орудіямъ недуховнымъ, къ грубому вещественному насилію, то это значитъ, что она отрекается отъ своей собственной духовной стихіи, сама себя отрицаетъ, перестаетъ быть ‘церковью’,— становится государственнымъ учрежденіемъ, т. е. государствомъ, ‘царствомъ отъ міра сего’,— сама обрекаетъ себя на судьбу мірскихъ царствъ…. Разумется, такому предположенію относительно всей церкви, въ высшемъ опредленіи этого слова, нтъ мста, но оно возможно и оправдано исторіей относительно частныхъ церковныхъ обществъ, именующихся церквами. Мы съ своей стороны только разоблачаемъ опасности того пути, на который, сами того не вдая, желали бы двинуть церковь неразумные защитники насилія въ дл вры — во имя и отъ имени церкви.
Раскрывши отношеніе къ свобод совсти со стороны церкви, посмотримъ — въ какомъ отношеніи стоитъ къ свобод совсти государство. Собственно говоря — ни въ какомъ, или иначе — въ отрицательномъ. Тогда какъ церковь иметъ дло съ совстью, вдаетъ только совсть,— государству до совсти нтъ никакого дла: его вднію подлежитъ только вншняя жизнь, вншнія дйствія человка, безъ всякаго отношенія къ тому, по совсти или не по совсти совершены эти дйствія. Церковь признаетъ начало свободы совсти потому, что этою свободою обусловливается ея собственное бытіе, потому что безъ свободы совсти немыслимы ни вра, ни совершенствованіе, ни паденіе, ни спасеніе человка, ни рай, ни адъ, ни сама церковь: для церкви свобода совсти есть необходимость, поэтому и отношеніе ея къ этой свобод — положительное. Государство (принимая это понятіе въ самомъ строгомъ его опредленіи) признаетъ свободу совсти потому, что не признаетъ міра души человческой себ доступнымъ: изъ этого отрицательнаго отношенія государства къ міру совсти истекаетъ, какъ логическое послдствіе, признаніе ея свободы. Божіе Богови, кесарево кесареви. Церковь говоритъ про совсть: она свободна потому, что она — мое, Божіе, государство же говоритъ: она свободна потому, что она — не мое, не Государство есть царство отъ міра сего и поэтому назначеніе его не есть ‘спасеніе душъ’, а благоустройство гражданъ, обезпеченіе вншнихъ условій жизни. Его задача — не истина, а польза или благо. Оно требуетъ отъ подданныхъ не вры, не убжденія, а повиновенія,— все равно, свободно ли оно или не свободно. Оно опирается не на страхъ Божій, а на страхъ земной кары, которымъ смиряетъ одинаково и христіанъ и язычниковъ. Его сила не въ авторитет истины, а во вншней необходимости, облекающей его властью. Государство не можетъ переступать границу, отдляющую его отъ церкви и вообще отъ области духа, ибо въ такомъ случа оно измнило бы своей природ, дйствовало бы вопреки ей, а всякая подобная измна своей природ ведетъ за собою и вредъ и гибель. Поэтому не въ его призваніи посягать ни на вру, ни даже вообще на мысль. Все это принадлежитъ къ области духа, въ которой дйствіе можетъ быть только духовное, посредствомъ духовныхъ орудій. Государство же лишено возможности орудовать въ этой области, потому что орудія его, сообразно его природ, только вещественныя, способныя дйствовать только на вншній міръ, а не на внутренній. Съ областью духа государство соприкасается лишь черезъ вншнія ея проявленія, которыя и подлежатъ его контролю, его юрисдикціи. Единственное мрило его оцнки — вредъ и безвредность, не для душъ, не для загробной жизни (о чемъ заботиться оно, будучи отъ міра сего, и не обязано), а для земной жизни, земныхъ интересовъ гражданъ или всего государства. Церковь не можетъ терпть внутри себя никакого мрака, никакой лжи, слдовательно никакой иной вры, кром той, которую она несомннно признаетъ за единую истинную: тутъ не можетъ быть никакихъ сдлокъ, и понятіе о вротерпимости къ церкви неприложимо. Но церковь противъ всякаго заблужденія, всякой лжи, всякой иной вры, можетъ и обязана дйствовать только духовнымъ оружіемъ (проповдью и отлученіемъ) — не прибгая никогда и ни въ какомъ случа къ стсненію свободы человческой совсти вншнимъ насильственнымъ способомъ — мечомъ государственнымъ. Государство же и можетъ и должно, по самой природ своей и по своей задач, быть вротерпимо. Не призванное и неспособное дйствовать на міръ человческой совсти, находящійся за предлами того вншняго міра, который лишь одинъ подлежитъ вднію государства,— оно допускаетъ и обязано допускать полную свободу проявленія совсти — до тхъ поръ, пока эти проявленія съ своей стороны не переходятъ во вншнее дйствіе грозящее вншнему, земному существованію государства и его подданныхъ.
Такимъ образомъ государство терпитъ и обязано терпть у себя всякую религію: вопервыхъ, пока она ограничивается вроисповдными отправленіями: вовторыхъ, если самыя вроисповдныя отправленія такого свойства, что не угрожаютъ опасностью ни лицамъ, ни государству. Впрочемъ, въ такой практической области, какова по преимуществу4область государства, всякое дло всего лучше поясняется практическими примрами. Нтъ никакихъ разумныхъ основаній для государства не только преслдовать, но и стснятъ свободу иноврческихъ христіанскихъ исповданій, старообрядческаго раскола и иныхъ уклоненій отъ православія, не противорчащихъ вышеуказаннымъ условіямъ. Но если, напримръ, римско-католическое вроисповданіе должно пользоваться и пользуется у насъ полною свободою въ своихъ вншнихъ отправленіяхъ, то понятно однако, что не въ той же мр можетъ быть предоставлена ему отъ государства свобода въ Сверозападномъ кра, какъ здсь въ Москв или въ Саратов. Почему? потому что въ Сверозападномъ кра это вроисповданіе выходитъ за предлы религіозной области въ область политическую, стало символомъ политической идеи, враждебной государству и огромному большинству мстнаго, еще недостаточно юридически и экономически окрпшаго населенія. Отсюда ясно, что иная католическая религіозная процессія, вполн дозволительная внутри Россіи, но въ этомъ кра имющая значеніе революціонной демонстраціи или сигнала къ мятежу, можетъ быть и не допущена правительствомъ — безъ всякаго противорчія съ принципомъ свободы совсти. Само собою разумется, что отъ прозорливости и благоразумія власти зависитъ опредлить съ должною точностью, на самомъ мст и въ данномъ случа, ту черту, за которую не должны переступать — ни государственная власть въ сферу религіозныхъ отправленій, ни религіозныя отправленія въ сферу политическую. Само собою разумется также, что отношеніе гражданской власти въ вроисповданію, въ такихъ случаяхъ, должно быть чисто отрицательное или оборонительное: она только воспрещаетъ вс т вншнія его проявленія, которыя признаетъ несомннно вредными для вншней общественной безопасности, но не принимаетъ, не должна и не можетъ принимать на себя задачи благоустроятъ самое вроисповданіе внутри его, распоряжаться, хозяйничать въ предлахъ самой области религіозной. Поэтому всякая попытка завдывать катихизисами, блюсти правовріе или ортодоксію римско-католическую, еврейскую, мусульманскую,— какъ этому образцы видали мы и видимъ въ Россіи,— ложна въ самомъ принцип. Возвращаясь къ Сверозападному краю, приведемъ еще примръ: если государственная власть не можетъ дозволить себ насильственнаго отторженія отъ латинства его исповдниковъ, ни вообще преслдованія католической совсти, то поступаетъ однакоже вполн право, когда воспрещаетъ въ настоящее время туземцамъ-католикамъ (иначе Полякамъ) занимать правительственныя должности въ кра: что здсь нтъ гоненія собственно на совсть католическую, доказывается допущеніемъ ихъ къ служб въ остальной Россіи и допущеніемъ къ должностямъ, даже въ самомъ кра, католиковъ французскаго и нмецкаго происхожденія.
Пояснимъ примрами и другія условія государственной вротерпимости. Бываютъ такія секты, которыхъ религіозныя мннія могутъ быть терпимы пока они остаются въ предлахъ мннія, но которыхъ всякое вншнее проявленіе есть уже вредное посягательство на частное и общественное благополучіе. Таковы, напримръ, нкоторые виды христовщины, еслибъ они вздумали отправленіе ‘свальнаго грха’ длать открытымъ и явнымъ. Таково и скопечество, въ которомъ со стороны государства можетъ быть, конечно, терпимъ скопецъ, и скопцу можетъ быть предоставлено право даже защищать свое ученіе не опасаясь преслдованія (какъ и сдлалъ нкто Ф. М. въ ‘Современныхъ Извстіяхъ’ — фактъ свободы слова, который мы съ удовольствіемъ отмчаемъ), но къ оскопителю отношеніе должно быть уже иное. Въ той же газет разсказывалось недавно о фанатик, оскопившемъ помощью обмана, соблазна и сонныхъ капель, цлые десятки человкъ: такого рода фанатической дятельности правительство, безъ сомннія, въ прав и обязано положить предлъ точно такъ же какъ и фанатизму того старообрядца, который, ради спасенія души своего младенца сына, закололъ его ножомъ, или еще другаго, съ той же цлью убившаго топоромъ нсколько человкъ своихъ односельцевъ, хотя бы и съ ихъ согласія. Правительственное вмшательство здсь совершенно законно и не нарушаетъ начала свободы совсти: поступки виновныхъ могутъ быть основаны за искреннемъ убжденіи, но правительству дло не до совсти, а до практическихъ послдствій ложнаго убжденія. Такъ ставить вопросъ и редакторъ ‘Современныхъ Извстій’, и мы съ нимъ въ этомъ отношеніи вполн согласны, обращая въ то же время вниманіе нашихъ читателей на его статьи по поводу скопческой секты. Наконецъ можетъ-быть такое вроученіе, противъ котораго государство иметъ полное право принимать мры предупрежденія,— которое есть ни боле ни мене какъ религіозный, а иногда только прикрывающійся маской религіи, заговоръ противъ жизни, чести, достоянія частныхъ лицъ и общественной безопасности Здсь само вроученіе является уже какъ знамя. Достаточно явно признавать то знамя своимъ, чтобы не быть терпимымъ. Такова, напримръ, секта индійскихъ (убійцъ),— вообще т секты, которыхъ предметъ дйствія и цль чисто вншніе и задача чисто практическая, и гд религія является только, такъ сказать, подкладкой или же освященіемъ организованнаго вншняго зла — освященіемъ иногда искреннимъ, иногда лицемрнымъ. Если, напримръ, религіозное изуврство создастъ секту воровъ, секту длателей фальшивыхъ ассигнацій, то государство, принимая въ соображеніе практическую сторону вроученія и ея неотдлимость отъ существа ученія, обязано, конечно, не терпть въ своихъ предлахъ лицъ, открыто исповдующихъ такое ученіе. Отчасти на подобномъ же основаніи, а главное, имя въ виду неблагопріятныя современныя условія для свободной дятельности нашего духовенства, мы считали себя въ прав подать голосъ въ ‘Дн’ противъ допущенія нашимъ правительствомъ, въ настоящую нору, ордена іезуитовъ въ Россію, мы нисколько не становились чрезъ это (какъ увряетъ ‘Русскій’) въ противорчіе съ нашей теоріей свободы совсти,— такъ какъ сфера вредной дятельности этого ордена чисто практическая, уже вполн извданная Россіею на опыт и обличенная новйшими трудами г. Самарина и о. Морошкина.
Впрочемъ, не слдуетъ упускать изъ виду, что государство вообще не можетъ подчиняться чисто отвлеченнымъ принципамъ и проводить ихъ въ жизни во всей ихъ отвлеченной строгости. Оно необходимо подчиняется практическимъ соображеніямъ, условіямъ мста и времени,— данной: минуты, даннаго случая, имя въ виду лишь одно: вншнее благо и безопасность гражданъ. Такъ, напримръ, есть у насъ и въ старообрядчеств секты, которыхъ вроученіе, будучи послдовательно проведено въ жизни, могло бы сдлать ихъ недозволительными въ государств, но он могутъ и должны быть допущены, потому что этой послдовательности не существуетъ въ дйствительности, потому что общій духъ самого вроученія призываетъ сектаторовъ не столько къ положительному противодйствію гражданской власти, сколько къ страдательному отношенію къ ней, т. е. предлагаетъ терпть, не уклоняться отъ гоненія и ни въ какомъ случа не проповдуетъ бунта. Однимъ словомъ, хотя по содержанію -своему вроученіе кажется и опаснымъ, но если никакихъ практически — злыхъ послдствій для государства отъ этой секты не замчается,— то нтъ ни малйшаго повода и преслдовать ее, кром какихъ-нибудь отдльныхъ случаевъ особенно вреднаго проявленія. Напримръ, еслибъ извстное ученіе объ антихрист, воплотившемся будто бы въ русскомъ правительств, вело иногда на практик, положимъ, хоть къ отказу въ уплат податей, то государственная власть въ прав подвергнуть отказчика наказанію на общемъ основаніи законовъ,— и этимъ можетъ и ограничиться всякое ея отношеніе къ существу самой секты. Есть и другія сооображенія, которыми не можетъ не руководиться государство. Конечно, нельзя сдлать старообрядца ни оберъ-прокуроромъ Синода, ни членомъ коммиссіи объ устройств быта православнаго духовенства,— но было бы совершенію ошибочно (а это у насъ еще водится) лишать его, напримръ, права быть не только членомъ, по даже и предсдателемъ какого-нибудь фабрикантскаго совта или вообще оффиціальнаго учрежденія, завдывающаго такими интересами, которые въ религіи состоятъ въ отношеніи совершенно безразличномъ.
Но вотъ и еще примръ. Кому неизвстно ученіе Талмуда о гояхъ (т. о. христіанахъ) и о религіозной обязанности для Евреевъ — вредить всячески христіанамъ, причемъ, въ иныхъ случаяхъ, даже убивать послднихъ не вмняется въ грхъ? (см. объ этомъ пространныя статьи въ ‘Дн’ 1862 г.) На основаніи этого ученія можно было бы совершенно логически,— конечно а priori,— построить выводъ, что Евреи не могутъ быть терпимы въ христіанской стран ни одного дня, ни часу. Но если на практик не оказывается со стороны Евреевъ такой врности Талмуду, если они поставлены въ условія неблагопріятныя для ихъ религіозной послдовательности, если вредныя вншнія проявленія ихъ религіозности могутъ быть устранены мрами чисто административными, то государство въ прав допускать (и допускаетъ) совмстное сожительство христіанъ и Евреевъ,— можетъ даже не отказывать имъ въ равноправности, сообразно условіямъ мста и времени. Такъ Еврей, кончившій курсъ въ университет, представляетъ боле чмъ невжественный фанатикъ ручательствъ своей вншней безвредности, особенно же въ сферахъ вншней, формальной и опредленной дятельности. Съ другой стороны тамъ, гд призывается къ участію въ дл государственномъ именно совсть какъ совсть, напримръ въ суд присяжныхъ, мы, съ своей стороны, затруднились бы дозволить Евреямъ произносить приговоры надъ участью христіанъ по ихъ еврейской совсти. Конечно, и въ сред присяжныхъ-христіанъ ‘могутъ быть люди безсовстные, но государство лишено возможности проникать въ тайну личной совсти каждаго, а по необходимости, въ подобныхъ случаяхъ, должно сообразоваться съ тмъ, что каждый явно исповдуетъ за законъ и руководство для своей совсти. Въ этомъ случа явное исповданіе Талмуда не должно бы, кажется, давать Евреямъ права судить по своей еврейской совсти христіанъ.
Впрочемъ, мы не имемъ притязанія исчислять здсь вс разнообразные оттнки и виды практической вротерпимости государства. Говоря о ‘вротерпимости’, мы должны пояснить, что это слово, въ тснйшемъ смысл, приложимо только къ иноврнымъ религіямъ. Само собой разумется, что отношеніе, напримръ, русскаго государства къ православію не можетъ быть названо вротерпимостью уже и потому, что государство не властно ни терпть, ни не терпть религіи того народа, который его создалъ, ради котораго оно существуетъ, котораго интересы обязано по преимуществу ограждать, который есть хозяинъ у себя дома. Но все это нисколько не измняетъ законовъ самого государственнаго естества, самой природы государства, въ строгомъ опредленіи этого понятія. Вообще вопросъ объ отношеніи государства къ вроисповданію подданныхъ можетъ, быть разсматриваемъ еще и съ другихъ сторонъ — и со стороны значенія религіи, какъ битоваго элемента, и съ точки зрнія на государство, какъ на выраженіе національнаго духа, когда-нибудь мы поговоримъ и объ этомъ, но съ какой стороны мы бы ни разсматривали отношеніе къ свобод совсти церкви и государства, основныя положенія, высказанныя вами, остаются, какъ намъ кажется, неизмнными.
Сохраняя въ чистот свое духовное призваніе, оставаясь врною своему духовному вавту, оберегая себя отъ всякой примси государственнаго характера, твердо держась начала свободы совсти, церковь сохраняетъ свою собственную свободу и свою независимость отъ государства.
Отказываясь отъ посягательства на внутреннюю свободу и на права церкви, отъ притязаній руководить совсть вншнимъ насиліемъ, государство ограждаетъ и свою область отъ вторженія такъ-называемаго клерикальнаго начала, удерживаетъ за собою полную свободу дйствій въ видахъ охраненія вншняго мира и безопасности, и упраздняя многое зло и лицемріе, порождаемое государственнымъ стсненіемъ совсти, упрочиваетъ тмъ самымъ свою собственную крпость.
Въ отдленіи области церкви отъ области государства, Божія отъ кесарева, заключается сила и свобода и церкви и государства. Такъ ли у насъ?… На этотъ вопросъ мы постараемся отвтить въ другой стать.