На прииске, Дробыш-Дробышевский Алексей Алексеевич, Год: 1888 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 54 минут(ы)

ОЧЕРКИ ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОСТИ
въ Енисейской тайг.

А. Уманьскаго

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Товарищество ‘Печатня С. П. Яковлева’, Демидовъ пер., No 1.
1888.

На пріиск.

Въ этихъ небольшихъ, мстами, быть можетъ, слишкомъ отрывочныхъ воспоминаніяхъ, которыя я предлагаю вниманію читателей, я старался разсказать только то, что я самъ видлъ и что хорошо узналъ во время своей жизни на пріиск. Многое изъ разсказываемаго мною, какъ мн извстно, столь же относится и ко всмъ другимъ пріискамъ, какъ и къ тому, на которомъ я былъ. Быть можетъ, мои сообщенія кой-гд ошибочны, кой-гд неполны, но въ такомъ случа прошу читателя приписать это лишь моей неумлости, быть можетъ дурному пониманію дла, но никакъ не пристрастію и не желанію фальшиво освщать факты. Мн кажется, что золотопромышленное дло иметъ столь большое значеніе для края, интересы его такъ слились съ жизнью цлыхъ областей Сибири, что затемнять истинное положеніе длъ пристрастнымъ изображеніемъ и фальшивымъ толкованіемъ фактовъ было бы очень печально. Во всякомъ случа, я слишкомъ далекъ отъ подобнаго намренія.

Енисейскія золотыя розсыпи, когда-то очень богатыя, но теперь обднвшія, все-таки и до сихъ поръ составляютъ главный центръ мстной жизни. Ими преимущественно держится мстная торговля, он поставляютъ контингентъ богачей, даютъ занятіе масс, изъ рабочаго он привлекаютъ чуть-ли не большую часть поселенцевъ, изъ крестьянъ занимаютъ цлыя деревни, какъ извозомъ, такъ и непосредственною работой въ тайг. Вращаясь въ мстномъ обществ, вы рдко встртите человка, который бы не былъ на пріискахъ, въ ‘тайг’, и несомннно, что своеобразныя условія пріисковой жизни кладутъ отпечатокъ на всю физіономію сибирскаго общества. На основаніи всего этого, можно смло сказать, что жить въ Сибири, а тмъ больше въ одномъ изъ ея золотопромышленныхъ центровъ, и но видть пріисковъ — все равно, что жить въ Рим и не видть папы. Уже одно это, кром другихъ, частныхъ обстоятельствъ, заставило меня согласиться принять мсто служащаго въ Южной тайг, хотя мсто само по себ не представляло ничего привлекательнаго. Отношенія въ тайг на столько грубы, служба такъ тяжела, что многіе знакомые смотрли на меня съ сожалніемъ, совтуя мн отказаться отъ моего намренія: оно казалось имъ безразсуднымъ. Грустно покачивая головами, они утверждали, что мн, непривычному, не вынести тяжелыхъ условій пріисковой жизни. ‘Тамъ — говорили они — вамъ придется вставать въ три часа, ложиться въ десять, бродить чуть не по колно въ вод, а самое худшее — имть дло съ толпою грубыхъ, отптыхъ людей’. Признаюсь, слушая это, я самъ начиналъ колебаться въ своемъ намреніи, желалъ въ тайн какихъ-либо препятствій къ поздк, сомнваясь въ своихъ силахъ. Но дло было сдлано, мсто принято, препятствія не являлись — и съ наступленіемъ срока, я выхалъ изъ Енисейска.

Сначала дорога въ Южную тайгу шла по ‘жилымъ мстамъ’, по Красноярско-Енисейскому почтовому тракту. Собственно таежная начинается только отъ богатаго и большого села Усть-Тунгуски, гд сворачиваютъ въ сторону и переправляются на правый, пустынный берегъ Енисоя. На этомъ берегу находится только одна деревушка, Климовка, да маленькій поселокъ изъ нсколькихъ домовъ — Быкъ. Дальше встрчаются, вплоть до пріисковой мстности, единственно зимовья, таежныя почтовыя станціи, затерянныя среди безконечной тайги. Надодливо тянется по сторонамъ узкой дороги все лсъ да лсъ, сани ныряютъ поминутно въ ухабахъ, ‘нуркахъ’, какъ ихъ именуютъ здсь, переваливаются съ горы на гору, и эти горы длаются все выше, по мр приближенія къ пріискамъ, все больше и больше стсняютъ горизонтъ. Зимовья находятся въ разстояніи тридцати съ лишнимъ верстъ одно отъ другого, на половин этого разстоянія попадаются такъ называемыя ‘половинки’, гд лошадей не перепрягаютъ, но останавливаются отдохнуть, напиться чаю. Вншній видъ Зиновьевъ печаленъ, на расчищенной отъ лса полянк помщается старый, продолговатый домъ, возл него конюшня и казармы для рабочихъ, въ вид неуклюжаго сарая. Земля, гд строятся зимовья, состоитъ въ частномъ владніи нсколькихъ золотопромышленниковъ, въ качеств пріисковой земли, и подъ почтовыя станціи сдается въ аренду. Зимовщики обязываются содержать лошадей для прозжихъ и почты, поправлять дорогу, заготовлять припасы для прозжающихъ служащихъ и проходящихъ рабочихъ, съ которыхъ, конечно, дерутъ порядочныя цны (поставить самоваръ стоитъ здсь 20 копекъ). При одномъ изъ Зиновьевъ, Татарк, находится казакъ для присмотра за порядкомъ, что нисколько не мшаетъ зимовщикамъ вести обширную торговлю запрещеннымъ въ тайг спиртомъ. Изъ какого класса зимовщики набираются, но знаю: по всей вроятности, изъ мщанъ, изъ поселенцевъ, изъ отставныхъ солдатъ, судя по типамъ ихъ лицъ. На одномъ зимовь всмъ хозяйствомъ завдывали четыре двушки, одтыя какъ барышни, он, какъ я узналъ это впослдствіи, родились въ тайг и никогда изъ нея не вызжали. Особенно мн памятна одна изъ нихъ, самая младшая, съ симпатичнымъ личикомъ и большими темными глазами, со скромными, застнчивыми движеніями, которыя такъ часто встрчаются у сибирскихъ двушекъ. И между тмъ, эта двушка, по разсказамъ, прекрасно вела хозяйство, управлялась съ пьяными рабочими и на всемъ скаку останавливала разгорячившуюся лошадь! Внутреннее убранство Зиновьевъ больше чмъ скромно — состоитъ изъ стола, изъ нсколькихъ массивныхъ деревянныхъ кроватей съ деревянными кругляками въ головахъ вмсто подушекъ. Меня сначала удивила эта скромность, потому что въ зимовьяхъ останавливаются нердко люди богатые, семейные, съ молодыми, на видъ изнженными, двушками, но въ сущности, эти люди нетребовательны, потому что кто въ состояніи выносить ужасную пріисковую дорогу, того вполн удовлетворитъ скромность зимовщицкой обстановки. Впрочемъ, и то сказать, здитъ по этой дорог немного народу: халъ я въ самое оживленное время года, раннею весною, и только на одной станціи столкнулся со служащимъ, который гналъ въ тайгу ‘бродягъ’, какъ называютъ бглыхъ рабочихъ, и съ женою служащаго, возвращавшеюся въ Енисейскъ. За то по дорог нердко попадались длинные обозы съ провіантомъ, а по сторонамъ нсколько разъ встртились мертвыя, брошенныя у дороги лошади.

Прохавъ по тайг нсколько больше ста верстъ, я прибылъ наконецъ на пріискъ. Была тогда ночь — морозная и лунная. При ясномъ свт луны мн бросилось въ глаза нчто странное въ окружающей мстности. Широкія лощины между горами сплошь изрыты, покрыты искусственными горками и оврагами — ‘отвалами’ и ‘разрзами’, какъ мн объяснилъ конюхъ. Даже ничего не зная объ ихъ искусственности, поражаешься многочисленностью ихъ и какою-то странностью въ расположеніи, несоотвтствіемъ съ окружающею мстностью. Разрзы длаются при ‘вскрышныхъ’ работахъ, когда вскрываютъ верхній слой земли, ‘торфа’, чтобы добраться до песчанаго золотоноснаго пласта. Толщина торфовъ иногда доходитъ до нсколькихъ саженей, а если къ этому прибавить толщину золотоноснаго пласта, то получится глубокій оврагъ, длина котораго достигаетъ полуверсты, а ширина нсколькихъ десятковъ-саженей. Такіе разрзы попадаются на пріискахъ на каждомъ шагу, какъ равно и искусственные холмы, часто довольно высокіе, ‘отвалы’ — торфяные, галечные, юфельные. Когда толщина торфяного пласта слишкомъ значительна, пески добываютъ ‘ортами’, т. о. корридорами, ведущими въ глубь земли отъ боковъ разрза. Отсюда на пріискахъ, надъ освшими ортами, встрчаются нердко глубокія трещины, провалы, какъ будто отъ сильнаго землетрясенія. Пріисковая мстность, можно сказать, каждый годъ мняетъ свой видъ: сносятся прежніе отвалы, возносятся новые, заваливаются дороги и прокладываются другія.-Посл нсколькихъ лтъ отсутствія, легко заблудиться на хорошо знакомомъ пріиск, пойдя по дорог, попадаешь къ отвалу, а то и къ настоящему озеру, которое образовалось искусственно, потому что сюда отвели съ какого-либо другого мста воду. Впрочемъ, все это я узналъ только впослдствіи, пока же видлъ только изрытую между горъ мстность, всю покрытую холмиками, оврагами и печально выглядвшую подъ блымъ саваномъ снга. Мстами долину перескали широкіе и длинные желоба на высокихъ сваяхъ, ‘сплотки’, посредствомъ которыхъ проводится къ машинамъ вода, встртилось нсколько машинъ, выглядвшихъ точно остовы большихъ зданій. Наконецъ показался и самый ‘станъ’, небольшая кучка почернвшихъ деревянныхъ домиковъ.

Разсмотрть хорошо станъ я могъ только на другой день, утромъ. Въ этомъ мст горы нсколько съузились, какъ бы сдвинулись другъ другу на встрчу, грозя сплюснуть жалкую кучку человческихъ жилищъ. Глядя изъ окна на нихъ, я вспомнилъ двустишіе изъ одного стихотворенія:

Чернютъ горъ высокихъ скаты,

И сиротливо смотрятъ хаты…

Дйствительно, он выглядли весьма сиротливо. Станъ состоялъ всего изъ двнадцати построекъ, считая въ томъ числ баню, конюшню и одну заброшенную казарму, куда рабочіе ходили для извстныхъ надобностей. Средоточіе стана составляло продолговатое зданіе, ‘домъ’, гд обиталъ уполномоченный пріиска и матеріальный. Напротивъ ‘дома’ находилось ‘помщеніе’, гд жилъ управляющій, а съ нимъ помстился и я. По сторонамъ этихъ, такъ сказать, столбовыхъ зданій помщались рабочія казармы — отвратительныя постройки съ желзными, переносными печами, безъ досчатыхъ половъ, съ нарами кругомъ стнъ. Пріискъ издавна находился въ аренд, переходя изъ рукъ въ руки, почему временнымъ владльцамъ его не представлялось интереса длать поправки, вс строенія представляли теперь полуразвалившуюся гниль. Въ полуверст отъ этого стана находился, такъ называемый, ‘малый станъ’, лтнее помщеніе рабочихъ, состоявшее изъ жалкой длинной казармы, возл которой помщался досчатый шалашъ для варки каши. Зданіе раздалось во вс стороны, грозя рухнуть каждую минуту, такъ что уполномоченный не ршался нкоторое время приступить къ поправк, опасаясь какъ бы казармы не обрушились при первомъ прикосновеніи.

Живя въ город, я много слышалъ о красотахъ пріисковой мстности. Но теперь еще чуть наступала весна, снгъ лежалъ повсюду, и горы печально выглядли, покрытыя снгомъ, загрязненнымъ обнаженными стволами березокъ. Къ тому же, житель равнинъ, я привыкъ къ широкому, ровному пространству, гд глазъ теряется въ отдаленности горизонта, и меня мучила и раздражала вчная завса изъ горъ. Что за этими горами?.. Должно быть такія-же горы такія-же долины, мрачный, густо разросшійся лсъ и такъ до безконечности. Впрочемъ, и горы иногда открываютъ широкіе горизонты, такіе широкіе, какихъ по представляютъ равнины. Съ одного отвала, возл самаго нашего стана, открывался видъ на другую долину, соединенную съ нашею узкимъ проходомъ. На ней виднлись пятнами пріисковые станы, машины, далеко-далеко блла церковь, и горы амфитеатромъ уходили вдаль. Долина эта была шире, ровне нашей, хотя об он принадлежали къ одной систем пріисковъ по рк Мурожной. На нашей были больше, такъ называемыхъ, ‘уваловъ’, небольшихъ возвышенностей, составляющихъ какъ бы переходъ къ настоящимъ горамъ, да и самыя горы больше двигались въ этомъ мст. Темными, густо заросшими массами он высились по сторонамъ, и только высокій ‘Подголецъ’ бллъ, обнаженный совсмъ отъ растительности. По вершинамъ горъ нердко плыли облака, медленно и плавно, цпляясь за деревья и кустарники. Просыпаясь утромъ, я видлъ эти горы изъ оконъ своей квартиры, я смотрлъ на нихъ во время работы, въ теченіе всего дня, то освщенныя ярко солнцемъ, то затемненныя тучами, а по вечерамъ черными массами он выдлялись на потемнвшемъ вечернемъ неб.

II.

Пріиски Южной системы (енисейскіе пріиски раздляются на дв системы, сверную и южную, имющія каждое свое отдльное управленіе) лежатъ вдоль по Ангар или, врне, по рчкамъ ея системы — Мурожной, Шеулокону и Удерею {Многочисленные, хотя небольшіе горные хребты, лежащіе въ этой мстности, не имютъ одного общаго названія, но называются каждый отдльно, большею частью по рчкамъ, возл которыхъ лежатъ: напримръ, Удерейскій, Шеулоконскій и т. д.}. Эти рчки здсь столь незначительны, что походятъ скоре на ручьи, Мурожная беретъ начало недалеко отъ того пріиска, гд я былъ, и сначала такъ узка, что лтомъ легко перешагнуть её, хотя нсколько дальше она длается уже значительно шире и быстро бжитъ, мутная и грязная, вся пресыщенная иломъ отъ промываемыхъ песковъ. Впервые золото найдено или, врне, указано въ сороковыхъ годахъ кочевавшими здсь тунгузами, изъ нихъ нкоторые до самой смерти получали за это содержаніе отъ разбогатвшихъ компаній. Теперь тунгузовъ въ Южной тайг совсмъ не встрчается, да и громкія когда-то компаніи пришли въ упадокъ: золотопромышленное дло, при неосторожномъ его веденіи, весьма рисковано, такъ какъ требуетъ большихъ предварительныхъ затратъ. Нкоторыя компаніи попали въ опеку, оставшись должными по нскольку десятковъ милліоновъ, другія принуждены были отказаться отъ непосредственнаго веденія дла и сдаютъ свои пріиски въ аренду. Въ настоящее время легко доступное золото почти исчерпано, хотя пріиски все еще заключаютъ въ себ большое его количество, но теперь, чтобы добыть золото, много нужно предварительныхъ затратъ для спуска воды. Въ томъ году, когда я проживалъ въ тайг, на одномъ изъ пріисковъ, Алымовскомъ, пробы въ шурфахъ дали отъ 10 до 40 золотниковъ содержанія на 100 пудовъ, на нашемъ пріиск былъ цлый нетронутый уголокъ, по всмъ признакамъ чрезвычайно богатый. Къ сожалнію, большинство изъ теперешнихъ золотопромышленниковъ, лишенные средствъ, едва сводя концы съ концами, не могутъ и думать о работахъ на широкую руку.

Начиная съ 1870 года, когда дозволено заниматься золотопромышленностью всмъ, не лишеннымъ правъ, въ тайгу нахлынули толпою мелкіе предприниматели, берущіе пріиски въ аренду. Мелкіе предприниматели нанимаютъ десятокъ, два рабочихъ и ведутъ все дло въ кредитъ. Крупные енисейскіе богачи, боясь риска, предпочитаютъ въ золотопромышленномъ дл торговую сторону, занимаясь доставкою на пріиски припасовъ, снабжая мелкихъ арендаторовъ провіантомъ, товарами и деньгами въ кредитъ на расходы и задатки. Благодаря легкости кредита и тому, что онъ введенъ какъ система въ золотопромышленное дло, едва-ли въ какомъ-либо другомъ предпріятіи можно такъ легко сдлаться хозяиномъ, какъ въ тайг, хотя, съ другой стороны, хозяева здсь играютъ нердко чисто номинальную роль. Весь доходъ съ предпріятія идетъ обыкновенно на уплату долга и процентовъ, чтобы имть возможность длать новые долги, и такъ называемый ‘хозяинъ’ иногда находится подъ стснительнымъ контролемъ кредитора, который вмшивается въ дла предпріятія и выдаетъ хозяину только опредленное содержаніе. Нердко условія аренды настолько невыгодны, что сами по себ не даютъ возможности приступить къ какимъ-либо крупнымъ работамъ, теперешніе золотопромышленники, по приступая къ нимъ, или ищутъ золота въ бортахъ прежнихъ разрзовъ, или промываютъ вторично оставшіеся отъ прежнихъ временъ юфельные и галечные отвалы. Непосредственный предприниматель на нашемъ пріиск арендовалъ его уже изъ вторыхъ рукъ, получая за золотникъ промытаго золота всего три рубля, что, вмст съ краткосрочностью аренды, принуждало быть въ высшей степени экономнымъ въ веденіи дла. Самыя работы въ тайг значительно сократились, что повлекло къ уменьшенію заработной платы рабочихъ и къ изобртенію цлой системы обирательства послднихъ. Продажа спирта и различныхъ товаровъ по непомрно высокимъ цнамъ вошли во всеобщее употребленіе.

Кром двухъ — трехъ крупныхъ компаній, непосредственно ведущихъ дло черезъ своихъ довренныхъ, кром арендаторовъ, между которыми попадаются весьма крупные и совсмъ мелкіе, въ тайг встрчается еще классъ, такъ называемыхъ, золотнишныхъ артельщиковъ. Заручившись довріемъ пріисковаго управленія, подобный артельщикъ нанимаетъ нсколько человкъ рабочихъ и, получая содержаніе на себя и на нихъ изъ пріисковаго амбара, моетъ золото на бутар, а потомъ сдаетъ его въ пріисковую контору за условленную плату съ золотника золота. Съ рабочими онъ расплачивается или помсячно, нанимая такъ называемыхъ окладныхъ, или же платитъ имъ тоже за золотникъ промытаго золота, оставляя извстный процентъ себ. Сдаются пріиски на золотники и непосредственно самимъ рабочимъ артелямъ, причемъ весь провіантъ они получаютъ изъ пріисковыхъ амбаровъ за высокую цну. Нкоторые пріиски обрабатываются въ настоящее время только золотнишниками, такъ какъ подобное веденіе хозяйства представляетъ для золотопромышленника меньше риска, на другихъ бываетъ только часть золотнишныхъ для добывки золота тамъ, гд работы отъ компаніи не оплатились бы, напримръ — въ старыхъ, заброшенныхъ ортахъ, сохранившихъ среди развалинъ части золотоноснаго пласта. Среди рабочихъ не золотнишныхъ есть тоже свои подраздленія: общеконтрактные, нанимаемые съ задаткомъ, что ставитъ ихъ въ условія очень невыгодныя, и нанимаемые безъ задатка — окладные и отрядные, окладные получаютъ жалованье помсячно, отрядные — отъ сажени вскрыши, иногда же берутъ на себя подрядъ, напримръ — прокопать канаву, съ платою за всю работу. Для надзора за работами имются на каждомъ пріиск въ большомъ количеств служащіе, по большей части мщане изъ города, люди нердко полуграмотные, а на боле крупныхъ пріискахъ, для надзора за порядкомъ, казаки.

Особыя условія пріисковаго труда въ пустынной мстности и самый составъ рабочихъ вызвали необходимость спеціальнаго для тайги законодательства и администраціи. Большею частью на пріиски нанимаются поселенцы, привлекаемые задаткомъ, который даетъ возможность погулять во всю ширь необузданной натуры. Подобные рабочіе становятся потомъ въ положеніе кабальныхъ и всми средствами стараются увернуться отъ бремени труда, легкомысленно ими на себя взятаго. Нигд, кажется, нтъ такой недобросовстности въ исполненіи труда со стороны рабочихъ, какъ въ тайг, тысячи увертокъ для уменьшенія ‘уроковъ’. Рабочій, связанный контрактомъ, смотритъ на себя, какъ на невольника, и всми силами старается ослабить путы неволи, вплоть до побговъ изъ тайги. Его положеніе настолько напоминаетъ положеніе арестанта, что, какъ разсказываютъ (самъ я этого не видлъ), на нкоторыхъ пріискахъ длались казармы съ ршетчатыми окнами, на ночь вносились ‘параши’, двери запирались на замки и кругомъ казармы расхаживали часовые. Ненормальность отношеній между предпринимателемъ и рабочими вызвали необходимость въ крутыхъ мрахъ принужденія: вс усилія мстной администраціи направлены къ обузданію строптиваго духа рабочихъ. Званіе поселенца даетъ возможность подвергать рабочаго тлесному наказанію безъ суда, по усмотрнію администраціи, и наказаніе это въ большомъ ходу. Законъ, конечно, преслдовалъ въ этомъ случа цли административныя, но практика примнила тлесное наказаніе къ хозяйственной сторон дла. Послднее тмъ легче было сдлать, что администрація, оплачиваемая весьма скуднымъ содержаніемъ (горный исправникъ получаетъ отъ казны всего около 400 рублей въ годъ жалованья) состоитъ на иждивеніи золотопромышленниковъ. Находясь въ зависимости отъ нихъ, администрація не можетъ самостоятельно вмшиваться въ ихъ дла, но играетъ до извстной степени роль послушнаго ихъ орудія. Полиція обыкновенно но производитъ даже разбирательства вины рабочаго, часто довольствуется простою запискою отъ золотопромышленника, въ которой тотъ проситъ ‘внушить рабочему почувствительне’. Наказываютъ за лность, за невыходъ на работу, за дерзости служащимъ и хозяину, за побги, за умышленное притворство больнымъ. Многіе рабочіе дйствительно систематически притворяются больными, стараясь сбросить съ себя бремя контракта, хотя, съ другой стороны, золотопромышленники столь-же систематически подозрваютъ въ каждомъ больномъ притворщика. А стоитъ фельдшеру или доктору не признать рабочаго больнымъ, и послдній нердко отправляется для леченія къ ‘шеулоконскому дяд’, какъ именуютъ въ Южной тайг исправника. Около резиденціи исправника,.на рк Шеулокон, имется отдльное помщеніе для наказанія розгами, ‘казачья’, возл котораго навалены цлыя груды измочаленныхъ розогъ. Законъ допускаетъ наказаніе для поселенцевъ въ количеств 25 ударовъ, но практика доводитъ это число до ста, до двухсотъ, прячемъ казаки не жалютъ усилій, такъ какъ, за ревностное исполненіе наказанія, получаютъ отъ золотопромышленника подарки. Что наказаніе достигаетъ цли, можно видть изъ тхъ славословій этому способу принужденія къ труду, какія нердко случается слышать въ сред золотопромышленниковъ. По ихъ словамъ, розги длаютъ больныхъ здоровыми, строптивыхъ послушными, а нерадивыхъ исправными. И дйствительно, розги доводятъ усилія рабочихъ до виртуозности, какъ он же нкогда длали безграмотныхъ крпостныхъ крестьянъ актерами, заучивавшими наизусть громадныя роли. Больные, изъ страха наказанія, усердно работаютъ въ душныхъ и смрадныхъ ортахъ, исполняя уроки, которые, казалось бы, едва подъ силу здоровымъ и сильнымъ людямъ.

Все это, конечно, создаетъ въ тайг атмосферу въ высшей степени напряженную: въ рабочей сред бродитъ глухое недовольство, которое нердко проявляется въ безпорядкахъ, массовыхъ побгахъ, насиліяхъ надъ служащими. ‘Здсь — говорилъ мн разъ уполномоченный, указывая на дерущихся на двор собакъ — даже собаки раздляются на два лагеря’. Рабочіе смотрятъ на каждаго служащаго какъ на врага, ко всякой мр, хотя бы ведущей къ улучшенію ихъ положенія, они относятся съ крайнимъ ожесточеннымъ недовріемъ. ‘Какъ-же, жди отъ васъ добра’ — или думаютъ, или говорятъ они при всякомъ случа. И нигд, кажется, нтъ той трудности создать хорошія отношенія между собою, служащимъ, и рабочими, какъ здсь, въ этой атмосфер, наполненной враждою двухъ ненавидящихся лагерей. По словамъ рабочихъ, всякій служащій, прослуживъ немного въ тайг, длается ‘собакой’,— и подобное мнніе въ сильной степени справедливо: рдкій служащій но озлобляется въ борьб съ недобросовстностью, злобой и недовріемъ. Мн приходилось разсуждать со старыми ‘служаками’, какъ называютъ рабочіе служащихъ, и любопытно было видть, съ какою пною у рта они отзывались о рабочихъ, называя ихъ ‘животными’ и ‘зврями’. Нкоторые жаловались на ослабленіе дисциплины: ‘Прежде, говорили они, былъ все-таки порядокъ, чуть кто изъ рабочихъ сказался больнымъ, тутъ же его и драли на раскомандировк казаки’… Въ тайг нердки случаи убійства или попытки на убійство служащихъ, обыкновенно во время работы, кайлою. Замчательно, что подвергшіеся этому служащіе не всегда бываютъ изъ худшихъ, часто даже это люди сравнительно хорошіе: такъ велико въ рабочихъ ослпленіе ненависти и такъ часто между ними встрчаются люди, неумющіе обуздывать вспышекъ гнва.

Но если не имть непосредственно соприкосновенія съ рабочими, вы и не замтите мрачныхъ сторонъ пріисковой жизни. Васъ побдитъ понемногу суровая, но своеобразно-прелестная природа, рабочее движеніе, раскинутое на громадныхъ пространствахъ, свободныя условія пріисковой жизни. Здсь нтъ, часто стснительныхъ, требованій приличія, люди выступаютъ свободне и жизнь течетъ веселе. Прозжаютъ десятки верстъ верхомъ, на свжемъ и чистомъ воздух, среди живописныхъ видовъ, чтобы постить знакомаго, и собравшееся маленькое общество веселится отъ всей души. Впрочемъ, есть одна особенность въ жизни пріисковаго общества — оно но столь демократично, какъ общество енисейское. Когда въ Енисейск общество прихотливо смшивается, и рядомъ съ богатымъ золотопромышленникомъ, вы можете увидть ремесленника, народную учительницу и т. д., въ тайг оно представляетъ тсно замкнутые кружки, въ которые трудно проникнуть, хотя, казалось-бы, гд же и быть демократизму, какъ не здсь, гд вчерашній писарь или конюхъ длается сегодня богатымъ золотопромышленникомъ. Между тмъ, существуетъ нкоторая грань между золотопромышленниками и служащими — грань, которую, по всей вроятности, создаетъ общераспространенный въ тайг духъ дисциплины.

III.

Пріискъ, гд я былъ служащимъ, во многихъ отношеніяхъ представлялъ лучшія условія, чмъ многіе другіе пріиски. Начать съ того, что онъ принадлежалъ человку образованному и честному, пользовавшемуся самою лучшею репутаціей какъ въ тайг, такъ и въ город. Служащими на пріиск были люди, представляющіе, въ тайг, несомннно лучшій элементъ. Дла на пріиск велись въ очень скромныхъ размрахъ, почему персоналъ служащихъ былъ очень незначителенъ: уполномоченный, управляющій, матеріальный, смотритель машины (это мсто занялъ я) и нарядчикъ, составляющій нчто среднее между служащимъ и рабочимъ.

На обязанности уполномоченнаго лежитъ наемка рабочихъ, заготовленіе всего необходимаго для дла, и общій надзоръ за всмъ на пріиск. Горной частью завдуетъ управляющій или иначе становой, какъ выражаются въ тайг. Обыкновенно эту должность занимаютъ практики, познакомившіеся съ горнымъ дломъ практически, во время долгой службы на пріискахъ, изъ нихъ, случается, выходятъ управляющіе, очень дльные, хотя вообще горное дло ведется въ Сибири неудовлетворительно — ‘по стопамъ древнихъ мудрецовъ’, какъ выражался одинъ знакомый мн полякъ — золотопромышленникъ. Матеріальный завдуетъ хозяйственною частью, выдаетъ припасы людямъ, а на мелкихъ пріискахъ, какъ то было и у насъ, ведетъ еще отчетность, соединяя въ своей особ и конторщика. Вс эти должности занимали у насъ люди сравнительно развитые, съ которыми можно было поговорить, поспорить, хотя при этомъ по обходилось, конечно, и безъ непріятностей, неизбжныхъ при однообразіи жизни въ глуши. Совсмъ къ другому обществу принадлежалъ нарядчикъ, бывшій рабочій, и даже неграмотный, представлявшій собою удивительно характерную фигуру стараго таежнаго волка. Лицо, покраснвшее отъ втровъ и спирта, тусклый взглядъ неопредленнаго цвта глазъ, носъ съ горбиною и опускающіеся книзу усы — придавали ему выраженіе запорожца, какіе встрчались на лубочныхъ картинкахъ, къ этому слдуетъ прибавить ‘правилку’, большую желзную палку, съ какими ходятъ въ тайг многіе служащіе (она служитъ для измренія уроковъ), и шубу, покрытую смоляными пятнами отъ ортоваго лса. Главное назначеніе нарядчика состоитъ въ отправленіи рабочихъ на занятія, почему его называютъ иначе ‘будилкою’, притомъ онъ у насъ исполнялъ еще должность смотрителя ортъ. Женское общество на нашемъ пріиск было весьма скудно: состояло только изъ жены служащаго, сожительницы другого служащаго и нсколькихъ служанокъ.

Нужно здсь замтить, что нельзя прилагать европейскаго аршина къ таежнымъ отношеніямъ. Половыя отношенія здсь по прячутся стыдливо, и бракъ далеко не такъ распространенъ, какъ въ Европ. Вы встртите въ тайг, въ город, въ окружающихъ деревняхъ, вполн узаконенный общественнымъ мнніемъ конкубинатъ, до того узаконенный, что сожительница нердко носитъ названіе ‘жены’, въ тайг въ послднемъ отношеніи длаютъ иногда различіе, именуя сожительницу ‘хозяйкою’ — титулъ чуть-чуть мене почетный ‘жены’. Внбрачныя отношенія настолько распространены, что рдко даже въ сред рабочихъ можно встртить законную жену. Характерно еще то, что женщины здсь положительно продаются законными мужьями, и никого это не шокируетъ. Только новый въ тайг человкъ, въ род меня, поражается, когда слышитъ разсужденія рабочихъ о томъ, что такой-то ‘купилъ’ жену за 15 рублей и 5 бутылокъ спирту, или выигралъ въ карты, а другой ‘продалъ’ свою служащему за 150 рублей и новый азямъ. Нарядчикъ серьезно уврялъ меня, что продажа скрпляется даже въ канцеляріи горнаго исправника, принимая, быть можетъ, за нчто въ род контракта выдачу мужемъ жен вида на отдльное жительство. Нердко служащіе пріобртаютъ такимъ образомъ женъ у рабочихъ, нердко просто живутъ съ женами рабочихъ, и легальный мужъ вмст съ подобнымъ служащимъ и женою переходитъ съ пріиска на пріискъ, какъ непріятное дополненіе семейнаго очага. Многіе хозяева, служащіе, довренные, берутъ себ ‘хозяекъ’ изъ публичныхъ домовъ Енисейска, случается, что проститутки длаютъ такимъ образомъ блестящія карьеры, такъ какъ сожительство нердко подъ старость оканчивается бракомъ. Слдуетъ замтить, что мужчины, живущіе съ подобными женщинами, не въ состояніи возвысить ихъ до себя, но сами неизбжно опускаются и пошлютъ. Бабы составляютъ одну изъ язвъ пріисковой жизни: развращенныя, грубыя, он находятся въ вчной войн, распространяя одна о другой непристойныя сплетни, ссоря между собою мужчинъ. Одна, напримръ, утверждаетъ, будто только она врна любовнику, другая, что отдается по крайней мр открыто, третья, что живетъ только съ мужемъ и съ любовникомъ — и все это даетъ имъ, по ихъ мннію, право обзывать себя взаимно ‘потаскушками’. На пріискахъ он играютъ видную роль, особенно сожительницы довренныхъ: он выдаютъ рабочимъ ‘порціи’, принимаютъ ‘старательское’ золото за спиртъ, нердко обнаруживаютъ желаніе управлять. Ихъ положеніе въ остальныхъ женщинахъ возбуждаетъ зависть: каждая служанка, чуть — чуть получше собою, мечтаетъ сдлаться сожительницею служащаго и занимается своимъ дломъ спустя рукава, почему достать хорошую прислугу на пріиск очень трудно.

Рабочихъ я увидалъ въ первый же день по прізд, и на первый разъ впечатлніе было но изъ пріятныхъ. Въ это время они возвращались изъ ортъ, почему кожа ихъ лицъ была покрыта матовой блдностью, глаза тусклы: одтые въ порванные азямы, въ сапогахъ, покрытыхъ глиной, они по своей вншности, напоминали группу нищихъ. На пріиск было всего около 40 рабочихъ, большею частью поселенцевъ. Присмотрвшись къ нимъ ближе, подъ общею, неказистою вншностью, открываешь въ ихъ сред изумительное разнообразіе типовъ, заставляющее воскликнуть невольно: ‘какая смсь одеждъ и лицъ’!— впрочемъ, на этотъ разъ больше лицъ. Вотъ короткошейный, здоровый татаринъ, съ мускулистымъ тломъ и добродушнымъ лицомъ, вотъ познанскій полякъ, когда-то бывшій прусскій кавалеристъ, съ огненными какъ уголь глазами, вотъ хохолъ, съ характернымъ лицомъ южно-русса, сибирякъ, литвинъ и т. д. По большей части, это безшабашный народъ, привлеченный въ тайгу желаніемъ покутить на полученный задатокъ, вполн свыкшійся со своею ‘вольною каторгой’. Здсь многіе изъ нихъ живутъ по 12—15 лтъ, изъ года въ годъ совершая грандіозные кутежи, чтобы потомъ, въ теченіе года, роптать на тяжесть работы. Выпить — ихъ главная слабость и единственное наслажденіе. За спиртъ рабочіе приносятъ старательное золото, длаютъ, въ качеств мастеровыхъ, починки, въ рабочіе дни просятъ выпить ‘съ устатку’, въ льготные — ‘по случаю отдыха’, а посл жесточайшаго тлеснаго наказанія пользуются случаемъ испросить ‘рюмочку’. Многіе изъ нихъ давно не платятъ никакихъ податей, по своей безпаспортное^ живутъ кабальными все на одномъ и томъ же пріиск. Иногда виною этого бываютъ сами золотопромышленники, которые — или по неимнію до сдачи золота денегъ, или даже умышленно — не высылаютъ за рабочаго податей и денегъ на паспортъ, а тотъ потомъ, по неимнію вида, не можетъ наняться въ другомъ мст, или же принужденъ искать такихъ хозяевъ, которые нанимаютъ безпаспортныхъ, при чемъ, конечно, на условіяхъ весьма невыгодныхъ для рабочаго, въ виду риска. Есть и такіе хозяева, гд рабочіе но выходятъ никогда изъ долга, весь заработокъ уходитъ на спиртъ, который свободно продается у подобныхъ хозяевъ, замчательно, что рабочіе объ этихъ хозяевахъ отзываются весьма благодушно.

Работъ въ первые дни по прибытіи мн не пришлось видть, потому что насталъ праздникъ Пасхи, празднуемый три дня на пріискахъ въ числ немногихъ другихъ. Празднуютъ еще два дня Рождества, одинъ день Троицы, и больше не полагается никакихъ праздниковъ, ни даже воскресныхъ дней, прежде въ эти дни работали съ увеличенною платою, но теперь и это почти вышло изъ моды. Въ мсяцъ полагается рабочимъ одинъ льготный день, иногда отбываемый одновременно всею артелью, иногда, какъ то было у насъ, то тмъ, то другимъ рабочимъ по очереди. Почти каждый рабочій, кром этого, остается разъ или два въ мсяцъ больнымъ, нкоторыя компаніи, какъ то длала наша, смотрятъ на это сквозь пальцы, понимая, что надо же рабочему отдохнуть, другія преслдуютъ строго притворныя болзни, отправляя за нихъ къ исправнику. Больнымъ жалованье не выдается, но содержаніе полагается, хотя и въ уменьшенномъ размр: вмсто 1 ¹/₄ фунта въ день — только фунтъ мяса или солонины. На большихъ пріискахъ существуютъ больницы, на другихъ, какъ то было и на нашемъ, подъ больницу отводятъ номинально комнату въ казарм, хотя иногда больные совершенно и не лежатъ тамъ. Фельдшеръ полагается обязательно для каждаго пріиска, а мелкіе нанимаютъ сообща одного на нсколько пріисковъ. Иногда это фельдшера только по названію — изъ бывшихъ при больниц сторожей, или просто изъ мелкихъ служащихъ. У насъ былъ настоящій фельдшеръ съ одного изъ крупныхъ пріисковъ, завдывавшій при томъ больничною частью и на многихъ мелкихъ. Обязанный объхать вс эти пріиски, онъ нигд не останавливался долго. Разъ утромъ я видлъ осмотръ больныхъ: фельдшеръ сидлъ на маленькихъ саночкахъ, а двое больныхъ шагахъ въ пяти стояли поодаль. ‘Вотъ этотъ боленъ, а этотъ притворяется’ — говорилъ удивительный діагностъ, тыча въ рабочихъ пальцемъ. Вскор этого фельдшера смнили, пригласивъ на его мсто ссыльнаго за возстаніе поляка, бывшаго студента Кіевскаго университета. Этотъ былъ совсмъ въ другомъ род: маленькаго роста, сгорбленный, облысвшій, хотя ему было немногимъ больше сорока лтъ, онъ представлялъ собою весьма комическую фигуру, какія встрчаются только въ глухой провинціи, но сердце у него было золотое. Больныхъ онъ осматривалъ очень внимательно, лечилъ прилежно, хотя и дешевыми, самодльными лекарствами (онъ самъ получалъ за операцію 120 рублей при своихъ лекарствахъ). Его постоянно можно было видть на худой кляч, настоящемъ Россинант, разъзжавшимъ въ разныхъ направленіяхъ по тайг.

На нашемъ пріиск собрались люди боле или мене образованные, при томъ пришлые въ Сибирь, почему онъ не могъ дать вполн яснаго представленія о порядкахъ, существующихъ на другихъ пріискахъ, ни о таежномъ обществ вообще. Между тмъ ежедневныя, неустанныя занятія почти но позволили мн познакомиться съ этимъ обществомъ: выхать съ пріиска на другіе мн пришлось всего раза три — четыре за всю операцію. Первый разъ, на праздникахъ, я былъ у письмоводителя исправника, гд собралось весьма маленькое общество, изъ двухъ-трехъ писарей, изъ золотопромышленника, служащихъ. Вс пили изрядно, разговаривали о золотопромышленности, и вс на этотъ разъ скучали. Замчу, между прочимъ, что письмоводитель играетъ въ тайг очень видную роль, такъ какъ онъ ведетъ вс дла, благодаря тому, что исправники предпочитаютъ только подписывать. Происходя изъ казаковъ, поселенцевъ, мелкихъ полицейскихъ писцовъ, письмоводители обыкновенно кончаютъ тмъ, что длаются крупными золотопромышленниками. Среди золотопромышленниковъ есть нсколько бывшихъ письмоводителей, и одинъ изъ нихъ состоитъ въ компаніи съ бывшимъ рабочимъ-спиртоносомъ, эти компаньоны захватили въ настоящее время въ свои руки чуть-ли не половину тайги. Происхожденіе вообще золотопромышленниковъ бываетъ иногда весьма темное, и въ исторіи ихъ обогащенія спиртъ играетъ выдающуюся роль: служащіе подъ стать этимъ полуграмотнымъ хозяевамъ. На ихъ пріискахъ кулачная расправа примняется не только по отношенію къ рабочимъ, но и къ служащимъ. Однажды на одинъ изъ пріисковъ, гд служилъ мой знакомый, прибжалъ служащій съ сосдняго пріиска, спасаясь отъ своего хозяина, который, по его словамъ, билъ его ‘и въ морду и въ шею’, а потомъ, разсвирпвъ, дв версты гнался за нимъ. Конечно, такіе дикіе нравы встрчаются только у такъ называемыхъ ‘жигановъ’, но ими въ настоящее время кишитъ чуть-ли не вся тайга.

Кстати, при окончаніи этой главы, чтобы потомъ перейти къ описанію рабочей таежной жизни, скажу еще нсколько словъ о празднованіи Пасхи. Въ тайг сохранилась вншность патріархальныхъ отношеній: для рабочихъ приготовили на двор столъ съ куличами и яйцами, и утромъ, въ день праздника, уполномоченный и служащіе вышли христосоваться, раздавая рабочимъ ‘порціи’. Нкоторые изъ рабочихъ выпили за непьющихъ, другіе выпросили сейчасъ же одну за другой три положенныя въ праздничные дни порціи, достали спирту гд-то на сторон, и многіе были пьяны. Въ нкоторыхъ казармахъ играли странствующіе музыканты и плясали безшабашныя таежныя женщины, время отъ времени происходили драки. Драки обыкновенно сопровождаютъ праздничные дни, кончаясь нердко убійствами, и причиною ихъ бываетъ ревность, усиливаемая недостаткомъ въ тайг женщинъ. Къ уполномоченному и управляющему поминутно являлись толпою рабочіе, выпрашивая спирту, или же кто-либо прибгалъ сообщить, что вотъ тамъ-то дерутся. На другой день половина команды осталась въ казарм по болзни.

— Праздники — говорилъ мн по этому поводу управляющій — должны бы по настоящему служить для рабочаго отдыхомъ, а между тмъ безъ нихъ рабочіе чувствуютъ себя лучше и здорове. На праздникахъ половина спивается, а потомъ цлую недлю не можетъ оправиться отъ пьянства.

— Быть можетъ это потому — замтилъ я — что праздники бываютъ слишкомъ рдко — и замтилъ, мн кажется, основательно.

IV.

Въ разныя времена года происходятъ въ тайг и различныя занятія. Приготовительныя занятія, ‘развдка’, посредствомъ такъ называемой ‘шурфовки’ и ‘штрековъ’, производится осенью и зимою. Шурфами называютъ глубокія квадратныя ямы, каждая сторона которыхъ равняется тремъ аршинамъ (шурфы меньшихъ размровъ называютъ ‘язенками’), а поверхность, слдовательно, квадратной сажени, выкапываемыя съ цлью достать подъ торфомъ для пробы золотосодержащаго песку и опредлить толщину и направленіе пласта. Осенняя шурфовка длается поздней осенью, когда, вслдствіе наступающихъ морозовъ, останавливается промывка, изъ шурфовъ въ это время выкачиваютъ почвенную воду посредствомъ ручныхъ помпъ. Зимняя шурфовка длается съ ‘выморозкой’: прокапываютъ землю, разогрвая, до незамерзшаго мста, оставляютъ замерзать, потомъ, разогрвъ осторожно дно, копаютъ дальше, а потомъ опять оставляютъ замерзать и т. д. Такимъ образомъ, замерзшія стнки шурфа но позволяютъ просачиваться почвенной вод. Линіи шурфовъ идутъ поперечно, въ извстномъ разстояніи одна отъ другой, по изслдуемой долин. ‘Штреками’ называютъ углубленія въ бортахъ старыхъ разрзовъ, сдланныя съ тмъ, что-бы очистить ‘пластъ’ для изслдованія отъ осунувшагося сверху торфа. Когда пластъ найденъ, его извлекаютъ изъ земли — или посредствомъ ‘вскрыши’, снимая сверху торфяной пластъ, или посредствомъ ‘ортъ’, проводимыхъ отъ бортовъ разрзовъ вглубь, иногда, при очень значительной глубин, орты замняются ‘шахтами’, отличающимися отъ первыхъ тмъ, что входъ въ нихъ идетъ по горизонтально, а вертикально, и пески извлекаютъ не въ тачкахъ, а бадьями. Вскрышныя работы происходятъ только весною и лтомъ, а ортовыя и шахтовыя — и зимою. Промывка, какъ требующая воды, можетъ производиться только лтомъ, когда вода не замерзаетъ.

На нашемъ пріиск происходили въ то время зимнія ортовыя работы, на которыя мн пришлось отправиться по окончаніи праздниковъ. Разрзъ отстоялъ съ версту отъ стана, а на пути попались еще два старыхъ разрза и множество отваловъ. Прежде этотъ разрзъ былъ затопленъ водою, которую спустили, при начал работъ, посредствомъ ‘штольни’, въ другой сосдній разрзъ, изъ котораго вода сбгала по нарочно устроенной, глубокой канав въ Мурожную. На первый разъ, и въ это время года, разрзъ произвелъ на меня непріятное впечатлніе. Въ глубин его проходила грязная, оттаявшая дорога, по ней тянулись, утопая въ грязи, лошади, кричали и ругались возчики. Въ одномъ изъ бортовъ виднлись темными дырами отверстія ортъ, укрпленныя ‘щитами’, двумя толстыми бревнами съ перекладинами вверху, чтобы сверху не осыпалась земля. Изъ отверстій ортъ выползали, какъ муравьи, люди въ лохмотьяхъ, катившіе по ‘выкатамъ’ (продольнымъ доскамъ) тачки съ пескомъ, чтобы свалить ихъ въ таратайки. Песокъ вывозился изъ разрза въ таратайкахъ и сваливался въ отвалы, высокіе холмы, которые предстояло промыть на машин лтомъ. Недалеко отъ входовъ въ орты была навалена куча бревенъ, при нихъ работало двое зарубщиковъ, приготовляя ортовый лсъ. Нсколько въ сторон виднлись отверстія старыхъ ортъ, сдавленныя землею, съ покачнувшимися щитами.

Въ сопровожденіи нарядчика, я вошелъ въ орту и съ непривычки пробирался ощупью по наложеннымъ на полу доскамъ, ‘выкатамъ’, поминутно спотыкаясь и стукаясь головою объ освшій потолокъ, иногда приходилось плотно жаться къ сырой стнк, чтобы дать проходъ тачкамъ. Корридоры освщены скупо разставленными въ разныхъ мстахъ свчными огарками, и нужно пробыть въ орт съ полчаса, чтобы свыкнуться съ ихъ тусклымъ свтомъ. Стнки корридоровъ состоятъ изъ лсинъ, около четверти въ діаметр, называемыхъ стойками, на которыя кладутся поперечныя бревна, огнива, потомъ еще особые рабочіе кладутъ подъ огнива продольно, по краямъ потолка, подхваты, толстыя бревна, около полуаршина въ діаметр, укрпляемыя на такихъ же толстыхъ столбахъ {Стойки стоятъ тсно одна возл другой, а столбы — одинъ отъ другого на разстояніи двухъ — трехъ аршинъ.}. Главный корридоръ, отъ котораго идутъ въ стороны другіе, называется проходная орта, а другіе — номерами, такъ какъ вс они обозначаются извстнымъ номеромъ, написаннымъ на дощечк, прибитой кверху. Корридоры образуются естественнымъ путемъ, при самомъ добываніи песковъ. Въ стнк проходной длается просчка: вынимаютъ лсъ и добываютъ песокъ, отъ чего образуется такъ называемый забой, мсто, гд производится работа, а забой этотъ, углубляясь все дальше и дальше, превращается въ корридоръ. Доходя до забоя, видишь въ неровномъ, колеблющемся свт сальной свчи человка въ лохмотьяхъ, долбящаго ожесточенно твердую землю кайлою, землю онъ кладетъ въ тачку, а другой, его подкатчикъ, выкатываетъ ее изъ орты вонъ. Вышина забоя была у насъ два аршина восемь вершковъ, ширина три съ половиною аршина, а на урокъ задавали выкопать въ глубь пять четвертей. Подвигаясь впередъ, забойщикъ долженъ немедля ставить ‘станки’, какъ называютъ стойки и огнива вмст, потому что сверху можетъ осыпаться земля, часто съ огромными камнями, и придавить рабочаго. Рабочіе обыкновенно какъ можно дольше отлагаютъ постановку лса, торопясь окончить урокъ, почему служащій долженъ быть очень бдителенъ въ этомъ отношеніи. Существуетъ также множество способовъ кражи урока: если, напримръ, смотритель вздумаетъ въ длинномъ забо мрить урокъ отъ послдней стойки прежняго урока, рабочіе тсне сбиваютъ балдою прежнія стойки. Поэтому, принято мрить урокъ отъ подхвата или отъ края видимой изъ за стойки землистой стнки, но въ первомъ случа рабочіе, случается, подпиливаютъ подхваты, а во второмъ удлиняютъ стнку забоя, набивая искусственно земли при стойк.

Все это разсказывалъ мн нарядчикъ, въ высшей степени озлобленный на рабочихъ, когда мы съ нимъ, согнувшись, пробирались среди перекрещивающихся корридоровъ орты. Нкоторые корридоры сильно осли подъ напоромъ верхнихъ пластовъ, въ иныхъ чуть держались сдвинутыя мста и поломанныя стойки, мстами вода глубоко залила полъ изъ каналовъ, проведенныхъ подъ выкатами, и при каждомъ шаг брызгала и хлестала изъ подъ досокъ. Часто намъ приходилось пробираться чуть не ползкомъ, особенно, когда нарядчикъ завелъ меня въ старыя, уже заброшенныя орты. Какая картина разрушенія! Огнива сломались въ середин и потолки висли утломъ, стойки, переломанныя пополамъ, чуть держались, мстами, выбитыя, лежали на земл, мстами были поломаны даже толстые подхваты, а столбы сворочены въ сторону. У меня кружилась голова и захватывало духъ отъ спертаго воздуха, наполненнаго запахомъ гнили, смолы и сырости. Въ нкоторыхъ мстахъ свчи, по недостатку вентиляціи, чуть-чуть горли. Чтобы оправиться, я слъ на камни, наваленныя грудою въ конц проходной. По проходной, точно звздочки, горли въ разныхъ мстахъ сальныя свчи, и ври тускломъ ихъ свт рабочіе въ лохмотьяхъ, согбенные вдвое, выползали изъ боковыхъ корридоровъ, и тачки съ тихимъ журчаньемъ катились по выкатамъ. Изрдка къ нарядчику подходилъ рабочій, требуя свчи: тогда начинались споры, обвиненія въ краж. Рабочіе дйствительно крадутъ свчи, и обязанность слдить за этимъ составляетъ одну изъ непріятныхъ сторонъ должности смотрителя ортъ.

Я вышелъ изъ орты ошеломленный и съ чувствомъ облегченія вдыхалъ въ себя свжій, морозный воздухъ. Впослдствіи, мн часто приходилось бывать въ ортахъ, иногда замняя заболвшаго смотрителя,— я свыкся съ ними и уже свободно оріентировался среди ортовыхъ корридоровъ. Спеціально на моей обязанности, по отношенію къ ортамъ, лежало — быть при промывк ортовыхъ пробъ. Пробы, для опредленія содержанія золота въ 100 нудахъ песку, берутся иногда каждый день, но у насъ он брались черезъ день. Набираютъ для этого земли въ дв ендовки, деревянные ящики, куда входитъ по два съ половиною пуда песковъ. При окончаніи рабочимъ урока, накапливаютъ песковъ въ одну ендовку съ верхней половины стнки забоя, а въ другую — съ нижней. Если вверху оказывается больше золота, то на другой день рабочій подымается при работ вверхъ, а если въ нижней больше — опускается понемногу внизъ, при очень небольшомъ содержаніи, забой забрасывается совершенно. Пробное золото промывалось въ такъ называемой промывальн, маленькой избушк на дн стараго разрза, гд лтомъ устраивалась баня, а зимою стоялъ важгертъ. Устройство важгерта, этого первобытнаго снаряда для промывки, весьма просто: онъ представляетъ собою ящикъ или желобъ, но знаю какъ выразиться, шириною больше двухъ аршинъ, съ тремя стнками, въ верхней части котораго, головк, устроена загородка изъ доски, дворикъ, куда вливается желобомъ изъ ручья вода и черезъ край загородки ровно стекаетъ по важгерту. При промывк, пески изъ ендовки выбрасываютъ въ головк важгерта, разрыхливаютъ и опять подымаютъ вверхъ гребкомъ (доскою съ острыми краями на длинномъ шест), пока песокъ и илъ не снесутся понемногу водою, а въ головк останется только золото со шлихомъ, послдній отдляется отъ золота маленькою дощечкою и пальцемъ. Промывка золота составляетъ особую спеціальность и искуссные промывальщики рдки, хотя всякій рабочій уметъ промывать кое-какъ, напрактиковавшись при промывк старательскаго и краденаго золота.

На каждомъ пріиск во многихъ мстахъ находятся прежніе юфельные и галечные отвалы, иногда со сноснымъ содержаніемъ золота, благодаря небрежной промывк, есть также старыя, заброшенныя орты, гд столбиками остались части золотоноснаго пласта. Все это даетъ рабочему возможность заниматься въ свободное отъ работы время промывкою золота, которое сдается потомъ въ контору въ качеств старательскаго. Впрочемъ, большею частью золото это бываетъ краденое — или изъ ортоваго забоя, изъ разрза, когда рабочій замтитъ во время работы богатый прожилокъ золота, или изъ машиннаго канала (проводимаго подъ важгертомъ, гд окончательно промывается золото), когда сносъ значителенъ, нердко съ чужого пріиска. Сами рабочіе добываніе подобнаго золота ничуть не считаютъ кражею, какъ русскій крестьянинъ не считаетъ кражей порубку въ чужомъ лсу. На вс ваши упреки рабочій отвтитъ равнодушно: ‘разв золото хозяинъ сялъ: золото земля родитъ, не онъ его сялъ’. У хозяевъ, съ своей стороны, существуетъ своеобразный взглядъ на пріемъ краденаго: почти никто изъ нихъ не откажется принять завдомо краденое золото, даже зная у кого оно украдено, хотя тотъ же хозяинъ нердко предостережетъ своего сосда, что ‘вотъ-де у васъ мои рабочіе крадутъ золото’. Иногда думается, будто на пріискахъ господствуетъ утилитарная мораль дикихъ: ‘хорошо — если я украду, нехорошо — если у меня украдутъ’, а отношенія пріисковъ между собою напоминаютъ отношенія другъ къ другу дикихъ племенъ съ родовымъ началомъ. Почти всякій хозяинъ приметъ не только краденое золото, но и краденые съ сосдняго пріиска инструменты — ломати, кайлы и выдастъ за нихъ рабочему спиртъ въ соотвтственномъ количеств. И подите, толкуйте подобнымъ людямъ, что это нехорошо: они посмотрятъ на васъ удивленно, съ видомъ полнаго непониманія, и разв отвтятъ только, что вдь формально они но знаютъ — краденое это, или найденное.

Работы сначала начинались у насъ часа въ три утра, какъ на всхъ сосднихъ пріискахъ, но потомъ, въ виду того, что рабочіе довольно рано кончали уроки, стали будить между четырьмя и пятью. Существуетъ, впрочемъ, удивительная разница въ силахъ, быстрот и умньи между отдльными рабочими: нкоторые оканчивали урокъ иногда даже до обда, т. е. до 12 часовъ, когда другіе копались часовъ до семи вечера и, случалось, даже не оканчивали урока, потому что нтъ большого разсчета оставлять въ орт одинъ забой, такъ какъ на проходной пришлось бы для одного тратить слишкомъ много свчъ. Плата за работу, въ виду неодинаковости работы, весьма различна, хотя зимою для всхъ ничтожна. Самую большую получаютъ забойщики, подкатчики, конюхи и плотники — отъ 8 до 10 рублей, а въ весенній мсяцъ, апрль — отъ 10 до 12, остальные рабочіе получаютъ въ зимніе мсяцы 6 рублей, въ весенній — 8. Лтомъ, плата, въ виду увеличенія уроковъ (въ ортахъ задавали шесть четвертей), а главное — трудности достать рабочихъ, значительно увеличивается: для рабочихъ первой категоріи она доходитъ до 22, а второй — до 15 руб. Но нужно замтить, что плата вписывается общеконтрактному рабочему поденно (мсяцъ считается 30 дней), почему онъ не получаетъ платы за льготные дни, во время болзни, а также не всегда одинаковую, потому что одинъ и тотъ же рабочій переводится по мр надобности, на различнаго разряда работы, сегодняшній забойщикъ завтра можетъ сдлаться подкатчикомъ и обратно. Размръ платы значительно при этомъ уменьшается необходимостью брать товары изъ пріисковой лавочки, въ которой существуютъ непомрно-высокія цны.

Устройство пріисковыхъ лавокъ вызвано было необходимостью доставлять рабочимъ припасы, не входящіе въ счетъ ихъ положенія, въ мстности безлюдной и дикой. Теперь уже кой-гд появились частныя лавочки, разъзжаютъ торговцы, притомъ рабочему не воспрещаютъ покупать и на чужихъ пріискахъ, но торговая монополія удерживается въ рукахъ золотопромышленниковъ, благодаря тому, что рабочіе плату получаютъ только въ конц операціи, по сдач золота, а до тхъ поръ принуждены брать все въ кредитъ. Хозяева сами берутъ товары въ кредитъ у городскихъ торговцевъ, съ платою процентовъ (у насъ платилось 12%), а если къ этому прибавить стоимость провоза, то и имъ товары не обходятся дешево. По закону, на товары утверждается такса, въ основаніе которой принимаются справочныя енисейскія цны и стоимость провоза, но все это только въ теоріи, такъ какъ на практик къ исправнику даже не посылаютъ на утвержденіе пріисковыхъ цнъ, на различныхъ пріискахъ он весьма различны. Боле употребительные предметы облагаются громаднымъ процентомъ: сахаръ у насъ стоилъ 50 коп., кирпичъ чаю — 1 р. 60 к., тысяча спичекъ — 15 коп., фунтъ махорки — 50 к., масла фунтъ — 50 к., мыла ³/₄ фунта — 45 коп., бродни — 3 р., головки къ нимъ — 1 р. 60 к., подошвы — 1 р. 5 к., рукавицы — 75 к., варешки — 35 к., простыя ситцевыя рубахи — 2 р. 15 к. По положенію, рабочему даютъ въ мсяцъ — 2 ¹/₂ пуда ржаной муки, 1 фунтъ сала, крупы 7 ¹/₂ фунтовъ, соли — 3 ¹/₂ фунта, мяса въ день — 1 ¹/₄ фунта, на жену рабочаго выдается, за особую плату, два пуда муки и 7 ¹/₂ фунтовъ крупы въ мсяцъ. Расходы рабочаго достигаютъ (особенно вслдствіе дороговизны одежды), при самой большой осмотрительности, до 8—9 рублей въ мсяцъ, почему онъ неизбжно за зиму остается въ долгу. Я помню, какое на меня произвело непріятное впечатлніе, когда я увидалъ разъ одного рабочаго, который въ конц мсяца, разсматривая ‘листикъ’, говорилъ другому: ‘вотъ поди-жъ ты, каково, кажется, прилежно работалъ, а выходитъ 30 рублей долженъ остался’. Я быстро прошелъ мимо, и съ непривычки мн казалось, что я самъ принадлежу къ шайк мошенниковъ, стакнувшихся обирать этихъ большихъ дтей.

Съ наступленіемъ весны, десять рабочихъ изъ числа сорока перешли въ разрядъ золотнишныхъ. Ожидали, что ихъ число еще увеличится приходомъ другихъ, но въ этомъ году никто больше не пришелъ. Золотнишные, раздлившись на три артели, изъ которыхъ каждая выбрала своего старосту, приступили къ работамъ.

Золотнишные также заключаютъ контрактъ, какъ и общіе. Въ ихъ контракт опредляется величина платы за золотникъ (на нашемъ пріиск два рубля), плата за инструменты, лошадь, вс отношенія къ управленію. Золотнишные сами обязаны найти себ мсто для промывки, но въ случа надобности управленіе можетъ ихъ съ этого мста согнать. Они платятъ обязательно за инструменты (у насъ 10 рублей въ мсяцъ), хотя бы никакихъ инструментовъ по брали, въ случа надобности должны брать лошадь отъ компаніи, такъ какъ имть свою собственную не дозволяется, иногда, впрочемъ, если это выговорено въ контракт, золотнишные работаютъ на своихъ собственныхъ лошадяхъ. Продовольствіе, товары изъ пріисковой лавки, лошади — все это стоитъ очень дорого, и заработокъ золотнишныхъ, часто по вншности значительный, сводится къ ничтожной сумм, иногда, чтобы уменьшить ихъ заработокъ, съ нихъ берутъ еще произвольные штрафы и вычеты. На нкоторыхъ пріискахъ, въ случа, если мсто, открытое золотнишными, оказывается богато, управленіе безъ дальнихъ околичностей сгоняетъ ихъ. Если же золотнишные работаютъ въ убытокъ, оставить работы они не могутъ безъ дозволенія компаніи, и все больше и больше погружаются въ долги.

И между тмъ, несмотря на весь рискъ, золотнишныя работы привлекательны для многихъ. Работая самостоятельно, рабочій чувствуетъ себя свободне, измняется даже его способъ держать себя и говорить съ начальствомъ. Впрочемъ, свобода его весьма призрачна: для надзора за золотнишными назначается особый смотритель, который обязанъ въ одно время съ общими выгонять ихъ на работу, разбирать ссоры артелей одна съ другою, слдить, чтобы не было кражи золота. Когда промывка идетъ хорошо — управленіе довольно, и узда надзора не такъ чувствительна, но чуть только явится опасность, что золотнишные могутъ непроизводительно войти въ долги, обращеніе круто измняется: начинаются вымогательства и придирки. Въ послднемъ случа прекращаютъ даже выдачу золотнишпымъ провизіи изъ амбара, кром самой необходимой для поддержанія жизни. Пробившись понапрасну долгое время, войдя въ долги, золотнишные иногда кончаютъ переходомъ въ разрядъ общихъ. Золотнишныя работы требуютъ отъ рабочаго смтливости, осмотрительности, умнья шевелить мозгами, почему рабочіе сильные и безпечные предпочитаютъ оставаться въ разряд общеконтрактныхъ, гд работы тяжеле, но нтъ нужды заботиться и ломать свою голову.

Золотнишные, посл раздленія на артели, стали искать себ мстъ, или врне, принялись за т, которыя намтили уже давно. Обыкновенно мста выбираются по слухамъ, изъ распросовъ старожиловъ, когда оказывается, что въ такомъ-то мст было когда-то богатое золото. Одни принялись крпить каналъ въ старую, заброшенную орту, другіе помстились въ другой орт, третьи взялись за промывку юфельнаго отвала — вс три артели работали въ одномъ длинномъ разрз, носившемъ наименованіе ‘Калифорнійскаго’. Вскор выбранныя мста оказались неудачны, и началось безпомощное шатанье по разрзу, съ цлью новыхъ поисковъ. Особенно мн памятны двое рабочихъ, составлявшихъ одну артель, памятны своею глубокою врою въ ‘фартъ’, счастье, и полною неудачею по милости этой самой вры. Имъ по приходило въ голову заняться дятельно поисками, соображать, потому что, по ихъ мннію — ‘коли фарту нтъ, то чего отыщешь’. Обыкновенно они принимались промывать въ какомъ-либо мст, гд, по мннію одного, служившаго для другого авторитетомъ, непремнно должно было встртиться золото, что онъ ршалъ по какому-то удивительному вдохновенію. Проводилась вода, ставились желоба, американка или бутара, теряли нсколько дней на одномъ мст и потомъ безпечно, съ полною врою въ фартъ, отправлялись искать новаго, съ кайлами и заступами на плечахъ. Кончилось тмъ, что управленіе, вопреки ихъ желанію и при сильномъ съ ихъ стороны протест, присоединило ихъ къ другой артели, гд дла пошли удачне, для увеличенія силъ этой послдней. Въ конц концовъ, и эта артель, и еще другая были переведены управленіемъ въ старую орту, въ которой мстами остался невыбранный пластъ. Недовріе рабочихъ къ управленію настолько велико, что, несмотря на дурное положеніе длъ въ обихъ артеляхъ, переводъ совершился не безъ трудностей, хотя потомъ т-же самые рабочіе заявляли о своей благодарности управляющему и утверждали, что никакая другая компанія по поступила бы такъ хорошо. Между тмъ, это былъ поступокъ по столько великодушный, какъ благоразумный: не было никакой пользы вводить рабочихъ въ долги, тогда какъ на указанномъ имъ мст они и сами заработали и промыли пески, которые, при дорого стоющихъ общихъ работахъ не стоили промывки.

Устройство промывательнаго снаряда золотнишныхъ, бутары, очень просто, составляетъ въ основаніи, какъ увидимъ дальше, то-же, что и боле сложная золотопромывательная машина. Мсто сплотокъ для провода воды занимаютъ маленькіе желоба, на мсто бочки — желзный листъ съ дырочками, а вмсто шлюза — дв колоды (наклонные ящики, въ род важгертовъ, но безъ дворика). Пески вываливаютъ на желзный листъ съ дырочками, укрпленный въ головк колоды, при чемъ крупные камешки, галька, остаются на немъ и сгребаются въ тачку для отвоза въ сторону, песокъ же (юфель) сносится водою въ дырочки, течетъ по верхней колод, выложенной ‘ршетками’ (желзными листами съ дырочками), потомъ попадаетъ на нижнюю колоду, гд часть его задерживается у ‘плинтусовъ’ (деревянныхъ перекладинъ). При съемк вынимаютъ ршетки и плинтусы, сгребаютъ оставшійся при нихъ юфель, ‘мутятъ’ его гребкомъ, чтобы было меньше, потомъ оставшійся промываютъ на важгерт. Полученное золото сушатъ надъ огнемъ въ желзной ложк, ссыпаютъ въ банку изъ жести и относятъ, въ сопровожденіи смотрителя, къ уполномоченному, тотъ, очистивъ его предварительно отъ остатковъ шлиха посредствомъ магнита, свшиваетъ на аптечныхъ всахъ. У каждаго артельнаго старосты есть книга, въ которую ежедневно вписываютъ добытое количество золота. Часть золота рабочіе промниваютъ на спиртъ, уплачивая за сотую часть ведра 12 долей. Слдуетъ замтить, что рабочіе, когда промывка идетъ хорошо, въ высшей степени невоздержны, какъ относительно вина, такъ и относительно всхъ другихъ припасовъ. Когда остальные рабочіе довольствовались половиною кирпича чаю въ мсяцъ, золотнишные брали по цлому, вмсто 1—2 фунтовъ масла — 4 ф., въ три раза брали больше мяса сверхъ положенія и отъ 6 до 10 фунтовъ сахару въ мсяцъ.

Нкоторое время мн пришлось быть смотрителемъ при золотнишныхъ, т. е. я былъ обязанъ навщать ихъ по нскольку разъ въ день и присутствовать при съемк. Въ то же время я состоялъ смотрителемъ при ‘поторжныхъ’ рабочихъ, какъ называются вс рабочіе, не состоящіе при непосредственномъ добываніи или промывк песковъ. Число такихъ рабочихъ неопредленно, у насъ оно было всегда немногимъ меньше половины — процентъ громадный, составляющій особенное неудобство мелкихъ предпріятій. Въ число поторжныхъ входятъ плотники, кузнецъ, конюхи {Конюховъ, впрочемъ, въ разговорномъ таежномъ язык не причисляютъ къ числу поторжныхъ, выдляя въ особый разрядъ.}, часть другихъ рабочихъ временно, въ случа необходимости, переходитъ въ этотъ же разрядъ. Дорога, по которой возились пески изъ ортъ, требовала весною постоянныхъ починокъ, нужно было отводить каналомъ часть воды при нашей плотник, чтобы она не заливала строившейся тамъ машины, чистить сплотки, наполненныя снгомъ, потомъ ихъ конопатить. Вс эти работы задавались на ‘урокъ’, какъ и остальныя, потому что, при кабальности труда и вытекающей изъ этого недобросовстности рабочихъ, никакая иная форма труда немыслима. Въ виду приближенія лтняго времени, плотники стали передлывать машину, настилая новый шлюзъ, какъ то длается ежегодно.

Весна здсь наступаетъ поздно и съ трудомъ, теплые дни, когда все таетъ, перемежаются съ сильными морозами, въ род крещенскихъ. Наступалъ уже тогда мсяцъ май, по горы, даже долины, еще были покрыты снгомъ. Нердко, при оттепели, вода низвергалась съ горъ потоками, затапливая дороги, вторгаясь въ орты, гд подкатчики катали пески по колна въ вод. Мурожная вздулась и разлилась. Провряя работы, мн часто приходилось ходить по сплоткамъ, длиною больше версты, проведеннымъ отъ плотники, гд скапливается вода. Путешествіе по нимъ по было изъ пріятныхъ, потому что нужно было поминутно переступать черезъ ‘разбанкрутины’ сплотокъ, поперечныя бревна, скрпляющія сваи, на которыхъ сплотки утверждены. Уставъ, я садился отдохнуть, и особенно любилъ сидть въ томъ мст, гд протекала Мурожная. Вода, свирпо журча и пнясь, текла между деревьями, разбиваясь на многочисленные рукава. Слва открывался широкій видъ на сосднюю долину, гд виднлись пріиски, далекая церковка, справа горы стояли мрачными стнами, дымясь тучами въ дурную погоду, а въ хорошую ослпительно сверкая снжными мстами подъ лучами солнца. Изрдка втеръ проносился въ горныхъ вершинахъ, слышался отдаленный, протяжный шумъ деревъ, точно рокотъ идущаго паровоза. Убаюканный журчаньемъ воды, ласковымъ вяньемъ весенняго тепла, я переносился мысленно въ міръ мечты, виталъ въ другихъ, боле счастливыхъ странахъ, и фантастическимъ сномъ мн казалась судьба, загнавшая меня сюда, въ это царство кабальнаго труда, изъ отдаленнаго запада.

VI.

Казалось, весна утвердилась вполн, нсколько дней стояла теплая погода, и кой-гд уже изъ подъ оттаявшаго снга показывались зеленые стебельки травы. Когда окончили починку машины, установили въ ней бочку, ршено было приступить къ промывк. Съ тхъ поръ промывка пошла изо дня въ день, безостановочно, и въ теплые дни, и среди ливней и вьюгъ, потому что въ тайг не принято обращать вниманіе на погоду.

Особенно памятенъ мн первый день промывки. Еще съ вечера предшествующаго дня пошелъ снгъ посл нсколькихъ дней прекрасной погоды, а къ утру разыгралась настоящая сибирская пурга. Сидя на полк машины, я записывалъ на ‘биркахъ’ привозимыя таратайки, весь промокшій, усталый отъ безсонныхъ ночей, продрогшій до невозможности. Кругомъ представлялся настоящій Дантовъ адъ: горизонтъ затянула снжная пелена, горы исчезли, и ничего не было видно въ нсколькихъ шагахъ разстоянія, кром снжнаго полога, заславшаго пространство. Втеръ вылъ, бросаясь порывами съ разныхъ сторонъ на машину, шумвшую и гудвшую точно локомотивъ, пущенный на всхъ парахъ. У смутно виднвшагося края отвала копошились рабочіе, накладывая съ остервенніемъ таратайки землею, и лошади, сломя голову, летли по помосту машины. При такой обстановк, работа продолжалась до самаго вечера.

Размръ уроковъ на машин весьма непостояненъ, зависитъ отъ разстоянія, на какомъ находится отъ машины отвалъ. Иногда урокъ задается ‘на замръ’ (при вскрышныхъ работахъ), иногда по числу таратаекъ. У насъ задавали сначала на каждаго въ день по 60 таратаекъ, заключавшихъ каждая около 25 пудовъ (въ кубической сажени песку считается 1200 пудовъ). Потомъ этотъ размръ уменьшили, въ виду слабости нкоторыхъ рабочихъ, до 55 таратаекъ, что составило количество вполн умренное. Въ хорошіе дни рабочіе кончали уроки довольно скоро, въ дурные работали иногда до вечера. При этомъ, въ первое время промывки, былъ принятъ у насъ обычай, весьма распространенный въ тайг подъ наименованіемъ ‘калтая’. Окончившіе раньше другихъ урокъ вывозили каждый по одной лишней таратайк, которыя потомъ засчитывались отставшимъ. Если случилось, что и посл этого кто-либо оставался позади, его отпускали, хотя бы онъ и не кончилъ урока, такъ какъ не стоитъ изъ за одного задерживать при машин нсколькихъ подручныхъ, и чтобы не увеличивать безъ большой пользы неизбжнаго при промывк сноса золота. Обычай ‘калтая’ въ высшей степени не нравился рабочимъ (конечно, въ то время, когда этотъ калтай не засчитывался имъ самимъ). Сначала мн приходилось слышать разсужденія, будто калтайныя таратайки крадетъ компанія, потомъ, когда факты убдили въ противномъ и нельзя стало спорить противъ очевидности, рабочіе утверждали, что ‘лучше вывезти лишнюю таратайку на компанію, чмъ за своего брата’. Въ казармахъ происходили постоянныя ссоры между тми, кому привелось везти калтай, и тми, кому онъ былъ засчитанъ, почему управленіе сочло нужнымъ позволить не отвозить накапливающихся въ забо камней, эта обязанность была возложена исключительно на тхъ, кому засчитывался калтай, въ вознагражденіе за него. Впослдствіи калтай на нашемъ пріиск былъ уничтоженъ совершенно, а взамнъ, боле слабыхъ ставили на боле легкія мста.

Къ качеств смотрителя, я былъ обязанъ принимать урокъ, т. е. записывать палочками на доск привозимыя таратайки, а также слдить, чтобы таратайки привозились полныя. Кром этого, на мн лежалъ общій надзоръ за работою на машин. Нужно было слдить, чтобы свальщикъ не заваливалъ слишкомъ бочки при свалк песковъ, чтобы не заваливались люки, юфельный и галечный, чтобы вода изъ рукавовъ бжала ровно по шлюзу, и присутствовать при вечерней съмк золота (при обденной присутствовалъ управляющій). Но чтобы читателю были понятны вс эти обязанности, я долженъ разсказать подробно о промывк песковъ. Сначала нсколько словъ о пескахъ: они представляютъ собою смсь мелкихъ камешковъ, гальки и крупнаго зернистаго песку коричневаго цвта, именуемаго юфелемъ, съ примсью ила и глины, золото въ пескахъ находится въ вид мелкихъ, блестящихъ песчинокъ, среди которыхъ только изрдка попадаются самородки, всомъ въ золотникъ, два, иногда боле. Пески въ таратайкахъ втягиваются лошадьми на полокъ (плоскую крышу) машины, вываливаются въ отверстіе, называемое люкомъ, изъ котораго попадаютъ черезъ рукавъ въ громадную желзную бочку, съуживающуюся къ одному концу (и именно къ тому, гд пески вываливаются, почему этотъ конецъ называется пріемнымъ) и всю усянную маленькими дырочками. Бочка, прикрпленная къ колесу, приводимому въ движеніе водою вертится, какъ жернова на мельниц, причемъ юфели и золото, омываемые водою изъ подвижныхъ рукавовъ, находящихся позади бочки попадаютъ въ дырочки и текутъ по наклонному полу машины, шлюзу, галька вылетаетъ изъ широкаго, выходнаго конца бочки въ ящикъ, именуемый галечнымъ люкомъ. На шлюз юфель, какъ боле легкій, несется до самаго конца шлюза, гд попадаетъ въ юфельный люкъ, а золото, съ частью юфеля и со шлихомъ (желзистымъ пескомъ), какъ боле тяжелое, не скосится водою, но остается въ верхней части шлюза подъ желзными листами, или у деревянныхъ перекладинъ, ршетокъ. Два раза въ день длается съемка: песокъ со шлихомъ собираютъ со шлюза и промываютъ еще на американк, длинномъ желоб, шириною около двухъ четвертей, и въ конц концовъ на важгерт. Со 100 пудовъ песку получаютъ 40, 60 доль золота, иногда золотникъ, рдко два и боле. Для отвоза отъ машины гальки и юфеля въ особенные отвалы, находятся при машин галечники и юфельщики, а для промывки песковъ на важгерт — промывальщикъ. Замчу между прочимъ, что у насъ должность промывальщика занималъ бывшій служащій, спившійся съ кругу.

Обязанность смотрителя, какъ и другія обязанности по горной части, гд приходится сталкиваться съ рабочимъ, представляетъ много непріятнаго. Обыкновенно рабочіе, стараясь по возможности уменьшить урокъ, понемногу скрадываютъ количество привозимыхъ песковъ, пока выведенный изъ терпнія смотритель не ршится не вписывать неполныхъ таратаекъ. На нкоторое время посл этого таратайки привозятся полне, но затмъ эта полнота опять начинаетъ нечувствительно уменьшаться. Иногда рабочіе притаптываютъ на дн таратаекъ землю ногами, чтобы уменьшить самый размръ ихъ, почему надобно слдить за тмъ, чтобы въ этихъ случаяхъ свальщикъ выколачивалъ таратайки колотушкою. Нужно также постоянно слдить за свальщикомъ, который слишкомъ поспшно сваливаетъ таратайки въ бочку, стремясь ускорить окончаніе рабочаго дня, отъ чего пески промываются плохо. Галечники и юфелицики, работающіе по необходимости безъурочно, здятъ безъ понужденія лниво, люки заваливаются, и галька и юфель лзутъ на шлюзъ. Во время съемки, когда сносятъ юфель съ нижняго шлюза на верхній, при чемъ для каждаго отдленія {Есть два шлюза — верхній и нижній, при чемъ каждый изъ нихъ раздляется продольно на три отдленія — пріемное, среднее и выходное — водорзами.} назначено свое мсто (на американк для каждаго пускается различной быстроты вода) — рабочіе наровятъ все свалить въ одну кучу. Сначала я приписывалъ это исключительно ихъ недобросовстности, но потомъ убдился, что есть въ этомъ также большая доза простодушнаго фатализма и вры въ фартъ: на мои упреки рабочіе отвчали съ полной искренностью, что если золота нтъ, все равно не будетъ — большая вода или малая. Но больше всего непріятностей случается вслдствіе записыванія таратаекъ, гд иногда бываетъ возможна ошибка въ счет со стороны смотрителя, а еще чаще со стороны рабочихъ. На нкоторыхъ пріискахъ, какъ то было и на нашемъ сначала, принята система записыванія таратаекъ на ‘биркахъ’, двухъ складывающихся вмст палочкахъ, изъ которыхъ одна остается у смотрителя, а другую беретъ рабочій. Торопясь окончить урокъ, перегоняя другъ друга, рабочіе не любятъ бирочной системы, принуждающей ихъ на нкоторое время останавливаться для записыванія на полк, они увряютъ управленіе въ полномъ своемъ довріе и просятъ не давать бирокъ. На самомъ дл недовріи ихъ къ управленію почти неизлечимо, и при случа, когда ихъ счеты не сходятся со счетомъ смотрителя, они ропщутъ, будто управленіе крадетъ у нихъ таратайки.

Слушая прежде разсказы рабочихъ объ обкрадываніи ихъ компаніями — или при пріем урока, посредствомъ фальшивыхъ мръ, передвиганія мтокъ на замр, или при разсчет, посредствомъ неврнаго вписыванія въ листики забора,— я относился къ разсказамъ съ полнымъ довріемъ, думая, что нтъ причины рабочему лгать. Теперь же, но отрицая возможности подобныхъ мошенничествъ на многихъ пріискахъ, какъ со стороны хозяевъ, такъ и служащихъ (всякіе бываютъ между ними), я полагаю все-таки, что къ разсказамъ рабочихъ слдуетъ относиться съ большой осторожностью. Если у рабочихъ и нтъ сознательнаго желанія лгать, то есть сознаніе собственной темноты и безпомощности, а отсюда глубокое убжденіе въ томъ, что управленіе пріиска на всякомъ шагу ихъ надуваетъ, потому что оно ихъ можетъ надуть. Въ некритической голов рабочаго малйшее подозрніе разростается въ фактъ и охотно преувеличивается: рабочій но различаетъ хорошо возможнаго отъ дйствительнаго. Однажды, на вопросъ рабочаго — сколько онъ вывезъ таратаекъ, я отвтилъ: сорокъ восемь, но памяти, но посмотрвъ на доску, увидлъ, что только 47, у рабочаго возникло подозрніе, что почему-то я желаю уменьшить число вывезенныхъ имъ таратаекъ, и убжденнымъ голосомъ онъ началъ утверждать будто вывезъ сорокъ восемь. ‘Нехорошо. А. А.!’ — восклицалъ онъ при этомъ патетически. Та-же исторія повторяется съ листиками, которые выдаются рабочимъ и на которыхъ обозначенъ заборъ ихъ: обыкновенно рабочіе утверждаютъ, что имъ приписано лишнее, иногда не помня забора, иногда просто такъ, чтобы отвести душу, возмущенную небольшимъ заработкомъ. Это недовріе проявляется рельефно на каждомъ шагу и во всхъ мелочахъ. Урокъ кончали почти до чая, почему мн казалось, что для самихъ рабочихъ будетъ гораздо удобне не идти пить вечерній чай, который безъ нужды затянулъ бы работу. Между тмъ, рабочіе начали вслдствіе этого жаловаться, что ихъ ‘морятъ голодомъ’, предполагая — не сдлано ли распоряженіе въ интересахъ компаніи, когда же потомъ я обратился къ нимъ самимъ съ вопросомъ — хотятъ ли они кончать работу или же пить чай, они, опасаясь подвоха, не ршались отвтить утвердительно, но только повторяли: ‘это какъ вамъ будетъ угодно’. Въ другой разъ были посланы за одного рабочаго въ волость деньги на паспортъ, но такъ какъ послдній долго не приходилъ, то рабочій сталъ подозрвать, что компанія денегъ не выслала, но украла ихъ. Желая убдить его фактически въ противномъ, управляющій позволилъ ему пойти съ запискою для справки къ исправнику, но потомъ, предположивъ — не хочетъ ли рабочій продать дорогою золото, веллъ обыскать его. Случилось при этомъ, что записка выпала и потерялась, а это дало поводъ рабочему утверждать, будто самый обыскъ былъ устроенъ единственно съ цлью утащить у него записку, хотя онъ тотчасъ же получилъ другую. И при всемъ томъ рабочіе не имли никакой особенной злобы противъ этой именно компаніи, насколько можно было судить изъ ихъ разговоровъ въ спокойныя минуты!

Впослдствіи, недовріе рабочихъ уменьшилось значительно, но время отъ времени прорывалось въ эпизодахъ, иногда комическихъ, иногда непріятныхъ, нарушая хотя немного скучное однообразіе жизни. Безъ этого, хоть пропадай — такъ надоли все одн и т же несложныя занятія, одни и т же люди и все тотъ же видъ, чуть-чуть только измнявшійся, смотря по погод. Сначала этотъ видъ, съ обнаженной растительностью, былъ мраченъ, но потомъ, когда деревья быстро покрылись зеленью — и такъ быстро, что казалось можно было видть, какъ растетъ трава,— онъ сдлался нсколько привлекательне. Съ машины открывался видъ на разрзъ, на дн котораго стояла полуразрушенная промывальня, а на борт росли деревья, переходя понемногу въ густой лсъ, дальше виднлись казармы съ будкою возл нихъ, еще дальше, на горизонт, снова небольшой лсокъ. Возл самой машины, по обимъ сторонамъ ея, высились отвалы, галочные и юфельные, межъ двумя изъ нихъ проходила дорога подъ сплотками, а дальше, за землистой ихъ массой, виднлась зелень лска. Съ другой стороны машины виднлись разбанкрутины канала, уходившаго вдаль, скрываясь въ лск, а кругомъ высились горы, то блестя различными оттнками зеленаго цвта во время солнечной погоды, то тускло видляясь подъ пеленою дождя. Дождливыхъ дней, впрочемъ, было несравненно больше, по небу почти всегда носились слоистыя, грязно-срыя тучи, и въ сыромъ, туманномъ воздух срой и мрачной казалась мн жизнь.

VII.

Съ наступленіемъ весны, появились въ тайг рабочіе окладные, нанимающіеся работать съ мсячною платой. Окладные приходятъ въ тайгу сами и нанимаются безъ задатка, при томъ въ то время, когда уже нельзя достать общеконтрактныхъ рабочихъ, почему нанимаются они на условіяхъ несравненно боле выгодныхъ. По характеру окладные обладаютъ большею сдержанностью и бережливостью, что позволяетъ имъ выйти изъ тайги съ извстнымъ заработкомъ и на другое лто опять явиться на свой собственный счетъ. Ихъ много прошло возл нашей машины, съ котомками на плечахъ, и вс стремились на Серобряковскій пріискъ, гд работы шли очень успшно, всхъ привлекала туда надежда на такъ называемое подъемное золото. Практика пріисковой жизни привела къ необходимости уплачивать рабочему деньги за находимые имъ во время работы самородки, изъ опасенія утайки таковыхъ со стороны рабочаго. За подъемное золото платятъ 2—3 р. за золотникъ, т. е. столько же, сколько получаютъ золотнишные, если всъ самородка превышаетъ одинъ фунтъ, уплата производится по усмотрнію компаніи. И замчательно, что въ то время, когда общій заработокъ рабочихъ уменьшился, плата за подъемное золото напротивъ увеличилась {Мн недавно попался разсчетный листъ отъ компаніи Мясниковыхъ въ 60-тые годы, въ немъ плата за золотникъ подъемнаго золота опредлена въ 70 коп., а заработокъ рабочаго (крестьянина Нижегородской губ.) равнялся за 23 дня 34 р. 21 коп.}.

Нашъ пріискъ не обладалъ подъемнымъ золотомъ, почему не представлялъ для окладныхъ ничего притягательнаго, ихъ нанялось только двое, съ платою по 27 рублей въ мсяцъ. Общее число робочихъ отъ этого не увеличилось, ибо, одновременно съ наемкою окладныхъ, убжало двое общеконтрактныхъ. Побги въ тайг часты и сопровождаютъ обыкновенно наступленіе весенняго сезона. На время побговъ, мн кажется, вліяетъ какъ легкость путешествія по лсамъ въ весеннее время, притягательная прелесть пробуждающейся природы, которая манитъ неодолимо къ себ и еще мрачне длаетъ тяжелый таежный трудъ, такъ — и это главная изъ причинъ — и экономическія условія бгущихъ рабочихъ. Задолжавъ за зиму, или, при наемк взявъ большой задатокъ, рабочій разсчитываетъ, что за лтній трудъ немного останется, онъ бжитъ тмъ охотне, что лтомъ легко найдетъ работу у крестьянъ или даже въ тайг, на какомъ-либо изъ дальнихъ пріисковъ, гд не встртитъ своего бывшаго патрона. Какъ только горы обнажались отъ снга, нердко можно было видть на нихъ дымокъ, легкой струйкой подымающійся къ небу. Дымокъ приковывалъ къ себ взоры рабочихъ, и мн казалось, на ихъ лицахъ я читаю скрытую работу мысли, что воображеніе рисуетъ имъ картины жизни на вол. Нкоторые замчали, задумчиво показывая вдаль: ‘нашъ братъ — бродяжка огонь развелъ’. Носились слухи о побгахъ то съ того, то съ другого пріиска, разъзжали казаки для поисковъ съ веревками у сделъ, и наши рабочіе слишкомъ подозрительно завряли, что у насъ никто не бжитъ. Но однажды утромъ не оказалось двоихъ рабочихъ и жены одного изъ нихъ, при чемъ нкоторые припомнили, что наканун ее видли несущую въ кусты мшокъ. О побг не было дано знать исправнику, такъ какъ бжавшіе жили безъ паспортовъ, что сплошь и рядомъ случается на пріискахъ. Поисковъ тоже не длалось никакихъ: трудно найти бглецовъ въ лсу, особенно въ дурную погоду. Въ хорошую слдятъ съ горы, нтъ ли гд дымка, но въ дурную туманы заволакиваютъ всю окрестность.

Между пріисковыми рабочими существуетъ своего рода солидарность, заставляющая ихъ стоять другъ за друга въ важныхъ случаяхъ ихъ жизни. Обыкновенно желающему бжать помогаютъ вс, а въ бгахъ рабочій заходитъ тайкомъ на пріиски и получаетъ отъ совсмъ незнакомыхъ ему рабочихъ провизію для дальнйшаго продолженія пути. Когда желаютъ наказать розгами крестьянина, для чего нуженъ по закону приговоръ артели, трудно отъ рабочихъ добиться этого приговора. За то въ мелочахъ они не стсняются доносить другъ на друга, чмъ сильно облегчаютъ контроль работы со стороны служащихъ. Мошенничаетъ ли рабочій въ забо, кладетъ-ли неполныя таратайки, притаптываетъ ли въ нихъ землю — обо всемъ обыкновенно сообщатъ другіе рабочіе, къ чему ихъ побуждаетъ соперничество, желаніе окончить работу раньше другого. Замчательно также то, что среди рабочихъ, отъ которыхъ трудно добиться приговора для наказанія розгами ихъ товарища, всегда найдется такой, что согласится производить экзекуцію надъ товарищемъ за рюмку водки. Подобный случай былъ и на нашемъ пріиск, когда уполномоченный, опасаясь, что-бы побги не приняли эпидемическаго характера, ршилъ наказать на мст розгами одного пойманнаго при попытк бжать. На пріискъ пріхалъ урядникъ съ казакомъ, и послдній, при помощи одного, добровольно согласившагося рабочаго, произвелъ экзекуцію посреди стана, въ присутствіи многихъ рабочихъ. Замчательно, что рабочій, производившій экзекуцію, не подвергся за это никакимъ нареканіямъ со стороны товарищей, даже самъ наказанный не высказывалъ претензіи. Бытъ можетъ, рабочіе разсуждали, что экзекуція все равно была бы совершена, снисходя къ человческой слабости выпить, они охотно смотрли сквозь пальцы на то, что одинъ изъ нихъ воспользовался случаемъ получить рюмочку, хотя и подъ предлогомъ несовсмъ благовиднымъ.

Практика тлесныхъ наказаній до того ожесточила нервы, что факты, для свжаго человка возмутительные, совсмъ не производятъ впечатлнія на пріиск. Таежныя бабы охотно сходятся смотрть на экзекуцію, длая боле или мене остроумныя замчанія, и мн случалось слышать, какъ он выражали сожалніе, когда при другомъ, подобномъ же, случа наказаніе производилось не на пріиск, а въ казачьей. На самихъ рабочихъ наказаніе не производитъ подавляющаго вліянія, теряетъ характеръ нравственной обиды, и практика тлесныхъ наказаній приводитъ къ необходимости придавать имъ характеръ жестокаго физическаго истязанія, доводя число розогъ до нсколькихъ сотенъ. Среди золотопромышленниковъ и довренныхъ вырабатываются типы жестокихъ людей, для которыхъ возможность подвергать сченію ближнихъ доставляетъ своеобразное удовольствіе. Нердки случаи обмана полиціи, съ цлью подвергнуть наказанію крестьянина или мщанина, посредствомъ составленія подложныхъ приговоровъ артели, или же, пользуясь оплошностью администраціи, ложною выдачею крестьянина за поселенца. Если покопаться въ лтописяхъ пріисковой жизни, можно, мн кажется, найти случаи такой жестокости, которые напомнятъ живо худшія времена существованія крпостнаго права. Замчательно то, что полиція, не заинтересованная лично въ наказаніяхъ, нердко является далеко либеральне золотопромышленниковъ: случается, несмотря на требованіе послднихъ, она замняетъ тлесное наказаніе заключеніемъ. Конечно, находясь въ значительной зависимости отъ золотопромышленниковъ, она можетъ позволять себ подобныя вольности только по отношенію къ мелкимъ изъ нихъ. Не привожу здсь случаевъ особенной жестокости, какъ потому, что они во всякомъ случа являются лишь исключеніемъ, такъ и потому, что мн лично пришлось быть на пріиск сравнительно лучшемъ, я могъ бы говорить лишь по слухамъ. На нашемъ пріиск только и было два случая тлеснаго наказанія: о первомъ я уже упоминалъ, для втораго послужилъ поводомъ фактъ побитія нарядчика, донесшаго управляющему, что на пріиск полученъ рабочими спиртъ.

Провозъ спирта въ тайгу по закону воспрещенъ, но дозволяется золотопромышленникамъ, для выдачи рабочимъ порцій, въ ограниченномъ размр, соотвтственно числу команды. На всякомъ пріиск онъ имется въ количеств, далеко превышающемъ дйствительную потребность, и нердко выдается за золото какъ своимъ рабочимъ, которые приносятъ такъ называемое старательское, такъ и чужимъ. Есть мелкіе золотопромышленники, спеціально занимающіеся скупомъ краденаго золота въ обмнъ на спиртъ. Все это въ значительной степени уменьшило въ послднее время спеціальное спиртоношество, сопряженное со многими опасностями, но только уменьшило, а не уничтожило. До сихъ поръ съ наступленіемъ весны появляются въ тайг спиртоносы, пробирающіеся черезъ тайгу только имъ извстными тропками и дающіе знать о своемъ прибытіи выстрлами въ горахъ. Спиртоносы — это т же гайдамаки, понизовая вольница, волжскіе разбойники, однимъ словомъ, это люди, но смогшіе уложиться въ спокойныя и размренныя рамки общественной жизни. Тяжело запречься въ подневольный трудъ, гнуть спину передъ властями, широкая натура жаждетъ воли — и человкъ идетъ въ спиртоносы, чтобы бравировать начальство, а жизнь наполнить опасностями и подвигами. Какъ нкогда гайдамаки для крестьянъ, спиртоносы составляютъ идеалъ для каждаго рабочаго, въ его качеств человка, обиженнаго соціальными условіями, о подвигахъ спиртоносовъ рабочіе любятъ поговорить вечеркомъ или въ вольныя минуты отдыха среди работы. Называются знаменитыя имена — Ефремъ Середа, Поплавскій, какой-то черкесъ — люди, обладавшіе, по словамъ рабочихъ, въ сильной степени ‘вольнымъ духомъ’. Одинъ явился къ золотопромышленнику, требуя возврата забраннаго въ лсномъ тайник спирта, не то общалъ наградить ‘пулею въ лобъ, а кинжаломъ въ бокъ’, другой, притаившись въ разрз, бросился съ ружьемъ на прозжавшаго мимо исправника, и тотъ, перепуганный, едва усплъ унести ноги: третій, окруженный казаками, съ крикомъ: ‘алла! алла’!— бросился на проломъ, прорвалъ шеренгу и исчезъ, только диву дался изумленный исправникъ и обругалъ казаковъ крпкимъ русскимъ словомъ. Жизнь среди вчныхъ опасностей, трудные переходы въ тайг, привычка ставить свою жизнь на карту — все это создаетъ типы изумительной смлости, но вмст съ тмъ и изумительнаго зврства и жестокости. Спиртоносы (они ходятъ артелями) нердко убиваютъ другъ друга при длеж добычи, чтобы завладть долею другого, нердко убиваютъ среди пріиска рабочихъ, сдлавшихъ на нихъ доносъ. Озлобленные преслдованіями, они мстятъ поджогами, кражею лошадей, попытками на убійство, почему золотопромышленники стараются жить съ ними боле или мене въ мир.

Спиртоносы продаютъ рабочимъ свой провіантъ въ обмнъ на золото, иногда на вещи, для чего ночью, когда служащіе спятъ, появляются въ казармахъ. Пойманные казаками, они стараются откупиться золотомъ, или же оказываютъ вооруженное сопротивленіе. Однажды, проснувшись ночью, я услышалъ въ горахъ отдаленные выстрлы: на другой день я узналъ, что казаки длали облаву на спиртоноса Исайку, еврея, но что облава окончилась лишь обоюдною и безвредною для обихъ сторонъ перестрлкою.

VIII.

Съ утра до вечера пребывая на машин, я такъ и не видлъ бы окрестностей въ лтнее время, если бы у насъ по началась къ концу лта агонія дла. Заготовленные за зиму пески были промыты, и недостатокъ рабочихъ, употребленныхъ на добываніе новыхъ, заставилъ пріостановить машину. Съ этихъ поръ она шла съ перерывами: четыре дня добывали пески, сваливая ихъ въ отвалъ при самыхъ отверстіяхъ ортъ, а три дня шла промывка. Мои занятія сдлались мене хлопотливы, хотя боле непріятны: приходилось безъ всякаго дла и смысла торчать въ разрз, то при ортовыхъ рабочихъ, то при плотникахъ, строившихъ водокачку.

Видъ разрза значительно измнился къ этому времени, не производилъ уже прежняго тяжелаго впечатлнія. Борта покрылись сверху молодыми березками, зеленою травкой, среди которой мстами выдлялись розовые и блые цвты. У самаго края копошились золотнишные при отверстіяхъ старыхъ ортъ, сдавленными дырами чернвшихъ на борт разрза, ближе къ възду, въ середин разрза, работали общіе, наваливая изъ тачекъ кучу песковъ, а у възда только-что выстроенная водокачка пыхтла тяжело и мрно, и вода бжала по сплоткамъ въ штольню съ однообразнымъ шумомъ. Когда жаръ слишкомъ нещадно палилъ, что, впрочемъ, случалось очень рдко, я заходилъ прохладиться въ орту. Она еще больше осла, мстами подкатчики должны были, двинувъ впередъ сильнымъ движеніемъ тачку, сами пролзать на четверенькахъ. Въ забояхъ сверху сыпалась рыхлая, отмерзнувшая земля, и приходилось выкатывать, по милости сыпучки, на половину ‘дури’ (такъ называютъ землю безъ золота). Работа сдлалась опасной, какъ вслдствіе сыпучки, такъ и потому, что во многихъ мстахъ пластъ былъ совсмъ выбранъ, и гора держалась только на подпоркахъ. Иногда цлые забои заваливались падавшею сверху землею и камнями. Передъ паденіемъ, вверху забоя, надъ головами, слышался глухой гулъ, какъ бы сопровождаемый грохотомъ барабановъ, едва рабочіе успвали отскочить, какъ валились груды земли и камней, ломая только что поставленныя огнива и стойки. Рабочіе пребывали въ нервной тревог, иногда среди работы, въ полумрак орты, ихъ охватывалъ паническій страхъ. Не разъ слышались тревожные крики: ‘орта идетъ!’ — вс выбгали вонъ, побросавъ лопаты и кайлы. Между рабочими, поддерживая ихъ страхъ, ходили разсказы о несчастіяхъ на пріискахъ, о десяткахъ и сотняхъ людей, погребенныхъ живьемъ въ смрадныхъ ортахъ. Управляющій уврялъ, что опасности нтъ, такъ какъ борта разрза не круты, орту не можетъ завалить сразу и всегда будетъ возможность выбраться. И дйствительно, орта простояла еще долгое время, хотя впослдствіи, когда въ ной работали золотнишные, половина ея была совершенно завалена землею.

Въ виду предположенной выработки ортъ, уже давно думали прокопать дв новыя въ томъ же разрз, по слухамъ, на этомъ мст, при прежнихъ работахъ былъ оставленъ богатый пластъ. Опредлить хорошо содержаніе не удалось, потому что когда били шурфъ предшествующей осенью, скопленіе почвенной воды оказалось такъ сильно, что не удалось выкачать ее ручной помпой. Чтобы заложить орты, пришлось строить теперь водокачку лтнею порою. Въ тайг постройкой машинъ и водокачекъ занимаются боле искуссные плотники, именуемые здсь машинистами. Подобный машинистъ былъ и у насъ, и при помощи плотниковъ, въ большинств импровизированныхъ, онъ состроилъ водокачку, приводившуюся въ движеніе водою, которая и стала дйствовать съ грхомъ пополамъ. Отъ ‘зонда’ подъ водокачкой (яма, гд скопляется вода) стали вести каналъ по направленію къ борту разрза, гд предположено было заложить орты. Рабочіе цлые дни копались въ грязи, по колна въ вод, проклиная компанію и свою горемычную жизнь. Наконецъ орта была заложена, но пласта не оказалось, хотя зашли уже довольно глубоко внутрь увала. Въ конц концовъ, управляющій ршилъ, въ видахъ развдки, вести только одну орту и при помощи одного забоя, но и этотъ планъ по удался. Илистая вода, пущенная на колесо водокачки и стекавшая черезъ штольню, понемногу засорила эту послднюю, и половина разрза наполнилась водою.

Пользуясь свободными минутами, нердкими въ это время, я часто бывалъ въ окрестномъ лск, или просто бродя безъ цли, или отыскивая ягоды. Въ тайг растутъ въ большомъ изобиліи всевозможныя ягоды: красная и черная смородина, земляника, черника, брусника, и спеціально таежныя: княженика и морошка. Прізжали для поисковъ постители и постительницы съ сосднихъ пріисковъ, бабы цлыми артелями отправлялись въ лсъ, несмотря на опасность встртить медвдя. Лтомъ медвдь смиренъ, но осенью начинаетъ пошаливать, нападая на скотъ и людей, при чемъ случается, что даже за конными гонится по нскольку верстъ. Рабочіе, по окончаніи урока, или промывали старательское золото, или отправлялись тоже въ лсъ искать ягодъ, за которыя получали порціи. Во многихъ мстахъ среди лса разводились теперь костры, и дымъ струею подымался въ воздух, кой-гд на полянахъ косили покосники, спеціально являющіеся въ тайгу изъ деревень косить сно. Иногда слышались псни, иногда свистокъ долеталъ съ Асташовской паровой машины, но природа была всегда непривтливо-тиха и сумрачна. Сверный лсъ, и зимой, и лтомъ, стоитъ холодно-мрачный, какъ будто заколдованный, только втеръ иногда шепчетъ, проносясь въ листв, да случается подъ ногою прошипитъ змя. Не слышно пнія птицъ, ни вчнаго жужжанія наскомыхъ, не слышно шума и гула, немолчнаго движенія скрытой жизни, характеризующаго лса въ боле теплыхъ климатахъ. Изрдка кукуетъ кукушка, да по вечерамъ деркачъ скрипитъ назойливо, точно дурно смазанныя ворота. Съ непривычки это безжизненное спокойствіе природы производитъ подавляющее впечатлніе, тмъ боле, что на фон этого спокойствія кипитъ, въ сильномъ контраст съ нимъ, людская дятельность.

Погода стояла крайне непостоянная: то нсколько дней шелъ дождь, такъ, что казалось, и конца ему но будетъ, то вдругъ выпадалъ знойный день, еще больше казавшійся знойнымъ посл длиннаго ряда дождливыхъ и сумрачныхъ дней. Небо почти никогда но было чисто — облака въ самые жаркіе дни носились въ воздух, точно хлопья снга съ прихотливыми очертаніями, залегали внезапно цлый край небосклона сровато-синею массой, и доносились раскаты отдаленнаго грома. Еще минута — и дождь лилъ потоками, становилось холодно, и въ сумрачномъ воздух, уже надъ самымъ станомъ, грозно гремли раскаты грома. Перемны погоды здсь такъ быстры, климатъ такъ непостояненъ, что предсказанія барометра оказывались ложными, подрывая во всхъ довріе къ научнымъ изобртеніямъ.

Въ рдкіе ясные дни, мн удалось постить знакомыхъ на сосднихъ пріискахъ. Цлые сутки провелъ я въ отсутствіи, испытывая чувство безусловной свободы, давно мн чуждое — со времени прибытія на пріискъ. Впервые также въ эту поздку я понялъ вполн прелесть пріисковыхъ видовъ, и не будь ея, мое представленіе о таежной природ не было бы такъ благопріятно. По дорог попадалось множество прелестныхъ лсистыхъ и горныхъ пейзажей, особенно хорошо выглядла долина, окруженная горами, гд скучились пріиски — Тальскій, Алымовскій, Щаповскій, Прокопьевскій, Крестовоздвиженскій, Николаевскій и др. Я халъ верхомъ съ горы и, восхищенный, остановился, озирая широкую окрестность. Было утро, росистая зелень долины подернулась брилліантовымъ блескомъ, среди нея раскинулись пріиски, высились машины, землистыми массами выдлялись высокіе отвалы, сплотки въ разныхъ направленіяхъ перескали долину. Рабочіе только что тронулись на работу, и долина запестрла цвтными рубахами, между которыми кой-гд только виднлись пиджаки служащихъ. Вся картина, точно въ рамк, была окружена горами, амфитеатромъ уходившими вдаль, отдляясь одна отъ другой различными оттнками зеленаго цвта, переходившаго въ совсмъ лиловый въ туманной дали. Восхищенный, я стоялъ и смотрлъ, пока лошадь не понесла, почуявъ ослабленныя удила — и мимо поплыли пріиски, машины, отвалы, группы рабочихъ, широкіе водоемы (плотники), точно въ волшебномъ фонар, картины смняли одна другую.

Въ это время картины природы съ неудержимою силою вторгались въ мою душу, измученную зрлищемъ таежнаго труда. Созерцая ихъ, я хотя на минуту забывалъ смрадныя орты, согбенныхъ въ нихъ людей съ испитыми лицами, тысячи пудовъ земли, передвигаемые съ мста на мсто людьми въ лохмотьяхъ. Мои личныя занятія, когда не шла машина, были далеко несложны, но тяжелы, благодаря своей безсмысленности. На машин я чувствовалъ все-таки, что полезенъ — не только для хозяина, какъ надсмотрщикъ надъ рабочими, но для самаго дла, слдя за правильнымъ ходомъ машины. Здсь же, въ разрз, для меня не было никакого, сколько-либо разумнаго дла, мн приходилось безъ смысла торчать, созерцая работу другихъ. По этому, несмотря на то, что время остановки машины давало возможность отлучаться съ пріиска, я былъ доволенъ, когда машина снова пошла въ ходъ. Орты были выработаны, новыя не удались, а приступить въ это позднее время къ развдк но представлялось возможнымъ. Къ счастію для хозяевъ, на всякомъ пріиск имются крохи прежняго труда, которыми можно воспользоваться. Эти крохи нашлись и на нашемъ пріиск.

Въ разныхъ мстахъ пріиска были разбросаны прежніе отвалы, галечные и юфельные, за промывку которыхъ принялись, покончивъ съ ортами. Съ этого времени работа производилась уже въ убытокъ, отъ котораго, впрочемъ, нельзя было уклониться. Прежде изъ ортовыхъ песковъ снимали въ день, при девяти возчикахъ, больше фунта, теперь же отъ 10 до 15 золотниковъ. По контракту хозяинъ можетъ во всякое время разсчитать рабочихъ (наоборотъ, рабочій обязанъ работать до 1-го октября), но не принято по обычаю разсчитывать служащихъ, притомъ въ данномъ случа этого никакъ нельзя было сдлать по отношенію къ управляющему и матеріальному. Лошадей можно было распродать, но тоже не сразу, почему работы было выгодно продолжать: если он не окупали всхъ расходовъ, то покрывали по крайней мр содержаніе рабочихъ и лошадей.

IX.

Среди работы незамтно подкралась и осень. Долины все еще зеленли, но горы покрылись оранжевыми и желтыми пятнами. Потомъ желтизна ихъ все больше спускалась книзу, овладвая долинами, гд лишь мстами выдлялась томною зеленью хвоя. Наконецъ лиственныя деревья обнажились совершенно, и горы выглядли печально, покрытыя голыми сучьями березъ.

Осень самое тяжелое время года для рабочихъ въ тайг. Во-первыхъ, въ дождливые, холодные дни работается плохо, и окончаніе уроковъ долго затягивается, потомъ и управленіе осенью становится требовательне. Весною рабочимъ длаются различныя льготы, изъ опасенія побговъ, но осенью этой опасности нтъ. На многихъ пріискахъ съ неумолимой строгостью требуютъ въ это время выполненія уроковъ и уменьшаютъ заработокъ рабочаго многочисленными штрафами. Въ контракт говорится глухо, что компанія, въ случа упущеній въ работ, можетъ облагать рабочихъ штрафами, но ни размръ ихъ, ни случаи взысканія совершенно не опредлены. Осенью дни стано. вятся коротки — работа начинается въ сумеркахъ, при огн, и съ огнями оканчивается. У забоевъ, гд кайлятъ землю, и по дорог къ машин, зажигаютъ факелы изъ березовой коры, иногда смоляные костры, красной точкой пылаетъ огонекъ на юфельномъ и галечномъ отвалахъ, и еще гуще кажется при этомъ свт окружающая тьма: въ ной, только всмотрвшись пристально, можно различать еще боле черныя громады горъ. У насъ, благодаря счастливому составу рабочихъ и мягкости управленія, работы на пескахъ нердко оканчивались при дневномъ свт, но съемка всегда производилась при свчахъ. Возвращаясь со съемки (продолжается она около трехъ часовъ), я на многихъ пріискахъ видалъ огни, иногда вся сосдняя долина, погруженная во тьм, была усяна красными точками, и еще долго доносились прерывистые свистки съ Асташевской машины. На нкоторыхъ пріискахъ въ это время работа начиналась часа въ три утра, а оканчивалась въ 9 — 10, иногда даже 11 вечера.

Тяжесть работы уменьшается осенью близостью разсчета. Стаи гусей летятъ по небу, и слдя за ихъ полетомъ, рабочіе замчаютъ шутливо: ‘разсчитались, въ жилыя мста летятъ’. Проходятъ разсчитанные раньше срока рабочіе, съ котомками на плечахъ, и опять радостныя восклицанія: ‘потянулись горбачи!’ Часто можно услышать планы будущихъ кутежей, разговоры о бутылкахъ. Разсчетъ главнымъ образомъ пріятенъ рабочему перспективою десятидневнаго пьянства. Нкоторые, получивъ ничтожныя деньги за работу, тотчасъ же пропиваютъ ихъ, а потомъ тутъ же, на мст, нанимаются на зимнюю операцію, выговаривая себ рублей 10—15 задатку, нсколько бутылокъ спирту и десятидневный отдыхъ. У кого останется за работу нсколько десятковъ рублей, тотъ ршительно собирается въ жилыя мста, доходитъ до перваго зимовья, гд по словамъ рабочихъ есть все — и женщины, и вино, и закуска, спускаетъ вс деньги, и снова возвращается. наняться на пріискъ. Рдкіе изъ пьяницъ (а ихъ много среди рабочихъ) доходятъ безпрепятственно до жилыхъ мстъ, большею частью т только, кто, во избжаніе соблазна, высылаетъ свои деньги впередъ почтой, эти деньги пропиваются уже въ город, гд, конечно, и вина, и закуски, и женщинъ больше. Рабочіе сознаютъ сами свою слабость и безпомощность передъ соблазнами: большинство изъ нихъ состоитъ изъ людей, которые ничего не ждутъ отъ жизни, махнули на все рукой, и которые сами говорятъ, что единственное для нихъ наслажденіе въ пьянств.

Удручающее впечатлніе производитъ на каждаго безнадежно презрительный взглядъ на себя, какъ на совсмъ пропащихъ людей, который создался у пріисковыхъ рабочихъ. Съ этимъ взглядомъ мн часто приходилось встрчаться во время жизни на пріиск, и всегда при этомъ мое сердце сжималось горькимъ, щемящимъ чувствомъ. Помню, разъ весною, при скатк машинной бочки, когда нсколько человкъ рабочихъ столпилось близко нея, одинъ изъ нихъ замтилъ: ‘какъ-бы народъ не задавило’, а другой отозвался на это: ‘какой народъ?— тутъ народу нтъ, все пріискатели: насъ и задавитъ, то не жалко’. При ортовыхъ работахъ, когда случается замтить рабочему, чтобы сейчасъ же ставилъ станки, но избжаніе опасности, онъ нердко отвтитъ равнодушно: ‘а если задавитъ, что за бда — не больно-то наша жизнь сладка’. Одинъ крестьянинъ, на вопросъ мой, гд лучше — въ деревн или въ тайг, отвтилъ убжденно: ‘конечно, въ деревн, да вотъ только губитъ насъ слабость къ водочк’. но какъ ни жалки таежные рабочіе, ихъ подруги, изъ крестьянокъ сосднихъ деревень, еще жальче. Он пьютъ и спиртъ, какъ и мущины, и находятся нердко въ связи заразъ со многими рабочими, во время безшабашныхъ попоекъ посл разсчета, эти бабы, случается, служатъ предметомъ удовлетворенія для всей казармы въ нсколько десятковъ человкъ. Иногда он работаютъ, наравн съ мущинами, подъ галькой или подъ юфелемъ, и тогда одваются въ мужской костюмъ — блузу и широкія штаны. Одинъ рабочій, умный и дльный, говорилъ мн, указывая на подобную бабу: ‘ужъ мы-то несчастные люди, а эта — на кого похожа: ни мущина она, ни баба, запуталась въ тайг и образъ человческій потеряла’. Разговоръ рабочихъ, и мущинъ, и женщинъ, состоитъ изъ прихотливаго сплетенія хитро-придуманныхъ неприличныхъ словъ, которыми часто выражаются понятія совершенно-обыденныя. И замчательно, что на пріискахъ совсмъ не въ обыча столь присущая русскимъ божба: религія почти отсутствуетъ въ тайг. Я упоминалъ уже прежде, что церковный бракъ здсь встрчается рдко, къ этому слдуетъ прибавить, что и погребенье рабочихъ совершается безъ церковныхъ обрядовъ, ‘какъ собакъ погребаютъ’, выражаются рабочіе.

Замчу здсь, что рабочіе, если и не состоятъ въ большинств изъ поселенцевъ, то поселенцы даютъ всему тонъ, почему нравственный упадокъ и деморализацію пріисковыхъ рабочихъ нельзя сваливать единственно на условія пріисковой жизни. Можно даже сказать, что рдкіе изъ поселенцевъ были бы хорошими рабочими въ жилыхъ мстахъ, по близости кабака, быть можетъ житейскіе соблазны привели бы ихъ въ тюрьмы Сибири, какъ загнали изъ Россіи въ Сибирь. Тайга для нихъ представляетъ вольную каторгу, пенитенціарную колонію, куда они привлечены путемъ соблазна и жестокими мрами принуждаются къ труду. Но если не тайга деморализировала всхъ этихъ людей, то она ничего также и не сдлала, чтобы возвратить ихъ свободному труду. Скоре она убиваетъ нравственно тхъ изъ нихъ, кто еще не деморализированъ въ конецъ, уничтожая въ нихъ и послдніе остатки чувства собственнаго достоинства. Главное средство найма въ тайг, какъ мы ужо говорили — спиртъ, для поддержанія порядка — жестокое тлесное наказаніе, а въ заключеніе каторжный трудъ за ничтожное вознагражденіе, которое уменьшается еще при помощи всевозможныхъ уловокъ. Когда всмотришься въ таежную нравственность, принятую среди хозяевъ, то открываешь въ ней такую терпимость ко всякаго сорта мошенничествамъ, такую деморализацію, которая никому не колетъ здсь глазъ, что, право, не знаешь, на чьей же сторон преимущество. Одно только врно, что тайга въ настоящее время представляетъ собою словно гангрену на общественномъ тл Сибири, что вліяніе ея многими темными сторонами отражается на мстномъ обществ. А между тмъ, мн кажется, таежныя отношенія могли бы измниться къ лучшему, и не будучи пессимистомъ, я склоненъ видть зарю этого измненія въ томъ негодованіи, которое возбуждаютъ уже многія стороны пріисковой жизни въ мстномъ обществ, въ возростаніи среди него числа образованныхъ и гуманныхъ людей.

Читатель, надюсь, проститъ мн это увлеченіе въ сторону въ конц статьи отъ послдовательнаго разсказа, къ которому спшу возвратиться. Впрочемъ, и то сказать, жизнь шла такъ однообразно, одинъ день былъ такъ похожъ на другой, что разсказывать послдовательно очень трудно. Цлый день по прежнему я торчалъ на машин, мокъ на дожд. Работы приближались къ концу, и рабочіе, въ ожиданіи разсчета, все больше и больше неглижировали ими, я часто опасался, какъ бы но нарушились т хорошія отношенія, которыя въ теченіе операціи установились между мною и ими. Случалось, нкоторые исчезали на день, на два съ пріиска, проводя это время въ кутежахъ, почему нсколькимъ былъ записанъ штрафъ въ три рубля. Погода между тмъ становилась холодне, по утрамъ иней блой пеленою покрывалъ окрестность. Въ двадцатыхъ числахъ сентября выпалъ снгъ и хватило морозомъ отъ повявшаго съ свера втра. ‘Видно, разсчетъ пришелъ!’ — слышались восклицанія среди рабочихъ, и въ этотъ день они работали съ лихорадочнымъ увлеченіемъ. Морозъ къ обду все усиливался, по сплоткамъ плыла шуга, засоряя рукава, которые приходилось держать постоянно открытыми, но избжаніе замерзанія, на шлюз комками замерзалъ юфель, вода бжала неровно, раздляясь на рукава. Посл обда работы пришлось прекратить: при бдной промывк, какая была у насъ въ то время, не было смысла продолжать ихъ дальше. Рабочихъ разослали въ разныя стороны: кого для поправки строеній, кого въ лсъ приготовлять на зиму дрова, кого чистить капалъ. Нсколькихъ назначили на машину, для разборки ея. Сломали американку, гд въ щеляхъ нашлось больше десяти золотниковъ золота, потомъ оторвали желзные листы, покрывавшіе галечный люкъ, и песокъ, подъ ними сохранившійся, промыли. Періодъ лтней работы окончился. Мн было грустно, Богъ всть почему, грустно смотрли и рабочіе, ломая машину. Такова сила привычки.

Результаты годовыхъ работъ на нашемъ пріиск выразились въ слдующихъ цифрахъ: было промыто 1,220 и ¹¹/₁₂ кубическ. саженей песку, что составило въ пудахъ 1,465,100 пудовъ. Изъ этого количества песковъ (среднее содержаніе ихъ 45 долей) получили золота 1 пудъ 32 фунта, 76 золотниковъ, что на деньги составитъ, считая по 3 р. золотникъ — 20,964 руб. Содержаніе рабочихъ, считая въ мсяцъ на каждаго 7 р. 50 к. (больше оно не стоитъ, скоре меньше) обошлось въ 3405 р.: на сорокъ два человка общихъ за семь зимнихъ мсяцевъ — 2205, а за пять лтнихъ (32 человка общихъ) — 1200 рублей. Относительно платы у меня нтъ точныхъ данныхъ, по ее легко вычислить приблизительно. Зимою среднимъ числомъ около 28 человкъ получало высшую плату, въ качеств конюховъ, плотниковъ, ортовыхъ, что составитъ за семь зимнихъ мсяцевъ, считая въ среднемъ по 10 р. на человка въ мсяцъ — 1960 р., а съ прибавкою 588 р. на 14 человкъ, получавшихъ низшую (по 6 р. въ мсяцъ) — 2548 р., за лтніе мсяцы 20 человкъ-получало высшую плату (по 21 р.), что составитъ 2100 р., а 12 низшую (по 15 р.) — 900 р., вмст — 3000 руб. Если къ этому прибавить 6 женщинъ, находившихся въ услуженіи, считая на каждую по 7 рублей содержанія и по 5 р. въ мсяцъ жалованія, то въ общемъ жалованіе рабочихъ составитъ: 2548 + 3000 + 864 = 6412 р. Жалованье это процентами на товарахъ уменьшается по крайней мр на пятую часть (беру, мн кажется, minimum), то есть до суммы 5130 р. на всхъ рабочихъ. Прошу помнить, что цифры эти не точны, но лишь приблизительны. На служащихъ, несмотря на ихъ малочисленность, выходило немало, по сравненію съ рабочими: управляющій получалъ въ годъ 800 р., матеріальный — 400, смотритель машины — 300, а такъ какъ я пробылъ въ тайг всего семь мсяцевъ, то 175 р. или даже 200, считая расходы по доставк отъ жилыхъ мстъ на пріискъ и обратно, нарядчикъ — 270, считая содержаніе управляющаго свыше 20 руб. въ мсяцъ, остальныхъ служащихъ около 15, въ общемъ получимъ, вмст съ жалованьемъ, около 2300 р.— сумма, которая также уменьшается процентомъ на товарахъ, но сравнительно немного: заборъ служащихъ незначителенъ и самый процентъ на лучшихъ товарахъ невеликъ. Въ общемъ одни расходы на служащихъ и рабочихъ, если къ этому прибавить еще около 5400 р. на 26 лошадей (каждая лошадь обходится въ южной тайг по 60 коп. въ день), превысятъ сумму въ 16,000 рублей {Не считаю содержанія уполномоченнаго, который занимался дломъ добровольно, не получая за это жалованья, и при томъ онъ не составляетъ непремнной необходимости въ такомъ небольшомъ дл.}. Сверхъ этого слдуетъ принять еще въ разсчетъ стоимость годового содержанія фельдшера (около 300 р.), плату золотнишнымъ за золото (рублей 400—500), плату доктору (по 1 руб. съ человка), казенной администраціи (горному исправнику и ревизору по 1 р. съ каждаго рабочаго, ихъ помощникамъ по 50 к., письмоводителямъ по 25), священнику (по 50 к. съ рабочаго), стоимость рабочихъ инструментовъ и разные другіе непредвиднные, но неизбжные расходы. Посл этого неудивительно, что хозяину-арендатору, если онъ даже не беретъ денегъ въ кредитъ, останется, при очень хорошемъ результат работъ, какъ то было въ данномъ случа, всего лишь одна, много дв тысячи барыша. Если же онъ кредитуется (20% здсь процентъ небольшой), и притомъ, если дла его идутъ только удовлетворительно, онъ непремнно останется въ долгу, какъ то случается изъ года въ годъ со многими арендаторами. Въ этомъ случа стараются какъ можно больше сокращать расходы, а доходы увеличиваются продажею дешевыхъ, плохихъ товаровъ по дорогой цн и продажею за золото спирта.

На долю золотнишныхъ изъ общаго количества золота пришлось 10 фунтовъ 37 золотниковъ, что на деньги составило, считая по два рубля за золотникъ — 1994 руб., или около 200 руб. на каждаго человка за лто. За исключеніемъ сдланныхъ ими расходовъ (притомъ они еще оставались должны за зиму), двумъ изъ нихъ пришлось около ста рублей, остальнымъ по два, по три десятка. Къ этому прибавлю, что они мыли исключительно хорошо, какъ рдко случается мыть золотнишнымъ.

Посл остановки машины работы еще продолжались, но крайне несложныя, такъ сказать случайныя: чистили канатъ отъ накопившагося ила, возили лсъ, поправляли дома. Рабочихъ разсчитывали тмъ временемъ по частямъ: большинству пришлось получить всего по нскольку рублей, рдкіе получили рублей 20. Разсчитанные нанимались въ работу на сосднихъ пріискахъ, для чего напередъ чистились и подбадривались. Разсказываютъ, что даже дряхлые старики принимаютъ во время наемки молодецкій видъ, чтобы, нанявшись въ качеств забойщика, получить большій задатокъ. На упреки уполномоченнаго одинъ изъ такихъ рабочихъ отвтилъ: ‘если бы вамъ было нечего сть, и вы бы сказали, что часовой мастеръ’. Къ сожалнію, въ этихъ случаяхъ имется въ виду но столько да, сколько выпивка: нанявшіеся пропивали задатокъ, пропивали вс вещи, и жалкіе, полунагіе, сидли въ казармахъ.

Пріискъ пустлъ и движеніе жизни смолкало, невольно чувствовалась тоска, словно у постели умирающаго. За четыре дня до общаго разсчета ухалъ и я, чтобы успть прохать по сравнительно мало еще испорченной дорог. Въ это время, осенью, приходится возвращаться верхомъ, по обледенлой грязи, истоптанной копытами прогоняемыхъ изъ тайги лошадей. Когда выпадетъ первый снгъ, дорога становится хуже: но видя дороги, лошади скользятъ и падаютъ въ рытвинахъ и ухабахъ. Но въ то время выпавшій было снгъ стаялъ, только на вершинахъ горъ мстами блли снжныя пятна. Съ сосдняго зимовья пріхалъ за мною конюхъ съ парою лошадей, къ сдламъ которыхъ привязали въ трокахъ по тюку. Простившись съ сослуживцами, съ работавшими на двор плотниками, я взобрался на лошадь и медленно выхалъ съ пріиска. Заворачивая въ лсъ, я оглянулся на станъ, кто-то махалъ у вызда шапкой, жалко выглядла кучка деревянныхъ домовъ на сромъ осеннемъ фон…

хать приходилось медленно, шагъ за шагомъ, иногда слзать при мостахъ, доски которыхъ подымались, точно клавиши, подъ копытами лошадей. Иногда перезжали рчки въ бродъ. По дорог, среди грязи, тянулась узкая тропка, когда она исчезла, мы заворачивали въ лсъ и пробирались среди стволовъ. Мстами, на протяженіи нсколькихъ верстъ, были проложены черезъ топи мостки изъ неотесанныхъ древесныхъ стволовъ, наваленныхъ на поперечныя бревна. Кой-гд мостки эти совсмъ разрушились, такъ что хать по нимъ не представлялось возможности. Кругомъ тянулись пустынные, мрачные въ это время года виды. Подымались на одну гору, а надъ нею торчала другая, съ блвшею отъ снга вершиною. Незамтно, объздомъ, подымались и на эту, кружась все время на одномъ мст. Мелкій лсъ, кочки, болота, и ни признаковъ жилья по дорог. Изрдка, съ вершины горы, открывался видъ на долины — пустынныя, заросшія хвойнымъ лсомъ, изрдка, среди горныхъ вершинъ, далеко внизу, подъ нашими ногами, открывался край горизонта, багровющій словно зарево отдаленнаго пожара. Лошади пробирались осторожною ступью по узкой тропк, оступались въ сторону и грузно проваливались въ мерзлую топь. Очищенное отъ лса пространство дороги было усяно камнями, залито водою, завалено упавшими стволами деревъ. Только къ вечеру, усталый, разбитый, я дотащился до зимовья, которое служитъ камнемъ преткновенія для таежныхъ рабочихъ. Стояло оно среди горъ, покрытыхъ темной хвоей, на чистыхъ отъ лса мстахъ виднлся снгъ, сквозь который кочками проступала земля. Въ комнатахъ зимовья шмыгало нсколько двокъ бульдогообразной наружности, а на кухн, за стнкою, слышалась пьяная ругань и крики картежныхъ игроковъ.

Съ отдаленіемъ отъ пріисковъ, дорога сдлалась еще хуже, лсъ гуще и непроходиме. Замерзнувшая грязь торчала неровно, лошади оступались въ ямки, кровянили ноги и бились въ изнеможеніи, но будучи въ силахъ идти дальше. Поминутно перегоняли насъ прохожіе, съ котомками на плечахъ. Мы сворачивали съ дороги въ лсъ и съ трудомъ пробирались среди деревъ, царапая лицо и руки. Лошади перелзали осторожно черезъ высокіе, свалившіеся на тропку стволы деревъ. Иногда, передъ громадой ихъ, он останавливались въ отчаяніи, наровя своротить въ сторону, только учащенные удары нагаекъ заставляли ихъ подвигаться впередъ. Конюхъ, какъ боле привычный, ухалъ далеко впередъ, оставивъ меня назади. Своротивъ разъ передъ кучей наваленныхъ на тропку стволовъ, я сбился съ пути и долго халъ, пока не забрался въ не, проходимую глушь. Молодые побги непроницаемою чащею окружали здсь стволы гигантовъ, мертвыя, свалившіяся деревья смшивались въ хаос. Куда хать?— вотъ вопросъ. Я остановился въ недоумніи, вдь эта пустыня тянется на тысячи верстъ, и только въ одномъ направленіи изъ сотенъ можетъ встртиться жалкая кучка человческихъ жилищъ. Я закричалъ громко: ‘конюхъ! конюхъ’!— но крикъ мой только понапрасну будилъ молчаливый, сумрачный лсъ. Уставъ кричать, я услся на пн и съ отчаяніемъ смотрлъ, какъ лошадь спокойно щипала изъ подъ снга траву. Мн пришла наконецъ въ голову счастливая мысль — ссть на лошадь и пустить поводья, пусть детъ, куда знаетъ. Покруживъ въ лсу, лошадь вывезла какъ разъ къ тому мсту дороги, съ котораго было сворочено въ лсъ. Съ тхъ поръ я старался ближе держаться конюха и хать по возможности по дорог. Иногда, измученный, исцарапанный, усталый, я слзалъ съ лошади и брелъ пшкомъ.

И все за это время смшалось въ моей голов въ какомъ-то хаос. Помню рдкихъ прозжихъ съ измученными лицами, толпы пшеходовъ, пьяные крики на зимовьяхъ. Но все это помню неопредленно, смутно, какъ будто въ туман. Только одна сценка ярко выдляется въ моей памяти, словно-бы я видлъ ее вчера. Дло было на половинк, гд мн пришлось ночевать. У раскрытаго окна лавочки, сверкавшаго яркимъ пятномъ на темномъ фон, столпилась группа рабочихъ. Въ средин группы одинъ игралъ на гармоніи, заливаясь зычнымъ, веселымъ голосомъ на залихватскій мотивъ великорусскихъ псень. Я прислушался и до меня долетли слова псни:

Ужъ готовъ батогъ палачный,

Только спину подставляй…

Мрачный лсъ, угрюмыя горы, чернвшія массами на темномъ неб, жалкая лавочка въ лсной пустын, наконецъ слова псни — все это произвело на меня впечатлніе необычайное. Улегшись, я не могъ сразу заснуть, и веселые звуки зловщей псни еще долго тревожили мой сонъ.

Выхавъ утромъ, я на зимовье прізжалъ только вечеромъ. т. е. въ день мы длали немногимъ больше тридцати верстъ, а разъ даже всего 22. хать же ночью по такой дорог совершенно немыслимо. На четвертый день я прибылъ на послднее зимовье, гд хозяйствомъ завдывали четыре двушки. Старшая изъ нихъ подурнла, младшая разцвла какъ роза. Въ комнатахъ замчался кокетливый порядокъ, слды молодыхъ женскихъ рукъ. Полъ былъ устланъ половиками, за зимними рамами воткнуты птухи изъ разноцвтной бумаги, искуссно сплетенные. На кухн слышался молодой, звучный смхъ, рабочіе входили съ громкимъ привтствіемъ: ‘здраствуйте, голубушки!’ Когда я тронулся въ путь, изъ дверей выглянуло привтливое личико младшей двушки, я поклонился, погналъ лошадь — головка двушки исчезла за дверями, оставивъ въ моей памяти, утомленной мрачными образами таежной дороги, воспоминаніе мимолетнаго, но пріятнаго виднія. Самая дорога, какъ меня предупреждалъ конюхъ, сдлалась здсь лучше, славныя лошадки бжали бодро. Хвойный лсъ сталъ замняться лиственнымъ, но столь густымъ, и не столь покрытымъ молодыми побгами. Не приходилось уже пробираться въ зеленомъ полумрак хвои, сквозь сучья обнаженныхъ отъ листвы осипъ свободно проходилъ дневной свтъ. Подъзжали къ жилымъ мстамъ, и мстность становилась ровне — меньше топи, меньше кочекъ. Показались ровныя поля, дорога казалась гладкой, сухая, усыпанная листьями.

Не дозжая до Климовки, намъ встртилось двое молодыхъ парней, поджидавшихъ прозжихъ. Перебивая другъ друга, они предложили переправить меня сейчасъ-же черезъ Енисей въ ‘карбазишк’, который недалеко стоялъ у берега. Мн такъ хотлось скоре окончить путешествіе верхомъ, что я охотно согласился на ихъ предложеніе. Мы своротили въ сторону и вскор подъхали къ берегу рки. Парни принялись сносить вещи въ большую парусную лодку съ перилами, а я съ наслажденіемъ смотрлъ на давно невиданное водное пространство. Уставили парусъ, отпихнулись, лодка поплыла вдоль берега противъ теченія, потомъ заворотили на середину рки. Противоположный берегъ, ровной, низкой полосою тянувшійся на горизонт, становился все ближе и ближе. Виднлись дома Усть-Тунгуски, блая церковь съ зеленою крышею, и глухо доносились удары вечерняго колокола. Овваемый свжимъ дыханіемъ рки, я съ наслажденіемъ смотрлъ на ровные края небосклона, гд западъ окрасился легкими радужными цвтами отъ заходящаго солнца. И въ моей душ волною подымалось радостное чувство, подобное тому безумному восторгу, который, по разсказамъ, охватываетъ рабочихъ, возвращающихся изъ тайги. Между тмъ меня въ Енисейск никто не ждалъ, я ни на что не надялся.

Прощай тайга, прощай навсегда!

ОЧЕРКИ ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОСТИвъ Енисейской тайг.

На пріиск.

Читайте также:

ОЧЕРКИ ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОСТИ
въ Енисейской тайг.