НЧТО О НЕНАВИСТИ КЪ НМЦАМЪ.
НЧТО О НЕНАВИСТИ КЪ НМЦАМЪ.
I.
II.
Н. Шелгуновъ.
‘Дло’, No 5, 1869
Нечто о ненависти к немцам, Шелгунов Николай Васильевич, Год: 1869
Время на прочтение: 33 минут(ы)
Уральскій корреспондентъ ‘Дятельности’ писалъ однажды, что вс мы, горячо сочувствуя благу отечества, жалуемся на двственность нашей промышленности, указываемъ на ея поразительную ничтожность, въ сравненіи съ размрами промышленности другихъ странъ, каковы Англія, Франція и пр., но при всемъ тонъ остаемся въ полномъ незнаніи причинъ, обусловившихъ такое нерадостное положеніе нашей промышленности. Мы знаемъ исторію промышленнаго развитія англійскаго, французскаго и другихъ народовъ, знаемъ положеніе рабочаго класса въ этихъ странахъ, а у себя дома ничего этого не знаемъ, да какъ будто и знать не хотимъ. Конечно, такое позорное равнодушіе можетъ быть оправдано только періодомъ нашего развитія, періодомъ подражанія, гд мы раболпно благоговли предъ заморскими диковинками и, какъ будто, стыдились слдить за проблесками русскаго ума, русской изобртательности. Какой нибудь англичанинъ протрубитъ о своемъ, въ сущности нисколько не важномъ, умоизобртеніи, и мы абсолютно врили въ его геніальность, сдлай же что мибудъ во сто кратъ лучше, но только русскій, мы стараемся умалить его значеніе, и вообще мало обращаемъ на него вниманія.
Въ самомъ дл, это — прискорбное положеніе, впрочемъ, ужь давно и многими замченное. Обидная сторона такого замчанія заключается въ томъ, что вы и я, третій и десятый — тоже русскіе, слдовательно, ясно, что всякій, сомнвающійся въ русскихъ способностяхъ, вмст съ тмъ сомнвается и въ нашихъ личныхъ способностяхъ. Такое сомнніе принимается нами немедленно за личное оскорбленіе. Мы объявляемъ проклятіе всмъ колбасникамъ-нмцамъ, но милости которыхъ насъ считаютъ дураками, провозглашаемъ противъ нмцевъ крестовый походъ и, заявивъ такимъ образомъ свой патріотизмъ, складываемъ затмъ съ самодовольствомъ руки или выкидываемъ внезапно какую и и будь штуку позорнаго или сомнительнаго свойства. Приведу нсколько фактовъ.
Самыми несомннными доказательствами признано, что нашу торговлю зали нмцы. Но вотъ я читаю въ ‘Николаевскомъ Встник’, что владльцы виноградниковъ южнаго берега заняты въ настоящее время серьезно изысканіемъ способовъ перевозки своихъ винъ, потому что на пароходахъ русскаго общества, которыя обыкновенно приходятъ туда не во время, нтъ возможности отправлять ихъ. Такъ какъ обстоятельство это касается благосостоянія цлаго края, и многіе купцы уже заявили, что они не намрены прізжать за крымскими винами именно потому, что ихъ невозможно перевозить въ безопасное время года, то въ одно изъ ближайшихъ засданій земской управы предполагается предложить вопросъ этотъ на разсмотрніе земства. Несомннно, что злодйство нмцевъ мшаетъ намъ повсюду, но разв русское общество пароходства и торговли — общество нмецкое? Общество это чисто русское, преисполненное самыхъ русскихъ патріотическихъ стремленій. И что же, патріотическія стремленія русскаго общества проявились на практик такъ, что чрезъ 12 лтъ его существованія, оказывается, что оно было въ числ главныхъ помхъ развитія нашего крымскаго винодлія! Я между тмъ, общество въ теченіи 12-тилтняго своего существованія, получая отъ правительства ежегодно по два милліона субсидіи, выбрало 24 милліона и, конечно, вслдствіе этого обстоятельства могло выдавать ежегоднаго дивиденда по 30 рублей ira акцію въ 150 руб. нарицательной цны. Захвативъ въ свои руки черноморское плаваніе, оно не оказало существенной соотвтственной субсидіи пользы южному берегу, вся экономическая сила котораго заключается въ винодліи. Можетъ быть, мы и не глупе нмцевъ, но въ подобномъ случа оно поступили бы, конечно, иначе.
Или во всхъ газетахъ я читаю похвалы русскихъ горнозаводчиковъ самимъ себ. Пишутъ они, что и наше желзо лучше иностраннаго, и мастера наши нисколько не хуже, и въ головахъ горнозаводчиковъ обитаетъ приличный свтъ. Если наше горнозаводское дло находится въ печальномъ положеніи, то происходитъ это только отъ какого-то непостижимаго фатума, преслдующаго безпощадно все русское. А между тмъ, въ ‘Дятельности’ разсказываютъ, что одна изъ блиндажныхъ плитъ съ Урала была близь Петербурга подвергнута довольно оригинальной проб и оказала но мене оригинальное свойство. Плита, была просверлена не насквозь, и въ сдланное углубленіе налита вода, оставленная на всю ночь. Лицо, производившее опытъ, пришло въ великое изумленіе, когда не нашло утромъ въ ямк и слдовъ воды. Только мокрые края плиты обнаружили, какимъ чудомъ изчезла вода: оказалось, что она прошла чрезъ имвшіяся въ плит несварки. Корреспондентъ замчаетъ, что обстоятельство это почти невроятное, если принять въ соображеніе отличное качество уральскаго желза, и что прокаткой блиндажныхъ плитъ завдуютъ люди, считающіе себя спеціалистами желзнаго дла. Или, въ той же газет пишутъ, что въ послднее время Уралъ обогатился двумя замчательными заводами, изъ которыхъ одинъ близь Перми, устроенный г. Норойцовымъ, иметъ спеціальностью приготовлять стальныя пушки, а другой, близь Воткинскаго завода, устроенный г. Меллеромъ, занимается прокаткой блиндажныхъ плитъ, рельсовъ, а также различныхъ крупныхъ сортовъ желза. При сооруженіи камскаго завода не было пощады ни труду, ни времени, ни капиталу и, въ видахъ наивыгоднйшихъ условій относительно водянаго сообщенія, заводъ поставленъ около самаго берега рки Камы. Оказалось, что выборъ мста сдланъ очертя голову, потому что оно покрывается весною сплошь водой. Весной, во время разлива рки, заводъ представляетъ величественное, но больше грустное зрлище. Изъ воды торчатъ только крыши заводскихъ строеній, и неприступнымъ, волшебнымъ островомъ возвышается лишь прокатная фабрика, весьма красивая и замчательная въ техническомъ отношеніи. Древесный уголь и дрова, составляющіе топливо завода, несутся длинными рядами, такъ что, кажется, могли бы снабдить всхъ жителей Камы достаточнымъ запасомъ на цлый годъ. Но каково должно быть положеніе рабочихъ, когда сбжавшая вода позволитъ, наконецъ, имъ поселиться въ своихъ домахъ? Лихорадки, горячки и другія болзни уносятъ, конечно, не мало жертвъ. И неужели нельзя было избрать другого мста для завода? Неужели деревни, лежащія въ виду этого завода, расположенныя или на гор, поодаль отъ берега, или же на совершенно безопасной возвышенности, около берега, не могли помочь сообразительности строителей? Или еще одинъ фактъ. Такъ какъ наши желзные заводчики постоянно жалуются на заданіе ихъ нмцами и иностранцами, то правительство разршило въ 1865 году сорока двумъ заводамъ пользоваться безпошлинно иностраннымъ металломъ. Безпошлинный провозъ металла дозволенъ лишь для изготовленія машинъ и фабричныхъ принадлежностей, но оказалось, что на заводахъ Сема и и икона и Полетики употреблено 595 пудовъ чугуна на отливку трубъ и балокъ, Вильсона — 9,510 пуд. 5 фун. чугуна за труби, Шопена — 1,336 пуд. 9 фуп. чугуна на разнаго рода отливки, непринадлежащія къ числу машинныхъ частей, Кальвейта — 427 пудовъ на церковныя рамки и надгробные кресты, Розенкранца — 799 пуд. 13 фун. на трубы, Бермана и сына — 592 п. 9 ф. на трубы, Аля — 2,288 на трубы, Струве — 3,207 пуд. на трубы. Положимъ, что безчестность и своекорыстіе нмцевъ и англичанъ доказаны ітами самымъ неопровержимымъ образомъ. Но разв это честно и патріотично? Читатель, судя по нмецкимъ фамиліямъ, пожалуй, мн возразитъ, что обманъ сдланъ иностранцами, и читатель ошибется, ибо подъ нмецкими фамиліями скрываются люди, выросшіе въ Россіи, въ ней же и воспитывающіеся, даже въ русскихъ спеціальныхъ заведеніяхъ, и въ ней же составившіе себ состояніе. Да если бы то были и нмцы, отчего, спрашивается, обманъ заводчиковъ былъ замченъ тогда, когда уже свершился? Вдь перелить 3 1/2 тысячи пудовъ въ трубы, какъ это сдлалъ Струве, вовсе не мелочь, и скоро этого не сдлаешь. Почему же ему позволили длать то, чего онъ не имлъ права длать? Думается мн, что тому же самому г. Струве не удалась бы его штука въ Германіи или Англіи.
На желзныхъ дорогахъ у насъ первое время служили почти повсюду нмцы, что, наконецъ, показалось всмъ очень обиднымъ и непатріотичнымъ. И вотъ на вновь строющіяся дороги мы посажали всхъ русскихъ. Въ ‘Дятельности’ я читаю, что приказчикъ одного землевладльца доставилъ на товарную станцію одесской дороги для отправленія на мордаровскую станцію 11 мшковъ съ отрубями я два пустыхъ мста. Кладь эту не приняли на станцію, сказавъ человку: ‘теперь у насъ новые порядки — прізжай въ среду подать объявленіе, а въ четвергъ привезешь кладь и получишь накладную!’ Повинуясь необходимости, пришлось заплатить извозчику за простой и обратную перевозку въ городъ. 27 декабря кладь была снова отвезена ни товарную станцію, опять не принята, уже безъ всякихъ объясненій, и вторично привезена обратно въ городъ. 28 декабря кладь эта въ третій разъ отвезена на товарную станцію, въ вид особеннаго снисхожденія сложена въ магазинъ, но все-таки не принята, наконецъ, уже 29 декабря, кладь была окончательно принята, взвшена и выдана на полученіе ея накладная. За перевозку но желзной дорог вещей заплочено 3 р. 29 к., а доставленіе вещей на желзную дорогу обошлось въ 10 р, 55 к. и потеряно 4 дня времени. Въ магазинахъ на станціи желзной дороги, въ Ольвіопол, хлбъ, отправляемый въ Одессу, лежалъ, по словамъ ‘Одесскаго Встника’, по пяти недль безъ отправки, ожидая очереди, и хлба иногда оказывалось не то количество, какое было сдано въ магазинъ, потому что изъ прорванныхъ мшковъ, или проденныхъ мышами, много зерна оставалось въ магазин. Изъ числа ЗР’ локомотивовъ только 8 могли дйствовать кое-какъ, остальные же испортились будто бы потому, что они были куплены за границей не новыми, а только подновленными. Начиная съ октября отправки товарныхъ вагоновъ все уменьшались, а съ 1-го декабря перевозка зернового хлба почти прекратилась. ‘Если врить всмъ разсказамъ,’пишетъ г. Лукіяновъ, въ ‘Биржевыхъ вдомостяхъ’, ‘то, право, страшно станетъ. Да мало того, что выдумываютъ, а то еще начальство безпокоитъ. Вотъ и нынче зимою вслдствіе всхъ жалобъ на балтскую желзную дорогу было наряжено слдствіе, но изъ этого все-таки ничего не вышло, только напрасно начальство изволитъ тревожить себя такими пустяками. Дло извстное — покричатъ, покричатъ, да и перестанутъ’. Рязанско-козловская дорога отличилась еще лучше балтской. Недовольство ею разразилось, наконецъ, настоящимъ, всеобщимъ воплемъ. Рабочіе руки были дороги, товаръ, подвезенный въ огромномъ количеств, сваливался въ кучи подъ открытымъ небомъ, потому что не было ни вагоновъ для его нагрузки, ни магазиновъ для его храненія. Это обстоятельство заставило придумать очередь, и запись товара, ожидавшаго отправленія, дошла до милліона пудовъ. Страшно сказать — милліонъ! Явилась спекуляція. Подрядчики и другія некоммерческія лица стали продавать право нагрузки отъ 10 до 20 р. за вагонъ. На жалобы начальству послдовалъ отвтъ, что коммисіонерство на козловской дорог никоимъ образомъ уничтожено быть не можетъ. А между тмъ, товаръ, задержанный по мсяцамъ, портился и гнилъ, а отправители подвергались всевозможнымъ притсненіямъ и даже незаконнымъ поборамъ. Коммисіонерство я вилось настоящимъ косвеннымъ налогомъ, ибо, кром разныхъ стснительныхъ для отправителей правилъ и изворотовъ, къ которымъ оно прибгало, оно покровительствовало только отправк тхъ товаровъ, которые шли чрезъ него. Что же шло помимо коммисіонерства, то могло дожидаться своей очереди, а когда могла наступить она, за то никто не могъ поручиться, товаръ же лежалъ и гнилъ. На николаевской желзной дорог были почти подобные же порядки. Количество хлбовъ, запроданныхъ ныншнюю весну и которые слдовало доставить въ Петербургъ въ ма къ открытію навигаціи, составляло около 7 милліоновъ пудовъ. Большая часть хлба оставалась по мсяцамъ въ Москв безъ всякаго движенія. ‘Торговый Сборникъ’ справедливо замчаетъ, что если бы дорога вовсе не существовала или если бы заблаговременно объявили, что она упраздняется и перевозка вовсе прекращается, то, конечно, никто бы не сталъ разсчитывать на нее. Вся важность желзныхъ дорогъ для хлбной торговли Россіи заключается въ томъ, что, благодаря имъ, въ случа неурожая за границей имется возможность хлбъ изъ хлбородныхъ губерній отправлять еще осенью въ томъ же году или рано весною въ слдующемъ, до новаго урожая, чего прежде, до желзныхъ дорогъ, сдлать не было никакой возможности. Очевидно, что удовлетворительная эксплуатація желзныхъ дорогъ и своевременная доставка но нимъ товаровъ есть дло первой важности, такъ сказать, душа желзныхъ дорогъ.
Но можетъ быть русская система эксплуатаціи желзныхъ дорогъ иметъ нкоторыя неудобства лишь по отправленію грузовъ, что же касается до пассажировъ, то они пользуются въ вагонахъ райскими удобствами. А вотъ посмотримъ. Въ ‘Голос’ напечатанъ актъ, составленный пассажирами на полоцкой станціи и представленный 22-го января г. министру путей сообщенія: ‘1868 г. января 15-го дня мы, нижеподписавшіеся, говорится въ немъ, симъ свидтельствуемъ, что 14-го числа сего января мы были отправлены изъ Динабурга въ Витебскъ на экстренномъ позд въ 3 часа пополудни и прохавъ одну станцію намъ объявили, что поздъ отправится не ране, какъ черезъ 20 минутъ, такъ какъ машина послана для содйствія товарному позду, идущему изъ Витебска, и вмсто 20 минутъ, мы простояли 1 1/2 часа. Дале оказалось, что вмсто экстреннаго позда образовался товарный, къ которому прицпили и нашъ вагонъ. На станціи Дрисса мы стояли 1 1/4 часъ, оказалось, что нашу машину посылали на помощь къ товарному позду. На промежуточныхъ станціяхъ выдерживали насъ въ вагонахъ запертыми по получасу. Со станціи Дрисса мы выхали въ 1 ч. 45 м., и на дорог между станціями Ворховицы и Полоцкой поздъ былъ остановленъ и машина была отправлена снова къ товарному позду. Мы простояли на дорог боле 30 минутъ, и только посл энергическаго заявленія съ нашей стороны, насъ привезли въ Нолоцкъ въ 2 часа 15 мни. Во все время нашего перезда изъ Полоцка до Дриссы въ вагонахъ не было огня, онъ потухъ по вызд изъ Дриссы на первой верст. На требованіе наше, по прізд въ Полоцкъ, штрафной книги, начальникъ станціи объявилъ, что такой нтъ, а предлагалъ какую-то безъ шнура Beschwerden Buch и уврялъ, что все, что мы пишемъ, ни къ чему не ведетъ, что это напрасно, что объ этомъ уже такъ много писали въ газетахъ и что это возбуждаетъ только смхъ’. По словамъ пассажировъ, обстоятельства, заявленныя актомъ, по составляютъ какой либо случайности, но вещи обыкновенныя.
Услышавъ рчь о какой-то Beschwerden Buch читатель съ злорадствомъ скажетъ, что я говорю противъ себя. Но противъ себя я не говорю ничего, ибо сколько читателю извстно, въ Германіи нмцы очень вжливы между собою, и дирекціи желзныхъ дорогъ не обнаруживаютъ и тни презрнія къ пассажирамъ. Когда для постройки варшавской желзной дороги были выписаны французскіе инженеры, механики и даже рабочіе, то обнаружился поразительный фактъ. Выписанные французы, не зная ни одного слова по русски, выучились прежде всего ругаться самымъ сквернымъ образомъ, и учителями ихъ были мы, сами русскіе, уврившіе ихъ, что будто бы нашъ простой человкъ другого языка и не понимаетъ. Французы начали бить русскихъ рабочихъ, тогда какъ во Франціи они держали себя по отношенію къ французскимъ мужикамъ съ придворною деликатностью. Причины, лежащія въ основ этого явленія, составляютъ и основную сущность приведеннаго мною выше факта. А что не нмецкій элементъ причиной дерзкихъ отношеній къ публик управленія дныабургекой дороги можетъ убдить читателя слдующее.
Въ прекращенной газет ‘Москвичъ’, одинъ изъ пассажировъ, хавшихъ 15-го января по николаевской желзной дорог пишетъ: ‘прозжая на почтовомъ позд въ Москву, я вытерплъ весьма непріятное испытаніе, а именно: пріхавъ на валдайскую станцію николаевской желзной дороги, я разсчитывалъ получить билетъ на спальный вагонъ, но къ несчастію моему въ немъ вс мста были заняты. Длать нечего, занялъ мсто во второмъ класс, въ которомъ не было печи, а пассажировъ только 5 человкъ… Прохавъ дв станціи, я до того продрогъ, что опасался за жизнь. Въ Бологомъ просилъ оберъ-кондуктора Щелчкова помстить меня какъ нибудь въ спальномъ вагон, но онъ отказалъ. Прохавъ еще нсколько станцій, выйдя совершенно изъ терпнія, я много разъ упреждалъ того же кондуктора, и просилъ спальнаго вагона въ первомъ класс, предлагая внести дополнительныя деньги, но во всемъ получилъ отказъ. Добавлю къ этому, что но прізд на клинскую станцію, я самъ былъ очевидцемъ, что одинъ изъ пассажировъ пассажирскаго позда замерзъ, и потомъ слышалъ, что еще четверо пассажировъ отведены были къ начальнику станціи до невозможности обезображенные морозомъ. Изъ всего этого, не говоря уже о прочемъ и прочихъ… о всемъ томъ, о чемъ уже не разъ было писано, истекаетъ вопіющій вопроса’: долго ли еще правленіе николаевской желзной дороги будетъ такъ невнимательно къ пассажирамъ… Въ Париж, на случай страшныхъ морозовъ, устроены общественныя печи, около которыхъ бдный народъ могъ бы грться, а у насъ… ну замерзнетъ, что за бда!’
Наши желзныя дороги представляютъ неисчерпаемый запасъ фактовъ подобнаго рода. Но чтобы не слишкомъ искушать терпніе читателя, приведу только одинъ. На кіево-балтской желзной дорог строятся сторожевыя будки. Но словамъ ‘Московскихъ Вдомостей’ и ‘Кіевлянина’ за нихъ коммисія получаетъ по 1459 р. 80 к., а сама платитъ мстнымъ помщикамъ-подрядчикамъ по 400 руб. Послдніе передали постройку будокъ евреямъ по 250 р. за каждую или только за одну шестую часть назначенной за нихъ суммы! Близь Петербурга на Ланскомъ шоссе былъ построенъ въ 1864 году, хозяйственнымъ образомъ, жилой домикъ для помщенія рабочихъ съ печкою и съ обсадкою кругомъ кустарникомъ за 182 р. Ясно, что кіево-балтскія сторожевыя будки строились не но нмецкому разсчету.
Насъ увряютъ, что нмцы зали наше судоходство, что они вытснили насъ и на Бломъ, и на Черномъ моряхъ, а между тмъ въ ‘Дятельности’, самымъ горячимъ образомъ отстаивающей интересы русскаго купеческаго флота, помщено слдующее извлеченіе изъ ‘Николаевскаго Встника’: суда, составляющія каботажный флотъ азовскаго моря, за немногими исключеніями, по конструкціи своей, по вооруженію и вообще по снабженію всмъ нужнымъ для мореплаванія находятся въ самомъ неудовлетворительномъ состояніи. Новые не вооружены, старые полуразрушены, неопрятны, не снабжены многимъ, самымъ необходимымъ. Фонарей для отличительныхъ огней не имютъ, а при встрч въ мор съ судами или съ пароходами вмсто фонарей зачастую выставляютъ головню горящаго въ кухн полна… Шкиперами на этихъ судахъ по большей части мщане приморскихъ городовъ, вольные матросы п донскіе козаки — люди, неимющіе никакихъ теоретическихъ познаніи въ мореплаваніи и еле знакомые съ практикой кораблевожденія. Карты держатся только для проформы, компасы же, хотя и употребляются въ дло, но они такъ неудовлетворительны, что полагаться на нихъ едва ли возможно.
И наше рчное плаваніе отличается подобной же удовлетворительностью. На пароходахъ обращаются съ публикой почти также, какъ на желзныхъ дорогахъ. Пароходы строются или за границей или у насъ по заграничнымъ образцамъ. Во Франціи, Германіи, Бельгіи климатъ хорошій и плаваніе продолжительное не бываетъ. Понятно, почему для пассажировъ третьяго класса палубное мсто не представляетъ особенныхъ неудобствъ. Предположите, что пассажиръ третьяго класса плыветъ у насъ отъ Твери до Астрахани. Вдь это кругосвтное плаваніе, встртятся и бури, и непогоды, и дождь, и ведро, и дневный зной, и ночный холодъ. Гордые своимъ русскимъ умомъ, мы однако дйствуемъ по заграничнымъ порядкамъ, а можетъ быть и разсуждаемъ: захвораетъ, замерзнетъ не велика бда. Въ ‘Русскія Вдомости’ рыбинскій корреспондентъ пишетъ, что туерная компанія по Шексн арендовала 9 пароходовъ и цны на май объявила какъ-то неопредленно, что молъ не дороже 8 коп. отъ Рыбинска до Блозерска, а тамъ, дескать, можетъ быть возьмемъ и подороже. Напомнимъ читателю, что до туерной монополіи обыкновенная цна за подъемку судовъ отъ Рыбинска до Блозерска была 2 1/2 до 3 к. съ пуда. ‘Бичевники,’ пишетъ тотъ же корреспондентъ ‘осенью въ нкоторыхъ мстахъ начали чинить, но все но старой метод, именно: въ болото валятъ фашинникъ и сверху засыпаютъ торфомъ. Опыты эти длаются каждый годъ и каждый годъ весной размываетъ вс работы. Но кажется, что пора было бы ихъ прекратить и исправлять бичевникъ радикально хрящемъ, камнемъ и сваями. Бичевникъ необходимъ положительно: во-первыхъ, отъ худыхъ биченниковъ происходитъ сибирская язва, а во-вторыхъ, онъ нуженъ даже и для пароходовъ, потому что они въ порогахъ не могутъ подниматься своей силой и къ нимъ подчаливаютъ лошадей.’
Мы привыкли уврять себя, что злокачественные нмцы хозяйничаютъ всегда у насъ такъ, чтобы выгода доставалась только имъ, а намъ убытокъ. Ясно, что если мы сами примемся за хозяйство, то выгоды потекутъ въ наши карманы обильнымъ потокомъ. А. вотъ и фактъ, подтверждающій справедливость такого умозаключенія. ‘Нижегородскій сборникъ’ говоритъ, что нижній-Новгородъ освщается 800 фонарями, наливаемыми спирто-скипидарною жидкостью фотонафтилемъ. За спиртно-скипидарное освщеніе платила дума 18 тысячъ рублей, а за освщеніе фотонафтилемъ 16,236 рублей. Стало быть всего 34,236 руб. или по 42 р. 79 1/2 к. за фонарь. За сумму почти вдвое меньшую освщены другіе губернскіе города газомъ. Во время собранія городского общества въ сентябр 1864 г. читано было сдланное городу предложеніе, помнится г. Грегори, устроить въ город газовое освщеніе съ тмъ, чтобы контрагенту освщать городъ впродолженіи 20 или 25 лтъ и затмъ газовый заводъ, трубы, фонари и все устройство сдать городу. Ежегодную плату за каждый фонарь онъ назначилъ съ чмъ-то въ 20 руб. Предложеніе городомъ было принято охотно. Но вскор нашли, что выгодне платить по 42 р. за освщеніе фотонафтилемъ и спирто-скипидарною жидкостью, чмъ по 20 съ чмъ-то руб. за освщеніе газомъ. Дло въ томъ, что здшній аптекарь Тейкнеръ, еще прежде предложенія г. Грегори выстроилъ за городомъ каменную палату въ 10 до 12 квадратныхъ сажень подъ громкимъ названіемъ газоваго завода. Здсь онъ приготовляетъ спирто-скипидарную жидкость, получаетъ за то по 42 руб. съ каждаго фонаря и находитъ эту цну для себя выгодною. Мнніе его раздляютъ и нкоторыя другія лица… ‘Въ конц сороковыхъ годовъ’, сообщаетъ тотъ же сборникъ, ‘стараніями прежняго губернатора, князя Урусова, построенъ водопроводъ, стоившій 40 тысячъ рублей. Прежде на содержаніе его употреблялось отъ 2 до 3 тысячъ руб. и вода постоянно была въ бассейн, теперь же содержаніе водопровода стоитъ боле 10 тысячъ и жители часто сидятъ безъ воды.’ О патріархальномъ благодушіи и кумовств именитаго русскаго купечества, заправляющаго длами городскихъ думъ и городскимъ хозяйствомъ, можно написать цлую эпопею. Но пріятельски отдаютъ они другъ другу разные городскіе подряды и работы, и все у нихъ по купеческому обычаю шито и крыто, и наживаются подрядчики насчетъ городскихъ доходовъ. Конечно, городовые архитекторы принимаютъ работы, но кто же не безъ грха…
Если отыскивать факты нашего общественно-экономическаго остроуміи, даже и безъ особеннаго усердія, то можно составить изъ нихъ нсколько томовъ. Конечно, я не стану искушать терпніе читателя и еще нсколькими фактами ограничу свою выписку.
По великосвтскости и по знанію приличій наши учителя нмцы, какъ мы увряемъ, уже не стоятъ выше насъ. Я помню, что одинъ господинъ, пріхавшій изъ Николаевска на Амур, расказывалъ мн, что тамошніе офицеры выпали даже весь одеколонъ и вс духи. Извстіе это казалось мн чудовищной невроятностью, но посл того, что пишутъ оттуда въ ‘Новое Время’, можно врить всему. Корреспондентъ изъ Николаевска сообщаетъ, что г. Т. назвалъ дуракомъ г. Г., за что тотъ отъ г. Г. получилъ пощечину. Г. К. пріятель г. Т. придрался на балу изъ-за пустяковъ къ г. Г. и отвсилъ полновсную пощечину. II. О. игралъ въ банкъ и передернулъ, за что отъ г. Н. получилъ примрную потасовку. Г. О. выигралъ у г. П. 22 тысячи казенныхъ денегъ, начальство приказало возвратить. Г. Э. приволокнулся за одной дамой, и за это отъ своего соперника получилъ ударъ въ лицо. Во время перемны содержателей портовыхъ магазиновъ, магазины сгорли, и казна понесла убытокъ въ 300 тысячъ руб. Побоище общее въ клуб во время маскарада и т. д.— цлыхъ четыре страницы занимаетъ скандалезная хроника гор. Николаевска… Вотъ что значитъ новый край! Сколько тамъ свжихъ силъ и какое обширное поле для молодыхъ развитыхъ дятелей!..’
Какой же смыслъ всхъ приведенныхъ выше фактовъ? Откуда эта ненависть къ иностранному и преимущественно къ нмцамъ? Есть во всхъ этихъ фактахъ одинъ общій моментъ и моментъ дйствительно отрадный. Правда, мы не умемъ ни строить своихъ желзныхъ дорогъ, ни относиться человчески къ пассажирамъ, ни смотрть правильнымъ экономическимъ окомъ на перевозочное значеніе этихъ дорогъ. Дйствительно мы слабы тамъ и здсь, мы еще не умемъ ни того, ни другого, и предоставленныя сами себ длаемъ на каждомъ шагу пустяки, глупости и грубости, Но все это не значитъ, что наше положеніе безнадежно. Каждый русскій, отдльно взятый, нисколько не глупе отдльнаго иностранца, Правда, во многихъ случаяхъ мы еще не выработали себ практическихъ пріемовъ и мелочного механизма обоюдныхъ отношеній. Мы глупе не единично, а коллективно. Но важно даже и не это. важно то, что ненависть, которую заявляетъ въ настоящій моментъ русское общество къ нмцамъ и ко всему иностранному, служитъ доказательствомъ пробужденія начинающагося уже коллективнаго сознанія. Ненависть къ иностранцамъ есть признакъ общественнаго роста, признакъ того, что наша безпомощность уже проходитъ, что мы начинаемъ чувствовать почву подъ своими ногами и хотимъ идти безъ помочей. Правда, мы спотыкаемся и надаемъ на каждомъ шагу, правда, что всякая печальная дичь брызжетъ еще у насъ повсюду сильнымъ ключемъ и всплываетъ на каждомъ шагу на верхъ, но все это лишь результатъ той борьбы стараго съ новымъ, которое составляетъ основную сущность и характеръ переживаемаго нашимъ обществомъ историческаго момента. Все свтлое, представляемое нашей жизнью, есть залогъ свтлаго будущаго и проявленіе новыхъ прогрессивныхъ силъ, все мрачное и скверное есть остатокъ старины и проявленіе силъ, влекущихъ наше общество назадъ. Борьба стараго съ новымъ составляетъ единственную сущность нашей современной исторіи. И въ слдующей глав я приведу читателю еще рядъ фактовъ, которые уяснятъ ему боле мою настоящую мысль.
Въ русской жизни совершается переломъ. Всхъ влечетъ онъ впередъ, но не вс понимаютъ его истинный экономическій смыслъ.
Патріотическая ненависть къ нмцамъ, какъ результатъ обидной зависимости отъ чужого авторитета, освободиться отъ котораго мы бьемся изо всхъ силъ, есть только одна сторона занимающаго насъ вопроса. Во многихъ своихъ нападкахъ на нмцевъ мы несправедливы. Также мы несправедливы и въ созданномъ нами о себ самомнніи. Но все это не важно. Важно то, что мы почувствовали въ себ силу взрослаго человка, и что не хотимъ чужой помощи. Конечно, мы погршаемъ, когда относимся страстно къ своимъ воображаемымъ лиходямъ. Страстность потому нехороша, что она признакъ непослдовательности. Но нельзя отрицать и того, что роль, которую мы играли до сихъ поръ, была дйствительно жалостная. И только обидой подобнаго положенія извиняется наше иногда неумстное и ожесточенное преслдованіе всего нмецкаго.
Но важне этой стороны вопроса, другая сторона. Борьба съ нмцами не составляетъ сущности нашего теперешняго экономически-соціальнаго момента. Нмецъ — врагъ вншній, даже и тогда, когда онъ дйствуетъ въ Россіи. Но у насъ есть другой врагъ, врагъ боле сильный и борьба съ которымъ гораздо трудне. Этотъ врагъ — мы сами. Этотъ врагъ есть старое московское, мшающее всему новому, и парализующее наши свжія, молодыя прогрессивныя силы.
Борьба стараго съ новымъ во время петровскаго періода не имла и десятой доли того значенія и тхъ опасностей, которыя представляетъ настоящая борьба. Та борьба была больше вншняя, формальная, борьба изъ-за буквы. Ныншняя же иметъ въ своей основ соціальный моментъ, какого ни Россія, ни Европа тогда еще и не знали. Мы споримъ не изъ-за бороды или длиннополаго кафтана, не изъ-за вншней стороны того или другого права, мы споримъ о принципахъ, осъ основахъ своего соціально-экономическаго существованія. Мы споримъ о томъ, вс или не вс имютъ одинаковое право на возможность удовлетворенія своихъ потребностей, стремленій и личнаго развитія.
Современный споръ стараго и новаго есть борьба до того многотрудная, что даже передовики не въ состояніи понять коренной сущности теперешней нашей исторіи и теряютъ всякую способность послдовательности. Споръ этотъ до того труденъ, что даже передовики не въ состояніи понять и провидть всхъ неизбжностей переживаемаго нами перелома.
Обратите вниманіе на литературу и журналистику. Что за непостижимый, повидимому, сумбуръ! Вс употребляютъ одни слова, одни извстныя выраженія, но каждый въ нихъ видитъ свой смыслъ. Напр., ‘Московскіе Вдомости’, считающія себя краеугольными столбами русскаго общественнаго зданія, видятъ только въ себ однихъ истинный источникъ здравыхъ охранительныхъ силъ. Но и ‘Всть’ считаетъ себя тоже краеугольными столбами и тоже истиннымъ источникомъ здравыхъ охранительныхъ силъ. Повидимому, двумъ такимъ столбамъ и спорить нечего. А между тмъ одни сзываютъ крестовый походъ на западный край и балтійскихъ нмцевъ, одни видятъ патріотизмъ въ томъ, въ чемъ другіе усматриваютъ измну. ‘Биржевыя Вдомости’, третій источникъ здравыхъ охранительныхъ силъ, проповдуя экономическій миръ и спокойствіе, необходимое для процвтанія торговли, укоряютъ ‘Московскіе Вдомости’ въ томъ, что они дйствуютъ на страсти и разжигаютъ ненависть, что вовсе неохранительно, ‘Дятельность’ — еще новый источникъ здравыхъ охранительныхъ силъ — провозглашаетъ крестовый походъ противъ иностранцевъ, живущихъ въ Россіи и преимущественно нмцевъ, и съ кажущейся незлобивостью послушнаго дитяти хочетъ перестроить всю нашу администрацію и изгнать со свта ‘Московскія Вдомости’. ‘Голосъ’, считающій себя тоже источникомъ здравыхъ охранительныхъ силъ, проповдуетъ теорію свободной торговли. ‘Торговый сборникъ’ — тоже одна изъ охранительныхъ силъ — провидитъ въ этомъ лишь полную экономическую гибель Россіи и повальное обдненіе. Вопросъ очевидно потрудне, чмъ споръ о бород. Если бы вопросъ объ охранительныхъ силахъ былъ вполн ясенъ, то зачмъ бы всмъ этимъ почтеннымъ газетамъ уничтожать другъ друга и возбуждать защитниковъ одного мннія противъ защитниковъ другого? Да и кто, скажите, изъ насъ не желаетъ охранить Россію отъ всякихъ золъ и напастей? Кому не дорого его личное благополучіе и благополучіе его ближнихъ? Отчего же мы споримъ, отчего противорчимъ другъ другу? Я только оттого, что не только въ цломъ обществ происходитъ борьба стараго съ новымъ, но и въ каждомъ отдльномъ человк повторяется та же борьба. Въ каждомъ современномъ русскомъ сидитъ теперь два я: одно толкаетъ его впередъ, другое назадъ. Каждый изъ насъ колеблется теперь, какъ человкъ между добродтелью и порокомъ. Путь добродтели тернистъ и тяжелъ, путь порока обольстителенъ. Для обыкновеннаго человческаго я старое много выгодне новаго. И вотъ эти-то плнительныя выгоды мшаютъ намъ быть послдовательными и смотрть одинаковыми глазами на дло. Традиція — другая причина русскаго дуализма. Теоретическій идеалъ, который мы преслдуемъ, не соотвтствуетъ традиціонному основанію, на которомъ каждый изъ насъ стоитъ. Отршиться отъ послдняго никому нельзя, ибо это значило бы очутиться между небомъ и землею. А потому послдовательное соглашеніе своего поведенія съ свтлымъ идеаломъ будущаго Россіи представляетъ задачу вовсе не подъ силу каждому. Такъ, въ своей ненависти къ нмцамъ, мы выражаемъ стремленіе къ самостоятельности не только экономической, но и всякой другой. Но стремясь къ личной свобод каждый изъ насъ вслдствіе тяготнія къ старому впадаетъ немедленно въ большее или меньшее противорчіе и готовъ отнять отъ другого то, къ чему самъ стремится. Возьмемъ для примра ‘Московскія Вдомости’. Они хотятъ изображать собой представительство патріотическихъ стремленій и русскаго націонализма но всхъ его видахъ. Защищая теорію національностей, они и не подозрваютъ своей непослдовательности въ нападкахъ на балтійскихъ нмцевъ и на другія національности. Проповдуя многія здравыя экономическія идеи, они вмст съ тмъ защищаютъ классицизмъ, т. е. хотятъ создать поколніе верхоглядовъ и тунеядцевъ. Имя идеаломъ англійскій парламентаризмъ и англійское довольство хорошимъ, они требуютъ, чтобы мы приходили въ восторгъ отъ всякой московской втоши.
Московская партія съ ‘Московскими Вдомостями’ и съ прежней ‘Москвой больше всхъ остальныхъ впадали въ непостижимое противорчіе между старымъ и новымъ, ибо ихъ сдалище Москва — ядро и центръ всякой русской отсталости. Пока существуетъ этотъ центръ’ традиціонная и отсталая Русь будетъ черпать въ немъ постоянно свои силы для борьбы со всмъ новымъ, свжимъ и истинно народнымъ. Центръ этотъ долженъ утратить и утратитъ непремнно свое значеніе. Время это недалеко. Какъ каждая отдльная личность заявляетъ свое стремленіе къ самостоятельности, такъ, по тому же закону, стремятся къ подобной же самостоятельности и отдльныя коллективныя единицы, эти будущіе экономическіе центры, которые должны поглотить въ себ нашу промышленную экономическую дятельность. По мр развитія такихъ новыхъ центровъ московское тяготніе должно ослабвать, и наконецъ Москва сдлается и совсмъ ненужной.
Ужъ и теперь можно усмотрть возрожденіе экономическаго движенія въ этомъ новомъ направленіи. Москва, Нижній, Казань — все это центры, которымъ въ будущемъ придется жить только воспоминаніями. Переломъ этотъ совершатъ у насъ желзныя дороги, противъ экономическаго фатализма которыхъ безсильна матеріальная сила. Желзныя дороги помогутъ возрожденію и развитію жизни въ новыхъ центрахъ и разшатаютъ традиціонную экономическую связь, которая была установлена бездорожной и судоходной Россіей.
Но старое не такъ слабо, чтобы уступить дорогу новому безъ борьбы. Во всякомъ прогрессивномъ шаг половина, если не больше, принадлежитъ традиціи. И въ желзныхъ дорогахъ мы видимъ повтореніе того же явленія, ибо въ традиціи есть несомннная сила и живучесть, противъ которыхъ во многихъ случаяхъ и идти невозможно. Но закону традиціи первая наша дорога пошла на Москву, нельзя было иначе, и Москв далась новая сила. Потомъ дорога пошла на Нижній, котораго тоже нельзя было обойти, ибо значеніе его въ русской торговл неоспоримо, уже по одной его традиціи и но традиціоннымъ торговымъ русскимъ обычаямъ.
Но среди этого традиціоннаго направленія желзныхъ дорогъ начинаютъ появляться пути истинно-прогрессивные, дороги будущей Россіи, отвлекающія наши промышленныя силы отъ московскаго центра къ окраинамъ.
И довольно поверхностнаго взгляда на карту Россіи, чтобы видть, что желзныя дороги должны убить промышленное и другое значеніе Москвы, создать центры новой жизни и выкурить повсюду старый московской духъ. Россія — страна, которой еще надолго предназначено жить хлбной отпускной торговлей. Какъ бы мы ни бились надъ развитіемъ внутренней промышленности, но хлбъ и сырье останутся, можетъ быть, еще на столтіе нашимъ главнымъ источникомъ дохода. Поэтому понятно, что наши дороги потянутся къ морямъ: черному, балтійскому я блому. Они должны соединить азовское море съ приволжскими губерніями, черное — съ новороссійскимъ краемъ, малороссійскій съ юго-западомъ, наконецъ они соединятъ архангельскій край съ Вяткой и съ при-уральскими губерніями. Москва во всемъ этомъ ни причемъ. Прогрессивныя желзныя дороги будущей Россіи будутъ обходить традиціонные пути. Ужь и нынче явилась мысль соединить Петербургъ прямымъ путемъ черезъ Вологду, Вятку. Пермь, съ Сибирью. Это гроза Москв и Нижнему, которые останутся въ сторон. Если прямая сибирская дорога еще и невозможна въ настоящее время и московскому пути въ ближайшемъ будущемъ конкуренція не грозитъ, то вдь это только относительно ближайшаго будущаго, въ боле отдаленномъ теперешнихъ препятствій не будетъ, и осуществленіе прогрессивной дороги несомннно.
Подъ вліяніемъ прогрессивныхъ дорогъ, уже начинающихъ обнаруживать свое вліяніе на окраины, начнется постепенное экономическое и промышленное развитіе. Москва плохой центръ для промышленности, несмотря на всю роль, какую она играла въ прошломъ, да играетъ еще и нынче. Ужь по одному этому, что въ Москв и подъ Москвой дорога жизнь, что въ московской мстности истощены запасы топлива, а сплавъ его затруднителенъ, московское производство должно будетъ уступить первенство другимъ, боле выгоднымъ мстностямъ, для которыхъ не будетъ существовать московскихъ накладныхъ расходовъ. Напр., шерстяная промышленность должна но неизбжному ходу вещей пріютиться въ Малороссіи и въ юговосточныхъ степныхъ губерніяхъ. Правда, въ нихъ топлива нтъ, но донецкій антрацитъ и каменный уголь оренбургской губерніи доставятся къ нимъ по желзнымъ дорогамъ. Московской шерстянной фабрикаціи самой выгодне уйти изъ Москвы.
Хлопчато-бумажная промышленность должна прекратить свое значеніе по другимъ причинамъ — вслдствіе своей экзотичности. Экзотичность эта дала уже себя почувствовать въ послднемъ американскомъ кризис. Корреспондентъ ‘Дятельности’ пишетъ, ‘что современное положеніе московской торговли представляется каждому наблюдателю въ вид самой грустной картины. Положеніе это явилось, разумется, не само собою: оно издавна подготовлялось и подходило постепенно, на банкротствахъ настоящаго времени большею частью и въ большей части отзывается американскій хлопчато-бумажный кризисъ. Братья Воронины — несостоятельные на 2,800,000 р. сер.— были первою значительною жертвою колебанія ненормальныхъ цнъ на хлопокъ’. Ворониныхъ погубила традиція, погубило то старое, которое еще долго будетъ мшать намъ во всемъ. Спи торговали прежде шелкомъ сырцомъ, но въ послднее время присоединили къ нему торговлю хлопкомъ. Банкротство Петра Алексева и сыновей произошло отъ той же причины. Паденіе сильныхъ домовъ повлекло немедленно за собой банкротство боле мелкихъ торговцевъ, цифра которыхъ съ перваго января въ теченіи трехъ мсяцевъ возрасла до 20. Старинная почтенная московская купеческая фамилія К. оказалась въ то же время несостоятельною на милліонъ рублей, и ее погубила таже традиція. Домъ этотъ торговалъ прежде сукнами и вообще шерстяными тканями, но прельстившись торговлей хлопкомъ, присоединилъ его къ своему старому длу и лопнулъ. Колебаніе длъ бумаго-прядильнаго фабриканта Н. И. Каулина, остановившаго платежи на 2,500,000 руб. зависло прямо отъ положенія бумаго-прядильнаго рынка. ‘Слишкомъ 5 милліоновъ замявшихся платежей гг. Ворониныхъ и Каулина, уничтожившихъ, по крайней мр, три четверти этой суммы, прежде всего угнетательно отозвались на московскомъ рынк и потянули за собой другія несостоятельности, приведя не мало лицъ почти къ совершенному раззоренію. Это проявленіе, можно сказать, было закваской всего броженія, продолжавшагося до лта ныншняго года. Зима — главная пора торговли — выручала весьма плохо: съ января, напротивъ, не проходило почти ни одной недли, на которой не было бы объявлено несостоятельнаго должника, расшатавшееся дло достигло кустарной бумажной промышленности и, какъ говорится, метлой вымело ее изъ многихъ промышленныхъ селъ и даже въ такихъ мстахъ, каковы Волоколамскъ, гд эта промышленность пустила глубоко свои корни, уничтожило ее почти на половину. Положеніе было отчаянное. Несостоятельности произвели крайнее замшательство на рынк и значительно повліяли на денежный рынокъ. Подосплъ неурожай и все это произвело торговую панику, особенно характерно выразившуюся въ Москв. И все это произошло только потому, что подъ вліяніемъ былого крпостного быта создалась у насъ хлопчато-бумажная обработывающая промышленность, которую воспитали путемъ строгой запретительной и покровительственной системы, стоившей Россіи сотни милліоновъ. Это былъ результатъ нашей старой ошибки, нашего стараго строя экономической жизни, за которую пришлось платить не тмъ, кто ее сдлалъ, а людямъ нашего времени. Неврность положенія, созданнаго ошибочною промышленностью, вмст съ банкротствами, какихъ еще никогда не бывало, поколебала и кредитъ. Всмъ были нужны деньги, всюду ихъ искали и никто не могъ ихъ найти. А между тмъ нельзя сказать, чтобъ ихъ не было, и присутствіе ихъ доказывалось быстрымъ и весьма значительнымъ повышеніемъ пятипроцентныхъ съ выигрышами билетовъ, присутствіе денегъ доказывалось весьма значительными свободными суммами, предлагавшимися подъ залогъ домовъ за 10 проц., тогда какъ коммерческій процентъ въ большинств случаевъ перешелъ за 12, и документы дисконтировались весьма туго. Ясно, что болзнь Заключалась не въ недостатк денегъ, а въ отсутствіи торговаго кредита, а кредита не было потому, что прошлая наша промышленная ошибка и должна была расшатать вс московскія дла. Здсь въ меньшемъ объем повторилось то же, что мы замчаемъ на послдствіяхъ отмны крпостного права. Крпостное право-старая историческая ошибка. Когда оно дошло до своей поворотной точки и разршилось освобожденіемъ крестьянъ, оно расшатало весь нашъ экономическій и общественный строй. Мы, современники, на своихъ плечахъ выносимъ тяжесть прошлыхъ, не нашихъ ошибокъ и ложимся жертвами выгодъ, которыя давно уже были выбраны нашими праддами. Но несмотря на очевидность убыточности традиціоннаго, старое все еще оттягиваетъ насъ назадъ, и мы видимъ, что появляются даже особые литературные органы, какъ, напримръ, ‘Всть’, смотрящая съ умиленіемъ на крпостничество, и вся уступка которыхъ новому заключается въ томъ, что вмсто тысячи помщиковъ, они хотятъ отдать крестьянъ въ руки сотн. То же явленіе повторяется и съ Москвой и съ ея традиціонными промышленностями, въ глав которыхъ стоитъ хлопчатобумажное дло.
Постепенное ослабленіе значенія Москвы, Нижняго, Казани свершится тмъ же порядкомъ, какъ уже свершилось паденіе многихъ прежнихъ центровъ. Было время, когда Вологда, Тотьма, Устюгъ были большими городами, а теперь это тіе больше, какъ административные центры, чуждые всякаго экономическаго и промышленнаго значенія. Сила ихъ создалась не ихъ внутреннимъ значеніемъ, а чисто вншними обстоятельствами, а когда обстоятельства измнились, пропала и ихъ сила. Нкогда черезъ вологодскую губернію шелъ большой сибирскій трактъ, и города, чрезъ которые онъ шелъ, стали цвсти гт богатть, благодаря своему транзитному положенію. Пошла дорога инымъ направленіемъ, и упали транзитные города. Нижніи въ этомъ отношеніи играетъ такую же роль, какую Тотьма. Онъ — складочное мсто ярмарочныхъ сдлокъ. Но разв сношенія купцовъ не могутъ производиться непосредственно съ производителями? Для чего тутъ нуженъ Нижній, когда гораздо удобне, не тревожа себя поздкой, списаться по почт? Только еще старая купеческая традиція и несчастный московскій кредитъ, обыкновенно кончающійся сдлками, влечеть нашихъ купцовъ въ Нижній. Но молодое поколніе воспитается въ иныхъ идеяхъ и, можетъ быть, разстанется съ московскими купеческими традиціями, традиціями мрака, таинственности и сдлокъ. Уже на нашихъ глазахъ кіевскіе контракты потеряли свое значеніе. Та же судьба и Нижняго и всхъ тхъ центровъ, въ которыхъ нтъ своей собственной силы.
Какіе центры создадутся на смну съ старымъ и въ какомъ порядк — предсказать нельзя, какъ нельзя предсказать, какой типъ выработаетъ будущее новое поколніе. Одно только можно знать, что старое еще живуче, и что оно долго еще будетъ оттягивать наши силы назадъ.
Старое проникаетъ у насъ повсюду и нердко надваетъ на себя личину новаго. Напримръ, въ Россіи вс жалуются на недостатокъ русскихъ техниковъ, а между тмъ молодые люди, окончившіе курсъ въ технологическомъ институт, вмсто поступленія на фабрики и заводи, обращаются на службу въ канцеляріи разныхъ присутственныхъ мстъ или живутъ переводами, перепиской бумагъ и другими подобными занятіями. Какія же причины этого явленія, особенно посл того, что въ послдніе десять лтъ, какъ говорится, вс пришли у насъ къ убжденію, что для блага отечества необходимо развить у насъ фабричную и заводскую промышленность? И вотъ отвтомъ на общее мнніе явилось въ 1861 году преобразованіе технологическаго института съ исключительною цлью приготовленія русскихъ техниковъ. Технологическій институтъ превратился въ высшее учебное заведеніе, а иностранцы по прежнему господствуютъ на русскихъ заводахъ, наши же техники сидятъ сложа руки. Неужели причину этого искать въ нашемъ пристрастіи ко всему иностранному? Въ такомъ предположеніи нтъ смысла. А дйствительная причина заключается въ томъ, что гораздо лучше взять знающаго иностранца, чмъ незнающаго русскаго. Но почему же предпринятыя преобразованія, которыя были прямо направлены на то, чтобы создать своихъ знающихъ людей, не достигли цли? Только потому, что несмотря на прогрессивность стремленія, ноперегъ его стала традиція и, какъ заявилъ г. Вышнеградскій въ техническомъ обществ технологическій институтъ не въ состояніи давать знающихъ людей, могущихъ конкурировать съ иностранными техниками. Во время процвтанія крпостного права образованіе давалось у насъ для украшенія, отъ этой-то традиціи и не освободился технологическій институтъ. Онъ, но словамъ г. Вышнеградскаго, даетъ энциклопедистовъ, имющихъ понятіе почти о всхъ производствахъ, существующихъ на свт, и о многихъ другихъ предметахъ, но не создаетъ людей, знающихъ что-либо основательно. Достаточно просмотрть программу предметовъ, преподаваемыхъ въ институт, напр., хотя по химическому отдленію, чтобы убдиться въ врности высказанной мною мысли. Главные предметы: химія органическая, неорганическая и аналитическая, физика чистая и промышленная, строительное искуство, технологія металловъ и дерева, технологія химическая, волокнистыхъ, питательныхъ и красильныхъ веществъ. Второстепенные предметы: элементарная статика, теорія геометрическаго черченія, анатомія и физіологія животныхъ, анатомія и физіологія растеній, минералогія, политическая экономія, статистика., прикладная механика, черченіе и одинъ изъ новйшихъ языковъ. ‘Дятельность’ справедливо замчаетъ, что институтъ, кром технически-энциклопедическаго образованія, даетъ еще и общее, а его ли это дло? Для чего, напримръ, нужны технологамъ анатоміи и физіологія животныхъ и растеній, когда эти знанія даются реальными гимназіями? Зачмъ преподаваніе политической экономіи въ томъ вид, въ какомъ она проходится въ институт? Для чего какая-то промышленая статистика Россіи, когда профессоръ, посл каждой приводимой цифры, оговаривается, что она далеко не врна? А химическая технологія — этотъ главный предметъ химическаго отдленія — заключая въ себ около 60—70 производствъ, предметъ этотъ, конечно, не можетъ быть пройденъ съ надлежащею полнотою въ теченіи какихъ нибудь двухъ курсовъ. Понятно, что чтеніе можетъ быть самымъ поверхностнымъ, а рецепты производствъ только напрасно обременяютъ память ученика цифрами и, заучиваемыя для экзамена, потомъ забываются. Если технологъ поступитъ на заводъ, говоритъ ‘Дятельность’, то, вроятно, не будетъ довольствоваться энциклопедическимъ изложеніемъ того производства, которымъ онъ занялся, а пріобртетъ руководства боле спеціальные, гд найдетъ и боле здоровую пищу. Если и стоитъ что читать изъ всей программы химической технологіи, такъ это только литературу различныхъ производствъ, чтобы технологи имли возможность посл сами выбирать лучшія сочиненія для своего руководства.
Второй главный предметъ — технологія металловъ и дерева — еще курьезне. Въ ней описываются химическія и физическія свойства металловъ, что извстно уже изъ химіи, краткое анатомическое строеніе, извстное изъ гимназическаго курса ботаники, теорія доменной плавки и свойства сплавовъ, извстныя также изъ химіи. Механическія пилы, молоты и проч. можно проходить и въ прикладной механик, гд они и проходятся для вящаго запоминанія. Что же касается до напилковъ, шерхебелей, зинзубелей, перокъ, молотковъ и пр., то простое заучиванье ихъ нельзя назвать иначе, какъ толченіемъ воды въ ступ. Нужно регулярно посвящать каждую недлю нсколько часовъ для заучиванья этихъ интересныхъ вещей, чтобы не забыть ихъ. Вообще предметъ этотъ до того простъ для пониманія и до того труденъ для запоминанія, что для него ршительно не стоило сочинять особыхъ лекцій. А практическія занятія? Противъ лабораторныхъ занятій сказать нечего. Что же касается до винокурни съ пивоварней, въ которой, впрочемъ, пиво еще не варили, и технической лабораторіи для приготовленія свинцоваго сахара, съ миніатюрнымъ аппаратомъ для сухой перегонки дерева, то это тоже курьезы. Могутъ ли эти миніатюры ознакомить хотя приблизительно съ тми практическими пріемами, которые употребляются на настоящихъ заводахъ? Гд же тутъ можетъ быть практичность, когда въ винокурн, чтобы перегнать мшокъ хлба, приходится иногда расходовать чуть не полторы сажени дровъ? Что можетъ вынести для будущей практики технологъ, когда ни разу еще во всю прошлую зиму не получился перекуръ, а дрожжи, отъ которыхъ зависитъ выходъ спирта, приходилось покупать иногда въ лавочк?
Въ механическомъ отдленіи упущено изъ виду главное обстоятельство — чтобы воспитаніе отвчало на т нужды страны, которыя существуютъ въ ней въ данный моментъ. Теорія ршительно подавляетъ практику. Изъ института выходятъ технологи, знающіе самыя изящныя теоріи по разнымъ отраслямъ механики, но незнакомые съ обыденными требованіями практики. Надлежащее согласованіе теоріи съ практикой осталось задачей, институтомъ неразршенной. Что пользы въ томъ, что студентъ настроитъ многоэтажныя формулы изъ теоріи сопротивленія матеріаловъ, изъ аналитической и практической механики, изъ курса построенія машинъ и проч. и проч., а между тмъ остается въ полномъ невдніи, какъ всю эту эквилибристику приложить къ длу? Какая польза въ томъ, что при знаніи на бумаг законовъ парораспредленія по Цейнеру и другимъ, студентъ не иметъ возможности изучить практически у становъ, парораспредлительнаго и расширительнаго, уходъ за машинами и паровыми котлами, да и много чело другого? Институтъ создаетъ высоко-научныя личности, чуть не профессоровъ, которымъ нтъ мста ни на прокатномъ завод, ни на мукомольной мельниц, ни на лсной. Понятно, что страдаетъ его репутація и падаетъ кредитъ, ибо технологъ, омраченный изысканными теоріями, пасуетъ предъ всякой машиной, не умя собрать ея и пустить въ ходъ. Исключенія бывали рдки. Понятно, что фабрикантъ, испытавъ знанія технолога-теоретика, больше не ршался обращаться къ русскимъ техникамъ, а искалъ свдущихъ людей за границей. Мы льемъ горькія патріотическія слезы, негодуя на наплывъ нмцевъ, и въ то же время, сознавъ неудовлетворительность прежняго технологическаго института, преобразуемъ его въ новую неудовлетворительность, которой суждено продолжать старый порядокъ вещей. Причина этого только въ традиціи, оттянувшей насъ къ старому, которому мы лишь придали новую вншность, да и то на половину. Справедливо ли негодовать на нмцевъ, наполняющихъ наши заводы, когда мы сами не хотимъ создать силу на ихъ смну?
А наше сельское хозяйство, наши агрономы, наши управляющіе? И здсь то же старое, но подновленное, мшаетъ, какъ и въ технологическомъ институт. Мы сознаемъ потребность въ ученіяхъ агрономахъ, но агрономовъ, приготовленныхъ въ нашихъ сельскохозяйственныхъ учебныхъ заведеніяхъ, мы не беремъ. Не говоря уже про бывшій горыгорцкій институтъ, студенты котораго заняли мста въ разныхъ канцеляріяхъ и изъ всхъ питомцевъ котораго выдались только дв личности: профессоръ петровской академіи Стебутъ, да доцентъ земледльческаго института Людаговскій (такъ говоритъ ‘Дятельность’), но и ныншнія сельско-хозяйственныя заведенія едва ли способны создать то, что намъ нужно. Напримръ, въ с.-петербургскомъ земледльческомъ институт читаются: математика, физика и климатологія, теоретическая и практическая механика, химія органическая, неорганическая и земледльческая, ботаника, зоологія, минералогія и геологія, геодезія, технологія, строительное искуство и архитектура, энциклопедія сельскаго хозяйства, растеніеводство, зоотехнія, домоводство, лсоводство, лсоустройство, лсная технологія и лсное законодательство, счетоводство, политическая экономія и статистика. Обыкновенному человку, по истин, можно придти въ отчаяніе. Нужно быть или всеобъемлющимъ геніемъ, чтобы отважиться вступить въ число слушателей земледльческаго института, или же, взглянувъ практическимъ русскимъ окомъ на дло, поступить въ него для диплома и затмъ выдти съ вершками, человкомъ для практики сельскаго хозяйства непригоднымъ. Ясно, что составители этой грандіозной программы думали заднимъ умомъ, когда воспитаніе давалось у насъ людямъ богатымъ и обезпеченнымъ ради украшенія и для того, чтобы богатые люди могли услаждать свои досуги разнообразной бесдой о томъ, о семъ, а больше ни о чемъ. Но тогда было одно время, а теперь другое. Зачмъ же мы станемъ приготовлять людей стараго направленія для новаго времени? Зачмъ мы будемъ приготовлять салонныхъ болтуновъ, когда намъ нужны практическіе работники? А разв возможно приготовить знающаго человка но всмъ 18 предметамъ, которые читаются въ институт? Еще смшне миніатюрная практика института. На маленькомъ подпетербургскомъ хозяйств претендуютъ приготовить сельскаго хозяина для всхъ многообразныхъ мстностей Россіи. И въ конц концовъ получится агрономъ, незнающій ни петербургскаго хозяйства и никакого другого. Получится агрономъ, который насмшитъ только мужика своею умозрительностью и практическою неспособностью и отобьетъ во всякомъ землевладльц охоту взять его въ управляющіе. Какая же разница между былымъ горыгорцнимъ институтомъ и вновь созданнымъ земледльческимъ институтомъ?
И куда мы ни обернемся, везд старое вндряется въ новое. Въ каждомъ факт общественной или частной жизни можно усмотрть эти два элемента. Они нераздльны, они во всемъ нашемъ существ. Разница только въ размрахъ доли вліянія, но у насъ нтъ ни чисто новаго, ни чисто стараго.
Если читатель хочетъ понимать врно смыслъ совершающихся предъ нимъ общественныхъ и частныхъ явленій, пусть онъ помнитъ постоянно, что они составляютъ результатъ двухъ постоянно борющихся противоположныхъ силъ — новаго и стараго. Если читатель хочетъ понять врно современнаго русскаго человка, онъ долженъ помнить, что въ каждомъ изъ насъ происходитъ подобная же борьба, что въ каждомъ изъ насъ сидятъ два начала и только большимъ перевсомъ одного надъ другимъ опредляется большая или меньшая общественная и частная полезность каждаго русскаго. Если читатель хочетъ понять врно смыслъ совершающихся предъ нимъ экономическихъ явленій, пусть онъ помнитъ, что мы переживаемъ моментъ перелома, и что въ каждомъ экономическомъ явленіи и во всей ихъ совокупности можно усмотрть прогрессивное тяготніе къ чему-то будущему новому, и традиціонное тяготніе къ старой родной почв московской Руси. Чтобы быть доказательнымъ, я возьму на удачу нсколько фактовъ.
Въ газет ‘Кавказъ’ пишутъ, что торговля во Владикавказ, какъ и везд, въ настоящее время въ засто. Старожилы говорятъ, что прежде она была въ лучшемъ положеніи, было больше денежныхъ и предпріимчивыхъ людей, чмъ теперь. Торговая и промышленная производительность имла больше сбыта — и какого сбыта! Все продавалось за двойныя и тронныя цны, и у кавказскаго солдата составилась даже поговорка: ‘иголка — пять копекъ’! Теперь не то: потребности измнились, нужда въ деньгахъ увеличилась, кредитъ палъ вмст съ многими изъ денежныхъ людей. Вс выгоды въ настоящее время поглощаются перевозочнымъ промысломъ. Чрезъ Владикавказъ на Моздокъ, Царицынъ и Астрахань идетъ все производство закавказскаго края, простирающееся на сумму 400,000 руб. По этому владикавказскіе торговцы сидятъ безъ дла, и не имя средствъ предпринять новыхъ коммерческихъ оборотовъ, утшаются воспоминаніями о старомъ времени. Это фактъ экономическаго перелома, какой совершается и не на одномъ Кавказ. Прежняя торговля Владикавказа была вызвана скопленіемъ войскъ. Внутреннихъ силъ Владикавказъ не имлъ, и промышленная центральность его кончилась съ замиреніемъ Кавказа и уходомъ войскъ. И теперь Владикавказъ находится въ новомъ переходномъ положеніи. Онъ сталъ транзитнымъ мстомъ, а транзитъ есть собственное безсиліе и разсчетъ на чужую силу. Владикавказъ утратилъ свой центръ тяжести и сталъ тяготть къ другимъ центрамъ. Прошедшее къ нему не воротится и чтобы начать ему самостоятельное существованіе нужно приняться за самостоятельную дятельность.
Въ 16 No ‘Содйствія’ стоятъ рядомъ два слдующихъ любопытныхъ факта. Первый: изъ Харькова сообщаютъ, что тамошнее благотворительное общество, не имя достаточныхъ средствъ къ дальнйшему поддержанію швейной рукодльни, открытой этимъ обществомъ въ Харьков 18 марта 1865 года, на основаніи 60-го параграфа устава, на первый разъ, въ вид опыта, для вспомоществованія трудолюбивымъ бднымъ швеямъ въ пріисканіи и сбыт ихъ работъ il усматривая, что это заведеніе одною вырабатываемою имъ суммою за рукодльныя работы не можетъ содержаться, закрыло швейную рукодльню 18-го прошлаго ноября, согласно опредленію совта. Второй: Харьковъ 3-ю Января. Мстныя Вдомости сообщаютъ, что ‘харьковскій губернаторъ г. Дурново пожертвовалъ 10,000 р. сер. на устройство въ Харьков биржи, которая становится особенно необходимою въ виду проложенія желзныхъ дорогъ. Это пожертвованіе г. Дурново предложилъ на обд, данномъ ему купечествомъ, которое, съ своей стороны, пожертвовало на то же дло боле 6 тысячь руб. сер’. Пожертвованіе грандіозное, а устройство биржи, въ виду превращенія русскаго купца въ коммерсанта и негоціанта, дло необходимое. По думается мн, что если бы жертвователи изъ этихъ 16,000 и еще 20,000, собранныхъ ими по подписк, удлили бы только 500 руб., то швейная, конечно, не закрылась бы. Теперь же швеямъ, сидящимъ безъ работы, остается только любоваться на красивую биржу. Занятіе пріятное, но сытъ отъ него не будешь.
Въ Иванов, въ этомъ русскомъ Манчестер, какъ любили выражаться московскіе патріоты, пониженіе цны на хлопокъ и на ситцы въ особенности вызвало общее бдствованіе. Хотя г. Шиповъ и увряетъ, что купцы русскаго Манчестера обнаружили широкое великодушіе къ своимъ голодающимъ собратьямъ, но г. Широкъ и самъ знаетъ, что_онъ говорилъ неправду. Задльная плата ткачу была съ 4 штукъ 1 р. 50 к., а въ недлю онъ въ состояніи выработать только одну штуку и получитъ, слдовательно, 37 1/2 к. Цна на ржаной хлбъ отъ 95 до 1 р. сер. за пудъ. Что тутъ было длать? Нуженъ хлбъ, нужна одежда, обувь, бываютъ непредвиднные расходы, наконецъ нужно платить оброкъ? А что длаютъ въ такомъ случа рабочіе въ англійскомъ Манчестер? Голодаютъ. Ну голодали и въ русскомъ.
А между тмъ въ зал тверскаго дворянскаго собранія въ тоже время любители драматическаго искуства устраивали спектакли. Тверское общество охотно посщало эти собранія, имя въ виду, какъ увряетъ корреспондентъ, кром удовольствія, и благотворительную цль. Въ Казани же въ тоже время публика до такой степени рвалась въ театръ, что исправляющій должность губернатора, по просьб содержателя театра, телеграфировалъ въ Петербургъ о разршеніи театральныхъ представленій но субботамъ, ибо мясодъ коротокъ и обыкновеннымъ порядкомъ нтъ возможности удовлетворить желаніе публики насладиться театральными зрлищами.
Иди въ 87 No ‘Дятельности’ г. Никандръ Клокачевъ сообщаетъ, что въ начал прошлаго лта, когда разлитіе водъ произвело страшныя опустошенія, на маріинской систем, былъ командированъ министерствомъ путей сообщенія полковникъ Стремоуховъ для осмотра производящихся работъ по исправленію системы. Такъ какъ стоимость всхъ работъ, нетерпящихъ отлагательства, простиралась до 30 тысячи р., и между тмъ какъ полковникъ Стремоуховъ не былъ уполномоченъ разршить такую сумму, то, узжая обратно въ Петербургъ, онъ оставилъ запечатанный пакетъ съ приказаніемъ вскрыть его по его отъзд и поступить какъ сказано. По вскрытіи пакета оказалось, что г. Стремоуховъ приказывалъ прекратить вс работы до разршенія министерства. Но съ прекращеніемъ работъ, прекращалось и самое судоходство, и Петербургъ рисковалъ остаться безъ хлба. Мало того, за остановкой работъ, вода начала производить новое опустошеніе и негодованіе всхъ слоевъ общества стало роста съ каждымъ часомъ. Въ такомъ отчаянномъ положеніи мстные инженеры ршились не исполнять приказаній г. Стремоухова. Они обратились съ просьбой къ купцу Морскову взять на себя исправленіе поврежденныхъ частей. Разршеніе министерства продолжать работы послдовало ровно два мсяца спустя, и если бы приказаніе г. Стремоухова было исполнено, то маріинская система оказалась бы совершенно разрушенной, а Петербургъ остался бы безъ хлба. Еще любопытне фактъ, сообщаемый ‘Московскими вдомостями’, объ астраханскихъ рыбныхъ торговцахъ на нижегородской ярмарк. ‘Астраханцы, получивъ хорошіе барыши, имютъ въ перспектив еще лучшія условія. Но благопріятный исходъ ихъ длъ омрачается какою-то непонятною боязнью возвращенія ихъ въ свою губернію. Трудно отъ нихъ добиться объясненія причины страха. Извстно только, что мирные торговые люди этой губерніи считаютъ себя состоящими подъ особымъ управленіемъ, неизвстнымъ въ остальной Россіи. Такъ, ныншней весной нсколько изъ особенно уважаемыхъ купцовъ безъ слдствія и суда были отданы подъ надзоръ полиціи. Говорятъ, что имъ пригрозили ссылкою въ отдаленный городокъ, если они будутъ разсказывать о причинахъ наложенія на нихъ безпримрнаго въ настоящее время наказанія. Изъ Нижняго пишутъ, что подобныя мры совершенно подрываютъ ходъ торговыхъ длъ и заставляютъ, какъ слышно, думать о ликвидаціи и переселеніи въ другіе города’. Фактъ этотъ перепечатанъ ‘Сверной почтой’.
Невыгодное экономическое положеніе Россіи заставило умныхъ людей остановиться на мысли устройства общества взаимнаго поземельнаго кредита. Такое общество и устроилось. Но вотъ что вышло изъ этой прогрессивной мры и какъ повліяла на него традиція. ‘Правленіе общества взаимнаго поземельнаго кредита, заботясь о помщеніи своихъ закладныхъ листовъ за границей, заключило условіе съ домомъ Ротшильдовъ, по которому запродало ему дв серіи своихъ закладныхъ листовъ по 5 милліоновъ руб. каждая, итого на 10 милліоновъ руб. сер. Разница между запродажною цной первой и второй серіи составляетъ l 1/2%, средняя же цна обимъ серіямъ выходитъ 78% за сто, на звонкую монету. Послдствіемъ такой запродажи оказывается то, что закладные листы не выдаются на руки заемщикамъ, а имъ уплачиваютъ причитающуюся сумму кредитными билетами по средней запроданной цн 73 1/4 рубля, что даетъ теперь 84 р. 17 к. кредитными, за сторублевый закладной билетъ на звонкую монету, между тмъ какъ биржевая цпа теперь такому билету 97 на кредитные, слдовательно разницей пользуются г.г. Ротшильды, а не заемщики, которымъ по уставу слдуетъ выдавать закладными листами’. А вотъ и боле ясныя для читателя практическія неудобства традиціонныхъ распорядковъ прогрессивнаго общества. Г. Посыпкинъ пишетъ въ ‘Современную лтопись’, что желая сколь возможно скоре заплатить частный долгъ въ 1200 руб. и долгъ сохранной казн въ 4700 р., онъ приступилъ къ залогу своего имнія въ обществ взаимнаго поземельнаго кредита, расчитывая получить ссуду, которая равнялась бы, по крайней мр, 5900 руб. Зная, что, на основаніи устава общества, ссуды выдаются не иначе, какъ закладными листами и берутся умренные проценты за полгода впередъ, и находя курсъ листовъ выгоднымъ, г. Посыпкинъ приступилъ къ операціи залога. Курсъ на закладные листы былъ 97. Имніе оцнено въ 20,000 руб. и ссуда назначена въ дв пятыхъ этой суммы, т. е. въ 8 тысячи руб. Но бухгалтеръ общества сказалъ г. Посыпкину, что 8,000 онъ не получитъ, что на курсъ закладныхъ листовъ ему расчитывать нечего, что въ обществ закладныхъ листовъ нтъ, что вс они проданы Ротшильду, и что онъ получитъ не по курсу, а по той цн сколько за нихъ далъ Ротшильдъ, а именно: но 84,17 за сто. ‘Вамъ придется, сказалъ бухгалтеръ г. Посыпкину, получить G,733 р. 60 к.’ Расчитывая, что этихъ денегъ будетъ достаточно, г. Посыпкинъ просилъ опредлить вычеты при ссуд. Бухгалтеръ составилъ расчетъ:
— Позвольте узнать, обратился г. Посыпкинъ съ вопросомъ къ бухгалтеру,— сколько это придется съ выдаваемой мн ссуды, т. е. съ 6,733 р. 60 к.?
— Нтъ, отвчалъ бухгалтеръ,— не съ этой суммы, а со всхъ 8,000 р., назначенныхъ въ заемъ.
— Но вдь я ихъ не получаю: за что же платить проценты за то, чего я не получалъ.
Бухгалтеръ отвчалъ, что такъ уже принято въ обществ и опредлилъ вычетъ въ 741 руб.
— Слдовательно ихъ надо вычесть изъ 6.738 р. 60 к.?
— Нтъ, сказалъ бухгалтеръ,— надо вычесть больше, потому что это считается монетой, а по курсу составится 863 руб. 30 к. и вамъ придется деньгами получить 5,870 руб. 30 к.
Затмъ г. Посыпкинъ просилъ опредлить сколько онъ долженъ платить процентовъ каждые полгода. Бухгалтеръ опредлилъ ихъ въ 245 руб. монетой, что составило не курсу 285 р. 44 к. въ полгода, а въ годъ 570 р. 88 к., или почти 10% на нанятый капиталъ. Хотя и невыгодно, по г. Посыпкинъ ршился на заемъ. Въ назначенный день онъ является въ общество и мра терпнія его кончилась Вмсто 863 р. 30 к. вычета, въ счет стояло 1136 руб. 9 коп. Почему? Начальникъ отдленія объяснилъ, что тутъ прибавлены полугодичные проценты за первое полугодіе 1868 года. ‘Но вдь сегодня 18 іюля, отвчаетъ г. Посыпкинъ, первое полугодіе прошло, прошедшее полугодіе я ссудой не пользовался, за что же проценты?’ — Начальникъ отдленія отвчаетъ, что такъ принято въ обществ.— Вся эта исторія, не считая двухъ мсяцевъ времени, потерянныхъ г. Посыпкинымъ, стоила ему на проздъ въ Симбирскъ и т. д. 400 руб.
Этотъ фактъ можно назвать фактомъ нашей общественной совстливости и подкрплю я его еще однимъ подобнымъ фактомъ. ‘Правленіе Московско-Рязанской дороги, пишетъ ‘Торговый Сборникъ’, чтобы имть возможность выдать въ 1867 г. своимъ акціонерамъ 12 проц., вмсто и такъ весьма достаточныхъ 10 проц. дивиденда, не посовстилось исходатайствовать чрезъ министерство финансовъ сумму, причитающуюся правительству по принадлежащимъ ему купонамъ отъ акцій общества за 1863, 64 и 65 года, всего 188,324 руб.,— зачесть долгомъ на обществ съ ежегодной уплатой 4 проц. интереса и 2 проц. погашенія подъ условіемъ безотлагательнаго пріобртенія обществомъ, на сумму, равную означенной, не мене 8 товарныхъ паровозовъ.’ Такимъ образомъ, несмотря на то, что увеличеніе числа паровозовъ было необходимо въ видахъ усиленіи доходности дороги, т. с. требовалось въ интересахъ самыхъ акціонеровъ, правленіе, вмсто того, чтобы употребить на это акціонерный деньги, на что достаточно было удержанія 2 проц. изъ дивиденда, предпочло воспользоваться параграфомъ своего устава, необязывающаго общество имть боле извстнаго числа паровозовъ, чтобы выпросить себ у казны, несмотря на ея постоянные бюджетные дефициты, излишнюю льготу, которая могла имть слдствіемъ только усиленіе биржевой игры съ его акціями и незаслуженные барыши акціонеровъ! Акціонеры, конечно, съ удовольствіемъ подлили барыши. Кто себ врагъ. ‘Но, говоритъ ‘Торговый Сборникъ’ пора бы кажется при хорошемъ ход дла имть хоть нсколько общественной совсти и чувствовать все неприличіе быть въ тягость государственному казначейству, которое и такъ, взявъ на себя гарантировку извстнаго дохода, дало возможность начать предпріятіе, съ увренностью, что капиталъ всегда принесетъ врные проценты!!’ Да, пора бы! Но я прибавлю отъ себя, что общественная совсть нужна не при однихъ хорошихъ длахъ. Или, можетъ быть, ‘Торговый Сборникъ’ боится заявить черезъ чуръ большое требованіе, нашему обществу непосильное?
Какъ безошибочно понималъ Наполеонъ 1-и русскаго человка, ровно полстолтія назадъ, и какъ до сихъ поръ еще мтка характеристика Наполеона. Онъ сказалъ: ‘поскобли каждаго русскаго и выйдетъ татаринъ’. Что за позорная смсь татарщины и европеизма! Вспомните смоленскую исторію. Ни съ того, ни съ сего, должно быть подъ вліяніемъ обденныхъ возліяній, не разслушать и не понять, что говоритъ человкъ, кричатъ: bas и вонъ. О смсь французскаго съ нижегородскимъ! И поговорите теперь съ смоленцами, и никому изъ нихъ нестыдно своего позора и никому изъ и ихъ нестыдно, что татаринъ выскочилъ такъ легко въ полной нагот изъ европейской оболочки. Фельетонистъ С.-Пет. вд. говоритъ, что г. Скарятинъ пожалъ здсь то, что самъ сялъ и что сялъ г. Катковъ. Съ этимъ мнніемъ трудно согласиться. Ни г. Скарятинъ, ни г. Катковъ ничего не сяли. Русское общество было и до пикъ, и при нихъ смсью французскаго съ нижегородскимъ. Татаринъ, надвъ фракъ, остался тмъ же татариномъ. Прогрессивная вншность не создала еще прогрессивной сущности. Сами г.г. Катковъ и Скарятинъ не разжигали ничего, а только въ своихъ статьяхъ выскочили изъ европейской оболочки. Считая себя представителями русской цивилизаціи, считая себя органами прогрессивнаго движенія и предводителями истинной прогрессивной партіи, г.г. эти умютъ выражать приличныя чувства и приличныя мысли лишь въ т моменты, когда ихъ все гладитъ по голов и нтъ поперечій. Чуть что ни будь заднетъ ихъ личный интересъ, сырая черноземная сила прорывается въ нихъ ключомъ и татаринъ выскакиваетъ изъ своей оболочки. Ни г. Каткова, ни г. Скарятина, ни смоленцевъ, по настоящему, винить тутъ ни въ чемъ нельзя. Что прикажете имъ длать? Тянутся они и впередъ, строютъ прогрессивныя желзныя дороги, носятъ европейскіе фраки, но разв можно изъ понедльника прямо перескочить въ среду и внезапно сдлаться прогрессивнымъ европейцомъ, когда самъ г. Катковъ, этотъ аглицкій джентельменъ русской Москвы, на каждомъ шагу мняетъ аглицкій пиджакъ на татарскій халатъ и тебетейку.
Есть еще одинъ вопросъ, въ которомъ можетъ быть боле чмъ гд либо, выказывается борьба стараго и новаго, это вопросъ о прошломъ русскомъ голод и объ обычной русской безпечности относительно мръ для предупрежденія его въ будущемъ. Но вопросъ этотъ слишкомъ серьезенъ, а настоящая статья слишкомъ длинна, и потому рчь объ немъ я отложу до другого раза.