О нкоторыхъ юридическихъ вопросахъ касательно печати.
О нкоторыхъ юридическихъ вопросахъ касательно печати.
‘Москва’, 11-го октября 1868 г.
О некоторых юридических вопросах касательно печати, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1868
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Читатели найдутъ въ ныншнемъ No отчетъ о вчерашнемъ засданіи московской судебной палаты но длу, касавшемуся не только насъ лично, но и всей русской періодической литературы. Мы ни мало не расположены стовать на нашего противника за то, что онъ, считая себя обиженнымъ и правымъ, поискалъ себ удовлетворенія путемъ судебнаго процесса и такимъ образомъ привлекъ насъ къ суду, мы нисколько не сожалемъ о тамъ, что намъ пришлось просидть нсколько часовъ на скамь подсудимыхъ. Напротивъ, мы всегда охотно готовы отвчать предъ гласнымъ судомъ за свою публичную дятельность и признаемъ вполн его полноправность и обязанность ограждать интересы частныхъ лицъ отъ злоупотребленій печати. И еслибы даже отсутствіе этихъ злоупотребленій представлялось настолько очевиднымъ (какъ и въ настоящемъ случа), что могло бы заставить усомниться въ необходимости судебнаго преслдованія,— то и тогда, думаемъ мы, лучше предоставить частному лицу, полагающему себя оскорбленнымъ, разршить свое недоразумніе судомъ, способомъ юридическихъ преній, чмъ оставлять его неуспокоеннымъ и невразумленнымъ, съ мыслью о своей беззащитности. Но интересъ вчерашняго дла заключается вовсе не въ томъ частномъ случа, что нкто жаловался за редактора ‘Москвы’ за несоблюденіе имъ законовъ о печати и нарушеніе нравъ частныхъ лицъ, а въ тхъ юридическихъ вопросахъ уже общаго свойства, которые были постановлены передъ судамъ и разршеніе которыхъ не безполезно какъ для интересовъ нашей періодической печати, такъ и для интересовъ самого правосудія. Поэтому, оставляя въ сторон вс частности нашего процесса (налагаемыя, впрочемъ, подробно ниже, въ отдл юридически хроники), мы обратимъ здсь вниманіе нашихъ читателей только на упомянутые вами юридическіе вопросы.
Первый вопросъ заключается въ томъ: въ какихъ случаяхъ слдуетъ считать обязательнымъ для редактора періодическаго изданія напечатаніе возраженія частныхъ лицъ? Къ сожалнію, Уложеніе о наказаніяхъ не только не даетъ прямаго отвта на этотъ вопросъ, но еще способствуетъ недоразумнію,— конечно легко разршимому при помощи здраваго смысла, но тмъ не мене часто повторяющемуся у людей, плохо знакомыхъ съ правами: печати… Каждый редакторъ знаетъ, по опыту, какъ чувствительно у насъ самолюбіе частныхъ лицъ ко всякимъ о нихъ журнальнымъ отзывамъ сколько-нибудь непріятнымъ, и какъ часто получаются отъ нихъ настоятельныя требованія: ‘немедленно напечатать ихъ возраженіе, подъ страхомъ судебнаго преслдованія по стать 1033 Уложенія о наказаніяхъ’. Статья же эта говоритъ совершенно глухо: ‘за непомщеніе въ повременномъ изданіи., сообщенныхъ какъ отъ правительства, такъ и отъ частныхъ лицъ, опроверженій или исправленій’, издатель подвергается денежному штрафу, а иногда и запрещенію изданія.
Такъ какъ въ этой стать нтъ указанія — какія именно опроверженія или исправленія: ею подразумваются, то многіе готовы вообразить и воображаютъ, что въ этомъ отношеніи не положено никакого ограниченія, и что редакція обязана принимать всякое опроверженіе, какое они соблаговолятъ нависать,— если только, конечно, опровергаемая ими статья сколько-нибудь и въ какой бы то ни было мр касается ихъ личности^ На этомъ основаніе всякій неблагопріятный отзывъ объ авторскихъ способностяхъ какого-нибудь писателя или о талант какого-либо художника,— всякая строгая рецензія, разоблачающія бездарность сочинителя книжонки, римоплетство непризнаннаго піиты или безсмыслицу публично произнесенной рчи — давала бы права сочинителю, піит, оратору на помщеніе ихъ ‘опроверженій’, въ которыхъ имъ угодно была бы доказывать: сочинителю плохой книжки, что книжонка эта отличная, римоплету, что его стихи не хуже пушкинскихъ и т. д. Практика свидтельствуетъ, что возможны даже притязанія се стороны частныхъ лицъ: печатать на счетъ редактора и противъ его воли, въ издаваемой имъ газет, опроверженіе его личныхъ теоретическихъ мнній о нашемъ законодательств! Очевидно, что такое притязаніе — нелпость, что подобное право немыслимо, что не могъ же законодатель поставить періодическую печать въ такія условія, при которыхъ газеты служили бы только для выраженія чужихъ, а не своихъ мнній, только для дароваго помщенія статей посторонняго, нердко плохаго издлья, въ направленіи газет несочувственномъ или даже враждебномъ! Такъ какъ трудно высказать о чьемъ-либо произведеніи или публичномъ дйствіи такое мнніе, которое было бы совершенно согласно съ мнніемъ лица о самомъ себ,— то никакое выраженіе мннія, никакая критика не были бы возможны. Законодатель, повторяемъ мы, не могъ измыслить такихъ странныхъ условій, да и не измышлялъ, какъ оказывается по справк съ спеціальнымъ законоположеніемъ о печати. Въ 27 Высочайше утвержденнаго мннія Государственаго Совта 6 апрля 1865 г. сказано: ‘если въ повременномъ изданіи появится извстіе, касающееся частнаго лица, то изданіе сіе не можетъ отказать въ принятія сообщенныхъ ему тмъ лицомъ, въ отвтъ, возраженій или поправокъ’. Такъ вотъ о какихъ возраженіяхъ или опроверженіяхъ идетъ рчь въ 1038 стать Уложенія,—возраженіяхъ на извстія. Въ этомъ слов и заключается ключъ къ разгадк задачи, въ этомъ слов весь смыслъ и вся соль закона. Законъ не говоритъ: ‘извстіе, или же мнніе, или же оскорбительный отзывъ’, нтъ, онъ положительно, въ замчательною точностью выраженія, ограничиваетъ для редактора обязательность помщенія опроверженій категоріею извстій,— однихъ извстій и ничего боле. Это и понятно и вполн разумно. Неврное извстіе о какомъ-либо лиц можетъ и должно быть опровергаемо, ибо извстіе есть передача вншняго обстоятельства изъ чужой жизни, существующаго какъ бы само но себ, независимо отъ воли передающаго. Отношеніе, въ которомъ передающій извстіе находится къ передаваемому вншнему факту, есть отношеніе объектива мое. Именно такой характеръ содержанія всякаго ‘извстія’ и такой характеръ независимости сообщаемаго факта отъ воли лица его сообщающаго, и придаютъ извстію, правильно или неправильно, характеръ достоврности или реальности, который опровергать частное лицо конечно иметъ безусловное право. Тамъ же, гд высказывается только сужденіе о лиц или его поступк,— такого права опроверженія не предоставляется и не можетъ быть предоставлено закономъ, ибо личное мнніе по существу своему свободно и должно быть свободно, оно не предъявляетъ притязаній на несомннность и достоврность по тому самому, что оно есть не боле какъ личное мнніе и выдаетъ себя только за то, что оно есть. Отношеніе лица къ мннію, которое о немъ высказывается, опредляется, съ юридической точки зрнія, только одною стороною, именно его большею или меньшею оскорбительностью,— но и только. На этомъ основаніи лицо, мнніемъ оскорбленное, не иметъ ни малйшаго права навязывать изданію опроверженіе самаго мннія какъ бы оно оскорбительно ни было, но пользуется въ то же время полнымъ правомъ преслдовать редакцію или того, кому мнніе принадлежитъ, судебнымъ порядкомъ — за оскорбленіе, нанесенное въ форм печатнаго отзыва.
Длая такое строгое различіе между извстіемъ и мнніемъ, и ограничивая право на обязательное даровое помщеніе возраженій, опроверженій и поправокъ одною категоріею извстій, законъ опредляетъ и размръ этихъ возраженій, опроверженій и поправокъ — не боле какъ вдвое противъ статьи, на которую они служатъ отвтомъ. Опредлять же такой размръ для опроверженія мннія, для антикритики, было бы очевидно невозможно, ибо это значило бы предопредлять изложеніе и развитіе мнили и объемъ аргументаціи, слдовательно лишать иное опроверженіе всей силы опроверженія… Нельзя не пожалть, что въ 103$ стать не сдлано въ самомъ текст ссылки на выраженіе 27 закона 6 апрля объ извстіяхъ, много бы недоразумній, хлопотъ и напрасныхъ жалобъ и исковъ было бы тогда предупреждено. Вотъ почему мы и придаемъ важность вчерашнему процессу и сдланной за немъ постановк вопроса. Ршеніе его судомъ, хоть и въ частномъ случа, не можетъ не послужить примромъ, или, какъ выражаются юристы, прецедентомъ дли будущихъ судебныхъ ршеній.
Другой юридическій вопросъ, не мене важный, состоятъ въ томъ: что слдуетъ разумть подъ сословіемъ. Статья 1040 Уложенія о наказаніяхъ исчисляетъ наказанія (до 300 р. штрафа и до 6 мсяцевъ тюремнаго заключенія): ‘за оскорбительный отзывъ въ печати о частномъ или должностномъ лиц… выражающій или заключающій въ себ злословіе или брань’… Относительно ‘браня’ не можетъ быть покуда и спора, отличительное свойство браня есть ея вншняя ферма, почти не допускающая ошибокъ въ распознаваніи: къ тому же о ‘брани’ не было и рчи во вчерашнемъ процесс. Несравненно важне для насъ опредлить другой юридическій терминъ: злословіе, такъ какъ здсь преступное свойство опредляется не по вншнимъ только признакамъ, а и по содержанію.
Обратимся къ тмъ же примрамъ, которые послужили намъ для разршенія перваго вопроса. Назвать автора бездарнымъ, неспособнымъ писателемъ, непризваннаго піиту плохимъ римоплетомъ, актера никуда негоднымъ и т. д., значитъ безъ сомннія оскорбить ихъ своимъ отзывомъ, но заключаетъ ли въ себ такой оскорбительный отзывъ злословіе? Долженъ ли рецензентъ или редакторъ, напечатавшій такой отзывъ, подвергаться за это штрафу до 300 р., или тюремному заключенію до 6 мсяцевъ? Конечно нтъ, потому что въ противномъ случа не только критика, но и періодическая литература становится невозможностью’ Обсужденіе чужихъ дйствій и мнній составляетъ не только призвавіе, но и сущность призванія каждаго повременнаго изданія, въ особенности газеты. Допустить татое широкое толкованіе термина злословіе и такое широкое примненіе 1 (14Й статьи — значило бы допустить вопіющую несообразность. Не ясно ли отсюда, что оскорбленіе, чтобъ быть злословіемъ, должно касаться чего-либо инаго, кром дарованій, умственныхъ качествъ и способностей человка. Чего же именно? Чести, совсти, нравственныхъ свойствъ человка — отвчаемъ мы и думаемъ, что опредленіе наше врно. Оно согласно, кажется намъ, и съ духомъ вашихъ законовъ. Въ томъ же Уложеніи о наказаніяхъ не въ отдл преступленій противъ законовъ о печати, а ниже, въ статьяхъ 1535—1539 исчисляются наказанія ‘за распространеніе клеветы и оскорбительныхъ для чести сочиненій’,— только для чести, а ни для чего боле, наконецъ самая статья 1040, которая составляетъ теперь предметъ нашего обсужденія, есть только дополненіе статьи 1039-й, которая гласитъ слдующее:
‘За всякое оглашеніе въ печати о частномъ или должностномъ лиц или обществ такого обстоятельства, которое можетъ повредить ихъ чести, достоинству или доброму имени, виновный подвергается’ и пр.
Полный же текстъ 1040 статьи слдующій:
‘За всякій оскорбительный отзывъ въ печати о частномъ или должностномъ лиц или обществ, или установленіи, выражающій или заключающій въ себ злословіе или брань, но б0зъ указанія опредленнаго позорящаго обстоятельства, виновный подвергается’ и пр.
Очевидно, что смыслъ статьи 1040-й дополняется статьею 1039-й: свойства и сила оскорбленія т же самыя, только безъ указанія вншняго опредленнаго обстоятельства. Честь, доброе имя, достоинство — все это принадлежитъ къ области нравственной, ни честь, ни доброе имя, ни достоинство человческое не страждутъ отъ того, что человкъ будетъ критикою признанъ бездарнымъ писателемъ, или никуда не годнымъ актеромъ, или дятелемъ съ плохими способностями. Можно быть человкомъ высокой честности и нравственности, несомнннаго духовнаго достоинства — и въ то же время оказаться человкомъ мало одареннымъ, лишеннымъ таланта яснаго и быстраго разумнія. Указаніе на эти послднія его свойства, безъ отрицанія нравственныхъ качествъ, и тмъ боле съ признаніемъ такихъ качествъ — можетъ быть, конечно, обидно лицу, о комъ говорится, но можетъ ли оно быть названо ‘оскорбительнымъ отзывомъ, содержащимъ въ себ злословіе?’ Одно ли это и то же,— можетъ ли стоять народу съ нимъ такое, напримръ, выраженіе о лиц, что онъ человкъ не честный, злой, коварный, корыстный?… Между названіемъ человка въ печати — злымъ,, корыстнымъ, и названіемъ его же въ печати — бездарнымъ, ‘неспособнымъ къ у разумнію самыхъ простыхъ понятій’ — разница только ли въ степени оскорбительнаго злословія, или же разница боле глубокая, въ самомъ внутреннемъ существ и характер оскорбленія,— разница указывающая на разницу самыхъ сферъ оскорбленія? Такъ: иное дло оскорбленіе’ чести,— иное дло оскорбленіе самолюбія. Первое есть злословіе и даетъ человку право подвергать злословящаго дйствію 1040 статьи, второе есть просто обида самолюбію, не дающая обидвшемуся (если при этомъ не было, клеветы, лживаго извстія) никакого права, въ смысл юридическомъ, требовать себ удовлетворенія отъ редакціи газеты, гд такой обидный отзывъ былъ напечатанъ.
Вчерашній процессъ представилъ еще третій вопросъ, или врне сказать — не вопросъ, а просто недоразумніе, которое кажется не встрчалось до сихъ поръ въ нашей судебной практик, но именно для того, чтобъ не возобновляться, оно и требуетъ разъясненія при первомъ своемъ появленіи. Недоразумніе состоитъ въ томъ: можетъ ли разборъ, какой бы то ни былъ, состоявшагося о частномъ лиц судебнаго опредленія — составлять для этого лица фактъ оскорбленія? Напримръ — нкто NN обвиненъ судомъ въ воровств-мошенничеств, газеты же, обсуждавшія ршеніе, признаютъ это преступленіе не кражей, а грабежомъ. Даетъ ли такой отзывъ право означенному NN преслдовать газеты за личное оскорбленіе, на томъ основаніи, что судъ не нашелъ возможнымъ обвинить его въ столь тяжкомъ преступленіи? Конечно нтъ. Другой примръ: судъ, разсматривая преступленіе, находитъ, что оно совершено не умышленно, безъ сознанія преступности дянія: переходитъ ли газета за предлы своего права, если, разбирая судебный приговоръ, выразитъ мнніе, что преступное дяніе было учинено вполн сознательно, а потому и умышленно, и что это доказывается такими-то и такими обстоятельствами дла? Если разборъ и обсужденіе судебныхъ ршеній допущены закономъ {Высочайше утвержд. мнніе Госуд. Совта 20 октября 1864 г.} для газетъ, имющихъ у себя, съ разршенія Министерства юстиціи, отдлъ юридической хроники, то мы полагаемъ, что таковая дозволенная юридическая оцнка судебнаго ршенія должна обнимать собою все содержаніе ршенія, т. е. весь объемъ преступнаго дянія, бывшаго предметомъ судебнаго разсмотрнія, со всми его объектами и субъектами. Здсь газета, печатающая таковую юридическую оцнку, иметъ дло не съ лицомъ N. N., а съ подсудимымъ, и потому никоимъ образомъ сдланный ею выводъ, хотя бы и весьма неблагопріятный для подсудимаго, не можетъ составлять личнаго оскорбленія, если только юридическая оцнка не выступаетъ изъ предловъ настоящаго судебнаго случая и не ищетъ, для своихъ выводовъ, другихъ основныхъ данныхъ, кром тхъ, и только тхъ, которыя представило длопроизводство. Только при нарушеніи этого условія можетъ быть предоставлено право подсудимому приносить жалобы на оскорбленіе.
Вотъ т вопросы, которые были возбуждены процессомъ, происходившимъ вчера въ судебной палат, мы сочтемъ себя вполн удовлетворенными за безпокойство, причиненное намъ судебнымъ преслдованіемъ, если оно хоть сколько-нибудь послужило къ разъясненію этихъ общихъ вопросовъ для будущаго времени.