На Балканахъ.
На Балканахъ.
І.
II.
III.
В. Водовозовъ.
‘Современникъ’, кн. VIII, 1913 г.
На Балканах, Водовозов Василий Васильевич, Год: 1912
Время на прочтение: 21 минут(ы)
Послднюю свою статью по поводу балканскихъ событій, напечатанную въ No 7 ‘Современника’, я писалъ, когда уже зажглась заря братоубійственной войны между вчерашними союзниками хотя еще не была потеряна надежда, что правительства балканскихъ государствъ найдутъ мирный исходъ изъ конфликта. Но уже 17 іюня загрохотали у Штипа и Генгели пушки, сперва он грохотали такъ сказать офиціознымъ образомъ, такъ какъ посланники оставались на своихъ постахъ и продолжали переговоры о соглашеніи. Не прошло, однако, и недли, какъ война была объявлена офиціально (23 іюня) Греціей, Сербіей и Черногоріей, еще черезъ четыре дня румынскія войска перешли границу Болгаріи, а 3 іюля турецкія войска вступили въ присоединенную къ болгарскимъ владніямъ ракію и подвигались къ Адріанополю. Но уже 18 іюля заключено перемиріе, а 24-го подписанъ прелиминарный миръ, которому, повидимому, суждено стать и окончательнымъ,— до новой войны, врядъ ли далекой.
Война, такимъ образомъ, была очень непродолжительна, и несмотря на это, по количеству пролитой крови, по сопровождавшимъ ее жестокостямъ и по роковымъ послдствіямъ для принимавшихъ въ ней участіе народовъ, а отчасти и для постороннихъ зрителей, она принадлежитъ къ числу наиболе значительныхъ и наиболе замчательныхъ войнъ послднихъ ста лтъ.
Время войны я пробылъ въ самомъ центр событій, въ Софіи и отчасти другихъ мстностяхъ Болгаріи, а также въ Константинопол, и позволю себ подлиться съ читателями нкоторыми своими впечатлніями. Читатель, хорошо помнящій русско-японскую войну,— если только онъ провелъ ее не въ Манджуріи, на самомъ театр военныхъ дйствій,— не долженъ по своимъ воспоминаніямъ судить о послдней балканской войн. И у насъ война сильно затрагивала паши интересы. Близкіе люди были на войн, война общала крупныя перемны въ нашемъ общественномъ стро, война тяжело отражалась на всемъ народномъ хозяйств, о войн вс говорили. И тмъ не мене, наша жизнь, большая часть нашей жизни, можетъ быть, девять десятыхъ нашей жизни,— я говорю о жизни Европейской Россіи,— шли по своимъ обычнымъ рельсамъ, сравнительно мало затронутыя войной. Фабрики работали, крестьяне обрабатывали землю, чиновники ходили въ свои департаменты, учителя и профессора учили, студенты и гимназисты учились, священники служили, торговцы торговали, желзнодорожные позда за небольшими исключеніями ходили правильно, даже театры и общественныя увеселенія не прекращали своей дятельности.
Совсмъ не то въ послднюю войну. Она захватила всю жизнь населенія. Я прибылъ въ Варну 25 іюня, черезъ два дня посл офиціальнаго объявленія войны, и если бы я никогда не читалъ газетъ и ничего не зналъ о политическихъ событіяхъ дня, то все-таки съ перваго же взгляда я не могъ бы не понять, что вся жизнь города,— а при дальнйшей поздк и всей страны,!— идетъ какимъ-то ненормальнымъ ходомъ. Улицы довольно значительнаго, и лтомъ очень оживленнаго курорта, были почти совершенно пусты, извозчиковъ, прозжающихъ, почти не было, пшеходовъ тоже очень мало, и притомъ безъ помощи всякой статистики прямо на глазъ нельзя было въ числ пшеходовъ не замтить совершенно ненормальнаго преобладанія женщинъ надъ мужчинами, сравнительно немногіе мужчины были либо турки (мстные жители или же плнные, теперь, посл заключенія мира съ Турціей и до новаго нашествія турокъ пользовавшіеся полной свободой, но еще не эвакуированные на родину), либо какіе-нибудь иностранцы. Было видно, что городъ еще недавно переживалъ періодъ строительной горячки. Въ немъ строился большой новый вокзалъ, строилось также не мало новыхъ частныхъ домовъ. Вс эти зданія были брошены недостроенными, у одного выведенъ лишь фундаментъ, у другого полтора или два этажа, и затмъ каменная громада стояла мертвая и пустая, съ зіяющими дырами вмсто оконъ, ни одного рабочаго около. Изъ лавокъ, магазиновъ значительное число заколочено. Я зашелъ въ одинъ магазинъ бакалейныхъ товаровъ, въ которомъ по его видимымъ размрамъ должно было быть въ обычное время нсколько приказчиковъ, и увидлъ за прилавкомъ всего одного гимназиста. Я вступилъ съ нимъ въ бесду.
— Почему вы одинъ въ такомъ большомъ магазин?
— Отецъ на войн, приказчики на войн, дома мать и я, мать по хозяйству, я въ магазин.
— А какъ же вы справляетесь въ такомъ магазин?
— Какъ справляюсь! На меня одного работы не хватаетъ.
Присматриваясь къ вывскамъ магазиновъ, я замтилъ, что магазины, принадлежащіе какому-нибудь Аристиду или Фемистоклу, работали, хотя, можетъ быть, и неудовлетворительно, заколоченными же же оказывались исключительно магазины, принадлежащіе какимъ-нибудь Драганамъ и Стоянамъ.
Въ послднюю войну были призваны подъ знамена запасные призывовъ 1883, 1884, 1885 годовъ, младшія поколнія были призваны еще раньше. Такимъ образомъ, все мужское населеніе страны до пятидесятилтняго возраста оказалось въ арміи. Пользовавшіеся различными льготами по семейному или служебному положенію, и даже по болзни, вс т, кто до войны платилъ такъ называемую военную дань, т. е. подать, налагаемую на освобожденныхъ отъ отбытія воинской повинности. Вс, они за весьма немногими исключеніями были привлечены къ несенію военной повинности, причемъ пользовавшіеся льготою по нездоровью обращены на различныя нестроевыя должности. И только иностранные подданные, главнымъ образомъ, греки,— а ихъ въ Болгаріи не мало,— пользовались совершенно неизбжной льготой и въ силу этой льготы оказались въ привилегированномъ положеніи: въ качеств торговцевъ они могли сравнительно бойко торговать за счетъ ушедшихъ на войну конкурентовъ, въ качеств рабочихъ получать повышенную, благодаря тому же ослабленію конкуренціи, плату. Такимъ образомъ, мы встрчаемся здсь съ парадоксальнымъ явленіемъ: враги, съ которыми ведутъ войну, получаютъ премію, а болгары разоряются. Нужно замтить, что Болгарія обращалась съ подданными враждебныхъ государствъ съ совершенно исключительной культурностью: они не только не были насильственно выселены, но никакихъ стсненій ихъ дятельности не ставилось. Можетъ быть эта культурность объяснялась необходимостью сохранить при общей мобилизаціи хоть какія-нибудь рабочія руки, хоть какую-нибудь торговлю. Однако, ни на Сербію, ни на Грецію аналогичныя соображенія вліянія не оказали, и какъ я слышалъ, болгарскіе подданные оттуда должны были убраться. Точно такъ же во время послдней русско-японской войны японцы на русской территоріи не оставались.
Столица Болгаріи по своему вншнему виду нсколько отличалась отъ другихъ городовъ страны. Чиновники значительнаго числа правительственныхъ учрежденій, функціонированіе которыхъ было признано безусловно необходимымъ для государства, были все-таки частью избавлены отъ воинской повинности. Кром того, Софія кишла постороннимъ людомъ: большое число турецкихъ плнныхъ являлись завсегдатаями нкоторыхъ излюбленныхъ кафе и ресторановъ Софіи. Имлось на лицо и множество военныхъ: офицеровъ и солдатъ,— частью несшихъ военную службу въ софійскомъ гарнизон или прибывшихъ сюда по долгу службы, а частью находившихся въ краткосрочныхъ отпускахъ. Наконецъ, здсь толпилось значительное число иностранцевъ (служащихъ въ посольствахъ, корреспондентовъ, иностранныхъ торговцевъ и т. д.). Благодаря всмъ этимъ чуждымъ элементамъ Софія во время войны не выглядла обезлюденной, и въ частности здсь нельзя было замтить особеннаго преобладанія женщинъ, скоре наоборотъ. При томъ это населеніе города,— частью чуждое жизни страны, частью командующее ею, частью, можетъ быть, даже выигрывающее отъ войны, все-таки не казалось такимъ явно пришибленнымъ, явно несчастнымъ, какъ въ другихъ мстахъ. И тмъ не мене, война и на Софіи лежала тяжелымъ, замтнымъ гнетомъ.
Торгово-промышленная жизнь въ Софіи, какъ и вообще во всей Болгаріи, почти совершенно пріостановилась, фабрики не работали, или работали съ значительно пониженнымъ составомъ рабочихъ, торговыя заведенія почти пустовали,— исключеніе составляли весьма немногія, которыя развили свою дятельность благодаря войн, или въ связи съ нею,— сюда, кром различныхъ торговыхъ и промышленныхъ предпріятій, занимающихся поставками на армію, входятъ и нкоторыя кафе, являющіяся излюбленными мстами политическихъ бесдъ. Въ Софіи, которая прекрасно оборудована городскими путями сообщенія (электрическимъ трамваемъ), этотъ послдній почти бездйствовалъ, изъ пяти городскихъ маршрутовъ дйствовали только два, (а въ нкоторые дни и одинъ), и то съ значительно пониженнымъ числомъ вагоновъ.
Учебныя заведенія, какъ университетъ, такъ и гимназіи и большая часть школъ были закрыты въ теченіе всего осенняго семестра 1912 г. Въ весенній семестръ 1913 г. они открылись, но дйствовали крайне неудовлетворительно. Большая часть профессоровъ и учителей была на войн, значительная часть студентовъ тоже, а часть гимназистовъ, хотя и не призванная подъ знамена, должна была нести домашнія обязанности вмсто отсутствующихъ отцовъ, обязанности, фактически несовмстимыя съ ученіемъ. Такимъ образомъ, весенній семестръ также пропалъ для учащейся молодежи Болгаріи, въ начал іюня (вмсто обычнаго конца этого мсяца), онъ былъ и офиціально закрытъ.
Въ первые дни войны желзныя дороги еще дйствовали. Вмсто нсколькихъ,!— трехъ или четырехъ паръ поздовъ въ сутки, пускалась одна пара, она ходила съ значительнымъ опозданіемъ, часовъ на 15 или боле на короткомъ разстояніи,!— но все-таки ходила. Съ конца іюня, когда румыны вошли въ сверную Болгарію, движеніе поздовъ въ ней почти прекратилось. А такъ какъ румыны сочли зачмъ то нужнымъ взорвать мостъ около Плевны, то главная ея магистраль (Софія — Варна) оказалась испорченной на долгое время даже посл заключенія мира. Линія между Софіей и Блградомъ прекратила свою дятельность на нсколько недль раньше, а линія между Софіей или лучше сказать южной границей Болгаріи и Константинополемъ бездйствовала уже за все время турецкой войны,— и не возобновляла движенія и во время послдней войны между союзниками. Оставалась только одна магистраль, которая не вполн прекращала свое дйствіе за все время войны: между Софіей и Бургасомъ (черезъ Филиппополь и Старую Загору). Но и она дйствовала слабо. И это не благодаря присутствію непріятеля,— здсь страна была отъ него свободна, а благодаря недостатку служебнаго персонала, который былъ забранъ на войну.
Бездйствовали по большей части и правительственныя, и общественныя учрежденія, если только они не связаны непосредственно съ дятельностью арміи. Кметы (городскіе головы) были избавлены отъ военной службы, но члены управъ!— нтъ, и кметы должны были безъ ихъ помощи вести все городское хозяйство, съ дополнительными очень сложными и отвтственными обязанностями, возложенными на города благодаря войн. Судьи, до кассаціонныхъ включительно, были по большей части на войн, и суды засдали въ сильно уменьшенномъ состав, присутствія составлялись изъ стариковъ, перешедшихъ предльный для военной службы возрастъ. Впрочемъ, въ судебной дятельности не оказывалось и особенной надобности. Число преступленій значительно сократилось противъ обычнаго,— можетъ быть, вслдствіе общаго подъема, а можетъ быть, вслдствіе того, что вся та активная часть населенія, изъ которой обычно рекрутируются преступники, попала въ солдаты и была связана военной дисциплиной. Къ тому же многія преступленія отнын вдались военными судами (кстати, въ составъ военныхъ судовъ вошли по большей части т же гражданскіе судьи, лишь переряженные въ военные мундиры, и ни отъ одного адвоката я не слышалъ жалобъ ни на стсненія защиты, ни на чрезмрную легкость обвиненій или жестокость приговоровъ). Что же касается гражданскихъ процессовъ, то ихъ число было сведено почти къ нулю однимъ важнымъ законодательнымъ актомъ, имвшимъ почти революціонное значеніе, именно актомъ о мораторіум, который былъ установленъ указомъ 19 сент.1912 г. (за 2 недли до начала войны съ Турціей) и черезъ 4 дня одобренъ народнымъ собраніемъ. Въ силу это акта всмъ частнымъ лицамъ, обществамъ и банкамъ давалась общая отсрочка (moratorium) для исполненія всхъ ихъ торговыхъ и гражданскихъ обязательствъ, если только эти обязательства были приняты ими до 17 сеит., и въ суд нельзя было предъявить ко взысканію ни векселя, ни другого документа. Въ силу этого акта квартиронанимателямъ были отсрочены платежи квартирныхъ денегъ, и домохозяинъ не имлъ права выселить неаккуратнаго плательщика. Сперва мораторіумъ былъ принятъ на 3-мсяч. срокъ, потомъ продленъ на неопредленный срокъ до окончанія демобилизаціи. Так. образомъ, состояніе страны, когда въ ней нельзя было судебнымъ порядкомъ преслдовать за неисполненіе гражданскихъ обязательствъ, длилось фактически около года — съ сент. 1912 по сент. 1913. Трудно себ даже представить вс практическія послдствія такого акта для современнаго государства съ его огромнымъ гражданскимъ оборотомъ.
Всего важне и тяжеле для страны было вліяніе войны на земледліе. Не смотря на то, что все мужское населеніе почти поголовно было призвано подъ знамена, несмотря на это весной болгарскія поля были засяны, засяны почти исключительно женскими руками, и повидимому, засяны вполн удовлетворительно. По крайней мр урожай, и притомъ одинаково на хлбъ, на сно, на овощи, на фрукты, на виноградъ и т. д. въ этомъ году въ Болгаріи оказался исключительно хорошимъ. Казалось, жатва можетъ, если не вполн, то до нкоторой степени смягчитъ бдствія, причиненныя войной. Съ самаго начала, однако, возможность снять эту жатву только женскими руками внушала большія сомннія. Правительство сдлало попытку организовать при помощи общинныхъ управленій особыя странствующія дружества изъ мужчинъ-работниковъ, спеціально для этого освобожденныхъ отъ воинской повинности, была сдлана попытка приспособить къ этимъ работамъ также плнныхъ турокъ. Но когда въ сверную Болгарію вторглись румыны, то населеніе отъ нихъ пряталось, и работы въ ихъ присутствіи оказались невозможными.
Благопріятная жатва въ Южной Болгаріи не покрыла ущерба, причиненнаго ея гибелью въ большей части сверной Болгаріи. Точныхъ статистическихъ данныхъ, въ настоящее время, конечно, еще нтъ, по всми признается, что недоборъ весьма значителенъ.
Значительная часть скота въ мстахъ, гд проходила армія, болгарская или румынская,— а она проходила по всей Болгаріи,— взята, реквизиціоннымъ образомъ на военныя надобности.
Къ этому нужно прибавить громадную потерю людьми. Во время турецкой войны Болгарія потеряла убитыми около 33.000 человкъ и 25.000 тяжело раненными, не считая нсколькихъ десятковъ тысячъ легко раненныхъ. Война съ союзниками была гораздо кровопролитне, по даже приблизительныхъ цифръ еще нтъ. Во всякомъ случа, въ общемъ, Болгарія лишилась гораздо боле, чмъ 100.000 человкъ убитыми и искалченными, т. е., удвоеннаго годичнаго прироста населенія (въ 1909 приростъ равнялся 59,000 человкъ).
Такимъ образомъ, война совершенно разорила Болгарію. Точно такъ же дло обстоитъ, конечно, и въ Сербіи, и въ Греціи, и въ Черногоріи,— въ послдней даже еще хуже. Во всхъ этихъ странахъ мужское населеніе было взято на войну, промышленная жизнь страны пріостановлена, жатва плохо собрана, moratorium нарушилъ весь нормальный ходъ гражданскаго оборота. Но еще безконечно хуже оно обстоитъ, въ такъ называемыхъ освобожденныхъ земляхъ — въ Македоніи и во ракіи. Здсь жатва тоже не была собрана, но по совсмъ другой причин: здсь просто ея не было, такъ какъ поля не были засяны.
Торгово-промышленной дятельности здсь не было даже въ тхъ скромныхъ размрахъ, какъ въ Болгаріи, Сербіи, Греціи. Зато здсь луга, поля, огороды, бахчи, виноградники были потоптаны, скотъ истребленъ или угнанъ, деревни, даже города созкжены, отъ города Сереса, нсколько разъ переходившаго изъ рукъ въ руки,— отъ турокъ къ болгарамъ, потомъ къ грекамъ, потомъ опять къ болгарамъ, и вновь наконецъ къ грекамъ, остались одн развалины. Въ довершеніе всего народъ избитъ, изувченъ, истребленъ массами, массами принужденъ бжать. Сколько народа погибло или бжало, никто этого не знаетъ, 100000 бженцевъ изъ Македоніи въ Болгарію, и въ томъ числ 25000 въ одну Софію, — эта цифра, фигурировавшая въ болгарскихъ газетахъ, а вслдъ за ними и въ русскихъ, конечно, преувеличена. Въ Софіи, въ послдніе дни моего пребыванія въ ней, около 15 іюля, македонскій комитетъ давалъ пріютъ и кормилъ 6000 бженцевъ изъ Македоніи, нсколько ихъ тысячъ размстились у частныхъ лицъ (родныхъ, знакомыхъ, просто добрыхъ людей) и не были регистрированы. Всего, значитъ, тысячъ 10. Но такія же толпы были и въ Филиппопол, и въ другихъ городахъ, и даже деревняхъ Болгаріи, и слдовательно, общее число ихъ опредлялось во всякомъ случа десятками тысячъ. И это въ одной Болгаріи, но бженцы были и въ Сербіи, и въ Греціи, и даже въ Константинопол, въ послднемъ я видлъ также толпу болгарскихъ бглецовъ,— правда, не изъ Македоніи, а изъ ракіи (Родосто),— они спаслись въ турецкую столицу отъ арабовъ и курдовъ, которые явились сюда въ качеств турецкой кавалеріи, чтобы отнять городъ отъ и не Думавшихъ сопротивляться имъ болгаръ, и начали въ немъ жестокую рзню. Врядъ-ли будетъ преувеличеніемъ сказать, что для Македоніи (и почти также для ракіи) ныншнія войны, турецкая и союзническая, по своей жестокости, разорительности, по количеству жертвъ изъ числа мирнаго населенія, напоминали не войны послдняго столтія, а войны средневковья, Атиллы и Тамерлана. Македонія разорена въ конецъ, и разоренной досталась она подлившимъ ее счастливымъ завоевателямъ, а ея обнищавшее населеніе лежитъ теперь тяжелымъ бременемъ на общественной и государственной благотворительности какъ побдителей (Сербіи и Греціи), такъ и въ еще большей мр побжденныхъ (Болгаріи).
Война разорила населеніе, само собою разумется, она разорила также и государство. Болгарское народное собраніе въ нсколько пріемовъ ассигновало на веденіе военныхъ дйствій — съ Турціей, потомъ съ союзниками, 300 милл. франковъ. Эта сравнительно скромная сумма есть все, что пока истрачено на войну непосредственно деньгами,— я говорю тутъ только о Болгаріи. Сумма эта была получена изъ слдующихъ источниковъ. Въ нее вошло около 25 милл. франковъ, полученныхъ отъ ране заключеннаго, но еще не израсходованнаго займа на постройку желзной дорога, насильственный заемъ, заключенный у собственныхъ чиновниковъ посредствомъ вычета изъ ихъ жалованья извстной части жалованья {У чиновниковъ, не бывшихъ на войн и получающихъ свыше 4000 фр. въ годъ, удерживалась треть ихъ содержанія. Чиновникамъ, взятымъ на войну, для содержанія ихъ семей выдавалась только одна треть жалованья. У чиновниковъ, получавшихъ мене 4000 фр., вычеты были мене значительными. Предполагалось, что эти вычеты есть не сокращеніе жалованія, а заемъ, подлежащій уплат по окончанія войны. Въ связи съ мораторіумомъ это значительное сокращеніе доходовъ бюрократіи было однимъ изъ замтныхъ въ экономической жизни страны явленій.}, заемъ у народнаго банка, краткосрочный заемъ у французскихъ банковъ, покрытый бонами государственнаго казначейства, которые подлежатъ тоже скорой оплат. Кром того, исчерпаны вс свободныя суммы, находившіяся въ казначейств, и въ настоящее время Болгарія находится въ состояніи самаго удручающаго безденежья. Но эти 300 милл. составляютъ ничтожную долю стоимости войны. Почти на ту же сумму забрано у населенія скота, хлба и другихъ продуктовъ, забрано въ реквизиціонномъ порядк съ выдачей реквизиціонныхъ росписокъ, которыя подлежатъ оплат въ самомъ скоромъ времени посл заключенія мира. Приблизительно въ ту же сумму — 800 милл. франковъ — слдуетъ оцнить капитализованную стоимость всхъ пенсій, которыя придется выплачивать изувченнымъ и семьямъ убитыхъ на войн солдатъ и офицеровъ. Милліоновъ въ 400 оцнивается утрата и порча орудій, военныхъ снарядовъ и т. д. Конечно, при иномъ настроеніи народа и правительства можно было бы отложить на неопредленное время возстановленіе этихъ потерь, но при существующемъ настроеніи, когда вся Болгарія дышетъ мыслью о реванш, именно он будутъ возстанавливаться едва ли не въ первую голову. Милліоновъ въ 70 опредляется стоимость желзнодорожныхъ мостовъ, рельсоваго пути, желзнодорожнаго подвижного состава, и пр., пострадавшаго во время войны. Такимъ образомъ, стоимость войны для болгарскаго правительства нужно оцнить приблизительно въ полтора милліардовъ франковъ — сюда не входятъ потери городовъ и общинъ, недоборъ отъ поступленія налоговъ, недоборъ отъ несобранной жатвы и непосредственныя потери населенія людьми, имуществомъ, деньгами. Эти полтора милліарда будетъ необходимо покрытъ въ ближайшіе годы. Единственный источникъ — займы. Государственный долгъ Болгаріи до войны равнялся 600 милл. франковъ, т. е. по 60 руб. на душу населенія,— долгъ приблизительно равный русскому, если принять во вниманіе сравнительные размры двухъ государствъ. Черезъ нсколько лтъ по окончаніи войны онъ долженъ будетъ утроиться и достигнуть двухъ милліардовъ, боле чмъ удесятереннаго ныншняго годичнаго бюджета страны (доходы Болгаріи по росписи на 1912 г. опредлились въ 190 м.). Между тмъ, въ 1913 г., финансовый годъ, дастъ, конечно, огромный дефицитъ: вдь налоги почти не поступали, даже обыкновенно врные источники государственныхъ доходовъ,— желзныя дороги, почта, таможня,— на этотъ разъ измнили: желзнодорожные позда почти не ходили въ теченіе полугода, а поскольку они ходили, они перевозили безплатные грузы и безплатныхъ пассажировъ, почта почти бездйствовала, таможня тоже,’ — сперва только по границ съ Турціей, а потомъ по всей границ (кром Бургасскаго порта, все время открытаго для торговли, однако, и тутъ сократившейся). Въ ближайшіе годы, безъ сомннія, тоже предстоятъ значительные недоборы.
Найдетъ ли въ виду всего этого разоренная и побжденная страна кредиторовъ, которые согласятся дать ей этотъ заемъ и на какихъ условіяхъ вопросъ, который въ настоящее время не легко разршить.
Одно важное и весьма печальное финансовое послдствіе войны уже имется на лицо. Лтъ десять назадъ Болгарія, имвшая до тхъ поръ серебряную валюту, возстановила свободное золотое обращеніе. Золотой 20-ти-франковикъ размнивался въ Болгаріи свободно на 20 болгарскихъ бумажныхъ или серебряныхъ левовъ, и обратно, за 20 серебряныхъ франковъ безъ всякаго ажіо можно было получить золотой. Правительство хорошо знаетъ цну прочнаго золотого обращенія и потому употребляетъ героическія усилія, чтобы спасти его. Въ офиціальныхъ биржевыхъ бюллетеняхъ печатается до сихъ поръ, что 20 франковъ золотомъ равны 20 франкамъ серебра, и народный банкъ даетъ за нихъ не боле этой суммы. Но къ сожалнію, въ этомъ уже теперь заключается фактическая неправда. Обратнаго обмна серебра на золото народный банкъ не производитъ, а частные банки требуютъ ажіо, хотя еще и незначительнаго. Такимъ образомъ, золотая валюта пошатнулась, и врядъ ли правительству удастся ее возстановить.
Аналогичныя явленія мы видимъ и въ Сербіи, и въ Греціи, и при томъ, въ степени нисколько не меньшей, чмъ въ побжденной Болгаріи.
Война была начата на основаніи тайнаго договора между Болгаріей и Сербіей, заключеннаго 29 февраля 1912 г., и военной конвенціи между Болгаріей и Греціей. Какъ хорошо знаетъ читатель {О значеніи договора 29 февраля я подробно говорилъ въ своей предыдущей стать.}, договоръ 29 февраля имлъ характеръ завоевательный и вовсе не свидтельствовалъ о намреніи союзниковъ освобождать кого бы то ни было отъ чьего бы то ни было ига. Между тмъ, именно эта задача выдвигалась манифестомъ болгарскаго царя Фердинанда объ объявленіи войны 5 октября 1912 г.
‘Наше миролюбіе исчерпано. Кром оружія, не осталось другого средства помочь угнетенному христіанскому населенію Турціи Гуманныя христіанскія чувства, священный долгъ помощи братьямъ, честь и достоинство Болгаріи, принудили меня призвать подъ знамена сыновей Болгаріи, готовыхъ къ защит родины… Рядомъ съ нами и за общую съ нами цль сражаются противъ общаго непріятеля союзныя съ Болгаріей балканскія державы Сербія, Греція и Черногорія и въ этой борьб креста противъ полумсяца, свободы противъ тираніи, мы имемъ на своей сторон симпатіи всхъ тхъ, кто любитъ правду’.
Несмотря на печальную и явно неискренную фразу о борьб креста съ полумсяцемъ, придающую борьб оттнокъ изуврства, рзкое, грубое противорчіе между договоромъ 29 февраля и общимъ смысломъ манифеста не можетъ подлежать сомннію.
Въ настоящее время болгарскіе политическіе дятели, вызвавшіе войну съ Турціей, говорятъ, что уступка Сербіи части Македоніи была совершенно необходима: безъ нея Сербія не примкнула бы къ союзу, а начинать войну безъ ея помощи было невозможно. Къ тому же болгары надялись, что вердиктъ Россіи, къ которой они апеллировали въ договор, будетъ въ пользу Болгаріи. Объясненіе очевидно неудовлетворительное.
Было бы близоруко видть въ словахъ манифеста одну пустую фразеологію, прикрывающую истинныя стремленія, и всецло отрицать идеалистическій мотивъ въ войн съ Турціей. Нтъ, конечно, широкія народныя массы врили въ то, что дло шло дйствительно объ освобожденіи братьевъ, страдающихъ подъ тяжелымъ режимомъ тиранническаго правительства, и этотъ мотивъ создалъ тотъ общественный подъемъ, который пережила Болгарія въ первые мсяцы турецкой войны. Но съ этимъ благороднымъ мотивомъ въ одинъ клубокъ сплеталось стремленіе правящихъ круговъ къ захвату Македоніи въ своекорыстныхъ цляхъ, безъ спроса у населенія, и именно эти стремленія создали балканскій союзъ, опредлили начало и истинное содержаніе войны. Изъ многочисленныхъ политическихъ партій Болгаріи только об соціалъ-демократическія партіи (въ Болгаріи имются дв отдльныхъ, другъ съ другомъ враждующихъ соціалъ-демократическихъ партіи: партія ‘широкихъ’ съ Сакызовымъ во глав, и партія ‘тсныхъ’, съ Благоевымъ, своего рода меньшевики и большевики) и партія радикальная, съ самаго начала войны съ Турціей агитировали противъ нея. Они предвидли,— и это предвидніе впослдствіи вполн оправдалось,’ — что ‘война съ Турціей приведетъ не къ освобожденію Македоніи, а къ ея расхищенію’ {‘Ново Врме’ (органъ ‘тсныхъ’) 1 авг. 1912 г. No 14. Въ той же стать, однако, изъ которой я заимствую приведенныя, оказавшіяся пророческими словами, высказана также совершенно опровергнутая ходомъ дальнйшихъ событій увренность, что правительство только побряцаетъ оружіемъ и войны не начнетъ.}. По ихъ агитація не могла быть особенно успшной уже потому, что даже соціалъ-демократы, тмъ боле, радикалы, но были вполн единодушны въ своемъ отрицательномъ отношеніи: и въ рядахъ ихъ вождей (по крайней мр, среди широкихъ) имлись люди, врившіе въ демократическій смыслъ начинавшейся войны, а въ массахъ ихъ призывы находили лишь совсмъ недостаточный отзвукъ.
Черезъ нсколько мсяцевъ, когда стало извстно содержаніе договора 29 февр., и когда хищническія вожделнія правительствъ стали проглядывать ясне, тогда были возмущены многіе даже изъ тхъ, кто раньше горячо поддерживалъ болгарское правительство въ его воинственной политик. ‘Преступный договоръ’, говорилъ о договор 29 февр. на одномъ общественномъ собраніи Петко Тодоровъ, одинъ изъ наиболе благородныхъ и уважаемыхъ болгарскихъ писателей.
Черезъ два мсяца войны союзники отняли у Турціи всю Македонію и стояли уже подъ Адріанополемъ и Чаталджей, т. е. у самыхъ воротъ Константинополя. Было заключено перемиріе, и 3 декабря начались въ Лондон переговоры о мир. Посл непродолжительныхъ споровъ Турція согласилась отказаться отъ Албаніи, Македоніи, Крита, и только упорно настаивала на сохраненіи за собою ракіи съ Адріанополемъ, и второстепенныхъ Эгейскихъ острововъ. На Адріанополь турки смотрли, какъ на важную крпость, защищающую Константинополь.
Если бы освобожденіе Македоніи было дйствительной цлью войны, то миръ былъ бы заключенъ уже въ декабр.
Впослдствіи, во время моего пребыванія въ Болгаріи, я даже отъ представителей правящихъ партій (народняковъ и цанковистовъ), слышалъ горестное признаніе, что вторая половина войны съ Турціей была роковой ошибкой. И это несомннная правда.
Именно завоеваніе ракіи съ Адріанополемъ, давшее Болгаріи гораздо боле, чмъ она разсчитывала въ начал войны, усилило аппетиты Сербіи и Греціи и дало имъ формальное основаніе предъявить къ болгарамъ требованія, далеко выходившія за предлы ихъ собственныхъ первоначальныхъ плановъ и договоровъ.
Но тогда, въ декабр 1912 и январ 1913, у побдоноснаго болгарскаго правительства и правящихъ круговъ Болгаріи настроеніе было иное, и они пожелали продлить войну. Адріанополь палъ, и по миру 17 мая союзники получили гораздо больше, чмъ они могли желать. Въ результат и произошла отвратительная бойня изъ-за длежа добычи.
Въ самомъ ея начал я имлъ случай наблюдать въ Варн характерную сцену. Я отправился на вокзалъ, чтобы узнать, ходятъ ли, и когда позда въ Софію, и засталъ тамъ толпу народа. Преобладали женщины всхъ возрастовъ и всхъ общественныхъ классовъ. Были дряхлыя старухи въ черныхъ платьяхъ съ черными платками на голов, были молодыя крестьянки, были дамы изъ общества въ изящныхъ шляпкахъ съ убійственными шляпными булавками, у иныхъ на рукахъ были маленькія дти, иныя везли ихъ въ колясочкахъ. Были и мужчины, какъ изъ крестьянъ, такъ и изъ интеллигенціи, но почти исключительно старики и подростки, у всхъ въ рукахъ цвты. Сразу бросалось въ глаза, что это не обычная толпа. При всемъ разнообразіи лицъ и выраженій, на всхъ было явственно написано горе. Оказалось, что толпа ожидаетъ воинскаго позда, который черезъ нсколько времени долженъ отправиться въ Софію.
Съ нимъ должна были хать частью запасные, только теперь взятые въ армію, частью солдаты, которые уже были на войн, но лечились здсь отъ ранъ или болзней, и посл выздоровленія вновь отправлялись на войну, или же отпущенные въ краткосрочный отпускъ.
Наконецъ, они прибыли. Одни въ сапогахъ, другіе въ ‘царвулякъ’,— своеобразныхъ болгарскихъ не то лаптяхъ, не то туфляхъ, одни въ потрепанныхъ и оборванныхъ солдатскихъ мундирахъ, другіе тоже въ потрепанныхъ блузахъ, или даже рубашкахъ, а многіе въ своихъ домашнихъ крестьянскихъ ‘дрехахъ’, или же въ европейскихъ пиджакахъ. Одни — заправскіе солдаты, другіе еще не приняли военнаго вида. Вс, однако, одинаково производили впечатлніе людей пришибленныхъ, людей глубоко несчастныхъ. Тутъ обнимался солдатикъ съ рыдающей навзрыдъ матерью, тамъ дти вшались на шею отцу. Солдаты крпились, но увы, героическаго вида не было ни у кого. Я много слышалъ о взрыв патріотизм въ турецкую войну, о матеряхъ, женахъ и невстахъ, съ непреклонной твердостью посылавшихъ сыновей, мужей и жениховъ на войну за родину. Теперь ничего подобнаго: совершенно то самое, что нсколько лтъ назадъ я видлъ въ Россіи во время японской войны: толпу людей, которыхъ насильно гонятъ на убой. Заиграла военная музыка. Бодрый, красивый болгарскій маршъ долженъ былъ поднять настроеніе толпы, по онъ этого не сдлалъ и врывался диссонансомъ въ рыданія и всхлипыванія. Солдатъ загнали въ товарные вагоны, на которыхъ красовалась традиціонная надпись: ’55 души или 8 коня’, загнали чуть ли не въ удвоенномъ числ противъ положеннаго. Солдаты жались, какъ сельди въ боченк, стояли на подножкахъ, держались за поручни вагоновъ. Многіе забрались на крыши вагоновъ и разслись на нихъ. Въ такомъ вид поздъ тронулся. Военный оркестръ снова заигралъ маршъ, кое-кто изъ солдатъ крикнулъ ‘ура’, но общій характеръ картины отъ этого ура нисколько не измнился.
Я разговорился съ однимъ крестьяниномъ-старикомъ, изъ числа провожающихъ. Родныхъ среди отправляющихся солдатъ у него не было,— внукъ его убитъ въ турецкую войну,— но много знакомыхъ я друзей.
— Братъ пошелъ на брата, говорилъ онъ мн. А кто виноватъ?
— Кто же виноватъ?— переспросилъ я.
— Я знаю, кто виноватъ.
— Ну, такъ скажите.
Но онъ упрямо повторялъ одно: ‘я знаю, кто виноватъ’ уклоняясь отъ отвта, и вдругъ обратился ко мн съ неожиданнымъ вопросомъ:
— Вы знаете свои грхи?
— Конечно, знаю.
— А говорите о нихъ всякому встрчному?
— Нтъ, не говорю.
— Ну то то же — сказалъ онъ и замолчалъ, а потомъ неожиданно прибавилъ:
— Гегемонія виновата.
— Кто?
— Балканская гегемонія, вотъ кто.
Смыслъ отвта былъ ясенъ. А еще ясне стало, когда онъ сообщилъ:
— Уродился хлбъ у насъ хорошо, и пшеница, и ячмень. А кому его убирать? Одн бабы остались, мужчинъ совсмъ нтъ. Разв бабы управятся? Охъ, что то будетъ.
Мой собесдникъ не составлялъ исключенія. Новая война была крайне непопулярна въ народныхъ массахъ, и, однако она являлась строго логическимъ выводомъ изъ предыдущей войны съ Турціей, изъ условій гарныхъ договоровъ 29 февраля и 17 мая и въ этотъ историческій моментъ врядъ ли смогло бы ее предотвратить какое бы то ни было министерство. Въ самомъ дл. Была одержана блестящая, рдкая по своей безспорности и широт побда,— и тмъ не мене ни одна изъ цлей, поставленныхъ себ Болгаріей, ни освобожденіе Македоніи, ни ея завоеваніе, не была достигнута. Значительная часть Македоніи оказалась въ рукахъ либо сербовъ, либо грековъ, и тамъ началось такое преслдованіе всхъ болгарскихъ элементовъ страны, такой національный гнетъ, какого несчастная страна не знала за столтія турецкаго владычества. Болгарія не могла не протестовать, а при неуступчивости Сербіи и Греціи не могла не начать войны, хотя въ то же время вскрывшійся и выяснившійся характеръ союза и турецкой предстоявшей войны, вмст съ бдствіями, уже перенесенными народомъ, и неизбжной тяжестью и позорностью новой войны, произвели ршительную перемну въ настроеніи народа. Но какъ отступить безъ борьбы, когда вс плоды тяжелой войны и блестящей побды вырывались изъ рукъ, когда національная задача, казалось, была уже совсмъ почти разршена! Въ этомъ внутреннемъ противорчіи безплодно билось правительство и не находило исхода.
Министерство Гешова, заключившее договоръ 29 февраля съ Сербіей, проведшее войну съ Турціей, отказавшееся закончить ее безъ Адріанополя, слдовательно отвтственное и за предстоящую войну съ союзниками, 1 іюня подало въ отставку и предоставило расхлебывать кашу своему замстителю, новому министерству, во глав котораго сталъ Даневъ. Это была смна лицъ, а не направленій: оба министерства были коалиціонными и составились изъ двухъ господствующихъ въ народномъ собраніи партій: народняковъ и цанковистовъ, съ преобладаніемъ въ первомъ первыхъ и во второмъ послднихъ. При Данев и началась новая война,
Военныя дйствія были начаты 17 іюня болгарами, но начаты они были не по распоряженію правительства. Ее началъ главнокомандующій (формально носившій званіе помощника главнокомандующаго, такъ какъ главнокомандующимъ считался царь Фердинандъ) ген. Савовъ, ставленникъ Фердинанда, persona grata при двор, стоявшій во глав военной партіи. Правительство поспшило немедленно удалить Савова и замнить его Р. Дмитріевымъ, приказало войскамъ отступить и готово было дать Сербіи любое удовлетвореніе. Но было уже поздно: Сербія и Греція, обрадованныя весьма удобнымъ для нихъ поводомъ, поспшили объявить войну. {Я оставлю пока въ сторон исторію дипломатическихъ переговоровъ, предшествовавшихъ несчастной войн между вчерашними союзниками, а также крайне печальную,— что бы не употребить боле сильнаго выраженія,— роль Россіи въ ход этихъ переговоровъ и послдовавшихъ затмъ военныхъ дйствій.}.
Кто же виноватъ въ этой послдней братоубійственной войн? Формально — Болгарія, вдь ея главнокомандующій началъ ее, по существу дла — кто то Другой. Вторая война — логически неизбжный выводъ изъ первой (турецкой) войны, слдовательно, виноваты т, кто началъ войну съ Турціей, подмнивъ въ ней освободительныя задачи задачами завоевательными. Виновата въ этомъ и Болгарія, но не больше другихъ союзниковъ, виновата и русская дипломатія, благословившая союзниковъ на заключеніе преступнаго договора 29 февр., виновато и русское общество, такъ какъ оно своимъ сочувствіемъ поддержало начало войны съ Турціей, проглядвъ въ ней ея завоевательное содержаніе. Но непосредственно въ союзнической войн Болгарія виновата гораздо меньше, чмъ Сербія и Греція, у этихъ послднихъ хищническія вожделнія проявились гораздо грубе, чмъ у Болгаріи, именно он оказались неудовлетворенными даже договоромъ 29 февр., и грубо нарушили его, притомъ не въ интересахъ обойденныхъ ими македонцевъ (которые во всякомъ случа ближе къ болгарамъ, чмъ къ сербамъ), а исключительно въ собственныхъ своекорыстныхъ интересахъ.
Если бы не вмшательство Румыніи, а потомъ Турціи, то побда почти наврное осталась бы на сторон Болгаріи: ея военныя силы были значительне и лучше, и она одержала рядъ побдъ надъ сербами и греками. Но когда румыны, вступивъ на территорію Болгаріи, заняли всю сверную половину страны, прекратили дйствіе желзныхъ дорогъ, затруднили, почти уничтожили подвозъ припасовъ къ арміи, каждоминутно грозили вступленіемъ въ Софію, вообще парализовали весь государственный организмъ, то война стала немыслимой, и Болгарія начала терпть пораженія, въ особенности со стороны Греціи. Гаснетъ ея правительства на помощь Россіи не оправдался, совершенно напротивъ, Россія заняла явно сербофильскую позицію, и тогда министерство Данева заявило вождямъ политическихъ партій, что его политика обанкротилась. Мсто его заняло австрофильское правительство Радославова.
24 іюля былъ заключенъ бухарестскій миръ. Оставляя теперь въ сторон общее разореніе, о которомъ я уже говорилъ, что далъ этотъ миръ Болгаріи, Балканамъ и всей Европ?
Онъ нанесъ тяжелый, можетъ быть, непоправимый ударъ Болгаріи, какъ государству.
Прежде всего онъ отнялъ у нея въ пользу Румыніи полосу земли съ 300.000 душъ населенія. Онъ обязалъ Болгарію срыть крпости въ Рущук и Варн, и, такимъ образомъ, обнажилъ ее въ стратегическомъ отношеніи со стороны Румыніи. На западной сторон она тоже почти обнажена со стороны значительно усилившейся Сербіи, а если она не получитъ Адріанополя, что въ настоящее время можетъ считаться почти окончательно ршеннымъ, то она окажется обнаженной и со стороны юга. Такимъ образомъ, въ стратегическомъ отношеніи Болгарія изъ недавно еще самаго могущественнаго государства Балканскаго полуострова обращается въ государство, легко уязвимое со всхъ сторонъ. Теряя полосу земли на сверовосток въ пользу Румыніи, Болгарія теряетъ наиболе плодородныя свои земли, теряетъ свою житницу. Благодаря этому ея казначейство теряетъ значительную долю налоговъ, ея заграничная торговля получаетъ ущербъ, такъ какъ хлбный ея экспортъ создавался въ значительной мр именно этою областью. Взамнъ этого она получаетъ совершенно разоренныя земли Македоніи и не получаетъ ни Салоникъ, ни Кавалы, двухъ лучшихъ гаваней на Эгейскомъ мор, которыя до нкоторой степени могли бы компенсировать эту потерю. Что же касается третьей гавани на Эгейскомъ мор, Дедеагача, то ея судьба еще не вполн ршена, а если даже она достанется Болгаріи, то она, какъ по самымъ свойствамъ этой гавани, такъ и по сравнительной отдаленности отъ болгарскихъ центровъ, не можетъ имть для Болгаріи большого значенія. Такимъ образомъ, болгарское государство, начавшее войну съ Турціей при такихъ, казалось бы, благопріятныхъ предзнаменованіяхъ, пережило настоящую катастрофу.
А это было во всякомъ случа наиболе демократическое и наиболе культурное государство Балканскаго полуострова.
Но не только государство. Балканская народность, разрзанная между сосдними государствами, теряетъ возможность своего дальнйшаго культурнаго развитія.
И этого мало. Населеніе сверовосточной Болгаріи, уступленной румынамъ, переходитъ изъ государства, гд оно пользовалось политическими правами и прежде всего правомъ голоса въ народное собраніе, изъ государства, признававшаго полную національную терпимость, въ государство, издавна культивировавшее грубый зоологическій націонализмъ, жестоко преслдовавшее инородцевъ, стремившееся насильственнымъ образомъ ихъ романизировать, и, что можетъ быть, всего хуже, государство, лишенное всеобщаго избирательнаго права даже въ своемъ ядр. Подвластная же ему инородная Добруджа, на которую румыны смотрли, какъ на враждебную государственности, вовсе не имла представительства, и врядъ ли можно надяться, что новая территорія будетъ поставлена въ лучшія условія. Если Болгарія всегда, даже въ худшія времена стамбуловскаго деспотизма, была государствомъ демократическимъ и мужицкимъ, то Румынія является государствомъ помщичьимъ, и болгарскому, турецкому и даже румынскому мужику, который изъ-подъ власти Болгаріи переходитъ подъ власть Румыніи, станетъ, конечно, гораздо хуже. Еще въ іюн мсяц, т. е. задолго до заключенія бухарестскаго мира, я слышалъ отъ многихъ людей изъ этой полосы земли, мелкихъ торговцевъ и крестьянъ, притомъ даже отъ людей, принадлежащихъ къ румынской народности, но болгарскихъ подданныхъ, выраженіе страха передъ возможной отдачей ихъ подъ власть аристократическаго румынскаго правительства. Тмъ боле, такой страхъ должны были испытывать болгары и турки.
Въ не мене печальное положеніе попало населеніе большей части Македоніи.
Выиграли ли что-нибудь Сербія и Греція?
Какъ государства, безспорно да. Ихъ правительства будутъ имть подъ своею властью гораздо боле значительныя территоріи, гораздо боле многочисленное населеніе, а также гораздо боле удобныя въ торговомъ я стратегическомъ смысл границы. Но необходимость удерживать свою власть надъ чуждымъ и даже враждебнымъ населеніемъ, необходимость готовиться къ неизбжной или, по крайней мр вроятной въ будущемъ новой войн, заставитъ ихъ вс силы тратить не на поднятіе культурныхъ условій жизни новыхъ и старыхъ земель, а на возвышеніе своихъ военныхъ силъ.
Но этого мало. Граница между сербскими и греческими владніями далеко не удовлетворяетъ об стороны, и въ особенности Грецію. Монастырь (Битолія) достался Сербіи, а между тмъ, Греція очень настойчиво выражала на него претензіи. Одно время передъ самымъ заключеніемъ мира отношенія межу Сербіей и Греціей обострились настолько, что на македонскомъ театр военныхъ дйствій произошла даже форпостная стычка между греками и сербами. Казалась возможной война между Сербіей и Греціей, война, которая была бы яркимъ художственнымъ завершеніемъ художественной дльности всей этой печальной картины взаимныхъ отношеній балканскихъ государствъ. Война была избгнута, можетъ быть, потому, что и Сербія, и Греція истощены предыдущими войнами, но кто знаетъ, не окажется ли она только отсроченной на время.
Сама Болгарія, конечно, будетъ лелять мечту о реванш и на нее истощать вс свои жизненныя силы.
Такимъ образомъ, бухарестскій миръ является шагомъ назадъ, а не шагомъ впередъ въ развитіи народовъ Балканскаго полуострова, а кром того онъ является въ дйствительности только перемиріемъ.
Нсколько мсяцевъ тому назадъ я, указывая на печальную ошибку, которую сдлалъ кружокъ лицъ съ Каревымъ, М. Ковалевскимъ и другими во глав, выпустившихъ воззваніе къ обществу съ призывомъ оказать братскую помощь союзнымъ народамъ балканскаго полуострова, высказалъ слдующее мнніе:
‘Врядъ ли правы авторы воззванія въ своей вр въ то, что за народами останутся плоды ихъ побдъ. Народы понесутъ тяжелыя кровавыя жертвы, это безспорно, народы одержатъ побду,— это вроятно, но плоды побдъ достанутся, главнымъ образомъ, дипломатіямъ, династіямъ, вообще кому-нибудь другому, но не народу, это почти несомннно {Современникъ, 1912, No 11, стран. 339.}.
Это соображеніе, въ особенности въ своей послдней части, оправдалось, къ несчастью, въ полной мр. Народы Балканскаго полуострова одержали побду, но ничего отъ этой побды не получили. Получили ли эту побду и въ какой мр династіи и дипломаты, это пока остается вопросомъ спорнымъ.
Въ настоящее время, изъ Македоніи отправилась депутація или делегація общественныхъ дятелей, которая предполагаетъ объхать европейскія столицы съ цлью расположить правительства и общественное мнніе различныхъ державъ въ пользу несчастнаго македонскаго народа. Къ сожалнію, судя по всему, что мы знаемъ, эта депутація,
Какъ челобитчикъ у дверей
Ему не внемлющихъ судей,
останется не выслушанной тми, отъ кого зависитъ удовлетворить ея совершенно законныя желанія. Но пусть ее выслушаетъ хотя бы русское общественное мнніе, къ несчастью, столь же безсильное, какъ и она сама.
10 Августа, 1912 г.