А. И. Богдановичъ
‘Народъ’ въ нашей ‘народнической’ литератур.
‘Народъ’ въ нашей ‘народнической’ литератур.
‘Народ’ в нашей ‘народнической’ литературе, Богданович Ангел Иванович, Год: 1895
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Годы перелома (1895—1906). Сборникъ критическихъ статей.
Книгоиздательство ‘Міръ Божій’, Спб., 1908
Что такое народъ?
Этотъ вопросъ, повидимому, столь простой и нехитрый, удивительно какъ запутался въ нашей литератур, хотя, въ отличіе отъ всхъ прочихъ европейскихъ литературъ, именно ему она посвящала больше всего вниманія. Въ теченіе 30-ти послднихъ лтъ создалась даже особая, такъ называемая ‘народническая’ литература, исключительно работавшая надъ выясненіемъ тхъ отношеній, какія должны быть между народомъ и интеллигенціей, и до сихъ поръ не выяснившая, что же собственно понимать надлежитъ подъ ея таинственнымъ ‘народомъ’.
Не ршивъ этого коренного вопроса, наше ‘народничество’ запуталось въ масс противорчій, образчикомъ которыхъ можетъ служить и книга г. Пругавина ‘Запросы народа и обязанности интеллигенціи’, вышедшая недавно вторымъ изданіемъ. Нкоторыя разсужденія автора отдаютъ теперь анахронизмомъ, производятъ впечатлніе чего-то отжившаго, своего рода ‘жалкихъ словъ’, щедро расточаемыхъ г. Пругавинымъ по адресу нашей интеллигенціи.
Народничество досталось намъ, какъ законное наслдіе крпостного права. Съ отмной послдняго не могло исчезнуть сразу его глубокое вліяніе на вс стороны нашей жизни. Общественная совсть, удрученная сознаніемъ великой несправедливости этого права, не могла не остановиться надъ вопросомъ, какъ загладить ее. И литература тогдашняго времени выдвинула въ отвтъ идею ‘долга’ и ‘расплаты’, причемъ незамтно для всхъ совершена была другая несправедливость: ‘историческій грхъ’ (если, вообще говоря, подобные грхи мыслимы) былъ взваленъ на интеллигенцію. Съ тхъ поръ извстная часть послдней (съ постоянствомъ, достойнымъ лучшаго назначенія) продолжаетъ бичевать себя за этотъ ‘историческій грхъ’.
Разбираться теперь, чей былъ ‘грхъ’, нтъ никакой надобности. ‘Кто виноватъ — у судьбы не допросишься, да и не все ли равно?’ Тмъ боле, что съ фактической отмной крпостного права народъ сравненъ съ интеллигенціей въ г_р_а_ж_д_а_н_с_к_и_х_ъ правахъ, и, слдовательно, исчезла всякая почва ддя противопоставленій между ‘нами’ и ‘имъ’. Съ исчезновеніемъ привиллегій, когда то основанныхъ на крпостномъ прав, исчезло и отличіе народа отъ интеллигенціи, эти об категоріи слились въ одно неразрывное цлое, въ томъ смысл, какъ слово ‘народъ’ понимается везд. Когда нмецъ, французъ или англичанинъ говорятъ ‘народъ’, то въ этомъ слов они объединяютъ все, что не составляетъ ‘правительство’, и никому не придеть въ голову при этомъ выдлять изъ народа какого нибудь Вирхова, Пастера или Гладстона.
Народники же, настаивая на своемъ противоположеніи, впадаютъ иной разъ въ забавное высокомріе, не смотря на все свое преклоненіе предъ народомъ. Приведемъ, напр., одно мсто изъ книги г. Пругавина. Разсказывая о пристрастіи крестьянъ къ картинкамъ, онъ говоритъ:
‘По этому поводу намъ невольно вспоминается слдующій, по нашему мннію, глубоко т_р_о_г_а_т_е_л_ь_н_ы_й курсивъ нашъ) народный разсказъ, записанный однимъ изъ статистиковъ московскаго земства.
‘Старикъ-крестьянинъ, возвращаясь откуда то домой, вмст съ своей женой, нашелъ на дорог исписанный листокъ писчей бумаги.
— ‘Крестись, старуха, — говоритъ онъ, обращаясь къ жен,— y насъ теперь дома грамотка завелась!
— ‘А ты, старикъ,— отвчаетъ жена,—прилпи грамотку-то на стну: в_с_е в_ъ и_з_б_-т_о п_о_в_е_с_е_л__е б_у_д_е_т_ъ (курсивъ автора).
‘Такъ скромны эстетическія требованія мужика, придавленнаго нуждой, но въ то же время и такъ живучи’ (стр. 284).
Г. Пругавинъ тронутъ такой живучестью въ мужик потребностей высшаго порядка, не замчая, что въ сущности его умиленіе обидно для ‘народа’. Въ самомъ дл, что тутъ особеннаго, чмъ можно бы и стоило ‘тронуться’? Вдь, не былъ бы онъ тронутъ, если бы кто-нибудь изъ его друзей-интеллигентовъ, пожелалъ украсить стны своей комнаты картинкой. Ему показалось бы такое желаніе вполн простымъ и естественнымъ.
Для г. Пругавина потребовалась цлая книга, чтобы убдить себя въ слдующихъ истинахъ: ‘1) народъ желаетъ учиться, 2) народъ желаетъ читать, 3) народъ жаждетъ духовныхъ, нравственныхъ впечатлній’. И только посл тщательнаго разсмотрнія всхъ ‘за’ и ‘противъ’, г. Пругавинъ заявляетъ, ‘Смемъ думать, что намъ удалось установить достаточно прочно эти три главныя положенія’.
Вопросъ не въ томъ, желаетъ ли народъ учиться и есть ли y него высшія потребности, a въ томъ, какъ и кто долженъ удовлетворить его ‘запросы’?
Врядъ ли кто отрицаетъ теперь необходимость бороться съ невжествомъ народа, какъ съ такимъ зломъ, которое подрываетъ вс ‘благія начинанія’, къ какой бы области они ни относились. Но нужно же разбираться въ вопрос. Г. Пыпинъ, возражая въ 1891 г. г. Пругавину, вполн справедливо возмущался фииантропической постановкой вопроса, какъ это длаетъ г. Пругавинъ и во второмъ изданіи своей книги. ‘Мы должны бы, кажется, — говоритъ г. Пыпинъ,— весь вопросъ ставить иначе — развивать мысли не о томъ, что какая то ‘интеллигенція’ обязана за что-то расплатиться съ народомъ, устраивая для него филантропическія школы, a о томъ, чтобы народное образованіе, независимо отъ всякой личной философіи, поставлено было тмъ нормальнымъ образомъ, какимъ оно могло быть и было поставлено y другихъ народовъ, чтобы народъ пользовался извстною долею образованія не вслдствіе случайной благотворительности, a въ правильномъ законномъ порядк вещей… Проповдь филантропіи питаетъ заблужденіе, отводитъ глаза отъ необходимости ставить вопросъ во всей его національной, государственной широт!’…
Въ предисловіи къ настоящему второму изданію г. Пругавинъ возражаетъ, что онъ и не имлъ въ виду возлагать ва интеллигенцію дло народнаго просвщенія ‘во всемъ его объем’, a только ту часть его, которая заключается ‘въ заботахъ о вншкольномъ образованіи народа: изданіе книгъ, картинъ, распространеніе ихъ въ народной сред, устройство библіотекъ, читаленъ и книжныхъ складовъ, организація народныхъ чтеній и т. п’. Но для выполненія этой программы ‘во всемъ ея объем’ необходимы извстныя условія. Что можно, интеллигенція длаетъ.
Мартъ 1895 г.