Непогрешимые, Аверкиев Дмитрий Васильевич, Год: 1878 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 49 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Д. В. АВЕРКІЕВЪ

ДРАМЫ

ТОМЪ ВТОРОЙ

Княгиня Ульяна Вяземская.— Разрушенная невста.— Франческа Риминійская.— Царевичъ Алексй.— Непогршимые.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ А. С. СУВОРИНА
1896

НЕПОГРШИМЫЕ

КОМЕДІЯ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ДЙСТВІЯХЪ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

Павелъ едоровичъ Крутищевъ, богатый баринъ.

Андрей Васильевичъ, его племянникъ.

Меркурій Саввичъ Быстряковъ, извстный финансистъ.

Иванъ Семеновичъ Бушуевъ, извстный адвокатъ.

Похваткинъ, газетный сотрудникъ, тоже извстный.

Потапъ, старый слуга Крутищевыгь.

Варвара Павловна, дочь Павла едоровича.

Наталья Алексевна, ея подруга.

Дйствіе сейчасъ, въ Москв, въ дом Крутищевыхъ.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Комната въ дом Крутищевыхъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Крутищевъ, Андрей.

АНДРЕЙ.

Я врю, дядюшка, что свадьба ршена,

Я только смю сомнваться,

Чтобъ состоялася она.

КРУТИЩЕВЪ.

Вотъ выпалилъ! не ждалъ я отъ тебя, признаться,

Хоть къ дикимъ выходкамъ твоимъ давно привыкъ,

И знаю коротко, какъ золъ ты на языкъ…

АНДРЕЙ.

Не утверждаю я, а только сомнваюсь.

КРУТИЩЕВЪ.

А я, мой милый, убждаюсь,

Что ты единственно за тмъ, чтобъ злить меня,

Изъ-за границы воротился:

Въ Москв всего четыре дня,

А я ужъ сорокъ разъ бсился.

АНДРЕЙ.

Я удаляюся…

КРУТИЩЕВЪ.

Постой…

Не могъ ты такъ… наврно есть причина…

АНДРЕЙ.

Мн странно, что моя холодная кузина

Влюбилася такъ скоро…

КРУТИЩЕВЪ.

Милый мой!

Съ тхъ поръ, какъ барышнямъ дана свобода,

На свадьбы скорыя ршительная мода.

АНДРЕЙ.

Но былъ ли мсяцъ съ вами онъ знакомъ

Предъ тмъ, какъ объявили женихомъ?

КРУТИЩЕВЪ.

Куда! всего дв-три недли.

Но ужъ таковъ мой нареченный зять:

Онъ любитъ приступомъ все брать

И на проломъ идетъ къ желанной цли.

АНДРЕЙ.

А все жъ я не пойму никакъ,

Чмъ онъ усплъ понравиться кузин.

КРУТИЩЕВЪ.

Вообрази, тутъ страсти нтъ въ помин,

Поврь мн,— это бракъ

Не по любви, а по разсудку.

АНДРЕЙ.

Вы вправду говорите, или въ шутку?

КРУТИЩЕВЪ.

Мой милый, знаю я твои

Высокопарныя мечтанья,

Про страстную любовь и нжныя свиданья.

Держался я иной системы воспитанья,

Вотъ правила мои:

Варвар я давалъ свободу,

Но умъ холодный въ ней развилъ,

Тмъ, что безъ устали твердилъ,

Чтобъ чувствамъ не давала ходу.

АНДРЕЙ.

Вы, дядюшка, великій педагогъ

И ваши правила прекрасны.

КРУТИЩЕВЪ.

Я длалъ только то, что могъ,

А, впрочемъ, результаты ясны:

Меркурій Саввичъ Быстряковъ

Завиднйшій изъ всхъ московскихъ жениховъ,

Прекраснйшей души, отличный малый, честный,

Съ блестящей головой,

И молодъ, и хорошъ собой,

Притомъ же финансистъ извстный,

Трудомъ составилъ капиталъ…

АНДРЕЙ.

Положимъ, не трудомъ, а биржевой игрою.

КРУТИЩЕВЪ.

Трудомъ, трудомъ! не спорь со мною…

И если бъ только онъ желалъ,

Давно бы въ головы былъ выбранъ всей Москвою.

АНДРЕЙ.

Ахъ, дядюшка, завидую я вамъ:

И до сдыхъ волосъ дожили,

И къ увлеченіямъ способность сохранили.

А годъ назадъ,— свидтель былъ я самъ,—

Какъ волю давъ презрительнымъ словамъ,

Вы Быстрякова на чемъ свтъ пушили.

КРУТИЩЕВЪ.

Я? Быстрякова? ты сошелъ съ ума!

АНДРЕЙ.

Казалось, истина сама

Въ тотъ часъ вщала вашими устами:

Тогда вы находили сами,

Что онъ и выскочка, и плутъ…

КРУТИЩЕВЪ.

Ахъ! мало ли что люди лгутъ…

И я, потокомъ общимъ увлеченный…

АНДРЕЙ [продолжая].

Что онъ мошенникъ уличенный,

Что вся семья ихъ Богомъ проклята…

КРУТИЩЕВЪ.

Вс говорили: не одинъ я…

Теперь же убжденъ, что это клевета.

АНДРЕЙ [также].

Отецъ служилъ въ Управ Благочинья,

И дралъ равно и съ мертвыхъ, и съ живыхъ,

Съ чужихъ, какъ со своихъ родныхъ.

И прибавляли въ заключенье

Такое милое нравоученье:

Что тамъ, молъ, про него въ газетахъ ни пиши,

А выйдетъ, что отецъ мошенничалъ въ глуши,

А сынъ, стремясь ко всероссійской слав,

Мошенничать сталъ въ яв.

КРУТИЩЕВЪ.

Ахъ! это скучно, наконецъ!

Заладилъ все одно: отецъ, отецъ!..

Къ чему ты говоришь, ей-ей, не понимаю…

Иль хочешь сдлать мн упрекъ,

Что я, какъ вс, несправедливъ бываю?

Что ближняго готовъ поднять я на зубокъ?

Быть осторожне, конечно, я обязанъ…

Что длать? въ мод нынче страсть

Всхъ выдающихся людей позорить въ сласть:

Увлекся ею я,— и по дломъ наказанъ.

Ахъ! выскажу теб я истину одну:

Исторіи Россійской въ старину

Учили насъ, а скоро малолтнихъ

Воспитывать начнутъ на всероссійскихъ сплетняхъ.

АНДРЕЙ.

Простите, дядюшка, я рзко говорилъ

И васъ, быть-можетъ, оскорбилъ,

Но врьте…

КРУТИЩЕВЪ.

Нтъ, мой другъ, ничуть, ни мало:

Ты мелешь все, что на языкъ попало.

И надо мною подшутилъ хоть зло,

Но мило: было да прошло.

АНДРЕЙ.

Итакъ, а принужденъ ясне

И рзче высказать вамъ мысль свою,

И прямо васъ спросить: кого мл, не робя,

Готовитесь принять въ семью?

Иль васъ ужъ до того осилила проказа

Боготворенія мошны,

И золотомъ его вы такъ ослплены,

Что сыномъ рады звать нахальнаго пролаза?

Что рады погубить единственную дочь,

Лишь потому, что онъ не прочь

Скоре выбраться изъ грязи,

Карьеру сдлавъ черезъ ваши связи?

Не говорю уже про то,

Что честь семьи идетъ тутъ ни во что.

КРУТИЩЕВЪ.

Мой милый, ты кричалъ, браняся непристойно,

Но я отвтъ сумю дать спокойно.

Ты вкъ свой прожилъ чудакомъ,

За книгой сидя въ кабинет,

Не зная ни аза что дется на свт.

Ты можешь быть отличнымъ знатокомъ

Въ скульптур, музык, гравюрахъ и картинахъ,

Въ мужицкихъ — какъ бишь ихъ?— былинахъ,

Зато въ практическихъ длахъ

Ты былъ, и есть, и будешь швахъ.

Нтъ, лучше ужъ мори со скуки дамъ въ гостиныхъ

Трактатами объ образахъ старинныхъ

И предоставь всецло мн

Заботиться о дом и семь.

Честь имени,— я думать смю,—

Не хуже твоего я поддержать сумю.

АНДРЕЙ.

Вы правы: я практическимъ умомъ

На золотникъ не обладаю.

Но, смю думать, твердо знаю,

Какимъ возвышеннымъ путемъ

Вашъ Быстряковъ достигъ богатства и почета.

Что плутнями нашъ братъ, чудакъ, зоветъ,

Для нихъ — иль геніальный оборотъ,

Иль слдствіе разумнаго расчета…

Но мудрость ихъ не такъ-то глубока:

Въ Tp^eineBа купить бумагъ негодныхъ,

Въ тридорога продать, надувши простака,—

Вотъ сущность ихъ дяній благородныхъ!

Дабы набить потуже свой карманъ,

Проворной лапой загребая,

Они пойдутъ на всяческій обманъ,

Не дрогнутъ ближнихъ разоряя.

Имъ деньги замнили честь,

Отечество и даже Бога.

КРУТИЩЕВЪ.

Ты вздумалъ, кажется, мн проповдь прочесть?

Ахъ, милый, не суди такъ строго!

Что за охота быть въ числ людей,

Которые, въ отсталости своей,

Въ какомъ-то паос озлобленной морали,

Нашъ вкъ промышленный безсмысленно ругали!

Я, слава Богу, самъ старинный дворянинъ

й дорожу своимъ дворянствомъ,

Хотя не зараженъ тмъ глупымъ чванствомъ,

Что честью дорожить умю я одинъ,

Хотя я не кричу, что сила Руси въ квас,

Однако, патріотъ, служу, въ четвертомъ класс,

Притомъ къ религіи серьезно отношусь:

Говю каждый годъ и на страстной пощусь,—

Но все же думаю, что ты хватилъ не много,

Сказавъ, что деньги чтимъ мы выше Бога.

Вс эти возгласы, поврь мн, хороши

Единственно для книги,

Нельзя же всмъ, забывъ про барыши,

Надть тяжелыя вериги

И изморить себя постомъ.

АНДРЕЙ.

Я, дядюшка, не мчу въ желтый домъ.

КРУТИЩЕВЪ.

Вопить безъ устали про наше окаянство,

О гибели россійскаго дворянства,

О томъ, что развращаемъ мы народъ,

Ему внушая мысль, что въ деньгахъ только сила,

Иль что акцизная система породила,

Умноживъ государственный доходъ,

Потребность на вино и пьянство,

Что просвщенною заботой интендантства

Жидамъ святая Русь на откупъ отдана,

И что къ погибели она

Шагами быстрыми идетъ неутомимо.

Все это мило, но… mais ce serait de trop,

Въ большомъ количеств, мой милый, несваримо,

Какъ говорятъ купцы,— воротитъ все нутро.

АНДРЕЙ.

Вы остроумны, дядюшка, нтъ слова.

Но что жъ сказали вы въ защиту Быстрякова?.

Я убдился только въ томъ,

Что будь простымъ онъ кулакомъ,

Плутуй въ рядахъ иль на Смоленскомъ рынк,

На тухлой рыб иль гнилой сарпинк,—

Не слышалъ бы себ похвалъ со всхъ сторонъ.

И не избгъ бы, нтъ сомннья,

Ни общаго, ни вашего презрнья:

‘Велико дло милліонъ’!

КРУТИЩЕВЪ.

Остановись. Ты слишкомъ расходился.

Я говорилъ, и я на томъ стою:

Я предварительно на фактахъ убдился,—

А ужъ потомъ просваталъ дочь свою,—

Что человкъ онъ несомннно честный,

Справлялся я, и всюду получалъ,

О немъ я отзывъ неизмнно лестный.

Что? язычокъ-то прикусилъ и замолчалъ?

О чести ты еще мн толковалъ,

Но, слушая твои нападки,

Я убдился только въ томъ,

Что не сумлъ ты побдить умомъ,

Дворянской спеси дикіе остатки.

Въ нашъ вкъ вс требуютъ, мой другъ,

Не чести призрачной,— общественныхъ заслугъ,

И вотъ теб врнйшая примта:

Скажи мн, отчего concessionaire,

Директоръ банка, членъ совта,

Почетне звучитъ, мой милый, не въ примръ,

Чмъ камеръ-юнкеръ, даже камергеръ?

АНДРЕЙ.

Вы тоже увлеклись и черезъ край хватили,

За вкъ промышленный стоя горой,

Вы лучше бъ, дядюшка, загадку разршили:

А почему жъ изъ нихъ любой

Не пожалетъ тысячъ дать за право

Носить по праздникамъ на ше Станислава?

А какъ нажертвуетъ на генеральскій чинъ,

Лягушкой вздуется, трещатъ бока съ натуги!…

И не доволенъ ни одинъ

Сознаніемъ общественной заслуги!

Нтъ, сознавая въ глубин,

Что человкомъ быть не можетъ онъ вполн,

Спшитъ изъ нравственной Мордвы иль Чуди,

Хоть съ задняго крыльца, ползкомъ пробраться въ люди!

КРУТИЩЕВЪ.

Ты закусилъ ужъ снова удила!

Да и пошла писать, пошла, пошла!

[Посмотрлъ на часы].

Однако мн пора. Наслушался я вздору…

И объ одномъ прошу, ужъ сжалься надо мной,

Не вздумай съ нимъ затять ссору.

АНДРЕЙ.

Съ кмъ? съ Быстряковымъ?.. Боже мой!..

Не стоитъ… виноватъ: не онъ, а я не стою.

КРУТИЩЕВЪ.

Я потому теб сказалъ,

Что слишкомъ нервенъ ты, чтобъ могъ владть собою,

И нарывался даже на скандалъ.

Еще боюся я, — не скрою,—

Чтобъ при Варвар ты не вздумалъ развивать

Свои задорливыя мннья,

Не съ тмъ, чтобъ свадьб помшать, —

Отъ этого далекъ ты, безъ сомннья —

А просто, чтобъ сказать десятокъ красныхъ словъ…

И я просить тебя готовъ…

АНДРЕЙ.

Напрасно, дядюшка, себя не утруждайте:

Вдь я не изъ числа тхъ лицъ,

Что вкъ свой заняты развитіемъ двицъ.

КРУТИЩЕВЪ.

Merci, mon cher. Au revoir.

АНДРЕЙ.

Прощайте.

ЯВЛЕНІЕ II.

АНДРЕЙ [одинъ].

А, дядюшка! Теперь передо мной

Юлите вы юлой

И стелитесь лисицей.

Что сами говорили про него,—

Зовете клеветой и небылицей.

И въ довершеніе всего,

Съ особымъ удареньемъ

И нжно-родственнымъ притворнымъ сокрушеньемъ,

Ссылаетесь на мой строптивый нравъ…

Ахъ! если бъ оказался я не правъ.

Я больше ничего и не желаю,

Чтобъ могъ я слово взять назадъ,

Но, на бду, сомнньямъ нтъ и краю…

ЯВЛЕНІЕ III.

Андрей, Наталья Алексевна.

АНДРЕЙ.

Наталья Алексвна! Какъ я радъ…

Зачмъ, недобрая, сказать мн не прислали,

Что вы у насъ… Я зазжалъ вчера

Два раза къ вамъ…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

И въ оба не застали?

Не мудрено: я занята съ утра.

АНДРЕЙ.

Вы заняты?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Я быть серьезною ршилась,

Какъ вы, съ балами распростилась

И въ точныя науки влюблена.

АНДРЕЙ.

Вотъ-на!

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

На курсы я хожу. И съ самаго начала,—

Прошу васъ не шутить со мной,—

Вс лекціи исправно посщала.

АНДРЕЙ.

Не ждалъ отъ васъ я удали такой.

Чему жъ вы учитесь?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ахъ, Боже мой!

Всему. Вчера я, напримръ, узнала,

Что Петръ Великій былъ дйствительно великъ,

Кмъ былъ устроенъ первый паровикъ,

Что значить: коренной, рзецъ и клыкъ,

И что такое волоса и кожа,

Какъ ‘Домострой’ велитъ учить жену.

И въ телескопъ смотрла на луну:

Ужасно на творогъ похожа.

АНДРЕЙ.

Вамъ не понравилась она?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Вблизи совсмъ не симпатична.

АНДРЕЙ.

Вотъ что отлично, такъ отлично!

Ахъ, бдная луна!

Зачмъ ты такъ нелпо создана,

Что барышнямъ вблизи не симпатична?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Обмолвиться нельзя!.. Какой вы злой.

Я думала: вы добрымъ воротились,

А вы сейчасъ смяться надо мной…

АНДРЕЙ.

Неужто вы на шутку разсердились?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Всегда на васъ я зла.

Но шутки въ сторону… я къ вамъ пришла

Совсмъ не отъ себя.

АНДРЕЙ.

Вотъ это мило!

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Нтъ, въ самомъ дл, Варенька просила

Вамъ по секрету передать,

Что вы ее жестоко оскорбили.

АНДРЕЙ.

Когда и чмъ? я не могу понять.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Вы съ Быстряковымъ очень сухи были.

На вс любезности его

Ни слова не сказали

И, въ довершеніе всего,

Съ нимъ не простяся, убжали.

АНДРЕЙ.

Ахъ, Боже мой! въ него она

Такъ пламенно и нжно влюблена,

Что думаетъ, что вс ужъ, безъ изъятья,

Должны его принять въ отверстыя объятья.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Преувеличить все легко!

Но отъ любезности, что вы ни говорите,

До пламенныхъ объятій далеко.

АНДРЕЙ.

Но…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Дло все въ визит.

И Варенька резонно говорить:

Онъ первый сдлалъ вамъ визитъ…

АНДРЕЙ.

Я съ нимъ знакомиться не изъявлялъ желанья.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Нтъ, съ вами просто наказанье!

Какъ будто вжливость кому-нибудь вредитъ.

АНДРЕЙ.

Онъ гадокъ мн… Скажу вамъ бол:

Что будь въ моей то вол,

Хотя бъ пороги вс обилъ онъ мднымъ лбомъ,

Его бы не пустилъ я въ домъ!

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Андрей Васильичъ! Какъ не стыдно…

АНДРЕЙ.

Ахъ! если бъ вы могли понять,

Какъ мн и горько, и обидно…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Вамъ капель валерьяновыхъ принять…

АНДРЕЙ.

И вы!..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Сейчасъ же перестаньте злиться.

АНДРЕЙ.

О! вамъ во всемъ готовъ я покориться,

Но только чтобъ о немъ ни слова, никогда…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Согласна. Только Вареньк за это

Уступите и вы. Она вдь такъ горда!

Но для себя ей надо, а для свта.

АНДРЕЙ.

Согласенъ, уступлю. Въ душ мн жаль ее.

И удалось же обрсти ей гд-то!..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Опять вы за свое!..

Въ него влюбилася она на этомъ бал,

Вы знаете, конечно.

АНДРЕЙ.

Нтъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Что значитъ не читать газетъ!

Он на всю Россію раскричали…

Не знаю: банкъ онъ открывалъ,

Или, какъ человкъ чрезмрно аккуратный,

Свой юбилей заране справлялъ,—

Но только сдлалъ онъ офиціальный балъ

И пригласилъ почетныхъ лицъ. Понятно,

Что въ ихъ число вашъ дядюшка попалъ..

(И это вамъ должно бы быть пріятно).

И лишь о бал пронеслась молва,

Вся всполошилася Москва.

Вс Любочки и Бетси, и Анеты,

О бал только и пищатъ:

‘Oh! ah! mon Dieu! ужъ ли же насъ не пригласятъ?’

Дв дамы подралися за билеты…

А доставали ихъ

Черезъ знакомыхъ и чужихъ,

И даже черезъ горничныхъ своихъ.

АНДРЕЙ.

Однако вы порядочная злючка:

Что ни словцо — колючка.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Позвольте… Намъ сулили чудеса,

Которыя создать способенъ только геній,

Распространялись про лса

Цвтовъ и экзотическихъ растеній,

Что будетъ электрическимъ огнемъ

Свтле солнца озаренъ весь домъ.

А что тамъ въ комнатахъ! какія тамъ картины!

Дверныя ручки и гардины!

Но я не въ силахъ перечесть всего…

А сверхъ того:

Концертъ изъ всхъ охрипшихъ итальянцевъ,

И Рябова оркестръ для танцевъ,

Извстный всей Европ гитаристъ,

И доморощенный какой-то Листъ,

И винегретъ гостей: изъ знати

И денежныхъ тузовъ,

Съ пикантною подливкой изъ купцовъ

И представителей печати,

Изъ дюжины израильскихъ колнъ,

Съ директорами банка…

Но надо вамъ сказать, что главная приманка

Былъ ужинъ въ сорокъ перемнъ.

И восторгались многіе заран,

Что можно будетъ точно въ ресторан,

Что только вздумалъ, то спросилъ,

А между тмъ: полъ, а денегъ не платилъ.

Вообразите жъ общее волненье,

Нмютъ у меня слова…

АНДРЕЙ.

И потянулася Москва

На даровое угощенье!

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Теперь… Вы знаете,— онъ льстивъ, какъ сатана,

И къ папеньк тотчасъ же подольстился.

И Варенька была поражена,

Когда невольно онъ проговорился,

Что больше года случая искалъ

Быть ей представленнымъ, къ несчастью безнадежно,

Какъ онъ томился и страдалъ,

Какъ онъ повсюду, гд возможно,

Слдилъ за нею осторожно,

Какъ, наконецъ, затялъ этотъ балъ…

Ну, словомъ, онъ повелъ такъ ловко,

Что мигомъ у нея вскружилася головка.

АНДРЕЙ.

Все это новость для меня.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Прибавьте къ этому, что тотчасъ посл бала

Онъ сдлался героемъ дня.

Стоустая молва повсюду разглашала,

Что онъ не только-что богатъ,

Но и блестяще образованъ,

Другъ бдныхъ, неимущихъ братъ,

И въ честность, какъ въ броню, закованъ.

Пыталось нсколько отважныхъ шутниковъ

Сострить, что пресловутый ужинъ

Былъ индульгенціей общественныхъ грховъ…

Но голосъ зависти былъ въ шутк обнаруженъ,

И со стыдомъ умолкла клевета,

И вскор

Слилося все въ хвалебномъ общемъ хор.

АНДРЕЙ.

И Варенька, себ и намъ на горе,

Влюбилась въ моднаго шута.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ахъ! Варенька всегда была честолюбива,

Первенствовать — ея завтная мечта.

И всякая сочла бъ себя счастливой,

Посватайся прославленный герой…

АНДРЕЙ.

Хотя бы биржевой игрой?..

Охъ! правду мудрецы вщаютъ,

Что не бда, когда друзья ругаютъ,

Вотъ, если защищать начнутъ,

Тогда пиши наврное кануть.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

И потому-то вы ко мн съ особой

И чисто дружескою злобой…

ЯВЛЕНІЕ IV.

Андрей, Наталья Алексевна, Потапъ.

ПОТАПЪ.

Андрей Васильичъ! къ вамъ Бушуевъ, адвокатъ,

Молъ, доложи, что безпримнно нужно.

АНДРЕЙ.

Сказалъ бы: барину, молъ, очень недосужно.

ПОТАПЪ.

Да какъ же-съ: съ бариномъ они сейчасъ сидятъ.

АНДРЕЙ.

А я не баринъ? Одолжилъ, признаться.

ПОТАПЪ.

Нтъ, гд же-съ! Вы барчукъ.

АНДРЕЙ.

Я такъ и зналъ: не можешь ты безъ штукъ.

ПОТАПЪ.

Позвольте-съ, барину покойному вы внукъ,

И смю…

АНДРЕЙ.

Ладно ужъ, ты радъ стараться…

Но адвоката намъ не гнать же со двора,

Проси, когда нельзя ужъ отвязаться.

ЯВЛЕНІЕ V.

Андрей, Наталья Алексевна.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Пришелъ онъ кстати: мн пора.

АНДРЕЙ.

Вы разв не обдаете съ нами?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Никакъ нельзя. Я изъ дому съ утра.

АНДРЕЙ.

Я и забылъ, что вы учеными трудами…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА,

Нтъ, просто не хочу ma tante я обижать:

Меня теперь такъ часто дома нту,

Что рдко ей приходится ворчать…

Сказать вамъ по секрету,

Она меня, по старому завту,

Вывозитъ всюду на показъ,

А суженый на зло не кажетъ глазъ.

Ошибкой, можетъ-быть, онъ на другой женился,

Иль даже вовсе не родился,

Но тетушка не въ дух и брюжжить:

Сердита на него, а на меня ворчитъ…

Но будетъ мн злословить… До свиданья!

ЯВЛЕНІЕ VI.

Андрей, одинъ.

Какъ остроумна и мила,

Какъ беззавтно весела!

О! сколько разъ любви признанье

Горло на моихъ устахъ,

Но вчно нападетъ какой-то глупый страхъ,

Какое-то постыдное сомннье…

ЯВЛЕНІЕ VII.

Андрей, Бушуевъ.

БУШУЕВЪ [влетая].

Мой другъ! здоровы ль вы?

АНДРЕЙ [холодно].

Мое почтенье.

БУШУЕВЪ [неистово пожимая ему руку].

Ахъ! наконецъ-то воротились вы…

А я, несчастьемъ этимъ пораженный,

Униженный и оскорбленный,

Убитъ, убитъ, совсмъ безъ головы,

Хожу, какъ-будто очумленный…

[Начинаетъ бгать взадъ и впередъ].

АНДРЕЙ.

Я попросилъ бы васъ приссть,

И разсказать спокойно…

БУШУЕВЪ [подбгая къ нему, въ упоръ].

Нтъ-съ, тутъ затронуты любовь моя и честь.

Нтъ-съ, это просто недостойно…

[Отбжалъ и опять подбжалъ].

Скажите сами: разв не скандалъ,

Не безобразье этотъ балъ?

АНДРЕЙ.

Ей-Богу, не пойму, о чемъ вы говорите.

БУШУЕВЪ [повторяя тотъ же маневръ].

Поймите же меня, поймите!

Все совершилось на моихъ глазахъ,

Всего-то на все въ три недли…

Какъ я еще остался на ногахъ!

АНДРЕЙ.

Вы право лучше бы присли.

БУШУЕВЪ [также].

До глубины души я возмущенъ!

Въ то время, какъ я былъ намренъ,—

А я, замтьте, честно былъ влюбленъ,

Въ успх былъ, не знаю, какъ увренъ,—

И вдругъ, какъ коршунъ съ облаковъ…

АНДРЕЙ.

Умрьте же свое волненье.

БУШУЕВЪ [также].

Я задушить его готовъ.

АНДРЕЙ.

Присядьте на одно мгновенье.

БУШУЕВЪ [садясь].

Извольте, сяду. Видите, сижу…

Но сидя то же вамъ скажу.

Надюсь съ нимъ я выдержу сравненье,

За что жъ ему, за что же предпочтенье?

Вы скажете, что Быстряковъ уменъ,

Но я, клянуся, не глупе,

Вы скажете, что Быстряковъ влюбленъ?

Моя любовь наврное святе.

Что онъ богатъ?— я также не въ нужд.

Что онъ извстность пріобрлъ повсюду?

И я извстенъ не въ одномъ суд,

И убжденъ, что скоро въ слав буду.

А наша слава все же почестнй,

Чмъ этихъ скоросплыхъ богачей!..

Ужъ и теперь моей защиты ожидаютъ,

Газеты съ жадностью вс рчи помщаютъ…

Конечно, у него стотысячный доходъ,

Но практика моя, что годъ,

Въ геометрической прогрессіи растетъ! [Вскочилъ].

Скажите сами: разв не могу я

Ста тысячъ получать, ни мало не плутуя?..

Вонъ, Розенблюмъ всмъ въ шутку говоритъ,

Что какъ онъ гонорара ни считаетъ,

А все до тридцати трехъ тысячъ не хватаетъ.

Помилуйте! да кто жъ онъ? Жидъ!

Крестился, чтобъ жениться на приданомъ,

А черезъ мсяцъ, бацъ! Жена ушла съ уланомъ.

АНДРЕЙ [со смхомъ].

Ну, стоитъ ли объ этомъ говорить.

Ужъ если Розенблюмъ, то вы подавно:

Вдь вы не жидъ, вы православный!

Но виноватъ… Осмлюсь васъ спросить:

Чему обязанъ я, что вы передо мною.

Забывъ, что Быстряковъ мой нареченный зять,

Ршились съ откровенностью такою…

БУШУЕВЪ.

Вы, наконецъ, должны меня понять!

Я потому открылся вамъ какъ брату,

Что вы единственный мой другъ,

Способный честно оцнить утрату,

Понять мой нравственный недугъ

И оказать одну изъ тхъ услугъ…

АНДРЕЙ.

Мн это слышать чрезвычайно лестно,

Но вашимъ другомъ, сколько мн извстно,

Я не считался никогда.

БУШУЕВЪ.

О! насъ сдружила общая вражда…

И я увренъ, что совмстно

Теперь мы дйствовать начнемъ.

Во-первыхъ, мы должны, во что бы то ни стало,

Разстроить свадьбу, а потомъ —

Его на судъ присяжныхъ приведемъ.

АНДРЕЙ.

Но вамъ узнать бы раньше не мшало,

Пріятно ль мн…

БУШУЕВЪ.

О! я увренъ въ васъ вполн.

Притомъ, хотя онъ человкъ безъ правилъ,

И честь его — одинъ обманъ,

Но я для дйствія составилъ,

Хотя ршительный, но честный планъ.

И вкратц вотъ его основа…

АНДРЕЙ.

Я васъ прошу не забывать,

Что Быстряковъ мой нареченный зять.

БУШУЕВЪ.

Какъ? вы теперь за Быстрякова?

Помилуйте! я знаю, что его

Вы ненавидите не хуже моего!

Не спорю, говоря логично,

Устроить все я могъ бы и одинъ…

АНДРЕЙ.

Я вамъ напомнить принужденъ вторично…

БУШУЕВЪ.

Нтъ, право, вы престранный господинъ!

И горячитесь, и кричите,

И даже слушать не хотите,

Не зная ровно ничего…

Для біографіи его

Я, на три фельетончика примрно,

Собралъ такой пикантный матерымъ,

Что если бъ напечатать пожелалъ,

То вышелъ бы чудовищный скандалъ.

Но, уважая васъ безмрно,

Единственно затмъ щажу врага,

Что честь Крутищевыхъ мн слишкомъ дорога.

А могъ бы я газетными статьями…

Но, успокойтесь! знаете вы сами:

Варвару Павловну люблю я глубоко,

И мн ршиться не легко

Ей за измну отомстить слезами.

И Павелъ едорычъ не смогъ бы перенесть,

Когда бъ его заслуженную честь

Пошло трепать общественное мннье.

Предвижу ваше возраженье:

Не спорю, самъ могу я передать

Ему иль ей зловщую тетрадь,

Но это будетъ непрактично…

Я ихъ довріемъ не пользуюся лично.

Но помогите въ этомъ мн,—

И весь успхъ на нашей сторон.

АНДРЕЙ.

Вы кончили?

БУШУЕВЪ.

Еще… спрошу васъ прямо:

Съ чего вы такъ надменно и упрямо

За Быстрякова вздумали стоять?

Изъ врнаго источника я знаю,

Что вы желали свадьб помшать…

Ахъ! не сердитесь… Умолкаю…

Лишь дайте мн ршительный отвтъ.

АНДРЕЙ.

Вамъ до моихъ желаній дла нтъ,

И съ вами я ни въ чемъ ни мало не согласенъ.

Надюсь, что отвтъ мой ясенъ.

БУШУЕВЪ.

А!.. Вы не врите словамъ…

Что жъ, фактики представимъ вамъ.

АНДРЕЙ.

Оставьте вы излишнія старанья.

БУШУЕВЪ.

Сейчасъ, сейчасъ перепишу,

И экземплярчикъ вамъ преподношу.

А тамъ увидимъ… До свиданья!

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Андрей, одинъ.

Чтобъ чортъ тебя побралъ,

И честь твою, и честный твой скандалъ,

И все, къ чему ты слово честный прилагалъ!..

И безъ того меня такъ эта свадьба бситъ,

Что провалиться былъ бы радъ,

А тутъ еще честнйшій адвокатъ,

Того гляди, накуралеситъ.

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Кабинетъ Андрея.

ЯВЛЕНІЕ I.

Андрей, одинъ.

Теперь обдъ, я думаю, въ разгар:

И тосты пьютъ, и спичи говорятъ,

И ушки у кузины Вари

Отъ удовольствія горятъ!

А я зубами, какъ нарочно, боленъ,

И выдумкой своей весьма доволенъ.

Звалъ дядюшка и Быстряковъ просилъ:

‘Охъ, мочи нтъ! Ахъ, выбился изъ силъ!..’

Кузина, говорятъ, съ досады прослезилась,

Но слезы двичьи — вода,

Наталья Алексвна разсердилась,

И это не бда!

Пускай меня бранитъ весь свтъ на пропалую:

Я выдержалъ, и торжествую!..

Но что же дальше? изъ чего я бьюсь,

Другихъ бшу и самъ бшусь?

А что, когда въ свирпомъ озлобленьи

Я лишь смшонъ на посторонній взглядъ,

И также пошелъ въ глупомъ самомнньи,

Какъ мой честнйшій адвокатъ?

ЯВЛЕНІЕ II.

Андрей, Похваткинъ.

ПОХВАТКИНЪ [развязно].

Я къ вамъ, Андрей Васильичъ, затянуться.

[Закуриваетъ].

АНДРЕЙ.

Что жъ, милости прошу.

ПОХВАТКИНЪ [падая въ кресло].

Ухъ, батюшка! усталъ,

И чувствую потребность растегнуться.

[Растегнулъ жилетъ].

Ну, и обдъ! Давно такого не далъ.

А вы хворать задумали не кстати:

Отъ этакой-то благодати!?…

АНДРЕЙ.

Я не изъ важныхъ доковъ.

ПОХВАТКИНЪ.

Ну, просто на гостей взглянуть бы не мшало:

Такой коллекціи финансовыхъ тузовъ

И обладателей презрннаго металла,

Какую вамъ представилъ Быстряковъ,

Я съ роду не видалъ, хоть побожиться…

А какъ пошли за столъ садиться,

Да я вокругъ себя взглянулъ,—

Съ испуга судорга свела поджилку,

Какъ камень грохнулся на стулъ,

И точно палашомъ хватили по затылку,

Такой трезвонъ пошелъ въ ушахъ:

Ужъ думалъ я со свтомъ распрощаться.

АНДРЕЙ.

Чего жъ вамъ было испугаться?

ПОХВАТКИНЪ.

Ну, словомъ, ощутилъ священный нкій страхъ.

И въ голову пришло: я человчекъ малый,

А тутъ, со всхъ сторонъ,

Куда ни взглянешь, капиталы:

Направо милліонъ, налво милліонъ,

А vis—vis четыре милліона!

‘Охъ, думаю, вдь если захотятъ*

Они тебя и купятъ, брать,

И продадутъ съ аукціона!’

АНДРЕЙ.

Я понялъ вашу остроту:

Чтобъ надъ другими подсмяться,

Ршились на себя взвести вы клевету.

ПОХВАТКИНЪ.

Эхъ, батюшка! легко вамъ величаться.

Будь у меня такой зятекъ,

И я бы подъ собой не чуялъ ногъ,

А дай онъ мн мстечко потепле,

И я бы сталъ — чего жъ миле?—

И безъ труда, и безъ хлопотъ,

Тысченокъ десять, двадцать въ годъ…

АНДРЕЙ.

Я перерву васъ, извините:

Ужъ если не житье вамъ безъ остротъ,

Такъ лучше на свой счетъ острите.

ПОХВАТКИНЪ.

Вы, батюшка, меня простите.

Вдь если я и брякнулъ что-нибудь,

То оскорбить васъ не желалъ ничуть.

Я, доложу вамъ, смиренъ по натур,

Какъ самая смиренная овца,

Но, знаете, привыкъ: нельзя въ литератур

И дня прожить безъ крпкаго словца.

А нынче я къ тому жъ хватилъ лафита,

И тостовъ было пито, пито!..

АНДРЕЙ.

Я не сержусь… Ахъ, кстати! Слышалъ я,

Что съ Быстряковымъ вы старинные друзья…

ПОХВАТКИНЪ.

Сидли въ школ на одной скамейк,

И по рукамъ одной-съ отвдали линейки…

А вдь деньгу онъ и тогда любилъ,

И было прозвище ему одно: шкатулка.

А все жъ не чаялъ я, чтобъ нашъ Меркулка

Такъ далеко хватилъ!

Мальченками тогда мы, впрочемъ, были…

АНДРЕЙ.

Такъ вы съ нимъ дружны съ дтскихъ лтъ?

ПОХВАТКИНЪ.

Ну, нтъ, далеко нтъ!

Насъ тутъ же вскор разлучили:

Онъ былъ переведенъ

Въ какой-то модный пансіонъ,

А я, по Божьей и отцовской вол,

Остался въ реформатской школ.

Мы снова встртились уже потомъ,

Когда онъ сталъ извстнымъ богачемъ.

Ну, онъ признать меня не погнушался,

И тутъ же, безъ затй,

По-дружески признался,

Что безъ ума онъ отъ моихъ статей,

И даже выразилъ желанье тмъ гордиться,

Что былъ однокорытникомъ моимъ…

А впрочемъ, можетъ-быть, хотлъ онъ подольститься.

АНДРЕЙ.

Но вы вдь и теперь пріятель съ нимъ,

Иль вы имли поводъ усомниться?..

ПОХВАТКИНЪ.

Ну, нтъ, покуда безупреченъ онъ.

Къ тому жъ изъ опыта я твердо убжденъ,

Что наша братья-журналисты

Бываютъ на руку не чисты

И честные бываютъ аферисты.

А, впрочемъ, крупныя дла всегда

Темна во облацхъ вода.

Теперь мы Быстрякова прославляемъ,

Ему рекламы помщаемъ

И даже куримъ иміамъ,—

Ну, а сказать по правд вамъ,

Мы сами ровно ничего не знаемъ.

А впрочемъ, въ сущности, намъ это трынъ-трава,

Политика у насъ вдь такова:

Покуда не попался — геній,

А попадется — проберемъ

И хватимъ прямо подлецомъ

Безъ околичныхъ размышленій…

Имется къ тому жъ на язык родномъ

Не мало сильныхъ выраженій!..

Ужъ тугъ самъ чортъ не разберетъ,

Корова иль медвдь деретъ,

Тутъ самый трусъ, собравшись съ духомъ,

Навалитъ на него обухомъ:

Куда какъ нынче сталъ хитеръ народъ!

А, впрочемъ, какъ хотите, такъ судите.

[Стукъ въ двери].

Но, къ вамъ стучать.

АНДРЕЙ.

Войдите.

ЯВЛЕНІЕ III.

Андрей, Похваткинъ, Наталья Алексевна.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Надюсь, я не помшала вамъ.

ПОХВАТКИНЪ [вскакивая].

Ахъ, батюшки! да это дама!

[Повернувшись къ ней спиною, торопливо застегиваетъ жилетъ].

А я-то, я-то! что за срамъ! [Къ ней].

Je vous demande pardon, madame.

[Про себя]. Нтъ, лучше убжать отъ срама.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Андрей, Наталья Алексевна.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Что это за чудакъ?

АНДРЕЙ,

Похваткинъ, журналистъ,

Намъ съ дядей Быстряковъ его представилъ,

Чтобъ въ случа чего въ газетахъ насъ ославилъ,

Онъ съ дамами, какъ видно, не рчистъ,

А вотъ со мной сейчасъ за панибрата…

Сегодня дважды навстилъ

И мн такихъ вещей наговорилъ…

Онъ обличить готовъ родного брата,

А Быстрякову куритъ иміамъ,

Но за свои слова не отвчаетъ самъ.

Умишка у него миніатюрный,

Что наглостью мы съ вами назовемъ,

То для него — пріемъ литературный.

А больше ничего не знаю я о немъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Да большаго такіе и не стоятъ…

Что ваши зубы?

АНДРЕЙ.

Ахъ! ужасно ноютъ.

Вообразите, цлыхъ шесть подъ рядъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

А я пари держать готова,

Что зубы вовсе не болятъ,

А просто зубъ у васъ на Быстрякова.

Но слушайте: готовится сейчасъ

Вамъ испытаніе большое…

Вотъ видите, какъ подали жаркое,

Ma tante вдругъ вспомнила про васъ

И, заявляя громогласно,

Что очень жаль, что вы больны,

Васъ начала хвалить ужасно:

Вы такъ добры, вы такъ умны,

Такой знатокъ вы старины

И такъ рисуете прекрасно!

Болтаютъ, что языкъ у васъ презлой,

Но, какъ уврена она,— напрасно:

Вы просто человкъ прямой

И благородно откровенный,

И истиной она считаетъ несомннной

Что если вы не взлюбите кого,

Тотъ человкъ ршительно негодный.

И, наконецъ, дошла ужъ до того,

Что вашъ характеръ — превосходный.

Но съ этимъ я не соглашусь никакъ…

Ея слова тотчасъ же подхватили,

И такъ какъ гости сыты были,

То тутъ же въ голосъ вс ршили,

Что вы прелестнйшій чудакъ.

АНДРЕЙ.

Но вы, какъ видно натощакъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Я, наблюдая Быстрякова,

По вашей милости, осталась безъ жаркова.

Какъ на иголкахъ онъ сидлъ

И прямо въ ротъ ma tante глядлъ,

Но самъ не вымолвилъ ни слова.

А какъ о васъ со всхъ сторонъ

Заговорили съ похвалою,

Онъ точно острою иглою

Былъ прямо въ сердце уязвленъ.

И тутъ, какъ у Жуковскаго баронъ,

Не въ силахъ совладть съ собою,

И покраснлъ, и блденъ сталъ,

Хладлъ, киплъ и трепеталъ.

Но въ то же самое мгновенье

Онъ на меня взглянулъ, и побдилъ

Свое невольное смущенье,

И громко съ Варенькой о васъ заговорилъ.

АНДРЕЙ.

Завязка не дурна,— но въ чемъ же испытанье?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Сейчасъ. Чуть встали мы изъ-за стола,

Какъ Варенька ко мн съ улыбкой подошла

И увела — на совщанье.

Вотъ видите, отъ тетушки моей

Пришелъ онъ просто въ восхищенье,

И раздлялъ невольно съ ней

Ея восторгъ и увлеченье.

Ахъ! съ вами сблизиться желалъ онъ такъ давно,

Но это, знаете, немножко мудрено:

Вы нелюдимы такъ ужасно,

И, какъ нарочно, то больны,

То нервы такъ у васъ раздражены,

Что подступиться къ вамъ опасно.

Ихъ горю пособить могу лишь я одна:

Я съ вами, видите, особенно дружна…

АНДРЕЙ.

Припутать васъ,— какъ это мелко!..

И пошло такъ, и даже не умно!..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ахъ, Боже мой! они ршили ужъ давно,

Что вы больной, а я сидлка.

И если надо васъ о чемъ-нибудь спросить,

Не дурно раньше у меня спроситься.

АНДРЕЙ.

Вы общали мн о немъ не говорить.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

А вы — во всемъ мн покориться.

Притомъ, припомните, вы у меня въ долгу,

И, не забудьте, я на васъ сердита:

Ему вы до сихъ поръ не отдали визита…

А потому, я требовать могу,

Чтобъ вы немедля, въ наказанье,

Не прибирая жалкихъ словъ,

Мое исполнили желанье.

АНДРЕЙ.

Да не сердитесь, я готовъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

И въ этомъ будетъ ваше испытанье.—

Урвавшись отъ гостей на нсколько минутъ,

Больного навстить они сейчасъ придутъ.

И, можетъ-быть, придется къ слову

Разговориться Быстрякову.

Ну, онъ зальется соловьемъ,

А мы, вооружись терпньемъ,

Оратора не оборвемъ,

Ему внимая съ восхищеньемъ,

Мы антипатіи своей

Ничмъ, ничмъ не обнаружимъ

И имя паиньки заслужимъ.

АНДРЕЙ [особо].

Отдлаться бы только поскорй. [Вслухъ].

Хотя я врагъ всхъ нравственныхъ ломаній,

Непрошенныхъ сердечныхъ изліяній,

Ненужныхъ никому признаній,

И глупой траты важныхъ словъ,

Но я…

ЯВЛЕНІЕ V.

Т же, Варвара Павловна.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Bonjour, Andr… Ты, по лицу, здоровъ.

АНДРЕЙ.

Ахъ, Варенька! все время ныло,

Но фея добрая пришла,

И такъ была любезна и мила,

Что зубы мн заговорила.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Ты не сердись, что я тебя не навстила…

Меркурій Саввичъ вечеромъ вчера

Хотлъ къ теб, но я боялась,

Что у тебя опять хандра…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

И вамъ обоимъ бы досталось.

АНДРЕЙ.

Ахъ, Господи! не дикій я медвдь.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Нтъ, вы ручной, но презадорный.

АНДРЕЙ.

Ужъ вы!.. благодарю покорно.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Теб, Andr, лишь стоить захотть,—

Ты можешь быть и веселъ, и любезенъ,

И остроумно милъ…

АНДРЕЙ.

Иль какъ Горацій говорилъ:

Пріятенъ и полезенъ.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т же, Быстряковъ.

БЫСТРЯКОВЪ.

Андрей Васильичъ… нтъ, вы человкъ больной,

Къ чему жъ вставать, какъ будто я чужой?

Пожалуйста…

АНДРЕЙ.

Мн много легче стало.

БЫСТРЯКОВЪ [пожимая ему руку].

Сердечно радъ. [Оглядывая всхъ].

Вы тутъ своей семьей…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Намъ только васъ недоставало.

БЫСТРЯКОВЪ.

Я къ вамъ спшилъ, какъ мотылекъ на свтъ. [Слъ]

Меня такъ утомилъ парадный

И безтолковый нашъ обдъ,

Что мн особенно отрадно

Немного отдохнуть въ семейственномъ кружк,

Въ уединенномъ этомъ уголк…

У васъ такъ хорошо и тихо, и уютно.

А тамъ пришлось со всми, обо всемъ…

Ахъ! въ нашемъ обществ бда быть женихомъ:

Вс на тебя глядятъ ежеминутно,

Вс отъ тебя чего-то ждутъ,

Чуть ротъ раскроешь, вс замрутъ

Въ какомъ-то глупомъ ожиданьи.

Ни дать, ни взять, въ судебномъ засданьи,

Когда отвтъ готовится давать

Попавшій въ моду подсудимый…

Придется вамъ, Андрей Васильичъ, испытать,

А вы къ тому же нелюдимы…

АНДРЕЙ.

Я, видите, не то что нелюдимъ,

Но самъ себ подчасъ надодаю,

И изъ боязни надость другимъ

Предупредительно себя уединяю.

БЫСТРЯКОВЪ.

Но вдь нельзя же вовсе безъ людей…

Ахъ! посл тяжкихъ, какъ мои, занятій,

Забывъ весь чадъ громадныхъ предпріятій,

Отрадно вечеромъ, въ кругу друзей,

Въ бесд пылкой, задушевной,

Отъ пошлой злобы повседневной

Взнестись возвышенной мечтой

Надъ этой косною толпой,

Надъ этой публикой тупою!..

АНДРЕЙ.

И я мечты своей отъ васъ не скрою:

Подчасъ я думаю: блаженъ медвдь зимою,

Въ своей берлог одинокъ,

Онъ молча счастливъ несомннно.

БЫСТРЯКОВЪ.

Позвольте вамъ замтить откровенно:

Уединенье — вашъ порокъ.

Вы дали, напримръ, зарокъ

Меня, во что бы то ни стало,

Какъ можно дальше обгать.

Хвалить себя, конечно, не пристало,

Но, право, я простой и добрый малый.

Смшно бы было дружбу предлагать,—

Но почему бы намъ не подружиться?

Мы, въ обществ имя равный всъ,

Другъ другу очень можемъ пригодиться,’

Намъ, кстати, волею небесъ,

Придется скоро породниться.

АНДРЕЙ.

Я на сближенья человкъ тугой,

Знакомства для меня — мученье,

И, какъ сказалъ, тому виной

Мое всегдашнее въ себ сомннье.

БЫСТРЯКОВЪ.

Не смю вамъ не доврять,

Но тмъ не мене осмлюсь утверждать,

Что есть иная, скрытая причина.

Въ нашъ вкъ передовыхъ идей

Политика — источникъ всхъ страстей,

Всхъ нашихъ дйствій тайная пружина.

Духъ партій всю Россію обуялъ,

И въ голову себ крещеный людъ забралъ,

Что граждане не нашихъ убжденій

Вс дрянь и шваль, безъ всякихъ исключеній.

Намъ безпристрастье не далось, какъ кладъ.

Я, напримръ, чистйшій демократъ,

Конечно, ужъ никакъ не по рожденью,

Но лишь по твердому святому убжденью,

А потому… [значительно умолкаетъ].

АНДРЕЙ.

Я спорить не берусь,

Распалась или нтъ святая Русь,

Отъ писарей до генераловъ,

На консерваторовъ и ярыхъ радикаловъ.

Но я, ‘въ нашъ вкъ передовыхъ идей’,

Не тороплюсь, въ отсталости своей,

Въ одинъ изъ этихъ цеховъ записаться:

Я просто человкъ, и имъ хочу остаться.

БЫСТРЯКОВЪ.

Но Павелъ едорычъ…

АНДРЕЙ.

Ахъ! дядюшка привыкъ

И каламбурить, и играть словами,

Онъ — остроумнйшій шутникъ,

И что жъ мудренаго, что вздумалъ онъ надъ вами…

БЫСТРЯКОВЪ.

Нтъ, онъ почтеннйшій старикъ,

И вы, подумавъ, согласитесь сами,

Что въ дл важности такой

Шутить не могъ онъ надо мной.

Скорй я допущу, что, зная васъ заочно,

Я мысль его невольно извратилъ,

Иль вамъ свою идею изложилъ

Не совершенно точно.—

Но въ сущности сказать хотлось мн,

Что многіе изъ склонныхъ къ старин

Меня не прочь отдать на растерзанье

За то, что смлъ нажить большое состоянье.

Пословица стара: что каменныхъ домовъ

Не наживешь отъ праведныхъ трудовъ,

И этотъ закоснлый предразсудокъ

Не въ силахъ побдить ни опытъ, ни разсудокъ.

Но я сумю твердо перенесть

Вс эти пошлости и вздоры,

Тупыхъ судей тупые приговоры,

И отстоять свою непризнанную честь.—

Пусть знаютъ вс, что я изъ тружениковъ новыхъ,

Отважныхъ, смлыхъ и суровыхъ,

Застрльщиковъ упорнаго труда,

Которые не знаютъ никогда

Ни одобренья, ни участья,

Что я строитель собственнаго счастья,

Какъ англичане говорятъ,

И въ этомъ смысл — демократъ {Стихъ Пушкина.}.

О! пусть кричатъ, что цль моя нажива,—

Все это такъ безсмысленно и лживо,

Такая пошлая, пустая болтовня!..

Но если бъ вздумали спросить меня,

Безъ предразсудковъ и открыто:

‘Въ чемъ ваша цль’?— я могъ бы отвчать,

Что цль моя ни отъ кого не скрыта,

Я могъ бы прямо указать,

Что наша честная печать,

Великая, общественная сила,

За то меня,— не хвастая скажу,—

Такъ безкорыстно полюбила,

Что я ничмъ не похожу

На старыхъ воротилъ финансоваго міра.

Я не творилъ себ изъ золота кумира,—

Я честной мыслью дорожу.

Я въ юности еще, у Герцена въ журнал,

Благоговйно прочиталъ,

Что въ наше время сила въ капитал,

И съ той поры себ составилъ идеалъ:

Я твердо положилъ на просвщенье

Избытокъ ежегодно удлять,

Науки и искусства поощрять,

Облагородить денегъ назначенье.

И, словомъ, воскреситъ Флоренцію въ Москв,—

Таковъ мой планъ, давно созрвшій въ голов.

Теперь,— скажите ваше мннье.

АНДРЕЙ.

Я вашей рчью пораженъ…

Но предо мной вы тщетно развивали

Вопросы о труд и капитал:

Все это для меня — китайскій лексиконъ.

БЫСТРЯКОВЪ.

Я не такого ждалъ отъ васъ отвта,

Я ждалъ, что скажете вы мн:

И ваша грудь любовію согрта,

Вы также чтите въ глубин

Искусство, истину, науку,—

О! дайте жъ вашу трудовую руку,

И станемъ дружно, сколько хватитъ силъ…

АНДРЕЙ [взявшись за щеку].

Ахъ, Господи! опять занылъ…

Вотъ точно колетъ острою иглою,

А вотъ сверлить, какъ буравокъ,

Теперь, какъ ракъ схватилъ клешнею,

И молоткомъ стучитъ въ високъ…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА [вставъ, жениху].

Не лучше ли оставить намъ больнова?

Ему не слово нужно, а покой.

[Беретъ жениха подъ руку и уводитъ, не простясь съ Андреемъ].

БЫСТРЯКОВЪ [ей вполголоса].

Онъ консерваторъ самый злой,

И вы напрасно спорили со мной…

ЯВЛЕНІЕ VII.

Андрей, Наталья Алексевна.

АНДРЕЙ [какъ ни въ чемъ не бывало].

Ну-съ, что вы скажете теперь про Быстрякова?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Онъ говорилъ фразисто и темно,

Но тмъ не мене — и дльно, и умно…

Вы отзывалися о немъ неосторожно…

И, безъ сомннья, примиритесь съ нимъ.

АНДРЕЙ.

Ни въ коемъ случа… Нтъ! это невозможно…

Вдь онъ… вдь онъ — непогршимъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Непогршимъ!.. Вотъ это ново!

АНДРЕЙ.

Сейчасъ я объясню. Начнемъ ab ovo:

Не знаю, папа заразилъ весь міръ,

Иль самъ отъ міра заразился,

Но человкъ самъ изъ себя кумиръ

Себ создалъ, и поклонился.

И стало лозунгомъ послднихъ дней:

Нтъ виноватыхъ, нтъ и погршенья!

И духъ мертвитъ лукавое ученье,

Что мы, игралище страстей,

Не можемъ стать въ душ своей

Ни благороднй, ни добрй.

Во всемъ, что есть, случайность виновата,

Необходимость надо всмъ царить:

Случайно Каинъ убиваетъ брата,

И праведникъ добро творитъ.

Но чтобъ въ пристрастіи меня не упрекали,

Я покажу и оборотъ медали:

Изъ Лондона, столицы барыша

И чопорной себялюбивой знати,

Ученье новое пришло о благодати:

Какъ можно грхъ творить, ни мало не грша.

И взликовали лицемры

Явленью новой и удобной вры!..

И лордъ-апостолъ многихъ свтскихъ дамъ

Заставилъ вровать — поблажкой ихъ гршкамъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Отъ васъ досталось всмъ сестрамъ,

Но Быстряковъ не тронутъ остается.

АНДРЕЙ.

Вотъ видите, такихъ, какъ онъ, на свт тьма,

И скоро пуще разведется,

Онъ, напримръ, возвелъ наживу въ идеалъ,

Онъ любитъ трудъ безъ одобренья,—

И жаждетъ отъ газетъ похвалъ,

Весь вкъ Похваткиныхъ читалъ,—

А поощрять намренъ просвщенье,

Любовью скрытою къ нему согртъ.

А самъ онъ просвщенъ не просто, а сугубо:

Устроенъ для него премудрый Божій свтъ

Такъ просто и естественно, что любо,

По пальцамъ разочтетъ, врнй чмъ Архимедъ,

Что нтъ ни совсти, ни Бога…

О! для такихъ, какъ онъ, ни въ чемъ сомннья нтъ..

Разговоритесь съ нимъ немного,

Ну, напримръ о старин,—

И онъ отвтъ вамъ дастъ весьма несложный:

Что люди въ умственномъ, многовковомъ сн

Брели дорогой явно ложной,

И что жрецы, дабы держать народъ въ тискахъ,

Развили суеврный страхъ,

И, наконецъ, своихъ прибытковъ ради,

На камн начертали: е не укради!’

Но въ наши дни насталъ благой прогрессъ,

И человкъ преобразился:

Изъ дурака сталъ чудомъ изъ чудесъ,

Изъ подлеца стать честнымъ ухитрился,

И стали люди вс равно просвщены,

И отъ рожденія равно одарены:

Поэтъ, ученый геніальный

И первый встрчный враль журнальный,

И Быстряковъ съ своей наживой идеальной.

Ахъ! даже въ этой непроглядной тьм

Непогршимости царитъ идея,

И копошится у него въ ум,

Что онъ всхъ краше и умне,

Что лишь завистники о немъ

Съ презрньемъ могутъ отзываться,

Что онъ не можетъ ошибаться,

Что не виновенъ онъ ни въ чемъ,

Но… стоитъ ли о немъ такъ много?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

О немъ вы судите такъ строго,

Какъ будто онъ преступникъ самый злой,

А вы судья ничмъ неумолимый…

Иль вы шутили надо мной,

Иль сами вы непогршимы?..

АНДРЕЙ.

Какъ быстро вы перемнили взглядъ!

Всего лишь полчаса назадъ,

Какъ вы надъ нимъ трунили очень мило.

Но что же васъ особенно плнило?

Иль то, что онъ въ своихъ рчахъ

Явился чистъ, бле снга?

Что мудрости его и альфа, и омега

Въ передовыхъ Похваткинскихъ статьяхъ?

Не то ли, наконецъ, что онъ, въ порыв чувства,

Избытокъ жертвовать готовъ

На поощреніе ученыхъ поваровъ

И кулинарнаго искусства?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Нтъ, нтъ! вы на него раздражены,

Я знаю, вы… вы просто влюблены.

АНДРЕЙ.

Не ожидалъ такого заключенья!

По-женски ршено: влюбленъ.

И мн, конечно, какъ соперникъ, онъ…

Въ кого жъ мы влюблены?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Въ кузину, безъ сомннья.

АНДРЕЙ.

Я вашей шутки не пойму…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Скажите жъ сами: почему

Вы такъ придирчивы къ нему?

Онъ вамъ не сдлалъ ничего дурнова,

А нтъ презрительнаго слова…

АНДРЕЙ.

Я, кажется, подробно объяснилъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Не правда, нтъ! онъ очень милъ,

И съ нимъ соперничать опасно…

Ахъ! онъ мн нравится ужасно…

АНДРЕЙ.

Могу ль ее любить, когда…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Не думайте, что я такъ молода,

Что на-слово поврить вамъ готова…

Мн скоро минетъ двадцать лтъ,

И для меня сомннья нтъ,

Что вы соперникъ Быстрякова…

АНДРЕЙ.

Ахъ, Боже мой!..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Теперь я поняла,

О чемъ хандрите вы, и почему такъ гнвно…

АНДРЕЙ.

Помилосердуйте, Наталья Алексвна!..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Что вамъ угодно? Чтобы я ушла?

Извольте я уйду.

АНДРЕЙ.

Ахъ! погодите…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Нтъ, не хочу. А если вы хотите,

Чтобъ я совсмъ простила васъ,

То вы должны къ гостямъ сейчасъ

Явиться бодрымъ и здоровымъ,

И помириться съ Быстряковымъ.

Иначе, никогда, нигд и ни о чемъ,—

Ни слова вамъ… Вдобавокъ, знайте:

Не загляну къ вамъ даже въ домъ,

Не стану спрашивать… Прощайте!

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Андрей, въ конц Потапъ.

АНДРЕЙ [одинъ].

Идти иль нтъ?.. О чемъ тутъ разсуждать!

Вдь не по пальцамъ стать гадать:

Терпть иль нтъ мн униженье

Изъ-за того лишь, что она

Сегодня въ нервномъ настроень?..

Но если ревностью она раздражена,

Но если… Господи!.. она… моя жена?!..

И я… и вдругъ, и нынче жъ, можетъ-статься…

Потапъ! Потапъ!.. Уснулъ онъ, старый воробей!

Потапъ!

ПОТАПЪ [входя].

Чего изволите?

АНДРЕЙ.

Скорй,

Скоре одваться!

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Та же комната.

ЯВЛЕНІЕ I.

Андрей, читаетъ книгу, Похваткинъ, съ кипой газетъ подъ мышкой.

ПОХВАТКИНЪ [выглядываетъ въ двери].

Вы дома?.. Здравствуйте! [вошелъ].

АНДРЕЙ.

Сейчасъ я узжаю.

Похваткинъ [съ особою развязностью].

Я, значитъ, въ самый аккуратъ:

Ну, батюшка, сердечно радъ,

И напрямки вамъ объявляю,

Что я на васъ чертовски золъ,

И съ спеціальной цлію пришелъ,

Чтобъ съ вами крупно посчитаться.

АНДРЕЙ.

Охъ, лучше бъ дома вамъ остаться.

ПОХВАТКИНЪ.

Помилуйте! давнымъ давно

Во вс газеты знать дано.

А намъ… сознайтесь сами,

Что такъ не водится межъ добрыми друзьями.

Вдь это, батюшка, и срамъ, и стыдъ,

Вдь этакъ можно потерять кредитъ,

Вдь этакъ лопнетъ и газета,

Вдь этакъ, въ добрый часъ,

Меня патронъ сживетъ со свта,

И то ужъ изъ-за васъ

Сегодня получилъ за чаемъ

Дв телеграммы съ нагоняемъ,

И то ужъ говорятъ, что будто мы скрываемъ!..

Статьи, корреспонденціи везд,

Въ ‘Горлан’, ‘Утк’ и ‘Звзд’,

Въ консервативнйшей, презрннйшей ‘Кукушк’,

У насъ же ни полстрочки нтъ!

У насъ, во ‘Всероссійской Колотушк’!

АНДРЕЙ.

И я виновникъ этихъ бдъ!

Я и во сн-то не видалъ газетъ,

Что вы сейчасъ перечисляли.

ПОХВАТКИНЪ.

Ну, батюшка, едва ли…

Сегодня-то наврно прочитали.

АНДРЕЙ.

Не только не читалъ, во вки не прочту.

ПОХВАТКИНЪ.

Хитрите, батюшка! къ несчастію напрасно:

Не скроете!.. Вдь дло ясно,

Сработано на чистоту.

АНДРЕЙ.

Да изъ чего вы горячитесь?

ПОХВАТКИНЪ.

Ужъ будто вамъ и не вдомекъ?

Да что тутъ спорить! Потрудитесь:

Всего вотъ эти десять строкъ.

[Подалъ газетный листокъ и указалъ мсто въ газет].

АНДРЕЙ [читаетъ].

‘Намъ сообщаютъ изъ Москвы, изъ источниковъ, которымъ мы не имемъ причины не доврять, что въ одномъ изъ тамошнихъ кредитныхъ учрежденій обнаружена значительная растрата суммъ, по однимъ свдніямъ до 300 тысячъ, по другимъ свыше полумилліона. Намъ называютъ и виновника этого новаго ‘краха’, который, безъ сомннія, повлечетъ за собою гибель и окончательное разореніе тысячи бдныхъ семействъ, вврившихъ такъ неосторожно свои сбереженія банку, въ солидности котораго, какъ, вроятно, припомнятъ наши читатели, мы всегда сомнвались,— но мы считаемъ покуда несвоевременнымъ обнародовать его имя. Нельзя, однако, не замтить, что наша первопрестольная Столица…’ [Отдавая газету].

Прочелъ. Благодарю покорно:

Безъ васъ никакъ бы не узналъ,

Что кто-то гд-то сплутовалъ.

ПОХВАТКИНЪ.

И вы спокойны не притворно?

Иль вы ршились отрицать упорно?..

Ахъ, батюшка! вдь какъ ни кинь…

АНДРЕЙ.

Послушайте…

ПОХВАТКИНЪ.

Еще статейку… И — аминь.

АНДРЕЙ [со вздохомъ беретъ поданный листокъ и читаетъ].

‘Меркурій, какъ извстно изъ миологіи, былъ не только богомъ купцовъ, мои тхъ мене почтенныхъ промышленниковъ, которые въ Блокаменной такъ возлюбили благословенныя окраины Хитрова рынка. Кром того, въ качеств встника боговъ, Меркурій отличался быстротою. Не мудрено, что въ наше время господства столь убійственнаго для юныхъ мозговъ классицизма одинъ изъ соименниковъ древняго бога’… [Съ отвращеніемъ бросая галету, особо].

Чортъ знаетъ что такое! [Вслухъ].

Я не охотникъ до газетныхъ вракъ…

И если бъ вы меня оставили въ поко…

ПОХВАТКИНЪ.

Да вдь не круглый же писалъ дуракъ!

Вдь что-нибудь хотлъ сказать онъ остротою!

И ясно, кажется, изъ этихъ словъ:

‘Меркурій отличался быстротою’,—

Что нашъ Меркулка Быстряковъ…

АНДРЕЙ [вскакивая].

Какъ?.. Быстряковъ?.. Не можетъ-быть!.. О, Боже!

[Въ волненіи отошелъ въ сторону].

ПОХВАТКИНЪ.

Чего не можетъ-быть! Всегда я ждалъ.

И очень даже на него похоже,

Вдь у него написано на рож:

‘Ужъ учиню же я скандалъ!’

АНДРЕЙ [возвращаясь].

Наврно ложный слухъ…

ПОХВАТКИНЪ.

Во всхъ газетахъ сразу?

Скажите! точно по заказу!..

АНДРЕЙ.

Ахъ! мало ль у него враговъ,

И мало ль слуховъ распускали…

ПОХВАТКИНЪ.

Вы въ самомъ дл ничего не знали…

АНДРЕЙ [продолжая].

И долго ли уврить простаковъ!

ПОХВАТКИНЪ [продолжая].

А я вдь думалъ: ужъ не вы ли

Насчетъ Меркурія удачно такъ сострили.

АНДРЕЙ.

Вы, кажется, обълись белены…

ПОХВАТКИНЪ.

Да кто жъ другой? Вы въ классикахъ сильны.

АНДРЕЙ.

Какъ вы могли? Какъ вы посмли?

ПОХВАТКИНЪ.

Вы сами, батюшка, въ ум ли?

Съ чего вы такъ разсвирпли?

Ужъ ежели для краснаго словца

Пословица велитъ намъ не щадить отца,

То зятя лупануть — для общаго-то блага?—

На что жъ и создана печатная бумага!

АНДРЕЙ.

Послушайте!, извольте выйти вонъ.

ПОХВАТКИНЪ.

Скажите!… Что за генеральскій тонъ!..

АНДРЕЙ.

Пожалуйста, безъ разсужденій.

ПОХВАТКИНЪ.

Я не Молчалинъ, чтобъ не смть

Свое сужденіе имть.

АНДРЕЙ.

Мн дла нтъ до вашихъ мнній.

ПОХВАТКИНЪ.

Ну-съ, батюшка! вс мннія равны,

И вы чужія уважать должны.

АНДРЕЙ.

Ахъ! это, наконецъ, невыносимо!

[Нервно ищетъ колокольчикъ на стол].

ПОХВАТКИНЪ.

Не ваше же одно непогршимо!..

Понятна ваша злость, какъ тамъ вы ни хитри:

Вы цлили да мимо,

Теперь мстечко — моргенъ фри!

А, впрочемъ [Андрей эбонитъ], чортъ васъ побери!

[Быстро уходитъ, хлопнувъ дверьми].

ЯВЛЕНІЕ II.

Андрей, Крутищевъ.

АНДРЕЙ [съ движеніемъ къ нему].

Ахъ, дядюшка!

КРУТИЩЕВЪ.

Что, мой дружокъ Андрюша?

АНДРЕЙ.

Вы такъ спокойны… разв вы?

КРУТИЩЕВЪ.

Нтъ, мой дружокъ! я знаю все прекрасно,

Но я не потерялъ, какъ видишь, головы.

АНДРЕЙ.

Ахъ, дядюшка!.. но это такъ ужасно:

Вдругъ стать посмшищемъ Москвы.

КРУТИЩЕВЪ.

А на здоровье! пусть себ толкуютъ.

Все жъ я, какъ чортъ, бле, чмъ малюютъ.

Ну, разумется, достанется всмъ намъ,

Особенно отъ милыхъ дамъ…

Пріятели начнутъ притворно удивляться:

Какъ Павелъ едорычъ съ его умомъ

Могъ этимъ Быстряковымъ увлекаться,—

Они его бы не пустили въ домъ.

Затмъ прибавятъ, дтямъ въ назиданье,

Что это мн за гордость наказанье.

Враги же прямо назовутъ осломъ

За то, что для меня лишь было тайной,

Что Быстряковъ и выскочка случайный,

И рисковалъ на бирж чрезвычайно…

АНДРЕЙ.

Я не поврю вамъ, пока…

КРУТИЩЕВЪ.

Позволь, мой другъ. Не знаю, почему ты

Меня третируешь немного свысока…

И я былъ жалокъ въ первыя минуты:

Меня кидало и въ ознобъ, и въ жаръ,

Я даже думалъ, что со мной ударъ,

И, разорвавъ проклятую газету,

Какъ Чацкій, закричалъ: ‘карету мн, карету!’ —

И къ Быстрякову поскакалъ.

И мн казалось, что надъ самымъ ухомъ

Кричатъ: ‘скандалъ, скандалъ, скандалъ!’

Но понемногу я собрался съ духомъ

И доказалъ себ умомъ,

Что я-то собственно не виноватъ ни въ чемъ.

Пусть онъ виновенъ въ преступленьяхъ важныхъ,

Пусть попадетъ на судъ присяжныхъ,—

Я не теряю ровно ничего…

АНДРЕЙ.

Ахъ! ваше разсужденье безподобно.—

Но, виноватъ… вы видли его?

КРУТИЩЕВЪ.

Объ этомъ стоитъ разсказать подробно.—

Во-первыхъ, я звонилъ наврно полчаса:

Въ отвть — молчанье гробовое.

Потомъ послышались за дверью голоса,

И снова тишина… Тфу, пропасть! что такое?

Я думалъ ужъ уйти,— какъ отворилась дверь.

Вообрази, мой другъ, теперь,

Что предъ тобой лакей: немытый и небритый,

Преподозрительный на видъ,

Что оглядвъ тебя сердито,

Онъ голосомъ охрипшимъ говоритъ:

‘Кого вамъ надо? дома нту!’

И что, не думая сажать тебя въ карету,

Онъ хочетъ предъ тобой захлопнуть дверь…

Ну, я разсвирплъ, какъ зврь,

Поврь мн, до-нельзя взбсился,

Какъ никогда съ рожденья не сердился.

Ну, наконецъ, на шумъ и гамъ

Явился самъ дворецкій съ извиненьемъ

И объявилъ съ немалымъ изумленьемъ,

Что, дескать, разв неизвстно вамъ,

Что баринъ въ Петербургъ ухалъ по дламъ

И что объ этомъ онъ, дворецкій, самъ

Ко мн чуть свтъ отправилъ телеграмму.

Я постоялъ, да и за дверь…

И самъ ты разсуди теперь:

Ухалъ онъ иль прячется со сраму?

Что до меня, то я, мой другъ,—

Ты назовешь мои слова, быть-можетъ, вздоромъ,—

Но я, по грубому нахальству слугъ,

Какъ будто инстинктивно, понялъ вдругъ,

Что дло пахнетъ прокуроромъ.

АНДРЕЙ.

Вы въ немъ намрены участіе принять?

КРУТИЩЕВЪ.

Я?— Никакого.

АНДРЕЙ.

Какъ?.. Иль вы забыли,

Что Быстряковъ вашъ нареченный зять?

Давно ль вы до небесъ его превозносили!

Чуть не поссорились со мной,

Когда я выразить посмлъ неодобренье

Тому, что нажился онъ биржевой игрой!..

Давно ль, въ забавномъ увлеченьи,

Твердили всмъ, что онъ не человкъ, а кладъ?

КРУТИЩЕВЪ.

Ну, да! Теперь во всемъ одинъ я виноватъ.

АНДРЕЙ.

Да, дядюшка! и я твердить не перестану,

Что Быстряковъ до васъ не значилъ ничего.

КРУТИЩЕВЪ.

Не скажешь ли, что я и выдумалъ его,

Какъ нмецъ обезьяну?

Гораздо раньше, чмъ сойтись со мной,

Онъ былъ обласканъ всей Москвой,

И слылъ тузомъ между тузами.

Я никогда, сказать межъ нами,

Не доврялъ ему вполн.

Вотъ, напримръ, не разъ твердилъ онъ мн,

Что выгоднй, вн всякаго сравненья,

Въ ихъ банкъ вс деньги перевесть,

Но я не поддался на эти обольщенья.

А, впрочемъ, и не будь я нареченный тесть,

Равно я не способенъ какъ на лесть,

Такъ и глумиться непристойно.—

Притомъ, мой другъ, я и теперь скажу,

Что находилъ и нахожу,

Что онъ во многомъ человкъ достойный:

Онъ заставлялъ враговъ любить себя,

Въ немъ было увлекательное что-то…

Да вотъ, сошлюся на тебя:

Ты долго корчилъ Донъ-Кихота,

Кричалъ, что онъ игрокъ и плутъ, и воръ,

И требовалъ, какъ грозный прокуроръ,

Чтобъ онъ единогласнымъ приговоромъ

Былъ изгнанъ изъ Москвы съ позоромъ.

И что же? биржевой игрокъ

Тебя, философа, увлекъ:

За нимъ вполн осталася побда…

Ты помнишь: вечеромъ, въ день нашего обда,

И, сколько помнится, не по моей вин…

АНДРЕЙ.

Ахъ! что напомнили вы мн!..

КРУТИЩЕВЪ.

Понятно, мой дружокъ: сознаться непріятно,

Что и тебя попуталъ грхъ.

Хотлось бы теперь и на попятный,

Да трудно: ты тогда при всхъ

Предъ нимъ въ любезностяхъ отборныхъ разсыпался

И вдругъ, твой идеалъ — проворовался.

АНДРЕЙ.

Не спорю, дядюшка: я виноватъ кругомъ,

Но ваши ядовитыя насмшки

Не страшны мн. Какъ вы узнаете потомъ,

Я въ этомъ случа сыгралъ роль пшки.

И что вамъ до меня! Я въ дл ни при чемъ,

Вы безъ меня съ кузиною вдвоемъ,

Въ особенности вы…

КРУТИЩЕВЪ.

Ты былъ бы правъ, мой милый,

Когда бъ Варвару выдавалъ я силой.

А то, ей-Богу, не моя вина,

Что до безумія влюбилася она.

Во время сватовства ты рыскалъ за границей,

Пріхалъ, и давай меня винить.

А я и радъ бы, да какъ быть:

Не сладишь съ современною двицей.

Теперь нельзя, какъ въ старину,

Въ деревн засадить за святцы да за пяльцы,

Теперь прогрессъ, мой милый,— ну!

Одно осталося отцамъ: глядть сквозь пальцы.

Съ Варварой же особенно бда:

Она заносчива, упряма и горда.

АНДРЕЙ.

Согласенъ, дядюшка, во всемъ виновны нравы,

А вы… вы, какъ всегда, непогршимо правы

И, чувство побдивъ умомъ,

Труните весело надъ собственнымъ несчастьемъ.

Я васъ спрошу лишь объ одномъ:

Какъ вы намрены — съ такимъ же безучастьемъ,

Какъ къ зятю, отнестись и къ дочери своей?

Иль, можетъ-быть, какъ мн, объявите вы ей:

‘Ахъ, матушка! ты больше виновата,

Ты увлекалась тмъ, что будешь страхъ богата,

Ты восхищалась тмъ, что этотъ хватъ

Усердно за тобою увивался,—

И согласись сама, что я не виноватъ,

Что вдругъ твой идеалъ — проворовался!’

КРУТИЩЕВЪ.

Не скажешь ли, что мн не жаль ея?..

Ахъ, мой дружокъ! какъ ты умешь все

Представить въ пошломъ и нелпомъ свт:

Съ Похваткинымъ бы могъ строчить въ одной газет!

Вдь нынче нтъ пощады старикамъ,

И пресса вся, какъ чудище стозвно…

ЯВЛЕНІЕ III.

Андрей, Крутищевъ, Наталья Алексевна, въ конц Потапь,

КРУТИЩЕВЪ.

Bonjour, ma ch&egrave,re Наталья Алексевна,

Charm!..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ахъ, Павелъ едорычъ! я къ вамъ…

Мн Варенька сказать вамъ поручила:

Она отъ жениха депешу получила:

Онъ въ Петербургъ ухалъ по дламъ,

И тамъ пробудетъ около недли.

АНДРЕЙ [дяд].

А вы вотъ врить не хотли…

КРУТИЩЕВЪ [ему, нетерпливо].

Я говорилъ теб!.. [Ей]. Благодарю за трудъ.

АНДРЕЙ.

А что кузина?..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Не совсмъ здорова.

КРУТИЩЕВЪ.

Ну, что, скажите, много въ свт врутъ

Про насъ про всхъ, про Быстрякова?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ахъ! я въ теченьи десяти минутъ

Разъ двсти слышала: ‘ну что, ma ch&egrave,re, читали?

Я думала всегда… а вы?.. не ожидали?’

КРУТИЩЕВЪ [Андрею, не безъ торжества].

Я зналъ: по косточкамъ переберутъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

У насъ съ утра полна народу зала,

Вс спорятъ, охаютъ, кричатъ…

Вы не поврите — чистйшій адъ!

Я изъ дому скоре убжала…

КРУТИЩЕВЪ [не безъ страха].

О чемъ же… больше… говорятъ?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ахъ! все объ этомъ милліон…

КРУТИЩЕВЪ.

Я такъ и зналъ!.. Пошлйшій фельетонъ,

И вотъ!.. О, Господи!..

АНДРЕЙ,

Да что-за милліонъ?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Вотъ видите, въ какомъ-то фельетон…

[Останавливается].

КРУТИЩЕВЪ.

Да вотъ, мой милый, выслушай меня:

Въ газет тиснута статья,

И въ ней разсказано, въ весело-пошломъ тон,

Что баринъ есть въ Москв: не старъ онъ, но въ лтахъ,

Въ большихъ чинахъ и орденахъ,

Что онъ не прочь, какъ вс дрянные старичишки,

И перекинуться въ картишки,

И поощрять балетъ,

Да за душою ни полушки нтъ:

Онъ промотался, какъ и вс такіе,

И ищетъ по Москв, гд деньги есть шальныя.

А самъ онъ до того въ душонк развращенъ,

Что радъ къ услугамъ падишаха

Дочь предложить за милліонъ…

И тутъ, молъ, фокусъ банковаго краха!..

АНДРЕЙ.

Какія гадости!

КРУТИЩЕВЪ.

Хорошъ твой идеалъ:

Самъ будто въ Питеръ ускакалъ,

А тутъ, чтобъ облегчить въ растрат обвиненье…

АНДРЕЙ.

Не можетъ-быть!..

КРУТИЩЕВЪ.

Такъ кто же распустилъ?

АНДРЕЙ.

Ахъ! просто сочинитель сочинилъ.

Такое наглое воображенье…

КРУТИЩЕВЪ.

Нтъ, ты, пожалуйста, его не защищай!

Онъ негодяй и негодяй!..

АНДРЕЙ [особо].

Такъ вотъ разгадка!.. Inde ігае. [Вслухъ].

Ну, кто повритъ мерзости такой!

КРУТИЩЕВЪ.

Какъ будто ты не знаешь, милый мой,

Интеллигенціи родной!..

Да будь ты человкъ честнйшій въ мір,

Тебя я въ два часа беруся очернить:

Лишь стоить клевету пустить

Въ игривомъ фельетонномъ дух,—

И вс набросятся, какъ на варенье мухи,

И ну кричать: какъ мило и остро!

Какое легкое перо!

И примутъ все за чистую монету,

А ты поди, зови его къ отвту…

Все это пошло и старо,

Но такъ-то наша честь, мой милый, погибаетъ,

По милости пустой молвы…

[Наталь Алексевн].

Но, виноватъ… Какъ думаете вы:

Варвара ничего еще не знаетъ?..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Самой заговорить не ловко было мн,

А Варенька ни слова не сказала,

Но, кажется… она читала.

По крайней мр, на окн —

Я очень хорошо видала —

Лежалъ большой разорванный пакетъ,

И я замтила украдкой,

Что номера газетъ…

КРУТИЩЕВЪ.

Нтъ, это вонъ изъ рукъ какъ гадко!

Нашелся же какой-то негодяй,

Прислалъ газеты — На, вотъ, почитай!..

О, Господи! что можетъ быть пошле…

ПОТАПЪ [входя].

Депешку принесли.

КРУТИЩЕВЪ [почти вырывая у него депешу].

Да ну! давай живе.

[Пробгая депешу].

Изъ Петербурга… Быстряковъ?!

[Потапу].

Ступай.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Крутищевъ, Андрей, Наталья Алексевна.

КРУТИЩЕВЪ [окончивъ чтеніе].

Ну, вотъ, Андрюша, все ты убивался,

Что станемъ мы, по милости молвы,

Посмшищемъ Москвы,

А все устроилось: и правъ я оказался,

И Быстрякова отыскался слдъ,

И трусу ты отпраздновалъ напрасно,

Онъ живъ, здоровъ, даетъ обдъ,

Министромъ принятъ былъ прекрасно,

И дло приняло желанный оборотъ.

А тутъ придумали какой-то недочетъ!

И вс поврили! И бьютъ въ набатъ тревожно!

Вотъ, милый мой, теб урокъ,

Что слдуетъ судить о людяхъ осторожно,

А то твердишь: игрокъ, игрокъ,

Ну,— и закрадется сомннье.

[Наталь Алексевн, цлуя ея руку].

Soyez assez aimable, Варвар передать,

Что все устроилось и Божья благодать

Насъ не оставила… но ду хлопотать.

Au revoir.

АНДРЕЙ [вслдъ ему, пожимая плечами].

Какое превращенье!..

ЯВЛЕНІЕ V.

Андрей, Наталья Алексевна.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Андрей Васильичъ! я у васъ должна

Но настоящему просить прощенья…

АНДРЕЙ.

За что?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Въ тотъ вечеръ я была раздражена,

И васъ заставила…

АНДРЕЙ [съ чувствомъ внезапнаго стыда].

Ахъ, это примиренье!

[Спокойне].

Но васъ я не виню. ‘Въ восемнадцать лтъ,

Оно простительно’, какъ говорить поэтъ.

Но я…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Мн скоро двадцать минетъ…

АНДРЕЙ.

Что это за года!..

А мн вдь двадцать семь… Вдь скоро кровь остынетъ,

И посдетъ борода…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Еще лтъ шестьдесятъ, и вы — старикъ беззубый,

И мерзнуть станете въ жару безъ шубы.

АНДРЕЙ.

Сметесь вы!..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Но не моя вина,

Что вы изъ мухи сдлали слона.

И почему васъ это безпокоитъ?

Поврьте, Быстряковъ прекрасно все устроитъ,

А въ заключенье дастъ великолпный балъ,

И вс за ужиномъ забудутъ про скандалъ…

Но надо Вареньку обрадовать скоре.

[Взявъ его за руку].

Да полноте — глядите веселе,

Et tantt…

ЯВЛЕНІЕ VI.

Андрей, потомъ Потапъ.

АНДРЕЙ [одинъ].

Она права, права:

И счастье Быстрякову улыбнется,

И поуляжется молва,

И дядюшка сто разъ, какъ флюгеръ, повернется,

И все по-старому!..

ПОТАПЪ [входя].

Бушуевъ тамъ…

АНДРЕЙ.

Опять!..

Разъ навсегда сказалъ: не принимать.

ПОТАПЪ.

Ужъ очень просится… Всего, молъ, на два слова:

Отъ господина Быстрякова.

АНДРЕЙ.

Отъ Быстрякова?.. что за вздоръ! [Особо].

Съ которыхъ это поръ

Онъ близокъ съ нимъ?.. Ахъ! всюду онъ вотрется.

ПОТАПЪ.

Такъ какъ прикажете? ужъ больно пристаетъ.

АНДРЕЙ.

Проси теперь, но только чтобъ впередъ…

ПОТАПЪ.

Покойны будьте: не ворвется.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Андрей, вскор Бушуевъ.

АНДРЕЙ [одинъ].

Какъ Быстряковъ его не раскусилъ!..

А, впрочемъ, нынче столькихъ превращеній,

И думъ, и длъ, и чувствъ, и мнній,

Свидтелемъ я былъ,

Что больше ничему не удивлюся…

БУШУЕВЪ [входя].

Сознайтесь: вы изумлены…

Вы думали, что я явлюся

Повреннымъ противной стороны,

Защитникомъ всхъ этихъ разоренныхъ,

Униженныхъ и оскорбленныхъ,

Всхъ пострадавшихъ чрезъ него?

АНДРЕЙ.

Нтъ, я не думалъ ничего.

БУШУЕВЪ.

Но что прикажете? я адвокатъ извстный:

И если требуютъ меня,

Спшить на помощь долженъ я,

И исполнять свои обязанности честно.

АНДРЕЙ.

Мн это знать совсмъ не интересно.

БУШУЕВЪ.

Васъ, право, мудрено понять…

Помилуйте, мой другъ! не вы ли

Недли дв назадъ везд и всмъ трубили,

Что Быстряковъ вашъ нареченный зять?

АНДРЕЙ.

Не вы ли плакались, что онъ отбилъ невсту?

БУШУЕВЪ.

На вашъ язвительный упрекъ

Сказать бы многое я могъ,

Но… пререканья были бы не къ мсту.

Притомъ, у всякаго свой взглядъ,

И въ дйствіяхъ своихъ дурного я не вижу:

Какъ человкъ, его я ненавижу,—

И буду защищать, какъ адвокатъ.

Но если ваша честь погибнетъ безвозвратно,

То ужъ никакъ не по моей вин…

Я васъ предупреждалъ неоднократно,

Но какъ же было вамъ поврить мн?

Объ адвокатахъ вы такого мннья…

АНДРЕЙ.

Согласенъ: виноватъ лишь я одинъ.

БУШУЕВЪ [наддавая].

Когда я рукопись принесъ вамъ для прочтенья,

Вы гордо бросили ее въ каминъ…

АНДРЕЙ [съ разстановкой].

Но вы… теперь… защитникъ Быстрякова?

БУШУЕВЪ.

Конечно, такъ… но я… Я собственно не къ вамъ,

Къ Варвар Павловн…

АНДРЕЙ.

Кузина не здорова.

Скажите мн, я передамъ.

БУШУЕВЪ.

Конечно, вы… Но, право, я не смю…

Необходимо лично съ нею…

Вы понимаете: въ длахъ не все для всхъ,

А потому-то къ вамъ я обращаюсь…

АНДРЕЙ.

Извольте, я скажу. Но за успхъ

Посольства не ручаюсь.

ЯВЛЕНІЕ VIII.

БУШУЕВЪ [одинъ].

Однако молодой Крутищевъ не уменъ,

А, главное, ужасно легковренъ:

Онъ, кажется, серьезно убжденъ,

Что въ самомъ дл я намренъ…

[Прыскаетъ со смху, но спохватывается и съ достоинствомъ].

Ну, нтъ! Не такъ же я душевно развращенъ,

Не такъ же нравственно я скверенъ,

Чтобъ защищать такого подлеца.

Какъ могъ поврить онъ! И глупо и… досадно.

Нтъ, какъ повренный гражданскаго истца,

Сорву я маску съ наглеца,

Чтобъ и другимъ впредь было не повадно!..

Но это впереди… Теперь же долженъ я

Варвар Павловн въ любви открыться,

Ее заставить полюбить себя,

И, разумется, на ней жениться.

Вс шансы за меня… Во-первыхъ, на пари:

Она любить не можетъ Быстрякова,

На время увлеклась, что онъ ни говори,

За неимніемъ другова.

А во-вторыхъ: ему грозитъ тюрьма,

И выйти за него,— читай: сойти съ ума.

Но вогъ проклятіе: я вовсе не умю,

Какъ Быстряковъ, кричать о честности своей,

Я не нахалъ, сейчасъ предъ женщиной сробю,

И скромностью своею,

Пожалуй, не понравлюсь ей…

А, впрочемъ, почему не полюбить бы?..

Собой я, право, не дуренъ,

И самолюбьемъ одаренъ,

Карьеру сдлаю при помощи женитьбы,

Въ годъ на приданое составлю милліонъ…

Пора, давно пора!.. Не то, чтобъ я нуждался…

Но прошлый годъ, ужъ какъ старался,

А получилъ — всего тысченокъ до семи.

Вдь это мало, чортъ возьми!

Работать просто нтъ охоты…

А, кажется, усилій не щадилъ:

Трехъ стенографовъ подкупилъ,

Чтобъ о моихъ длахъ печатали отчеты.

[По молчаніи].

Для врнаго успха, говорятъ,

Нужны намъ умъ, талантъ, сноровка,—

А все же главное на свт обстановка.

Конечно, я извстный адвокатъ:

Моя послдняя защита

Рукоплесканьями была покрыта,—

А заведи-ка я заводскихъ рысаковъ,

Ливрейнаго швейцара, поваровъ,

Да мебель пошикарнй, отъ Левита,

И тотчасъ получу совсмъ другой aplomb…

Но безъ женитьбы невозможенъ онъ.

Ахъ! только бъ удалось осуществить идею…

Варвара Павловна чертовски мн нужна,

Я буду счастливъ только съ нею:

Самолюбива и умна,

Суметъ мужа выдвинуть она,

А направлять ее, понятно, я сумю!..

Притомъ же изъ виду не должно упускать,

Что принесетъ она тысченокъ полтораста,

Вдь это для начала — благодать.

Тогда по мелочамъ работать баста!

Тогда-то обо мн заговоритъ печать,

Тогда-то я пойду, какъ шаръ воздушный, въ гору,

И стану деньги загребать,

Что разв самому Плевак въ пору…

ЯВЛЕНІЕ IX.

Бушуевъ, Варвара Павловна.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Monsieur Бушуевъ,— мн кузенъ сказалъ,

Что вы…

БУШУЕВЪ.

Онъ правъ: я пламенно желалъ

Вамъ лично выразить, какъ я за васъ страдалъ,

Какъ былъ извстіемъ взволнованъ,

Что вашъ женихъ внезапно арестованъ…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Pardon, онъ въ Петербургъ ухалъ по дламъ,

И мы…

БУШУЕВЪ.

Помилуйте!..

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Но онъ сегодня намъ

Телеграфировалъ оттуда.

БУШУЕВЪ.

Не смю я… но это было бъ чудо…

А, впрочемъ, можетъ-быть, онъ арестованъ тамъ…

Во всякомъ случа, нельзя же объ арест

Телеграфировать невст!..

Притомъ, при помощи подложныхъ телеграммъ,

Депешу передать и на нее отвтить…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Pardon. Я вамъ принуждена замтить,

Что онъ, конечно, васъ не для того

Послалъ ко мн..

БУШУЕВЪ.

Послалъ?! Послалъ?! Какъ это сильно!

Какъ будто я какой-нибудь разсыльный,

На побгушкахъ у него!..

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Но вы кузену моему сказали,

Что какъ повренный…

БУШУЕВЪ.

Ахъ, Боже мой!..

Мы, правда, съ нимъ о дл толковали,

И я замтилъ вскользь, что адвокатъ любой

Возьмется съ радостью за это дло,

Но заключать отсюда было бъ смло…

Клянусь, никакъ я не пойму,

Какъ могъ онъ вывести такое заключенье,

Когда я именно сказалъ ему —

И слово въ слово помню выраженье —

Что какъ бы ни былъ Быстряковъ богатъ,

Но я возможности не вижу,

Чтобъ защищать его я сталъ, какъ адвокатъ,

Когда, какъ человкъ, его я ненавижу…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Но что жъ угодно вамъ?..

БУШУЕВЪ.

Я, кажется, сказалъ,

Но вы, какъ видно, не слыхали…

И что за дло вамъ, что я за васъ страдалъ,

Когда его арестовали?..

И что за дло вамъ, что честно полюбя,

Ршилъ я, не щадя себя,

Васъ вырвать изъ среды пустой и безобразной,

Противодйствуя по мр силъ,

Чтобъ окончательно онъ васъ не развратилъ

Своей моралью буржуазной!..

Но вижу я: вамъ страсть моя смшна,

И вы…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Pardon, я такъ поражена

И вашимъ неожиданнымъ признаньемъ,

И вашимъ пламеннымъ желаньемъ

Меня спасти отъ свтской пустоты,

Что, признаюсь, ршительно не знаю,

Сердиться ль, хохотать…

БУШУЕВЪ.

И это вашъ отвтъ?

Варвара Павловна!.. Я васъ не понимаю…

Вдь не могли жъ вы не прочесть газетъ…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА [живо].

Такъ это вы прислали мн пакетъ?

БУШУЕВЪ.

Ахъ! кто бы ни прислалъ… По-моему, тутъ нтъ

Большого преступленья…

А Быстрякову ужъ отнын никуда

Безъ чувства жгучаго стыда

Нельзя и думать показаться.

Нтъ! вы ршительно забыть его должны..

И пусть для свта вы принуждены,

Хотя есть полный поводъ помшаться,

Веселой и спокойной притворяться,

Но предо мной?.. Я честно васъ люблю

И со слезами на глазахъ молю:

Не называйте правды клеветою,

Я вамъ ручаюсь головою,

Что дло кончится тюрьмою…

Есть положительный законъ…

И если до сихъ поръ не арестованъ онъ,

То долженъ быть и будетъ арестованъ…

И тмъ не мене я былъ за васъ взволнованъ…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Но быть преступникомъ не можетъ мой женихъ!

Какъ будто бы возможное для нихъ

И для него возможно!..

Нтъ, вы считаете меня

Какой-то двочкой, и глупой, и ничтожной,

Которая боится какъ огня

Газетной выдумки, такъ очевидно ложной…

И стоитъ мн сказать: ему грозить тюрьма,

И я тотчасъ поврю слпо,

И помшаюсь… Какъ нелпо!..

Вдь если бы сходить съ ума

Отъ всхъ печатныхъ приговоровъ

И непечатныхъ разговоровъ,

То жены всхъ извстныхъ лицъ,

Которыхъ задваютъ ежедневно,

Не выходили бъ изъ больницъ

Для страждущихъ душевно…

Иль скажете, что я должна поврить вамъ,

Какъ сильному въ законахъ адвокату,

Скорй, чмъ своему двоюродному брату,

Отцу и жениху, и… собственнымъ глазамъ?—

Затмъ, мн чрезвычайно лестно,

Что полюбили вы, какъ говорите, честно,

И за признаніе въ любви

Я вамъ признательна… была бы безгранично,

Когда бъ вы чувства пылкія свои

Сумли выразить прилично.

БУШУЕВЪ.

Сбылось предчувствіе!.. Ну, да, я не богатъ,

Я прямъ душой и не двуличенъ,

А, стало-быть, по-свтски, не приличенъ.

Пусть буду я извстный адвокатъ,

И пусть моя послдняя защита

Рукоплесканьями была покрыта,

И предсдатель позвонилъ, —

Неумолимый свтъ ршилъ,

Что тмъ не мене я труженикъ несчастный.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Вы унижаете себя напрасно.

Затмъ… [Хочетъ уйти].

БУШУЕВЪ.

Но вы еще не знаете всего.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Но время кончить…

БУШУЕВЪ.

На два слова…

И слово вамъ даю, что больше ничего

Я не скажу про Быстрякова.

[Вынимаетъ тетрадку, свернутую въ трубочку и обвязанную розовою ленточкой].

Вотъ біографія его:

Тутъ собранъ тщательно и аккуратно

Весьма пикантный матерьялъ…

Я вашему кузену предлагалъ,

Нтъ! больше: умолялъ его неоднократно,

Но этотъ легковрный господинъ

Свирпо бросилъ рукопись въ каминъ…

Но вамъ, какъ будущей его супруг,

Прочесть пріятно будетъ на досуг:

Вы все не врите моимъ словамъ,

Такъ не угодно ли на фактахъ убдиться.

[Подаетъ тетрадь].

ВАРВАРА ПАВЛОВНА [не принимая ее].

Вамъ съ этимъ къ батюшк удобнй обратиться,

Быть-можетъ, онъ… заплатитъ вамъ.

ЯВЛЕНІЕ X.

Бушуевъ [одинъ].

Ушла!.. руки мн не дала!.. И даже —

Помилуйте! чего же гаже?—

Меня же заподозрла въ шантаж!..

Какъ я обрзался, ой, ой!..

Пришлось отъхать съ длиннымъ носомъ.

Теперь ступай, со злости волкомъ вой,

Да философствуй надъ вопросомъ:

Какимъ проклятіемъ однимъ лишь пошлякамъ

Да золотомъ навьюченнымъ осламъ

На свт весело живется?

А если у кого, къ несчастью, заведется,

Какъ у меня, не дура голова,

Да въ голов намренья благія, —

То мачиха ему и матушка Москва,

То мачиха ему и матушка Россія!..

Занавсъ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Небольшая гостиная.

ЯВЛЕНІЕ I.

Варвара Павловна, Наталья Алексевна.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Признайся, Варенька, что ты огорчена:

Ты Быстряковымъ такъ была увлечена,

И вдругъ…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Ахъ, Натали! Какое увлеченье…

Какъ говоритъ mon p&egrave,re: ‘отложимъ попеченье:

И всякія мудреныя слова’.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Но все-таки…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Ты думаешь, быть-можетъ,

Что эта глупая московская молва

Меня печалитъ и тревожитъ?..

Мн, разумется, не все равно…

Но помни, Натали, одно:

Какъ на него они ни клеветали,

Какихъ ужасныхъ слуховъ ни пускали,—

Я и на мигъ не сомнвалась въ томъ,

Что мой женихъ, съ его практическимъ умомъ,

Изъ затрудненья выйдетъ съ торжествомъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА,

Я въ томъ уврена.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА,

Но почему же

Ты улыбнулася моимъ словамъ?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ты какъ-то толковала намъ,

Какихъ достоинствъ ищешь въ муж,

Но о практическомъ ум тогда

Ни словомъ ты не заикнулась…

И я невольно улыбнулась,

Услышавъ, что теперь, когда

Меркурій Саввичъ въ затруднень,

На умъ его ты стала упирать.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА,

Что жъ этимъ хочешь ты сказать?

Что я о немъ перемнила мннье?

Что онъ, въ несчастьи, для меня

Сталъ и миле, и дороже?

Иль умъ его внезапно оцня,

Я вдругъ влюбилася въ него?.. О, Боже!

Подумай, милая моя,

Какъ это мало на меня похоже:

Еще двчонкой, въ пансіон, я

Слыла ледышкою холодной

И нигилисткою негодной

За то, что только я одна

Была достаточно умна,

Чтобъ, къ общему подругъ негодованью,

Смяться, вопреки и мод и преданью,

Надъ глупой страстью къ обожанью.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Итакъ, отнын я должна

Тебя признать весталкой ледяною,

Которая чаруетъ всхъ

Холоднымъ разумомъ и мраморной красою,

Но смертнаго любить сочтетъ за смертный грхъ

И, безупречнй, чмъ сама Діана,

Всю жизнь не будетъ знать и тайнаго романа.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Что длать? я живу не сердцемъ, а умомъ,

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

А все же въ увлеченіи живомъ

Обширный умъ открыла въ Быстряков.

И я ловлю тебя на слов:

Ты, можетъ-быть, забыла ужъ сама,

Что намъ съ кузеномъ развивала

Всю новизну и прелесть идеала,

Какое именно количество ума

Въ своемъ супруг видть ты желала…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Ты хочешь, кажется, поднять меня на смхъ?

Напрасный трудъ: вдь я не изъ трусливыхъ

И, не пугаясь толковъ злорчивыхъ,

Готова повторить при всхъ

Свои слова. О, пусть смются надо мною!

А я всегда скажу, что двушк съ умомъ,

Которая слыветъ не даромъ развитою,

Молиться надо объ одномъ:

Чтобъ мужъ ея былъ пошлымъ дуракомъ

Иль съ геніальной головою…

Конечно, я была отъ мысли далека,

Что это, рзкое немного, выраженье

Кузена приведетъ въ ожесточенье

И онъ теб подскажетъ мннье,

Что будто Варенька такъ умственно мелка,

Что изъ презрннаго расчета

Казаться въ обществ умнй,—

Считаетъ идеаломъ всхъ мужей

Изъ идіотовъ идіота.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

О, нтъ! мы думали, что въ спор, сгоряча,

Ты просто-на-просто обмолвилась невольно

И вмсто богача…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Довольно, Натали, довольно…

Теб все хочется кольнуть меня больнй,

А мн ни чуточку не больно.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ахъ, Варенька! не думала, ей-ей.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Я врю, милая. И если ты согласна

Минуты дв серьезною пробыть,

То взглядъ свой на мужчинъ могу я изложить

Категорически и ясно.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Я слушаю…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Вотъ, видишь ли,

Я о мужчинахъ, Натали,

Весьма невыгоднаго мннья,—

Нтъ правила безъ исключенья,

Но на меня покуда ни одинъ

Изъ тысячи знакомыхъ мн мужчинъ

Не произвелъ такого впечатлнья,

Чтобъ непритворно я могла сказать, что онъ

Самостоятельно уменъ.

Прислушайся къ ихъ важнымъ разговорамъ,

Тупымъ сужденіямъ и рзкимъ приговорамъ,

И въ цлый вечеръ ты наврядъ

Услышишь хоть одно живое слово,

А если и услышишь — я готова

Держать пари, что взято на прокатъ.

И даже въ самомъ жаркомъ спор,

Когда они, въ комическомъ задор,

Преобразовывать вселенную начнутъ,

И тутъ

Вс доказательства берутъ

Кто поумнй — изъ руководствъ пространныхъ

И разныхъ книжекъ иностранныхъ,

А кто поплоше — изъ газетъ

И даже… изъ французскихъ опереттъ.

Какъ часто я замтить имъ желала:

‘Ахъ! ваше мннье такъ умно,

Но, извините, я давно

Его, не помню гд, читала’.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ахъ, Варенька! Ты нынче такъ мила,

Что будь мужчиной я — съ ума бъ меня свела.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Но ты, къ несчастью, не мужчина…

А идеалъ мужчинъ — златая середина,

Имъ нравятся такія жъ, какъ они:

Машинныя, казенныя фигуры…

Ахъ! къ сожалнью, въ наши дни

Ужъ не встрчаются въ гостиныхъ самодуры,

А я уврена, ей-ей,

Что съ ними было бъ веселй.

И въ доказательство сошлюся на кузена:

Онъ нравится, какъ нравится порой

Намъ постный столъ, какъ пищи перемна…

И согласися, Натали, со мной,

Что онъ беретъ, благодаря умнью,

Съ которымъ все, и даже сущій вздоръ,

Онъ говоритъ наперекоръ

Распространеннйшему мннью.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Досада, что его здсь нтъ!

Твое словцо его бы разозлило,

И сталъ бы онъ въ отвтъ

Отшучиваться мило.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Дослушай, милая, и убдишься ты,

Что я совсмъ не ради остроты,

А съ убжденіемъ сказала,

Что для мужчинъ нтъ пламеннй мечты,

Нтъ благороднй идеала,

Какъ уравненье всхъ во всемъ,

За исключеньемъ разв капитала.

Нтъ прогрессивнаго журнала,

Гд не кричали бы о томъ,

Что геніи въ нашъ вкъ желзный

Не только вовсе безполезны,

Но положительно вредны.—

Не ясно ли изъ этой моды,

Что въ наши дни мужчины отъ природы

Талантами обойдены?

Посредственность усердно поощряя,

Всмъ существомъ стремяся къ ней,

Они намъ говорятъ, нельзя яснй,

Что настаетъ та эра міровая

Когда мы, женщины, должны,

Скажу сильнй, принуждены

Взять на себя починъ и руководство

Принять участье въ міровыхъ судьбахъ

И доказать во всхъ длахъ

Своей натуры превосходство…

Къ несчастію, немногія изъ насъ

Все это ясно понимаютъ,

Поклонницы красивыхъ фразъ,

Безъ убжденья, на показъ,

Он о женщинахъ болтаютъ

Лишь то, что у мужчинъ, въ ихъ книжкахъ прочитаютъ…

Ахъ! все еще мужчины намъ указъ!..

Въ насъ слишкомъ мало самомннья

И гордаго сознанья силъ своихъ,

Какія-то все робкія стремленья

И подражательность въ идеяхъ основныхъ!..

Какъ часто мы не знаемъ сами…

Да вотъ, позволь тебя спросить,

Съ чего ты вздумала, простясь съ балами,

Свой образъ жизни измнить

И стала курсы посщать прилежно…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Но гд же, Боже мой! гд не бываю я?

Я всюду такъ же неизбжна,

Какъ въ сельской церкви попадья,

Или въ сочельники кутья.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Твоя извстная манера:

Серьезное все въ шутку обращать…

Но я не думала, поврь, тебя смущать,

А такъ спросила, чисто для примра…

Но дай мн кончить. Дло въ томъ,

Что до сихъ поръ мы не сумли

Опредлить, какимъ путемъ

Удобне достигнуть цли.

Мы вс хотимъ значеніе имть,

Мы вс хотимъ съ мужчинами сравняться,

Но если здраво посмотрть,

Не знаемъ, какъ за дло взяться.

Что длать намъ? Пусть мн дадутъ отвтъ прямой!

Вести ль всю жизнь ученые дебаты

О томъ, что женскій трудъ, не меньше, чмъ мужской,

Достоинъ большей заработной платы?

Иль волосы остричь, чтобъ отбивать

Доходъ у швейки или прачки,

А въ часъ досуга разсуждать

О томъ, какъ въ Бельгіи устраиваютъ стачки?

Иль, наконецъ, задача въ томъ,

Чтобъ, записаться въ адвокаты?

Иль лучше посщать больничныя палаты,

Чтобъ, получивъ на доктора дипломъ,

Считать великимъ торжествомъ,

Что будешь получать не меньше за визиты,

Чмъ самъ Захарьинъ знаменитый?..

Все это, можетъ-быть, умно

И результатами обильно,

Но, правду говоря, оно

Ужъ какъ-то слишкомъ меркантильно.

На первомъ план тутъ расчетъ:

Кто больше денегъ наживетъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Все это, Варенька, меня интересуетъ

Гораздо меньше, чмъ тебя,

Зато ужасно интригуетъ:

Что жъ ты сочтешь приличнымъ для себя,

Какую роль, когда все такъ ничтожно,

Такъ мелко по твоимъ словамъ?

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Я постараюсь показать всмъ вамъ,

Что и у насъ въ Москв возможно

Быть доброй матерью въ семь,

А въ обществ — Роланъ иль Рекамье,

Что если нтъ у насъ Платоновъ

И быстрыхъ разумомъ Ньютоновъ,

Какъ Ломоносовъ нкогда сказалъ,—

То потому — чего, конечно, онъ не зналъ —

Что нтъ въ Москв у насъ салоновъ,

Гд, забывая про кутежъ,

Могла бы наша молодежь

Подъ женскимъ руководствомъ развиваться

И гд могла бъ свободно собираться

Аристократія ума.—

Ты знаешь, Натали, сама,

Что я настойчива. И, безъ сомннья,

Достанетъ у меня и воли, и умнья,

Чтобъ не боясь вранья и клеветы,

Добиться полнаго осуществленья

Своей завтнйшей мечты.—

Сначала обо мн въ шутливомъ тон

Заговорятъ, но минетъ годъ

И въ обществ произойдетъ

Желанный для меня переворотъ:

Я прочно утвержусь на трон.

И всмъ захочется наперерывъ

Быть мн представленнымъ, въ моемъ салон,

Гд поэтическій порывъ

Съ ученой мыслью будетъ состязаться,—

Но гд не будетъ мудростью считаться

И выставляться на показъ

Ни ловкій оборотъ французскихъ фразъ,

Ни даже выговоръ отчаянно картавый,

Гд начинающій поэтъ

Впервые встртится со славой,

Гд русскій умъ, прямой и здравый,

Найдетъ сочувственный привть,—

Но гд зазжіе фигляры,

Которые для нашихъ дамъ милй,

Чмъ сплетни про актрисъ и модные товары,—

Не будутъ сочтены за дорогихъ гостей…

Но я не въ силахъ отъ волненья

Пересказать всего, что бродитъ въ голов.

А главное, ma ch&egrave,re,— мое нововведенье,

Оно произведетъ такое впечатлнье!..

Какъ встрепенутся вс въ Москв,

Увидвъ молодежь на первомъ план!

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ты, Варенька, перехитрила всхъ,

И я теб громаднйшій успхъ

Готова общать заран.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Еще бы не успхъ! Вкъ свой Москва жила

Преданьями временъ патріархальныхъ,

Тхъ дней, когда она была

Усадьбою бояръ опальныхъ

И камергеровъ слишкомъ либеральныхъ,

Когда одно соединяло всхъ:

Чмъ угодитъ маститому вельмож,

И думать почиталося за грхъ

Для всхъ, кто былъ его моложе,

И взрослымъ не считалъ себя никто, пока

Не стукнетъ полныхъ сорока.

Преданье это свято охраняли

Красавицы до нашихъ дней

Тмъ, что, какъ встарь, къ себ не допускали

На выстрлъ молодыхъ людей.

Въ театр, на балахъ, на раутахъ, въ собраньи

Кмъ вс он, взгляни, окружены?

И отъ кого принуждены

Въ любви выслушивать признанье?

Ихъ свита врная — одни лишь старички:

И самый молодой изъ нихъ на ладонь дышитъ,

Сто лтъ какъ ничего не слышитъ

И ничего не видитъ сквозь очки…

А наши дамы лзутъ вонъ изъ кожи,

Чтобъ этихъ мумій оживить на часъ!

Да если бы въ Москв у насъ

Не полагалося по штату молодежи,

Ее бы надо изобрсть!..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Конечно, такъ. И, безъ сомннья,

Теб исторія припишетъ честь

Такого важнаго изобртенья.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Мы, разумется, съ папашей не бдны,

Но далеко не такъ богаты,

Чтобъ были намъ разршены

Безумныя, безъ счета, траты.

А мн, чтобъ стать царицей думъ

Столицы нашей богомольной,—

Мн нуженъ блескъ, мн нуженъ шумъ,

Открытый домъ и хлбосольный.

Умомъ Москвы не удивишь:

Чтобъ заслужить ея любовь и уваженье,

Старушку надо закормить,—

Она падка на угощенье!

[По молчаніи].

Ты знаешь, для меня мужчины вс равны:

Вс одинаково красивы,

Вс недостаточно умны

И черезчуръ самолюбивы.

Я не скажу, чтобъ мой женихъ

Былъ геніальне другихъ,

Но онъ, безспорно, всхъ богаче,

А потому: способнй всхъ

Мн гарантировать успхъ

Осуществленія задачи…

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Твоя задача велика

И увлекательна, безспорно.

Но гд же доказательства пока,

Что Быстряковъ расположенъ покорно

Твои капризы исполнять?

По-моему, врнй предполагать,

Что у него свои корыстные расчеты

И ни малйшей нтъ охоты

Твоимъ затямъ потакать.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Какъ ты скора на заключенья!

Но гд же доказательства тому,

Что въ прав ты навязывать ему

Своекорыстныя, дрянныя побужденья?

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Гд доказательства?.. О, Боже мой!

Во-первыхъ, согласись со мной,

Что въ жизнь свою не сдлалъ онъ ни шага

И не истратилъ мднаго гроша,

Не взявъ тройного барыша…

Ты для другихъ умна и хороша,

Но для него — процентная бумага:

Онъ сдлалъ предварительный расчетъ,

Что именно ему женитьба принесетъ.

Онъ мастеръ, правда, щедрымъ притворяться,

Но въ сущности сухой и мрачный эгоистъ.

А, во-вторыхъ, какъ всякій карьеристъ,

На первомъ план любитъ красоваться.

А потому, хотя онъ и влюбленъ,

Весьма сомнительно, чтобъ онъ

Сталъ деньги тратить на салонъ.

Не спорю, онъ и самъ не прочь покушать плотно,

И раскошелится охотно,

Чтобъ закормить вліятельныхъ гостей,—

Но поощрять и зря, и безрасчетно

Таланты молодыхъ людей

Сочтетъ пустйшей изъ затй.

Онъ не надышится тобою

И будетъ страшно баловать,

Когда пролзетъ за женою

Туда, гд одного не стали бъ принимать.

Притомъ, ты можешь въ разговор

О пустякахъ и всякомъ вздор

О немъ замолвить невзначай

Весьма вліятельное слово…

Но, ради Бога! не мечтай,

Что вся забота Быстрякова

Жениться на теб лишь для того,

Чтобъ говорили про него:

‘Вотъ мужъ Крутищевой! и… больше ничего’.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА,

Безспорно, Натали, для Быстрякова,

Какъ и для всякаго дльца,

Заманчивы вліятельное слово

И связи моего отца,—

Но, кажется, понять не трудно,

Что польза отъ услугъ должна быть обоюдна.

Понятно, я ему ни въ чемъ не подчинюсь

И никогда не соглашусь

Быть просто преданной и дловой женою.

Я оставляю за собою

Свободу полную во всемъ,

И ужъ наврно такъ поставлю домъ,

Какъ будетъ не ему, а мн угодно.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Ахъ! на словахъ все это превосходно…

Но, къ сожалнью, дло въ томъ,

Что онъ сумлъ и женихомъ

Себя такъ выгодно поставить,

Что трудно даже и представить.

Ты знаешь, Варенька, не хуже моего,

Что твой отецъ боготворить его:

Желая выпутать его изъ затрудненья

И окончательно замять скандалъ,

Не только заложилъ свои имнья,

Но и твоимъ приданымъ рисковалъ!..

Что жъ Быстряковъ? Не правда ль отличился

И поступилъ нельзя умнй?

Сегодня ровно восемь дней,

Какъ онъ изъ Петербурга воротился,

А къ вамъ съ визитомъ даже не явился:

Какъ будто онъ съ тобою не знакомъ.

Иль скажешь ты, что мучимый стыдомъ

Не сметъ онъ?.. Нтъ! я ршительно не понимаю.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Позволь, мой другъ. Я допускаю,

Что мой отецъ, какъ нареченный тесть,

Не только помогалъ ему своимъ вліяньемъ,

Но даже рисковалъ дочернимъ состояньемъ:

‘Тутъ наша родовая честь

Была затронута. Но, къ сожалнью,

Должна подвергнуть сильному сомннью,

Что мой женихъ, какъ отъ долговъ,

Скрываться отъ меня готовъ.

Ты говоришь, что онъ съ недлю воротился,

А между тмъ не дальше, какъ вчера…

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же, Крутищевъ,

КРУТИЩЕВЪ.

Куда Андрей запропастился?

Пора ему, давно пора…

Иль затянулось общее собранье?

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Mon p&egrave,re, вы кстати. У меня

Есть просьба къ вамъ…

КРУТИЩЕВЪ.

Не просьба, приказанье…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Все это, можетъ-быть, пустая болтовня…

Но мн за врное передавали,

Что вы — чтобъ зятя своего спасти —

Моимъ приданымъ рисковали,

И я желала бъ…

КРУТИЩЕВЪ [особо].

Sapristi!

Ужъ этотъ мн Андрей! не могъ не проболтаться?

[Вслухъ].

Вотъ видишь, я готовъ теб во всемъ сознаться:

Мн Быстряковъ тогда прислалъ

Изъ Петербурга телеграмму,

И въ ней усердно умолялъ

Спасти его отъ гибели и сраму.

Онъ въ крупной сумм, на пять, на шесть дней,

Тогда отчаянно нуждался,

Межъ тмъ, по милости и слуховъ, и статей,

Его кредитъ поколебался,

Онъ мн подробно изложилъ

Свой планъ, какъ избжать крушенья,

И я, подумавъ, заложилъ

Свое тамбовское имнье.

И все ршительно, до самыхъ мелочей,

Какъ онъ разсчитывалъ, исполнилось буквально…

Нтъ! что бы про него ни говорилъ Андрей,

А финансистъ онъ геніальный…

Но чтобъ приданое я риску подвергалъ,

То это выдумка, честное слово!

Я и своимъ ничмъ не рисковалъ:

Я просто врилъ въ геній Быстрякова.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Ахъ! съ вашей стороны тутъ былъ простой расчетъ:

Пустить имнье въ оборотъ…

КРУТИЩЕВЪ.

Расчетъ!.. О, Господи! какое выраженье…

Какъ будто для того я заложилъ имнье,

Чтобъ лишнюю копйку пріобрсть,

Эксплоатируя чужое разоренье!..

Понятно, для меня всего дороже честь,

И зятя своего моральнаго паденья,

Клянуся, я бъ не перенесъ.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Прекрасно, но, mon p&egrave,re… еще одинъ вопросъ:

Вашъ зять изъ Петербурга воротился,

Какъ говорятъ, ужъ восемь дней…

КРУТИЩЕВЪ.

Ну, язычокъ! Ужъ этотъ мн Андрей!

А вдь какъ клялся! какъ божился!..

Мн съ нимъ ршительно бда:

Подводитъ чуть не ежедневно,

Что ни скажу, перенесетъ всегда…

Сошлюсь на васъ, Наталья Алексвна:

Не стоитъ ли ему булавкой язычокъ

Такъ исколоть, чтобъ онъ не могъ

И слова пикнуть?..

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА [съ комическою важностью].

Несомннно.

И я бы… исколола непремнно.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Mon p&egrave,re, но это не отвтъ…

Я знать хочу… Скажите: да, иль нтъ?

КРУТИЩЕВЪ.

Варвара, другъ мой! не скрываю:

Онъ воротился, точно такъ,

Но къ намъ ему нельзя… нельзя никакъ.

Не думай, что его я защищаю,

Но врный у него расчетъ:

Что на себя, пока все это не пройдетъ,

Ему не должно привлекать вниманье.

Притомъ же, годовой отчетъ

И это общее собранье…

Ну, и другія, важныя дла…

Я могъ бы объяснить теб подробно,

Но для меня покуда неудобно,

И ты бы все равно не поняла.

Я понимаю самъ отлично,

Что поступилъ онъ не совсмъ прилично,

И даже далъ ему понять…

Но, право, на него нельзя, мой другъ, пенять:

Онъ человкъ, какъ говорится, новый…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА [сильно].

Какъ вы хлопочете о томъ,

Чтобъ изъ Крутищевой я стала Быстряковой!

[Отходитъ и садится въ сторон].

КРУТИЩЕВЪ [оставаясь на мст].

Варвара, другъ мой! я всегда, во всемъ,

Предоставлялъ теб свободу,—

Но не устану повторять,

Что не должны мы чувства убивать

Приличіямъ и свтскости въ угоду.

[Посмотрвъ на часы].

Но гд же нашъ Андрей? Пора, давно пора!..

Какъ затянулось общее собранье…

ЯВЛЕНІЕ III.

Т же, Андрей, въ конц Потапъ.

АНДРЕЙ [не намчая кузины].

Побда, дядюшка! Успхъ и ликованье,

И Быстрякову вс кричатъ ура!

И провалилися директора,

Что съ нами вздумали тягаться!

На общее собранье, вамъ признаться,

Я, по обычаю, изрядно опоздалъ.

Но на крыльц съ Похваткинымъ столкнулся,

И если бъ отъ него не увернулся,

То онъ бы съ радости меня облобызалъ.

И онъ, въ приличныхъ выраженьяхъ,

Мн разсказалъ о важныхъ преньяхъ,

И кто кого какъ именно ругалъ.

Но все, о чемъ сей мужъ распространялся,

Я изложу вамъ въ двухъ словахъ:

Въ азарт Быстряковъ зарвался

И накупилъ какихъ-то тамъ бумагъ

Въ такомъ количеств, что страхъ.

Онъ все разсчитывалъ, что мсяцъ, два, не бол,

И онъ продастъ ихъ по большой цн,—

А между тмъ все падали он…

Расплата близилась, и поневол

Пришлося руку въ кассу запустить…

КРУТИЩЕВЪ.

Подробности ты можешь опустить.

АНДРЕЙ [также].

Mon oncle, я не свое, чужое:

Мн такъ Похваткинъ разсказалъ.

Но такъ и быть: я, опустивъ все злое,

Начну сказаніе иное

О томъ, какъ Быстряковъ торжествовалъ.

Во-первыхъ, онъ собранью доказалъ,

Что дйствовалъ вполн легально,

Устроивъ сказанный насильственный заемъ,

А, во-вторыхъ — и это геніально —

Онъ побдилъ всхъ не умомъ,

А тмъ, что дивидендъ такой назначилъ,

Что самыхъ умныхъ одурачилъ.

Тутъ поднялся и шумъ, и крикъ, и гамъ,

И вавилонское столпотворенье!

И, по Похваткинскимъ словамъ,

Одинъ акціонеръ пришелъ въ остервеннье

И яро завопилъ, что ежели подъ судъ

За диффамацію газетъ не упекутъ,—

То обзоветъ онъ всхъ скотами…

Но Быстряковъ двумя-тремя словами

Сумлъ утишить неумстный пылъ

И громогласно заявилъ,

Какъ высшій принципъ мудрости народной:

Свободное перо въ рук свободной.

Прибавивъ тезисъ превосходный

На память будущимъ вкамъ:

Что пресса потому свободной и зовется,

Что волю полную даетъ своимъ рукамъ,

И отъ нея равно всмъ достается:

И честнымъ людямъ, и ворамъ,

И умникамъ, и дуракамъ,—

Ея же само никто да не коснется!

И тмъ окончу я сію

Нравоучительную повсть…

КРУТИЩЕВЪ.

Послушай, мой дружокъ! вдь надо знать и совсть:

Тутъ человкъ спасаетъ честь свою

И благородно всмъ врагамъ прощаетъ,

А онъ — дурацкія остроты повторяетъ!

Вдь этого нельзя и слушать безъ стыда:

Такъ деликатно и прилично!..

АНДРЕЙ [также].

Простите, дядюшка! я объявлю публично,

Что Быстрякова самъ отнын навсегда

Непогршимйшимъ изъ всхъ плутовъ считаю.

КРУТИЩЕВЪ [съ жестомъ въ сторону, гд дочь].

Договорился! поздравляю…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА [вставая и подходя къ нимъ].

Ахъ! слова добраго дождаться отъ Andrй

Труднй, чмъ лта въ январ.

АНДРЕЙ.

Прости, кузина… Право, не замтилъ…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

А то бы злй еще отвтилъ?

Ты радъ всегда изъ пустяковъ…

ПОТАПЪ [докладывая].

Меркулъ… Меркулій Саввичъ Быстряковъ.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Варвара Павловна, Надежда Алексевна, Крутищевъ, Андрей, Быстряковъ, съ портфелемъ.

БЫСТРЯКОВЪ.

Окончилась година испытанья

И морокомъ прошла моя гроза!

Въ груди утихли бурныя страданья

И не туманятся слезой глаза!

Я вновь отдался сладостной надежд

И, съ новой бодростью вступивъ на старый путь,

Я руку честную, какъ прежде,

Могу всмъ честнымъ людямъ протянуть…

Вамъ, Павелъ едорычъ! привтъ сердечный

И благодарность первая моя!

О, никогда не позабуду я

И вамъ признателенъ останусь вчно.

[Обнимаются].

Позвольте васъ теперь просить

Обратно ссуду получить,

А вмст съ ней и приращенье.

[Отдаетъ ему портфель].

Теперь по опыту вы можете сказать,

Что безопасно мн вврять

Свой капиталъ на сбереженье.—

Андрей Васильичъ! я обязанъ вамъ:

Вы честь мою, какъ рыцарь, защищали,

Вы не поврили моимъ врагамъ

И козни ихъ разоблачали.

Мн все Похваткинъ разсказалъ:

Да, для меня вы были братомъ…

АНДРЕЙ.

Похваткинъ вамъ безсовстно солгалъ:

Я вовсе не былъ вашимъ адвокатомъ.

БЫСТРЯКОВЪ [поспшно обращаясь къ невст].

Варвара Павловна! какъ я скучалъ безъ васъ!

Я торопилъ свиданья часъ

И ждалъ, какъ сладостной награды…

Но вы… вы жениху, какъ кажется, не рады.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Я васъ заслушалась. О, Боже мой!

Вы говорили такъ краснорчиво,

Что поступили неучтиво,

Не извинясь передо мной.

БЫСТРЯКОВЪ [съ улыбкой].

Но въ чемъ же я предъ вами провинился?

Какъ ни ищу я въ голов…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Ужъ восемь дней какъ вы въ Москв.

БЫСТРЯКОВЪ.

О, я инкогнито, клянуся, воротился!

Притомъ… такая куча длъ,

А я вдобавокъ заболлъ.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Вы заболли?.. ахъ!.. но почему же

Объ этомъ вы не извстили насъ?

Я бъ озаботилась о васъ,

Какъ о своемъ… почти-что муж.

[Съ особою живостью].

У васъ, надюсь, былъ не дифтеритъ?

БЫСТРЯКОВЪ.

Я полагалъ, что долженъ былъ сначала

Возстановить потерянный кредитъ…

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

И заплатить проценты съ капитала,

Которымъ васъ mon p&egrave,re ссудилъ?

БЫСТРЯКОВЪ [гордо].

Я все сполна сегодня возвратилъ.

Гораздо ране условленнаго срока.

ВАРВАРА ПАВЛОВНА.

Вы ошибаетесь жестоко…

Mon p&egrave,re сейчасъ мн говорилъ,

Что онъ не для того имнье заложилъ,

Чтобъ, спекулируя на ваше разоренье,

Задумалъ лишнюю копйку пріобрсть.

Онъ возвратитъ вамъ, безъ сомннья,

Какъ вы сказали, ‘приращенье’…

Ему всего дороже честь,

А вы ей сильно угрожали…

БЫСТРЯКОВЪ.

А! наконецъ я понялъ васъ,

Вы помшались на скандал,

Вы испугались громкихъ фразъ

И мнимаго общественнаго мннья.

Я вижу васъ насквозь… О, безъ сомннья,

Дворянскій говоръ вынести не могъ,

Что сочинитель площадныхъ статеекъ

Въ моемъ лиц отбичевалъ порокъ,

Считая по числу печатныхъ строкъ,

На пять рублей и тридцать семь копекъ!

Нтъ! видно новы на Руси

И честный трудъ, и честное богатство:

Чуть что — сейчасъ коварное злорадство

Начнетъ вопить: ‘куси его, куси!

Позорь его предъ цлымъ свтомъ!’

ВАРВАРА ПАВЛОВНА [съ привтливою улыбкою).

Я васъ не задержу отвтомъ.—

Я просто вамъ скажу, безъ всякихъ громкихъ фразъ,

Что понимаю, что для васъ

Нужна другая, погрубй невста.

Но гордость вамъ, поврьте, не къ лицу:

Вы всмъ обязаны отцу,

Его протекція спасла васъ отъ ареста.

Еще прошу васъ помнить объ одномъ:

Вы важны въ муравейник своемъ,

Какъ въ захолусть губернаторъ…

Но для порядочныхъ людей,

Для всхъ, кто крошечку умнй,

Вы просто даровой и щедрый рестораторъ.

[Неторопливо уходитъ].

БЫСТРЯКОВЪ [ей вслдъ].

Да будетъ проклятъ сорокъ кратъ

Тотъ мигъ, когда я, демократъ —

Да, демократъ и по рожденью,

И по святому убжденью,—

Задумалъ сердце отыскать

Въ груди, что спесью лишь богата,

Въ груди у дочери аристократа!..

О! какъ же васъ я буду проклинать…

[Замтивъ, что Варвара Павловна, не обративъ ни малаго вниманія на его слова, спокойно ушла, внезапно умолкаетъ и оглядывается вокругъ, видитъ, что остальные отошли въ сторону и говорятъ межъ собою, кидаетъ на нихъ грозный взглядъ, точно хочетъ сказать что-то, но удерживается и, презрительно обводя все и всхъ очами, уходитъ не безъ торжественности].

ЯВЛЕНІЕ V.

Наталья Алексевна, Крутищевъ, Андрей,

АНДРЕЙ.

Ушелъ!.. оставилъ насъ безъ назиданья!..

А я ужъ ждалъ, что грозныя слова…

КРУТИЩЕВЪ.

Нтъ! ты скажи: Варвара какова?

А все моя система воспитанья!

ЯВЛЕНІЕ VI.

Наталья Алексевна, Андрей.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА [съ движеніемъ].

Я къ ней пойду.

АНДРЕЙ.

Оставьте ихъ вдвоемъ.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

Но какъ же въ гор мн ее оставить?

АНДРЕЙ.

Mon oncle какимъ-нибудь словцомъ

Ее утшитъ и наставитъ…

Притомъ ея печаль не такъ-то велика:

Не удалось за дурака,

Авось ли геній подвернется.

НАТАЛЬЯ АЛЕКСЕВНА.

А знаете, я думаю, что онъ,

Подумавъ, къ ней еще вернется.

АНДРЕЙ.

Богъ съ нимъ!.. А я… я былъ, не правда ли, смшонъ?

Я волновался ихъ судьбою,

Я горевалъ!.. А между тмъ,

Въ томъ дл, гд готовъ пожертвовать собою,

Былъ непростительно и холоденъ, и нмъ…

ЯВЛЕНІЕ ПОСЛДНЕЕ.

Т же, Крутищевъ, Варвара Павловна.

КРУТИЩЕВЪ [входя подъ руку съ дочерью].

Вы думали, что мы заплачемъ?

Ничуть. И не такого наглеца

Еще не такъ мы озадачимъ

[Со смхомъ].

Я думаю, онъ съ нашего крыльца

Такъ побжалъ, что пятки засверкали!

И врно такъ разсвирплъ,

Что къ намъ воротится едва ли…

АНДРЕЙ.

Ахъ, дядюшка! какъ мн вы помшали.

Я только-что хотлъ

Наталь Алексвн предложенье…

КРУТИЩЕВЪ.

Ахъ, мой дружокъ, да сдлай одолженье:

Я буду даже очень радъ,

А то безъ умолку брюжжишь. [Наталь Алексевн].

Но, виноватъ:

Онъ, разумется, согласенъ,

А вы?.. но по глазамъ отвтъ вашъ ясенъ.

[Наталья Алексевна протягиваетъ руку Андрею, онъ ее цлуетъ].

КРУТИЩЕВЪ [добродушно, любуясь ими].

Ну, вотъ опять у насъ невста и женихъ!

А ты, признайся-ка, завидуешь Варвара?

ВАРВАРА ПАВЛОВНА [съ высоты величія].

Ахъ, Боже мой!.. я поздравляю ихъ:

Они во всемъ — такая пара.

Занавсъ.

16-го марта 1878 г.

Москва.

Д. В. АВЕРКІЕВЪ

НЕПОГРШИМЫЕ

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Читайте также: