На каком основании крестьянин Остзейского края лишен тех прав, которыми пользуется крестьянин в остальной России?, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1865 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 7 минут(ы)

Сочиненія И. С. Аксакова.

Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дла Россіи. Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’ и ‘Руси’. Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой

Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и К^о.) 1887

На какомъ основаніи крестьянинъ Остзейскаго края лишенъ тхъ правъ, которыми пользуется крестьянинъ въ остальной Россіи?

‘День’, 27-го ноября 1865 г.

Положеніе крестьянскаго сословія въ нашихъ Остзейскихъ провинціяхъ не можетъ не обращать на себя вниманія Русскаго общества. Русское общество не можетъ оставаться равнодушнымъ ни къ загадачной исторіи Безбардиса, такъ подробно разсказанной въ ‘Московскихъ Вдомостяхъ’, ни къ состоянію православной церкви въ Остзейскомъ кра, ни къ тмъ оскорбленіямъ и притсненіямъ, которымъ подвергаются Русскіе жители Остзейскихъ городовъ со стороны Остзейцевъ Нмецкаго рода,— ни къ тмъ жалобахъ крестьянскаго, не Нмецкаго, туземнаго населенія, которыми все чаще и чаще стала оглашаться наша Русская журналистика. Остановимся теперь на крестьянскомъ вопрос въ Прибалтійскихъ провинціяхъ, какъ наиболе серьезномъ, важномъ и ‘чреватомъ’ грозною будущностью.

Реформы ныншняго царствованія вообще, а главное — крестьянская реформа и прогрессивный ходъ нашего внутренняго соціальнаго развитія совершенно измнили прежній, странный, даже унизительный характеръ отношеній Россіи къ нкоторымъ ея окраинамъ, дали ей нравственный перевсъ, могущественную силу притяженія для народовъ,— новое орудіе и знамя. Если прежде позоръ крпостнаго права налагалъ молчаніе на наши уста и лишалъ насъ права вступаться даже за угнетенную Польскими панами Русскую народность въ отторгнутыхъ отъ Польши Русскихъ областяхъ, если прежде Остзейское Нмецкое дворянство, въ отвтъ на наше скромное заступничество за Латышей и Эстовъ, кидало намъ въ лицо рабство нашего собственнаго крестьянства и съ гордостью указывало на отсутствіе въ Остзейскомъ кра крпостной личной зависимости,— то теперь не то: далеко позади себя оставила Россія Польскій и Остзейскій европеизмъ! Выше всхъ инородческихъ знаменъ водружено теперь ея знамя,— она впереди ихъ всхъ — и во глав движенія. Разршеніе крестьянскаго вопроса въ самой Россіи облегчило и двинуло къ разршенію многіе соціальные вопросы и безъ меча распутало не мало гордіевыхъ узловъ ея внутренней политики,— но оно не иметъ ничего общаго съ началами французскаго соціализма или демократизма, какъ хотятъ уврить Европу Польскіе паны и нкоторые Нмецкіе бароны. Въ нашемъ крестьянскомъ преобразованіи слышится присутствіе того Славянскаго историческаго воззрнія, въ силу котораго простой народъ составляетъ необходимое условіе полноты общественнаго развитія, именно какъ простой народъ, какъ живая непосредственная самородная сила, подобная сил корня въ организм растеній,— а не низводится на степень вещественнаго матеріала, какъ напримръ у Нмцевъ Остзейскаго края. Наши крестьянскій Положенія, признавая и упрочивая права сельскаго населенія, давая широкое мсто его значенію и участію въ общественной жизни, имютъ характеръ по преимуществу бытовой, а же политическій, и совершенно чужды того насильственнаго и искусственнаго равенства, того грубаго, принудительнаго единообразія, о которомъ мечтаютъ французскіе деспоты-демократы и соціалисты. Крестьянская реформа 19 Февраля, вмст съ земскими учрежденіями на основ всесословнаго представительства, есть продуктъ нашихъ коренныхъ народныхъ началъ, есть у насъ дло не только правительственной, но и общественной воли. Это теперь — какъ мы уже не разъ объясняли — наша всенародная, всемірно-историческая проповдь, это наше знамя,— то знамя, которое мы можемъ высоко предносить предъ всми иноплеменными народами, которое мы призваны внести, можетъ быть, во вс ближайшія намъ, и по преимуществу принадлежащія намъ, страны. Мы внесли его въ Царство Польское, мы внесли его въ Грузію. Положимъ, что здсь — и собственно въ Царств — дйствовали соображенія государственной пользы и принудительная государственная власть. Но и безъ всякаго вмшательства правительственной власти, безъ всякихъ усилій со стороны Русскаго общества,— силою вещей, сама собою, напираетъ и на прочія наши окраины эта историческая идея, живущая и дйствующая въ насъ, и является съ своею проповдью на порог Остзейскаго края. Что же длаетъ Остзейскій край? Въ то самое время, какъ Россія ввела въ кругъ своей гражданской жизни 20 милліоновъ сельскаго населенія, надливъ ихъ землей, личными правами, общественнымъ самоуправленіемъ, представительствомъ и участіемъ въ земскихъ учрежденіяхъ,— въ это самое время крестьяне Курляндіи, Лифдлидіи и Эстляндіи, — правда освобожденные 40 лтъ тому назадъ отъ личной крпостной зависимости, но безъ земли,— остаются по прежнему обезземеленными и подчинены полнйшему произволу помщиковъ, какъ начальниковъ вотчинной полиціи, по праву патримоніальной юрисдикціи. Если, какъ нкоторые думаютъ, ошибка, сдланная при безземельномъ освобожденіи крестьянъ, не можетъ быть исправлена, если къ нимъ нельзя уже примнить началъ поземельнаго устройства, принятыхъ въ Мстныхъ Положеніяхъ 19 Февраля 1861 года,— то нтъ причины, казалось бы, отказывать имъ въ той дол самостоятельности и самоуправленія, какая дарована Русскимъ крестьянамъ по сил Общаго Положенія. Но ни подобнаго самоуправленія, ни мировыхъ, ни земскихъ учрежденій въ Остзейскомъ кра не существуетъ, для выкупа крестьянами земли у помщиковъ принимаются, и то въ недавнее время, совсмъ другія основанія, чмъ въ Россіи, для крестьянъ разорительныя и не многомъ доступныя. Хотя въ настоящее время и сидитъ въ Риг коммиссія, которая пишетъ Положеніе о личныхъ правахъ, обязанностяхъ, общественномъ, полицейскомъ я судебномъ устройств крестьянъ,— но по полученнымъ нами извстіямъ — вс эти проектируемыя преобразованія длаются лишь для виду, не съ искреннею цлью улучшить быть и даровать полноправность сельскому населенію, а съ тмъ, чтобы отвести напирающую грозу, и новою формою замаскировать сохраненіе прежнихъ помщичьихъ правъ. Вспомнимъ при этомъ, что съ вопросомъ крестьянскимъ связанъ въ Прибалтійскомъ кра и вопросъ объ отношеніяхъ національности пришлой, Нмецкой, къ національности туземной — Эстовъ и Латышей. Въ прошломъ году Эстонцы-крестьяне присылали депутацію въ Петербургъ съ просьбою о распространеніи на нихъ началъ крестьянскаго поземельнаго выкупа, принятыхъ въ Положеніи 19 Февраля, и правъ, дарованныхъ Русскимъ крестьянамъ. Казалось бы, что въ этой просьб и въ этомъ желаніи нтъ ничего возмутительнаго: Русскіе подданные инородцы просятъ распространить на нихъ благодянія я силу общихъ Русскихъ законовъ. Прошеніе, какъ мы слышали, было принято благосклонно, но при этомъ произошла та же исторія, что и съ адресомъ. Въ числ составителей прошенія, сколько намъ извстно, были два брата Петерсоны, которые, но возвращеніи домой, были Остзейскимъ начальствомъ преданы суду, какъ возмутители, и одинъ изъ нихъ содержался даже въ тюрьм въ Либав. У Остзейскаго начальства — какъ читатели могли видть изъ помщенной нами въ 44 No корреспонденціи изъ Курляндіи, есть теперь легкій способъ представить любаго Латыша или Эстонца возмутителемъ или по крайней мр подозрительнымъ: назвать его принадлежащимъ къ партіи ‘молодой Леттіи’ или ‘молодой Эстонія’,— дать ему кличку: junger Lette, junger Esthe. Такое прозвище дается, по сознанію самихъ Нмцевъ, всякому Латышу или Эстонцу, старающемуся не поддаться германизаціи, и это сопротивленіе онмеченію со стороны Русскихъ подданныхъ вмняется въ вину и преступленіе — гд же? въ предлахъ Русскаго государства, отъ Русской правительственной власти!

Такая аномалія отношеній Русскаго правительства къ Остзейскому краю не можетъ не оскорблять Русскаго націоналъ- X наго самолюбія, такое положеніе длъ не можетъ быть слишкомъ долго терпимо ни Русскимъ общественнымъ мнніемъ, ни самимъ Русскимъ правительствомъ, блюстителемъ Русской народной чести. Странно, какъ этого не видитъ и не разуметъ само Остзейское дворянство, гордящееся своею образованностью и политическимъ тактомъ? Разв не понимаетъ оно, что въ настоящее время, при гласности и свобод печати, Прибалтійскій край перестаетъ быть какимъ-то заколдованнымъ, замкнутымъ кругомъ, чрезъ который не смла переступать Русская общественная критика, и что отнын никакими подобіями реформъ нельзя ни обморочить Русское общественное мнніе, ни помшать жалобамъ Латышей и Эстовъ доходитъ до свднія Русскаго общества? Разв не видятъ дворяне, что вопросы въ настоящее время ставятся уже такъ: почему въ предлахъ Русской имперіи будетъ существовать полтора милліона слишкомъ Русскихъ подданныхъ сельскаго состоянія, лишенныхъ тхъ благъ поземельнаго и гражданскаго устройства, какими пользуются прочіе подданные Россіи сельскаго же состоянія? Почему Русское правительство должно оставаться глухо къ просьб полутора милліоновъ инородцевъ о томъ, чтобъ распространить на нихъ эти блага и ввести къ нимъ въ школы и въ управленіе ими оффиціальный языкъ Русскаго государства, языкъ шестидесяти милліоновъ его подданныхъ,— т. е. Русскій? Почему Русское правительство должно содйствовать насильственному онмеченію полутора милліоновъ своихъ подданныхъ, которые не Нмцы и Нмцами быть не хотятъ? Почему? потому что такъ угодно Нмецкому меньшинству края, двумъ-тремъ стамъ тысячамъ жителей Нмецкаго происхожденія. Другаго отвта на этотъ вопросъ не имется, но не можетъ не разумть почтенное и просвщенное Остзейское дворянство, что такимъ отвтомъ нельзя сдерживать движеніе исторической жизни, что вопросъ просится къ иному неотложному и неминуемому разршенію.

Конечно, Остзейское ‘рыцарство’ можетъ сослаться на свои привилегіи, признанныя и подтвержденныя Русскимъ правительствомъ. Оно можетъ, пожалуй, требовать отъ Русской власти строгаго соблюденія формальной легальности. Но при всемъ добромъ желаніи Русскаго правительства соблюсти до точности вншнюю законность, — едвали прочна и благонадежна для Остзейскихъ привилегій такого рода ограждающая ихъ легальность, въ силу которой Русское правительство становится въ прямое противорчіе съ своимъ призваніемъ какъ Русскаго государства, съ требованіями Русской народной чести, которой оно хранитель и оберегатель,— съ желаніемъ большинства привилегированнаго края,— съ идеей высшей нравственной правды. Поступая легально въ отношеніи къ двумъ стамъ тысячамъ Нмецкихъ дворянъ и горожанъ, не поступитъ ли оно иллегально въ отношеніи къ полутора милліонамъ Латышей и Эстовъ? Иметъ ли оно право наконецъ навязывать большинству населенія сохраненіе тхъ привилегій, которыхъ оно боле для себя не желаетъ? Остзейское почтенное рыцарство можетъ замтить намъ, что привилегіи даны были исключительно ему и городамъ, а не сельскому населенію, не всему краю, и что протестъ противъ этихъ привилегій остальнаго края не можетъ служить законнымъ поводомъ къ ихъ отмн. Но когда, присоединяя Прибалтійскій край къ Россіи почти полтораста лтъ тому назадъ, Русское правительство подтвердило дворянскія и городскія преимущества, оно имло въ виду единственныхъ въ то время представителей этихъ провинцій и думало подтвержденіемъ такихъ привилегій содйствовать умиротворенію и благосостоянію всего края. Нтъ сомннія, что пренебреженіе къ законнымъ и естественнымъ требованіямъ остальнаго, кореннаго населенія края, какъ скоро они сдлались извстными, исключеніе его, этого туземнаго населенія, изъ общихъ благъ, дарованныхъ прочимъ подданнымъ крестьянскою и земскою реформами,— насильственное онмеченіе и тому подобныя мры послужатъ неминуемо источникомъ смутъ, безпокойствъ, волненій, безпорядковъ и опасныхъ столкновеній, какъ между классами и народностями Прибалтійскихъ провинцій, такъ и между Нмецкимъ элементомъ края и Русскимъ народнымъ государственнымъ элементомъ. Эти Остзейскія привилегіи ставятъ Русское правительство въ слдующую дилемму: или уничтожить поводъ къ смутамъ, безпокойствамъ, коллизіямъ, удовлетворивъ требованіямъ большинства населенія и даровавъ ему то, чего оно желаетъ: равноправности съ Русскими подданными, что требуется и высшею государственною пользой,— но въ такомъ случа продолженіе Остзейскихъ привилегій дло ршительно невозможное, или же: соблюсти строго букву привилегій, но въ такомъ случа завдомо признать неминуемость вышеупомянутыхъ столкновеній и быть готовымъ, для поддержанія привилегій, дйствовать въ ущербъ государственнымъ интересамъ, Русской народной чести, своимъ собственнымъ полутора милліонамъ подданнымъ, усмирить ихъ насильственными мрами и карать ихъ, какъ за бунтъ, за всякое желаніе ассимилироваться съ Русскимъ народомъ, за всякое сопротивленіе онмеченію. Изъ этой дилеммы нтъ другихъ выходовъ. Пусть Остзейское дворянство и городскіе классы подумаютъ сами, пока есть еще время, выгодно ли имъ самимъ то положеніе, въ которое они ставятъ Россію и ея правительство.

Остзейскій край есть единственный уголокъ Европы, гд сохранились неприкосновенными такіе остатки феодальной старины, которые давно отмнены или сокрушены повсюду. Привилегіи городовъ и рыцарства въ Прибалтійскихъ провинціяхъ — настоящее rococo. Прибалтійскія провинціи — это музей историческихъ рдкостей соціальнаго и общественнаго устройства, тхъ соціальныхъ и общественныхъ неправдъ, которыя везд пали вмст съ духомъ ихъ породившимъ, и сохранились только подъ снію Россіи, какъ подъ стекляннымъ колпакомъ. Если бы эти провинціи попали какъ-нибудь случайно подъ власть Пруссіи, то безъ сомннія отъ всхъ этихъ готическихъ формъ жизни не осталось бы ни слда, въ теченіи одного года: дворянство и города тотчасъ бы лишились своихъ уродливыхъ, устарлыхъ, стснительныхъ для общаго развитія жизни, привилегій.— Это обстоятельство также должно бы быть принято во вниманіе Нмецкимъ населеніемъ края.

Повторяемъ: еще дворянство можетъ предотвратить т неминуемыя столкновенія, которыя вызоветъ аномалія теперешняго порядка, если онъ продолжится, и которыхъ остановить не въ состояніи будетъ никакая правительственная власть. Логик вещей, ходу исторической идеи не въ состояніи противиться никакая сила. Пусть же почтенное Остзейское дворянство перестанетъ быть rococo и пусть поможетъ оно ввести въ своемъ кра, какъ систему поземельнаго крестьянскаго выкупа на началахъ, принятыхъ въ самой Россіи, такъ и систему мировыхъ и земскихъ учрежденій на началахъ всесословнаго представительства. Доле медлить едва-ли разумно.

На какомъ основаніи крестьянинъ Остзейскаго края лишенъ тхъ правъ, которыми пользуется крестьянинъ въ остальной Россіи?

Читайте также: