Надеждин Н. И.: биографическая справка, Надеждин Николай Иванович, Год: 2000
Время на прочтение: 12 минут(ы)
Оригинал здесь — http://www.rulex.ru/01140230.htm
Надеждин, Николай Иванович — ученый и критик (1804 — 56), сын священника, воспитанник Московской духовной академии. Был преподавателем в рязанской духовной семинарии, потом домашним наставником в Москве. Уже в академии Н., под руководством Ф.А. Голубинского , познакомился с немецкой философией, из которой, по его собственным словам, почерпнул взгляд на историю человечества как на процесс выработки идей, под влиянием условий, времени и места. Сойдясь с Каченовским (см.), Н. написал для ‘Вестника Европы’ статью о торговых поселениях итальянцев на северном Черноморье, затем, с 1828 по 1830 год — ряд критических статей по современной литературе. В 1830 году Н. сотрудничал в ‘Московском Вестнике’ Погодина , в 1831 году основал журнал ‘Телескоп’, при котором, в качестве приложения, издавалась ‘Молва’. Диссертация его о романтической поэзии (‘De poeseos. quae Romantica audit, origine, indole et fatis’, М., 1830, извлечения из нее — в первых книжках ‘Вестника Европы’ и ‘Атенея’, того же года), написанная на степень доктора по словесному факультету, находилась в связи с его критическими статьями в ‘Вестнике Европы’. В 1832 — 35 годах Н., в звании ординарного профессора, читал в Московском университете теорию изящных искусств, археологию и логику. Его лекции были блестящими импровизациями, производившими глубокое впечатление на слушателей, хотя некоторые из них и находили впоследствии в чтениях Н. отсутствие серьезного содержания. В 1836 году ‘Телескоп’ был запрещен за ‘Философические письма’ Чаадаева, а Н. сослан в Усть-Сысольск. Этим закончилась деятельность его как критика и публициста. Уже в первой своей критической статье: ‘Литературные опасения за будущий год’, появившейся в Љ 21 и 22 ‘Вестника Европы’ 1828 года за подписью: ‘Экс-студент Никодим Надоумко’, Н. выступил с резким отрицанием всей тогдашней литературы, находя, что в прославленных поэмах того времени нет и тени художественного единства, нет идеи, нет лиц, ясно понятых самим автором, нет выдержанных характеров, нет и действия: все бессвязно, вяло, бледно и натянуто, несмотря на кажущийся блеск и жар. Выступая против господствовавшего тогда в нашей литературе романтизма, Н. доказывал, что и классицизм, и романтизм имели крупное историческое значение, представляя две стороны развития человеческого духа и являясь в то же время отражением двух различных миров — античного и средневекового, новейший же французский романтизм так же мало похож на романтизм средних веков, как псевдоклассическая литература на греческую, и является жалкою подделкою под истинный романтизм, возрождение которого в наше время столь же нелепо, как и восстановление классицизма. Являясь последователем Шеллинга, Н. в числе тезисов своей диссертации выставил известное положение: ‘где жизнь, там и поэзия’, он утверждал, что творческая сила есть не что иное, как ‘Жизнь, воспроизводящая саму себя’, говорил об идее, как о душе художественного произведения, о художественности, как о сообразности формы с идеею, рассматривал литературу, как одно из частных проявлений общей народной жизни, требовал, чтобы она сознала свое назначение — быть не праздною игрою личной фантазии поэта, а выразительницей народного самосознания. Бедность нашей поэзии Н. приписывал недостатку серьезной и сильной общественной жизни. На вопрос о том, дает ли русская старина поэтический материал для обновления народного духа в литературе, Н. отвечает отрицательно. История удельной Руси представляет собою период чисто физического расширения, лишенный действительной жизни: последняя требует ‘могущественного начала духа’, которого тогда не было. В московском периоде физиономия русской народности еще не установилась, это только подготовительная ступень к действительно государственной истории, открываемой Петром Великим . Что касается народной литературы, то в древнем периоде русской истории ее не было, потому что народный язык не подвергался литературной обработке. Св. писание было принесено к нам на церковно-славянском языке, на котором и возникла у нас письменность, народная речь долго поэтому не могла развиться ‘в живую народную словесность’. Обращаясь к современности, Н. спрашивал: ‘как быть литературе русской, когда нет еще языка русского’? Улучшению языка может содействовать более широкая литературная жизнь и критика. Лексическому его обогащению должны послужить родственные славянские языки, синтаксическому улучшению — народная песня, поговорка, прибаутка. В баснях Крылова и романах Загоскина Н. видел первые и блестящие опыты возведения простонародного языка на ступень литературного достоинства. Начав писать в журнале Каченовского, который находился тогда в полном пренебрежении, считался защитником всего устарелого и бездарного в литературе, врагом всего современного и даровитого, Н. приобрел репутацию зоила и педанта, сделался предметом едкой критики Полевого и колких эпиграмм Пушкина (‘Притча’, ‘Мальчишка Фебу гимн поднес’). Вскоре, однако, Пушкин понял, что в злейшем его враге кроется преданнейший друг, и поместил в ‘Телескопе’ известную полемическую статейку под псевдонимом Феофилакта Косичкина. ‘Телескоп’ продолжал развивать идеи, выраженные Н. в его ранних статьях, но имел ограниченный успех: критика его долго не проникала в публику. На крупное значение Н. в истории русской литературы впервые указал лишь в год его смерти Чернышевский (‘Очерки гоголевского периода русской литературы’, в ‘Современнике’ 1855 — 56 годы, отдельно издан, Санкт-Петербург, 1892), приписывающий ему значение учителя и образователя Белинского . Некоторые отрицают преемственную связь между Белинским и Н. Правильное решение между двумя крайностями заключается, по мнению П.Н. Милюкова (‘Русская Мысль’, 1895, No 4), в том, что Н. примкнул к умственному движению, выразившемуся в шеллингизме, но опоздал принять ближайшее участие в выработке основных идей нового миросозерцания, представителями которого уже в средине 1820-х годов были у нас Велланский, Галич, Давыдов, М.Г. Павлов, Веневитинов, князь В.Ф. Одоевский. Во всяком случае нельзя не признать, что именно под влиянием Н. литературная критика перестала ограничиваться беглыми заметками, основанными на личных впечатлениях, а не на теоретических началах. Даже враги Н. (например, ‘Телеграф’ Полевого) незаметно для самих себя стали повторять его мысли и вместе с тем распространять их в обществе, подготовляя почву для усвоения критики Белинского. Н. — один из талантливейших русских людей. Обширные сведения, исторические, богословские и литературные, соединялись в нем с большим остроумием и сильным теоретическим умом. Несимпатичной его чертой был ‘приторный патриотизм’, приводивший его к таким выходкам, как опоэтизирование русского кулака, он повторял обычную фразеологию тогдашней официальной народности и развивал бюрократические взгляды на народ, не всегда в согласии с основными своими воззрениями. Вообще он не отличался твердостью убеждений. В ссылке Н. пробыл год, написав за это время около ста статей для ‘Энциклопедического Словаря’ Плюшара и несколько замечательных исследований для ‘Библиотеки для Чтения’ 1837 год (‘Об исторической истине и достоверности’, ‘Опыт исторической географии русского мира’). Затем он прожил несколько лет в Одессе, работая по истории юга России в ‘Одесском обществе любителей истории и древностей’. В 1840-1841 годах Н., по поручению Д.М. Княжевича , совершил обширное путешествие по славянским землям и в венских ‘Jahrbucher fur Litteratur’ (1841 год, т. XCI) поместил статью о наречиях русского языка. В 1843 году Н. сделался редактором ‘Журнала Министерства Внутренних Дел’, в котором напечатал ряд ценных трудов по географическому, этнографическому и статистическому изучению России (‘Новороссийские степи’, ‘Племя русское в общем семействе славян’ [т. I], ‘Исследование о городах русских’ [т. VI-VII], ‘Объем и порядок обозрения народного богатства’ [т. IX] и др.). Вместе с тем Н. сделался при министре Л.А. Перовском своего рода экспертом по историческим и религиозно-бытовым вопросам. Из работ Н., явившихся результатом официальных поручений, опубликованы две: ‘Исследование о скопческой ереси’ (Санкт-Петербург, 1845) и ‘О заграничных раскольниках’ (1846), обе перепечатаны в ‘Сборнике правительственных сведений о раскольниках’ Кельсиева (Л., 1860-62). Записка о заграничных раскольниках, для составления которой Н. в 1845-1846 гг. ездил за границу, дает много ценных сведений о положении липован накануне основания белокриницкой иерархии. Она проникнута всецело теми воззрениями на раскол, которые господствовали в тогдашних правительственных сферах. В записке Н. имеются намеки на то, как он, живя между раскольниками, ‘в их селениях и домах’, выведывал то, что ему нужно было знать, тщательно скрывая цель своих розысков. С конца 1848 года Н. был председательствующим в отделении этнографии географического общества, в изданиях которого он принимал деятельное участие, как редактор ‘Географических Известий’ и ‘Этнографического Сборника’ (1853). В статье ‘Об этнографическом изучении русского народа’ (‘Записки Русского Географического Общества’, кн. 2, Санкт-Петербург, 1847) Н. широко намечает объем науки этнографии и ее разветвления по разным сторонам народной жизни (изучение народности со стороны историко-географической, со стороны народной психологии, археологии, быта и проч.). Он дал несколько образцовых трудов по исторической географии и составил этнографическую программу, рассылка которой доставила географическому обществу массу ценных данных. Направление Н. в этой области А.Н. Пыпин (‘История русской этнографии’, т. I) характеризует как этнографический прагматизм, стремившийся исходить из непосредственных, точных фактов, и приписывает ему большую долю улучшения приемов наблюдения и собирания этнографических материалов. Сочинения Н. никогда собраны не были. В первые 2-3 года своей литературной деятельности Н. печатал довольно много стихотворений в духе Шиллера, слабых с точки зрения художественной. В издании ‘Сто русских литераторов’ (т. II, Санкт-Петербург, 1841) помещен рассказ Н. ‘Сила воли’. Его автобиография (неоконченная) напечатана с дополнениями П.С. Савельева и со списком работ Н., в ‘Русском Вестнике’ 1856 года (март). — См. ст. С. Трубачева в ‘Историческом Вестнике’ (1889 год, No 8 и 9), М.М. Филиппова в ‘Русском Богатстве’ (1894 год, No 9), Н. Козмин ‘Научная Жизнь и научно-литературная деятельность’ (Санкт-Петербург, 1912, ‘Записки Историко-Филологического Факультета Санкт-Петербургского университета’, CXI).
Надеждин // Литературная энциклопедия: В 11 т. — [М.], 1929-1939.
Т. 7. — М.: ОГИЗ РСФСР, гос. словарно-энцикл. изд-во ‘Сов. Энцикл.’, 1934. — Стб. 566-569.
http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le7/le7-5661.htm
НАДЕЖДИН Николай Иванович [1804-1856] (псевдоним Никодим Недоумко с Патриарших прудов) — русский лит-ый критик 30-х гг. прошлого столетия, профессор словесных наук Московского университета. Р. в семье сельского дьякона, учился в рязанском духовном училище и Московской академии, по окончании к-рой преподавал богословие в рязанской семинарии. Начало лит-ой деятельности Н. относится к 1828, когда он выступил в ‘Вестнике Европы’ Каченовского (NoNo 21 и 22) со статьей ‘Литературные опасения за будущий год’. После ряда критических работ Н. написал диссертацию на латинском яз., отрывки к-рой известны под названием ‘О настоящем злоупотреблении и искажении романтической поэзии’, получил после ее защиты степень доктора словесных наук и был назначен в Московский университет [1831] профессором по кафедре изящных искусств и археологии. Одновременно П. организовал журнал ‘Телескоп’ (см.) и его приложение ‘Молву’. Литературно-критическая деятельность Н. продолжалась до 1836, когда за помещение ‘Философических писем’ П. Я. Чаадаева ‘Телескоп’ был закрыт и Н. сослан в Усть-Сысольск. По возвращении из ссылки в 1838 Н. занимался этнографическими и историческими исследованиями, в частности историей религии, с 1842 редактировал ‘Журнал Министерства внутренних дел’.
Являясь одним из ранних сторонников реалистической критики, Надеждин своими первыми лит-ыми выступлениями возглавил борьбу против господствовавшего в то время в русской лит-ре романтизма.
Отвергая романтическое ‘душегубство’, развиваемое в бесчисленных вариациях, Надеждин требовал заменить все это существенным достоинством и величием изображаемых предметов. Нападая на Полевого, на романтиков, Н. нападал на первых порах и на Пушкина, критикуя последнего за скитанья по ‘керченским острогам, цыганским шатрам и разбойническим вертепам’ и за малоидейные поэмы вроде ‘Графа Нулина’. Пушкин отвечал Н. злыми эпиграммами (‘Притча’, ‘Мальчишка Фебу гимн поднес’ и др.). После ‘Полтавы’ и особенно ‘Бориса Годунова’ отношение Надеждина к Пушкину изменилось. Борьба Надеждина против Полевого и Пушкина — отражение борьбы буржуазной демократии с ограниченностью промышленной буржуазии и либерального дворянства. Надеждин настаивал на необходимости философского углубления литературной критики. Для него характерно воззрение на общественный процесс как на развитие, характерно признание, что история человечества ‘…есть не что иное, как беспрестанное движение, непрерывный ряд изменений’. Отсюда — исторический подход к действительности. Его принцип — ‘сознательное творчество, руководствующееся отчетливым пониманием минувшего’. Нужно, чтобы ‘история почиталась не простым только поминанием упокойников, но учительницей настоящего и истолковательницей будущего’. Считая искусство выражением жизни, Н. для русской лит-ры выставил три принципа: естественность, оригинальность, народность. Естественность есть не что иное, как реализм, народность — требование национального искусства. Соответственно этим требованиям основными жанрами лит-ры Н. выдвигал повесть и роман. Н. жестоко осмеял Ф. Булгарина, пытавшегося ‘Иваном Выжигиным’ подделаться под народность.
Европеизм — одна из основных установок Н. как критика. ‘Чтобы возбудить сию спящую массу задержанных, но не истощенных сил, потребна электрическая батарея идей свежих, могучих’. ‘Пусть ум питается европейской жизнью, чтобы быть истинно русским, пусть лит-ра его, освежаясь воздухом европейского просвещения, остается тем, чем должна быть всякая живая самобытная литература — самовыражением народным’. Таковы те требования, к-рые ставили себе ‘разночинцы’, точнее — буржуазная демократия в лице Н. Расцвет просвещения и искусства должен был однако наступить, по мнению Н., ‘под сенью августейшего монарха’. Позже Н. разочаровался в своих ожиданиях, наметившийся надлом в его взглядах завершился в связи со ссылкой. Николаевский режим сделал себе еще одного честного слугу.
Историческое лицо Н. правильно определил еще Н. Г. Чернышевский, поставив его в один ряд с Белинским как его ‘образователя’. Не следует, разумеется, понимать это определение Чернышевского в том смысле, что Белинский был органическим продолжателем критического метода Надеждина. Несмотря на то, что деятельность Н. характеризовалась многими особенностями, характерными для молодого Белинского (философский идеализм, романтическое западничество, пантеистическая интерпретация Шеллинга, логически приводившая обоих к примирению с действительностью), пути обоих критиков не были однородными. Идеологу разночинцев 40-х гг., Белинскому удалось преодолеть примирение с действительностью и ценою мучительных исканий пробиться к материализму и социализму. Н., отражавший идеологию более консервативных кругов мелкой буржуазии, этого пути не преодолел. В его староверческой борьбе против романтической поэзии несомненно отразилась непорванная связь с феодально-дворянской эстетикой классицизма, связь, обусловленная тем дореформенным укладом, в котором мелкая буржуазия занимала подчиненное, зависимое положение. Этой зависимостью объясняются и частые у Н. проявления квасного ‘официального’ патриотизма и его яростные филиппики против революции. Н. сыграл безусловно положительную роль в истории русской критики, но политическая реакционность бесспорно затормозила развитие его критического таланта [см. раздел о Н. в ст. ‘Критика’ (русская)].
Библиография: I. De origine natura et fatis poseos, quae Romantica audit, M., 1830 (диссертация на степень доктора по словесному отделению, рецензии: ‘Моск. телеграф’, 1830, No 10, ‘Моск. вестник’, 1830, ч. 3, No 9), О современном направлении изящных искусств, Речь, М., 1833, Об исторических трудах в России, ‘Библиотека для чтения’, 1836, No 1, Об исторической истине и достоверности, там же, 1837, No 2, Опыт исторической географии русского мира, там же, 1837, No 6, Об этнографическом изучении народности русской, ‘Записки Русск. географич. об-ва’, Петербург, 1847, II, и мн. др. Напечатал много стихотворений в первые 2-3 года своей лит-ой деятельности. В изд. ‘Сто русских литераторов’ (т. II, СПБ, 1841) помещен рассказ Н. ‘Сила воли’. Автобиография (неоконченная, доведена до 1841) напеч. с дополн. П. С. Савельева в ‘Русском вестнике’, 1856, март. Некоторые статьи Н. помещены в прилож. к т. I ‘Полн. собр. сочин.’ Белинского (СПБ, 1900, под ред. С. Венгерова), Статьи в сборнике, составленном В. Зелинским, ‘Русская критическая литература о произведениях А. С. Пушкина’, ч. 2, изд. 3-е, М., 1905, и ч. 3, изд. 2-е, М., 1901, Два ответа Чаадаеву в книге М. Лемке ‘Николаевские жандармы и литература’, СПБ, 1908.
II. Чернышевский Н. Г., Очерки гоголевского периода, СПБ, 1892 (или журн. ‘Современник’, 1856, No 4), Иванов И., История русской критики, ч. 2, М., 1898 (или ‘Мир божий’, 1897, VIII-IX), Милюков П. П., Главные течения русской исторической мысли, М., 1898, Белинский В. Г., Сочин., т. IV, под ред. Венгерова, СПБ, 1901, Козьмин Н. К., Николай Иванович Надеждин, СПБ, 1912, Сакулин П. Н., Русская литература, ч. 2, М., 1929, Коган П. С., Н. И. Надеждин в сб. ‘Очерки по истории русской критики’, т. II, под ред. А. Луначарского и Вал. Полянского, Гиз, М., 1929.
III. Добролюбов И. В., Биографический словарь писателей, ученых и художников уроженцев (преимущественно) Рязанской губ., Рязань, 1910 (со списком трудов Н.), Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, т. IV, П., 1917, Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924.
Оригинал здесь — http://www.krugosvet.ru/articles/87/1008793/1008793a1.htm
НАДЕЖДИН, НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ (1804-1856), русский литературный критик, этнограф, лингвист. Родился 5 (17) октября 1804 в с. Нижний Белоомут Зарайского уезда Рязанской губ. в семье потомственных священнослужителей. В 1815 окончил Рязанскую семинарию (выдающимся учебным успехам в которой, по некоторым сведениям, обязан своей фамилией — предки Надеждина именовались по месту жительства Белоомутскими или Беловодскими), в 1824 — Московскую духовную академию. В 1824-1826 — профессор словесности и немецкого (позже и латинского) языка в Рязанской семинарии, после чего, уволившись из духовного звания, стал домашним учителем в московской семье Самариных. С первыми стихами, эстетическими статьями и переводами выступал с 1828 в журнале ‘Вестник Европы’, первая же из литературно-критических статей Надеждина (под псевд. ‘Экс-студент Никодим Надоумка’, иногда Недоумко) Литературные опасения за будущий год (1828) вызвала сенсацию. Главным объектом полемического пафоса Надеждина здесь, а также в статьях Сонмище нигилистов, Две повести в стихах: ‘Бал’ и ‘Граф Нулин’, ‘Полтава’. Поэма Александра Пушкина, ‘Иван Выжигин’, нравственно-сатирический роман, Всем сестрам по серьгам (все 1829) был романтизм как тяготение к аффектации, фантазийной импровизационности и фрагментарности в сюжете, характерах и стиле, следы чего критик находил в творчестве У.Шекспира и П.Кальдерона, А.С.Пушкина и Е.А.Баратынского, В.Гюго и Дж.Байрона. Сторонник нравственно-воспитательной ориентации искусства, Надеждин был, однако, противником классицистского ‘украшения природы’ и наивно-прямолинейного морализирования (свойственного, например, роману Ф.В.Булгарина Иван Выжигин).
Надеждин ратует за здравый смысл, соразмерность и гармонию, нередко при этом сближая романтическое своеволие с политическим либерализмом и бунтарством. Отвергаемый частью литературной общественности (Н.А.Полевой, О.М.Сомов, Пушкин, назвавший Надеждина в одной из своих язвительных эпиграмм ‘болваном семинаристом’), Надеждин, тем не менее, в 1829 был избран в члены-соревнователи Общества истории и древностей российских, сделав в 1830 доклад Предначертание исторически-критического исследования древнерусской системы уделов и в том же году защитив докторскую (минуя степень магистра) диссертацию О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтической. В 1831-1835 Надеждин — профессор Московского университета по кафедре изящных искусств и археологии.
Опираясь на принцип единства законов бытия и мышления и распространяя идею закономерности на процесс художественного творчества, Надеждин выстроил линию развития поэзии от объективно-классических форм античности, изображавшей ‘внешнюю’ жизнь, через субъективно-романтическую форму Средневековья, воплощающую ‘постоянное самоуглубление’ и ‘идеальное самосозерцание’, к синтетической поэзии нового времени, в связи с чем и западноевропейский классицизм 18 в. (называемый Надеждиным ‘веком кощунства и нечестия’), и современный ‘неистовый’ романтизм рассматривался эстетиком как анахроничные, ‘подражательные’ формы (см. также трактат Надеждина О современном направлении изящных искусств, 1833, где, в частности, выдвигается мысль о необходимости высвобождения литературного героя от диктата авторского замысла, чем грешат, по мнению Надеждина, герои Ф.Шиллера и А.С.Грибоедова — ст. ‘Горе от ума’. Комедия… А.Грибоедова, 1831, аналогичен протест против экзальтации в актерской игре в цикле статей Надеждина Русский театр. Письма в Петербург, 1833, а также в ст. История поэзии: Чтения… С.Шевырева, 1836).
В 1830-е годы, одобряя нравственно-христианскую поэзию А.Ламартина, А.Манцони (Мандзони) и Новалиса и отвергая ‘макабрскую пляску мертвых костей на кладбище жизни’ Байрона, Р.Саути, В.Гюго и Ж.Занд, Надеждин приветствовал пушкинскую трагедию Борис Годунов как истинно народную драму, находя, однако, с точки зрения художественной логики, цельности и психологического правдоподобия, фрагментарным и поверхностным ‘арабеском’ роман Евгений Онегин и неглубокими поэмы Граф Нулин и Домик в Коломне. При этом одним из первых Надеждин высоко оценил творчество Н.В.Гоголя, ‘великого комика жизни действительной’. Аргументируя особую роль романа в современной литературе (ст. ‘Рославлев’, или Русские в 1812 М.М.Загоскина, 1831, где из-за ‘неразвитости’ русского общества недосягаемым образцом для отечественной словесности выдвигаются исторические романы В.Скотта), критик призывает к ‘примирению’ русской народности и европеизма, что в грядущем должно привести, по Надеждину, к выполнению Россией своей глобальной мессианской роли (цикл Летописи отечественной литературы, 1832, Обозрение русской словесности за 1833 год, 1834, Европеизм и народность в отношении к русской словесности, 1836).
Несчастливая любовь к сестре А.В.Сухово-Кобылина (в будущем писательница Евгении Тур, 1815-1892) повлекла за собой уход Надеждина с кафедры и его путешествие (1835) по странам Европы (Германия, Франция, Швейцария, Италия, Австрия). После публикации в 1836 в ‘Телескопе’ Философического письма П.Я.Чаадаева журнал распоряжением царя был закрыт, а Надеждин сослан в Усть-Сысольск, затем в Вологду (‘прощен’ в январе 1838).
С конца 1830-х годов разворачивается обширная научная деятельность Надеждина в области богословия, эстетики, этнографии, географии, фольклористики, истории и т.п., около 100 статей написаны им для Энциклопедического лексикона А.Плюшара. Надеждин активно выступает против ‘мрачного скептицизма’ исторической школы М.Т.Каченовского, намечает пути изучения национального фольклора народов России (Народная поэзия у зырян, 1839), закладывает основы отечественной исторической географии, прослеживает эволюцию русского литературного языка в его соотношении со старославянским, содействует становлению славяноведения как науки и т.д. Автор фундаментальных трудов по этнографии (Об этнографическом изучении народности русской, 1847, где, в частности, говорится о необходимости изучения ‘русских вне России’, и др.), Надеждин в 1848 избирается председателем отделения этнографии Русского географического общества. Существенный вклад в отечественную науку внесли труды Надеждина Об исторической истине и достоверности (1837), О наречиях русского языка (1841), О русских народных мифах и сагах, в применении их к географии и особенно к этнографии русской (1857). Среди других произведений Надеждина — Записка о путешествии по южно-славянским странам (1842), где, в частности, проявлен особый интерес к древнерусской письменности, книга Исследование о скопческой ереси (1845), записка О заграничных раскольниках (1846), труды по истории Новороссийского края, Бессарабии, рассказ в форме исповеди католического монаха Сила воли. Воспоминания путешественника (1841).
Надеждин был также редактором ‘Одесского альманаха’ (1839-1840), после переселения в 1842 в Петербург — ‘Географических известий’ (1848) и ‘Журнала Министерства внутренних дел’ (1842-1856). Состоя с 1842 на службе в этом министерстве, по его заданию исследовал раскол, сделав вывод о необходимости ужесточить гонения властей на скопцов, хлыстов и др. представителей религиозного инакомыслия как опасных для государственного устройства.
Разносторонний и плодовитый исследователь, Надеждин вошел в историю русской гуманитарной культуры прежде всего как один из зачинателей, наряду с Д.В.Веневитиновым, И.В.Киреевским и В.Ф.Одоевским, русской философской эстетики и непосредственный предшественник концептуальной литературной критики В.Г.Белинского.
Умер Надеждин в Петербурге 11 (23) января 1856.
Оригинал здесь — http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=1655
Надеждин Николай Иванович (1804-1856), критик, историк, издатель
Характеристика фонда: Ф. 199, 168 ед. хр., 1813-1825
Аннотация:
Статьи, басня ‘Царь Тигр’, стихотворения, повесть ‘Сила воли. Из дорожных воспоминаний’, рассказ ‘Пагубные следствия непослушания’, переводы, речи, лекции, хронологические записи по древней истории, обозрение предметов по классу словесности для семинара ‘Наука церковного красноречия’, ‘О русской словесности семнадцатого века’, конспект чтений по истории русской словесности’, ‘Введение в словесность’, проект устава губернского училища, правила для годичных экзаменов студентов Московского университета, список предметных рубрик для словаря, записи по топографии Таманского полуострова, истории церкви, материалы по иерархическому устройству церкви, список населенных мест начала XVIII в., выдержки из дорожных воспоминаний, этнографическая программа для Камчатско-Американской экспедиции Русского географического общества, записные книжки. Отзывы о работах разных авторов.
Личные документы, автобиография, формулярный список, материалы о работе в 1-й Московской гимназии, отношения разных учреждений и организаций. Список книг с посвящением Н. И. Надеждину.
Письма Н. И. Надеждина А. И. Надеждиной, И. И. Надеждину (сестра, отец). Письма Н. И. Надеждина: А. А. Краевскому, М. П. Погодину, Е. В. Сухово-Кобылиной, М. И. Сухово-Кобылиной. Письма Н. И. Надеждину К. С. Аксакова, С. Т. Аксакова, А. В. Головнина, Л. В. Дубельта, П. И. Кеппена, И. П. Лепранди, Ж. Мюллера, И. С. Сербиновича и др.
Дневники Е. В. Сухово-Кобылиной, заметки И. А. Шляпкина о Н. И. Надеждине. Письма: Л. В. Дубельта А. М. Княжевичу, А. М. Княжевича Н. В. Любомудрову. Студенческие работы.