О каруселяхъ ( * ).
‘Встникъ Европы’, No 16, 1811
О каруселях, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1811
Время на прочтение: 8 минут(ы)
(*) Сочиненіе В. Пушкина, Москва. Въ Типогр. H. С. Всеволожскаго 1811 года Іюня 20 дня.
Маленькое сочиненіе о каруселяхъ напечатано въ то время, когда вся Москва занималась приятнымъ для многихъ и благодтельнымъ для бдныхъ людей зрлищемъ {Извстно, что ныншнимъ лтомъ карусель данъ былъ и въ пользу бдныхъ.}, напоминающимъ старинные подвиги и военныя игрища рыцарскія. Карусели прекратились, a вмст съ ними и разговоры въ публик объ увеселеніяхъ сего рода, слдственно обойтись бы можно и безъ воспоминанія о маленькой тетрадк, въ которой содержится историческое извстіе о каруселяхъ. Но у насъ въ Встник (No 13 стр. 63) общана особливая статья о рыцарств и о турнирахъ, и мы за непреложную обязанность почитаемъ устоять въ слов, чтобы посл не было намъ стыдно. Мы думаемъ, что статья наша о рыцарств будетъ имть большій всъ, когда предложимъ ее подъ заглавіемъ критики, и когда свидтельства, приводимыя г-мъ Сочинителемъ тетрадки о каруселяхъ поставимъ въ параллель съ другими свидтельствами же, о которыхъ онъ неупоминаетъ. Пускай оба наши сочиненія вмст идутъ въ потомство: маловажныя несходства не помшаютъ ихъ товариществу. Г. Сочинитель украсилъ тетрадку свою епиграфомъ изъ Виргиліевой Енеиды Аббата Делиля: Un jour y ces spuvenir auront pour nous des charmes: намъ хотлось бы начать свою статью словами самаго Виргилія Olim meminisse juvabit, но какъ языкъ Аббата Делиля, переводчика, всми дамскими писателями и всми пишущими дамами предпочитается comme de raison языку самаго Виргилія, то мы, изъ угожденія тмъ и другимъ, на сей разъ должны были отказаться отъ эпиграфа, ето первое несходство, a есть и другіе: г. Сочинитель въ показаніяхъ своихъ опирается на парагенца Тертулліяна, жившаго въ конц втораго и въ начал третьяго столтій, на Русскія Лтописи и на изустныя преданія, a мы въ виду имемъ не боле какъ Дюканжа, Сентъ Пале {Mmoires sur la chevalerie par M. de Sainte-Palaye. Въ стать подъ названіемъ Образъ жизни и нравы рыцарей (Вст. Евр. 1810 No 20) авторъ сей нсколько разъ названъ Sainte Palage, еще ошибка.} и еще нкоторыхъ новйшихъ же авторовъ, иногда справляемся съ Тацитомъ, описавшимъ нравы и обычаи древнихъ Германцовъ, у которыхъ надобно искать начала многихъ обыкновеніи, распространившихся по всей Европ.
Карусели, говоритъ г. Сочинитель, ссылаясь на Тертулліана, изобртены богинею Цирцеею, которая учредила ихъ будто бы въ честь Солнца, своего родителя. ‘Отъ того самаго иные думаютъ, что, слово карусель происходитъ отъ carrus solis, или carro del sole. Вроятне всего, что карусели получили свое названіе отъ ‘колесницъ, въ сихъ Рыцарскихъ упражненіяхъ употребляемыхъ.’ Ciи строки имютъ свое достоинство, ежели принять ихъ въ шутку, сочиненную на заданныя слова: Тертулліянъ, Цирцея, Карусель, carrus solis, carro de sole, Колесница, Рыцарскія упражненія. Г. Сочинитель вроятно самъ знаетъ, что между Цирцеею и Латынью, между колесницами и забавами рыцарей (то есть всадниковъ), между баснословіемъ и исторіею неизмримое разстояніе, ибо онъ самъ учрежденіе каруселей полагаетъ около 1560 года посл бывшаго въ Орлеан въ послдній {Послдній во Франціи не значитъ послдній везд. Въ Англіи продолжались турниры при Елисавет, при Іяковъ и даже при Карл І. Карусели часъ отъ часу боле входили въ употребленіе, a турниры давались рже и наконецъ совсмъ прекратились. См. A view of society in Europe by G. Stuarf. Bazil, 1797, pag. 217.} разъ турнира, на которомъ Принцъ крови Генрихъ Бурбонъ Монпансье, упавъ съ лошади, умеръ. ‘Духъ Рыцарства исчезъ съ прекращеніемъ сихъ Рыцарскихъ поединковъ и мы видимъ только слабые остатки онаго въ учрежденныхъ потомъ каруселяхъ.’ Вотъ это ближе, за чмъ же было въ истин въ начал сочиненія о каруселяхъ приписывать изобртеніе сихъ новыхъ игрищъ древней, баснословной волшебниц?
Чтобы нераспространяться, покажемъ сперва систему г-на Сочинителя, a потомъ предложимъ собранныя нами нкоторыя свднія о рыцарств.
У г-на Сочинителя написано: ‘Французы, Англичане и Нмцы спорятъ между собою объ учрежденіи такъ называемыхъ турнировъ (tournois), и опредляютъ оное въ девятомъ вк.’ — Намъ извстно, что Россія почти въ то же самое время, какъ начались турниры въ прочихъ Европейскихъ государствахъ, т. е. въ девятомъ вк, славилась также своими храбрыми витязями и могучими богатырями.’ — ‘Древніе остатки народныхъ богатырскихъ псень и сказокъ доказываютъ, что въ Россіи, также какъ и въ другихъ Европейскихъ государствахъ, такія игры и поединки существовала и также господствовала система странствующихъ рыцарей.’ — ‘Насилія вельможъ, разбои и опустошенія отъ злонамренныхъ враговъ, около 996 года при владніи Великаго Князя Владиміра Святославича распространившіяся, заставляютъ предполагать, что онъ былъ первымъ учредителемъ рыцарскаго Богатырскаго въ Россіи ордена.‘
Главной причины къ установленію рыцарства и турнировъ искать должно въ старинныхъ обычаяхъ и въ самыхъ нравахъ Германцевъ, въ ихъ склонности къ военнымъ подвигамъ, въ ихъ почитаніи женщинъ, въ ихъ набожности. Въ Германскихъ, говорю, лсахъ искать должно тхъ источниковъ, откуда проистекли установленія и обычаи, долгое время господствовавшіе во всей Европ, и коихъ слды даже и теперь еще неизгладились.
Страсть къ военнымъ подвигамъ была y нихъ главною. Оружіе открывало дорогу къ почестямъ и слав, мужество и храбрость давали право на вс преимущества. Юноши нетерпливо ожидали того времени, когда имъ дозволяемо было носить оружіе. Сіе дозволеніе почиталось у нихъ отличною почестію и совершалось при наблюденіи установленнаго обряда. Юноша при собраніи и по общему одобренію торжественно получалъ копье и щитъ изъ рукъ старйшины, или отца своего, или родственника {Tacit. De Mor. Germ. c. 13.}, до того времени былъ онъ членомъ семейства, а по принятіи оружія становился уже членомъ общества {Ibid.}. Отсюда произошло въ разныхъ мстахъ бывшее обыкновеніе торжественно препоясывать мечемъ молодыхъ Принцовъ, и вручать имъ оружіе {Du Cange voc. Arma.}, отсюда же происходитъ и начало рыцарства. Носящій оружіе благорожденный юноша принадлежалъ уже къ сонму воиновъ и пользовался всми выгодами сего званія. У Лонгобардовъ Королевской сынъ не могъ сидть за обденнымъ столомъ вмст съ родителемъ своимъ, ежели неудостоился напередъ принять оружіе изъ рукъ чужестраннаго государя. Въ прежнія времена, говоритъ Сентъ-Пале, самая знатная порода не давала никакого преимущества дворянину, ежели онъ не имлъ титла или степени воина, то есть рыцаря {Memoirs sur l’ancien, cheval. T.1. p. 298.}. Очень понятно, что у сихъ Германскихъ народовъ были игрища, сообразныя съ ихъ обычаями. Тацитъ свидтельствуетъ {De Mor. Germ. c. 24.}, что юноши ихъ при многолюдныхъ собраніяхъ, нагіе бросались между мечей и копій, и что удовольствіе зрителей было для нихъ наградою. Сіи военныя игрища, распространены Германцами по всмъ странамъ, или покореннымъ, и подали поводъ къ установленію такъ называемыхъ турнировъ или примрныхъ сраженій, которыя въ средніе вки назывались tormeamenta, ludi militares, milituria exercitia, imaginariae bellorum prolusiones (военными играми, военными упражненіями). Одинъ писатель y Дю Канжа {Gloss. ос. torneamentum.} говоритъ, что турнирами назывались нкоторыя сборища или праздники, на которые сзываются рыцари для показанія силъ ихъ и отваги. Сперва турниры отправляемы были рыцарями по ихъ произволу, но посл государи, какъ начальники Рыцарства, присвоили себ власть назначать время и мсто для сихъ военныхъ игрищъ. Иногда сраженія происходили общія, то есть одна толпа сражалась съ другою, a иногда рыцари выходили на поединки. Часто случалось, что рыцари лишались тамъ жизни. Отъ того Папы и Епископы сильно возставали противъ турнировъ и бросали громы проклятія на ратоборцовъ, не смотря на то, ратоборства продолжались дотол, пока очищеніе нравовъ не показало ихъ безполезности при новыхъ обычаяхъ. Въ послдней половин шестьнадцатаго вка турниры становились часъ отчасу рже, a на мсто ихъ появлялись карусели, т же военныя игрища, но уже не сраженія и не единоборства. Мнимые рыцари (ибо тогда уже истинные несуществовали) старались превзойти одинъ другаго ловкостію и проворствомъ) въ оборотахъ и въ разныхъ тлесныхъ упражненіяхъ. Почти невроятно, однaкожъ справедливо, что даже наука о гербахъ, достигшая высокой степени въ цвтущее время Рыцарства и турнировъ, ведетъ начало свое отъ самой отдаленной епохи. Вспомнимъ, что Германцы при отправленіи общественныхъ длъ своихъ и даже въ пиршествахъ всегда присутствовали вооруженные {Tacit. de Mor. Germ c. 22.}, что утрата на сраженіи щита, влекла за собою неизгладимое безчестіе {Ibid. c. 5.}, и что щиты ихъ для отличія были расписываемы отборнйшими красками {Ibid.}.
Отличное почтеніе древнихъ Германцевъ къ женщинамъ было основано на причинахъ весьма важныхъ. Онъ воспламеняли въ мущинахъ любить свободы, подкрпляли въ нихъ чувство чести, одушевляли въ нихъ мужество. Похвала ихъ почиталась безцнною наградою геройскихъ подвиговъ. Ні cuique sansimi lestes, говоритъ Тацитъ {De Mor. Germ. c. 7.}, hi maximi laudatores.
Вра, во вс времена и у всхъ народовъ управляющая дйствіями людей, была свято чтима Германцами. Доказательствомъ языческой изъ набожности служатъ жреческія гаданія и обряды, о которыхъ упоминаетъ тотъ же знаменитый историкъ. Каждое дерево и каждой источникъ имли своего генія, воздухъ, лса и воды по мннію Германцевъ, наполнены были духами, подъ управленіемъ верховнаго существа живущими. Самой обыкновенной случай приписываемъ былъ дйствію сверхъестественной силы. Оттуда произошли волшебники и очарованія, великаны и карлы, которыми наполнены рыцарскія сказки. Верховной богъ особенно любилъ войну и покровительствовалъ храбрымъ. Такимъ образомъ набожность и любовь одушевляли Германца въ одно и то же время. Мечемъ своимъ угождалъ онъ богу и любовниц. Новая вра не уничтожила древнихъ обычаевъ, они процвтали и въ средніе вки. Вотъ откуда произошло главное правило и первой урокъ Рыцарства: любить бога и женщинъ {St. Palaye Mem. fur l’ane. chev. T. 1. p. 7.}. Отъ сихъ началъ, отъ страсти къ войн, почитанія женщинъ и набожности, въ средніе вки составилось Рыцарство, получившее образованіе свое и правила въ одиннадцатомъ вк. Всякой свободной человкъ, по званію своему обязанный служить ей оружіемъ въ рукахъ, назывался тогда воиномъ miles. Дворяне же обыкновенно служили на коняхъ, оттуда произошли caballarius, chevalier, ritter. Сіи имена въ конц одиннадцатаго вка исключительно уже принадлежали людямъ, по новому установленію обязавшимся присягою оборонять безпомощныхъ и утсняемыхъ, охранять честь женщинъ и преслдовать враговъ вры. Духовенство принимало великое участіе въ образованіи и усовершенствованіи Рыцарскихъ установленій, которыя во время крестовыхъ походовъ измнялись, ибо сообщеніе крестоносцевъ съ Греками, Арабами и Персами имло великое вліяніе на духъ Рыцарства {Eichhorns Erluter. zur allgem. kult. Gesch. I. 20.}. Благородной юноша съ самаго нжнаго возраста оставлялъ домъ родительской и опредлялся въ замк другаго рыцаря. Тамъ учился онъ военному искусству, учился любить Бога и почитать женщинъ. Черезъ нсколько времени, въ четырнадцати лтъ своего возраста, у подножія олтаря при совершеніи установленныхъ обрядовъ получалъ онъ оружіе и титло оруженосца (armiger, famulus, ecuyer, garon), съ тхъ поръ начиналось важнйшее служеніе. Оруженосецъ долженъ былъ находиться при своемъ рыцар на всхъ битвахъ. Между тмъ вкоренялись въ немъ вс правила Рыцарства, мужество съ человколюбіемъ, духъ свободы съ послушаніемъ. Многіе служили во всю свою жизнь оруженосцами при знаменитыхъ рыцаряхъ. Возведеніе въ достоинство рыцаря совершаемо было иногда съ обрядами, a иногда просто троекратнымъ меча удареніемъ Приготовленія къ тому состояли въ пост, молитвахъ, исповди, причащеніи, бдніи въ церкви и омовеніи. Новый рыцарь обязывался торжественною клятвою никогда не лгать, стоять за правду, оборонятъ вру, ея служителей и храмы, слабыхъ и бдныхъ, вдовъ, сиротъ и тхъ невинныхъ, наконецъ преслдовать неврныхъ. По троекратномъ удареніи (по обоимъ плечамъ и по шее), давали ему мечь, щитъ и прочее оружіе. Права и преимущества рыцаря и жены его были весьма важны. Самые государи почитали за необходимое носить на себ званіе рыцаря, но достоинство сіе получали они въ отроческихъ лтахъ и безъ дальнихъ обрядовъ, a только посредствомъ ударенія мечемъ. Сперва открытъ былъ путь къ Рыцарству однимъ благороднымъ, но съ половины двенадцатаго вка и мщане удостоивались сей почести. Рыцарство процвтало лтъ триста (съ 1100 по 1400), a первой крестовой походъ былъ самымъ лучшимъ его временемъ. Турниры, отъ простыхъ воински*ъ игрищъ возникшіе, утвердили бытіе Рыцарства и распространили славу его подвиговъ. Во Франціи введены они въ 1066 году Готфридомъ Преильи, которой сочинилъ для нихъ постановленіе и правила.
И такъ, Французы, Англичане и Нмцы, которые спорятъ между собою объ учрежденіи турнировъ и опредляютъ оное въ девятомъ вк, сами не знаютъ, о чемъ спорятъ. Чтожъ касается до системы странствующихъ рыцарей, то и ей не льзя было господствовать въ Россіи, когда еще ни гд и никакая рыцарская система не существовала, равнымъ образомъ Великій Князь Владиміръ Святославичь не могъ быть первымъ учредителемъ рыцарскаго богатырскаго въ Россіи ордена, потому что орденъ сей выдуманъ очень недавно: около половины Іюня текущаго года, еще почитаемъ за нужное сказать, что мнимые рыцари богатырскаго ордена съ великимъ своимъ Гроссмейстеромъ принадлежатъ не девятому вку, хотя въ тетрадк о каруселяхъ и объявлено, будто Россія въ девятомъ вк уже славилась своими храбрыми витязями и могучими богатырями, наконецъ замтимъ, что ежели поединокъ между Печенжскимъ исполиномъ и Русскимъ кожевникомъ (которой въ тетрадк о каруселяхъ представленъ въ видъ рыцаря и безвинно прекращенъ въ Донъ-Кихота) относятся къ исторіи Рыцарства и турнировъ, то къ ней уже принадлежать должны и вс единоборства, начиная съ описанныхъ въ Библіи и къ Гомеровой Иліад.
Упомянувъ о славномъ карусел, данномъ въ 1760 году при Екатерин Великой, г. Сочинитель, къ удовлетворенію любопытства читателей, предложилъ нкоторыя строфы изъ оды, восптой Лирикомъ Петровымъ. Любопытство читателей удовлетворилось бы иначе, когда бы предложены были хорошія строфы знаменитаго Петрова, a не худыя. Похвально уважать дарованія живыя писателей, но еще похвальне отдавать справедливость пснопвцамъ умершимъ, за которыхъ ходатайствуютъ единственно ихъ заслуги, и которымъ не помогаютъ уже ни знатность, ни происки, ни знакомства, ни ласкатели. Вотъ худая строфа Петрова, помщенная въ тетрадк о каруселяхъ:
Уборомъ дорогимъ покрыты
Даютъ махъ кони гривъ на втръ,
Брозды ихъ пною облиты,
Встаетъ прахъ вихремъ изъ подъ бедръ,
На нихъ подвижники избранны
Несутся въ путь пескомъ устланный
И кровь въ предсердіи кипитъ,
Душевный даръ изнесть на вншность
Явить нетрепетну поспшность,
Ихъ честь, ихъ царскій взоръ крпилъ.
A вотъ та же самая строфа напечатанная въ Сочиненіяхъ Петрова {Сочиненія В. Петрова. Часть первая. Въ Санктптербург. Печатана въ вольной типографіи y ІІІнора 1782.}, она, вроятно, понравится и читателямъ тетрадки о каруселяхъ:
Драгимъ уборомъ покровенны
Летятъ быстряе стрлъ кони,
Брозды ихъ пной умовнны,
Сверкаютъ изъ ноздрей огни.
Крутятся, топаютъ бурливы,
По втру долги вютъ гривы,
Копыта мещутъ вихремъ персть.
На нихъ подвижники избранны,
Теча въ стези пескомъ устланны,
Стремятся чести храмъ отверзть!
Четыре строфы изъ оды Петрова на карусель помщены въ тетрадк, и вс четыре несходны съ напечатанными: въ Сочинеіняхъ сего знаменитаго Лирика, прославлявшаго побды Румянцова и Орлова. Между тмъ какъ испортить словцо въ отрывк изъ поемы, Аббата Делиля, не такъ прочитать стихъ изъ Вольтеровой трагедіи y насъ (къ счастію не у всхъ) почитается ужаснымъ невжествомъ, мы не знаемъ, или не хотимъ знать, изданы ли творенія знаменитаго Петрова, не знаемъ или не хотимъ знать пснопній того Поета, которой о сожегшихъ при Чесм Турецкой флотъ герояхъ вщаетъ:
Полночны Тифисы, защитники Россіи
Летятъ среди валовъ! гремящи въ облакахъ
Перуны въ ихъ рукахъ:
Послушны имъ стихіи!
Преходятъ морь стези, гд кроется ихъ врагъ,
Очами ищутъ, гд Турецкой ветъ флагъ.
Нашли, обрадуясь пустились, долетли!
Всхъ руки на ударъ простерты, взнесены,
Вс гнвомъ разжены
Постигли, загремли!
того превосходнаго живописца, которой въ слдующихъ стихахъ удивительно изображаетъ морское сраженіе:
Не молкнетъ трескъ снастей, желзныхъ свистъ шаровъ,
Густится дымъ столбомъ всходя до облаковъ,
Стсненны межь громадъ… въ громады волны плещутъ!
И втрилъ близна и дневныхъ свтъ лучей
Сокрылись отъ очей,
Одни перуны блещутъ!
О опытъ тягостной нетрепетныхъ сердецъ!
Ужасенъ взору бой, ужасне конецъ.
Тамъ дв крылатыя, дв грозныя махины,
Какъ Етна съ Геклою, одна съ другой слетясь,
Всей тяжестью сразясь,
Вспылали средь лучины!
Не знаемъ, или не хотимъ знать безсмертныхъ стиховъ Петрова, чтобы дать просторъ моднымъ своимъ басенькамъ и посланіямъ! К.