Некролог: Тамара Туманова
Некролог: Тамара Туманова
Автор: Джон Грегори
Перевод А. А. Гурштейна
Суббота, 1 июня 1996 года
Джон Грегори
————————————————
Некролог: Тамара Туманова, Грегори Джон, Год: 1996
Время на прочтение: 5 минут(ы)
‘The Independent‘, Лондон
Суббота, 1 июня 1996 года
Анна Павлова вовлекла в балет многих танцовщиков. В двадцатые годы, гастролируя на Дальнем Востоке, она выступала в Шанхае, и маленькая девочка засматривалась на ее мастерство. Несколько лет спустя, та же девочка дебютировала в детском спектакле на сцене Трокадеро в Париже в присутствии Павловой. Бьющая через край энергия и сама личность этого ребенка были таковы, что по окончании танца восторженная публика увлекла ее со сцены и буквально зацеловала. Маленьким дарованием была Тамара Туманова.
Некоторые называли Туманову ‘черной жемчужиной’ русского балета, но вовсе не оттого, что та была темнокожей, а как писала А. В. Котон, потому, что ‘она была прелестнейшим созданием в истории балета’ с шелковистыми иссиня-черными волосами, бездонными карими глазами и кожей цвета бледного миндаля.
Со стороны матери она унаследовала кровь черкешенки, боги даровали ей божественный классический профиль. Вместе же со своей восхитительной сценической внешностью она была одарена от бога гипнотической актерской силой. Она была самой обворожительной из детей-балерин де Базиля, которые вторглись и покорили Лондон в тридцатые годы. Ее любили и обожали, однако, несмотря на все это, большая часть ее жизни была неспокойной и изобилующей кризисами. Через всю ее бурную карьеру преданной наперстницей, горничной, костюмером, импрессарио и артдиректором выступала ее мать, которая всегда оставалась на высоте положения.
Родившаяся в 1919 году, Туманова росла в ужасные первые годы возникшего Советского Союза, ее родители, спасая жизни, бежали на Дальний Восток. Она родилась в поезде по дороге в Шанхай. В конечном счете, семья Тумановых достигла Парижа и осела там, в русской колонии, где малолетняя Тамара воспитывалась в русско-французской среде, рано почувствовав восхищение и дисциплину балетной школы. Она училась у Ольги Преображенской, которой оставалась бесконечно признательной всю жизнь. Преображенская передала юной Тумановой бесценную коллекцию орнаментированных балетных пачек, в которых она танцевала, будучи ведущей балериной императрского Мариинского театра.
Первое явление Тумановой на публике в возрасте девяти лет состоялось в школьном спектакле Парижской оперы ‘Поклонник Жана’ на музыку Пуленка и других. Джордж Баланчин был в восторге от нее и в 1932 году привел ее в Русский Балет Монте-Карло, возглавляемый Рене Блюмом, там он поставил для нее два балета — ‘Котильон’ на музыку Шабрие и ‘Соперничество’ на музыку Орика. Она поступила в труппу Баланчина (Балет 1933), где танцевала ведущую партию в ‘Песнях’ на музыку Мийо и появлялась в Париже и Лондоне, но в 1934 году вернулась в труппу де Базиля, чтобы войти в трио детей-балерин вместе с Ириной Бароновой и Татьяной Рябушинской.
Эти чудо-дети тридцатых годов ознаменовали собой невероятный взлет русского балета. Трудно представить себе более несхожие друг с другом существа. Туманова — брюнетка, взрывная, трагическая… Баронова — нежная, изысканная блондинка… Рябушинская (уже не дитя, на три года старше подруг) — восхитительная, неземная, воздушная. Тяготы в жизни этих выдающихся девочек не поддаются описанию: сверхчеловеческая нагрузка от постоянных репетиций, постоянных переездов, бесконечных премьер. Неустанная борьба за исполнительское совершенство, полуночные бодрствования, восторженный прием зрителей, а за сценой — вражда и зависть.
Соперничество и междуусобицы омрачали будни Русского Балета. Тяжбы за получение партий и выступления в премьерах носили непримеримый характер, но яркий талант Тумановой и поддержка матери брали верх. Она быстро мужала, была на пять лет впереди обычных сверстниц. На сцене она хранила образ хрупкой юности, но по сути в глубине души была сильной словно тигрица.
В первом летнем сезоне в театре Альгамбра она получила восторженные отзывы. Арнольд Хаскелл, автор Балетомании, превозносил ее в необычной манере: ‘С первого же момента ее появляения на сцене мне стало ясно, что родилась новая великая балерина’.
В последующие четыре года она исколесила мир с труппой де Базиля, исполняя многие ведущие партии, и в их числе: Жар-птицу (Стравинский), жену Миллера в ‘Трезубце’ (де Фалья), Балерину в ‘Петрушке’ (Стравинский), Аврору в ‘Спящей красавице’ (Чайковский), па-де-де и мазурку в ‘Сельфидах’ (Шопен) и Возлюбленную в ‘Фантастической Симфонии’ (Берлиоз).
Когда труппа разделилась надвое между де Базилем и Леонидом Мясиным, она последовала за последним в Монте Карло и заняла место одной из его наиболее ценных балерин. В лондонском сезоне после 1938 года она танцевала Жизель вместе с Сержем Лифарем в глубоко трогательной трактовке. В труппе Мясина она с потрясающим вдохновением танцевала в ‘Трезубце’ и — вместе с Игорем Юскевичем — в ‘Кавалере Роз’. Я живо помню тот сезон, ибо — будучи еженощным зрителем первых рядов партера — впитывал ее вдохновенное творчество словно наркотик. Однажды после спектакля она зашла поужинать в ресторан Гоглино, и я был сражен тем, что эта излучающая свет девушка взяла себе только два яйца со шпинатом.
Как же мало мы разбираемся в драмах, происходящих за сценой. Очередной шок имел место, когда труппа открыла осенний сезон в Метрополитен Опера в Нью-Йорке. Я ожидал в первый же вечер вновь увидеть тумановскую Жизель, однако тем временем Сол Юрок, импрессарио труппы, получил от ворот поворот в своем влечении к этой женщине. Он сказал ‘Нет’, он не даст ей танцевать, и Мясин был бессилен что-либо поменять. Туманова покинула труппу.
Вскоре она была привлечена играть ведущую роль в мюзикле ‘Звезды Ваших Глаз’ (1939). У нее было много поклонников, но она была неотделима от своей матери и всякий, кто взял бы ее замуж, должен был бы принять и ее мать. Кейси Робинзон, кинорежиссер, пошел на такой риск, и они все вместе поселились в Лос Анжелесе. Там она снялась в своей первой ленте — ‘Дни Славы’, где сыграла героиню фильма Анну Павлову. Как и все картины о Павловой, это был ужасающий провал. Потом она улетела в Австралию, чтобы танцевать в ‘Баллюстраде’ Баланчина на музыку Стравинского. Вернувшись в 1941 году в Нью-Йорк, она присоединилась к Русскому Балету Сержа Денама, и Мясин поставил для нее ‘Лабиринт’ на музыку Шуберта с оформлением Сальвадора Дали.
После войны ее брак распался, и она вернулась в Европу — в Париж — к Ольге Преображенской, образовав творческий союз с Сержем Лифарем, который был в этот период главным хореографом Парижской Оперы. Одно время она танцевала в Гранд Балете маркиза де Куэваса и вела сумбурный образ жизни на гастролях во многих европейских театрах. Я помню гала-спектакль в старом Холле Императрицы — с той поры давненько разрушенном — огромном сарае, который был в состоянии принизить и преобразить в карлика самую яркую личность, но когда Туманова вышла на сцену в па-де-де из ‘Дон Кихота’ можно было подумать, что она входит в художественную мастерскую, настолько сильным и страстным было ее исполнение.
Когда ее техника начала подводить, она все еще была в состоянии держать публику в напряжении яркостью своей личности и феноменально долго сохраняла способность балансировать на пуантах. К изумлению иных дирижеров, казалось, что она способна стоять en arabesque или a la seconde минутами.
В 1950 году Серж Лифарь поставил свою изысканную версию ‘Федры’ по либретто Жана Кокто. Во имя рекламы он хотел привлечь к работе кинодиву Грету Гарбо, но та решила, что это не для нее. И в этом случае оставалась единственная Федра. Это был пик умопомрачительной карьеры Тумановой. На следующий год она танцевала в Милане, на сцене Ла Скала, в блистательной ‘Легенде об Иосифе’ Маргариты Валлманн.
Всегда склонная несколько переигрывать, Туманова, временами казалось, пародирует большой стиль. В более поздний период, она продолжила свой успех на сценах Южной Америки. В Буэнос Айресе — в театре Колумба — она исполняла свой репертуар с обычной виртуозностью и получала тот же восторг зрителей, который сопутствовал ей всю творческую жизнь. К концу шестидесятых ее физические возможности ослабели настолько, что для продления карьеры она вновь обратилась к кино. В 1966 она появилась в фильме Хичкока ‘Сорванный Занавес’, и в 1970 — в фильме Билли Уайлдера ‘Частная жизнь Шерлока Холмса’.
С возрастом преградой на ее пути встало пошатнувшееся здоровье. Вместе с матерью она переехала в Лос Анжелес. Ее поразительная жизненная сила давала ей возможность существовать, но она лишилась опоры всей своей жизни — ее мать ушла, оставив ее одинокой и зависимой от посторонней помощи. Перед смертью Туманова подарила все бесценные сценические костюмы Ольги Преображенской вагановскому хореографическому музею в Санкт-Петербурге — месту, где некогда царила ее любимый педагог.
Туманова была замечательной артисткой — великой личностью, которая никогда не останавливалась на достигнутом. История русского балета немыслима без ее имени.
Тамара Владимировна Туманова, балерина: родилась вблизи Шанхая в 1919, скончалась в Санта Монике, Калифорния, 26 мая 1996 года.
Оригинал здесь: http://www.independent.co.uk/news/obituaries/obituary-tamara-toumanova-1334885.html
Суббота, 1 июня 1996 года