СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
БРЕТЪ-ГАРТА
СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
БРЕТЪ-ГАРТА
Томъ второй
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типогр. Высочайше утвержд. Товар. ‘Общественная Польза’ Большая Подъяческая, No 39
1895
НАСЛДНИЦА.
НАСЛДНИЦА.
РАЗСКАЗЪ.
Наследница, Брет-Гарт Фрэнсис, Год: 1879
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Первый признакъ эксцентричности завщателя проявился, если не ошибаюсь, весной 1854 года. Въ эту пору онъ былъ обладателемъ большого имнія, заложеннаго одному изъ его пріятелей, и довольно миловидной жены, на расположеніе которой имлъ притязаніе другой пріятель. Однажды оказалось, что онъ втихомолку вырылъ или веллъ вырыть, передъ дверью своего дома, глубокую яму, куда въ теченіе вечера попадало нсколько человкъ его пріятелей. Это обстоятельство, неважное само по себ, какъ-будто указывало на извстную юмористическую складку ума, которая могла бы сослужить ему службу въ литератур, но любовникъ его жены, который при паденіи въ западню сломалъ себ ногу, взглянулъ на дло иначе.
Нсколько времени спустя, сидя у себя за обдомъ, въ обществ нкоторыхъ другихъ пріятелей своей жены, чудакъ вдругъ извинился, всталъ и вышелъ, а чрезъ минуту стоялъ уже на улиц, подъ окномъ, съ трубою отъ водяного насоса въ рукахъ и преспокойно поливалъ честную компанію.
Была попытка предать этотъ поступокъ общественному суду, но большинство гражданъ ‘Редъ-Дога’ (Красной собаки), разумется, изъ тхъ, которые не сидли тогда за столомъ, ршили, что каждый воленъ забавлять своихъ гостей, какъ находитъ лучшимъ. Были, впрочемъ, и намеки на ненормальное состояніе ума, жена разсказывала о немъ такія вещи, которыя могли быть приписаны только помшательству, искалченый любовникъ утверждалъ, основываясь на собственномъ опыт, что если она не уйдетъ отъ мужа, нельзя поручиться, чтобы у нея вс члены остались цлы и невредимы, а кредиторъ по закладной, опасаясь дальнйшаго поврежденія имущества, наложилъ на него запрещеніе.
Но предметъ всхъ этихъ толковъ ршилъ все дло по своему… Онъ скрылся.
Когда мы вторично услыхали о немъ, онъ какимъ-то, ему одному извстнымъ, путемъ уже усплъ избавиться, какъ отъ жены, такъ и отъ имущества. Онъ жилъ одинъ въ Роквил, за пятьдесятъ миль отъ насъ, и былъ — издателемъ газеты. Оригинальность, выказанная имъ въ вопросахъ его личной жизни, въ примненіи къ политик на столбцахъ ‘Роквильскаго авангарда’ положительно не имла успха. Забавно преувеличенный разсказъ, гд однако въ точности излагалось, какимъ образомъ кандидатъ оппозиціи убилъ китайца, занимавшагося у него стиркой, вызвалъ, я долженъ сознаться, грубое нападеніе и драку. Чисто вымышленное описаніе религіознаго торжества въ Каловер, на которомъ шерифъ этого графства — извстный атеистъ — будто бы исполнялъ должность старшаго проповдника, повело лишь къ тому, что оффиціальныя объявленія стали помщаться въ другой газет.
Среди всей этой путаницы и неудачъ, онъ внезапнр умеръ. Тутъ-то обнаружилось явное доказательство его безумія: онъ завщалъ все свое имущество служанк въ мстной гостинниц, некрасивой двушк, съ лицомъ покрытымъ веснушками. Нелпость этого поступка приняла серьезные размры, когда въ числ отказаннаго имущества оказались тысяча паевъ компаніи ‘Восходящее Солнце’, которая дня два спустя посл смерти завщателя, когда вс еще хохотали надъ его уморительнымъ благодяніемъ, внезапно разбогатла и получила извстность. Имущество, такъ легкомысленно брошенное, теперь цнилось въ три милліона долларовъ. Надо отдать справедливость предпріимчивости и энергіи жителей недавно основаннаго и уже процвтающаго Роквиля — между ними, вроятно, не нашлось бы ни одного, кто не чувствовалъ бы себя способнымъ лучше наслдницы распорядиться имуществомъ покойнаго чудака. Нкоторые изъ нихъ сомнвались, въ силахъ-ли они содержать семью, другіе, будучи выбраны въ присяжные и, быть можетъ, черезъ-чуръ глубоко сознавая связанную съ этимъ отвтственность, уклонились отъ пополненія общественнаго долга, еще нсколько лицъ отказались отъ мстъ съ небольшимъ содержаніемъ, но не нашлось ни одного, кто отказался бы заступить мсто Пегги Моффетъ — наслдницы трехъ милліоновъ.
Завщаніе, какъ водится, стали оспаривать. Во-первыхъ, вдова, которая, какъ теперь оказывалось, не была формально разведена съ покойнымъ, затмъ четыре двоюродныхъ братца, увы! слишкомъ поздно оцнившихъ нравственныя и матеріальныя достоинства умершаго родственника. Но скромная наслдница — замчательно некрасивая, простая и неотесанная двушка изъ западнаго края — выказала неодолимое упорство въ отстаиваніи своихъ правъ. Она отвергла вс попытки войти съ ней въ соглашеніе. Вс сомнвались въ ея способности управиться съ такой уймой денегъ. Врожденное чувство справедливости подсказывало однако мстному населенію, что ей слдуетъ дать триста тысячъ долларовъ — съ тмъ, чтобъ она удовольствовалась ими.
— Она и т, разумется, броситъ какому-нибудь треклятому негодяю, но дать три милліона подлецу за то, что онъ сдлаетъ ее несчастною,— это ужъ черезъ-чуръ много. Одно искушеніе мошенникамъ.
Единственный голосъ, раздавшійся противъ этого ршенія, принадлежалъ Джэку Гемлину, который съ сардоническою усмшкой на губахъ возразилъ говорившему:
— А что еслибы въ пятницу вечеромъ, когда вы у меня выиграли двадцать тысячъ долларовъ, я, вмсто уплаты, поднялся бы на дыбы и сталъ говорить: ‘Слушайте, Виль Ветерсби, вы сущій безумецъ, провалъ васъ возьми! Если я отдамъ вамъ эти двадцать тысячъ — вы наврное оставите ихъ въ игорномъ дом въ Санъ-Франциско, или проиграете первому шуллеру, на котораго нападете. Вотъ вамъ тысяча — этого довольно, чтобы бросить собак подъ хвостъ — берите деньги и убирайтесь къ чорту!’ — Положимъ, мои слова были бы чистйшая правда, и вы сами знали бы это, но честно-ли бы я поступилъ въ вами?
— Сравненіе неудачное! вскричалъ Ветерсби: — я выигралъ деньги на чистоту, выложилъ на ставку свои собственныя.
— А вы почему знаете, вспылилъ Гемлинъ, устремивъ свои черные глаза на изумленнаго казуистика: — что двушка, съ своей стороны, не поставила ставки?
Ветерсби невнятно пробормоталъ что-то въ отвтъ.
— Врьте мн, дружище, сказалъ Гемлинъ, положивъ ему на плечо свою руку: — каждая двушка ставитъ весь свой капиталъ, какъ бы ея игра ни была мелка. Еслибъ она вооружилась картами вмсто чувствъ, еслибъ она ставила деньги, а не тло и душу,— ручаюсь головой, не уцлло бы ни одного банка на всемъ протяженіи отсюда до Санъ-Франциско! Вотъ что!
Часть этого разговора была передана самой Пегги Моффетъ, только, боюсь, далеко не въ такой чувствительной форм. Лучшій адвокатъ въ Санъ-Франциско, приглашенный защищать интересы вдовы и родственниковъ покойнаго, воспользовался свиданіемъ съ наслдницею, чтобы указать ей. что она поставлена въ положеніе чуть ли не преступницы, незаконно воспользовавшейся расположеніемъ полу-умнаго старика, чтобы выманить у него состояніе, и намекнулъ, что репутація ея окончательно погибнетъ, если она, чтобы отстоять свое право, доведетъ дло до суда. Говорятъ, будто Пегги, которая мыла въ это время тарелку, вдругъ остановилась, и крутя полотенцо вокругъ пальцевъ, устремила на адвоката свои маленькіе блдно-голубые глаза.
— Такъ вотъ что люди-то лопочутъ? сказала она.
— Къ сожалнію, я долженъ сознаться, любезная моя миссъ Моффетъ, что свтъ злорчивъ, отвтилъ адвокатъ и прибавилъ съ плнительной откровенностью:— Не скрою и того, что мы, юристы, изучаемъ мнніе свта, слдовательно таковъ же будетъ взглядъ и съ нашей стороны.
— Когда такъ, храбро сказала Пегги:— значитъ, все равно придется идти въ судъ защищать свою честь, такъ ужъ я лучше прихвачу и три милліона.
Если врить слухамъ, Пегги заключила рчь желаніемъ ‘задать трепку’ своимъ клеветникамъ и съ словами: ‘вотъ я какова’ — окончила бесду катастрофой для тарелки, оставившей жестокую мтку на лбу юриста-собесдника. Но этотъ разсказъ, очень популярный въ пивныхъ и закусочныхъ, не нашелъ подтвержденія въ высшихъ сферахъ. Боле достоврной казалась легенда о свиданіи Пегги съ ея собственнымъ адвокатомъ. Онъ объяснялъ ей, какъ выгодно было-бы для нея указать, разумную причину страннаго великодушія завщателя.
— Хотя законъ, говорилъ онъ, — не уничтожаетъ и не признаетъ завщанія изъ-за повода, по которому оно составлено, все же это будетъ имть большой всъ въ глазахъ судьи и присяжныхъ,— особенно, если будутъ настаивать на помшательств. Подумайте, какъ было бы хорошо доказать, что завщатель поступилъ вполн естественно и логично. Между нами, миссъ Моффетъ, вы, конечно, знаете, почему покойный Байзейтъ надлилъ васъ съ такой удивительной щедростью.
— Нтъ, не знаю, ршительно отвтила двушка.
— Подумайте хорошенько. Не выражалъ ли онъ вамъ — разумется, это останется между нами, хотя я, право, не вижу причины, почему не сказать этого и всмъ — не выражалъ ли онъ вамъ чувствъ такого свойства, которыя могли быть въ связи съ будущими супружескими отношеніями?
Тутъ большой ротъ Пегги медленно открылся, обнаживъ неровные зубы, и она прервала его рчь.
— Вы хотите сказать, что онъ намренъ былъ жениться на мн — нтъ!
— Понимаю. Но не предлагалъ ли онъ вамъ какого-нибудь условія?— Само собой законъ иметъ въ виду только условія, выраженныя въ духовной, — но для подтвержденія вашихъ правъ было бы весьма полезно знать — не ставилъ-ли онъ какихъ-нибудь условій, передавая вамъ свое имущество?
— Вы хотите спросить, не требовалъ-ли онъ отъ меня чего-нибудь взамнъ?
— Вотъ именно, любезная миссъ,— вотъ именно…
Лицо Пегги приняло съ одной стороны темно-багровую тнь, съ другой посвтле — вишневую, носъ сдлался пунцовымъ, а лобъ горлъ, словно стручокъ индйскаго перца. Для довершенія эффекта этой некрасивой и неизящной формы ея мучительнаго ощущенія, она молча стала вытирать руки о платье.
— Понимаю, поспшилъ успокоить ее адвокатъ.— Все равно, что бы ни было.— но условіе вы исполнили?
— Нтъ, съ изумленіемъ возразила Пегги:— какъ же я могла исполнить до его смерти?
Тутъ ужъ адвокатъ вспыхнулъ и не зналъ, какъ ему быть.
— Онъ сказалъ мн одну вещь и условія свои поставилъ, продолжала Пегги съ твердостью, хотя ей очевидно было неловко:— только это никого не касается, кром его да меня. Ни вамъ нтъ дла до этого, ни другимъ.
— Но, любезная миссъ Моффетъ, если эти условія явно доказываютъ, что онъ былъ въ здравомъ ум, вы вроятно согласитесь открыть ихъ, хотя бы только для того, чтобы доставить себ возможность исполнить его волю.
— А если судъ не останется ими доволенъ?— лукаво спросила Пегги.— Ну, какъ онъ найдетъ ихъ странными? Что тогда?
Такимъ образомъ у защиты былъ отнятъ послдній рессурсъ. Дло перешло въ судъ. Кто не помнитъ, какъ въ теченіе шести недль, оно было насущною пищею Каловерскаго графства, какъ цлыхъ шесть недль умственная, нравственная и духовная правоспособность Джемса Байвейза распорядиться своимъ имуществомъ, обсуждалась въ зал суда со всми формальностями ученаго невжества, и въ трактирахъ и у костровъ подъ открытымъ небомъ, съ предразсудкамъ присущими невжеству неграмотному и независимому. Къ концу этого срока, когда путемъ логическихъ выводовъ судъ пришелъ къ убжденію, что, по меньшей мр, девять десятыхъ населенія графства безвредные сумасшедшіе, и у всхъ же остальныхъ обитателей разумъ тоже какъ будто пошатнулся на своемъ основаніи, измученныхъ присяжныхъ окончательно побдило въ одинъ прекрасный день появленіе въ зал суда самой Пегги.
Она никогда не была красива, но волненіе и неловкая попытка принарядиться выставили ея недостатки въ такомъ яркомъ свт, что она казалась просто безобразной. Каждая веснушка на ея лиц выдавалась отдльно: ея блдно-голубые глаза, не дававшіе никакого понятія о сил ея характера, смотрли нершительно, перебгая отъ одного къ другому, наконецъ съ смущеніемъ остановились на судь, непропорціонально большая голова кончалась самою мизерною свтлою косичкою посреди узкихъ плечъ, и казалась такою же жесткою и неинтересною, какъ деревянные шары на ршетк, у которой она сидла. Присяжные, которымъ въ теченіе почти шести недль истцы изображали ее хитрою и лукавою очаровательницею, подточившей слабющій разсудокъ Джемса Байвейза, возмутились вс до одного. Она была такъ страшно дурна, что даже три милліона едва-ли могли вознаградить за такое безобразіе,— думалось каждому.
— Если деньги ей даны, то она заслужила ихъ, братцы, это врно, сказалъ старшина присяжныхъ.— Тутъ не было никакой поблажки со стороны старика.
Когда присяжные удалились, вс сознавали, что репутація двушки спасена. Когда же они вернулись въ залу объявить приговоръ, оказалось, что ей присуждены три милліона, какъ бы въ вид возмездія за клевету.
Она получила деньги. Но т, кто ожидалъ, что она будетъ сорить ими, очень ошиблись. Напротивъ, стали поговаривать, что она до крайности скупа. Добрйшая Стайверъ, изъ ‘Редъ-Дога’, которая вызвалась сопровождать ее въ Санъ-Франциско, чтобы помочь ей сдлать закупки, громко выражала свое негодованіе:
— Она такъ трясется надъ двумя пенсами, какъ я не стала бы — и надъ пятью долларами. Въ ‘Город Париж’ она ничего не купила, потому, изволите-ли видть, что дорого очень: а нарядилась сущей дурой, въ какой-то дешевой лавк готоваго платья въ Рыночной улиц. А мы то съ Дженъ, какъ трудились для нея, сколько времени на нее потратили, и хоть бы она что-нибудь подарила Дженъ.
Общественное мнніе, видвшее одинъ разсчетъ въ обязательности этой дамы, нисколько невозмутилось такою невыгодною развязкою, но когда Пегги отказалась пожертвовать что-нибудь на уплату долга, лежавшаго на новой пресвитеріанской церкви, и даже не захотла взять акцій Союзнаго Канала, который многими считался дломъ настолько-же святымъ какъ и врнымъ,— она почти утратила популярность.
Сама она оставалась по прежнему равнодушной къ общественному мннію. Она наняла небольшой домикъ, поселилась въ немъ съ служившею нкогда вмст съ нею старою женщиною, на условіяхъ полнйшаго равенства, и сама управляла своими капиталами. Желалъ бы я имть право и тутъ похвалить ея благоразуміе, но, къ сожалнію, она длала крупныя ошибки. То же упорство, какое она выказала, отстаивая свои права, проявлялось и теперь въ ея неудачныхъ затяхъ.
Она просадила двсти тысячъ долларовъ на истощенную шахту, которую началъ разработывать покойный завщатель. Она поддерживала плачевное состояніе ‘Роквильскаго авангарда’ долго посл того, какъ онъ пересталъ интересовать даже своихъ враговъ, она не закрывала Роквильской гостинницы, хотя постители давно уже бросили ее, она лишилась содйствія и расположенія своего компаньона капиталиста изъ-за пустаго недоразумнія, въ которомъ выказала себя упрямой и не хотла сознаться въ вин, наконецъ у нея было три процесса на рукахъ, которые можно было бы уладить за бездлицу. Я отмчаю эти недостатки, чтобы показать, что она была вовсе не героиня: но теперь опишу ея исторію съ Джэкомъ Фолинсби, изъ которой видно, что она едва-ли была женщина дюжинная.
Этотъ красивый распутный шатунъ носился по окрестностямъ ‘Редъ-Дога’ въ вихр развлеченій, и кончилъ тмъ, что очутился, въ вид развалины, хотя и нелишенной привлекательности, въ ветхой избушк, невдалек отъ двственнаго жилища Пегги Моффетъ. Блдный, истощенный всякими излишествами, съ голосомъ, дрожащимъ отъ особой чувствительности, боле или мене развитой употребленіемъ возбудительныхъ средствъ, онъ томно прозябалъ, не зная куда двать время и почти не имя сосдей. Въ такомъ обаятельномъ общемъ неглиже, нравственности, костюма и чувства, онъ явился къ Пегги. Онъ сталъ сопровождать ее, ковыляя вслдъ за нею по улицамъ мстечка, и видя эту степенную парочку: Джэка — разговорчиваго, но страждущаго повидимому отъ раскаянія, стыда и болзни, и Пегги съ разинутымъ ртомъ, неуклюжую и раскраснвшуюся отъ восторга, зоркіе жители ‘Редъ-Дога’ выразительно подмигивали другъ другу. Никто не зналъ, что происходило между ними, но вс замтили, что въ одинъ прекрасный лтній день Джэкъ прохалъ по главной улиц ‘Редъ-Дога’ въ открытомъ кабріолет рядомъ съ наслдницей трехъ милліоновъ. Джэкъ немного покачивался, но правилъ съ остатками прежней граціи, а миссъ Пегги, въ огромной шляп съ лентами жемчужнаго цвта, чуть-чуть потемне ея волосъ, держа короткими пальцами въ розовыхъ перчаткахъ букетъ желтыхъ розъ, рдла чистйшимъ малиновымъ цвтомъ отъ конфузливаго восхищенія. Они выхали изъ шумнаго города и углубились въ лсъ, любуясь багрянымъ блескомъ заката. Сами они, положимъ, не представляли красивой картины, но все же, когда темная снь высокихъ сосенъ приняла ихъ въ свои ндра, рудокопы опирались на свои заступы и работники бросали свое дло, чтобы посмотрть имъ вслдъ глазами, влажными, быть можетъ, отъ яркаго отблеска вечерней зари, а можетъ быть и оттого, что эти люди сами были молоды и имъ жилось также весело.
Луна стояла уже высоко, когда наша парочка вернулась съ катанья. Многіе разсчитывали поздравить Джэка съ счастливою перемною судьбы въ близкомъ будущемъ, но испытали грустное разочарованіе. Благополучно доставивъ свою даму обратно въ ея домъ, онъ ухалъ изъ ‘Редъ-Дога’. Отъ Пегги также не было поживы любопытнымъ. Прошелъ день-другой, — она не измняла обыденнаго хода своей жизни, просадила еще дв тысячи съ лишкомъ на неудачныя спекуляціи и все также строго соблюдала экономію въ своихъ личныхъ расходахъ. Миновали недли, а развязки романической идилліи не предвидлось. Никто ничего не зналъ, пока наконецъ Джэкъ, спустя мсяцъ, не появился въ Сакраменто съ бильярднымъ кіемъ въ рукахъ и сердцемъ преисполненнымъ горькаго негодованія.
— Создаюсь вамъ, джентльмены, по секрету, — говорилъ онъ въ кружк сочувствующихъ ему игроковъ.— я былъ такъ же нженъ къ этой веснушковатой, красноглазой двиц съ волосами цвта свчнаго сала, какъ будто… какъ будто она актриса! Не скрою и того, что, насколько я знаю женщинъ, она была расположена ко мн не мене нжно. Смйтесь, однако это такъ. Въ одинъ прекрасный день, я повезъ ее кататься въ кабріолет — во всемъ парад, какъ подобаетъ — и на дорог сдлалъ ей формальное, точно лэди какой, предложеніе. И что же она мн отвчала? вскричалъ Джэкъ съ истерическимъ хохотомъ.— Провалъ ее возьми! она предложила мн двадцать пятъ долларовъ содержанія въ недлю, съ вычетомъ того времени, когда я не буду дома!
Взрывъ хохота, вызванный этимъ откровеннымъ признаніемъ, не усплъ еще стихнуть, какъ вдругъ спокойный голосъ спросилъ:
— А вы что сказали на это?
— Что сказалъ? отвчалъ Джэкъ: — сказалъ, чтобы она убиралась… къ чорту съ своими деньгами.
— Однако, — продолжалъ спокойный голосъ, — говорятъ, будто вы просили у нея взаймы двсти пятьдесятъ долларовъ, чтобы хать въ Сакраменто и… получили.
— Кто это говоритъ? закричалъ Джэкъ.— Кто этотъ наглый лгунъ?
Водворилось мертвое молчаніе. Гемлинъ, которому принадлежалъ спокойный голосъ, лниво досталъ изъ подъ стола кусокъ мла, и потирая имъ кончикъ своего кія, тихо но внушительно произнесъ:
— Это говорилъ мой старый пріятель, живущій въ Сакраменто, у него деревянная нога, одинъ глазъ, всего три пальца на правой рук и чахоточный кашель. Разумется, онъ не можетъ отстаивать себя самъ и потому предоставляетъ это мн. Итакъ, для упрощенія дла, продолжалъ Гемлинъ, вдругъ отложивъ въ сторону кій и устремивъ на собесдника свои хитрые, черные глаза: — скажемъ, что это говорилъ я.
Боюсь, что эта исторія — правдива она или нтъ — не способствовала популярности Пегги въ обществ, гд беззаботность и щедрость замняли вс другія добродтели. Возможно и то, что поселокъ ‘Родъ-Догъ’ былъ не свободенъ отъ предразсудка, который разочарованіе вызываетъ и у боле цивилизованныхъ любителей устраивать браки.
Въ теченіе слдующаго года Пегги предприняла еще нсколько безумныхъ спекуляцій и также понесла большія потери. Повидимому, ею овладла жажда во что бы то ни стало увеличить свой капиталъ. Наконецъ, было объявлено, что она намрена открыть вновь злополучную Роквильскую гостинницу и сама заняться хозяйствомъ. Какъ ни казалось подобное предпріятіе дико въ теоріи, на практик оно какъ будто общало успхъ. Разумется, много способствовали этому ея практическія познанія въ веденіи дла, но еще боле ея строгая расчетливость и неутомимая дятельность. Владтельница милліоновъ стряпала, стирала, служила за столомъ, стлала постели и трудилась какъ простая служанка. Это любопытное зрлище привлекло постителей. Доходъ гостинницы возрасталъ по мр того, какъ уменьшалось уваженіе къ хозяйк. Не было того нелпаго анекдота о ея скаредничеств, который не нашелъ бы полной вры. Утверждали даже, что она не разъ носила сама багажъ прізжихъ въ ихъ комнаты, чтобы получить вознагражднніе, которое дается носильщику. Она отказывала себ въ самомъ необходимомъ. Одвалась она бдно, ла скудно, но гостинница давала хорошій доходъ.
Нкоторые предполагали, что она помшана, другіе качали головой и говорили, что на завщанномъ ей богатств тяготетъ проклятіе. Полагали также, судя по ея виду, что она недолго проживетъ, при такомъ чрезмрномъ напряженіи силъ, и толковали уже о томъ, кому въ конц концовъ достанется пресловутое наслдство.
Одному Гемлину посчастливилось выяснить свту какъ этотъ, такъ и другіе относящіеся къ ней вопросы.
Въ одну бурную декабрьскую ночь онъ находился въ числ постителей Роквильской гостинницы. Въ теченіе предыдущей недли онъ занимался своею благородною профессіею въ ‘Редъ-Дог’ и, говоря картиннымъ языкомъ одного изъ администраторовъ, ‘очистилъ вс карманы въ город’, оставивъ въ поко только кондуктора омнибусовъ.
Посл такого крупнаго выигрыша, разумется, все существо игрока было проникнуто умилительнымъ спокойствіемъ, онъ даже говорилъ лниве и хладнокровне обыкновеннаго. Въ полночь, когда онъ уже собирался лечь, его не мало изумилъ легкій стукъ въ дверь,— а затмъ появленіе въ его комнат самой миссъ Пегги — хозяйки Роквильской гостинницы.
Несмотря на свое прежнее заступничество, Гемлинъ не былъ особенно расположенъ къ ней. Его изысканный вкусъ гнушался ея безобразіемъ, его привычки и умственное развитіе шли въ разрзъ со всмъ, что онъ слышалъ объ ея скаредничеств и жадности. И теперь, въ грязномъ ситцевомъ плать, еще пропитанномъ запахомъ кухни, пунцовая отъ смущенія и жара у плиты, она, конечно, не представляла собою ничего привлекательнаго. За то она, по крайней мр, ничмъ не рисковала, несмотря ни на поздній часъ, ни на одинокость свою, ни на дурную славу того, кто находился предъ нею. Но кажется именно это сознаніе и увеличивало ея смущеніе.
— Мн нужно сказать вамъ пару словъ наедин, мистеръ Гемлинъ, начала она, свъ безъ приглашенія на кончик чемодана:— иначе я не безпокоила бы васъ. Это самая подходящая минута — съ восхода солнца и до сихъ поръ я занята въ кухн.
Она остановилась, очевидно чувствуя себя неловко и какъ будто прислушиваясь къ дождю, который стучалъ по стекламъ, застилая водяной пеленой непроницаемый мракъ зимней ночи. Потомъ она погладила руками платье на колняхъ, и совсмъ некстати замтила:
— Экій дождь!
Гемлинъ отвтилъ на это только тмъ, что звнулъ и началъ снимать сюртукъ.
— Я думаю, вы не откажетесь оказать мн услугу,— продолжала она съ рзкимъ смхомъ:— особенно въ виду того, что люди толкуютъ, будто вы были мн другомъ и заступались за меня, хотя вамъ не изъ-за чего было длать это. Не много такихъ, которые скажутъ за меня доброе слово, продолжала она, опустивъ глаза на колни и водя указательнымъ и большимъ пальцами вдоль шва на плать.
Ея нижняя губа слегка задрожала и, тщетно поискавъ забытый носовой платокъ, она, наконецъ, подняла подолъ и отерла имъ свой вздернутый носъ, но въ глазахъ, которые она обратила на собесдника, еще стояли слезы. Джэкъ, въ это время уже снявшій сюртукъ, остановился разстегивать жилетъ и посмотрлъ на нее.
— Если дождь не перестанетъ, въ Нортсфорк, пожалуй, можетъ сдлаться наводненіе,— замтила Пегги, точно извиняясь и посмотрла въ окно.
Гемлинъ замтилъ, что дождь пересталъ, и принялся разстегивать жилетку.
— Я хотла просить васъ насчетъ… насчетъ Джэка Фолинсби, торопливо заговорила Пегги.— Онъ опять боленъ и очень слабъ. Денегъ онъ проигрываетъ кучу то тутъ, то тамъ, но по большей части вамъ, мистеръ Гемлинъ. Вы взяли съ него вчера вечеромъ дв тысячи долларовъ… все, что у него было.
— Что дальше? холодно спросилъ игрокъ.
— Видите, я думаю… если вы мн другъ, не попросить-ли мн васъ, чтобы вы отвадили его отъ себя, сказала Пегги съ притворнымъ смхомъ.— Вы это можете. Не дозволяйте ему играть съ вами.
— Миссъ Маргарета Моффетъ, отвтилъ Гемлинъ, спокойно и методично снимая съ себя часы и принимаясь заводить ихъ:— если вы такъ горячо сочувствуете Джэку, то удалите его отъ меня сами. Вамъ это сдлать гораздо легче, чмъ мн. Вы богатая женщина! Дайте ему достаточно денегъ, чтобы сорвать мой банкъ, или окончательно раззориться, но не давайте ему средства вертться вокругъ меня, въ надежд, что ему повезетъ. Плохая афера, миссъ Моффетъ… плохая афера.
Боле возвышенная натура не поняла бы или возмутилась-бы этими словами и грустными истинами, которыя лежали въ основ ихъ. Но Пегги поняла все и молча сидла въ безнадежномъ уныніи.
— Примите мой совтъ, продолжалъ Гемлинъ, кладя часы съ цпочкою подъ подушку и неторопливо развязывая галстухъ:— бросьте эту возню здсь, выходите за него замужъ и передайте ему деньги и спекуляціи, которыя васъ убиваютъ. Онъ скоро справится со всмъ. Я не потому говорю это, чтобы самому обыграть его. Какъ скоро онъ станетъ на ноги, онъ живо махнетъ въ Санъ-Франциско и тамъ просадитъ вс деньги въ первоклассномъ игорномъ дом. Я не думаю, чтобы вамъ удалось исправить его, но, можетъ быть, вамъ повезетъ и онъ умретъ раньше, чмъ спуститъ вс ваши деньги. Но теперь вы можете его осчастливить, и такъ какъ, на мой взглядъ, вы втюрились въ этого молодца по уши, то вамъ и самой не будетъ непріятно выйти за него замужъ.
Вся кровь сбжала съ лица Пегги.
— Оттого-то я и не могу дать ему эти деньги, тихо промолвила она,— а безъ нихъ онъ не хочетъ на мн жениться.
Гемлинъ опустилъ руку, которою растегивалъ послднюю пуговицу жилетки.
— Не можете… дать… ему… денегъ? повторилъ онъ медленно.
— Нтъ, не могу.
— Отчего?
— Оттого… оттого, что люблю его.
Гемлинъ снова застегнулъ жилетку и терпливо слъ на кровать. Пегги встала и неловко придвинула чемоданъ поближе къ нему.
— Когда покойный Джемсъ Байвейзъ завщалъ мн свое состояніе, начала она, боязливо озираясь вокругъ:— онъ далъ мн его съ условіемъ. Онъ не писалъ этого, а такъ сказать, на словахъ. Я общала ему, что исполню, мистеръ Гемлинъ, въ этой самой комнат, у этой самой кровати, на которой вы сидите,— тутъ онъ и умеръ…
Гемлинъ былъ суевренъ, какъ вс почти игроки. Онъ поспшно всталъ и слъ на стулъ у окна. Тутъ порывъ втра потрясъ раму, точно будто за окномъ недовольный духъ Байвейза подтверждалъ свое послднюю волю.
— Не знаю, помните ли вы его, говорила Пегги съ жаромъ.— Онъ много страдалъ на своемъ вку. Вс измнили ему, кого онъ любилъ — жена, родственники, друзья! При другихъ онъ показывалъ, будто это ему ни по чемъ, по со мною, бдной служанкой, онъ говорилъ все, что было у него на душ. Я никому не заикалась объ этомъ… Я не знаю, отчего онъ говорилъ именно мн… не знаю, зачмъ ему понадобилось сдлать и меня несчастной. Онъ взялъ съ меня слово, если откажетъ мн свое состояніе, что я никогда,— помоги мн Боже!— никогда не подлюсь съ тмъ, кого полюблю, будь то мужчина или женщина. Я не думала, мистеръ Гемлинъ, что мн трудно будетъ сдержать свое общаніе, я была такъ бдна, и ни отъ одной живой души, кром него, не слыхала добраго слова.
— Но вы уже нарушили это общаніе, сказалъ Гемлинъ: — на сколько мн извстно, вы давали Джэку деньги…
— Только т, которыя зароботывала сама! Выслушайте меня, мистеръ Гемлинъ, когда Джэкъ сдлалъ мн предложеніе, я общала давать ему столько, сколько, по моему расчету, могла зарабатывать сама. Онъ ухалъ, былъ боленъ и нуждался. Тогда я поселилась здсь и открыла гостинницу. Я знала, что она дастъ доходъ, если хорошенько поработать. Не смйтесь, пожалуйста, надо мною. Я работала усердно и доходы были… но отъ капитала я не брала, ни Боже мой! Все, что я зарабатывала, трудясь день и ночь, все я отдавала ему! Право такъ, мистеръ Гемлинъ. Я не безжалостна къ нему, какъ вы думаете, хотя, разумется, могла бы быть добре, я знаю.
Гемлинъ всталъ, надлъ опять преспокойно сюртукъ, часы, шляпу, пальто и, когда былъ совсмъ готовъ, обратился къ Пегги.
— Вы хотите сказать, что вс деньги, какія зароботывали здсь, отдавали этому херувиму?
— Онъ не зналъ, откуда я беру ихъ. О! мистеръ Гемлинъ, онъ не зналъ этого.
— Такъ-ли я понялъ?— Онъ спускалъ на игру деньги, которыя вы добывали трудомъ? Онъ игралъ, а вы убивались за работой?
— Да онъ-же не зналъ этого! Онъ не взялъ бы, скажи я ему правду.
— Нтъ, скорй умеръ-бы! серьезно подтвердилъ Гемлинъ.— Онъ такъ впечатлителенъ, милйшій Джэкъ Фолинсби, что брать деньги даже съ меня почти убиваетъ его. Но гд же витаетъ этотъ ангелъ, когда не борется съ чудищемъ на зеленомъ пол и, такъ сказать, виднъ невооруженному глазу?
— Онъ… онъ живетъ здсь, вспыхнувъ отвтила Пегги.
— Такъ-съ. Могу-ли узнать номеръ его комнаты? Или, быть можетъ, я помшаю его размышленіямъ? спросилъ Гемлинъ съ почтительной вжливостью.
— О! Такъ вы общаете? Вы поговорите съ нимъ и возьмете съ него общаніе?
— Само собой! спокойно отвтилъ Гемлинъ.
— Не забудьте, что онъ боленъ… очень боленъ. Его комната No 44 — въ самомъ конц корридора. Не лучше ли мн проводить васъ?
— Я найду и одинъ.
— Но вы не будете съ нимъ слишкомъ суровы?
— Какъ родной отецъ,— смиренно отвтилъ Гемлинъ, отворяя дверь и выходя въ переднюю, но вдругъ остановился, обернулся назадъ и протянулъ ей руку.
Пегги взяла ее робко. Она не знала, какъ принять это, за шутку или за серьезное, а черные глаза его, въ которые она тщетно всматривалась, не сказали ей ничего. Но онъ крпко пожалъ ей руку и тотчасъ ушелъ.
Комнату онъ отыскалъ легко. Слабый кашель и ворчливый протестъ были отвтомъ на его стукъ въ дверь. Онъ безъ церемоніи вошелъ. Его ошеломилъ тяжелый запахъ лекарства и чего-то крпкаго, спиртуознаго. Джэкъ лежалъ на кровати, полуодтый. У него ввалились глаза, его било, какъ въ лихорадк, горячее его дыханіе отзывалось разложеніемъ.
Гемлинъ стоялъ пораженный.
— Кто тутъ? спросилъ больной хрипло и сердито.
— Я тутъ, и хочу, чтобъ вы встали!
— Не могу, Гемлинъ. Я совсмъ пасъ.
Онъ протянулъ дрожащую руку къ стакану, наполовину наполненному какою-то подозрительною жидкостью съ крпкимъ запахомъ, но Гемлинъ остановилъ его.
— Хотите вернуть дв тысячи долларовъ, которыя проиграли?
— Хочу.
— Такъ встаньте и женитесь на женщин, что тамъ внизу.
Фолинсби засмялся не то пстерично, не то насмшливо:
— Она не дастъ мн ихъ!
— Но я дамъ.
— Вы?
— Я!
Пытаясь беззаботно засмяться, Фолинсби съ трудомъ поднялся на дрожащія, опухшія ноги. Гемлинъ пристально посмотрлъ на него и посовтовалъ ему опять лечь.
— Можно и завтра,— сказалъ онъ:— и тогда…
— А если я не захочу?
— Такъ я выступлю впередъ и оттсню васъ.
Но Гемлинъ былъ избавленъ отъ такого неблагороднаго поступка. Въ эту же ночь колеблющійся уже духъ Джэка Фолинсби улетлъ на крыльяхъ смерти. Никто не зналъ, когда и какъ это произошло. Навсегда осталось неизвстно — волненіе ли по поводу предстоящей женитьбы, или слишкомъ большая доза успокоительнаго ускорили его кончину. Я только знаю, что когда пришли будить его на слдующее утро, лучшее что осталось отъ него — лицо, еще красивое и молодое, смотрло холодно и неподвижно въ полные слезъ глаза Пегги Моффетъ.
— По дломъ мн, это наказаніе, шепотомъ сказала она Гемлину:— Богъ зналъ, что я нарушила свой обтъ и вс свои деньги отказала ему.
Она, впрочемъ, не надолго пережила его. Неизвстно, исполнилъ-ли Гемлинъ на дл то, на что намекалъ Джэку Фолинсби въ ночь его смерти: но онъ всегда оставался ея другомъ и былъ ея душеприкащикомъ. Все свое имущество она, однако, отказала дальнему родственнику Джэка Фолинсби, и, такимъ образомъ, эти милліоны были навсегда потеряны для ‘Редъ-Дога’.