Невжественная критика. Отвтъ ‘Церковнымъ Вдомостямъ’.
Невжественная критика. Отвтъ ‘Церковнымъ Вдомостямъ’.
П. Тихомировъ.
Невежественная критика: Ответ ‘Церковным Ведомостям’, Тихомиров Павел Васильевич, Год: 1904
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Тихомиров П. В. Невежественная критика: Ответ ‘Церковным Ведомостям’: [По поводу рец. А. Петровского в No 41 ‘Церковных Ведомостей’ 1903 г. на кн.: Пророк Малахия. Троице-Сергиева Лавра, 1903] // Богословский вестник 1904. Т. 1. No 3. С. 591—600 (2-я пагин.).
По примру одного изъ персонажей извстной Крыловской басни, отвтомъ на невжественную критику могло-бы быть только презрніе: ‘вспорхнулъ — и полетлъ за тридевять полей’…. Къ сожалнію, не всегда это средство бываеть вполн цлесообразно. Оно не всегда гарантируетъ потерпвшую сторону отъ того, чтобы до нея не долетали въ разнообразной форм отголоски невжественной выходки. A затмъ,— и это гораздо важне, — человческое невжество можетъ располагать услугами прессы (иногда — даже органовъ, претендующихъ на нкоторую авторитетность), распространяя, такимъ образомъ, и въ масс читающей публики ложный взглядъ на извстнаго автора. Къ этому дянію, граничащему съ клеветой или публичнымъ опороченіемъ добраго имени, уже трудно отнестись съ презрительнымъ равнодушіемъ. Въ такомъ именно положеніи нахожусь я въ отношеніи къ замтк г. А. Петровскаго въ No 41 ‘Церковныхъ Вдомостей’ за 1903 г. о моей книг: ‘Пророкъ Малахія (1903 г., стр. XIX + 596)’. Я уже съ конца августа 1908 г. нахожусь въ нкоторомъ род ‘за тридевять полей’, за предлами нашего дорогого отечества, но ‘дымъ’ его доходитъ до меня и сюда, и не скажу, чтобы онъ былъ ‘сладокъ и пріятенъ’. Меня и здсь (въ Берлин) познакомили съ замткой г. Петровскаго. Моею первой мыслью было пренебречь ею, хотя она и въ достаточной мр меня возмутила. Но затмъ я сталъ получать изъ разныхъ мстъ Россіи выраженія то негодованія по поводу невжественной развязности моего рецензента, то простого недоумнія. Въ виду этого, — такъ какъ моя безотвтность могла-бы показаться двусмысленной,— я ршилъ отозваться на замтку г. Петровскаго краткой характеристикой того научнаго багажа и тхъ упрощенныхъ пріемовъ, съ какими онъ приступилъ къ оцнк моей научной работы. Вдаваться съ нимъ въ полемику я не намренъ, потому что съ невжествомъ не полемизируютъ, a его достаточно только характеризовать.
Прежде всего, не желая быть несправедливымъ къ г. Петровскому, я долженъ къ чести его сказать, что замтка его о моей книг въ общемъ написана въ тон благожелательномъ. Какъ его сужденія объ отдльныхъ частяхъ моего изслдованія, — по намренію критика очень одобрительныя,— такъ и общее заключеніе, гласящее, что ‘указанные (въ рецензіи г. Петровскаго) недостатки теряются въ масс представляемаго изслдованіемъ автора (т. е. моей книгой) цннаго матеріала’ (Церк. Вд. 1903 г. No 41, прилож. стр. 1601, 2), показываютъ, что перомъ критика двигало отнюдь не враждебное отношеніе ко мн или моей книг, и что его тмъ не мене возмутительное сужденіе о ней является просто грхомъ ‘невднія’. Но это — не скромное невдніе, a соединенное съ большою самоувренностью и маскирующееся ‘ученымъ видомъ знатока’, вслдствіе чего оно даже можетъ импонировать иному читателю, не знакомому ни съ моей книгой, ни съ относящейся къ ея предмету литературой. Вотъ эта-то симулируемая критикомъ ученая авторитетность и составляетъ самую возмутительную особенность его замтки. Конечно, въ хорошемъ журнал нетерпимъ уже и самый фактъ помщенія рецензіи незнакомымъ съ предметомъ рецензентомъ, но ‘Церковныя Вдомости’ уже давно пріютили на своихъ страницахъ немногочисленную компанію присяжныхъ критиковъ сомнительной ученой компетенціи и до нкоторой степени пріучили своихъ читателей чуть не въ каждомъ номер встрчать г.г. Петровскаго, Сменцовскаго, Блявскаго и др. под., трактующихъ о самыхъ разнородныхъ литературныхъ явленіяхъ въ области богословской, церковно-исторической и канонической науки. И тмъ не мене, я до послдняго времени не думалъ, — можетъ быть, только потому, что не приходилось на себ самомъ этого испытать {По полученнымъ однако мною изъ Россіи указаніямъ, можно сказать, что и другіе авторы испытали на себ прелести этой невжественной критики. Заслуживаетъ упоминанія также и то обстоятельство, что невжество и даже тенденціозность сказываются и въ самомъ выбор рецензируемыхъ книгъ. Солидныя научныя работы иногда замалчиваются, а ничтожныя брошюрки восхваляются до небесъ. Примровъ пока не привожу, но, если понадобится, могу привести.},— чтобы эти критики могли брать такой безцеремонно-авторитетный тонъ и были такъ невжественны въ предмет и легкомысленны въ отношеніи къ чтенію рецензируемыхъ книгъ. Мн казалось, что ужъ если человкъ пристроился къ извстному амплуа, которое ему, строго говоря, не по плечу, то онъ, по крайней мр, суметъ вести эту роль осторожно, не вызывая нареканій, т. е.,— въ примненіи къ данному случаю, — не провираясь грубо. Замтка г. Петровскаго показала мн, что г.г. рецензенты ‘Церковныхъ Вдомостей’ и эту, такъ-сказать, дипломатическую свою задачу понимаютъ очень упрощенно, лишь въ отношеніи къ одной изъ затрогиваемыхъ ими сторонъ, именно къ читающей публик: здсь они сумли набить руку и усвоить себ такой увренно-спокойный, авторитетный и освдомленный тонъ, что только въ рдкихъ случаяхъ истинные размры ихъ компетенціи становятся очевидны и для неспеціалистовъ-читателей. Отъ изобличеній-же авторовъ они ограждены принципіальнымъ недопущеніемъ со стороны редакціи ‘Церк. В.’ полемики и опроверженій. Подъ этой надежной защитой они, распустившись до того, что не считаютъ даже нужнымъ читать рецензируемыхъ книгъ, a только разрзываютъ ихъ наудачу въ двухъ-трехъ мстахъ и затмъ съ легкимъ сердцемъ пописываютъ, что Богъ на душу положитъ, не особенно заботясь о соотвтствіи своихъ сужденій какъ съ содержаніемъ обозрваемой книги, такъ и съ положеніемъ въ наук трактуемыхъ ею предметовъ.
Все сказанное вполн подтверждается замткой г. Петровскаго о моей книг. Мой рецензентъ совершенно незнакомъ ни съ положеніемъ въ наук обсуждаемыхъ мною вопросовъ, ни съ относящейся сюда литературой и очень мало знакомъ съ моей книгой. Совершенно очевидно, что при такихъ условіяхъ нельзя браться за рецензію. Но г. Петровскаго такіе пустяки не останавливаютъ. Онъ пишетъ,— и на взглядъ неспеціалиста-читателя получается даже довольно приличная рецензія: съ достаточной похвалой автору и съ указаніемъ достоинствъ и неизбжныхъ во всякомъ человческомъ твореніи недостатковъ. Но вслдствіе указаннаго его трехсторонняго невжества, и похвала его получаетъ характеръ двусмысленный, и характеристика моей работы не соотвтствуетъ дйствительности, и критическія замчанія совершенно несправедливы.
Такъ мой рецензентъ признаетъ мое изслдованіе ‘какъ трудъ экзегетическій, стоящимъ несравнимо выше русскихъ толкованій на книгу пророка Малахіи, являвшихся прежде’ (стр. 1602, 2). Повидимому, мн должно быть очень пріятно, но если знать, что именно являлось раньше на русскомъ язык по толкованію пророка Малахіи, то похвала эта окажется довольно ‘студеной’ и отнюдь не лестной {Объ этихъ моихъ русскихъ предшественникахъ по толкованію пророка Малахіи интересующіеся могутъ узнать изъ моей книги. Теперь же я пока не намренъ безъ надобности задвать имена во всхъ другихъ отношеніяхъ очень почтенныхъ авторовъ.}… Справедливость требовала, чтобы рецензентъ цнилъ мою книгу (въ благопріятномъ или неблагопріятномъ смысл,— это ужъ дло его убжденія) съ точки зрнія тхъ притязаній, какія она сама заявляетъ. Я стремлюсь дать изслдованіе, которое-бы не только стояло на уровн образцовъ западноевропейской науки и использовало вс существенные результаты, достигнутые послднею въ изученіи моего предмета, но и прибавило къ нимъ нчто самостоятельное н новое. Моему рецензенту и слдовало сказать, насколько мн удалось разршить именно эту задачу. Для такого сужденія ему, конечно, необходимо было сравнить результаты моей работы съ тмъ, что сдлано на запад, a не ограничиваться указаніемъ на русскую литературу о Малахіи, представляющую изъ себя частію печатавшіяся въ епархіальныхъ вдомостяхъ семинарскія записки по священному писанію, частію лишь назидательное чтеніе безъ претензій на научность и только въ одномъ случа — попытку (довольно, впрочемъ, неудачную) поработать надъ предметомъ научно. Но само собою понятно, что разъ г. Петровскій съ иностранными комментаріями на Малахію незнакомъ, онъ и не могъ сравнить съ ними мою книгу. Онъ сравнилъ ее только съ тмъ, что ему доступно, и, повидимому, думалъ въ простот сердца сказать что-нибудь для меня лестное, поставивъ ее ‘несравнимо выше’ этихъ знакомыхъ ему книгъ. Вотъ ужъ и вспомнишь тутъ, что иногда бываетъ ‘простота хуже воровства’…
Характеризуя исагогическую часть моей книги (I часть), г. Петровскій задачу моей работы полагаетъ въ ‘пересмотр литературы о книг пророка Малахіи’ (стр. 1599). Ясно, что рецензентъ не прочиталъ моей книги, a чисто a priori сфантазировалъ, чмъ-бы я могъ заниматься. Никогда такой задачи я себ не ставилъ: не литературу я желалъ пересматривать, a стараюсь, насколько возможно, ршить различные вопросы, связанные съ книгой пророка Малахіи. Критическій же элементъ здсь играетъ y меня служебную роль,— подчиненную положительнымъ задачамъ. Читавшій мою книгу не могъ-бы этого не видть. Какъ, спрашивается, назвать эту манеру писать рецензіи, не заглядывая въ рецензируемыя книги!!… И любопытна развязность, съ какою г. Петровскій дале сообщаетъ, что y меня ‘разборъ и опроверженіе разнообразныхъ взглядовъ’ только ‘сопровождается установленіемъ опредленныхъ положительныхъ выводовъ’ (тамъ-же). Но онъ не ограничивается тмъ, что самъ сочиняетъ содержаніе исагогической части моей книги, a — представьте себ!— даетъ даже и критическую оцнку этой своей выдумки. И нельзя при этомъ ему отказать въ ловкой сообразительности. Совершенно логично, въ дух установленнаго имъ взгляда на мою работу, онъ разсуждаетъ: ‘само собою понятно, что работа подобнаго рода требуетъ со стороны автора критическаго чутья, но по своимъ результатамъ она не можетъ быть названа новою, оригинальною’ (тамъ-же). Да, г. Петровскій, можетъ быть, это и ‘само собою понятно’ относительно работъ ‘подобнаго рода’, но вдь моя-то работа — не ‘подобнаго рода’, — какое Вы имете право судить a priori, a не на основаніи дйствительнаго знакомства съ дломъ? Вдь по чувству самой элементарной справедливости Вы должны были-бы сначала почитать мою книгу, а потомъ уже и говорить о томъ, что въ ней есть и чего нтъ.
Но недаромъ, какъ я сказалъ, рецензенты ‘Церковныхъ Вдомостей’ набили себ руку въ своемъ ремесл. Мой критикъ понималъ, что голословность можетъ показаться подозрительной и читателямъ, не видавшимъ моей книги. Чтобы избжать такого нежелательнаго впечатлнія, онъ вдается въ нкоторыя подробности относительно моего пользованія бывшими y меня научными пособіями, но и эти подробности онъ опять беретъ не изъ моей книги, a выдумываетъ. Онъ имитируетъ освдомленность и при этомъ говоритъ нчто нестерпимо-несправедливое и неврное: ‘примыкая къ представителямъ ортодоксальнаго западнаго библейскаго направленія, авторъ находитъ y нихъ вполн достаточное количество матеріала и для опроверженія ложныхъ взглядовъ (?), и для подтвержденія достоврныхъ (?)’ (тамъ-же). Мене всего я повиненъ въ приписанной мн здсь рецензентомъ ‘ортодоксальности’ и признаю это съ его стороны опять тоже чисто апріорнымъ разсужденіемъ съ точки зрнія выработаннаго въ сравнительно старые годы русской богословской науки представленія объ обязательномъ шаблон учено-богословскихъ работъ въ Россіи: предполагалось, что работы по Священному писанію должны писаться въ дух какого-то западнаго ортодоксальнаго направленія. Но я именно этому-то шаблону не слдую и безусловно его отвергаю, чего критикъ не могъ-бы не замтить, если-бы читалъ мою книгу {Выпуская въ свтъ свою книгу, я, признаюсь, даже не чуждъ былъ опасенія, что она придется очень не по вкусу нкоторымъ русскимъ обскурантамъ и неразумнымъ ревнителямъ православія и вызоветъ нареканія именно за это отступленіе отъ когда-то свято чтившагося шаблона. Конечно, по существу дла эти обвиненія были-бы несостоятельны. Но я теперь упоминаю объ этомъ не затмъ, чтобы ихъ предупреждать или опровергать, a только чтобы оттнить, въ какое комическое положеніе можетъ попасть рецензентъ, не читающій разбираемой книги: меня объявляютъ приверженцемъ того самаго направленія, за отсутствіе котораго я ожидалъ нападокъ на себя…}. Вообще устарлое дленіе библеистовъ на ‘ортодоксальныхъ’ и ‘отрицательныхъ’, въ примненіи къ изслдователямъ книги пророка Малахіи безусловно неумстно, потому что въ этой области свободное научно-критическое изслдованіе нигд серьезно не сталкивается съ какими-либо догматическими и конфессіональными препятствіями. Т немногочисленныя ученыя работы по Малахіи, которыя тмъ не мене замтно проникнуты конфессіональными и апологетическими тенденціями, теряютъ вслдствіе этого немало въ своей научной цнности. И я въ предисловіи къ моей книг совершенно открыто заявляю, что моя задача — критика и реставрація Малахіина текста, установка его историческаго смысла и объективное ршеніе всхъ такъ называемыхъ исагогическихъ вопросовъ, касающихся его. Я отнюдь не стремился,— да по существу моей задачи и не могъ стремиться,— ‘къ опроверженію ложныхъ взглядовъ и подтвержденію достоврныхъ’ (какъ хочетъ представить мой рецензентъ), потому что ложность или достоврность извстнаго научнаго взгляда не была для меня чмъ-то a priori извстнымъ, a вытекала изъ объективнаго обсужденія фактическихъ и документальныхъ данныхъ по тому или иному вопросу. Я стремился къ отысканію истины, a priori для меня не извстной, a не къ защитѣ, какихъ-либо предзанятыхъ, мнимо ‘достоврныхъ взглядовъ’. Моя задача была не апологетическая, a чисто научная {Научное изслдованіе можетъ имть апологетическое значеніе (и моя книга, по отзыву проф. Мышцыва, дйствительно иметъ таковое), но оно ни въ какомъ случа не должно ставить себ апологетическихъ задачъ, дабы не стать вмсто научнаго тенденціознымъ.}. Поэтому я ни къ какому направленію заране и не ‘примыкаю’. Если-же рецензентъ въ своихъ (приведенныхъ мною выше) словахъ желалъ указать только на совпаденіе въ нкоторыхъ случаяхъ моихъ выводовъ и аргументаціи съ выводами и аргументаціей извстнаго западнаго направленія, то и здсь онъ сфантазировалъ совершенно невпопадъ: въ тхъ случаяхъ, когда я,— употребляя неудачное выраженіе г. Петровскаго,— ‘примыкаю’ къ какимъ-либо западнымъ ученымъ, такими учеными, по большей части, оказываются не писатели такъ называемаго ‘ортодоксальнаго’ направленія въ род Генгстенберга, Рейнке и т. п., а представители, если угодно, ‘отрицательнаго’, врне — критичеекаго направленія въ род Велльгаузена, Штаде, Новака, Корниля, Кенига и др. Это, подтверждая сказанное мною о неумстности (по крайней мр, въ отношеніи къ пророку Малахіи) принимаемой г. Петровскимъ классификаціи западныхъ ученыхъ на ‘ортодоксальныхъ’ и ‘отрицательныхъ’, подтверждаетъ также и мои слова о томъ, что онъ моей книги не прочиталъ, a характеризовалъ ее наобумъ съ точки зрнія апріорнаго, казавшагося ему непреложно обязательнымъ шаблона {Если-бы я имлъ какія-либо основанія думать, что г. Петровскій дйствительно прочиталъ мою книгу, то изъ его ошибки въ характеристик ея направленія я долженъ былъ-бы сдлать выводъ о его незнакомств съ направленіемъ главнйшихъ представителей западной науки по Ветхому Завту, но хотя для меня незнакомство моего критика съ западной литературой и стоитъ вн всякаго сомннія, я однако думаю, что съ именами-то Штаде и Велльгаузена онъ долженъ быть знакомъ хотя-бы по наслышк.}.
Критическая оцнка исагогической части моей книги формулируется рецензентомъ въ положеніи: ‘среди этого повторенія взглядовъ западныхъ библеистовъ замтны по мстамъ и слды самостоятельности’ (указываются стр. 69, 113 и сл., 126 и сл. моей книги). Каковъ тонъ и какова документальность!… Критикъ не желаетъ быть несправедливымъ къ автору и, какъ человкъ вполн освдомленный, ясно видящій, что y автора (т. е. y меня) есть заимствованнаго, и что своего, благосклонно отмчаетъ послднее и ставитъ это мн въ заслугу. Довріе читателя этимъ безусловно подкупается, и онъ способенъ серьезно поврить, что г. Петровскій дйствительно знакомъ съ предметомъ. Пусть указанныя страницы взяты наобумъ, a дв послднихъ даже и не особенно удачно,— вдь читатель проврять не станетъ!…
Но въ настоящемъ случа г. Петровскій не только позируетъ предъ читателями, рисуясь своими мнимыми познаніями, но и совершаетъ нчто боле неблаговидное по отношенію къ рецензируемому автору: вдь разъ онъ самую задачу моего изслдованія полагаетъ (неправильно) лишь въ пересмотр литературы, то это ‘повтореніе’ чужихъ взглядовъ получаетъ весьма недвусмысленный видъ упрека мн въ компилятивности. Чтобы длать такой серьезный упрекъ, надо тщательно сличить мою работу съ трудами моихъ предшественниковъ. Если же рецензентъ садится писать о книг, только разрзавъ ее въ двухъ-трехъ мстахъ, не уяснивъ себ точно моей задачи, не разглядвъ, какъ слдуетъ, къ кому я ‘примыкаю’, и не зная той литературы, съ какой я имлъ дло,— то какъ назвать такой поступокъ?… Я думаю, что едва-ли кому нужно подсказывать названіе, по справедливости заслуженное моимъ критикомъ {Какъ уже я сказалъ раньше, полемизировать съ г. Петровскимъ я не считаю нужнымъ. Но я не могу удержаться отъ негодованія, видя. какъ критикъ, не обнаруживающій и ‘слда’ знакомства съ литературой прдмета, высокомрно изрекаетъ свои ‘слды самостоятельности’. Дальше этого въ злоупотребленіи печатнымъ словомъ итти некуда. Но я продолжаю думать, что это злоупотребленіе и эта некрасивая съ нравственной точки зрнія выходка противъ меня является y г. Петровскаго просто плодомъ легкомыслія: онъ не сообразилъ, что его имитація освдомленности не есть только невинный обманъ читателей ‘Ц. В.’, a задваетъ (какъ клевета) и автора (меня), мн кажется, что онъ не имлъ намренія сказать то, что сказалъ. Если моя догадка врна, то г. Петровскій, какъ честный человкъ, долженъ печатно отказаться отъ своей рецензіи, a на будущее время, по меньшей мр, быть осмотрительне…}…
Сужденіе объ экзегетической части моей книги само по себ ничего обиднаго для меня не содержитъ, если не считать нсколько подчеркнутаго стремленія критика взглянуть на разбираемую книгу сверху внизъ: ‘примненіе указанныхъ пріемовъ (предварительно г. Петровскій характеризуетъ пріемы моей работы) даетъ въ результат вполн достаточное объясненіе текста, но въ нкоторыхъ мстахъ послднее нуждается въ поправкахъ’ (стр. 1600, 1). Несомннно, что въ книг, состоящей почти изъ 600 страницъ, должно найтись даже не мало мстъ, нуждающихся въ поправкахъ. Но если вспомнить о размрахъ научной компетенціи моего критика, то впечатлніе получается совершенно иное. И если обратиться къ отдльнымъ (очень немногочисленнымъ) замчаніямъ г. Петровскаго противъ моего толкованія тхъ или иныхъ случайно взятыхъ мстъ Малахіи, то прежде всего надо будетъ еще разъ констатировать его незнакомство съ моей книгой. Вопреки моему ршительному заявленію, обстоятельно доказываемому на протяженіи многихъ страницъ,— что ‘каждая рчь пророка Малахіи образуетъ новый отдлъ книги, обыкновенно не имющій близкаго логическаго отношенія ни къ предыдущему, ни къ послдующему’ (стр. 87 и слд.),— онъ одно свое возраженіе строитъ на предположеніи логической связи между первой и второй рчью. Затмъ, точно также встрчаемся мы здсь и съ дутыми попытками пустить читателямъ пыль въ глаза своей якобы научной серьезностью посредствомъ буквальнаго цитированія одного мста по-гречески и по-еврейски, въ послднемъ случа,— конечно, съ неизбжнымъ y подобныхъ импровизированныхъ гебраистовъ враньемъ въ чтеніи {Вранье это обнаруживаетъ не только ошибку глаза, a и незнаніе корней: г. Петровскій транскрибируетъ ‘мизбеги’ вм. ‘мизбехи’.}… Вообще, г. Петровскій остается вренъ себ и здсь: имитируетъ знанія и освдомленность въ надежд, что читатели его проврять не станутъ и не всегда смогутъ,— кому въ самомъ дл, охота задумываться, насколько къ длу приводится греческій текстъ? a что своей цитаціей еврейскаго текста (тоже ничего не доказывающей) критикъ обнаружилъ только свое невжество въ еврейскомъ язык и даже неумнье читать по-еврейски, этого многіе даже и не способны замтить, a впечатлніе-то, между тмъ, получается все-таки довольно внушительное.
Оканчивая свою замтку, я считаю нужнымъ прибавить, что я намренно поставилъ въ ея заглавіи: ‘Отвтъ Церковнымъ вдомостямъ’, a не ‘отвтъ г. Петровскому’. Я отнюдь не думалъ оправдываться или защищаться противъ упрековъ моего… затрудняюсь сказать… критика, потому что вдь его писаніе, собственно говоря, и не заслуживаетъ имени критики. Мн только хотлось, охарактеризовавши эту литературную манеру, спросить: умстно-ли въ уважающемъ себя орган такое компрометирующее сотрудничество?
Берлинъ,
1904 г. 1 февраля.