Новыя книги по исторіи философіи на русскомъ язык.
I.
II.
III.
IV.
П. Тихомировъ
Новые книги по истории философии на русском языке, Тихомиров Павел Васильевич, Год: 1898
Время на прочтение: 20 минут(ы)
Тихомиров П. В. Новые книги по истории философии на русском языке // Богословский вестник 1898. Т. 2. No 6. С. 360-381 (2-я пагин.).
Виндельбандъ. Исторія древней философіи съ приложеніемъ исторіи среднихъ вковъ и эпохи возрожденія. Переводъ слушательницъ высшихъ женскихъ курсовъ подъ редакціей проф. А. И. Введенскаго. 2-ое изданіе, исправленное по послднему нмецкому. СПБ. 1898. Стр. XVI+399. Цна 2 руб.
Предъ нами новое (2-ое) изданіе пять лтъ тому назадъ выпущеннаго русскаго перевода извстной исторіи древней философіи Вильгельма Виндельбанда. Это новое изданіе, подобно первому, выполнено подъ редакціей профессора СПБ-скаго университета А. И. Введенскаго. На первое изданіе разсматриваемой книги въ ‘Богословскомъ Встник’ была уже помщена рецензія, принадлежащая профессору Московской духовной академіи П. И. Казанскому {Богословскій Встникъ, 1894 г., Январь, стр. 132—147.}, который ‘съ удовольствіемъ привтствовалъ переводъ ея на русскій языкъ’ и, — ‘посл ближайшаго знакомства съ ея содержаніемъ’,— ‘безъ колебанія’ присоединился къ тмъ лестнымъ отзывамъ о ней иностранныхъ рецензентовъ, которые признаютъ ее ‘произведеніемъ цннымъ и въ научномъ и въ педагогическомъ отношеніи, трудомъ, чуждымъ компилятивнаго характера и заслуживающимъ вниманія по своей самостоятельности и талантливости, надежнымъ руководствомъ для желающихъ въ непродолжительное время ознакомиться какъ съ главными направленіями греческой философіи, такъ и съ важнйшими произведеніями литературы по этому предмету {Стр. 132.}’. Въ самомъ перевод проф. Казанскій указалъ нкоторые,— впрочемъ, немногочисленные,— недосмотры {Стр. 145—147.}, которые въ настоящемъ 2-омъ изданіи мы нашли исправленными. Не имя какихъ-либо особенно вскихъ поводовъ возражать противъ сдланной нашимъ предшественникомъ оцнки разсматриваемой книги и, вмняя въ заслугу новому изданію то, что оно исправило погршности перваго, мы могли-бы совершенно освободить себя отъ его разбора и только пожелать ему вполн заслуживаемаго успха. Но въ новомъ изданія есть одно добавленіе къ трактату о схоластической философіи, содержащее очеркъ философіи возрожденія (стр. 381—390). Добавленіе это заимствовано изъ перевода исторіи философіи Фульо, изданнаго г. Николаевымъ, и о немъ не мшаетъ сказать нсколько словъ.
Сдланный нсколько лтъ тому назадъ г. Николаевымъ переводъ Фульо такъ плохъ, что мы никакъ не ожидали возможности заимствованія изъ него въ такое хорошее и аккуратное изданіе, какъ настоящее, хотя-бы заимствованіе это и было сдлано, какъ говоритъ проф. Введенскій, ‘съ надлежащими исправленіями’ (предис. стр. V). Довести до удовлетворительнаго состоянія переводъ г. Николаева, думалось намъ, довольно трудно, и это предубжденіе дйствительно оправдалось ближайшимъ разсмотрніемъ присоединеннаго къ книг Виндельбанда отрывка изъ этого перевода. Въ общемъ, надо сказать, этому отрывку приданъ такой видъ, что смыслъ переводимаго не нарушается, но врной и удачной передачей подлинника этотъ переводъ всетаки похвалиться далеко не можетъ. Прежде всего, многія слова и даже цлыя предложенія оригинала оставлены здсь безъ перевода.— Такъ, напр., на стр, 382 ‘dit-il profondment’ переведено просто ‘говоритъ онъ’, на стр. 384 выраженіе ‘a sa recompense essentielle’ nepeдано ‘иметъ награду’, на стр. 386 выраженіе ‘s’ affranchit de toute religion et de toute morale’ переведено ‘освободилась отъ религіи и отъ нравственности’, на стр. 387 французскому ‘c’est un jeune philosophe qui revendiqua au nom de la raison…’ соотвтствуетъ русское ‘онъ во имя разума требовалъ’, на стр. 387 совсмъ не переведено предложеніе ‘car c’ est la libert de l’esprit et de sa plus divine partie la pit’, на стр. 388 ‘comme les dieux de thtre ou comme les fes’ переведено ‘какъ феи’, на стр. 389 ‘varier de mille faons’ — ‘видоизмнять’ и т. п. — Съ другой стороны, есть въ перевод и лишнее противъ оригинала. Напримръ, ‘inaccessible en lui-mЙme’ переводится ‘самъ no себ недоступный для насъ’ (стр. 382), ‘interprtaient Aristote dans le sens panthiste d’Averrhos’—‘истолковывали Аристотеля въ пантеистическомъ смысл, слдуя въ этомъ Аверроэсу’ (стр. 383), ‘l’immanence de Dien au monde’ — ‘npucymcmвie, имманентность Бога въ (?) мір’ (стр. 384), ‘Luther est ennemi de la raison’ — ‘Лютеръ былъ заклятымъ врагомъ разума’ (стр. 384), ‘cette ide importante du contrat’ — ‘эта чрезвычайно важная идея объ общественномъ договор’ (стр. 385), ‘les crits du pasteur saxon Weigel, un mystique’ — ‘сочиненія саксонскаго пастора, мистика мистера Вейтеля’ (стр. 385) и т. д.— Не мало встрчается неточностей, въ род перевода ‘on opposait Aristoto а lui mЙme’ — ‘противопоставляли различныя положенія Аристотеля одно другому’ (стр. 383), ‘la scolastique’ — схоласты’ (ibid.), ‘il admet avec Aristote’ — ‘онъ такъ-же, какъ и Аристотель, признавалъ’ (стр. 384), ‘les doctrines des thologiens protestants’ — ‘протестантскіе теологи’ (ibid), ‘la conscience individuelle’ — ‘личное убжденіе’ (стр. 385), ‘Montaigne s’ en tient а son »Que sais-je?’ ‘ — ‘Монтэнь былъ представителемъ чистаго скептицизма »Что знаю?» (стр. 386), ‘observation des faits mЙmes et de leurs lois naturelles’ — ‘наблюденіе самихъ фактовъ и изученіе управляющихъ ими законовъ’ (стр. 386) и проч. Есть, наконецъ, и крупныя погршности, показывающія плохое пониманіе переводимаго. Такъ въ характеристик лютеранства фраза ‘la grce seule peut oprer le bien en nous’ совершенно неправильно переведена: ‘только милость Божія (grce = благодать) можетъ сдлать насъ добрыми’ (стр. 384). На стр. 387 выраженіе ‘introduction du droit dans la politique’ переводится: ‘идея о зависимости политики отъ естественнаго права’. На стр. 386 ‘l’oeuvre do Machiavel’ (рчь идетъ о сочиненіи Макіавелли ‘Il Principe’) передано чрезъ ‘литературная дятельность Макіавелли’. Къ подобнаго-же рода погршностямъ надо отнести и переводъ ‘des clairs de vrit (проблески истины)’ чрезъ ‘полезныя истины’ (стр. 386) и ‘ides, dont la rforme a t l’occasion’ чрезъ ‘идеи, слдствіемъ (вм. поводомъ или причиною) которыхъ была реформація’ (стр. 385).
Само собою разумется, что такое неудачное прибавленіе къ книг Виндельбанда, какъ отрывокъ изъ перевода г. Николаева, хотя и является весьма нежелатсльнымъ и нсколько портящимъ впечатлніе, производимое этимъ прекраснымъ изданіемъ, не роняетъ однако сколько-нибудь существенно крупныхъ достоинствъ послдняго.
В. Виндельбандъ, профессоръ Страссбургскаго университета. Исторія философіи. Переводъ съ нмецкаго П. Рудина. СПБ. Изданіе СПБ. акц. общ. ‘Издатель’. 1898. Стр. ХII+613. Цна 3 руб.
Другое сочиненіе Виндельбанда, переводъ котораго на русскій языкъ недавно вышелъ въ свтъ, и которое обнимаетъ всю исторію философіи,— какъ древнюю, такъ и новую,— является книгой во многихъ отношеніяхъ замчательной. Прежде всего необходимо сказать, что въ изложеніи исторіи древней философіи авторъ не повторяетъ того, что даетъ въ только что разсмотрнномъ первомъ своемъ труд, спеціально посвященномъ древней философіи. Это — совершенно особый трудъ, расположенный совсмъ по иному плану, преслдующій совершенно иныя цли т выполняемый по иному методу. Кратко это различіе можно указать въ томъ, что ‘Исторія древней философіи’ изслдуетъ свой предметъ съ точки зрнія представляемаго собственно имъ самимъ интереса, какъ одинъ изъ существенныхъ элементовъ въ духовной жизни древняго міра, сочиненіе это первоначально было напечатано въ сборник Mller’a ‘Handbuch der klassischen Altertlnims-Wissenscliaft’. Что-же касается ‘Исторіи философіи’, то она, сообразно съ своей общей задачей, изъ исторіи древней философіи беретъ только то, что представляется важнымъ для исторіи проблемъ.
Переводчикъ разсматриваемой книги совершенно справедливо говоритъ о ея общемъ характер, что ‘стремясь очертить процессъ возникновенія философскихъ проблемъ, Виндельбандъ совершенно отказывается отъ обычныхъ пріемовъ изложенія и традиціоннаго расположенія общепринятыхъ учебниковъ, дающихъ скоре лтопись философіи, чмъ ея исторію, и избираетъ новый путь’ (стр. V). Самъ авторъ въ своемъ предисловіи такъ опредляетъ задачи и характеръ своего руководства: ‘Я предлагаю руководство, изображающее въ сжатой и доступной форм развитіе идей европейской философіи, и ставлю себ задачей показать, благодаря какимъ мыслительнымъ пружинамъ проникли въ сознаніе и развились въ теченіи исторіи т принципы, по которымъ мы понимаемъ и оцниваемъ міръ и человческую жизнь. Руководство это должно напомнить объ истинной задач исторіи философіи и предостеречь отъ забвенія въ этой исторіи самой философіи. Эта цль опредлила весь характеръ моей книги. Біографическій и библіографическій матеріалъ, служащій основой изслдованія, пришлось свести къ минимальному количеству и ограничить указаніемъ данныхъ и работъ, открывающихъ читателю доступъ къ лучшимъ источникамъ……При выбор матеріала всегда выдвигалось то, что было дано отдльнымъ мыслителемъ цннаго и плодотворнаго, и сверхъ того, въ лучшемъ случа, коротко упоминаются чисто индивидуальныя сочетанія идей, которыя могутъ служить благодарной темой ученаго изслдованія, но не представляютъ философскаго интереса. Главное значеніе я придаю развитію того, что въ философскомъ отношеніи является важнйшимъ: исторіи проблемъ и понятій. Изобразить ее въ качеств связнаго и стройнаго цлаго было главной моей цлью. Историческое переплетеніе различныхъ идейныхъ теченій, изъ котораго выросло наше міросозерцаніе и жизнепониманіе, составляетъ основной объектъ моего труда. Я убжденъ, что эта задача можетъ быть разршена не посредствомъ логической конструкціи, a только путемъ всесторонняго, безпристрастнаго изслдованія фактовъ’ (стр. IX—X).
Разсматриваемая книга Виндельбанда состоитъ изъ введенія (стр. 1—16) и семи частей: І-ая часть обнимаетъ философію грековъ (стр. 21—141), ІІ-ая — эллинско-римскую философію (стр. 142—240), III-я — средневковую философію (стр. 241 — 323), ІV-ая — философію возрожденія (стр. 324—409), V-ая философію просвщенія (стр. 410—496), VІ-ая — нмецкую философію (стр. 497—585) и VІІ-ая — философію девятнадцатаго вка (стр. 586—603).
Во введеніи авторъ прежде всего касается опредленія философіи ( 1). Самъ онъ подъ философіей разуметъ ‘научное разъясненіе общихъ вопросовъ міропознанія и жизнепониманія’ (стр. 1). Сознавая самъ неточность такого опредленія, онъ видитъ его достоинство въ общности формулировки. Данныя разными философами боле точныя опредленія, по его словамъ, ‘оказались столь разнородными, что между ними невозможно уловить общую нить’ (ibid). Между тмъ формулировка, которою онъ ограничивается, ‘представляетъ видоизмненіе и ограниченіе того первоначальнаго значенія, которое придавали слову философія греки, явившееся результатомъ всего движенія умственной жизни запада и сопровождавшее его’ (ibid.). Впрочемъ, авторъ даетъ обзоръ важнйшихъ исторически извстныхъ опредленій философіи и ея отношеній къ разнымъ сторонамъ умственной жизни и вообще культуры (стр. 2—7). Разнообразіе задачъ и содержанія философіи, слагавшихся въ точеніе вковъ, естественно, говоритъ авторъ, вызываетъ вопросъ: ‘какой смыслъ иметъ изображеніе въ исторической перспектив и послдовательности не только многочисленныхъ, но и разнородныхъ ученій, между которыми, повидимому, кром имени нтъ ничего общаго’ (стр. 7)? — Въ отвтъ на этотъ вопросъ авторъ утверждаетъ, что ‘общая связь, которой мы не находимъ ни въ предмет, ни въ цляхъ, занимающихъ философовъ, можетъ быть найдена только въ общности результатовъ, достигаемыхъ философами, не смотря на все различіе ихъ цлей и содержанія ихъ изслдованій, благодаря самой природ ихъ науки’ (стр. 8). Съ этой точки зрнія онъ и подходитъ къ опредленію исторіи философіи. По его словамъ, ‘исторія философіи есть процессъ разработки европейскими народами и выраженія въ научныхъ понятіяхъ ихъ міровоззрнія и отношенія къ жизни’ (ibid.). При такомъ опредленіи исторіи философіи, становится понятнымъ и ея значеніе для мыслящаго человчества. ‘Эта общая сущность всхъ тхъ продуктовъ духовной дятельности, которые подходятъ подъ категорію философіи,— говоритъ Виндельбандъ,— и даетъ исторіи философіи ея содержаніе, ея цль и назначеніе, она длаетъ знакомство съ исторіей философскихъ ученій необходимой основой не только ученой подготовки, но и образованія вообще, ибо исторія философіи учитъ, какъ выработались т понятія, на основаніи и при помощи которыхъ мы судимъ п думаемъ, какъ въ повседневной жизни, такъ и въ сфер спеціальныхъ знаній, о мір нашего опыта’ (ibid.). Задача исторіи философіи, по мннію автора, троякая: ‘1, точно установить вс данныя, которыя могутъ быть получены о жизни, интеллектуальномъ развитіи и ученіяхъ философовъ изъ находящихся въ нашемъ распоряженіи источниковъ, 2, изъ этого матеріала возстановить генетическій процессъ въ такой степени, чтобы для каждаго философа была установлена зависимость его ученій какъ отъ воззрній его предшественниковъ, такъ и отъ господствующихъ идей даннаго времени, его собственной натуры и его образованія, 3, оцнить, какое значеніе имютъ по отношенію къ общему результату исторіи философіи изученныя и разъясненныя такимъ образомъ ученія’ (стр. 13.) Этими задачами опредляются и пріемы разработки исторіи философіи. ‘По отношенію къ первымъ двумъ задачамъ, говоритъ Виндельбандъ, исторія философіи является филологическо-исторической, тогда какъ третій моментъ длаетъ ее критическо-философской наукой (ibid). Послдній (3-ій) введенія даетъ раздленіе философіи и ея исторіи (стр. 16—19). Раздленіе исторіи философіи мы уже привели выше. Что-же касается раздленія самой философіи, то авторъ различаетъ въ ней двоякія проблемы: 1, теоретическій, къ которымъ относятся проблемы логики, теоріи познанія, психологіи, натурфилософіи, метафизики и раціональной теологіи, и — 2, практическія, къ которымъ принадлежатъ проблемы этики, соціологіи, философіи права, эстетики и отчасти философіи религіи (стр. 17—18).
Скажемъ теперь нсколько словъ о содержаніи каждой изъ семи частей въ книг Виндельбанда.
Что касается греческой философіи, то, по словамъ автора, на первыхъ порахъ ‘греческая наука обратили весь пылъ юношескаго увлеченія на проблемы изслдованія природы. Только подъ вліяніемъ позднйшаго анализа достигнутыхъ результатовъ и повелительныхъ требованій, которыя предъявляла къ зрлой наук жизнь, какъ къ соціальному фактору, философія обратила свой взоръ внутрь и сдлала своимъ объектомъ человческіе поступки. Въ начал подобный поворотъ могъ казаться шагомъ назадъ на пути чистаго изслдованія. Но тмъ сильне ожила жажда знанія, когда были достигнуты положительные результаты и въ изученіи внутренняго міра человка, она создала т великія системы, возникновеніе которыхъ заключило развитіе чисто греческой философіи. Поэтому исторія философіи грековъ подраздляется на три періода: космологическій, лежащій приблизительно между 600 и 450 годами до Р. X., антропологическій, который заполняетъ вторую половину пятаго вка (450—400) и систематическій, обнимающій развитіе трехъ великихъ системъ: системы Демокрита, системы Платона и системы Аристотеля (400—322) (стр. 23). Соотвтственно такому раздленію, авторъ разсматриваетъ въ первомъ період (стр. 24—57) обработку трехъ понятій,— бытія ( 4, стр. 28—42), измненія и послдовательности ( 5, стр. 42—51) и познанія ( 6, стр. 52—57),— въ ученіяхъ алеса, Анаксимандра, Анаксимена, Ксенофана, Гераклита, Пармонида, Зенона, Эмпедокла, Анаксагора, Левкиппа и пиагорейцевъ. Во второмъ період (стр. 58—89) онъ разсматриваетъ обработку двухъ проблемъ,— нравственности ( 7, стр. 64 и слд.) и науки ( 7 стр. 78 и слд.),— въ ученіяхъ софистовъ (Протагора, Горгія и др.), Сократа и ‘сократиковъ’ (Эвклидъ, Антисеенъ, Діогенъ, Аристиппъ и др.). Въ третьемъ же період (стр. 89—141) онъ старается прослдить, какъ развились ‘типическія черты, трехъ различныхъ міровоззрній’,— матеріализма Демокрита ( 10, стр. 99 и слд.), идеализма Платона ( 11, стр. 106 и слд.) и системы развитія Аристотеля ( 13, стр. 126 и слд.). Въ качеств вводныхъ и пояснительныхъ моментовъ такого изслдованія онъ здсь въ двухъ отдльныхъ даетъ трактаты о реставраціи метафизики при помощи теоріи познанія и этики ( 9, стр. 94 и сл.) и о логик Аристотеля ( 12, стр. 120 и сл.).
Во второй части своей книги, посвященной эллинско-римской философіи, авторъ различаетъ въ развитіи философской мысли два періода,— этическій (стр. 146—192) и религіозный (стр. 192—240). Философы перваго періода, — перипатетики, академики, стоики, эпикурейцы, скептики и др.,— занимались вопросами объ идеал мудреца (стр. 150 и слд., 14), о механизм и телеологіи ( 15, стр. 163 и слд.), свобод и совершенств міра ( 16, стр. 175 сл.) и о критері истины ( 17, стр. 181 и сл.), во второмъ же період неопиагорейцы, неоплатоники, гностики старались установить отношеніе между авторитетомъ и откровеніемъ ( 18, стр. 200 и сл.), духомъ и матеріей ( 19, стр. 210 и сл.), Богомъ и міромъ ( 20, стр. 215 и сл.) и разршить проблему исторіи міра ( 21, стр. 233 и сл.).
Исторію средневковой философіи, излагаемой въ третьей части книги Виндельбанда, авторъ длитъ на два періода,— первый приблизительно до 1200 г., второй съ 1200 г. и до начала новыхъ вковъ. Основаніе для такого дленія даетъ общій характеръ развитія средневковой мысли. ‘Въ теченіе всего средневковаго періода, говоритъ авторъ, идеи древней философіи, то поддерживая, то отстраняя другъ друга и претерпвая многочисленныя измненія, сохраняютъ господствующую роль, но важнйшимъ и ршительнымъ событіемъ представляется несомннно усвоеніе или рецепція аристотелизма, совершившаяся около 1200 года. Она раздляетъ всю исторію средневковой науки на два отдла, которые по своему философскому содержанію относятся другъ къ другу такимъ образомъ, что интересы, проблемы и противоположности движенія перваго періода въ расширенной и вмст съ тмъ углубленной форм повторяются во второмъ період’ (стр. 247). Иниціаторомъ средневковой философія Виндельбандъ считаетъ блаженнаго Августина, ученіе котораго, названное имъ ‘метафизикой внутренняго опыта’ и излагается въ 1-ой глав перваго отдла ( 22, стр. 254 и сл.). Въ дальнйшемъ изложеніи обоихъ отдловъ авторъ, какъ и раньше, держится предметнаго порядка. Вотъ заглавія помщенныхъ здсь трактатовъ: ‘Споръ объ общихъ понятіяхъ’ ( 23, стр. 265 и cл.), ‘Дуализмъ души и тла’ (стр. 279 и и сл., 24), ‘Царство природы и царство благодати’, ( 25, стр. 295 и сл.), ‘Первенство воли или разсудка’, ( 26, стр. 305 и слд.) и ‘Проблема индивидуальности’ ( 27, стр. 313 и слд.).
Въ философіи возрожденія (часть четвертая) Виндельбандъ различаетъ два періода,— гуманистическій и естественно-научный. Первый періодъ характеризуется, прежде всего, борьбою традицій, выразившейся какъ въ усиленіи платонизма и аристотелизма, такъ равно и въ полемик противъ схоластической философіи, въ религіозномъ скептицизм и въ философскихъ тенденціяхъ протестантства ( 28, стр. 333—342). Изъ философскихъ идей этого періода самой характерной является идея аналогіи макрокосма и микрокосма, какъ гносеологическій принципъ. На этой иде вращались изысканія Джордано Бруно, Якова Бёма, Николая Кузанскаго, Кампанеллы и др. ( 29, стр. 342 и слд.). Что же касается второго періода, то онъ уже начинаетъ собою собственно новую философію. Изъ теоретическихъ проблемъ этого періода самыми важными являются дв, — проблема метода и проблема субстанціи и причинности. Надъ ршеніемъ этихъ проблемъ трудились величайшіе представители научной и философской мысли новаго времени: Кеплеръ, Ньютонъ, Бэконъ, Декартъ, Гоббесъ, окказіоналисты (Гейлинксъ и Мальбраншъ), Спиноза, Лейбницъ и др. ( 30—31 стр. 358 и слд.). Изъ практическихъ же вопросовъ мыслителей этого періода занимали главнымъ образомъ вопросы естественнаго права. Здсь должны быть названы ученія — Макіавели, Моруса, Бодена, Гроція, Гоббеса и др. ( 32, стр. 398 и слд.).
Пятая часть книги Виндельбанда (стр. 410—496) посвящена философіи просвщенія, развитіе которой хронологически почти совпадаетъ съ XVIII столтіемъ. Это — время отъ Локка до Канта. Содержаніе этой философіи разсматривается авторомъ въ двухъ главахъ: I-я гл. (стр. 420—469) говоритъ о теоретическихъ вопросахъ, занимавшихъ мыслителей этой эпохи, а ІІ-я (стр. 469—496) — о практическихъ. Къ числу теоретическихъ проблемъ этого времени авторъ относитъ вопросы — о врожденныхъ идеяхъ ( 33, стр. 421 и сл.), о познаніи вншняго міра ( 34, стр. 438 и сл.) и о естественной религіи ( 35, стр. 457 и сл.). Изъ практическихъ же вопросовъ въ это время разработывались принципы морали ( 36, стр. 472 и сл.) и проблема культуры ( 37, стр. 487 и сл.). Главными представителями философской мысли этого времени являются Локкъ, Берклей, приверженцы ассоціаціонистской психологіи (Броунъ, Гортли и др.), моралисты — Шефтсбюри, Гэтчисонъ, Ад. Смитъ, деисты (Толандъ, Коллинзъ, Типдаль и др.), Давидъ Юмъ, Ридъ, французскіе сенсуалисты (Ламеттри, Кондильякъ, Кабанисъ), энциклопедисты (Дидро, Даламберъ, Гольбахъ, Гельвецій и др.), Вольтеръ и Руссо и, наконецъ, Лейбницъ и Вольфъ. Любопытенъ общій взглядъ автора на эту философію. ‘Въ философіи просвщенія, говоритъ онъ, повторяются вс черты греческой софистики съ большей идейной зрлостью, съ большимъ разнообразіемъ, съ углубленнымъ содержаніемъ, но вмст съ тмъ и съ большею яркостью противоположностей… На мсто Аинъ мы видимъ теперь цлый рядъ центровъ духовнаго движенія европейскихъ культурныхъ народовъ. Научная традиція считаетъ за собою столько же тысячелтій, какъ тогда вковъ. Но все направленіе, объекты, точки зрнія и результаты философскаго изслдованія этихъ двухъ, столь далекихъ другъ отъ друга и столь различныхъ по своему культурному содержанію, періодовъ, обнаруживаютъ поучительное сродство. Въ обоихъ случаяхъ мы видимъ одинаковое возвращеніе къ субъекту человку, скептическое и усталое пренебреженіе метафизическими тонкостями, одинаковое предпочтеніе къ изслдованію человческой душевной жизни, то же изученіе возможностей и границъ научнаго познанія и ту же страстность въ обсужденіи проблемъ общественной жизни, не мене характерно, наконецъ, для обихъ эпохъ распространеніе философіи въ широкихъ слояхъ общества и сліяніе научнаго и литературнаго движенія’ (стр. 410—411).
Шестая часть содержитъ исторію нмецкой философіи (стр. 497—585). ‘Счастливое объединеніе нсколькихъ духовныхъ теченій, говоритъ авторъ, вызвало въ Германіи въ конц прошлаго и въ начал ныншняго вка расцвтъ философіи, который можно сравнить только съ великой эпохой греческой философіи, начавшейся Сократомъ и завершившейся Аристотелемъ. Развиваясь съ одинаковой силой какъ въ глубь, такъ и въ ширь, нмецкій умъ создалъ въ теченіе короткаго промежутка четырехъ десятилтій (1780—1820) цлый рядъ величественныхъ и всеобъемлющихъ системъ философскаго міропониманія, возникавшихъ другъ за другомъ съ небывалой еще быстротой. Въ системахъ этихъ вс идеи предшествующей философіи объединяются въ своеобразное и яркое цлое. Он составляютъ въ своей совокупности зрлый плодъ долгаго роста и содержатъ въ себ зародышъ новаго, до сихъ поръ еще не опредлившагося развитія’ (стр. 497). Исторію нмецкой философіи Виндельбандъ длитъ на дв главы, изъ которыхъ первая касается Канта ( 38—40, стр. 499—533), a вторая говоритъ о развитіи идеализма, т. е. ученій ближайшихъ учениковъ и противниковъ Канта (Якоби, Шульце, Рейнгольдъ, Шиллеръ и др.) и главнымъ образомъ философскихъ системъ Фихте, Шеллинга, Гегеля, Шлейермахера, Гербарта, Шопенгауэра (стр. 533—585). ‘Въ философской симфоніи сороколтія, о которомъ идетъ рчь, по его словамъ, кантовское ученіе является темой, a идеализмъ — разработкой этой темы’ (стр. 499). Общую схему развитія нмецкаго идеализма онъ представляетъ такъ: ‘Вс эти системы исходятъ изъ антагонистическихъ идейныхъ элементовъ, которые переплетались въ ученіи Канта О вещахъ въ себ. Посл короткаго періода критическаго сомннія Фихте, Шеллингъ и Гегель направили свои усилія къ тому, чтобы понять міръ безъ всякаго остатка въ качеств системы разума. Смлой энергіи ихъ метафизическихъ размышленій Шлейермахеръ и Горбартъ противопосталяютъ Кантовское ученіе о границахъ человческаго познанія. Тотъ-же мотивъ легъ въ основу метафизики ирраціональнаго, которую мы встрчаемъ въ позднйшемъ ученіи Шеллинга и y Шопенгауэра’ (стр. 534). Соотвтственно этому и во всемъ развитіи идеализма онъ различаетъ три момента: обработку понятія о вещи въ себ ( 41, стр. 538 и сл.), обоснованіе системы разума ( 42, стр. 554 и сл.) и установку метафизики ирраціональнаго ( 43, стр. 579 и сл.).
Послдняя, седьмая часть (стр. 586—603) излагаетъ исторію философіи девятнадцатаго вка. Этой части своей книги авторъ не придаетъ большого значенія. ‘Исторія философскихъ принциповъ, говоритъ онъ, заканчивается развитіемъ нмецкихъ системъ на порог нашего вка. Обзоръ послдующаго развитія философіи представляетъ въ значительно большей степени литературно-историческій, чмъ собственно философскій интересъ. Ибо существенно новаго съ этихъ поръ мы не можемъ указать ничего. XIX вкъ далекъ отъ того, чтобы быть названнымъ философскимъ’ (стр. 586). Эта часть отличается чисто конспективнымъ характеромъ. Главными вопросами этого періода онъ считаетъ вопросъ о душ ( 44: ‘Борьба изъ-за души’, стр. 593 и сл.) и о взаимоотношеніи при-роды и исторіи ( 45, стр. 599 и сл.).
Уже изъ представленнаго краткаго обзора содержанія книги Виндельбанда видно, какой громадный интересъ представляетъ она для занимающихся философіей. Она является какъ-бы историческимъ введеніемъ или пропедевтикой къ попыткамъ собственныхъ философскихъ изысканій мыслителей нашего времени. Знакомясь съ положительными результатами прошлаго, легче намтить дйствительно назрвшія потребности настоящаго и проблемы будущаго. Жаль только, что авторъ не разработалъ съ такою-же тщательностію философіи 19-го вка, какъ философію раннйшихъ эпохъ. Исторія философскихъ проблемъ, не доведенная непремнно до нашихъ дней, наполовину теряетъ свое значеніе. Съ мнніемъ Виндельбанда, будто исторія философскихъ принциповъ закончилась развитіемъ нмецкаго идеализма, мы никакъ не можемъ согласиться. Но во всякомъ случа, надо быть благодарнымъ автору и за то, что онъ далъ. Книга его читается съ большимъ интересомъ, хотя и не легко.
Что касается перевода ея на русскій языкъ, то въ общемъ его можно признать довольно удовлетворительнымъ. Переводчикъ довольно врно вообще передаетъ смыслъ подлинника. И для людей, владющихъ нмецкимъ языкомъ,— не настолько, чтобы прямо читать любую нмецкую книгу, но достаточно, чтобы, въ случа невразумительности того или иного мста въ перевод, обратиться для проврки къ подлиннику, — переводъ г. Рудина будетъ полезенъ. Но такъ-какъ переводная литература y насъ находитъ свой сбытъ главнымъ образомъ среди людей, не читающихъ переводимыхъ авторовъ въ оригинал, то нельзя не пожалть о томъ, что настоящій переводъ Вицдельбандовой исторіи философіи всетаки весьма далекъ отъ совершенства. Вотъ нсколько на удачу взятыхъ примровъ, число которыхъ, по желанію, можно-бы было значительно увеличить. ‘Сначала интересы философіи, переводитъ г. Рудинъ, концентрируются почти всецло на задачахъ естественно-научнаго изслдованія, долгое время затмъ задачи эти составляютъ составную часть философіи и только въ новйшее время обособляются отъ нея. Наоборотъ, исторія, по отношенію къ большей части философскихъ ученій, оставалась равнодушной, сдлавшись объектомъ философскаго изслдованія сравнительно поздно и то только въ единичныхъ случаяхъ’ (стр. 4). Послднее предложеніе въ подлинник читается: ‘Die Geschichte umgekohrt ist dem grossten Theile der philosophischen Systeme gleichgiltig geblieben, um erst verhltnissmsig spt und vereinzelt als Object philosophischer Untersuchung aufeutreten’. Смыслъ тотъ, что философія долго не интересовалась исторіей. Стало быть, не исторія была равнодушна къ философіи, a наоборотъ. ‘Gleichgiltig’ слдовало-бы перевести или словомъ ‘безразличный’ или ‘не интересующій’. На стр. 425 нмецкое выраженіе: ‘David Hume machte sich diese Lehre in vollem Umfange zu eigen — переведено: ‘Давидъ Юмъ ассимилировалъ это ученіе во всемъ его объем’. Читатель, конечно, будетъ недоумвать, съ чмъ это Д. Юмъ ‘ассимилировалъ’ это ученіе. Надо-бы было перевести просто — ‘усвоилъ’. На стр. 504 читаемъ: ‘Изъ этихъ догамаческихъ просонокъ его (Канта) пробудилъ Юмъ’. Фраза иметъ очень странный видь: когда человкъ проснулся, чего же его еще пробуждать? Нмецкое ‘Schlummer’, слдовало-бы перевести ‘дремота’, а не ‘просонки’. Это ‘dogmatischer Schlummer» —собственное выраженіе Канта и многократно уже переводилось (конечно, совершенно правильно) на русскій языкъ. На, стр. 422 фраза — ‘въ этихъ ученіяхъ… увидли опасность для сверхчувственнаго человка’ представляется довольно уродливой. Между тмъ въ подлинник стоитъ — ‘bersinnliche Wrde des Menschen’, имющее совершенно опредленный и врный смыслъ. На стр. 500 нмецкое ‘Zitgehrigkeit des Prаdicats zum Subject’ неправильно перtводится — ‘отношеніе предиката къ субъекту’. Неловко передано на стр. 424 ‘wegen seines metaphysischen Anschlusses an Descartes’ — ‘въ силу своего метафизическаго присоединенія къ Декарту’ (слдовало-бы перевести: ‘примыкая въ метафизическихъ воззрніяхъ къ Декарту’). Точно также примрами неудачнаго перевода являются — передача ‘Geschehen’ чрезъ ‘Измненіе и послдовательность явленій’ (стр. 42), ‘Willensfreiheit’ — чрезъ ‘свобода’ (стр. 175), ‘Die Kriterien’ — ‘Критерій’ (стр. 181), ‘Behandlung’— ‘разъясненіе’ (стр. 1), ‘Name der Philosophie’ — ‘терминъ философіи’ (ibid), ‘historische Forschung und Darstellung’ — ‘историческая перспектива и послдовательность’ (стр. 7) и т. п. Слово ‘Gegenstand’ г. Рудинъ обыкновенно переводитъ ‘объектъ’ (а не ‘предметъ’), хотя иной разъ и не кстати (ср. особ. стр. 500. 504. X). Не рдко онъ оставляетъ безъ перевода такіе термины, которые у насъ давно уже принято переводить,— напр., ‘престабилированная гармонія’ (стр. 397), ‘преформированная гармонія’ (стр. 504).
Въ упрекъ переводчику надо поставить также искаженіе нкоторыхъ собственныхъ именъ и заглавій сравнительно съ принятой y насъ ихъ передачей. Онъ пишетъ: ‘Фалесъ’, ‘Афинагоръ’, ‘Гелинксъ’, ‘Кельсъ’, ‘Юстинъ Мартиръ’, ‘Оригенъ-Адамантій’, ‘Книга мудрости Соломона и т. п.
Наконецъ, недовольны мы и тмъ, что переводчикъ опустилъ многочисленныя ссылки Виндельбанда на литературу и приложенный къ его книг ‘Sach-Register’ (предметный указатель). Мы ршительно не понимаемъ, зачмъ обезцнивать хорошую книгу такими купюрами. Какъ будто русскій читатель мене нмца нуждается и въ ученомъ аппарат, и въ возможности скоро и легко оріентироваться въ изученномъ матеріал!…
I. Ремке, Очеркъ исторіи философіи. Пособіе для самообразованія и для студентовъ. Переводъ съ нмецкаго Н. Лосскаго подъ редакціей Я. Колубовскаго. Цна 1 р. 50 к. СПБ. 1898. Стр. 344. (Изданіе О. Н. Поповой. Культурно-историческая библіотека).
Небольшая по объему, книжка Ремке однако весьма содержательна. Она обнимаетъ всю исторію философіи отъ алеса до Лотце. Въ краткомъ введеніи дается опредленіе философіи и ея исторіи и раздленіе послдней на періоды (стр. 1—2). Какъ образецъ сжатаго, но въ то же время легко понимаемаго и общедоступнаго изложенія, по которому читатели могутъ до нкоторой степени судить о характер изложенія и всей вообще книги,— мы позволимъ себ выписать это введеніе сполна. ‘Слово философія, говоритъ Ремке, обозначаетъ въ настоящее время особую науку, a не науку вообще, какъ это было во времена Платона и Аристотеля, ея особый предметъ есть міръ вообще, ея цль — истинное воззрніе на жизнь и на міръ. Задача философіи — установить общія опредленія всей дйствительности, вслдствіе чего философія называется всеобщею или основною наукою, она задается цлью отвтить на общіе вопросы, касающіеся міра или дйствительности вообще. Что такіе вопросы существуютъ, это видно будетъ уже изъ самой исторіи философіи. Но какъ исторія науки, т. е. свободнаго отъ предразсудковъ ршенія этихъ вопросовъ, она простирается въ исторіи человчества въ глубь и ширь не такъ далеко, какъ исторія самихъ этихъ вопросовъ, такъ какъ, съ одной стороны, задолго до первыхъ научныхъ попытокъ является ненаучное философствованіе, a съ другой, — даже и посл появленія философіи до настоящаго времени все еще продолжается диллетантское ненаучное философствованіе. Оно — въ крови y человка, конечно, не всякому, доступно занятіе философіей, но оно необходимо для того, кто иметъ притязаніе считаться образованнымъ. — Гд впервые является научная разработка философскихъ или общихъ вопросовъ, тамъ начинается исторія философіи, научнымъ же называется изслдованіе, которое предпринимается ради самаго познанія, безъ предвзятаго направленія. Впервые появилась философія y грековъ, которые и дали имя нашей наук, и съ тхъ поръ она постоянно находила послдователей и продолжателей. Исторію философіи мы длимъ на два главныхъ отдла: исторію древней и исторію новой философіи, первая обнимаетъ время отъ 600 г. до Р. X. до 1600 по Р. X., вторая — отъ 1600 г. по Р. X. до настоящаго времени’.
Столь же кратокъ и толковъ авторъ и въ изложеніи разныхъ философскихъ ученій. Вс излишнія біографическія, библіографическія и литературно-историческія подробности опущены. Оставлено только самое существенное, чтобы человку, изучавшему предметъ боле обстоятельно (напр., студенту), въ краткомъ обзор напомнить вс важнйшіе моменты въ развитіи философіи и въ разработк отдльныхъ философскихъ доктринъ, a начинающаго не обременять массой сравнительно побочныхъ подробностей. Не претендуя на какую-либо научную цнность, a лишь на учебную, книжка Ремке съ этой точки зрнія и должна быть цнима. И мы должны сказать, что въ этомъ отношеніи она представляется пріятнымъ явленіемъ на нашемъ книжномъ рынк. При доступномъ изложеніи, маломъ объем и сравнительной полнот сообщаемаго учебнаго матеріала, она дйствительно можетъ быть и довольно хорошимъ учебникомъ,— лишь въ немногихъ случаяхъ нуждающимся въ дополненіяхъ и исправленіяхъ,— и очень хорошимъ repetitorium’омъ. O характер изложенія Ремке, какъ мы сказали, читатели могутъ судить уже но выписанному нами введенію. Теперь, чтобы дать понятіе о томъ, какія подробности авторъ считаетъ достаточнымъ сообщать о разсматриваемыхъ имъ философахъ, мы приведемъ еще два — три отрывка.
Напримръ, вс свднія о алес сообщаются въ 8 строкахъ: ‘По алесу, вода есть первичное вещество, и вс другія отдльныя вещи, какія существуютъ въ мір, произошли изъ воды. То обстоятельство, что первичное вещество встрчается въ мір, какъ особая вещь, на ряду съ другими, напр., землею, воздухомъ и т. п., внушало ему, кажется, еще такъ же мало сомннія, какъ и собственное его утвержденіе, что изъ такой особой вещи, встрчающейся въ этомъ мір, »происходятъ» особыя вещи совсмъ иного рода’ (стр. 4). Здсь не только сообщено то немногое, что съ достоврностью можетъ быть утверждаемо о алес, но и указаны (конечно, предположительно) т пункты его воззрнія, которые могли дать поводъ послдующимъ философамъ къ пересмотру вопроса о первооснов міра. Соображенія о томъ, какъ алесъ пришелъ къ своему утвержденію, что надо разумть подъ его водой и т. п., конечно, представляютъ интересъ, но въ виду ихъ совершенной гипотетичности, опущеніе ихъ представляется не заслуживающимъ упрека.
Другой примръ. Вотъ какъ начинаетъ авторъ изложеніе Локка: ‘Джонъ Локкъ (1632—1704), хотя и подвергся вліянію умозрительной философіи Декарта, былъ однако сторонникомъ эмпиризма, который уже имлъ представителя въ лиц его соотечественника, Франциска Бэкона, но Локкъ относится къ нему вполн независимо и идетъ самостоятельнымъ путемъ. Онъ — первый философъ новаго времени, выдлившій вопросъ о познаніи изъ метафизическихъ изслдованій и обсуждавшій его въ психологической теоріи познанія. Главное философское сочиненіе его называется »Изслдованіе о человческомъ познаніи {Переводъ этого заглавія надо признать неудачнымъ.} (An essay concerning human understanding)» (стр. 170—171). Какъ видимъ, здсь въ немногихъ словахъ указано — и время жизни Локка, и отношеніе его къ предшественникамъ, и главный интересъ его философіи, и, наконецъ, главное его сочиненіе. Чего-же еще больше требовать отъ repetitorium’a? Но послдуемъ еще немного за авторомъ. Онъ излагаетъ ученіе Локка о познаніи (все вообще ученіе Локка онъ излагаетъ въ двухъ главахъ: ученіе о познаніи, стр. 171—181, и — ученіе о вол, стр. 181—183): ‘Исходнымъ пунктомъ Локку служитъ не сомнніе вообще, какъ y Декарта, a скоре вопросъ о томъ, существуютъ-ли границы познанія. Этотъ вопросъ не появлялся ни y Бэкона, ни y Декарта, для Локка-же это — основной вопросъ философіи. Первое предположеніе, которое онъ длаетъ, ставя этотъ вопросъ, состоитъ въ томъ, что все, имющее характеръ »познанія» или »достоврности» , должно быть дано »въ душ» познающаго, a второе его предположеніе заключается въ мнніи, что душа не приноситъ съ собою съ самаго начала никакого содержанія сознанія. Первое предположеніе онъ считаетъ самоочевиднымъ, a второе старается защищать противъ Декарта, который признавалъ существованіе »врожденныхъ идей». При этомъ онъ становится на точку зрнія Бэкона, что познающая душа первоначально есть tabula rasa, неисписанный листъ, и впервые получаетъ содержаніе путемъ опыта’ и т. д. (стр. 171). Всякій знакомый съ дломъ читатель видитъ уже пе этому началу, какъ удачно въ изложеніи Ремке сочетаются краткость съ наглядностью и толковостью, и какъ умло авторъ старается уловить логическій ходъ мыслей философа.
Главный недостатокъ книги мы видимъ въ неполнот исторіи посл-Кантовской философіи. Здсь изложены только ученія: а) учениковъ и противниковъ Канта (стр. 291—296), b) Фихте (стр. 297—308), с) Шеллинга (стр. 308—312), d) Гегеля (стр. 312—318), е) Шлейермахера (стр. 318—321), f) Шопенгауэра (стр. 321—331), g) Гербарта (стр. 331—337) и h) Лотце (стр. 337—340). О французской и англійской философіи 19-го вка — ни слова! Проблъ этотъ — довольно существенный, и переводчикъ хорошо-бы сдлалъ, если-бы пополнилъ его хотя-бы переводомъ изъ какой-нибудь другой книги.
Переводъ книги на русскій языкъ, за немногими исключеніями, сдланъ вполн удовлетворительно.
Проф. Кэрдъ, Гегель. Переводъ съ англійскаго подъ редакціей и съ предисловіемъ кн. С. Н. Трубецкого , Съ приложеніемъ статьи о Гегел Вл. С. Соловьева. Москва. 1898 г. (Труды Московскаго психологическаго общества, вып. VI) Цна 1 р. 50 к. Стр. LI+306.
‘Гегель,— говоритъ кн. С. Н. Трубецкой въ своемъ предисловіи къ переводу разсматриваемой книги,— есть безспорно одинъ изъ самыхъ прославленныхъ и вмст одинъ изъ самыхъ неизвстныхъ философовъ нашего времени. Едва-ли найдется другой современный мыслитель, оказавшій столь сильное, общее и глубокое вліяніе на умы своего вка и въ то-же время мене понятый и оцненный, чмъ Гегель, и это не только y насъ, но и y себя на родин. Едва-ли найдется другой философъ, съ именемъ котораго связано столько недоразумній, предразсудкомъ и противорчивыхъ представленій, отчасти можетъ быть благодаря тому широкому вліянію, которое оказало ого міросозерцаніе и которое оно оказываетъ до сихъ поръ даже на людей весьма мало знакомыхъ съ ученіемъ Гегеля’ (стр. V). Можно въ этихъ словахъ, особенно на счетъ досел оказываемаго широкаго вліянія Гегеля, находить нкоторое преувеличеніе, объясняющееся тмъ, что кн. С. Н. Трубецкой вообще очень симпатизируетъ гегельянству, но въ нихъ безспорно много правды. Затмъ, уже вполн справедливо другое указаніе предисловія — на усиленіе въ настоящее время интереса къ гегельянству. ‘Теперь, читаемъ мы на стр. VII—VIII, когда начинается идеалистическая реакція (противъ матеріализма и позитивизма), замчается оживленіе интереса къ философіи Гегеля, иногда даже прямое увлеченіе ею и притомъ главнымъ образомъ въ тхъ странахъ, гд мы всего мене могли-бы ожидать такого поворота,— въ Англіи и въ Америк. Впервые выступилъ съ проповдью гегельянства въ Англіи Гутчисонъ Стерлингъ, затмъ оксфордскій профессоръ Уэллесъ, переведшій »Логику» Гегеля и извстный своимъ трудомъ о Кант. Много потрудился надъ объясненіемъ гегелизма Harris, издатель американскаго »Умозрительнаго журнала» (Speculative journal). Философія Гегеля оказала также значительное вліяніе на рядъ англійскихъ ученыхъ, каковы: Брадлей, Гринъ, Ватсонъ, Адамсонъ, Кэрдъ и другіе’.
Этимъ усиленіемъ интереса къ Гегелю объясняется появленіе книги Кэрда {По-англійски эта книга вышла еще въ 1893 году и вошла въ составъ серіи ‘pliilosophical classes for english leaders’.}, a бдностью русской литературы о Гегел (см. объ этомъ въ предисл. С. Н. Труб., стр. VIII—IX) — переводъ ея на русскій языкъ. Переводъ этотъ кн. С. Н. Трубецкой называетъ ‘добросовстно выполненнымъ’ (стр. XI),— и это совершенно справедливо. Подобно другимъ переводнымъ изданіямъ психологическаго общества, настоящій VI выпускъ его трудовъ съ честью поддерживаетъ достоинство своей фирмы. Мы можемъ сказать, что не только переводъ выполненъ вполн добросовстно, но и выборъ книги для перевода сдланъ очень удачно. Предисловіе С. Н. Трубецкого представляетъ собою очень интересную характеристику Гегелевой философіи и является далеко не излишнимъ даже при такой подробной монографіи, какъ настоящее сочиненіе Кэрда.
Книга Кэрда состоитъ изъ девяти главъ, изъ которыхъ первыя пять (стр. 1—126) содержатъ біографію и характеристику Гегеля въ связи съ развитіемъ его философскихъ воззрній, a послднія четыре (гл. VI—IX, стр. 127—267) — характеристику и изложеніе его философіи. Пересказывать содержаніе разсматриваемой книги было-бы слишкомъ долго. Замтимъ только, что по обстоятельности и полнот обзора своего предмета трудъ Кэрда заслуживаетъ полнаго вниманія всхъ интересующихся философіей, а по тщательности обработки и серьезности пониманія Гегелевой философіи принадлежитъ къ разряду такихъ книгъ, которымъ смло можетъ довриться неспеціалистъ въ исторіи философіи.
Приложеніе къ книг Кэрда, — ‘Философія Гегеля’ Вл. С. Соловьева, — состоитъ изъ 4 отдловъ: а) ‘происхожденіе Гегелевой философіи’ (стр. 271—278), b) ‘Главное въ философіи Гегеля’ (стр. 278—286), с) ‘Краткій очеркъ Гегелевой системы’ (стр. 286—297) и d) ‘Оцнка Гегелевой философіи’ (стр. 298—306). Это приложеніе представляетъ собою очень живо, — съ обычнымъ блестящимъ литературнымъ талантомъ автора — написанную статью. Первоначально она появилась въ энциклопедическомъ словар Брокгауза и Ефрона, здсь-же перепечатана, какъ видно изъ предисловія (стр. XI), въ слегка измненной самимъ авторомъ форм. Считаемъ не лишнимъ привести изъ нея заключительныя слова въ оцнк Гегелевой философіи: ‘Неспособность гегельянства дать цльное и прочное удовлетвореніе живому религіозному чувству, съ одной стороны, и потребностямъ практической воли, съ другой, лучше всякихъ разсужденій показываетъ настоящія границы этой философіи и опровергаетъ ея притязаніе быть совершенною истиною, полнымъ и окончательнымъ откровеніемъ абсолютнаго духа. Въ этомъ качеств ее никто уже не признаетъ въ настоящее время, какъ всообъемлющая и самодовлющая система, гегельянство въ настоящее время боле не существуетъ, но осталось и на всегда останется то положительное, что внесено этою философіей въ общее сознаніе: идея универсальнаго процесса и развитія, какъ общей, всепроникающей связи частныхъ явленій’ (стр. 306).