Н. А. ЛЕЙКИНЪ
Мдные лбы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880
НА ЛЕДОВИТОМЪ ОКЕАН
На Ледовитом океане, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Трещатъ крещенскіе морозы. Окрпъ снгъ и хруститъ подъ ногами пшеходовъ, визжитъ подъ полозьями саней, звенитъ подъ колесами каретъ. Холодно, духъ захватываетъ. Какой-то туманъ стоитъ въ воздух! Воротники шубъ подняты кибитками. Извощики-порожняки топчатся по тротуару и размахиваютъ руками. Заиндевли бороды и усы. Лошади покрылись какъ-бы пухомъ, на мордахъ сосульки. У всхъ красныя лица. Трактиры биткомъ набиты народомъ. При встрчахъ только и разговоровъ, что о морозахъ.
Въ одинъ изъ рыночныхъ трактировъ входитъ купецъ, освобождаетъ усы и бороду отъ ледяныхъ сосулекъ, сбрасываетъ съ себя шубу и сразу подбгаетъ къ буфету.
— Какова погодка-то? говоритъ онъ, потирая руки и длая гримасы лицомъ, стараясь поскорй согрть его.— Настоящій крещенскій завинтилъ. Теперь ежели до Афанасьева дня холода продержутся — то урожай хлбамъ будетъ богатый.
— Да, далъ Господь морозцу! Благодареніе Создателю! отвчаетъ буфетчикъ.
— Это такъ, только ужъ рожу очень на изнанку корежитъ. Такъ и выворачиваетъ.
— Рожа куплетъ не купленный-съ, но зато такіе морозы и хлбамъ и торговл поправка. По сегодняшнему дню ведра на четыре водки больше продадимъ — это врно. Опять-же дровяному занятію хорошо. А въ кабакахъ-то — Боже мой! Иной отъ пищи оторветъ да выпьетъ. Чмъ просить прикажете?
— Насыпь патріотической да сосудикъ-то посемейне. Вы рады, черти, морозу. А вотъ по нашей торговл въ эти дни хоть лавку запирай. Какая барыня въ такіе холода пойдетъ за покупками? Одяніе у ней уксусное… Спереди раздуваетъ, сзади продуваетъ. Разв ужъ которой на смерть что понадобится.
— Сшутили вы! Смертей-то въ такіе морозы больше — значитъ и вамъ, суровщикамъ, хорошо.
— Все-таки смерть жди поджидай, а живность сама набжитъ. А въ холодной лавк-то каково стоять!
— А вы къ намъ сюда пожалуйте, здсь и отогретесь. Пора ужъ вамъ отдыхать, передъ праздниками торговали въ засосъ. За то время не посрамилось. Крещенье безъ мороза — все равно, что куцій птухъ. Прикажете повторить?
— Разв ужъ для полировки души только… Ну, брызни. Вдь вотъ она водка-то… Все въ морозы мерзнетъ, даже желзные мосты кочевряжутся, а она не мерзнетъ и не кочевряжится. Значитъ, ей дано такое особенное чувство… А жены наши ее проклинаютъ. И все отъ неразумія умственности. Ну-съ, съ морозцемъ!
Купецъ пьетъ, сдлавъ кислую рожу, закусываетъ бутербродомъ и садится.
— Эти морозы — что! Такіе-ли морозы въ старину бывали, заговариваетъ съ нимъ сидящій не вдалек отъ буфета за столикомъ старикъ.— Въ холеру я помню — птица на лету мерзла, выплеснешь изъ ковша воды, а на снгъ у тебя падаетъ ледяной штыкъ. Водовозъ везетъ въ кадк воду съ рки, а привезетъ на дворъ — ледъ.
— На Ледовитомъ океан, я думаю, теперь страшно? задаетъ вопросъ буфетчикъ.
— Бда! Блый медвдь воетъ, олень бодается. По невол самодомъ сдлаешься.
— Это гд Летовитый-то океанъ? спрашиваетъ старикъ.— За кислыми водами, что-ли? На кислыхъ-то водахъ мн трафилось бывать.
— Нтъ, за Соловками. Кислыя воды это на Капказ, а Ледовитый океанъ отъ соловецкихъ угодниковъ сейчасъ въ сторону.
— Передъ Америкой, должно быть, супротивъ этой самой Бразиліи, гд эфіопы живутъ, прибавляетъ буфетчикъ.
— Да, оттелева ужъ рукой подать, соглашается купецъ.— Отъ насъ въ сторону, а тамъ прямая дорога. Иди на проломъ — въ Америку прямо упрешься.
— А тутъ у насъ какъ-то околодочный чаемъ баловался и зашелъ разговоръ объ Америк, такъ онъ сказывалъ, что въ Америку сухимъ путемъ не попадешь, высказалъ свое сомнніе буфетчикъ.
— Въ такіе морозы попадешь, стоялъ на своемъ купецъ.— Самъ учти: все замерзши и дорога гладкая. Вотъ въ Малую Азію не попадешь, потому она особнякомъ отъ Большой Азіи стоитъ и морозовъ тамъ не бываетъ, такъ что люди почитай нагишомъ ходятъ, а въ Америку попадешь. Теперича на Ледовитомъ океан такіе морозы, что вотъ подоилъ корову — тутъ теб и сливочное мороженое готово, и вертть не надо, а разв только сахаромъ присыпать.
— Дамскому обществу за то хорошо, говоритъ буфетчикъ. Он до мороженаго-то охотницы.
— Да вдь тамъ нешто есть дамы? Тамъ шкуры, а не дамы. Привозили сюда какъ-то пару бабъ изъ Ледовитаго океана, такъ он въ лисій мхъ зашиты, а только лицо одно торчитъ наружу и все какъ-бы ситцевое, въ рисунокъ.
— Отъ природы эти самые ситцевые портреты у нихъ или штукатурка?
— Само собой штукатура. По мод и рисунокъ длаютъ. Нравится мужу собачка — она собачку на лиц накраситъ, нравится травка — травкой, а то такъ и вавилонцемъ пройдется.
— Скажите какая нравственность заведена!
— Что городъ, то норовъ, что деревня, то обычай. Да по ихнимъ холодамъ иначе и нельзя, ежели рожу не красить. Шкура слзетъ. А тутъ ежели какая модница спервоначалу грунтовкой пройдется, а сверху масляной краской, такъ ей и тепло.
— Поди и дырья на лиц конопатятъ? допытывался буфетчикъ.
— Это ледовидки-то? Ну, нтъ. Безъ дыръ какъ-же… Уши еще туда-сюда заклепать можно, ну, а безъ ноздри невозможно, сморкаться надо.
— На мороз-то Богъ съ нимъ и съ сморканьемъ! Какой интересъ?
— Можетъ втулками и затыкаютъ носъ-то на манеръ какъ бы графинъ пробкой, а ужъ глаза открыты. Да вдь глазъ никакой морозъ не беретъ.
— А вдь это дйствительно: иной разъ нога въ валенк и страсть какъ зазнобится, а глазъ нагишомъ — и ничего, согласился буфетчикъ.
— Это у нихъ, что-ли, мужескій полъ серьгу себ въ ноздрю вставляетъ?
— Нтъ, то у дикихъ араповъ, а эти нашей масти.
— Крещеные?
— Чудакъ человкъ! Какъ-же тамъ крестить-то, коли воды нтъ, а одинъ ледъ. Это въ Ледовитомъ океан.
— Дйствительно, я маленько несообразилъ.
— А за несоображеніе нажми-ко мн еще изъ графинчика патріотической.
— Это съ нашимъ удовольствіемъ. Хоть десять разъ такой штрафъ накладывайте.
Купецъ пьетъ и говоритъ:
— А теперь посл третьей изобрази чайку. Авось съ водкой-то въ утроб перемшается, такъ лакомотивъ изъ меня сдлаетъ.
— Сдлаетъ, будьте покойны. Тутъ не ледовитый океанъ. Пойдете въ лавку, такъ-такъ паръ отъ васъ и повалитъ. Часа на два топки хватитъ.