Невольничество въ Сверной Америк.
Невольничество въ Сверной Америк.
В. ОБРУЧЕВЪ.
‘Современникъ’, т. 86, 1861
Невольничество в Северной Америке, Обручев Владимир Александрович, Год: 1861
Время на прочтение: 32 минут(ы)
Въ обстоятельствахъ, въ которыхъ теперь находится Россія, конечно, едва ли какой нибудь разрядъ сочиненій можетъ быть для нея интересне, чмъ книги, опредляющія относительное достоинство принужденнаго и свободнаго труда. Вотъ почему, прочитавъ замтки американца Эбботта {South and North, or impressions received during a trip to Cuba and the South, by John S. C. Abbott. New-Iork. 1860.}, составленныя во время путешествія въ Кубу и въ невольничьи штаты Сверной Америки, мы ршились передать публик содержаніе этой книги, написанной безъ притязаній, въ небрежной форм дневника, но тмъ не мене весьма любопытной. Считаемъ не лишнимъ замтить, что авторъ ея человкъ чрезвычайно набожный, весьма умренный, такъ что его никакъ нельзя заподозрить въ преувеличеніи фактовъ, которые онъ описываетъ.
Безпредльная бдность, тяжелое физическое страданіе, крайнее оскорбленіе всхъ человческихъ чувствъ, отсутствіе какихъ бы то вы было привязанностей, отсутствіе всякой радости, отсутствіе всякой надежды на улучшеніе участи и, наконецъ, при всемъ этомъ, кнутъ плантатора всегда везд и за все — вотъ въ какихъ обстоятельствахъ трудится невольникъ. Можетъ ли быть сомнніе въ томъ какія чувства такой трудъ долженъ возбуждать въ груди труженика, и какъ жалокъ, какъ ничтоженъ долженъ онъ быть по своимъ результатамъ? И люди, пятнающіе себя гнуснйшимъ изъ всхъ человческихъ преступленій, не хотятъ или не могутъ понять, что оскверняютъ себя совершенно напрасно, къ своей же невыгод. Мысль эта была у насъ высказана такъ часто, что многимъ вроятно не разъ приходилось уступать могущественной сил логики и фактовъ. Но предразсудокъ, особенно, когда онъ касается кармана, трудно искоренять. Не разъ еще придется повторятъ передъ публикой новыя варіяціи на старый далъ, прежде, чмъ смутная мысль уступитъ мсто сознательному убжденію. Чтобы по мр силъ своихъ способствовать этому измненію въ образ мыслей значительной части публики, мы и ршились въ этой стать изложить главныя мысля любопытной книги Эбботта.
Посщая роскошныя берега Кубы или обширныя пространства невольничьихъ штатовъ Сверо-Американскаго Союза, путешественникъ прежде всего пораженъ печальнымъ контрастомъ между богатствомъ, роскошью природы и жалкимъ состояніемъ массы населенія. Казалось бы, что среди такихъ великолпныхъ долинъ и холмовъ, подъ такимъ благословеннымъ небомъ, человкъ могъ бы блаженствовать, почти безъ всякаго труда, — а между тмъ, куда ни повернешь взоръ, везд видишь тяжелый, изнурительный и, странно сказать, безплодный трудъ. Гурты людей работаютъ съ утра до вечера, почти безъ всякаго отдыха, а между тмъ почва, повидимому столь щедрая, все-таки не спасаетъ ихъ отъ крайней нищеты. Ужасное физическое состояніе невольниковъ доходитъ до того, что многіе изъ нихъ, особенно женщины, совершенно лишаются человческаго образа. ‘Смотря на эти ужасныя отвратительныя созданія’, говоритъ Эбботтъ: ‘не врится, чтобы это были женщины, матери, не врится, что кто нибудь могъ любить ихъ, что он сами способны къ человческимъ чувствамъ’.
Состояніе этихъ жалкихъ, замученныхъ людей татъ ужасно, что его можно счесть послдней степенью человческаго несчастія. А между тмъ подъ благословеннымъ небомъ южной Америки есть созданія, которыхъ участь еще боле возмутительна. Это куліи. Страданія ими переносимыя потрясаютъ душу еще сильне, чмъ бдствія невольниковъ. Это происходитъ отъ того, что ихъ участь дйствительно печальне, но сверхъ того и потому, что обращеніе съ ними обличаетъ всю глубину человческаго разврата, всю изобртательность его на средства пить кровь ближняго. Участь куліевъ всего лучше доказываетъ, что, когда имешь дло съ извстными людьми, недостаточно быть свободнымъ, а нужно быть сильнымъ, обезпеченнымъ, нужно имть залоги сохраненія свободы. Иначе свобода окажется хуже рабства. Вдь куліи свободны. Это намъ извстно, бдные китайцы, которые подряжаются работать на хозяина, взамнъ безплатнаго перевоза на новое мсто, одежды, питья и четырехъ долларовъ въ мсяцъ. Эти четыре доллара, къ концу восьмаго года (обыкновенный срокъ найма куліевъ), должны бы были составить сумму въ 380 долларовъ, а такая сумма въ глазахъ бднаго, умреннаго китайца кажется неистощимымъ сокровищемъ. Онъ подряжается, и съ радостью заключаетъ обязательства. Его сажаютъ на корабль, перевозятъ, положимъ, въ Кубу — и затмъ тотчасъ же по выход на берегъ онъ видятъ, что горько ошибся въ разсчет. Во-первыхъ, законтрактовавшій его господинъ большею частью немедленно перепродаетъ его, совершенно какъ невольника, а затмъ его подвергаютъ высочайшей степени пытки, которая называется работой на плантаціяхъ невольника, большею частью, не разсчетъ замучить до смерти, но не позволятъ кулію дотянуть до восьми лтъ, напротивъ, весьма выгодно, такъ какъ въ этомъ случа можно не заплатить ему общанныхъ денегъ. Впрочемъ, если бы, несмотря на добросовстнйшія усилія плантатора, кулій остался живъ, то первый оттого немного проигрываетъ. Подъ конецъ срока онъ его перепродаетъ другому плантатору, который требуетъ отъ несчастнаго новыхъ восьми лтъ службы, и истязаніе продолжается до смерти паціента. Можно съ большою достоврностью сказать, замчаетъ Эбботъ, что изъ Кубы ни одинъ кулій не возвращается на родину. Такъ какъ подрядчики куліевъ нанимаютъ только мужчинъ и мальчиковъ, то эти несчастные лишены даже того жалкаго утшенія, которое доставляетъ невольнику семья. Кулія, также, какъ и невольники, работаютъ гуртами, подъ поощряющимъ вліяніемъ надсмотрщиковъ, вооруженныхъ кнутами, и отдыхающихъ подъ тнью дерева или павильона. Впрочемъ, кнутъ здсь точно является больше для картины. При понятіяхъ китайца о чести и при его мстительности, было бы опасно опустить ременную полосу на спину кулія. Смерть обиженнаго или обидчика была бы вроятнымъ послдствіемъ этого столь простаго поступка.
Отъ личностей перейдемъ къ жилищамъ. Издали они кажутся весьма живописными. Подъ роскошнымъ небомъ юга блетъ небольшое строеньице, окруженное и полузакрытое великолпною растительностью. Смотря на такого рода картины, многіе восклицаютъ: ‘Ахъ, какъ прекрасно! какъ въ этихъ милыхъ хижинахъ должно быть хорошо, какъ несправедливы жалобы на судьбу невольниковъ. Положимъ, что эти ‘хижины’ точно милы, — и все-таки затмъ на вопросъ о справедливости жалобъ отвтимъ другимъ вопросомъ. Что такое человкъ? Просто ли онъ животное, обреченное на великій трудъ, вплоть до самой могилы? Лошадь, свинью достаточно хорошо содержатъ, но человку недостаточно дать сносное помщеніе. И всякая система, которая обрекаетъ его на невжество, которая заглушаетъ его благороднйшія стремленія, которая не позволяетъ ему достигнуть человческаго развитія, должна быть названа зврской, безконечно постыдной. Тамъ, гд духъ человка подавленъ, забитъ, нельзя говорить, что съ нимъ хорошо обращаются, потому что онъ спитъ подъ непрорванной крышей, на чистой солом, стъ хорошій хлбъ и одтъ такъ, что можетъ исправно работать.
Но вдь и эта жалкая подачка есть миъ, незнаніе или ложь. Жилище невольника состоитъ, большею частью, изъ одной комнаты, гд кучей спятъ мужчины и женщины, старики и молодые. Нтъ стеколъ въ дырьяхъ, замняющихъ окна, нтъ пола, замненнаго грязной вонючей землей. Свча никогда не блеститъ въ убогомъ помщеніи. Выбившіеся изъ силъ, полумертвые люди въ потемкахъ возвращаются съ работы, въ потемкахъ, на полу, пожираютъ пищу и спшатъ лечь, чтобы, хотя на нсколько часовъ, забыть то, что перестрадали и что должны еще перестрадать. Въ грязной вонючей конур нтъ мебели, нтъ ничего, служащаго для комфорта, нтъ книги. Въ ней нтъ мста для какого бы то ни было удовольствія, развлеченія, нтъ мста для уроковъ ребенку, для материнской ласки, для какого бы то ни было движенія человческой души.
О, кто бы вы ни были, человкъ, говорящій что судьба невольниковъ возможна, взгляните мысленно на такую хижину и скажите, согласились ли бы вы жить въ ней, согласились ли бы вы нести удлъ этихъ несчастныхъ, обрекли ли бы вы на него свое семейство. Нтъ, вы бы съ ужасомъ отшатнулись отъ этой мысли, и ваше невольное судорожное движеніе показало бы, что вы очень хорошо понимаете, какъ мало этотъ удлъ приличенъ человку, что вы считаете его приличнымъ только для ‘невольника’. ‘Какое непостижимое созданіе человкъ’, говоритъ Джефферсонъ, отецъ американской демократіи. ‘Для доставленія себ свободы, онъ готовъ подвергнуться тягчайшему труду, голоду, побоямъ, заключенію — даже смерти, и между тмъ, забывая свои собственныя чувства, налагаетъ на своего ближняго оковы, несравненно боле тяжелыя, чмъ т, которыя онъ разорвалъ цной такихъ отчаянныхъ усилій’.
Есть дв методы обращенія съ рабоими животными. Одни предпочитаютъ заставлять ихъ работать съ крайнимъ напряженіемъ силъ, хотя-бы субъекты оттого скоро приходили въ негодность, и притомъ вовсе не заботятся о поддержаніи ихъ силъ. Другіе, напротивъ, требуя отъ нихъ значительнаго, но возможнаго труда, старательно берегутъ ихъ и подъ-часъ тратятся на поддержаніе ихъ здоровья и вообще рабочей годности. Съ невольниками плантаторы обращаются также по которой нибудь изъ этихъ двухъ системъ. Вторая конечно благоразумне, разсчетливе, но потому самому выборъ ея нисколько не долженъ служить къ похвал плантатора. Тутъ дло не въ сердц, не въ состраданіи, а въ разсчет, который заставляетъ плантатора развязать, всегда съ сожалніемъ и досадой, крпко затянутые шнурки своего кошелька. Хвалить его за это можно разв только въ томъ смысл, въ какомъ мы хвалимъ господина, починяющаго грозившій сломаться подъ нимъ стулъ. Можетъ быть нкоторые, очень немногіе изъ нихъ и чувствуютъ извстную привязанность къ угодливому слуг, но вдь мы видимъ еще гораздо боле примровъ страстной любви къ собакамъ, кошкамъ и канарейкамъ. — Говорить объ особенныхъ, феноменальныхъ жестокостяхъ плантаторовъ мы считаемъ совершенно лишнимъ, потому что он уже сами собою бросаются въ глаза и находятъ уже слишкомъ мало защитниковъ. ‘Не знаю’, говоритъ въ одномъ мст набожный Эбботтъ, по поводу участи невольниковъ:— ‘не знаю, каковы были грхи Содома, но увренъ, что они не могли быть хуже тхъ, какими запятнанъ этотъ край, и конечно ни Хорасану, ни Висаид не придется дать боле строгаго отвта на послднемъ суд Господнемъ.’
Повидимому, тамъ, гд съ извстнымъ сословіемъ людей обращаются такъ жестоко, гд печатаются книги, полныя брани и желчи противъ этихъ несчастныхъ, — тамъ, говоримъ мы, можно ожидать, что встртишь въ населеніи всеобщую ненависть, презрніе къ этимъ отверженцамъ. Эбботтъ былъ увренъ, что населеніе южныхъ штатовъ проникнуто подобными чувствами къ неграмъ. Онъ ждалъ также, что на каждомъ шагу будетъ встрчать фантастическихъ приверженцевъ законодательства, пятнающаго южные штаты. Къ величайшему своему удивленію, онъ не нашелъ ничего подобнаго. Напротивъ, ему часто приходилось слышать выраженія горячей, искренней симпатіи къ неграмъ, безпрестанно случалось встрчать людей, совершенно раздлявшихъ его взглядъ на рабовладнье, — людей вообще добрыхъ, благородныхъ. Гд жь они, спрашивалъ онъ себя, гд жь они, эти люди, посылающіе въ сенатъ такихъ свирпыхъ представителей, гд жь они, эти дикіе зври, по второму слову грозящіе вамъ револьверомъ, ножомъ или палкой съ свинцовой головкой? Нтъ этихъ людей, не видать ихъ нигд. Не видать ихъ нигд. Не видать ихъ, потому что ихъ слишкомъ мало, и факты доказываютъ, что рабовладльческое законодательство не есть вовсе выраженіе воли народа. Это дло гнуснаго и невроятно-ничтожнаго меньшинства.
Дйствительно, населеніе Юга разлагается на слдующіе элементы: 187 тысячъ рабовладльцевъ, около 160 тысячъ людей, нанимающихъ невольниковъ, затмъ 4,000,000 невольниковъ и наконецъ боле 7,000,000 такъ-называемыхъ блыхъ бдняковъ. Кром того, въ нкоторыхъ изъ южныхъ штатовъ есть еще незначительное число свободныхъ негровъ. Такимъ образомъ, въ дл невольничества заинтересована только незначительная часть населенія — всего около 350 тысячъ. И вотъ эти-то немногіе люди считаютъ себя истинными, единственными представителями своихъ штатовъ. На Юг никому и въ голову не приходитъ допустить массу благо населенія хотя къ самому слабому участью въ общественныхъ длахъ. Подъ словомъ ‘выгода, интересъ Юга’ вс разумютъ исключительно интересъ рабовладльцевъ. Только ихъ голосъ и раздается въ вашингтонскомъ сенат, въ общественныхъ собраніяхъ, въ газетахъ, брошюрахъ и памфлетахъ, издаваемыхъ на Юг. Ясно, что такое неестественное положеніе длъ не могло бы поддерживаться безъ помощи какихъ нибудь особенныхъ мръ. И точно, въ такого рода мрахъ нтъ недостатка. Читатель легко угадаетъ ихъ характеръ. Прежде всего заботливость плантаторовъ должна была обратить вниманіе на то, чтобы предупредить въ невольник сознаніе ужаса его положенія. Обрекая его на участь рабочаго скота, необходимо оскотинить его. Нужно ослпить его духовный взоръ, иначе онъ, пожалуй, увидитъ, до какой степени онъ обиженъ. Нужно удалить его отъ всякаго сообщеніи съ ‘фанатиками’, съ ‘поджигателями’, которые съ ‘адскимъ’ коварствомъ позволяютъ себ порицать ‘справедливое, мудрое и выгодное’ учрежденіе. Иначе до невольника, пожалуй, долетитъ растлвающій звукъ свободы, и онъ, можетъ быть, попытается разорвать цпи, которыми окованъ. И точно: можете явиться въ какой хотите городъ южныхъ штатовъ, и вы только изрдка замтите чернокожаго работника, еще рже невольника. На большихъ дорогахъ, во всхъ мстахъ, легко представляющихся взору путешественника, во всхъ мстахъ, привлекающихъ свободныхъ людей, вы будете поражены тмъ же явленіемъ. Повидимому, на всемъ пространств южныхъ штатовъ невольничество уничтожено, не существуетъ. Этотъ оптическій обманъ происходитъ отъ того, что плантаторы поняли вредное вліяніе сношеній съ свободными людьми. Въ городахъ уже одн вывски могли бы выучить невольника читать, тамъ бы ему могла попасться какая нибудь негодная брошюрка, такъ онъ, пожалуй, нашелъ бы случай задать себ вопросъ: почему свободные люди получаютъ за свой трудъ жалованіе, а его заставляютъ работать даромъ! Нтъ, поскоре прочь отъ всхъ этихъ соблазновъ, поскоре въ глушь уединенной, далекой плантаціи. Тамъ, среди безъисходнаго мрака, невольникъ будетъ уже работать безпрепятственно. Тамъ его уму нельзя будетъ разгуляться, оттуда его ни на одно мгновеніе не выпустятъ, туда ни подъ какимъ предлогомъ не впустятъ никого посторонняго. Въ глубь африканской пустыни усердный миссіонеръ можетъ-быть успетъ пробраться, въ невольничьи плантаціи свободной, просвщенной Америки онъ не проникнетъ никогда, — потому что если иные ‘набожные’ плантаторы и допускаютъ священниковъ къ своимъ неграмъ, такъ это не иначе, какъ на условіяхъ совершеннйшаго забвенія идей, составляющихъ сущность ученія Христова. Притомъ же, въ город не такъ было бы ловко обращаться съ неграмъ съ полною безцеремонностью. Тамъ изъ не кстати зажженной искры могло бы вспыхнуть пламя. Мало того, даже въ пограничныхъ штатахъ число невольниковъ теперь убавляется, и предусмотрительные рабовладльцы отправляютъ свой товаръ въ боле обезпеченныя пространства.
Еще боле замчательна политика плантаторовъ относительно свободныхъ негровъ. Нтъ вдь никакого сомннія, что если какое-нибудь зрлище можетъ вредно подйствовать на негра-невольника, такъ это именно картина довольства его черныхъ собратій, такъ или иначе добившихся свободы. Плантаторамъ необходимо имть возможность утверждать, что для негра свобода гораздо гибельне неволи. И точно, они самодовольно показываютъ путешественнику, что на всемъ пространств южныхъ штатовъ нтъ благоденствующихъ свободныхъ негровъ. Да какъ же имъ быть, когда ихъ дятельности на каждомъ шагу представляются препятствія, когда наемъ свободнаго негра въ южныхъ штатахъ считается преступленіемъ и можетъ подвергнуть наемщика самымъ серьезнымъ непріятностямъ и, подъ-часъ, даже смерти. Но даже и въ такихъ обстоятельствахъ свобода немногихъ негровъ показалась плантаторамъ слишкомъ грозной. И вотъ, въ послднее время, большая часть южныхъ штатовъ ршилась ввести у себя законъ о немедленномь выселеніи свободныхъ негровъ. Было постановлено, что всякій свободный негръ, не покинувшій къ извстному сроку территорію штата, будетъ обращенъ въ рабство. Такимъ образомъ многія тысячи людей, не совершившихъ никакого преступленія, были приговорены къ одному изъ тягчайшихъ наказаній — къ ссылк. Притомъ же, изгнаніе это было обставлено самыми неблагопріятными условіями. Въ весьма короткій срокъ эмигрантъ долженъ былъ продать все свое имущество, котораго у него не хотли купить иначе, какъ за безцнокъ, и затмъ былъ принужденъ со всмъ своимъ семействомъ бжать черезъ сосдніе штаты, гд его на каждомъ шагу могутъ остановить, какъ бродягу, или затравить дрессированными къ такой охот собаками. Остановленный, какъ бглый невольникъ или какъ бродяга, эмигрантъ содержится нкоторое время въ тюрьм, и затмъ продается съ аукціона, для покрытія издержекъ на его содержаніе въ этой тюрьм. Продается онъ, конечно, вмст съ своимъ семействомъ и притомъ такъ, какъ обыкновенно продаются негрскія семейства, т. е. въ разницу: отецъ въ одн руки, мать въ другія, хорошенькая дочь въ третьи, некрасивая въ четвертыя, и т. д. Такимъ образомъ значительная часть просвщенной, свободной Америки приняла законъ, по которому люди, не виноватые ни въ чемъ, подвергаются истязаніямъ, какихъ нельзя присудить и за величайшее преступленіе.
Такъ же поразительно обращеніе плантаторовъ съ массой благо населенія, съ ‘блыми бдняками’. Если бы эти люди достигли хотя сколько нибудь значительной степени развитія, они, пожалуй, подняли бы голосъ, захотли бы повернуть дло по-своему, выбрали бы настоящихъ представителей, заглушили бы наконецъ яростный ревъ плантаторовъ. Ясно, значитъ, что развитіе ‘блыхъ бдняковъ’ было бы пагубно, и что его надобно истребить въ самомъ зародыш. Плантаторы ни передъ чмъ не отступили для достиженія этой цли. Нтъ страны въ мір, гд бы ценсура доходила до такой строгости, какъ въ южныхъ штатахъ, и сверхъ того, она тамъ обставлена особенными, чрезвычайно любопытными формами. Револьверъ и ножъ являются всюду на первомъ план. Съ револьверовъ слдитъ плантаторъ въ церкви за бесдой проповдника, съ револьверомъ разрываетъ онъ почтовый тюкъ и конфискуетъ ‘фанатическія’ изданія. Человкъ, читающій запрещенный плантаторскимъ распоряженіемъ журналъ или книгу, находится въ большой опасности въ непродолжительномъ времени кончить дни свои на вислиц. Промышленная дятельность ‘блыхъ бдняковъ’ также стсняется всякими средствами. Плантаторы нанимаютъ ихъ на работу только въ крайнихъ случаяхъ, естественно, предпочитая даровой трудъ невольника. Старанія достойныхъ законодателей увнчались такимъ полнымъ успхомъ, что есть цлыя сотни тысячъ этихъ несчастныхъ, которыхъ состояніе ничуть не лучше невольничьяго, и которые дошли до послдней степени пауперизма. Невжество массы чернаго и благо населенія въ южныхъ штатахъ покажется невроятнымъ. Въ Сверной Каролин, напримръ, считается совершенно безграмотныхъ людей:
Невольниковъ — 288,588.
Свободныхъ негровъ — 27,463.
Блыхъ бдняковъ — 80,163.
Всего — 396,114.
Для большаго поясненія этой цифры прибавимъ, что въ свободномъ Массачусетс не насчитываютъ и двухъ тысячъ безграмотныхъ. Въ томъ же штат выписывается 8,154 экземпляра газеты New-York Tribune, и 1,058 экземпляровъ New-York Herald. Сверная Каролина выписываетъ всего 57 экземпляровъ первой и 44 второй. Но и эти немногіе экземпляры задерживаются на почт. Книгопродавецъ, помстившій на своихъ полкахъ какую нибудь ‘проклятую аболиціонистскую мерзость’, по всей вроятности былъ бы повшенъ или застрленъ, а товаръ его сожженъ рукою палача. Достаточно было бы для такой расправы, чтобы у него, напримръ, нашли поэму Купера, гд помщаются слдующіе стихи:
I would noi have а slave to till my ground,
То carry me, to fan me while I sleep,
And tremble when I wake, for all the weallh
That sinews, bought and sold have ever earned.
No! dear as freedotn is, and in roy heart’s
Just estimation prized above all price,
I had much rather be myself the slave,
And wear the bonds than fasten item on him! (*)
(*) Не хочу, чтобы невольникъ пахалъ мою землю, возилъ меня, обмахивалъ меня веромъ во время сна и дрожалъ передо мною, когда я проснусь. Не хочу этого даже за все богатство, когда либо выработанное невольничьими мышцами. Я цню свободу выше всего на свт, но, какъ ни дорога она мн, я предпочелъ бы самъ сдлаться невольникомъ, чмъ наложитъ оковы на другаго.
Такіе факты достаточно говорятъ сами за себя, но читатель легко пойметъ, что главныхъ результатовъ плантаторскихъ подвиговъ слдуетъ искать не въ отсутствіи всякой возможности чтенія, не въ простой безграмотноcти, а въ крайней возмутительной забитости, безсмысленности значительной части ‘блыхъ бдняковъ’. Есть между ними сотни тысячъ несчастныхъ, совершенно потерявшихъ сознаніе, способность къ какому бы то ни было труду, сдлавшихся безсмысленнымъ орудіемъ плантаторовъ. Понятно, что легко разжечь такую толпу, какъ легко подбить ее на какое угодно преступленіе. Плантаторамъ даже вовсе не нужно разоряться, чтобы возмутить праздный безнравственный сбродъ. Съ помощью магической угрозы, что фанатики-аболиціонисты хотятъ поставить блыхъ въ положеніе худшее, чмъ положеніе негровъ, плантаторы могутъ весьма удобно выкидывать, напримръ, такія штуки. Одинъ ирландецъ, работавшій по найму въ одномъ изъ городовъ Южной Каролины, позволялъ себ неодобрительно отозваться о невольничьемъ труд. О словахъ его тотчасъ же донесли кому слдуетъ, бдняка арестовали, и въ сопровожденіи огромной, ругавшейся толпы отвели его въ присутственное мсто. Двумъ неграмъ, которые вели его, было приказано вталкивать его во вс попадавшіяся по дорог лужи и нечистоты. Въ присутственномъ мст его раздли до-гола, и нанесли ему тридцать девять ударовъ, изъ которыхъ каждый оставлялъ на спин глубокій кровавый рубецъ. Затмъ его съ ногъ до головы вымазали дегтемъ, обсыпали перьями и хлопкомъ, въ такомъ вид тотчасъ вывезли вонъ изъ штата. Нашлись журналы, которые съ торжествомъ разсказывали объ этомъ событія. И замтимъ, что это еще простая домашняя расправа. Въ политическомъ отношеніи, съ помощью той же развращенной, оскотиненной толпы бездомниковъ, плантаторы совершали подвиги, еще гораздо боле блистательные. Мы поговоримъ объ нихъ нсколько поздне, а теперь только спросимъ читателя, понялъ ли онъ, что такое знаменитая дикость американскихъ нравовъ, надъ которой у насъ такъ остроумно смются люди, желающіе доказать, что Сверо-Американскіе Штаты значительно отстали на пути прогресса. Револьверъ и ножъ, точно, въ ходу въ Америк, но не у честныхъ и трудолюбивыхъ гражданъ, а у немногихъ свирпыхъ плантаторовъ, которые тяготютъ надъ несчастнымъ Югомъ, и, какъ безобразный паукъ, высасываютъ жизнь изъ благодатныхъ странъ, которыя захватили въ своя нечистыя разбойничьи руки. Событія, совершающіяся теперь въ Америк, всего лучше могутъ доказать читателю, что масса тамошняго населенія съ негодованіемъ смотрятъ на эти ужасы и тяготится позорной язвой плантаторства, — язвой, которая пятнаетъ и сверные штаты, связанные съ Югомъ солидарностью, налагаемою государственнымъ единствомъ.
И изъ-за чего же бьются плантаторы? Мы охотно готовы допустить, что всякія человческія побужденія — справедливость, состраданіе, совсть — въ длахъ практическихъ не должны имть голоса, что при ршеніи такихъ вопросовъ человкъ долженъ руководиться только однимъ побужденіемъ — личною выгодой. Но посмотримъ, имютъ ли плантаторы право сказать, что они извлекаютъ посредствомъ невольничества выгоды, хотя сколько нибудь сообразныя съ богатствомъ страны, доставшейся имъ въ удлъ. Сборъ хлопка въ южныхъ штатахъ въ весьма изобильномъ 1860 году простирался до 4-хъ милліоновъ тюковъ. Считая тюкъ въ 50 доллеровъ, это составитъ 200 милліоновъ. Сахару было въ томъ же году выработано 250 тысячъ гогегедовъ, что, по 17 долларовъ за каждый, составляетъ около 18 съ половиною милліоновъ, а, вмст съ выручкой за хлопку 218,5000,000. Всю эту сумму можно счесть чистой прибылью, потому что незначительныя издержки на содержаніе невольниковъ съ избыткомъ покрываются выручкой съ разныхъ мелкихъ отраслей хозяйства и преимуществомъ даровой прислуги. Кром того, эта сумма, и такъ уже весьма почтенная, пріобртаетъ еще больше значенія потому, что распредляется между весьма незначительнымъ числомъ рабовладльцевъ. Вотъ главный любимый, задушевный аргументъ плантаторовъ, и на первый взглядъ онъ точно можетъ показаться достойнымъ вниманія. Но его значеніе исчезаетъ необыкновенно быстро, если сравнить цифру плантаторскаго дохода съ цифрами произведеній сверныхъ штатовъ. Относительное нищенство Юга выступитъ тогда во всей нагот.
Мы уже имли случай говорить о жалкомъ состояніи массы наго населенія. Мы видли ужасныя жилища негровъ, и замтили, что есть многія сотни тысячъ ‘блыхъ бдняковъ’, которыхъ благосостояніе находится на столько же низкой степени, какъ и благосостояніе негровъ. Такъ, гд масса страдаетъ такой ужасной нищетой, общій видъ страны необходимо долженъ нести на себ печать этой нищеты. И въ самомъ дл, прозжая по южнымъ штатамъ Америки, нельзя не быть пораженнымъ общей пустынностію страны и разореннымъ, обнищалымъ видомъ многихъ мстностей. Печальное состояніе всего, сдланнаго руками человка, дошло до такой степени, что придало жалкій видъ краю, который роскошью своей природы не уступаетъ никакой другой мстности земнаго шара. Но, сказавши объ разбросанности и крайней неудовлетворительности жилищъ и т. д., мы сказали еще далеко не все. Невольничій трудъ, независимо отъ своей непроизводительности, отличается еще тмъ, мало выгоднымъ свойствомъ, что устраняетъ возможность введенія машинъ и вообще усовершенствованныхъ методовъ хозяйства. Причина этого заключается, во-первыхъ, въ вредномъ вліяніи дароваго труда на способности и энергію плантаторовъ, а — во-вторыхъ въ естественномъ и похвальномъ желаніи невольниковъ — выработать для своихъ владыкъ въ данное время сколько возможно меньше. Это обстоятельство, вмст съ истощающими свойствами хлопчатника, заставляетъ чрезвычайно многихъ плантаторовъ бросать свои первоначальныя заведенія и откочевывать дале на югъ или на западъ, для отысканія новыхъ мстъ подъ свои плантаціи. Поэтому въ южныхъ штатахъ взоръ путешественника безпрестанно встрчаетъ печальныя картины совершеннаго запустнья, брошенныхъ, разрушающихся жилищъ, заросшихъ дикими растеньями полей. Видъ этотъ тмъ печальне дйствуетъ на душу, что знаешь, какъ немного было бы нужно искусства и усилій, чтобы жатва воздавала сторицею, брошенное въ благодатную землю зерно. Вотъ по этому поводу слова алабамскаго гражданина и самовидца, т. е. личности, которую нельзя заподозрить въ умышленномъ преувеличеніи зла:
‘Въ первоначально-заселенныхъ мстностяхъ Алабамы и моего роднаго Мадисонскаго графства’, говоритъ онъ: ‘я къ величайшему своему огорченію, могъ бы показать вамъ много печальныхъ памятниковъ неискусной воздлки хлопчатника. Наши мелкіе плантаторы, высосавъ лучшіе соки почвы, отправляются затмъ дале на югъ или западъ, отыскивая незанятыя еще полосы двственной земли, которую принимаются разорять подобнымъ же образомъ. Въ 1825 г. въ Мадисонскомъ графств считалось до трехъ тысячъ вотирующихъ голосовъ. Теперь ихъ тамъ всего 2300. При прозд черезъ этотъ край вашему взору безпрестанно будутъ представляться фермы, нкогда богатыя, а теперь брошенныя и разрушающіяся. Вы увидите поля, нкогда плодородныя, а теперь заглушенныя дрянными травами, увидите стны селеній, когда-то цвтущихъ, теперь покрытыми мхомъ запустнья. Увы! страна, еще младенчески-юная, гд пятьдесятъ лтъ тому назадъ ни одно дерево, еще не падало подъ ударами топора, — страна эта теперь обнаруживаетъ печальные признаки одряхлнья, которые мы видимъ въ Вигиніи и обихъ Каролинахъ.’
‘Можно ли’, спрашиваетъ Эбботтъ, ‘найдти въ Нью-Йорк, въ Массачучетс, въ Конектикут хотя что нибудь похожее на эту, печальную картину?Массачусетсъ занимаетъ пространства, сравнительно холодныя, безплодныя, а между тмъ онъ, посл Южной Каролины, кажется прекрасно воздланнымъ садомъ. Дятельные города, прекрасныя селенія, живописныя виллы и загородные дома, построенные со всми удобствами новйшей архитектуры, — однимъ словомъ, самыя разнообразныя воплощенія духа промышленности или предпріимчивости безпрестанно встрчаются путешественнику. Въ одномъ Массачусетс больше книжныхъ лавокъ, чмъ на всемъ пространств южныхъ штатовъ. По ценсу 1850 г. все блое населеніе Южной Каролины простиралось до 274,563 чел., что составляетъ мене трети населенія одного города Нью-Йорка. И сверхъ того цлая половина этого слабаго населенія находится въ состояніи скотскаго невжества и совершенной нищеты. Да проститъ намъ читатель маленькое отступленіе. Въ тхъ рдкихъ случаяхъ, когда кто нибудь у насъ берется защищать развитіе и богатство Сверо-Американскихъ Штатовъ, и позволяетъ себ робко замтить, что причина этого благоденствія можетъ-быть заключается въ свободныхъ, не стсняющихъ личности, учрежденіяхъ — въ этихъ случаяхъ, говорю я, ему презрительно отвчаютъ, что это вздоръ, что причина тутъ вовсе не та, что Союзъ развился такъ блистательно только потому, что американскіе поселенцы были люди особенной расы, и потому, что они имли возможность неопредленно распространятъ свою территорію. Въ европейскихъ государствахъ масса населенія не можетъ быть сравнена съ этими передовыми личностями англо-саксонской расы, и еще меньше можетъ пользоваться преимуществомъ безграничной территоріи. Сверхъ того, пресловутыя учрежденія Союза привели къ ужасамъ револьвернаго самоуправства, и это одно уже налагаетъ на Америку такое пятно, которое затмваетъ все, что можно сказать въ ея пользу. Мы не преклоняемся передъ общественными началами Америки, они не составляютъ для насъ идеала, мы не находимъ его въ личности американца, но, не смотря на это, мы все таки позволимъ себ возразить на это положеніе.
Мы уже имли случай показать читателю, какъ мало повинна масса американскаго населенія въ той крови, которая льется изъ подъ ножа и револьвера плантаторовъ. Можно положительно сказать, что наше, не пришедшее еще къ полному сознанью правъ человческихъ, сердце не можетъ даже понять всей гнусности, всей возмутительности такихъ поступковъ, съ такою полнотою и ясностью, какъ понимаетъ кто сердце амермканскаго гражданина. Свободныхъ гражданъ Союза въ этомъ отношеніи можно упрекнутъ только въ томъ, что они, отъ излишняго уваженія къ своей конституціи, такъ долго допускали подобные ужасы. Столько же мало основательно мнніе, будто обширность территоріи, особенное развитіе поселенцевъ были исключительными виновниками благоденствія Америки. Допуская важность обоихъ этихъ условій, допуская даже несуществавшее, трансцендентальное развитіе первоначальныхъ и вновь прибывающихъ американскихъ колонистовъ, — мы все-таки не видимъ, чтобы изъ этого можно было вывести вышеприведенное заключеніе. Вдь южные штаты населялись тми же трансцендентально развитыми людьми, вдь ихъ территорія также обширна и гораздо боле богата: отчего же тамъ такъ жалокъ человкъ? — отчего онъ нищъ, слабъ, лнивъ, безграмотенъ? И сверхъ того, пора оставить раболпное поклоненіе передъ геніемъ той или другой расы. Англо-саксонская порода теперь, точно, обладаетъ блестящими свойствами, но это потому, что она давно пользуется учрежденіями, которыя, при всемъ своемъ грубомъ несовершенств, далеко превосходятъ учрежденія большей части континентальныхъ государствъ. По мр улучшенія учрежденій развиваются и породы людей, и какъ весьма удовлетворительное доказательство этой критики, можно привести хоть бы тотъ фактъ, что теперь въ нкоторыхъ мстностяхъ Союза чуть ли не цлая половина населенія состоитъ изъ чистыхъ нмцевъ.
Но вернемся къ сравненію невольничьихъ штатовъ съ свободными. Среднія цнность земли въ Южной Каролин, въ 1854 году, не доходила до полутора долларовъ за акръ. Граждане этого роскошно одареннаго отъ природы штата, не смотря на помощь 288,449 невольниковъ, могли выработывать ежегодно не боле, чмъ на 9 милліон. доллеровъ, между тмъ какъ сумма, ежегодно выработываемая въ Массачусетс, доходитъ до 288 милліоновъ. Цнность земледльческаго и промышленнаго капитала въ Массачусетс составляетъ боле 112 милліоновъ. Сверная Каролина въ шесть разъ обширне, а между тмъ тамъ эта цифра не доходитъ до 73 милліоновъ. Цнность поземельной и движимой собственности въ Массачусетс доходитъ до 600 милліоновъ, — въ Сверной Каролин всего до 230, хотя въ эту цифру введена рыночная стоимость 288,000 милліоновъ. Массачусетсъ могъ бы купить всю Сверную Каролину, и у него остался бы еще значительный капиталъ для веденія работъ свободнымъ трудомъ, который скоро съ избыткомъ вознаградилъ бы его за издержку. Mассачусетсъ вывезъ въ 1855 году боле, чмъ на 28 милліоновъ доллеровъ, и ввезъ боле, чмъ на 45 милліономъ. Въ Сверной Каролин первая цифра составляетъ всего 500,000 фунтовъ,— вторая — 300,000. Въ Массачусетс считается 1285 миль желзной дороги, въ Сверной Каролин, въ шестъ разъ боле обширной, линіи желзныхъ дорогъ составляютъ всего 612 миль. Цнность земли въ Сверной Каролин составляетъ всего, среднимъ числомъ 3,06 доллера. Въ Нью-Йоркскомъ штат цифра эта возрастетъ до 36,97. Между тмъ Сверная Каролина ни въ какомъ отношеніи ему не уступаетъ, и нтъ причины, по которой земля тамъ должна бы была быть дешевле. Помноживъ количество акровъ земли въ Сверной Каролин на разность между 36,97 и 3,06, получимъ цифру потери, которую этотъ штатъ терпитъ отъ невольничества:
32,450,560 (акровъ)
X 33,91 дастъ намъ
398,499 доллеровъ.
Итакъ, вотъ вознагражденіе, вотъ премія, которой можно ждать за обращеніе невольничьей земли Сверной Каролины въ свободную землю. Если даже вычтемъ изъ этой суммы рыночную стоимость 288,600 негровъ (400 доллеровъ за каждаго), — такъ и это понизитъ нашъ барышъ всего только 116 милліонами доллеровъ. Рабовладльцевъ въ Сверной Каролин всего 28,303, остальное населеніе доходитъ до 840, 735. Неужели можно, не возмущаясь, обрекать всю эту массу на ту ужасную степень разоренія и бдности, которую мы сейчасъ изобразили. Можно ли жертвовать милліономъ людей для немногихъ тысячъ, можно ли какими бы то ни было картинами увеличить ужасъ, возбуждаемый этими цифрами?
‘Прекрасно, положимъ, что нельзя, положимъ, что все это точно очень возмутительно, но только вдь оно все же ничего не доказываетъ’, скажетъ намъ тутъ внимательный читатель. ‘Вдь мы съ вами о ршили, что не прилично требовать отъ людей отреченія отъ собственныхъ выгодъ, а все, что вы сказали, нисколько не доказываетъ, чтобы невольничество было невыгодно для плантаторовъ. Воровство невыгодно для обокраденнаго, но можетъ быть весьма выгодно для ловкаго вора. Нтъ, вы мн докажите, что воръ въ убытк, что ему было бы выгодне заняться другимъ ремесломъ, и тогда я съ ними соглашусь’. Хорошо, если бы такъ, потому что доказать это совсмъ не трудно. По собственной оцнк рабовладльцамъ Сверной Каролины, невольники ихъ стоятъ, круглымъ числомъ, 120 милліоновъ доллеровъ. Количество земли, принадлежащей плантаторамъ, составляетъ около 14 милліоновъ акровъ. Помноживъ это число на извстную намъ разность 33,91, получимъ 474 милліона. Вычтя отсюда цнность невольниковъ, увидимъ, что эманципація доставила бы плантаторамъ громадный барышъ въ 354 милліона доллеровъ. ‘Прекрасная цифра’, скажутъ намъ на это, но вдь она относится къ отдаленному будущему, а сначала? а въ первое время? Вдь мы станемъ нищими’. Полно, такъ ли? Отчего же васъ должна постигнуть такая печальная участь? Вдь отъ васъ не требуютъ ничего особеннаго, вдь хотятъ только, чтобы вы начали платить жалованье своимъ рабочимъ, чтобы вы перестали составлять такую возмутительную дисгармонію съ цлымъ образованнымъ міромъ, на равенство съ которымъ вы такъ гордо претендуете. Вдь подъ условіемъ свободнаго труда и многіе бдняки обогащаются, а вы съ вашими огромными матеріальными средствами должны разориться? Вдь вокругъ васъ ничего не перемнится, у васъ ничего не отнимутъ. Вашъ домъ останется на прежнемъ своемъ мст, поля не лишатся своей производительной силы, хижины вашихъ бывшихъ рабовъ по прежнему будутъ стоять рядомъ съ ними. Разница будетъ только въ томъ, что ихъ станутъ вызывать на работу деньгами, а не палкой, но эта издержка съ избыткомъ окупится плодовитостью свободнаго труда. Невольникъ трудится неохотно, старается сдлать какъ можно меньше, портитъ вс машины. Но вдь объ этомъ мы уже говорили, и нтъ причины повторять нашихъ словъ. Прибавимъ только, что даже въ случа неимнья незначительной суммы, необходимой для веденія работъ въ теченіе перваго года, всякій плантаторъ, конечно, безъ затрудненія могъ бы помочь себ соотвтствующимъ займомъ. Заемъ, заключенный для такой цли, благотворенъ по своимъ послдствіямъ и не иметъ ничего общаго съ мотовствомъ.
Покончивъ съ главнымъ плантаторскимъ аргументомъ, обратимся къ остальнымъ матеріальнымъ и нравственнымъ доводомъ, которыми рабовладльцы стараются поддержать свои такъ-называемыя права. Нельзя не сознаться, что вс эти доводы нелпы и главнымъ образомъ основаны на лжи. Дйствительно, плантаторы говорятъ, что блые въ жаркомъ южномъ климат не могутъ работать, а освобожденные негры не станутъ, и сверхъ того перержутъ своихъ бывшихъ господъ. Почтенныхъ плантаторовъ нужно бы спросить, какого цвта кожа нмцевъ и ирландцевъ, такъ усердно трудящихся на раскаленной пристани Новаго Орлеана, или на набережныхъ Мобиле. Имъ бы нужно было показать роскошныя хлопчато-бумажныя поля Техаса, и попросить ихъ замтить, что поля эти воздланы исключительно свободнымъ блымъ трудомъ. И затмъ, для вящшаго ихъ поученія, имъ можно бы было сообщить еще слдующіе факты.
1) На Юг въ настоящее время считается боле милліона свободныхъ блыхъ земледльцевъ, и они вовсе не находятъ, чтобы такъ было трудне работать, чмъ на Свер. Наблюденіе показываетъ, что случаи солнечныхъ ударовъ (coupe de soleil) на Свер боле часты чмъ на Юг. Въ Мин (Maine) термометръ подымается выше, чмъ гъ Южной Каролин. Боле умренный жаръ Юга продолжительне, вотъ и все. Работа подъ открытымъ солнцемъ никогда не бываетъ тамъ такъ опасна, какъ у васъ, въ жаркіе августовскіе дни.
2) Ценсъ покалываетъ, что въ Алабам теперь находится 67,000 блыхъ земледльцевъ, въ Миссиссипи 55,000, въ Техас 47,000. И вс эти люди не жалуются на нестерпимый жаръ.
3) Климатъ Юга есть климатъ южной Европы, гд никому никогда не приходило въ голову жаловаться на будто и позволяющій работать — жаръ.
Въ подтвержденіе этихъ истинъ, Эбботтъ приводитъ много свидтельствъ, сообщаемыхъ лицами, живущими на Юг и достойными полнаго доврія. Не перебираемъ ихъ краткости ради, и скажемъ прямо, что вс они подтверждаютъ успшность благо труда въ самыхъ жаркихъ мстностяхъ Юга и даже въ городахъ, гд раскаленныя строенія увеличиваютъ жаръ. На основаніи этихъ свидтельствъ, можно даже утвердительно сказать, что даже въ самыхъ жаркихъ мстахъ трудъ блыхъ вообще производительне, чмъ трудъ негровъ, въ ихъ теперешнемъ состояніи. Что же касается до обвиненія’ будто освобожденные негры на станутъ работать, то это, конечно можетъ произвести только человкъ, одаренный крайнимъ безстыдствомъ, или совершенно незнающій дла. Не пускаясь для опроверженія этой лжи ни въ какія теоретическія разсужденія, приведемъ только два факта, которые пояснятъ дло гораздо лучше, чмъ бы мы могли это сдлать.
Въ декабр 1859 года, плантаторы Георгіи подали законодательной палат этого штата просьбу, изъ которой мы приведемъ слдующій отрывокъ: ‘Имемъ честь обратить вниманіе ваше на важное зло, проистекающее изъ позволенія невольникамъ наниматься, жить отдльно отъ своихъ господъ, владть и промышлять всякаго рода экипажами и вагонами, подряжаться на поставку произведеній своей промышленности. Мы усиленно просимъ объ изданіи закона, запрещающаго всмъ безъ исключенія неграмъ селиться вдалек отъ своихъ Господъ, подряжаться на постройки или всякія другія работы и вообще заниматься чмъ бы то ни было, иначе, какъ по непосредственному распоряженію своихъ владльцевъ или блыхъ людей, которымъ будутъ отданы въ наемъ, просимъ закона, запрещающаго также всякому негру владть какимъ бы то ни было общественнымъ экипажемъ, равно какъ и управлять имъ для собственныхъ выгодъ, даже и въ томъ случа, если бы ему отдавалась только часть выручки’.
Извстно, на какихъ условіяхъ рабовладльцы позволяютъ своимъ невольникамъ предаваться самостоятельной дятельности. Извстно, что невольникъ платитъ господину дв трети и даже больше своей выручки. И между тмъ, даже при этихъ тягостныхъ условіяхъ, негры бросаются на отдльныя занятія съ такимъ усердіемъ, работаютъ съ такой неутомимой энергіей, что плантаторы начинаютъ опасаться ихъ успховъ, и считаютъ необходимымъ оградить себя отъ этой опасности всего силою безпощаднаго закона. Нтъ людей, противъ которыхъ издаются подобные законы, нельзя упрекать въ лности, въ томъ, что они не станутъ работать иначе, какъ изъ-подъ палки. Этотъ законъ останется вчнымъ несмываемымъ пятомъ на всхъ, кто такъ, или иначе подавалъ плантаторству руку и вчнымъ оправданіемъ несчастныхъ, которые подъ ихъ игомъ потеряли образъ человческій и вс человческія способности.
Но есть другой фактъ, доказывающій, коли хотите, еще боле убдительно всю наглость обвиненій, возводимыхъ плантаторами на невольниковъ, фактъ этотъ — уничтоженіе невольничества въ англійскихъ колоніяхъ. Онъ чрезвычайно важенъ еще и потому, что опровергаетъ столько же низкое обвиненіе, будто освобожденные негры необходимо перержутъ своихъ господъ. Конечно, для уничтоженія этой нелпой мысли достаточно самой ничтожной искры здраваго смысла, стоитъ только подумать, что плантаторы имютъ на своей сторон моральное превосходство, оружіе, армію, флотъ, арсеналы, магазины — и могутъ все кто обратить противъ неорганизованной и безоружной толпы. Но, повторяемъ еще разъ, факты будутъ краснорчиве насъ. Въ англійской Вестъ-Индіи считалось, лтъ тридцать тому назадъ, около 800,000 невольниковъ, находившихся на послдней степени нравственнаго униженія, и имвшихъ достаточное количество причинъ ненавидть своихъ владльцевъ. А между тмъ, когда въ ночь на 1 августа 1834 года эти люди получили свободу, то переворотъ произошелъ самымъ спокойнымъ образомъ. Не было нанесено ни одного удара, ни одного оскорбленія, не было пролито ни одной капли крови. Мало того, радость освобожденныхъ выразилась не въ шумныхъ сценахъ восторга, а въ тихомъ, молитвенномъ благоговньи. Вотъ, напримръ, какъ описываютъ моментъ освобожденія на Антиго. ‘Вечеромъ 31 іюля толпы негровъ-невольниковъ въ самыхъ лучшихъ своихъ одеждахъ стали собираться къ своимъ церквямъ’ Обширная С.-Джонская церковь скоро вся наполнилась ожидающими свободы, и они провели послдніе часы рабства въ пніи духовныхъ гимновъ. Когда приблизилась полночь, пасторъ предложилъ собранью, при первомъ удар часовъ, пасть на колни, и въ этомъ униженномъ положеніи принять драгоцнный даръ свободы. Невольники единодушно повиновались его голосу, и на колняхъ, въ глубокомъ безмолвіи, прослушали двнадцать медленныхъ ударовъ часа освобожденія. Когда замолкъ послдній ударъ, все на минуту предались выраженію неудержимаго восторга. Начались обниманія, полились слезы, родные, знакомые, шумно поздравляли другъ друга, вс восторженно благодарили Бога и простирали къ небу освобожденныя руки свои. Но эти бурныя проявленія радости были непродолжительны, нсколько минутъ спустя снова началось пнье псалмовъ, и остальная часть ночи была проведена въ чтеніи библіи и въ слушаніи проповди миссіонеровъ, пояснявшихъ неграми истинный смыслъ данной имъ свободы и важность трудолюбія и повиновенія законамъ’. И подобныя же сцены происходили на всемъ пространств англійской Вестъ-Индіи. По этому поводу считаемъ полезнымъ напомнить читателю, помщенную въ февральской книжк ‘Современника’ за прошлый годъ, статейку, подъ заглавіемъ: ‘Лность грубаго простонародья’. Въ ней съ достаточною подробностью изложены факты, относящіеся къ эманципаціи вестъ-индскихъ негровъ, и въ особенности послдствія этой спасительной мры. Тамъ же, въ настоящемъ свт, выставленъ фактъ разоренія нкоторыхъ плантаторовъ и объяснены настоящія причины этого факта. Вс, видавшіе англійскую Вестъ-Индію во времена невольничества и имвшіе случай взглянуть на все въ послднее время, согласно свидтельствуютъ о невроятномъ развитіи матеріальныхъ и нравственныхъ силъ этого края съ 1834 года. А между тмъ Вестъ-Индія испытала въ этотъ періодъ времени многіе тяжелые удары, не имвшіе ничего общаго съ эманципаціей. Но еще разъ предлагаемъ читателю, заинтересованному этимъ вопросомъ, заглянуть въ названную вами статью.
Когда плантаторамъ приходится въ разговор уступить сил фактовъ и логики, то они, для защиты своего дла, хватаются еще за слдующій якорь спасенія. Они говорятъ, что знаменитые учредители Союза допустили рабство и, значитъ, одобряли его, такъ какъ, въ противномъ случа, они безъ сомннія приняли бы мры къ его унитоженію. Слова эти такая же низкая клевета, какъ и т, которыми плантаторы стараются позорилъ природу негровъ. Эбботтъ приводитъ много отрывковъ изъ сочиненій и писемъ знаменитыхъ основателей американской свободы, и вс они блистательно опровергнутъ гнусное обвиненіе. Не только ни одинъ изъ этихъ людей не защищаетъ невольничества, но, напротивъ, они о немъ выражаются точно такъ же, какъ ныншніе аболиціонисты, — и плантаторы, при малйшей консеквентности, должны бы были примнить къ нимъ, теперь такъ щедро раздаваемыя, названія ‘фанатиковъ’ ‘поджигатей’ проклятыхъ черныхъ ‘республиканцевъ’, враговъ Юга и т. п. Приводимъ здсь только мннія Вашингтона и Джефферсона. 12-го апрля 1786 года Вашингтонъ писалъ Роберту Моррису: ‘Могу только сказать вамъ, что нтъ на свт человка, который искреннй меня желалъ бы видть осуществленіе плана объ уничтоженіи (abolition) невольничества.’ 5-го апрля 1788 года, въ письм въ Лафайету, написанному по поводу эманципаціоннаго плана, который тотъ представилъ, — мы видимъ слова: ‘Я буду счастливъ присоединиться къ вамъ въ этомъ похвальномъ дл.’ Итакъ Вашингтонъ — аболиціонистъ, — Вашингтовъ самъ употреблялъ это слово! Чувства Джефферсена выражены еще гораздо ясне. Онъ написалъ манифестъ американской свободы, декларацію о независимости, а мы находимъ въ ней слдующія слова:
‘Вс люди одарены Творцовъ извстными неотъемлемыми правами и, въ томъ числ, правомъ жизни, свободы и дятельнаго стремленія къ счастью.’
Можетъ ли быть какое нибудь сомнніе насчетъ смысла этихъ словъ? можно ли хоть одно мгновеніе думать, что, писавши ихъ, великій американскій демократъ предавался размышленіямъ объ оттнкахъ кожи и боле или мене искуственномъ раздленіи человческихъ породъ? Можно ли думать, чтобы Джефферсонъ согласился на слдующее измненіе своихъ словъ:
‘Вс люди кавказской крови, т. е. люди съ блой кожей, прямыми волосами и мало развитой пяткой, одарены Творцомъ извстными неотъемлемыми правами и, въ томъ числ, правомъ жизни, свободы и дятельнаго стремленія къ счастью.’
Нелпость этого предположенія ясна до излишества, но мы можемъ еще прибавить, что Джефферсонъ во всю жизнь свою не написалъ ни одной строчки, которая бы противорчила его стремленію ко всеобщей свобод. Вотъ, напримръ, слова его:
‘Сношенія между владльцемъ и невольниковъ необходимо приводитъ, съ одной стороны, къ безпрестанному проявленію самыхъ буйныхъ страстей и самаго безпощаднаго эгоизма, а съ другой — къ унизительной и растлвающей подчиненности’… ‘И какого презрнія достойны государственные люди, позволяющіе половин гражданъ попирать священныя права другой, обращающіе первыхъ въ свирпыхъ деспотовъ, а вторыхъ — въ озлобленныхъ враговъ. Рабство въ однихъ уничтожаетъ нравственность, въ другихъ — любовь къ родин, потому что если рабъ можетъ любить какую нибудь страну, такъ ужь во всякомъ случа не ту, гд онъ обреченъ трудиться для другаго, гд онъ долженъ своимъ же трудомъ, собственными руками губить въ себ человчность, и передавать свою жалкую участь порождаемымъ имъ поколніямъ.’
Въ другомъ мст Джефферсонъ говоритъ:
‘Надемся, что всемогущій Промыслъ уже готовитъ средства освобожденію нашихъ братьевъ. Когда исполнится мра ихъ страданія, когда ихъ стоны темнымъ облакомъ донесутся до неба, тогда на защиту ихъ поднимется рука правосуднаго Бога. Въ книг судебъ, тверже, чмъ что бы то ни было другое, уже вписанъ приговоръ объ освобожденіи этихъ людей.’
Нтъ, въ виду такихъ словъ, плантаторамъ нельзя не признаться, что Джефферсонъ — главный руководитель людей, которыхъ они теперь называютъ фанатиками и поджигателями: нельзя не признаться, что его сочиненія должны быть задержаны на границ Юга, нельзя наконецъ не согласиться, что явись онъ теперь самъ въ любомъ изъ южныхъ штатовъ, то, безъ всякаго сомннія, подвергся бы всмъ ужасамъ плантаторскаго самоуправства.
‘Но, говорятъ наконецъ защитники рабовладнія: какое же вамъ до насъ дло, изъ-за чего вы бьетесь? Положимъ, что мы поступаемъ безсовстно, положимъ, что мы разоряемъ край нашъ и даже самихъ себя, положимъ, что статистическія цифры говорятъ, что одинъ Нью-Йоркскій штатъ могъ бы купить всю собственность Арканзаса, Делавара, Флориды, Мериланда, Миссури, Миссиссипи, Тенесси, Техаса и Колумбіи, — положимъ, что во всхъ возможныхъ отношеніяхъ мы неправы, но, опять-таки, какое Сверу до васъ дло? Вдь мы его не трогаемъ, и отъ него требуемъ только, чтобы онъ не вмшивался въ наши дла.— Во-первыхъ, это неправда, Сверъ подвергался со стороны Юга многимъ тяжелымъ оскорбленіямъ, и отъ него требуютъ гораздо больше, чмъ невмшательства, отъ него требуютъ поддержки, помощи. Когда, выведенный изъ терпнья безчеловчными страданьями, невольникъ бжитъ отъ васъ, вы требуете чтобы мы помогли вамъ задержать его. Вамъ извстны почти непреодолимыя препятствія, съ которыми бгство негровъ сопряжено. Бгутъ матери съ дтьми, бгутъ бдняки, истомленные истязаніями. Имъ нигд нтъ пристанища, нигд нтъ спокойнаго отдыха, скрываясь въ лсахъ, они борятся съ голодомъ, зимою мерзнутъ отъ холода. Страданія ихъ такъ велики, что многіе погибнутъ на пути, и когда, несмотря на все это, несмотря на погоню, несмотря на собакъ, воспитанныхъ вами по вашему подобію, невольникъ добжитъ до свободнаго штата, — вы требуете, чтобы мы присоединились къ вамъ и вашимъ собакамъ, чтобы мы наложили руку на этого несчастнаго, невиноватаго ни въ какомъ преступленіи, ищущаго только свободы. И до сихъ поръ мы, къ вчному стыду своему, исполняли ваши требованія, ловили вамъ бгавшихъ отъ васъ невольниковъ. Да, къ вчному стыду нашему, только подъ флагомъ Англіи находилъ бглецъ убжище, и мы смиренно должны были принимать отъ нея съ презрніемъ брошенный намъ урокъ любви къ ближнему и къ свобод. Мы передъ цлымъ міромъ несли отвтственность за ваши злодянія, насъ дразнили словами: ‘свободная, просвщенная Америка’,— намъ надола эта роль, надоло отвчать за поступки, въ которыхъ мы не принимали участія. Посл столькихъ лтъ колебаній, намъ пора повиноваться давнишнему голосу совсти, который требуетъ отъ насъ прекращенія возмутительнаго положенія длъ’.
Передавъ такимъ образомъ читателю взглядъ Эбботта на вмшательство Сверныхъ штатовъ въ дла Юга, и, въ значительной степени, даже самую манеру выраженія его объ этомъ предмет, приступивъ затмъ къ почти подстрочному переводу той части его книги, гд онъ говоритъ объ оскорбительныхъ выходкахъ плантаторовъ противъ Свера. Эбботтъ иметъ въ виду доказать, что южные джентльмены не только не были обижаемы Сверомъ, но напротивъ сами постоянно нападали на него самымъ наглымъ образомъ. Вотъ его аргументы, мстами нсколько сокращенныя нами.
1) Рабовладльцы требуютъ, чтобы мы имъ позволяли, при посщеніи нашихъ штатовъ, привозить съ собою невольниковъ и держать ихъ у насъ неопредленное время. Вмст съ тмъ они требуютъ, чтобы мы исказили свои законы, такъ чтобы дать имъ возможность съ полной энергіей выжимать изъ невольниковъ все количество дароваго труда, къ какому онъ способенъ, они хотятъ, на сколько это ихъ касается, ввести къ намъ невольничій кодексъ, оскорбляющій вс наши чувства и совершенно противны духу нашего законодательства. И за отказъ нашъ въ согласіи на требованіе, которое всякій нашелъ бы безумнымъ относительно Англіи или Франціи, южные джентльмены позорятъ насъ грубйшими словами, какія можно отыскать въ нашемъ язык.
2) Если сверный житель ршитъ путешествовать на Югъ, имя при себ свободнаго темнокожаго слугу, этотъ слуга немедленно арестуется вами и содержится въ тюрьм вплоть до вызда его хозяина изъ штата. Если на корабл, посланномъ на Югъ, окажется темнокожій матросъ, поваръ, кто нибудь — вы точно также лишаете насъ его услугъ, сажаете его въ тюрьму, и держите тамъ вплоть до отплытія корабля. Такимъ образомъ вы требуете права введенія рабовладльческаго законодательства на Свер, и не позволяете намъ пользоваться у васъ нашими свободными учрежденіями. И вотъ позорный аргументъ, на который вы ссылаетесь: ‘если невольники наши увилдятъ, что вы платите жалованье своимъ слугамъ, то имъ покажется непріятно работать даромъ, и они также потребуютъ платы.’
3) Наскучивъ неудобствомъ насильственной разлуки съ прислугой и сажаніемъ ея въ тюрьму, Массачусетсъ отправилъ въ Южную Каролину одного изъ достойнйшихъ своихъ гражданъ, съ порученіемъ спросить самымъ дружескимъ образомъ: нтъ ли какой нибудь возможности хотя отчасти устранить зло. Посольство имло характеръ самый миролюбивый, всего мене угрожающій: халъ безоружный посланникъ съ своею дочерью.
Но едва только онъ прибылъ, какъ подвергся грубйшимъ оскорбленіямъ, которымъ трудно отыскать что нибудь подобное въ исторіи. Толпа джентльменовъ высшаго сословія, предводительствуя стаями ‘блыхъ бдняковъ’ окружила его съ дикими криками, грозила ему дегтемъ и перьями, и только поспшное бгство спасло посланника отъ всхъ ужасовъ самоуправства. Нтъ народа въ Европ, который бы не счелъ подобнаго поступка достаточнымъ поводомъ къ войн.
Въ недавнее время вы приняли новый принципъ, который назвали ‘верховнымъ правомъ поселенцевъ’ (Squatter Sovereignty). На основаніи этого принципа, поселенцы новой территоріи имютъ право установить у себя свободное или невольничье законодательство. Когда мы замтили, что въ Канзас значительное большинство стало склоняться на сторону свободы, то вы собрали весь сбродъ, бездльничающій на улицахъ Миссури, вооружили его ножми, ружьями, палками и револьверами и сказавъ ему рчь, поощряемую къ пренебреженію всхъ законовъ, къ вынужденію согласія силою оружья, къ подавленью всего, что несогласно съ интересами рабовладльцевъ, — ворвались съ этой буйной шайкой въ Канзасъ, и путемъ самаго зврскаго насилія — утвердили тамъ свое возмутительное законодательство. Про попытку Броуна вы много кричали, а такого рода поступки считаете законными. Можно ли однако сравнивать ихъ?
По поводу канзаскихъ длъ въ Вашингтонскомъ сенат происходили жаркія пренія. Сенаторъ Сёммеръ произнесъ по этому случаю рчь, гд разсказалъ съ строжайшею точностью весь ходъ тамошнихъ событій. Рчь эта, сверхъ того, очевидно не нарушали парламентскихъ приличій, потому что ораторъ, при произнесеніи ея, ни разу не былъ остановленъ.
Рабовладльцы тмъ не мене пришли отъ нея въ совершенную ярость. Успвъ уничтожить свободу печати и слова въ Колизе, они ршились привести къ молчанію и всхъ свободномыслящихъ людей въ сенат союзныхъ штатовъ. Доводовъ массачусетскаго сенатора нельзя было опровергнуть. Оставалась, значитъ вразумить его палкой.
Г. Престонъ Брунсъ, представитель Южной Каролины, вооруженный палкой и револьверомъ, прокрался въ заду засданій сената, имя при себ союзника на случай успшнаго сопротивленія жертвы. Сёмнеръ, ни подозрвая опасности, писалъ за своей конторкой, при чемъ ноги его были протянуты такъ, что ему трудно было быстро подняться. Г. Бруксъ, мужчина боле, чмъ шести футовъ роста, и чрезвычайно сильный, осторожно подкрался къ нему сзади и гуттаперчевой падкой, которая по своей толстот и тяжести могла быть названа смертоноснымъ орудіемъ, сталъ бить его по голов со всей энергіей своихъ геркулесовскихъ мышцъ. Застигнутый врасплохъ, и ошеломленный страшными ударами, Сёмнеръ напрасно старался подняться, и убійца продолжалъ истязаніе, пока не отдлилась кожа отъ костей, и кровь не полила широкою струею. При пятнадцатомъ или двадцатомъ удар подоспли къ мсту дйствія люди. Одинъ усплъ схватить Брукса за руку, а другой поддержалъ несчастнаго Сёмнера, который уже падалъ на полъ, въ состояніи совершеннаго безчувствія.
Конечно, никто не осмлится сказать, что этотъ поступокъ былъ дломъ личнаго озлобленія, и что рабовладльцы не могутъ нести отвтственность за зврство одного изъ своихъ, представителей. Нтъ, плантаторы почти единодушно рукоплескали гнусному длу, признали его своимъ и украсили его эпитетами ‘рыцарскаго’ и ‘героическаго.’ Ихъ сенаторы, въ самой зад сената, восхваляли Брукса. Населеніе южныхъ штатовъ, на громадныхъ митингахъ, ршило сдлать ему овацію и поднесло ему богатый фарфоровый сервизъ. Его родной штатъ истощилъ всю изобртательность для пріисканія ему достойной награды и наконецъ ршилъ послать ему, со всею возможной торжественностью, новую палку для замны той, которую онъ повредилъ на голов одного изъ благороднйшихъ сыновъ Новой Англіи. На новой палк были написаны слова, ‘Бей.’
Джентльмены Юга, имете ли вы посл этого право, хотя одно мгновеніе жаловаться на нашу симпатію къ бдному Броуну, такъ мало успвшему въ своей благородной попытк?
Но нкоторымъ, можетъ быть, все еще покажется невроятнымъ, чтобы южные штаты, могли сочувствовать такому гнусному убійц. Увы! этотъ печальный фактъ не трудно доказать.
Виргинскій журналъ ‘Richmond Whig’ говоритъ:
‘Телеграфъ сообщаетъ намъ, что вчера, по окончаніи засданій сената, мистеръ Бруксъ, изъ Южной Каролины, нанесъ сенатору Сёмнеру, отъявленному и сквернословному массачусетскому аболиціонисту, весьма дйствительную палочную экзекуцію. Радуясь этому обстоятельству, мы однако жалемъ, что мистеръ Бруксъ, вмсто палки, не употребилъ лошадинаго или коровьяго кнута. Это было бы приличне для скверной спины клеветника. Надемся, что полезное орудіе не прекратитъ своего дйствія. Сьюардъ и другіе должны съ нимъ познакомиться вскор.’
Виргинскій же журналъ ‘South-Side Democrat’ говоритъ:
‘Сегодняшній телеграфъ всего боле порадовалъ наши чувства извстіемъ о великолпной палочной экзекуціи, данной этому дерзкому аболиціонисту рыцарскою рукой Брукса, изъ Южной Каролины.’
Въ ‘Petersburg Inteltigeneer’ (Виргинія) сказано:
‘Мы чрезвычайно огорчены тмъ, что мистеръ Бруксъ запачкалъ свою палку объ спину аболиціониста Сёмнера. Мы жалемъ объ этомъ не потому, чтобы Сёмнеръ не заслуживалъ вполн постигшей его участи, но потому, что это обстоятельство поддержитъ ихъ гнусное дло и дастъ имъ возможность поднять крикъ, который будетъ долго драть уши публики…. впрочемъ, мы совершенно согласны съ тмъ, что хорошая трепка есть единственное средство вразумить аболиціонистовъ.’
‘Columbia Times’ говоритъ:
‘Мы не ошиблись, сообщая, что поступокъ мистера Брукса съ сенаторомъ Сёмнеромъ вызоветъ въ Южной Каролин не только сочувствіе, но и усерднйшія поздравленія. Тотчасъ, посл полученія этого извстія, собрался въ Ньюберри восторженный митингъ, ршившій подвести мистеру Бруксу палку съ золотымъ набалдашникомъ. У насъ, въ Колумбіи, была составлена для подобной же цли подписка, въ глав которой стояло имя нашего губернатора…. Наши южныя дамы также собираются подвести ему нсколько палокъ….’
Въ ‘Richmond Enquirer’ (Виргинія) сказано,
‘Нкоторые южные журналы, драпируясь нынче какою-то исключительною нжностью чувствъ и особеннымъ уваженіемъ къ свойствамъ офиціальныхъ сношеній, присоединились къ аболиціонистскимъ журналамъ, и вмст съ ними порицаютъ наказаніе, нанесенное Сёмнеру мистеромъ Престономъ Бруксомъ. Признаемся откровенно эти медоточивые фарисей выводятъ насъ изъ терпнія Говоря вообще, южная пресса рукоплещетъ поведенію мистера Брукса безъ всякихъ ограниченій. Наше одобреніе, по крайней мр, принадлежитъ ему вполн. Мы находимъ, что его поступокъ хорошъ по мысли, еще лучше по исполненію, и наконецъ всего превосходне по послдствіямъ. Эти пошляки, сенатскіе аболиціонисты, стали забываться, стали позволять себ дерзости относительно джентльменовъ. Теперь они превратились въ слабую, жалкую, трусливую гурьбу, знакомую можетъ быть съ кое-какими учеными книжками, но совершенно лишенную бодрости и чести. Этихъ чувствъ теперь больше въ ста собакъ. Прикрытые своими ‘привилегіями’, они воображали, что могутъ безнаказанно оскорблять Югъ и его представителей. Имъ слишкомъ много давали воли, и было необходимо вколотить имъ покорность…. Мистеръ Бруксъ взялъ на себя иниціативу благоразумной мры, и заслуживаетъ полнаго нашего одобренія за ловкость и смлость, съ которыми онъ наказалъ Сёмнера. Это былъ поступокъ, вполн приличный, исполненный въ приличное время и въ приличномъ мст. Нелпо говорить о святости сенатской залы, коль скоро она осквернена присутствіемъ такихъ негодяевъ, какъ Вильсонъ, Сёмнеръ или Уэдъ. Мы надемся, что другіе джентльмены послдуютъ примру мистера Брукса….’
Но довольно, есть ли, посл того, что мы сказали, хотя малйшая возможность сомнваться въ истинномъ значенія поступка мистера Брукса? И однако этотъ поступокъ и вс разсказанныя вами вещи не составляютъ еще крайняго предла плантаторскихъ подвиговъ. Дерзость ихъ доходитъ до того, что они всми ужасами ножевой расправы выгоняютъ съ Юга людей, не хотящихъ поддерживать рабовладльческаго кандидата на президентство, и, наконецъ, не стыдятся назначать преміи за головы нашихъ лучшихъ гражданъ.
Намъ кажется, что приведенные нами газетные отзывы достаточно любопытны, и весьма бы опечалились, еслибъ ихъ изобиліе надоло читателю. Мы ршились дать этой части нашей статьи такое непропорціональное развитіе потому, что намъ казалось, что эти выписки всего лучше могутъ познакомить читателя съ духомъ и чувствами южныхъ плантаторовъ. Читатель теперь уже не станетъ сомнваться въ томъ, кого слдуетъ винитъ въ самоуправств и дикости нравовъ южныхъ штатовъ Сверной Америки. Наконецъ, онъ пойметъ, какую массу страданій должны выносить несчастные, находящіяся въ полной зависимости отъ такихъ людей.
Обратимся теперь къ вопросу объ освобожденіи сверо-американскихъ невольниковъ. Скажемъ заране, что никакъ не возьмемъ на себя выразить на этотъ счетъ положительное мнніе, такъ какъ политическій горизонтъ Америки все еще не совершенно ясенъ. Если возможность разрыва, степень вроятности и послдствія котораго были уже разобраны въ политическомъ обозрніи январской книжки ‘Современника’, станетъ меньше, чмъ была нсколько недль тому назадъ, а вмст съ тмъ уменьшится конечно и возможность одного изъ лучшихъ ршеній невольничьяго вопроса. Дйствительно, и теперь съ Юга на Сверъ бжитъ каждую недлю отъ 100 до 200 невольниковъ. Въ случа разрыва, число это возрасло бы выше всякой возможности сравненія, потому что Сверъ сталъ бы покровительствовать бглецамъ. Линія пограничныхъ штатовъ быстро потеряла бы всхъ своихъ невольниковъ, стала бы свободною и вернулась къ Союзу. Новая пограничная линія затмъ стала бы такъ же быстро очищаться, и невольничество постепенно и весьма быстро исчезло бы съ поверхности Союза, который посл этого, безъ сомннія, снова соединился бы въ одно цлое.
Вообще же трудно предвидть мирное ршеніе вопроса. Плантаторы мечтаютъ о пріобртеніи роскошной Кубы, въ незанятыя пространства которой могли бы перевезти своихъ невольниковъ. Но этотъ планъ ни въ какомъ случа не можетъ быть осуществленъ. Взять Кубу силой — нтъ возможности: большія европейскія державы не допустятъ до этого. Еще мене возможно купить роскошнйшій островъ въ мір, особенно въ то время, когда снова просыпается, если не сила, то гордость Испаніи. Начинать переговоры о продаж Кубы такъ же остроумно, какъ обнаружить желаніе купить Кастилію или Андалузію. Сверхъ того, покупка эта невозможна и потому, что Куба нужна испанскимъ чиновникамъ, а всякому близко извстно, какъ много занимается мстъ и какъ много ведется войнъ по одной только этой причин.— Но если мало можно надяться на добровольную уступку со стороны плантаторовъ, то мирнымъ путемъ, значитъ, едва ли что нибудь ршится, и дло будетъ тянуться до тхъ поръ, пока избытокъ зла и страданія не вызоветъ наконецъ возстанія невольниковъ. Избытокъ зла — благодатное средство, такъ часто выводящее людей изъ тяжелаго оцпеннія, — можетъ быть спасетъ сверо-американскихъ негровъ, какъ спасъ нкогда голландцевъ при герцог Альб, Германію и полъ-Европы при Льв X, Францію и за ней многія страны посл Людовика XV. Въ этомъ отношеніи огромное вліяніе могутъ имть вновь порабощенные негры, о которыхъ мы говорили въ начал нашего разсказа. Многіе изъ нихъ имютъ уже много блой крови въ жилахъ, многіе достигли значительной степени развитія, наконецъ вс должны быть проникнуты непримиримой ненавистью къ людямъ, поступающимъ съ ними съ такою возмутительной жестокостью. Чувства ихъ должны быть озлоблены тмъ боле, что многіе изъ нихъ знаютъ своихъ отцовъ, и помня судьбу несчастныхъ матерей, вдвойн понимаютъ ужасъ своего положенія. Ясно, какое вліяніе могутъ имть такіе люди на остальныхъ невольниковъ, понятно, что неожиданное для всхъ пламя пожара можетъ вдругъ вспыхнуть на всхъ концахъ края, и что рядомъ съ нимъ начнутся убійства и грабежи, которыхъ свирпость конечно будетъ ужасна, но будетъ необходимое послдствіе крайней неразвитости и, главное, крайнихъ страданій народа. Такой народъ можетъ быть идеально кротокъ, но только до тхъ поръ, пока его не выведутъ изъ себя. Мы сказали, по поводу возстанія, вслдствіе эманципаціи, что если бы даже оно было возможно, то во всякомъ случа осталось бы ничтожнымъ, безплоднымъ, — но этого нельзя сказать о возстаніи ради освобожденія. Тамъ движеніемъ руководило бы чувство мелкое, не могущее вызвать единодушныхъ проявленій сильнаго энтузіазма, оно могло бы выразиться не иначе, какъ немногими шайками бродячихъ негровъ. Совсмъ иное мы увидимъ во второмъ случа. Тутъ будутъ драться изъ-за великой идеи, изъ-за священныхъ и существенныхъ правъ, тутъ энергія всего четырехъ-милліоннаго сословія будетъ напряжена тмъ боле, что, въ случа неудачи, оно не можетъ ждать пощады. Къ братьямъ, ищущимъ свободы, безъ сомннія, присоединятся многіе изъ давно-свободныхъ, въ рядахъ возставшихъ найдутся люди, способные руководить ими, найдется новый Тусснъ-Лувертюръ и с.-домнигская трагедія снова разыграется со всми своими ужасами и съ еще гораздо большей силой. Никакъ нельзя сказать, чтобы Эбботтъ считалъ эти событія мало вроятными. ‘Судьба невольничества ршена неизмнно’, говоритъ онъ: ‘дай Богъ только, чтобы оно не исчезло въ мор огня и крови.’
И такъ, вотъ что такое невольничество, вотъ его проявленія, вотъ его матеріальныя и психологическія послдствія. Они неотразимы и для рабовладльца, и для невольника. Ихъ возмутительность не станемъ больше напоминать читателю, но скажемъ только, что если бы плантаторы у всхъ рождающихся въ извстномъ сословіи людей выкалывали глаза или отрубали какіе нибудь члены, то конечно въ минуту сознанія внушили бы сами себ непобдимое отвращеніе. А вдь на самомъ дл они поступаютъ еще хуже, потому что лишаютъ людей пользованія всми ихъ членами, и закрываютъ ихъ умственный, духовный свтъ. Въ одной рчи, по поводу аристократической таксы на хлбъ, О’Коннедь представилъ картину благороднаго герцога, прокрадывающагося въ убогій чердакъ бдной матери семейства, неимющей возможности насытить дтей своихъ даже достаточнымъ кускомъ хлба. Благородный лордъ тмъ не мене отымалъ у ней половину скудной подачки, клалъ ее въ свой карманъ, и затмъ предоставлялъ ей распорядиться остальнымъ. ‘Картина эта возмущаетъ насъ до глубины души’, прибавилъ ораторъ: ‘а между тмъ, не то ли же самое длаютъ наши аристократы, налагая въ свою пользу на хлбъ таксу, которая удвоиваетъ его цну. Это то же самое, но мы на этотъ видъ смотримъ спокойно вотъ уже такъ много лтъ’. Дйствительно, вообще, всегда и во всемъ мы слишкомъ много смотримъ на форму — слишкомъ мало на сущность. Одинъ эффектный поступокъ трогаетъ насъ больше, чмъ милліоны столько же гадкихъ, но мене яркихъ длъ. Мы видли, что рабовладльцы поступаютъ невыгодно для себя въ экономическомъ отношеніи, легко понять, что они точно также никогда не могутъ быть счастливы. Требуя отъ своихъ невольниковъ добродтелей, которыхъ неспособны обнаружить сами, даже при обстановк несравненно боле пріятной, которыхъ бы не обнаружилъ ангелъ, если бы его поставили въ положеніе невольника, — рабовладльцы естественно почти всегда озлоблены на своихъ невольниковъ, всегда видятъ вокругъ себя недовольныя лица. Неужели такъ трудно, не скажу понять, но хоть бы замтить, что въ подобной обстановк мы не можемъ быть, никогда не бываемъ счастливы. Издержки на водвореніе вокругъ себя довольства вовсе не такъ безкорыстны, какъ кажутся съ перваго взгляда, потому что гораздо врне ведутъ къ счастью, чмъ лишняя мебель, элегантная лампа, лишняя шляпка или даже извстнаго фасона карета. Ласковое, дружеское обращеніе съ служащими также вовсе не есть подвигъ самоотверженія, потому что оно можетъ доставить намъ гораздо больше удовольствія, чмъ любезности съ скучными гостями въ гостиной. Атмосфера любви и согласія иметъ въ себ особенную, счастливящую силу, которой благотворное вліяніе можетъ не цнить только тотъ, кто никогда ея не испыталъ. Она можетъ украсить самую бдную обстановку, безъ нея нельзя быть счастливымъ, даже среди самой блестящей. Она-то необходима для приданія труду привлекательности и плодотворности, и безъ нея онъ всегда будетъ мало полезной пыткой, даже и въ томъ случа, когда человкъ трудится не изъ-подъ кнута, не отъ голода, не изъ нужды, а по боле сносному побужденію житейской предусмотрительности и нравственныхъ обязательствъ.