‘Русское Богатство’, No 6, 1912
Н. А. Крашенинников. Барышни. Роман. ‘Московское книгоиздательство’. Москва. 1912, Крашенинников Николай Александрович, Год: 1912
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Н. А. Крашенинниковъ. Барышни. Романъ. ‘Московское книгоиздательство’. Москва. 1912. Стр. 187. Ц. 1 р. 26 к.
Критика невыносимо равнодушна къ г. Крашенинникову. Какого-нибудь Ивана Рукавишникова хоть бранятъ, надъ Гординымъ хоть издваются, Брешку-Брешковскаго хоть пародируютъ. О Крашенинников не разговариваютъ — не замалчиваютъ, а просто упорно молчатъ — и, право, критика меньше всего виновата въ этомъ упорномъ молчаніи. Крашенинниковъ не вызываетъ ни на какое сужденіе — ни положительное, ни отрицательное, онъ гд-то на середин, онъ не бездаренъ, онъ не талантливъ, его недостатки не такъ ярки, чтобы о нихъ стоило кричать, въ его безцвтности нтъ ничего агрессивнаго. Онъ даже не безцвтенъ — на немъ всегда защитный цвтъ, онъ — способный литераторъ, онъ легко приспособится къ требованіямъ, онъ многое уметъ, но голое умніе ни къ чему не ведетъ.
Вотъ романъ. Семь двушекъ изъ богатой русской купеческой семьи остались круглыми сиротами. Жертвы переходнаго времени, он выросли въ смутномъ мір, гд царятъ еще по инерціи старыя традиціи, но гд все полно сознаніемъ, что это только инерція, что новое властно стучится въ дверь. ‘Вс пугливыя, вс истеричныя и восторженныя’, героини г. Крашенинникова — типичныя барышни — ‘не двушки и не женщины, не т, кто въ жизни, кто уметъ жить, понимаетъ ее, иметъ въ ней мсто… Только барышни: вотъ — все’. Такъ опредляются он въ сознаніи одной изъ нихъ, такими представляются он автору.
Что-жъ, замыселъ не плохъ, и авторъ знаетъ, что нужно для его воплощенія. Онъ старается дать семи ‘барышнямъ’ семь разныхъ лицъ, онъ заставляетъ читателя слдить за семью разными судьбами. Здсь есть и любовныя исторіи, и религіозныя увлеченія, и манія стяжательства, и легкія приключенія, и тягостныя сцены, и европейскіе курорты, и русская глушь, все это сжато, выразительно, ясно — и все-таки, когда отойдешь отъ книги Крашенинникова, то прежде всего чувствуешь, что вс семь барышень слились въ туманное пятно, что пока слдилъ за разсказомъ, все ждалъ чего-то, а когда дошелъ до конца, то стало очевидно, что ждать было нечего. И не только отъ интриги романа нечего было ждать, но и отъ автора. И дальше такъ всегда будетъ у г. Крашенинникова: не глупо, не безталанно, не устарло, даже не пошло, что особенно рдко. Словомъ, не плохо, но и ни въ какомъ случа не хорошо. Какъ литературный типъ, можно бы ненавидть Крашенинникова,— но и тутъ ему везетъ: у литературной посредственности есть гораздо боле яркіе и назойливые представители: раздраженіе естественно обращается на нихъ.