О Лютеровой Реформаціи (*).
(Изъ Робертсоновой Исторіи о Карл V.)
(Продолж. въ слд. книж.)
——
О Лютеровой Реформаціи.
(Продолженiи.)
——
О Лютеровой Реформаціи.
(Окончаніе.)
——
О Лютеровой реформации, Робертсон Уильям, Год: 1818
Время на прочтение: 30 минут(ы)
(*) Сей отрывокъ въ перевод доставленъ Обществу Любителей Россійской Словесности, учрежденномъ при Ярославскомъ демидовскомъ училищ, однимъ изъ прежде бывшихъ жителей города Ярославля, нын имющимъ пребываніе свое въ С. П. Бург.
Вс важныя послдствія реформаціи произошли отъ причинъ, по видимому случайныхъ и вовсе незначительныхъ. При вступленіи Льва X на Папскій престолъ церковные финансы были въ худомъ состояніи, — слдствіе обширныхъ плановъ, которымъ предавались честолюбивые предшественники его, Александръ VI и Юлій II. Новый Папа, отъ природы расточительный и предпріимчивый, былъ неспособенъ къ той строгой, терпливой бережливости, какая нужна въ подобныхъ обстоятельствахъ. Напротивъ, его стараніе о возвышеніи своего Дома, его склонность къ блеску и роскоши, его щедрость съ какою награждалъ искусства и науки, каждый день требуя новыхъ издержекъ, приводили финансы часъ отъ часу въ большее разстройство. Левъ X немогъ неупотреблять всхъ средствъ какія въ то время были изобртаемы духовенствомъ для умноженія своихъ доходовъ. Римская церковь учила, что святые угодники имютъ великій остатокъ отъ добрыхъ длъ, нужныхъ для собственнаго ихъ спасенія, что сіи добрыя дла вмст съ безконечными заслугами Іисуса Хріста неистощимы, что они находятся въ распоряженіи Св. Петра и его преемниковъ — Папъ, что Папы могутъ раздавать ихъ за нкоторую сумму всмъ, кто желаетъ или для отпущенія своихъ грховъ, или для избавленія чужой имъ любезной души отъ мукъ чистилища (purgatarium). Сіи отпущенія, извстныя подъ именемъ индульгенцій, изобртенныхъ въ XI столтіи Урбаномъ II для награды воиновъ, предпринимавшихъ богоугодный походъ въ Святую Землю. Потомъ они распространены на всхъ, кто нанималъ воина для сего же похода, потомъ на всхъ, кто нежаллъ денегъ для какого нибудь благочестиваго дла, Папой назначеннаго, Юлій II распространилъ ихъ на всхъ, кто давалъ деньги на строеніе церкви Св. Петра въ Рим, и Левъ X, продолжая сіе величественное, безчисленныхъ издержекъ требующее сооруженіе, употреблялъ то же средство для той же цли.
Право объявлять отпущенія въ Германіи и вмст участвовать въ сопряженныхъ въ тмъ выгодахъ было дано Майнцкому Курфирсту и Магдебургскому Архіепископу Алберту, который съ своей стороны для млочной продажи ихъ въ Саксоніи избралъ Тетцеля, Домниниканскаго монаха, неимвшаго никакой нравственности, но отличнаго дятельнымъ умомъ и шумнымъ, для простаго народа пріятнымъ краснорчіемъ. При помощи монаховъ своего ордена Тетцедь исполнялъ порученіе съ великимъ стараніемъ и успхомъ, но безъ умренности, безъ благоразумной осторожности. Превознося благодтельную силу отпущеній и назначая за нихъ цну самую малую, онъ распространилъ торговлю свою далеко среди легковрнаго народа, но безразсудныя общанія и низкіе поступки должны были произвести всеобщее неудовольствіе. Государи и дворянство не могли видть безъ негодованія, что ихъ вассалы подвергаются бдности для обогащенія расточительнаго Папы. Люди благочестивые сожалли о невинномъ заблужденій народа, который надясь на прощеніе грховъ, общанное за деньги, не думалъ, что ему нужна истинная вра и ея святыя добродтели. Самыя слабыя души смущались поведеніемъ Тетцеля, который вмст съ своими товарищами, раздавателями отпущеній, употреблялъ на пьянство, на игру и на другія безчинства т деньги, за которыя народъ съ добрымъ намреніемъ покупалъ у него вчное блаженство, — наконецъ вс осмлились желать, чтобы прекращена была торговля, столъ вредная для общества и столь пагубная для самой вры. —
Такъ благоприятны были обстоятельства, такъ расположены были умы Германцовъ, они уже готовы были слушать Мартына Лютера, когда онъ явился на сцену съ своими сомнніями о сил индульгенцій, и съ своими строгими примчаніями о порочной жизни и ложномъ ученіи монаховъ, раздававшихъ сіи отпущенія. — Лютеръ родился въ Саксонскомъ город Ейелебен, въ состояніи бдномъ, но имлъ воспитаніе ученое и еще въ школ показалъ необыкновенную твердость и остроту ума. Его душа была настроена къ мрачнымъ впечатлніямъ, онъ всегда предавался какой-то священной меланхоліи, любилъ уединеніе и строгую жизнь монашескую. Онъ удалился въ Августинскій монастырь, невнимая прозьбамъ родственниковъ и друзей, хотвшихъ остановить его въ предприятіи, которое почиталъ угоднымъ Богу, и совершенно посвятилъ себя сему ордену. Тутъ приобрлъ онъ отъ всхъ монаховъ великое уваженіе и своимъ благочестіемъ и своею любовію къ наукамъ и своимъ неутомимымъ упражненіемъ. Онъ имлъ лучшихъ учителей въ Схоластической Философіи и Богословіи, которыя тогда процвтали, — ему нестоило никакого труда понять ихъ тонкосит и раздленія, во его разумъ, отъ природы здравый, презирающій все безполезное, скоро наскучилъ ими. Лютеръ обратился къ Священному Писанію, въ немъ искалъ основательныхъ свдній и благочестія. Онъ нашелъ въ своемъ монастыр рукопись Библіи, оставивъ другія упражненія, предался чтенію сему съ такою охотою и неутомимостію, что привлекъ на себя удивленіе всхъ монаховъ, незнавшихъ его источника идей богословскихъ. Его великіе успхи отъ сего необыкновеннаго упражненія увеличили славу и его непорочной жизни и его учености, такъ что Фридерикъ, Саксонскій Курфирстъ, основавшій въ Виттенберг, своей столиц, университетъ, сдлалъ его Профессоромъ сначала Философіи, потомъ Богословіи, и Лютеръ почитался лучшимъ украшеніемъ сего ученаго общества.
Лютеръ былъ уже на верху своей славы и обладалъ всею народною довренностію, когда Тетцель явился съ индульгенціями въ окрестностяхъ Виттемберга, и началъ проповдывать ту же воображаемую ихъ силу, которой слпо врилъ непросвщенный народъ въ другихъ мстахъ. Тетцель имлъ успхи чудесные, ибо мракъ невжества еще покрывалъ Саксонію, подобно другимъ странамъ Германіи. Лютеръ страдалъ при вид столь гнуснаго, обмана съ одной стороны, и столь слпаго заблужденія съ другой, онъ уже не врилъ тому, что объ отпущеніяхъ говорилъ ома Аквинасъ и другіе Схоластическіе ихъ защитники, ибо Священное Писаніе, которой началъ онъ признавать великимъ правиломъ богословскихъ истинъ, неоправдывало ихъ системы, разрушающей и вру и нравственность. Лютеръ, съ пылкимъ и стремительнымъ умомъ, немогъ ни скрывать долго сей новой столь важной мысли, ни оставаться безмолвнымъ свидтелемъ заблужденія, въ какомъ находились его соотечественники. Въ большой Виттембергской церкви съ каедры произнесъ онъ жестокія жалобы на развратъ и пороки монаховъ, раздающихъ индульгенціи, дозволилъ себ обратить испытательный взоръ на самую ихъ теорію, и доказывалъ, что опасно полагаться на другія средства для своего спасенія, кром тхъ, которыя предлагаетъ намъ самъ Богъ въ Св. Писаніи. Столь новая смлость его мыслей привлекла все вниманіе и довренность къ его ученымъ и нравственнымъ достоинствамъ, а простое, убдительное краснорчіе сообщили имъ такую силу, которая произвела въ слушателяхъ глубокое впечатлніе. Ободренный счастливымъ началомъ, онъ описалъ Майнцкому Курфирсту и Магдебургскому Архіепископу Алберту, которому была подвластна сія часть Саксоніи, въ самыхъ живыхъ краскахъ и ложную проповдь и развратную жизнь проповдниковъ, продающихъ отпущенія, но сей духовный вельможа имлъ слишкомъ большія выгоды: отъ ихъ успха, и нехотлъ прекратить злоупотребленія. Второе покушеніе Лютера было привлечь ученыхъ мужей на свою сторону. На сей конецъ издалъ онъ 95 Предложеній, заключающихъ въ себ мысли его объ индульгенціяхъ. Не приписывая имъ истины совершенной, никакому сомннію неподверженной, но признавая ихъ только достойными ученыхъ состязаній, онъ назначилъ день и приглашалъ Богослововъ къ сему спору на словахъ, или посредствомъ писемъ. Онъ заключилъ свои листки торжественнымъ увреніемъ въ благоговніи къ Апостольской церкви и въ совершенной покорности ея верховной власти. Никто не явился для споровъ, но Предложенія разлились съ непонятною быстротою по всей Германіи, каждый читалъ ихъ съ жадностію, и вс удивлялись смлости человка, который хочетъ сомнваться въ Папскомъ могуществ и даже начинать войну противъ Доминикановъ, вооруженныхъ всми ужасами инквизиторской власти.
Монахи Св. Августина, къ числу которыхъ принадлежалъ самъ Лютеръ, нимало не останавливали его въ обнародованіи сихъ необыкновенныхъ мнній, ибо во первыхъ велико было уваженіе, которое они имли къ его добродтелямъ и учености, дале, Лютеръ говорилъ о Пап съ величайшимъ почтеніемъ, н говорилъ непритворно, наконецъ но причин всегдашней вражды между братіями разныхъ орденовъ, монахи Августинскіе радовались порывамъ Лютера противъ монаховъ Доминиканскихъ, и надялись, что Лютеръ унизитъ ихъ и поселитъ въ народ ненависть къ нимъ и презрніе. Саксонскій Курфирстъ, одинъ изъ благоразумнйшихъ Германскихъ Государей, примчалъ съ удовольствіемъ, что Лютеръ, его подданный, противится успхамъ индульгенцій. Онъ тайно ободрялъ его усилія, будучи въ тхъ мысляхъ, что вражда и споры между самымъ духовенствомъ послужатъ для Государей щитомъ отъ корыстолюбивой дерзости Римскаго Двора, съ которымъ вс Государи давно боролись безъ успха.
Скоро возстали противъ Лютера богословы и защищали съ жаромъ систему, на которой основывалось богатство и могущество Римской церкви. Тетцель издалъ во Франкфурт на Одер свои предложенія, въ которыхъ оспоривалъ его мннія, Екцій, славный еологъ. Авгсбургокій, также старался опровергать ихъ, а Доминиканъ Пріеріасъ, начальникъ Св. Палаты и Генералъ-Инквизиторъ, писалъ противъ нихъ со всею ядовитостію схоластическихъ спорщиковъ сего времени. Но способъ, принятый ими, послужилъ къ ихъ же вреду. Лютеръ имлъ на своей сторон доказательства, основанныя на разум, или почерпнутыя въ Св. Писаніи, а они ничего, т. е. одни мннія схоластическихъ сочинителей, правила церковнаго канона, или опредленія Папскія. Ршенія судей столь пристрастныхъ, имющихъ такія причины къ пристрастію, были неудовлетворительны для народа, который начиналъ сомнваться даже въ своихъ почтенныхъ пастыряхъ, видя ихъ совершенное противорчіе и здравому разуму и слову Божію,
Между тмъ какъ новое Лютерово ученіе волновало всю Германію, Римскій Дворъ не обращалъ на него вниманія и не показывалъ ни малйшаго безпокойства. Левъ Х, занятый искусствами и науками, преданный роскоши, увлеченный великими планами политики, чуждый богословскихъ споровъ, и способный презирать ихъ, былъ совершенно равнодушенъ къ ничтожному монаху, который въ глубин Германіи велъ варварскіе споры на варварскомъ язык. Ни онъ не опасался, ни самъ Лютеръ не воображалъ, чтобы слдствія сихъ споровъ были столь пагубны для Папскаго могущества. Левъ приписывалъ весь шумъ вражд и зависти монашеской, онъ, кажется, не хотлъ принимать участія въ немъ, и оставилъ обимъ сторонамъ продолжать между собою войну, ни для кого, какъ онъ думалъ, не опасную.
Домогательства противниковъ, которые были уже слишкомъ раздражены смлыми и жестокими отвтами Лютера на ихъ сочиненія, также важные успхи его мнній въ разныхъ странахъ Германіи, на конецъ возбудили вниманіе Римскаго Двора и заставили Папу принять мры. Онъ видлъ, что не льзя уже боле презирать столь опаснаго неприятеля церкви, и далъ повелніе, чтобы Лютеръ въ 60 дней явился въ Рим къ Аудитору Палтшы, тому самому Пріеріасу, который писалъ на него опроверженіе, Пріеріасу поручено было изслдовать и произвести судъ надъ ученіемъ Лютера. Папа въ то же время просилъ Саксонскаго Курфирста неоказывать покровигельства человку, который оскорбляетъ своими критическими и безобразными правилами души благочестивыя, наконецъ онъ предписалъ Августинскому Провинціалу употребить зависящую отъ него власть для укрощенія безразсуднаго, гордаго монаха, который длаетъ безчестіе цлому ордену, нарушаетъ покой и оскорбляетъ всю церковь.
По тону сихъ повелній и писемъ, также по назначенію судьи столь пристрастнаго, какъ Пріеріасъ, Лютеръ легко могъ видть, какой приговоръ ожидалъ его въ Рим. Не скрывая своихъ чувствъ, онъ съ твердостію говорилъ о желаніи своемъ, чтобы его дло было разсмотрно въ Германіи Трибуналомъ, мене подозрительнымъ. Виттембергскій Университетъ, съ горестію угадывая, въ какомъ опасномъ положеніи находится человкъ, длающій ему столько чести, представилъ Пап разныя причины, непозволяющія Лютеру хать въ Римъ, и просилъ поручить судъ надъ нимъ людямъ ученымъ и достойнымъ общей довренности въ Германіи. Курфирстъ открылъ т же мысли Папскому Легату на Аугсбургскомъ Сейм. Лютерова письмо къ Пап было исполнено покорности и увреній въ неограниченномъ повиновеніи его вол, ибо онъ въ сіе время совсмъ еще не помышлялъ спорить о верховной Папской власти, и даже ни мало не сомнвался въ ея небесномъ происхожденіи. Все сіе склонило Папу къ снисхожденію. Онъ приказалъ своему Легату въ Германіи выслушать Лютеру и ршить его дло. Ето былъ Кардиналъ Каіетанъ, изъ Доминиканскаго ордена, сильный схоластическою ученостію и совершенно преданный Папскому престолу.
Если Лютеръ имлъ основательную причину не принимать судьи, который принадлежалъ къ открытымъ врагамъ его, то онъ нимало неколебался, когда вмсто Пріеріаса былъ назначенъ Каіетанъ. Получивъ императорскую опасную грамату, незамедлилъ онъ явиться въ Аугсбург. Кардиналъ принялъ его съ должнымъ уваженіемъ, и прежде всего старался обольстить его кротостію, но почитая униженіемъ для себя открывать споръ по форм съ человкомъ столь неважнымъ, онъ прямо потребовалъ, именемъ верховной Апостольской власти, чтобы Лютеръ призналъ торжественно свое заблужденіе касательно индульгенцій и сущности исповданія, и чтобы нераспространялъ никакихъ новыхъ опасныхъ мнній. Будучи совершенно увренъ въ ихъ истин, притомъ имя на ихъ сторон людей, извстныхъ своею ученостію и благочестіемъ, Лютеръ удивился, что Кардиналъ предлагаетъ столь ршительныя требованія, не сдлавъ еще никакого шага къ опроверженію его мнній и доказательствъ. Лютеръ ласкался надеждою, что бесдуя объ истинахъ еще не ршенныхъ съ духовнымъ, столь знаменитымъ по своимъ способностямъ вельможею, успетъ уничтожить клевету, которою въ злоб или невжеств очерняли его противники, но высокій, повелительный тонъ Кардинала вдругъ разрушилъ вс его надежды и вс выгоды, какія онъ общалъ себ отъ сего свиданія. Природная неустрашимость неоставила Лютера въ сію минуту. Онъ отвчалъ съ твердостію, что безъ оскорбленія совсти не можетъ отказаться отъ того, что почитаетъ истиною, и никакая сила непринудитъ его къ тому, что столь низко само по себ и столь противно Богу. Однако Лютеръ не измнялъ прежняго почтительнаго тона, съ какимъ говорилъ о верховной Апостольской власти, онъ изъявилъ готовность отдать вс свои сомннія на судъ нкоторыхъ, имъ названныхъ университетовъ, и общался неписать и непроповдывать ничего объ отпущеніяхъ, если также молчаніе объ нихъ будетъ предписано и его противникамъ. Но Каіетанъ или невнялъ, или отвергъ вс сіи предложенія, онъ упорно требовалъ, чтобы Лютеръ отрекся, безъ всякаго условія, отъ своихъ мнній, грозилъ ему проклятіемъ церкви и запретилъ къ себ являться, если не подпишетъ извстнаго уже ему требованія. Такая гордость, насиліе и другія причины показывали ясно друзьямъ Лютера, что и самая даже Императорская опасная грамата не защититъ его отъ сильнаго, раздраженнаго Легата. Прозьбы ихъ склонили Лютера къ тайному побгу изъ Аугсбурга въ свое отечество, но предъ отъздомъ онъ сдлалъ то, что длали другіе прежде, т. е, написалъ торжественную жалобу на Папу, которому дано неврное понятіе о его дл, къ самому же Пап, который долженъ знать оное дло въ настоящемъ положеніи.
Каіетанъ принялъ неожиданный побгъ и сію прозьбу Лютера съ жестокимъ негодованіемъ, онъ жаловался Курфирсту на то и другое, заклиналъ его покоемъ церкви и властію главы ея, чтобы мятежный монахъ (такъ онъ называлъ его) былъ за стражею присланъ въ Римъ или выгнанъ изъ его владній. Фридерикъ, ободряя Лютера, имлъ въ виду совсмъ не Богословскія причины, по всмъ вроятностямъ, онъ устрашился подобныхъ споровъ и ненаходилъ въ нихъ никакой для себя выгоды. Все его покровительство происходило отъ причинъ политическихъ, и онъ дотол поступалъ въ семъ случа весьма скрытно и осторожно. Фридерикъ не слушалъ ни одной бесды Лютера, нечиталъ ни одного изъ его сочиненій, даже никогда неприглашалъ его ко Двору, несмотря на то, что слава гремла объ немъ въ Германіи. Но сдланное Кардиналомъ требованіе уже непозволяло ему наблюдать прежней скромности. Университетъ былъ важнымъ предметомъ для всякаго Государя Германіи, а Фридерику онъ стоилъ многихъ трудовъ и издержекъ. Предвидя, чего лишится университетъ, потерявъ Лютера, онъ подъ разными предлогами, при увреніяхъ въ уваженіи къ Кардиналу и покорности къ Пап, осмлился отвчать, что не можетъ удовлетворить подобному требованію, онъ даже объявилъ, что беретъ въ Лютер великое участіе.
Непреодолимое упорство Каіетана въ требованіи, чтобы Лютеръ отрекся отъ своихъ мнній, тогда оскорбило учениковъ его, а въ послдствіи времени было признано неблагоразумнымъ даже и Католическими писателями. Но Легатъ не могъ дйствовать иначе. Римскіе судьи, слишкомъ нетерпливые въ своемъ гнв на Лютеровы заблужденія, объявили его еретикомъ, недожидаясь назначеннаго шестидесяти-дневнаго срока Папа въ разныхъ граматахъ и письмахъ называлъ его сыномъ нечестія и человкомъ безбожнымъ. — Посл сего отъ принятой твердости уже зависла честь Римской церкви, которая неизмняла своему тайному правилу, т. е. никогда не отступила отъ своихъ мръ, какія бы он ни были, она даже почитала сіе невозможнымъ — по своимъ нравамъ непогршительности.
Положеніе, въ какомъ находился Лютеръ, привело бы всякаго въ страхъ и замшательство. Онъ не могъ ожидать, чтобы Государь благоразумный и осторожный, подобно Фридерику, отважился презирать перуны церкви, или противиться могуществу Папскому, которое было гибельно для самыхъ сильныхъ Императоровъ Германіи. Онъ зналъ, съ какимъ благоговніемъ въ то время были принимаемы вс ршенія духовной власти, съ какимъ ужасомъ дйствовали ея проклятія, и какъ легко могутъ они поколебать Курфирста, который боле походилъ на покровителя политическаго, нежели на ученика, увреннаго въ его истинахъ, онъ зналъ, что если будетъ принужденъ оставить Саксонію, то не найдетъ нигд убжища, — тогда наказаніе зависло бы отъ неистовства или суеврной набожности его неприятелей, и было бы неизбжно. Онъ чувствовалъ подобную опасность, но не показывалъ ни малйшаго страха, ни слабости, напротивъ продолжалъ защищать, свои поступки и свои мннія, велъ войну съ своими противниками еще упорне, нежели прежде.
Вс шаги Римскаго Двора и въ особенности его неправедный приговоръ, которымъ столь поспшно признанъ еретикомъ Лютеръ, не позволяли сему послднему сомнваться, что Папа скоро приступитъ къ самымъ насильственнымъ противъ него мрамъ. Въ семъ положеніи Лютеру оставалось одно средство предупредить Папское проклятіе, и онъ употребилъ его. Лютеръ требовалъ церковнаго собора, который, говорилъ онъ, представляетъ Каолическую, т. е. всеобщую, церковь, и иметъ власть выше Папской. Отдавая себя и свое дло на судъ сему собору, онъ осмлился сказать, что Папа есть человкъ, подверженный заблужденію, ибо самъ Св. Петръ, совершеннйшій изъ его предшественниковъ, неизбгъ заблужденія.
Скоро открылось, что Лютеръ имлъ справедливыя догадки о намреніяхъ Двора Римскаго. Еще прежде его листовъ о собор Папа издалъ буллу, въ которой превозносилъ благодтельныя свойства и силу индульгенцій такимъ дерзкимъ, безразсуднымъ тономъ, какой едва ли позволяли себ его предшественники, несмотря на варварское невжество ихъ времени, — безъ всякаго объясненія, безъ малйшаго вниманія къ обстоятельствамъ, онъ требовалъ, чтобы вс хрістіане повиновались его увренію объ индульгенціяхъ, какъ догмату Каолической церкви, грозилъ, проклятіемъ всякому, кто отважится питать, или распространять мннія противныя.
Сія булла произвела слабое дйствіе въ кругу друзей и учениковъ Лютеровыхъ, оба они приписывали ее безразсудному усилію Папы сохранитъ т доходы, для которыхъ отпущенія служили богатымъ источникомъ, что касается вообще до соотечественниковъ Лютера, то подобный ршительный приговоръ церковной, деспотической власти, притомъ сопровождаемый столь ужаснымъ наказаніемъ, грозилъ самыми пагубными слдствіями для новыхъ истинъ, но большая частъ сихъ слдствій предотвращена смертію Императора Максимиліана (1591 г.), который оказывалъ все почтеніе къ Папскому престолу и по своимъ правиламъ и по своимъ политическимъ видамъ.
По сему случаю временная власть надъ тою, частію Германій, которая повиновалась законамъ Саксонскимъ, перешла къ Саксонскому Курфирсту. Лютеръ подъ егидою столь благодтельнаго правленія наслаждался покоемъ, а его ученіе, во время между царствія, т. е., до избранія Карла V, въ разныхъ мстахъ свободно распространялось, возвышалось и утверждалось. Между тмъ избраніе новаго Императора для Папы Льва Х было важне богословскикъ споровъ, которыхъ онъ непонималъ и отъ которыхъ неожидалъ слдствій столь опасныхъ избгая съ тонкимъ стараніемъ всякаго поступка, могущаго раздражить Государя, каковъ. былъ Фридерикъ, весьма сильнаго въ избирательной Коллегіи, онъ противился неутомимымъ, громкимъ домогательствомъ Лютеровыхъ неприятелей, которые склоняли его произнесши послднее проклятіе.
Сіи политическіе виды Папьт и вообще его отвращеніе отъ мръ слишкомъ жестокихъ остановили перунъ Римской церкви. Осмнадцать мсяцовъ продолжались переговоры, направляемые къ миролюбивому окончанію дла. Тутъ Лютеръ имлъ случаи узнать развращенность Двора Римскаго, его упорство въ явныхъ заблужденіяхъ, его равнодушіе въ истин, какъ ясно небыла бы она представлена и какъ сильно небыла бы доказaнa. Посл сего уже началъ онъ говоритъ съ сомнніемъ о небесномъ происхожденіи Папской власти. Онъ имлъ въ Лейпциг открытый споръ о сей важной матеріи съ Екціемъ, однимъ изъ ученйшихъ и самыхъ страшныхъ своихъ противниковъ, но борьба была безполезна: об стороны приписывали себ побду, ни одна непокинула своихъ мнній, и несдлала ни одного шага къ ршенію вопроса, для котораго вышли было на сцену.
Не въ одной Саксоніи открылся духъ непокорности противъ ученія и корыстолюбія Римской церкви, почти въ то же время въ Швейцаріи началась война противъ нихъ, немене жестокая отъ тхъ же причинъ возникшія. Въ сей стран Францисканы проповдывали отпущенія, исполняя свою должность съ тмъ же неблагоразуміемъ, съ тмъ же безпощаднымъ хищничествомъ, которыя сдлали Доминикановъ столь ненавистными въ Германіи, но нигд не встрчали себ сопротивленія, пока не явилися въ Цирих. Тамъ нашли они неприятеля въ Цвинглі: ето былъ человкъ способный къ ентузіазму и неустрашимости немене самаго Лютера, одушевленный республиканскою смлостію, незнающій тхъ препонъ, которыми для Германскаго преобразователя могла служить покорность его Государю, Цвинтій устремился къ разрушенію всей Римской системы еще съ большимъ порывомъ, съ большею быстротою. Появленіе столь сильнаго поборника и его успхи обрадовали Лютера, но съ другой стороны опредленія двухъ Университетовъ, Кельнскаго и Лувенскаго, объявившихъ мннія его противными истин, служили великимъ торжествомъ для его ненавистниковъ.
Неукротимый духъ Лютера при каждомъ новомъ сопротивленіи приобрталъ новыя силы: простирая свои сомннія отъ одного догмата къ другому, онъ началъ, колебать самыя твердыя основанія Римской церкви, на которыхъ возвышались ея богатство и могущество. Тогда Папа уврился, что мры кротости не общаютъ никакого успха. Между тмъ самые благоразумные изъ вельможъ духовныхъ, не мене личныхъ враговъ Лютера, роптали на неслыханное снисхожденіе, съ какимъ Папа терпитъ въ ндрахъ церкви непреклоннаго еретика, сряду нсколько лтъ опровергающаго все, что ни иметъ онъ священнаго, или почтеннаго, онъ представлялъ, что достоинство его престола требуетъ послдней строгости, что новый Императоръ безъ сомннія будетъ его защитникомъ, то Саксонскій Курфирстъ по всмъ вроятностямъ не забудетъ своей обыкновенной осторожности до такой степени, чтобы сталъ противиться соединенной сил. Кардиналы не одинъ разъ собирались для изготовленія приговора съ должнымъ вниманіемъ, самые искусные канонисты были приглашены для совщаній, чтобы сочинить его выраженія въ возможной и совершенной точности формы. Наконецъ Іюня 15 го 1520 года подписана булла, столь пагубная для Римской церкви. Сорокъ одно предложеніе, почерпнутыя изъ сочиненій Лютера, осуждены какъ еретическія, соблазнительныя, оскорбительныя для душъ благочестивыхъ, запрещено всмъ чтеніе книгъ его, подъ угрозами проклятія, повелно сожечь тмъ, кто иметъ ихъ, самъ Лютеръ провозглашенъ упорнымъ еретикомъ, онъ отлучается, отъ церкви и тло его предается сатан для поруганія, если въ теченіе 60 дней не отречется торжественно отъ своихъ заблужденій и не созжетъ книгъ своихъ, наконецъ предложено всмъ Государямъ, съ угрозами того же проклятія, схватить его и представить для кары, какой достойны его преступленія.
Булла произвела разныя чувства въ разныхъ странахъ Германіи. Лютеровы неприятели торжествовали. Съ нескромною радостію, какъ будто столь ршительный ударъ совершенно поразилъ его партію и разрушилъ его ученіе. Но его друзья, каждый день боле и боле терявшіе уваженіе къ Пап, читали буллу не съ ужасомъ, а съ негодованіемъ, въ нкоторыхъ городахъ народъ насильственно противился торжественному исполненію Папской воли, въ другихъ онъ даже ругался надъ ея священными исполнителями, а самая бумага была изорвана и попираема ногами.
Сей приговоръ, уже съ нкотораго времени предусмотрнный Лютеромъ, ни устрашилъ его, ни привелъ въ замшательство. Возобновивъ свое требованіе, чтобы его cyдилъ общій соборъ, онъ въ то же время издалъ свои примчанія на буллу. Увренный въ нечестіи и несправедливости поступковъ Папы Льва X, онъ торжественно назвалъ его сыномъ грха, или Ангихрістомъ, и предсказаннымъ въ Новомъ Завт, напалъ на тиранство и на похищенныя права Римской церкви съ большимъ ожесточеніемъ, нежели прежде: Убждалъ всхъ хрістіанскизъ Государей свергнуть иго столь постыдное, гордился тмъ, что подвергъ себя гнву церковному и почиталъ его своимъ счастіемъ, потому что заслужилъ его, защищая свободу рода человческаго. Онъ не удовольствовался симъ простымъ изъявленіемъ своего презрнія къ Папской власти. Левъ по сил буллы приказалъ сожечь книги его въ Рим, а Лютеръ въ свою очередь, въ присутствіи всхъ Профессоровъ и студентовъ Виттембергскаго Универстета, при безчисленномъ стеченіи зрителей, торжественно предалъ огню церковный канонъ и буллу проклятія: сему примру послдовали разные города, въ Германій. Его оправданіе въ семъ поступк было оскорбительне самаго поступка. Выбравъ изъ каноническаго Кодекса мста самыя противныя разсудку, служившія основаніемъ какъ обширности и могущества Папской власти, такъ и подчиненности свтскихъ властей Папскому престолу, онъ издалъ ихъ со своими, замчаніями, изъясняющими все нечестіе правилъ и очевидную ихъ цль — ниспроверженіе всхъ гражданскихъ правительствъ.
Робертсон У. О Лютеровой реформации / (Из Робертсоновой истории о Карле V), [Пер. Г.Ф.Покровского] // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.98, N 8. — С.241-263.
Таковы были успхи Лютера и въ такомъ состояніи находилось его ученіе, когда прихалъ въ Германію Карлъ V. Еще ни одинъ Государь не принялъ мнній Лютера, еще никакой перемны не послдовало въ господствующихъ обрядахъ богослуженія, еще владнія и власть Римскаго духовенства ничего не потеряли, еще ни одна сторона не простирала своихъ мръ до войны ршительной, и споръ, съ обихъ сторонъ продолжаемый съ великимъ жаромъ, еще не былъ ужасенъ другимъ оружіемъ, кром предложеній, сомнній, отвтовъ: но въ умахъ народа сдлано уже глубокое впечатлніе, общее уваженіе къ прежнимъ правиламъ, къ прежнему ученію уже поколебалось въ своемъ основаніи, пламя уже разлилось и произвело тотъ пожаръ, который обнялъ всю Германію. Изъ всхъ областей имперіи студенты собирались въ Виттенбергъ толпами, Меланхтонъ, Карлостадій и другіе знаменитые мужи изъ самаго источника почерпали новыя мннія, потомъ удляли ихъ своимъ соотечественникамъ, и были свидтелями того сладостнаго вниманія, и которое привлекаетъ къ себ всякая истина, прелестная новостію.
Въ продолженіе всхъ сихъ произшествій Римскій Дворъ, хотя имъ управлялъ одинъ изъ Папъ самыхъ искусныхъ, не показалъ ни того глубокаго ума въ своихъ планахъ, ни той непоколебимой твердости въ ихъ исполненіи, которыя уже давно служили совершеннйшимъ образцомъ политической мудрости для всей Европы. Когда Лютеръ осмлился роптать противъ отпущеній, то Папа имлъ два разныя средства укротить его: одно по всмъ вроятностямъ разрушило бы Лютеровы намренія въ самомъ ихъ начал, другое дало бы имъ видъ невинности. Если бы при отступленіи Лютера отъ ученія церкви, тотчасъ надъ его головою загремлъ перунъ проклятія, — то Саксонскій Курфирстъ въ семъ смятеніи отказалъ бы ему въ своемъ покровительств, — народъ, въ семъ ужас, не осмлился бы слушать его проповдей, — самъ Лютеръ потерялъ бы присутствіе духа, и его имя, подобно именамъ другихъ мужей добродтельныхъ, было бы извстно потомству по однимъ благороднымъ, но безполезнымъ усиліямъ прекратить злоупотребленія Римской церкви. — Съ другой стороны, если бы, Папа съ самаго начала показалъ свое негодованіе къ порокамъ и нескромности монаховъ, проповдывавшихъ отпущенія, еслибъ онъ запретилъ говорить въ народныхъ проповдяхъ о тхъ истинахъ, которыя подвержены сомнніямъ, еслибъ онъ предписалъ молчаніе обимъ сторонамъ, начавшимъ споры, еслибъ онъ остерегся говорить опредлительно о такихъ пунктахъ, которые до того, времени были неопредлены: то весьма вроятно, что Лютеръ остановился бы на первыхъ своихъ открытіяхъ, онъ не былъ бы принужденъ, для своей защиты, посл одного сомннія искать другихъ важнйшихъ, и весь споръ, можетъ быть погасъ бы самъ собою нечувствительно, или, огражденный стнами школы, продолжался бы безъ всякихъ вредныхъ слдствій для покоя и единства Римской церкви, подобно спорамъ между Францисканами и Доминиканами, о безсменномъ зачатіи, подобно спорамъ между Янсенистами и Езуитами о дйствіяхъ благодати. Но Левъ X, колеблющійся между двумя противными системами, не слдовалъ ни той, ни другой постоянно и он об не имли, никакого успха. Неблагоразумная строгость ожесточила, но не остановила Лютера. Неумстная кротость дала время его мнніямъ распространиться, но не послужила ни мало къ примиренію его съ Папскимъ престоломъ, и самое проклятіе, которое въ другихъ обстоятельствахъ имло бы силу ршительную и загремло слишкомъ поздно, и уже не могло произвести обыкновеннаго ужаса.
Удивительна такая цпь ошибокъ въ мрахъ Двора, который рдко ошибался въ расчетахъ своихъ выгодъ, но видимое благоразуміе въ поступкахъ Лютера еще боле удивительно. Безъ всякой опытности въ длахъ свтскихъ, неспособности къ терпливой осторожности и расчетамъ, по пылкости своего характера онъ слдовалъ необдуманнымъ правиламъ, но единственно своимъ открытіямъ, и сія простая метода имла такой успхъ, какого онъ не имлъ бы въ своемъ ученіи, если бы самая тонкая политика измряла и опредляла каждый шагъ его. Возставая противъ Гетцеля, онъ со всмъ не думалъ о преобразованіи, онъ затрепеталъ бы при одной мысли о тхъ перемнахъ, которыя въ послдствіи вмнялъ себ въ славу. Его умъ не былъ озаренъ мгновеннымъ открытіемъ истины, онъ искалъ ее трудясь, размышляя успхи его были постепенные. Вся Папская система иметъ такую связь внутреннюю, что одна доказанная несправедливость ведетъ къ открытію другихъ, и вс части сего искусственнаго зданія такъ держатся одна другою, что отъ потрясенія малйшаго звна колеблется самое основаніе, и на конецъ самый легкій ударъ можетъ ниспровергнуть всю огромную массу, Сомнніе въ предосудительныхъ правилахъ касательно Индульгенціи заставило Лютера искать истиннаго источника добродтелей, оправдывающихъ насъ предъ Богомъ. Отсюда пошелъ онъ дале и дале, напослдокъ обратилъ взоръ на правила и поведеніе духовенства, увидлъ великій источникъ всхъ злоупотребленій — въ его чрезмрномъ богатств, въ строгомъ запрещеніи вступать ему въ супружество, и въ тхъ варварскихъ обязанностяхъ, которыя сопряжены съ безполезными обтами. Тутъ оставался одинъ шагъ до сомннія о небесномъ начал Папской власти, которая вводила и защищала оную систему заблужденій. Наконецъ среди такого свта уже сама собою блеснула мысль, что Папа несправедливо провозглашаетъ себя непогршительнымъ, что богословскія истины зависятъ не отъ ршеній школы и не отъ какого либо человка, а единственно отъ слова Божія. Сія постепенность увнчала Лютера успхомъ. Его первыя проповди не имли ничего противнаго для слуха, ибо он не содержали ничего слишкомъ несовмстнаго съ прежними предразсудками, слишкомъ далекаго отъ господствующихъ мнній. Народъ переходилъ нечувствительно отъ одной истины къ другой. Его вра и убжденіе слдовали и возвышались ровнымъ шагомъ съ Лютеровыми открытіями. Та же причина усыпляла вниманіе Левъ X и произвела равнодушіе, съ какимъ взиралъ онъ на первые успхи Лютера. Прямая, ршительная война противъ Папской власти низвела бы на Лютера всю жестокость ея мщенія, онъ совсмъ и не имлъ подобной мысли, но продолжалъ уврять въ почтительныхъ чувствахъ къ ней, и въ своей покорности къ ея ршеніямъ, такъ что не было повода опасаться отъ него возмущенія столь отчаяннаго. Такимъ образомъ Лютеръ шагъ за шагомъ стремился дале, свободно наносилъ Римскому Двору новые удары, и средства были приняты такъ поздно, что уже немогли принести никакой пользы.
Но какъ ни были полезны для Лютера и ошибки его противниковъ и его собственное благоразуміе, одни сіи обстоятельства не дали бы ему столь быстраго успха, ни его ученію столь твердаго основанія. Т же самыя злоупотребленія Римской церкви, противъ которыхъ онъ возсталъ, имли своихъ неприятелей 7прежде него, т же самыя мннія, которыя ему приписываемъ, имли своихъ проповдниковъ и одинакія доказательства. Валдусъ въ двнадцатомъ столтіи, Виклифъ въ четырнадцатомъ, Гуссъ въ пятнадцатомъ вооружались противъ заблужденій Папской церкви съ великою смлостію, вели свою войну съ искусствомъ и свдніями, превосходящими непросвщенный вкъ, въ которомъ они процвтали. Но вс сіи опыты преобразованія были тщетны, слабые лучи, немогши разогнать густаго мрака, скоро угасали, и ежели проповди оныхъ ревностныхъ мужей произвели нкоторое дйствіе, если нкоторые слды ихъ остались въ тхъ странахъ, гд они учили, то вообще польза не была ни обширна, ни важна. Успхи для Лютера приготовлены многими сильными причинами, которыя или совсмъ несуществовали, или были слишкомъ слабы при его предшественникахъ, онъ явился въ самое критическое и счастливое время, когда вс обстоятельства помогали ему, когда лавры для него росли на каждомъ шаг.
Продолжительное, постыдное несогласіе, раздлявшее Римскую церковь въ конц четырнадцатаго и въ начал пятьнадцатаго столтія, весьма было пагубно для Папъ, на которыхъ народъ привыкъ смотрть съ благоговеніемъ. Два или три Папы, въ одно время блуждающіе по Европ, ласкающіе Государей, имъ нужныхъ, угнтающіе области, имъ покорныя, проклинающіе своихъ, соперниковъ и всхъ имъ преданныхъ, поселили въ умахъ сомнніе о своей непогршительности, возбудили презрніе къ самимъ себ и къ своему достоинству. Между тмъ люди, у которыхъ и та и другая сторона просила помощи, ясно увидли, что они имютъ нкоторое право судить о Папахъ, и простерли его такъ далеко, что избирали себ того изъ сихъ непогршительныхъ пастырей, кому сами боле желали слдовать. Соборы Констанскій и Базельскій въ своихъ опредленіяхъ еще дале распространили презрніе къ Римскому престолу, и осмлившись низвергать и возводить Папъ, научили свтъ, что церковь иметъ власть еще выше Папскаго могущества, которое долго почиталось верховнымъ надъ всми.
Едва закрылась сія рана, нанесенная Римской власти, какъ правленіе Александра VI и Юлія II, Государей мудрыхъ, но Пастырей самыхъ недостойныхъ, произвело новое презрніе къ Римской церкви. Первый, по развращенной жизни своей, по вроломству, несправедливости, варварству въ правленіи, долженъ стоять на ряду съ тиранами, длающими человческой природ величайшее пятно. Вторый, хотя чуждъ отвратительныхъ страстей, которыя унизили его предшественника до многихъ противныхъ натур преступленій, предавался порывамъ, безпокойнаго, неукротимаго честолюбія, и пренебрегалъ вс законы признательности, скромности, справедливости, когда они останавливали его предприятія. Возаможно ли искренно и твердо вритъ, что въ груди развратнаго Папы Александра, или гордаго Папы Юлія обитаетъ свтъ вры выше всякаго заблужденія, — той вры, которая начинаетъ главнымъ правиломъ жизни непорочность и смиреніе? Мнніе, унизившее могущество Папъ предъ властію Собора, распространилось съ удивительною быстротою и силою при ихъ правленіи. Императоръ и Французской Король, одинъ посл другаго, вели войну съ сими предпріимчивыми Папами, и въ продолженіи ея позволяли, даже поощряли своихъ подданныхъ, описывать ихъ Короля со всею жестокостію упрековъ и со всею желчію сатиры. Народъ, такимъ образомъ приготовленный, слушалъ Лютера и его учениковъ безъ негодованія, когда они говорили о Папской власти съ презрніемъ или съ насмшками.
Подобные пороки гнздились на въ одномъ только Пап. Многіе изъ лучшаго духовенства, среди общества и въ стнахъ монастырскихъ, были младшія дти знатныхъ домовъ, и принимали сіе состояніе только потому, что оно открывало имъ путь къ почестямъ и богатству, пренебрегали вс свои обязанности, предавались безъ стыда всмъ порокамъ, раждающимся въ изобиліи и праздности. Если низшій классъ, по причин бдности, не могъ подражать великолпной роскоши высшаго, то онъ награждалъ сей недостатокъ отвратительнымъ невжествомъ и грубостію своихъ удовольствій, и если первый былъ ненавистенъ, то сей послдній презрителенъ. Распространенный вообще на все Римское, духовенство строгій противуобщественный законъ, которымъ запрещалось ему супружество, произвелъ пороки столь гнусные, что Папы не только дозволили, но даже предписали всмъ служителямъ олтаря имть наложницъ. Мры столь противныя духу хрістіанской религіи служатъ сильнымъ доказательствомъ, что преступленія, для которыхъ они приняты, были и слишкомъ часты и слишкомъ велики. За долго до XVI столтія многіе знаменитые и почтенные авторы описывали развратъ духовенства Римскаго такими красками, что ихъ картины кажутся намъ почти невроятными. Роскошная и порочная жизнь духовныхъ оскорбляла народъ, какъ противная ихъ священному состоянію, сверхъ сего многіе изъ нихъ возвысились на степень знатности и богатства изъ низкой доли. Народъ еще мене былъ снисходителенъ къ симъ вельможамъ, нежели къ тмъ, которыхъ возвышало къ блеску и достоинствамъ право наслдства, смотря на ихъ гордую пышность съ большею завистію, онъ ропталъ на ихъ преступленія съ большимъ негодованіемъ. И такъ ничто не было для народа приятне того ожесточенія, съ какимъ Лютеръ напалъ на порочную жизнь духовенства, — каждый слушатель! зналъ по своимъ опытамъ, какъ оно справедливое.
Преступленія умножались отъ той удобности, съ какою преступники получали прощеніе. Во всхъ Европейскихъ государствахъ гражданскія судилища не имли почти никакой силы, въ правленіи непостоянномъ и мятежномъ судьи противъ воли должны были унизить правосудіе до слабости, такъ что самыя ужасныя преступленія наказывались одною пней, законами предписанной. Римскій Дворъ, всегда дятельный въ распространенія своихъ Доходовъ, послдовалъ примру, который служилъ къ тому средствомъ, примнивъ гражданскій безпорядокъ къ правиламъ церковнымъ, онъ давалъ прощеніе въ грхахъ всякому, кто могъ и хотлъ платить за нихъ извстную сумму. Понятіе о денежной пн за преступленія было уже обыкновеннымъ въ сіи времена, и новая торговля, постыднйшая прежней, уже не возмущала умовъ народныхъ, напротивъ, она скоро сдлалась всеобщею. И чтобы въ ней не было какого нибудь обмана, чиновники Римской канцеляріи издавали книгу, которая служила вмсто тарифа и опредляла съ точностію цну всякаго грха, Діяконъ, изобличенный въ, смертоубійств, могъ купить прощеніе за 20 ефимковъ. Епископъ или Аббатъ за то же преступленіе платилъ 300 ливровъ. Вс служители олтаря могли предаваться сладострастію, какъ ужасны бы ни были его слдствія, за третью частъ сей суммы. Самая небольшая плата была назначена даже за т возмутительныя преступленія, которыя рдко случаются въ человческой жизни, и которыя, можетъ быть, существуютъ только въ смрадномъ воображеніи казуиста. Но когда гражданскія судилища получили, наконецъ лучшій порядокъ и свои пpaвa, пагубное обыкновеніе откупаться пнею нечувствительно приходило въ упадокъ, народъ приобрталъ справедливое понятіе о вр, и нравственности, онъ уже не прощалъ Римскому Двору такой нечестивой торговли и почиталъ ее великимъ источникомъ развращенности духовенства.
Можетъ быть народъ смотрлъ бы съ меньшимъ негодованіемъ на грубые пороки пастырей своихъ, еслибъ они среди роскоши необращали своего богатства и могущества на угнтеніе всхъ другихъ классовъ. Таково свойство суеврія, что прельщаясь всмъ пышнымъ и блистательнымъ, оно неполагаетъ границъ щедрости своей къ людямъ, которыхъ почитаетъ священными, и знаки его уваженія кажутся ему недостаточными, когда люди сіи не возвышены на верхъ могущества и изобилія. Изъ сего источника произошли безчисленные доходы и политическое могущество духовенства въ государствахъ Европы, они дали поводъ къ несносному угнтенію народа, котораго безразсудное простодушіе было главною всему причиною.
Особенно жители Германіи стенали, подъ симъ игомъ, которое тяготло надъ ними съ большою силою, и сей народъ, отъ природы постоянный, привязанный къ древнимъ обычаямъ, былъ расположенъ боле, нежели другіе народы въ Европ, внявъ голосу, проповдующему имъ освобожденіе. Во время проодолжительнаго несогласія между Папами и Императорами за право жаловать граматы на владніе, во время продолжительной войны, которую они воспламенили, знатнйшее духовенство Германіи, разумется, приняло сторону первыхъ возстало противъ послднихъ, завладла императорскими землями, доходами и судебною властію въ своихъ епархіяхъ. По возстановленіи тишины и порядка, они удержали то, что было похищено ими въ смутныя обстоятельства, какъ, будто продолженіе несправедливости можетъ получить священную силу законнаго права. Императоры слишкомъ слабые, не въ состояніи будучи отнять свою собственность у похитителей, принужденными находялись уступать имъ обширныя области, принадлежащія корон, и духовные вельможи пользовались всею властію и почестями, какъ феодальные Бароны. Такимъ образомъ многіе Епископы и Аббаты, нетеряя своего званія, еще сдлались и Государями, скоро ихъ образъ жизни и нравы начали показывать боле той роскошной невоздержности, которая царствуетъ при Дворахъ, нежели смиренія, приличнаго ихъ состоянію.
Нетвердое, зыбкое правленіе въ Германіи, частыя брани, пылавшія въ сей стран, также служили къ возвышенію духовенства. Въ сіи бурныя времена всеобщаго безпорядка была безопасна отъ угнтенія или опустошенія: войны единственно та собственность, которая принадлежала церкви. Ее сохраняло и то великое почтеніе, которое вс имли тогда къ святын, и суеврный страхъ этого проклятія, которое было готово грянуть на всякаго дерзнувшаго коснуться къ церковнымъ владніямъ. Многіе владльцы хотли укрыться подъ тмъ же щитомъ, они, отдавъ свои помстья церкви, сдлались ея вассалами — средство, безъ котораго не спасли бы своей собственности. Многіе изъ такихъ вассаловъ возвысили власть духовенства и поставили ее на твердомъ основаніи, — а какъ извстно, что собственность вассаловъ, по законамъ того времени, часто доставалась тмъ владльцамъ, отъ которыхъ они зависли, то сіе и было новымъ средствомъ къ распространенію духовныхъ имній.
Духовенство еще боле старалось о личной своей безопасности, нежели о своей собственности, и его усилія въ семъ случа имли успхи еще лучшіе. Какъ люди сего званія были посвящаемы олтарю при торжественныхъ обрядахъ, отличались отъ всхъ классовъ общества особеннымъ платьемъ и особеннымъ образомъ жизни, присвоили себ права большія предъ всми хрістіанами, то и не могли несдлаться предметомъ необыкновеннаго уваженія. Духъ суеврія столько распространился, что они казались народу существами высшими прочихъ людей непосвященныхъ. Подвергать ихъ тмъ же законамъ и тмъ же наказаніямъ — ето казалось преступленіемъ оскорбляющимъ самаго Бога. Въ послдствій времени они требовали уже какъ неоспоримаго права, что сначала служило только знакомъ почтенія. Столь драгоцнное право имло свою подпору не въ однихъ опредленіяхъ Папъ или общихъ соборовъ церкви, многіе изъ сильнйшихъ Императоровъ утвердили его во всемъ пространств и со всми торжественными обрядами. Принадлежа олтарю, они почитались существами священными, и пока не были признаны его недостойными, дотол гршная рука гражданскаго судіи не смла къ нимъ прикоснуться, но какъ они теряли свое духовное достоинство только по приговору духовныхъ же Трибуналовъ, трудность и великія издержки, потребныя для сего приговора, почти всегда избавляли виновныхъ отъ справедливаго наказанія. Многіе посвящали себя олтарю единственно для того чтобы укрыться отъ мщенія законовъ, которые ихъ преслдовали. Германскіе дворяне громко роптали на то, что эти привилегированные злоди рдко подвергаемы были казни за самыя ужасныя преступленія, они въ своихъ представленіяхъ Сейму не одинъ разъ называли такую независимость отъ гражданскихъ законовъ нравомъ пагубнымъ для общества и для самыхъ нравовъ духовенства.
Защищая и распространяя съ такою неутомимостію свои выгоды, духовенство въ тоже время похищало права одно за другимъ у всхъ прочихъ классовъ общества. По его мннію, вс дла о супружеств, завщаніяхъ, лихоимств, законности рожденія, также о церковныхъ доходахъ имли столь тсную связь съ врою, что никакой Трибуналъ немогъ судить объ нихъ кром духовнаго. Недовольное столь обширнымъ удломъ судопроизводства, заключающимъ въ себ цлую половину случаевъ, раждающихъ между людьми споры, оно употребляло вс хитрости, прибгало ко всмъ обманамъ, чтобы подчинить своему же вдомству послднія дла, остающіяся при судилищахъ гражданскихъ. Оно было единственнымъ хранилищемъ всхъ свдній, еще не померкшихъ въ сіи времена невжества, и судіи духовные вообще невосходили гражданскихъ въ способностяхъ и знаніяхъ, почему народъ сначала вмнялъ себ всю выгоду похищеніе ими судебной власти и охотно прибгалъ къ Трибуналу ихъ, на который могъ полагаться съ большею довренностію. И польза духовенства и расположеніе народа, ниспровергая власть гражданскихъ судовъ соединенными силами, скоро довели ее до послдней слабости. Посредствомъ сего и обширное могущество духовенства еще боле распространилось, и знатные доходы церкви еще боле увеличились, ибо въ сіи времена было въ обыкновеніи платить судьямъ за трудъ ихъ.
Самыя наказанія, производимыя по приговорамъ духовенства, придавали силу и ужасъ его Трибуналамъ. Сначала проклятіе имло цль добрую: оно было употребляемо для сохраненія чистоты вры, оно удаляло отъ общества врныхъ всякаго виновнаго, который оскорблялъ ее своими еретическими мнніями, или порочною жизнію, но духовенство не устыдилось сдлать его средствомъ къ возвышенію своего могущества: проклятіе гремло при самыхъ маловажныхъ случаяхъ. Кто неуважалъ его ршеній, даже въ длахъ непринадлежащихъ къ вр, на того тотчасъ падалъ страшный перунъ сей, и тотъ лишался всхъ правъ хрістіанина, всхъ правъ человческихъ и гражданскихъ. Страхъ noдобнаго проклятія оковывалъ самые неустрашимые, самые гордые умы, и принуждалъ всхъ къ повиновенію сильной духовной власти.
Между тмъ духовенство не забывало и непренебрегало ни одного полезнаго средства къ сохраненію богатства и могущества, которыя приобрло съ такою предусмотрительною хитростію. Владнія церкви, какъ посвященныя Богу, объявлены были принадлежащими ей навки, такъ что ея богатство, возрастая каждый день и никогда не уменьшаясь, скоро сдлалось необъятнымъ. Духовныя владнія въ Германіи составляли боле половины народной собственности. Въ другихъ странахъ они были неодинаковы, но везд чрезвычайно велики. Сіи обширныя владнія незнали того бремени, которое падало на другія земли. Германское духовенство было избавлено законами отъ всякихъ податей, и если, въ чрезвычайныхъ обстоятельствахъ, оно принимало участіе въ общихъ нуждахъ государства, то его noмощь походила на произвольный даръ, зависящій отъ его собственнаго великодушія, правительство немогло требовать ее, немогло даже просить объ ней. Слдствіемъ сей непонятной слабости было то, что міряне съ прискорбіемъ, съ горестію должны были нести вс великіе налоги за себя самихъ и за богатое духовенство, которое не обязано было ни помогать государству, ни защищать его отъ угрожающей опасности.
Чрезвычайное богатство и безчисленныя выгоды духовенства какъ ни угнтали всю Германію, но такое зло былобы гораздо сносне, когдабъ оно происходило отъ однихъ владльцовъ, живяшхъ въ предлахъ Германіи, сіи владльцы не смли бы расточать богатства своего съ такимъ безстыдствомъ, ни владычествовать съ такою жестокостію. Но Епископы Римскіе давно уже начали провозглашать себя судьями церкви, верховными, неподверженными заблужденію, дерзость, къ какой способно величайшее честолюбіе, наконецъ была увнчана совершеннымъ успхомъ, вопреки и здравому смыслу и общему благу. Такова была глубокая политика и неутомимое постоянство Римскаго Двора, съ такимъ искусствомъ направлялъ онъ къ сей цли каждый новый случай, съ такою хитростію искалъ и находилъ свою пользу въ суевріи и нуждахъ Государей и въ слабости непросвщенныхъ народовъ. Германія была та несчастная страна, въ которой тиранство его имло, власть неограниченную, оно поражало проклятіемъ и низвергало, съ престола знаменитйшихъ Императоровъ, противъ которыхъ, по мановенію духовенства, возставали съ оружіемъ ихъ подданные, министры и самыя дти. Среди сихъ смятеній Папы боле и боле распространяли свои выгоды, Государи теряли свои лучшія, необходимыя права, и Германская церковь почувствовала всю тяжесть вншнихъ притязаній и вншняго господства.
Право давать духовныя мста, соединенныя съ доходами, въ сей періодъ безпорядка было похищено Папами, прибавило новый перлъ въ ихъ тіар и возвысило ихъ могущество на развалинахъ гражданской власти. Императоры и другіе Германскіе Государи давно, обладали симъ правомъ, которое давало имъ и силу надъ подданными и доходы для короны. Присвоивъ себ оное, Папы нашли средства наполнять Имперію своими тварями, приучили мірянъ повиноваться не своему Государю, но Римскому Престолу, давали иностранцамъ богатйшія мста, и употребляли богатства Германіи для удовлетворенія жадной роскоши Двора иностраннаго. Самое слпое терпніе суеврныхъ вковъ возставало противъ такого угнтенія, наконецъ ропотъ и жалоба, сдлались столь громки и часты, что Папы, опасаясь довести Германцовъ до отчаянія, вопреки обыкновенныіъ правиламъ своей политики согласились уступить нкоторыя изъ правъ своихъ, а именно, предоставили себ давать только т мста, которыя не будутъ заняты цлыя шесть мсяцовъ, всми же другими распоряжать позволили Государямъ и другимъ владтелямъ.
Но Римской Дворъ легко нашелъ средства избавиться отъ условій, нсколько стснявшихъ его могущество. Право давать нкоторыя извстныя мста во всхъ государствахъ, похищенное Папами, давно существовало и производило ропотъ, оно распространилось дале границъ, древними временами опредленныхъ. Вс мста Кардиналамъ и другимъ безчисленнымъ чиновникамъ Римскаго Двора принадлежащія, вс мста посл духовныхъ вельможъ, умирающихъ въ Рим, или на пути къ сему городу, также на возвратномъ пути отъ него, на пространств 14 миль, вс мста праздныя отъ перевода сихъ вельможъ на другія, также множество другихъ мстъ вошли въ реестръ зависящихъ отъ непосредственной воли Папской, Юліи II и Левъ X отважились давать мста, не основываясь уже ни на какомъ прав, а единственно подъ тмъ предлогомъ, что они въ мысляхъ считали ихъ зависящими отъ своей власти. Но право на сіи зависящія отъ Папъ мста, при всемъ его пространств, все еще имло свои границы, потому что оно простиралось за одни мста праздныя, Папы умли переступать и за сію черту: они изобрли предварительное благословеніе, которымъ назначаемы были мста, еще необъявленныя праздными, и назначенная особа получала полномочія воспользоваться первымъ вакантнымъ мстомъ. Такимъ образомъ Германія наполнялась людьми, повинующимися одному Римскому Престолу, привязанными къ нему ожидаемыми выгодами, права Государей не имли почти никакого дйствія, и права Бароновъ всегда были предупреждаемы и сохраняли почти одинъ звукъ слова.
Безпредльное могущество Римскаго Двора было еще ненавистне и разрушительне всегдашнею его дерзостію. Его корыстолюбіе и насилія на конецъ сдлались пословицею. Продажа богатыхъ мстъ была столь безстыдна, что Папы не принимали труда покрывать ее тайною, ни оправдывать ее какими нибудь предлогами. Общества купцовъ платили деньги Министрамъ Папы за сіи мста въ цлыхъ Германских провинціяхъ, и потомъ продавали ихъ по частямъ за дорогую цну. Благочестивые люди смотрли съ состраданіемъ на сіи симомическія преступленія, столь недостойныя служителей святаго олтаря, вс Государи и вс политики жаловались на упадокъ народнаго богатства, которое съ сею беззаконною торговлею лилось отъ нихъ въ чужіе предлы, подобно рк великой.
[Робертсон У.] О Лютеровой реформации: (Продолжение) / [Пер. Г.Ф.Покровского] // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.99, N 9. — С.3-25.
Столь велика была масса доходовъ Римскаго Двора, наложенныхъ имъ на вс земли подвластныя, что нельзя удивляться, если Государи и подданные ихъ роптали на малйшія новыя требованія, ненужныя, или несправедливыя. Каждый служитель олтаря, получивъ доходное мсто, платилъ Пап ежегодную подать, и сіи доходы безъ сомннія составляли великую сумму, ибо требуемы были со всею строгостію. Пусть читатель прибавитъ ко всмъ симъ источникамъ частыя требованія добровольныхъ приношеній отъ духовенства, требованія чрезвычайныхъ податей съ его имній, подъ именемъ десятины, требованія на походы противъ Турковъ, или рдко предпринимаемые, или оставляемые безъ исполненія, и потомъ пусть судитъ самъ о необъятномъ богатств, какое безпрестанно текло въ Папскую столицу.
Такова была разврашенность нравовъ, безчисленное богатство, безпредльное могущество, прежде нежели явился Лютеръ, таково было иго тиранскаго владычества Папъ, угнтавшее хрістіанъ западныхъ, и таковы были мысли объ немъ и чувства къ нему въ Германіи при самомъ начал шестьнадцатаго столтія. Сіе начертаніе взято не изъ политическихъ сочинителей, которые, въ жару споровъ, могли увеличить заблужденія и очернить несправедливо поступки Римской церкви, которую они старались ниспровергнуть, нтъ, оно составлено изъ достоврныхъ источниковъ, — изъ записокъ и представленій общихъ Имперскихъ Сеймовъ, въ которыхъ изображены злоупотребленія духовенства, народъ бременившія, изображены со всмъ хладнокровіемъ и единственно для прекращенія оныхъ. Если важныя государственныя собранія столь рзко выражались въ своихъ актахъ, то можно представить себ, сколь велико было негодованіе народа, и если чины государственные такъ сильно требовали уничтоженія оныхъ излишествъ, то не нужно описывать, какимъ дерзкимъ и ядовитымъ языкомъ говорила объ нихъ чернь простая, непросвщенная.
Такъ вс умы были настроены, они были уже готовы низвергнуть иго, и Лютеръ началъ свои проповди съ врною на успхъ надеждою. Давно чувствуя Папское тиранство и на конецъ потерявъ терпніе, народъ услышалъ съ радостію первый голосъ, призывающій его къ свобод. Отсюда произошло то легкое, непринужденное повиновеніе, какое Германцы показали къ Лютеровымъ проповдямъ, та быстрота, съ какою во всей Германіи распространились новыя мннія. Пылкій неукротимый духъ Лютера, смлость, съ какимъ онъ защищалъ свое ученіе, гордость и презрніе, съ какими онъ говорилъ и писалъ противъ своихъ неприятелей, въ нашемъ боле кроткомъ и просвщенномъ вк безъ сомннія показались бы излишествомъ въ характер преобразователя, но современники несудили и немогли судить его такъ строго. Ихъ умы уже слишкомъ волновались отъ Лютеровыхъ споровъ, столь важныхъ для ихъ покоя, они сами чувствовали жестокое тиранство, они сами видли вс злоупотребленія духовенства, противъ которыхъ возсталъ ихъ защитникъ.
Его читатели неоскорблялись грубыми сатирическими чертами, которыя разсыпаны во всхъ его политическихъ сочиненіяхъ, ни тми низкими чертами комическими, которыя часто безобразили его проповди самыя важныя. Въ сіи грубыя времена такой тонъ господствовалъ во всхъ спорахъ, и даже среди разсужденій о самыхъ священныхъ предметахъ. Однимъ словомъ, желчь сатиры и грубыя насмшки не только не были вредны для его ученія, напротивъ они имли одинакое дйствіе съ его лучшими доказательствами, вмст съ ними служили къ ниспроверженію несправедливой Папской власти и къ возмущенію народныхъ умовъ противъ ея тиранства,
Таковы были причины быстрыхъ успховъ Лютерова ученія, заключавшіяся въ самомъ существ его предприятія, и принадлежавшія обстоятельствамъ, въ которыхъ находясь, онъ отважился на оное предприятіе, но еще есть постороннія, зависвшія отъ случая, причины, которыя были полезны для него, и которыхъ не имли его предшественники на этомъ же поприщ. Между сими послдними должно считать искусство печатанія, изобртенное около пятидесяти лтъ прежде Лютера. Сіе счастливое искусство дало крылья свдніямъ, уже легко было получатъ и распространять ихъ. Такимъ образомъ Лютеровы книги разлились вдругъ по всей Европ, а прежде он имли ходъ въ отдаленныя страны медленный и неврный. Прежде сего изобртенія одни богатые и ученые имли въ рукахъ книги, Лютеровы сочиненія были открыты предъ всмъ народомъ. Лютеръ просилъ его суда, и онъ сдлался судьею, обратилъ вниманіе на правила религія, и отвергнулъ изъ нихъ ложныя, именно т, которымъ заставляли его слпо врить, и притомъ такъ, чтобъ онъ непонималъ ихъ.
Возрожденіе наукъ въ сіе время было также обстоятельствомъ, весьма благоприятнымъ для преобразователя. Изученіе древнихъ Греческихъ и Римскихъ писателей, открывшія: въ нихъ правила красоты и вкуса, пробудили человческій умъ, который дремалъ въ летаргическомъ невжеств многія столтія. Въ сіе время люди, кажется, нашли способность размышлять и судить, способность, которая давно была потеряна, — восхищенные симъ приобртеніемъ, они везд употребляли его съ великою смлостію. Они уже не пугались новой стези, ни новыхъ мыслей, напротивъ, все необыкновенное въ Лютеровомъ ученіи было для нихъ привлекательнымъ. Когда отважная рука преобразователя снимала завсу, закрывавшую прежнія заблужденія, то, вмсто ужаса, вс оказывали ему удовольствіе и даже помощь: таковъ уже былъ духъ вка. Лютеръ чуждъ былъ изящности вкуса и слога, но онъ побуждалъ другихъ упражняться въ древней словесности, чувствуя, какъ она нужна для того, кто хочетъ понимать Священное Писаніе, онъ самъ весьма успшно занимался языками Еврейскимъ и Греческимъ, Меланхтонъ и другіе ученики Лютеровы заслужили славу на поприщ наукъ изящныхъ. Непросвщенные монахи, которые съ неистовствомъ противились распространенію наукъ въ Германіи, въ то же время возстали съ ожесточеніемъ противъ новаго преобразователя и его проповди, они кричали, что успхи его догматовъ небыли бы такъ обширны безъ успховъ просвщенія. Такимъ образомъ науки и преобразованіе были — одно и то же, и во всякой стран он имли въ тхъ же людяхъ и своихъ враговъ и своихъ защитниковъ. Отъ того преобразователи весьма выгодно вели свои споры съ противниками, ученость, дятельность, точность мыслей, чистота слога, самыя остроты и насмшки были на ихъ сторон, и они торжествовали безъ всякаго труда. Грубыя доказательства и непонятный варварскій языкъ были неспособны защитить систему заблужденій, которой со всмъ искусствомъ, съ учеными тонкостями уже было не можно оправдать предъ трибуналомъ здраваго разсудка.
Сей отважный духъ любопытства и просвщенія, пробужденный въ Европ, новымъ появленіемъ наукъ, былъ столъ полезенъ для Лютеровой системы, что многіе, не помышляя о ней, помогали ея творцу и настроивали къ ней умы народные. Почти вс ученые люди, въ конц пятьнадцатаго и въ начал шестьнадцатаго вка блиставшіе на поприщ древней словесности, чуждые всякаго намренія и всякаго желанія ниспровергнуть владычество Римской церкви, среди трудовъ тихаго кабинета открывали безразсудство многихъ принятыхъ ею правилъ, и чувствовали слабость доказательствъ, которыми невжды, изъ числа монаховъ, хотли и надялись защитить ихъ. Презрніе къ симъ проповдникамъ заблужденій часто увлекало ихъ за предлы скромности, они опровергали ничтожныя ихъ доказательства и смялись надъ ихъ невжествомъ со всею свободою и весьма колко. Такимъ образомъ народъ былъ уже готовъ къ сценамъ войны, Лютеромъ противъ нихъ открытой, и почтеніе къ Римской церкви и ея защитникамъ, на которыхъ онъ нападалъ, уже весьма отдалилось отъ прежняго слпаго ентузіазма. Германія въ особенности поколебалась, когда былъ сдланъ первый шагъ къ распространенію наукъ въ сей стран, служишели олтаря, превосходившіе въ невжеств даже своихъ братьевъ за-Алпійскихъ, еще съ большею ревностію старались остановить его успхи, а покровители наукъ въ свою очередь съ большимъ ожесточеніемъ нападали на нихъ. Рейхлинъ, Гуттенъ и другіе просвтители Германіи описывали злоупотребленія Римской церкви съ такою жестокостію, въ которой они неуступали самому Лютеру.
Еразмъ имлъ т же причины и т же побужденія, когда онъ время отъ времени возставалъ противъ заблужденій церкви, невжества и пороковъ духовенства. Въ начал XVI столтія слава его и ученая важность были столь велики, его сомннія заслужили такое всеобщее удивленіе, что они должны стоять на ряду съ лучшими причинами, отъ которыхъ завислъ успхъ Лютера. Еразмъ съ молодыхъ лтъ посвященный олтарю, воспитанный въ школ духовной, занимался богословскими истинами боле, нежели вс ученые мужи, его современники. Его геній, его обширныя свднія немогли неоткрыть ему многихъ заблужденій и въ правилахъ и въ обрядахъ Римской церкви. Онъ опровергалъ одни съ великою основательностію философа и съ великою силою оратора, онъ употреблялъ противъ другихъ оружіе острой сатиры, Еразмъ владлъ имъ съ непобдимымъ искусствомъ, и народъ всегда смялся по его вол. Почти вс мннія и обряды Римской церкви, которымъ Лютеръ объявилъ войну, уже были замчены Еразмомъ и испытали силу его критики или сатиры. Когда Лютеръ поднялъ свои знамена, Еразмъ былъ на его сторон, онъ искалъ дружбы у его учениковъ и защитниковъ, и порочилъ поведеніе и жестокость его противниковъ. Онъ совершенно соединился съ Лютеромъ въ войн противъ схоластическихъ богослововъ, которые въ своей систем были и весьма несправедливы и весьма непонятны. Онъ вмст съ Лютеромъ старался обратить умы къ Священному Писанію, какъ единственному источнику всхъ богословскихъ истинъ.
Но многія причины и обстоятельства непозволяли Еразму вступить на одно поприще съ Лютеромъ. Робость, съ которою онъ родился, недостатокъ душевной превосходной силы, которая одна способна къ великимъ трудамъ преобразованій, неограниченное уваженіе, которое онъ имлъ ко всмъ вельможамъ, страхъ, который представлялъ ему утрату пенсій и другихъ выгодъ, любовь къ тишин, надежда прекратить злоупотребленія постепенно и мрами кроткими — все останавливало, оковывало ту ревность, которая сначала загорлась въ груди его противъ заблужденій церкви, онъ даже принялъ ролю посредника между Лютеромъ и его неприятелями. Недовольный дерзостію и порывами Лютера, наконецъ онъ, по желанію сихъ неприятелей, самъ поднялъ противъ него оружіе. Но, не смотря на сіе, мы должны почитать Еразма первымъ его учителемъ и всегдашнимъ союзникомъ въ войн противъ Римской церкви. Онъ первый бросилъ смена, Лютеръ возрастилъ ихъ и довелъ до плодотворенія. Еразмовы полемическія остроты и осторожная колкость сатирическая приготовили Лютера къ открытой войн и къ явнымъ сраженіямъ. Съ сей точки на Еразма смотрли его современники, самые славные защитники Римской церкви, съ сей же точки на него смотрть долженъ всякой историкъ, обращающій вниманіе на происшествія XVI вка.
Въ семъ длинномъ реестр обстоятельствъ, которыя, соединясь одни съ другими, дали такой успхъ Лютеру и унизили его неприятелей, я миновалъ лабиринтъ Папской богословіи, я нехотлъ представлять, какъ она противорчитъ духу хрістіанской вры, какъ удалилась отъ разсудка, отъ слова Божія и отъ обычаевъ первой церкви: я оставилъ сіи подробности церковнымъ историкамъ, къ которымъ он прямо относятся. Но если будутъ присовокуплены сіи причины къ дйствію обстоятельствъ политическихъ, то окажется, что ихъ вліяніе въ общей масс было способно произвести въ умахъ потрясеніе быстрое и непреодолимое. Лютеровы современники были такъ близки къ сцен, и принимали въ нихъ такое живое участіе, что они немогли искать причинъ съ точностію, ни разсматривать ихъ съ хладнокровіемъ, почему быстрый ходъ новыхъ мнній казался имъ непонятнымъ и многіе приписывали сіе вліяніе необыкновенному несчастному положенію звздъ, — которое произвело сей Духъ перемнъ и смятеній. Напротивъ сіе явленіе, сіи успхи очевидно принадлежатъ простымъ, но сильнымъ причинамъ, особенному Промыслу, который ихъ приготовилъ, и счастливому ихъ стеченію, которое произвело такія слдствія.
[Робертсон У.] О Лютеровой реформации: (Окончание) / [Пер.] *** [Г.Ф.Покровского] // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.99, N 10. — С.81-91.