О нашихъ отношеніяхъ съ Англіею въ Азіи.
О нашихъ отношеніяхъ съ Англіею въ Азіи.
‘Русь’, 17-го Августа 1885 г.
О наших отношениях с Англиею в Азии, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1885
Время на прочтение: 18 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Руси’ и другихъ изданій, и нкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
Боле шести мсяцевъ прошло съ той поры, какъ пріостановилось наше изданіе. Полгода — даже не ‘день единъ’ въ исторической жизни народовъ, однакожъ на долю этого промежутка времени въ русской жизни досталось нсколько событій, благодаря которымъ оно довольно рзко выдляется изъ цлаго ряда предшествовавшихъ полугодій. Черными грозовыми тучами обложился нашъ крайній восточный небосклонъ, и при всемъ томъ — въ ‘тог есть нчто утшительное, какъ будто даже открывающее перспективу боле, отраднаго будущаго, есть нкоторая положительная нравственны прибыль, которою мы стали богаче противъ прежняго и которая (авось Богъ дастъ!) не убудетъ въ слдующемъ полугодіи, а тамъ и останется вашимъ достояніемъ. ‘Не то, чтобы легче, стало жить, совсмъ напротивъ, именно теперь гнететъ Россію такой экономическій кризисъ — торговый) промышленный, финансовый, сельско-хозяйственный, которому. и исхода не видать, да я давно ужъ, не въ одномъ экономическомъ отношеніи, никому на Руси легко не живется. Не то, чтобъ за эту пору мы по какой-либо отрасли общественнаго развитія или внутренняго строенія оказали неожиданно быстрые, дйствительные успхи или свалили съ плечъ бремя какой-либо гнетущей общественной задачи, найдя ей врное разршеніе, во прежнему,— увы!— въ нашемъ поступательномъ движеніи впередъ мы бредемъ скептически, наугадъ,— мучительно, словно по песку, грузно увязая ногами и спотыкаясь, чуть не на каждомъ шагу, о вопросительные знаки, которыми, по грхамъ нашей мысли и воли, какъ частоколомъ истыканъ нашъ путь… И не то также, чтобъ въ теченіи этихъ шести мсяцевъ въ наши руководящія и властныя сферы прибыло особенно ума и таланта, а въ общество — вры въ творческую мудрость правительствующаго Петербурга: наоборотъ, совсмъ изврилось ваше общество, изврилось не только въ Петербургъ, но даже и въ себя, въ свои силы, я почти во вс свои, когда-то на прокатъ изъ чужи взятые ‘идеалы’, которымъ такъ долго служило, съ такимъ страстнымъ суевріемъ и раболпствомъ! Безъ сомннія, въ числ разныхъ административныхъ распоряженій и законодательныхъ новинокъ этого времени были и благія, полезныя, но были ужъ за то и такія, предъ которыми только диву далась вся Россія, въ недоумніи разводя руками (хоть бы, напримръ, новыя правила о питейной торговл или проекты о замн древней формы общиннаго землевладнія у государственныхъ крестьянъ началомъ личной земельной собственности, и пр.— ихъ не мало). Безъ сомннія также, какъ бы мы плохо мы брели, мы — нтъ-нтъ, а все же подвигаемся впередъ, по крайней мр въ сознаніи, и самое это современное духовное сиротство русскаго общества, это бранкрутство его заемныхъ идеаловъ, причиняющее видимую тоскуй голодъ духовный, должно неминуемо послужить ко благу и вызвать поиски, а можетъ-быть и обртеніе, идеаловъ новыхъ, которые, коренясь въ самой стихіи нашего народнаго духа, отвчали бы въ то же время и требованіямъ высшей правды. Такое исканіе уже и начинается, но еще долго-конечно будутъ ходить у насъ по идеалы для русской жизни и Западную Европу, мняя старые, оказавшіеся несостоятельными, на новые, пока властные — французскіе на прусскіе, наполеоновскіе на бисмарковскіе, и вровать, что въ наши дни Премудрость создала себ домъ въ Берлин (а по мннію нкоторыхъ петербургскихъ вдомствъ, даже именно на самой Берлинской еврейской бирж)… Все же хороню и то, что и за эти шесть мсяцевъ подорвался кое-гд авторитетъ той или другой лживой доктринерской аксіомы,— поизносилась кое-какая мнимо-либеральная и мнимо-консервативная фраза, такъ что ее хоть брось,— пуще облупился намалеванный фальшивый фасадъ, повысунулась и еще, тамъ и симъ, острыми углами правда и колетъ глава тмъ у кого они есть, разумется. Но все это не составляетъ еще отличительной принадлежности истекшаго полугодія.
Тоновое и утшительное, что, по нашему мннію, за это время вошло въ русскую жизнь и обогатило ее, это — иной противъ прежняго образъ дйствій русскаго правительства въ англо-афганскомъ вопрос въ теченіи трехъ минувшихъ мсяцевъ, съ доблестно-самовольною, но тотчасъ же свыше признанною и одобренною побдою генерала Комарова, это — ставшее уже непривычнымъ, для нашего отечества, равно и для Европы, проявленіе со стороны русской власти нкотораго мужества и твердости въ охраненіи народной чести (въ области вншней политики). Точно благодатная роса на жаждующую землю, пали на тоскующую русскую душу извстія объ отвтахъ русскаго правительства назойливымъ, оскорбительнымъ требованіямъ Англичанъ. И тмъ могущественне была дйствіе этихъ отвтовъ на Россію, что вдомо было каждому — кому именно обязанъ онъ такимъ неожиданнымъ, подъемлющимъ духъ утшеніемъ: не дипломатіи же нашей, давно сумвшей подорвать къ себ уваженіе довріе родной страны! При томъ политическомъ стро, которымъ живетъ и стоитъ наша Россія, нтъ радости сильне и плодотворне, и двигателя жизни могущественне, какъ ощущеніе единства національнаго духа, какъ общеніе въ немъ народной власти съ подвластными,— и наоборотъ, нтъ скорби боле тяжкой и вредоносной, какъ въ ту пору, когда это единство и общеніе почему-либо не даютъ себя чувствовать…
Отрадны были эти испытанныя весной впечатлнія, но самая ихъ неожиданность оправдывала сомнніе, невольно вкрадывавшееся въ душу. Ужели и въ самомъ дл это проявленіе твердости и достоинства въ настоящемъ частномъ случа — залогъ общаго переворота въ нашей полигон международной? Ужели она и взаправду вступитъ на путъ политики національной?.. Ужели и впрямь Россія уже боле не Россія 1878 года, и позоръ Берлинскаго трактата уже не повторится для нея во вки? Разв не на памяти всмъ т историческія мгновенія, когда, казалось, и власть и народъ жили единымъ сердцемъ, единою мыслью, творились величавые исполинскіе подвиги, — а затмъ, мало-по-малу могущественная бюрократическая петербургская среда затягивала плсенью, засасывала болотомъ вс высокія стремленія и помыслы власти, вс внушенія національнаго чувства, и оффиціальная Россія, свившая тамъ, на окраин, свое гнздо, тощая мыслью и духомъ, въ конецъ искажала дло Россіи исторической, народной, обращая въ ничто ея страшныя жертвы, въ постыдныя пораженія — ея блистательныя побды?
Въ томъ-то и дло, что въ Петербург даже и до сихъ поръ не умютъ понять всей силы деморализующаго воздйствія Берлинскаго трактата на русскую жизнь, да и вообще не отдаютъ себ яснаго отчета въ органической нравственной связи политики вншней и внутренней. Неужели же думаютъ, что великій историческій народный органомъ можетъ безнаказанно для себя мириться съ поруганіемъ своего законнаго достоинства и чести, съ извращеніемъ своихъ историческихъ путей и, нахлебавшись по горло незаслуженнаго сраму и позору, чувствовать себя здоровешенькимъ, какъ ни въ чемъ не бывало? Вдь Берлинскій трактатъ — это нравственное паденіе Россіи какъ государства, и непосредственнымъ его результатомъ было совершенное ослабленіе доврія къ административному Петербургу. А разв такой недостатокъ доврія къ центральному управленію — явленіе нормальное и не разстраиваетъ правильности отправленій всего государственнаго организма, особенно же въ такой стран какъ Россія, гд правительства — чуть не главный двигатель общественной жизни? разв при такомъ недостатк доврія возможно преуспяніе, дятельность, всеобщій подъемъ благосостоянія и прибыль нравственныхъ, да и всяческихъ силъ? Вдь никакой даже матеріальный прогрессъ въ стран не возможенъ безъ оживленія мысли и воли, безъ творческой бодрости духа
Понятно, поэтому, что внезапное проявленіе въ правительств достоинства и твердости по отношенію къ Англія, точно электрическая искра, пробжавшая по всему нашему организму, тотчасъ же оживило и приподняло духъ, и это — несмотря на суровый экономическій кризисъ. Даже перспектива войны никого не смутила. Охотно, повидимому, приняла бы Россія даже и самую войну, если ужъ невозможно ей иначе, какъ именно такою цною (неужели невозможно?), обрсти себ нравственное здоровье, почувствовать себя вновь мощнымъ единымъ цлымъ, вновь исполниться вры въ единство духа съ высшею властью — и не обмануться въ вр! Затянувшіеся переговоры съ Англіей нсколько уже ослабили теперь благотворное впечатлніе весеннихъ мсяцевъ, но напряженно слдитъ русское общество, за дальнйшимъ развитіемъ событій и дальнйшимъ нашимъ дипломатическимъ поведеніемъ…
Мы не станемъ, конечно, пускаться въ подробный разборъ англо-афганской распри съ Россіей и всей исторіи нашихъ послднихъ съ лондонскимъ кабинетомъ сношеній я отношеній. Они хорошо извстны читателямъ. Перейдемъ прямо’ къ вопросу: слдуетъ или не. слдуетъ ожидать въ близкомъ будущемъ войны Англіи съ Россіей? Еслибы въ исторіи человчества имли мсто лишь дйствія, основанныя на разсудочной логик или даже на непосредственномъ здравомъ смысл, то на поставленный вопросъ отвтъ долженъ бы быть только отрицательный, до такой степени война, на которую напрашиваются Англичане, представляется лишенною всякихъ разумныхъ поводовъ и основаній. Мы вдь искренно, не на словахъ только, войны не ищемъ и не желаемъ, даже теперь уклоняемся отъ нея — посколько такое уклоненіе совмстно съ нашимъ достоинствомъ, и въ этомъ отношеніи дошли уже до самой, послдней грани уступокъ, перейти за которую, даже на волосокъ, для насъ уже невозможно. Индіи намъ искренно не надо: мы и безъ того тяготимся нашимъ исторически вынужденнымъ распространеніемъ въ Средней Азіи. Насъ раздляетъ съ Англо-индійской имперіей пространство около 800 верстъ, пересченное величайшимъ въ мір горнымъ хребтомъ, населенное къ тому же чуть не десятками милліоновъ полудикой разбойничьей азіяічины: понятно, что къ походу въ Индію мы никакой собственной охоты, имть не можемъ. Кром того, самые простые практическіе разсчеты должны бы, казалось, убдить Англію, что никакихъ существенныхъ, прочныхъ выгодъ, даже ори самыхъ благопріятныхъ условіяхъ, война съ Росшей ей не доставитъ: вдь не сотретъ же она Русскую державу съ лица земли, а раздражать ее и подвигнуть на богатырскіе подвиги можетъ… Напротивъ, ни отъ кого, какъ отъ Англіи самой, зависло бы водворить для своей индійской границы полнйшую для себя, относительно Россіи, безопасность. Именно съ нами, боле чмъ съ какой-либо изъ державъ, могла бы, а потому и должна бы, Англія жить не только въ мир, но и въ искренней дружб, такъ какъ русскіе и англійскіе дйствительные интересы нигд положительно между собою не сталкиваются. (Объ экономическихъ мы не говоримъ, теперь въ Европ вошло даже въ моду, при самомъ ‘сердечномъ согласіи’ между державами, мирно воевать другъ съ другомъ ‘боевыми пошлинами’).
Но въ томъ то и дло, что въ настоящемъ случа ршеніе поставленнаго выше вопроса слдуетъ искать вовсе не въ логик, а въ психологіи, въ нравственныхъ свойствахъ Британца, которыми опредляется и самая его политика. Главными двигателями здсь являются съ англійской стороны, кром особенностей присущихъ островитянскому характеру племени, страхъ за свое владычество въ Индіи, страхъ внушаемый сознаніемъ своей неправды относительно населенія, и заслуженною ненавистью населенія, а затмъ и другіе закоренлые, грубые предразсудки. Съ этой точки зрнія война, въ той или другой формѣ,, представляется боле чмъ возможною, и мы должны къ ней готовиться.
Что же касается Россіи и ея поступательнаго движенія въ Азіи, то правда ея — ярче солнца. Неправа Россія разв только относительно самой себя, своей чести и интересовъ. Признаемъ не излишнимъ припомнить здсь наше прошлое. Безсовстность и невжество Западно-Европейцевъ смютъ укорять насъ въ завоевательной алчности! Хороша алчность! Съ самой зари нашего государственнаго бытія вплоть до XVIII вка включительно приходилось намъ отбиваться у себя домъ отъ набговъ — сначала разноименныхъ кочевыхъ Азіятцевъ, а затмъ Крымской орды, въ XIII же вк вся Русская земля была затоплена мощнымъ разливомъ хлынувшаго изъ-за Каспія монгольскаго моря и два вка слишкомъ несла позорное иго. Борьба съ Азіей стала такимъ образомъ для насъ вопросомъ существованія, самозащиты: такой характеръ сохраняетъ она и теперь. Медленнымъ процессомъ сплоченія разрозненныхъ силъ, цною пожертвованія областной вольности и независимости, созидалось русское единство и, возрастая въ могуществ, крпкими плотинами пятило назадъ азіятскія волны. Это была система наступательной обороны, которой мы вынуждены держаться и понын. Стыдно какъ-то и вспоминать, что послднее нашествіе Крымскихъ Татаръ было вдь только сто съ небольшимъ лтъ назадъ, уже въ царствованіе Екатерины! Чтожь, уничтоженіе ею этого татарскаго гнзда, завоеваніе ею Крыма — дло властолюбія и корысти, какъ вопили завистливые современники?!.. Съ восточной стороны мы обезопасились ране: царь Иванъ Васильевичъ IV еще въ половин XVI вка высвободилъ изъ ‘подъ азіятской власти жизненную артерію Русской земли, вашу родную Волгу до самаго устья, разгромивъ и присоединивъ къ Россіи царство Каванское, да царство Астраханское со всею тою мстностью, куда такъ долго вынуждены были являться Русскіе князья на срамный поклонъ и гд столько ихъ было перемучено! Вмст съ Астраханью заняла Россія и крпкую позицію на западномъ берегу Каспійскаго моря, — и царь Иванъ Грозный провинился такимъ образомъ предъ Англичанами — заднимъ числомъ! Стали мы на западномъ берегу, но цлыхъ три вка борьбы съ Персами и съ Кавказскими мусульманами пошло у насъ только на то, чтобъ утвердиться на его протяженіи окончательно и обезпечить себ мирное имъ владніе. Что же касается восточнаго Каспійскаго берега, то къ серьезному, завладнію имъ Россія приступила уже только во второй половин текущаго столтія, ршившись., наконецъ уважить требованіе самообороны и оградить безопасность русскихъ морскихъ промысловъ. Да, уводъ подданныхъ великой Русской державы въ полонъ для распродажи ихъ на азіятскихъ рынкахъ практиковался, къ стыду нашему, Хивинцами или подвластными имъ Туркменами (подстрекаемыми, какъ это теперь несомннно доказано, тайнами англійскими эмиссарами) еще очень недавно, на памяти у всхъ! Такое долготерпніе конечно не согласно съ достоинствомъ могущественнаго правительства и объясняется единственно деликатнымъ его за послднія 50 лтъ, вниманіемъ къ британской пугливости.
Эта британская пугливость обусловливается, какъ мы сказали, не одними островитянскими свойствами Британской націи, вчно сторожимой океаномъ, вчно обособленной, а потому не имющей въ своихъ нравахъ даже преданій, и привычекъ сосдства, присущихъ континентальнымъ народамъ,— но и всмъ характеромъ британской завоевательной въ Индіи политики. Послдняя представляетъ совершенную противоположность политик русской, какъ въ практик, такъ и въ принципахъ, и вполн достойна націи, которая силою оружія заставила Китай признать за англійскими купцами право свободной отравы китайскихъ подданныхъ, или торговли опіумомъ. Англійскій захватъ индійскихъ земель не былъ вынужденъ никакою нуждою самозащиты, онъ вызванъ единственно купеческою, вмст съ тмъ и государственною корыстью. Это былъ просто грабежъ, говоря обиходною рчью, грубйшее насиліе надъ неповиннымъ слабымъ,— насиліе, впрочемъ, которое въ наши дни величаютъ на Запад ‘служеніемъ цивилизаціи’: подъ этимъ знаменемъ собираются теперь, но уже сообща (Англія опоздала!), всею просвщенною Европой, овладть для эксплуатаціи нутромъ Африки и заставить Негровъ, подъ страхомъ смерти, прикрывать стою наготу хлопчато-бумажными издліями европейскихъ фабрикъ… Но никакое Конго не можетъ сравниться съ богатствами захваченной себ Англичанами Индіи. Въ ныншнемъ столтія въ особенности вооруженный захватъ индійскихъ земель производился Англіею съ такою алчностью и успхомъ, что наши послднія азіятскія пріобртенія даже по пространству въ нсколько кратъ уступаютъ имъ, а по цнности, сравнительно съ англійскими, просто нуль. Англо-индійская имперія иметъ населеніе что-то около. 250 милліоновъ въ 8 или боле разъ превышающее число жителей, покорившей его Великобританіи,— но населеніе, по признанію самихъ Англичанъ, до высшей степени враждебное своимъ просвщеннымъ властителямъ, и едва сдерживаемое военною силою. Но метрополія не въ состояніи содержать тамъ англійскую армію до слишкомъ большемъ размр,— на туземное же войско положиться-не сметъ, А такъ какъ на штыки, извстно лишь опираться, возсдать же на нихъ неудобно,— то понятно, конечно, и вшая тревога Англичанъ: не чувствовалъ подъ собой, во стран составляющей теперь для Англіи главный родникъ величія, богатства, и мощи, сдалища прочнаго!…
Проведемъ же параллель между Россіей въ Средней Азіи, вчно упрекаемой въ завоевательной алчности и властолюбіи, и между Англіей, чаще другихъ расточающей намъ эти упреки. Индія для Англіи неправое, корыстное стяжаніе, наши среднеазіатскія завоеванія — вынужденныя, противъ всякаго нашего желанія и охоты,— наше стяжаніе вполн правое. Индія, для Англіи источникъ обогащенія, наши среднеазіатскія владнія въ прямой и значительный убытокъ русскому государственному бюджету,— что намъ, впрочемъ, вовсе не въ честь, свидтельствуя лишь о неумлости нашего управленія, Но за то туземное населеніе Индіи, разоряется: но свидтельству самихъ Англичанъ (въ этой стран чудаковъ, рядомъ съ безнравственною національною политикою, не мало людей высокой, мужественной честности), нсколько сотъ тысячъ Индусовъ умираетъ съ голода ежегодно, Россія же вноситъ къ туземцамъ, вмст съ культурою, миръ и благоденствіе. Англичане горды, оскорбляютъ туземцевъ презрньемъ, недоврчивы и жестоки въ обращеніи съ ними, мы же, вовсе не изъ хитрости и не по систем, а просто по свойствамъ нашей славянской природы, отчасти и потому, что сами — полу восточный народъ, чужды гордости и простодушны, легко уживаемся съ туземцами и внушаемъ имъ довріе. Англичанинъ ненавидятъ и проклинаютъ, — съ нетерпніемъ чаютъ пришествія избавителя (кто же въ этомъ виновенъ, какъ не они сами и не отъ нихъ ли зависитъ исправить это зло?). Съ нашею же властью, разъ покореніе совершилось, мирятся легко, охотно поступаютъ въ русскую службу, а нкоторыя племени, какъ мы недавно видли, сами призываютъ русскую власть, сами просятся въ. подданство.
Вотъ въ этомъ-то, во всей этой нравственной противоположности русской азіятской политики, весь и грхъ Россія предъ Англичанами. Inde ігае! Врне сказать, мы предъ ними безъ вини виноваты, просто уже тмъ, что существуемъ на бломъ свт, что мы такіе, какими создала насъ исторія и природа, что несмотря на наше неуклюжество и смиренство, доходящее до постыднаго самоотверженія предъ Западной Европой, несмотря на все отчужденіе отъ народности петербургскихъ властныхъ ‘сферъ’ вкуп со всею мнимо-либеральною ‘интеллигенціей)’, несмотря на нашу бдность и внутреннюю административную неурядицу, на все наше усердное стараніе низиться и малиться, имя Россіи на Восток грозно и обаятельно, угнетенныя народныя массы устремляютъ къ ней взоры, чая освобожденія, и мы не могли никогда, не можемъ и теперь, отбиться отъ роковой чести служить для Англичанъ пугаломъ.
Да и для однихъ ли Англичанъ? Положеніе Россіи по истин трагикомическое. Съ одной стороны наши западные сосди тснятъ насъ къ Востоку, въ силу своего Drang nach Osten, стараются вылчить насъ отъ ‘византійской горячки’ и въ минуту гнва грозятъ отбросить насъ за Уралъ, въ Азію,— а Англичане съ своей стороны хотли бы насъ и изъ Азіи выдеретъ! Извольте тутъ угодить!…
Но о западныхъ друзьяхъ мы поговоримъ въ другой разъ, а теперь на первой очереди для Россіи Англичане, предъ которыми она въ вчномъ отвт — за то что индійскіе подданные ихъ ненавидятъ. Страхъ фантастиченъ, всюду создаетъ себ призраки опасности, особенно при нечистой совсти, и вотъ, подъ воздйствіемъ такихъ-то призраковъ, сложилась у Англичанъ, по отношенію къ намъ, цлая система политики не только враждебной, но озлобленной, политики фальшивой и близорукой.
Въ теченіи ныншняго столтія, за исключеніемъ эпизода борьбы съ Наполеономъ (разумется первымъ), не было у Россіи противника ожесточенне Англіи, ни отъ кого не претерпли мы столько зла, сколько отъ державы, съ которой именно-то не было у насъ нигд прямаго столкновенія интересовъ, да могло бы и вовсе не быть — при врномъ ихъ, со стороны Англіи, разумніи. Ей одной обязаны мы уничтоженіемъ нашего флота въ Крымскую войну и оскорбительнйшими ограниченіями нашей власти на Черномъ мор, Англія же, главнымъ образомъ, не объявляя войны, воевала съ нами и въ послднюю нашу Турецкую кампанію, и была виновницей нашего берлинскаго позора.
И къ чему же, въ конц концовъ, привела эта поражающая своею недальновидностью политика англійскихъ препрославленныхъ государственныхъ мужей? Севастополь отстраивается и Черноморскій флотъ нашъ возраждается снова, Россія, упираясь и нехотя, дошла однакожъ до самыхъ границъ Афганистана, въ Европ возникла новая могущественная держава — Германія, которая сумла уже дать почувствовать Англіи свою силу и, по отношенію къ себ, посбить съ нея спси, Германія же боле или мене хозяйничаетъ и въ самомъ Константинопол. Выгодне ли послднее для Англіи, чмъ русское преобладаніе на Босфор? А если Германія утвердится на Занзибарскомъ берегу, кто будетъ ближе къ Индіи, Россія или Германія? Однакожъ такова сила англійскихъ предразсудковъ, что по отношенію къ намъ Англія не образумилась и до сихъ поръ. Но въ этомъ есть значительная доля и нашей вины.
Понятное Дло, что образъ дйствій Англіи и явный на весь міръ ея страхъ за Индію не могли же, наконецъ, не надоумить Россію, что единственное для нея средство укротить наглость почтенныхъ островитянъ — постараться уязвить ихъ именно ‘въ эту ахиллесову пяту, но нисколько не въ видахъ покоренія Индія, а съ цлью заставить Англію придти къ разумному и прочному съ нами соглашенію. Мыслью о поход въ Индію увлекался, по внушенію впрочемъ Бона? нарта, еще Императоръ Извелъ, во затмъ, при послдующихъ царствованіяхъ, она не только была оставлена, но чмъ нагле дйствовали Англичане, тмъ боле признавали мы нужнымъ отъ нея открещиваться и отплевываться, какъ отъ бсовскаго навожденія. Вообще ничего не можетъ быть слабодушне русской среднеазіятской политики относительно Англіи за послднія 50 лтъ. Забота: ‘что скажутъ Англичане?’, или: ‘какъ бы не раздражить Англичанъ’, если не парализовала, то до крайности замедляла историческій кодъ нашей наступательной обороны. О томъ, какъ въ царствованіе Императора Николая упало наше значеніе въ Средней Азіи вообще и особенно въ Афганистан, прежде чрезвычайно сильное (послы отъ Достъ-Магомета являлись къ намъ въ Оренбургъ съ просьбой о покровительств), имется документальное свидтельство въ переписк нашего Министерства иностранныхъ длъ съ русскимъ посланникомъ въ Персіи Дюгамелемъ въ 38—40-хъ годахъ (См. біографію Дюгамеля въ ‘Русскомъ Архив’ ныншняго года No 5). Тотъ же Дюгамель, когда Англія въ 1854 г., въ состав европейской коалиціи, ринулась на насъ войною, представилъ Императору Николаю, какъ знатокъ дла, записку о возможности произвести диверсію англійскихъ силъ, подвигнувъ противъ Индіи Афганистанъ. Записка осталась безъ послдствій. А между тмъ, вслдъ за подписаніемъ нами Парижскаго трактата, вспыхнуло давно готовившееся возстаніе сипаевъ, которое поставило на край гибели англійское владычество, и будь оно годомъ раньше, не было бы можетъ-быть ни Крымской войны, ни Парижскаго мира! Переходъ отъ пассивной политики къ активной въ Средней Азіи, именно въ Туркестанской области, совершился уже посл смны царствованій, благодаря лишь личному самовольному почину Черняева, увнчавшемуся взятіемъ Ташкента. Эту заслугу генерала Черняева не можетъ не признать даже недругъ, если въ немъ есть хоть на золотникъ добросовстности, (Тмъ боле странно, что на публичной лекціи прошлою весною, читанной въ Главномъ Штаб одними изъ его чиновъ, при обзор вашего наступательнаго движенія въ Азіи, об этой заслуг Черняева и ея значеніи было совершенно умолчано… Кому въ угоду??…) Завоеваніе Ташкента, отъ котораго отречься было неудобно, привело постепенно къ усмиренію Хивы и Бухары, но при каждомъ нашемъ шаг впередъ, при каждомъ успх одержанномъ Нами надъ азіятскими хищниками, дипломатія наша, какъ бы красня и конфузясь, Спшила извиняться предъ Англичанами и уврить униженно, что это ‘въ послдній разъ, больше не будемъ’, впослдствіи, къ счастію, стали прибавлять оговорку на случай ‘непредвиднныхъ обстоятельствъ’. Въ 1878 году, въ послднюю войну, сдлана была наконецъ робкая попытка воспользоваться враждою Ширъ-Али къ Англичанамъ, весь Афганистанъ готовъ былъ вамъ отдаться, во мы поспшили его оттолкнуть, успвъ только осрамиться, погубить Ширъ-Али… И все это по неспособности къ ршительному, смлому дйствію, да по увлеченію какимъ-то упорнымъ, сантиментально-маниловскимъ упованіемъ нашей дипломатіи, что авось-либо Англія, узнавъ про наше смиреніе, умилится и произведетъ насъ въ генеральскій чинъ культурной дружественной націи.
Посл разгрома Текинцевъ и занятія Асхабада, послдовалъ испугъ, не столько со стороны Англіи, сколько съ нашей, какъ бы вождь-побдитель не занялъ и Мерва и не переполнилъ чашу негодованія Англичанъ. Удивительное явленіе! Вторгаются англійскія войска въ Афганистанъ, занимаютъ Кандахаръ: намъ и въ голову не приходитъ обезпокоить ихъ вопросомъ, зачмъ да почему Англія себ это дозволяетъ? Мы же сами, не только терпли, но какъ бы сами признавала, да и прививали надъ собою британскій контроль, не только смиренно, до ихъ требованію, отдавали имъ отчетъ въ каждомъ нашемъ шаг, но даже спшили предупредить строгій запросъ… Такъ, посл побды Скобелева, наше Министерство завряло Англію, что Россія о Мерв и не помышляетъ. Но если наша дипломатія — Маниловъ, вчно утопающій въ слащавыхъ мечтахъ о ‘дружб’, то исторія — Собакевичъ и по медвжьи, то и дло, ступаетъ дипломатія на ноги. Вышло такъ, что Мервцы, а затмъ и всякіе остальные Туркмены попросились въ наше подданство. Отъ новой верховной власти они отказа не встртили, и мы стали непосредственными сосдями Афганистана. Тмъ не мене — такова сила маниловской традиціи въ нашей дипломатіи! — доводя до свднія Англичанъ о такомъ неожиданномъ приключеніи, она посмшила напомнить, что всегда признавала Афганистанъ входящимъ въ сферу ихъ политическаго вліянія и интересовъ, и сама пригласила англійское правительство къ участію въ опредленіи русской новой государственной границы…
Не будь этого отреченія отъ Афганистана и этого… приглашенія, дло бы вроятно приняло иной оборотъ, за такъ или иначе уладились бы съ Афганцами бежъ затрудненія. А какъ обернулось дло, какъ повела себя коммиссй сэра Петера Лёмсдена, какія требованія предъявило намъ англійское министерство, какъ пыталось оно застращать насъ угрозами и всяческими демонстраціями — читателямъ разсказывать нечего. Къ счастію, на этотъ разъ роль русской дипломатіи (по отношенію къ Средней Азіи) стушевалась, или точне сказать во всхъ нашихъ отвтахъ послышался голосъ иной, твердый, заставившій встрепенуться отъ радости вс русскія сердца. Надо признаться впрочемъ, что никогда и наглость Англичанъ не доходила до такого предла. Спрашивается: существуетъ ли какая иная въ Европ держава, изъ не самыхъ мелкихъ, къ которой бы кто позволилъ себ обратиться съ тми требованіями, съ какими посмла Англія обратиться къ намъ? Недавно одинъ англійскій журналъ откровенно сознался, что сама Россія избаловала Англичанъ своею робкою уступчивостью, своими дипломатическими книксенами въ теченіи свыше сорока лтъ. Поэтому, въ сравненіи съ англійскими требованіями, нельзя не признать данные Россіей отвты, при всей твердости и достоинств, еще чрезвычайно воздержными, а долготерпніе наше по истин безпримрнымъ. Вмсто вжливыхъ, деликатныхъ намековъ на странность присутствія англійскихъ офицеровъ въ афганскомъ лагер въ битв при Кушк,— присутствія, въ значеніи котораго ни мы, да и никто въ Европ не ошибался.— мы имли полное основаніе прервать всякіе переговоры съ Англичанами и посл непосредственнаго кроваваго столкновенія съ самими Афганцами — непосредственно съ ними же вести дло и о границ. Но вмсто этого, разбивъ Афганцевъ, мы удалились снова въ мста нашей стоянки — ожидать что угодно будетъ предпринять гг. Англичанамъ. Они и сунулись было съ ршительнымъ требованіемъ, чтобы Русскій Царь покаралъ своего генерала, получили, конечно, должный отпоръ,— но самое это нахальное требованіе было уже оскорбленіемъ. Тмъ не мене, мы терпливо выжидали исхода переговоровъ. Достолюбезность наша объясняется, впрочемъ, желаніемъ сохранить во глав англійскаго правительства старика Гладстона, который, хотя и посылалъ намъ нахальные ультиматумы, но все же не принадлежитъ къ числу такихъ руссоненавистниковъ, какъ Сольсбери и Ко, послдователи политики лорда Беконсфильда. Приходитъ на мысль, не согласились ли мы съ Гладстономъ напередъ, благодушно входа въ его трудное положеніе, или не были ли имъ заране извщены, что съ цлью снискать себ благоволеніе большинства онъ уснаститъ свою рчь оскорбительными выраженіями по нашему адресу?! ‘Ну чтожъ за бда,— этого ему въ счетъ ставить нельзя, вдь у нихъ безъ этого невозможно, а намъ не прививать стать’,— таковъ, по крайней мр, былъ тонъ рчей издающейся на казенныя деньги нашей французской петербургской газеты. Но и это не помогло. Въ виду предстоящихъ новыхъ въ парламентъ выборовъ, Гладстонъ предпочелъ не компрометтироваться какими-либо уступками въ пользу Россіи со стороны Англіи, а навязать развлеку афганскаго вопроса на шею своимъ противникамъ, которые я заняли его мсто.
Въ какомъ же положеніи дло?
Маркизъ Сольебери съ лордомъ Чёрчилемъ (министромъ по индійскимъ дламъ) твердо вдаютъ, что при предстоящихъ новыхъ въ парламентъ выборахъ имъ не препобдить либераловъ помощью политики внутренней. Единственное поприще, на которомъ они могутъ имть преимущество — это политика вншняя, гд либералами надлано много ошибокъ, гд съ именемъ партіи торіевъ связаны лестныя для національнаго самолюбія традиціи Беконсфильда, о которыхъ новый премьеръ и поспшилъ вспомянуть въ своихъ публичныхъ рчахъ. Мы знаемъ по опыту прошлой войны, что значатъ эти традиціи по отношенію къ Россія. Новыхъ блистательныхъ успховъ во вншней политик и блистательной развязки спора съ Россіей — вотъ чего ожидаетъ отъ новаго министерства Англія и чмъ ршается для него вопросъ: быть или не быть. Но какъ достигнуть этой ‘блистательной’ развязки? Мирнымъ способомъ могла бы она быть достигнута разв лишь въ такомъ случа, когда бы Россія согласилась, принять указанную ей границу и затмъ торжественнымъ формальнымъ договоромъ обязаться соблюдать ее во вки вчные. Но такимъ договоромъ Россія связать себя конечно во можетъ, да онъ былъ бы ей въ прямой ущербъ. Оффиціально дло наше съ Англіей стоить,— и вотъ уже нсколько месяцевъ,— на вопрос о Зульфагарскомъ проход.. Но этотъ предлогъ проволочки спора, по. вздорности своей, становится просто забавенъ. Не Зульфагаръ, не Пенде, не начертаніе границы десятками верстъ ближе или дале, праве или лве, способны, съ англійской точки зрнія, обезпечить безопасность англо-индійскаго владычества. Газета ‘Times’ однажды цинически проболталась, что прими даже Россія границу ей предложенную, выгоды для Англіи отъ этого не будетъ никакой, если, чего добраго,— поясняетъ газета, — удастся Россіи пріобрсть себ симпатія афганскаго населенія, точно такъ же какъ она сумла пріобрсть ихъ себ въ сред Туркменъ!… Вотъ въ чемъ опасность! Очевидно — того же мннія и Лондонскій кабинетъ, и Индійское правительство. Мы желаемъ добраго, мирнаго сосдства и, еслибъ не Англичане, вроятно бы его и добились. Англичанамъ же нужно, чтобы Афганистанъ былъ намъ враждебенъ, сдлался для насъ чмъ-то въ род Кавказа былой памяти, а мы бы, связавшись формальнымъ договоромъ, усмирять его не имли даже и права!
На открытое единоборство съ нами (такое, которое неминуемо нанесло бы ущербъ англійской торговл и подвергая бы опасности на моряхъ англійскій торговый флотъ) Англія едвали отважится. Она могла бы ршиться на войну съ нами лишь въ томъ случа, когда бы ей удалось зажечь пламя европейской войны, т. е. въ состав цлой коалиціи державъ. Но разсчетъ этотъ ей очевидно не удался, что свидтельствуется, между прочимъ, даже нашимъ ‘Journal de St.-Pterebourg’, оффиціозно подтрунивавшимъ надъ перемною тона въ рчахъ маркиза Сольсбери: ‘видно, говорила газета, благородному маркизу не удалось найти себ союзниковъ, въ Европ и расторгнуть пріязнь Россіи съ Германіей и Австро-Венгріей’. Похваляться тутъ, особенно не чмъ. Для обихъ этикъ державъ, нтъ ни повода къ войн, ни разсчета воевать съ нами… Война съ Россіей дло во всякомъ случа, страшное и рискованное, да и къ чему она, когда обимъ симъ державамъ такъ легко и удобно, съ полною для себя безопасностью, ловить да ловить рыбу въ мутной вод мира и дружбы! Отвлечь вниманіе Россіи отъ Босфора и Балканскаго полуострова и вообще отъ западно-европейской политики, занять и Россію и Англію тамъ, далеко отъ Европы, въ Средней Азіи, заставить ихъ обихъ источать свои силы во взаимной борьб,— да что же можетъ быть боле на руку, желанне для Германіи съ Австріей?! Едвали можно и сомнваться, что Германія охотно гарантируетъ намъ нейтралитетъ, даже пожалуй съ напутственнымъ благословеніемъ,— какъ нельзя сомнваться и въ томъ, что она суметъ придать этому, выгодному для нея самой, нейтралитету значеніе великой досуга, намъ спеціально изъ пріязни оказываемой. Извстно, однако, что въ Германіи держатся правила: услуга за услугу,— и вотъ чего не должна упускать изъ виду наша дипломатія… Нельзя конечно не дорожить добрыми отношеніями Россіи съ Германіей, но слдуетъ однако остерегаться, чтобы ради мнимыхъ услугъ эти узы дружбы не превратились современенъ въ петлю дружбы, которая бы все туже стягивалась на русской ше… Про миссію же сэра Друммонда Вольфа толковать нечего: Турція поступитъ такъ, какъ ей укажетъ Германія,— Германія хе европейской войны не желаетъ.
Намъ же сдается, что Англичане примутъ другое ршеніе. Имъ не для чего и объявлять формально Россіи войну: воевать съ Россіею Англія можетъ (вроятно и будетъ) чужими руками,— для этого ей и полезно затянуть переговоры съ Россіей. Оффиціально оставаясь въ сторон, оффиціально пребывая съ нами въ мир, она поведетъ войну изъ-за спины Афганцевъ. Она снабдитъ, да и снабжаетъ, Афганцевъ деньгами и усовершенствованнымъ европейскимъ оружіемъ, командовать или руководить ими будутъ англійскіе офицеры, и даже не прячась,— а мы… Неужели однако мы согласятся доставить себя вновь въ то же самое комическое положеніе, въ какомъ очутились посл побды при Кушк? Mы имли дло тогда не съ самовольно дйствующей ордой, а съ регулярными войсками Афганскаго эмира, предводимыми однимъ изъ его сановниковъ-генераловъ. Однако же, отразивъ ихъ нападеніе, мы, сколько извстно, не потребовали даже и объясненія отъ эмира, какъ будто эти войска совсмъ отъ него не зависятъ или какъ будто мы сами согласились признать ихъ маскированную зависимость отъ ея величества Индійской Императрицы. Но въ такомъ случа не отъ Афганцевъ, а отъ англо-индійскаго правительства должны бы мы потребовать удовлетворенія за пролитую при Кушк русскую кровь! Никакого удовлетворенія отъ Англичанъ мы не но требовали. Странное же это положеніе, при которомъ за на паденіе на насъ афганскихъ войскъ не отвчаетъ никто: ни эмиръ, ни Англія!
По всмъ послднимъ извстіямъ оказывается почти несомнннымъ, что Англія заключила съ Китаемъ наступательный и оборонительный союзъ. Это даетъ основаніе заключать, что Англія предполагаетъ, тоже вроятно безъ объявленія пока войны, воевать съ нами и изъ-за спины Китая… Конечно, въ предвидніи этой случайности она и заняла, подъ самымъ нашимъ Владивостокомъ съ его замерзающимъ портомъ, незамерзающій портъ Гамильтонъ на Корейскомъ полуостров. Какъ могли прозвать этотъ захватъ наши министерства — морское и иностранныхъ длъ — неизвстно, но безъ сомннія это не можетъ внушать Россіи большаго доврія къ ихъ предусмотрительности и расторопности, столь нужнымъ именно теперь, въ виду грозящихъ опасностей…
Та маскированная война, которую, какъ кажется, думаетъ повести съ нами Англія, представляетъ для насъ одни лишь неудобства. Не выгодне ли было бы для Россіи прямо теперь же объявить Англичанамъ, что при первомъ нападеніи на насъ Афганцевъ всякія прежнія соглашенія наши съ Англіей будутъ пригнаны лишенными силы и въ дальнйшемъ образ дйствій мы станемъ руководиться единственно лишь своими интересами, хотя бы для этого пришлось подойти вплоть къ Индіи? Однимъ словомъ: сорвать съ Англія маску и вызвать тайнаго врага на открытый бой?..
Тяжелыя испытанія, быть-можетъ, предстоятъ вскор Россіи, но она встртитъ ихъ, конечно, ‘не въ пьянств похвальбы безумной’ и не ‘въ пьянств гордости слпой’, а съ мужественною покорностью и трезвостью, духа. Что должно вселять въ нее бодрость и силу это — сознаніе своей правоты, а также я утшительное упованіе, что честь ея теперь въ надежныхъ рукахъ, и что опытъ Берлинскаго конгресса съ печальными послдствіями дипломатической нашей рутины и съ вскими дарами сосдской дружбы — не можетъ же пропасть для нашего сознанія совсмъ даромъ…