О приписываемомъ Пушкину стихотворномъ переложеніи молитвы ‘Отче нашъ‘.
———
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
О приписываемом Пушкину стихотворном переложении молитвы ‘Отче наш’, Каллаш Владимир Владимирович, Год: 1903
Время на прочтение: 19 минут(ы)
Каллаш В. В. О приписываемом Пушкину стихотворном переложении молитвы ‘Отче наш’ // Puschkiniana / Сост. В. В. Каллаш. — Киев, 1902—1903.
Вып. 2. — 1903. — С. 17—38.
http://feb-web.ru/feb/pushkin/biblio/ka3/ka320172.htm
Сила, простота и глубина молитвеннаго настроенія ‘Отче нашъ’ давно обратили на себя вниманіе русскихъ писателей.
Попытки стихотворныхъ и прозаическихъ переложеній его начинаются съ XVIII в.
Он представляютъ интересъ и сами по себ, какъ образчики выполненія очень трудной поэтической задачи — сохранить силу выраженія при полной простот и безъ измненія тона, и по именамъ авторовъ, и при сравненіи разныхъ пріемовъ передачи, и по литературнымъ судьбамъ, иногда очень оригинальнымъ.
Первое изъ извстныхъ намъ переложеній принадлежитъ Сумарокову {Полное собраніе всхъ сочиненій Сумарокова I, М., 1787 стр. 228 изъ ‘Трудол. Пчелы’ 1759 г.).}:
Отче нашъ, небесный Царь,
Коему подвластна вся на свт тварь,
Коему послушны суша, море, рки,
Горы и лса,
Солнце и лса, звзды, небеса!
Да Твое святится, Боже, имя въ вки,
Да пріидетъ царствіе Твое,
И въ Твоей да будетъ вол
Все селеніе сіе
И Тебя увидитъ на Твоемъ престол.
Хлбъ насущный дай намъ днесь
И оставь намъ долги здсь,
Яко мы своихъ должниковъ прощаемъ
И не отмщаемъ.
Отъ искуса охраняй всякъ часъ
И отъ зла избави насъ.
Сколько лишнихъ словъ — въ погон за ритмомъ и римой, какой прозаизмъ мстами!
Въ принадлежащемъ одному изъ московскихъ букинистовъ (А. А. Астапову) рукописномъ сборник отца митр. Филарета (Дроздова), по почерку — конца XVIII в., среди стихотвореній Державина помщено другое стихотворное переложеніе — можетъ быть, Державина же {Въ изданіи Я. К. Грота его нтъ.}, еще боле многосложное и растянутое:
Отче нашъ, всхъ благъ податель,
Всей вселенныя творецъ:
Ты — Господь нашъ и создатель,
Царь нашъ, Богъ нашъ и отецъ!
Ты на неб пребываешь.
Ты всему кладешь предлъ,
Ты звздамъ повелваешь,
Ты царей на тронъ возвелъ.
Да прославится во-вки
Имя, Господи, Твое,
Да познаютъ человки
Прегршеніе свое.
Все въ Твоей да будетъ вол,
Будь Господь и царь надъ всмъ.
Ни о чемъ не мысля бол,
Царства Твоего мы ждемъ.
Жизнью нашею управи,
Призри съ высоты небесъ,
Вс долги Ты намъ остави,
Хлбъ насущный даждь намъ днесь,
Равно какъ и мы прощаемъ
Тмъ, что намъ желаютъ зла,
Злобы въ насъ не ощущаемъ,
Не винимъ другихъ дла.
Ты насъ, Боже, не остави,
Искушенью не предай,
Отъ лукаваго избави,
Въ сть его насъ не ввергай.
Проще и сжате переложеніе П. Голенищева-Кутузова (Стих. I, М., 1803, стр. 36):
О Отче, сущій въ небесахъ!
Да Имя въ-вкъ Твое святится!
Да царствуетъ во всхъ сердцахъ,
Твоя да воля совершится
Въ семъ мір и во всхъ мірахъ.
Насущный хлбъ намъ даруй въ подкрпленье
И наши долги намъ оставь,
Какъ нашимъ должникамъ творимъ мы отпущенье,
Не ввергни насъ во искушенье
И отъ лукаваго избавь!
Очень многословенъ и шереховатъ по форм ‘Раздробительный смыслъ молитвы Отче нашъ‘ Николева (‘Творенія’, I, М., 1795, стр. 85—86):
Рода смертнаго Отецъ! Удостой вниманьемъ,
Буди вдомъ и любимъ, славимъ по вселенной,
Мудрымъ дйствіемъ своимъ, дивнымъ дарованьемъ!
Долженъ славить ввкъ тебя духъ нашъ удивленной.
Небеса да чтутъ тебя, адъ да устрашится,
Да съ Тобою мы одно будемъ ввкъ любовью,
Жизнь и царствіе Твое въ насъ да утвердится,
Въ часъ суда да воспоютъ вс омыты кровью.
Да свершится на земли Отческая воля
Съ тмъ же духомъ правоты, въ неб какъ свершилась,
Да законъ Твой и совтъ наша будетъ доля,
Установятъ вчной путь, чтобъ судьба ршилась.
Даждь намъ Свой насущный хлбъ, жизнью нашей буди,
Мы не сыты безъ Тебя иль вкушаемъ яды,
А ко хлбу намъ прибавь въ пищу нашей груди
Слово, благодать Свою, тайныя отрады.
Отпусти намъ долгъ, Господь, яко отпускаемъ,
Сотворенные грхи истреби забвеньемъ,
Какъ досады и Свои съ сердца мы стираемъ:
Съедини сердца и духъ самъ Твоимъ прощеньемъ.
Плоть и адъ, и міръ, и грхъ душу соблазняютъ,
Кознь отрй ихъ отъ ума, случаи отъ взора,
Да въ призракахъ чувства въ насъ силы не теряютъ.
Коль соблазнъ неизбжимъ, будь душамъ подпора.
Свободи отъ лютыхъ золъ, что влечетъ природа,
И къ чему прибавилъ адъ злобу и гоненье,
Да надъ всмъ бы вознеслась благодать, свобода,
Претворя сердцамъ въ внецъ лютое мученье.
Буди тако… Вашъ Господь праведенъ и вренъ.
Далъ молитву исусъ, вы ее свершите.
Насъ къ моленію зоветъ духъ нелицемренъ,
Что противно рвенью есть, то и отвратите.
Изящно въ своей простот и очень близко къ подлиннику прозаическое переложеніе гр. Д. Н. Блудова (Мысли и замчанія гр. Д. Н. Блудова,, СПБ., 1866, 12): ‘Отецъ нашъ небесный! да будетъ свято имя Твое, да пріидетъ Твое царствіе, да исполняется воля Твоя и на земл, какъ въ небесахъ, даруй намъ и въ сей день нашъ хлбъ насущный, и прости насъ, Тебя прогнвавшихъ, какъ мы прощаемъ оскорбившихъ насъ, и не введи насъ во искушеніе, но избави насъ отъ зла. Аминь’.
Прекрасное прозаическое же переложеніе даетъ Сперанскій (‘Дружескія письма графа М. М. Сперанскаго къ П. Г. Масальскому’, Спб. 1862, приложеніе): ‘Отче нашъ, Ты, Который владешь и небомъ, и землею! Да будетъ священно и прославляемо имя Твое во вкъ, да царствуешь Ты въ сердцахъ, да исполняется везд воля Твоя, хлбъ, нужный намъ для подкрпленія тла, Ты намъ пошли и прости намъ оскорбленія, кои мы Теб наносимъ, такъ какъ мы прощаемъ ихъ нашимъ ближнимъ, отдали отъ насъ случаи ко грху и уклони отъ насъ все душ нашей опасное’.
Очень вольное стихотворное переложеніе даетъ Кюхельбекеръ (1832 г.) {‘Русск. Стар.’ 1875, XIII, 497—8.}:
Отецъ Ты нашъ, живый на небесахъ!
Не ты ли исполняешь все Собою?
Всмъ правишь Ты везд, во всхъ вкахъ,
Премудрый, всемогущею рукою!
Вселенную призвалъ Ты въ бытіе.
Во всей вселенной съ трепетомъ пріято
Да будетъ имя дивное Твое,
И всмъ странамъ, и всмъ народамъ свято!
Во тьм стезею скользкою идемъ:
Спаси отъ искушенья насъ, Хранитель!
И будь свтиломъ нашимъ и вождемъ.
Изъ дому тлна въ вчную обитель!
И отъ лукаваго избави насъ,
И отъ всего строптиваго и злого,
И да почіемъ каждый день и часъ
Подъ снью Твоего щита святаго!
О Боже! Ты единый нашъ покровъ,
Ты царь во вки, власть Твоя и сила,
Твоя же слава до конца вковъ
И отъ начала ихъ не заходила!
Настолько же далеко отъ подлинника и переложеніе неизвстнаго (‘Собраніе стихотвореній’. М. 1892, стр. 35—36):
О Боже, Отче, въ небесахъ,
Прими моленіе мое,
Да слав въ славныхъ чудесахъ
Святится имя ввкъ Твое!
Всевдущъ Ты и всемогущъ,
Трепещетъ предъ Тобою все,
Всевидящъ Ты и вездсущъ —
Да придетъ царствіе Твое!
Премудрости Ты, Боже, полнъ,
И въ счасть мысль одна моя:
Пусть средь житейскихъ бурь и волнъ
Да будетъ воля ввкъ Твоя!
Ты, всеблагій нашъ Богь и Царь,
Объемлешь, зиждешь міръ Ты весь,
И вся къ Теб взываеть тварь:
Хлбъ нашъ насущный дай намъ днесь!
Ты милосердъ, Ты справедливъ:
Оставь долги Ты наши намъ,
Какъ, гнвъ и злобу позабывъ,
Прощаемъ мы своимъ врагамъ!
Кто безъ Тебя безгршенъ былъ?
Во искушенье не введи!
Насъ немощныхъ, о Боже силъ,
Отъ злого духа огради!
Твое бо царствіе, Твоя
И сила, міра Властелинъ!
Теб и слава и хвала
Во вки вчные, аминь!
Прозаическій перифразъ ‘Молитвы Господней’ гр. Л. Н. Толстого (О. Миллеръ, Русскіе писатели посл Гоголя. П. Спб. 1886, стр. 417, со ссылкой на ‘Православное Обозрніе’ 1885, май — іюнь, 327) носитъ на себ отпечатокъ его религіозныхъ мнній и вобще отличается большимъ своеобразіемъ: ‘Отецъ нашъ безначальный, какъ небо. Пусть будетъ будетъ свято Твое Существо, пусть будетъ власть только Твоя, такъ, чтобы воля Твоя совершалась безначально и безконечно на земл. Дай мнѣ, пищу жизни въ настоящемъ. Ошибки мои прежнія загладь и сотри, такъ же какъ я заглаживаю и стираю вс ошибки братьевъ моихъ (и да не скрываютъ отъ насъ истинной жизни ошибки и заблужденія прошедшаго). Чтобы я не попалъ въ соблазнъ, избави меня отъ зла, потому что Твоя власть и сила, и Твое ршеніе’.
Особенно замтенъ интересъ къ этой молитв у Фета.
Н. Н. Черногубовъ, владющій большимъ количествомъ матеріаловъ относительно этого поэта (его стихотвореній, писемъ, записныхъ книжекъ и пр.), любезно предоставилъ въ наше распоряженіе нсколько очень цнныхъ фактовъ.
Въ старой записной книжк поэта, безъ обозначенія времени, написано:
‘Вчный смыслъ Молитвы Господней: такъ какъ я одинъ во вселенной сознаю Твою власть и недосягаемый идеалъ, то одинъ я раздвоенъ и долженъ уже сознательно искать хлба. Тмъ не мене зврь во мн сидитъ. Дай мн сегодня добыть хлба, но такъ какъ это идетъ рядомъ со зврскими искушеніями, которыхъ въ силу вчныхъ Твоихъ законовъ не избжишь, то прости безсильному, если я забылъ избавиться отъ лукавого сотвтственнымъ его давленію противувсомъ, въ вид надежной лстницы наказаній’.
Въ его же бумагахъ сохранился листокъ, переписанный, по свидтельству близкихъ къ нему лицъ, рукой мужа его сестры, пожелтвшій отъ времени — повидимому, конца 40-хъ или начала 50-хъ годовъ.
На немъ написано стихотвореніе, которое много разъ приписывалось Пушкину, но подъ которымъ стоитъ подпись ‘А. Фетъ’. Его историко-литературныя судьбы настолько интересны, что мы ниже остановимся на нихъ подробне, а пока замтимъ, что, по нашему мннію, подпись вполн ршаетъ вопросъ, такъ какъ ни Фету, ни его шурину не было никакихъ основаній присваивать чужое стихотвореніе, въ общемъ очень слабое.
Вотъ его текстъ:
Я слышалъ въ келіи простой,
Старикъ молитвою чудесной
Молился тихо предо мной:
‘Отецъ людей, отецъ небесный!
‘Да имя вчное Твое
‘Святится нашими сердцами,
‘Да прійдетъ царствіе Твое,
Твоя да будетъ воля съ нами.
‘Какъ въ небсахъ (sic) такъ на земли,
‘Насущный хлбъ намъ низпошли
‘Своею щедрою рукою,
‘И какъ прощаемъ мы людей,
‘Такъ насъ, ничтожныхъ предъ Тобою,
‘Прости Отецъ Своихъ дтей!
‘Не ввергни насъ во искушенье,
‘И отъ лукаваго прельщенья
‘Избави насъ!’…
Такъ онъ молился: свтъ лампады
Мерцалъ въ потьмахъ издалека,
И сердце чаяло отрады
Отъ той молитвы старика.
А. Фетъ.
Въ этомъ стихотвореніи нельзя счесть удачными и умстными — эпитеты ‘простой’ и ‘чудесный’, мысль поэта заставить старика молиться тихо предъ собой, римы: — ‘твое — твое’ и пр.
Повидимому, недовольный первой передлкой, Фетъ вернулся къ той же тем въ половин 80-хъ годовъ, съ большимъ успхомъ {Полное собраніе стихотвореній. Спб., 1901, II, 587.}:
Чмъ бол я живу, чмъ больше пережилъ,
Чмъ повелительнй смиряю сердца пылъ,
Тмь для меня яснй, что не было отъ вка
Словъ, озаряющихъ свтле человка:
‘Всеобщій нашъ Отецъ, Который въ небесахъ!
Да свято имя мы Твое блюдемъ въ сердцахъ,
Да прійдетъ царствіе Твое, да будетъ воля
Твоя какъ въ небесахъ, такъ и въ земной юдоли.
Пошли и нын хлбъ насущный отъ трудовъ,
Прости намъ долгъ: и мы прощаемъ должниковъ,
И не введи Ты насъ, безсильныхъ, въ искушенье,
И отъ лукаваго избави самомннья’.
По указанію Н. Н. Черногубова, Фетъ въ одномъ изъ своихъ писемъ (1888 г.) упоминаетъ, какъ онъ, ‘проникнувшись глубокимъ нравственнымъ и жизненнымъ значеніемъ Молитвы Господней’, ‘переложилъ ее стихами’. Есть основанія думать, что эти слова относятся ко второй передлк, о первой Фетъ въ данномъ случа или забылъ, или не хотлъ упоминать.
Выше мы указали уже на то, что стихотвореніе Фета: ‘я слышу въ келіи простой’ не разъ приписывалось, не смотря на неоднократныя возраженія, Пушкину.
Насколько намъ извстно, впервые это сдлано въ заграничномъ изданіи: ‘Русская Библіотека т. VIII. Новые (sic) стихотворенія Пушкина и Шавченка (sic)’. (Лейпцигъ, 1859, стр. 1—2) {Срв. также ‘Стих. А. Пушкина’, 2 изд. Лейпцигъ, 1879, стр. 507.}
Сравнительно съ приведеннымъ выше рукописнымъ текстомъ въ печатномъ текст встрчаются слдующіе варіанты:
Въ 1861 г. Русскій (Гербель) издалъ въ Берлин книгу: ‘Стих. Пушкина, не вошедшія въ послднее собраніе его сочиненій’. Между прочимъ, въ ней перечислены ‘стихотворенія, приписываемыя Пушкину, но вовсе ему не принадлежащія, что доказано въ послднее время критикою’, и указано, ‘кто и гд именно печатно призналъ ихъ за Пушкинскія, тогда какъ впослдствіи обнаруживалось, что они были написаны совершенно другими лицами’. На стр. IX въ числ другихъ подобныхъ стихотвореній указана и ‘Молитва’, ‘стихотвореніе неизвстнаго’, изданное Головинымъ (‘Стихотворенія Пушкина и Шавченка’).
Это не помшало однако г. Чирикову (‘Замтки на новое изданіе сочиненій Пушкина’, ‘Русскій Архивъ’ 1881, I, 214 и П. И. Бартеневъ, ‘Пушкинъ’. М., I, 1881, 125—126) приписать его Пушкину — со ссылкой на ‘два (?) заграничныхъ изданія 1859 и 1861 г. (?)’: ‘по стиху и манер, по всей вроятности’ это стихотвореніе принадлежитъ Пушкину. П. И. Бартеневъ включилъ даже его въ свое ‘общедоступное изданіе’ стихотвореній Пушкина (М., 1887, стр. 196—197).
Съ этимъ указаніемъ посчитался въ 1881 г. П. А. Ефремовъ (‘Соч. Пушкина’, V, Спб., 1881, стр. 540): ‘По прочтеніи Байронова Каина и ‘Молитва’ вовсе не имютъ за себя никакихъ данныхъ и засорять изданіе ими едва ли кто ршится, тмъ боле, что ‘Молитва’ совсмъ напоминаетъ едора Глинку’.
Въ своихъ ‘Этюдахъ объ А. С. Пушкин’ (П, Варшава, 1894, стр. 73—75) проф. Сумцовъ опять вернулся къ прежней точк зрнія и выдвинулъ противъ П. А. Ефремова рядъ ‘возраженій’.
‘Это замчательное стихотвореніе написано поэтомъ, вроятно, въ конц жизни, можетъ быть, въ 1835 году, когда была написана молитва ‘Отцы пустынники’, и представляетъ такимъ образомъ послдній полный аккордъ той религіозной симфоніи, которая зародилась въ душ Пушкина въ дтств, звучала затмъ и въ древне-русской, и во французской, и въ магометанской форм, пока не получила окончательнаго своего завершенія въ связи съ ‘Молитвой Господней’… На мой взглядъ, ‘Молитва’ — безусловно Пушкинское стихотвореніе, и вмсто предполагаемаго ‘засоренія’ внесеніе ея въ собранія сочиненій Пушкина дастъ имъ лишь новое немаловажное украшеніе. Эта ‘Молитва’, вроятно, написана одновременно съ переложеніемъ извстной молитвы Ефрема Сирина. Въ обихъ молитвахъ (‘Я слышалъ’ и ‘Отцы пустынники’) обнаруживаются сходные пріемы поэтическаго творчества, об имютъ въ начал нчто въ род вступленія, об одинаково гармонируютъ съ душевнымъ настроеніемъ Пушкина. ‘Молитва воспроизводитъ… излюбленный Пушкинымъ мотивъ о ночной лампад и стоитъ въ близкой связи съ …подражаніемъ Корану’.
Почтенный изслдователь забылъ, насколько могутъ быть опасны пріемы такихъ чисто вншнихъ сопоставленій и субъективныхъ оцнокъ: извстно, что подражатели какъ разъ перенимаютъ вншнія особенности, ‘излюбленные мотивы’, и посл этого любое подражательное произведеніе можно отнести — къ первоисточнику этихъ ‘мотивовъ’…
Новое оживленіе внесъ въ этотъ вопросъ г. Острогорскій. Въ 1898 году онъ постилъ ‘Пушкинскій уголокъ’ и свои впечатлнія сначала изложилъ на страницахъ ‘Міра Божьяго’ (1898. сент.), а потомъ въ отдльномъ изданіи (М., 1899). Изъ своего путешествія онъ вывезъ ‘неизвстное стихотвореніе будто бы Пушкина, найденное въ альбом покойной А. Н. Вульфъ, сплошь составленномъ изъ стихотвореній Пушкина, но уже напечатанныхъ’. ‘Въ этотъ-то альбомъ и былъ вложенъ листочекъ съ этимъ стихотвореніемъ, но безъ подписи Пушкина и безъ даты, когда оно написано’. ‘Утверждать, что это стихотвореніе принадлежитъ непремнно Пушкину, я, конечно, не могу, да и вовсе не утверждаетъ этого и семья Вревскихъ, но читалъ я его Е. И. Фокъ, тоже его не знавшей, и многимъ другимъ, и вс говорятъ единогласно, что оно можетъ принадлежать ему, какъ по поэтической сил, сжатости и стиху, такъ и по своему характеру, совсмъ Пушкинскому, а что до сего времени оно извстно не было, въ этомъ ничего удивительнаго нтъ. Пушкинъ, какъ и Лермонтовъ, писалъ очень много и въ альбомахъ, и на клочкахъ бумаги, даря свои экспромты тому или другому изъ знакомыхъ или близкихъ, и часто забывалъ о написанномъ. Мы уврены, что такихъ сюрпризовъ отыщется еще не мало. Если же стихотвореніе принадлежитъ въ самомъ дл Пушкину (можетъ быть, это только неотдланный набросокъ), то относится оно, по всей вроятности, приблизительно, къ послднему періоду его дятельтельности (1834—1836 г.г.), когда, особенно, съ 1834 г., начинаетъ проявляться въ поэт, подъ вліяніемъ угнетающихъ обстоятельствъ жизни и всякихъ предчувствій, раздумья надъ прожитой жизнью, настроеніе религіозное. Оно-то и вызвало нсколько чудныхъ вещей въ этомъ род… Это же настроеніе легко могло вызвать и Отче нашъ, составляющее какъ бы pendant къ предыдущему’ (стр. 94—96).
Рядъ сдланныхъ въ печати возраженій не помшалъ г. Острогорскому перепечатать во второмъ изданіи своего ‘Пушкинскаго уголка’ стихотвореніе — съ слдующимъ примчаніемъ, которое очень мало вяжется съ текстомъ: ‘стих. Отче нашъ приписывается также и . Глинк, въ Сборник дтскихъ псенъ Г. Маренича оно напечатано съ подписью Архимандрита (?) Анатолія, тмъ не мене (?) мы ршились привести его’.
Сравнительно съ приведеннымъ выше рукописнымъ текстомъ г. Острогорскій даетъ слдующіе варіанты:
1. Я слышалъ — въ келіи простой.
3. Такъ передо.
14. Твоихъ.
17. Передъ крестомъ.
19. Чуть-чуть мерцалъ.
20. А сердце.
Многія газеты (напр., ‘Астраханскій Листокъ’, 1898 No 204, ‘Одесскія Новости’, 1898, No 4400 и пр.) перепечатали эту ‘сорокалтнюю новость’ съ большимъ восторгомъ и безъ всякихъ оговорокъ. Г. Сумцовъ назвалъ въ ‘Харьк. Губ. Вд.’ (1898, No 239) это открытіе ‘недоразумніемъ или, правильне, недосмотромъ’ и прибавилъ при этомъ: ‘Въ 1894 году на страницахъ ‘Рус. Филол. Встника’ (No 4) я сдлалъ разборъ этого стихотворенія и пришелъ къ тому мннію, что ‘Молитва’ несомннно написана Пушкинымъ и принадлежитъ къ числу весьма цнныхъ его произведеній’.
Г. Драгановъ (‘Новое Время’ 1898 No 8178) напомнилъ о г. Чириков, привелъ прозаическое переложеніе ‘Отче нашъ’ гр. Л. Н. Толстого, но въ принадлежности этого стихотворенія Пушкину не усомнился.
Скоро на страницахъ того же ‘Новаго Времени’ завязалась полемика, которая отчасти разъяснила вопросъ, а въ другомъ отношеніи еще боле запутала его.
Въ замтк: ‘Разв это Пушкинъ?’ (‘Новое Время’, 1898, No 8179) г. А. С-нъ заподозрилъ принадлежность этого переложенія Пушкину — на основаніи двухъ неудачныхъ стиховъ: ‘какъ на небесахъ, такъ на земли’ и ‘передъ крестомъ такъ молился онъ’, кстати ошибочно процитированныхъ г. Драгановымъ въ его замтк (тамъ же, No 8178).
‘Библіографическая замтка’ г. А. Ф. П.: ‘О стихотворномъ переложеніи молитвы ‘Отче нашъ’ (‘Новое Время’, 1898, No 8185) указала два факта: ‘въ моей записной книжк имется это самое стихотвореніе, списанное мною лтъ 10 назадъ, не помню откуда, но съ помткою: ‘Пушкина’ (судя по приводимымъ дальше варіантамъ, точная копія съ заграничнаго изданія {Въ ‘Новомь Времени’ 1899 г. (No 8201) г. А. Б. указалъ, что въ дтств, въ 50-хъ годахъ онъ училъ это стихотвореніе, какъ Пушкинское. По пути онъ длаетъ довольно любопытную общую характеристику переложенія. ‘Единственная погршность противъ версификаціи — въ томъ, что 5 и 7 строки римуются однимъ и тмъ же словомъ — ‘Твое’. Но эта ‘вольность’ иметъ себ нкоторое оправданіе: при помощи ея получилась возможность передать слова молитвы почти буквально. Въ остальномъ версификація безукоризненна. ‘Прошеніе’ молитвы: ‘и остави намъ долги наши, яко же и мы оставляемъ должникомъ нашимъ’ передано неудачно: ‘какъ прощаемъ мы людей’ не передаетъ мысли — прощать нашихъ обидчиковъ, и стихи: ‘такъ насъ, ничтожныхъ предъ Тобою, прости Отецъ, своихъ дтей’ — шероховаты… Можно найти дефектъ и въ самой композиціи стихотворенія. Картина такая: старикъ молится у себя въ келіи, не замчая присутствія свидтеля поэта, который откуда то ‘подслушиваетъ’ молитву. ‘Лучъ лампады мерцалъ впотьмахъ издалека’: ‘издалека’ — надо полагать, для поэта, ибо старикъ молился ‘передъ крестомъ’, гд, слдуетъ думать, горла и лампада. Я не умю представить себ эту картину: ‘келія простая’ (маленькая комната) и ‘издалека’ — трудно совмстно. Или поэтъ видлъ молящагося изъ другого помщенія въ открытую дверь келіи? Но ‘издалека’ не были бы ‘слышны’ слова молитвы. Дале: ‘старикъ’, ‘келія’, ‘крестъ’, ‘лампада’ — все это отнюдь не усиливаетъ, а скоре ослабляетъ впечатлніе молитвы: она сильне въ устахъ гршника, еще сильне — въ устахъ гонимаго, чмъ въ устахъ праведника въ тишин келіи (или, напр., младенца подъ диктовку няни). А главное, стихотвореніе производитъ такое впечатлніе, будто поэтъ умиленъ молитвой, которую слышитъ впервые (‘Отче нашъ’!!). Сопоставьте это съ стихотвореніемъ: ‘Отцы пустынники и жены непорочны’, — молитву ‘Господи, владыко живота моего’ поэтъ, конечно, давно знаетъ наизусть: она только чаще другихъ ему ‘приходитъ на уста’.}. Важне было другое указаніе: ‘къ этому считаю не безынтереснымъ прибавить еще, что въ одномъ изъ имющихся въ моей семь сборниковъ псенъ для дтей есть одинъ, довольно обширный, но, къ сожалнію, безъ обложки, что не позволяетъ мн назвать имя его автора или издателя. Въ этомъ сборник, на стр. 111—117, помщены ноты для двухголоснаго исполненія трехъ молитвъ: ‘Царю Небесный’, ‘Отче нашъ’ и ‘Владыко дней моихъ’. Вс три молитвы въ стихотворномъ переложеніи, при чемъ въ заголовк каждой молитвы напечатано имя автора переложенія, именно для молитвы ‘Владыко дней моихъ’ ‘слова А. Пушкина’, для двухъ же первыхъ молитвъ ‘Слова архіепископа Анатолія’.
Въ конц быль поставленъ библіографомъ вопросъ: ‘почему переложеніе молитвы ‘Отче нашъ’ буквально такое, какъ въ моемъ списк, — приписано архіепископу Анатолію, тогда какъ другіе приписываютъ это переложеніе А. С. Пушкину’?
Въ 8187 No ‘Новаго Времени’ г. П. Н. К—ъ указалъ фамилію составителя Сборника — Г. Маренича и его заглавіе: ‘Псни для школы, дтскія и народныя, на одинъ и на два голоса’ (Спб., 1878, 2-ое изд. 1881 г.). Въ первомъ изданіи на стр. 108—9 помщена молитва Анатолія ‘Царю небесный’, на стр. 109—110 ‘Отче нашъ’ его же (во второмъ изд. стр. 115—116), на стр. 111 — ‘Владыко дней моихъ’ Пушкина.
Сравнительно съ рукописью Фета въ самой молитв у Маренича мы замтили слдующіе варіанты:
8. Да будеть воля Твоя.
10. Хлбъ нашъ насущный ниспошли.
11. Твоей намъ щедрою.
14. Твоихъ.
17. Отъ всякихъ бдъ избави насъ.
С. П-въ (‘Конечно, не Пушкинъ’ — ‘Новое Время’, 1898, No 8194) какъ будто бы окончательно ршилъ вопросъ.