Научный обзор, Челпанов Георгий Иванович, Год: 1889 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 38 минут(ы)

НАУЧНЫЙ ОБЗОРЪ.

Общіе результаты психометрическихъ изслдованій лейпцигской психологической лабораторіи и ихъ значеніе для психологіи.

Опытъ приложенія числа къ анализу душевныхъ явленій относится къ началу текущаго столтія, въ наиболе полномъ вид эту попытку мы встрчаемъ въ трудахъ Herbart’а (1776 — 1841), положившаго начала такъ называваемой математической психологіи. Въ наше время эта психологія совершенно утратила свое значеніе, потому что она построена на ряд метафизическихъ гипотезъ. Чисто-научная постановка вопроса объ измреніи душевныхъ, явленій принадлежитъ голландскимъ физіологамъ Дондерсу и Іаагеру (въ 1860 гг.), которые нашли себ послдователей среди германскихъ физіологовъ. Но вполн систематическое изслдованіе психологическихъ проблемъ съ этой точки зрнія началось съ того времени, какъ проф. Вундтъ 8 лтъ тому назадъ основалъ при Лейпцигскомъ университет ‘психологическую лабораторію’. Около Вундта группируются молодые ученые, которые работали подъ его руководствомъ. Труды ихъ помщаются въ спеціальномъ орган этой лабораторіи — Philosophische Studien.

Авторъ пользовался слдующими сочиненіями:

1) Wundt: ‘Physiologische Psychol.’, 2 и 3 (послди, издан.).

2) Ribot: ‘Psychologie Allemande’. De la dure des actes psychol.

3) Cattel: ‘Psychological Laboratory of Leipzig, Mind, January 1888 г. Статьи изъ Philosophische Studien:,

1) Moldenhauer: ‘eber die Einfache React.’ Phil. St. I. 606.2) Perger: ‘eber einfache Reaction’. III. 81.

3) Kraepelin: ‘Heber die Einwirkung der Medic.’ I, 417, 573.

4) Friedrich: ‘Die Zeitl. Verhltnisse der Wille’. I, S. 32.

5) Fischer: ‘Ueber die Apperceptionsdauer’, I, S. 527.

6) Mertel. II, S. 73.

7) Trautschold: ‘Ueber die Association der Vorst’. I. 213.

Kollert: ‘Zeitsinn’. I. 78.

9) Estel: ‘Zeitversuchen’. II. 37.

10) Glass: ‘Neue Versuch ber Zeitsinn’. II. 546.

11) Wolf: ‘Tongedchtniss’. III. 534.

12) Dietz: ‘Umfang des Bewusstseins’.

13) N. Lange: ‘Ueber die active Aufmerksamkeit etc.’

14) Ludwig Lange: ‘Neue Exsp. ueb. d. Vorgang der einfachen Reaction’. IV. 479.

15) Ficher: ‘Ueber die Unterscheidung der Schollstark’. I. 530.

I.
Методы психологіи.

Еще въ двадцатыхъ годахъ текущаго столтія Гегель сдлалъ слдующее знаменательное замчаніе относительно успховъ психологіи: ‘самое лучшее, что мы имемъ въ психологіи вплоть до новйшихъ временъ, это то, что мы получили отъ Аристотеля’. Правда, въ то время гербартовская психологія еще не успла положить начала Психологіи, какъ отрасли естественныхъ наукъ (Psychologie als Naturwissenschaft), Гегелю не были также извстны уже довольно значительные въ то время успхи шотландской и англійской эмпирической психологіи.

Чмъ же обусловливается то обстоятельство, что другія отрасли знанія, которыя также нашли себ мсто въ систем Аристотеля, сдлали значительные успхи, между тмъ какъ психологія ‘не сдлала и шага впередъ’, какъ выразился объ ея успхахъ и Кантъ. Не могъ же Гегель сказать, напримръ, что лучшая физика, это та, которая дошла къ намъ отъ Аристотеля. Эта послдняя со времени Бэкона, Галилея, Ньютона и Декарта претерпла такія измненія, что узнать въ ней зачатки Аристотелевской фнеики не представляется никакой возможности. Причина этого несомннно лежитъ въ томъ, что методы, которыми пользовались психологія и физическія науки, были совершенно различны. Между тмъ какъ приблизительно со времени Бэкона и Ньютона физическія, науки успли совершенно освободиться отъ всякихъ метафизическихъ предположеній, выдлиться изъ ряда чисто-философскихъ дисциплинъ и разрабатываться помощью индуктивныхъ пріемовъ, психологія оставалась излюбленною дочерью метафизики, которая никакъ не хотла выпустить ее изъ своихъ объятій и налагала на нее обязанность въ своей жизни пользоваться привычками своей матери.

Какіе же методы могутъ быть примнимы въ психологіи и какіе изъ нихъ съ наибольшею цлесообразностью? Или, выражаясь опредленне: можетъ ли психологія по примру физическихъ наукъ разрабатываться путемъ индуктивнаго метода, или нтъ? Могутъ ли въ этомъ смысл психическія явленія быть поставлены на ряду съ физическими?

Для ршенія этого вопроса предварительно необходимо вновь поднять докучливый вопросъ о такъ называемомъ самонаблюденіи (внутреннемъ зрніи, внутреннемъ чувств, субъективномъ изслдованіи и пр., и пр.), въ разршеніи этой задачи кроется, по моему мннію, разршеніе вопроса о метод. Отъ разсмотрнія природы самонаблюденія зависитъ отвтъ на вопросъ, можетъ ли психологія быть эмпирической и даже экспериментальной, можетъ ли, слдовательно, она пользоваться методомъ наблюдательнымъ, индуктивнымъ, вмсто умозрительнаго, дедуктивною, исходящаго отъ нкоторыхъ метафизическихъ гипотезъ о сущности, простот души и т. д.?

Отецъ психологіи, Аристотель, въ начал своего трактата о душ (De anima, I, 403 и 27), гд онъ разсуждаетъ о различіи физическихъ и психологическихъ знаній, о необходимой связи психологическихъ и физическихъ явленій, говоритъ: ‘Если бы предложить вопросъ о томъ, что такое гнвъ, то мы несомннно получили бы различныя опредленія отъ физіолога и психолога. Психологъ сказалъ бы, что это есть стремленіе къ отмщенію или что-нибудь въ этомъ род, физіологъ сказалъ бы, что это есть кипніе крови возл сердца’. Въ этихъ строкахъ, какъ мн кажется, такъ давно уже съ полною ясностью была выражена коренная противуположность между характеромъ физическихъ и психологическихъ знаній. Несмотря на то, что въ новой философіи характеръ и противуположность физическихъ и психологическихъ знаній такъ ясно были очерчены Декартомъ и позднйшими философами, это различіе для многихъ еще не ясно и среди психологовъ, особенно новйшихъ, вызываетъ ужасную путаницу понятій. Въ особенности это стало замтнымъ съ того времени, какъ психологія, признанная ‘естественною наукой’, стала пользоваться въ своихъ построеніяхъ данными физическихъ наукъ, тогда матеріалистическая школа философовъ стала утверждать, что физіологія и психологія одно и то же, тогда же спиритуалисты стали ожесточенно нападать на такъ называемыхъ психологовъ объективистовъ. Въ свою очередь нкоторые изъ особенно крайнихъ психологовъ опытной школы стали нападать съ неменьшимъ ожесточеніемъ на признававшихъ ‘самонаблюденіе’, упрекая ихъ въ томъ, что они пользуются источникомъ столь сомнительной достоврности. Эта хаотическая смсь понятій продолжается и до нашихъ дней, не взирая на попытку наиболе трезвыхъ психологовъ эмпирической школы (я разумю Спенсера, Бэна, Вундта, Милля, Рибо, Тэна и проч.) доказать, что эти точки зрнія могутъ быть примирены, что существуетъ правильный выходъ изъ этой борьбы противуположныхъ понятій.

Теорія внутренняго наблюденія находится въ тсной связи съ тмъ, что въ философіи издавна принято называть ‘внутреннимъ чувствомъ’.

Еще у Аристотеля мы встрчаемъ ясное указаніе на ‘внутреннее чувство’, хотя онъ совершенно отказывается опредлить ближе природу его. Наиболе полное изслдованіе его мы встрчаемъ у Декарта, по его мннію, вншнія чувства даютъ только тлесные образы вещей въ мозгу, которые воспринимаются душою, это и есть внутреннее чувство. Въ этомъ мы имемъ какой-то антропоморфизмъ, который просто на просто въ человка сажаетъ человка, по этому ученію, тлесные образы вещей въ мозгу протяженны, но ихъ воспріятіе душою (perceptio) есть актъ ‘мышленія’ въ широкомъ смысл, т.-е. непротяженный актъ непротяженнаго существа. Эта теорія подверглась потомъ нкоторымъ измненіямъ у Лейбница, Вольфа и Локка, но смыслъ ея въ существенныхъ чертахъ остался. По этой теоріи, ‘объектъ представленій, который и есть собственно то, что наполняетъ наше сознаніе, произвольно и безсмысленно отрывается отъ самаго акта представленія’ (Ланіе: ‘Ист. мат.’, т. II.). Внутреннее чувство, ставшее источникомъ ‘непосредственнаго познанія’, по выраженію Ланге, сдлалось ‘сборнымъ мстомъ метафизическаго произвола’. Это самое пресловутое внутреннее чувство, помощью котораго въ метафизик создались чудеса, не замедлило водвориться и въ психологіи подъ видомъ внутренняго опыта, самопознанія и т. д. и сыграло роль, аналогичную ея роли въ метафизик, гд она съ такою рзкостью была осуждена Шопенгауеромъ (см. Льюиса: ‘Изуч. псих.’, 82).

Вотъ это-то таинственное внутреннее чувство вызвало сильную реакцію въ противуположную сторону. Когда матеріалистическая философія и физіологическія науки въ начал ныншняго столтія сдлали огромныя завоеванія въ области изученія центральной нервной системы, функцій органовъ чувствъ, отношенія чувственныхъ данныхъ къ высшимъ ступенямъ умственной дятельности, когда сенсуализмъ сталъ находить блистательное оправданіе своихъ теорій въ трудахъ Флуранса, Мажанди и друг.,— европейская мысль бросилась для разршенія самыхъ трудныхъ проблемъ психической жизни на физіологію и анатомію. Въ страстномъ упоеніи отъ успховъ физіологія и дружественно къ ней расположенная матеріалистическая философія старались помощью только скальпеля и микроскопа прочитать на нервахъ таинственные законы психической жизни. Съ этого момента значеніе внутренняго чувства отодвигается, его роль замняется вншними чувствами до безсмысленнаго исключенія всякаго внутренняго чувства. Положительная философія пошла вслдъ за физіологіей и матеріализмомъ. Контъ, одержимый болзненнымъ страхомъ къ метафизик, ршительно отказался отъ признанія внутренняго опыта, какъ средства изученія психологическихъ явленій (см. Comte: ‘Philos, posit.’, т. III, p. 540, ed. 1869). Не мене рзко эту же идею выразилъ Маудсли, по мннію котораго ‘люди, думающіе освтить весь строй умственной дятельности свтомъ собственнаго созданія, похожи на людей, которые захотли бы освтить вселенную ночникомъ’ (Физ. и пат. души, стр. 25). И въ русской литератур авторъ Рефлексовъ головнаго мозга, исходя изъ того положенія, что для каждаго даже самаго сложнаго психическаго акта непремнно существуетъ физіологическій коррелатъ, на вопросъ, кому разрабатывать психологію, отвтилъ: ‘Физіологу’, вмст съ этимъ, отрицая существованіе спеціальнаго орудія для изслдованія психическихъ явленій, онъ давалъ преобладающее мсто объективному изслдованію почти до ршительнаго исключенія субъективною метода, по крайней мр, теоретически (см. Сченовъ: ‘Кому и какъ разрабатывать психологію’, стр. 145, 148, 150 и 73).

Чтобы видть, насколько правы сторонники того и другаго направленія въ психологіи, разсмотримъ поближе природу внутренняго и вншняго наблюденія.

Положимъ, предо мной находится красный кружокъ, я его воспринимаю. Психологи всхъ школъ признаютъ, что красный цвтъ кружка производитъ раздраженіе ретинной оболочки глаза, раздраженіе это передается помощью nervus opticus въ центры головнаго мозга (сначала въ подчиненные,— затмъ въ главные). Называли эти послдніе, т.-е. сознательные центры, по примру Вундта, апперцептивными центрами. Предположимъ теперь, что спустя нкоторое время при отсутствіи краснаго кружка у меня имется представленіе его, это значитъ, что возбужденіе апперцептивныхъ центровъ происходитъ совершенно самостоятельно: мы имемъ воспроизведенный образъ (Errinerungsbild). До сихъ поръ мы можемъ сказать, не подвергаясь опасности сдлать какія-нибудь излишнія метафизическія предположенія, что здсь мы имемъ дло съ процессомъ, который, съ одной стороны, есть возбужденіе центровъ, съ другой стороны — сознаніе и ничего больше. По сдлаемъ дальнйшее предположеніе: положимъ, что спустя нкоторое время на мои зрительные нервы начинаетъ дйствовать другой подобный же кружокъ, если бы мн предложили вопросъ, что я могу сказать объ этомъ кружк, то я отвтилъ бы, что этотъ кружокъ похожъ на предъидущій. Если бы меня спросили, какъ я это знаю, то въ обыденной жизни мы обыкновенно отвчаемъ: ‘я сравнилъ оба эти впечатлнія и нашелъ, что они тождественны’. Такой отвтъ погршаетъ въ философскомъ отношеніи. Въ самомъ дл, что мы подразумваемъ подъ этимъ ‘я’, которое ‘сравниваетъ’, есть ли оно что-нибудь лежащее вн двухъ данныхъ сравниваемыхъ представленій, или оно совпадаетъ съ ними? Картезіанецъ отвтилъ бы просто: это есть духъ, который сравниваетъ и который лежитъ вн сравниваемыхъ представленій. Психологи нашего времени въ этомъ случа употребляютъ выраженіе ‘сознаніе сравниваетъ’ и т. д., очевидно, олицетворяя сознаніе и придавая ему значеніе декартовскаго духа. По въ существ дла здсь огромная разница. Въ психологіи не принимается существованіе какого-нибудь особеннаго агента, когда говорится, что сознаніе сравниваетъ два представленія, здсь нтъ чего-нибудь лежащаго вн сравниваемыхъ представленій. Я не могу коснуться въ высшей степени сложной психологической проблемы о томъ, какъ совершается сознательный процессъ ‘сравненія’, но долженъ ограничиться замчаніемъ, что въ указанномъ процесс мы имемъ, съ одной стороны, только возбужденіе апперцептивныхъ и перцептивныхъ центровъ, съ другой стороны — сознательный процессъ отождествленія ихъ. Отдавая дань традиціи, неизбжной въ нашей рчи, мы сохранимъ выраженіе: сознаніе сравниваетъ и т. д., безъ боязни, однако, быть причисленными къ картезіанцамъ.

Если наше сознаніе сравниваетъ два впечатлнія, то оно необходима сравниваетъ ихъ воспроизведенные образы. Положимъ, я слышу выстрлъ пушки, затмъ трескъ электрической искры. Меня спрашиваютъ, какой звукъ сильне? Я утверждаю, что звукъ выстрла пушки,— я высказываю, несомннно, результаты объективнаго наблюденія, но что во мн происходитъ? Изъ слуховыхъ центровъ переносится въ апперцептивные центры сначала боле сильное звуковое возбужденіе, затмъ боле слабое, мое сознаніе ‘сравниваетъ’, но что оно сравниваетъ?— ничто иное, какъ воспроизведенные образы этихъ звуковъ. Такимъ образомъ, можно утверждать, что такъ называемое объективное наблюденіе есть результатъ операцій нашего сознанія надъ образами воспоминанія.

Теперь посмотримъ на другую сторону дла. Положимъ, что психологъ, хочетъ опредлить, какое ощущеніе боле пріятно — ощущеніе голубаго или зеленаго цвта, несомннно, въ одномъ и другомъ случа мы имемъ дло съ явленіями чисто субъективнаго свойства, главный характерный признакъ которыхъ, это — недоступность наблюденію другаго. Что же психологъ длаетъ для этой цли, которая состоитъ въ томъ, чтобы опредлить отношенія между субъективными состояніями? Онъ, говорятъ, обращается внутрь самого себя и наблюдаетъ, что тамъ происходитъ. Этою громкою фразой многіе настолько запугиваются, что склонны въ этомъ наблюденіи видть нчто абсолютно-отличное отъ объективнаго наблюденія. А, между тмъ, въ дйствительности происходитъ то, что сознаніе и въ этомъ случа сравниваетъ воспроизведенные образы и больше ничего. Изъ этихъ примровъ, кажется, ясно, что провести границу между внутреннимъ и вншнимъ опытомъ едва ли возможно. Различіе того и другаго зависитъ только отъ точки зрнія. ‘То самое явленіе,— говоритъ Рилъ (Теорія науки и метафизики, стр. 28),— напримръ, ощущеніе нагнета, которое мы зовемъ физическимъ или механическимъ, когда разсматриваемъ измримую для насъ сторону его, слыветъ душевнымъ или психическимъ, если наблюденіе наше обратится къ прямо ощущаемой и чувствуемой сторон этого гнета.

Но какъ же, говорятъ иногда, вдь, въ процесс самонаблюденія мы имемъ ‘сознаніе сознанія’? Съ перваго взгляда такой процессъ напоминаетъ собою невозможную механическую задачу поднять себя на стул, на которомъ сидишь. Поэтому утверждаютъ: или что такой процессъ невозможенъ, или что онъ возможенъ только при посредств необыкновенныхъ агентовъ {Comte: ‘Phil. poeit’. T. I, стр. 32. Mais quant’ observer de la mme mani&egrave,re les phnom&egrave,nes intellectuels pendant qu’ils s’excutent il y a impossibilit manifeste. L’individu pensant ne sauraient se partager en deux, dont l’un raisonnerait, tandis que l’autre regarderait raisonner. L’organe observ et l’organe observateur tant dans ce cas identiques, comment l’observation pourrait-elle avoir lien… Какъ бы въ отвтъ на эта затрудненія Конт, въ русской литератур мы имемъ теорію раздвоенія души Кавелина (см. Задачи психологіи, стр. 103—104. ‘Внутреннее зрніе… указываетъ на свойство ея раздвоиться внутри себя, оставаясь единой и цльной’).}. Между тмъ, если бы мы, не обманываясь словами, попробовали анализировать это понятіе, то нашли бы, что и въ этомъ послднемъ случа наше сознаніе иметъ дло только лишь съ воспроизведенными образами. Мы будемъ вводиться въ заблужденіе словами до тхъ поръ, пока не разсмотримъ физіологически коррелят. Въ самомъ дл, если сознаніе данныхъ объективнаго міра локализуется въ апперцептивныхъ центрахъ, то для ‘сознанія сознанія’ нужно было бы предположить существованіе еще какихъ-нибудь центровъ, а для такого предположенія мы не уполномочены никакими данными. Какъ я указалъ, самое сознаніе объективнаго міра тоже составляетъ чрезвычайно ‘ложную проблему, но какъ въ томъ, такъ и въ этомъ случа мы не можемъ допустить никакихъ агентовъ вн данныхъ представленій безъ того, чтобы не войти въ опасную сферу метафизическихъ предположеній.

Такимъ образомъ, мн кажется, можно было бы сказать, что между воспріятіемъ объективныхъ данныхъ и воспріятіемъ субъективныхъ данныхъ нтъ никакой существенной разницы, потому что какъ въ томъ, такъ и въ другомъ случа происходитъ оперированіе надъ воспроизведенными данными, съ тою, впрочемъ, разницей, что вншній опытъ всегда относится къ вншнему міру, между тмъ какъ въ интроспекціи (самонаблюденіи) эта связь -съ вншнимъ міромъ отсутствуетъ (Sully: ‘Illusionen’, S. 180).

Пойдемъ дальше и разсмотримъ, какіе пункты различія существуютъ между внутреннимъ и вншнимъ воспріятіемъ.

Всякую умственную дятельность въ ея отношеніи къ вншнимъ объектамъ можно расположить по степени активности и вниманія, которыя въ ней обнаруживаются. Во-первыхъ, если мы воспринимаемъ какое-нибудь впечатлніе, причемъ мы не обнаруживаемъ никакого стремленія къ тому, чтобы оно продолжалось, то такую умственную дятельность мы можемъ назвать просто воспріятіемъ. Во-вторыхъ, если мы стараемся, чтобы впечатлніе повторилось, т.-е. если мы стараемся вновь вызвать это впечатлніе, причемъ не стремимся вліять на самые объекты, производящіе впечатлніе, то мы имемъ наблюденіе. Въ-третьихъ, если мы произвольно намняемъ самые объекты, дйствующіе на насъ, то мы имемъ экспериментъ, опытъ.

Первый случай воспріятія рдко можетъ имть научное значеніе, это послднее приписывается обыкновенно наблюденію и опыту.

По мннію Брентано, Конта (Phil, pos., t. III, p. 590), нужно длать различіе между innere Wahrnehmung и innere Beobachtung, для внутреннихъ явленій можетъ быть воспріятіе, но не можетъ быть наблюденій. ‘Никогда нельзя устремить вниманіе непосредственно на психическіе процессы, а, слдовательно, ихъ нельзя и наблюдать, а можно только воспринимать’. ‘Никогда не можетъ быть наблюдаемъ тотъ предметъ,— говоритъ также Вундтъ (Philos. Stud. 4 В., 2 H. 294),— который въ моментъ наблюденія уже боле не существуетъ (ср. Maudsley). Внутреннее воспріятіе само по себ не можетъ сдлаться наблюденіемъ, такъ какъ мы подъ этимъ послднимъ разумемъ планообразное направленіе вниманія на явленія’ (Logik стр. 482). Это замчаніе Вундта нужно понимать слдующимъ образомъ: задача пауки — опредлить причинную зависимость или вообще послдовательность явленій, въ природ мы обыкновенно встрчаемъ цлый комплексъ предшествующихъ явленій и такой же комплексъ послдующихъ, нужно опредлить, какое послдующее соотвтствуетъ извстному предъидущему. Обыкновенно люди науки на основаніи какихъ нибудь данныхъ составляютъ извстную гипотезу объ отношеніи такого-то предъидущаго къ такому-то послдующему, въ самомъ явленіи ученый мысленно выдляетъ одно и другое и, такимъ образомъ, старается провритъ свое предположеніе или вообще опредлить указанное отношеніе, слдовательно, вниманіе наблюдателя направляется на данную пару явленій. Спрашивается, какъ это возможно въ интроспекціи, гд мы никогда не имемъ дла съ самими явленіями, а всегда только лишь съ воспроизведенными образами, которые являются простыми отпечатками явленій?

Въ интроспекціи мы всегда имемъ дло съ воспроизведенными состояніями сознанія, притомъ, совершенно въ такомъ порядк, въ какомъ отъ имли мсто раньше, измнить этотъ порядокъ существованія и послдовательности мы не имемъ никакой возможности.

Дале, интроспекція иметъ еще другія неудобства сравнительно съ вншнимъ наблюденіемъ. Такъ какъ она иметъ дло только лишь съ воспроизведенными образами, только лишь съ воспроизведеніемъ раньше совершавшихся внутреннихъ процессовъ, то она должна нести вс неудобства, связанныя съ воспроизведеніемъ. Въ этомъ послднемъ одни элементы выступаютъ ясне, другіе темне, чмъ они были въ первоначальномъ воспріятіи, отдльные элементы никогда не могутъ быть воспроизведены въ такомъ вид, какъ они были въ первоначальномъ воспріятіи, и въ этомъ-то’ заключается разница между простымъ воспріятіемъ и наблюденіемъ, такъ, какъ это послднее постоянно старается повторить впечатлніе.

Такимъ образомъ, внутреннее воспріятіе само по себ, во-первыхъ, не можетъ пользоваться наблюденіемъ и, во-вторыхъ, избгать тхъ ошибокъ, которыя неизбжно связаны съ репродукціей представленій.

Таково мнніе нкоторыхъ эмпириковъ-психологовъ относительно интроспекціи и его недостаточной пригодности для научныхъ цлей. Однако, несмотря на то, что интроспекція влечетъ за собою нкоторыя неудобства, она, все-таки, признается фундаментомъ всей психологіи.

Очень часто упрекаютъ психологовъ такъ называемой объективной школы, въ томъ, что они не признаютъ интроспективнаго метода, но это совершенно несправедливо. Психологи эмпир. школы признаютъ, что изученіе психическаго міра человка можетъ совершиться двумя путями: посредствомъ, интроспекціи и посредствомъ объективнаго наблюденія, но они не сомнваются въ томъ, что интроспекціи принадлежитъ важнйшая роль, потому что каждый объективный фактъ мы выражаемъ въ терминахъ тхъ данныхъ,которыя мы почерпнули изъ интроспекціи. ‘Безъ помощи самонаблюденія вс факты вншняго наблюденія будутъ также безсодержательны, какъ слова на печатномъ лист для глаза, не умющаго истолковать смыслъ ихъ вншнихъ знаковъ’ (Льюисъ: ‘Изуч. псих.’, стр. 90). Такъ, наприм., при изученіи низшихъ животныхъ мы узнаемъ о ихъ душевныхъ состояніяхъ по вншнимъ, объективнымъ обнаруженіямъ, сравнивая ихъ съ нашими. Бенъ (Les sens et l’intelligence) замчаетъ: ‘Пока мы говоримъ о нервахъ и фибрахъ, мы совсмъ не говоримъ о томъ, что обыкновенно называется психическою жизнью,— это только объективный методъ изслдованія физіологическихъ процессовъ’. Милль (въ Логик, кн. VI, гл. IV) требуетъ строгаго разграниченія психологіи отъ физіологіи и находитъ незаконнымъ умышленное отрицаніе психологическаго анализа и построеній теорій духа единственно на физіологическихъ данныхъ, онъ требуетъ синтеза обоихъ методовъ, а принятіе одного только онъ считаетъ большимъ промахомъ для успховъ индуктивной науки.

Спенсеръ также требуетъ синтеза обоихъ методовъ и отвергаетъ возможность и достаточность одного изъ нихъ. Самъ онъ примняетъ субъективный методъ для анализа и объективный для синтеза, но, по его собственному признанію, субъективному методу принадлежитъ первенство, такъ какъ безъ него неизвстно, о чемъ идетъ рчь. Ланге говоритъ (Ист. мат., II, стр. 329): ‘что касается психологіи, какъ естественной науки, то этимъ прекраснымъ названіемъ до такой степени злоупотребляли, что легко можно подвергнуться опасности выбросить ребенка вмст съ водою изъ ванны’.

Во II том Логики Вундтъ приводитъ въ числ недостатковъ интроспективнаго метода невозможность наблюденія и часто неясность въ воспроизведеніи состояній сознанія, но эти недостатки устраняются, по его мннію, при соединеніи съ вспомогательными средствами, которыя заключаются, во-первыхъ, въ психо-физическихъ экспериментахъ, во-вторыхъ, въ сравнительно-психологическихъ изслдованіяхъ и, наконецъ, въ-третьихъ, историко-психологическихъ данныхъ.

Такимъ образомъ, психологи эмпирической школы не отрицаютъ интроспекціи, они признаютъ ее за фундаментъ психологіи, но сама по себ, по ихъ мннію, она недостаточна, она должна быть дополнена объективнымъ наблюденіемъ и, притомъ, въ его высшей форм, именно въ форм эксперимента.

Въ продолженіе двухъ послднихъ столтій методъ самонаблюденія,— говоритъ Рибо (Psych. Allem.) — показалъ свою силу: мы ему обязаны хорошими описаніями, превосходными анализами, но его нива сжата.

Въ самомъ дл, если признать, что роль интроспекціи (въ ея обычномъ смысл) сыграна, что она уже теперь самостоятельно существовать не можетъ, что она нуждается въ опор, такъ какъ сама по себ она безсильна создать что-нибудь прочное, то чмъ, спрашивается, нужно дополнить эту основу психологіи? Чтобы отвтить на этотъ вопросъ, нужно отвтить предварительно на другой, именно: въ чемъ заключается задача научной психологіи?

Я уже указалъ на то, что главною причиной застоя психологіи была метафизика, которая навязывала ей свои пріемы изслдованія. Для того, чтобы психологія могла прогрессировать, она должна пользоваться пріемами физическихъ наукъ, она должна быть индуктивной и отвергнуть дедукціи изъ чисто-метафизическихъ гипотезъ о сущности души и проч. ‘Психологія,— говоритъ Hffding (Psych. im Umriss. 1887, S. 7),— есть ученіе о томъ, что мыслитъ, чувствуетъ и желаетъ, въ противуположность физик, какъ ученію о томъ, что движется въ пространств и наполняетъ пространство. Психологъ такъ же мало обязанъ начать съ объясненія того, что такое душа, какъ мало физика принуждена начать съ объясненія того, что такое матерія’. Въ самомъ дл, ‘что сказали бы мы о естествоиспытател, который началъ бы съ уясненія сущности природы и который лишь тогда считалъ бы свои изслдованія цлесообразными, когда бы онъ напередъ точно уяснилъ себ, что такое природа? Куда бы двались блистательныя открытія Эрстеда, Фарадея, Плюккера, если бы они сначала метафизически изслдовали понятіе магнетизма и лишь потомъ начали бы свои естественно-научныя изслдованія?’ (Ланге: ‘Ист. мат.’, II, 333).

Поэтому хотя психологія, какъ обыкновенно принято опредлять ее, и есть наука о душ, но мы можемъ приняться за изученіе ея ‘безъ души’, т.-е. безъ метафизическихъ предположеній о сущности, непротяженности ея, и можемъ въ этомъ держаться примра изслдователей въ области физическихъ знаній.

Задача послднихъ заключается въ опредленіи сосуществованія и послдовательности явленій (Милль: ‘Лог.’, кн. IV, гл. IV). Между состояніями духа существуетъ однообразіе послдовательностей, которыя могутъ быть опредлены помощью опыта и наблюденія. Поэтому и задача психологіи можетъ быть параллельна задач физическихъ знаній, она можетъ имть цлью опредлить сосуществованіе и послдовательность явленій.

Вс физическія знанія своимъ успхомъ обязаны, по всеобщему признанію, опыту, эксперименту. Спрашивается, можетъ ли экспериментъ быть примняемъ для изученія причинной связи психическихъ явленій?

‘Въ каждомъ случа, который подлежитъ нашему наблюденію,— говоритъ Милль (Лог., кн. III, гл. VII, 2),— существуетъ множество явленій предшествующихъ и послдующихъ. Если бы ихъ можно было отдлить только въ мысли, или если бы ихъ нельзя было встртить отдльно другъ отъ друга, то для насъ было бы невозможно различить дйствительные законы или указать извстному слдствію его причину. Для того, чтобы это сдлать, мы должны быть въ состояніи встртить отдльно или наблюдать нкоторые изъ антецедентовъ, что изъ нихъ вытекаютъ, и нкоторыя изъ слдствій, что имъ предшествуютъ. Мы должны, однимъ словомъ, послдовать правилу Бэкона — измнять объекты. Для того, чтобы варьировать объекты, мы можемъ прибгнуть или къ наблюденію или къ опыту: мы можемъ или найти въ природ такой случай, который соотвтствуетъ нашимъ цлямъ, или при помощи искусственнаго распредленія объектовъ сдлать подобное’. Если мы примемъ это миллевское опредленіе эксперимента, то какъ мы будемъ въ состояніи длать такія перестановки въ сфер душевныхъ явленій, чтобы можно было опредлить ихъ причинную взаимозависимость?

Такого рода оперированіе, возможное въ сфер объектовъ физическаго міра, кажется совершенною невозможностью въ сфер психическихъ явленій, которыя мы можемъ наблюдать, слдуя только ихъ естественному теченію, не имя средствъ варьировать ихъ порядокъ сообразно нашимъ цлямъ, но это только повидимому. Такъ называемая экспериментальная психологія нашла выходъ изъ этой трудности и съумла въ этомъ отношеніи уравнять психологію съ физическими науками.

Чтобы ясне выразить различіе двухъ путей, которыми шла старая и новая психологія, мы можемъ прибгнуть къ теоріи экспериментальныхъ методовъ, обязанной Дж. Ст. Миллю. Старая психологія, какъ методъ изслдованія, принимала методъ согласія и методъ различія. Новая психологія примняетъ также эти два метода, но присоединяетъ также и третій, именно методъ сопутствующихъ измненій. Этотъ послдній методъ для психологическихъ экспериментовъ оказывается необходимымъ по той причин, что мы не въ состояніи прямо вліять измняющимъ образомъ на теченіе явленій сознанія, но можемъ измнять только лишь вншнія физическія условія, подъ вліяніемъ которыхъ находится наше сознаніе.

Эта трудность въ психической сфер соотвтствуетъ такой же трудности въ аналогичной сфер физическихъ явленій. Какъ извстно, методъ согласія и различія заключается въ томъ, что мы искусственно изолируемъ или предполагаемую причину, чтобы опредлить слдствіе, или предполагаемое слдствіе, чтобы опредлить причину. Но есть классъ законовъ, который невозможно опредлить при помощи методовъ согласія и различія, это именно законы тхъ постоянныхъ причинъ и тхъ неразрушимыхъ агентовъ, исключить и изолировать которыхъ нтъ никакой возможности. Такъ, наприм., физика не можетъ для изученія теплоты извлекать или вводить ее въ тло, она для этого дйствуетъ не прямымъ путемъ, она увеличиваетъ теплоту или уменьшаетъ ее, заставляетъ ее измняться и изучаетъ эти измненія въ ихъ видимыхъ и ощутимыхъ эффектахъ. Точно также и въ сфер психическихъ явленій невозможно уничтожить и снова возстановить извстную форму умственной дятельности, чтобы изучить природу ея и послдовательность явленій, но за то есть возможность заставить ее измняться посредствомъ ея физическаго сопутствующаго. Психическія измненія изучаются не прямымъ путемъ, но посредствомъ измненій физическихъ явленій, которыя въ данномъ случа изучаются прямо (см. объ этомъ Ланге: ‘Ист. мат.’, II, 348, Льюисъ: ‘Изуч. психол.’, 101. Volkmann, 44, Ribot, Wundt).

Такимъ образомъ, ясно, что такъ какъ психическій организмъ принадлежитъ къ числу явленій, непосредственное измненіе которыхъ для насъ немыслимо, но которыя могутъ подвергаться извстной модификаціи при измненіи вншнихъ сопутствующихъ явленій, подлежащихъ точнымъ измреніямъ то мы имемъ, слдовательно, возможность измренія психическихъ явленій. Этимъ самымъ экспериментальной психологіи открывается возможность, оставляя поверхностное наблюденіе (удлъ прежней психологіи), перейти къ точному измренію психическихъ явленій.

Прежде чмъ перейти къ спеціальному разсмотрнію приложенія числа къ явленіямъ сознанія, позволю себ резюмировать словами Вундта цль и объемъ экспериментальной психологіи (Phil. St., В. I): ‘Задача экспериментальной психологіи заключается въ томъ, чтобы содержаніе сознанія разложить на его составные элементы, изучить эти элементы въ ихъ качественныхъ и количественныхъ свойствахъ и точнымъ образомъ опредлить отношеніе сосуществованія и послдовательности. Эта задача идетъ вполн параллельно той, которой слдуетъ физика въ изученіи вншнихъ явленій. Физика также разлагаетъ естественныя явленія на ихъ составныя части, опредляетъ свойства послднихъ и ихъ временныя отношенія. Факты, составляющіе предметъ экспериментальной психологіи, должны быть описываемы съ возможно большею точностью, тмъ самымъ, что экспериментальная психологія стремится быть точной, она отличается отъ обыкновенной психологіи, оперирующей съ такъ называемымъ самонаблюденіемъ.

‘Послдней, въ сфер вншняго опыта, противуполагается не какой-нибудь особый родъ физики, но просто обыкновенное воспріятіе вншнихъ явленій, какъ это возможно для нашихъ органовъ чувствъ безъ количественныхъ опредленій или какихъ-либо другихъ вспомогательныхъ пріемовъ. Очевидно, что это обыкновенное воспріятіе чувствъ съ такимъ же правомъ можетъ заявить претензію быть наукой, какъ и обыкновенная психологія, даже можно сказать, что оно отличается большею точностью, чмъ эта послдняя, такъ какъ существенное требованіе хорошаго Наблюденія есть, конечно, независимость наблюдаемыхъ объектовъ отъ случайныхъ свойствъ, само собою разумется, что въ этомъ отношеніи вншніе объекты боле независимы отъ наблюдателя, чмъ факты собственнаго сознанія’.

Давно уже выражалась мысль, что приложимость математики къ извстной наук считается признакомъ ея совершенства, такъ какъ это даетъ возможность съ наибольшею точностью опредлять взаимозависимость явленій данной области. Вс физическія науки совершенствуются по мр того, какъ приложеніе числа становится все шире и шире.

Возможно ли, спрашивается, приложеніе числа къ анализу явленій внутренней жизни, можно ли надяться на то, что когда нибудь психологія займетъ мсто въ ряду точныхъ паукъ,— по крайней мр, въ томъ смысл, что законы ея будутъ выражаться помощью математическихъ формулъ?

Справедливо то, что для приложенія количественнаго анализа встрчаются большія трудности, нужно также согласиться съ мнніемъ тхъ, которые утверждаютъ, что въ области собственно представленій измреніе невозможно. Въ самомъ дл: ‘Для всякаго измренія нужна общая мра, которую необходимо опредлить предварительно, при этомъ неопредленная величина обращается въ опредленную именно тмъ, что она измряется другою опредленною, съ которою она находится въ постоянномъ отношеніи. Такое постоянство отношеній существуетъ только между причинами и ихъ слдствіями, поэтому явленія могутъ измряться двумя путями — по ихъ причинамъ или по ихъ слдствіямъ. Послдній путь измренія въ естествознаніи есть общее правило, такъ, наприм., общія причины вншнихъ явленій, силы природы, измряются производимыми ими дйствіями, движеніями. Напротивъ, въ психологіи везд, гд только можетъ быть рчь объ измреніи, приходится измрять обратно слдствіе по причинамъ. Смну и теченіе нашихъ внутреннихъ состояній мы измряемъ по ихъ вншнемъ причинамъ, именно по движеніямъ во вншнемъ мір’ (Wundt). Такимъ образомъ, соматическій способъ изученія психическихъ явленій, т.-е. изученіе при помощи изслдованія измненія физическаю сопутствующаго, даетъ возможность пользоваться измреніемъ въ области психологіи, та отрасль психологіи, которая занимается изученіемъ психическихъ актовъ въ ихъ численныхъ отношеніяхъ, называется психометріей въ обширномъ смысл, изъ нея выдляется, какъ совершенно самостоятельный отдлъ, психофизика, которая иметъ цлью изучить отношеніе, существующее между психическими состояніями и физическими возбужденіями, отъ нея отличается психометрія въ тсномъ смысл, какъ измреніе продолжительности нкоторыхъ простйшихъ психическихъ актовъ.

Посл этого краткаго обзора различныхъ воззрній на методы въ психологіи, на ихъ относительную цнность, я изложу общіе результаты психометрическихъ изслдованій и т законы или обобщенія, которые указываютъ на сосуществованіе или послдовательность извстныхъ фактовъ душевной жизни. Считаю нужнымъ предупредить, что я не стану указывать, во-первыхъ, на технику производства опытовъ, во-вторыхъ, какъ это ни покажется страннымъ (съ перваго раза), я почти не буду приводить цифръ, даже среднихъ, потому что цифры въ этой сфер имютъ значеніе не по своимъ абсолютнымъ величинамъ, а по своимъ относительнымъ, которыя даютъ возможность аналитическимъ путемъ опредлить отношеніе и связь тхъ или другихъ психическихъ актовъ. При этомъ, приводя результаты, часто кажущіеся парадоксальными, я не вхожу въ объясненіе ихъ, такъ какъ считаю необходимымъ оставаться только въ предлахъ поставленной мною задачи, которая заключается въ томъ, чтобъ показать, что результаты, добытые психометріей, не могли быть найдены путемъ одною лишь самонаблюденія и даже часто кажутся совершенно ему противорчащими и что вслдствіе этого психометрія, какъ отдльная отрасль психологіи, должна имть свой raison d’tre.

II.
Результаты психометріи.

Считаю необходимымъ предварительно уяснить значеніе двухъ терминовъ, которые часто будутъ употребляться впослдствіи: это именно перцепція и апперцепція. Изъ представленій, находящихся въ нашемъ сознаніи въ данный моментъ, одни иметъ большую ясность и отчетливость, а другія — меньшую. Если, выражаясь образно, мы скажемъ относительно представленій вообще, находящихся въ извстный моментъ въ сознаніи, что они находятся въ свтломъ пол сознанія, то наиболе свтлую часть поля можно назвать свтлымъ пунктомъ сознанія. Тогда перцепціей можно назвать появленіе представленія на пол сознанія вообще, а апперцепціей появленіе его въ свтломъ пункт. Если, напримръ, я на улиц веду съ кмъ-нибудь разговоръ, то рчь моего собесдника будетъ занимать свтлый пунктъ моего сознанія, стукъ экипажей, лай собакъ будутъ занимать также мое сознаніе, но только боле темныя его части. Всякое впечатлніе, начинающее дйствовать на сознаніе, сначала входитъ въ поле сознаніе, а затмъ въ свтлый пунктъ его, т.-е. сначала перципируется, а затмъ апперципируется.

Для того, чтобы опредлить путемъ измреній природу сложныхъ психическихъ актовъ, необходимо предварительно изслдовать природу элементарныхъ процессовъ, входящихъ въ составъ ихъ. Но здсь оказывается, что даже самыя простйшія изъ нихъ никогда не могутъ быть совершенно выдлены, а всегда являются отдльнымъ звеномъ такого процесса, въ которомъ остальныя звенья составляются моментами чисто-физіологическаго характера. Вслдствіе этого, для опредленія природы психическаго акта, входящаго въ составъ такой цпи явленій, нужно при помощи особенныхъ пріемовъ выдлить его изъ указаннаго рода.

Самымъ простйшимъ умственнымъ процессомъ нужно считать тотъ, когда субъектъ, собирающійся воспринимать, заране знаетъ, какого рода впечатлніе будетъ дйствовать на его органы чувствъ и когда онъ ожидаетъ это впечатлніе, само собою понятно, что въ этомъ случа впечатлніе должно быть самаго простаго свойства, т.-е. простое звуковое, свтовое, осязательное и т. п. возбужденіе.

Мы не имемъ возможности опредлить продолжительность этого простйшаго психическаго акта непосредственно, а только изъ сложныхъ временъ, въ которыя онъ входитъ какъ составная часть. Это послднее сложное время принято называть временемъ реакціи, потому что субъектъ, подвергающійся эксперименту, даетъ знать о томъ, что этотъ процессъ у него совершился тмъ, что производитъ опредленное движеніе, реагируетъ. Онъ называется еще временемъ простой реакціи, потому что въ данномъ случа дло идетъ о простйшемъ психическомъ акт.

Въ психометрическихъ изслдованіяхъ время измряется посредствомъ особеннаго прибора, называемаго хроноскопомъ, мы не можемъ дать подробнаго описанія этого прибора, который, къ тому же, варьируется для каждаго разряда опытовъ, но можемъ только сказать (что, впрочемъ, для нашей цли вполн достаточно), что хроноскопъ состоитъ изъ часовъ, показывающихъ время въ тысячныхъ частяхъ секунды и могущихъ по произволу приводиться въ движеніе и останавливаться посредствомъ электромагнитныхъ приспособленій. Хроноскопъ пускается въ ходъ въ тотъ моментъ, когда начинаетъ дйствовать извстное впечатлніе, и останавливается субъектомъ въ тотъ моментъ, когда оконченъ актъ, составлявшій цль опыта.

Для опредленія времени простой реакціи, субъекту говорятъ, напримръ, что будетъ дйствовать свтовое впечатлніе, онъ долженъ, какъ только восприметъ это впечатлніе, посредствомъ надавливанія остановить хроноскопъ, въ данномъ случа у субъекта является предварительное напряженіе вниманія относительно ожидаемаго впечатлнія и у него въ это время совершается слабая апперцепція впечатлнія и слабая апперцепція двигательнаго представленія. Какъ только появится ожидаемое впечатлніе, то апперцепція его совершится мгновенно, такъ какъ она была уже въ слабомъ вид, быстро будетъ посланъ волевой импульсъ, такъ какъ онъ былъ уже почти готовъ.

Процессъ времени простой реакціи, т.-е. времени, которое протекаетъ отъ начала впечатлнія до того момента, когда явилось указаніе, что процессъ совершился, можетъ складываться изъ слдующихъ отдльныхъ процессовъ.

Во-первыхъ, проведеніе возбужденія отъ органовъ чувствъ къ мозгу.

Во-вторыхъ, вхожденіе въ свтлое поле сознанія (перцепцію).

Въ-третьихъ, вхожденіе въ свтлый пунктъ сознанія (апперцепцію).

Въ-четвертыхъ, волевое возбужденіе, которое освобождаетъ въ центральномъ орган импульсъ къ движенію.

Въ-пятыхъ, проведеніе возникшаго такимъ образомъ двигательнаго возбужденія къ мускуламъ и наростаніе энергіи въ послднихъ.

Первый и послдній изъ этихъ процессовъ суть чисто-физіологическіе (вдь, они ничто иное, какъ проведеніе нервнаго возбужденія). Три средніе процесса: перцепцію, апперцепцію и развитіе волеваго импульса можно назвать процессами психо физическими, потому что они одновременно имютъ и физіологическую, и психологическую стороны, т.-е. сопровождаются сознаніемъ.

Время простой реакціи въ указанномъ смысл есть время, которое протекаетъ отъ воздйствія какого нибудь простаго впечатлнія заране извстнаго свойства до совершенія произвольнаго движенія. Цифры, полученныя различными экспериментаторами, въ общемъ будучи довольно сходны, не всегда равны, что, конечно, находится въ зависимости отъ самыхъ разнообразныхъ постороннихъ вліяній, освободиться отъ которыхъ вполн, кажется, невозможно ни при какомъ эксперимент. Это различіе цифръ многихъ скептиковъ даже приводило къ мысли о невозможности самаго измренія. Для разныхъ областей чувствъ получились разныя цифры для одной и той же области чувствъ, при различіи впечатлній получались разныя цифры. Наприм., для кожныхъ возбужденій при дйствованіи электричествомъ время реакціи оказывается значительно меньше, чмъ при обыкновенномъ осязательномъ возбужденіи. Можно было, слдовательно, думать, что въ этомъ случа существенную роль играетъ видъ возбужденія, т.-е. что звуковыя ощущенія требуютъ меньшее время реакціи, чмъ свтовыя. Однако, оказалось, что сюда входитъ другая причина. Это именно интензивность ощущенія: ибо хотя во всхъ опытахъ съ простою реакціей употребляются возбужденія умренной силы, но нельзя сказать, чтобы ихъ дйствія на чувствующіе нервы были совершенно равны, мы не имемъ никакой возможности возбужденія различныхъ органовъ чувствъ, но сознаніе будетъ приблизительно одинаково, это именно бываетъ тогда, когда эти послдніе едва достигаютъ порога возбужденія {Порогомъ возбужденія (Reizschwelle) называется тотъ моментъ, когда возбужденіе начинаетъ быть едва различимымъ для сознанія: такъ, наприм., звуковое колебаніе при 45 тыс. въ секунду находятся за порогомъ сознанія, такъ какъ при такихъ условіяхъ звукъ неслышимъ при колебаніяхъ около 40,860 (въ опытахъ Прейера), когда звукъ начинаетъ быть едва различимъ (для различныхъ, впрочемъ, индивидуумовъ), то звуковое возбужденіе находится у порога (Wundt: ‘Phys. Psych.’. II Aufl. В. 1,828).}, т.-е. когда они бываютъ едва различимы для сознанія. Оказалось, что въ этомъ случа время реакціи для всхъ чувствъ будетъ равно.

Нужно, слдовательно, думать, что, по отношенію къ апперцепціи, ни одно чувство не можетъ быть поставлено выше или ниже другаго, но различія, обыкновенно наблюдаемыя во временахъ реакціи, зависятъ отъ различныхъ интензивностей, съ которыми возбужденія дйствуютъ на наше сознаніе, fia это могутъ возразить, что, вдь, это можно было предвидть на основаніи физіологическаго закона, что распространеніе возбужденія въ нервномъ волокн съ возростающею силой возбужденія пріобртаетъ большую скорость. Однако, вычисленія показали, что физіологическій моментъ здсь играетъ очень несущественную роль, при производств опытовъ выяснилось, что время реакціи сокращается вслдствіе сильнаго напряженія апперцепціи и что, слдовательно, моментъ психо-физіологическій, а не физіологическій, иметъ здсь существенное значеніе.

Если бы теперь мы задались вопросомъ, какъ распредляется время реакціи между отдльными членами его, а, главнымъ образомъ, между апперцепціей и волей, то пока не представлялось возможности ршить, возможнымъ оказывалось измненіе величины каждаго члена процесса реакціи.

Въ опыты можно ввести рядъ условій, которыя могутъ измнять продолжительность реакціи, а именно вліять замедляющимъ или ускоряющимъ образомъ на апперцепцію.

Если, во-первыхъ, впечатлніе заране извстно по отношенію ко времени появленія и качеству и интензивности, то вниманіе съ такою силой аккомодируется къ ожидаемому впечатлнію, что время апперцепціи почти обращается въ нуль или въ величину, близкую къ нулю. Само собою понятно, что обратныя условія, т.-е. неизвстность относительно того, какого качества и въ какое время начнетъ дйствовать извстное впечатлніе, вліяетъ замедляющимъ образомъ. Дале, возбужденіе, появленіе котораго хотя и, ожидается, но для интензивности котораго не существуетъ приспособленія, требуетъ большее время реакціи. Еще боле, чмъ при впечатлніяхъ, интензивностъ которыхъ неизвстна заране, время реакціи замедляется при совершенно неожиданныхъ впечатлніяхъ.

Усложненія другаго рода возникаютъ тогда, когда при реагированіи на впечатлніе опредленнаго качества и интензивности заставляютъ дйствовать еще другое возбужденіе. Въ этомъ случа время боле или мене значительно удлиняется. Здсь получился довольно неожиданный результатъ. Важнымъ оказывается для замедленія времени реакціи, будетъ ли побочное возбужденіе однородно съ главнымъ, или нтъ, т.-е. будетъ ли, наприм., при главномъ звуковомъ и побочное звуковое или же свтовое. Изъ произведенныхъ съ этой цлью опытовъ получились слдующіе результаты: затрудняется вліяніе на вниманіе при разнородныхъ возбужденіяхъ больше, чмъ при однородныхъ, хотя а priori нужно было бы ждать обратнаго, такъ какъ, вдь, однородный впечатлнія могутъ мшать различенію.

Можно было бы привести еще массу условій, вліяющихъ на измненіе времени реакціи, наприм., возрастъ, время мда, предшествующія состоянія болзнь, тлесное возбужденіе, привычку, упражненіе и пр., но на недостаткомъ мста я отказываюсь это сдлать.

На вопросъ, на долю какого момента апперцепціи или волеваіо возбужденія приходится ускореніе или замедленіе реакціи, до послднихъ опытовъ, о которыхъ я сейчасъ упомяну, нельзя было отвчать вполн опредлительно, такъ какъ въ моментъ реагированія субъектъ находится въ напряженномъ состояніи какъ относительно ожидаемаго впечатлнія, такъ и относительно волеваго импульса, который онъ долженъ послать.

Изслдованіе Лудвига Ланге, помщенное въ Phil. Stud., показываетъ, какъ шатко мнніе тхъ, которые склонны отрицать значеніе психометріи на томъ только основаніи, что цифры, получаемыя экспериментаторами, часто не согласны другъ съ другомъ, эта работа является характерною страницей изъ исторіи психометріи, такъ какъ показываетъ, какъ сравнительно быстро совершенствуется техника опытовъ.

Какъ я уже выше указалъ, цифры для времени простой реакціи получались довольно различныя и разстояніе между максимумомъ и минимумомъ часто было довольно значительно, несмотря на то, что опыты, повидимому, производились при одинаковыхъ приблизительно условіяхъ, экспериментаторы старались объяснить это различными причинами: утомленіемъ, упражненіемъ и т. д. и старались, разумется, устранить эти условія, однако, всего этого оказалось недостаточно. Въ самомъ дл, Ланге указалъ, что здсь существуетъ факторъ, способный выяснить эти значительныя колебанія, и что вопросъ о простой реакціи дифференцируется, теперь разсматриваются, какъ два различныхъ явленія, т явленія, которыя раньше отождествлялись и сбивали съ толку изслдователей.

Я уже указалъ, что ожиданіе впечатлнія иметъ значеніе для ускоренія или замедленія реакціи. Изъ изслдованія Ланге выясняется, ‘что на продолжительность реакціи иметъ вліяніе, сосредоточиваетъ ли субъектъ ожиданіе на орган чувства, который долженъ воспринять впечатлніе, или же на реакціонномъ движеніи, которое онъ долженъ совершить’.

1) Можно получить реакціи, когда субъектъ совершенно не думаетъ о предстоящемъ чувственномъ впечатлніи, а, напротивъ, какъ можно сильне приготовляетъ иннервацію для реакціоннаго движенія, которое онъ долженъ совершить.

2) Съ другой стороны, можно, совершенно избгая предварительной двигательной иннерваціи, направить все свое вниманіе на ожидаемое впечатлніе, причемъ одновременно субъектъ задается цлью, непосредственно посл воспріятія впечатлнія, послать импульсъ къ движенію, реакціи, полученныя въ этомъ послднемъ случа, совершенно отличаются отъ реакцій перваго рода, какъ относительно психологическаго значенія, такъ и относительно продолжительности.

Назовемъ первый родъ реакціи мускульною реакціей, а второй родъ реакціи — сенсорною реакціей. Оказалось, что въ случа сенсорной реакціи продолжительность почти въ два раза больше, чмъ въ случа мускульной реакціи. Экспериментаторъ объясняетъ это тмъ, что мускульная реакція иметъ чисто рефлективный характеръ, между тмъ какъ сенсоріальная включаетъ въ себя и чисто-психическій моментъ. Схема простой реакціи, которую мы привели выше, претерпваетъ существенныя измненія. Во-первыхъ, въ мускульной реакціи волевое возбужденіе совсмъ не сознается, а волевое возбужденіе, которое не сознается, не можетъ быть названо волевымъ возбужденіемъ, вдь, критеріемъ волевого дйствія является то обстоятельство, что мы совершаемъ его съ полнымъ сознаніемъ. Но такъ какъ, къ тому же, мускульная реакція не включаетъ совершенно апперцепціи, то мы можемъ сказать, что эта форма реакціи есть, въ сущности, ничто иное, какъ мозговой рефлексъ. Что касается сенсоріальной реакціи, то, въ случа предварительнаго напряженія вниманія, апперцепція, вроятно, во времени сливается съ перцепціей, продолжительность апперцепціи равняется нулю.

И такъ, во что же обращается идеальная схема реакціи, предложенная Вундтомъ? Какъ распредляется время реакціи между отдльными членами его? Пока разршить это едва ли возможно, но мы можемъ сказать, что мускульная реакція — это рефлексъ, слдовательно, актъ не психическій, сенсорная реакція съ предварительнымъ напряженіемъ вниманія иметъ только одинъ психическій членъ: волевое возбужденіе.

Такимъ образомъ, въ простой реакціи мы имемъ дло съ психическимъ явленіемъ съ сильно подчеркнутымъ физіологическимъ характеромъ. Теперь перейдемъ въ акту чисто-психическаго характера.

При разсмотрнныхъ нами условіяхъ апперцепція могла совершаться очень легко, но этотъ процессъ можно усложнить, для этого нужно, чтобы воспріятіе впечатлнія связывалось съ извстнымъ различеніемъ его отъ другихъ впечатлній. Напримръ, дается нсколько цвтовъ, реагирующій долженъ воспринять все предложенное количество, различить заране условленный цвтъ и произвести реакцію, какъ знакъ того, что различеніе совершилось. Въ простой реакціи апперцепція была чрезвычайно несложна, нужно было реагировать на одно впечатлніе, которое было, притомъ, заране извстно, здсь приходится имть дло съ нсколькими, причемъ одно представленіе должно быть вполн отчетливо, такая реакція называется реакціей различенія, очевидно, что въ этой реакціи апперцепціи задается несравненно боле сложная задача, чмъ въ случа простой реакціи. Здсь, конечно, также возможны градаціи, различеніе будетъ простое, если происходитъ между двумя простыми впечатлніями, различеніе будетъ сложное, если происходитъ между боле чмъ двумя впечатлніями.

Опыты для опредленія продолжительности процесса различенія производятся слдующимъ образомъ: субъекту говорятъ, что онъ долженъ реагировать на одинъ изъ двухъ цвтовъ (на блый или же на черный), положимъ, на блый. Въ тотъ моментъ, когда блый цвтъ начинаетъ дйствовать на субъекта, пускается въ ходъ хроноскопъ, когда субъектъ различилъ, что это именно тотъ цвтъ, на который онъ долженъ былъ реагировать, онъ останавливаетъ хроноскопъ, на хроноскоп получается указаніе, сколько времени нужно для реакціи при процесс различенія. Обращаю вниманіе на то, что на хроноскоп отмчается время, нужное для реакціи. Если же мы изъ полученнаго такимъ образомъ времени вычтемъ время простой реакціи, то получимъ время, нужное для самаго акта различенія.

Такъ какъ мы вычитаемъ время простой реакціи, то, значитъ, мы вычитаемъ время, нужное, во-первыхъ, для проведенія возбужденія къ центрамъ, во-вторыхъ, на перцепцію, въ-третьихъ, время волеваго возбужденія, вчетвертыхъ, время проведенія возбужденія къ периферіи. Такимъ образомъ, въ остатк получается время апперцепціи.

Изъ опытовъ ‘различенія’ зрительныхъ и слуховыхъ впечатлній оказалось, что, съ возрастаніемъ числа ожидаемыхъ впечатлній, время, необходимое для акта различенія, возрастаетъ. Повидимому, этотъ законъ психометріи не приноситъ съ собою ничего новаго, вдь, это и нужно было ожидать а priori. Между тмъ, это далеко не такъ. Предпринято было дослдованіе на 1, 2, 3, 4 и т. д. цифры. Въ результат получилось, что времена различенія не обнаружили опредленнаго увеличенія вмст съ возрастаніемъ числа ожидаемыхъ впечатлній.

Реакція ‘различенія’ можетъ быть еще осложнена слдующимъ образомъ: въ реакціи ‘различенія’ субъектъ обозначалъ окончаніе этого процесса тмъ, что надавливаніемъ правой руки онъ останавливалъ хроноскопъ. По можно сдлать такъ, чтобы онъ въ одномъ случа останавливалъ хроноскопъ правою рукой, а въ другомъ случа лвою, субъекту теперь представляется боле сложная задача: онъ долженъ сначала совершить различеніе между двумя впечатлніями, а затмъ выбрать между правою и двою рукой. Слдовательно, въ этомъ случа къ апперцепціи впечатлній присоединяется волевое возбужденіе или, иначе сказать, выборъ между двумя иннерваціонными токами. Само собою разумется, что реакція въ этомъ послднемъ случа значительно сложне, чмъ въ двухъ первыхъ. Если бы мы пожелали опредлить, сколько нужно времени для выбора между двумя волевыми импульсами, то для этого мы должны изъ всего времени реакціи вычесть время простой реакціи, время различенія, и въ остатк получимъ время ‘выбора’.

Процессъ, который совершается при акт выбора, расчисляется приблизительно слдующимъ образомъ (Merkel: ‘Phil. Stud.’ II, 118—120): ‘Проведенное чрезъ зрительные нервы одно изъ свтовыхъ впечатлній дйствуетъ на зрительные центры, затмъ проводится въ боле спеціальные сенсорные центры (наприм., цифровыя впечатлнія въ спеціальные центры письма), затмъ апперципируются на путяхъ, которые отъ названныхъ центровъ ведутъ въ апперцептивный центръ. Чтобы затмъ на апперципированное впечатлніе отвтить соотвтствующимъ реакціоннымъ движеніемъ, апперцептивная дятельность должна выбрать одинъ изъ путей, примыкающихъ къ апперцептивному центру, путь этотъ долженъ провести возбужденіе, исходящее отъ воли, къ нервамъ и мускуламъ, принимающимъ участіе въ реакціонномъ движеніи’.

Изъ наиболе интересныхъ результатовъ можно привести слдующіе:

1) Времена выбора у всхъ реагирующихъ при переход отъ 2 до 10 впечатлній обнаруживаютъ возростаніе, идущее параллельно увеличенію числа впечатлній, возростаніе это вначал происходитъ гораздо быстре, чмъ при конц.

2) Времена выбора у различныхъ реагирующихъ обнаруживаютъ значительныя индивидуальныя различія, которыя выступаютъ уже при 2-хъ впечатлніяхъ, при 5-ти впечатлніяхъ значительно возростаютъ, затмъ опять убываютъ, такъ что при 10-ти впечатлніяхъ индивидуальныя различія почти совершенно уничтожаются.

Позволяю себ остановиться на отношеніи, существующемъ между актомъ ‘выбора’ и различенія: законъ, найденный для этого отношенія, есть одинъ изъ самыхъ блестящихъ пріобртеній психометріи.

Выражается онъ слдующимъ образомъ: ‘чмъ дольше у извстнаго лица время различенія, тмъ короче время выбора, и наоборотъ’, это значитъ, что различеніе и выборъ, взятые вмст, составляютъ до извстной степени одиночный психическій актъ, въ томъ смысл, что они въ отношеніи продолжительности не обнаруживаютъ значительныхъ индивидуальныхъ различій, хотя бы взятые въ отдльности процессы различенія и ‘выбора’ были различны, т.-е. если у реагирующаго время различенія незначительно, то велико время выбора, если время выбора незначительно, то велико время различенія, но, несмотря на измненія времени различенія и времени выбора, сумма ихъ остается приблизительно постоянной. Возьмемъ примръ. Получались для времени воли у одного 0,042, у другаго 0,178, для времени различенія у одного 0,148, у другаго 0,22. Но если сложить время различенія и время выбора, то получится довольно сходная средняя 0,190—0,200.

Значительныя индивидуальныя различія въ слагаемыхъ сглаживаются въ сумм. Этотъ фактъ указываетъ на родъ психическаго постояннаго, въ моторомъ оба психическіе процесса — ‘различеніе’ и ‘выборъ’ — соединяются въ одну, такъ сказать, единицу и этимъ уничтожаютъ индивидуальныя различія, существующія въ каждомъ, взятомъ отдльно.

Опыты подъ вліяніемъ медикаментовъ на продолжительность психическихъ актовъ дали слдующіе результаты. Вліяніе хлороформа и эира можно раздлить на дв стадіи: въ первой стадіи продолжительность простйшихъ психическихъ актовъ увеличивается, а во второй уменьшается, совсмъ противуположное дйствіе алкоголя: здсь продолжительность сначала уменьшается, а затмъ увеличивается. Затмъ можно было также констатировать, что въ первой стадіи алкогольнаго вліянія ускоряется преимущественно актъ выбора (переходъ центральныхъ состояній возбужденія въ моторныя области чрезвычайно облегченъ), во второй стадіи угнетается преимущественно актъ различенія (затрудненіе воспріятія впечатлнія). Эти факты, кажется, противорчатъ обычнымъ воззрніямъ на вліяніе этихъ ядовъ, наприм., у Richet (Revue de deux Mondes 1877, XIX, 833): ‘de aorte que l’intoxication par le chloroforme suit une marche parall&egrave,le l’intoxication par l’alcohol!’.

Можно задать еще боле сложную задачу апперцепціи, чмъ она имла при различеніи, въ этомъ процесс умъ долженъ былъ отличить одно представленіе изъ двухъ или нсколькихъ, но можно заставить, чтобъ онъ воспринялъ не одно, а нсколько впечатлній, притомъ, такъ, чтобъ эти нсколько впечатлній составляли одно представленіе. Возьмемъ примръ. Въ процесс различенія давалось, наложимъ, дв цифры: 7 и 5, субъектъ долженъ былъ реагировать на цифру 7, если на экран появлялась эта цифра, то субъектъ реагировалъ. Этотъ процессъ усложняется слдующимъ образомъ: на экран появляется число 75, субъектъ долженъ воспринять сначала, разумется, 7, а затмъ 5 и, наконецъ, комплексъ ихъ, какъ число 75, и только посл этого онъ долженъ былъ реагировать, само собою разумется, что этотъ послдній процессъ гораздо сложне, чмъ процессъ ‘различенія’, въ акт различенія нужно воспринять съ наибольшею отчетливостью одно впечатлніе, здсь такъ воспринять нужно ихъ цлый рядъ, и, притомъ, этотъ рядъ нужно соединить въ одно представленіе.

Само собою понятно, что чмъ больше рядъ, тмъ трудне его воспринять, и, слдовательно, нужно больше времени для его воспріятія. Теперь представляется интересный вопросъ: пропорціонально ли увеличенію числа представленій увеличивается и время, нужное для ихъ воспріятія? Изслдованія показали, какъ и нужно было ожидать, что времена для апперцепціи чиселъ увеличиваются съ числомъ цифръ, но нельзя было констатировать опредленнаго закона увеличенія, увеличеніе незначительно для трехзначнаго числа, сильне при переход къ 4-хъ значнымъ, отъ этихъ къ 5 ти значнымъ и, наконецъ, отъ послднихъ къ 6-ти значнымъ. Глазъ воспринимаетъ три цифры еще удобно, какъ цлое, т. е. узнаетъ его, какъ одинъ образъ, какъ одну и дв цифры. Въ противуположность этому, при распознаваніи 5-ти знатныхъ и 6-ти знатныхъ совершенно непроизвольно является дихотомія (т.-е. дленіе на 2): 4-хъ знатные разлагаются на пару 2-хъ знатныхъ, при 5-ти знатныхъ происходитъ дленіе на 2 и 3 цифры.

Небезынтересно также и то обстоятельство, что вс четырехзначныя цифры, начинающіяся съ 18 (цифры текущаго столтія), требуютъ меньше времени апперцепціи, чмъ другія 4-хъ знатныя.

Другими объектами для опредленія продолжительности апперцепцію зрительныхъ представленій служили геометрическія фигуры. Точно такимъ же образомъ, какъ и въ числахъ, и здсь старались соблюсти извстную градацію, приводились правильные и неправильные 3-хъугольники, 4-хъугольн. и 5-тиугольн. Нужно было бы думать, что существуетъ различіе во временахъ апперцепціи, смотря по числу сторонъ, по правильности илю неправильности фигуръ, такъ какъ, вдь, различіе числа сторонъ, различіе фигуръ должны вызвать различныя количества временъ, необходимыхъ для ихъ распознаванія, однако, это апріорное предположеніе не подтверждается, такъ какъ вс фигуры апперципировались съ одинаковою скоростью. Пытались производить опыты надъ апперцепціей сложныхъ представленій также и въ сфер слуховыхъ впечатлній, оказалось, что время воспріятія односложныхъ словъ гораздо короче, чмъ воспріятіе зрительныхъ представленій такой же сложности.

Апперцепціи можетъ быть предложена еще слдующая задача. Требуется апперципировать цлый рядъ слдующихъ другъ за другомъ представленій, чтобы воспринять ихъ какъ отдльныя представленія, нужно произвести нсколько послдовательныхъ актовъ апперцепціи, но для того, чтобъ это могло случиться, именно, чтобы каждый данный членъ ряда могъ апперципироваться отдльно, нужно, во-первыхъ, чтобы прошло извстно’ количество времени, необходимое для апперцепціи, и, во-вторыхъ, нужно, чтобы каждое впечатлніе отдлялось другъ отъ друга извстнымъ интерваломъ времени. Это послднее необходимо потому, что хотя воспріятіе извстнаго возбужденія и окончено, однако, нельзя сдлать перехода ко второму впечатлнію, потому что отъ перваго впечатлнія въ апперцептивныхъ центрахъ остается слдъ, для заглаживанія котораго нуженъ нкоторый промежутокъ времени. Это промежуточное время — самое продолжительное при зрительныхъ ощущеніяхъ и самое короткое при слуховыхъ. Наприм., если на глазъ дйствуютъ свтовыя впечатлнія въ быстрой послдовательности одинъ за другимъ, то, чтобъ эти впечатлнія казались отдльными, нужно, чтобы ихъ раздлялъ промежутокъ времени въ 0,047 сек. Если это промежуточное время уменьшится, то впечатлнія будутъ сливаться въ одиночное.

Интервалъ между двумя впечатлніями значительно увеличивается, когда эти впечатлнія принадлежать различнымъ областямъ чувствъ, такъ, напримръ, если мы воспринимаемъ слуховыя впечатлнія, а затмъ зрительныя, нужно, чтобъ интервалъ равнялся 0,060, если же мы воспринимаемъ сначала зрительныя, а затмъ слуховыя, то интервалъ долженъ быть 0,160 сей.

Различная величина интервала, которая происходитъ вслдствіе того, что мы перемняемъ порядокъ впечатлній, объясняется различною продолжительностью проведенія до сознанія, а, главное, слдами, которые оставляютъ возбужденія. Это доказывается цифрой, полученной при переход отъ зрительнаго впечатлнія къ слуховому, именно зрительное впечатлніе оставляетъ боле глубокій слдъ, этотъ слдъ долженъ изгладиться, прежде чмъ становится возможнымъ воспріятіе слдующаго за нимъ звуковаго впечатлнія, какъ отдльнаго.

При производств этихъ опытовъ замчено слдующее любопытное явленіе. Возбужденіе производили такимъ образомъ, чтобы между нимъ объективно не было никакого интервала, т.-е. первое возбужденіе еще продолжалось, когда второе уже начато. Несмотря на это, субъективно мы ясно чувствуемъ, что между ними существуетъ маленькій интервалъ, въ продолженіе котораго ни одно изъ возбужденій не воспринимается ясно. Такъ что въ то время, какъ между причинами воспріятія существуетъ нераздльность, между слдствіями существуетъ раздльность (Ribot). ‘Здсь явственно выражается прерывистый характеръ нашего воспріятія времени’,— говоритъ Вундтъ.

Изъ этихъ опытовъ, между прочимъ, выяснилось, что невозможно въ одно время апперципировать два разнородныхъ впечатлнія, дйствующихъ одновременно на наше сознаніе. Если, положимъ, на наше сознаніе одновременно дйствуютъ и зрительныя, и звуковыя впечатлнія, то совсмъ не необходимо, чтобы соотвтствующія представленія появились въ сознаніи одновременно, но опытъ показываетъ, что если вниманіе на одно изъ нихъ направлено съ большимъ напряженіемъ, то это апперципируется раньше другаго.

Гораздо боле запутанныя условія встрчаетъ апперцепція представленій, слдующихъ другъ за другомъ, когда дается рядъ впечатлній съ хорошо отличимыми интервалами и если въ этотъ рядъ вставляется какое-нибудь другое впечатлніе, наприм., въ рядъ зрительныхъ, отдленныхъ замтными промежутками впечатлній, вдругъ вставляется звуковое впечатлніе. Здсь возникаетъ вопросъ, съ какимъ членовъ ряда представленій соединится вновь вставленное представленіе. Совпадетъ ли оно для нашего сознанія правильно съ тмъ, съ которымъ это вновь вставленное впечатлніе дйствительно одновременно, или же здсь могутъ быть уклоненія. Для опредленія этого производили опыты въ слдующей форм. На круглой скал заставляютъ двигаться съ равномрною скоростью указатель, но настолько медленно, чтобы отдльные его штрихи не сливались, а чтобы въ каждый моментъ положеніе указателя можно было бы отчетливо констатировать. Часовому механизму, который приводитъ въ движеніе стрлку, даютъ такое устройство, что при каждомъ полномъ оборот стрлки производится звонъ колокольчика, появленіе этого звона можно произвольно варьировать, такъ что субъектъ не знаетъ заране, когда онъ наступитъ. Здсь мы имемъ рядъ зрительныхъ представленій, слдующихъ одинъ за другимъ, въ этотъ рядъ вставляется новое впечатлніе — звуковое. Требуется изслдовать, съ какимъ членомъ ряда наше сознаніе свяжетъ вставочное впечатлніе: съ тмъ ли, съ которымъ оно дйствительно совпадаетъ, или съ какимъ-нибудь другимъ? Оказывается, что здсь можетъ быть три случая: 1) Слуховое впечатлніе воспринимается въ тотъ самый моментъ, въ который указатель занимаетъ мсто, соотвтствующее звуку. 2) Звукъ можетъ комбинироваться съ боле позднимъ положеніемъ указателя,— нужно допустить, слдовательно, что въ нашихъ представленіяхъ оказывается замедленіе, которое мы называемъ положительнымъ, когда звукъ слышится позже, чмъ онъ иметъ мсто въ дйствительности. 3) Звукъ можетъ комбинироваться съ положеніемъ стрлки, которое расходится раньше, чмъ дйствительное появленіе звука, такую перестановку мы называемъ отрицательною, когда кажется, что мы слышимъ звукъ раньше, чмъ онъ иметъ мсто въ дйствительности.

Можно было бы думать, что положительное замедленіе наиболе часто, потому что апперцепція требуетъ извстнаго времени, опытъ показываетъ совсмъ противуположное. Случай наиболе частый — это отрицательное замедленіе: кажется, что звукъ слышится раньше, чмъ онъ происходитъ въ дйствительности. Рдко случается, чтобы замедленіе было нулевое или положительное.

Это парадоксальное на первый взглядъ явленіе объясняется слдующимъ образомъ. Если рядъ однородныхъ впечатлній проходитъ съ извстною медленностью, то вниманіе, которое всецло направлено на добавочное возбужденіе (въ данномъ случа звукъ), достигаетъ своего максимума, прежде чмъ это возбужденіе иметъ мсто, и, слдовательно, комбинируется съ зрительнымъ впечатлніемъ, предшествующимъ звуку въ дйствительности, вслдствіе этого звукъ слышится слишкомъ скоро. Наоборотъ, чмъ быстре проходитъ рядъ однородныхъ впечатлній, тмъ боле становится труднымъ для вниманія быть въ достаточномъ напряженіи, прежде чмъ будетъ произведенъ звукъ, слдовательно, замедленіе длается все мене и мене отрицательнымъ, затмъ длается нулевымъ и, наконецъ, положительнымъ (Ribot: ‘Psych. Allem.’).

Группа опытовъ съ апперцепціей рядовъ представленій приводить къ наиболе интереснымъ обобщеніямъ, могущимъ показаться парадоксальными для тхъ, которые разршаютъ психологическія проблеммы путемъ одного самонаблюденія. Эти опыты показываютъ, что порядокъ фактовъ внутренней жизни не всегда соотвтствуетъ порядку фактовъ вншней жизни. Объективная одновременность можетъ субъективно измниться въ послдовательность, субъективная одновременность можетъ отвчать объективной послдовательности. Наконецъ, порядокъ можетъ быть извращенъ, такъ что объективная послдовательность AB длается субъективною послдовательностью ВА.

Теперь перейдемъ къ опытамъ надъ ассоціаціей представленій. Извстно, что ни одно изъ представленій не появляется въ нашемъ сознаніи совершенно самостоятельно, а всегда въ связи съ какимъ-нибудь другимъ представленіемъ, эта связь называется ассоціативною. Само собою понятно, что для того, чтобы данное представленіе вызвало въ сознаніи другое представленіе, требуется нкоторое количество времени, вотъ это время и принято называть въ психометріи временемъ репродукціи представленій. Необходимо различать два рода репродукцій: активныя и пассивныя, активныя — это то же, что сужденія, и пассивныя или безсознательное воспроизведеніе ассоціативныхъ связей. Если я говорю мартъ и у меня является представленіе апрль, то связь между этими представленіями чисто-безсознательная. Если я говорю гнвъ, а у меня въ представленіи является аффектъ, то, очевидно, дло идетъ о сужденіи.

Опытъ для опредленія времени репродукціи производится слдующимъ образомъ. Экспериментаторъ произносить односложное слово и, въ то же время, пускается въ ходъ хроноскопъ, субъектъ долженъ произнести другое олово, которое вызвано этимъ словомъ, и остановить хроноскопъ. Мы можемъ слдующимъ образомъ представить то, что происходитъ въ данномъ случа съ субъектомъ. Онъ слышитъ слово, апперципируетъ его, въ его сознаніи возникаетъ другое представленіе, находящееся съ нимъ въ ассоціативной связи, апперципируетъ это слово и производитъ реакцію, такъ что реакція на репродуцированное представленіе составляется изъ слдующихъ звеньевъ: 1) проведеніе нервнаго возбужденія къ центрамъ, 2) перцепція, 3) апперцепція слова, 4) появленіе репродуцированнаго представленія, 5) волевое возбужденіе, 6) проведеніе нервнаго возбужденія къ двигательнымъ мускуламъ. Если мы изъ всего времени, нужнаго для совершенія этого процесса, вычтемъ время реакціи и время различенія, то получимъ время, нужное для репродукціи или ассоціаціи. Оказывается, что средняя цифра для ассоціаціи 0,727.

Изъ общихъ результатовъ можно упомянуть слдующіе. Наименьшаго количества времени требуютъ наиболе привычныя ассоціаціи, по преимуществу полученныя въ дтств, рдко употребляющіяся слова значительно удлиняли время. Чисто-словесныя ассоціаціи требовали мало времени (0,450 сек.). Слова, выражающія какія-нибудь отношенія, требовали больше времени. Если часть вызывала представленіе цлаго (напр., втка дерева), потребно 0,550 сек., оказалось также, что репродукція цлаго посредствомъ частей совершается легче, чмъ репродукція части посредствомъ цлаго (0,800 сек.). Дале шли такіе опыты, въ которыхъ произносимое слово вызывало подчиненное понятіе и которое поэтому представляетъ настоящее сужденіе подчиненія. Относительно сужденій подчиненія не получилось вполн опредленныхъ результатовъ, потому что замчены сильныя колебанія между максимумомъ (2 сек.) минимумомъ (0,391) сек.). Это, впрочемъ, зависитъ и отъ рода предложеній. Конкретныя понятія требуютъ меньше времени, чмъ понятія, обозначающія состояніе длительности, и больше всего при понятіяхъ совершенно абстрактныхъ.

Мы только что разсмотрли, какое количество времени въ среднемъ, нужно для того, чтобы данное представленіе вызвало въ репродукціи другое, теперь въ сфер той же репродукціи намъ представляется и другая задача, именно — происходитъ ли вслдствіе репродукціи измненіе въ скорости слдованія представленій, т.-е. одинаково ли то количество времени, въ которое продолжается впечатлніе, и то время, которое получается въ репродукціи?

Положимъ, субъектъ воспринялъ извстный интервалъ времени и у него въ сознаніи остается этотъ интервалъ, нужно какимъ-нибудь способомъ узнать, какому измненію онъ подвергся, и для этого мы послдовательно придаемъ другіе интервалы времени, приблизительно сходные, и пробуемъ, какъ оцниваетъ ихъ сознаніе, какой видъ принимаетъ данное время въ. репродукціи, подвергается ли сокращенію или удлиненію.

Изъ полученныхъ цифръ можно видть, что постоянная ошибка репродукціи можетъ увеличиваться и уменьшаться, есть моментъ, когда его величина доходятъ до минимума. Этотъ моментъ называется пунктомъ безразличія, именно когда данный интервалъ времени воспроизводится довольно точно. Если отдалиться отъ точки безразличія въ об стороны, то сообразно этому выступаютъ измненія въ противуположномъ направленіи: большіе промежутки времени воспроизводятся въ меньшемъ вид, меньшіе кажутся въ большемъ вид, чмъ въ дйствительности. Напримръ, вмсто 0,4 секунды, мы воспроизводимъ большую величину — приблизительно 0,436 сек., эта послдняя величина кажется для нашего сознанія приблизительно равной 0,4 сек. Если намъ дается величина приблизительно около 0,7 с., то въ нашемъ сознаніи величина, равная ей, будетъ тоже около 0,7 сек. Между тмъ, напротивъ, если намъ будетъ дана какая-нибудь величина большая, чмъ 0,7 сек., напримръ — 1 секунда, то мы, желая воспроизвести равную ей, всегда воспроизводимъ величину меньшую — приблизительно около 0,88 сек.

При тщательномъ наблюденіи оказалось, что пунктъ безразличія (въ вышеупомянутомъ смысл) иметъ очень постоянное положеніе, которое., даже у различныхъ индивидуумовъ отличается чрезвычайнымъ постоянствомъ, что показываютъ цифры, полученныя разными экспериментаторами (0,725, 0,710, 0,739, 0,707). Такимъ образомъ получается средняя приблизительная цифра около 0,72, какъ такая, въ которой время воспроизведенное приблизительно равняется дйствительному времени. Замчательно то, что эта величина совершенно равна той величин, которую мы нашли для продолжительности репродукціи (т.-е. времени ассоціаціи). Отсюда мы, кажется, можемъ съ полнымъ правомъ заключить, что скорость, приблизительно въ 0,72 сек. есть именно та, въ которой наилегче совершаются ассоціативные процессы и которой поэтому мы и объективное время стараемся сдлать равнымъ, почему данное время и кажется намъ то боле продолжительнымъ, то боле короткимъ.

Очень интересно также и то обстоятельство, что 0,707 сек. есть продолжительность размаха ноги при быстрой ходьб (соотвтственно продолжительности шага въ 0,357 сек.), т.-е. это есть то самое время, въ теченіе котораго нога свободно движется въ воздух и производитъ цлое движеніе. Этотъ промежутокъ времени, которому, вслдствіе постояннаго выполненія опредленнаго тлеснаго движенія, нужно приписать преимущество интензивнаго упражненія, и повліяло опредленнымъ образомъ на постоянство средней продолжительности репродукціи.

Кажется не невроятнымъ,— говоритъ Вундтъ,— что психическое постоянное средней продолжительности репродукціи и врное опредленіе интервала времени развились подъ вліяніемъ наиболе привычныхъ тлесныхъ движеній, которыя также опредляютъ нашу склонность большіе промежутки времени длить ритмически. Много вроятности пріобрлъ этотъ взглядъ посл опытовъ Эстеля. У него, какъ пунктъ индифферентности, получилось не только число 0,72, но и кратные этого числа, т.-е. 0,72X2, 0,72 X 3, 0,72 X 4 и т. д. Такимъ образомъ, оцнка времени бываетъ самою точной не только въ точк собственно безразличія, но также и при кратныхъ ихъ относительнаго максимума точности. Этотъ результатъ указываетъ на ритмическое дленіе нашихъ представленій и въ связи съ цифрой, полученной для времени ассоціаціи, можно сдлать заключеніе, что вышеуказанное время въ 0,727 сек. представляетъ для нашего сознанія единицу времени. Обусловливается ли это физіологическимъ вліяніемъ (т.-е. среднею продолжительностью шага при ходьб), или же, наоборотъ, первоначально въ насъ лежащая единица времени опредляетъ ритмъ произвольныхъ движеній, представляется вопросомъ спорнымъ.

Но приведенные результаты не во всемъ согласны съ недавнимъ изслдованіемъ Grass’а, изложеннымъ въ Phil. Stud. Различіе результатовъ, на мой взглядъ, указываетъ на то, что въ изслдованія вмшивается факторъ, который не могутъ элиминировать въ желаемой степени экспериментаторы. Тмъ, которые пожелали бы это поставить въ упрекъ психометріи, я приведу слова знаменитаго въ наши дни изслдователя въ области опытныхъ наукъ, что ‘постоянство (Stetigkeit) въ наук не есть доказательство истинности’.

Перейдемъ теперь къ вопросу объ объем сознанія или вопросу относительно числа представленій, которыя одновременно могутъ присутствовать въ сознаніи. Одни принимаютъ, что въ немъ можетъ присутствовать только одно представленіе, другіе принимаютъ, что можетъ существовать множество представленій одновременно. Воззрніе, по которому только одно представленіе можетъ быть въ сознаніи, защищалось Вайцемъ и Штейнталемъ. Исходя изъ тхъ же фактовъ, но подъ вліяніемъ предположеній другаго рода, Фортлоге и Гербартъ пришли къ противуположному взгляду, что число представленіи въ сознаніи въ данный моментъ времени должно бытъ два. Такимъ образомъ, самонаблюденіе приводить къ противорчивымъ взглядамъ на объемъ сознанія. Обратимся къ эксперименту.

Опыты показали, что есть извстный промежутокъ времени, который представляетъ самыя благопріятныя условія для воспріятія возможно большаго числа впечатлній, и что за этимъ предломъ число впечатлній, которое можетъ быть воспринято, уменьшается какъ при увеличеніи, такъ и при уменьшеніи скорости.

Между 0,3—0,18 сек. лежитъ та скорость слдованія представленій, которая представляетъ самыя благопріятныя условія для воспріятія возможно большаго числа впечатлній. Этотъ максимумъ впечатлній при предположеніи отсутствія образованія группъ — 16 для четныхъ впечатлній и 15 для нечетныхъ. Въ томъ случа, если при воспріятіи послдовательныхъ впечатлній употребляется ритмическое дленіе на группы, число впечатлній доходитъ до 40.

При производств опытовъ оказалось, что сознаніе облегчаетъ себ схватываніе слдующихъ другъ за другомъ впечатлній тмъ, что оно длитъ ихъ ритмически, т.-е. располагаетъ въ группы впечатлнія, заключенныя въ извстномъ ряду, такимъ образомъ, напримръ, рядъ въ 24 впечатлнія длится на 4 группы по 6 или на 3 группы по 8 впечатлній.

Оказалось также, что свойство числа впечатлній есть самъ по себ моментъ, который для воспріятія ихъ представляетъ то благопріятныя, то неблагопріятныя условія, особенно очевидно это преимущество иметъ четное число предъ нечетнымъ. Это преимущество выражается въ томъ, что наибольшее число впечатлній, которое можетъ быть воспринято при данной скорости слдованія, есть четное, дале — въ томъ, что если четное число вполн удобно можетъ быть воспринимаемо, то, все-таки, другое число, меньшее на единицу (нечетное), не всегда можетъ быть воспринимаемо съ одинаковою легкостью.

Между четными числами особенное преимущество имютъ числа 4, 6, 8 и 16, во второй линіи идутъ числа 10, 12, 14, 18. Что касается нечетныхъ чиселъ, то 3, 5 и 7 впечатлній самыя удобныя для воспринятія, самыя трудные ряды въ 11 и 13 впечатлній, рядъ въ 17 впечатлній невозможенъ для воспріятія.

Каттель нсколько съ иной точки ршилъ тотъ же вопросъ. Онъ опредлилъ число простыхъ зрительныхъ впечатлній, которыя одновременно могутъ быть восприняты, но такъ, что каждое изъ нихъ воспринималось бы съ полною ясностью, т.-е. апперципировалось бы. Въ среднемъ оказалось, что 5 простыхъ зрительныхъ впечатлній (напримръ, линіи или буквы) могутъ быть одновременно апперципированы. Объемъ сознанія значительно измняется съ индивидуальностью.

Чтобы покончить съ изложеніемъ результатовъ, разсмотримъ еще вопросъ о періодичности сознанія. Уже давно Гельмгольцъ, экспериментировавшій со свтомъ, и Урбанчичъ — со звукомъ, нашли, что слабыя возбужденія то бываютъ воспринимаемы, то не бываютъ. Напримръ, если мы со вниманіемъ на извстномъ разстояніи въ ночной тиши прислушиваемся въ тиканію карманныхъ часовъ, то мы можемъ констатировать удивительное явленіе: звукъ то совершенно исчезаетъ, то вновь появляется съ полною ясностью. Это явленіе принято называть періодичностью сознанія. Прежде это объясняли инерціей органовъ чувствъ, изслдованія показали, что это явленіе чисто-центральнаго происхожденія и его можно назвать колебаніемъ вниманія. Николай Ланге нашелъ, что интервалы между максимумами интензивности ощущенія остаются постоянными, т.-е. промежутокъ времени между воспріятіемъ и невоспріятіемъ остается величиною, постоянною даже для различныхъ органовъ чувствъ, замчательно, что такое же явленіе періодичности сознанія констатировано и въ сфер воспроизведенныхъ образовъ. Здсь такой же интервалъ времени, этотъ интервалъ — отъ 2 до 4 секундъ — нельзя приписать утомленію органовъ чувствъ или нерва, но онъ представляетъ естественный ритмъ сознанія или вниманія. Такое же колебаніе, или ритмъ, было замчено въ точности воспроизведенія тоновъ. Если субъектъ долженъ вопроизвести звуки, которые онъ только что воспринялъ, то оказывается, что на разстояніи приблизительно 20 секундъ можно замтить колебаніе въ точности воспроизведенія. Напримръ, наилучшее воспроизведеніе совершается на 2,20, на 5, на 8 сек. посл дйствія звуковаго возбужденія, а въ промежуточныя воспроизводится не точно. Но особенно интереснымъ оказывается обстоятельство, констатированное Вольфомъ въ опытахъ воспроизведенія тоновъ, именно память оказывается наиболе точною не въ первый моментъ посл реальнаго воспріятія (какъ это нужно было бы ожидать а priori), но посл промежутка времени въ 1 ¹/₄ или 2 секунды. Этотъ промежутокъ времени,— говоритъ Ланге,— необходимъ для того, чтобы первое колебаніе вниманія было окончено. Опыты надъ чувствомъ времени также показали, что и здсь точность оцнки является періодическою функціей.

Вотъ общіе результаты зарождающейся науки психометріи. Оказывается, что сознаніе, какъ и всякое другое явленіе, иметъ опредленную продолжительность, измняющуюся и могущую быть измренной. Между тмъ какъ еще въ 40-хъ годахъ знаменитый физіологъ Job. Mller утверждалъ, что время, необходимое для того, чтобы ощущеніе произвело движеніе, безконечно мало и не подлежитъ измренію. Да и въ наши дни нкоторые, исходя изъ того факта, что въ сновидніяхъ мысль пріобртаетъ чудовищную скорость, полагаютъ, что мысль совершается мгновенно (т.-е. вн времени). Этотъ выводъ лишній разъ убждаетъ Насъ въ томъ, какъ скользокъ путь самонаблюденія.

Я не нахожу нужнымъ упоминать, какіе выводы можно сдлать изъ найденныхъ посредствомъ цифръ соотношеній для объясненія природы такихъ способностей, какъ вниманіе, апперцепція, воля и пр., какіе результаты были констатированы относительно вліянія упражненія, утомленія и пр. Я не могу коснуться этихъ вопросовъ, потому что это и не входитъ въ мою задачу. Эта послдняя заключалась въ томъ, во-первыхъ, чтобы посредствомъ указанія способовъ, кашля производились намренія, убдить, что намреніе простйшихъ психическихъ актовъ возможно, и что въ этихъ опытахъ не допускается погршностей относительно научныхъ методовъ, и, во-вторыхъ, что соотношенія интеллектуальныхъ актовъ, найденныя такимъ путемъ, не могли быть добыты путемъ одною лишь самонаблюденія.

Но, можетъ быть, скажутъ намъ, что вс эти результаты слишкомъ мелочны и слишкомъ ничтожны для того, чтобы употреблять такія огромныя усилія для полученія ихъ. На это экспериментальная психологія иметъ только одинъ отвтъ: ‘лучше разршить маленькій вопросъ, чмъ безъ пользы спорить о крупныхъ проблемахъ! (Ribot). Правда, психометрія не можетъ разршить вопроса о внутренней сущности мысли. Но это а не входитъ въ задачу опытной науки. Задача научной психологіи, это опредленіе взаимозависимости явленій, все прочее, выходящее изъ этой сферы, должно быть отнесено въ область метафизики.

Всякій безпристрастный изслдователь согласится съ тмъ, что психометрія пока за короткій срокъ существованія пришла только къ очень небольшимъ обобщеніямъ, но, вмст съ тмъ, нельзя не видть, что съ психометріей для психологіи занимается заря новой жизни (см. мн. Ladd: ‘Phys. Psych.’, р. 497. Ribot: ‘Psych. Allem.’).

Если задача научной психологіи — опредленіе существованія и послдовательности явленій, и ничего больше, если для разршенія этой задачи психометрія можетъ дйствовать съ большимъ успхомъ, то, спрашивается, чмъ же объяснить равнодушіе, а часто даже и несочувствіе въ экспериментальнымъ изслдованіямъ?

По мннію Вундта (Phil. Stud, IV, H. 2., S. 308), одною изъ многочисленныхъ причинъ этого явленія оказывается высокомріе. ‘Есть много людей,— говоритъ онъ,— которые смотрятъ на экспериментированіе, какъ на слишкомъ низменное искусство, которымъ нельзя заниматься, если не желаешь лишиться привилегіи витать въ эфир чистой мысли!. Къ нимъ, кажется, также можно примнить слова Рибо, сказанныя по адресу французскихъ спиритуалистовъ: ‘Если принять во вниманіе эту постоянно возростающую массу наблюденій, опытовъ, измреній, численныхъ опредленій, фактовъ, заимствованныхъ у физическихъ знаній, у физіологіи, у патологіи, этнологіи, мелочныхъ разсужденій, гипотезъ и объясненій, безпрестанно мняющихся согласно новымъ открытіямъ, то неудивительно, что сторонники старой школы отказываются признать психологію, такъ мало похожую на ихъ психологію. Прибавьте сюда утомительныя техническія подробности, сухое изложеніе, чуждое литературныхъ прикрасъ и ораторскаго эффекта, тогда легко становится понятнымъ, что даже серьезные люди (bons esprits) могутъ предаваться сожалніямъ о прежней психологіи, такой простой, такой удобной, такой доступной и которая, къ тому же, говорила такимъ изящнымъ языкомъ’.

Нельзя, однако, думать, чтобы психометрія совершенно не встрчала сочувствія среди интересующихся психологическими вопросами, интересъ жъ ней возростаетъ все больше и больше. На это указываетъ и ея вншняя исторія. Каттель, одинъ изъ лаборантовъ лейпцигской психологической лабораторія, въ послдней книжк Mind’а, сообщаетъ, что прошлый семестръ въ этой лабораторіи производили самостоятельныя изслдованія 19 человкъ различныхъ національностей, между ними были американцы, русскіе, шведы, чехи, греки и французы. Въ той же книжк сообщается, что примру Вундта послдовали и другіе университеты. Психологическія лабораторіи устраиваются или проектируются въ Берлин, Бонн и Геттинген, въ Америк у Джона Говдиса, въ Гарвард, въ Пенсильваніи въ Прайнсетон, въ Англіи въ Кембридж, также въ Копенгаген и др. мстахъ.

Такое быстрое возростаніе интереса къ экспериментальной психологіи заставляетъ насъ врить въ то сравненіе, которое приводитъ Вундтъ: ‘Когда я началъ,— говоритъ онъ,— свою академическую дятельность 35 лтъ тому назадъ, то нкоторые университеты были безъ физіологическихъ лабораторій, профессоръ физіологіи читалъ свои курсы теоретически. Теперь это звучитъ какъ воспоминаніе о незапамятныхъ временахъ. Я надюсь, что, прежде чмъ закончу свою академическую дятельность, мн придется видть, что въ Германіи не будетъ ни одного университета, который бы не имлъ психологической лабораторіи, и психолога, который бы не умлъ ею руководить’.

Съ своей стороны я тоже осмлюсь выразить надежду на то, что скоро настанетъ время, когда успхи психометріи и русскихъ психологовъ приведутъ къ убжденію, что ихъ ‘чистая лабораторія мозга’, это — корабль безъ руля и компаса посреди безбрежнаго океана мысли, они поймутъ, какъ гибельно для успховъ психологіи кастовое раздленіе, которое они силятся поддержать, они поймутъ, что пора уже перестать довольствоваться платоническою любовью къ физическимъ наукамъ, и въ скромномъ сознаніи своего безсилія обратятся къ натуралистамъ, попросятъ ввести ихъ въ тайники лабораторій и только тогда соединенными усиліями они будутъ въ состояніи создать что-нибудь такое, что можно будетъ въ вид лепты положить на алтарь общечеловческой науки.

Г. Челпановъ.

‘Русская Мысль’, кн.VIII, 1889

НАУЧНЫЙ ОБЗОРЪ.

I.Методы психологіи.

II.Результаты психометріи.

Читайте также:

I.
Методы психологіи.

II.
Результаты психометріи.